Аннотация: Роман Ольги Славниковой "2017" (Букер 2006) Видите, Балаганов, что можно сделать из простой швейной машинки Зингера? Небольшое приспособление - и получилась прелестная колхозная сноповязалка. И.Ильф и Е.Петров "Золотой теленок"
КАК БЫ...
Роман Ольги Славниковой '2017'
Видите, Балаганов, что можно сделать
из простой швейной машинки Зингера?
Небольшое приспособление -
и получилась прелестная
колхозная сноповязалка.
И.Ильф и Е.Петров
Золотой теленок
Нет, нет! Ни о какой швейной машинке Зингера и речи быть не может! Перед нами - несомненно ручная работа, тщательная, ювелирная, выполненная изящными женскими ручками с отточенным маникюром. Вышивка бисером - или нет! - мозаика, составленная из блесток, мелкой каменной крошки, разноцветных бусинок и бисеринок - где осколок изумруда соседствует с матовой крупинкой яшмы, а блеск золоченой пайетки затмевает приглушенное сияние самородной золотинки. Любуясь сверкающей мелочью, как-то выпускаешь из виду всю картинку в целом. Приглядевшись, понимаешь, что ее КАК БЫ и нет - все распадется на мельчайшие декоративные пазлы.
Автор смело соединяет в одной мозаике сказы Бажова (Каменная девка, Великий Полоз и прочая горнорудная экзотика) с желтогазетным фельетоном о жизни светской тусовки, фольклор хитников со статьей политолога, щедро присыпав метафорами и сравнениями - настолько щедро, что у читателя возникает тягостное ощущение прогулки по лесу, наглухо заросшему ежевикой: и я годы вкусные, и пройти никак нельзя!
Любимые авторские слова: КАК БЫ, СЛОВНО, БУДТО, ТОЧНО, ПОХОЖИЙ НА... - они пасутся стаями на любой странице. Такое ощущение, что для создания одного образа автору необходимо сослаться на другой образ - каждый предмет или явление не существуют сами по себе, но отражаются в другом предмете или явлении, множа до бесконечности количество отражений и ослепляя ртутным блеском стекла.
Вот урожай, собранный на ягодной поляне одной только одной страницы, где растет 'неказистая, с ягодами В ВИДЕ узелков, но удивительно ароматная лесная клубника', где 'декоративная скала с россыпью галки ПОХОЖА НА разбитую копилку', а 'от скалы, дойдя до предела сужения, СЛОВНО БЫ вновь расходятся во всю пространственную ширь водные, земляные, каменные круги', и где растет береза 'СЛОВНО БЫ украшенная, в дополнение к своей плакучей гриве, новогодним елочным дождем'!
На следующей странице мы находим 'КАК БЫ заплесневелые булыжники с малахитовыми корками, покрытые черными окислами' и 'ПОХОЖИЕ НА городской весенний лед кварцевые друзы', и попадаем в старую шахту, 'ЧТО НАПОМИНАЕТ похороненную, полураздавленную камнем низкую избу' и куда ведет 'дырка в земле, ПОХОЖАЯ НА беззубый и запавший старческий рот'. Внутри - 'холодные лиственничные крепи, шелушащиеся мертвой, СЛОВНО вываренной временем щепой', а звуки раздаются такие, 'СЛОВНО кто вытирает ноги о сырую каменную крошку'...
Характерно, что перемена места прилагательных и прочих определений практически не меняет смысла написанного! Вот два абзаца - один из них авторский, другой - измененный.
Итак, что есть что:
'Между тем круглое летнее время, казавшееся бесконечным, как наполненный самим собой небесный купол, все-таки шло... Рабочие часы, проводимые без Тани в камнерезке, сделались ненужно тягостными: душа его словно ссутулилась, он замирал в стесненных позах над бесчувственными заготовками, перебирая бирюльки липкими пальцами, отчего камешки становились тусклыми, будто леденцы'.
