Петраков Игорь Александрович : другие произведения.

Аркадий Аверченко как зеркало русской революции

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Монография об отношении Аверченко к революционным преобразованиям в России после 1917 года.

Игорь Александрович Петраков

Аркадий Аверченко как зеркало русской революции

0x08 graphic

Исследование выполнено в июне - июле 2021 года

Омск 2021

  
  
  
  
   СОДЕРЖАНИЕ:
  
   ВВЕДЕНИЕ
   1. КРИТИКИ ОБ АВЕРЧЕНКО
   2. ЖИЗНЬ ДО РЕВОЛЮЦИИ
   3. 1917-ЫЙ КАК ПОВОРОТНЫЙ ГОД
   4. СБОРНИК "ДЮЖИНА НОЖЕЙ В СПИНУ РЕВОЛЮЦИИ"
   5. СБОРНИК "нЕЧИСТАЯ СИЛА"
   6. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ ГЛАЗАМИ АВЕРЧЕНКО
   7. ЖИЗНЬ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ
   7.1. СЕВАСТОПОЛЬ
   7.2. КОНСТАНТИНОПОЛЬ
   7.3. ПРАГА, ЧЕХИЯ
   БИБЛИОГРАФИЯ
   ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СПИСКИ ЛИТЕРАТУРЫ
  
  
   Введение
  
   В последние годы среди отечественных литературоведов все чаще возникает интерес к теме "Аркадий Аверченко и русская революция". Действительно, взгляды писателя, его отношение к Октябрьской революции 1917 года весьма оригинальны, отличаются своей категоричностью. Рассказы, посвященные этой теме, ярки и написаны весьма талантливо.
   Тема социального общества, справедливости ( в том числе и социальной ) интересовала Аверченко задолго до начала революционных событий. В его рассказах 1900 - 1910 годов можно обнаружить интерес к темам бедности и богатства, неравномерного распределения денежных средств среди населения. Также Аверченко предлагает нам колоритные, убедительные сатирические портреты тогдашних хозяев жизни. В "Сатириконовских" вещах писателя продергиваются помещики, богатые торговцы, обыватели, чиновники. Достается и бедным слоям населения, вина которых - в недостатке образования и невежественности, "темноте". Достаточно вспомнить по этому поводу рассказ "Русская история" - про студента, который "гербаризацией баловался" и по ходу развития сюжета рассказа просвещал толпу поселян из Нижней Гоголевки. Понятно, что финал рассказа оказался печален - студента за его проповеди сначала избили, а потом утопили в реке. "Почему газеты умолчали об этом, - неизвестно", - замечает Аверченко.
   Множество дореволюционных рассказов писателя посвящены бичеванию недостатков современного ему буржуазного общества. Речь идет и о бытовых отношениях - например, между мужем и женой ( рассказ "Жена" ), отношениям в семье ( рассказ "Отец" ).
   Таким образом, Аверченко вряд ли мог консолидироваться с Владимиром Набоковым, написавшим своему иностранному визави:
  
   Вы спрашиваете у меня, есть ли у писателя социальная ответственность?
   Нет.
   С Вас десять центов, сэр.
  
   Аверченко выступает в своих рассказах не столько как индивидуалист ( что свойственно Набокову ), сколько как писатель, болеющий душой за судьбу России. Сколько чувств, сколько экспрессии в его "революционных" и "постреволюционных" рассказах!
   Однако, несмотря на это обстоятельство, весьма распространенной была точка зрения, согласно которой политическая сатира была не самым сильным местом Аверченко.
   Как замечает Ланин, обычно А. отказывались признавать "более чем юмористом". Такую точку зрения сформулировал Не-Буква (Василевский И.М.): "Но выдумка и фантазия до странного резко изменяют Аверченко, когда он старается делать политику. И тогда остаются только "осколки разбитого вдребезги" (He-Буква. Картонный меч // ПН. 1921. 4 янв.). А Тэффи в нескольких словах выразила наиболее распространенное в эмиграции мнение о месте А. в истории литературы: "Многие считали Аверченко русским Твеном, некоторые в свое время предсказывали ему путь Чехова. Но не Твен и не Чехов. Он русский чистокровный юморист, без надрывов и смеха сквозь слезы. Место его в русской литературе свое собственное, я бы сказала -- единственного русского юмориста. Место, оставленное им, наверное, долгие годы будет пустым" (НРС. 1949. 9 янв., цит. по: Ланин ).
   Аверченко известен как мастер юмористического рассказа, но разве его сатира была безпомощной? Нет, сатирический отклик Аверченко на события русской революции имел свою силу.
  
   1. Критики об Аверченко.
  
   Критическое отношение Аверченко к русской революции, его жизнь за рубежом Советской России в качестве эмигранта были причиной того, что в советское время литературоведы о писателе особенно не распространялись.
   "Исключение могут составить ряд статей О.Н. Михайлова, посвященные дореволюционным рассказам А. Т. Аверченко, и книга Л. А. Евстигнеевой "Журнал "Сатирикон" и поэты-сатириконцы" (1968), в которой (во многом с сохранением идеологических воззрений того времени) дается характеристика литературного и журналистского творчества ведущих сотрудников популярнейшего юмористического журнала" ( Кузьмина О.А. Рассказы А.Т.Аверченко, автореферат дисс. ).
   Оживление в исследованиях, посвященных творчеству Аверченко, наступило в 80-е годы прошлого века, с началом перестройки и приходом к власти Горбачева.
   Позже проза Аверченко, по словам Кузьминой, стала предметом диссертационных исследований Л Д. Николаева "Творчество Н. А. Тэффи и Л. Т. Аверченко": (Две тенденции развития русской юмористики)" (МГУ. 1993) и Е.К. Гуровой "Особенности сатирического дискурса (на материале рассказов и фельетонов'А.Аверченко ) (МГУ, 2001).
   В исследовании Кузьминой, по словам самого автора, предпринимается попытка анализа поэтики всех рассказов сборника "Дюжина ножей..". Также выявляются сходство и различие между симферопольским (1920) и парижским (1921) изданиями "Дюжины ножей...".
   Е.К.Гурова в своем диссертационном исследовании дает краткий обзор критики Аверченко в советский период:
  
   Первые работы, посвященные журналу "Сатирикон" и его редактору Аркадию Аверченко, появились только в середине 60-х годов. Это прежде всего книги Л. Евстигнеевой (Спиридоновой) "Журнал "Сатирикон" и поэты-сатириконцы" и "Русская сатирическая литература начала XX века" (где журналу отведено значительное место), статья О. Михайлова "Аркадий Аверченко. 1881 - 1925", ставшая предисловием к сборнику рассказов писателя, вышедшему в 1964 году, некоторые другие. Только в 1999 году у российского читателя появилась возможность познакомиться с единственным монографическим исследованием жизни и деятельности Аркадия Аверченко - книгой Д.А. Левицкого, которая представляет собой воспроизведение докторской диссертации 1969 года на соискание ученой степени доктора философии.
  
   В отличие от "литературоведческого анализа" Гурова предлагает нам анализ "индивидуального стиля". В последние годы, в связи со столетием русской революции ( или, как модно говорить, "октябрьского переворота" ) появился ряд статей, посвященных отношению Аверченко к событиям постреволюционной и революционной действительности, его отношению к вождям большевизма. Большинство из них мы рассмотрим на страницах данного исследования.
  
   2. Жизнь до революции.
  
   Автор работы "Сатирическое творчество А. Аверченко и М. Зощенко. А. Аверченко и журнал "Сатирикон"" приводит слова об Аверченко поэта Василия Князева:
  
   Он нас пьянил, врываясь к нам в оконце,
   И ослеплял, блестя меж нас звездой .
  
   Горя в огне безмерного успеха,
   Очаровательно дурачась и шаля,
   Он хохотал, и вся страна как эхо,
   Ликуя, вторила веселью короля .
  
   О, как он был в те дни России дорог!
   О, как мы верили, что он наш светлый Феб!
   Мы, изглодавшие мильоны черствых корок,
   Давно забывшие, что значит свежий хлеб.
  
   Эта выпускная квалификационная работа посвящена в основном дореволюционному периоду творчества Аверченко. Из чтения работы можно сделать вывод: Аверченко был, без сомнения, популярен в дореволюционной России.
   Несколько слов касается судьбы "Сатирикона" после революции -
  
   Журнал "Сатирикон" успешно просуществовал до революционного переворота 1917 года, ставшим судьбоносным для журнала. В июле 1918 года был закрыт большевиками как оппозиционное советской власти издание. Аркадий Аверченко уезжает в Крым, занятый белогвардейцами, и в городе Севастополе работает в газете "Юг".
  
   Однако и дореволюционная жизнь была не безоблачна, о чем свидетельствуют многие рассказы Аверченко. Например, герой рассказа "Широкая масленица" Кулаков весьма стеснен в средствах, и на свой малый доход может себе позволить только взять черную икру напрокат. Он обещает вернуть в магазин то, что не съест его гость. Возникает "конфликт" между гостем, стремящемся съесть как можно больше икры, и рачительным Кулаковым. Он приводит нашего героя к финальной истерике.
   А в рассказе "История болезни Иванова" угадываются очертания будущих пертурбаций политической системы России. Сюжет рассказа состоит в том, что безпартийный петербуржец Иванов начинает стремительно "леветь" ( как впоследствии - и вся Россия ).
   - ... А вчера как вы себя чувствовали?
   - Октябристом, -- вздохнул Иванов. -- До обеда - правым крылом, а после обеда - левым...
   - Гм... плохо! Болезнь прогрессирует сильными скачками...
   Утверждается, что в основе рассказов Аверченко лежат подчас абсурдные анекдотические ситуации. Это наблюдение заставляет нас вспомнить о моем исследовании "Сюжет и герои в романах Ильфа и Петрова "12 стульев" и "Золотой теленок"".
   О том, что жизнь в России до революции воспринималась Аверченко критически, говорит его расссказ "Русская история".
   Рассказу предпослано посвящение: "Министерству народного просвещения". Рассказ, ярко сатирически окрашенный, повествует о встрече одного незадачливого студента, собиравшего на лугу гербарий, с поселянами и поселянками из села Нижняя Гоголевка. Толпа поселян, предводительствуемая стариком по фамилии Неуважай-Корыто ( "авторитет стариков белых как лунь и глупых как колода всегда высоко стоял в среде поселян" ) обвиняет студента в том, что он "холеру пущает".
   Оправдываясь, студент вынужден заглотать зубной порошок, который нашли при нем, и запить его гуммиарабиком. Тогда студента хотят отпустить. Но вместо того, чтобы ругнуть мужиков и откланяться, студент начинает им рассказывать о том, что холера бывает вовсе не от порошков, а от маленьких палочек. "Толкуй!" - бросает реплику старик Неуважай-Корыто. Но кое-кто делает вид, что поверил. Глухой ропот поднимается лишь после того неслыханного факта, что луна сама не светит, а светит отраженным светом. После этого студента начинают бить. "Били долго, а потом утопили в реке. Почему газеты промолчали об этом, неизвестно".
   В рассказе, т.о., обнаруживается сатира на дремучесть и необразованность крестьян при царской власти.
   Не сладко приходилось до революции и близоруким людям, к которым относился сам Аверченко. Они были лишены некоторых социальных благ. Н.Ю. Желтова в статье А.Т. АВЕРЧЕНКО О "ЛЮДЯХ С ПРИЩУРЕННЫМИ ГЛАЗАМИ" рассматривает тему "социализации" близоруких людей в творчестве "короля юмора" А.Т. Аверченко сквозь "призму" фактов его собственной биографии.
   Аверченко был настолько близорук, что не смог поступить в реальное училище - "Девяти лет отец пытался отдать меня в реальное училище, но оказалось, что я был настолько в то время слаб глазами и вообще болезнен, что поступить в училище не мог. Поэтому и пришлось учиться дома".
   По одной легенде Аверченко лишился левого глаза после того, как заступился за женщину, с которой был знаком 5 минут. Один этот факт говорит о том, что нравы в дореволюционной России были неидеальными, мягко говоря.
   Положение близоруких людей в дореволюционном обществе не раз становилось темой рассказов Аверченко. Он говорил так: "Постараюсь не хихикать, не подсмеиваться над несчастными, обиженными природой людьми, тем более что сам я близорук очень сильно и сам я перенес из-за этого много неприятностей и огорчений, о которой дальнозоркие люди и не слыхивали".
   "Аверченко откровенно пишет о постоянной опасности, враждебности, которые могут исходить от мира для близорукого человека. Писатель с присущим ему юмором описывает ситуации в театре, где, автобиографический герой, он стал жертвой жестоких розыгрышей: "Я часто замечал, что дальнозоркие люди презирают нас и не прочь, если подвернется случай, подшутить, посмеяться над нами. Один знакомый потащил меня в театр и там сделал меня целью самых недостойных шуток и мистификаций... А я даже и не замечал этого"".
   В статье СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ОРГАНИЗАЦИИ ИРОНИЧЕСКОЙ ОЦЕОНОЧНОСТИ И ЕЕ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ В ПРОЗЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО Кучерявых Юлия Николаевна рассмтривает и комментирует рассказ "История болезни Иванова", приводя из него такую цитату:
  
   - Кaк вы себя сейчaс чувствуете?
   - Мирнообновленцем!
   - А вчерa кaк вы себя чувствовaли?
   - Октябристом, - вздохнул Ивaнов. - До обедa - прaвым крылом, a после обедa левым..." [9,
   с. 40].
  
   Утверждается, что "своеобразие самопрезентации, от непонимания происходящего до полного "мирнообновления", создается с помощью пресуппозиции и фонда фоновых знаний читателя: "мирнообновленцы" - "монархическая партия крупной буржуазии и помещиков в России. Создана в июле 1906 бывшими левыми октябристам и бывшими правыми кадетами на основе фракции "мирного обновления"".
   Из рассказа ясно, что еще до революции Аверченко следил за политической жизнью страны, за борьбой партий внутри России. И при этом ощущал тенденцию к "полевению" российского обывателя. Стремительное "полевение" Иванова словно предвосхищает события революционной поры в России.
  
   САТИРИКОН
  
   Гурова Е.К. в диссертационном исследовании "Особенности сатирического дискурса: На материале рассказов и фельетонов А. Т. Аверченко" говорит об особом дискурсе у писателя. Это, конечно, еще не "Смысл и дискурс" Вашего автора, но тоже достойное внимания исследование.
   Здесь прослеживается развитие таланта Аверченко начиная с харьковского периода. Упоминается, кстати, и первая русская революция - "Харьков - период самоопределения Аверченко как профессионального литератора и журналиста. По справедливому замечанию О. Михайлова, в этом ему помогла первая русская революция, которая "вызвала небывалый доселе в стране спрос на обличительную и сатирическую литературу" [Михайлов, 1985; 7]."
   Уже в 1906 году Аверченко редактирует сатирический журнал "Штык". Последний вскоре оштрафовывается и закрывается. На смену ему приходит "Меч".
   Исследовательница отмечает: "Аверченко не был политическим сатириком. Но среди его произведений встречаются талантливые, острые общественно-социальные произведения, где .. высмеиваются страхи обывателя, взяточничество чиновников, эпидемия шпиономании, литературная бездарность и ее дешевые штампы. Мишенью для его сатиры становится и все уродливое, антиэстетическое, "больное" в искусстве".
   В статье КОМИЧЕСКИЕ ЭФФЕКТЫ В ПОВЕСТИ А. Т. АВЕРЧЕНКО "ПОДХОДЦЕВ И ДВОЕ ДРУГИХ" ( Гуманитарная парадигма, 2019, номер 1 ) Людмила Икитян утверждает, что в редакции "Сатирикона" до революции Аверченко нашел себе хороших друзей - "сотрудники "Сатирикона" <...> одно время были неразлучны друг с другом и всюду ходили гурьбой. Завидев одного, можно было заранее сказать, что сейчас увидишь остальных.
   Впереди выступал круглолицый Аркадий Аверченко, крупный, дородный мужчина, очень плодовитый писатель, неистощимый остряк... Рядом шагал Радаков, художник, хохотун и богема, живописно лохматый, с широкими, пушистыми баками, похожими на петушиные перья. ...и над всеми возвышался Ре-Ми (или попросту Ремизов), замечательный карикатурист -- с милым, нелепым, курносым лицом. <...> Аверченко, в преувеличенно модном костюме, с брильянтом в сногсшибательном галстуке, производил впечатление моветонного щёголя. Ре-Ми не отставал от него" ( Икитян, с. 58 ).
   В "Сатириконе" царила "самая товарищеская" атмосфера, и Аверченко чувствовал себя среди верных сотрудников как рыба в воде. Позднее революция отберет у него "Сатирикон" и возможность влять на сотни тысяч русских умов.
   Статья Икитян рассказывает о комических эффектах в повести о Подходцеве - в том числе о "вывертах", нередко построенных на омонимии или полисемии. Это очевидно, напр., в таких фрагментах:
  
   1 ) "- У меня порядочная дыра на локте.
   - У такого порядочного человека даже дыра на локте должна быть
   порядочная..." (318);
   2 ) "Офицер рассмеялся:
   - А вы, видно, рубаха-парень?!
   - Совершенно верно. Многие до вас тоже находили у меня сходство с этой частью туалета" (362-363);
   3 ) "-А где же больная?
   Все онемели от изумления.
   - Какая больная?
   -Да ведь я специалист по женским болезням.
   <...>
   - Здесь есть двое больных. И оба они больны хронической женской болезнью --
   глупостью..." (366).
  
   Приводятся и примеры т.н. "сдвига в логике", позволяющего показать предмет с новой стороны:
  
   1 ) "-Правильно сказали, многоуважаемый Семён Семёныч!
   - Я не Семён Семёныч, а Василий Власич...
   - Что вы говорите! Никогда бы не сказал по первому впечатлению!"
   2 ) "Да у меня всё сделано, -- подхватил энергичный Подходцев, похлопывая рукой
   по свёрткам.
   - Пистолеты?
   - Они самые.
   - Странно, что они имеют бутылочную форму.
   - Новая система. Казённого образца!"
  
   В статье ПРОБЛЕМА ЖАНРОВОГО СВОЕОБРАЗИЯ "ЭКСПЕДИЦИИ В ЗАПАДНУЮ ЕВРОПУ САТИРИКОНЦЕВ: ЮЖАКИНА, САНДЕРСА, МИФАСОВА И КРЫСАКОВА" А. Т. АВЕРЧЕНКО ( Гуманитарная парадигма, март 2019, номер 1 ) Караваева Евгения Сергеевна, определяя жанр "Экспедиции" как комические путевые очерки и путевой дневник, говорит о дружном заграничном путешествии сатириконовцев, совершенном летом 1911 года.
   Интересно, что популярность книги о путешествиях сатириконовцев в Европе, была велика ( напр., прозвище Крысаков "навсегда пристало" к художнику Радакову ).
   Аверченко настолько ценил своих друзей по "Сатирикону", что в книге изобразил их едва ли не под настоящими именами. И "современники без труда их узнавали, тем более что Аверченко изменил только фамилии, а имена-отчества оставил подлинными. Южакин -- это он сам, Крысаков -- Радаков, Мифасов -- Ремизов, Сандерс -- Ландау. Первая фамилия совершенно объяснима, вторая явно основана на комическом созвучии, третья, вероятно, "нотно-музыкальная": Ре-Ми(зов)/Ми-фа(сов)" ( Караваева, с.50 ). Даже слуга Василий вошел в книгу под именем слуги Мити.
   Южакин повторяет поведение Аверченко. Он использует в речи шутки, хохмы.
  
   Когда один соотечественник просил по-русски у итальянского лакея вермута, а тот не понимал, Южакин посоветовал:
   "-- Скажите ему по-итальянски...
   -- Да я не умею.
   -- Как-нибудь... "прего, синьоре камерьере, дате мио гляччио вермуто..." Только ударение на "у" ставьте. А то не поймёт.
   -- Ага! Мерси. Эй ты, смейся паяччио! Дате мио, как говорится, вермуто. Да живо!
   -- Субито, синьоре, -- обрадовался итальянец.
   -- То-то, брат. Морген фри"
   ( Караваева, с. 52 ).
  
   Щербакова А.В. ( Кострома ) в статье СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ СОЗДАНИЯ ЛЮДИЧЕСКОЙ ФУНКЦИИ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ (ПО ПРОИЗВЕДЕНИЯМ А. АВЕРЧЕНКО, Н. ТЭФФИ И С. ЧЕРНОГО) рассматривает Яи ( языковую игру ) у Аверченко на примере "Экспедиции в Западную Европу сатириконцев" (1913). При этом можно заметить, что русские туристы в Европе были небогатыми людьми, что также свидетельствовало о невысоком статусе русских в Европе во время царской власти.
   В статье "Аркадий Аверченко - король русского юмора" Любовь Лайба предпринимает экскурс в дореволюционное бытие Аверченко. Успех АВерченко, замечает критик, был напрямую связан с успехом "Сатирикона". Неудивительно, - Аверченко здесь "был и редактором, и основным автором, и душой редакционной семьи".
   Л.Лайба рассматривает рассказы Аверченко как хорошо рассказанные анекдоты. И приводит его рекомендации по написанию анекдотов.
   1. Анекдот должен быть краток.
   2. Блестящ по передаче.
   3. В конце неожидан.
   "Блестящий" характер рассказов Аверченко обезпечивался благодаря колоритному языку писателя и его героев. За феноменом этого языка, стоит, безусловно богатый жизненный и писательский опыт самого Аверченко. Например, в рассказе "Старческое" мы встречаем героя - самого писателя, который в 1954, кажется, гду рассказывает своим внукам о том, как весело проводили время его современники в различных застольях и праздниках. Все они были связаны с употреблением алкогольных напитков, в частности, водки ( "молодостью повеяло на меня от этого слова - водка" ). Убедительно писатель описывает то, как его маленькие внуки не могут понять смысла алкогольных возлияний. Напр.,
   - Пью этот бокал за Веру Семеновну.
   - За Веру Семеновну? Что она, значит, сама не пила?
   - Какое там! Иногда пила как лошадь.
   Не только язык обезпечивает неповторимость и уникальность произведений Аверченко, считает исследовательница. Причина их успеха - еще и в "динамичном сюжете", который доводит "ненормальную" ситуацию до абсурда, до комизма, до алогизма. Так, в рассказе "Рыцарь индустрии" обнаруживаются следующие сюжетные "приемы":
   1.Кольцевая композиция.
   2.Повторение ситуаций, которые с каждым разом становятся все абсурднее.
   3.Неожиданный финал.
   Важно и то, что героем произведения чаще всего является эрудированный и образованный автор. Иногда появляются и другие повествователи. В рассказе "Функельман и сын" - это еврейская мать. В этом произведении узнаются политические реалии 1910-х годов: сын героини читает Кропоткина. "Призвала на помощь мужа. Тот стал Мотю водить в кино, в цирк. Не помогло: юноша продолжал читать Кропоткина. Тогда отец повел сына в бильярдную и кафешантан. Сработало. Про книги юноша забыл, но у обоих мужчин в карманах появились ажурные чулки. От греха подальше мама подложила под подушку сыну все того же Кропоткина. Кольцо сюжета замкнулось".
   В.В. Лебедев ( студент Института истории и политики МПГУ ) в статье ПОЛИТИЧЕСКАЯ САТИРА А.Т. АВЕРЧЕНКО В ИДЕЙНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЕ ЛЕТНЕ-ОСЕННЕГО КРИЗИСА 1915 г. касается отдельных аспектов дореволюционной сатиры "короля смеха".
   Речь идет о картикатурах и рассказах, опубликованных в "Новом Сатириконе" во время войны с Германией. Представители немецкой военщины представлены здесь с подлинным сарказмом. Наоборот, русские герои - ничиная с образа "пробужденной" девицы - России - и заканчивая рисунком Рябушинского - представлены без всякой иронии.
   Вывод, который делает Лебедев: во время политического кризиса лета-осени 1915 г. "Новый Сатирикон" выступил на стороне либерально-буржуазной оппозиции, в лице которой видел наилучшую альтернативу действующей власти. Думских правых, других одиозных сторонников правительства А.Т. Аверченко безжалостно клеймил и высмеивал. Неудача, постигшая тогда либеральную оппозицию, лишь укрепила решимость сатириконцев продолжать борьбу с "канцелярским Петроградом" (т.е. с царизмом) до полной победы.
   Аверченко, как видим, вовсе не был заскорузлым реакционером и сторонником царизма. В своих рассказах он обличал недостатки существовавшего тогда общественного строя. Под сатирическое перо Аверченко попадали и самодуры-учителя, и творцы-авангардисты ( рассказ "Крыса на подносе" ), и журналисты, восхищающиеся абстрактными полотнами, смысл которых был неведом ни им самим, ни собственно их авторам ( рассказ "Ихневмоны" ). Сатирически изображались незадачливые бизнесмены, которые торговали всем подряд ( рассказ "Рыцарь индустрии" ).
  
   О жизни Аверченко до революции так писала Тэффи: "Сам Аверченко производил очень приятное впечатление. В начале своей петербургской карьеры был он немножко провинциален -- завивался барашком. Как все настоящие остряки, был всегда серьезен. Говорил особенно, как-то скандируя слова, будто кого-то передразнивал. Вокруг него скоро образовалась целая свита. Все подделывались под его манеру говорить и все не переставая острили".
   "Аверченко любил свою работу и любил петербургскую угарную жизнь, ресторан "Вена", веселые компании, интересных актрис. В каждом большом ресторане на стене около телефонного аппарата можно было увидеть нацарапанный номер его телефона. Это записывали на всякий случаи его друзья, которым часто приходило в голову вызвать его, если подбиралась подходящая компания".
   Неудивительно, что к советской власти, отобравшей у него большую часть названных радостей жизни, писатель относился отрицательно.
   Наталья Дремова в статье "Ножи в спину революции: как писателя Аверченко Ленин похвалил" замечает, что Аверченко критически относился к успехам армии во времена Первой мировой.
   Так, в 1915 году главнокомандующий армией "наложил арест в пределах армии и Петроградского военного округа на книгу Аркадия Аверченко "Рассказы для выздоравливающих" с помещенным в ней рассказом "Война". Особенное возмущение, как вспоминали, современники, вызвали идея братания с противником и эпизод с описанием военных действий: "Потом кто-то от кого-то побежал. Мы ли от немцев, немцы ли от нас -- неизвестно. Вообще, я того мнения, что в настоящей битве никогда не разберешь -- кто кого поколотил, и кто от кого бежал... Это уж потом разбирают опытные люди в главном штабе"".
   САЛОЖЕНКИНА Татьяна Борисовна -- учитель лицея N 18 г. Новочебоксарска, Республика Чувашия - в статье ГРАНИ КОМИЧЕСКОГО В РАССКАЗЕ А.АВЕРЧЕНКО "ВЕСЕЛЬЕ" И РАССКАЗЕ М.ВЕЛЛЕРА "ХОЧУ БЫТЬ ДВОРНИКОМ" - сравнивает рассказ Аверченко с произведением современного автора.
   При этом из приведенного рассказа видно, что в дореволюционной семейной жизни далеко не все было так гладко, как хотелось бы писателю. Умная барышня раскрывает герою рассказа глаза на суть семейных взаимоотношений "при царе":
  
   - Сколько здесь вас, барышень?
   Она посмотрела на меня смеющимся взглядом:
   -- Шесть штук.
   -- И все хотят замуж?
   -- Безумно.
   -- И все в разговоре заявляют, что никогда, никогда не выйдут замуж?
   -- А то как же... Все.
   -- И обирать будут мужей и изменять им -- все?
   -- Если есть темперамент -- изменят, нет его -- только обдерут мужа.
   -- И вы тоже такая?
   -- И я.
   В комнате никого, кроме нас, не было.
   Я обнял милую барышню крепко, и благодарно поцеловал её, и ушёл от Кармалеевых немного успокоенный.
  
