Марк Штандфусс не равнодушен ко всему солнечному. И Клару, свою возлюбленную, он избирает не случайно: она рыжая, ее волосы напоминают солнечный "пожар", "рыжий пожар,
рассыпанный по подушке".
Так же чувствителен Марк к солнечному свету на карнизах, на вершинах домов.
"Еще не высохшие лужи, окруженные темными подтеками,-- живые глаза асфальта -- отражали нежный вечерний пожар. Дома были серые, как всегда, но зато крыши, лепка над верхними этажами, золотые громоотводы, каменные купола, столбики,-- которых днем не замечаешь, так как люди днем редко глядят вверх,-- были теперь омыты ярким охряным блеском, воздушной теплотой вечерней зари, и оттого волшебными, неожиданными казались эти верхние выступы, балконы, карнизы, колонны,-- резко отделяющиеся желтой яркостью своей от тусклых фасадов внизу.
"О, как я счастлив,-- думал Марк,-- как все чествует мое счастье".
Счастье Марка - солнечное. И именно солнце освещает для него путь между двух сопредельных миров.
Картина, которую видит Марк, непосредственно после того, как попал под омнибус, такова:
"Полнеба охватил закат.
Верхние ярусы и крыши домов были дивно озарены. Там, в вышине,
Марк различал сквозные портики, фризы и фрески, шпалеры оранжевых роз, крылатые статуи, поднимающиеся к небу золотые, нестерпимо горящие лиры. Волнуясь и блистая, празднично ивоздушно уходила в небесную даль вся эта зодческая прелесть, и Марк не мог понять, как раньше не замечал он этих галерей, этих храмов, повисших в вышине".
Затем он со стремительностью, с которой, бывает происходит что-то во сне, видит Клару - причем "рыжий пух сквозил в солнечных проймах коротких рукавов".
Затем Марк произносит странную фразу: "Иностранец на реке совершает вышеуказанные молитвы". Река - традиционно в фольклоре понималась как разделительница двух миров ( Лета, Стикс ). Иностранец - это, вероятно, сам Марк, который по отношению к Кларе находится уже в иной стране, в ином мире.
Есть и прозаическое объяснение: иностранец этот - настоящий жених Клары, правда, при этом остается непонятным, почему он совершает молитвы на реке.
С солнцем, с солнечным светом связано ощущение тепла.
-- Мы так счастливы теперь, что мы можем обойтись без прихожей,-- "горячо" шепчет Клара Марку.
Когда Марк идет к Кларе, ему становится даже .. жарко.
"Снова хлынул в глаза жаркий вечерний блеск. И впереди знакомая чугунная калитка, и дальше окно Клары".
Марк прижимается щекой к теплому шелку. Здесь осязательные ощущения идут рука об руку со зрительными.
И в этом мире, мире, в котором жил Марк до того, как попал под омнибус, "горячее" имеет положительную оценочную модальность.
" .. у решетки стоял все тот же человек в переднике и картузе, продавец горячих сосисок, и высвистывал по-птичьи, нежно и грустно: вюрстхен... вюрстхен... Марку стало сладостно жаль сосисок".
Если радостный, счастливый, верхний мир в рассказе освещен солнцем, то нижний, полный неприятных ощущений, темный - луной. Луна - ночное светило, она "обдает крепким блеском" мебельные фургоны, которые пугают Марка.
Джонсон полагает, что нередко герои Набокова существуют не в том мире, где живет их создатель.
Д.Б. Джонсон на примере романа "Под знаком незаконнорожденных" пытается доказать, что герой может находиться в неком "антимире". Этот мир якобы относителен относительно другого мира, где живет Создатель - мира, который Джонсон называет "реальным".
О "космологии двух миров" у Набокова Джонсон пишет в книге "Миры и антимиры Владимира Набокова".
Заметим, кстати, что рассказ "Катастрофа" напоминает финал романа "Дар", где с героиней - Зиной Мерц - также связан солнечный свет.
"Она вприпрыжку сбежала по ступеням, -- сумка теперь свисала с пальцев, и от последнего солнечного луча бронзовый блеск пробежал у нее в зрачках, когда она подлетела к Федору Константиновичу".
Здесь же звучит тема дождя, напоенного теплом и солнцем - "Глупости. Дождь был теплый Я дивно себя чувствую".
На фотографии, которую Зина дает герою - "Зина, боком сидящая на подоконнике с солнечным венцом вокруг головы".
Одновременно близость Зины названа "золотистой", что также напоминает о рыжей Кларе из рассказа.
"Дар" - то, чем непосредственно обладает сам Федор, то, что определяет его существование. Заход солнца - метафора жизни самого Марка Штандфусса. И, может быть, самого писателя в ту пору, когда сборник рассказов издавался.