Петраков Игорь Александрович. Рассказы-шкатулки В.Набокова

Игорь Петраков.

Рассказы-шкатулки Владимира Набокова.

Содержание:

1. Введение.

2. О рассказах Набокова в целом.

3. Об отдельных рассказах Набокова.

4. Библиография.

1. ВВЕДЕНИЕ.

Среди моих многочисленных и порой обширных работ о Набокове прежде мало внимания уделялось его рассказам. Необходимо сейчас заполнить этот досадный пробел. Ведь, как говорит А.С.Мулярчик, "Набоков-прозаик, наследник и истовый жрец великого русского литературного языка, начинается все-таки с рассказов".

Рассказы - совершенно особый жанр для Набокова. В жанре малой литературной формы ему удается лапидарно выразить мысли, свойственные для его более крупных произведений - романов и повестей. Часто в рассказах встречается образ, который затем получает более развернутое воплощение в романе. Поэтому рассказы представляют собой своеобразные ШКАТУЛКИ, открыв которые, читатель знакомится с россыпью красивых, примечательных образов, афоризмов, сентенций, героев, персонажей.

Откроем "Большую энциклопедию Кирилла и Мефодия" ( издание 2005 года для ПК ). Найдем определение "шкатулки".

ШКАТУЛКА, -и, ж. Небольшой закрывающийся ящик для мелких вещей. Старинная ш. с инкрустациями. Швейная ш. (для швейных принадлежностей).

? Музыкальная шкатулка -- механический заводной музыкальный инструмент в виде ящичка, воспроизводящий какую-н. мелодию.

Итак, в шкатулке могут быть собраны мелочи, "камешки" ( как говорил Солоухин ), примечательные как сами по себе, так и в связи с их использованием в более крупных творениях. А если воспользоваться определением "Музыкальная шкатулка", то мы видим, что в такой шкатулке в миниатюре могут быть даны целые мелодии ( применительно к литературе - сюжеты и мотивы ), вызывающие в памяти другие произведения как самого Набокова, так и российских и зарубежных авторов. В этом случае речь пойдет о том, что принято в среде литературоведов называть "интертекстуальностью".

Рассказы Набокова вызывали в свое время самые разнообразные отклики. Больше было позитивных.

Так, Николай Мельников в книге "Портрет без сходства" приводит выдержки из дневника Веры Буниной, в котором она отзывается о рассказах Набокова. ""Звонок" - очень хорошо. Но жестоко и безпощадно. Он умеет заинтересовывать и держать внимание. Фокусник сидит в нем, недаром он так хорошо изобразил его в "Картофельном эльфе". Второй рассказ "Письмо в Россию" - хорошо, но пишет он о пустяках". "Читали два рассказа Сирина, "Сказка" и "Рождество". "Сказка".. поражает своей взрослостью. И как чудесно он выдумал черта, - стареющая толстая женщина. Как он все завернул, смел очень. А ведь почти мальчишкой писал. Все знает.. Не знает одного - России, но при его культурности, европеизме, он и без нее станет большим писателем".

Хвалил Набокова и Михаил Морозов в письме Вадиму Рудневу от 30 июля 1936 года - "Весна в Фиальте Сирина написана живо, много оригинальных мыслей, так же как характеристик действующих лиц. Слог энергичный, "нервный", мне очень нравится, но сама главная героиня, так же как личность героя.. могли быть заменены более симпатичными типами" ( ПБС, 2013, 39 ).

Впрочем, не все были в восторге от стиля, сюжетов и образов прозы Набокова. Вот что пишет Иван Шмелев ( автор, не чуждый показной религиозности ) в письме Ивану Ильину от 18 июля 1935 года:

Сладкопевчую птичку Сирина.. полячок Худосеич - из злости! - и желчной зависти и ненависти к "старым".. - превознес, а всех расхулил - "жуют-пережевывают".

Сирина еще не опробовал я, но наперед знаю его "ребус". Не примаю никак. И протчих знаю. Не дадут ни-че-го. А Сирин останется со своими акробатическими упражнениями и жонглерством "все в том же классе", как бы не лезли из кожи Ходасевичи и Гады. Сирин, к сожалению, ничего не дал и не даст нашей литературе, ибо наши литература акробатики не знает, а у Сирина только "ловкость рук" и "мускулов", - нет не только Бога во храме, но и простой часовенки нет, не из чего поставить.

( ПБС, 2013, 37 )

Автор антинабоковского памфлета "Заметки читателя" ( 1961 ) облек свою неприязнь к присателю в рифмованную форму:

Затем, о Сирине трубя,

влюбился в самого себя.

В своем величии убог он:

он, как Нарцисс, собой растроган,

свои лишь прелести любя.

Он ворожит, ошеломляет,

Словами - щедр, душою - скуп,

И вещь любая оживает;

Но человека он не знает..

Как не вспомнить старое высказывание критика о том, что у героев Набокова нет чего-то главного, может быть, души.

2. О рассказах Набокова в целом.

В диссертации "Слово и имплицитный смысл в ранних рассказах В.В. Набокова: на материале сборника "Возвращение Чорба"" Елена Бакланова отмечает, что сложность, смысловое и языковое богатство, неоднозначность произведений В.В. Набокова дают возможность их изучения в разных аспектах.

Какой метод выбрать? Мондри и Мулярчик предлагают литературоведческий анализ. Голикова исследует формулу творчества писателя и поэта. И.Петров рассматривает набоковские произведения как парадигму художественности, вобравшую в себя и философию, и литературу. Приводятся и выдержки из моей работы о Набокове и Пушкине.

Так, И.А. Петраков (1999) отмечает наличие пушкинского подтекста в следующих произведениях писателя: "Отчаяние", "Дар", "Весна в Фиальте", "Соглядатай", "Камера Обскура", "Лолита", "Лебеда", "Другие берега", "Подлец". Исследователь считает, что набоковские "импровизации" на заданные Пушкиным темы играют существенную роль при создании новых смыслов прозаического текста" (Петраков, 1999, с. 154).

Набоков некоторыми рассматривается как автор "игровых" текстов. "Игре со словом и словотворчеству посвящены работы В.Н. Виноградовой, И.С. Улуханова (1996), A.M. Люксембург (1997), A.M. Люксембург, Г.Ф. Рахимкуловой (1996), М.Д. Шамяуновой, Л.Г. Ефановой (2000)".

Бакланова рассматривает ряд набоковских концептов, характерных для сборника "Возвращение Чорба".

1. Город. Набоковский город - абсолютно гармоничное пространство, считает исследовательница. Это "космос", в котором движутся, живут герои. Составляющие гиперконцепта город при этом - концепты улица, дом, театр, гостиница, фонари, асфальт, автомобиль, трамвай, извозчики, таксомоторы, поезд.

Особо наполнены эмоциональный и символический слой концепта "город". В смысловом наполнении прослеживается вертикаль "земное" - "небесное". Набокова исследовательница в итоге называет "автором-урбанистом".

2. Женщина. На уровне лексики концепт проявляется разнообразно. Героини и персонажи Набокова - разные по возрасту, социальному статусу, способам "жизни" в тексте ( непосредственное воплощение или о ней мы узнаем со слов другого персонажа ). Женщина может быть адресатом письма. Женщина появляется на экране кинематографа, женщину напоминает манекен в витрине магазина.

3. День и ночь. С ними связано душевное состояние героя: гармония, дисгармония, и независимость одного от другого.

4. Счастье. Оно нередко осмысливается на уровне понятий "жизнь" и ..

В диссертации "Поэтика сборника рассказов В. Набокова "Возвращение Чорба"" Юлия Львовна Глобова приводит высказывания критиков-современников о Набокове:

Критик С.Савельев (С.Г.Шерман) сравнивал повествования Сирина с "роскошными гобеленами", конечно же, имея в виду "великолепную словесную ткань". П.Бицилли в статье 1939 года, писал, что "в игре с языком, в степени смелости при пользовании приемами художественной изобразительности Сирин идет так далеко, как, кажется, никто до него". Г.Иванов в первом номере альманаха "Числа" за 1930 год признавался, что у Сирина "слишком сочная кисть", хорошо сработанная, технически ловкая, отполированная до лоску литература.

Г.Струве сравнивает Набокова с шахматистом, создающим сложные комбинации. Ходасевич - с фокусником, который тут же показывает подкладку своих чудес. Впрочем, критики не увидели глубины и многогранности рассказов Набокова 20-х годов, считает автор диссертации.

Глобовой ближе всего появившиеся значительно позже концепции Д.Пэкмена и Дж.Конноли - "Дж. Конноли в книге Nabokov's Early Fiction: Patterns of Self and Others (Ранняя проза Набокова: оппозиция "Я" - "Не-Я") выделяет основные тематические доминанты творчества: нарративная структура прозы Набокова; металитературный и интертекстуальный аспекты творчества и связи Набокова с русской, англо-американской, французской литературными традициями; мотивная структура набоковского метатекста; метафизические аспекты творчества Набокова. Дж.Коннолли в определенном смысле подытожил те положения, которые разрабатывались другими исследователями, и оформил их в принципы построения художественного мира писателя с точки зрения исследователя-структуралиста. Д.Пэкмен и Р.Мейер в 1994 году обращаются к исследованию металитературного и интерпретационного планов набоковской прозы. Литературный текст начинает рассматриваться не по отношению к "реальности", а по отношению к интерпретационной сети, внутри которой он находится".

Также работа Глобовой содержит обзор современных исследований о рассказах Набокова ( от Анастасьева ( "Феномен Набокова" ) до Михайлова и И.Есаулова ).

Речь идет о диссертациях по рассказам Набокова, защищенным в 90-е годы прошлого века.

Сама Глобова постулирует биспациарность природы мироощущения у Набокова и многоуровневую природу его текстов с иерархией "реальностей". Поэтому сборник рассказов ВЧ и охарактеризован как компонент метатекста Набокова, единство, переходный метажанр на пути к роману.

В кандидатской диссертации "Авторская модальность как организующая категория художественного повествования: На материале сборника рассказов В. Набокова "Весна в Фиальте"" Екатерина Зорина предполагает, что тема тирании или, как определил ее Андрей Битов, - "тема хама и насилия" (Битов 1990: 11)- объединяет рассказы: "Королек", "Посещение музея", "Лик", "Истребление тиранов", "Облако, озеро, башня".

Автор диссертации в заключении рассуждает о "представителе автора", который появляется к конце рассказа "Набор" и в начале рассказа "Облако, озеро, башня", - "для Набокова это категория, которая соотнесена и с именем на обложке, и со всеми субъектами повествования в тексте произведения. Только он является в полном смысле представителем автора в произведениях Набокова. "И "нарративный" и дискурсивный повествователи, и Автор -- одно лицо, меняющее маски; и так же, как меняются маски, меняется характер сообщения (текста) и самоидентификация читателя" (Дымарский 2001а: 289)".

В диссертации "Сборник рассказов В. В. Набокова "Весна в Фиальте": Поэтика целого и интертекстуальные связи" Ирина Карпович говорит, что набоковеды отмечают, что произведения писателя как бы предполагают продолжение: "они являются фрагментами глобального художественного целого. Отдельные произведения связаны друг с другом, взаимодействуя в мире Набокова, они проясняют и обогащают друг друга, придавая всему творчеству писателя свойство метаконструкции".

И.Толстой считал, например, что рассказы Набокова - это отпочкования при работе над романами. А В.Гусев и П Паламарчук "устанавливают связь произведений "Машенька", "Другие берега", "Адмиралтейская игла", полагая, что в основе романов и рассказа, вошедшего в анализируемый нами сборник, лежит одна и та же тема".

Отмечено, что А.Мулярчик "обращает внимание на автобиографический подтекст в рассказе "Адмиралтейская игла", замечая, как и ряд других исследователей, что в этом произведении явственно слышны отголоски романа с "Тамарой". А как одну из основных тем в творчестве писателя, нашедшую отражение в рассказе "Посещение музея", литературовед выделяет тему сопоставления прежней России с заграницей (проводимого чаще всего не в пользу последней)".

Сказано также, что анализу пушкинских мотивов в рассказе В.Набокова "Весна в Фиальте" посвящено исследование А.Асояна и Т.Подкорытовой. "В статье отмечено, что пушкинская кровь питала самое сердце набоковской русской прозы, а в рассматриваемом рассказе присутствуют как прямые, так и не очень явные отсылки к текстам поэта (выделяются аллюзии на роман "Евгений Онегин", стихотворения "Зимняя дорога", "Ты и вы"").

В диссертации "Проза поэта: лирические компоненты стиля В.Набокова: На материале сборника рассказов "Весна в Фиальте"" Ким Юн Ен так говорит о связях рассказов Набокова с его более крупными произведениями: "В современном набоковедении преобладает взгляд на рассказы Набокова как на лабораторную мастерскую, в которой испытывались тематические, сюжетные и стилистические ходы будущих романов. Разумеется, рассказы писателя тесно связаны с его романами и часто являются либо предварительными набросками, либо дополнениями к романам". Приводятся слова самого писателя о том, что рассказ это, дескать, "маленький спутник, вращающийся вокруг романа".

Среди исследований, посвященных набоковским рассказам, выделяются работы П.Тамми и Дж.Конноли ( "Nabokov's Early Fiction" ). А также работа М.Шраера "The World of Nabokov's Stories",

Вывод, который делает Ким в заключении своей диссертации: именно поэтический субстрат во многом определяет своеобразие новеллистики Набокова. Набоковская вера в то, что путь к истине лежит через слово, близка утверждению Хайдеггера, считавшего, что "логосность" древнегреческого языка (самого подходящего языка для постижения высшего бытия), которой лишены все современные языки, проявляется именно в языке поэзии .

Итак, "смысл глубинных метафизических проблем может проявиться только через словесную фактуру художественной литературы. Разумеется, к этому стремился не только Набоков, но и его предшественники. Вернее было бы сказать, что эта вера в слово, поэзию и делает Набокова настоящим наследником Серебряного века".

В статье СИНЕСТЕТИЧЕСКИЕ КОМПЛЕКСЫ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА Ю.М. Купцова говорит о синестетическоом даре Набокова, приводя следующую цитату:

Цвет. Я думаю, что родился художником - правда! - и, кажется, до своих четырнадцати лет проводил большую часть дня рисуя, и все думали, что со временем я стану художником. Всё же я не думаю, что обладал настоящим талантом. Однако чувство цвета, любовь к цвету я испытывал всю свою жизнь. И ещё я наделён чудаческим даром, видеть буквы в цвете. Это называется цветным слухом. Возможно, таким талантом обладает один из тысячи.

( с. 83 ).

Речь в статье идет о следующих синестетических комплексах:

1. Синтез акустических и обонятельных перцепций. Слуховые впечатления ассоциируются с вкусовыми.

Например, "Профессор засмеялся сочным скрипучим смехом" ("Месть", 1924 г.).

2. Синтез визуальных и осязательных ощущений.

Например, "<...> тёмной, алой тяжестью наполнялось нутро" ("Адмиралтейская Игла", 1933 г.), "В лицо ему ударил блистательный мороз" ("Рождество", 1924 г.);

3. Синтез осязательных и акустических ощущений.

Например, "Это слово мягко звенело у него в душе" ( "Месть" ).

Т. Г. Кучина и И. А. Леонидова в статье "Акустические и музыкальные образы в русскоязычных рассказах В. Набокова" пишут о том, что в рассказах Набокова музыка отчетливо противопоставляется "другим акустическим сферам (шуму дождя, движению ветра, звону детского ведерка) как мир профанный, как "чужая" речь на непонятном языке".

Приводится высказывание Набокова из "Других берегов": "...увы, для меня музыка всегда была и будет лишь произвольным нагромождением варварских звучаний. Могу по бедности понять и принять цыгановатую скрипку или какой-нибудь влажный перебор арфы в "Богеме"... но концертное фортепиано с фалдами и решительно все духовые хоботы и анаконды в небольших дозах вызывают во мне скуку, а в больших - оголение всех нервов и даже понос"

Однико в пику этой мысли Набокова отмечено, что рассказы писателя всегда скурпулезно отделаны с точки зрения акустики.

Вот как, например, описывается шум дождя с помощью щелевых согласных: "шел сильный дождь, заглушавший шум моря. Как мы счастливы. Шелестящее, влажное слово "счастье", плещущее слово, такое живое, ручное, само улыбается, само плачет" ("Музыка" [3, с. 341]); "Широко и шумно шел дождь" ("Гроза" [3, с. 130]), "Бисерный осенний дождь моросил как бы шепотом" ("Звонок" [3, с. 240]).

Иногда повторяются "р" - обозначающие редкий дождь, стучащий, например, по подоконнику - "свежо и скользко шумя, неслись громадные серебряные призраки", "ударяясь о подоконник, брызгал на паркет", "там и сям накрапывала русская речь".

А вот акустический образ звонкого ведра в руках у девочки из рассказа "Порт" - "ловила звонким ведром сверкавшую струю".

В статье "Феномен суицида в русскоязычных рассказах В. Набокова" Лебедева Виктория Юрьевна ( Елецкий ГУ им. Бунина ) рассматривает в связи с заявленной темой рассказы "Удар крыла" (1923), "Случайность" (1924), "Сказка" (1925), "Письмо в Россию" (1925), "Оповещение" (1934), "Лик" (1938), "Василий Шишков" (1939).

Сюжет сделки с чертом есть в рассказе "Сказка", считает автор статьи. "Тайно похотливый юноша Эрвин, мечтающий собрать гарем, встречает готового подсобить искусителя под личиной пожилой госпожи Отт, имеющей, как и Монфиори, невзрачную внешность с зооморфными чертами, тусклый голос и ауру нечеловеческого равнодушия. В отличие от козьеглазого собрата, она сразу раскрывается и хвастает, что довела до самоубийства нескольких молодых людей".

В рассказе "Лик" суицидент ( как выражается автор статьи ) - Колдунов, третировавший Лика еще в школе, "пропойца и хам".

В "Лике" акцент сделан на социальном аспекте и расплате. Открывая мысли суицидента в "Случайности", тут Набоков дает его "собрату" высказаться, и Колдунов подтверждает репутацию пройдохи и агрессора. Также О. Титов, исследовав элементы лексико-семантического поля "Вода", сгруппированные вокруг персонажа, пришел к выводу об имплицитной метафоре, сопоставляющей Колдунова "с чудовищем, всплывшим из бездны инобытия".

( Научный диалог, 2020, 12, с. 168 ).

Есть рассуждения и о мортальном хронотопе ( месте, где совершают самоубийства персонажи писателя ) и некропространстве.

Говоря о рассказе "Василий Шишков", Лебедева отмечает, что в финале Василий, "жаждущий покинуть этот мир, полный, с его слов, страдания, кретинизма, мерзости, исчезает -- рассказчик предполагает, что он растворился в собственных стихах. Интересны слова Шишкова о суициде -- он не рассматривал его как способ: "Мне так отвратительна смертная казнь, что быть собственным палачом я не в силах, да кроме того боюсь последствий, которые и не снились любомудрию Гамлета" [Набоков, 2008а, с. 412]. В отличие от предыдущих текстов, тут нет суицидента, а есть оценка данного шага героем скорее положительным" ( с. 170 ).

В статье АРХЕТИПЫ В ТВОРЧЕСТВЕ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА (НА ПРИМЕРЕ СБОРНИКА РАССКАЗОВ "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА") А.А. Накарякова выделяет "мифологические сюжеты" в рассказах Набокова.

В рассказе "ВЧ" - это сюжет об Орфее и Эвридике ( провод, которого касается жена Чорба, якобы отсылает к змее, той самой, чей укус убил Эвридику ). Рассматривается финал мифа и ВЧ. Чорб также взглядывает на тень своей жены, но - "белая женская тень соскочила с постели" [Набоков 1991: 289].

"Тень Эвридики исчезает в ту минуту, когда Орфей оглянулся и увидел ее. И Чорб, новоявленный Орфей ( ?? - ИП ), остается в этом мире один".

В рассказе "Звонок" - это возвращение блудного сына. Ольга Кирилловна даже устраивает праздничный ужин - аналог пира из библейского сюжета. Но ужин этот предназначен, впрочем, не сыну, а любовнику.

Архетип матери, по мнению автора статьи, объединяет рассказы "Звонок" и "Картофельный эльф". Причем в КЭ мать - почти трагический персонаж, несчастное существо, потерявшее сына. Хотя сын был изначально "обречен", считает Накорякова: "Связь с Фредом, которая продиктована желанием Норы отомстить мужу за его вечное отсутствие, духовное и физическое, оказывается почти инцестуальной, заведомо преступной. Неудивительно, что ребенок, рожденный от этой связи, обречен".

Рассматривается и сюжет договора с чертом из рассказа "Сказка". Даже такая деталь, как яблочный торт здесь не случайна - яблоко является символом искушения.

Продолжает свои размышления Накорякова в статье "Образы-архетипы в творчестве В.Набокова ( сборник рассказов "Возвращение Чорба" )".

Она отмечает, что в "Звонке" сын, вопреки канону, приехал вовсе не для того, чтобы остаться с матерью - ему хочется на Север, в Норвегию, "а то китов бить", "кататься хочется!"

В основном статья является копией предыдущей статьи. Замечается, кстати, что в рассказе "Сказка" черт, вопреки читательскому ожиданию, не демонстрирует свое вероломство. Госпожа Отт лишь констатирует факт: "У вас это дело не вышло" - и Эрвин отправляется спать домой.

То есть мифологический сюжет все же дан не вполне в традиционном свете.

НАПЦОК Мариетта Радиславовна ( кандидат филологических наук, г. Майкоп ) в статье РОССИЯ И РУССКОЕ СЛОВО В РАССКАЗАХ В.В.НАБОКОВА пишет о том, что русский колорит встречается уже в самых ранних рассказах Набокова:

.. в "Картофельном Эльфе" (1924) действие происходит в Англии, герои -- англичане. Однако и здесь встречаются образы русских -- выступающий в цирке "глупый унылый великан, родом из Омска", "стройный девятипудовый сибиряк" и запечатлённая на газетном снимке "русская балерина, склонённая в лебедином томлении". В "Возвращении Чорба" (1925) о Чорбе говорится, что он "нищий эмигрант и литератор", его тесть Келлер изъясняется "точным, несколько гортанным русским языком", а в воспоминаниях Чорба о прогулках с невестой "мелькали стволы берёз, -- иное в плотном чехле плюща, -- и он рассказывал, что в России не бывает плюща на берёзах". В "Путеводителе по Берлину" (1925) автор, описывая отцепление трамвайного вагона, вспоминает, "как, лет восемнадцать тому назад, в Петербурге, отпрягали лошадей, вели их вокруг пузатой синей конки".

( с. 9 ).

В рассказе "Пасхальный дождь" старая швейцарка Жозефина Львовна вспоминает "Невский проспект, свои ежедневные поездки с воспитанницей Элен в широком открытом ландо, огромного кучера и рядом с ним выездного с золотыми пуговицами и кокардой, несколько русских слов, которые она знала: "кутчер, тишштиш, нитчего". Бывшая гувернантка живёт этими воспоминаниями, пытаясь воссоздать мир прошлого".

Анализируются также русские мотивы в рассказах "Звонок", "Рождество", "Порт", "Рождественский рассказ".

В диссертации "Отражение авторского замысла в синтаксисе и нарративе малой прозы В. Набокова" Т.В. Пермякова приводит слова Г. Струве, который писал: "Большой талант его вне всякого сомнения.В основе этого поразительно блестящего, чуть что не ослепительного таланта лежит комбинация виртуозного владения словом с болезненно-острым зрительным восприятием и необыкновенно цепкой памятью, в результате чего получается какое-то таинство, почти что жуткое слияние процесса восприятия с процессом запечатления".

И Н.Андреева - "Сирин, на наш взгляд, самый цельный и интересный представитель новой русской прозы. Вот - писатель, который изумительным и обещающим силуэтом поднялся в наши изгнаннические годы, сочетав в себе культурное наследие прошлого с духом молодых поколений, русскую литературную традицию со смелым новаторством, русскую устремленность к психологизму с западной занимательностью сюжета и совершенством формы".

М.Медарич называет романы Набокова "синтетической прозой", имея ввиду "соединение фантастики и повседневности, синтезирующие опыт символизма и авангардизма" [Там же : 457]. "Исследователь отмечает "раннее появление" экспериментальных тенденций в творчестве Набокова, которые мы обнаруживаем уже в его рассказах, анализируя особенности нарратива" ( Т.Пермякова ).

Интересно, что Пермякова прослеживает эффект двоемирия у Набокова "на синтаксическом уровне, а именно на уровне синтаксиса предложения, создается при помощи использования сложных полипредикативных образований с разными видами связи, отражающих основные мотивы главного героя, его внутренний мир в противовес миру реальному, внешнему, синтаксис которого отличается простотой, разговорным характером, отсутствием осложняющих конструкций".

Д.А. Погорелова ( Луганский национальный университет им. Тараса Шевченко ) в статье "Два плана бытия в ранних рассказах В.В. Набокова" поднимает тему экзистенциального значения бытия человека в мире в рассказе "Ужас". В нем герой, по словам автора статьи, отделяет свое "я" от самого себя и некоторое время созерцает мир, в котором нет его самого, а, следовательно, нет и смысла.

Также замечено, что "два плана бытия и пограничное существование сознания во время перехода из одного мира в другой оформляются в рассказе Набокова "Катастрофа"".

Сказано и то, что прием "ложного развития фабулы" с успехом применяется Набоковым в рассказе "Подлец": "Антон Петрович, сбежавший с места дуэли, воображает свое спокойное возвращение домой, где его уже поджидают бывшие секунданты и жена - жена угощает его бутербродом с ветчиной (так, чтобы торчало сальце), а товарищи наперебой рассказывают, что это Берг струсил и сбежал. Вернувшись из мира идеальной действительности к реальности гостиничного номера, Антон Петрович заказывает бутерброд с ветчиной и жадно впивается в него".

Рассматривается мистическое содержание рассказа "Рождество" и рассказа "Терра инкогнита". Раздвоение сознания героя в последнем рассказе сравнивается с раздвоением сознания Федора в романе "Дар". Федор - то блуждает вслед за отцом в экзотических странах, то возвращается в мир берлинской комнаты.

Вывод: двуплановость бытия Набокова намечается и выкристаллизовывается как основополагающая концепция его творчества уже в ранней прозе. "Первые рассказы насыщены слишком явственными образами потусторонних существ, и это огрубляет понимание потустороннего; существование иной реальности в ранних рассказах зачастую связано с образами небес и миром снов. В дальнейшем попытки обозначения инобытия становятся все более изящными" ( с. 136 ).

Погребная Я.В. в статье МИФОЛОГИЧЕСКИЙ ПЕРСОНАЖ И ЕГО ХУДОЖЕСТВЕННО-СМЫСЛОВАЯ ФУНКЦИЯ В РАННИХ РАССКАЗАХ НАБОКОВА выделяет в ранних рассказах Набокова такую сюжетопорождающую ситуацию - "встреча человека и существа из иного мира".

В рассказе "Нежить" к герою приходит леший, в рассказе "Сказка" - чорт. В рассказе "Слово" герой во сне оказывается среди ангелов. В рассказе "Удар крыла" героиня переживает роман с ангелом. В рассказе "Занятой человек" героя опекает ангел-хранитель, преобразовавшийся в соседа.

Потусторонность, считает Погребная, у писателя "растворена в действительности" ( как в рассказе "Соглядатай" ), "тот" мир одновременно "выступает этим".

А после встречи с существом из иномира, причем, неважно демоническим (скелетом, чертом или лешим) или сакральным (пророком и ангелом), герой человек испытывает преображение, не позволяющее ему оставаться прежним.

Итак, встреча с фантастическим существом имеет необратимые или же трагические последствия для человека, ее пережившего.

В диссертации "Принципы повествования в рассказах В. Набокова" О.Е. Романовская приводит мнение П. Тамми, считающей, что микромодель рассказа отразила наиболее характерные черты повествовательной техники В. Набокова. "Особое место в своих исследованиях она уделяет многообразию типов повествования и их варьированию в пределах одного текста, роли в повествовании автора".

Вот важнейшие положения этой диссертации, выделенные автором -

1. Проблема повествования является отдельной областью набоковедческих исследований, для которых характерно признание усложненности, субъектной неоднозначности набоковского повествования, внимание к проблеме автора, обусловливающее анализ отношений автора и героя, автора и читателя.

2. Полисубъектность повествовательной структуры или "система голосов" (В.Тюпа)

3. Отношения автора и героя сложны, описываются как слияние героя с автором, но в то же время сохраннение дистанции между автором и героем.

4. Возможны авторские маски, игра со статусом рассказчика.

5. Вымысел переплетается с фактами биографии Набокова.

6. Повествование преобразует в рамках модернизма и постмодернизма типичные черты русской литературы 19 века.

Отмечено, что в третьем сборнике рассказов Набокова "появляются эксплицитные авторские вмешательства ("Круг", "Королек", "Лик"), отступления от основного сюжета ("Лик", "Уста к устам"), что разрушает иллюзию достоверности. События изображаются, с одной стороны, как автономно происходящие, с другой - как вымышленные. Соответственно, автор выступает и как безличный повествователь, и как создатель вымышленного мира, воплощая в повествовании различные свои ипостаси. В отступлениях, описывающих художественные несовершенства написанных героями произведений, автор выступает как литературный критик ("Лик", "Адмиралтейская игла")".

И еще: "для рассказов от первого лица актуальны два момента: соотношение рассказчика с биографическим автором и преодоление границ, определенных выбором формы повествования. Образ автобиографического рассказчика является смысловым центром сборника "Возвращение Чорба" ("Гроза", "Письмо в Россию", "Благость", "Путеводитель по Берлину", "Ужас"). На первый план выходят мысли, чувства, ощущения рассказчика".

Е.К. Рохлина в диссертации "Композиционные типы предложений и их роль в интерпретации художественного текста: На материале рассказов В.В. Набокова" пишет: " Аспект разветвленности разнообразнее выражен в "Сказке" и "Рождестве", что связано с общей описательной (рефлексивной) направленностью этих рассказов. К тому же, в разных рассказах он выражается с помощью различных средств и выполняет разные функции: либо наращивает синтагматическое напряжение и способствует созданию эмоциональной напряженности, либо, напротив снимает ее. Это зависит от местоположения элементов, создающих разветвленность, относительно смыслового центра предложения".

Выделяется и "аспект напряженности" - который выражается постановкой обособленных членов предложения или вставных конструкций между субъектом и предикатом. Наибольшее количество "напряженных" предложений, по мнению автора диссертации, приходится в рассказах Набокова на кульминацию и развязку ( "Звонок", "Встреча" ).

А.В.Сверчкова в статье "Принцип сдвига в формировании картины остраненной действительности в рассказах В.Набокова" рассматривает аллитерации Набокова, позволяющие сдвигать слова в единый образ:

- валкие вальсы,

- лопоча лапками,

- бронзовым арбузом вздымался дальний купол,

- мрак полон могучей чугунной музыки.

Имя госпожи Отт из "Сказки", по мнению автора статьи, напоминает немецкое "Gott" ( "Бог" ), что согласуется с решающей ролью героини в рассказе.