   Переднее Ольга в дипломной работе "Сатира и юмор в творчестве А. Т. Аверченко", вернее, в его первой главе, останавливается на деятельности Аверченко до революции, которая, безусловно, была связана с журналом "Сатирикон" ( как у меня - с журналом "Бузовик", см. сайт petrak-igor.narod.ru ).
   Подробно останавливается исследовательница, например, на авторах "Сатирикона", среди которых было немало ныне хрестоматийных авторов. Замечено, что символом журнала стал сатир, созданный художником Радаковым. Кроме того, отмечено, что еще в 1905 году Горький выступил с призывом издавать орган, напоминающий "Симплициссимус" - журнал, в котором подвергались осмеянию все устои немецкого общества.
   ""Сатирикон", по замыслу редакции, должен был соединить олимпийское спокойствие, жизнестойкость, ясность и здравый смысл с критическим изображением современных событий и общественных нравов. Это была довольно сложная задача в момент, когда существовала разветвленная система "принудительного молчания". Борясь за свое существование, редакция "Сатирикона" старательно укутывала колкие остроты толстым слоем ваты", - пишет Переднее.
   Во второй главе дипломной работы речь идет о сатирических рассказах Аверченко, написанных им до 1917 года. Мишенью сатирика здесь становилось несколько типов людей. Во-первых, это "средний" человек-обыватель, считает автор работы ( как известно, Набоков полагал, что этот выдуманный среднестатистический гражданин - всего лишь плод хитросплетений статистики ).
   Рассматриваются несколько рассказов Аверченко ( напр., "Рыцарь индустрии", "Широкая масленица", "Волчья шуба" ). Рассмотрение рассказов переложено обильными цитатами ( почти как у меня ).
   Утверждается, что и до революции Аверченко писал не только на бытовые, но и на социально-политические темы. В качестве примера приводится рассказ "Виктор Поликарпович" - о портовом сборе в городе, где нет моря. В этом рассказе имя столичного чиновника наводит трепет на ревизионную комиссию:
  
   -- Очень странно: проект морского сбора разрабатывало нас двое, а арестовывают меня одного.
   Руки ревизора замелькали, как две юрких белых мыши.
   -- Ага! Так, так... Вместе разрабатывали?! С кем?
   Его превосходительство улыбнулся.
   -- С одним человеком. Не здешний. Питерский, чиновник.
   -- Д-а-а? Кто же этот человек?
   Его превосходительство помолчал и потом внятно сказал, прищурившись в потолок:
   -- Виктор Поликарпович.
   Была тишина. Семь минут нахмурив брови, ревизор разглядывал с пытливостью и интересом свои руки...
   И нарушил молчание:
   -- Так, так... А какие были деньги получены: золотом или бумажками?
   -- Бумажками
   -- Ну, раз бумажками - тогда ничего. Извиняюсь за безпокойство, ваше превосходительство. Гм... гм...
   ( цит. по: Переднее ).
  
   Исследовательница вспоминает в связи с этим гоголевских "борзых щенков".
   Еще один пример неравнодушия Аверченко к социальным проблемам - рассказ "История болезни Иванова".
   Из этого рассказа делается вывод, что обыватель Иванов боится перемен в жизни до такой степени, что "доносит сам на себя".
   Также интересен рассказ "Робинзоны", который рассматривает автор дипломной работы. По сюжету рассказа на необитаемом острове оказываются интеллигент Павел Нарымский и бывший шпик Пров Иванов Акациев. Бывший шпик требует предъявить ему паспорт ( прямо как булгаковский кот Бегемот ), пристает с вопросами к деятельному интеллигенту:
   -- А вы строительный устав знаете?...
   -- Разрешение строительной комиссии в рассуждении пожара у вас имеется?...
   -- Вы имеете разрешение на право ношение оружия?...
   -- Потрудитесь сдать мне оружие под расписку хранения впредь до разбора дела...
   Вывод: Аверченко издевался над жандармами и околоточными, чиновниками - взяточниками и либералами - говорунами, высмеивал лицемерие, ханжество, людские пороки.
   Иллюстрацией к этому выводу может служить рассказ Аверченко, в котором шпик так часто навещает героя, что тот уже и кормит, и поит его, и подвозит по его делам.
   Другой рассказ - "День человеческий" ( о нем пишет исследовательница ). В нем спешащий на службу чиновник на ходу сует герою руку, бросая: "-- Как поживаете, что поделываете? -- а он задерживает его руку в своей и с серьезным лицом говорит: -- Как поживаю? Да вот я вам сейчас расскажу... Хотя особенного в моей жизни за это время ничего не случилось, но есть все же некоторые факты, которые вас должны заинтересовать... Позавчера я простудился, думал, что-нибудь серьезное - оказывается, пустяки... Поставил термометр, а он..."
   Этот сюжет напоминает нам солоухинскую заметку из "Камешков на ладони", в которой герой тоже пытается подробно рассказать о своей жизни спросившему у него формально - "Как дела?"
   В статье ОСОБЕННОСТИ КОМИЧЕСКОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ "МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕКА" В РАССКАЗАХ-АНЕКДОТАХ А. Т. АВЕРЧЕНКО ( Вестник ТвГУ. Серия "Филология". 2014. N 3 ) Н. П. Чиж ( Российский университет дружбы народов ), анализируя жанр рассказа-анекдота у Аверченко, рассматривает такое его творение как рассказ "Грозное местоимение", где некто Его Превосходительство становится одержим мыслью, что все должны обращаться к нему на "вы", при том что за ним самим сохраняется право на обращенное к каждому "ты". И это касается не только местоимений, но и самого сочетания букв. Его Превосходительство, считая унизительным произнести "вы", просит кучера подготовить ему "тыезд", потому что, что солнце "тысоко", ругает швейцара, что тот разостлал "нотый" ковер, советует кучеру приобрести шапку из "тыдры" или "тыхухоли".
   Этот образец языковой игры подтверждает большую разницу между сословиями в царской России. В рассказе она проявляется на уровне лексики.
   Отдельная тема Аверченко - проблемы и беды редакторов и сотрудников печатных изданий в царской России. Им посвящен рассказ "Последний экипаж", где главный герой, Редактор, обещает своей жене подарить экипаж: лошадок, затем автомобиль, потом моноплан, "но всякий раз вынужден тратить деньги не на подарок возлюбленной, а на оплату штрафа за нарушения закона о печати. И уже в глубокой старости, когда жена, умирая, робко просит о последнем экипаже - катафалке, муж обещает обезпечить ей похороны на деньги, сэкономленные на сигаретах. И в этот момент является околоточный, с постановлением на триста рублей: "Привычным жестом полез Редактор в боковой карман и вынул три сотенных бумажки"" ( с. 475-476 ).
   Особое место в дореволюционных рассказах Аверченко занимают доморощенные и зачастую бездарные служители искусства, "опошляющие саму идею творчества". Утверждается, что редакторские будни Аверченко нашли отражение в рассказах "Поэт", "Аполлон", "Неизлечимые", "Аргонавты" ( добавим - и "Ихневмоны" ). Герой в этих рассказах сталкивается с многоликой стихией графоманства, безталанного бумагомарания.
   При этом графоманы бывают удивительно назойливы, как в рассказе "Поэт" -
  
   Я терпеливо выслушал эти стихи еще раз, но потом твердо и сухо сказал:
   -- Стихи не подходят.
   -- Удивительно. Знаете что: я вам оставлю рукопись, а вы после вчитайтесь в нее. Вдруг да подойдет.
   -- Нет, зачем же оставлять?!
   -- Право, оставлю. Вы бы посоветовались с кем-нибудь, а?
   -- Не надо. Оставьте их у себя.
  
   Кучерявых Юлия Николаевна в статье ОСОБЕННОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. Т. АВЕРЧЕНКО ( Филологические науки, Вопросы теории и практики, Тамбов: Грамота, 2017. N 6(72) ) приводит такую цитату: "но русский человек хитер: они взяли да цензуре эзопов язык показали!". Цитата свидетельствует об особом отношении Аверченко к цензуре. Действительно, с цензурными ограничениями ( порой нелепыми ) в царской России приходилось отважно бороться сатириконовцам.
   Также Кучерявых анализирует ( а ведь по другому не скажешь! ) фррагменты повести Аверченко "Подходцев и двое других". Она выявляет случаи языковой игры в повести ( например, со словами "порядочный ( челоовек - дыра )" и "жрица - жрать".
   В рассказе "Фокус великого кино" Аверченко выступает не только как критик революционных преобразований, затеянных большевиками, но и как порицатель всего косного, дурного, что было в царской России.
   Так, "вылетел из царского дворца Распутин и покатил к себе в Тюмень. Лента-то ведь обратная". Не только русского чуда - Распутина - не поддерживает Аверченко, но и русских же погромщиков, произведших в свое время знаменитые еврейские погромы -
  
   ..и вот уже на экране четко вырисовываются жуткие подробности октябрьских погромов.
   Но, однако, тут это не страшно. Громилы выдергивают свои ножи из груди убитых, те шевелятся, встают и убегают, летающий в воздухе пух аккуратно сам слетается в еврейские перины, и все принимает прежний вид.
   ( Дюжина ножей )
  
   Единственная отрадная новость во всей этой свистопляске - царский манифест 17 октября, данный Николаем II свободной России. Это "самый счастливый" момент всей жизни, по мнению Аверченко.
  
   3. 1917-ый как поворотный год
  
   После семнадцатого года, по словам О.А. Кузьминой, качество аверченковского юмора меняется. "Веселый, безмятежный" юмор уступает место едкой сатире. Пример - рассказ "Пролетарское искусство (Лекция, прочитанная Никандром Храповым на собрании Колпинской комячейки)".
   Предмет осмеяния автора - речь Никандра Храпова. Она испещрена направильностями, ошибками, просторечными словами, жаргонизмами и вульгаризмами. Аверченко предоставляет своему герою возможность "выговориться". Этот персонаж, назначенный на должность "спеца по культуре" на том простом основании, что он проработал 4 года сторожем при консерватории, обнаруживает свою безграмотность - несмотря на свои амбиции.
   1917-ый год как поворотный для России осмысливается в цикле "12 портретов", где автор говорит - "Большевизм уже четвертый год как сел на шею России - а как вы с ним боролись? Палец о палец не ударили! Только и делали, что под ногами путались - сначала у Корнилова, потом у Деникина, у Колчака, а в конце концов - у Врангеля. Эх, вы! Молчали бы лучше!" ("Керенский") ( цит. по: О.И. Соловьева К ВОПРОСУ О СОЗДАНИИ СЛОВАРЯ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ ПИСАТЕЛЯ: ИДИОСТИЛЬ А. АВЕРЧЕНКО ЧЕРЕЗ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКУЮ ПРИЗМУ, с. 443 ).
   К слову сказать, в указанной статье приводятся цитаты и из "Новой русской сказки", где драматизм 17-го года сравнивается с замыслом преступления, убийства - "И вот однажды зовет дуракова жена дочку и говорит ей: - Нечего зря баклуши бить! Отнеси бабушке горшочек маслица, лепешечку, да штоф вина: может, старуха наклюкается, протянет ноги, а мы тогда все ее животишки и достатки заберем" ( там же ).
   Д. Николаев в статье "Русский юморист" отмечает, что после 17-го года характер юмора Аверченко радикально изменился. До революции Аверченко, казалось бы, и не помышлял о стезе политической сатиры. "В час душевной боли, в минуту усталости русский читатель обращался кАверченке, и я хорошо помню, как во время войны в госпиталях на всех столах я виделего книги и книжечки, изданные "Новым Сатириконом", -- вспоминал Петр Пильский. -Русская критика иногда упрекала Аверченко в бесцельности и бессодержательности егосмеха. И он сам никогда не хотел слыть политическим сатириком".
   До 17-го - "безпредметная веселость". После 17-го - "безпощадная сатира".
   До 17-го - "соединение простого здравого смысла с веселым характером, наблюдательностью и любовью к жизни". После 17-го - никакого веселого смеха, скорее, смех сквозь слезы.
   До 17-го - Аверченко не стремится к правдоподобию, избирает предметом своего внимания неожиданные, фантастические ( чего стоит один только рассказ о беседе со скелетом женщины о том, каково ей в загробном мире, удивительные характеры и происшествия.
   После 17-го - в рассказы Аверченко врываются постреволюционные реалии ( хотя и здесь он прибегает к своей любимой гиперболе ). Рассказы уже претендуют на статус достоверного, документального свидетельства эпохи ( размышления об эпохе! ).
   До 17-го - Аверченко беззаботно смеется, шутит над своими коллегами - критиками, писателями. Вспомним хотя бы рассказ "Аполлон". "Даже близость сатириконцев и редакции "Аполлона" не помешала Аверченко поиронизировать над началом программной статьи И. Анненского в первом номере "Аполлона" ("Жасминовые тирсы наших первых мэнад примахались быстро..."). "Мне отчасти до боли сделалось жаль наш бестолковый русский народ, а отчасти было досадно: ничего нельзя поручить русскому человеку... - откликнулся он в миниатюре "Аполлон". - Дали ему в руки жасминовый тирс, а он обрадовался и ну - махать им, пока примахал этот инструмент окончательно" ( Д.Николаев ).
   После 17-го - предметом внимания писателя становятся уже не безобидные коллеги по цеху ( хотя он и печатает рассказ про русского писателя в Париже, забывшего то, как надо писать по-русски ), а лидеры русской революции, в частности, Троцкий и Ленин, а также их верные соратники.
   До 17-го - Аверченко безбоязненно поднимал на смех своих современников. Н. А. Тэффи вспоминала: "Обиженные и осмеянные им относились к нему без злобы. Еще недавно один банкир сказал мне: "Треплет меня Аверченко без конца! Я ему говорю: "Оставьте вы меня, наконец, в покое!" А он говорит: "Не могу! Обидно такую хорошую тему не использовать. Уж вы не сердитесь". Ну, что поделаешь! Я уж и не сержусь".
   После 17-го - он мог опасаться и за свою жизнь, высмеивая в своих рассказах сильных мира сего ( по ту сторону советской границы ).
   До 17-го, как утверждает Д.Николаев, Аверченко отдавал предпочтение динамичному повествованию с активно действующим главным героем. Пейзаж, бытовые подробности редко использовались юмористом.
   После 17-го - бытовые подробности играют существенную роль в его рассказах.
   До 17-го - мир, изображаемый писателем однороден, разве что Россия в нем противостоит после 14-года Германии.
   После 17-го - речь идет о противостоянии старой России и Советской России, дореволюционного быта и постреволюционной неустроенности. "Практически любое сопоставление - будь то сравнение ресторанного меню с содержимым ростовских помойных ям ("Петерс") или старого фрака и новых пальто с иголочки ("Старый Сакс и Вертгейм") - дает необходимый сатирический эффект. Вернуть прошлое для писателя - значит вернуть подлинное, истинное. Лишь прошлое оставляет писателю надежду на будущее; лишь оно несет спасение, поскольку ( якобы ) нет настоящего".
   Д.Николаев утверждает, что в произведениях, написанных после революции, у Аверченко сталкиваются "три мира". С одной стороны, это мир прошлого, наполненный милыми писателю вещами и подробностями быта ( книгами, фраками, мягкими шляпами, старинными ботинками, старыми платьями, монетницами ). С другой стороны, это мир большевиков и мир их противников. Сам Аверченко живет в мире, противопоставленном большевицкому. Сам большевизм он воспринимает как некий неудачный эксперимент, который скоро должен закончиться. Мир большевиков описывается зачастую как ирреальная действительность. Реальность Советской России в изображении Аверченко фантастична и абсурдна. Посмотрите на названия рассказов:
   - "Город чудес",
   - "Петербургский бред",
   - "Слабая голова".
   Все они содержат намек на то, что в Советской России, по мнению автора, происходит издевательство над столь любимым им Здравым Смыслом. Здесь "все повально сошли с ума", - считает Д.Николаев.
   Если раньше писателю приходилось выдумывать фантастические детали своих рассказов, то теперь сама Жизнь подсовывает ему невероятные сюжеты. "Кухарка - бывшая актриса, швейцар - бывший генерал - выдумка это или правда ("Русское искусство")?".
   До 17-го - дети были для Аверченко "воплощением чистоты, искренности, собственного достоинства и здравого смысла". После 17-го года перед нами предстают уже больные, если не искалеченные детские души.
  
   Счастливы те, кто еще помнит прежнюю жизнь, для кого бризантные снаряды еще не заслонили окончательно голубую ленточку с малюсеньким золотым бубенчиком ("Трава,примятая сапогом"). Но все чаще и чаще персонажами рассказов становятся дети, с недоверием выслушивающие воспоминания об обедах, железных деньгах и игрушках, дети, для которых нормальная жизнь не более чем сказка ("Русская сказка"). Они незнают, что такое "завтракать" ("Урок в совдепской школе"), не могут решать задачи из старых учебников, ибо их детское сердце отказывается воспринимать написанную там "неправду", и живой интерес вызывают у них уже не цветы, выросшие на поляне, а совсем другое: "Детская деликатность мешает ему сказать, что самое любопытное из всего виденного сегодня - человек с желтым лицом, висящий посреди улицы на тонкой веревке"("Золотое детство"). Шестилетний Костя, герой рассказа "Античные раскопки", уже незнает, что когда-то была "старая" жизнь, что на пару рублей на рынке можно было купить"мясо, картошку, капусту, яблоки... разные там яйца", даже металлические деньги он видит впервые. Книги им заменили выдранные страницы, в которые рыбник заворачивает свой товар ("Володька"), а самым ненавистным сказочным героем становится Красная Шапочка ("Новая русская сказка", "Русская сказка").
   ( Д.Николаев )
  
   В рассказе "Миша Троцкий" Аверченко пишет о том, что счастье детства держится на освященных временем традициях. Ребенок же без традиций - "прекрасный материал" для колонии малолетних преступников, а в будущем - для каторжной тюрьмы. Вывод: революция, по мнению Д.Николаева, "калечит духовно". У детей отбирается право на детство.
   Несмотря на это, утверждает критик, именно дети являются в мире большевиков островком чистоты и искренности. Характерен в этом отношении рассказ "Трава, примятая сапогом". Знающая толк в бризантных снарядах и реагировании Ватикана девочка еще способна умиляться простым, важным для нее вещам: котенку, комичной козявке, умению знакомой доставать губой до носа. По зеленой молодой травке ходят хамы в огромных тяжелых сапожищах, подбитых гвоздями. Пройдут по ней, примнут ее. Прошли - полежал, полежал примятый, полураздавленный стебелек, пригрел его луч солнца, и опять он приподнялся и под теплым дыханием дружеского ветерка шелестито своем, о малом, о вечном".
   До 17-го - в рассказах Аверченко еще встречались дети - отрицательные персонажи ( например, мальчик с затекшим глазом - прообраз будущих его критиков ). После 17-го - у него любой ребенок как "яркий цветок" среди серости большевицких будней. Однако и эти дети превратятся во взрослых. "Увы! Желуди-то одинаковы, но когда вырастут из них молодые дубки - из одного дубка сделают кафедру для ученого, другой идет на рамку для портрета любимой девушки, а из третьего дубка смастерят такую виселицу, что любо-дорого..."
   После 17-го - мир взрослых расколот, но мир детей един. "Моя была бы воля, я бы только детей и признавал за людей. Как человек перешагнул за детский возраст, так ему камень на шею, да в воду".
   До революции - смех Аверченко, по выражению А.Куприна, был беззлобен, не нес в себе "желчного яда". Сатириконовцы смеялись простодушно, как смеются дети. После 17-го года характер творчества писателя резко изменился. "Гляжу я искоса в зеркало, висящее в простенке, - и нет больше простодушия в выражении лица моего... - пишет он в заключении к сборнику 1921 года "Записки Простодушного...": Во всяком случае .. доконал Константинополь русского Простодушного. Целый ряд лет еще промелькнет перед нами... Но все эти годы уже будут обвеяны мудростью, хитростью и, может быть, жестокостью. Выковали из нас - благодушных, мягких, ласковых дураков - прочное железное изделие..."
   Вот немного из письма Лидии Лесной Н.Н.Грин:
  
   Аверченко подошел ко мне и, вынув из кармана крохотную свою записную книжечку, в которой у него были вписаны бисерным почерком темы фельетонов, рисунков, мыслей для "Почтового ящика", и заглянув туда, сказал:
   - Замечательно. Знаете, в каждом из нас есть оригинальные черточки - у Горянского свое, у Агнивцева много всякого такого, у Вас, у меня, но если сложить все эти штришки вместе, - получится Грин. Я говорил с ним и записывал его словечки. И так вдохновился, что стихотворение написал! - Вы? Стихотворение?! -- Да! Акростих! И он громко и неудержимо расхохотался, пенсне свалилось, он поймал его на лету. Вот послушайте: "Горят рубины и ниеры".
   - Я слушаю. Дальше.
   - Дальше нет, это все. Напишите столбиком. Я написала: Горят Рубины И Ниеры.
   - Что получилось? - продолжая смеяться, спросил он.
   - Если это акростих -- получается "Грин". Но что такое "ниеры"?
   - Не знаю, спросите у него, когда придет. А слово мое!
  
   До 17-го года Аверченко охотно прибегал к словотворчеству, не боясь новых слов. После 17-го - когда во всю ширь развернулось словотворчество большевиков, он уже охладел к нему. Даже в одном из своих рассказов осуждал новых людей за употребление слов "Перпетун" и "Трепетун" ( Первый петроградский и Третий петроградский университеты ).
   Бахича Э.А. в статье ДЕКОДИРОВАНИЕ ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО МАКРОКОНЦЕПТА ЖИЗНЬ В ЯЗЫКОВОЙ МАТРИЦЕ ИДИОСТИЛЯ А. АВЕРЧЕНКО говорит о том, что писатель сравнивает жизнь до 1917 го года и после. Первая, по его мнению, в отличие от новой, является подлинной, освященной вековыми традициями. Об этом так сказано в рассказе "Наваждение" - "Вы помните, как жила вся необъятная Россия совсем еще недавно?"; "Ну как же вам не помнить: ведь прежняя жизнь складывалась столетиями, и не скоро ее забудешь! Каждый день вставало омытое росой солнышко, из труб одноэтажных домиков валил приветливый дымок, с рынка тащились хозяйки, тяжело нагруженные говядиной, хлебом, овощами и фруктами..." (Наваждение)
   В рассказе "Город чудес" находим: "В красивую, полную пышной грезы и блеска жизнь ворвалась пошлая, тяжелая проза...". В "Античных раскопках": "...рекламы - лучшей свидетельницы бодрой, нормальной, веселой, деловой, хлопотливой, суетливой, энергичной жизни столицы".
   Жизнь до революции осознается Аверченко как полноводная, полноценная, имеющая смысл. В прежней жизни были дешевыми продукты. Она была наполнена веселыми, солнечными красками - "А юная сестра ее ...шагает в тенистый городской сад, и золотая коса, украшенная пышным лиловым бантом, еще больше золотится и сверкает на летнем воскресном солнце..." ( "Наваждение" ).
   Со смаком рисует Аверченко изобилие продуктов, еды, имевшее место в дореволюционное время - "Весь рабочий народ, как рой пчел, сгрудился около прилавка и за столиками, уставленными неприхотливой снедью: жареной рыбой, огурцами, битками с луком, яичницей-глазуньей, ценой в пятиалтынный, и целым океаном хлеба: черного, белого, пеклеванного - на что душа потянет" (Наваждение); "Кое-кто пьет вечерний чай с вишневым, смородиновым или клубничным вареньем; тут же густые сливки, кусок пирога от обеда, пузатый графин наливки" ( цит. по: Бахича, 2016, 7 ).
   Жизнь после революции Аверченко и жизнью-то старается не называть. Так в рассказе "Город чудес" - "В красивую, полную пышной грезы и блеска жизнь ворвалась пошлая тяжелая проза, и сразу потускнела вся американская позолота...". Жизнь как понятие неразрывно связана с дореволюционной действительностью - "С расчетом жили люди, замахиваясь в своих делах и планах на десятки лет, живя плотно, часто лениво, иногда скучно, но всегда сытно, но всегда нося в себе эволюционные семена более горячего, более живого и бойкого будущего...".
   Бахича приводит ряд цитат из рассказа "Наваждение", доказывающих, что на место размеренной и логичной жизни до революции пришла непонятная писателю смута:
  
   1) Было праздничное богослужение, народ трепетно прикладывался к кресту, а теперь взяли ни с того ни с сего и вздернули пастыря на той самой липе, под которой так хорошо пили чай со сдобными булочками, с малиновым и смородиновым вареньем.
   2) А где та девушка с золотой косой и томиком Тургенева под мышкой? Помните, та, что шла воскресным утром в тенистый городской сад? Ее вместе с отцом ...доставили в чрезвычайку...
   3) У барышни, игравшей по воскресеньям "Молитву девы", рояль реквизировали, школьники, бездумно переводившие намоченными пальцами переснимочные картинки, передохли от социалистической голодухи, а купца с медалью на красной ленте просто утопили в речке за то, что был "мелкий хозяйчик и саботировал Продком".
  
   Вывод: концепт "жизнь" у Аверченко несет в себе оценку информации по шкале "хороший" - "плохой". Хорошее время для Аверченко - и есть подлинная жизнь. Это дореволюционное время. Время после 17-го года - словно удаляется от понятия жизни и свободы, правильного мироустройства.
   В статье ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ КОНЦЕПТ РЕВОЛЮЦИЯ В ЯЗЫКОВОЙ МАТРИЦЕ ИДИОСТИЛЯ А. АВЕРЧЕНКО (НА ПРИМЕРЕ ПАМФЛЕТА "ПОЭМА О ГОЛОДНОМ ЧЕЛОВЕКЕ") ( Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского Филологические науки. Том 1 (67). N 3. 2015 г. С. 55-60. ) Бахича Э. А. говорит о том, что в самой революции как таковой писатель не видел отрицательных качеств. В доказательство приводится фрагмент рассказа - предисловия к "Дюжине ножей":
  
   Революция - сверкающая прекрасная молния, революция - божественно красивое лиио, озаренное гневом Рока, революция -ослепительно яркая ракета, взлетевшая радугой среди сырого мрака!..; "Революция есть гроза. Гроза кончается быстро и освежает воздух, и ярче тогда жизнь, красивее цветут цветы"', Нужна была России революция? Конечно, нужна. Что такое революция? Это - переворот и избавление.
  