'Между тем бесконечное летнее время, казавшееся круглым, как наполненный самим собой небесный купол, все-таки шло... Рабочие часы, проводимые без Тани в камнерезке, сделались тягостно ненужными: душа его была стеснена, он замирал в сутулых позах над тусклыми заготовками, перебирая камешки бесчувственными пальцами, отчего бирюльки становились липкими, будто леденцы'.
Маниакальное увлечение автора всяческими эпитетами и метафорами приводит порой к тому, что читатель начинает ощущать себя полным идиотом: так, автор заботливо объясняет нам, что у аквариума стенка стеклянная - а то вдруг, не дай бог, мы подумаем, что деревянная, а смятый стаканчик на столике летнего кафе - пластиковый! Как будто можно смять стеклянный...
Стремление автора 'сделать красиво' заставляет его строить фразы сложным затейливым образом, вот, к примеру: Тамара 'завидовала его васильковым глазам (сказать по правде, сильно уже попорченным усталостью, солью и кровью), притом, что собственная пара была настолько хороша, что писавшие Тамару художники, вопреки законам построения портрета, всегда начинали с глаз...'
Как вы, сразу поняли, о какой паре идет речь? Да о глазах Тамары, которых у нее, как и положено - пара. Очевидно, это надо было специально подчеркнуть, а то вдруг, опять же, читатель подумает, что героиня одноглазая!
Сюжет, очищенный от блесток и чешуи, прост, как рыбий скелетик. Герои встречаются на вокзале, причем читателю сразу ясно, что эта загадочная женщина, назвавшаяся Таней и неизвестно чем пленившая Крылова, связана с профессором Анфилоговым - о чем Крылов упорно не желает догадываться на протяжении сотни страниц. Между героями образуется некие тягостные любовно-мистические отношения, осложненные присутствием загадочного соглядатая (привет от М. Булгакова!).
При этом автор изо всех сил старается, чтобы повествование никак не напоминало пресловутый женский роман - свят, свят, свят! Никаких тебе сантиментов и сюсюканья, нежности и прелести, никаких, избави боже, эротических сцен! При самом воспаленном воображении трудно назвать эротической ту сцену (единственную, практически!), что происходит между Крыловым и псевдо Таней: 'Соски ее были большие и мягкие, как переспелые сливы, на узком, немного осевшем животе обнаружился шрам, похожий на нитку вареной лапши. На коже ее, сопротивлявшейся губам 'Ивана' мелкой сборчатой волной, то и дело попадались какие-то жгучие пятна, словно там было натерто аптечной мазью, словно она вообще была не очень здорова. В тот момент, когда 'Ивану' удалось довести ее до первого слабого завершения, 'Таня' глухо закашлялась, виски ее надулись и смолкли...'
Бр-р!
И чтобы завершить разговор о главной героине - вот ее описание, данное устами Крылова, страстно ее ожидающего: 'Она поднимается по ступеням метро, роясь в сумке, висевшей на плече, напоминая курицу, решившую покопаться клювом у себя под мышкой...'
А в это самое время экспедиция профессора Анфилогова находит неимоверной ценности корунды, с ними же и погибоша посреди Рифейских гор, вдруг просиявших невиданной ранее страшной красотой. Причем автор, убоявшись собственной храбрости, отметает все разбросанные им самим намеки на мистический или инопланетный источник происходящих гибельных чудес, и дает сему простое житейское объяснение - тривиальная утечка неких отравляющих веществ.
Параллельно развиваются не менее сложные отношения героя с его бывшей женой Тамарой, с которой он никак не может расстаться, сочувствуя экономическим злоключениям этой новорусской бизнес-леди, все норовящей осчастливить его каким-нибудь бесполезным подарком.
