Аннотация: В прошлом году по весне наши знакомые приобрели дом в деревне. Специально место выбирали ненаезженное. Подальше от шумных дорог и поселений, поближе к лесу и речке...
В прошлом году по весне наши знакомые приобрели дом в деревне. Специально место выбирали ненаезженное. Подальше от шумных дорог и поселений, поближе к лесу и речке...
Посёлок небольшой, в несколько десятков жилых дворов. И столько же брошенных. Раньше, при СССР, тут жизнь кипела. Колхозное хозяйство было немалое. Но за минувшие годы всё захирело. Из местных остались лишь старики, да пара-тройка так называемых фермеров. Кулаков, по-старому. Ну, ещё дачники с охотой опустевшие участки недорого приобретали, как и наши знакомые.
Дом им достался большой и довольно крепкий, бревенчатый. Хотя видно, что старый.
Летом Михаил (муж из семейной пары, купившей дом) стал хозяйской рукой во дворе и в помещениях наводить порядок. Половицы укрепил, заменил оконные блоки, потом до дверей добрался. Когда начал отдирать старую обналичку, на пол вместе с пылью и мусором вывалился пучок шерсти. Сначала подумал - старая пакля, которой щели от сквозняков протыканы. Но, подняв с полу шерстяной комок, увидел, что это клубок длинных рыжих волос, намотанных на бумажный свёрток, как на веретено.
В это время в комнате присутствовали жена Михаила и соседка - баба Шура, которая от скуки стала к ним захаживать да про старых хозяев и других жителей посёлка всё, что знала рассказывать.
Мужчина отдал находку любознательным женщинам, а сам продолжил строительные работы.
Те с трудом распутали свалявшийся комок волос. Оказалось, что длинные человеческие пряди намотаны на свёрнутую в трубочку фотокарточку. Осторожно развернули её. Фотография чёрно-белая и, кстати, хорошо сохранившаяся. Там были запечатлены статный парень лет восемнадцати и девушка-крепыш с длинной толстой косой, доходящей ей почти до колен. Девушка, почти девчушка, являлась полной противоположностью высокому худому парню. Макушкой она едва доставала ему до груди. Круглое лицо всё усыпано веснушками. Тело плотно сбитое с крепкими короткими ручками и ножками. Глаза у девчонки большие, светлые и прямо сияющие счастьем. Парочка стояла, прижавшись друг к другу, на лужайке у какого-то деревенского дома.
Вынув очки, бабуля-соседка присмотрелась к фотографии, ойкнула и затараторила:
- Дак я ж их знаю! Это Любка, подружка детства моя! Покойница... А парень - жених ейный, Сашко́!.. Тоже рано помер, царствие ему небесное!..
А дальше словоохотливая бабушка поведала трагическую историю своей подружки - рыжей Любы...
В самом начале пятидесятых годов восемнадцатилетний Сашка и четырнадцатилетняя Любка, говоря по-нынешнему, тусовались вместе. Раньше на селе это называлось - лю́бались. Неизвестно как Сашка, а Люба была влюблена по уши. Ча́са не могла прожить без своего ненаглядного. Шура знала это не понаслышке, а из её же уст. Подруги ведь.
Где-то год рыжеволосая Любка за красавцем-парнем, как нитка за иголкой, увивалась. А потом его в армию забрали. Девчонка осталась верно ждать. Ни разу за трёхлетний срок ни с кем солдатику не изменила. Это Шура тоже знала точно. Да и не утаишь в деревне такие-то дела.
- Уж как Любаша ждала жениха, как ждала! И письма по нескольку раз на дню писала, и подушку ночами хоть выжимай!..
Сашко поначалу тоже ей часто письма присылал. А потом всё реже, реже. Пока совсем не перестал. Любка жениха оправдывала - некогда, мол, ему там расписываться! Служба ведь серьёзная! Не до амуров солдату!..
Но наконец трёхлетний долг Сашок стране отдал и воротился со срочной. Но вернулся не один, а с молоденькой невестой, с которой тут же расписался и поселился в родительском доме. Как раз вот в этом, который вы купили! Невестка его, а после жена, Нина здесь до последнего дня жила. Два раза потом ещё замужем была. Состарилась и померла минувшей зимой. Дети-то её вам и продали дом этот...
Но с Сашком они прожили недолго, года три, кажись. Он парень горячий был, взрывной. Чуть что не по-евоному - сразу в драку лезть! Вот и ходил постоянно, то с фингалом, то с синяком. Последний раз ему очень сильно голову разбили. В больнице даже швы накладывали и всего бинтом обмотали. Неделю перевязанный ходил. А однажды домой не вернулся. Пошли искать и нашли лежащим на дороге. Или ещё раз по забинтованной башке получил, или от кровоизлияния в мозгу сам помер. Ему же врачи строгий постельный режим прописали, а он, дырка-свист, всё бегал то на работу, то по друзьям. Да пил ещё. Вот и добегался...
А Любка с похорон совсем сдурела. И днём, и ночью на кладбище к его могилке бегала! Она же так и не сошлась ни с кем после его свадьбы. Всё ждала, что разойдётся с молодой пришлой женой. Но те вроде неплохо ладили. Женились-то тоже по любви...
