Материал : Каземир Малевич " От кубизма и футуризма к супрематизму"," Ось цвета и объема " Ясунари Кавабата "Спящие красавицы"
В своей статье Каземир Малевич пишет : "Но оказалось, что в вещах нашлось еще одно положение, которое раскрывает нам новую красоту. А именно: интуитивное чувство нашло в вещах энергию диссонансов, полученных от встречи двух противоположных форм..." и далее "Предмет, писанный по принципу кубизма, может считаться законченным тогда, когда исчерпаны диссонансы его." (От кубизма и футуризма к супрематизму, 1915-1916)
Как и в других подобных случаях, облеченные в слова, идеи радикальных объединений не выглядят чем-то особенно шокирующим, и легко обнаруживаются в литературе, торжество интуиции в которой намного полновеснее из-за принципиальной необъятности отдельного произведения. Большинство тезисов супрематизма вообще выводятся из одного, скрытого, вероятно, и от глаз самого Малевича,- именно убеждения в том, что картина ограничивается рамой, легитимно доминирует в её пределах, изглаживаясь из памяти, исчезая со стены, стоит лишь отойти .
"Поэтому самым выгодным является развеска в порядке: икона, Кубизм, Супрематизм, классики, футуризм - живописное восприятие." (Ось цвета и объема, 1919) (какая игра прописных букв!)
Ненависть к функциональности раскрепощает, ведь и простая тумбочка может быть чем угодно, если в неё ничего не класть и сверху не ставить. Немая картина "искусства дикарей" глубже интегрирована в среду и подразумевает эффективную обратную связь, заботу о которой с такой страстью захватила в свои руки социальная гиперактивность деятелей искусства.
Однако, не сказать нового подчас труднее, чем избавиться от старого. Хочу вернуться к первой цитате, к энергии диссонансов. Если сама идея и не принадлежит кубизму (как быть с "девочкой на шаре"? ), то уж наверняка принадлежит попытка имплементировать диссонанс мгновенно, минуя всякую сознательную обработку композиции, образов, "рельефа". Наличие предмета и конечная фаза его существования совпадают.
Вот с этого места предлагаю обозревать "Спящих Красавиц" Кавабаты. Неугомонные, элегирующие старики, умирающие от последнего эротического усилия и молодые девственницы, умирающие в беспробудном наркотическом сне,- на общей кровати. Интересная и плодородная находка, лишенная всякого развития, в духе бессюжетной живописи. Более того, ни старики, ни девушки, как самостоятельные образы, вообще не обладают художественным потенциалом. Проза Кавабаты- незамутненный диссонанс и только им оправдывается. Что доказывает примитивный логический трафарет повести,- избитый экскурсионный тур вдоль многогранных достопримечательностей метафоры. Повествовательный диссонанс не мгновенен, он исчерпывает предметы, не разрушая их.
Слово, литературная фабула,- инертны и неуязвимы. Нужен талант, чтобы согласить их помочь тебе сказать что-то еще. И нужно мастерство Кавабаты, Голдинга, Достоевского, чтобы неспешно убрать лишнее.
Только "гениальная слепота", подобная той, которую воспевал Мильтон, может надеяться исчерпывающе обобщить художественный материал. Малевич хотел восстановить права краски в своей страстной борьбе против академического ригоризма, а вместо этого сдался на милость первого встречного силлогизма, существа из другого художественного измерения, простой фразы на незнакомом языке. Он подобен воинственной рыбе, презревшей океан, с его бескрайностью и отсутствием формы, выбросившейся на первый попавшийся камень.
Литература в целом, с ее естественной историчностью в восприятии образов, достаточно защищена от иллюзий эмерджентной логики выражения. И только небольшие тексты зачастую охватывает холостая дискурсивная горячка, ровно как и полотна современных живописцев.