   В том же Предисловии Аверченко радикально разводит революцию и ее последствия. "Хорошую" революцию, по его мнению, испортили "плохие" люди. "Да есть ли у нас сейчас революция?..: Разве та гниль, глупость, дрянь, копоть и мрак, что происходит сейчас, - разве это революция?".
   Последствия революции ясно даны в "Поэме о голодном человеке". Прежде всего - это голод, оценка которого однозначна: "слабый, голодный Петербург", "померкшие очи", "темные безглазые русла улиц", "серые безшумные фигуры", "дрожащие руки", "пустой стол", "гнусный свет". "Описанный с отрицательной характеристикой блок резко противопоставляется следующим проявлениям "большевистской России": "комиссарские автомобили", "бодро шныряющие", "проворные", "острое шило", "вонзающие"".
   В рассказе Бахича выделяет "тихий, хриплый голос", "шепот" революции - с кучкой ее приспешников - "творцов голода", приведшей к "обезсиленному, с полузакрытыми глазами" желанию "повалить" на землю Троцкого, ткнуть пальцем в глаз, ходить по его лицу, ножичком отрезать ему ухо и засунуть ему в рот - "пусть ест!!". Но в одну секунду это желание улетучивается: "А знаешь, если бы Троцкий дал мне кусочек жареного поросенка с кашей - такой, знаешь, маленький кусочек, - я бы не отрезывал Троцкому уха, не топтал бы его ногами! Я бы простил ему..."
   Впрочем, как было уже замечено, в "Поэме" есть и положительные коннотации революции.
   Бахича Э. А. и Меджитова Э. С. в статье ЭМОТИВНЫЕ КОННОТАЦИИ КОНЦЕПТА РЕВОЛЮЦИЯ (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗОВ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО) ( Ученые записки Крымского инженерно-педагогического университета. Серия: Филология. История. - 2016. - N 4. с. 9 - 13 ) говорится, что писатель приветствовал Февральскую революцию и отречение русского царя, над которым потешался в рассказе "Новый Нестор-летописец" и в фельетоне "Корова дома Романовых". А вот Октябрьскую - решительно не принял, воспринимая ее как УРАГАН, разрушивший прежнюю и спокойную жизнь.
   Октябрьскую революцию Аркадий Аверченко сравнивает с огромным пьяным детиной с большой дороги - "Не старушка это, - хорошо, коли старушка, - а полупьяный детина с большой дороги <...> сам себя закутает вашим же, стащенным с ваших плеч, пальто. Да еще и ножиком ткнет в бок" ( цит. по: Бахича, с. 10 ).
   Если рождение революции Аверченко называет прекрасным событием, то ее развитие после 1917 года - приводит его в состояние оторопи - "рождение революции прекрасно, как появление на свет ребенка, его первая безсмысленная улыбка, его первые невнятные слова, трогательно умилительные, когда они произносятся с трудом лепечущим, неуверенным в себе розовым язычком... Но когда ребенку уже четвертый год, а он торчит в той же колыбельке, когда он четвертый год сосет свою всунутую с самого начала в рот ножку, превратившуюся уже в лапу довольно порядочного размера, когда он четвертый год лепечет те же невнятные, невразумительные слова... - так это уже не умилительный, ласкающий глаз младенец, а, простите меня, довольно порядочный детина, впавший в тихий идиотизм".
   Также он сравнивает революцию с громом и грозой. Она может быть прекрасна как освежающее воздух явление, "но жизни нет там, где грозы происходят безпрерывно".
   Вывод таков: "Революция хороша, когда она сбрасывает гнев. Но не революциями, а эволюцией жив мир. Стройность, порядок - вот что нужно нам, как дыхание, как пища. Внутренняя и внешняя дисциплина и сознание, что единственное понятие, которое сейчас нужно защищать всеми силами, это понятие Родины".
   И, наконец, революция сравнивается с "дикобразом", в которого нужно пустить дюжину ножей.
   По мнению Бахичи, революция приводит к тотальной разрухе и деструкции нравственности. Она сравнивается Аверченко с одним из аттракционов "Луна-Парка" - "Веселой кухней" - "Все новое, революционное, по-большевистски радикальное строительство жизни, все разрушение старого, якобы отжившего, - ведь это же "Веселая кухня"! Вот тебе на полках расставлен старый суд, старые финансы, церковь, искусство, пресса, театр, народное просвещение - какая пышная выставка!.. И вот подходит к барьеру дурак, выбирает из корзины в левую руку побольше деревянных шаров, берет в правую один шар, вот размахнулся - трах! Вдребезги правосудие. Трах! - в кусочки финансы. Бац! - и уже нет искусства, и только остается на месте какой-то жалкий покосившийся огрызок".
   Приводится и такая цитата из Аверченко, намекающая на то, что движущей силой революции является.. дурак. "Горяч русский дурак - ох, как горяч... Что толку с того, что, потом, когда очухается он от веселого азарта, долго и тупо будет плакать свинцовыми слезами и над разбитой церковью, и над сокрушенными вдребезги финансами, и над мертвой уже наукой, зато теперь все смотрят на дурака! Зато теперь он - центр веселого внимания, этот самый дурак, которого прежде и не замечал никто".
   Отсюда - мораль: революция должна созидать, давать начало новой, модернизированной жизни, но ни в коем случае не уничтожать государственный, политический, социальный фундаменты.
   Бахича Э. А. в статье АНТИНОМИЯ СВЕТ - ТЬМА В РАССКАЗАХ А. АВЕРЧЕНКО ( Ученые записки Крымского инженерно-педагогического университета. Серия: Филология. История. - 2018. - N 2. ) рассматривает картину дореволюционной России в рассказе Аверченко "Наваждение":
  
   Каждый день вставало омытое росой солнышко, из труб одноэтажных домиков валил приветливый дымок, с рынка тащились хозяйки, тяжело нагруженные говядиной, хлебом, овощами и фруктами, - все это за рубль серебра, а если семья большая, примерно из 6 или 7 душ, - то и все полтора рубля оставляла хозяйка на грабительском рынке.
   ( цит. по: Бахича, 10 ).
  
   Сочетания в этом фрагменте содержат положительные коннотации. Жизнь в дореволюционной России отождествляется с пребыванием в свете.
   Революционно настроенные граждане видят все наоборот и называют свет - тьмой. В том же рассказе "Наваждение" находим: "А у том, собственно, - цедит сквозь зубы пренебрежительный Спирька, - что никакой Владычицы, никакой Казанской и нет, и все это был один обман и народная тьма".
   Между тем тьма в рассказах Аверченко ассоциируется чаще всего с постреволюционными реалиями. Вспомним гнусный свет огарка в рассказе "Поэма о голодном человеке", или такой фрагмент из рассказа "Фокус великого кино" - "Камин погас, и я не вижу в серой мгле - почему так странно трясутся ваши плечи: смеетесь вы или плачете?"
   В "Предисловии" Аверченко утверждает, что теперь мир пуст и неосвещен - "Разве мы сейчас не бродим среди давно потухших головешек - без крова и пищи, с глухой досадой и пустотой в душе".
   Отсюда - мораль: ".. тьма - это не отсутствие света, а то состояние, к которому человек пришёл в результате революции, к состоянию разрухи, голода: Усталые, затуманенные слезами глаза тщетно сверлят завесу мглы, повешенную Господом Богом... Какая это мгла? Предрассветная? Или это сумерки, за которыми идут ночь, одиночество и отчаяние? (Русское искусство)".
   В статье ОТРАЖЕНИЕ КУЛЬТУРНОЙ ИНФОРМАЦИИ В АНТОНИМИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЕ СВЕТ - ТЬМА (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗОВ А. АВЕРЧЕНКО) размышления Бахичи продолжаются. Здесь говорится о том, что понятие "свет" несет у Аверченко положительный смысл. Например, во фрагменте - "А свет разгорается все больше и больше, а петух поет все громче и громче..." (Несколько слов по поводу этого, которое...)
   Такая "аранжировка" соотнесена с традиционными представлениями русских о свете.
   В целом вторая статья представляет собой очевидную переделку первой.
   Вывод: "Языковая схема развития антиномической парадигмы СВЕТ - тьма в рассказах сатирика определяется противопоставлением концептов СВЕТ и тьма. Светлые надежды, связанные с началом революции, вера в светлое будущее сменяются темным разочарованием, болью, разрухой. Но несмотря на сложные, трагические жизненные коллизии, человек А. Аверченко верен себе, не теряет надежду и веру в светлое будущее".
   Дореволюционная жизнь страны поэтизируется, романтизируется, едва ли не идеализируется. Даже вор в дореволюционной России предстает фигурой, по которой ностальгирует писатель:
  
   У меня во время светлой заутрени, помню, какой-то хлюст портмоне из кармана выдернул. Тогда, я помню, поймал его за руку да так похристосовался, что он у меня волчком завертелся, а теперь бы... - Чего теперь бы? - А теперь бы я все карманы ему сам растопырил: бери, тащи, мил человек, - только бы мне еще полчасика у Василия Блаженного со свечкой постоять, колоколов послушать.
  
   Ностальгирует писатель даже о хворобе в дореволюционной России ( как замечает Грязнова ):
  
   Лежу в чистенькой постельке, доктор каждый день, а в окно - рябина в снегу, а на снеге голубые бриллиантики от солнышка горят. Тепло, в печке дрова гудят, а передо мной - яички всмятку и котлетка, только что изжаренная. И все кругом говорят: "Ах, мы, Семен Николаевич, так об вас безпокоились, так безпокоились!.." А теперь кто разве будет безпокоиться?
  
   Речь идет о русской картине мира и об "образно-смысловом поле "Россия"". В цикле "Записки Простодушного" этноним "русский" актуализирует детали, входящие в обозначенное смысловое поле. Он многократно повторяется: "Русское искусство", "Русские в Византии", "Трагедия русского писателя", "Русские женщины в Константинополе".
   После революции Аверченко не переставал писать. "Писал он о деградации культуры в условиях гражданской войны, о бесприютности, всеобщем обнищании и, конечно, о печальном и беспросветном бытии выброшенных за борт бывших российских граждан. "За что они Россию так?" - ищет и не находит ответа на этот вопрос писатель. Еще недавно советские критики писали, что "творчество Аверченко этих лет свидетельствует о печальном вырождении его таланта" [Евстигнеева, 1977; 151]. Теперь мы знаем, что к таланту это суждение никакого отношения не имеет. Наоборот, в рассказах, фельетонах, книгах, созданных уже после Октябрьских событий, мы встречаемся с Аверченко, полным новых сил, энергии, по-прежнему ярко талантливым. Этого же мнения придерживается и С. Никоненко: "Как это ни парадоксально, но именно неприятие революции и эмигрантское бытие разбудили его фантазию, придали его перу еще большую виртуозность" [Никоненко, 1994; 20]".
   Карпенко С. М. (Томский государственный педагогический университет) в статье "Стилистические средства выражения иронии в художественном тексте (на материале рассказов А. Аверченко)" замечает, что произведения писателя отличает ироническое изображение действительности, проявляющееся как в форме насмешки, добродушной улыбки, так и в форме более резкой - осмеяния, критической оценки и сатиры".
   До революции ирония Аверченко носит чаще всего добродушный характер. И только изредка он прибегает к бичующей сатире. После 1917 - го года сатира вытесняет из рассказов Аверченко обычный юмор.
   Ирония, как утверждает Карпенко, может возникать при употреблении гиперболы: Надо будет завтра про запас купить карамели. - Купи пуд, - советую я [6, с. 33]; эпитетов: свеже-накрахмаленный Бельмесов [там же, с. 193]; дикоживописный Химиков [там же, с. 55].
   Ирония до революции проявляется в виде мягкого юмора. Напр., во фрагменте - "... к восьми годам увидел однажды отца берущим меня за руку. Конечно, и до этого отец неоднократно брал меня за указанную конечность, но предыдущие попытки являлись не более как реальными симптомами отеческой ласки" ("Автобиография"). В рассказе "Отец" портрет ближайшего родственника написан с помощью мягких красок и окутан авторской любовью.
   Отношения мужа и жены в дореволюционных рассказах проникнуты тоже любовью, дружеским светом. Так в рассказе "Жена" или во фрагменте - "- Чья это ручонка? - спрашивал муж Митя жену Липочку, теребя её за руку. Я уверен, что муж Митя довольно хорошо был осведомлён о принадлежности этой верхней конечности именно жене Липочке <...>".
   Отношения мужчины и женщины вообще даны мягко, с тактом. Напр., во фрагменте - "Маруся! Не вносите аккорда в диссонанс нашей мимолётной встречи. Позвольте быть вам проводимой мной".
   После 1917 года тема семейная уходит на второй план. Появляются темы человеческого одиночества, испытаний, толпы, испытывающей голод, сумасшествия.
   До 1917-го в рассказах сравнения просты, и часто делают честь персонажам, напр. - "... они так и ходили нераздельно вместе - впереди толстый, рыжебородый, со сложенными на груди руками, а за ним, немного сзади, двое: худощавый брюнет с усиками и седенький, маленький. Этот вечный треугольник напоминал стадо летящих журавлей" ( цит. по: Карпенко ).
   После 1917 - го сравнения резки, категоричны, дают портрет персонажа с отрицательной стороны.
   Кучерявых Юлия Николаевна в статье ОСОБЕННОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. Т. АВЕРЧЕНКО ( Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2017. N 6(72): в 3-х ч. Ч. 3. C. 121-124 ) рассматривает приемы каламбура в пьесе про Подходцева. Приводится фрагмент с "порядочной дырой на локте".
   Языковая игра - в рассказах Аверченко до 1917 года - явление милое и мирное. После революции "языковые игры" большевиков воспринимаются писателем критически и не разделяются им. Вспомним пресловутых Перпетуна и Трепетуна, главвоенмора из рассказа "Наваждение" и такой фрагмент из последнего рассказа:
   - А как же матушка Россия?
   - Нет больше матушки России. Есть батюшка Интернационал.
   Отношение к сложенному из двух слов "Интернационалу" у Аверченко подчеркнуто отрицательное.
   Каламбуры ( напр., такой из "Подходцева" -
   - Это Подходцев, - сказал Клинков. - Все время тут разговаривает?..
   - Да что ему надо?
   - Он уверяет, что ты недалёкий парень.
   - Верно, - пробурчал Громов, - настолько я недалёк, что могу запустить в него ботинком" )
   уступают после 17-го года место жесткой сатире, безпощадному осмеянию, без намеков, без косвенных сравнений.
   Любовь Лайба в статье "Аркадий Аверченко - король юмора" отмечает, что после победы большевиков в 1917 году Аверченко вынужден был эмигрировать в Константинополь, а затем в Прагу. "Король в изгнании лишился своего литературного королевства, а вместе с ним славы и достатка. Добрый юмор писателя сменился на сатиру в духе Салтыкова-Щедрина. Теперь для Аверченко существуют две краски: белая - это дореволюционная Россия, черная - советская Россия. Даже названия сборников звучат по-другому: "Нечистая сила", "Смешное в страшном", "Дюжина ножей в спину революции", "Рассказы циника" и т.д. В эмиграции пером Аверченко движет не любовь. Но мастерство-то никуда не делось, поэтому рассказы этого периода все равно представляют интерес".
   Любовь Лайба считает, что Аверченко изображает кризис культуры в Советской России уже в одном из своих постреволюционных рассказов:
  
   -- Послушайте! Хоть вы и хозяин только мелочной лавочки, но, может быть, вы поймете вопль души старого русского интеллигента и снизойдете.
   -- А в чем дело?
   -- Слушайте... Ведь вам ваша вывеска на ночь, когда вы запираете лавку, не нужна? Дайте мне ее почитать на сон грядущий -- не могу заснуть без чтения. А текст там очень любопытный -- и мыло, и свечи, и сметана -- обо всяком таком описано. Прочту -- верну.
   -- Да все вы так говорите, что вернете. А намедни один тоже так-то вот -- взял почитать доску от ящика с бисквитами Жоржа Бормана, да и зачитал. А там и картиночка, и буквы разные... У меня тоже, знаете ли, сын растет!..
   ("Эволюция русской книги").
  
   В том же рассказе, кстати, появляется чтец стихов Пушкина с мороженщицей. А окружающие его люди настолько не образованы, что считают Пушкина современником чтеца:
   - Мороженщицу тоже лично от него ( Пушкина - И.П. ) получили?
  
   Н. В. Неплохова ( МБОУ СОШ N 5, г. Иваново ) в статье ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ОФОРМЛЕНИЕ ПОДТЕКСТОВОЙ ИНФОРМАЦИИ НА ПРИМЕРЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ А. Т. АВЕРЧЕНКО пробует рассмотреть путь введения подтекстовой политической информации в содержание произведений Аверченко.
   По мнению Неплоховой, в одном из своих рассказов Аверченко делает вывод о том, что "русская революция - одна из самых жестоких и безчеловечных в истории человечества". В рассказе "Бал у графини Х." Аверченко сравнивает два периода жизни страны: дореволюционный и постреволюционный. Такое же подспудное сравнение есть в указании из рассказа "Разговоры в гостиной: "13-й век. Год 1920", содержащем в себе мысль о том, что 1920 год отбросил Россию в средневековье.
   Еще одно наблюдение: "Подзаголовки Аверченко использует довольно часто, нередко применяя приём простого сравнения: "Отрывок будущего романа" ("По рецепту "Алой чумы"). Писатель обыгрывает название рассказа Э. По: "Алая чума" у Аверченко является своего рода метафорой, характеристикой новой власти (власти большевиков)" ( с. 293 ).
   В рассказе "Как я уехал" есть два сравнения: опальный сатирик - болтливый "попугай", Советская власть - кровожадная "кошка":
   - Ехать так ехать, - добродушно сказал попугай, которого кошка вытащила из клетки.
   Наталья Дремова в статье "Ножи в спину революции: как писателя Аверченко Ленин похвалил" пишет, что Аверченко критиковал близорукость русских писателей, например, Горького - по отношению к плодам революции.
  
   В 1919 году, когда Горький "прозрел", наевшись революции вдоволь, и уехал в Италию, Аверченко посвятил ему фельетон "Крыса с корабля". Были там такие строки: "Старый усатый господин целый год прожил в страшном публичном доме и только на днях воскликнул: - Позвольте! Да это не институт благородных девиц! Это что-то другое! А я ходил по колено в крови и не замечал!"
  
   Ольга Переднее в своей дипломной работе говорит о том, что изображение детей после революции у Аверченко претерпевает изменения.
  
   Но все чаще и чаще персонажами рассказов становятся дети, с недоверием выслушивающие воспоминания об обедах, железных деньгах и игрушках, дети, для которых нормальная жизнь - не более чем сказка ("Русская сказка"). Они не знают, что такое "завтракать" ("Урок в совдепской школе"), не могут решать задачи из старых учебников, ибо их детское сердце отказывается воспринимать написанную там "неправду", и живой интерес вызывают у них уже не цветы, выросшие на поляне, а совсем другое: "детская деликатность мешает ему сказать, что самое любопытное из всего виденного сегодня - человек с желтым лицом, висячим посреди улицы на тонкой веревке" ("Золотое детство"). Книги им заменяют вдранные страницы, в которые рыбник заворачивает свой товар ("Володька").
   ( Переднее, Сатира и юмор.. )
  
   Все детство держится на традициях, - утверждает Аркадий Аверченко. После 1917 года, когда вожди революции отправили российские традиции на слом, увеличивается количество неприкаянных детей, детей-безпризорников. Таким образом, считает автор дипломной работы, "большевики.. убивают будущее".
   В третьей главе дипломной работы идет рассказ о реакции Аверченко на февральскую революцию 1917 года. Поначалу он ее принял ( так как недолюбливал Николая Второго ). Но постепенно демократические "иллюзии" развеялись. Самым презираемым персонажем того времени для Аверченко становится А.Ф.Керенский, который "за считанные месяцы" подготовил почву для передачи власти большевикам. Именно Керенский, как пишет Аверченко, "тщательно, заботливо и аккуратно погубил одну шестую часть суши, сгноил с голоду полтораста миллионов хорошего народа, того самого, который в марте 1917 года выдал" ему "авансом огромные, прекрасные векселя". "После прихода к власти большевиков юмор Аверченко стал менее добродушным и бесшабашным. В его рассказах, зарисовках, фельетонах звучали нотки горестно-саркастические, а то и злые, свидетельствующие о душевной боли писателя. "Гляжу я искоса в зеркало... - и нет больше простодушия в выражении лица моего", - признавался Аверченко в "Заключении" к сборнику "Записки простодушного"".
   В июле 1918 года "Новый Сатирикон" попадает под запрет. Теперь Аверченко негде было обличать Ленина и Троцкого как германских провокаторов, "жуликов и убийц".
   Когда к дому Аверченко на улице Троицкой подкатил грузовик, чтобы арестовать писателя, его в Петрограде уже не было. "Узнав о готовящейся над ним расправе, он спешно уехал в Киев".
   Неудивительно, что Аверченко ностальгировал по старым временам. Тема "дешевизны" жизни до революции и дороговизны всего и вся при большевиках, очевидно, трогала писателя. Это заметно и в рассказе "Наваждение", и в "Чертах из жизни рабочего Пантелея Грымзина".
   Об этом же - и фрагмент из грустно-иронического стихотворения Тэффи "Тоска":
  
   Аверченко, как жуир и франт,
   Требует - восстановить прежний прейскурант
   На все блюда и на все вина,
   Чтобы шесть гривен была лососина,
   Две с полтиной бутылка бордо.
   И полтора рубля турнедо.
  
   БОГДАНОВА Марина Викторовна в автореферате диссертации ПРОБЛЕМА ЖАНРОВОГО СВОЕОБРАЗИЯ ЛИТЕРАТУРНОГО И ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОГО ТВОРЧЕСТВА А.Т.АВЕРЧЕНКО утверждает, что творческий путь Аркадия Аверченко -- это эволюция от насмешки над человеческими слабостями и пороками к язвительно критике социальных и общественно-политических процессов, породивших взрыв в октябре 1917 года и последующий "духовный кризис общества".
   "Противопоставление России старой и новой, -- становится ключевым моментом творчества Аверченко. Контраст -- важнейшим художественными приемом. Вернуть прошлое для писателя -- значит, вернуть подлинное, истинное. Но прошлое утрачено безвозвратно. Писатель осознает трагизм потери и его фельетоны 1918- 1919 годов окрашивает черный юмор. Но и тогда Аверченко остался верен своим главным темам и излюбленным героям" ( с. 11 ).
   Противопоставлены, таким образом царская и Советская Россия. Это противопоставление рассматривается исследовательницей как ключевое противоречие переживаемой эпохи, причем по окраске своей - "трагическое".
   С одной стороны "конфликта" Богданова видит носителей новой власти, с другой - старой России, которая еще дорожит традициями.
   Вывод: в сюжетах, посвященных деятельности Временного правительства и советского правительства, Аверченко воплощает с наибольшей силой творческую установку на воссоздание в сатире той жизненной закономерности, когда "рядом с величайшей драмой" идет "позорнейшая комедия".
   В статье СПЛЕТНЯ: ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ ПРОФИЛЬ ЖАНРА (на материале рассказа А. Аверченко "Сплетня") Т. Г. Рабенко ( Кемеровский государственный университет ) рассматривает механизм развития сплетни, выступающей в качестве сюжетообразующего фактора отдельного художественного произведения. О сюжетосложении у Аверченко пишет и Богданова в своей диссертации о 182 страницах.
   Сюжеты Аркадия Аверченко строятся часто на необычном происшествии, некоем казусе. Так было во многих рассказах, написанных до революции. После революции необычным становится сам фон событий, сама история, обрамляющая действие.
   Ракитова Л.А. ( преподаватель, Горловский институт иностранных языков ) в статье МОТИВ ИНДИВИДУАЛИСТИЧЕСКОГО БУНТА В ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОЙ САТИРЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО приводит мнение Д.Левицкого о позиции писателя после 1917 года - "...он выступает и действует в этот период ..как гражданин-публицист, остро переживающий сознание надвигающейся катастрофы и исполняющий свой гражданский долг" ( Успехи.., 2016, номер 8, с. 133 ).
   Также приводится мнение В.Д. Миленко, согласно которому Аверченко в это время выступает как "подлинный трибун", сумевший предвидеть неоднозначные последствия Октябрьской революции.
   Рассматривается рассказ Аверченко "Записки годовалого ребенка". В нем речь идет о неком обобщенном образе ребенка - Мити Социалова, родившегося 25 октября 1917 года. Возраст этого Мити - 12 лет, помноженных на 2, - ибо после революции "месяц идет за год", "а так как война идет на 2 фронта ( с внешним и внутренним врагом ), то эти 12 лет увеличиваются вдвое". Мать Мити - дореволюционная Россия. Митя с удивлением слушает ее рассказы - "С мамой делается что-то ненормальное: понесла форменную дичь. Взяла меня к себе на колени и начала рассказывать, что раньше был какой-то белый хлеб и она его как будто даже
   Сам Митя - большой озорник, как и полагается дитю революции - "Играл до вечера. Сначала восемь раз повесил контрреволюционера, потом бросил под сестренку бомбу. От сестренки отлетела рука и лопнул глаз. Гости долго смеялись".
   Этот фрагмент Ракитова называет примером "черного юмора" писателя. Гипербола, гротеск смешиваются с реалиями постреволюционных будней, - "Сегодня папа стрелял в меня из нагана за то, что я объел с оконных стекол замазку. Не попал, старый. Руки уже трясутся. - Все равно, говорит, - ночью .. Вопрос еще - кто кого" ( с. 134 ).
   Вывод: объектами писательской сатиры выступают также такие явления большевизма, как экспроприации, недостаток продовольствия, красный террор, описываемые "странным малюткой" как обыденные, привычные.
   Та же Л.А. Ракитова в статье РОЛЬ АВТОРА И АВТОРСКИЕ СТРАТЕГИИ В РУССКОЙ ПИСАТЕЛЬСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ 1917 - 1921 ГОДОВ (НА МАТЕРИАЛЕ ТВОРЧЕСТВА Л.Н. АНДРЕЕВА, М.А. ВОЛОШИНА, А.И. КУПРИНА, А.Т. АВЕРЧЕНКО) отмечает, что фельетоны А.Т. Аверченко были созданы "в условиях инокультурной среды, предусматривая узкий круг читателей. В качестве реципиента выступали, как правило, соотечественники-эмигранты, вынужденные покинуть Россию после событий Октябрьского большевистского переворота 1917 года, а также неравнодушная иностранная читательская аудитория. Средством распространения писательских идей, направленных на разоблачение большевизма, выступала антибольшевистская периодическая печать".
   Понятно, что в Советской России подобные образцы инакомыслия, неприятия революционных перемен не могли появиться в это время.
  
   В статье ДЕТСКИЕ ОБРАЗЫ В РАССКАЗАХ А.Т. АВЕРЧЕНКО: К ВОПРОСУ О ВОЗМОЖНОЙ КЛАССИФИКАЦИИ ( Вестник МГОУ. Серия: Русская филология, 2016, номер 4 ) Салова О.И. ( Московский государственный областной университет ) пишет о том, что портреты детей у Аверченко выделяются на основе того, как этих детей воспитывали. Рассматривается и прием гиперболизации увиденного глазами ребенка, который использует Аверченко.
   Выделяются 5 групп образов детей. К сожалению, в статье уделено мало внимания тому, как на детей влияет революция - т.е. тот вопрос, который нас интересует.
   Продолжается исследование детских образов у Аверченко с статье Саловой РАССКАЗ А.Т. АВЕРЧЕНКО "КОСТЯ": МЕТАФОРИЧЕСКИЙ СМЫСЛ ОБРАЗА ГЛАВНОГО ГЕРОЯ. Герой рассказа - выдумщик Костя, который привлекает внимание взрослых своими выдумками - рассказами. Часто рассказы Кости носят пугающе-предостерегающий характер. Не прообраз ли они собственно рассказов Аверченко о революции и ее последствиях?
   О связи "детских" рассказов с биографией самого писателя Салова размышляет в статье РАССКАЗ А. Т. АВЕРЧЕНКО "КУЛИЧ" ИЗ СБОРНИКА "ДЕТИ".
   Она приводит слова А.В.Коротких из диссертации "Детские образы в юмористической.." -
  
   Опубликованный в 1922 году в Константинополе сборник Аверченко "Дети", рассказы "Трава, примятая сапогом" (1919), "Зимний вечер в детской" (сб. "Отдых на крапиве", 1924), творчество для детей в годы эмиграции <...> свидетельствуют о том, что творчество о детях и для детей помогло выстоять в тяжелейших жизненных обстоятельствах, провоцировавших сатириков на мрачную злобу, выжигающую иронию, сарказм в пасквилях и памфлетах против жестокостей истории.
   ( ВОПРОСЫ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ, 2016, N 1, с. 40 )
  
   Итак, образы детей у Аверченко удивительно контрастируют с "взрослыми" портретами времени постреволюционных трудностей.
   Впрочем, и в детстве был прообраз революционных будней, он проявлялся в драках между мальчишками - "Существовали два разряда мальчиков: одни меньше и слабосильнее меня, и этих бил я. Другие больше и здоровее меня - эти отделывали мою физиономию на обе корки при каждой встрече". "Как во всякой борьбе за существование - сильные пожирали слабых".
   Салова Ольга Ильинична ( Москва, МГОУ ) в статье НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЖАНРА МИНИАТЮРЫ В ТВОРЧЕСТВЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО (РАССКАЗ "ДУШИСТАЯ ГВОЗДИКА") продолжает рассматривать образ ребенка у Аверченко.
   В статье цитируется следующее высказывание Аверченко - "моя была бы воля, я бы только детей и признавал за людей. // Как человек перешагнул за детский возраст, так ему камень на шею да в воду. // Потому взрослый человек почти сплошь - мерзавец..."
   Очевидно, вывод о том, что взрослые превращаются в мерзавцев, сделан на материале гражданской войны и других последствий революции 1917 года.
   В 1922 году выходит сборник "Дети". На фоне суровых реалий мира взрослых постреволюционного времени именно мир детей кажется Аверченко образцом чистоты. Детей в одном из своих рассказов он сравнивает с душистыми цветами гвоздики, в другом - с примятой хамами травой.
   Именно дети наивно, по-своему чисто верят в Бога. Так, в одном из рассказов - "Боря уже молится? Ведь Бог сейчас его слушает. Не могу же я тоже лезть, когда Бог сейчас Борей занят!" ( цит. по: Салова, Миниатюры, с. 248 ).
   О.И. Салова анализирует детские образы и в статье СБОРНИК РАССКАЗОВ А.Т. АВЕРЧЕНКО "БОРЬБА ЗА СМЕНУ": ПРОБЛЕМАТИКА И АКТУАЛЬНОСТЬ. Здесь утверждается, что дети в рассказах писателя всегда являются олицетворением чистоты, достоинства и здравого смысла. Мир детей - правдив, постреволюционный же мор взрослых в изображении Аверченко - корыстен и коварен.
   В ранних рассказах Аверченко дети, чаще всего, являются второстепенными фигурами. В более позних они становятся в центре рассказа, на них сосредоточен сюжет, на их стороне симпатии Аверченко.
   Приводится и цитата из П.Г. Горелова - "Главная отличительная черта юмора в детских рассказах Аверченко - удивительная душевная мягкость и ласковая, любовная наблюдательность. Детские произведения писателя вызывают не громкий смех, а добрую и долгую улыбку, которая не исключает, а предполагает грустную задумчивость"
   В статье с элементами интертекстуального анализа СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РАССКАЗОВ А.П. ЧЕХОВА "ТОЛСТЫЙ И ТОНКИЙ" И А.Т. АВЕРЧЕНКО "ТРИ ЖЕЛУДЯ": ОСОБЕННОСТИ ВОСПРИЯТИЯ ПРОЗАИЧЕСКОГО ТЕКСТА О.Салова также говорит об образе ребенка у Аверченко. В статье утверждается, между прочим, что и диссертационная работа Саловой посвящена образам детей в прозе Аверченко.
   Вот один из фрагментов статьи Саловой:
  
   Описание жизни мальчишек, приведенное Аверченко, заставляет улыбнуться и взрослых, и детей - оно понятно и близко: "Братски воровали незрелые арбузы на баштанах, братски их пожирали и братски же катались потом по земле от нестерпимой желудочной боли.
   Купались втроем, избивали мальчишек с соседней улицы втроем, и нас били тоже всех троих - единосущно и нераздельно.
   Если в одном из трех наших семейств пеклись пироги - ели все трое, потому что каждый из нас почитал святой обязанностью, с опасностью для собственного фасада и тыла, воровать горячие пироги для всей компании"
   ( с. 101-102 ).
  