В чувственный - осязаемый или визуальный ряд - у Набокова могут переходить самые отвлеченные понятия, утверждает Сверчкова. Здесь музыкой накармливают "до отвалу", море имеет плотный сапфировый блеск, солнце горит на полу лужами топленого меда, а жизнь идет по кругу как цирковая лошадь.

Тропы Набокова якобы основываются на свободных переходах между полюсами опредмеченного и оживленного. Отсюда - метафоры, одушевляющие предметы или "овеществляющие" человека. Отсюда - олицетворения и олицетворяющие эпитеты ( такие как "сонный трамвай" ).

Описывается такой "кинематографический" прием как создание иллюзии движения фона, воспринимаемого из движущегося объекта ( трамвая, как в "Сказке" или поезда как в "Пассажире" ).

А.В. Сверчкова в статье "Поэтика случая в рассказах В.Набокова" говорит о том, что рассказы Набокова из первого сборника производят впечатление калейдоскопа случайностей. Ряд персонажей, например, прямо попадают под булгаковскую сентенцию - "Да, человек смертен.. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!". Случайно и нелепо умирают ( считает автор статьи ) Марк Штандфусс, Картофельный Эльф, невеста Чорба.. Иногда случай представляет собой чудо - встречи с пророком ( "Гроза" ), рождения бабочки из кокона ( "Рождество" ), обретения гарема ( "Сказка" ).

Случай приоткрывает другое измерение действительности, позволяет взглянуть "за". Поэтому переход в мир иной у Набокова не трагичен и "почти всегда есть благость", выход за рамки привычного существования.

А.В. Сверчкова в диссертации "Своеобразие и эволюция стиля В. Набокова: на материале сборников "Возвращение Чорба", "Соглядатай", "Весна в Фиальте"" отмечает, что в статьях А. Мулярчика , Г. Барабтарло , Н. Артеменко-Толстой , М. Востриковой, И. Толстого, П. Мейер, Л. Токер, С. Маттерсона в качестве основных и наиболее характерных тем "русского" периода творчества писателя выделяются, например, темы эмиграции, России, Германии 1920-х годов, а также памяти, любви, творчества. "При этом осмысление этих тем чаще всего осуществляется в историко-биографическом плане, в результате чего темы творчества Набокова отождествляются с "темами" его жизни (Г. Барабтарло), т. е. с реальными фактами и событиями биографии писателя".

Сверчкова предлагает критический обзор предыдущих исследований мира рассказов Набокова. И замечает, что чертами поэтики сборников "ВЧ" и "Соглядатай" ученые называют многомерную (а точнее - "биспациальную", двухпространственную ) природу их художественного мира, организованного по принципу "семантических качелей" (Ю. Глобова), "антифоновый" принцип композиции, когда "рифмуются" контрастные образы, детали, ситуации, случайность как организующую силу событий в сюжете (Л. Колосова).

А рассказы "Весны в Фиальте" отличает, по мнению исследователей, развернутый интертекстуальный фон, акцентирование "сделанности" ряда произведений (И. Карпович).

СМИРНОВА Н.В. (Россия, Москва) в статье ТРАНСИДЕНТИФИКАЦИЯ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА говорит, что сам В.В. Набоков отмечал в предисловии к английскому переводу рассказа, что "у читателя, знакомого с романом, рассказ создаст упоительное ощущение непрямого узнавания, смещенных теней, обогащенных новым смыслом - благодаря тому, что мир увиден не глазами Федора [центрального персонажа романа "Дар" - Н.С.], а взглядом постороннего человека".

Система действующих лиц "Круга" не противоречит персонажной модели "Дара", считает автор статьи.

Исследуется история имени "Василий Иванович" в рассказах ООБ и "Набор". Любопытно, что в обоих рассказах появляются представители автора ( или "мои представители" ).

П. А. Суслов (Иваново) в статье "Art nouveau, модернистский театр и синие апельсины: о возможных источниках цветопоэтики В. Набокова" сначала пишет о том, что Набоков не любил театр "с оговорками": "Театр всегда значил для Набокова меньше, чем литература или живопись, однако и он питал его воображение. Петербургские театры по-прежнему блистали, и Владимир Дмитриевич оставался завзятым театралом. Его сын, относясь с пренебрежением к очень многим спектаклям, тем не менее откликался на подлинные проблески театральной фантазии".

Затем - о том, что проза Набокова предельно театральна. Декорации, например, возводятся в "Корольке" и разрушаются В ПнК. Театральность проявляется в нарочитой искусственности, поставленности происходящего в прозе Набокова, считает автор статьи.

Затем следуют размышления о символике цвета ( оранжевого - как цвета балагана ). Замечено, что во многих, приводимых Сендеровичем и Шварц цитатах из Набокова, синева нередко сопровождает появление апельсина.

П.А. Суслов в диссертации "Цветопоэтика рассказов В.В. Набокова: семантика, функциональная значимость, роль в структуре текста" выносит на защиту такие положения ( приведем вкратце некоторые из них ):

- Одной из характерных черт использования цвета Набоковым является своего рода неестественность, ненатуральность цветообозначений. Цвета и цвето-сочетания, которые использует автор, могут представляться экзотическими, нарочитыми, привычные объекты окрашиваются Набоковым в несвойственные им краски. Такая "ненатуральность" является одной из наиболее оригинальных особенностей художественной индивидуальности этого писателя.

- Живописная манера Набокова имеет некоторые общие черты с живописью и театром русского модерна.

- Цвет зачастую является в произведениях Набокова мотивом.

- Цвет для Набокова может быть не просто средством усиления эстетической выразительности, по и своеобразным средством интерпретации, толкования тех или иных явлений или событий.

Приводятся ( в начале диссертации ) отклики на работы ученых о рассказах Набокова. Так, упоминается Монография М. Номанп "Синие вечера в Берлине: Рассказы Набокова 1920-х гг.", которая "интересна своей попыткой классификации рассказов сборника "Возвращение Чорба" и некоторых рассказов, в сборники не вошедших. Автор выделяет три группы набоковских рассказов - реалистические, соединяющие в себе реализм и символизм, и, наконец, символистские. Данная классификация не выдерживает никакой серьезной критики".

Речь идет и о книге Шраера "Набоков: Темы и вариации". Замечено, что наряду со многими учеными М. Д. Шраер говорит о необходимости рассматривать рассказы писателя как часть большого метатекстуального целого: "Изучение связей между рассказами Набокова и всеми остальными формами его прозы - предмет отдельного большого исследования".

Рассказы Набокова Шраер называет "текстами" и заявляет: "Тексты Набокова сопротивляются всем формам теоретического насилия. <...> Даже самые мощные теории культуры, как правило, отступают после нескольких попыток взять тексты Набокова приступом. <...> Читать Набокова с той или иной литературной теорией в руках - значит лишать себя значительной доли наслаждения <...>. Тексты Набокова сами подсказывают читателю теории своего восприятия".

Форсикова Ю.Т. ( Ставропольский государственный педагогический институт, г. Ставрополь ) в статье "Семантический объем образа трамвая в цикле рассказов В.В. Набокова "Возвращение Чорба"" заявляет, что трамвай "упоминается в восьми из пятнадцати рассказах цикла "Возвращение Чорба". Герои рассказов встречаются и расстаются в трамвае и на трамвайных остановках, едут в трамвае к своим возлюбленным, смотрят из окон трамвая на окружающий мир, или изучают своих попутчиков, слушают как ударяются каштаны о крышу трамвайного вагона, вскакивают на ходу на трамвайную подножку или выскакивают из едущего трамвая ("Катастрофа", "Благость", "Письмо в Россию", "Путеводитель по Берлину", "Сказка", "Звонок", "Гроза", "Подлец")".

Каково значение мотива трамвая у Набокова?

1. Средство сообщения между временами - например, между прошлым и настоящим ( например, в "Путеводителе по Белину" ).

2. Средство движения в мир воспоминаний или мечты ( в "Сказке" ).

3. Проводник между "реальным" и запредельным мирами ( в "Катастрофе" ).

4. Оракул, которому герой доверяет свою судьбу ( "Подлец" ).

Кондуктор является чудесным помощником героя, одаривающим его билетом.

И еще: "трамвай (механизм) действует в городе (череде неподвижных зданий и тротуаров) как нечто живое среди живого. Живой организм-трамвай соседствует с настоящими (Зоологический сад) и метафорическими животными (простуженными автомобилями, подмигивающими львами), движутся вдоль храпящих домов, на него глядит асфальт "живыми глазами". А поведение трамвайных вагонов мало чем отличается от поведения живых лошадей, и среди вагонов можно даже отчетливо различить "самца" и "самку"". И трамвай может указывать на присутствие потустороннего мира, "является проводником в этот мир, либо существует как одно из его "представительств"".

В статье ВАРИАЦИИ МОТИВА ВСТРЕЧИ В СБОРНИКЕ РАССКАЗОВ В.В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА" Цынарев Никита Александрович ( магистрант, Тверской государственный университет, Тверь ) и Цынарева Наталья Александровна предлагают классификацию "встреч" в рассказах Набокова.

По продолжительности встречи бывают либо кратковременными, либо жизненными. Кратковременная встреча не предполагает дальнейшего развития сюжетной линии. Но она не проходит безследно, при ней оживают в памяти героя важные воспоминания. Так, "в рассказе "Порт" главный герой Никитин в кафе встречает женщину, которую по ошибке принимает за старую знакомую, вовсе ею не являющуюся. Очевидно, что встреча была "проходящей" и они не увидятся снова, но "знакомая" незнакомка невольно обращает героя к былым воспоминаниям о Родине" ( с. 2 ).

Кратковременны встречи с пассажиром из одноименного рассказа и матерью в "Звонке" ( но после встречи герой будут долго ее вспоминать и "переосмысливать" ).

Жизненные встречи авторы статьи находят в рассказе "Бахман", "Картофельном эльфе" ( встреча Фреда Добсона с госпожой Шок, которая становится "роковой" ) и судьбоносная встреча в рассказе "Подлец" ( знакомство героя с Бергом ).

Выделяются встречи однократные и повторные. Повторная, например, есть в КЭ, где Нора приезжает к Фреду и рассказывает о сыне. В "Сказке", как и в КЭ, повторная встреча происходит ближе к финалу рассказа ( хотя есть и встреча-предупреждение в середине его ).

Выделяются встречи прошлого и настоящего, ожидаемые встречи и неожиданные встречи. А также встречи-обретения и встречи-утраты. Встреча-обретение есть в рассказе "Рождество", считают авторы. В "Звонке" герой теряет надежды и ожидания после встречи с матерью. В "Подлеце" после встречи с Бергом герой теряет семью, окружение и статус в обществе.

В КЭ Фред встречает с Норой, но позже переживает утрату надежд и иллюзий, связанных с этой встречей. Во время второй встречи он узнает о сыне. Эта новость "изначально воспринимается Фредом невероятным чудом". Как амбивалентная утрата-обретение рассматривается встреча героя рассказа "Катастрофа" во сне со своей возлюбленной Кларой.

В статье "Мотивная структура сборника рассказов В.В. Набокова "Возвращение Чорба"" Цынарев Никита Александрович и Цынарева Наталья Александровна

замечают, что в рассказах "Сказка" и "Катастрофа" перемещение героя из пункта А в пункт Б, обрамляющее мотив пути, сопрягается с темой утраты. Эрвин следует за тринадцатой девушкой, которая оказывается первой ( разочарование, однако ). "Погоня за счастьем" оборачивается неудачей. Марк встречается в своей возлюбленной во сне, и там же теряет ее.

Так же разочарованием и непониманием сопровождается путь героя в рассказе "Звонок". Он стремится оказаться рядом с матерью, найти успокоение, но мать оказывается для него "чужой" ( считают авторы статьи ).

Вот еще одно любопытное наблюдение, касающееся доминантного у Набокова принципа - мотива памяти - "Жизнь воспринимается героями В.В. Набокова сквозь призму памяти, они не строят планов на будущее, не ставят созидательных целей и не делают долгосрочных проектов. Их жизненный путь - "движение по течению", дорога в никуда, путь без будущего".

Проанализированы типы встреч героев в рассказах Набокова. В частности, встреча с проституткой в рассказе "Возвращение Чорба" - "В рассказе "Возвращение Чорба" встреча главного героя с уличной женщиной, на первый взгляд, оказывается совершенно безсмысленной, но это не так. "Искус", которого так боялся и ждал герой, с одной стороны, можно расценить как испытание прошлого: осознание утраты любимого человека и ощущение тяжелой душевной боли. А с другой стороны, это очищение к будущему".

Г.В. Черевко в статье "Функция экспрессивных жестов в рассказах В.Набокова" рассматривает жесты героев в рассказах "Венецианка" и "Удар крыла". В последнем встречается "напряженно-эмоциональный жест", связанный с недосказанностью, раздражением и "гневом".

В статье "ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ДИСКУРСОВ" КАК ПРИЕМ СЛОВЕСНОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ В РАССКАЗАХ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА Шестакова Ирина Александровна ( учитель русского языка и литературы, Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение "Лицей N 9", РФ, г. Белгород ) сравнивает рассказы Набокова с произведениями художников-импрессионистов. Для них характерно:

1. Отказ от контура, нечеткость, расплывчатость границ изображений. Такая аморфность есть в "Рождестве": "комната плавала во тьме", "громадная тень Слепцова, медленно вытягивая руку, проплывала по стене, по серым квадратам занавешенных картин", "белые веера проплывали над самой шапкой" (о снеге, оставляемом за санями)".

2. Создание внутренней перспективы с более светлыми цветами на дальнем плане. Набоков использует для этого перечисления, с помощью которого получается эффект многослойного изображения. Например, "Над черными трубами оранжевой кудрявой горой стояло заревое облако, за ним второе, третье".

3. Многослойность и "внутренее свечение". Например, "и на беленую лавку легли райскими ромбами отраженья цветных стекол; В темно-синем стекле загорелось желтое пламя; На синем стекле окна теснились узоры мороза".

3. Об отдельных рассказах Набокова.

Terra incognita

Мотив тумана в рассказе "Terra incognita" связан с чувством смертельной опасности. Сквозь туман могут проступать контуры "потустороннего мира".

1. "Мне померещился .. зеркальный шкап с туманными отражениями".

2. "Какие-то блистающие птицы летали в болотном тумане".

3. "Болезненный туман чувств".

4. "И все-таки превозмог этот нетерпеливый туман смерти и огляделся".

5. "Туманнее сверкали камыши, бледнее пылало небо".

Е.Г. Белоусова замечает в "Защите Лужина" наличие существительных с семантикой неопределенности, зыбкости - "мираж", "призраки" ( они появляются после партии с Турати, когда с Лужиным случается "помутнение рассудка" ), "нагромождение", "кавардак" и особенно - "муть" и "туман". Приводится фрагмент из ЗЛ, в котором безобразный туман ждет очертаний, воплощений.

Любопытно, что созвучной теме теней в "Даре" посвящена статья А.Филимонова "Тема "теней" в романе В. Набокова "Дар"". Человекоподобные тени в "Даре", по мнению А.Филимонова, - вестники иного мира. И эта тема связана с образом Зины. Этот "пульсирующий туман голосов", как и Зина, будто бы является источником вдохновения для Федора. Ведь Зина - тоже изгнанник из России теней, России оставленных образов.

В статье АНТРОПОЛОГИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ ФАНТАСТИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "TERRA INCOGNITA" Доронина М.Н. ( ТГУ, студент ) пишет, что в рассказе "Terra incognita (Неизвестная земля)" Набоков представляет нашему вниманию 2 пространства: реальное и вымышленное. Причем реальным оказывается комната больного в Европе, а вымышленным миром - мир тропических джунглей ( хотя герой на протяжении всего рассказа утверждает обратное ).

Как доказательство автор статьи приводит лексику фантастического мира в "Терре". Она тоже полна выдуманных слов -

..рассказ насыщен причудливыми названии ями: "Зонраки", "вонго", "Гурано"; "ипекакуана" - название "..корня". Выдуманные Набоковым растения: "valeria mirifica" - расшифровывается дословно как "Вальер, делающий чудеса"; лимия - от латинского "limus" (смотреть сбоку), что отсылает к параллельным "реальностям" в сознании героя; "куст акреаны" - вымышленное название, сочетающее "acre" (фр. "горький") и "creer" (фр. "творить"). Все это определяет джунгли как ирреальное, выдуманное пространство, порожденное воображением Вальера.

Это его "идеальный мир".

( с. 262 ).

Кто такие Кук и Грегсон? Тоже иллюзорные персонажи, олицетворения страхов и забот нашего героя. "Грегсон олицетворяет его стремление к открытию неизведанного, Кук же воплощает страх перед выходом за привычные рамки, перед новым знанием".

Грань между фантастикой и действительностью намеренно стирается автором рассказа. Но мир действительности постоянно прорывается сквозь вымышленный - на плече Кука возникает, например, граненый стакан с ложкой. Появляются и подушка, с которой приподнимается герой, и одеяло, по которому он шарит рукой.

Ulthima Thule

В чем завязка сюжета рассказа, поясняет Борис Аверин в книге "Дар Мнемозины" так:

Повествование в UT ведется от лица художника Синеусова, потерявшего горячо любимую жену. Пытаясь избавиться от боли утраты, его сознание движется по давно проторенным путям.. Герою не хватает ясной уверенности в том, что Бог и безсмертие души существуют. Ему не хватает каких-то последних, безспорных доказательств. Говоря словами Шестова, ему не хватает аргументов "разума". Герой надеется, что Фальтер ответит на жизненно важные для него вопросы о существовании Бога и посмертного бытия.

( Б.Аверин, 2016, 68 ).

Автор книги сравнивает позицию Фальтера ( ответившего на вопрос Синеусова "Существует ли Бог?" - "Холодно", - то есть "не там ищете" ) с суждениями философа Шестова. Последний считал, что вопросы о бытии Бога и существовании души ставить "безсмысленно". "Мне представляется, что достаточно спросить человека: есть ли Бог? - для того, чтобы совершенно лишить его возможности дать какой-либо ответ на вопрос". Есть истины, которые нельзя показывать, уверен Шестов.

Герой Набокова, считает Аверин, сам страстно заинтересован в том, чтобы Бог существовал, существовала душа и безсмертие. Он обращается к Фальтеру со словами-просьбой подвердить существование "бытия" за гробом. "Перескочите предисловие", - рекомендует Фальтер. Для этого, с позволения сказать. мудреца христианские представления о вечности - всего лишь предисловие к книге, которую предстоит прочитать герою. Спорное мнение, мягко говоря. Но вернемся к рассуждениям Аверина. Автор книги "Дар Мнемозины" утверждает, что особые надежды Фальтер возлагает на детское сознание. Именно дети мгновенно отзываются всем существом на все подлинное, а такой отзыв - и есть критерий истины, по Фальтеру. Фальтера не устраивает взрослое сознание, полагает Аверин. Персонаж Набокова знает, что "логические рассуждения очень удобны при небольших расстояниях" и неприемлемы при расстояниях огромных.

Само же происшествие с Фальтером ( ему якобы открылась истина ) напоминает, по Аверину, откровение Ницше по Шестову, который считал, что философу точно молния сверкнула идея, поначалу чуждая ему самому и "всему строю нашего мышления".

Беседа же Фальтера с Синеусовым напоминает Аверину диалог двух личностей, одна из которых ( Фальтер ) стоит на позиции Шестова, а другая представляет ту философскую традицию, с которой Шестов полемизирует.

Вот Синеусов задает вопрос - "Существует ли Бог?" Сама постановка вопроса уводит от предмета исканий, считает Аверин. Действительно, в набоковском дискурсе нет места прямым вопросам и ответам на них. Вспомним хотя бы момент, когда Зина Мерц спрашивает в "Даре" у героя, является ли объяснением в любви то, что он говорит ей. Герой уклончиво отвечает, что это -

- И есть некоторого рода объяснение в любви.

- Мне мало "некоторого рода", - заявляет Зина.

Главные жизненные вопросы, по Набокову, требуют иного разговора о них. "Так встает проблема языка", - пишет Б.Аверин. Глава, в которой содержится это наблюдение, так и называется "Поэтика "непрямого высказывания"".

В заключении Аверин высказывает довольно спорную мысль о том, что Набоков был противником "общего богословия" и имел особый тип религиозности - личный. То есть субъективный. В нем якобы и кроется "чудесный смысл бытия", "настоящий смысл сущего", как писал Набоков.

"В "Ulthima Thule", - пишет В.Курицын, - есть персонаж Фальтер, в котором разорвалась "бомба истины", которого поразила "сверхжизненная молния", в результате чего ему открылась сущность вещей. Автор, герой и рассказчик.. долго топчутся вокруг этой сущности вещей, но секрет оказывается все тем же, уже давно известным читателям Сирина - начиная с его ранних стихов: загробный мир существует, и связь с ним возможна. Только если в "Наташе" это доказывал обычный призрак.., то в случае Фальтера это выяснилось, лишь когда один исследователь обратил внимание, что Фальтеру известно о любимых умершей женой рассказчика ( художника Синеусова ) иностранных деньгах и полевых цветах, а узнать он о них мог, только "подключившись" к миру духов" ( НБЛ, 2013, 69-70 ).

Об идее загробной жизни пишет Курицын и несколькими страницами позже. По его мнению, Набоков в восторге от этой идеи и объявляет это тайное знание "высшим, невероятного значения знанием".

В "Ulthima Thule" встречается звукопись по примеру тавтограммы - например, "оставим эти виноватые виньетки".

Или упомянут призрак - пошляк, который пользуется "моим голым горем" ( кажется, в "ИТ" были фразы с начальным "фор-фор" ). Упоминается ( в другом фрагменте рассказа ) каламбур вроде "ветчины и вечности". Чуть позже - "создал силой своей ваятельской воли".

Или вот такое описание: "Мне удалось понять только, что его герой - какой-то северный король, несчастный и нелюдимый; что в его государстве, в тумане моря, на грустном и далеком острове, развиваются какие-то политические интриги, убийства, мятежи". Напоминает "Трагедию господина Морна", не правда ли ? ( впрочем в ТГМ король был веселый ).

Любопытно проследить, как воплощается в UT фигура шахматного конька. Вот что пишу об этом в работе "Онтологические сюжеты романа В.Набокова "Защита Лужина"":

На фигуру шахматного коня указывает горб героя - не только в "Возвращении Чорба" , но и в "Bend Sinister", "Ulthima Thule" и во фрагментах стихотворений: " ..чернеет ферзь между коней горбатых" ( "Три шахматных сонета" ).

Е.В. Антошина в статье ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНЫЕ АСПЕКТЫ СЮЖЕТА РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ULTIMA THULE" ( Вестник Томского государственного университета. 2013. N 374. С. 7-15 ) говорит об "единой реальности" в рассказе "ULTIMA THULE". Феномен "ЕР", по ее мнению, включает в себя как явления дневного мира, мира живой природы, так и явления мира "потусторонности" ( о которой так долго размышлял в книге "Набоков и потусторонность" ) Александров.

Персонажу рассказа "ULTIMA THULE" Фальтеру открывается некая лазейка в потусторонний мир. Фальтер равнодушен к миру знакомой нам "дневной" действительности. Таким образом, сюжет рассказа "ULTIMA THULE" интерпретируются как вариант сюжета о медиуме, получившем потустороннее откровение.

В связи с сюжетом рассказа Антошина рассматривает мотив двойничества у Набокова и выясняет, что нередко в его произведениях одна личность имеет над другой гипнотическую власть. Приведем абзац из работы Антошиной:

В романе "Отчаяние" (1930) герой подчиняет себе незнакомого человека и, подобно гипнотизеру, делает его безвольным соучастником своего преступления. Однако он не замечает, что находится под влиянием самовнушения, так как в итоге двойник оказывается ложным. В романе "Король, дама, валет" Марта пытается обрести власть над своим молодым любовником с целью превратить его в орудие убийства мужа. После внезапной смерти Марты Франц чувствует освобождение от тяготившего его влияния. Этот роман является первым произведением В.В. Набокова, в котором появляется сюжет о преступлении, совершенном в состоянии гипноза. Сюжет варьируется в романе "Камера обскура" (1931), где Магда очаровывает Кречмара, превращая его в слепого, лишенного воли человека. Мотив совращения в состоянии гипноза присутствует в романе "Лолита" (1954), когда Гумберт предлагает Лолите снотворное. В позднем романе "Прозрачные вещи" (1972) герой совершает убийство в состоянии сомнамбулического сна.

Рассказ Набокова, кроме того, рассматривается в контексте христианского богословия. По мнению православных богословов, являются живущим только умершие святые, - с определенной духовной целью. Все остальные явления принадлежат якобы только падшим духам, которые обольщают души живущих. Так, о. Серафим ( Роуз ) замечает, что падшие духи даже способны создавать иллюзорные картины рая, которыми они соблазняют души умерших.

Этот контекст является для автора статьи предпочтительным при анализе рассказа. "Синеусов, отказавшись от услуг гадалок, хиромантов и спиритов, обратился к Фальтеру, чтобы получить утвердительный ответ на вопрос о возможности посмертного существования. Героя также интересует возможность общения с умершей, ему хотелось бы разрешить вопрос об истинности своих ощущений, когда он чувствует присутствие жены".

Рассматривается в связи с анализируемым рассказом новелла Набокова "Сестры Вейн" и ее героиня Синтия Вейн со своими представлениями об ином мире: "Ничего фундаментально нового не было в ее частном веровании, поскольку оно допускало достаточно тривиальную загробную жизнь, бессловесный солярий бессмертных душ (крепко спаянных со смертными абитуриентами), чей основной досуг состоял в периодических посещениях здравствующих ближних".

Продолжается рассмотрение образов и сюжетов рассказа "ULTIMA THULE" в статье А.С. Артамоновой ИНТУИЦИЯ БЕЗСМЕРТИЯ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ULTIMA THULE" ( Вестник Томского государственного университета. 2018. N 435. С. 5-11. ).

Рассказ "ULTIMA THULE" прочитывается в контексте метафизики Бергсона. Однако Набоков преодолевает ее вляние как оригинальный писатель и "создает свою философию жизни". По мнению автора статьи, набоковский герой разделяет суждение Бергсона о том, что с помощью только понятийного мышления познать тайну мира невозможно. Следует обратиться к человеческой интуиции.

Синеусов приходит к Фальтеру с готовыми понятиями, представлениями о сути иного мира. Все эти представления довольно традиционны. В то время как Фальтеру якобы открылась невиданная доселе, новая истина.

Он ( Фальтер ) и описывается как "человек, как бы потерявший все: уважение к жизни, всякий интерес к деньгам и делам, общепринятые или освященные традицией чувства, житейские навыки, манеры, решительно все" [4. С. 122].

При встрече с Синеусовым не зря Фальтер, узрев фотографию его жены, спрашивает, где же она сама. На что получает ответ: "- Вы же отлично знаете, что она умерла. - Ах да, - заметил Фальтер с нечеловеческой беспечностью и, обратившись ко мне, добавил: - Что же, Царствие ей Небесное, - так, кажется, полагается в обществе говорить?"

По мнению автора статьи, и Набоков, и Бегсон понимают жизнь не как виртуальную, вторичную систему по отношению к некой раз и навсегда в древности установленной "потусторонности", но как самую суть мира, ее первооснову. Как говорил Хайдеггер, "выясняется, что ничто есть нечто сущее, а отнюдь не ничто". Здесь мы снова приходим ( замыкая круг ) к идее Бога, о котором Синеусов спрашивает в первую очередь.

Человек призван быть творцом, то есть существом, подобным Создателю. Не зря Синеусов - художник. В тексте появляется и неведомый иностранец, заказавший Синеусову серию картин к поэме и не явившийся за ними. Синеусов "возвращается к ней вновь, чтобы преодолеть свое горе". Вывод: рассказчик сравнивает процесс творения с достижением той неведомой области, где находится теперь его умершая жена, тем самым утверждая истину - искусство приближает к постижению бытия.

Адмиралтейская игла.

Часть воспоминаний из книги "Другие берега" обрела свой сюжет и форму рассказа в случае с "Адмиралтейской иглой". Вот как об этом пишет А.С.Мулярчик: "Вариантом - и, пожалуй, не менее поэтичным - двух главок из книги "Другие берега", рассказывающих о Тамаре, стала новелла "АИ".. Хотя рассказчик в "АИ" уверял, что "мы с Катей были слишком поглощены друг другом, чтобы засматриваться на революцию", логика их отношений соответствовала развитию событий на протяжении 1917 года. Свидания на катке Юсуповского сада, чтение стихов и имитация цыганских романсов под гитару, а с наступлением лета - переезд в усадьбу и быстролетные незабываемые месяцы.. И каким же контрастом к этому парадизу выглядит последующая петербургская осень" ( Следуя за Набоковым, 1991, 20 ).

Добавим, что в похожем ключе решен любовный летний сюжет в русской усадьбе в романе Набокова "Машенька" ( смотри исследование "Родина и чужбина.." ).

Фраза "Увидев почерк мой, вы, верно, удивитесь" - автобиографическая. Она встречается в воспоминаниях "Другие берега". Там Набоков говорит о том, как один безнадежный неуч проиграл ему спор ( и великолепный кастет ), побившись о заклад, что письмо Татьяны начинается так "Увидев почерк мой, вы, верно, удивитесь".

В "АИ", считает В.Курицын ( автор книги "Набоков без Лолиты" ), раскрошены невские прогулки самого Набокова. О них, наверное, можно найти упоминание в книге "Другие берега". Несомненно, что это автобиографическая деталь. Так же как маршруты "маленького прогульщика Лужина" и "серебристые блуждания" с Машенькой - героиней одноименного романа.

Чем еще похожа АИ на "Машеньку"? И там, и там возникает тема настоящего как будущего воспоминания. В "Машеньке" герои в разгар отношений начинают думать о них в прошедшем времени. В АИ Курицын находит такой фрагмент:

- Нам с Катей тоже хотелось вспоминать, но так как вспоминать было нечего, мы подделывали даль и свое счастливое настоящее отодвигали туда. Мы превращали все виденное в памятники, посвященные нашему - еще не бывшему - былому..

( цит. по: Курицын, НБЛ, 2013, с. 266 )

АИ, по мнению Курицына, - часть целого класса набоковских произведений, запущенных в недоступного адресата. Потому что это письмо автору романа, относительно личности которого автор, скорее всего, пребывает в заблуждении. "Благость" - "письмо растаявшей в небе над Берлином возлюбленной". "Письмо в Россию" - адресат ее "лишен индекса". "Ультима Туле" - письмо "мертвой жене".

Мсье Пьер в АИ освежает голову героя ( он цирюльник ). Мсье Пьер в романе "ПнК" также охоч до головы героя, но с другой целью - он палач.

Если в романе "Дар" встречается грузовик с веселыми демонстрантами, возвращающимися после какой-то "гражданской оргии", то в АИ есть грузовик, набитый "революционными весельчаками".

Герой АИ вспоминает о катании на велосипедах по излучистым тропинкам парка. Похожую роль играет велосипед в "Машеньке". В русских стихах Набокова также найдем упоминание о катании на велосипеде:

О, первого велосипеда

великолепье, вышина;

на раме "Дукс" или "Победа",

надутой шины тишина.

Дрожанье светлое в аллее,

где блики по рукам скользят,

где насыпи кротов чернеют

и низвержением грозят.

А завтра пролетаешь через,

и как во сне поддержки нет,

и этой полноте доверясь,

не падает велосипед.

