Добраться сюда стоило больших денег и не очень, но все же усилий.
Одинокая сторожка, пугливо прятавшаяся под огромной лапой вековой ели, подслеповато щерилась на мир единственным маленьким окошком. Мох почти полностью скрывал торчащие ребра бревен, делая творение безвестного человека пасынком природы. Тело ее, до половины погруженное в таёжную землю, из последних сил цеплялось за жизнь, ожидая предначертанного. Сиротливо опираясь о широкий морщинистый ствол, избушка, едва завидев меня, приветливо скрипнула насквозь проржавевшей дверной петлей. И, после векового ожидания, навесы, издав последний вопль, рассыпались, заставив дверь рухнуть вглубь темного провала.
Я видел ее именно такой. Всю "сознательную" жизнь меня влекло сюда. Сны, мимолетные видения, иногда даже озарения. Не единожды перед внутренним взором мелькали странные картины. То вид уныло точащего из-под белых, пушистых пластов таежного снега, огрызка печной трубы; то скрип петель, не видавших масла с того момента, как заскорузлые руки лесника взяли их с полки, а то и вовсе легкий шепот сквозняка в приоткрытой двери - всё это звало меня не один десяток лет.
Неловко стукнувшись о низкую притолоку я вошел внутрь. Небольшая комната, до боли знакомая обстановка. У дальней стены, освещенной теперь робким лучиком, виднелись остатки рассыпавшихся в труху стола и лавки. Мох и плесень отбирали жизнь избушки изнутри с тех пор, как умер лесник. Звучит странно, но мне казалось, что но он был счастлив окончить дни именно здесь. Разочарование, обычно посещающее людей достигших навязчивой цели меня не затронуло. Я очистился душей. Мне стало легче - предначертание, записанное в книгу жизни самой судьбой свершилось - мы встретились. Каким образом это связано я не знаю, но мы должны...
Предусмотрительно захваченный с собой походный стульчик стал на то место, которое я отчетливо видел во снах не один раз. Осторожно, стараясь не нарушить тишины, я опустился на тряпичное сиденье. Ножки бесшумно погрузились в земляной пол. Да, именно здесь. На этом месте я видел себя, размышляющего о мирском бытии, о бренности сущего и неказистости целей, которые мы ставим перед собой. На меня снизошла благодать. В тысячу раз сильнее оргазма, не сравнимая с радостью материнства и с духовным прозрением верующего.
Губы приоткрылись и едва слышно, но отчетливо прошептали:
- Я пришел и готов, иду к тебе...
* * *
Едва слышный треск в предвечернем сумраке тайги, вспугнул тишину. Послышавшийся за ним тихий рокот довольно быстро утих, всего лишь на мгновенье заставив осторожного зверька прислушаться.
* * *
В какой-то момент я вспомнил часть сна, которая на открывалась сознанию. Ждавшая своего часа балка перекрытия не выдержала и с треском переломившись провалилась внутрь. Единственный во всей постройке осиновый клин, скреплявший бревна, с ювелирной точностью вошел мне в темя, смял шейные позвонки и вышел из горла. Тяжеленное бревно легко размозжило череп. Избушка сложилась внутрь, словно карточный домик, погребая меня, скрывая от мирской суеты.
* * *
Два мятежных духа легко поднялись над землей. Где-то внизу покоились выполнившие предначертанное бренные оболочки, наказание закончилось. Просторы вечности манили тайнами неизведанного.