   По мнению исследовательницы, тема детства у Аверченко будет интересна всем взрослым - потому что они сами когда-то были детьми ( сомнительный аргумент, - И.П. ).
   Салова приводит и такую цитату из Аверченко: "А ведь вспомнишь, как мы были одинаковы - как три желудя на дубовой ветке, - когда сидели на одной скамейке у Марьи Антоновны... Увы! Желуди-то одинаковы, но когда вырастут из них молодые дубки - из одного дубка делают кафедру для ученого, другой идет на рамку для портрета любимой девушки, а из третьего дубка смастерят такую виселицу, что любо-дорого..." Из этого фрагмента очевидно, что в детском возрасте люди светлы и похожи друг на друга. Потом же из них может вырасти все, что угодно.
   При этом символ виселицы поневоле напоминает нам рассказ "Эволюция русской книги", в котором герой замечает, что виселицы похожи на букву "Г". Эти наблюдения за виселицами - тоже примета постреволюционного времени.
  
   Самойлова Д. И. в статье ЖАНРОВЫЕ ТРАДИЦИИ РОЖДЕСТВЕНСКОГО РАССКАЗА В "ПРОДУВНОМ МАЛЬЧИШКЕ" А. Т. АВЕРЧЕНКО анализирует, вслед за Саловой, один из рассказов сборника "Дети" ( 1922 ). По жанру это святочный или рождественский рассказ ( почти как мой рассказ "Два королевства" из сборника "Вне игры", опубликованный в "Литературном ковчеге" ).
   Рассказ самим Аверченко аттестуется как "серьезный" и "немного угрюмый". Причина "угрюмости" рассказа - также кроется в реалиях постреволюционной эпохи. Вот как пишет о них Д.И. Самойлова:
  
   События в произведении происходят в послереволюционные годы (господин расплачивается с Володей за конфеты "керенкой" -- купюрой, которая была в обращении в 1917-1922 годы). Симпатия автора находится явно на стороне ребенка, поскольку используются такие прилагательные для его описания, как "маленький", "важный".
  
   Есть налицо признаки рождественского рассказа: хронотоп, образы и предметы, типичные для произведений, исполненных в святочных традициях. Герой - ребенок преодолевает трудности, рассказ имеет счастливый финал. Но выделяет исследовательница и "антирождественские" мотивы - одиночество героя в канун Рождества, отсутствие нравственного преображения героя вследствие переживания им чуда.
   "Революция есть гроза. Гроза кончается быстро и освежает воздух, и ярче тогда жизнь, красивее цветут цветы. Но жизни нет там, где грозы происходят беспрерывно. А кто умышленно хочет длить грозу, тот явный враг строительства и благой жизни. И выражение "защищать революцию", должен сказать, мне кажется бессмысленным и жалким. Настоящая гроза не нуждается в защите и подпорках. Уж какая же это гроза, если ее, как старушку, нужно закутывать в ватное одеяло".
   Вот какую цитату из К.Бальмонта приводит Аверченко в предисловии к "Дюжине ножей". Из этой цитаты можно сделать вывод, что Аверченко разделяет мнение о том, что слово "революция" стала затасканным словом, общим местом, употребляемым самыми разнородными людьми в своих собственных интересах.
   И уж, конечно, содержание, которое вкладывали в слово "революция" большевики, пришедшие к власти в России, и Аверченко, совершенно разное.
   Аверченко никак не связывал понятия подлинного освежения жизни, грозы - и голода, творимого "кучкой" людей, пришедших к власти.
   О голоде постреволюционного времени - рассказ "Поэма о голодном человеке". Герои этого произведения собираются вместе, чтобы порадовать друг друга воспоминаниями о том, как сытно ели в ресторанах до революции.
  
   - Но мы, конечно, еще не дошли до картофеля. Был также наструганный хрен, были капорцы -- остренькие, остренькие, а с другого конца чуть не половину соусника занимал нарезанный этакими ромбиками жареный картофель. И почему он так пропитывается этой говяжьей подливкой. С одного бока кусочки пропитаны, а с другого совершенно сухие и даже похрустывают на зубах. Отрежешь, бывало, кусочек мясца, обмакнешь хлеб в подливку, да зацепив все это вилкой, вкупе с кусочком яичницы, картошечкой и кружочком малосольного огурца...
   Сосед издал полузаглушенный рев, вскочил, схватил рассказчика за шиворот и, тряся его слабыми руками, закричал:
   - Пива! Неужели, ты не запивал этого бифштекса с картофелем --крепким пенистым пивом!
   Вскочил в экстазе и рассказчик.
   - Обязательно! Большая тяжелая кружка пива, белая пена..
   ( Дюжина ножей )
  
   О голоде при новой власти рассказывается и в "Траве, примятой сапогом". Причем голод напрямую связывается с "коммунистами", их деятельностью.
  
   - Ну, знаешь, маме не до того. Прихварывает все.
   - Что ж с ней такое?
   - Малокровие. Ты знаешь, она целый год при большевиках в Петербурге прожила. Вот и получила. Жиров не было, потом эти... азотистые вещества тоже в организм не... этого... не входили. Ну, одним словом, - коммунистический рай.
   - Бедный ты ребенок,- уныло прошептал я, приглаживая ей волосы.
   - Еще бы же не бедный. Когда бежали из Петербурга, я в вагоне кроватку куклиную потеряла, да медведь пищать перестал. Не знаешь, отчего это он мог перестать пищать?
   - Очевидно, азотистых веществ ему не хватило. Или просто саботаж.
   ( цит. по: http://az.lib.ru/a/awerchenko_a_t/text_0140.shtml )
  
   В рассказе "Усадьба и городская квартира" полноту жизни до революции призвано подчеркнуть перечисление вкусных кушаний, которыми подчевали гостя владельцы усадьбы при царе:
  
   Те же золотые пятна бегают уже по белоснежной скатерти, зажигаются рубинами на домашней наливке, вспыхивают изумрудами на смородиновке, настоянной на молодых остропахнущих листьях, и уже дымится перед гостем и хозяином наваристый борщ и пыжится пухлая, как пуховая перина, кулебяка...
   - А вы пока маринованных грибков -- домашние! И вот рыбки этой -- из собственного пруда... А квасом -- прямо говорю -- могу похвастаться; в нос так и шибает -- сама жена у меня по этому делу ходок...
   ( там же )
  
   Контрастно изображение съестных припасов при большевиках - в городской квартире - "На окнах появились десятки опорожненных бутылок, огрызков засохшей колбасы".
   В другом фрагменте находим - "Сор на полу так и не подметают, и нога все время наталкивается то на пустую консервную коробку, то на расплющенную голову селедки..."
   Противопоставление провизии при царе и при большевиках есть и в рассказе "Черты из жизни рабочего Пателея Грымзина". В нем герой до революции мог себе позволить в плане пропитания гораздо больше, чем при новой власти.
   Еще одна черта нового времени, связанная с отсутствием продуктов - инфляция. В одном из рассказов:
  
   - А правда, что некоторые русские покупали фунт сахару за пятьдесят рублей, а продавали за тысячу?
   - Скажите, совнарком и совнархоз опасные болезни?
   ( "Русский в Европах" )
  
   Вместе с хорошим столом при большевиках исчезают и книги, утверждает Аверченко. Это ясно видно на примере рассказа "Эволюция русской книги". В финале произведения люди уже удивляются тому, что когда-то книги ПЕЧАТАЛИ.
  
   - Книга напечатана.
   - Виноват, это как же?
   - А вот делали так: отливали из свинца буквочки, ставили одну около другой, мазнут сверху черной краской, приложат к белой бумаге да как даванут -- оно и отпечатается.
   - Прямо чудеса какие-то! Не угодно ли присесть! Папиросочку! Оля, Петя, Гуля -- идите послушайте, мусье Гортанников рассказывает, какие штуки выделывал в свое время Пушкин!
   ( там же )
  
   4. Сборник "Дюжина ножей в спину революции".
  
   Об интересной судьбе сборника "Дюжина ножей в спину революции" пишет Миленко ( Миленко, В. Д. "Дюжина ножей в спину революции" А. Т. Аверченко в контексте политтехнологий ХХ века: к 100-летию первого издания // Гуманитарная парадигма. 2020. N 4 (15). С. 99-122 ).
   Замечено, среди прочего, что издание профинансировала Русская Армия генерала П. Н. Врангеля ( "Дюжину..." в июне 1920 года издал политотдел Штаба Первого армейского корпуса генерала А. П. Кутепова ). Сказано, что в позднем издании Аверченко скорректировал темы книги и "в двух случаях заменил политику бытом": "Эсдеков" - "Эволюцией русской книги", "Осенний мелкий дождичек" - "Осколками разбитого вдребезги".
   Приводится ряд рецензий на книгу, в основном критических. Так, некий Не-Буква "в "Последних новостях" поместил рецензию с критическим заглавием "Картонный меч". Отметив рассказ "Трава, примятая сапогом" и фельетон "Фокус великого кино" в качестве лучших, не одобрив кулинарных описаний в "Поэме о голодном человеке", Не-Буква советовал Аверченко не "делать политику" и резюмировал: "Картонным мечом большевизма не победить, а творчество и злость так же плохо совместимы, как гений и злодейство"" ( Миленко, с. 105 ).
   Н.Мещеряков в статье "Наши за границей. Белогвардейский юмор" также раскритиковал "Поэму о голодном человеке" и присовокупил: "Вот до какой мерзости, до какого юмора "висельника" дошел теперь веселый балагур Аркадий Аверченко. А белогвардейщина читает эту мерзость, наслаждается ею, смакует" ( там же ).
   Говорится о том, что Аверченко уже после выхода "Дюжины" выступил с "Приятельским письмом Ленину от Аркадия Аверченко". Миленко считает, что это письмо было рекламным ходом для распространения "Дюжины". В "Письме" писатель описывает конец "Нового Сатирикона" и историю своей эмиграции. В "Приятельском письме" Аверченко упрекает Ленина в том, что тот закрыл "Новый Сатирикон", а редактора "гонял... по всей России, как соленого зайца".
   Речь идет и о том, что Ленин откликнулся на "Дюжину" своим фельетоном, напечатанным в "Правде" под названием "Талантливая книжка". В указанном фельетоне вождь мирового пролетариата критиковал Аверченко за незнание фактов жизни. "Злобы много, но только непохоже, любезный гражданин Аверченко! Уверяю вас, что недостатков у Ленина и Троцкого много во всякой, в том числе, значит, и в домашней жизни. Только чтобы о них талантливо написать, надо их знать. А вы их не знаете" ( цит. по: Миленко, с. 110 ).
   Описана и реакция Аверченко наленинский фельетон. "14 декабря 1921 года в той же "Presse du Soir" последовала его официальная реакция -- фельетон "Pro domo sua" ("В свою защиту")". Начинает писатель речь в свою защиту с переделки знаменитого пушкинского стиха о старике Державине:
  
   Сам Ленин вдруг меня заметил
   И, в гроб сходя, благословил.
  
   Вот выдержки из этой статьи: "Я серьезно обезпокоен: что обо мне подумают мои друзья, если сам Ленин начнет меня хвалить? Действительно, что-то подозрительное. Человек хлещет в своей книге большевиков, что называется, и в хвост и в гриву, а самый главный вдруг пишет, что "некоторые рассказы нуждаются в перепечатке".
   Миленко приводит цитату из анонимного эссе "Подвал литераторов", которое призвано уязвить Ильича:
   "А в е р ч е н к о (с апломбом). -- ?...? Конечно, вы немного завидуете моей славе, а между тем даже враги отдают мне должное: сам Ленин меня читает и находит, что я замечательно талантливый писатель. Я даже об этом сам в газете напечатал.
   Г о н ч а р о в. Ну, Ленин как литературный критик с нашей точки зрения оставляет желать многого... У него слишком много своих обязанностей: бывает, что и ошибается..."
   Советские критики дружно осуждали книгу Аверченко. Вот что написал М.Кольцов: ...Аверченко, превратившийся напоследок жизни в яростного белогвардейца, попробовал в сборнике "Дюжина ножей в спину революции" описать Ленина ... гиперболическим разбойником. Получилось очень смешно, но совсем не в том смысле, в каком рассчитывал развеселить читателя автор. Хохотал больше всех, читая о себе, сам Ильич. Он даже иронически расхваливал в "Правде" книгу Аверченко.
   Что было смешно? Оказался глуп и смешон сам юморист, попавший со своим описанием пальцем в небо".
   Миленко пишет, что зимой 1923 года в Каунасе, в шуточном интервью бывшему коллеге Бухову, Аверченко снова вспомнил об этой истории:
   "- Я читал, что сам Ленин в "Правде" очень похвалил вашу книгу "Десять ножей в спину революции"?
   - Очень похвалил. Я, прочитав его статью, сразу же организовал "Общество защиты писателей от ласкового обращения"".
   Речь идет и об истории публикации "Дюжины" в СССР. Сначала она ходила в самиздате. Во времена перестройки ее стали подготавливать к широкой публикации.В 1987 году "Знание - сила" напечатала статью Разгона А.М. Разгона "Уроки гласности". А в 1988 году "Дюжина" вышла в "Юности" - "был открыт спецхран "Ленинки", и через год со страниц "Юности" (N 8) "Дюжина..." официально вернулась к советскому читателю. Возвращали её с осторожностью: "Королей у себя дома" вырезали, в качестве предисловия поставили всю ту же "Талантливую книжку", а в послесловии П. Акимов размышлял: "...если революция не боялась "ножей" Аверченко в 1921 году, есть ли у нее основания опасаться их в 1989?" ( Миленко, 115-116 ).
   Издавалась книга Аверченко в СССР "как в годы нэпа (в том числе переиздавались многие фельетоны из "Дюжины..."), так и во время оттепели, когда его имя вернулось в историю литературы после длительного забвения", - один из выводов, которые делает Миленко.
   Вот что пишет о "Дюжине" в своем диссертационном исследовании О.А.Кузьмина:
  
   Предельно политизированный, имеющий ярко выраженный публицистический характер, анализируемый сборник отличается жанровым многообразием: в нем удивительным образом сочетаются рассказ-фельетон и сатирическая сказка, рассказ-сценка и лирический рассказ. Общая тональность звучания рассказов "Дюжины ножей" также неоднородна' necсимистический настрой ряда рассказов ("Эволюция русской книги", "Усадьба и городская кваргира") все же преломляется лучом надежды и веры в лучшее будущее для России ("Трава, примятая сапогом". "Новая русская сказка") Все это, как нам представляется, передает внутреннее сосюяние писатетя. как человека, глубоко болеющего за судьбу Родины.
  
   ( О.А. Кузьмина. Рассказы А.Аверченко ).
  
   В сборнике автор, по словам Кузьминой, сравнивает жизнь в России ДО и ПОСЛЕ революции ( используя приемы градации и антитезы ( "Эволюция русской книги", "Усадьба и городская квартира" ). Автор внимателен к художественным деталям. Именно они призваны подчеркнуть величие и богатство дореволюционной России. Саму же постреволюционную действительность он описывает с изрядной долей сарказма, сатирически. Доминируют в рассказах из "Дюжины" такие "приемы" как гиперболизация, гротеск, фантастика.
   Писатель, по наблюдению Кузьминой, создает карикатурные образы лидеров большевизма - Ленина и Троцкого. А также опосредованно ( "Черты из жизни рабочего Пантелея Грымзина" ) или прямо ( "Предисловие" ) говорит о грядущем уничтожении большевизма. С симпатией описывает он лишь нравы дореволюционной России.
   По мнению Кузьминой, в "Дюжине" Аверченко выступает как автор - патриот своей страны, искренне и глубоко переживающий за ее судьбу - ее и ее национальной культуры.
   Н.С.Егорова ( Тамбовский госуниверситет имени Г.Р.Державина ) в статье "Художественное своеобразие женских типов в прозе А.Т.Аверченко: образ девочки" ( Казанская наука, 2014, номер 4, стр. 151 - 156 ) называет женскую тему магистральной для творчества Аверченко ( ?? - ИП ).
   Исследовательница говорит о ярком женском образе в рассказе "Трава, примятая сапогом" ( "Дюжина.." ). Утверждается, что характер ребенка раскрывается с помощью метода доведения до абсурда. Девочка восьми с половиной лет вслух размышляет об изменениях, произошедших в стране и мире после 1917 года. Рассказчик приглашает нас удивиться осведомленности девочки в различных вопросах отнюдь не детского мира. Затем Аверченко сравнивает детскую душу со стебельком травы. Он говорит о том, что по траве ходят хамы в "сапожищах". Они наступают на стебелек. Но затем он под лучами солнца снова оживает, поднимается вверх и "шелестит о своем, о малом, о вечном".
   В дореволюционных рассказах герои - девочки ( и шире - дети ) живут в гармоничной атмосфере, почти что в благостной обстановке. После революции происходит их столкновение с взрослым миром. В рассказе 22-го года "Душистая гвоздика" речь идет о крохе Ленке, пятилетней девочке, и Любочке. Девочки сравниваются с цветками гвоздики, которые так любит писатель. Ленка решается на уход из дома. Егорова сравнивает ее уход с эмиграцией русских после революции.
   В том же году написан рассказ "Разговор в школе". Здесь, хотя и более мягко, также сталкиваются мир взрослых и мир детей. Девочка Наташа Пашкова является героиней рассказа и спорит со строгой учительницей, которая доказывает важность культуры для общества.
   Вывод: с помощью образа девочки Аверченко, особенно в постреволюционных рассказах, "высвечивает" пороки и недостатки мира взрослых.
   В статье "ДЮЖИНА НОЖЕЙ В СПИНУ РЕВОЛЮЦИИ" А. Т. АВЕРЧЕНКО В КОНТЕКСТЕ ПОЛИТТЕХНОЛОГИЙ ХХ ВЕКА: К 100-ЛЕТИЮ ПЕРВОГО ИЗДАНИЯ ( Гуманитарная парадигма, N 4 (15), 2020 г. ) Миленко Виктория Дмитриевна пишет, что книга была сначала инструментом "мягкой силы" в деле пропаганды Белого движения, а потом "формировала положительный имидж" Советской России.
   Исследовательница, в частности, бросает луч света на историю публикации сборника:
  
   Книга была отпечатана в типографии газеты "Таврический голос"; оформлена строго: без иллюстраций, заставок, виньеток.
   Нам удалось найти этому объяснение, хотя Аверченко неохотно делился подробностями своей жизни "под белыми генералами".
   "Дюжину..." в июне 1920 года издал политотдел Штаба Первого армейского корпуса генерала А. П. Кутепова [43, с. 169-172]. Иными словами, издание профинансировала Русская Армия генерала П. Н. Врангеля, разумеется, решая свои конкретные политические задачи. В то время шло наступление в Северной Таврии. Часть тиража, вероятно, предназначалась для пропаганды идей Белого движения как в самой Русской Армии, так и на отвоеванных у красных территориях. Подобные задачи исчерпывающе объясняют содержание "Дюжины..."" ( с. 101 - 102 ).
  
   Сборник содержит уже не мягкий аверченковский юмор, а жесткую сатиру по отношению к противникам Белого движения. Причем не только большевикам ( "Новая русская сказка", "Короли у себя дома", "Поэма о голодном человеке" ), но и меньшевикам ("Эсдеки"), эсерам ("Осенний мелкий дождичек"), а также союзникам, предавших Белое дело ("Хлебушко", "Русский в Европах").
   А вот что говорит в своих воспоминаниях поэт И. И. Савин, участник Белого
   движения.
  
   ...напряженные ночи и дни последнего похода в Таврии, необычайно рано наступившие холода, костры в поле -- и в неверном свете костров крымская книга Аверченко "Двенадцать ножей в спину революции", двенадцать мастерски написанных шаржей, двенадцать хлестких бичей.
   ( с. 103 )
  
   Миленко считает, опираясь на этот отзыв, что книгу Аверченко в военной среде "оценили высоко".
   Приведены рецензии на книгу.
   Миленко приводит в своей статье, посвященной "Дюжине ножей.." воспоминания жены А. А. Радакова: " ..дескать, редактор какого-то советского сатирического журнала, старый партиец (фамилию она чётко не помнила, называла Ерёминым) передал мужу слова Ленина: читал "Дюжину...", пускай Аверченко возвращается, напишите ему! Радаков написал, а в полученном от Аверченко ответе увидел: "Не заманите" [18, с. 34]. Скорее всего, речь идёт о "правдисте", редакторе "Рабочей газеты" и первом редакторе "Крокодила" К. С. Еремееве" ( с. 108 ).
   Похвалы Ленина уязвили Аверченко. Он ответил на них в своем фельетоне так:
  
   Действительно, что-то подозрительное. Человек хлещет в своей книге большевиков, что называется, и в хвост и в гриву, а самый главный вдруг пишет, что "некоторые рассказы нуждаются в перепечатке".
   Ох, боюсь я этого данайца, приносящего мне дары пылких комплиментов... Хвалит, хвалит, а потом вдруг какой-нибудь Иорданский и хлопнет в "Пути": "Советский представитель Аркадий Аверченко пишет нам из Константинополя"... Ой, товарищи, не погубите! Ведь тут не скоро отмоешься... <...> Раз я "озлобленный белогвардеец" -- как же можно говорить, что мои рассказы "заслуживают перепечатки. Таланты нужно поощрять"?
   А ну -- поверь я вдруг, да сдуру вернусь в Советскую Россию?
   Энти поощрят. Так поощрят, что буду я, издырявленный, сквозить, как ажурный чулок.
   ( цит. по: Миленко, Дюжина, с. 111 ).
  
   Последняя фраза, считает Миленко, - намек на расстрел Н.С.Гумилева.
   В 1924 году Мих.Кольцов в статье памяти Ленина попытался дезавуировать эффект от появления книжки Аверченко. Он назвал Аверченко белогвардейским писателем, которому "стало не по себе" от реакции Ильича.
  
   ...Аверченко, превратившийся напоследок жизни в яростного белогвардейца, попробовал в сборнике "Дюжина ножей в спину революции" описать Ленина ... гиперболическим разбойником. Получилось очень смешно, но совсем не в том смысле, в каком рассчитывал развеселить читателя автор. Хохотал больше всех, читая о себе, сам Ильич. Он даже иронически расхваливал в "Правде" книгу Аверченко.
   Что было смешно? Оказался глуп и смешон сам юморист, попавший со своим описанием пальцем в небо.
  
   Наталья Дремова в статье "Ножи в спину революции: как писателя Аверченко Ленин похвалил" пишет, что книга рассказов "Дюжина ножей в спину революции" впервые была издана в июне 1920 года в Симферополе, в типографии газеты "Таврический голос". "Отпечатан был тираж на деньги Белой Армии. От этого тиража сохранился лишь один экземпляр книги - у самого автора. В 1921 году книга была выпущена в Париже. Именно тогда ее заметил Ленин, и даже написал отзыв: "Интересно наблюдать, как до кипения дошедшая ненависть вызвала и замечательно сильные и замечательно слабые места этой высокоталантливой книжки... Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять", -- отметил Ильич, заодно навесив на писателя ярлык "озлобленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко"".
   А.Д. Пазникова ( Южно-Уральский государственный университет ) в статье САТИРИЧЕСКИЕ ЦИКЛЫ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО: ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ СИНТЕЗ рассматривает циклы Аркадия Аверченко "Дюжина ножей.." и "Двенадцать портретов" как образцы циклических единств ( а это что такое? - И.П. ).
   По мнению автора статьи, Аверченко в "Дюжине" пытается доказать несостоятельность и "преступность" революции и ее вершителей, идея - Россия и русский народ стали "жертвой революции". "В цикле "Двенадцать портретов" разрабатывается тема пособников становления советской власти, проблема - необходимость "доказать бандитскую сущность советского режима".
   Концептуальное единство обоих циклов обезпечивается благодаря активному авторскому присутствию. Присутствует в циклах, видимо, и читатель, к которому обращается автор:
  
   Правильно я говорю, друзья-читатели? А?
   И если каждый из вас не безтолковый дурак или не мошенник, которому выгодна вся эта разруха, вся эта "защита революции", - то всяк из вас отдельно и все вместе должны мне грянуть в ответ:
   - Правильно!!!
   ("Дюжина ножей").
  
   Впрочем, автор в "Портретах" более публицист, но и здесь его позиция по отношению к Советской власти безпощадна, категорична.
   Пазникова считает, что маркированными в цикле "являются начало ("Фокус великого кино"), финал ("Осколки разбитого вдребезги"), середина ("Новая русская сказка", "Короли у себя дома")".
   В середине цикла не случайно помещены портреты вождей революции - Ленина и Трицкого. Они считаются главными виновниками произошедших в России драматических событий. Портреты этих двоих изображены едко, желчно, с сарказмом.
   Интересен анализ ( если его можно так назвать ) Пазниковой героев "Двенадцати портретов". Она считает, что они ( герои ) и их характеры объясняются библейскими реминисценциями. Так, Керенский сравнивается с Иудой, мадам Ленина - намек на.. кого бы вы думали? - Богоматерь. Другие большевицкие лидеры - это "иконостас" цикла.
   Вывод: выведенные А.Т. Аверченко "Спаситель и двенадцать апостолов" предстают адептами "веры", провозглашенной Лениным и Троцким, непосредственными помощниками ее утверждения в России. Естественно, что образы "Спасителя и двенадцати апостолов" оказываются перевернутыми: высокое подменяется низким, сакральное - профанным.
   В "Двенадцати портретах" дан, по мнению исследовательницы, срез личностей и слоев населения, которые помогали становлению Советской власти в России.
   Жанр произведений в "Дюжине" и "Двенадцти портретах" схож. Его Пазникова предлагает называть:
   1 ) В "Дюжине" - "рассказом-фельетоном",
   2 ) в "Двенадцати портретах" - "рассказом-фельетоном-портретом".
   Отмечается, что в обоих циклах очевиден сатирический, обличительный пафос Аверченко. Пространство миро деформировано, отрицательные последствия революции обнажаются. А образы вождей революции при этом дискредитируются. Пример - рассказ "Эволюция русской книги". Название рассказа глубоко иронично, так как речь в нем идет не об эволюции, а о деградации книги, замечает автор статьи.
   Цикл "12 портретов" на всем протяжении статьи сравнивается с "Дюжиной ножей". Делается вывод о том, что, сравнивая героев революции с императорами-тиранами и другими несимпатичными историческими личностями, Аверченко доказывает "преступность" Советской России.
   В финале статьи отмечается, что одни и те же принципы, объединяют оба цикла. Напр., это общие заглавия, предисловия ( "рама" ). А также авторская композиционная логика, наличие образов автора и читателя, единая жанровая принадлежность произведений.
   Ольга Переднее рассматривает в своей дипломной работе ( опубликованной в интернете ) ряд рассказов Аверченко из сборника "Дюжина ножей в спину революции". Первый из них - "Фокус великого кино". Аверченко мечтает в нем о том, как бы повернуть время вспять, чтобы все происходило как в кино, когда пленку пускают задом наперед. "...Все новое и новое мелькание ленты: Ленин и Троцкий с компанией вышли, сели в распломбированный вагон, тут же его запломбировали, и - укатила вся компания задним ходом в Германию". Эта фраза - свидетельство того, как не любил Аверченко вождей большевиков и жизненный уклад, установившийся при их власти. Исследовательница в связи в рассказом "Фокус великого кино" и фразой "Ах, сколько было надежд, и как мы любили, и как нас любили..." - вспоминает блоковские строки:
  
   Рожденные в годы глухие
   Пути не помнят своего.
   Мы - дети страшных лет России -
   Забыть не в силах ничего.
  