И вновь поля, и голубеет

над ними чистый небосвод.

Я мчусь, и солнце спину греет,

и вот нежданно поворот.

Колеса косо пробегают,

не попадая в колею..

Лисова О.О. ( студентка 2 курса магистратуры СПбГУ, г. Санкт-Петербург ) в статье СТИХОТВОРЕНИЕ А.АПУХТИНА "ОТВЕТ НА ПИСЬМО" В СТРУКТУРЕ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "АДМИРАЛТЕЙСКАЯ ИГЛА" отмечает, что в примечаниях к рассказу "Адмиралтейская игла" Ю. Левинг говорит, что "структура "Адмиралтейской Иглы" вторит апухтинской конструкции: оба стихотворения А.Апухтина начинаются с официального обращения на "Вы", а завершаются в конце интимным "ты"" [2, c.818] . "Попытаемся определить, что сближает набоковский рассказ с "посланиями" А. Апухтина. Во-первых, в произведении Набокова рассказчик пишет письмо (он сам называет свое творение "письмом") в ответ на роман "коллеги Солнцева" -- то есть создаёт своё высказывание в ответ на другое высказывание, комментирует его. У Апухтина та же самая ситуация: "письмо" и "ответ на письмо". Во-вторых, в "Ответе на письмо" лирический герой укоряет адресата (даму -- автора письма из стихотворения "Письмо") в том, что она распространила свое письмо "в свете", в том, что возлюбленная сделала личную жизнь всеобщей в своем стихотворении. В рассказе "Адмиралтейская Игла" мы видим схожую ситуацию".

Бахман.

В статье СУДЬБА ОДАРЕННОЙ ЛИЧНОСТИ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "БАХМАН" О. И. АФАНАСЬЕВ ( Северо-Осетинский государственный университет им. К. Л. Хетагурова", г. Владикавказ ) рассматривает феномен гениальности применительно к герою рассказа - композитору и музыканту Бахману ( чье имя созвучно с именем композитора Баха ).

Автор статьи полагает, что гениальность в изображении В. В. Набокова - это своеобразный дисбаланс в структуре личности, приводящий к ее дисгармонии, это дар, подавляющий личностное развитие человека, отрывающий его от жизни и превращающий в своего раба.

Герой рассказа "Бахман" сравнивается с героем романа "Защита Лужина" - гениальным шахматистом, который во всем, кроме шахмат, "остается тем же нелюдимым, нелепым двенадцатилетним подростком, каким когда-то перешел через границу между двумя реальностями" [2: 34]. "Бахман фактически существует в "сверхидеальности" музыки. Он так же, как и Лужин, игнорирует "внешнюю жизнь <...> как нечто неизбежное, но совершенно не занимательное"".

Неприспособленностью Бахмана к повседневной жизни, невстроенностью его в ее "реальность" пользуется расчетливый антерпренер. В романе "Защита Лужина" подобную роль играет "опекун" героя - Валентинов.

Автор стать анализирует воплощение в рассказе 2 тем -

1. Искусства.

2. Любви.

Для раскрытия первой приводятся сведения о биографии композитора Баха. Для раскрытия второй - сюжет взаимоотношений Бахмана и Перовой - героини рассказа, для которой Бахман исполняет музыкальные произведения. "Бахман играл не для публики, он играл для любимой женщины; пробуждение любовного чувства порождало гениальную игру маэстро".

Афанасьев отмечает, что история музыканта Бахмана поражает своим драматизмом и реалистической достоверностью. По свидетельству Ю. Левинга, "своим искусным изложением Набоков ввел в заблуждение одного из читателей: в 1928 г. им было получено письмо от некоего д-ра Бернарда Хиршберга, принявшего существование музыканта Бахмана за чистую монету, а рассказ о нем за мемуарный очерк".

О. О. Лисова в статье "Вл. Набоков. "Бахман": к вопросу о субъектной структуре рассказа" утверждает, что "художественно-смысловой акцент в рассказе "Бахман" делается прежде всего на субъектной динамике, динамике развёртывания разных точек зрения, что характерно, с точки зрения Н. Д. Тамарченко, для неклассической эпики в целом, важным становится не только "событие, о котором рассказывается" (история Бахмана), но "событие самого рассказывания" (М. М. Бахтин)".

Исследуются образы Бахмана и Зака. Для Зака его подопечный предстает вещью, которую нужно настроить, подготовить у выступлению.Вывод: Зак "овнешняет" Бахмана, для него Бахман -- лишь коммерческий проект.

Позиция автора отлична от позиции Зака. Именно автор отмечает, с какой восторженной улыбкой Бахман смотрит на Петрову ( Зак этого не видит ).

Благость.

О парадоксальном ощущении счастья у Набокова пишет А.С.Мулярчик - применительно к рассказу "Благость". Сюжет рассказа прост как компьютер АйБиэМ ( шучу! )

Рассказчик поджидает у Брандербургских ворот свою возлюбленную, которая почему-то опаздывает ( может быть, из-за кокетства? ). Погода портится, настроение героя - тоже, наползает облако. И тут на глазах героя происходит жест человеческого участия - "Солдат-охранник.. предлагает продрогшей старушке кружку горячего кофе, а та в ответ одаряет его парой открыток". "Ничего особенного не произошло, но цепная реакция пришла в движение, и тогда.."

Тогда герой заявляет, что почувствовал нежность мира, благость всего, что его окружает. Мир, оказывается, "вовсе не борьба", не череда хищных случайностей, но подарок, не оцененный нами.

Как тут не вспомнить роман "Дар" и подарок от Создателя герою в объеме 10 000 дней жизни.

Мулярчик, кстати, замечает, что ощущение счастье не покидает набоковских героев и в роковые для них минуты - например, в рассказе "Катастрофа" ( Марк оказывается под колесами омнибуса ) или "Картофельный эльф" ( карлик переживает сердечный припадок ). О том же говорил, к слову, В.Курицын в книге "Набоков без Лолиты" - нередко герои Набокова "умирают счастливыми".

В "Благости" представлен частный случай использования набоковскими курильщиками окурков и спичек для рассовывания их в самых неожиданных местах, считает В.Курицын ( НБЛ, 2013, 25 ). Соперник рассказчика "Благости" оставит окурок на спичечном коробке.

Окурок Лужина обнаруживается в пасти медвежьей шкуры. В "КДВ" окурок - на голове механического манекена. Писатель в "Пассажире" бросает спичку в пустую рюмку знакомого. Директор тюрьмы в ПнК топит остатки папиросы в остатках соуса. И это далеко не все случаи.

Также Курицын замечает в финале "Благости" каштаны, колотящие по крыше трамвая. Так барабанят дождевые капли по тугому зонтику в "Камере обскуре".

В "Благости" есть частный случай такого действия набоковского героя как вход в картину. Курицын напоминает нам, что в ПнК Цинциннат хочет залезть в витрину, где намалеван на заднике вид на Тамарины сады. В картину залезает персонаж "Венецианки". "В "Подвиге" картина с лесной тропинкой висит над кроватью маленького мальчика". В "Посещении музея" герой углубляется в экспозицию, и оказывается далеко от исходного места расположения.

Кроме того, Курицын отмечает, что Брандербургские ворота из "Благости" ( где солдат угощает старушку кофе ) появятся и в "Даре", и в "Подвиге" ( см. страницу 431, НБЛ ).

В рассказе "Благость" герой всю ночь сидит в плетеном кресле, среди мусора, гипсовых осколков и высохшего пластилина - и думает о своей возлюбленной.

Безсонную ночь проводит и герой рассказа "Подлец" ( накануне предполагаемой дуэли ). Герой рассказа "Ужас" признается, что открытие "безсмысленности мира" он сделал после того, как дурно спал три ночи, а четвертую не спал вовсе.

Как не вспомнить при этом набоковские слова о том, как меняется мир после одной только ночи без сна, сказанные им, кажется, в одной из лекций.

В "Благости" можно также обнаружить дословное воспроизчедение название другого набоковского рассказа - "Путеводителя" - "Рядом, на табурете, осталась книга - путеводитель по Берлину, - и осенний ветер рассеянно поворачивал страницы, трепал план, выпавший из них ступеньками". И в других набоковских произведениях могут воспроизводиться названия книг Набокова, которые читают герои ( например - "Защиты Лужина" ).

Мотив недоброго ветра в "Благости" - явный намек на "советский ветер" из романа "Отчаяние", ветер, который мешает герою ( в слове "ветеринар" ветер - советский, потому что слово оканчивается на "нар" - сокращение от "народный" ).

В финале рассказа мы вновь встречаемся со звукописью Набокова. На этот раз с инструментовкой строки на - ш ..

- И оба пошли дальше, ничего не купивши..

- Я пошел прочь по вечереющим улицам,

- Слышно было, как стукались об крышу срываемые ветром каштаны.

Эти попытки звукописи есть и у подражателя Набокова в "Романе с кокаином" ( см. мою книгу "Набоков. Осень жизни" ).

Василий Шишков.

Не прочь использовать аллитерации наш автор и в рассказе "Василий Шишков". Вот, например, картина, когда автор читает якобы стихи Василия Шишкова: "Стихи были ужасные.. Их соверШенная бездарность подчеркивалась Шулерским Шиком аллитераций, базарной роскоШью.." В этом фрагмента автор как бы копирует аллитарации из увиденных им "стихотворений".

Фраза из рассказа ВШ "Пишу я ради конкретного удовольствия, печатаю ради значительно менее конкретных денег" напоминает девиз Пушкина, который писал для себя, а печатал для денег.

Герой ВШ думает "исчезнуть, раствориться". Любопытно, что на ту же тему - исчезновения - размышляет герой позднего незаконченного романа Набокова "Оригинал Лауры".

А.С. Власов ( Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова ) в статье ""...МОЛЧаНЬЕ заРНИЦЫ, МОЛЧаНЬЕ зЕРНа" (К ИНТЕРПРЕТаЦИИ РаССКаза В. НаБОКОВа "ВаСИЛИЙ ШИШКОВ") рассказывает предысторию новеллы. А именно - то, как Набоков публиковал под именем Василия Шишкова стихотворения "Поэты" и "К России" с одной из целей - поймать в ловушку Г.Адамовича: "Это стихотворение <...> было написано с целью поймать в ловушку почтенного критика (Г. Адамовича. - А.В.) <...>, который автоматически выражал недовольство по поводу всего, что я писал" (цит. по: 5, 549). Реакция оппонента, по словам Власова, превзошла все ожидания: "В "Поэтах" Шишкова талантлива каждая строчка, каждое слово, убедителен широкий их напев, и всюду разбросаны те находки, <...> которые никаким опытом заменить нельзя". Анализируется стихотворение "Поэты" ( в частности, оно сравнивается со стихотворением Вл.Ходасевича "Путем зерна", ибо в "Поэтах" упоминается "зарница" и "зерно" ). Проанализированы и тема и мотивы "Обращения" ( "К России" ).

Затем рассматривается сюжет рассказа. Он представляет собой несколько встреч и бесед с Василием. Герой "знакомится с автором, "предъявляет" ему стихи: сначала - фальшивые, пародийно-графоманские, затем, после того как автор успешно выдерживает этот своеобразный "экзамен" и обнаруживает свою "безжалостность" - подлинные". Обсуждается задуманный Шишковым журнал - "Обзор Страдания и Пошлости". Но Шишков терпит неудачу с журнальной затеей - и оставляет автору лишь тетрадь со своими стихами.

Одно из стихотворений, якобы оставленных Шишковым - "Поэты". "Стихи были очень хороши <...>. Недавно по моему почину одно из них появилось в свет, и любители поэзии заметили его своеобразность... Поэту, <...> охочему до чужого мнения, я тут же высказал его, добавив в виде поправки, что кое-где заметны маленькие зыбкости слога - вроде, например, "в солдатских мундирах"".

Вывод: связь "Поэтов" и "Обращения" с текстом рассказа несомненна. В случае с "Поэтами" это связь на мотивно-тематическом уровне, подкреплённая фабульным контекстом (упоминание, цитирование и т. д.). "Обращение", выпадая из фабульного контекста, подхватывает и акцентирует один из наиболее важных мотивов "Поэтов" - мотив "молчанья любви".

Галинская отмечает ( в своей статье "Лучшие рассказы Набокова" ), что Георгий Адамович поместил в парижской русскоязычной газете "Последние новости" рецензию, в которой "непомерно восторгался стихотворением Шишкова "Поэты" и выражал надежду, что... русская эмиграция, возможно, наконец-то дала великого поэта", - пишет сам Набоков в статье "От третьего лица" (1, с. 502). И далее Набоков продолжает: "Осенью того же года, Сирин подробно описал воображаемое интервью (в рассказе "Василий Шишков" - И.Г.), которое он взял у "Василия Шишкова". "Не утративший боевого задора, Адамович ответил, что сомневается, что это был розыгрыш, однако добавил, что у Сирина могло хватить изобретательности, чтобы изобразить вдохновение и талант, каковых ему, Сирину, так недостает"".

Наталья Александровна РОГАЧЁВА и Анастасия Олеговна ДРОЗДОВА в статье РЕФЛЕКСИЯ СОБСТВЕННОГО И ЧУЖОГО ТВОРЧЕСТВА В РАССКАЗЕ "ВАСИЛИЙ ШИШКОВ" И СТИХОТВОРЕНИИ "ПОЭТЫ" В. НАБОКОВА пишут применительно к образам рассказчика и Шишкова в ВШ:

.. чужое художественное слово воспринимается героями как "звучащее": Василий Шишков сопоставляет стихи рассказчика с "посторонним громким разговором". С другой -- чтение и обсуждение собственного или чужого творчества происходят в тишине. Так, к примеру, рассказчик характеризует звук через реакцию другого персонажа: "...заметив, что Шишков озабоченно прислушивается, заметив далее, как он решительно и радостно оперся о стол и уже привстал, прежде чем сообразить, что это звонят в другую квартиру". Звуковые образы могут замещаться лексикой с семантикой "речевого действия": "говорю", "довольно хорошо и интересно развивать свои мысли", "выразил уверенность", "страшно растягивая слова", "бойче и хуже". Тихий звук оказывается маркером иммерсивности -- погружения персонажей в диалог или в чтение, а также исчезновение в тексте.

( с. 70 )

С фигурой Шишкова соположен мотив зыбкости, стремления раствориться в тексте. Слово Шишкова - неуловимое, подвижное, тогда как пошлость - ощущается рассказчиком на физическом уровне - "о больших, броских вещах, которые всем намозолили душу", "почувствовал болезненное разочарование".

Весна в Фиальте.

Финал рассказа "Весна в Фиальте", считает Мулярчик, вытекает из всей логики повествования. Набоков избирает для финала не слишком оригинальный казус: автомобильную аварию. А именно - столкновение автомобиля Нины и компании с цирковым фургоном.

Напоминает все это роковой поворот сюжета в романе "Камера обскура", правда, в последнем в аварии участвовали велосипедист и автомобиль Кречмара.

Курицын замечает, как в ВВФ в зеркальной колонне отражается страусовая ляжка арфы. И приводит еще множество примеров, когда у Набокова в зеркалах отражаются предметы ( глава "Преломленные взоры" ). Из "Дара", "Путеводителя по Берлину" ( зеркало в кафе ), "Других берегов" ( замки чемоданчика отражаются в окне ), "Адмиралтейской игле" ( где в трюмо отражается героиня ) - и так далее.

Чуть позже ( в книге "Набоков без Лолиты" ) Курицын приводит слова одного из критиков, сказанные о ВВФ - "Рассказ являет собой модернистскую модель мифа о св.Георгии, в котором дракона представляет Фердинанд, а его противника - сам повествователь". Автор НБЛ не соглашается с критиком, говоря, что рассказ Набокова не нуждается в мифологических костылях ( известно, кроме того, как сам Набоков относился к мифам - см. его высказывания о Фрейде ).

Приведем один абзац из НБЛ:

Вот Фазан Полесья написал замечательную статью "Убийство в Фиальте", с сюжетом, стилем и психологией. Дескать, укокошив в рассказе ВВФ легкомысленную в любви главную героиню, Сирин тем самым символически избавился от Ирины Гуаданини, роман с которой как раз переживал в 1937-м, после чего было легче расстаться с героиней наяву. Одна незадача - рассказ был написан и опубликован до едва не ставшего роковым романа, в 1936-м. Но в своей ошибочной датировке Фазан Полесья был не одинок: сам автор пометил рассказ, публикуя его в сборнике, 1938-м.

( НБЛ, 2013, 417 ).

В рассказе "ВВФ" упоминаются синеватые дома, с трудом поднявшиеся с колен и ощупью ищущие опоры. Похожие - слепые, отвернувшиеся дома - появятся, кажется, в "Даре".

Цветные открытки с горой св. Георгия напоминают цветные открытки продавщицы у Брандербургских ворот из рассказа "Благость".

Герой рассказа ВВФ признается, что любит описываемый городок - потому что в названии его слышится отзвук Ялты, ее звучание. Как не вспомнить при этом рассказ "Соглядатай" и повествование Смурова о его ялтинских приключениях ( Ялту хорошо знает и удачливый соперник героя - инженер Мухин )..

Фраза "Голова у меня была прозрачна после безсонной ночи" напоминает фразу о необыкновенно восприимчивой пустоте внутри героя - также после безсонной ночи - из рассказа "Ужас".

У тетки героя ВВФ - есть Лужское имение. Это ясный намек на героя романа "Защита Лужина", на его детство в России. Героиня ВВФ - Нина - ровесница века - так же, как героиня рассказа "Красавица" ( а сам Набоков родился в 1899 году ).

Бывший жених Нины - работает инженером в очень далекой тропической стране. Наверное, одной из тех, которые изображены в "Терре инкогнита" и в мечтах Пильграма.

А вот еще интересное описание: "Каким ядом прыскал, каким бичом хлестал, если его задевали! вчерашний рецензент, воя от боли, волчком вертелся во прахе". Подобный мотив встречается в одном из набоковских стихотворений:

Все.. молния боли железной.. тьма,

и, воя, кружится над бездной

ангел, сошедший с ума.

Персонаж рассказа подспудно сравнивается с ангелом, так же, например, как сосед "Занятого человека" Энгель, поющий в садах.

Похожи и девочки из ВВФ и "Сказки" В ВВФ у девочки ресницы будто "смазаны сажей", в "Сказке" губы - будто "тронуты кармином".

Появляется в рассказе ВВФ пони с большой челкой? Что это, как не намек на вихор героя из романа "Защита Лужина" ( и еще на несколько набоковских героев )?

Есть в рассказе и характерные для Набокова повторы. Ближе к финалу мы видим Нину сидящей в углу дивана - сложившись зетом - отнимающей от губ розовый мундштук и произносящей "Нет!" Эта ситуация вызывает в нашей памяти сцену из начала рассказа - "Она сидела с ногами в углу дивана, сложив свое небольшое, удобное тело в виде зета.. она отняла от губ длинный, как стебель, мундштук, и протяжно, радостно воскликнула: "Нет!" ( в значении "глазам не верю" ).

Финал рассказа отдает привкусом безнадежности ( в отношении романа героя и Нины ) - так же, как финал "Соглядатая":

- Значит, все-таки есть надежда?

- Никакой.

Галинская в статье "Лучшие рассказы В.Набокова" пересказывает вкратце фабулу рассказа "Весна в Фиальте". Исследовательница выделяет профессиональный аспект содержания рассказа. Под каким именем вывел себя в нем Набоков? Кто-то считает, что это муж героини Фердинад ( напр., Зинаида Шаховская в ниге "В поисках Набокова" ). Фердинанд в совершенстве изучает природу вымыла и кичится званием сочинителя, которое он ставит выше звания писателя. Однако проза Фердинанда напоминает драгоценное стекло, за которым скрывается пустота. Эндрю Филд убежден в том, что писатель изобразил себя в образе Васеньки.

По мнению же Галинской, с Набоковым можно ассоциировать образ второстепенного персонажа - англичанина в клетчатых шароварах.

На веранде "отдельного ресторана", где они с Ниной затем завтракали, был и этот англичанин. Он вдруг "решительно поднялся, встал на стул, оттуда шагнул на подоконник и, выпрямившись во весь свой громадный рост, снял с верхнего угла оконницы и ловко перевел в коробок ночную бабочку с бобровой спинкой" (3, с. 537). Словом, англичанин, как и Набоков, коллекционер бабочек.

( с. 70 ).

Е. В. Гулевич ( доцент кафедры перевода и межкультурной коммуникации, УО "Гродненский государственный университет им. Я. Купалы", г. Гродно, Республика Беларусь ) в статье АВТОРСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ В. НАБОКОВА В РАССКАЗЕ "ВЕСНА В ФИАЛТЕ" пишет о том, что в рассказе ВВФ по-своему претворилась история любви Набокова к Ирине Гуаданини.

Набоков, по словам автора статьи, проводит в рассказе эксперимент, в ходе которого следит за развитием чувств героя к героине - и в конце "убивает" ее, чтобы сюжет был так же завершен, как его страсть к Ирине.

В статье прослеживается история любви Гуаданини и Набокова. Утверждается, что страсть писателя к этой женщине была необыкновенно сильной. Писатель буквально разрывался между Берлином и легкомысленным Парижем. Каким же был финал отношений Набокова и Гуаданини?

Ирина также приехала в Канны. Есть две версии последней встречи Набокова с ней. По одной - Набоков увидел Ирину, когда прогуливался с сыном по набережной, и сделал вид, что ее не узнал, а после - "удалился вместе с сыном с набережной и из ее жизни навсегда" [1]. По другой - на пляже в Каннах Ирина "кидается к нему. Он растерян. Отвечает, что любит ее, но слишком многое связывает его с женой. Просит ее уехать. Она отказывается, садится на пляже в отдалении и наблюдает", а когда к писателю с сыном присоединяется жена Вера, Ирина уходит [3]. Много позже Ирина опишет эту душевную драму в своей повести "Туннель".

( ВЕСНIК МДПУ iмя I. П. ШАМЯКIНА N 2 (54) 2019, с. 132 ).

Гулевич утверждает, что "предав чувства бумаге", Набоков "вырвал их из сердца" ( какой пассаж! - ИП ). Набоков безкомпромиссно отказывается от любимой, считает Гулевич, именно это воплощено в сюжете рассказа. "Сюжет рассказа - квинтэссенция боли проспективно упущенного счастья, счастья с женщиной, которая всегда появлялась внезапно и также внезапно исчезала, чтобы появиться снова".

Утверждается, кроме того, что образ Нины, созданный Набоковым, во многом перекликается с описанием Ирины Гуаданини. Так, профессор Рене Герра познакомился с Ириной "уже в период увядания ее женской прелести. Он отметил сохранившийся в ее маленькой парижской квартирке дух кокетливого озорства, сквозивший и в музыкальном нервическом смешке, и в легкомысленной надписи на фотопортрете еще одного из ее знакомых классиков - Ивана Бунина. Приписка на портрете была шаловливо-интимная, и Герра сделал вывод об Ирине как о женщине, мягко говоря, нестрогих правил".

Герой так же, как Набоков, любит женщину. Однако Набоков делает "разумный" выбор в пользу в пользу семьи.

В статье ФАТАЛЬНЫЕ СИМВОЛЫ В РАССКАЗЕ В.НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛТЕ" Е.В. Гулевич ( Гродненский государственный университет им. Я.Купалы ) утверждает, в частности, что гибель героини предрекают символы, которые намеренно "разбросаны" по всему рассказу.

"Произведение представляет собой "шкатулку" воспоминаний героя, которые дополняют друг друга", - утверждает автор статьи. С упорством, достойным лучшего применения, автор выискивает роковые символы в указанном рассказе набокова.

В самом начале рассказа говорится о кладбищенском кипарисе? Ну так ведь кипарис - "эмблема смерти и похорон", в христианстве символизирует траур. Кипарисы можно часто встретить на кладбищах ( у него темная листва, срубленный, он больше не дает никогда побегов ). "В Крыму считалось, что кроны кипариса и можжевельника указывают усопшим кратчайший путь на небо".

Упоминается оскал камня в аместитовых кристаллах? И это не зря - аметист, оказывается, на Урале называют "подземной фиалкой". И его также называют "вдовий камень" ( носят его и вдовцы, и вдовицы ).

В тексте рассказа упоминаются фиолетовый цвет и фиалки. Фиолетовый - угадайте, что обозначает? Траур, страх, старость, трагизм..

Если англичанин ловит ловко бабочку, то и это не случайно - бабочка у Набокова, оказывается ( по словам Барабтарло ) "маркирует переход в инобытие".

Желтому цвету тоже не повезло. Оказывается, в славянской традиции это цвет осени, и также болезни и смерти. Не зря автомобиль, в котором погибает героиня, - желтый. Как и лимонно-желтый жарф ( все эти рассуждения напоминают слова Набокова о том, как он поставил двойку одной студентке, заявившей, что зеленый - это цвет надежды ). К месту впоминается и трагическая судьба Айседоры Дункан ( в связи с желтым шарфом героини ).

Но есть и довольно точные наблюдения. Так, прослеживается развитие темы цирка в рассказе. Сначала в виде объявления, наклеенного на стену, афиши, которую видят герои. Они обращают внимание то на индейца, то на слонов. Перед тем, как происходит кульминационный разговор героев, они слышат, как доносятся "звуки трубы и цитры.. Цирк, видимо, выслал гонцов". А в финале рассказа желтая машина влетает на полном ходу в фургон бродячего цирка.

Рассмотрен мотив движения-разлуки, связанный с железной дорогой. Герой приезжает экспрессом, Нина "всегда или только что приехала или сейчас уезжала". Перед расставанием герои на площадке видят дымок неуловимого поезда. А новость о гибели Нины герой узнает из газеты, стоя на вокзале.

Е.В. Егорова в статье "ДАМА С СОБАЧКОЙ" А.П. ЧЕХОВА В КРИТИЧЕСКОЙ И ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕЦЕПЦИИ В.В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ "ЛЕКЦИЙ ПО РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ" И РАССКАЗА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ") для начала предлагает нам рассказ об отношении Набокова к драматургии и прозе Чехова ( которого он "поглощал" в возрасте от 8 до 15 лет ). Драматургия слабовата, - Чехов недостаточно сведущ в ее законах, - а вот проза достойна похвал, считает Набоков. Особо выделяется им ряд рассказов Чехова ( "В овраге", "Дом с мезонином", "На подводе", "По делам службы" и повесть "Моя жизнь" ), и "Дама с собачкой".

Именно с последним произведением Чехова, считает Егорова, перекливается сюжет адъюльтерной "Весны в Фиальте" ( рассказывающей о случайных встречах героя со своей любовницей Ниной на протяжении 15 лет ).

Приводится, среди прочего, такое мнение Набокова - "Я нежно люблю Чехова. Однако мне не удается найти своему чувству разумного объяснения. Когда я с беспристрастностью представляю себе Чехова - то вижу лишь мешанину из ужасных прозаизмов, врачей, неубедительных обольстительниц и тому подобного; и тем не менее именно его книги я взял бы с собой в путешествие на другую планету".

По мнению автора статьи, в рассказе сублимированная любовная история самого Набокова и Ирины Гуаданини ( которая в рассказе превращается в Нину ). Эта любовная история разворачивается на фоне цирковых афиш. Как говорил сам Набоков, "нарастание цирковой темы на всем протяжении рассказа и вплетение в нее ретроспективной любовной связи в высшей степени изящны" ( с. 37 ).

Вначале рассказа возникает кладбищенский кипарис (у Чехова: "город со своими кипарисами имел совсем мертвый вид" [7, т. 10, с. 133]). "Все здесь в соответствии с чеховским колоритом серое: "серый фарфор посуды", отовсюду раздаются "запахи серого дня, насыщенного весной"". Присутствует и море, "переводящее дух" ( у Чехова - "однообразный, глухой шум моря", якобы намекающий на вечный покой ).

Ключевая деталь повествования - чернильница, считает Егорова. У Чехова она серая от пыли, с всадником со шляпой в поднятой руке, но отбитой головой. В "Весне в Фиальте" - "и вовсе "урод", выставленный в сувенирной лавке несчастный предмет, который покупает муж героини, - известный, но творчески однобокий писатель. Отверстие этой "пыльной, громоздкой, невменяемой вещи" [4, с. 431] было сделано в виде каменного подобия несуществующей горы Св. Георгия". Чернильница, впрочем, для писателя является не только обозначенным символом пошлости жизни, но и средством преодоления скуки ( намек на стихотворение Пушкина "К моей чернильнице" ).

В пику неопределенности финала чеховского рассказа, считает Егорова, писатель убивает Нину. Тем самым якобы посылая недвусмысленный сигнал Ирине Гуаданини. Набоков художественно препарирует мир "Дамы с собачкой", Ялта превращается в Фиальту, используются образы и приемы Чехова. В ВВФ появляются персонажи, похожие на чеховские.

Н. В. Ершова в статье "Мотивы в рассказе В. Набокова "Весна в Фиальте" как основа читательской рецепции" размышляет о мотивах поезда и железной дороги в "Весне в Фиальте". Цитируется стихотворение Набокова "В поезде":

Я выехал давно и вечер не родной

Рдел над равниною не русской,

И стихословили колеса подо мной,

И я уснул на лавке узкой.

Мне снились дачные вокзалы, смех, весна,

И, окруженный тряской бездной,

Очнулся я, привстал, и ночь была душна,

И замедлялся ямб железный...

Герой приезжает в Фиальту ночным экспрессом. Затем - вспоминает, как прощался с Ниной, как она "влезла в тамбур, исчезла, а затем сквозь стекло я видел, как она располагалась в купе, вдруг забыв о нас, перейдя в другой мир".

Еще один эпизод - встреча с Ниной на вокзале. Затем сон, где герой видит Нину спящей "мертвым сном" - "...в проходе, на сундуке, подложив свернутую рогожку под голову, бледная и замотанная в платок, мертвым сном спит Нина, как спят переселенцы на Богом забытых вокзалах".

Весть о гибели Нины герой также получает на вокзале.

15 лет встреч с Ниной воспринимаются как движение поезда: "...до самого разъезда так мы с друг дружкой ни о чем не потолковали, не сговаривались насчет тех будущих, вдаль уже тронувшихся, пятнадцати дорожных лет".

В статье "Внимательному читателю рассказа В.В. Набокова "Весна в Фиальте"" ( Русская речь, 2003, 2 ) О. А. ЛЕКМАНОВ обращает внимание читателя на автобиографический и пушкинский контекст рассказа Набокова.

Герой и героиня знакомятся зимой 1917 года. Они наблюдают в имении зарево далекого пожара. Далекий пожар - очевидно, намек на Октябрьскую революцию 17-го года. Причем сходные обстоятельства описаны в романе писателя "Подвиг": "... в тысяча девятьсот восемнадцатом году ... сгорела и вся усадьба, которую, по глупости, спалили целиком, вместо того чтобы поживиться обстановкой, мужички из ближней деревни".

Причем, сообщив о годе своего знакомства с Ниной, герой затем роняет: "Я только что кончил лицей". Пушкин закончил лицей ровно за 100 лет до героя рассказа. "Взгляд сквозь пушкинскую призму позволяет и в "многообещающем зареве" набоковского пожара разглядеть далекие отсветы пожара из повести Пушкина "Дубровский": "Теперь все ладно, - сказал Архип, - каково горит, а? чай, из Покровского славно смотреть"" ( с. 23 ).