На заднем плане в городе и стране потихоньку начинается и разворачивается - как гротескное отражение событий 1917 года - некая странная революция, разыгрываемая КАК БЫ двумя командами КВН - командой Белых и командой Красных, не отличающихся друг от друга ничем, кроме формы. Такое ощущение, что данная революция нужна автору только для того, чтобы свести Крылова с крайне необходимым по сюжету программером. А в остальном, все существуют сами по себе: революция - отдельно, герои - отдельно. В конце сюжет закольцовывается, как змея, укусившая себя за хвост: тот же вокзал, та же экспедиция, туда же и за тем же.
Так за чем же? Что движет героями, что заставляет их мучаться, страдать, томиться? Ответ прост - ДЕНЬГИ! Люди гибнут за металл, а в данном конкретном случае - за кристалл!
Тема денег проходит сквозной ниткой через все повествование. Крылов считает, что борьба за женщину есть борьба экономическая. За мужчину, кстати, тоже - именно поэтому он так сопротивляется 'скромному обаянию' Тамариного богатства и не пускает его в свою отдельную жизнь. Великая любовь его к 'Тане' оборачивается денежным фарсом - к концу повествования, соответствуя авторскому закону зеркальности и закольцованности, 'Таня', бывшая до сего момента как бы негативом Тамары, живущим в зазеркалье, обретает немерянное богатство и вместе с ним реальность, превращаясь в ту же Тамару. Таким образом, Крылов возвращается к тому, с чего некогда начинал.
Тамара, вызывающая несомненное авторское сочувствие, выглядит наиболее живой в этой компании призраков, живущих ненастоящей жизнью. Ее НАСТОЯЩАЯ жизнь меряется только деньгами. Она - элита общества, все остальные - масса социальных идиотов. Богатая, успешная, 'радикально омоложенная', имеющая ВСЕ, 'но соединенная с этим 'всем' единственно правом собственности', она добровольно несет крест женского одиночества как наказание за единственную измену Крылову.
Именно ее устами автор излагает кощунственную правду нового времени: 'гуманизм закончился', 'главная тайна нового дивного мира... в ненужности основной массы населения для экономики и прогресса'. А кто, как вы думаете, виноват в происходящем абсурде? Правильно: 'главная причина идиотизма этого мира - в них, в этой массе социальных идиотов'.
'Ненавижу так называемых простых людей' - говорит Тамара. Это - ненависть холеного богатства к ограбленной нищете. Профессор Преображенский, если помните, тоже признавался: 'ненавижу пролетариат' - но то была ненависть уничтожаемого разумного мира к безумию наступающего хама.
Мир романа является территорией нелюбви. Никто никого не любит - любовь Крылова к 'Тане' - это морок, наведенный Каменной девкой, любовь Тамары к Крылову - алчность собственницы. Не любит и автор своих героев - за исключением, может быть, Тамары, этой современной Хозяйки Медной горы.
Только деньги - богатство, воплощенное в кровавом блеске корундов - имеет смысл, только оно движет миром, только оно ведет по жизни Крылова со товарищи - туда, где равнодушная природа красою вечною сияет.
Роман Ольги Славниковой - это КАК БЫ литература, имеющая такое же отношение к НАСТОЯЩЕЙ литературе, как портрет Джоконды, собранный из бумажных пазлов - к бессмертному творению Леонардо да Винчи. Он призван, очевидно, донести до массы социальных идиотов простую вечную мысль: без бумажки - ты букашка, а с бумажкой - человек. Бумажка - это денежка, и как ты ее заработал - в принципе неважно. Главное, что она есть.
Немного жаль авторского труда, облачившего эту короткую мысль в столь прихотливые одежды, украшенные сотнями стразов, вышивок бисером, бусинок и пуговиц, среди которых даже попадаются один-два подлинных брилланта и корунда.
Хотя... труд оценен по достоинству! Премия Буккера свидетельствует о том, что...
Да о чем же, собственно, она свидетельствует?
Может быть, о том, что сегодня, как говорит Тамара, 'имеет смысл производить только то, что потребляется и спускается в унитаз'.