   В рассказе "Поэма о голодном человеке" на первый план выходит тема еды, утверждает Переднее. Она опровергает все "демагогические разглагольствования" большевиков об эксплуатации человека человеком.
   Исследовательница сравнивает "Поэму о голодном человеке" со сказкой Салтыкова-Щедрина, в которой два генерала, очутившись на необитаемом острове, также посвящают свой досуг гастрономическим воспоминаниям.
   Вот что пишет автор дипломной работы дальше: "Доведенные до безумия голодные люди поднимают "комнатный" мятеж, грозя карой идеологам пролетарского государства. И здесь в повествование врывается грустно-саркастическая нота: сил у "восставших" хватает лишь на то, чтобы добежать до порога гостиной. Отдышавшись, обессиленная компания возвращается к прерванному вспышкой негодования занятию... Аверченко показывает людей, доведенных до крайней степени отчаяния, людей, для которых уже не существует политических, деловых, научных проблем - все их силы тратятся на выживание".
   Следующий рассказ, привлекший внимание О.Переднее - "Черты из жизни рабочего Пантелея Грымзина". На деньги, полученные от капиталиста, тот покупает "пол фунта ветчины, коробочку шпрот, булку французскую, пол бутылки водки, бутылку пива и десяток папирос" (с. 213), и все это на суточный заработок! После чего "Пантелей гневно клеймит богачей-эксплуататоров, наживающихся на труде безправного народа". Пантелей мечтает о свободе для трудящихся: "То-то мы бы пожили по-человечески!.." (с. 214). Что же происходит после обретения "свободы" в результате победившей революции? О ветчине и шпротах теперь можно лишь мечтать, а на суточный заработок "гегемон" приобретает лишь фунт "полубелого" хлеба и бутылку ситро. Отсюда - мораль: "Эх, Пантелей, Пантелей... Здорового ты дурака свалял, братец ты мой!.."
   Кроме того, Пантелей сравнивается с "полуинтеллигентными" персонажами другого известного сатирика - М.Зощенко.
   Исследовательница пишет о жестокой, безчеловечной природе "эпохи классовой борьбы" ( размышления об эпохе! ). Иллюстрацией ее тезиса служат размышления о рассказе "Трава, примятая сапогом". По мнению О.Переднее, революция не только физически убивает, но и калечит духовно. Впрочем, детская душа даже в эпоху революций обладает способностью распрямляться и говорить о своем, о малом, о вечном. Хотя в словах маленькой девочки из рассказа угадываются и "реалии" того времени:
   1 ) "Какая же это шрапнель? Обыкновенную трехдюймовку со шрапнелью спутал. Ты знаешь, между прочим, шрапнель, когда лежит, так как-то особенно шуршит. А бризантный снаряд воет, как собака."
   2 ) " ..бубенчик был с маминым золотом в сейфе и коммунисты его по мандату Минфина реквизировали."
   "В финале рассказа "Осколки разбитого в дребезги" голос автора сливается с финальной репликой одного из героев: "За что они Россию так?.." (с. 40) Этот вопрос говорит об общей идее сборника: сопоставление "старой" и "новой" России обнажает трагическую сущность произошедшего: "И снова склоненные головы, и снова щемящий душу рефрен: "Чем им мешало все это?..""
   В статье АВТОРСКИЕ СТРАТЕГИИ В РУССКОЙ ПИСАТЕЛЬСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ 1917 - 1921 ГОДОВ (на материале творчества Л. Н. Андреева, М. А. Волошина, А. И. Куприна, А. Т. Аверченко) Лилия Ракитова, преподаватель кафедры мировой литературы и сравнительного литературоведения ОО ВПО "Горловский институт иностранных языков", рассматривает рассказы Аверченко в контексте антибольшевистской писательской публицистики "переходного периода".
   В постреволюционных рассказах Аверченко стремится сохранить свою собственную индивидуальность, утверждает исследовательница. Средством сохранения ценной для автора индивидуальности становится ирония. Автор доводит до крайних пределов комизма те явления, которые позиционируются им в качестве объекта критики. Он критикует не только большевицкое правительство, но и временное правительство, и политику Николая Романова. Писатель чувствует себя находящимся на превосходящей объекты критики позиции.
   Общественно-политические события изображаются почти всегда на примерах из частной жизни. Будь это вожди революции, или обыватели, - все происходящее в России оценивается через призму частной жизни героев.
   Завершая обозрение критических откликов на "Дюжину" авторов различных культурных слоев и эпох, заметим, что в данном цикле отчетливо вырисовывается неприятие Аркадием Аверченко новых вождей революции - Ленина и Троцкого. Так, Аверченко переделывает сказку про Красную шапочку. Теперь русский серый волк становится положительным персонажем, а заграничный мальчик Лева Троцкий - планировщиком убийства ни в чем не повинной бабушки
  
   -- Отчего у тебя такой язык длинный?
   -- Чтобы на митингах орать.
   -- Отчего у тебя такой носик большой?
   -- При чем тут национальность?
   -- Отчего у тебя большие ручки?
   -- Чтобы лучше сейфы вскрывать! Знаешь наш лозунг: грабь награбленное!
   -- Отчего у тебя такие ножки большие?
   -- Идиотский вопрос! А чем же я буду, когда засыплюсь, в Швейцарию убегать?!
   -- Ну, нет, брат,-- вскричал Волк и в тот же миг -- гам! -- и съел заграничного мальчика, сбил лапой с головы глупой девчонки красную шапочку, и, вообще, навел Серый такой порядок, что снова в лесу стало жить хорошо и привольно.
   ( Сказка о Красной Шапочке, об одном заграничном мальчике и о Сером Волке )
  
   В рассказе "Короли у себя дома" Аверченко, желая, видимо, унизить Ленина, выводит его в образе сварливой бабы - прислужницы Троцкого. Попутно он осуждает пролетарского поэта:
  
   - А венгерская социальная революция... Курам на смех! Твой же этот самый придворный поэт во всю глотку кричал:
  
   Мы на горе всем буржуям,
   Мировой пожар раздуем...
  
   Раздули пожар... тоже! Хвалилась синица море зажечь. Ну, с твоей ли головой такой страной управлять, скажи, пожалуйста?!
   - Замолчишь ли ты, проклятая баба! -- гаркнул Троцкий, стукнув кулаком по столу.
  
   В последнем рассказе цикла звучит рефреном вопрос:
  
   -- Ну скажите: что мы им сделали? Кому мы мешали?
   -- Не говорите!
   - Чем им мешало все это...
   -- За что они Россию так?..
   ( http://az.lib.ru/a/awerchenko_a_t/text_0140.shtml )
  
   5. Сборник "Нечистая сила".
  
   О сборнике "Нечистая сила" пишет в своей дипломной работе О.Переднее. По мнению исследовательницы, в этом сборнике уже чувствуется, что Аверченко понимает - старая жизнь безвозвратно утеряна.
   Так шестилетний Костя - герой рассказа "Античные раскопки" - уже не знает, что когда-то была "старая" жизнь, что на пару рублей на рынке можно было купить "мясо, картошку, капусту, яблоки... разные там яйца", даже металлические деньги он видит впервые.
   Выделяется рассказ "Моя старая шкатулка". На протяжении всего рассказа писатель перебирает бумажки, скопившиеся в палисандровой шкатулке. Это счета, меня. телеграммы, записки о друзей. Все они напоминают о дореволюционной жизни. Одна из них датирована 1 марта 1917 года: "Итак, друг Аркадий - свершилось! Россия свободна!! Пал мрачный гнет и новая заря свободы и светозарного счастья для всех грядет уже! Боже, какая прекрасная жизнь впереди. Задыхаюсь от счастья!! Вот теперь мы покажем, кто мы такие." (с. 301) "На этот раз писателю не хочется рассуждать о великолепии революции, - пишет Переднее, - и два слова - "Да... показали" - говорят больше, чем пространное предисловие к "Дюжине ножей..."".
   Речь также идет о миниатюре "Разрыв с друзьями". В ней говорится о старых книгах, которые теперь не пленяют сознание писателя. Потому что изменился он сам - и стал мрачным, грубоватым существом, которое больше не волнует описание мук раненного, лицо которого "постепенно бледнеет, глаза затуманиваются какой-то пленкой..." (с. 278) - "Подумаешь, важность! Да я в позапрошлом году видел, как в Москве латыши расстреляли на улице днем в Каретном ряду восемь человек, - и то ничего. Вели их, вели, потом перекинулись словом, остановили и давай в упор расстреливать. Так уж тут, при таком оптовом зрелище, нешто разглядишь, у кого "глаза затуманились кокой-то пленкой" и кто "постепенно бледнел..." Ухлопали всех, да и пошли дальше."
   Не случайно в сборник включен рассказ "Слабая голова", полагает исследовательница. Его тема - намек на всеобщее "сумасшествие". И даже самое больное воображение не могло бы представить себе того, что случится со страной, считает автор дипломной работы.
   В сборнике "Нечистая сила" также обнаруживается тема продуктового дореволюционного изобилия, которая была характерна для "Дюжины ножей". Так, в рассказе "Наваждение" находим:
  
   .. весь рабочий народ, как рой пчел, сгрудился около прилавка и за столиками, уставленными неприхотливой снедью: жареной рыбой, огурцами, битками с луком, яичницей-глазуньей, ценой в пятиалтынный, и целым океаном хлеба: черного, белого, пеклеванного - на что душа потянет.
   Тяжелые стаканчики толстого зеленого стекла то и дело опрокидываются в отверстые бородатые, усатые пасти... Пасти крякают, захлопываются, а через секунду огурец звучно хрустит на белых, как кипень, зубах.
   Да позвольте! Как же рабочему человеку не выпить? Оно и не рабочему хорошо выпить, а уж рабочему и Бог велел.
   ( цит. по: http://az.lib.ru/a/awerchenko_a_t/text_1920_nechistaya_sila.shtml )
  
   И как контраст - провизия, подаваемая к столу после революции. Даже у Максима Горького и Андреевой продуктовый набор неприхотлив:
  
   - Да, Луначарский звонил, что заедет. Троцкий с заседания обещал завернуть. Кстати, у нас закусить чего-нибудь найдется?
   - Телятина есть холодная, куском. Макароны могу велеть сварить с пармезаном. Рыба заливная... Ну, консервы можно открыть. Сыр есть.
   - А вино?
   - Вино только красное. Портвейну всего три бутылки.
   ( Добрые друзья за рамсом, там же )
  
   В рассказе "Разговор за столом" хорошее и обильное питание полагается рассказчиком даже заключенным ( но уже не при Советской власти ):
  
   - Я посадил бы его в комнату вместе с обыкновенным убийцей, повинившимся ну... в пяти душах, что ли. И я досыта кормил бы их. Хорошо кормил бы. На закусочку королевскую селедочку в уксусе, икорку паюсную, огурчики солененькие... На обед селяночку жидкую с соленой рыбкой, гуляш венгерский с красным перчиком, с перчиком! и пудинг - сладкий-пресладкий. А чтобы они не боялись есть эти солененькие и сладенькие вещицы - я бы около них поставил по огромному стеклянному кувшину с хорошим русским квасом, знаете, этакий московский хлебный темненький квасок со льдом и с желтой пеной наверху, как, бывало, в московской "Праге" подавали. Острый, шипучий, приятный - в нос шибает... Вот кушали бы они, родименькие, кушали... И когда, накушавшись, потянулся бы простой убийца за кваском, я остановил бы его руку и сказал:
   - Послушай, раб Божий, убийца... а заслужил ли ты своими деяниями сие питие усладительное. Вот давай мы это по-Божьему рассудим. Секретарь! А ну-ка читай поименно всех убиенных сим рабом Божиим!
   И стал бы читать секретарь:
   Убиты сим убийцей: Марья, Николай...
   И после каждого имени выплескивал бы я в парашу по глотку этого кваску холодненького. И сказал бы дальше секретарь мой:
   - Петр, Семен, Поликарп... Все!
   И выплеснул бы я пять глотков по числу убиенных сим человеком, и остальной квас - три четверти кувшина - вручил бы убийце:
   - На, сын мой! Вот твой остаток. Увлажняй свое пересохшее горло хоть до вечера.
   И потянулся бы Троцкий к своему кувшину.
   - Нет, постой, сын мой, - сказал бы я. - То, что в остатке будет, то и выпьешь ты, тем и увлажнишься. Читай, секретарь, имена убиенных сим - а я по глоточку отливать буду. Читай, не торопясь, каждое имечко - через минуточку, хе-хе...
   И читал бы он и читал - о, велик список убиенных сим Троцким! - а я бы медленно, по глоточку, выплескивал этот душистый холодненький квасок в парашу, в парашу, в парашу.
   ( цит. по: http://az.lib.ru/a/awerchenko_a_t/text_1920_nechistaya_sila.shtml )
  
   Как видите, хорошее питание служит словно бы элементом наказания одному из вождей большевиков.
   Перспектива развития Советской России Аверченко видится весьма печальная. Так, в рассказе "Отрывок будущего романа" юный герой не знает даже о том, что такое "железная дорога".
  
   - А я, когда на куропаток силки ставил, нашел в лесу... Что-то вроде ореха, да я никак не мог разгрызть.
   - Покажи-ка, - с любопытством попросила старуха. - Да это гайка!!
   - Что это значит: гайка?
   - Этими штуками когда-то рельсы скреплялись.
   - Какие рельсы?
   - Железная дорога. Из железа.
   - Какое странное слово: "железо".
   - Да ты ж видел у меня в числе фамильных драгоценностей гвоздь? Знаешь, такой стержень со шляпкой. Это и есть железо.
   ( там же )
  
   Портятся в воображаемом будущем и нравы жителей России: так, один из персонажей "зарезал приезжего топориком, а невесту привязал к дереву и содрал скальп".
   В рассказе "Моя старая шкатулка" Аверченко, напротив, разбирает дорогие ему вещи, документы, записки, письма, счета, оставшиеся от дореволюционной России. Рассматривая эти "артефакты" ( как модно говорить сейчас ), писатель невольно возвращается мыслями к современной России:
  
   "Аркадий! Управляющий конторой мне передал, что ты распорядился повысить цену на "Сатирикон" с 12 к. до 15 к. Не делай этого безумства, не роняй тираж. Ты знаешь, что значит для читателей 3 копейки. Твой Ре-Ми".
   Призадумался я... Ре-Ми где-то за границей, а я в Севастополе, а петербургский читатель, рассчитывавший в 3-х копейках, купил, вероятно, недавно на последние полторы тысячи полфунта плохо выпеченного хлеба, съел и тихо отправился туда, где и Иван Сергеич Соколов, и Леонид Андреев, и Гейне, и Шекспир.
   Телеграммы:
   "Дорогой дружище. Это лето я свободен. Если будет месяца 2 времени - поедем север Африки, проберемся Египет, если месяц - успеем Венеция или Нормандия".
   Да. Ездили. Весь мир был наш.
  
   Поневоле вспоминается Спирька-шорник из рассказа "Наваждение" с его новейшей песней "Отречемся от старого миира".
   В рассказе "Слабая голова" писатель пытается объяснить своему приятелю особенности жизни при большевиках:
  
   - Дойдешь ты до Михайловки, за Михайловской большевики.
   - Кто-о?
   - Это тебе долго объяснять. Проехал ты, скажем, большевиков - начинается страна махновцев; проехал, если тебя не убьют, махновцев - начинается страна петлюровцев. Предположим, проехал ты и их... Только что въехал в самую Совдепию - возьмут тебя и поставят к стенке.
   - Ну, что ж, что поставят. А я постою и уйду.
   - Да, уйдешь, как же. Они в тебя стрелять будут.
   - За что?
   - За то, что ты белогвардеец.
   ( там же )
  
   Герои снова едут в сумасшедший дом, откуда недавно выписался приятель автора. Причем автор думает, что везет Павлушу ( так зовут его друга ), а тот - что везет автора.
   В итоге доктор распоряжается "взять" к себе Павлушу.
  
   Павлуша вышел из-за колонны, расшаркался перед доктором и вежливо сказал: - Простите, сэр, что я до сих пор не удосужился поджечь ваш прелестный дом. Но спички стоят так дорого, что лучше уж я стану к стеночке.
   Взяли Павлушу. Повели.
   ( там же )
  
   6. Советская Россия глазами Аверченко
  
   Советская Россия - для Аверченко - страна контрастов. Здесь голод соседствует с шикарной жизнью большевицких лидеров. Эта тема, по замечанию одной из исследовательниц, встречается в фельетонах "Голодный пикник", "Уники о голоде", "Теория Эйнштейна и теория Ползункова" ( все написаны в 1921 году ). А рассказ "Уроки литературы" говорит о том, что советские дети, читая Гоголя, не могут понять, что едят его герои.
   Как не вспомнить в связи с этим и такой рассказ как "Поэма о голодном человеке". Герои рассказа - ряд жителей Петербурга, которые собираются у своих знакомых единственно ради того, чтобы послушать воспоминания о том, как готовили до революции в петербургских ресторанах. Описание блюд ресторанной кухни здесь дано талантливо, с подлинным писательским смаком. Описание дореволюционной еды вызывает аппетит даже у вполне сытых читателей. В финале рассказа его герои готовы к бунту, но, так как они истощены физически, сил не протест у них не остается.
   В.В. Агеносов вспоминает о фельетоне Аверченко "Петерс", где приведены подлинные слова руководящего чекиста, сказанные последним при посещении Ростова-на-Дону: "Разве это голод, когда ваши ростовские помойные ямы набиты всякими отбросами". Аверченко по поводу этих слов замечает, что кое-кто уже сделал из великой России одну общую помойную яму. А Петерса он предлагает самого накормить отбросами с помойки. Икрой из ваксы, яичной скорлупой, окурками, фрикассе Ра-Мор, яблочной кожурой, кофейной гущей.
   Голодный народ появляется в рассказе "Шкляренко и Бондарь". Два роскошно одетых матроса в нем встречаются с народом, после чего идут устанавливать новый порядок ( за что и убиты машиной власти ).
   В рассказе "Легенда Бискайского залива" население Советской России сравнивается с.. ослами. Там рассказывается, что в партию Ленина пришли записываться лошадь, корова и осел. Осел, обосновывая необходимость вступления в ряды партии, сказал: "Только благодаря мне коммунисты в России у власти.. Ослами только и держитесь". "У Брема сказано: "Ослы водятся почти во всех европейских и азиатских странах". Вероятно, поэтому коммунисты так и задержались в России".
   В.В. Агеносов замечает, что Аверченко был составлен небольшой иронический словарь, посвященный реалиям страны Советов. Словарь был снабжен пометкой - "Агитпросветом и Пролеткультом к обращению не допущен". Из словаря читатель узнавал, что единственное кушанье, которым надеются накормить голодных большевики - это наган. На второе - маузер, на сладкое - парабеллум. А триллион - это не что иное как карманная мелочь советского гражданина на дневные расходы. Достается в словаре и Керенскому ( которого Аверченко недолюбливал наряду с меньшевиками Мартовым и Абрамовичем ), который назван здесь "манекеном для френча", который - когда говорит - бьет себя в грудь.
   Э.А. Бахича и Л.А. ПеТрова (Симферополь) в статье "Метонимическое развитие образа России в идиостиле А. Аверченко" рассматривают противопоставление таких моделей пространства-времени в прозе Аверченко как усадьба ( старая Россия ) и городская квартира ( Советская Россия ).
   Аверченко не раз прямо признается в любви к усадебной жизни -
   1. Закрою я глаза - и чудится мне старая Россия большой помещичьей усадьбой... (Усадьба и городская квартира)
   2. Я очень люблю писателей, которые описывают старинные запущенные барские усадьбы, освещенные косыми лучами красного заходящего солнца (О девушке у изгороди).
   По мнению Бахичи, усадьба в старой Россия представляла собой подобие "града небесного", "рай на земле" с обилием зелени и тенистых аллей.
   Хозяин усадьбы - рачительный человек, он не грабит, но накапливает, запасает богатство - "И разнокалиберная шумливая птица в птичнике, и толстая, неповоротливая, обильно кормленная и поенная скотина в хлеву, и золотой хлеб в закромах, и свертки плотного домотканого полотна в темных, окованных железом укладках, и старые седые бутылки в дедовском погребе - все спит - плотное, солидное, накопленное, не в год и не на год, а так, что еще и внукам останется..." (Крах семьи Дромадеровых).
   Липовая аллея с ее чистым воздухом - неотъемлемая составляющая пространства усадьбы.
   В старой России "все стояло на своем месте, и во всем был так необходимый простому русскому сердцу уют". По словам Ю. Степанова, которые приводит Бахича ( с. 124 ), "...в русском понятии уют присутствует семантический и психологический компоненты - ощущение "своего, своего дома, домашности""
   Советская Россия ассоциируется у писателя с городской квартирой, занятой новыми и наглыми жильцами - "А теперь новая русская "власть" живет не в дедовской помещичьей усадьбе, а в городе: съехали жильцы с квартиры, так вот теперь эти новые и взяли покинутую квартиру, значит" (Усадьба и городская квартира ).
   Городская квартира - в отличие от русской усадьбы - душная, тесная, с "голыми стенами", "выбитым окном". Здесь нет "ни мебели, ни ковров, ни портретов предков".
   К новым хозяевам жизни Аверченко относится неприязненно - "Приходит новый хозяин. В мокрой, пахнущей кислым, шинели, отяжелевший от спирта-сырца, валится прямо - на диван... наследит сапогами, плюнет, бросит окурок, размажет для развлечения на стене клопа..." ( цит. по: Бахича, 125 ).
   Новая жизнь, как утверждает Бахича, воспринимается писателем как "чужое" ( старая - "свое" ), понятие о новом человеке представлено отрицательными коннотациями.
   Суровцева Е.В. ( Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, филологический факультет ) в статье ЛИЧНОСТЬ В.И.ЛЕНИНА В "ПИСЬМАХ ВОЖДЮ" (НА МАТЕРИАЛЕ ОТКРЫТЫХ ПИСЕМ А.Т. АВЕРЧЕНКО В.И. ЛЕНИНУ) пишет о 2 произведениях Аверченко, возданных после революции -
   1 ) "Моя симпатия и сочувствие Ленину" - написано "опальным сатириком" весной 1918 года,
   2 ) "Приятельское письмо Ленину" - двумя годами позже, уже в эмиграции (в Константинополе).
   Приводится цитата из Спиридоновой, согласно которой перед нами - уже не просто веселый пасфлет. "Смех писателя.. стал негодующим". Аверченко здесь - уже не тот добродушный критик, что писал "Веселые устрицы".
  
   В изображении сатирика Ленин "очень сухой человек", лишённый простых человеческих радостей, зато ставший "неограниченным властителем всея России". Грандиозности амбиций, масштабности социально-политической и исторической роли вождя комически противоречат снижающие детали внешности и поведения ("плутоватые глаз?нки", "кричал во вс? горло"), биографии ("ведь ты - я знаю тебя по Швейцарии, - ты без кафе, без "бока", без табачного дыма, плавающего под потолком, - жить не мог"). В том же стиле представлены предполагаемые размышления "председателя Советской республики"; "Небось, хочется иногда снова посидеть в биргалле, поорать о политике, затянуться хорошим кнастером...". В целом выражение авторского отношения к адресату подчинено созданию того же сатирического эффекта: для него Ленин является как объектом для едких насмешек, так и объектом для жалости: "...всякий человек имеет право на личный уют в жизни..., а у Ленина нет этого уюта"; "неуютно ты, брат, живёшь, по-собачьему".
  
   В первом письме Аверченко обращается к Ленину на "Вы" - хотя без всякого пиетета - "Слушайте, Ленин...", "гражданин Ленин", "господин Ленин", "брат мой Ленин! Зачем Вам это?".
   Во втором - на "ты", и в тексте присутствуют фамильярности.
   В итоге Ленин предстает во втором рассказе этаким зарвавшимся приятелем писателя, натворившим всяких бед и глупостей в России, окружившим себя чужими ему ( в отличие от "приятеля" Аверченко ) и коварными персонажами наподобие Троцкого. Аверченко предлагает Ленину признать свои ошибки и махнуть к нему в гости - "Будем вместе гулять по т?плым улицам, разглядывать свежие женские личики, любоваться львами... есть шашлыки в кавказских погребках и читать великого мудреца Диккенса - этого доброго обывателя с улыбкой Бога на устах".
   Неестественность, чуждость человеческой природе того, что происходит в Советской России Аверченко, по мысли Суровцевой, показывает на примере образа Ленина, который чужд "радостям жизни", "засох" в разгар социально-политического эксперимента. Эта точка зрения противостоит советскому образу "самого человечного человека". Приводится высказывание Миленко, согласно которому Ленина и Троцкого Аверченко рассматривал как "некие экспонаты паноптикума".
  
   7. ЖИЗНЬ после революции.
  
   7.1. Севастополь.
  