Прослеживается мотив железной дороги как некоего морального пространства, улавливающего Нину в свои сети. И, хотя Нина гибнет вдалеке от железной дороги, извести о сем событии герой получает, стоя на вокзале.

Особое внимание уделяется изобретенному писателем топониму "Фиальта". Б. Бойд говорил, что этот топоним представляет собой "контаминацию названий адриатического Фиюма и черноморской Ялты" (Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. М., 2001. С. 496-497).

Е.Н. Петухова ( Санкт-Петербург ) в статье "Чеховский подтекст в рассказе В.Набокова "Весна в Фиальте"" сравнивает рассказ ВВФ с чеховской "Дамой с собачкой". Выделяются черты различия и сходства. Так, по словам автора статьи, основой обоих сюжетов стали случайные романы, которые постепенно перерастают в "настоящее чувство". В этих историях многое совпадает: непреднамеренность встречи, праздное состояние героя, приехавшего в приморский городок "развлечься и отдохнуть от семьи". Любовь у героев рассказа, по мнению Петуховой, "не вписывается в семейную систему счастья".

Соперники героев рассказов Чехова и Набокова - пошляки, "которые были неприемлемы ни для Чехова, ни для Набокова" ( с. 173 ).

Высказывается мнение, что на протяжени развития сюжета ВВФ Набоков "вспоминает" чеховский рассказ. В руках у Нины внезапно появляется букетик цветов - фиалок - в минуту растерянности и неловкости. Подобный букет появится вдруг в руках Анны Сергеевны - в схожую минуту.

Решающая встреча с попыткой объяснится происходит у чеховских героев "на узкой, мрачной лестнице". У героев Набокова - "на щербатой площадке" старой каменной лестницы.

Герои рассказов Чехова и Набокова относятся к своим возлюбленным с "нежной жалостью" ( Гуров ) или с "болезненной жалостью" ( Васенька ). В облике Нины Набокова проступают черты дамы с собачкой - "маленькая худенькая женщина, с тонкой шеей, внешне неброская, но притягательная".

Есть и отличия. "ДСС" - рассказ об обретении, "ВВФ" - рассказ об "утрате еще не сбывшегося". Вывод: Набоков отталкивался от "ДСС", одновременно попадая в сферу ее притяжения.

Студентка А.А. Хромушина в статье "Мотив сна в малой прозе В.Набокова" делает такие 2 вывода:

1. В рассказах сборника ВВФ семантика сна реализуется как развернутое сновидение со своим хронотопом, сюжетом, как метафора, описывающая особое состояние мира, как форма экспликации потаенных мыслей, чувств, желаний героя. Актуализируется момент перехода, границы между сном и явью.

2. Сон - это пространство, соединющее времена - прошлое и будущее. Сон также становится проводником между внутренним и внешним мирами.

И еще: сон становится способом воплощения "иной реальности". Сон может быть представлен как искажение мира действительности ( например, в "Весне в Фиальте" ).

В статье СЕМАНТИКО-СТИЛИСТИЧЕСКАЯ РОЛЬ ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЙ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ" Мазуренко М.В., студентка 4 курса ( Таганрогский институт имени А. П. Чехова, г. Таганрог, Россия ) заявляет, что цвета в рассказе соответствуют сюжету взаимоотношений героев:

Пасмурная Фиальта, весна в которой "облачна и скучна" [с. 480], предупреждает героев, что их запретные отношения являются чем-то тревожным и сомнительным. Поэтому Фиальта глазами рассказчика - "город серый, оранжерейно-влажный" [5, с. 492], который и мы видим синим, сизым и фиолетовым.

( с. 128 - 129 ).

Мир героя - синий, в то время, как мир Нины - желтый, считает автор статьи. "Уже при первой встрече с Василием она одета в шубу лисьего (рыжего) меха: "...а я уже целовал ее в шею, гладкую и совсем огненную за шиворотом, накаленную лисьим мехом, навязчиво мне мешавшим" [5, с. 484]. Затем Нина на протяжении всего текста предстаёт перед читателем, то "обвязанная лимонно-желтым шарфом" [5, с. 482] на шее, то "в узкой рыжей юбке с разрезом вдоль голени"".

В связи с этим рассматривается символика данных цветов в христианстве и на Востоке.

Рассматривается и символика красного цвета в рассказе. Она "многообразна и противоречива". С одной стороны, он "воплощение страсти", связывающей Василия и Нину. С другой - предвестник опасности, грозящей Нине.

Возвращение Чорба.

Чорба - героя рассказа "Возвращение Чорба" - Мулярчик называет полунищим литератором - эмигрантом. А его респектабельные немецкие свояки якобы вовсе считают его "человеком ниоткуда". Герой рассказа одинок и "убит горем". По русскому обычаю он пытается выбить клин клином, пишет Мулярчик. Но расчет не срабатывает. В итоге - "драматическая концовка, выдержанная в стиле своего рода "эстетики молчания"" ( Следуя за Набоковым, 1991, 8 ).

Подробнее о рассказе "Возвращение Чорба" я написал в моей статье, которая так и называется - "Рассказ В.Набокова "Возвращение Чорба"" ( она была опубликована в борнике "Преемственность. Гуманитарное знание", выпускаемом ОмГПУ, правда, с переделанным "по научной моде" названием ).

Что касается сборника "ВЧ" в целом, то тут Мулярчик приводит слова З.Шаховской, которая писала, что Набоков находил суть писательского труда в том, чтобы изображать каждодневность и бытовые мелочи - так, как они отразятся "в ласковых зеркалах будущих времен", по выражению самого писателя ( см. В.Набоков. Рассказы, 1991, с. 629 ).

Вот В.Курицын применительно к ВЧ пишет о значении законченного образа у Набокова. Исследователь отмечает, что еще в 1922 году Набоков написал о британском поэте Руперте Бруке, дескать, тому тело как таковое мешало любить женщину.

- Хотел бы я, хотел, чтоб ты в гробу лежала, - так Брук в переводе Набокова обращается к возлюбленной. "Ибо будет законченный образ", - считает автор НБЛ.

Итак, герой ВЧ занят созданием законченного образа своей погибшей супруги. "Его жена как раз благополучно хранится в гробу". Чорб отматывает назад медовое путешествие, пишет Курицын. "Ему казалось, что, если он соберет все мелочи, которые они вместе заметили, если воссоздаст это близкое прошлое, - ее образ станет безсмертным и ему заменит ее навсегда". "Удобно", - считает Курицын. Главное, что при этом нет никакой ответственности за свою возлюбленную.

Рассматривает Курицын в связи с ВЧ тему одинокого фланера в творчестве Набокова. Парное фланерство только намечается у писателя, считает критик, - Чорб вместе с женой "выискивал прелести пейзажа, обсуждал, напоминает ли оттенок листвы берез пятна нежной ржавчины на выглаженном белье, - что же, соратницу по креативному зрению автор, не мешкая укокошил" ( 2013, 218 ).

Замечена и ( на стр. 321 ) тема Орфея и Эвридики в рассказе. Курицын даже предлагает ее как тему для турнира эссеистов - "Пусть ваши студенты.. разделятся на две группы и жонглируют аллюзиями - одни из Вагнера, а другие из Монтеверди или Глюка ( эти двое последних трактовали историю Орфея по-разному )".

Из дневника Веры Буниной ( отзыв на сборник рассказов ВЧ ): "Писатель он крайне интересный, сочетавший все последние достижения культуры запада с традицией русской литературы и даже с ame slave ( славянской душой ). Он войдет в европейскую литературу и там не будет чужд.. Россия у него на втором плане, но первом общечеловечность".

Максим Д. Шраер в своей книге "Бунин и Набоков. История соперничества" рассказывает об усилиях Фондаминского по "раскуртке" Сирина. Так, 25.01.1930 Фондаминский пишет Бунину: "Все очень хвалят Сирина". 14 марта того же года Фондаминский просит Бунина: "Я вас очень прошу написать одну страчку ( или даже меньше ) для "Современных записок" ( до 28-го ) о Сирине "Возвращение Чорба". Я считаю, что это Ваш долг обратить на Сирина внимание публики" ( М.Шраер, НИБИС, 2015, 51, 52 ). На следующий день, 15 марта Фондаминский пишет Марку Вишняку: "Я просил Ивана Алексеевича написать страничку для "СЗ" о "Возвращении Чорба" Сирина. Это надо обязательно, ибо Сирина совсем замалчивают или несправедливо ругают ( Адамович ). Если ИА ( Бунин ) не согласится, попроси Осоргина. Обязательно сделай это" ( там же ). "Бунин не согласился", - замечает М.Шраер. Рецензию для СЗ написал Марк Цетлин.

На с. 67 названной книги Шраера есть такое наблюдение относительно осознания Буниным важности рассказов Набокова: "Были рассказы Набокова, которые теперь публиковались в Париже, выделяя их автора среди собратьев по русскому зарубежью уникальностью стиля, композиции и тематики. Бунин понимал, лучше, чем большинство из эмигрантских читателей и критиков того времени, что Набоков в рассказах продолжал традицию, заложенную Чеховым, ту традицию, которую сам Бунин развил и обогатил в 1910-20-х годах. Но Бунин отмечал в набоковской прозе и новаторство в структуре повествования, и метафизическую ориентированность.. Бунин стал осознавать в Набокове и наследника, и.. соперника" ( М.Д.Шраер, БИНИС, 2015, 67 ).

В статье "Перцепция в малой прозе В. Набокова (на материале рассказов "Возвращение Чорба" и "Картофельный Эльф")" Бажанова Е. А. пишет, что в рассказе ВЧ восприятие читателем действительности изображенной в рассказе ( так же, как в случае с КЭ ) достигается путем соединения в воображении зрительных, звуковых образов, тактильных ощущений, запахов, вкусовых ощущений, которые даны в произведении.

Все эти явления объединены словом "Перцепция".

Рассказ ВЧ, по мнению Бажановой, дает развернутую оппозицию двух миров.

Первый из них - мир супругов Келлеров. Надежный, основательный, грузный, точный. Чего стоит один только образ Варвары Климовны. Она "грузная, в платье со стеклярусом, носит русый парик с вуалью. Ее лицо пухлое, ноги полные. Келлер "очень похожий на президента Крюгера", его лицо "большое, несколько обезьянье... с длинным надгубьем и с глубокими морщинами"" ( Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2023. Том 16. Выпуск 4, с. 984 ).

Сказано, что созданию действительности этого мира помогают цвета, оттенки, тени, отблески, даже время, находящиеся между собой в антитезе: театр / нарядный кабачок, второй час ночи / "освещенный изнутри автомобиль", "серый свет фонаря" (статика) на стеклярусе платья (отражение) / "петлистые тени листьев" (которые "шевелились" - эффектная динамика зрительного образа за счет олицетворения).

Второй мир - мир Чорба и его жены. Этот мир "отшумел", поэтому звуки внешнего, другого мира, раздражают Чорба, даже если они объективно тихие. Чорб в основном молчит. Читатель не слышит, как Чорб просит извозчика отвезти его в гостиницу, лакея - дать номер. Проститутке он говорит шесть слов. После того, как Чорб напугал ее своим криком, он продолжает молчать.

Интересно, что свою жену он вспоминает в движении: "...камушек, который она показывала ему", "быстро ступали ее высокие сапожки, - и все двигались, двигались руки, то срывая листик с куста, то мимоходом поглаживая скалистую стену, - легкие, смеющиеся руки, которые не знали покоя" (Набоков, 2004, с. 170), она "прыгала и смеялась" (Набоков, 2004, с. 173). "Жена Чорба кажется маленькой, быстрой, неуловимой: "...ее маленькое лицо, сплошь в темных веснушках, и глаза, широкие, бледновато-зеленые, цвета стеклянных осколков, выглаженных волнами"".

Каменный памятник Орфею, сюжет об Орфее и Эвридике исследовательница считает ложным ходом. Вопреки мифу, Эвридика покидает царство Аида. Чорбу "удается" увековечить образ своей жены. Так образ воскрешенной женщины используется в романе "Машенька", считает Бажанова.

В статье "Блоковские реминисценции в сборнике рассказов В. Набокова "Возвращение Чорба"" О. Г. Егорова и О. Е. Романовская утверждают, что в жене Чорба подчеркивается чистота, которую ценит и любит Чорб. Контрастна ей фигура проститутки, которую приводит к себе Чорб.

Кроме того, принципом создания образа жены Чорба становится метонимия. Её портрет: "маленькое лицо, сплошь в темных веснушках, и глаза, широкие, бледновато-зеленые, цвета стеклянных осколков, выглаженных волнами" - как будто "содержит отсылку к символике солнца: значимая деталь внешности - веснушки, которые появляются под воздействием солнечных лучей". Детали портрета жены - хорошо пахнущие шелковые лоскуточки - рассматриваются как аллюзия к стихотворению А. Блока "Незнакомка" ("девичий стан, шелками схваченный", "дыша духами и туманами").

Также "воссоздание образа погибшей жены в момент пробуждения, на границе яви и сна - напоминание о снах и видениях, описанных А. Блоком в "Стихах о Прекрасной Даме"":

Пошепчи, посмейся, милый

Милый образ, нежный сон

(Блок. Кто-то шепчет и смеётся...)

Снова сонмы нездешних видений

Всколыхнулись - плывут - подошли

(Блок. Снова ближе вечерние тени...).

МОЧАЛИНА Светлана Леонидовна ( учитель литературы МОУ "СОШ N 162", г. Омск ) в статье "...И ВРЯД ЛИ МОЙ РАЗБОРЧИВЫЙ ПОТОМОК ПРИПОМНИТ ПТИЧЬЕ ПРОЗВИЩЕ МОЁ". ЗНАКОМИМСЯ С РАССКАЗАМИ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА рассматривает рассказ "Возвращение Чорба", проивопоставляя образы Чорба и Келлеров.

У них все разное, считает автор статьи. И ценности, и мироощущение. Келлеры - торжествующие пошляки, обыватели. Чорб - чудак, безсеребреник."Кто такой Чорб для Келлеров? Бродяга, малопочтенная личность, человек не в своём уме, посмевший пренебречь их благодеяниями. Испуг горничной в сцене его возвращения -- красноречивое свидетельство того, как чужероден он всему укладу их жизни".

Чорб для Келлеров - олицетворение разрушительного начала, вторгшегося в их жизнь. Он крадет дочь, разбивает надежды, считает автор статьи.

Финал для Чорба и Келлеров различен. Что за "действительность" открывается взору Келлеров? - "в грязном номере дешёвой гостиницы в одной постели с их ужасным зятем -- уличная девица. Они видят то, что хотят увидеть, и Чорб становится для них виновником не только этого оскорбительного зрелища, но и гибели единственной любимой дочери, обманщиком, распутником".

А Чорб, по мысли Мочалиной, всего лишь хотел провести ночь рядом с живым существом.

В статье СИМВОЛИСТСКОЕ МИРОСОЗЕРЦАНИЕ И РАССКАЗ В.В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА" ( ВЕСТНИК ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. 2005, N 2 ) И.Е. Разинькова рассматривает сюжет "возвращения" героя, в котором происходит как бы его раздвоение -

.. его воображение создаёт реальность, в которой жена Чорба не мертва и в которой герой живёт параллельно с существованием в обычном мире (="мир Келлеров"). Как известно, удвоение действительности было основой символистского миросозерцания.

( с. 88 ).

Чорб решает пересоздать события своей жизни в события сакрального мифа, перенося их на другой уровень реальности - художественный. "Главный герой рассказа Набокова как будто бы надстраивает новый уровень над "низшей" реальностью, которую олицетворяют в рассказе супруги Келлер. Чорб ставит перед собой задачу - воскресить жену, а это возможно только в реальности искусства. "Ему казалось, что если он соберёт все мелочи, которые они вместе заметили, если он воссоздаст это близкое прошлое, - её образ станет безсмертным и ему заменит её навсегда"".

И еще: "модернистская эстетика спорила с реалистической, доказывая, что искусство не является лишь отражением жизни, а скорее наоборот, Набоков же спорит с модернистской идеей жизнетворчества, согласно которой искусство служит строительным материалом для жизни. Попытка наложить на жизнь искусственную модель приводит к появлению копий, двойников, а они, в свою очередь, оборачиваются грубой подменой".

Итак, Чорб пытается воскресить жену - как Творец Вечную Женственность. Но только ужасается, ощутив рядом с собой ее подобие. Вместо жены он обнаруживает рядом с собой проститутку.

А.С.Степанова в статье К ВОПРОСУ О ЛИТЕРАТУРНЫХ СВЯЗЯХ А.П.ЧЕХОВА И В.В.НАБОКОВА: РАССКАЗ "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА" сравнивает ВЧ и рассказ Чехова "Свадьба":

Набоков переосмысляет изображенную Чеховым ситуацию приезда новобрачных после венчания в дом родителей невесты на свадебное пиршество. Как и в рассказе Чехова, родители невесты в "Возвращении Чорба", супруги Келлер, берут на себя приготовления к свадьбе и праздничному ужину. Совпадает и такая деталь: мать невесты показывает гостям спальню молодоженов. В этом эпизоде и сходстве самих описаний спальни, нам видится прямое заимствование из чеховского рассказа.

( с. 718 ).

Переосмысливается проблематика "Свадьбы" - "незаурядный герой попадает в обывательскую среду, -- так переосмыслен эпизод из "Свадьбы"".

Маркович замечает ( относительно персонажей "Ионыча" Чехова ): "Изображаются люди, которые никому не делают зла, у которых, в сущности, нет никаких пороков. Если они могут быть в чем-то обвинены, то лишь в ограниченности и заурядности" [12, c. 21]. На взгляд автора статьи, эти слова, сказанные о Туркиных, можно в полной мере отнести и к супругам Келлер: в сущности возникает та же проблема гуманного отношения к ним.

Степанова говорит и о противостоянии двух миров в ВЧ: мира бедного литератора Чорба и живущих в достатке Келлеров. Причем поведение Келлеров согласуется с представлениями о родительской любви: они хотят увидеть свою дочь. Но симпатии автора, тем не менее, на стороне Чорба.

Устинова М.Н. в статье ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СЕМАНТИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА" пишет о времени в ВЧ так:

Время в произведении не линейное, круговое.

События в рассказе осуществляются в течение одного вечера: Чорб приезжает в город около 8 часов вечера ("Было около восьми часов вечера" [1, с. 4]), а где-то после двух часов ночи супруги Келлер приезжают за дочерью в гостиницу ("только во втором часу ночи автомобиль, легкомысленно освещенный изнутри, примчал их по мертвым улицам к железной калитке степенного особнячка" [1, с. 3]).

А художественное время включает в себя почти год: весной "нищий эмигрант и литератор" [1, с. 5] из России Чорб приезжает в немецкий городок, знакомится с дочерью Келлеров, после чего осенью состоялась их свадьба. А некоторое время спустя (в свадебном путешествии) жена Чорба погибает.

( с. 190 ).

Произведен анализ эмотивного пространства текста. С одной стороны, внимание исследовательницы останавливается на знаках трагедии и одиночества в "тексте". С другой, у героя есть и светлые воспоминания, приятные ему. "Жена, "смеясь" обращалась к нему, "ей все казалось забавным", многое "ее смешило", ее переполняло "счастье"" ( с. 192 ).

Форсикова Ю.Т. ( Ставропольский государственный педагогический институт, г. Ставрополь ) в статье "Смысловой объем мотива змеи в рассказе В.В. Набокова "Возвращение Чорба"" считает, что мотив змеи в рассказе репрезентован через такие предметы как провод, шнур и даже нить паутины. Мотив играет роль смыслового ключа в свете мифа об Орфее и Эвридике ( Эвридика умерла от змеи ).

"Провод, лежащий на земле, в сюжетном контексте гибели возлюбленной отсылает нас к мифу об певце Орфее и Эвридике. По одной из версий мифа Эвридика наступает на змею и погибает от ее укуса". Тканевая оплетка проводов в то время, замечает автор статьи, напоминала чешуйчатую кожу змеи, на жаргоне электриков называлась змеей. Именно такой провод трогает жена Чорба - и погибает.

А фраза про тень шнура, скользившую поперек зеленой стихии и ломающуюся на сгибе? Ведь это "как будто змея двигается в зеленой траве".

В статье ВРЕМЕННОЙ ПЛАН ТОЧЕК ЗРЕНИЯ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА" Е.В. Шмелёва ( Тверской государственный университет, Тверь ) заявляет, что в рассказе чередуются разные временные планы. Так, настоящее Чорба сменяется его прошлым - воспоминаниями о жене. При этом "предметы, места, запахи настоящего времени героя актуализуют прошлые события ( с. 226 ).

Прослеживается в статье, среди прочего, мифологический сюжет об Орфее и Эвридике. Герои и сюжеты рассказа и мифа схожи, считает автор статьи.

Рассматривается совмещение временного плана разных субъектов точки зрения. Например, "(1) За оградой, за туманной полосой гравия, вырос темный фасад знакомого дома. Одно окно было открыто и освещено. В этом янтарном провале горничная широким движением стелила яркую простыню. Чорб громко и коротко позвал ее. <...> Горничная уже выбегала в нему. (2) Как она рассказывала Варваре Климовне, ее раньше всего поразило, что Чорб оставался молча стоять на панели, хотя она сразу отперла калитку. "Он был без шапки, - рассказывала она <...> (1)Так что Чорб возвращался к самым истокам своих воспоминаний <...>" [2, с. 287]. (1) - начало эпизода дано с точки зрения Чорба: он видит горничную, зовет ее, она выбегает к нему. (2) Супруги Келлер слушают рассказ горничной о прибытии Чорба и их дочери.

Встреча.

Рассказ "Встреча" содержит прообраз колоритного персонажа "Защиты Лужина" - приезжей дамы из Москвы ( сынок которой утверждал, что в Советской России "ляботают", а "бульзуи" в Берлине ничего не делают ).

Это Серафим - брат прозябающего в эмиграции героя ( Льва, чье имя напоминает нам о Ганине из "Машеньки" ). "Индустриализация.. укрепление социалистических элементов.. коренной сдвиг в деревне", - как мантру повторяет Серафим, который чувствует себя при новой власти сухо и комфортно. "Казенной внешнеторговой внушительностью Серафим полностью подавлял впавшего в безысходную нищету эмигранта, и писателю оставалось уповать разве что на духовную независимость своего неказистого героя".

Вывод: взаимная глухота Льва и Серафима представлены как выражение глубокого разлада, "пагубного для будущих судеб России".

В.Курицын пишет, что у героев русской прозы Набокова почти нет братьев и сестер.. Они мелькают "где-то сбоку", чтобы покинуть повествование, а часто - вместе с ним и бренный мир. "Встреча" - рассказ о двух братьях. Они родные, но в то же время "чужие" друг другу. "Даже чаю не выпили, поскольку забастовала немецкая спиртовка, и вряд ли когда увидятся вновь". Вывод - эти братья не нужны друг другу.

"Встреча" - тоже "рождественский рассказ", так как события в нем происходят в русское Рождество. Так же, как. кстати, в одноименном рассказе Набокова.

Мотив измены жены "с пошляком, с ничтожеством" восходит к рассказу "Подлец". Так же, как Антон Петрович стремится забыть свою жену, стереть ее из памяти ( "Он никогда не был женат" ), так же Лев убирает портрет жены, чтобы не отвечать на вопросы брата о ней.

С тем же рассказом объединяет "Встречу" мотив фальши - которая буквально сквозит в поступках и словах Серафима. Так, брат Льва делает вид, что страшно запыхался ( "пыхтит" ), "с преувеличенным вздохом облегчения" садится в кресло, жалуется на погоду, потирая руки, хотя на самом деле на дворе не холодно.

Впервые за весь вечер не притворно улыбается Серафим, когда пытается вспомнить деталь общего с братом прошлого - кличку собаки соседа.

Ближе к финалу рассказа благодаря назывным предложениям возникает чисто блоковская интонация:

Свернули за угол. Фонарь. Лужа. Темное здание почтамта.

Действие здесь также происходит в темное время суток. Фонарь освещает и организует пространство вокруг себя. Правда, вместо аптеки -- почтамт.

В статье СИТУАЦИЯ ВСТРЕЧИ-РАССТАВАНИЯ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА ("ЗВОНОК", "ВСТРЕЧА") Е.А.Андреева анализирует сюжет рассказа "Встреча".

В рассказе речь идет о встрече двух братьев - Льва и Серафима, которые радикально не похожи друг на друга, как, скажем, чеховские Толстый и Тонкий. Роль Толстого играет Серафим ( несмотря на его небесное имя ).

С Серафимом связана сюжетная ситуация любовной измены ( интрижка с женой соседа по даче ), Серафим отстаивает неверную концепцию дальнодействия ( будучи противником Фарадея ). Напоминает скорее не брата, а "чужого человека". Он "еще крупнее, еще толще, чем прежде" [10. С. 370], он не имеет права гасить огонь в спиртовке и вынимать "откуда-то из живота толстые часы".

Лев, в отличие от брата, многое пережил. В его послужном списке - эмиграция, диссертация, измена жены, "нестерпимая нищета". Однако, считает Андреева, оба брата проходят свой путь к "экзистенциальному одиночеству" ( хотя пути не похожи и различны по смысловому наполнению ).

Вот характерный абзац из работы Андреевой:

Ощущение неловкости и ненужности - единственное, что объединяет братьев. Лев скрывает свое смятение, он закрыт эмоционально и психологически. Серафим неуклюже ищет тему для разговора. Как будто пугаясь этажерки с книгами, он говорит, что мало читает, потому что "всё некогда" [10. C. 372], тем самым как бы защищаясь от "книжных" разговоров, которые могли бы стать общей темой. Единственное, о чем Серафим упоминает, это роман Леонарда Франка, сюжет которого основан на кровосмесительной связи между братом и сестрой [11]. Утверждая, что роман "ерунда, конечно" [10. C. 372], Серафим, тем не менее, подробно пересказывает содержание книги.

Здесь можно было бы вспомнить то, как охарактеризовал Набоков поднятую им тему инцеста, например, в романе "Ада, или Радости страсти", однако Андреева помещает эту тему в "общечеловеческий" контекст, говоря о "социуме" и его влиянии как на Серафима ( представителя Советской России ), так и на Льва ( эмигранта ).

Галкина Т.Г. ( Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия ) в статье АНАЛИЗ ОБРАЗА АВТОРСКОГО СОЗНАНИЯ ЭМИГРАНТ, РЕПРЕЗЕНТИРОВАННОГО В ТЕКСТЕ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ВСТРЕЧА" отмечает, что отношения главных героев рассказа, братьев Льва и Серафима определяет смысл "неизвестность", это подчеркивается употреблением структур с модальным значением вероятности ( впрочем, весьма возможно, кто его знает ).

"У Льва был брат Серафим, Серафим был старше и толще его -- впрочем, весьма возможно, что за эти девять, нет, позвольте, десять, Боже мой -- десять с лишком лет он похудел, кто его знает, - будет известно через несколько минут. Лев уехал, Серафим остался.."

Галкина выделяет два пространства в рассказе - реальное ( топоним - Берлин ) и ментальное - Россия ( как не вспомнить в связи с этим мою работу "Родина и чужбина в романе В.Набокова "Машенька".. ).

В случае с Берлином называется ряд объектов, воспринимаемых героями. Пример - "Свернули за угол. Фонарь. Лужа. Темное здание почтамта. Дошли до сквера. За сквером горела на синем стекле жемчужная подкова -- герб унтергрунда. Каменные ступени, ведущие в глубину".

Россия прошлого отличается от России настоящего. Последняя метафорически представлена "через материальный объект, привезенный из этого места (советскую газету)". "Раза два имя Серафима просквозило в серой, как дымовая завеса, советской газете, которую Лев просматривал в библиотеке".

Галкина Т.Г. в той же статье также замечает, что в рассказе актуализируется смысл "отчужденность". Так, Льву сообщают о встрече с братом на немецком языке ( хотя оба они говорят на русском ):

Утром был телефонный звонок, чужой женский голос по-немецки сообщил: приехал, хотел бы сегодня вечером зайти, завтра уезжает.

Смысл отчужденности дан как будто в самой структуре высказывания, краткого, отрывистого, говорит автор статьи. Второй смысл - неожиданность встречи, неподготовленность к ней. Актуализируют этот смысл лексемы с приставкой "не" - "Неожиданность, -- хотя Лев уже знал, что брат в Берлине; конспиративное (актуализация смысла "тайный", относящегося к встрече - см. гостей отменить - и иронического отношения к ситуации) и невероятное сообщение о желании брата повидаться с ним; Лев поспешил гостей отменить; непредвиденное дело; Непредвиденное дело; Не могу; Мне очень самому; Не могу, у меня... Одним словом, я занят".

Речь идет и о неустроенности жизни в эмиграции. Во "Встрече" с данным смыслом совмещаются следующие:

1. Неустроенность личной жизни, отсутствие счастья ( развод из-за измены жены ). Компонент смысла "поиски счастья" - поиск работы.

2. Бедность героя. "Лев на последние деньги купил подержанную елочку, ростом в пол аршина, пяток малиновых свечек, фунт сухарей, полфунта конфет; Не хватит, не дадут.. на конфеты ухлопал, на елку". С бедностью связан мотив чистоты героя, прежде всего - моральной чистоты.

3. Предпочтение одиночества общению с братом. Неловкость во время общения с ним передана при помощи эмоции и ощущения "мучительно" ( повторяется трижды ).

Вывод: актуализация личностного смысла "встреча с братом" сопровождается отрицательными эмоциями, связанными с чувствами, которые испытывает герой: стеснение, неудобство. "В тексте этот полюс вербализирован посредством описания состояния, которое испытывает герой, перенесенного на оценку события: мучительный вечер, жалкая встреча".

Гроза.

В рассказе "Гроза" фигурирует "слепой ветер", промчавшийся вдоль пустой улицы. Затем в рассказе появится слепой дождь, который идет после того, как окончилась гроза и выглянуло солнце.

Мотив слепоты заимствован здесь из "Рождества". Главный герой рассказа "Рождество" носит фамилию Слепцов. Зимняя картина природы напоминает "слепительную глубь". А над ней "слепо сияет" церковный крест. Если учесть то, что в обоих рассказах подспудно явлена тема двоемирия -

- мир земной и мир иной, куда ушел сын Слепцова в рассказе "Рождество" и

- мир земной и мир небесный, откуда спускается пророк, потерявший колесо в рассказе "Гроза",

то становится ясно, что земной мир "слеп" относительно иного, не видит его. Не зря же герой рассказа "Гроза" по приказу пророка отворачивается от Ильи, чтобы не видеть, как тот взбирается на небо.

Так слеп относительно иного мира персонаж романа "Дар", который заявляет, находясь на своем ложе: "Ничего нет. Это так же ясно, как то, что идет дождь". На самом деле, как выясняется, никакого дождя не было.

И еще: в рассказе "Гроза" говорится, что кони с неба ( везущие колесницу пророка ) спускаются на крышу и громовым шепотом "промчались они по блестящей крыше". Позднее эта фраза будет использована в стихотворении "Ливень", написанном Набоковым на английском языке. Там сказано, что "нарядный рысак бьет копытом по безконечной крыше" ( при рассказе о дожде ).