Да, через пару месяцев после трагедии с Сашкой, Любонька пропала. Искали-искали её всем селом, милиция даже из райцентра приезжала несколько раз, но всё бесполезно. Так и не нашли. Как в воду канула девка!
А вот Сашкины родичи начали замечать, приходя на его могилку, то букетик, то венок из полевых цветов, то конфетки с печеньками. И точно знали, что это не из своих кто-то носит! Потом совсем странные предметы стали под памятником находить: помаду женскую, тени, пудреницу или зеркальце... Да всё новое, только что в магазине купленное. В какой-то год вовсе платье женское из доброго материала обнаружили. Всё пытались уследить, кто подбрасывает, но так и не словили.
Уже лет через тридцать только кто-то из Нинкиных внучат прибежал домой запыхавшись и орёт с порога: "На могиле деда Саши дядька какой-то страшный с бородой сидит и плачет!!!.."
Повели за собой взрослых. Те пришли на кладбище, глядь, а подле Сашкиного памятника местный дурачок Митя сидит и рыдает. Ещё каких-то гостинцев новых принёс и разложил вокруг. Тут же его выспрашивать с пристрастием давай: "Чего, мол, тут окопался?! Зачем поминалки сюда носишь?!"
Митя сначала дурочку валял - не понимаю, что от меня хотите! Потом мужики на него сильней надавили, он и выложил всё как на духу.
То, что проведывает не Сашку, а единственную любовь своей непутёвой жизни - Любоньку-рыбоньку!.. Которую собственными же руками и свёл в сыру землю.
Тут уже милицейские органы вызвали. Они и дознались до всех жутких подробностей.
Оказалось, что Митька-дурачок ещё с пацанов беззаветно влюбился в рыжую и некрасивую Любу. Она, конечно, на него никакого внимания не обращала. Да и на умных то не глядела. Один свет в оконце у девчонки - Сашко́.
Дурачок Митя тоже свои чувства не афишировал. Стеснительный был очень. А девок вообще, как огня боялся.
Месяца через два после похорон безвременно почившего Сашки, поздно вечером из окна своего дома Митя увидал, как его тайная любовь Любушка спешит куда-то на ночь глядя. На улице темень, а молодая девка бежит ног не чуя! Митя выскочил за ворота и за ней. Потихоньку, чтобы не заметила.
Привела его Люба за собой на кладбище. Прямиком к домовине своего возлюбленного. Там, по словам, дурачка, сняла платье и в рыданьях распласталась на могильном холмике. Тут-то его бес и попутал. Словно пелена-дурман какая-то нашла. Надругался Митька над девушкой.
Чтобы она не переполошила никого своим криком, всё время зажимал ей рот. Да перестарался. Задохнулась девка.
Когда спа́ла с одурманенных глаз пелена, и Митя-дурачок увидел что натворил, перепугался до смерти. Страх от содеянного заставил взять лопату, которая торчала тут же, недалеко от ещё свежей Сашкиной могилы, и прикопать тело Любушки под холмик...
Только муки стыда и раскаяния не давали ему покоя все эти долгие годы. Вот он и бегал, в основном ночами, к своей убиенной любови. В силу своей бесхитростной полоумной души приносил ей гостинцы, которые потом находили озадаченные Сашкины родственники.
Судмедэксперты вскрыли захоронение, и слова дурачка подтвердились. На глубине метра обнаружили женский скелет с копной длинных рыжих волос.
Но самое страшное было не это. По версии судебных медиков (хоть и неподтверждённой лабораторно), девушку закопали живой. Скорее всего, просто сознание потеряла, а Митя-дурак принял её за мёртвую. Позже, под толстым слоем глины она очнулась и судорожно пыталась вырваться наружу. Об этом свидетельствовали сорванные ногти на пальцах рук и рот, забитый землёй во время отчаянных и никем не услышанных криков...
Пока замеревшие супруги переваривали услышанный страшный рассказ, баба Шура вдруг поинтересовалась: "А что это на обратной стороне фотки написано?.. Гляньте-ка!.."
Там действительно мелким аккуратным почерком было всё исписано ровными строчками. Не ручкой или карандашом, а чем-то бурым. Местами текст расплылся и стал неразборчивым. Но в конце легко можно было прочитать: "...чтобы Рабе Божьей Любови и Рабу Божьему Александру вместе быть, на земле и на небе. Аминь"
Услышав эти слова, баба Шура вздохнула и произнесла: "Это слова девичьего приворота, который месячной кровью писали на "вя́занках". Когда хотели присушить парня, девки обматывали своими волосами его фотку либо какую личную вещь и подбрасывали в дом. В то место, где он часто ходит. Обычно под порог или как тут - за дверной косяк..."
Вот и рыжая Любаша решила таким способом любимого Сашку себе вернуть. Подложила "вязанку приворотную" когда-то незаметно. Только вышло от того не любовь и семейное счастье, а всё совсем наоборот.
Хотя, и правда, оказались они вместе. Что на земле, что, наверное, на небе...