   В статье ДРАМАТУРГИЯ А. Т. АВЕРЧЕНКО: СОВРЕМЕННЫЙ КОНТЕКСТ ( Гуманитарная парадигма, 2, 2018, с. 79 - 91 ) Миленко Виктория Дмитриевна отмечает, что в Севастополе была создана одна из популярных теперь пьес Аверченко.
   "19 июля 2017 года Омский драматический театр "Галёрка" показал комедию Аверченко "Игра со .. " -- единственную трёхактную пьесу в драматургическом опыте сатирика. "Игра со .." -- это лёгкий трагифарс с элементами плутовской комедии. Аверченко несколько трансформировал традиционный комический конфликт борьбы за наследство. Сюжет незамысловат и опять же парадоксален.
   В некоей семье Талдыкиных прижился мошенник -- страховой агент Глыбович, опутавший своими сетями гувернантку, горничную, госпожу Талдыкину (которую вынудил застраховать жизнь её ребёнка) и подбирающийся к главе семьи. В разгар беседы Глыбовича и Талдыкина появляется некто писатель Казанцев. Он признаётся, что болен чахоткой и жить ему осталось три месяца. В голове Талдыкина созревает хитрый план: застраховать за свой счёт жизнь "обречённого" Казанцева и по истечении трёх месяцев получить круглую сумму. Он приглашает к себе мошенника-доктора, дающего за взятку ложное медицинское заключение о том, что Казанцев совершенно здоров. Оформив договор страхования, Талдыкин начинает цинично ждать смерти Казанцева. Более того, способствует её скорейшему приходу: специально угощает больного крепчайшими сигарами, насильно поит вином... Многочисленным кредиторам, осаждающим его, он обещает расплатиться "по окончанию казанцевского дела". Но происходит непредвиденное: Казанцев влюбляется в племянницу Талдыкина и неожиданно для самого себя начинает поправляться. Финал комедии счастливый: Казанцев выздоравливает, женится на племяннице Талдыкина, а тот переделывает посмертную страховку на дожитие и получает все свои взносы обратно".
   "Это -- моя первая большая пьеса... - пишет сам Аверченко, Я её написал в 1919 году, скрываясь от захвативших Севастополь большевиков, хотя я сам в то время "играл со ..", но, увидит зритель, в пьесе нет и намека на ту гримасу жестокой .., которую переживала и переживает несчастная моя родина. Я скрывался (а как трудно скрыться в маленьком городе?), меня разыскивали, потому что мои статьи и книги были ножом в сердце большевиков, я бил по их самым чувствительным местам и думаю, что если бы я попался в красные лапы, то едва ли палачи довели бы меня живым на обычное место расстрелов -- они бы "отгрызывали от меня по кусочку мяса на котлеты", как обещала одна коммунистическая газета...
   Но я искусно прятался и в это время с увлечением писал "Игру со ..", живя больше жизнью героев, чем моей собственной... Я нарочно не вводил в пьесу элементы злободневности, полагая, что всё, что теперь делается -- преходяще" ( с. 87 ).
   Премьера "Игры со ..", как указывает Миленко, состоялась в театре "Ренессанс" 7 января 1920 года. Пьеса прошла 4 раза; позднее ставилась в театре "Наука и жизнь" на Корабельной стороне Севастополя. 24 июня 1920 года была поставлена в Симферополе на сцене летнего театра Городского сада.
   В статье "НЕЧТО ВРОДЕ ЛЕКЦИИ О ЮМОРЕ": НЕИЗВЕСТНАЯ РУКОПИСЬ А. Т. АВЕРЧЕНКО ( Гуманитарная парадигма, N 4 (7) -- декабрь 2018, С. 48-63 ) Миленко Виктория Дмитриевна пишет, что вынесенная в заголовок лекция была прочитана впервые именно в Севастополе.
   Исследовательница приводит лекцию целиком. Мы же процитируем наиболее характерные ее фрагменты:
  
   1 ) Юмор -- это <прежде всего> неожиданность!
   Гм!.. Вот, например, тёмной безлунной ночью вы идёте по гладкой дороге и -- вдруг!! Сваливаетесь неожиданно в вырытую кем-то глубокую яму.
   Это -- неожиданность. Но есть ли в этом юмор?.. Не думаю.
   Значит, юмор -- не только неожиданность...
   Точнее, юмор можно определить так: приятная неожиданность.
   2 ) Кстати, могу категорически удостоверить, что теперешний глава Советской России -- Владимир Ильич Ленин -- совершенно не понимает, что такое юмор и почему люди, вообще, смеются!.. Это один из самых сухих, педантичных и угрюмо-мрачных людей, которых мне приходилось когда-либо встречать. Например, мой журнал "Сатирикон" он закрыл3 не потому, что там печатались против него насмешливые и жестокие выпады, а, как он сам говорил: "За полной бесполезностью этого журнала".
   3 ) Не за себя, а за своих товарищей могу я с гордостью ответить, что от "Сатирикона" началась блестящая страница возрождения русского юмора.
   Мы проявили неслыханную деятельность. Еженедельно десятки тысяч нашего журнала птицами разлетались по всей России и Сибири, чуть не ежедневно выходили новые издания наших книг -- сатириконцы смехом засыпали Россию! Большие книги мы выбрасывали на рынок сотнями тысяч, а дешёвую библиотеку, по нашей терминологии -- "семечки" -- печатали буквально миллионами.
  
   В статье Аверченко выступает не только как теоретик юмора ( 1 ), но и как практик, автор юмористических рассказов, сюжеты из которых он здесь и приводит. Здесь же встречается характеристика Ленина как человека, нечувствительного к юмору, человека, который никогда не смеется. Для Аверченко - это отчетливо отрицательная характеристика советского вождя.
   В Крыму Аверченко вспоминает и о славных дореволюционных временах ( 3 ), когда произведения его и его друзей печатались огромными тиражами. Понятно, что в Советской России о таких тиражах ему даже мечтать заказано.
  
   Миленко В.Д. в статье "Аркадий Аверченко как трикстер севастопольского городского мифа: сюжеты 1920 года" пишет, что период пребывания в Севастополе Аверченко характеризовался советскими критиками крайне односторонне: они говорили, что фельетоны "короля смеха" "были полны злобы против Советской власти, надуманны и грубы, талант популярного юмориста от напряженной работы определенно стал сдавать, и редко-редко сверкали блестки былого дарования".
   А вот что писал крымский меньшевик Новицкий: "...этот одесский журналист, издавший в Крыму новую пачку своих рассказов под названием "Сорок тысяч ножей в спину революции", ... превратился из бойкого сатириконца в беззубого хихикающего паяца" ( Миленко, А.Аверченко.., с. 441 ).
   В статье Миленко также речь идет о крымской газете "Юг" и ее конфликте с местным цензором, в котором Аверченко стал на сторону издания.
   Речь идет и о встрече Аверченко и Врангеля, которая должна была происходить 6-8 сентября 1920 года. "Во время этого официального визита писатель-трикстер, судя по сведениям Валентинова, остался верен себе. Его автограф на книге (о ней ниже), подаренной первому лицу в Крыму, был убийственно ироничен: глубоко уважаю вас, но от вас уезжаю. Слухи о скорой эмиграции Аверченко немедленно распространились по Севастополю, а вместе с ними - байка о том, что из-за него уволили главу Отдела печати гражданского управления Правительства Юга России Г.В. Немировича-Данченко. Последний это отрицал" ( с. 444 ).
   Неплохова в работе "Лингвистическое оформление.." утверждает, что в статье "Зачем я выпускаю "Кипящий котёл", описывая господствующие в Крыму 1919 года нравы, писатель уподобляет людей "разнообразным букашкам", "таракашкам" и "прочим тварям", пожирающим друг друга ради собственного выживания, а сам Крым - гигантскому кипящему котлу.
   7.2. Константинополь.
  
   Агеносов в статье "Аверченко в Константинополе" приводит ряд фактов, касающихся жизни Аверченко на турецком берегу, в эмиграции, вдали от Родины.
   Сказано, что именно в Константинополе увидели свет знаменитые "Записки простодушного" ( об издании книги было объяввлено 5 сентября 1921 года ) с такими рассказами как "О гробах, тараканах и пустых внутри бабах", "Русские в Византии", "Лотто-Тамболо" и "Утопленники".
   Одновременно Аверченко писал "Кипящий котел", посвященный жизни эмиграции. Исследовательница считает, что эти две книги можно рассматривать вместе благодаря общности проблематики.
   Персонажи "Кипящего котла" сравниваются с фарфоровыми статуэтками. Одни - из них - в мягких шляпах и старинных ботинках. Именно они вспоминают о петербургских закатах, дореволюционных театральных постановках "Аиды", "Кармен" и "Онегина", об Айседоре Дункан, Андрееве и "Сатириконе". Им противостоят нувориши - создавшие себе обезпеченную жизнь на трудностях первых. Нуворишей Аверченко называет "хамами" ( почти как Ипполит Матвеевич Воробьянинов - официантов в ресторане, куда он повел Лизу ).
   Хамы-эмигранты напоминают писателю новую советскую знать. Они тоже "пошляки и невежды".
   Вспомним, как представляются читателю несимпатичные Аверченко хамы-персонажи ( "Константинопольский зверинец", "Второе посещение зверинца", "Русские женщины в Константинополе", "Аристократ Сысой Закорюкин" ):
   - проститутка Динка-Танцуй,
   - проститутка Манька-Кавардак,
   - бывший торговец бычачьими шкурами Филимон Бузыкин,
   - портной Еремей Обкорналов,
   - сапожник Сысой Закорюкин,
   - слесарь Огуречный,
   - торговка Голендуха Паскудина.
   Последние четыре уже выходцы из Советской России.
   А в это время в Константинополе швейцаром служит профессор Бестужевских курсов, "человеком у вешалки" - генерал, официантками - баронесс и графиня. Такая же картина - на родине писателя - мороженое делает профессор химии, а развозят участников советского бала кучер барон, шофер князь Белопольский, извозчик граф Гронский.
   В рассказе "Драма на море", замечает В.В.Агеносов, гребцы вместо того, чтобы работать день и ночь и привести лодку к берегу, устраивают профсоюз, устанавливают 8-часовой рабочий день, участвуют в забастовке - в результате этих классовых борцов съедают лакомки - акулы.
   О жизни в Константинополе говорит рассказ "О гробах, тараканах и пустых внутри бабах". Бывший журналист, его сестра и бывший поэт в Константинополе исхитряются устроиться на оригинальные работы. Один сидит в гробу и отвечает на вопросы мистически настроенных посетителей, другой ходит в бабе из картона, зазывая клиентов в ресторан, третья - состоит при тараканьем тотализаторе и носит зеленый бант.
   Вывод: крепок еще русский человек, раз простой таракан его кормит, а карнавальное чучело не пугает.
   Некоторые спекулируют сгущенным молоком, как персонаж рассказа "Торговый дом "Петя Козырьков"". Некоторые занимаются - неловко сказать - хиромантией, гаданием по руке. Причем в гости к хироманту приходит наш соотечественник с искусственной кистью.
   Любопытен рассказ "Трагедия русского писателя", где речь идет о герое, совершенно ( за время эмиграции ) разучившимся писать по-русски. А ведь когда-то он был известным писателем!
   Как отмечает Агеносов, в Стамбуле начал свою деятельность театр "Гнездо перелетных птиц", созданный писателем. Первыми постановками были январские 1921 года - "Дедушкина проказа" и "Ночевала тучка золотая". В марте репертуар пополнился другой пьесой Аверченко - "Максом", где автор исполнял главную роль. В январе 22-го шла пьеса Аверченко "Товарищ". Были и бенефисы писателя, и вечера его рассказов.
   Аверченко был одним из учредителей Константинопольского Союза русских писателей и журналистов. Входил он и в Общество взаимопомощи писателей.
   Бахича Э. А. в наукообразной статье ДЕКОДИРОВАНИЕ ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО МАКРОКОНЦЕПТА ЖИЗНЬ В ЯЗЫКОВОЙ МАТРИЦЕ ИДИОСТИЛЯ А. АВЕРЧЕНКО ( Ученые записки Крымского инженерно-педагогического университета. Серия: Филология. История. - 2016. - N 4. ) приводит такие цитаты из Константинопольских рассказов Аверченко:
  
   "Искусство "делать уксус" в той или другой форме - все-таки дает право на жизнь" (О гробах, о тараканах и о пустых внутри бабах);
   "О, да! Украсьте салатом мою сиротливую жизнь" (Еще ..);
   "Обнять весь мир", - искренне ответил я, еле сдерживая бурлящую внутри молодую радость жизни" (Еще ..);
   "Разогнала тогда старуха котов, а богомольному племяннику почти все деньги при жизни передала" (Второе посещение зверинца).
  
   Ценность жизни как осмысленного, необходимого для автора существования поднимается на новую высоту по сравнению с прежними рассказами Аверченко. В константинопольских рассказах все больший акцент делается на том, что жизнь должна быть обезпеченной, что существование в Константинополе необходимо обезпечивать материально.
   Жизнь в Константинополе становится ДОРОГОЙ во всех смыслах этого слова. В одном из рассказов Аверченко не зря с ностальгией вспоминает "дешевую" дореволюционную жизнь - "Жизнь все дешевле и дешевле... На рынках масса хлеба, мяса и всякого съестного дрязгу" (Фокус великого кино). В рассказе "Черты из жизни рабочего Пантелея Грымзина" герой подсчитывает, сколько у него осталось денег, прикидывая, что на них можно купить. Вывод, который делает Аверченко: до революции Пантелей мог позволить себе на свою зарплату гораздо больше, нежели теперь, при торжестве большевиков.
   В статье ОТРАЖЕНИЕ РУССКОГО ХАРАКТЕРА В ЛИНГВОКУЛЬТУРНОМ КОНЦЕПТЕ ОДИНОЧЕСТВО (НА ПРИМЕРЕ ЭМИГРАНТСКОЙ ПРОЗЫ А. АВЕРЧЕНКО) ( Филологические науки. Научный журнал. Том 6 (72). N 2. С. 150-164. ) Бахича Э. А. рассматривает концепт "одиночество" на материале рассказов из сборников "Записки Простодушного", "Нечистая сила", "Смешное в страшном", "Чудеса в решете".
   Жизнь в Константинополе и шире - в эмиграции - описывается с помощью данного концепта. Например, в одном из рассказов - "Иногда мы, большие, взрослые люди, бородатые, усатые, суровые, с печатью важности на лице, вдруг ни с того ни с сего становимся жалкими, безпомощными, готовыми расплакаться от того, что мама уехала в гости, а нянька ушла со двора, оставив нас в ОДИНОЧЕСТВЕ в большой полутемной комнате" (Семь часов вечера).
   Или в таком фрагменте - "Жалко нам себя, тоскливо до слез, и кажется нам, что мы ОДИНОКИ и заброшены в этом странно молчащем мире, ограниченном четырьмя сумрачными стенами" ( там же ). "Забившись в темный угол комнаты и остановив пристальный взгляд на двух светло-серых четырехугольниках окон, сидите вы с застывшими, как холодная лава, мыслями - тихий, покорный и безконечно ОДИНОКИЙ" ( там же ).
   Физическое одиночество влечет за собой одиночество ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ, а с ним состояние неудовлетворенности и дисгармонии. Как не вспомнить слова Олега Митяева, современного поэта -
  
   Одиночество живет на заброшенном лугу.
   Летом сорная трава колется,
   В стужу хлопьями хандра
   Гнезда веток гнет в дугу,
   Да волчиха на луну молится.
  
   Одиночество у Аверченко, по мнению Бахичи, предстает и в образе тюрьмы - "Действительно: на унылой тюремной стене моей камеры я увидел обыкновенную муху. Она сидела и терла передними лапками у себя над головкой. Милая муха! Ты будешь моим товарищем... Ты скрасишь мое одиночество" (Записки заключенного).
   Одиночеством и тоской по Родине наполнены эмигрантские рассказы писателя.
   Недалеко от концепта одиночества стоит в произведениях Аверченко концепт "тоска". Один из рассказов так и назван - "Тоска по родине". "Сволочи эти большевики! Какого.. из-за них я должен болтаться тут в турецкой ночлежке?! Кто я есть? Я есть русский человек! Значит, я должен жить в России" (Тоска по родине).
   В рассказе "Тоска по родине" на фоне дождливой константинопольской погоды ночлежники тоскуют о русских морозах и русском снеге: "Хороши снега у нас в Москве! Нормальные" ( цит. по: Бахича ).
   Жизнь в Константинополе - серые будни. Жизнь в России - подобна празднику, Масленице.
   Даже праздники в Константинополе не вызывают в сердце радости. "Какая тут в Константинополишке была Пасха? Греческая мизерия! А там, - как колокола зальются, забухают, залепечут - век бы слушал! Хорошие времена..."
   Впрочем, даже в этом городе писатель живет надеждой на светлое будущее. Он обращается к своим русским читателям - "Петербуржцы! Не плачьте! И для нас когда-нибудь небо будет в алмазах! И мы вернемся на свои места!.. Ибо все мы, вместе взятые, - тот ансамбль, без которого немыслима живая жизнь!!" (Люди - братья).
   А. Т. ГРЯЗНОВА в статье "Вещественные доказательства таланта (Роль культурно обусловленной детали в формировании хронотопа прозы А.Аверченко)" размышляет о.. художественнной детали в рассказах писателя.
   Она приводит в пример рассказ "Русское искусство", где "тексообразующим" ( вот так - не больше и не меньше! ) становится "образ печки".
  
   - А где вы живете? - Во всяком другом городе этот простой вопрос вызвал бы такой же простой ответ: улица такая-то, дом номер такой-то. Но не таков городишко Константинополь. На лице актрисы появилось выражение небывалой для нее растерянности. - Где я живу? Позвольте. Не то Шашлы-Башлы, не то Бирюк-Темрюк. А может быть, и Казанлы-Базанлы. Впрочем, дайте мне лучше карандаш и бумажку, я вам нарисую.
   Отчасти делается понятна густая толпа толкущихся на Пере. Это все русские стоят друг против друга и по полчаса объясняют свои адреса: не то Шашлы-Башлы, не то Бабаджан-Османды. Выручают обыкновенно карандаш и бумажка, причем отправной пункт - Токатлиан. Это та печка, от которой всегда танцует беженец.
  
   В дипломной работе О.Переднее анализируются "Записки простодушного", рассказывающие о константинопольском периоде жизни Аверченко. В них автор не только сатирически изображает непрятные ему типы людей, но и восторгается теми, кто способен противостоять новой жизни ( см. миниатюру "О гробах, тараканах и пустых внутри бабах", где изобретательные русские находят оригинальные способы заработка ).
   Центральная фигура константинопольских рассказов -- Простодушный -- не зря привлекает внимание критиков. Погребняк Григорий Анатольевич в автореферате диссертации ПОЭТИКА ПАРАДОКСАЛЬНОГО В МАЛОЙ САТИРИКО-ЮМОРИСТИЧЕСКОИ ПРОЗЕ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX ВЕКА (А. Аверченко, Саша Черный) утверждает, например, что введение в прозу А.Аверченко и Саши Черного носителя "наивной" точки зрения позволяет низвести с "постамента" мнимые общественные ценности и поведенческие стереотипы. "Конфликт "наивного" и "массового" сознаний чреват комическим эффектом и служит цели критики необоснованных претензий (как на уровне отдельной личности, так и на уровне целого общества)" ( с.4 ).
   Погребняк упоминает в связи с образом "простака" у Аверченко легендарную фигуру русского дурака. Считается, что во многом эти понятия синонимичны. Хотя есть и отличия. "Дурак вырос в некой знаковой системе, он знаком с ней, но не умеет ею пользоваться. Ему известны "правила игры", но он нарушает их из-за непонимания" ( с. 8 ).
   Герой константинопольских рассказов Аверченко - Простодушный. Он как будто беззащитен ( как большинство русских в эмиграции ) перед большим и чужим миром, который раскрывается перед ним, показывая порой непривлекательные свои стороны. При этом Аверченко подвергает критие людей, которые являются "хозяевами" этого нового мира. Порой последние - обычные обманщики и мошенники.
   В автореферате справедливо заявлено, что носитель "наивной" точки зрения, склонен к чистому созерцанию, неучастию, "восприятию с известной долей сомнения, критическому размышлению". Позиция наивного человека, "простодушного" героя становится, таким образом, защитой его от жестокого мира чужой страны.
   Образ "простака", впрочем, встречался и в дореволюционных рассказах писателя. Ведь простак - это не обязательно гость в чужой стране. Порой и в своем Отечестве он находится ВНЕ системы. Доказательство - рассказ "Хлопотливая нация", где герой тщетно пытается получить разрешение на отдых в Крыму.
   Но, конечно, в "Записках простодушного" образ простака достигает своего расцвета. Погребняк рассматривает 2 рассказа из этого сборника - "Деловую жизнь" и "Русское искусство". В обоих перед нами предстает герой, удаленный от родной страны, от привычного уклада жизни и от старых ценностей.
   Хлебина А.Е. ( г. Прага, Чешская Республика ) в статье РУССКИЙ ПИСАТЕЛЬ-ЭМИГРАНТ В КОНТЕКСТЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ: АРКАДИЙ АВЕРЧЕНКО В ЧЕХОСЛОВАКИИ, 1922--1925 ГОДЫ пишет о пребывании Аверченко в Константинополе так:
  
   Писатель провел в Константинополе полтора года. Вместе с актером Владимиром Свободиным он организовал успешный театр-кабаре "Гнездо перелетных птиц", дававший представления в залах русских ресторанов. Аверченко выступал перед жующей публикой наравне с остальными артистами, получая, по слухам, солидную долю от выручки заведения.
   Апофеозом этой деятельности можно было бы назвать постановку комической оперы из средневековой жизни "Кунигунда", где Аркадий Тимофеевич исполнял партию злодея-отравителя. К сожалению, текст произведения пока найти не удалось, известно только, что оно пользовалось у зрителей огромным успехом.
   ( с. 314 ).
  
   7.3. Прага, Чехия.
  
   В статье ТВОРЧЕСТВО А.Т. АВЕРЧЕНКО В ЧЕШСКОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ ( Вестник ТГУ, выпуск 5 (121), 2013, стр. 138 - 144 ) Наталия Сергеевна ЕГОРОВА пишет о том, что Чехия стала той невестой, на которой писатель "женился" - несмотря на любовь к России. В Чехословакии Аверченко ставил спектакли, вел активную писательскую деятельность. В период пребывания в Праге были изданы:
   - "Записки Простодушного. "Я в Европе": Турция, Чехо-Словакия" (1923),
   - "Двенадцать портретов (в формате "будуар")" (1923),
   - "Рассказы циника" (1925)
   и роман "Шутка Мецената" (1925).
   Аверченко публиковался на чешском, был сотрудником пражских газет. В одной из них он вел рубрику "Аверченко и мир". Здесь было издано многотомное собрание его сочинений на чешском и ряд переводов сборников его рассказов.
   Неудивительно, что в чешских словарях и энциклопедиях Аверченко занимает достойное место. Об этом пишет Н. Егорова. Так, в "Словаре русских писателей от истоков до 1917 года" речь идет об отзыве Ленина на "Дюжину ножей" - "Avercenkuv talent ocenoval V.I. Lenin".
   Приведена цитата из словаря "писателей народов СССР", где Аверченко рассматривается как "русский писатель и драматург": "ruskэ prozaik a dramatic" ( Егорова, с. 140 ).
   В монографии Владимира Сватоня "С того берега" (исследования и эссе о русской литературе)" писателю посвящена целая глава. "В книге Милуши Задражиловой "Русская литература периода XIX-XX вв." (Miluse Zadrazilovб Ruskб literatura prelomu 19. a 20. stoleti) несколько глав посвящены журналу "Сатирикон" и творчеству сатириконцев" ( Егорова, 142 ).
   В статье ПОЭТИКА РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА В ЭМИГРАНТСКОЙ ПРОЗЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО ( Вестник ТГУ, выпуск 8 (124), 2013, с. 205 - 209 ) Наталия Юрьевна ЖЕЛТОВА рассматривает эмигрантскую прозу писателя.
   Она цитирует высказывание критика П. Пильского - "Наиболее популярным жанром в зарубежье вместе с историческими романами и мемуарами был короткий юмористический рассказ. В ранние годы эмиграции самым известным писателем-юмористом <...> был Аркадий Аверченко" ( Желтова, 205 ).
   Рассматриваются константинопольский и пражский периоды творчества писателя. В это время Аверченко испытывает ностальгию по своей оставленной Родине. В одном из рассказов находим: "Дал мне околоточный два раза по шее, дураком назвал и в какую ни на есть комнату посадил. Действительно, в те времена дураком я был, потому что обидно мне сделалось, и даже плакал. А теперь бы..." ( цит. по: Желтова, 206 ).
   По мнению Желтовой, герой эмигранской прозы Аверченко остро переживает свою оторванность от России - "Разве это дождь! - с ядовитой улыбкой говорит человек, поймавший вора у светлой заутрени. - Нет, у нас в России - вот это дождь! Как махнет тебя - так либо ревматизм, либо насморк на три недели! Хорошо жить там, и нету другого такого подобного государства".
   Здесь же говорится о том, что в 1923 г. в берлинском издательстве "Север" Аверченко выпускает расширенное издание своей книги "Записки Простодушного" с подзаголовком "Я в Европе". Турция, Чехо-Словакия". Приводятся отзывы из "Руля" и "Накануне".
   Согласно первому из них Аверченко удивительно точно рисует характер "русских скитальцев". А просоветская "Накануне" указывает на том, что у Аверченко получились образы хищников, плутов и негодяев - продолжателей дела Врангеля ( не путать с капитаном Врунгелем ).
  
   Действительно, все рассказы книги "Записки Простодушного" пронизаны яркими впечатлениями писателя от эмигрантской жизни. Аверченко смеется над разными событиями, а также поступками русских людей, их мироощущением, но смех этот горький, лишенный былой искрометности и задиристости. В "Заключении" к книге Аверченко объясняет эту смену "смеховой" тональности следующим образом: "Точно ли я теперь такой "Простодушный", каким был тогда, когда, ясным ликующим взором оглядывая пеструю Галату, высаживался на константинопольский берег... <...> О, нет. Гляжу я искоса в зеркало, висящее в простенке, - и нет больше простодушия в выражении лица моего...
   ( Желтова, 207 ).
  
   Простодушный герой претерпевает изменения во второй части книги "Чехо-Словакия", в которую входят семь рассказов, написанных в Праге. Теперь он более мудр и хитер. О Праге он говорит так: "О, прекрасная старуха, милая сердцу каждого художника, - думал я, - сколько веков копила ты свои каменные сокровища и как ты ревниво бережешь их, подобно скупому рыцарю..."
   Чешские обычаи ( напр., приносить с собой в кафе закуску к пиву ) вызывают у него восхищение. Некоторые из них он предлагает ввести в России.
   Но у чешской демократии есть и оборотная сторона. Это запреты - запреты прыгать на ходу на подножку трамвая, читать на улице, мусорить и крупный штраф за эти нарушения.
   Желтова пишет, что черты характера чехов вызывали умиление у русских эмигрантов. Сам Аверченко говорил о чехах в одном из рассказов - они ласковы, заботливы и внимательны. Но все это, считает Желтова, - лишь маска, за которой скрываются самые разнородные чувства и страсти. Простодушный срывает ее, выводя чехов из себя отрицательной характеристикой кнедликов.
   Замечено, что Аверченко создает довольно хлесткие портреты жителей Праги. Характерен в этом отношении рассказ "Как добыть себе комнату в Праге" и следующий за ним "Мой ученик". Оказывается, жители Чехии - вспыльчивы и при наличии под рукой оружия готовы разобраться и со своей женой, и с ее воображаемым любовником. "Тут-то вы не зевайте. Занимайте освободившуюся комнату, пока из-под носу не выхватили".
   В статье ДРАМАТУРГИЯ А. Т. АВЕРЧЕНКО: СОВРЕМЕННЫЙ КОНТЕКСТ ( Гуманитарная парадигма, 2, 2018, с. 79 - 91 ) Миленко Виктория Дмитриевна пишет, что в апреле 1920 года Аверченко создал в Севастополе собственный театр "Гнездо перелётных птиц", для которого писал скетчи, пьесы, либретто, шутки, юмористические лекции, где сам конферировал и даже актёрствовал. "С коллективом "Гнезда перелётных птиц" сатирик выступал в Константинополе; позднее -- в Европе" ( с. 80 ).
   Отмечается, что в 2006 году Омский государственный академический театр драмы поставил на эту тему спектакль "дюжина" (он также до сих пор в репертуаре). "В 2013 году коллектив возил спектакль в Прагу и показывал на сцене Городского драматического театра на Виноградах, где некогда выступал сам Аверченко. Один из рецензентов отмечал: "Омичи показывали не только юмор Аверченко, который, кстати, с 1925 г. покоится на пражском Ольшанском кладбище. Они "воскресили" его более полно: на сцене было всё как в жизни: сначала смешно -- потом грустно. <...>. И зрители расходились, кто -- с улыбкой на устах, а кто -- задумавшись об увиденном"".
  
   В статье "К проблеме жанрового своеобразия романа А.Т. Аверченко "Шутка Мецената"" ( Гуманитарно-педагогическое образование, 2015, Т. 1, N 1 ) Виктория Дмитриевна Миленко пишет о созданном в 1923 году романе "Шутка Мецената".
   В романе Аверченко вспоминает о дореволюционном Петербурге. В центре романа - розыгрыш Мецената, собирающего рядом с собой своих последователей. Среди последних - Паша Круглянский ( Мотылек ), поэт и секретарь журнала "Вершины2, репортер бульварной газетки Кузя ( Сережа ) и студент Новакович ( Телохранитель ). Новакович приводит к Меценату провинциального поэта Валентина Шелковникова, получившего прозвище Куколка ( видимо, из-за своей красоты ). Меценат и его друзья решают сделать провинциального поэта знаменитостью - от скукию Шелковников становится популярен, в него влюбляется жена Мецената и девушка Нина Иконникова (Яблонька), которая соглашается выйти за него замуж.
   Миленко называет "Шутку Мецената" ностальгическим романом, в котором собраны памятные Аверченко люди.
   Вывод: перед нами свита самого Аркадия Аверченко. Причем у каждого из ее участников нет единственно верного прооборза, это - мозаика.
   А Меценат во всех своих аспектах - это "Петербург, старый, дореволюционный, барский и взбалмошный".
   В Куколке Миленко находит черты, конечно, С.А.Есенина ( тоже голубоглазого поэта ) и Александра Блока.
   А блоковское стихотворение -
  
   Ветхая избушка
   Вся в снегу стоит.
   Бабушка-старушка
   Из окна глядит, -
  
   не что иное, как прообраз стиха Куколки:
  
   В степи - избушка,
   Кругом - трава,
   В избе - старушка
   Скрипит едва!
  