В статье "Многослойная реальность в рассказах Владимира Набокова" Алибекова К. А.( Дагестанский государственный университет ), рассматривая рассказ Набокова "Гроза" ( а также "Нежить" ) заявляет, что Набоков якобы отвергает действительность. И создает свой художественный мир.

Однако вернее было бы сказать, что мир литературы, мир слова, мир художественный - и есть для писателя подлинная действительность, противопоставленная среднестатистической и мифической "реальности". Хотя в действительности литературы могут произойти порой и фантастические события - как в рассказе "Гроза".

Автор статьи "Многослойная реальность.." заявляет, что действительность рассказа "Гроза" - не что иное, как сновидение. Оно - часть "многослойной реальности", в которой выделяются также мир небесный ( то, что находится "над крышей" ) и земной. Если персонажи, принадлежащие небесному миру, наделены патетичностью и выразительностью ( так громовержец изображается как колоритный старик - исполин с бородою, которая развевается по ветру - в ослепительном, летучем облачении ), то земные описаны "бытовым языком" с элементами иронии. Пророк Илия в земной ипостаси напоминает "сутулого тощего старика в промокшей рясе".

Мифический персонаж появляется и в рассмотренном автором статьи рассказе "Нежить". Это Леший. По мнению Алибековой, автор отождествляет себя с ним. Только Леший - напоминает его отражение в зеркале. Пальто его застегнуто по-женски, волосы зачесаны налево.

Двойник автора тоскует по покинутой родине с той же силой, как сам Набоков. Появляется мотив счастья, связанного с мыслью о Родине ( см. также финал рассказа "Письмо в Россию" - "Счастье мое останется.." ). Леший вызывает у автора такое ощущение: "Я вспомнил счастье, глубокое, безмерное, невозвратное счастье".

Е. Белоусова в статье "Волшебник и фокусник.." пишет о даре автора-повествователя "Грозы" так:

До происшествия герой, наделенный творческим воображением и несомненной зоркостью, о чем свидетельствуют точно схваченные им детали в предгрозовом состоянии природы, не может передать свои переживания, найти для них точное словесное выражение: "В этой тишине я заснул, ослабев от счастия, о котором писать не умею" [3. Т. 1. C. 325]. Гроза же открывает в нем не только способность видеть предметы в единстве самых различных их сторон и проявлений (именно так герой видит Илью - "седым исполином" на огненной колеснице в небе и "тощим стариком в промокшей рясе" посреди двора), но и возможность все это выразить, т.е. дар слова. "...Я выбежал на улицу и, догоняя первый, сонный трамвай, запахивая полы (халата) на бегу, все посмеивался, воображая, как сейчас приду к тебе и буду рассказывать о ночном, воздушном крушении, о старом, сердитом пророке, упавшем ко мне во двор".

( с. 218 )

В статье МИФОПОЭТИКА РАННИХ РАССКАЗОВ В. В. НАБОКОВА О. А. Дмитриенко ( Северо-Западный институт печати ) ( Вестник ТвГУ. Серия "Филология". 2014. N1, с. 30-34 ) выделяет сюжет рассказа "Гроза", где повествуется "об огненной колеснице, Илии пророке - громовержце, о вознесении Илии пророка на небо и о его ученике Елисее". По мнению автор статьи, гроза "становится моментом истины для героя". Именно после грозы он осознает себя в качестве Елисея - духовного ( как любят говорить наши православные товарищи ) наследника Илии - пророка. Елисей - герой, появляющийся в Библии, и просивший у Илии его "духа" в двойном объеме. Илия ответил на это, "Если увидишь, как я буду взят от тебя, то будет тебе так; а если не увидишь, не будет".

Герой Набокова, как и библейский персонаж, видит, как Илия направляется на небо, переходит на небо. Вот этот фрагмент: "Я поднял голову. Илья карабкался вверх по крыше, и железный обруч поблескивал у него за спиной. Над черными трубами оранжевой кудрявой горой стояло заревое облако, за ним второе, третье, <...> пророк, поднявшись до гребня крыши, спокойно и неторопливо перебрался на облако и стал лезть верх, тяжело ступая по рыхлому огню. Солнце стрельнуло в его колесо, и оно сразу стало золотым, громадным, - да и сам Илья казался теперь облаченным в пламя, сливаясь с той райской тучей, по которой он шел все выше, все выше, пока не исчез в пылающем воздушном ущелье".

Итак, самоидентификация героя состоялась, считает Дмитриенко. Он - Елисей, наследник Илии ( помните, как говорил доктор Симпсон у Горина - "Я - Гулливер!!" ).

Гаяне Мальцева и Дарья Черемохина в статье ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ПРОСТРАНСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ГРОЗА" заявляют, что описание двора в "Грозе" напоминает "символику ада". Аргументы такие: голоса напоминают "печальный лай", рыдает искалеченная скрипка, висят "распятые" рубашки. А дисгармония, по мнению авторов статьи, - не что иное как "ад".

Пространство в рассказе организовано вертикально, заявляют исследовательницы. Причем "фундаментом его является "глубокий двор", от которого вверх поднимаются своеобразные "уровни": первым из них является крутая лестница, вторым - комната главного героя, далее появляются железные крыши с трубами, выше - "громадные облака", а на самом верху автор видит "пылающее воздушное ущелье", куда-то уводящее Илью-пророка".

При этом образ ветра можно назвать пространствообразующим: "он обрисовывает материальное наполнение пространства, связывает небесное и земное и отражает изменения в пространстве и в состоянии рассказчика".

И. В. Мотеюнайте ( Псковский государственный университет ) в статье БИБЛЕЙСКАЯ АЛЛЮЗИЯ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ГРОЗА" говорит об ироническом осмыслении Набоковым ветхозаветного сюжета с Илией и Елисеем и десакрализации его.

"Обыгрывается сюжетная ситуация: Илья-громовержец падает с неба из-за сломавшейся колесницы, находит на земле отвалившееся колесо, потом поднимается обратно по облакам. Герой играет в ученика Пророка, помогая ему во дворе искать колесо. Тонкая ирония игры ощутима и в финальных словах о "ночном небесном крушении", и в ремарке "словно что-то вспомнив" [7, с. 327], которая предшествует просьбе Ильи-пророка "Отвернись, Елисей", чтобы последний не увидел вознесения. Так автор демонстрирует читателю ироничное повторение истории, описанной в Четвертой Книге Царств".

Замечено, что крыша дома, трижды упомянутая в рассказе, "становится рубежом, проходя через который, люди и предметы меняют облик. "Громовержец, седой исполин, с бурной бородою, закинутой ветром за плечо, в ослепительном, летучем облачении" [7, с. 326] на земле превращается в "сутулого тощего старика в промокшей рясе" [7, с. 326] со свисающей с кончика крупного костистого носа светлой каплей. "Громадный огненный обод" [7, с. 326] становится "тонким железным колесом, видимо, от детской коляски", "ржавым кругом" [7, с. 327]".

Мотеюнайте полагает, что в произведении Набокова соседствуют два мира: мир Божественный и мир, сотворенный рассказчиком. Сферы Бога-творца и творца-человека не совпадают. Художник создает свой мир, "обживая Божий".

Писатель понимается отчасти как постмодернисткий автор и игрок традициями, совместитель метафизичности модернизма и эстетической игры постмодерна.

М.В. Сапрыкина в статье "Мотив ветра и его функция в рассказе В.Набокова "Гроза""

понимает набоковский ветер как носитель божественного и спутник Илии-пророка. Лицо Илии искажено от ветра, а за мгновение до того, как персонаж сброшен с огненной колесницы, вихрь, откинув складки, обнажает его могучее колено.

А обособленное обстоятельство "закрыв лицо рукавами" ( относящееся к ветру )? Не отсылает ли оно нас к библейскому сюжету, когда Илья, услышав голос Божий, "закрыл лице свое милотью своею".

Ветер проделывает путь вместе с пророком. Сначала безпомощно сползает в глубину, затем снова взмывает.

Ветер словно уходит вместе с Ильей. В конце рассказа, например, вместо вихря лишь "легкий ветер" едва колыхает цветы. Ветер представляет, таким образом, воздушную стихию, которая может быть прочитана в библейском ключе. Сильный ветер, замечает автор статьи, становится вестником Божественного откровения, не зря "Бог отвечал Иову из бури, в грозе и буре получил откровение Иоанн Богослов". Господь может быть и в тихом ветре, напоминающим дыхание, утверждает Сапрыкина ( приводя цитату из 3Цар.19, 11-12 ).

Занятой человек.

Строка "В бою ли, в странствиях, в волнах. Или соседняя долина" - заимствование из стихотворения Александра Сергеевича Пушкина "Брожу ли я вдоль улиц шумных".

Кроме того, через 2 страницы встретится фраза "Будет сиять равнодушная.. природа" - парафраз строки Пушкина "И равнодушная природа красою вечною сиять" - из вышеупомянутого стихотворения.

Герой рассказа "Занятой человек" боится умереть в 33 года. По мере приближения к дате рождения, старается не выходить лишний раз на улицу, во всем видит роковые знаки.

Так герою "Защита Лужина", считает Курицын, вторую половину романа кажется, что мир плетет вокруг него загадочный заговор.

В списке опасностей, грозящих Графу Иту, лифт - на первом месте. Вспомним. что сын Евгении Исаковны из "Оповещения" и вовсе погиб, упав в лифтовую шахту в Париже ( в том же Париже ступил в пустую шахту Бунин, и его едва не раздавил спускавшийся лифт ). Курицын приводит еще примеры происшествий с лифтами:

- ломается лифт в "Машеньке", чтобы герой покинул дом по лестнице,

- в лифте застревает толстая гувернантка Лужина,

- Смуров мечтает, чтобы в лифте застряли родственники Вани.

В главке "Фланер, человек гуляющий" Курицын говорит о наблюдательности набоковского героя, гуляющего по немецкому городу. Так, Графу Иту дается понимание, что "на самой скучной улице дома все разные, разные, и сколько есть на них.. жертвенной прелести полных украшений" ( НБЛ, с. 215 ).. Как не вспомнить здесь берлинские впечатления Годунова-Чердынцева или наблюдения за домами и "небесным пожаром" над их крышами бедолаги Марка Штандфусса из "Катастрофы".

В "Соглядатае" герой выпускал из памяти как из камеры - опасного преступника - сюжет избиения его Кашмариным. В "Занятом человеке" воспоминание вызывается не из камеры, а из скромной богадельни, где оно доживает свой век. И в том, и в другом случае обитель воспоминания - незавидная.

Герой "Занятого человека" - полуактер. Этим он напоминает Лика из одноименного рассказа ( тот был полноценным актером, поэтому ему и завидовал Колдунов ). Рассказы также объединяет мотив "бездны". Занятой человек боится прыгнуть в бездну из своего окна, Лик - участвует в постановке пьесы с названием "Бездна".

Фраза "Почему никто не замечает, что на самой скучной улице дома все разные, разные и сколько есть на них, да и на всем прочем, никчемных на вид, но какой-то жертвенной прелести полных украшений?" - напоминает о рассказе "Катастрофа", домах, освещенных закатным солнцем и храмах, повисших в вышине, которые видит Марк Штандфусс ( где приносятся, видимо, "жертвы" Богу ).

Чем-то Граф Ит напоминает и пассажира из одноименного рассказа Набокова. Так же, как пассажир, Граф Ит является несчастным обладателем дырявого носка.

Упоминается в "Занятом человеке" и особая вербная штучка - русская игрушка с медведем и мужиком, бьющими молотами по наковальне. Она есть и в "Приглашении на казнь", где говорится, что гигантский медведь якобы обрушил свой молот на Цинцинната. Речь идет о теме ударов судьбы, русской судьбы, располагающей все по своему особому замыслу ( см. сюжет с русской девицей Ариадной в "Соглядатае" ).

В романе "Дар" один из героев, впавших под конец жизни в материализм, заявлял, что после смерти "ничего нет" и этот так же верно, как то, что "идет дождь". Тема посмертного исчезновения человека, связанная с темой идущего дождя, есть и в "Занятом человеке". В минуту отчаяния герой думает - "что будущего века нет, что человеческая жизнь лопается так же непоправимо, как пузыри, которые пляшут и исчезают в бурной бадье под пастью водостока". И чуть ниже герой говорит себе, продолжая рассуждать: "О да, будем материалистами". В "Даре" образ персонажа-материалиста же перекликается с образом Чернышевского из 4 главы.

В "Занятом человеке" звездное небо трогается и едет. Герой в буквальном смысле начинает ощущать вращение небесных сфер, и от этого ему становится дурно, захватывает дыхание. В "Соглядатае" описан похожий случай - персонаж начинает ощущать вращение земли, от чего его начинает подташнивать. Но вращение не остановить, "машинист слеп", и персонаж напрасно пытается унять свой страх.

Есть мотивы христианские - например, не единожды появляется крест. Сначала Граф Ит замирает у оконного креста, размышляя о Христе. Затем - наблюдает за тем, как черный крест рамы скользит по стене во время грозы. Христианские мотивы встречаются и в "Весне в Фиальте" - положение мужа Нины, Фердинанда за столом среди его товарищей напоминает герою картину "Тайная вечеря" ( сравнение, которое он называет кощунственным ).

Звонок.

В начале рассказа упоминается сюжетная ситуация ( встреча с дядей ), произошедшая в Ялте ( в Крыму ). Она напоминает нам сюжетный поворот из другого рассказа - "Соглядатай" - причем Мухин уличает нашего героя во вранье ( "К сожалению, в Ялте железнодорожного вокзала нет" ).

При этом, замечу, симпатии читателя на стороне выдумщика Смурова, а не жестокого реалиста Мухина ( и к тому же удачливого жениха ).

Фраза "Уже вечерело, и очаровательным мандариновым светом налились в сумерках стеклянные ярусы огромного универсального магазина" - откликнется в "Романе с кокаином", где расплющенными апельсинами горит в трамвайной вагоне электричество.

Фамилия героя "Звонка" - Галатов. Она появится еще раз в рассказе "Уста к устам", где фигурирует коварный конкурент героя - писатель - модернист Галатов ( этот "русский Джойс" пишет даже, кажется, ему письмо ).

В середине рассказа возникает тема "работы судьбы" -

Вайнер оказался не тем Вайнером, - и все-таки судьба вышла из положения.

Этот мотив появится еще раз в романе "Дар", где будут подробно описаны попытки судьбы, порой замысловатые, порой неуклюжие, свести вместе наших героев - Федора Годунова-Чердынцева и Зину Мерц.

Ближе к финалу рассказа появляется еще один привет из "Соглядатая" - отрицательный персонаж стучит тростью о дверь ( в "Соглядатае" ревнивый изверг охаживал тростью героя ).

В.Курицын пишет о том, что "Сирин любил Гумлева", писал о нем стихи. Не зря же симпатичный герой "Звонка" носит имя Николай Степанович. Также замечено, что герои Набокова дарят гумилевские книжки своим возлюбленным. Сразу вспоминается "Соглядатай", где Смуров подарил Ване томик Гумилева, "певца мужественности".

В рассказе "Звонок" герой любуется брильянтовой рекламой, проедающей темноту. В.Курицын замечает, что и другие персонажи писателя неравнодушны к рекламе. В рассказе "Пассажир" героя окликает шоколад с огромного объявления. В рассказе "Дракон" "реклама в центре фабулы" - предприниматель обклеивает незадачливую рептилию плакатами. Стихи "Чисти зубы нашей пастой, улыбаться будешь часто" выучил Франц. Герой "Защиты Лужина", занявшись рисованием, копирует закат из рекламного проспекта Ривьеры.

Огненные буквы рекламы появятся в "Машеньке". Аэроплан, выпускающий рекламные буквы, фигурирует в "Подвиге".

В статье СИТУАЦИЯ ВСТРЕЧИ-РАССТАВАНИЯ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА ("ЗВОНОК", "ВСТРЕЧА") Е.А. Андреева заявляет, что в рассказе "Звонок" мать превращается из собственно матери в.. мачеху, олицетворение всего немецкого, чужого герою. Их родственная связь с сыном якобы разрушается, и это хорошо ( так считает автор статьи ) - герой движется от мифологического мышления к "экзистенциальному", мужает и готовится строить собственную судьбу. Хотя похожий мотив, похожая на обозначенную драматическая нотка присутствует в рассказе, в нем не все столь однозначно.

С одной стороны, приходится признать, что мать отдалилась от сына - незваного гостя в ее берлинском мире. Здесь можно вспомнить фразы Андреевой - "она принадлежит берлинскому пространству, установить контакт с которым не представляется возможным", "Отчужденность матери и сына была очевидна еще в России: герой вспоминает, как мать в одиночестве играет на рояле, он уже в детстве ощущал, "что мало нужен ей", "Ольга Кирилловна является эмблемой Берлина, о чем свидетельствует обилие в ее облике и окружающей обстановке блеска, который фиксируется Николаем Степанычем и который является одним из признаков "берлинского текста" Набокова". Плюс говорящая фамилия матери ( Неллис ), ее поведение в финале рассказа..

У нее неприятный "запах духов ("нерусский дух"), крашеные волосы (ненатуральные), странное поведение". Но можно ли назвать ее на этом основании мачехой? Вряд ли. Сын обращается к ней - "моя хорошая", всячески поддерживает мать, разговор с нею ( как когда-то она поддерживала его ).

Андреева также предлагает спорную концепцию инициации, якобы воплощенную в рассказе. Где герой оказывается сначала в темном пространстве ( "сидим как в склепе" ), а затем следует поединок с драконом ( дракон якобы неназванный любовник матери нашего героя ). Можно лишь догадываться, как бы отнесся к этим концепциям сам Набоков, для которого отношение к матери было особенным чувством, не подводимом под рамки теории Фрейда и прочих новомодных психологов.

В статье ОСОБЕННОСТИ ДВОЕМИРИЯ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ЗВОНОК": КОНФЛИКТ ПАМЯТИ И РЕАЛЬНОСТИ Форсикова Ю.Т. рассуждает об особенностях движения "от тьмы к свету" в рассказе: "Прозрение Николая Степановича писатель показывает как физическое движение от тьмы к свету. Герой и мать встречаются в темной прихожей (во всем доме не работает электричество), и пока мать пытается зажечь свечу, Николай Степанович слышит только ее звонкий знакомый голос".

Физическое прозрение сопровождает "духовное", герой сопоставляет прошлый и нынешний образы матери, и приходит к выводу, что они не тождественны.

Один из выводов, которые делают авторы статьи, такой: "Постигая художественное произведение В.В. Набокова, читатель "изымается" из линейного повествования и попадает во вневременное пространство памяти. В рассказе "Звонок" реализована одна из основополагающих творческих тактик Набокова - это "переключение" времен посредством обращения к памяти через запечатленные в ней детали предметного мира".

Кроме того, изменение тех объектов предметного мира (цвета волос и платья, запаха духов), которые герой ассоциировал с матерью, указывает на невозможность вернуться в прошлое, преодолеть линейность времени и примирить внутренний мир героя с внешним миром.

Здесь говорят по-русски.

Рассматривая рассказ "Здесь говорят по-русски", В.Курицын отмечает, что Мартын Мартынович и его сын Петя ловят агента ГПУ и запирают его в ванной комнате. Так Горн запирает в своей ванной Левандовскую, дабы умыкнуть Магду. А потом Магда запирает в спальне Кречмара ( "Камера обскура" ).

Если автор роняет в ЗГПР, что табачные лавки уютно чувствуют себя в угловых зданиях, то Курицын развивает эту тему. Исследователь вспоминает слова героя романа "Дар" - "Неплохо бы изучить порядок чередования трех-четырех сортов лавок и вывести средний ритм для данного города: табачная, аптекарская, зеленная" ( 2013, 151 ).

Истребление тиранов.

А.С.Мулярчик, говоря о рассказе "Истребление тиранов" приводит две параллели с такими большими набоковскими вещами как "Приглашение на казнь" и "Под знаком незаконнорожденных".

В "ПнК" политические взгляды Набокова были изложены не так очевидно ( видимо, из-за притчевого, философского характера повествования ). Больше "Истребление тиранов" похож на "Под знаком незаконнорожденных". В рассказе тезисно, но отчетливо излагаются те взгляды Набокова, которые позже появятся в "ПЗН".

На один из первых планов выходит и в рассказе "ИТ", и в романе "ПЗН" личность тирана, навязавшего всей стране свои "серые навыки". В "ИТ" прослеживается намек на фигуру Иосифа Сталина и в целом - на советских вождей того времени.

Тиран в рассказе проповедует "зоорландские идеи". Зоорландия - вымышленная северная страна, появляющаяся в произведениях Набокова в 30-е годы. Чем-то она напоминает Россию. "Там холодные зимы и с крыш свисают целые системы сосулищ".

Одно из стихотворений Набокова того времени - "Ульдаборг" - имеет подзаголовок "Перевод с зоорландского". В стихотворении "Ульдаборг" особенно очевидно разделение сакрального и периферийного пространства ( в названном стихотворении содержится описание "немого города" с акцентом на лишенность музыки, в стихотворении "М.В." тему продолжают "скучающие" небеса ). О периферийном говорят названия поселков в Германии ( Ульдаборг, Торвальт, Воцберг ), а также названия архаичных предприятий и их представителей ( тюрьмы, цеха, "силач-дровосек", "палач" ). О сакральном - названия творческих занятий и их плодов ( скрипач, танцмейстер, балы, цветы, сады, сакральное пространство - "знакомое" ( стих. "Для странствия..", "Ульдаборг", роман "Приглашение..", "Дар" ) ).

( Подробнее об Ульдаборге смотри в варианте моей незащищенной кандидатской диссертации под названием "Набоков. Феномен стиля" ).

Зоорландия также упоминается в романе "Подвиг". О ней говорит Соня Зиланова.

- Как мы ее назовем? - спрашивает Мартын.

- Что-нибудь такое, северное, - говорит Соня.

- Например - Зоорландия, - предлагает Мартын, - О ней упоминают норманны.

( цит. по: Набоков, Рассказы, 1991, 636 ).

В начале второй главы ИТ есть фраза "Я никогда не только не болел политикой, но едва ли когда-либо прочел хоть одну передовую статью, хоть один отчет партийного заседания. Социологические задачи никогда не манили меня". В другом рассказе герой с презрением отзывается "о политических или иных пустяках".

Еще одно оправдание писателя ( о невнимании его к политике ) звучит как фраза из "Адмиралтейской иглы". В "ИТ" - "О ту пору я слишком был поглощен живописью и диссертацией о ее пещерном происхождении, чтобы внимательно соприкасаться с кружком молодых людец, завлекшим моего брата". В АИ - "мы с Катей слишком были поглощены друг другом, чтобы засматриваться на революцию".

Встречаются и любимые Набоковым аллитерации. Например, при описании голоса тирана, передаваемого громкоговорителями - "его звериный рык, разносимый громами радио". В другом фрагменте встречается почти тавтограмма - "Мы осматриваем новое здание, форт, форум и другие формы государственного благосостояния".

В ИТ появляется подруга героини "КЭ" - злой пятнадцатилетней карлицы, с которой Картофельный Эльф танцевал тесное танго. В ИТ это "злая горбатенькая барышня".

Во время траура персонаж ИТ ( будущий тиран ) сидит в углу, "читая что-то неинтересное". Так же в углу сидит и герой рассказа "Рождество" Слепцов, переживая потерю сына.

Есть сближения и с рассказом "Бритва". Один из персонажей ИТ - цирюльник, который бреет тирана. Он с шорохом водит "вниз по щекам и вверх по шее нестерпимо для меня соблазнительным лезвием". В рассказе "Бритва" герой испытывает такой же соблазн - когда бреет своего политического оппонента.

Ряд сближений есть с романом "Под знаком незаконнорожденных". В ИТ герой воображает, как будет убивать тирана. В ПЗН Круг уже осуществляет попытку покушения на жизнь Падука. Она по своему сюжету напоминает задумку героя ИТ - который "отчетливо видит потасовку, которая последует тотчас за актом, - человеческий вихрь, хватающий меня, полишинелевую отрывистость моих движений среди жадных рук, треск разорванной одежды".

Фраза "мудро наши ветринары вылечивают млечных крав" напоминает советского ветеринара из романа "Отчаяние" ( "что делает советский ветер в слове ветеринар?" - спрашивал у читателей Герман ).

Так же как неприятные автору персонажи рассказа "Королек", тиран из ИТ не видит снов. Братья-убийцы также лишены этого дара.

В статье ОСОБЕННОСТИ ИГРОВОЙ ПОЭТИКИ ЗАГЛАВИЯ РАССКАЗА "ИСТРЕБЛЕНИЕ ТИРАНОВ" В.В. НАБОКОВА Г.Ю. Мальцева заявляет, что рассказ "Истребление тиранов", датированный 1936 г., в литературоведении рассматривается как набросок к последующему роману "Под знаком незаконнорожденных" (1947), написанному на английском языке, и как наследник романа "Приглашение на казнь" (1935).

Отмечен парадокс, игра заглавия - необходимость уничтожить того, кто уничтожает. "Как только полюс истребления достигнет совершенного вида (тиран истреблен), истребивший сам займет место тирана, который плавно перекочует на полюс угнетенного, начинающего свой путь истребления" ( с. 29 ).

Сей процесс напоминает нам сюжет фильма "Убить дракона" в постановке М.Захарова ( в финале освободитель Ланцелот имеет уже черты тирана ).

В рассказе упоминается Гамлет не случайно. Герой Шекспира одержим идеей отомстить за отца и укантрапупить тирана, занявшего престол.

Монологизирующий герой "Истребления тиранов", готовящий себя к мести, в своей речи заявляет: "Но какие бы объяснения я ни подыскивал своей нерешительности, было бы неразумно скрыть от себя, что я должен его истребить, и что я его истреблю, - о, Гамлет, о лунный олух..." (ИТ, с. 398).

Второе упоминание имени Гамлет встречается в контексте: "Я вял и толст, как шекспировский Гамлет. Что я могу?"

( с. 31 ).

Картофельный эльф.

В.Курицын пишет, что карлик Картофельный эльф боится остаться один в ящике под цирковой ареной, однако в опасной ситуации мечтает спрятаться в шкаф. "Сам автор обожал в детстве прятаться в портьерах, под столами, за спинными подушками оттоманок - и, разумеется "в платяном шкафу, где под ногами хрустел нафталин и откуда можно было в щель незримо наблюдать за медленно проходившим слугой"" ( НБЛ, 2013, 54 ).

Применительно к финалу КЭ Курицын замечает, что многие набоковские герои "умирают счастливыми". Сам Картофельный эльф пребывал в полной уверенности, считает Курицын, что у него есть сын и он сможет с ним вскоре встретиться.

Марк из "Катастрофы", попав под колеса омнибуса, по инерции сознания видит себя в гостях у своей драгоценной невесты - Клары. Клара очень приветлива с ним, не то, что наяву ( где Клара его бросает ради более удачливого соперника ). Счастье Марка продолжается, несмотря на то, что с ним случилось роковое происшествие.

"Со счастливой улыбкой" угасает в КДВ Марта - ей кажется, что комбинация по устранению супруга удалась.

Пильграму кажется, что он просто ушел искать поляну с бабочками в "легендарных землях".

И в "Бахмане" Перова покидает мир забот с "выражением счастья" на лице.

В этот ряд Курицын прибавляет ( справедливо ) рассказы "Рождество" и "Месть".

В своем сочинении Курицын приводит, кроме того, такую цитату из КЭ - "Человек не может провидеть, какую мелочь он будет вспоминать вечно - световую ли рябь на стене вдоль воды или кружащийся кленовый лист". Исследователь не рассматривает, впрочем, подробно значения этой фразы. То, как она похожа на фразы Набокова из других рассказов, содержащие наблюдение за мелочами - из "Письма в Россию" ( ступени, спускающиеся в воды канала ), "Возвращения Чорба" ( запах листьев ), "Благости" ( радость, которая дышит не только в героине. но в мелочах мира - например, в тучах ).

Во второй части своей книги "Набоков из Лолиты" Курицын замечает, что Картофельный эльф вызывает сочувствие и "хрустальную слезу" читателя. Как и другие набоковские персонажи. Например, "подлец" Антон Петрович - сочувствие здесь "подступает комом к горлу". Слепцов, которому не дано узнать, кого называл прелестью его ушедший сын. И героиня "Пасхального дождя", которую не пригласили на службу в церковь. И Аннелиза из "Камеры обскуры", обустраивающая для Кречмара комнатку "погубленной им дочурки".

И, разумеется, не может Курицын не обратить внимание на "тему секса" в КЭ. "Он ( Набоков - ИП ) долго к ней подбирался", - пишет Курицын. Сначала была чуть приоткрытая грудь 14-летней девочки в "Сказке", Щеголев в "Даре" мечтал о юной Зине, была повесть "Волшебник". "Был секс с громоздким ангелом в "Ударе крыла"". Еще Курицын отмечает тягу Набокова подложить добропорядочной женщине в постель что-то необычное или неживое. В КЭ - восковая кукла, которую подкладывал отец героя своей жене. В "Мести" - скелет. В "Хвате" герой овладевает героиней, у которой только что умер отец. В "Машеньке" якобы думает о том, как провести время с Кларой - за стенкой умирающего Подтягина.

Чем-то фокусник Шок напоминает героя романа Набокова "Защита Лужина". Вот портрет Шока из начала 4-ой главы "Картофелного эльфа" - "Цилиндр набекрень, каштановая прядь над бровью". А вот повторение чуть позже "Золотистым блеском засквозила каштановая прядь на лбу".

А вот портрет Лужина:

- "глядя на его тяжелый профиль, на тучное сгорбленное тело, на темную прядь, приставшую ко всегда мокрому лбу"(с.145).

- "на виске знакомая прядь, которую она называла кудрей"(с.168).

Кстати, у Себастьяна Найта находим:

- "Темные волосы свалились на лоб и чуть чуть смяты другой набежавшей полоской ряби, а прядь на виске поймала влажный солнечный луч"(с.101).

В КЭ встречается и прообраз героини "Лолиты". Правда, в отличие от возлюбленной Гумберта, ей не 14 ( как героине "Сказки" ), а 15 лет. И она крайне непривлекательна - "востроносая, больная, злющая". Но ее представляют публике как невесту нашего героя ( помните, и в "Лолите" есть мотивы невесты ) - Фред, вздрагивая от отвращения, танцует с ней тесный танго.

Мотив счастья, связанный с трамваями и автобусами, заимствованный из рассказа "Катастрофа", можно изыскать в таком фрагменте КЭ -

В этот день его видели всюду - и парке, где румяная няня в крахмальной наколке, толкавшая детскую коляску, почему-то предложила его прокатить.. и на хребте автобуса, куда подсадили его чьи-то добрые руки.. И надо было осмыслить то широкое чувство свободы, гордости, счастья, которое не покидало его.

( В.Набоков, 1991, 130 ).

Еще один мотив, связанный с ощущением счастья, - ясный небесный закат, который рисуется в насыщенных красках. В КЭ находим - "Иногда, на повороте улицы или между двух траурных башен, появлялся, как видение, пожар заката". Подобный мотив встречается и в рассказе "Катастрофа".

Тему интимной связи героя и героини сопровождает, как и в "Машеньке", мотив "червячка". "Самого карлика не хотелось вспоминать. Карлик был неприятный червячок" ( КЭ ).

