Сижу на уроке литературы на последней парте, грызу ручку, гляжу в окно на заснеженные деревья, лениво думаю чего сегодня делать, январь, каникулы закончились и не как не настоится на позитивное настроение и учёбу, да и почти все в таком коматозном состоянии. Училка по литературе вырывает меня из раздумий, громко голося на весь класс - А теперь все записываем тему сочинения сдать до конца следующеё недели, тема: "Ленинград город герой", тема под праздник годовщины прорыва блокады. Ну вот и ясно о чём писать, не буду как большинство с учебников дуть, поеду к бабуле с дедом они блокадники и уж мне материала для сочинения расскажут как пережившие это военное время.
Поехал на Петроградку к ним, сел на 31 троллейбус на свободное место у окна, стал дуть на стекло и тереть пальцем что бы в намерзнувших узорах инея сделать себе окошко и глядеть на улицу. Живут они на Большом проспекте в 87 доме там внизу меховой магазин, а на углу дальше продуктовый называют его местные "Три ступеньки", у него при входе три ступеньки наверх, вхожу в парадную, она большая мраморные ступеньки, сбоку лифт встроен, с открывающейся дверью в сетке, лифт малюсенький, дай бог вдвоём поместится и поднимает еле-еле. Нажал на кнопку третьего этажа, что то щёлкнуло, загудело и кабина начала подниматься. Вышел из лифта, подошёл к двери нажал два звонка это значит, что к бабуле пришли, в коммуналках у каждого звонка висит несколько фамилий жильцов, а напротив каждой написано цифрой сколько раз звонить что бы жилец понял к нему пришли. Открыл дверь дед, он высокий такой сухой с лысиной, увидел меня улыбнулся раздевайся, а я пойду чайник ставить. Прошёл в комнату, комната большая 29 метров, самая большая в этой квартире, есть тут в коммуналке ещё 4 комнаты в каждой разные люди живут, старик Арон Абрамыч вечно шуршащий с ковшиком то на кухню то обратно с чайником, скандальная всем недовольная бабка Матвеевна с сыном тунеядцем пьяницей Володей, а других не помню. И у кухни есть ещё одна комната общая самая интересная она называется холодная, там разная старая мебель стоит, ненужные вещи, велосипеды, коляски и всякий хлам, тазы на стенке висели, старые часы, я тихонько совсем маленький когда был, забирался туда и часами мог играть, в окружении этих старых вещей как в сказке, пока бабушка за ухо не вытягивала меня от туда, я же вечно то разобью что то, то испорчу.
Комната у нас была большая как входишь в двойные высокие двери, раздвигаешь бархатные портьеры и попадаешь в другой мир, мир старых картин, репродукции, книг ещё дореволюционных, мир старых вещей и мебели. Раньше эта комната по все видимости была кабинетом. Заходишь, справа большая и высокая почти до потолка изразцовая печь, дубово-коричнегово цвета, на изразцах узоры, в неё как в какой то станок вмонтированы медные заленовато-потемневшие с патиной всевозможные дверцы, закрывающие вентиляционные проходы непонятного назначения на разных уровнях, и одна большая пускающая в жерло топки с гербовым рисунком. Справа маленький холодильник в панелях под дерево, который бабушка с дедом использовали как стол по бокам стояли стулья в чехлах, на стульях полосатые сделанные бабулей подушечки, сто бы было выше и мягче сидеть, когда был меньше мне подкладывали пуфик с дивана и я мог спокойно возвышаясь над всем этим мирком есть кашу со сгущёнкой. Дальше громадный книжный шкаф мой любимый мир, там у меня в разное время сначала на полках проходили сражения солдатиков, потом между книг были тайники и гаражи для моделей машинок, позже меня стали интересовать и книги, не просто картинки, а именно их содержимое, начинал с Жуль Верна, Ситвенсона, Марк Твена потом зачитывался Аэлитой и Петром Первым Толстого, Джеком Лондоном Яном. Жил в мире грёз и фантазий переживал с героями книг их приключения, ошибки падения и победы. Дальше был дедушкин громадный сталинских врёмён диван-софа с подушками спинками, на нём всегда важно лежал очень крупный просто великан сибирский рыжий кот по прозвищу Жулик. С другой стороны комнаты стоял бельевой немецкий шкаф, дальше бабушкина кровать. Посреди комнаты через которую проходила ковровая дорожка стол полированный со стульями и на столе лампа фарфоровая, он разбирался только по праздникам когда приходили гости. В конце комнаты стоял трельяж, а с боку у окна тумбочка с цветным телевизором "Радуга" который мне разрешали переключать программы ручкой осторожно и только в одну сторону, а на телевизоре чугунное литьё лошадь с жеребёнком. Под окном стояла радиола Ригонда, по которой дед любил слушать вражеский голос, передачу "Голос Америки". Окно было двойное очень большое с такими старинными раздвижными ручками, между рамами стояли кастрюльки, и какие-то банки с огурцами, вареньем, компотами старики пользовались междуоконным пространством как холодильником. А вот самое интересное что за окном по стене в углу если залезть за тумбочку с телевизором и присмотреться, на обоях будет еле заметная полоска тени, зацепляешь её рукой и открывается заклеенная обоями дверца сейфа, в котором ещё первые хозяева квартиры при царе хранили документы и ценности.
Вот в таком мире я вырос, когда гостил у бабушки с дедушкой.