   К Есенину, как утверждает Миленко, Аверченко относился критически. Писатель даже говорил, что у поэта якобы произошел такой разговор с Лениным:
  
   - Вы кто же такой будете?
   - А я "деревенский озорник, хулиган, разбойник и хам и по крови степной конокрад".
   - Да что вы? Очень приятно познакомиться. В таком случае, не будете ли вы стряпать стишки в профит Советской республике?
   ( Миленко, К проблеме, с. 29 ).
  
   А прочитав об очередном скандале Есенина в петроградском зале Лассаля Аверченко восклицал: "А вы, госпожа есенинская публика, чего же ожидали? Что он вам будет бряцать на лире о фиалках да о мотыльках? Так вам и надо. Не шатайтесь зря по неприличным местам. Дождётесь, что лектор будет лупить вас стулом по голове..." ( там же ).
   Ревностно относился Аверченко к постреволюционному успеху поэта у себя на Родине.
   Вывод: портрет, речевая характеристика, характер творчества позволяют назвать в качестве прототипа Куколки С.А. Есенина; а основной скрытый смысл романа состоит в сатирическом осмеянии известного советского поэта и Советской власти в целом.
   Хлебина А.Е. ( г. Прага, Чешская Республика ) приводит такую цитату из современной Аверченко чешской газеты:
  
   "Аркадий Аверченко у нас, в колонках чешских газет и книжных изданиях, уже давно известный и дорогой гость, -- сообщала газета "Moravskoslezskэ denнk" вскоре после прибытия писателя в ЧСР. -- Он обжился у нас за несколько лет до того, как был по политическим причинам изгнан из советского рая и приговорен к горькой судьбе беженца. Прошло уже 12 лет с тех пор, как Станислав Минаржик издал объемный томик его юморесок, тем самым представив читателю новое имя, звучавшее затем все чаще <...> Затем, как и в России... Аверченко приобрел и у нас множество поклонников. Юмористические журналы публиковали его бойкие, бегло набросанные юморески, в фельетонах ежедневных газет появлялись его оптимистические сценки, выходили книжные сборники, к примеру, сборник в серии "Всемирная библиотека" или серии "Библиотечка "Златой Праги"", при этом издатели и переводчики даже не заботились не только о разрешении автора, но и о каком-либо гонораре. Характерным штрихом пробежало в последние дни в прессе сообщение о том, что Аркадий Аверченко подписался в посвящении на книгу с чешским переводом своих произведений: "...от ограбленного автора""
   ( с. 315 - 316 ).
  
   Исследовательница пишет, что Аверченко прибыл в Прагу по приглашению. Прибытие Аверченко в столицу Чехии было частью запланированного местным МИДом и информационной службой усиления международного имиджа страны.
   О выступлениях театральных в Праге так пишет Хлебина: "По приезде в Прагу последовала череда гастрольных выступлений вместе с артистами константинопольского "Гнезда..." Раисой Раич и Евгением Искольдом, причем, последний не только выполнял функции импрессарио, но и играл в пьесах Аверченко. В Праге к ним присоединились актеры Михаил и Надежда Минины. В перерывах Аркадий Тимофеевич много писал, в том числе, для газеты "Prager presse". Это было крупнейшее издание концерна "Orbis", выходившее на немецком языке".
   В газете, как было уже сказано, писатель вел рубрику "Аверченко и мир". В ней он освещал разные сообщения в прессе. При этом большинство заметок содержало иронические комментарии в адрес большевиков.
   Приводится и такая цитата из латышского издания: "-- Какой я теперь русский писатель? -- цитировала его слова в 1925 году рижская газета "Сегодня". -- Я печатаюсь главным образом по-чешски, по-немецки, по-румынски, по-болгарски, по-сербски, устраиваю свои вечера, выступаю в собственных пьесах, разъезжаю по Европе, как завзятый гастролер...".
   Речь идет и о чешских статьях, посвященных памяти писателя. В них авторы высоко оценивали дар Аверченко:
   1 ) "Для Аверченко характерна одна вещь: у нас, чехов, он приобрел гораздо большую популярность, чем дома в России. В России его ценили больше всего за детские произведения, отличающиеся необычайной искренностью, наивностью и пониманием детской души. Другие вещи казались русскому читателю слишком легкими -- его юмор не отличался глубиной -- а русские писатели вели плуг, как правило, глубоко" ( Иосеф Гостовски ).
   2 ) "Революционная тирания привела к нам множество русских, но ни один из них не был так знаменит, как он, литературно и лично, ни один не умел за гостеприимство благодарить так приятно, как он. (...) Юморист, чьи юморески еще много лет назад поразили нас как особенное исключение среди русских книг, к которым мы привыкли. Чехов тоже был юмористом, но его юмор был юмором боли и грусти, отвоеванной усмешкой над жестокостью, глупостью и тщетой существования. У Аверченко юмор был, конечно, более поверхностным, легкомысленным и светским" ( анонимный автор ).
   Также в Чехии вышло прижизненное издание сочинений Аверченко в 12 томах.
  
   БИБЛИОГРАФИЯ
  
   1
   96.04.003. А.АВЕРЧЕНКО В КОНСТАНТИНОПОЛЕ1)
   Агеносов В.В.
   Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 7: Литературоведение. Реферативный журнал. 1996. N 4. С. 42-54.
  
   2
   РЕДАКТОРСКИЙ ТАЛАНТ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО
   Брызгалова Е.Н.
   Вестник Тверского государственного университета. Серия: Филология. 2008. N 15. С. 157-162.
  
   3
   ПОЭТИКА ПАРАДОКСАЛЬНОГО В МАЛОЙ САТИРИКО-ЮМОРИСТИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX ВЕКА (А.АВЕРЧЕНКО, САША ЧЕРНЫЙ)
   Погребняк Г.А.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Самара, 2003
   4
   ИЗДАТЕЛЬСКАЯ СУДЬБА ДОРЕВОЛЮЦИОННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ А.Т. АВЕРЧЕНКО
   Брызгалова Е.Н.
   Вестник Тверского государственного университета. Серия: Филология. 2005. N 3. С. 25-31.
  
   5-6
   АРКАДИЙ АВЕРЧЕНКО
   Миленко В.Д.
   Виктория Миленко. Москва, 2010. Сер. вып. 1426 (1226) Жизнь замечательных людей : серия биографий
  
   7
   АВЕРЧЕНКО АРКАДИЙ ТИМОФЕЕВИЧ (1881-1925)
   Ланин Б.А.
   В сборнике: ЛИТЕРАТУРНАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ (1918-1940). Николюкин А.Н. Главный редактор и составитель А.Н.Николюкин. Москва, 2001. С. 20. 0
  
   8
   ОБРАЗ ЯБЛОНЬКИ В РОМАНЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО "ШУТКА МЕЦЕНАТА"
   Егорова Н.С.
   В сборнике: Литературоведение на современном этапе: Теория. История литературы. Творческие индивидуальности. К 130-летию со дня рождения Е.И. Замятина. По материалам международного конгресса литературоведов. составитель Н.Н. Комлик. 2014. С. 243-248. 1
  
   9
   А.Т. АВЕРЧЕНКО О "ЛЮДЯХ С ПРИЩУРЕННЫМИ ГЛАЗАМИ"
   Желтова Н.Ю.
   Вестник Московского государственного гуманитарно-экономического института. 2014. N 4 (20). С. 60-64.
  
   10
   РУССКИЙ ПИСАТЕЛЬ-ЭМИГРАНТ В КОНТЕКСТЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ: АРКАДИЙ АВЕРЧЕНКО В ЧЕХОСЛОВАКИИ, 1922-1925 ГОДЫ
   Хлебина А.Е.
   В сборнике: Язык, литература и культура как грани межкультурного общения. Материалы международного научного семинара. Отв. редактор: О.Д. Вишнякова. 2015. С. 312-323. 0
  
   11
   ОСОБЕННОСТИ КОМИЧЕСКОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕКА В РАССКАЗАХ-АНЕКДОТАХ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО
   Чиж Н.П.
   В сборнике: АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ. Сборник научных статей аспирантов. Науч. ред. А. Г. Коваленко ; отв. ред. К. Н. Галай. Москва, 2014. С. 66-71.
  
   12
   СТАМБУЛЬСКИЙ ДИСКУРС В ТВОРЧЕСТВЕ А.Т.АВЕРЧЕНКО В КОНТЕКСТЕ РУССКОГО МИФА В ТУРЕЦКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
   Инаныр Э.
   В сборнике: Короб культурных кодов. Сборник в честь 65-го на проф. д.ф.н. Дечка Чавдарова. Велико Търново, 2016. С. 463-470.
  
   13
   МОТИВ ИНДИВИДУАЛИСТИЧЕСКОГО БУНТА В ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОЙ САТИРЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО
   Ракитова Л.А.
   Успехи современной науки и образования. 2016. Т. 3. N 8. С. 132-135.
  
   14
   ОСОБЕННОСТИ СОЗДАНИЯ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ КАЛАМБУРА КАК ЭЛЕМЕНТА ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ В ПРОЗЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО
   Кучерявых Ю.Н.
   Актуальные направления научных исследований: от теории к практике. 2016. N 4-2 (10). С. 14-16.
  
   15
   СИСТЕМНЫЕ СВЯЗИ И ОТНОШЕНИЯ В ПРЕДМЕТНЫХ ФРАЗЕОЛОГИЗМАХ СУБКАТЕГОРИИ ЛИЦА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А.АВЕРЧЕНКО
   Симахина М.В., Шведова Н.В.
   В сборнике: ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ ПАМЯТИ ПРОФ. ВАЛЕНТИНЫ АНДРЕЕВНЫ ЛЕБЕДИНСКОЙ. Сборник материалов Всероссийской научной конференции. 2006. С. 200-201.
  
   16
   ЛИЧНОСТЬ В.И.ЛЕНИНА В "ПИСЬМАХ ВОЖДЮ" (НА МАТЕРИАЛЕ ОТКРЫТЫХ ПИСЕМ А.Т. АВЕРЧЕНКО В.И. ЛЕНИНУ)
   Суровцева Е.В.
   В сборнике: Язык и личность в поликультурном пространстве. сборник статей. Под редакцией И.Н. Авдеевой. Москва, 2017. С. 210-214.
  
   17
   ПРИНЦИП АНТРОПОЦЕНТРИЗМА ПРИ ИЗУЧЕНИИ ЮМОРИСТИЧЕСКИХ РАССКАЗОВ А. АВЕРЧЕНКО
   Туленова К.Ж., Сартакова К.
   Евразийский научный журнал. 2017. N 6. С. 293-294.
  
   18
   К ИСТОРИИ ОДНОГО АВТОГРАФА АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО
   Егорова Н.А.
   Ежегодник Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына. 2011. N 2. С. 245-253.
  
   19
   ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ОФОРМЛЕНИЕ ПОДТЕКСТОВОЙ ИНФОРМАЦИИ НА ПРИМЕРЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ А.Т.АВЕРЧЕНКО
   Неплохова Н.В.
   В сборнике: Жанрово-стилевой подход в преподавании русского языка и культуры речи. Сборник научных статей и методических рекомендаций по материалам Всероссийской научно-практической конференции. Составители и научные редакторы И.А. Сотова (отв. ред.), Э.В. Кромер, М.М. Меликян. 2013. С. 291-294.
  
   20
   ПРОБЛЕМА ЖАНРОВОГО СВОЕОБРАЗИЯ ЛИТЕРАТУРНОГО И ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОГО ТВОРЧЕСТВА А.Т. АВЕРЧЕНКО
   Богданова М.В.
   автореферат дис. ... кандидата филологических наук / Краснодар, 2000
  
   21
   ПОЭТИКА ПАРАДОКСАЛЬНОГО В МАЛОЙ САТИРИКО-ЮМОРИСТИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX ВЕКА (А.АВЕРЧЕНКО, САША ЧЕРНЫЙ)
   Погребняк Г.А.
   автореферат дис. ... кандидата филологических наук / Сам. гос. пед. ун-т. Самара, 2003
  
   22
   НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ ДЕТЕЙ В РАССКАЗАХ А.Т. АВЕРЧЕНКО "БЛИНЫ ДОДИ" И "ДЕТИ"
   Салова О.И.
   В книге: ТЕКСТ В КУЛЬТУРНОМ, ИСТОРИЧЕСКОМ, ЯЗЫКОВОМ ПРОСТРАНСТВЕ. материалы Международной заочной научно-практической конференции. 2017. С. 347-352.
  
   23
   КОМПЛЕКС ЗАДАНИЙ И ВОПРОСОВ К РАССКАЗУ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО "О ДЕТЯХ"
   Кадоло Т.А.
   В сборнике: Современные технологии обучения русскому языку как иностранному. материалы международных курсов повышения квалификации. 2017. С. 307-312.
  
   24
   ПИСЬМА А.Т. АВЕРЧЕНКО К Е.Ф. ПЕТРЕНКО: НЕИЗВЕСТНЫЕ ФАКТЫ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ ПИСАТЕЛЯ
   Миленко В.Д.
   В сборнике: XII Международные Севастопольские Кирилло-Мефодиевские чтения. сборник научных работ. ФГАОУ ВО "Севастопольский государственный университет". 2018. С. 29-45.
  
   25
   СПЕКТАКЛЬ "ГНЕЗДО ПЕРЕЛЁТНЫХ ПТИЦ" КАК ПОПЫТКА ВОЗРОЖДЕНИЯ АВТОРСКОГО ТЕАТРА АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО
   Миленко В.Д.
   Гуманитарная парадигма. 2019. N 1 (8). С. 32-44.
  
   26
   НОВОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО
   Редакция
   Гуманитарная парадигма. 2019. N 1 (8). С. 70-74.
  
   27
   КОРНЕЙ ЧУКОВСКИЙ - САША ЧЁРНЫЙ - АРКАДИЙ АВЕРЧЕНКО: К ИСТОРИИ КОНФЛИКТА
   Миленко В.Д.
   Гуманитарная парадигма. 2019. N 2 (9). С. 5-21.
  
   28
   ОБРАЗЫ СТРАН ЗАПАДА В САТИРЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО В 1908-1911 ГГ
   Лебедев В.В.
   Nauka.me. 2019. N 3. С. 12.
  
   30
   ОСОБЕННОСТИ ЯЗЫКОВЫХ ПРОЦЕССОВ МОДЕЛИРОВАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ В ТЕКСТАХ А.Т. АВЕРЧЕНКО
   Кучерявых Ю.Н.
   В сборнике: ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ПАРАДИГМЫ В СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОЛОГИИ. Материалы VI Всероссийской научной конференции. Филологический факультет, кафедра современного русского языка ФГБОУ ВО "КубГУ". 2020. С. 165-171.
  
   31
   РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ЛИНГВОКУЛЬТУРНОГО КОНЦЕПТА ЧЕЛОВЕК В РАССКАЗАХ А. АВЕРЧЕНКО
   Бахича Э.А.
   Международный аспирантский вестник. Русский язык за рубежом. 2020. N 4. С. 59-65.
  
   32
   РАССКАЗ А.Т. АВЕРЧЕНКО "КОСТЯ": МЕТАФОРИЧЕСКИЙ СМЫСЛ ОБРАЗА ГЛАВНОГО ГЕРОЯ
   Салова О.И.
   В сборнике: Словесное искусство Серебряного века и Русского зарубежья в контексте эпохи ("IV Смирновские чтения"). материалы IV Международной научной конференции. Москва, 2021. С. 194-202.
  
   33
   ПОЛИТИЧЕСКАЯ САТИРА А.Т. АВЕРЧЕНКО В ИДЕЙНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЕ ЛЕТНЕ-ОСЕННЕГО КРИЗИСА 1915 Г
   Лебедев В.В.
   В сборнике: РОССИЯ И МИР В ПРОШЛОМ И НАСТОЯЩЕМ. материалы II Межвузовской научной конференции студентов и школьников. Москва, 2020. С. 124-130.
  
   34
   ОТ РАССКАЗА К ПЬЕСЕ: ТРАНСФОРМАЦИЯ КОМИЧЕСКОГО В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А.Т. АВЕРЧЕНКО
   Николаев Д.Д.
   В сборнике: Поэтика комического в русской литературе XX-XXI вв. Коллективная монография. Москва, 2019. С. 33-51.
  
   35
   ИЗ ОПЫТА РАБОТЫ С ПРОЗОЙ НА ЗАНЯТИЯХ ПО СЦЕНИЧЕСКОЙ РЕЧИ (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО)
   Шубина Л.А.
   В сборнике: Искусство и наука в образовательном пространстве: проблемы и перспективы. 2019. С. 326-330.
  
   36
   ПЕРВЫЕ КНИГИ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО: ИСТОРИЯ ТЕКСТА
   Николаев Д.Д.
   В сборнике: Текстологический временник. Русская литература ХХ века: Вопросы текстологии и источниковедения. Москва, 2018. С. 518-540.
  
   37
   АРКАДИЙ АВЕРЧЕНКО КАК ТРИКСТЕР СЕВАСТОПОЛЬСКОГО ГОРОДСКОГО МИФА: СЮЖЕТЫ 1920 ГОДА
   Миленко В.Д.
   В книге: Миф в истории, политике, культуре. Сборник материалов III Международной научной междисциплинарной конференции. Под редакцией О. А. Габриеляна, А. В. Ставицкого, В. В. Хапаева, С. В. Юрченко. 2019. С. 441-445.
  
   38
   МЕТОНИМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ОБРАЗА РОССИИ В ИДИОСТИЛЕ А. АВЕРЧЕНКО
   Бахича Э.А., Петрова Л.А.
   Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2018. N 10 (133). С. 123-126.
  
   39
   HOMO VULGARIS КАК СОБИРАТЕЛЬНЫЙ ОБРАЗ КОМИЧЕСКОГО ГЕРОЯ В РАССКАЗАХ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО
   Морозова А.А.
   В сборнике: Язык как отражение духовной культуры народа. Материалы Международной научной конференции. 2018. С. 232-237.
  
   40
   ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ИМЕН В РАССКАЗАХ А. АВЕРЧЕНКО
   Бахича Э.А.
   Международный аспирантский вестник. Русский язык за рубежом. 2018. N 3. С. 43-47.
  
   41
   А.Т. АВЕРЧЕНКО "ШКОЛЬНЫЕ ПОДРУГИ (ИЗ ЦИКЛА ВОСПОМИНАНИЙ)"
   Желтова Н.Ю.
   Филологическая регионалистика. 2017. Т. 9. N 1 (21). С. 46-50.
  
   42
   СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ОРГАНИЗАЦИИ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ И ЕЕ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ В ПРОЗЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО
   Кучерявых Ю.Н.
   Научный вестник Южного института менеджмента. 2018. N 1. С. 86-91.
  
   43
   СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ОРГАНИЗАЦИИ ИРОНИЧЕСКОЙ ОЦЕОНОЧНОСТИ И ЕЕ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ В ПРОЗЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО
   Кучерявых Ю.Н.
   В сборнике: . сборник статей XX Международной научно-практической конференции : в 2 ч.. 2018. С. 198-200.
  
   44
   ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ В РОМАНЕ А. АВЕРЧЕНКО "ШУТКА МЕЦЕНАТА"
   Карпов Н.А.
   В сборнике: Интертекстуальный анализ: принципы и границы. Под редакцией А. А. Карпова, А. Д. Степанова. Санкт-Петербург, 2018. С. 186-199.
  
   45
   ВДОХНОВЛЕННЫЕ СЕВАСТОПОЛЕМ (А.Т. АВЕРЧЕНКО)
   Арутюнян Л.В.
   В сборнике: Социум, общество и государство: история и современное развитие. Сборник научных трудов по материалам II Международной научно-практической конференции. 2017. С. 390-399.
  
   46
   ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ В ЮМОРИСТИЧЕСКОМ РОМАНЕ А. АВЕРЧЕНКО "ШУТКА МАЦЕНАТА"
   Карпов Н.А.
   В книге: XLIV Международная филологическая научная конференция. Тезисы докладов. 2015. С. 28-29.
  
   47
   ЭМОТИВНЫЕ КОННОТАЦИИ КОНЦЕПТА РЕВОЛЮЦИЯ (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗОВ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО)
   Бахича Э.А., Меджитова Э.С.
   Ученые записки Крымского инженерно-педагогического университета. Серия: Филология. История. 2016. N 4. С. 9-13.
  
   49
   ДЕТСКИЕ ОБРАЗЫ В РАССКАЗАХ А.Т. АВЕРЧЕНКО: К ВОПРОСУ О ВОЗМОЖНОЙ КЛАССИФИКАЦИИ
   Салова О.И.
   Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Русская филология. 2016. N 4. С. 156-165.
  
   50
   СБОРНИК РАССКАЗОВ А.Т. АВЕРЧЕНКО "БОРЬБА ЗА СМЕНУ": ПРОБЛЕМАТИКА И АКТУАЛЬНОСТЬ
   Салова О.И.
   Вестник Брянского государственного университета. 2016. N 2 (28). С. 135-139.
  
   51
   АРКАДИЙ АВЕРЧЕНКО
   Николаев Д.Д.
   В сборнике: Русская литература 1920-1930-х годов. Портреты прозаиков. В 3 томах. Москва, 2016. С. 882-947.
  
   52
   НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЖАНРА МИНИАТЮРЫ В ТВОРЧЕСТВЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО (РАССКАЗ "ДУШИСТАЯ ГВОЗДИКА")
   Салова О.И.
   В сборнике: Словесное искусство Серебряного века и Русского зарубежья в контексте эпохи ("Смирновские чтения"). Сборник статей по итогам II Международной научной конференции. Под общей редакцией Л.Ф. Алексеевой, В.Н. Климчуковой, С.В. Крыловой. 2016. С. 245-249.
  
   53
   А.Т. АВЕРЧЕНКО
   Николаев Д.Д.
   В сборнике: Литература русского зарубежья. Михайлов О.Н. 1920-1940 годы. Институт мировой литературы им. А.М.Горького РАН. Москва, 1999. С. 117-157.
  
   54
   АВЕРЧЕНКО А.Т
   Спиридонова Л.А.
   В сборнике: Русские писатели, 1800-1917. биографический словарь. Сер. "Русские писатели 11-20 вв.: серия биографических словарей" главный редактор П. А. Николаев; редакционная коллегия: В. Н. Баскаков, Б. Л. Бессонов, Н. Б. Волкова, В. Э. Вацуро (заместитель главного редактора), С. П. Залыгин, А. В. Лавров, Д. С. Лихачев, Ю. М. Лотман, Ю. В. Манн, К. Д. Муратова, В. А. Мысляков, В. П. Степанов, Р. Д. Тименчик, В. А. Туниманов, В. Е. Хализев, М. Н. Хитров (заместитель главного редактора), А. П. Чудаков, И. Г. Ямпольский. Москва, 1989. С. 8-10.
  
   55
   К ПРОБЛЕМЕ ЖАНРОВОГО СВОЕОБРАЗИЯ РОМАНА А.Т. АВЕРЧЕНКО "ШУТКА МЕЦЕНАТА"
   Миленко В.Д.
   Гуманитарно-педагогическое образование. 2015. Т. 1. N 1. С. 25-30.
  
   56
   КОРОЛЬ В ИЗГНАНИИ (ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО А.Т. АВЕРЧЕНКО В БЕЛОМ КРЫМУ И В ЭМИГРАЦИИ)
   Николаев Д.Д.
   В книге: Сочинения: в 2 томах. Аверченко А.Т. Вступительная статья, составление, подготовка текстов и комментарии Д.Д.Николаева. Москва, 1999. С. 5-58.
  
   57
   АВЕРЧЕНКО А.Т
   Спиридонова Л.А.
   В книге: Русское Зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века. Канищева Н.И., Шелохаев В.В., Борисов В.П., Розенталь И.С., Сорокин А.К., Ульянкина Т.И. Энциклопедический биографический словарь. Руководители проекта: А.К.Сорокин, В.В.Шелохаев; Ответственный редактор: Н.И.Канищева. Москва, 1997. С. 11-13.
  
   58
   ГРУСТНЫЙ СМЕХ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО
   Зинин С.А.
   Литература в школе. 2001. N 1. С. 15-20.
  
   60
   ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ЖЕНСКИХ ТИПОВ В ПРОЗЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО: ОБРАЗ ДЕВОЧКИ
   Егорова Н.С.
   Казанская наука. 2014. N 4. С. 151-156.
  
   61
   ТВОРЧЕСТВО А.Т. АВЕРЧЕНКО В ОТЗЫВАХ СОВРЕМЕННИКОВ
   Николаев Д.Д.
   В сборнике: Комическое в русской литературе ХХ века. Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН. Москва, 2014. С. 368-417.
  
   63
   ПОЭТИКА РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА В ЭМИГРАНТСКОЙ ПРОЗЕ А.Т. АВЕРЧЕНКО
   Желтова Н.Ю.
   Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2013. N 8 (124). С. 205-209.
  
   64
   ТВОРЧЕСТВО А.Т. АВЕРЧЕНКО В ЧЕШСКОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ
   Егорова Н.С.
   Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2013. N 5 (121). С. 138-144.
  
   65
   САТИРИЧЕСКИЕ ЦИКЛЫ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО: ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ СИНТЕЗ
   Пазникова А.Д.
   Известия Смоленского государственного университета. 2009. N 1 (5). С. 52-60.
  
   66
   РАССКАЗЫ А.Т. АВЕРЧЕНКО (ЖАНР. СТИЛЬ. ПОЭТИКА)
   Кузьмина О.А.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Тверь, 2003
  
   67
   ОСОБЕННОСТИ САТИРИЧЕСКОГО ДИСКУРСА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ И ФЕЛЬЕТОНОВ А. Т. АВЕРЧЕНКО)
   Гурова Е.К.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Москва, 2000
  
   68
   ВЕЩЕСТВЕННЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ТАЛАНТА (РОЛЬ КУЛЬТУРНО ОБУСЛОВЛЕННОЙ ДЕТАЛИ В ФОРМИРОВАНИИ ХРОНОТОПА ПРОЗЫ А. АВЕРЧЕНКО)
   Грязнова А.Т.
   Русский язык в школе. 2011. N 3. С. 36-43.
  
   69
   ДЕТСКИЕ ОБРАЗЫ В ЮМОРИСТИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ САШИ ЧЕРНОГО, А. АВЕРЧЕНКО И ТЭФФИ
   Коротких А.В.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Южно-Сахалинск, 2002
  
   70
   ЛЕНИН И АВЕРЧЕНКО - СЛОВЕСНАЯ ДУЭЛЬ. ВСТУПЛЕНИЕ И ПУБЛИКАЦИЯ РАФАЭЛЯ СОКОЛОВСКОГО
   Соколовский Р.А., Аверченко А.Т.
   Вопросы литературы. 2011. N 1. С. 498-502.
  
   71
  
   РЕТРОСКРИПЦИЯ КАК ПРИНЦИП ПОСТРОЕНИЯ ТЕКСТА: "ФОКУС ВЕЛИКОГО КИНО" А. АВЕРЧЕНКО
   Изотов В.П.
   В сборнике: Жанр. Стиль. Образ: актуальные вопросы теории и истории литературы. межвузовский сборник статей. Киров, 2013. С. 19-21.
  
   72
   ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ КОНЦЕПТ РЕВОЛЮЦИЯ В ЯЗЫКОВОЙ МАТРИЦЕ ИДИОСТИЛЯ А. АВЕРЧЕНКО (НА ПРИМЕРЕ ПАМФЛЕТА "ПОЭМА О ГОЛОДНОМ ЧЕЛОВЕКЕ")
   Бахича Э.А.
   Ученые записки Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского. Филологические науки. 2015. Т. 1 (67). N 3. С. 55-60.
  
   73
   РАССКАЗЫ А.Т. АВЕРЧЕНКО (ЖАНР. СТИЛЬ. ПОЭТИКА)
   Кузьмина О.А.
   автореферат дис. ... кандидата филологических наук / Твер. гос. ун-т. Тверь, 2003
  
   74
   РАССКАЗ А. Т. АВЕРЧЕНКО "КУЛИЧ" ИЗ СБОРНИКА "ДЕТИ"
   Салова О.И.
   Вопросы русской литературы. 2016. N 1 (35-92). С. 38-50.
  
   75
   "НЕЧТО ВРОДЕ ЛЕКЦИИ О ЮМОРЕ": НЕИЗВЕСТНАЯ РУКОПИСЬ А. Т. АВЕРЧЕНКО
   Миленко В.Д.
   Гуманитарная парадигма. 2018. N 4 (7). С. 48-63.
  