По стихам Набокова знакома нам такая картина: "Потягивалась тень громадного каштана, - вдоль единственной улицы шли ограды, садики, низкие кирпичные дома, косо обтянутые плющом". Правда, в стихотворениях речь идет о платане, а не о каштане -

И женщина у круглого фонтана

поет, полощет синее белье, -

и пятнами ложится тень платана

на камни, на корзину на нее.

А вот еще одна очень похожая картина -

.. встречу я людей,

запомнившихся мне. Увижу те же

кирпичные домишки, переулки

на площади -- субботние лотки,

и циферблат на ратуше. Узнаю ..

фонтан журчащий в каменной оправе ..

В рассказе "КЭ" не единожды упоминается туман и туманные сумерки ( и туманная чета влюбленных). Так звучит тема рокового финала, знакомая нам по "Рождеству" ( где слепо сиял церковный крест ) и "Лебеде" ( "предстоит драться с каким-то туманным Туманским" ).

Смутной угрозой веет и от темы дракона. Вспомним, - когда госпожа Шок пишет нашему герою письмо, то использует почтовую бумагу телесного цвета с водяным знаком в виде дракона. А страницей позже кошка "разевает крошечную розовую пасть". Заметим, что в "Соглядатае" герой мечтал о том, чтобы Роман Богданович провалился прямо в пасть льву, изображенному на ковре.

Картину из стихотворения "Лилит", где рыжие и мерзко блеющие дети смеются над героем, напоминает финал "КЭ". Если в "Лилит" "козлоногий, рыжий народ все множился", то в КЭ - "мальчишек все прибавлялось". И, конечно же, опять появляется мотив коллективного осмеяния героя - "сонный городок ожил и вдруг разразился безудержным, давно таимым смехом" ( 1991, 141 ).

Счастье можно испытывать и тогда, когда ты находишься рядом с любимым человеком. Об этом - начало рассказа "Возвращение Чорба" и финал романа "Дар". Воспоминание же, скорее, одновалентно.

Е.А. Бакланова пишет о мотиве счастья в рассказе "Картофельный эльф". По ее словам, счастье карлика основывается на н е з н а н и и. Но именно это н е з н а н и е несет гармонию, знаменует собой "духовный прорыв к вечному". Как здесь не вспомнить фразу из "Романа с кокаином" - о том, что люди счастливы, не зная о том, что банк разорился, а ребенок.. "Таким образом, мы живем не событиями, а лишь отражаемостью их в нашем сознании".

Жизнь карлика получает оправдание, символом чего становится "крошечное оконце, горевшее на синей чашке". Это крошечное оконце символизирует маленькую жизнь сына Фреда. "И мгновенно он понял все, весь смысл жизни, долгой тоски своей, блика на чашке".

То же наблюдается в рассказе "Катастрофа". Марк счастлив в своей мечте - видении, не зная еще о том, что Клара ему изменила. "Герой, приказчик Марк Штандфусс, счастлив оттого, что любит и, как ему кажется, любим: "Он знал, что вечером увидит Клару, - вот только забежит домой поужинать, - а потом сразу к ней (сближение дистанции между рассказчиком и персонажем)... На днях, когда он рассказывал ей о том, как они уютно (эпитет) и нежно (эпитет) будут жить, она неожиданно расплакалась".

В статье "Перцепция в малой прозе В. Набокова (на материале рассказов "Возвращение Чорба" и "Картофельный Эльф")" Бажанова Е.А. анализирует ряд мотивов рассказа КЭ. Фред, герой рассказа, сравнивается с Чорбом. Чорб необыкновенный человек, он наделен способностью воскрешать образ жены, ушедшей в мир иной. Фред же примечателен своей внешностью. Это добродушный отлично сложенный 20-летний карлик, с морщинками на круглом лбу и вокруг прищуренных глаз, похожий на восьмилетнего мальчика.

Автор статьи выделяет в рассказе ряд сравнений карлика, свидетельствующие о том, что героя воспринимали как угодно, но не как полноценного человека.

1. Фокусник ставит его на верхушку шкафа, где Фред скулит, как щенок.

2. Фред воркует как голубок.

3. Карлик чихает как японская собачонка.

4. Акробат выбрасывает карлика в коридор как обезьянку.

5. Карлик перекатывается меж рук как живой шар.

6. Фред как мальчик устраивается на подоконнике.

7. Госпожа Шок воспринимает Фреда как своего ребенка.

8. В воспоминаниях одного из персонажей карлик сравнивается с неприятным червячком.

Приводятся примеры тактильных ощущений, звуков и запахов, вкусовых ощущений в рассказе. Писатель изображает богатый красками и звуками мир. Но этот мир, считает Бажанова, "создан не для карлика", и в этом - трагедия.

Однако карлик был счастлив в этом мире, правда, непродолжительное время. Вот что пишет по этому поводу автор статьи:

Карлик неправильно понял госпожу Шок, зато он целый день был счастлив. Единственный день в своей жизни был счастлив по-человечески. Это счастье передано в многочисленных зрительных и звуковых деталях (облитая солнцем улица; веселый шофер; звонкий удар; кусты рододендрона; трава, как бильярдное сукно; ослепительно вспыхивали спицы; звякали удила и др.). Когда стало понятно, что Нора никогда не собиралась быть с ним, у Фреда случился сердечный припадок, а в его глазах навсегда остался блеск удивления. Узнав о сыне, Фред преобразился: "И мгновенно он понял все, весь смысл жизни, долгой тоски своей, блика на чашке". "И когда она ушла, Фред еще долго стоял посреди комнаты, боясь неосторожным движением расплескать сердце" (Набоков, 2004, с. 139).

( Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2023. Том 16. Выпуск 4, с. 987 ).

Е.Г. Белоусова в статье ВОЛШЕБНИК И ФОКУСНИК В ЭСТЕТИЧЕСКОЙ И ХУДОЖЕСТВЕННОЙ СИСТЕМЕ В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ 1920-1930-х гг.) ( Вестник Томского государственного университета. Филология. 2021. N 69 ) противопоставляет образы волшебника ( истинного творца ) и фокусника ( манипулятора ) в рассказах Набокова.

Автор статьи замечает, что Набоков считал истинную литературу - прекрасным вымыслом, в шедевры ее - великолепными сказками. Набоков сравнивал художника, писателя с волшебником. Так, в статье "О хороших читателях и хороших писателях", имеющей программный характер и открывающей "Лекции по зарубежной литературе", Набоков заявляет: "...великий писатель - всегда великий волшебник". Далее выясняется, волшебство это связано с магией стиля: "...художник строит карточный домик, и этот карточный домик превращается в прекрасное здание из стекла и стали" [15. C. 27]. Речь идет, например, о Диккенсе, который интересует Набокова больше как "чародей, нежели рассказчик историй либо учитель".

Сказано, что фокусник Шок из КЭ "творит удивительные чудеса":

Во время разговора с женой он, например, не задумываясь, "превратил старый будильник в никелевый хронометр, а хронометр в крошечные золотые часики".

( с. 214 ).

Образ Шока сложен и загадочен, считает Белоусова. Он напоминает поэта - "У Шока был певучий голос, тонкие, бледные, как бы безплотные руки и каштановый клин волос, спадающий на бровь. Он напоминал скорее поэта, нежели фокусника, и фокусы свои показывал с какой-то нежной и плавной печалью, без суетливой болтовни, свойственной его профессии". Или: "...она понимала, что фокусник Шок все-таки поэт в своем роде..." ( с. 215 ).

Однако образ фокусника, возникнув однажды в КЭ, затем более не появляется в рассказах Набокова. Встречается "волшебник", но не "фокусник". Слово же "фокусник" в набоковском комментарии к "Выбранным местам из переписки" Н.Гоголя несет значение шаблонности и механистичности. Вот цитата, которую приводит автор статьи: "Картина весьма живописная: помещик стоит на крыльце и заученным жестом профессионального фокусника показывает хрустящий, радужный банкнот; на безобидного вида столике покоится Библия; мальчик держит горящую свечу; группа бородатых крестьян глазеет в почтительном ожидании; когда ассигнация превращается в огненную бабочку, раздается благоговейный ропот: фокусник легонько, но энергично потирает руки, вернее, подушечки пальцев, потом, что-то пробормотав, открывает Библию, и нате! - словно феникс из пепла, возродившееся сокровище".

Подлинное творчество для Набокова не имеет ничего общего с воспроизведением готового клише, считает автор статьи. Давая примеры пошлости в интервью 66-го года, Набоков как раз приводит "вульгарные клише", хлам, филистерство, ложную глубину.

Итак, фокусник противопоставлен творцу. В свете этой антитезы и рассмотрен образ Шока из КЭ. Его "чудеса" - однообразны. Например, он "привычным мазком" вынимает монету из-за уха карлика. Они вызывают недоумение вместо восхищения и зачастую безсмысленны ( например, сцена "самоубийства", разыгранная перед женой ). В портрете Шока преобладает лексика со значением призрачности, неопределенности: "призрачные глаза тонкого человека", "нежные призрачные пальцы", одетый в серый пиджак, "казался еще тоньше, еще неуловимее", "туманно улыбнулся", "не человек, а резиновый призрак", "муж-мираж". О чем это говорит? О внутренней пустоте фокусника, считает автор статьи. Шок еще плюс ко всему и ненаблюдателен - не подозревает об измене жены, пока Фред не ставит его перед фактом.

Развивается образ фокусника, считает Белоусова, в романе "Защита Лужина" (1929 г), где, по мысли Г. Жиличевой, он и его атрибуты (оптический обман, двойное дно, волшебная власть) раскрывают тему "бунта персонажа", эмблематизируя основные сдвиги пути Лужина - "прозрение об иллюзии реальности, прорыв в дыру декорации, побег от манипуляторов". "А в рассказе "Волшебник" (1939), сюжет которого ляжет в основу всемирно известного романа "Лолита" (1953), слово "волшебник", вынесенное автором в название текста, и сказочные мотивы существенно углубляют образ главного героя, открывая в нем несомненную способность к особому видению мира и его творческому преображению".

Катастрофа.

В рассказе "Катастрофа" отметим характерную фразу - "Крыши под луной лоснились: серебряные углы, косые провалы мрака". Она напоминает описание берлинской улицы из романа "Дар", о котором писала в своей статье еще Заикина, говоря, что в нем есть что-то темное, холодное: "чернота асфальта, толстые шины, серые фасады домов, из картона вырезано черное чудовище на вывороченных ступнях, аспидно-черные стены отвернувшихся домов в глубине были в странных... белесых разводах".

Мрачны и черные стены гостиницы из "Возвращения Чорба", которая влечет героя.

Еще одна любопытная фраза - "Вступив на последнюю ступеньку, он ошибся, поднял еще раз ногу - и опустил ее неловко, с грохотом". Еще в своей работе "Основы сюжетосложения в прозе В.Набокова" я писал, что герои Набокова - в непростых отношениях с лестницами. Они на них оступаются, спотыкаются, поскальзываются, неверно ставят ногу. Так в рассказе "Подлец" Антон Петрович поскальзывается на крутом склоне, когда бежит от своего грозного соперника.

Отметим и то, что друг героя рассказа "Катастрофа" лениво опирается на трость, как на хвост. Здесь сразу два сближения с романом "Отчаяние". Первое - мотив роковой трости ( палки ), которую Герман оставит на месте преступления. Второе - то, что в "Отчаянии" памятник, напоминающий пушкинского Медного всадника, тоже опирается на хвост "как дятел".

В книге "Онтологические сюжеты романа В.Набокова "Защита Лужина"", рассматривая названный роман, я сопоставил две сцены из "Лужина" и "Катастрофы". В ЗЛ в финале в гостиной накрыто на несколько человек, которые потом и появляются будто бы в коридоре - в то время, как гроссмейстер пытается вылезти в окно ванной. Так же ближе к финалу в гостиной у Клары собираются разнообразнейшие персонажи "Катастрофы".

В рассказе "Катастрофа" герой на ходу спрыгивает с трамвая - и попадает под колеса омнибуса. В.Курицын приводит еще примеры "рокового" предназначения набоковских трамваев. На них герои подчас гадают о "жизни и смерти". В КДВ перед героем появляется трамвай без номера с заколоченными окнами - а он хотел загадать ( чет или нечет ), будет ли жить Марта. В рассказе "Подлец" Антон Петрович загадывает, что, если на определенный счет пройдет трамвай, он будет убит ( и действительно, трамвай проходит ).

Герой "Катастрофы" видит после происшествия с омнибусом свою же худую спину. Дивясь, легким движением нагоняет себя. Это один из ряда случаев у Набокова, когда герой видит себя со стороны, а потом сливается со своим виденным "двойником". Эти случаи В.Курицын находит, во-первых, в КДВ, где Франц готовится впервые поцеловать Марту - видит впереди свою же удаляющуюся спину ( "Он так живо вообразил, как войдет в гостиную, увидит ее и сразу хвать крепко, до хруста" ). А незадачливый самоубийца из "Соглядатая"? Тоже видит себя "со стороны" тихо идущим по панели.

Марк не узнает о главном событии рассказа - измене невесты. Так, пишет Курицын, в КДВ не произошло главного события, к котором "катил экспресс книжки" - покушения на убийство. И "событие, в честь которого получила название пьеса "Событие", не состоялось: покинувшего тюрьму злодея не сцене не дождались, он только мелькнул на вокзале" ( НБЛ, 2013, 335 ).

В статье "Блоковские реминисценции в сборнике рассказов В. Набокова "Возвращение Чорба"" О. Г. Егорова и О. Е. Романовская идеализируют образ Клары - неверной возлюбленной Марка.

Исследовательницы находят в портрете Клары такие цвета как рыжий ( золотой ) и зеленый. Символика этих цветов становится для них ключом к прочтению образа Клары как положительного. Вот один из пассажей этой статьи: "Зеленый цвет - обозначение "плодовитости, надежды, процветания, жизни, бессмертия". Зеленый ассоциируется с цветом растений, листвы, травы. Автор акцентирует принадлежность героини к живому и земному".

А золотой, оказывается, отсылает к символике стихотворений Блока и символистов. И вот уже неверная рыжая Клара становится "светлой", солнечной.

Оказывается, она поэтична, возвышенна и способна к любви ( к какой именно, авторы статьи умалчивают ). А Марк, напротив, виноват уж тем, что "практичен и приземлен".

Катажина Мруз (Краков) в статье О СМЫСЛЕ СМЕНЫ ЗАГЛАВИЯ В РАССКАЗЕ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА "ПОДРОБНОСТИ ЗАКАТА" заявляет, что в рассказе "Катастрофа" затронуты темы более непредсказуемые, чем любовь. По мнению автора статьи, тему "Катастрофы" можно, пользуясь терминологией Ал.Долинина, определить как "двоемирие", в его "гносеологическом" ("явь как сон и сон как явь") и -- тоже в какой-то мере "метафизическом" (смерть в качестве прозрения) -- значении. На эту тематику наводят читателя именно описания.

Почему произошла смена названия? ""Катастрофа" -- это слишком большое слово для произведения, столь лирического в описаниях и столь обыденного в житейских случаях" ( с. 191 ).

Кроме того, заглавие "Подробности заката" "кажется неироничным, направляющим внимание прежде всего на знаки, предвещающие неожиданную развязку. Но так как эти детали становятся знаками только после раскрытия правды, читатель вынужден перечитывать рассказ, чтобы заметить новое значение деталей. Он превращается в сыщика, ищущего по всему рассказу расставленные знаки, которые могут ему помочь при растолковании смысла" ( с. 193 ).

О. А. Титов в статье "Роль сказочного интертекста в содержательной структуре рассказа В. В. Набокова "Катастрофа"" выделяет в рассказе такие элементы волшебной сказки, как изначальная связь невесты героя с инобытием, попытки трансформировать внешний облик героини в чуждой для нее реальности, нарушение запрета как несанкционированный контакт с потусторонним миром, появление умершего родителя, похищение невесты представителем иной реальности, переход героя в инобытие, сопровождаемый трансформацией его облика.

Автор статьи подробно останавливается на фигуре невесты Марка - Клары. Она якобы изначально принадлежит представителю иного мира - "иностранцу", которого она не может забыть. Так в волшебной сказке невеста "главного героя часто изначально принадлежит Кощею, находится в той или иной зависимости от него".

Зеленая юбка и зеленое платье Клары якобы являются намеком на сказочную лягушечью кожу.

Причина крушения счастья Марка - в попытках "превращения Клары в представительницу его реальности", а также собственный контакт героя с "инобытием", которое дано в образе пустыря и фургонов, похожих на "громадные гроба".

Итак, "вызов инобытию сопровождается и попыткой заглянуть в него ( незадачливый Марк заглядывает в щелку - ИП ), а следовательно, дополнительно возникает мотив подглядывания, того несанкционированного проникновения в потусторонний мир, которое неминуемо влечет за собой расплату". Небытие якобы "пробуждается", Марк видит во сне покойного отца, который держит его - и не отпускает. Затем появляется давнишний иностранец, напоминающий сказочного Кощея.

Сказка имеет счастливый конец, считает автор статьи. Хотя Марк переходит в инобытие ( что само по себе печально ), но там "встречает там именно ту Клару, образ которой был также создан им самим. И эта Клара любит Марка и ждет его: "Ее ладони легли ему на голову. ? Я весь день так скучала, Марк. И вот теперь ты пришел" [1, с. 116]. Враждебное к герою в его собственном мире, инобытие оказывается доброжелательным к нему, когда он сам перемещается туда и становится его частью".

В статье СЕМАНТИКА СОБСТВЕННЫХ ИМЁН В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "КАТАСТРОФА" О.А. Титов рассматривает имя героя - "Марк".

Если имя героя прочитать наоборот, то получится "Крам", что, по определению В.И. Даля, означает "мелочной, бабий, щепетильный товар" [1, с. 473]. "К такому товару относятся и те галстуки, что Марк столь божественно продаёт". Имя "Марк" созвучно и денежной единице немецкой страны - "марка". Так подчеркивается приземленность притязаний Марка, не поднимающихся над уровнем быта. По звучанию, кроме того, слово "Марк" близко "мраку". А ведь мотив мрака, темноты "связан с главным героем и выражается целым лексико-семантическим полем, обильно представленном в тексте рассказа".

"Клара", напротив, в переводе с латыни означает "ясная, светлая". Ее ( и не только ее ) сопровождают лексемы со значением огня. "Здесь и лексемы, называющие различные проявления огня ("огонёк", "молния", "пожар", "искра"), и признак, связанный с огнём ("огненный", "солнечный"), и слова с семантикой тепла ("жаркий", "горячо", "тёплый"); наименования процесса горения и его результатов ("горящий", "обгорелый", "обжечь"), световая лексика, выражающая разные степени яркости ("блеск", "свет", "сияние", "светлый", "яркий", "блестящий" )".

Все движение Марка в рассказе - путь от тьмы к свету ( который олицетворяет Клара ). В начале рассказа его окружает мрак, мгла, темные дома, черный вигвам и черный забор. В квартиру он поднимается по темной лестнице. В финале Марк переходит в "огненный, пылающий" мир. Там его ждет "созданная фантазией" Клара: "если реальная Клара не любит Марка и "потеряла голову", когда вернулся её настоящий возлюбленный, то Клара, созданная фантазией героя, не может жить без него, она именно такова, какой хочет видеть её Марк". Герой якобы обретает счастье, считает автор статьи.

Отдельный абзац посвящен такому персонажу как Адольф. Это якобы агент потустороннего мира, соотносящийся не только с отцом героя, но и.. с чертом ( опирается на трость как на хвост ). Адольф и Марк пожимают друг другу руки? Это говорит о каком-то соглашении между ними. Марк говорит Адольфу - "Хорошо.. Но платить буду я"? Значит, речь идет об оплате сделки - согласии Марка заплатить за свое счастье. И плата оказывается высокой - герой якобы погружается в мир, расположенный уровнем ниже.

Королек.

Конфликт в рассказе "Королек" - это частный случай освоенного литературой романтизма конфликта между "музыкантами" и "филистерами" ( согласно определениям Гофмана ), считает Мулярчик. В рассказе "Королек" противником Набокова выступает "не благодушная и мирная буржуазия, а интернациональное сообщество деклассированных "шариковых", каких можно было обнаружить по обе стороны "линии Керзона"".

Набоков со смаком обличает незадачливых братьев - убийц, туповатых и страшных одновременно. Само повествование при этом замешано на гротеске, считает Мулярчик. автор статьи "Следуя за Набоковым" даже выделяет на основе "Королька" некую "идеологическую позицию" Набокова. Отмечено, в частности, что писатель пародирует в рассказе расхожие политэкономические формулы ( "всяк будет потен и всяк будет сыт" ). В мире этих формул музыканты, подобные Романтовскому - видятся не более чем балласт общества.

Отношения автора и героя рассказа "Королек" парадоксальны, необычны. Только в финале рассказа, когда является полиция, расследующая убийство героя, выясняется, что тот был вовсе не поэт ( как воображал автор ), а обыкновенный фальшивомонетчик. Автор обманут в своих лучших чувствах ( этот мотив замечает В.Курицын в книге "Набоков без Лолиты", с. 93 ). Вот что пишет сам Набоков:

- Я думал, признаться, что ты замечательный поэт, принужденный по бедности жить в том черном квартале. Я подумал, судя по иным приметам, что ты каждую ночь - выправляя стих или пестуя растущую мысль.. ( цит. по: В.Курицын, НБЛ ).

О "жизни приемов" у Набокова Курицын пишет в той же книге чуть позже. Заявлено, что до поры до времени Набоков ее не выпячивал. Но вот уже в "Корольке", в начале рассказа, на глазах читателя собирается декорация. И в нее, свежеиспеченную, вводятся действующие лица произведения.

Курицын, между прочим, приводит такую цитату из статьи Ходасевича "О Сирине": "Его произведения населены не только действующими лицами, но и безчисленным множеством приемов, которые, точно эльфы или гномы, снуя между персонажами, производят работу: пилят, режут, приколачивают, малюют, на глазах у зрителя ставя и разбирая декорации.. Они строят мир произведения и сами.. оказываются его персонажами".

В начале рассказа "Королек" появляется каменный крест, прислоненный к стене. Это, видимо, предвестие трагической ( для Романтовского ) развязки. Оконный крест появлялся и в "Занятом человеке", но здесь автор рассказа обманывал читательское ожидание. Предвестием рокового финала в "Корольке" можно считать и появление гуттаперчевой куколки под кроватью Романтовского. Слово "куколка" вызывает ассоциации с рассказом "Рождество", где из кокона вылупляется бабочка, рассказом, повествующем о возрождении после смерти.

Надпись дегтем на кирпичной стене "Голосуйте за список номер такой-то" поднимает тему "политических пустяков" - в ключе одного из рассказов, где на стене тоже был политический лозунг "Да здравствует Сербия!"

Героиня "Королька" Анна имеет "рыжее оперение под мышками". И в целом она "косная, рыжая". Напоминает чем-то рыжую Клару из рассказа "Катастрофа", героизированную некоторыми исследовательницами рассказов Набокова ( дескать, рыжий - цвет солнца, и отсюда -- далеко идущие выводы ).

В "Корольке" фигурирует спиртовка из "Встречи" и апельсины из "Машеньки". Эти детали, эти вещи сближают Романтовского с русскими эмигрантами - героями прозы Набокова.

Кроме того, герой "Королька" похож на Цинцинната Ц из романа "Приглашение на казнь". Тем, что он остается неприступным для братьев ( Цинциннат - был - "непрозрачным" ): "Соседу, однако, они покоя не дали. Их просто бесило, что, невзирая на состоявшееся знакомство, человек оставался все таким же неприступным" ( Набоков, Рассказы, 1991, 316 ).

Несколько раз упоминается красный цвет при характеристике одного из братьев:

- "Его красная фуфайка",

- "Они, красный и серый, подошли к окну",

- "Оба в новых кепках и красных башмаках, братья потекли вслед",

- "Густав остался в постели - сытый, сонный, красный как ветфальская ветчина".

Как говорил А.Аверченко, "дурак красному рад". Но здесь есть еще одно значение красного цвета - это цвет ступеней к помосту палача из романа "Приглашение на казнь", цвет палача мсье Пьера. То есть фигурирование красного цвета продолжает развивать тему палачества братьев.

Есть аллюзии и к другим произведениям Набокова. Например, к "Дару", в котором упоминались спины отвернувшихся домов на берлинской улице. В "Корольке": "Справа наспех очерченные дома повернулись к пустырю черными спинами".

Е. А. Бакланова в статье ИМПЛИЦИТНЫЙ СМЫСЛ И СРЕДСТВА ЕГО РЕПРЕЗЕНТАЦИИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "КОРОЛЕК" рассматривает образы рассказа - братьев Густава и Антона и Королька ( Романтовского ).

Братья представляют собой воплощение мотивов "живого" в романе. Но эта жизнь - пошлая. Романтовский, напротив, маркирован принадлежностью к неживому миру. Единственная связь его с миром живым - выражена в мотиве света. Ночью в комнате Романтовского горит лампа. Из-под двери золотой нитью сквозит свет. У света есть атрибут, как и у Романтовского - молчание.

Например:

- Свет молча глядел сквозь щель,

- Выяснились и другие причуды: свет горит почти всю ночь; необщителен,

- Он молчал, он молчал,

- Расскажи-ка нам что-нибудь. Нам обидно, что ты все как-то помалкиваешь,

- .. надо спокойно и ровно идти, так, может быть, дойдешь, и молчать,

- Но Романтовский не отозвался,

- Густав в шутку сбил с него шляпу. Романтовский поднял ее, ничего не сказав.

И еще: "Как бы тихонько ни приближаться к двери", "долго стоять, затаив дыхание", "тихо сказал Романтовский".

Очевидно, Романтовский понимает, что его слова могут стать серьезным раздражителем для потных братьев. Лишь после того, как один из братьев ударил его ножом, Романтовский начинает говорить по-польски.

Почему автор статьи решила, что жизнь братьев - пошлая? Их лозунги - довольно примитивны, рассчитаны на невзыскательного слушателя. Например, "Мы устроим мир так: всяк будет потен, и всяк будет сыт. Будет работа, будет что жрать.. " "Бездельникам, паразитам и музыкантам вход воспрещен. Пока сердце качает кровь, нужно жить".

Перспектива, жизненная перспектива братьев проста и скучна - "Густав вот уже два года копил деньги, чтобы жениться на Анне, купить буфет, ковер". Все это, по мнению Баклановой, входит в понятие "жить". Братья, кроме того, наделены сугубо материальными атрибутами - запахом ( победоносно пахнущие потом ), мощным голосом ( безсмысленные говяжьи голоса ).

Подробно рассмотрена сцена убийства героя. Она имеет пошло-эротический подтекст. Братья испытывают к своей жертве почти любовные чувства.

1. Где-то впереди чуялось томительно-сладостное присутствие Романтовского.

2. Они чувствовали, какой он худой, тонкие предплечья, слабые, нестерпимый соблазн - эх бы, сжать хорошенько, до хруста, - эх, трудно сдержаться, ну хотя бы ощупать, на ходу, так, легонько..

3. "Должны проучить", - сказал Густав, разгораясь и с нестерпимым чувством предвкушая, как он тоже сейчас по примеру брата тронет эти хрящики, этот хрустящий хребет..

В последнем эпизоде звукопись подчеркивает, по мнению Баклановой, потерю дистанции между братьями и Романтовским.

"Убийство - актуализатор концепта "живое"", - считает автор статьи. Это подтверждает эротический характер предвкушения действия и самого действия. Вот слова братьев - "Я его ляпнул. - Вынь, - сказал Антон. - Вынь из него. - Уже вынул, - сказал Густав. - Как я его ляпнул".

Красавица.

Героиня рассказа, считает Мулярчик, - незаурядная, прекрасная женщина. Одна из "золотого запаса" страны. Она "никнет и вянет в закордонной неволе". Решающий поворот, впрочем, в судьбе героини произошел ранее - и произошел в полном согласии с эпохой - "мать умерла от тифа, брата расстреляли".

Мулярчик пишет о том, что все это - заурядный стандарт времен гражданской войны и насаждения нового строя, с чем писатель "не может согласиться". Набокову претят готовые формулы об исторической необходимости и "лицемерный говорок о неизбежности жертв ради сияющего будущего".

Тема бедности героя, сополагающаяся с темой неустроенности жизни и часто - одиночества - есть, например, в "Лолите" и в рассказе "Порт", а также в романе "Дар". В рассказе "Красавица" находим: "Теперь, когда в сумке шелковые внутренности были так изодраны ( по крайней мере, всегда была надежда найти беглый грош ).. теперь, когда, надевая единственные башмаки.." ( Набоков, 1991, 279 ).

В финале рассказа Ольга Алексеевна протягивает - "Вот хамы". Возможно, это намек на вышедший несколькими годами раньше роман Ильфа и Петрова "12 стульев", где Киса Воробьянинов после посещения со своей возлюбленной ресторана кричит: "Ха-а-амы!"

В статье ОРНИТОЛОГИЧЕСКИЙ КОД В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "КРАСАВИЦА" В.Ю. Лебедева обращает наше внимание на такую фразу автора рассказа: "В яркий августовский день приехала Ольга Алексеевна, была мгновенно переодета в верочкино платье, перечесана, перекрашена, - она лениво ругалась, но уступала, - и как празднично стреляли половицы в веселой дачке, как вспыхивали в зеленом плодовом саду висячие зеркальца для острастки птиц!" ( с. 42 ). "Веселая дачка" охарактеризована автором статьи как зазеркалье, некропространство.

Замечено, что в рассказе противопоставляются птицы и мухи. Мухи появляются в связи со знакомством с героем-женихом ( как тут не вспомнить инженера Мухина из "Соглядатая"! ). Муха ассоциируется с нечистотой, "фатальным трауром", назойливостью, "несет хтоническую печать".

Аллегорическим прототипом "красавицы" является соловей, считает Лебедева. Схожая ситуация - в "Защите Лужина": "Мороз, кстати сказать, был необыкновенный. Закрылся каток, которому вообще не везло: в прошлую зиму все оттепель да оттепель, и лужа вместо льда, а в нынешнем такой холод, что и школьникам не до коньков. В парках, на снегу, лежали маленькие, крутогрудые птицы с поднятыми лапками". А позже, как известно, Лужин выбросится из окна в "морозную ночь".

Жених Ольги имеет имплицитный статус птицелова ( он - автор охотничьих книг ), Ольга как будто является его жертвой.

Ольга перебивает на даче мух? И это не случайно, считает автор статьи, - ведь соловей относится к семейству мухоловковых. "Умирает от родов Ольга Алексеевна летом - в августе соловьи отлетают на зимовку".

В течение повествования героиня постепенно немеет, затем немота усиливается до удушья - ночью героиня накурилась так, что уже не могла затягиваться. Таким образом в рассказе представлена метафора "Человек без Родины - что соловей без песни", считает Лебедева.

Круг.

О таком российском источнике интертекстуальности рассказа Набокова "Круг" как проза Чехова Мулярчик размышляет вот как:

Русская часть новеллы представляла собой в значительной мере как бы амальгаму чеховских интонаций и реалий: строительство школы в деревне, прелести рыбной ловли, оппозиция молодого разночинца "барским порядкам" в соседней усадьбе.

( Следуя за Набоковым, 1991, 14 )

Подробнее о чеховском "тексте" у Набокова - смотри в моей статье "Набоков и Чехов. Пять принципов чеховской прозы у Набокова".

Мулярчик считает, что композиция рассказа, отвечающая его названию, восходит к словам из "Других берегов", названным главной композиционной идеей книги -

Спираль - одухотворение круга. В ней, раздвинувшись и высвободившись из плоскости, круг перестает быть порочным.

( Следуя за Набоковым, Комментарии, 1991, 635 ).

Кстати, в "Что? Где? Когда?", по моему, был вопрос - "Что В.Набоков назвал одухотворением круга?" И знатоки ответили на него успешно.

Россия в рассказе "Круг" хитро сопоставлена со сладостью, считает Курицын. Например, герой вспоминает прошлое и параллельно, сидя в кафе, "разбавляет бледнеющую сладость струей из сифона". Курицын напоминает нам, что с героинями "Машеньки" - самой Машенькой и Кларой были также сопоставлены мотивы сладостей.

Клара - мотив апельсина ( ест апельсины, видит их во сне, пьет апельсиновый ликер ).

Машенька - сладость вообще ( сосет травинку, как леденец, запах леденцов сопровождает ее появление, пользуется сладкими духами "Тагор", обладает плиткой шоколада ).

Рассказ "Круг" мыслился как приложение к "Дару", пишет, кроме того, Курицын. Сюжеты их близки - повествование в "Круге" ведется от имени сына школьного учителя, у которого развиваются романтические отношения с сестрой Федора Таней. Композиция рассказа напоминает 4 главу "Дара" - действие здесь так же закольцовано.

В рассказе "Круг" покойный отец героя зовется Илья Ильич. Отчество сближает его с еще одним знаменитым покойником - персонажем рассказа Толстого "Смерть Ивана Ильича".

В "Круге" появляется К.Н. Годунов-Чердынцев - видимо, отец героя романа "Дар". Есть множество зарисовок из быта семьи Годуновых-Чердынцевых. Указывается, что Годунов-Чердынцев ( так же, как отец Федора из "Дара" ) любит путешествовать по Центральной Азии.

Годуновы-Чердынцевы в рассказе наделены двухэтажным, выкрашенным в оливковый цвет особняком на петербуржской набережной. А ведь почти такой же особняк был у Набоковых.

Подробно описанный в рассказе подвижный, прыгучий фокстерьер - напоминает Шутика из рассказа "Встреча" ( кличку которого так долго и мучительно вспоминают братья ).

Появляется и старая француженка с недобрыми глазами, напоминающая аналогичную француженку из рассказа "Обида", норовившая спрятать Путю в тайную нишу.

В статье ЛИНГВОКРЕАТИВНЫЙ АСПЕКТ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ МАКРОКОНЦЕПТА "ЖИЗНЬ" В ИГРОВОЙ ПОЭТИКЕ РАССКАЗА "КРУГ" В.В. НАБОКОВА Г.Ю. Мальцева ( Белгородский государственный национальный исследовательский университет ) утверждает, что рассказе "Круг" макроконцепт "Жизнь" репрезентирован концептом "Круг" и его текстовыми ассоциатами. Образный слой художественного концепта представлен тропеической конструкцией - концептуальной метафорой жизнь - круг (ключевое слово-репрезентант - круг).

В рассказе автор статьи обнаруживает ряд однокоренных слов круглый, окружало, кружева, сочетания круг сна и расходясь кругами.

Есть лексемы с семой "вращение", например:

1. "Засим Годунов-Чердынцев уехал в Самарканд или в Верный (откуда привык начинать свои прогулки); долго не возвращался, семья же его, по-видимому, предпочитала крымское имение петербургскому, по зимам жила в столице" (К, с. 323-324);

2. "Иная греза принимала особый оборот, - сила ощущения как бы выносила его из круга сна",

3. ".. повторял он, сжимая челюсти, со сладострастным отвращением".

4. "Иннокентий молча шагал рядом, вращая ртом (лущил семечки)";

5. "Вращаясь, медленно падал на скатерть липовый летунок".

Вращение наделяет круг характеристикой действенности. Сам круг - результат несвободного действия вокруг центра вращения.

Рассматривается сема "граница", "край" в рассказе. Герои рассказа обособлены друг от друга границами интересов, пространств. Так писатель якобы поднимает вопрос о самостоятельности души человека в границах материального мира.

Также рассмотрено понятие "материя". По словам автора статьи, "материя в дискурсе В.В. Набокова - тюрьма, несвобода. Это и человеческое тело, где душа томится пленницей".

Отмечено, что доминирующей характеристикой материального в дискурсе "Круга" является плотность. "Это препятствие освобождению, одновременно и укрытие, и тюрьма. Плотность в дискурсе В.В. Набокова - все плотское, мясное, толстое: "мясистая бородавка у носа", "толстая ноздря" Ильи Ильича; "толстый ствол березы"; "кондовое" барское имение (в значении `плотный, прочный'); "толстый пресыщенный пылью мат"".

В статье "Нарративный анализ рассказа В. Набокова "Круг"" А.А. Разин ( Российский государственный гуманитарный университет, Москва ) отмечает, что Набоков использует "геометрическую форму круга, которая организует все уровни повествования -- от сюжета до деталей. Например, он вписывает "россыпь" меньших и больших кругов: от монеты, что влипает ребром в глину, до задавленной шляпы и кругов на воде" ( с. 165 ).

Выделяются важнейшие и самые частотные мотивы рассказа - мотив изгнания, мотив самоопределения в новом мире, мотив одиночества, а также мотив социальной несправедливости.

Н. В. Смирнова (Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова) в статье НЕКЛАССИЧЕСКАЯ ИНТРОДУКЦИЯ КАК СРЕДСТВО ПРЕОДОЛЕНИЯ ЛИНЕЙНОСТИ ТЕКСТА (на материале рассказа В. В. Набокова "Круг") замечает, что "интродукция "Круга" представляет собой хронологическое опрокидывание, и читательское недоумение разрешается только в конце рассказа, где и содержатся структуры, затребованные инициальным предложением: А было ему безпокойно по нескольким причинам. Во-первых, потому что Таня оказалась такой же привлекательной, такой же неуязвимой, как и некогда".

Только в самом центре рассказа есть переход к традиционному нарративу, считает автор статьи. Переход этот подчеркивается Набоковым:

После этого были еще другие случайные встречи, а потом... Ну-с, пожалуйста: жарким днем в середине июня...

Жарким днем в середине июня по сторонам дороги размашисто двигались косари, - то к правой, то к левой ключице прилипала рубаха, - "Бог помощь", - сказал Илья Ильич..

( с. 144 ).

Отмечено, между прочим, что В. В. Набоков дает композиционный принцип непрерывного вращения и в романе "Дар", с которым связан "Круг": "четвертая глава романа начинается и заканчивается разорванным сонетом, который, соединяясь посредством читательского восприятия, образует аналогичную рассказу структуру" ( с. 146 ).

Набоков определяет сие композиционное решение метафорически - "змея, кусающая собственный хвост" (Набоков, 1997, 105), используя гностический символ.

О. А. Титов в статье "Образ Высшего Божества в рассказе В. Набокова "Круг" " утверждает, что своеобразным Божеством, влияющим на большинство событий рассказа "Круг", является Константин Годунов-Чердынцев ( Годунов-Чердынцев старший ). Он всегда описывается опосредованно - через предметы или животных, в связи с которыми находится ( мышастый скакун или прыгучий фокстерьер ).

Свойства К.Годунова-Чердынцева при этом - вездесущесть и всемогущество. Именно он, считает автор статьи, способствует поступлению Иннокентия в университет, предоставляет сверхъестественным образом ему и дар постижения наук ( успешное обучение героя "Круга" в гимназии ).

Имя сына Годунова-Чердынцева - Федор - означает "дар Бога". Имя может говорить о том, что Федор является сыном божества, "даром божества этому миру" ( а фамилия "Годунов" происходить может от английского - "God" ( Бог ) ).

Если Годунов-Чердынцев старший бросает монету - золотой - и она влипает ребром в глину, то это значит, что он творит солнце и свет, считает автор статьи.

Кроме того, "проводится параллель: удалившийся на покой после шестого дня творения Бог и погибший после (или во время) шестой экспедиции Годунов-Чердынцев".

Лебеда.

Вспомним, что пишет в тетрадке ( или все же на доске? ) школьник из "Лебеды" - "Поросший кашкою и цепкой ли бедою". Поисковик сознается Курицыну, что это искаженный Майков. Это предложение "с вывертом" ( помните рыбку с вывертом из повести "Шамайка"? ). Слова в нем поставлены в "глупое положение".

Так герою "Отчаяния", пишет Курицын, нравилось ставить слова в глупое положение, выворачивать их наизнанку, сочетать шутовской свадьбой каламбура, заставать врасплох. "Что делает советский ветер в слове ветеринар? Откуда томат в автомате? Как из зубра сделать арбуз?"

Такие шалости были свойственны и шурину Цинцинната Ц из "Приглашения". Он предлагал приговоренному к казни:

- Возьми-ка слово "ропот" и прочти обратно. А? Смешно получается?

Кстати, в английском сохраняется игра слов - "лебедою" - "ли бедою" ( orache - or ache, что Набоков называл "чудотворным совпадением" ).

Уже было сказано, что персонаж по фамилии Корф появляется и в "Обиде", и в "Соглядатае". Очевидно, за этим образом скрывается кто-то из действительной жизни Набокова.

А фраза о том, что Алексей Мартынович ( учитель русского языка ) ходил "весьма шибко"? Она заставляет нас вспомнить "Роман с кокаином", где наречие "шибко" тоже любил автор . Никита Струве пишет о том, что в "Романе с кокаином" часто встречается наречие "шибко"; дополню - "шибко" передает ощущение холода, неустроенности.

1. "Стоял сухой и шибкий мороз, которым все, точно до треска было сжато";

2. "В коридоре меня сразу шибко зазнобило";

3. "Ледяной ветер мчал сквозь переулок... с окон, заборов, крыш вьюжило сухим снегом... задыхаясь от ветра, напрягая спину от холода, я отчаянно зашагал и еще не дошел до конца переулка, как почувствовал, что шибко замерз".

Тишина в доме Пути ( "Все было невозможно тихо. В тишине с сухим звуком упал загнутый лепесток хризантемы" ) напоминает тишину в доме Слепцова. Обе тишины связаны с мотивом безпощадной утраты и одиночества.

Мотив дуэли, понятой в контексте поединка из "Евгения Онегина", связывает "Лебеду" с рассказом "Подлец".

В "Подлеце": "Потом, вероятно, будут мерить шаги и заряжать пистолеты - как в "Евгении Онегине"".

В "Лебеде": "Онегин скидывал плащ, Ленский, как черный мешок, падал на подмостки".

Интересна работа Нины Андреевны Васильевой "Рассказ В.Набокова "Лебеда". Автор статьи говорит урок по названному рассказу. По ходу урока планируется задавать следующие вопросы ( и получать следующие ответы ):

Путя Шишков, в боевых рукавицах, развалясь в кресле, ждёт своего учителя бокса. Путя -- главный герой этого рассказа, ваш ровесник, ему тоже 13 лет. Казалось бы, небольшой эпизод из жизни героя, но какой!

В этой истории -- весь человек: его страдания, переживания, любовь. Каковы отношения Пути с близкими? (Сестру он не любит, по матери скучает, отца видел редко.)

-- Какие детали говорят о том, что семья обеспеченная? (Гувернёры; "добрая сотня галош", "разбухшие вешалки", дома устраивают приёмы; на машине провожают в школу; учится в гимназии, по воскресеньям берёт урока бокса и гимнастики.)

-- Как вы думаете, ребята, это уже завязка действия или пока только предыстория? (Это экспозиция. Мы знакомимся с жизнью Пути в домашней обстановке.)

-- Не создаётся ли у вас впечатления, что это несчастный ребёнок? (Мы ощущаем родительскую ласку. Его любит отец: ритуал -- утром приходит здороваться.)

-- А теперь давайте задумаемся, случайно ли Путе не прислали машину? (Может быть, случайно. Но вдумчивый читатель догадывается, что именно в это время была дуэль. События происходят в ноябре, когда темнеет рано, а Путя возвращается из школы, когда уже начало темнеть, то есть в 15--16 часов А из газеты мы узнаём, что дуэль состоялась именно в это время.)

-- Становится ли ему легче дома? (Он и дома продолжает переживать, так как не знает, что дуэль уже состоялась )

Сказано, что рассказ автобиографичен. В его основу положен эпизод с вызовом В.Д.Набоковым на дуэль редактора газеты "Новое время" Суворина за клевету. Редактор тогда принес извинения - поединок не состоялся. Зато состоялся рассказ, испещренный сильными переживаниями мальчика за отца.

Лик.

Курицын в своей книге "Набоков без Лолиты" утверждает, что герой рассказа "Лик" ближе к концу умирает. На этом основании он сравнивает его с "Катастрофой" и "Соглядатаем". Дескать, та же тема сознания, мысли, бьющей поверх смерти. "Идет прямая трансляция из сознания, проскакивающего за черту". Лик якобы всмаривается из-за грани бытия ( что бы сказал по этому поводу Крапивин? ) в судьбу своих ботинок, оставленных у Колдунова? Но два роковых исхода в одном рассказе ( в мир иной отправляется и Колдунов ) - не перебор ли для Набокова?

Чуть позже Курицын еще раз заявляет: "Сознание Лика продолжает работать после смерти".

Рассуждая об одиноком фланере, одиночество которого нельзя нарушать, автор еще раз говорит - "Актер Лик, напоровшись в приморском городе на дальнего родственника, в результате этой встречи через несколько страниц умер".

Вот и мотив сна оказывается кстати - Лик видит Колдунова во сне, как Марк Штандфусс видит своего отца. И Лик во сне безпомощен перед хозяином сна ( Колдуновым ), так же как Марк безпомощен перед щекотавшим его покойным отцом. Вывод: призрак ( то бишь Колунов ) шагнул из-за ширмы - "жизнь Лика оборвалась".

Впрочем, как когда-то А.Г.Невзоров ( признанный ныне властями РФ иноагентом ), мы не можем заявить о своей поддержке этой точки зрения на финал "Лика".

Вот автор пишет о театральном действии в "Лике" - оно, дескать, нарастает там, где ему полагается нарастать и, где следует, прерывается "лирической сценкой или безстыдно пояснительным диалогом двух старых слуг". Последователь Набокова в "Романе с кокаином" размышлял о театральном действии похожим образом - "Идет третий акт сентиментальной пьески.. Герои почти гибнут, и поэтому почти на пороге к счастью" ( а злодеи торжествуют, но будут вскоре наказаны ).

Фраза "Снюхавшиеся между собой пассажиры не обращаются к иностранцу в углу, поглощенному книжкой" - напоминает сюжет рассказа "Облако, озеро, башня", где герой ( Василий Иванович, кажется ) попадает с томиком Тютчева в компанию развеселых немцев в купе поезда.

В трудную минуту своей жизни герой "Лика" созерцает собор ( что, впрочем, ему мало помогает ) - так же, как герой рассказа "Ужас". В "Лике" находим: "Когда во время антракта он вышел на террасу, сзади отделявшую театр от англиканской церкви, ему показалось, что он не дотянет до конца спектакля". В "Ужасе" человеку, с которым случился сердечный припадок, нет дела до красоты собора.

"Распяленная колдуновская ладонь" и роговые пальцы Колдунова напоминают о перламутровых когтях и расставленных пальцах рук ( с подъюбочным направлением ) второстепенных персонажей ООБ.

Мучитель Лика в середине рассказа предлагает своему давнему пациенту "недурно заработать". Нависает здесь призрак Кашмарина из "Соглядатая", сначала избивавшего Смурова, а затем предложившего ему "автомобильное дело".

В комнате Колдунова множество мух. Смысл их появления был проанализирован мною в работе "Основы сюжетосложения в романе В.Набокова". Здсь скажу лишь, что мухи часто сопровождают появления соперника ( противника ) героя в прозе Набокова. А персонаж "Соглядатая" - вовсе носит фамилию "Мухин". Все эти персонажи соприкасаются с "нижним миром".

Титов Олег Анатольевич в статье ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ "ВОДА" В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "ЛИК" считает, что в "Лике" вода олицетворяет собой границу между мирами. Приводятся такие цитаты из рассказа:

- Лик мечтает перейти в мир новой пьесы, "вдруг по-новому расцветшей от его впадения в неё" ( водная метафора ),

- момент такого перехода - "топкое место", где Лик "навсегда потонет в оживающей стихии",

- мотивы таяния героя - "растает на сцене среди разноцветных испарений, промеж которых вдруг пройдёт в последний смертный миг блаженная струя другой, другой жизни", "гладкое ощущение холодных, голых рук молодой партнёрши мучительно подчёркивало таяние его ладоней".

- Лик оказывается на набережной, где вода ведет себя активно ( встреча с Колдуновым ).

Сам Колдунов предстает как мутное чудовище, восставшее из воды, из иного мира. Его появлению предшествует изменение погоды, добавление влажности - "Погода испортилась, накрапывало, дул свежий ветер". Щека Колдунова напоминает морскую воду - "Колдунов... на мгновение приложился к детским губам Лика холодной, солёной щекой". В качестве апелляции к счастливому прошлому, замечает автор статьи, Колдунов приводит "водное" же воспоминание о совместной ловле бычков, в которой Лик никогда не участвовал: "Помнишь, Саша, как мы с тобой бычков ловили? Абсолютно ясно. Одно из лучших воспоминаний. Да"

Когда Лик приближается к жилищу Колдунова, то видит, как течет всюду "черная, вонючая водица". А живет Колдунов около фонтана - объекта, связанного с водой.

Музыка.

В рассказе "Музыка" персонажи слушают игру Вольфа - при этом впадают в живописное оцепенение. Так же застывали по стенам мальчики из "Соглядатая" или Мухин и, кажется, Роман Богданович ( как кариатиды ).

Движения Вольфа - то, как надувает он шею, как напрягает пальцы и легонько гакает, как мнет ( как кулинар ) податливую клавиатуру, напоминают движения инвалида - дирижера из "Приглашения на казнь", который "страстно размахался".

Город с шумом моря по ночам - намек на города из рассказов "Порт" и "Лик".

А помните, как в "Сказке" Эрвин не мог сразу посмотреть на понравившуюся ему даму, все были у него долгие приготовления? Так и в "Музыке" герой не может сразу посмотреть на дорогого его сердцу человека - бывшую жену - "надо было сначала освоиться с ее присутствием в этой большой, но тесной гостиной, ибо музыка окружила их оградой и как бы стала для них темницей" ( Набоков, Рассказы, 1991, 245 ).

Образец потока сознания, наподобие джойсовского, можно найти в рассказе в следующем абзаце:

Ходил вчера по берегу моря ( НЕДАВНЕЕ ПРОШЛОЕ ). Да, музыка как будто кончается ( НАСТОЯЩЕЕ ). Когда я на набережной ударил его по лицу, он сказал: "Это вам обойдется дорого" ( ДАЛЕКОЕ ПРОШЛОЕ ).. Я с ней не простился. Глупо было думать о том, чтобы убить ее. Живи, живи. Живи, как сейчас живешь ( НАСТОЯЩЕЕ ).. ведь когда-нибудь .. все будет прощено ( БУДУЩЕЕ ), так зачем же откладывать ( НАСТОЯЩЕЕ ).

В статье "Эффект "обманутого ожидания" в рассказе В.В. Набокова "Музыка"" О. И. АФАНАСЬЕВ предлагает анализ темы и мотивов рассказа "Музыка".

Сюжет рассказа прост: герой, Василий Иванович, находится в зале среди слушателей пианиста - талантливого исполнителя Вольфа. В этой же гостиной среди многих людей находится его бывшая жена, к которой наш герой еще питает любовные чувства.

Сначала исполняемая Вольфом музыка кажется ему преградой на пути к бывшей жене. Она никак не согласуется, например, с ритмом его сердца. Сердце героя стучит быстро и безпорядочно, переча музыке и заглушая ее. Итак, любовь и музыка противопоставлены друг другу, считает автор статьи. Музыка разъединяет с любимой женщиной, становится "оградой", "темницей". Интересно, что образ "ограда звуков" в известной степени мотивируется высказыванием писателя о музыке в "Других берегах", где он утверждает, что музыка для него "была и будет лишь произвольным нагромождением звуков".

Музыка мыслей героя звучит как бы наперекор музыке Вольфа, считает автор статьи. Мысли Василия Ивановича - это его собственная "музыка", соединенная с чувством любви. Здесь есть параллель с романом "Защита Лужина", считает Афанасьев, где рука об руку идут музыкальная и шахматная темы.

В рассказе противопоставляется бездарное исполнение музыкального произведения Вольфом "музыке любви", исходящей от Василия Ивановича, считает автор статьи.

Вывод: мотив музыки в рассказе В. В. Набокова "Музыка" полифункционален. Он выполняет сюжетообразующую композиционную, характерологическую, оценочную функции, которые взаимообусловлены и взаимосвязаны. Музыкой завязывается сюжет рассказа, выявляется кульминация в повествовании, определяется само своеобразие повествовательного дискурса, выражающееся в столкновении наигранного музыкального мастерства Вольфа и истинной любви Виктора Ивановича.

Продолжает тему Афанасьев Олег Игоревич в статье ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫЕ СВЯЗИ МУЗЫКАЛЬНЫХ МОТИВОВ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "МУЗЫКА".

Заявлено в новой статье, что музыка в рассказе Набокова продолжает музыкальную тему так, как она понята в "Крейцеровой сонате" Л.Н.Толстого. Это произведение Бетховена упоминается в финале рассказа.

В восприятии обоих главных героев "Музыки" и "Крейцеровой сонаты" музыка не представляет собой ничего ценного - она лишь "ограда", разъединяющая набоковского героя с бывшей женой, и злой рок в судьбе героя Толстого. Герой Л. Н. Толстого утверждает, что музыка не действует на человека возвышающе, что подобные суждения "вздор" и "неправда", музыка действует "принижающим душу образом", "как зевота, как смех". Для героя В. В. Набокова "всякая музыка, которой он не знал, - а знал он дюжину распространенных мотивов, - была ькак быстрый разговор на чужом языке: тщетно пытаешься распознать хотя бы границы слов, - все скользит, все сливается, и непроворный слух начинает скучать".

( Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2016. N 3(57): в 2-х ч. Ч. 1. C. 12 - 13 )

Есть параллели и с чеховскими рассказами. Игра пианиста напоминает игру героини рассказа "Ионыч": "переходящая в настойчивый гром музыка - весьма прозрачная аллюзия на игру Екатерины Ивановны из рассказа А. П. Чехова "Ионыч": "Гостиная наполнилась громом; гремело все: и пол, и потолок, и мебель... Екатерина Ивановна играла трудный пассаж".

Оба персонажа с силой ударяют по клавишам. Создается впечатление, что перед нами - "дилетанты" от музыки.

Фраза "На диване...полулежала...Анна Самойловна, а ее муж, врач по горловым... вертел что-то блестящее, - пенсне на чеховской тесемке" - намек на рассказ Чехова "Анна на шее".

Вывод, который делает Афанасьев: рассказ "Музыка" представляет собой интертекст, впитавший музыкальные мотивы произведений Л. Н. Толстого и А. П. Чехова, которые играют своеобразную роль "языка для посвященных". Музыкальные реминисценции позволили В. В. Набокову через "обновление и трансформацию" вступить в полемику с великими предшественниками относительно любви, понимаемой автором как музыка чувства.

В статье ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ МОНОЛОГ КАК ПРИНЦИП ОРГАНИЗАЦИИ ПОВЕСТВОВАНИЯ В РАССКАЗЕ В.В.НАБОКОВА " МУЗЫКА" А.В.Востриковой ( Московский государственный областной университет ( Ногинский филиал)) ( ВЕСТНИК НОВГОРОДСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА N84 ) предпринята попытка рассмотреть образы героев и сюжет рассказа писателя с точки зрения традиционных христианских представлений и ценностей. Автор якобы погружается в греховность человеческой души ( героя ), которая "несмотря ни на что, жаждет любви, но всё-таки не в состоянии преодолеть разъединенность не только с любимой, но и внутренний разлад". "Герой весьма отдален от христианских ценностей, ему в голову даже не приходит мысль о покаянии".

Подробно останавливается автор стать на проблеме вины героя за развод с бывшей женой. Она считает, что герой был глух к "внутренней жизни жены", требовал напрасно прямолинейного словесного объяснения. Приводится такой фрагмент:

"Весною она странно помертвела; говорила, почти не разжимая рта. Он спрашивал: "Что с тобой?" -- "Ничего. Так". Иногда она смотрела на него, щурясь с неизъяснимым выражением. "Что с тобой?" -- "Ничего. Так". К ночи она умирала совсем, -- ничего нельзя было с ней поделать, -- и, хотя это была маленькая, тонкая женщина, она казалась тогда тяжелой, неповоротливой, каменной. "Да скажи, наконец, что с тобой". Так продолжалось больше месяца".

Жена героя осознается автором статьи как более тонкочувствующий, более душевно тонкорганизованный субъект. На фоне такого восторга от образа жены героя как-то незначительно выглядит сюжетная ситуация ее измены.

А как чувствует себя герой после известия об измене? Он обрисован как типичный мужлан - и якобы "одержим жестоким порывом ненависти, физической неприязни".

Переживания героя - "низменные", он виноват уж тем, что жалеет себя "немужской жалостью". Чувства героя обрисовываются с помощью простых формул - "о д и н о ч е с т в о , надломленность , депрессия". Его окружают, такие же, как он, безликие зимние пальто.

Подробно пересказана та часть сюжета рассказа, в которой герой слушает музыку, которая заглушается его мыслями о бывшей жене и биение сердца. Далее автор статьи переходит к таким обвинениям в адрес героя -

Виктор Иванович глубоко переживает свою потерю, но при этом сконцентрирован только на своих чувствах, самоанализ у него превалирует, поглощая целиком всё его существо. До душевного мира супруги ему, кажется, и дела нет. Можно предположить, что его душа не стремилась к постижению ее внутреннего мира, не чувствовала гармонии или же, наоборот, мучительной дисгармонии, вследствие чего герой изначально отстранен от нее духовно -- любил он ее только физически, если не сказать физиологически. О внутреннем духовном созвучии он даже и не мечтал, он хотел подчинить ее себе.

Эти замечания были бы справедливы, если бы писатель сам бы привлек наше внимание к потрясающему духовному миру неверной жены. Однако последний представляется незаинтересованному исследователю и читателю скорее выдуманным, мифическим.

Т.Г. Галкина в статье "АНАЛИЗ МОДЕЛИ СТРУКТУРЫ ОБРАЗОВ СОЗНАНИЯ (на примере анализа художественных образов, репрезентированных в рассказах В.В. Набокова из сборника "Соглядатай")" рассматривает модели образов сознания на примере мотивов из рассказа "Музыка".

1. Полюс предмета

2. Чувственная ткань предмета - представляет собой отраженное в образе сознания впечатление от предмета. Сознание направлено на предмет, но сфокусировано на субъективных впечатлениях от него. Например: "Музыка... была как быстрый разговор на чужом языке: тщетно пытаешься разобрать хотя бы границы слов, - все скользит, все сливается, и непроворный слух начинает скучать ( с. 36 ). Говорящий описывает обобщенного человека, не понимающего музыку.

3. Личностный смысл. Переживания и биография героя. Пример - "...музыка, вначале казавшаяся тесной тюрьмой, в которой они оба, связанные звуками, должны были сидеть друг против друга на расстоянии трех-четырех саженей, - была в действительности невероятным счастьем, волшебной стеклянной выпуклостью".

Образ музыки представлен через личную оценку, в связи с событием в жизни героя.

4. Слово (знак). Пример - "Вот тоже интересное слово: "конец". Вроде коня и гонца в одном. Облако пыли, ужасная весть". Языковая игра здесь актуализирует личностный смысл - весть об измене, о конце отношений.

5. Чувственная ткань слова (знака). Например - "Шелестящее, влажное слово "счастье", плещущее слово, такое живое, ручное, само улыбается, само плачет". Сочетание свистящих в слове "счастье" порождает ассоциации со звуковым обликом слов "шелестящее", "плещущее", что придает абстрактному образу чувственную составляющую.

Е.В. Егорова /Москва/ в статье "Толстовские подтексты в рассказе В.В. Набокова "Музыка"" заявляет, что Набоков в названном рассказе "бережно перекодирует" произведения Толстого, такие как роман "Анна Каренина" и повести "Крейцерова соната" и "Альберт".

Утверждается, что "Музыка" - дань Толстому "по закону набоковской "межтекстовой солидарности" (термин А. Долинина), под которой понимается потребность писателя в диалоге с классикой как форма творчески-зарядительной подпитки".

Рассказ "Музыка" - типичная шкатулка, в том смысле, что в нем можно обнаружить интертекстуальные отсылки, например, к "Евгению Онегину", "Ионычу", "Анне на шее", "Госпоже Бовари" - любимым набоковским произведениям, считает автор статьи.

Например, у героини "Музыки" - "бледная щека, черный завиток - и, как смутный вторичный признак, ожерелье или что-то вроде ожерелья". У Анны Толстого - "своевольные короткие колечки курчавых волос, всегда выбивавшиеся на затылке и висках. На точеной крепкой шее была нитка жемчугу".

В "Музыке" траурной ноткой звучит такой мотив - "Однажды видели, как рыбаки несли утопленника". Так в "Анне Карениной", полагает Егорова, подобный мотив сопровождает 1-ую встречу Анны и Вронского ( раздавленный поездом человек ).

Рассматривается в связи с сюжетом "Музыки" повесть Толстого "Альберт" - "В "Альберте" описывается, кто и как на петербургском "балике" слушает и чувствует музыку. С героями повести случается преображение: на время они выходят из пространства обыденности в заповедную область мечты и воспоминаний юности. Возможно, именно этот мотив привлек Набокова и был использован им в "Музыке". "Из состояния скуки, шумного рассеяния и душевного сна" [10; т. 3, с. 35] герои "Альберта" перенесены были "в совершенно другой мир" [10; т. 3, с. 35]".

М.А. Филиппова и Т.Ю. Волошинова ( Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого ) в статье РЕЧЕСУБЪЕКТНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ТЕКСТА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "МУЗЫКА" заявляют, что герой в конце концов оказывается "основным говорящим субъектом, вытесняя автора-повествователя: "Живи, живи. Живи, как сейчас живешь; как вот сейчас сидишь, сиди так вечно; ну, взгляни на меня, я тебя умоляю".

А ведь рассказ начинается с повествования от третьего лица ( от автора )! И В финале рассказ вновь строится как повествование от третьего лица: "Виктор Иванович смотрел по направлению двери [...]. С ним поздоровался некто Бок, заговорил мягким голосом".

Далее авторы статьи трактуют образ фон Бока ( как знак авторского присутствия ). "Он находится рядом с героем, но смотрит на него со стороны, с позиции соглядатая ("Я все время следил за вами")".

Отмечено, что наблюдателем в тексте является не только Бок. "Сам Виктор Иванович весь описываемый в рассказе вечер наблюдает за своей бывшей женой, на что указывают многочисленные повторы слова "смотрит" и его синонимов. Однако между ними диалога так и не происходит: жена поспешно покидает вечер".