   76
   СИМВОЛИКА В СИСТЕМЕ СОЗДАНИЯ ОБРАЗА СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА В ПРОЗЕ А. АВЕРЧЕНКО (НА ПРИМЕРЕ СБОРНИКА "ДЮЖИНА НОЖЕЙ В СПИНУ РЕВОЛЮЦИИ")
   Жиндеева Е.А., Лебедева Т.В.
   В сборнике: ВЕЛИКИЙ ОКТЯБРЬ - ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН. сборник научных докладов Международной научно-практической конференции, посвященной 100-летию Октябрьской революции и 100-летию образования БАССР. Салихов Г.Г., Белоногов Г.Е., отв. ред., 2018. С. 155-158.
  
   77
   ВЕРБАЛЬНЫЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ЭМОЦИЙ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ А. Т. АВЕРЧЕНКО)
   Веряева О.А.
   В сборнике: Языковая политика и вопросы гуманитарного образования. Сборник научных статей III Международной научно-практической конференции. Под редакцией Г.И. Канакиной, М.Г. Лунновой. 2018. С. 50-54.
  
   78
   ПРОБЛЕМА ЖАНРОВОГО СВОЕОБРАЗИЯ "ЭКСПЕДИЦИИ В ЗАПАДНУЮ ЕВРОПУ САТИРИКОНЦЕВ: ЮЖАКИНА, САНДЕРСА, МИФАСОВА И КРЫСАКОВА" А. Т. АВЕРЧЕНКО
   Караваева Е.С.
   Гуманитарная парадигма. 2019. N 1 (8). С. 45-53.
  
   79
   КОМИЧЕСКИЕ ЭФФЕКТЫ В ПОВЕСТИ А. Т. АВЕРЧЕНКО "ПОДХОДЦЕВ И ДВОЕ ДРУГИХ"
   Икитян Л.Н.
   Гуманитарная парадигма. 2019. N 1 (8). С. 54-69.
  
   80
   РАССКАЗ А. Т. АВЕРЧЕНКО "БЕЗ ПОЧВЫ" И ЖУРНАЛ "СКЕТИНГ-РИНГ": ПОЭТИКА И КОНТЕКСТ
   Николаев Д.Д.
   Гуманитарная парадигма. 2019. N 1 (8). С. 18-31.
  
   82
   ПРОБЛЕМА УВЕКОВЕЧЕНИЯ ПАМЯТИ А. Т. АВЕРЧЕНКО В СЕВАСТОПОЛЕ: К 140-ЛЕТИЮ ПИСАТЕЛЯ
   Миленко В.Д.
   Гуманитарная парадигма. 2020. N 2 (13). С. 7-17.
  
   83
   ОТРАЖЕНИЕ РУССКОГО ХАРАКТЕРА В ЛИНГВОКУЛЬТУРНОМ КОНЦЕПТЕ ОДИНОЧЕСТВО (НА ПРИМЕРЕ ЭМИГРАНТСКОЙ ПРОЗЫ А. АВЕРЧЕНКО)
   Бахича Э.А.
   Ученые записки Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского. Филологические науки. 2020. Т. 6. N 2. С. 150-164.
  
   84
   ЖАНРОВЫЕ ТРАДИЦИИ РОЖДЕСТВЕНСКОГО РАССКАЗА В "ПРОДУВНОМ МАЛЬЧИШКЕ" А. Т. АВЕРЧЕНКО
   Самойлова Д.И.
   Студенческая наука и XXI век. 2020. Т. 17. N 2-2 (20). С. 95-96.
  
   85
   СТИЛИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ИРОНИИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ А. АВЕРЧЕНКО)
   Карпенко С.М.
   В сборнике: Русская речевая культура и текст. Материалы XI Международной научной конференции. Под общей редакцией Н.С. Болотновой. 2020. С. 67-73.
  
   86
   ИРОНИЯ КАК СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ КОМИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА В ТЕКСТЕ: НЕРЕФЛЕКСИВНАЯ И РЕФЛЕКСИВНАЯ ИРОНИЧЕСКАЯ ОЦЕНОЧНОСТЬ В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А.Т. АВЕРЧЕНКО
   Кучерявых Ю.Н.
   Современные исследования социальных проблем. 2018. Т. 10. N 4-1. С. 24-37.
  
   87
   ЭКСПРЕССИЯ В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. Т. АВЕРЧЕНКО
   Кучерявых Ю.Н.
   В сборнике: Семантика и прагматика языковых единиц: история и современность. VII Международная научная конференция (к 100-летию Таврического университета). Сборник научных статей. 2018. С. 168-174.
  
   88
   ОТРАЖЕНИЕ КУЛЬТУРНОЙ ИНФОРМАЦИИ В АНТОНИМИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЕ СВЕТ - тЬМА (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗОВ А. АВЕРЧЕНКО)
   Бахича Э.А.
   Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2018. N 3. С. 61-64.
  
   89
   А. Т. АВЕРЧЕНКО В БЕЛГРАДЕ: НОВЫЕ ФАКТЫ И НЕИЗВЕСТНЫЕ ТЕКСТЫ
   Миленко В.Д.
   Гуманитарная парадигма. 2018. N 3 (6). С. 77-89.
  
   90
   АНТИНОМИЯ СВЕТ - тЬМА В РАССКАЗАХ А. АВЕРЧЕНКО
   Бахича Э.А.
   Ученые записки Крымского инженерно-педагогического университета. Серия: Филология. История. 2018. N 2. С. 8-13.
  
   91
   СИМФЕРОПОЛЬ В ТВОРЧЕСКОЙ СУДЬБЕ А. Т. АВЕРЧЕНКО
   Миленко В.Д.
   Ученые записки Крымского инженерно-педагогического университета. Серия: Филология. История. 2018. N 1. С. 36-40.
  
   92
   ДРАМАТУРГИЯ А. Т. АВЕРЧЕНКО: СОВРЕМЕННЫЙ КОНТЕКСТ
   Миленко В.Д.
   Гуманитарная парадигма. 2018. N 2 (5). С. 79-91.
  
   93
   СЕМАНТИЧЕСКАЯ АППЛИКАЦИЯ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ РЕЧЕВЫХ СКЛОННОСТЕЙ И ОСОБЕННОСТЕЙ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ ЛИНГВОКУЛЬТУРНОГО ТИПАЖА "ЧУДАКОВАТОГО ИНТЕЛЛИГЕНТА-НЕУДАЧНИКА", ВОПЛОЩЕННОГО В ОБРАЗЕ ГЛАВНОГО ГЕРОЯ РОМАНА А.Т. АВЕРЧЕНКО "ШУТКА МЕЦЕНАТА"
   Кучерявых Ю.Н.
   Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2018. N 2 (125). С. 116-121.
  
   94
   ПОЭТИКА КОМИЧЕСКОГО И КОНТЕКСТ (РАССКАЗ А. Т. АВЕРЧЕНКО "ПРАВЕДНИК")
   Николаев Д.Д.
   Slavica Revalensia. 2017. Т. IV. С. 114-146.
  
   95
   "ПИСАТЕЛЬ ПОПИСЫВАЕТ - РЕДАКТОР ПОШВЫРИВАЕТ..." (А.А. АВЕРЧЕНКО И КОРРЕСПОНДЕНТЫ "САТИРИКОНА")
   Фомин Д.В.
   В сборнике: Книжное знание в отечественной культуре XVIII-XX веков. сборник статей. Сер. "Книга. Библиотека. Культура" Российская государственная библиотека, Сектор истории книги, библиотечного дела и библиографии. Москва, 1994. С. 99-129.
  
   96
   ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК "САТИРИКОНА". (К ХАРАКТЕРИСТИКЕ РЕДАКТОРСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ А.Г. АВЕРЧЕНКО)
   Фомин Д.В.
   В книге: Печать. Молодежь. Рынок. Третья научно-практическая конференция молодых ученых и специалистов печати: тезисы докладов. Министерство печати и информации Российской Федерации, Конфедерация Советов молодых специалистов и ученых печати, Объединение "Всесоюзный молодежный книжный центр". 1992. С. 171-174.
  
   97
   ОСОБЕННОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. Т. АВЕРЧЕНКО
   Кучерявых Ю.Н.
   Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2017. N 6-3 (72). С. 121-124.
  
   98
   КОГДА ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ МИРЫ ПЕРЕСЕКАЮТСЯ: ПРИЁМЫ КОМИЧЕСКОГО В НОВЕЛЛАХ А. АВЕРЧЕНКО И О' ГЕНРИ
   Казакова Л.Н.
   В сборнике: Теоретические и прикладные проблемы русской филологии. Научно-методический сборник. Ответственный редактор: Глущенко В.А., Славянск, 2001. С. 157-167.
  
   99
   СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РАССКАЗОВ А.П. ЧЕХОВА "ТОЛСТЫЙ И ТОНКИЙ" И А.Т. АВЕРЧЕНКО "ТРИ ЖЕЛУДЯ": ОСОБЕННОСТИ ВОСПРИЯТИЯ ПРОЗАИЧЕСКОГО ТЕКСТА
   Салова О.И.
   В сборнике: Словесное искусство Серебряного века и Русского зарубежья в контексте эпохи ("Смирновские чтения"). Сборник статей по итогам II Международной научной конференции. Под общей редакцией Л.Ф. Алексеевой, В.Н. Климчуковой, С.В. Крыловой. 2016. С. 99-104.
  
   100
   А. Т. АВЕРЧЕНКО И ЕГО "САТИРИКОН": ПРОГРАММА, СОДЕРЖАНИЕ, ОФОРМЛЕНИЕ
   Потапов П.Ф.
   В сборнике: XLII Огаревские чтения. Составитель:О. А. Калинина, Г. В. Терехина; Ответственный за выпуск: П. В. Сенин. 2014. С. 316-320.
  
   101
   ДЕКОДИРОВАНИЕ ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО МАКРОКОНЦЕПТА ЖИЗНЬ В ЯЗЫКОВОЙ МАТРИЦЕ ИДИОСТИЛЯ А. АВЕРЧЕНКО
   Бахича Э.А.
   Ученые записки Крымского инженерно-педагогического университета. Серия: Филология. История. 2016. N 4. С. 4-8.
  
   102
   РАССКАЗ А. Т. АВЕРЧЕНКО "ПРОДУВНОЙ МАЛЬЧИШКА": ИЗ ОПЫТА АНАЛИЗА ТЕКСТА
   Салова О.И.
   Вестник Тверского государственного университета. Серия: Филология. 2016. N 3. С. 294-299.
  
   103
   СПЛЕТНЯ: ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ ПРОФИЛЬ ЖАНРА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗА А. АВЕРЧЕНКО "СПЛЕТНЯ")
   Рабенко Т.Г.
   Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Филология. Журналистика. 2013. Т. 13. N 3. С. 45-50.
  
   104
   ОСОБЕННОСТИ КОМИЧЕСКОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ "МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕКА" В РАССКАЗАХ-АНЕКДОТАХ А. Т. АВЕРЧЕНКО
   Чиж Н.П.
   Вестник Тверского государственного университета. Серия: Филология. 2014. N 3. С. 473-479.
  
   107
   К ВОПРОСУ О СОЗДАНИИ СЛОВАРЯ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ ПИСАТЕЛЯ: ИДИОСТИЛЬ А. АВЕРЧЕНКО ЧЕРЕЗ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКУЮ ПРИЗМУ
   Соловьева О.И.
   Проблемы истории, филологии, культуры. 2009. N 2 (24). С. 441-444.
  
   108
   ОПЫТ ФИЛОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА РАССКАЗА А. АВЕРЧЕНКО "БАЛ У ГРАФИНИ Х..."
   Ившина Т.П.
   Вестник Удмуртского университета. Серия История и филология. 2006. N 2. С. 195-198.
  
   109
   ГРАНИ КОМИЧЕСКОГО В РАССКАЗЕ А.АВЕРЧЕНКО "ВЕСЕЛЬЕ" И РАССКАЗЕ М.ВЕЛЛЕРА "ХОЧУ БЫТЬ ДВОРНИКОМ". XI КЛАСС
   Саложенкина Т.Б.
   Литература в школе. 2010. N 11. С. 29-31.
  
   110
   ЛЕКСИКО-ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЕ АВТОРОВ "САТИРИКОНА" (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ А. АВЕРЧЕНКО, Н. ТЭФФИ, С. ЧЕРНОГО)
   Щербакова А.В.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Кострома, 2007
  
   111
   ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ КАК СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ КОМИЧЕСКОГО В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. Т. АВЕРЧЕНКО И Н. А. ТЭФФИ
   Соловьева О.И.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Магнитогорский государственный университет. Магнитогорск, 2001
  
   112
   СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ СОЗДАНИЯ ЛЮДИЧЕСКОЙ ФУНКЦИИ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ (ПО ПРОИЗВЕДЕНИЯМ А. АВЕРЧЕНКО, Н. ТЭФФИ И С. ЧЕРНОГО)
   Щербакова А.В.
   В сборнике: ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ ПАМЯТИ ПРОФЕССОРА ВАЛЕНТИНЫ АНДРЕЕВНЫ ЛЕБЕДИНСКОЙ. Ответственный редактор Н.Б. Усачева. 2005. С. 222-223.
  
   113
   ЛЕКСИКО-ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЕ АВТОРОВ "САТИРИКОНА" (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ А. АВЕРЧЕНКО, Н. ТЭФФИ, С. ЧЕРНОГО)
   Щербакова А.В.
   автореферат дис. ... кандидата филологических наук / Ивановский государственный университет. Иваново, 2007
  
   114
   ТВОРЧЕСТВО Н. А. ТЭФФИ И А. Т. АВЕРЧЕНКО. ДВЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ РУССКОЙ ЮМОРИСТИКИ
   Николаев Д.Д.
   автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова. Москва, 1993
  
   115
   АВТОРСКИЕ СТРАТЕГИИ В РУССКОЙ ПИСАТЕЛЬСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ 1917 - 1921 ГОДОВ (НА МАТЕРИАЛЕ ТВОРЧЕСТВА Л. Н. АНДРЕЕВА, М. А. ВОЛОШИНА, А. И. КУПРИНА, А. Т. АВЕРЧЕНКО)
   Ракитова Л.
   Культура в фокусе научных парадигм. 2017. N 5. С. 184-190.
  
   116
   РОЛЬ АВТОРА И АВТОРСКИЕ СТРАТЕГИИ В РУССКОЙ ПИСАТЕЛЬСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ 1917 - 1921 ГОДОВ (НА МАТЕРИАЛЕ ТВОРЧЕСТВА Л. Н. АНДРЕЕВА, М.А. ВОЛОШИНА, А.И. КУПРИНА, А.Т. АВЕРЧЕНКО)
   Ракитова Л.А.
   Восточнославянская филология. Литературоведение. 2017. N 4 (28). С. 144-151.
  
   117
   ПИСЬМА А. Т. АВЕРЧЕНКО К. И. ЧУКОВСКОМУ
   Миленко В.Д.
   Гуманитарная парадигма. 2019. N 2 (9). С. 22-26.
  
   118
   ОБРАЗ РЕВОЛЮЦИИ В ВОСПРИЯТИИ РЕБЁНКА И СРЕДСТВА ЕГО ЯЗЫКОВОЙ РЕАЛИЗАЦИИ В ЦИКЛЕ РАССКАЗОВ А. АВЕРЧЕНКО "ДЮЖИНА НОЖЕЙ В СПИНУ РЕВОЛЮЦИИ" И РОМАНЕ А. ПЛАТОНОВА "КОТЛОВАН"
   Аванесов А.С.
   В сборнике: Актуальные проблемы культуры современной русской речи. сборник статей по итогам XIV Всероссийской научной конференции с международным участием. 2019. С. 10-13.
  
   119
   ЧУЖОЙ, НО БЛИЗКИЙ МИР: ОСОБЕННОСТИ бЕССАРАБСКИХ РЕАЛИЙ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КАРТИНЕ МИРА А. Т. АВЕРЧЕНКО И А. М. ФЕДОРОВА
   Ижболдина И.А.
   В сборнике: Межкультурный диалог и вызовы современности: другость и инаковость в своём и родном. Сборник научных статей по материалам Международной научной конференции. под общ. ред. В.П. Степанова, С.М. Губаненковой. 2019. С. 365-371.
  
   120
   "ДЮЖИНА НОЖЕЙ В СПИНУ РЕВОЛЮЦИИ" А. Т. АВЕРЧЕНКО В КОНТЕКСТЕ ПОЛИТТЕХНОЛОГИЙ ХХ ВЕКА: К 100-ЛЕТИЮ ПЕРВОГО ИЗДАНИЯ
   Миленко В.Д.
   Гуманитарная парадигма. 2020. N 4 (15). С. 99-121.
  
   121
   ОБРАЗ ГЕРМАНИИ В ПОВЕСТИ А. Т. АВЕРЧЕНКО "ЭКСПЕДИЦИЯ В ЗАПАДНУЮ ЕВРОПУ САТИРИКОНЦЕВ: ЮЖАКИНА, САНДЕРСА, МИФАСОВА И КРЫСАКОВА"
   Жданов С.С.
  
   ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СПИСКИ ЛИТЕРАТУРЫ
  
   1. Список Грязновой.
  
   Ившина Т.П. Опыт филологического анализа рассказа А. Аверченко "Бал у графини Х..." // Вестник Удмуртского университета "Филологические науки". -2006. - N 5.
   Нестеренко А.Ю. Особенностихронотопа в сатирической публицистикеА. Аверченко // Русская литература. Иссле-дования: Сб. научных трудов Киевского на-ционального ун-та им. Тараса Шевченко;Ин-т лит-ры им. Т.Г. Шевченко. - 2009. -Вып. 13. - http://www.nbuv.gov.ua/portal/Soc_Gum/Rli/2009_13/index.html
   Осипова Н.О. Гоголь в семиотическом поле поэзии русской эмиграции //
   Н. В. Гоголь и Русское Зарубежье: Пятые Гоголевские чтения. - М., 2006.
   Садофьева А.Ю. Культурно-бытовые детали художественного текста в сопоставительном изучении (на материале английских переводов произведений Н. В. Гоголя, М. Е. Салтыкова-Щедрина, А. Н. Островского): Автореф. дис. канд. филол.наук. - М., 2009.
   Ухтомский А.А. Доминанта. -СПб., 2002.
  
   2. Список Желтовой.
  
   1. Аверченко А. (Интервью)//Эхо. 1923. N 6 (682).
   2. Аверченко А.Т. Письмо П.В. Быкову // ИРЛИ. Ф.273. Оп. 1. N 770.
   3. Аверченко А.Т. Собр. соч.: в 6 т. - М.: 1999-2000. Т. 6. С. 801.
   4. Аверченко А.Т. Рассказы циника. Режим доступа: http://dugward.ru/library/averchenko/averchenko_rasskazy_cinika.html#003 (дата обращения - 26.06.2014).
   6. Брешко-Брешковский Н.Н. А.Т. Аверченко. К десятилетию со дня .. русского юмориста //Иллюстрированная Россия. 1935. N 13. С. 15.
   7. Тэффи Н.А. Аркадий Аверченко //Сегодня. 1925. N 60.
  
   3. Список Каравевой.
  
   1. Аверченко, А. Т. Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова. Петроград: Издание журнала "Новый Сатирикон", 1915. 174 с.
   2. Анонс подписной премии на 1911 год // Сатирикон. 1910. N 45. с. 2.
   3. Евреинов, Н. Н. В школе остроумия: Воспоминания о театре "Кривое зеркало". М.: Искусство, 1998. 366 с.
   4. Жданов, С. С. Образ Германии в повести А. Т. Аверченко "Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова" // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2018. N 8-2 (86). С. 235-238.
   5. Иванова, Н. В. Жанр путевых записок в русской литературе первой трети XIX века (тематика, поэтика): автореф. дис... канд. филол. наук: 10.01.01 / Иванова Надежда Викторовна. М., 2010. 24 с.
   6. Краткая литературная энциклопедия: в 9 т. М.: Советская энциклопедия, 1962--1978.
   7. Мендельсон, М. О. Марк Твен. М.: Молодая гвардия, 1958. 383 с.
   8. Миленко, В. Д. Аркадий Аверченко. М.: Молодая гвардия, 2010. 327 с.
  
   4. Список Пазниковой.
  
   1. Аверченко А. Двенадцать портретов (в формате "Будуар"). Париж; Берлин; Прага; СПб.: Internationale commerciale revue, 1923. 85 с.
   2. Аверченко А.Т. Дюжина ножей в спину революции // Аверченко А.Т. Записки Простодушного: сборник / сост. О.В. Сергеев. М.: Книга и бизнес, 1992. С. 231-270.
   3. Пономарева Е.В. Стратегия художественного синтеза в русской новеллистике 1920-х годов. Челябинск: Библиотека А. Миллера, 2006. 451 с.
   4. Сергеев О.В. Примечания // Аверченко А.Т. Записки Простодушного: сборник / сост. О.В. Сергеев. М.: Книга и бизнес, 1992. С. 331-340.
  
   5. Список Переднее.
  
   Художественные тексты.
  
   1. Аверченко А. Записки Простодушного. - М., 1992.
   2. Аверченко А. Избранные рассказы. - М., 1985.
   3. Аверченко А. Изумительный случай (Из жизни художников): Рассказ. // Огонек. - 1964. - N 1. - С. 18-19.
   4. Аверченко А. Мой дядя: Юмористический рассказ. // Человек и закон. - 1973. - N 10. - С. 142-143.
   5. Аверченко А. Оккультные науки. Рассказы. - М., 1964.
   6. Аверченко А. Тэффи. Рассказы. - М., 1990.
   7. Аверченко А. Хлопотливая нация. - М., 1991.
   8. Аверченко А. Тэффи. Юмористические рассказы. - Минск, 1990.
  
   Научная литература.
  
   1. Горелов П. Чистокровный юморист. // Аверченко Аркадий. Тэффи. Рассказы. - М., 1990. - С. 5-20.
   2. Евстигнеева А. А. Журнал "Сатирикон" и поэты - сатириконовцы. - М., 1968.
   3. Дальние берега. Портреты писателей эмиграции. - М., 1994.
   4. Домов А. Великий комбинатор и его предшественники: Заметка о прозе А. Аверченко. // Литературная учеба. - 1980. - N 3. - С. 145-147.
   5. Домов А. Творчество Аверченко в оценке дореволюционной и советской критики. - Фрунзе., 1975.
   6. Дьяконов А. Времена года Аркадия Аверченко. // Литературная Россия. - 1988. - 19 августа - N 33. - С. 18-19.
   7. Зинин С. А. Грустный смех Аркадия Аверченко. // Литература в школе. - 2001. - N 1. - С. 15-19.
   8. Корнилов Л. Ольшаны: другое кладбище. // Известие. - 1988. - 13 августа. - N 226. - С. 6.
   9. Кравченко Ю. М. Пересунько Т. К. Забытые имена. Аркадий Тимофеевич Аверченко. // Русский язык и литература в средних учебных заведениях УССР. - 1990. - N 4. - С. 52-57.
   10. Литература Русского зарубежья. - М., 1990. - Т. 1.
   11. Мейерхольд В. Э. Статьи, письма, речи, беседы. Ч. 2. - М., 1968.
   12. Михайлов О. Аркадий Аверченко. // Аверченко А. Тэффи. Юмористические рассказы. - Минск., - 1990. - С. 3-22.
   13. Николаев Д. Д. Аверченко. // Литература Русского зарубежья. 1920-1940. - М., ИМЛИ - Наследие - 1999., - С. 117-157.
   14. Русские писатели. 1880-1917: Библиографический словарь. - М., - 1989. - Т. 1.
   15. Рыклин Г. Несколько слов о "Сатириконе" / Предисловие к книге: Поэты "Сатирикона". - М. - Л. - 1966. - С. 5-7.
   16. Свердлов Н. Дополнение к "Автобиографии" Аркадия Аверченко // Аврора. - 1988. - N 4. - С. 142-143.
   17. Смирнова А. А. Русская литература конца XIX - начала XX века. - М., 1993.
   18. Соколов А. Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х гг. - Московский университет. - 1991. - С. 146-157.
   19. Спиридонова Л. А. Русская сатирическая литература начала XX века. - М., 1993.
   20. Спиридонова Л. А. (Евстигнеева) Русская сатирическая литература начала XX века. - М., 1977.
  
   6. Список Саловой.
  
   1. Аверченко А. Малое собрание сочинений. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014. 544 с.
   2. Богданова М.В. Проблема жанрового своеобразия литературного и публицистического творчества А.Т. Аверченко: автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Краснодар, 2000.
   3. Горький М. Детство. В людях. Мои университеты. Петрозаводск: Изд-во "Карелия", 1970. 568 с.
   4. Егорова Н.С. Художественное своеобразие женских типов в прозе А.Т. Аверченко: образ девочки // Казанская наука. 2014. N 4. С. 151-156.
   5. Коджаспирова Г.М. Педагогика: учеб. для студ. образоват. учреждений сред. проф. образования. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2003. 352 с.
   6. Коротких А.В. Детские образы в юмористической прозе Саши Черного, А. Аверченко и Тэффи: автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Южно-Сахалинск, 2002.
   7. Кузьмина О.А. Рассказы А.Т. Аверченко. автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Тверь, 2003.
   8. Миленко В.Д. Аркадий Аверченко. М.: Молодая гвардия, 2010. 327 с.
   9. Салтыков-Щедрин М.Е. Пошехонская старина. М.: Правда, 1980. 576 с.
   10. Соловьёва О.И. Фразеологические единицы как средство создания комического в произведениях А.Т. Аверченко и Н.А. Тэффи: дисс. ... канд. филол. наук. Магнитогорск, 2001.
   11. Психологический словарь / авт.-сост. В.Н. Копорулина, М.Н. Смирнова, Н.О. Гордеева, Л.М. Балабанова; под общей ред. Ю.Л. Неймера. Ростов-на-Дону: Феникс, 2003. 640 с.
   12. Щербакова А.В. Лексико-фразеологические средства создания языковой игры в художественной прозе "Сатирикона" (На материале произведений А. Аверченко, Н. Тэффи, С. Чёрного): дисс. ... канд. филол. наук. Иваново, 2007.
  
   7. Список Чижа.
  
   1. Аверченко А. Т. Записки театральной крысы. М.: ЗиФ, 1926. 20 c.
   2. Аверченко А. Т. Сорные травы. М.: ТЕРРА - Книжный клуб, 2007. 448 с.
   3. Аверченко А. Т. Черным по белому. М.: АСТ, 2010. 258 с.
   4. Архипова А. С. Анекдот и его прототип: генезис текста и формирование жанра [Электронный ресурс]: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М.: РГГУ, 2003. URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/arhipova6.htm (Дата обращения: 10.06.2014).
   5. Брызгалова Е. Н. Творчество сатириконцев в литературной парадигме Серебряного века [Электронный ресурс]: автореф. дис. ... докт филол. наук. Великий Новгород: НГУ, 2005. URL: http://www.dissers.info/abstract_61341.html (Дата обращения: 06.06.2014).
   6. Кузьмина О. А. Рассказы А. Т. Аверченко: Жанр. Стиль. Поэтика [Электронный ресурс]: дис. ... канд. филол. наук. Тверь: ТвГУ, 2003. URL: http://www.dissercat.com/content/rasskazy-averchenko-zhanr-stil-poetika. (Дата обращения: 29.05.2014).
   7. Курганов Е. Я. Литературный анекдот пушкинской эпохи [Электронный ресурс]: дис. ... докт. филол. наук. Хельсинки, 1995. URL: http://www.slav.helsinki.fi/publications/sh/sh15_2.html (Дата обращения: 05.06.2014).
   8. Пропп В. Я. Русская сказка. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. 335 с.
   9. Сардыбекова Д. Т. Речевые ошибки в их отношении к сфере бессознательного // Бессознательное. Т. 3. Тбилиси, 1978. 255с.
   10. Химик В. В. Анекдот как уникальное явление русской речевой культуры // Анекдот как феномен культуры: мат-лы круглого стола 16 ноября 2002 г. СПб.: 2002. С. 17-31.
   11. Шмелева Е. Я. Русский анекдот: Текст и речевой жанр. М.: Языки славянской культуры, 2002. 144 c.
  
   ВСЕ!
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"