М.А. Филиппова и Т.Ю. Волошинова в следующей статье - РЕЧЬ АВТОРА И РЕЧЬ ГЕРОЯ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "МУЗЫКА" (ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ТЕКСТА) - заявляют, что "герой в конце концов оказывается основным говорящим субъектом, вытесняя автора-повествователя".

И еще: "в конце рассказа, обращаясь к музыканту Вольфу, доктор по горловым "наступает, теснит его, толкает животом". Можно предположить, что в этом фрагменте пародийно изображается соперничество между героем и автором, описанное нами выше" ( с. 397 ). "Герой в рассказе контактирует с автором, который выше его мира, ограниченного рамками произведения. На наш взгляд, такое открытое вмешательство автора обличает ситуацию вымысла, подчеркивает его роль как некого верховного существа, строителя и творца текста, а принятие им своеобразной маски говорит о неоднозначности происходящих событий".

Набор.

В рассказе "Набор" упоминается чуждая берлинская теснота в трамвае. Невольно вспоминается, как Федор Годунов-Чердынцев из "Дара" ехал в трамвае по Берлину и нанизывал пункты пристрастного обвинения в отношении воображаемого немца, усевшегося рядом с ним.

Жена героя "Набора" уходит ( еще в России ) к известному черносотенцу доктору Малиновскому. Фамилия соперника напоминает фамилию секунданта Берга в интерпретации Митюшина из рассказа "Подлец" -- Малинина.

Нежить.

В статье МИФОПОЭТИКА РАННИХ РАССКАЗОВ В. В. НАБОКОВА О. А. Дмитриенко ( Северо-Западный институт печати ) ( Вестник ТвГУ. Серия "Филология". 2014. N1, с. 30-34 ) рассматривает рассказ Набокова "Нежить". В данном рассказе встречается портрет Лешего, написанный, по мнению автора статьи, в традициях мифопоэики славян. Похожи детали облика Лешего на его традиционный образ:

- "Правый глаз был еще в тени, левый пугливо глядел на меня, продолговатый дымчато-зеленый; и зрачок рдел, как точка ржавчины... А этот мшисто-серый клок на виске, да бледно-серебристая, едва приметная бровь",

- "Глаза его блестели, как мокрые листья, руки скрещены были, и в зыбком отблеске заплывшей свечи странно-странно мерцали бледные волосы, налево зачесанные".

Леший, пришедший к автору в виде старого знакомца, жалуется на то, что пришедшие к власти землемеры уничтожали его леса, убивали людей, изгоняли духов родной земли. Леший, как и писатель, эмигрирует из России, изменив внешность - "в мужичка перекинулся, в бродягу с котомкой, да и ушел совсем".

Леший передает автору рассказа свою миссию - дар "поддерживать жизнь в родной земле", сохранять ее безсмертие. "Когда я свет зажег, уж никого не было... никого... Только в комнате чудесно-тонко пахло березой да влажным мхом..."

Обида.

Рассказ Набокова "Обида", по словам А.С.Мулярчика, вырастает из воспоминаний детства. Но в отличие от "ДБ" в "Обиде" нет "наслоившейся под действием времени патины". Язык рассказа ( так же, как язык "Лебеды" ) безыскусен и точен, а аранжировка неприхотливого сюжета, впоследствии воспроизведенного в ДБ ( ПГ ), "отличается неуловимой прелестью художественного открытия" ( Следуя за Набоковым, 1991, 5-6 ).

В рассказе воспроизведен, по мнению Мулярчика, "образ утраченной России". Образ, переходящий из одного романа Набокова в другой, вплоть до самых поздних англоязычных вещей. В рассказе "Обида" он воплощен в такой зарисовке:

В конце села, на пригорке, среди густых лип, стояла красная церковь, а рядом с ней - небольшой белокаменный склеп, похожий форой на пасху.

( Следуя за Набоковым, 1991, 7 ).

Мулярчик считает, что своей картинностью абзац мог бы соперничать с полотнами пейзажистов, включая Левитана и Нестерова. Однако резким диссонансом врывается в этот мир выведенный мелом на стене приземистой кухни лозунг "Да здравствует Сербия!" ( вспомним тост "За серб и молд", - из другого произведения Набокова - ИП ). Это признак того, что "эпоха войн и революций грозит вот-вот обрушиться раскаленным пеплом на российские Помпеи".

Курицын считает, что в "Обиде" описан "автономный мир" Пути, которым можно ни с кем не делиться: "Мальчик Путя во время усадебной игры в прятки очень удачно спрятался на пустой веранде.. Под цветными стеклами, бросавшими на них цветные отражения, тянулись мягкие лавки, обитые сизым сукном в махровых розах. Путю не нашли на веранде, но не потому, что он так здорово спрятался, а потому, что о нем забыли. Это обидно, да, но зато цветные отражения в махровых розах - его мир, которым он может ни с кем не делиться" ( 2013, 61, 62 ).

Такой же автономный мир описан, по мнению автора книги "Набоков без Лолиты", в "Машеньке", где говорится о лошадях, видящих овес во сне.

Сам рассказ про мальчика Путю - примерка к биографическому жанру, полагает Курицын. Так же, как автор, Путя не любит коллективный игр - и предпочел бы остаться один дома. "Это мы знаем: диван, тигровое кресло". Для Сирина неучастие и невписывание было "концептуальным выбором", считает Курицын.

Кроме того, автор НБЛ сравнивает рассказы "Обида" и "Музыка". На том простом основании, что в обоих герой чувствует себя неловко, когда за его движениями следит несколько посторонних взглядов. Взгляд безпокоит героя, считает Курицын. "Мальчик Путя в "Обиде" болезненно переносит необходимость пересечь на пути к играющим детям открытую, хорошо простреливаемую площадку. Ситуация эта обозначается как "прескверная". - Надо было проделать этот путь одному, приближаться, без конца приближаться, постепенно входить в поле зрения многих глаз. Виктор Иванович ( рассказ "Музыка" ) попадает на музыкальный вечер, где присутствует его бывшая жена. Он не сразу ее замечает, а когда замечает, ему становится плохо оттого, что она наверняка видела, как он шел через команту на цыпочках, ныряя корпусом - "будто его застали врасплох, нагишом" ( НБЛ, 2013, 228, 229 ).

Как известно, рассказ "Обида" Набоков посвятил Бунину. О значении этого посвящения и влиянии произведений Бунина на этот рассказ Набокова размышляет Максим Д. Шраер в книге "Бунин и Набоков. История соперничества" ( М., 2015 ). Заявлено, что тематически "Обида" близка целому ряду рассказов Бунина, действие которых происходит в русской деревне и которые передают душевные переживания подростков. "Главный герой "Обиды" - Путя (Петр) Шишков, образ которого отчасти питается автобиографическими реминисценциями Набокова. Болезненно-застенчивый подросток с обостренной чувствительностью к любой фальши" ( М.Д.Шраер, НИБИС, 2015, 69 ).

Тематический и стилистический фон "Обиды" Шраер находит в пяти рассказах Ивана Бунина: "Первая любовь" ( 1890 ), "На даче" ( 1895 ), "Кукушка" ( 1898 ), "Далекое" ( 1903 ) и "Митина любовь" ( 1925 ). Шраер выделяет в этих произведениях Бунина несколько образов и сюжетов, которые близки рассказу "Обида". Особо автор книги "Бунин и Набоков" останавливается на рассказе "Далекое", "из которого Набоков позаимствовал и конкретные словесные мотивы".

"Далекое" изображает один день из жизни главного героя, девятилетнего мальчика Ильи.. Он радуется этому дню, проведенному вместе с отцом на охоте.. Оба рассказа, набоковский и бунинский, изобилуют упоминаниями трав, цветов и насекомых ( в особенности кузнечиков ), образами летнего неба и облаков, а также изображениями эффектов игры света и тени.. В тексте "Обиды" заметен и любимый бунинский цвет - лиловый. Молодой герой Бунина видит "лиловый куколь".. Набоковский.. собирает ягоды - черничины "с лиловым блеском".

( М.Д. Шраер, 2015, 71 ).

У кучера Степана, который одет в черную безрукавку поверх малиновой рубахи ( чисто русский колорит! ) - "крашеная борода" клином. Все это напоминает о крашеном мире хваленой яви в романе "Приглашение на казнь". В самом деле, в ПнК ( приведу здесь отрывок из моей статьи ""Приглашение на казнь": критерии действительности" ) важную роль выполняет мотив перекрашивания. Так, по замечанию писателя, в романе "Истинная жизнь Себастьяна Найта" "время от времени лицемерные правители перекрашивают стены тюрьмы, в которой заперт народ". В романе "Приглашение на казнь" - тряпичные книги и "ярко расписанные пособия", свежепокрашенная скамья подсудимых, крашеные же прокурор и "облакат", проговорившие с виртуозной скоростью пять тысяч слов, которые каждому полагались, стрелка часов, которую малюет сторож, неудачная попытка закрасить дверь, замазанные надписи на стенах, "крашеный воздух", "намалевынный" вид на Тамарины сады. К тому же - "краска, присланная для будок, оказалась никуда не годной" ( 2004, 61 ).

В финале ПнК находим - "Винтовой вихрь ( наподобие урагана ) забирал и крутил пыль, тряпки, крашеные щепки, мелкие обломки позлащенного гипса, картонные кирпичи, афиши; летела сухая мгла" ( см. мою работу "Онтологические сюжеты романа В.Набокова "ПнК" ).

В рассказе "Обида" упоминаются двое маленьких Корфов и сестра их Таня. В рассказе "Лебеда" герой сидит с Корфом за одной партой - и они вместе рассматривают журнал, где написано об отце Пути. Фигура персонажа по фамилии Корф чрезвычайно близка герою и в "Соглядатае". Ваня путает его со Смуровым.

- Иностранный поэт, - говорит Евгения Евгеньевна о госте швейцарихи, - наверное русский, я даже подозреваю, что это кто-нибудь, кто бывает у нас, - вот, например, этот прошлогодний, ну этот же, роковой брюнет, как его..

- Я знаю, кого ты думаешь, - вставляет Ваня. - Ты думаешь - Корф.

- Полный души мужчина, духовный мужчина, говорит швейцариха..

В финале "Обиды" герой "смутно думает", что там где-то должен быть пруд - "и можно оставить на берегу платок с меткой и свисток на белом шнурке"..

Так в "Защите Лужина" герой двигался ощупью - как "шахматный игрок, пробирающийся и напирающий туда, где у противника что-то смутно висит или связано". И в другом эпизоде "Защиты" - "Он вошел к ней с размаху, словно бухнул в дверь головой, и, смутно увидев ее, лежащую в розовом платье на кушетке, сказал.." И в еще одном эпизоде описана борьба героя с сумеречной мутью после партии с Турати.

Д.А. Мухачев ( Алтайский государственный университет ) в статье "Семантика Петербурга и код русской классики в рассказах Владимира Набокова "Обида" и "Лебеда"" говорит о том, что сюжет с волшебным фонарем есть в "Обиде": "Последний раз Путя был у Козловых в Петербурге, на Пасхе, и тогда показывали туманные картины: Яков Семенович читал вслух "Мцыри", а другой студент орудовал волшебным фонарем" [Набоков, 1990, т. 2, с. 348].

В сюжете "Обиды" автор статьи видит романтическую лермонтовскую тему непонятой личности. "В сюжете рассказа - обычном детском конфликте - просматривается лермонтовский подтекст, традиционный романтический сюжет об отвергнутой, непонятой личности. Девочки из детской компании решают не общаться с Путей, объясняя это тем, что он "ломака". Дальше Путя в процессе игры отбивается от компании и оказывается в одиночестве".

Кроме того, к мотивам творчества Лермонтова отсылает само название рассказа "Обида". "Главный герой упоминаемой в рассказе поэмы "Мцыри" попадает в монастырь ребенком, примерно в возрасте Пути. Как и Путя, он откалывается от коллектива, в котором находится (монахов в монастыре), и скитается по горам" ( с. 155 ).

Автор статьи отмечает, что в Путе много от лермонтовских героев, "его постоянно преследуют несправедливости и обиды: он попадает копьем в середину мишени, но этого никто не замечает, ему достается роль ведущего в палочку-стукалочку, но дети хором просят, чтобы водил Яков Семенович, он с самого начала отвергнут компанией, нежелателен на празднике. Все это происходит в деревне под Петербургом. Смысл рассказа можно выразить фразой "я - как Лермонтов", " я страдал как он"" ( с. 155-156 ).

Облако, озеро, башня.

В "ООБ" встречаются аллюзии на стихотворения Тютчева. Наиболее очевидная - "Мы слизь. Реченная есть ложь" - разложенная на части строка Тютчева "Мысль изреченная есть ложь" из стихотворения "Молчание".

Молчи, скрывайся и таи

И чувства и мечты свои --

Пускай в душевной глубине

Встают и заходят оне

Безмолвно, как звезды в ночи, --

Любуйся ими -- и молчи.

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймет ли он, чем ты живешь?

Мысль изреченная есть ложь.

Взрывая, возмутишь ключи, --

Питайся ими -- и молчи.

( цит. по: БЭКМ, 2005, электронная версия ).

Еще одна тютчевская аллюзия ( как любят говорить литературоведы ) - "и дивное о румяном восклицании". Имеется в виду тютчевское "Вчера, в местах обвороженных" ( 1836 ).

В ООБ немцы, отправившеся в увеселительную поездку, заставляют героя съесть окурок. Это, по мнению Курицына, апофеоз нецелевого использования "реальности под окурки". В "Защите Лужина" встретится окурок в медведе, еще в одном рассказе ( "Пассажир" ) - спичка в пустой рюмке собеседника.

Все это связано якобы с желанием автора "рассовать" по тексту "милые объекты".

Применительно к ООБ Курицын пишет об особых отношениях автора и героя. Так же, как в рассказе "Набор" автор встречается со своим героем в Берлине. В ООБ они обсуждают невозможность функционирования героя в качестве работника автора - "тому больше не хочется глотать немецкие окурки".

Замечает Курицын и фразу "Мы слизь. Реченная есть ложь". Это сам автор куражится, по его словам, над тютчевской строкой. Сам Сирин ее коверкает. Устами Василия Ивановича - "представителя автора".

В рассказе "Соглядатай" есть фотография молодца в тирольской шляпе, на которую глядят Смуров и Гильда ( Гретхен ), когда остаются наедине. В ООБ выделяется "долговязый блондин в тирольском костюме", загорелый, с лакированным носом. Оба персонажа выражают требуемый местный колорит. Блондин из ООБ - вожак, и молодец на фото - тоже авторитет для Гильды ( или Гретхен ).

В ООБ есть почтовый чиновник, детали портрета которого напоминают нам аналогичные в рассказе "Пассажир" ( синий ноготь большого пальца ноги пассажира соответствует "перламутровым когтям на грязных ногах" почтового чиновника ).

Л. Геллер устанавливает связь между отдельными произведениями Набокова и высказывает мнение - "шаг от рассказа "Облако, озеро, башня" до "ПнК" и до "BS" - это шаг в антиутопию" ( Карпович, 6 ).

А вот фрагмент из моей статьи о сюжетной ситуации архаического ритуала в прозе Набокова: "Вид публичной казни - избиение героя; оно имеет черты ритуала, осуществляется несколькими лицами, за исключением избиения, описанного в романе "Соглядатай", где Кашмарин самостоятельно ( тростью ) охаживает Смурова. Так же, как публичная казнь в "Приглашении .. " избиение начинается с обличения героя. Так, в рассказе "Озеро, облако, башня" предводитель экспедиции, похода называет героя "пьяной свиньей". В названном рассказе избиение продолжается в ограниченном пространстве - поезде, купе поезда, где, между прочим, придумывают буравить штопором ладонь и ступню героя, что, несомненно, так же носит ритуальный характер".

И.Л.Галинская в статье ЛУЧШИЕ РАССКАЗЫ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА свидетельствует о том, что писатель рассказал, что все короткие новеллы пишутся им точно так же, как и романы. "Последние занимают больше времени. Вот и все. В среднем рассказ размером в десять страничек пишется две недели, а двухсотстраничный роман берет около года труда". В статье ""От третьего лица" Набоков заметил, что разгадывание загадки есть высший и основополагающий акт человеческой мысли" (1, с. 496). Вот и его произведения переполнены аллюзиями, загадками, утверждает Галинская.

Подробно рассмотрены аллюзии рассказа "Облако, озеро, башня". Как заявляет Галинская, лирическая тема рассказа подчеркивается словами "... и дивное о румяном восклицании".

В стихотворении Тютчева "Вчера, в мечтах обвороженных..." она находит -

Вдруг животрепетным сияньем

Коснувшись персей молодых,

Румяным, громким восклицаньем

Раскрыло шелк ресниц твоих!

( с. 68 ).

В статье О РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ" И.Е. Карпович ( Барнаул ) предлагает нам несколько интересных наблюдений над мотивами и образами набоковского рассказа.

Во-первых, попутчики героя могут быть восприняты как зеркальные отражения друг друга. Двое носят одну и ту же фамилию - Шульц. Две другие героини наделены одинаковыми именами, очень похожи внешне. "Фамилия еще одного попутчика - Шрам" ( шрам - марш, подчеркивается его солдафонство ).

Во-вторых, сокращение "увеспоездка" - намек на советские сокращения ( такой же намек есть в "Отчаянии" - советский ветер в слове "ветеринар" ). Сокращение может быть прочитано и как "увесистая поездка". "И далее при описании поездки в тексте появляются слова с семантикой тяжести: "Перекидывались пудовыми шутками ..." (421). "Василию Ивановичу, как наименее нагруженному, дали нести под мышкой огромный круглый хлеб" (424)".

В-третьих, "добрые люди", с которыми рекомендуется авторами песни шагать километр за километром, на самом деле являются разбойниками. Не зря они шагают "большой дорогой".

Постепенно попутчики превращаются в одно многоголовое, многорукое существо, требующее подчинения себе.

Также замечено, что в финале рассказа с главным героем поступают почти так же, как с Христом - "Придумали между прочим, буравить ему штопором ладонь, ступню. Почтовый чиновник, побывавший в России, соорудил из палки и ремня кнут, которым стал действовать, как черт, ловко".

Лебедева Виктория Юрьевна в статье ПРОБЛЕМА РАСЧЕЛОВЕЧИВАНИЯ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ" отмечает, что герой рассказа ООБ - "скромный, кроткий холостяк, прекрасный работник", "милый человек", "с умными и добрыми глазами", но "коротковатый". Это значит, что он не только низкоросл, но и "не дорос" до свободы, до того состояния, когда "вольный фасон" впору.

Персонажи ООБ, окружающие героя, наделяются автором приметами неживой материи, которые встраиваются в их портреты. Например, нос предводителя "лакированный" (отсылка к дереву), "другой спутник, Шрам, имеет что-то "неопределенное, бархатно-гнусное в облике и манерах" [3], у третьего - "перламутровые когти на грязных ногах" [Там же]. Позднее члены группы будут смотреть на Василия Ивановича "каменными глазами"".

Кроме того, отрицательные персонажи ООБ имеют зооморфные черты. "Предводитель назван вожаком, позже - петухом, а одна из героинь, рыжая вдова, по словам автора, чем-то похожа на него (прямая отсылка к образу курицы)". Мужчины волосаты, имеют щетинку ( как свиньи ). Они примитивны как животные. Исследовательница называет их "духовными мертвецами".

Отрицательные персонажи стремятся внушить герою, что он - тоже животное, - "когда Василий Иванович задремал на привале, его разбудили, "шлепая" на нем "невидимых оводов" [3], а после того, как он выразил желание их покинуть, обозвали "пьяной свиньей"" ( с. 120 ).

О.В. Ройко ( ст. преподаватель, филиал МГУ имени М.В. Ломоносова в Севастополе, г. Севастополь ) в статье ПОЛЯРНОСТЬ НАЦИОНАЛЬНЫХ КОДОВ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ" утверждает, что пересечение двух кодов, русского и немецкого, "поддерживает проблематику рассказа, формирует его конфликт, во многом объясняет вектор социальных отношений между главным героем и чуждым ему окружением со своим уникальным набором национальных кодов".

Герой как русский читатель берет с собой в поездку томик Тютчева. Кроме того, его провизия типично русская - огурец, булка, три яйца, - она была высмеяна попутчиками и заменена на бюргерский колбасный пай: "Огурец всех рассмешил, был признан несъедобным и выброшен в окошко. Ввиду недостаточности пая, Василий Иванович получил меньшую порцию колбасы".

Потаенным кодом героя становится русское слово ( так заветным для Романтовского является родное слово - в конце рассказа "Королек" он начинает говорить по-польски ).

Немецкий код полярен русскому в рассказе ООБ, считает Ройко. Он представляет собой набор знаков, например, упоминаний о том, как зять персонажа ( немца ) ездил в Россию строить тракторы, велосипедиста за окном поезда ( культ велосипедов в Германии ). Имена немцев типичны - начинаются с "Ш" - Шрам, Шульц.

О.А. Титов в статье "Образ повествователя в рассказе В. Набокова "Облако, озеро, башня" утверждает, что автор в рассказе представлен имплицитно. То есть "растворен" как в главном герое, так и в отрицательных, и проходных персонажах. Большое внимание уделяется фигуре Василия Ивановича. Он представлен как ЧЕЛОВЕК. Но в финале рассказа он требует у автора отпустить его, заявляя, что у него нет больше сил быть человеком. Герой увольняется с работы по собственному желанию. Теперь он, видимо, поселится в прекрасном и понравившемся ему уголке, где жизнь героя пойдет так, "как он всегда этого хотел".

Автор может скрываться за фигурой велосипедиста, стоящего у шлагбаума в одном из эпизодов рассказа, считает Титов. Набоков сам любил ездить на велосипеде. Кроме того, велосипедист свободен в своем пути - в отличие от бедного Василия Ивановича, увлекаемого многоруким существом.

Иногда граница между персонажем и рассказчиком почти полностью стирается. Например, этот эффект достигается благодаря такой вставной конструкции: "Василию Ивановичу, как наименее нагруженному, дали нести под мышкой огромный круглый хлеб. До чего я тебя ненавижу, насущный!

Рассказчик может выражать и точку зрения противников Василия Ивановича, например, используя лексику с положительной оценочной коннотацией: "Почтовый чиновник... соорудил из палки и ремня кнут, которым стал действовать, как черт, ловко. Молодчина!"

Или вот такая оценка ситуации избиения - с точки зрения немцев: "Было превесело".

К. В. Цой ( Узбекский государственный университет мировых языков (Ташкент, Узбекистан)) в статье ЭЛЕМЕНТЫ КОМИЧЕСКОГО В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ" выделяет "элементы карнавализации" в рассказе.

Поездка - увесилительная для немцев, но не для самого героя. Карнавальный смех свойственен немцам: "Перекидывались пудовыми шутками четверо, связанные тем, что служили в одной и той же строительной фирме,- мужчина постарше, Шульц, мужчина помоложе, Шульц тоже, и две девицы с огромными ртами, задастые и непоседливые. Рыжая, несколько фарсового типа вдова в спортивной юбке...". "Обеих девиц звали Гретами". "Другой Шульц стал учить Василия Ивановича играть на мандолине. Было много смеху..."

В статье ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР РАССКАЗА ВЛАДИМИРА НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ" Е. В. Чепкасов заявляет: "Если вчитаться глубже в рассказ, то станет очевидным, что рассказчик знает русский язык: только зная язык, можно так иронизировать над стихами Тютчева: "Мы слизь. Реченная есть ложь", - и дивное о румяном восклицании)". Русский ли человек рассказчик? Ответить определенно сложно, но русскому Василию Ивановичу и русскому же хозяину домика возле призрачной башни он симпатизирует, а немецкие спутники главного героя изображены пошлыми монстрами. Да и мысли он излагает явно по-русски, иначе недостижимой оказалась бы строка дактиля, которым написано предложение: "высилась прямо из дактиля в дактиль старинная черная башня". Можно ли предположить идентичность автора и рассказчика? Можно, и в таком случае получится, что рассказчик - писатель, а его "агенты" - персонажи".

Отдельный вопрос - кому посвящено восклицание "Моя любовь, послушная моя"? Автор статьи считает, что оно принадлежит герою рассказа, который "восьмой год" безвыходно любил чужую жену. Это робкая, скрываемая односторонняя любовь, считает Чепкасов. "В ряду трех ценных вещей упоминается женская фотография, - очевидно, той самой чужой жены".

И еще такое наблюдение: ""Облако, озеро, башня" -- это трёхстопный дактиль,в котором любитель поэзии готов был поселиться навсегда, это стихотворный мир, который был ему обещан в ночном видении. Эту поездку он выиграл на русском благотворительном балу (кстати, благотворительный бал,а не благотворительный вечер, весьма вероятно, сделан автором ради вальсового трёхсложника), и хозяин домика, в котором находилась комната, был русским, что возвращало Василия Ивановича на Родину. А комната тоже распадалась на три весьма символических компонента: зеркало,"наполовину полное ромашкового настоя" (то есть отражающее рисунки на стенах) соседствовало с окном, из которого были видны "озеро с облаком и башней",а внизу был красный пол"

( см. Литература в школе. 2019. N 2. с. 6 )

Чжу Цзывэй, аспирант ( Университет МГУ-ППИ в Шэньчжэне, г. Шэньчжэнь; Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова ) в статье АНАЛИЗ ПОЭТИКИ ДВОЕМИРИЯ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ НАБОКОВА: НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ" рассматривает пейзажную составляющую рассказа.

Почему возникает проблематика потустороннего мира в рассказе? Потому что, считает автор статьи, герой одинок. "Он всегда одинокий, даже во время игры ему не достается пары. Между героем и спутниками наблюдается отсутствие настоящего диалога и обмена мнениями. Из-за ощущения некомфортности в реальном мире Василий Иванович хочет найти себе утешение в лирическом внутреннем мире, именно поэтому его цель и маршрут путешествия отличаются от его спутников".

Природный пейзаж, по мнению Чжу, является частью "потусторонности", которую герой особенно чувствует. Герой стремится "к пейзажу", считает автор статьи. Так, описание природы в стихотворении Тютчева перекликается с ландшафтом, который описан в финале рассказа. "Когда герой видел синее озеро, большое облако и черную башню, он вроде бы вошёл в мир, описываемый Тютчевым".

Герой наделен даром видеть красоту природного мира, он с участием рассматривает пейзаж за окном, с помощью воображения создает особый внутренний мир. Видя пейзаж, он вспоминает о своей первой любви, видя озеро с облаком и башней - он "вроде бы возвращается на родину".

И. И. Яценко ( г. Москва ) и Э. М. Оспанова ( г. Нур-Султан, Республика Казахстан ) в статье "...СИЛ БОЛЬШЕ НЕТ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ" (Мотивный анализ рассказа В. Набокова "Облако, озеро, башня" в иностранной аудитории) утверждают, что в основе рассказа ООБ лежит антитеза 2 миров:

- хрупкого мира отдельного человека и

- агрессивного мира легко управляемой толпы.

Например, лексика подчеркивает примитивность толпы, а с другой стороны, внутренний мир героя с его возвышенностью, поэтичностью и миролюбием. "Автор характеризует своего героя следующими словами: скромный, милый, кроткий, умные и добрые глаза". Герой - русский интеллигент, считают авторы статьи. Он кроток и симпатичен.

Василий Иванович - тихий, незаметный. Толпа немцев - агрессивна. груба, в ней доминирует физическое начало. Эти немцы "воплощают грубую физическую силу при полной внутренней пустоте".

Оповещение.

Тема счастливого неведения героини звучит в словах: " Она проходила безстрастная, скорее довольная, очарованная и ограниченная своей глухотой". Тема ограниченности человеческого сознания - весьма органична ( извините за каламбур ) для Набокова. И даже его подражатель в "Романе с кокаином" считал, что люди стремятся к событиям в человеческом мире не ради события как такового, а единственно ради того, чтобы ощутить его отражение в своем сознании.

Фраза "Она шла по знакомым улицам" напоминает аналогично построенную из "Соглядатая", где герой тоже шествует по знакомым улицам и "все напоминает действительность".

Ближе к финалу "Оповещения" появляется барышня Мария Осиповна, "почти карлица" - намек на персонажей "Картофельного эльфа" ( где Шок сумрачно говорил: "Карлицу бы тебе" ).

Памяти Л.И. Шигаева.

"Брезгливое отношение к любого рода обобщениям - один из столпов набоковской галактики", - пишет В.Курицын, замечая недальновидность некоторых героев Набокова. Так, Л.И.Шигаев не отличает пчелы от шмеля и ольхи от орешника. Лида в "Отчаянии" из деревьев знает только березу.

- Молодые поэты любят сравнивать себя со зверьми, причем неизвестно какими, - это из сиринской рецензии ( цит. по: Курицын, 2013, 305 ).

Здесь можно припомнить и критику Набокова в адрес автора, описавшего однажды футбольный матч ( сам-то Набоков играл в футбол, был вратарем ). "Футбол, конечно, мелочь, пустяк, но, прочитав это описание ( а оно длинно, подробно ), думаешь - не так же ли невежественен автор и во всем остальном?"

В рассказе "Памяти Л.И.Шигаева" на шнуре висит лампочка, всю ночь горевшая полоумным светом. В рассказе "Соглядатай" появляется аналогичная лампочка на шнуре, которая ведет себя как живая - натягивает поводок, убегает ( в видениях партнерши Вайнштока по спиритеческим сеансам ).

Похоже изображаются представители нечистой силы в этом рассказе и в "Сказке". Изображения их анималистичны. В "Сказке" на руках черта - когти. В "Памяти Л.И.Шигаева" черти - маленькие жабы, один из них скребет себя длинным коготком.

Пассажир.

В рассказе "Пассажир" можно отметить, как появляется "серый в черную клетку носок". Клетчатые предметы ( а это шахматная тема ) есть и в рассказе "Подлец" ( также в нем мы обнаруживаем, что Митюшин и Гнушке - незадачливые секунданты Антона Петровича - играют в шахматы ).

Более полно "клетчатая" тема будет развернута в романе о шахматисте - "Защите Лужина".

Г.А. Ахметова в статье "Рассказ В.Набокова "Пассажир" в контексте русской классики ( Пушкин, Чехов )" рассматривает произведение Набокова как пародию на детективную новеллу.

Автор статьи пересказывает произведение Набокова, объясняя, что оно является пародией именно на детективный рассказ. "Пассажир" - это рассказ в рассказе. Повествование ведет Писатель, беседующий с критиком. Он рассказывает о том, что жизнь "талантливее" многих праздных писателей - и в доказательство приводит "случай из жизни". Он едет в вагоне, и внезапно среди ночи просыпается ( штамп детективного рассказа, считает Ахметова ). Он видит ногу загадочного пассажира, которая описана подробно ( дырявый носок, анатомические особенности ).

Затем загадочный пассажир принимается рыдать. Причем рыдания его - отнюдь не пафосны, а скорее напоминают "кудахтание" курицы. На безвестной станции герой видит полицейских. Они ищут пассажира, убившего жену с любовником ( как не вспомнить новеллу "Подлец", где герой собирался укокошить Берга ). Однако сосед героя вовсе не убийца - загадочная история с пассажиром заканчивается тем, что у того проверяют документы, благодарят его и выходят из купе. Таким образом, вся история, рассказанная на манер детективной новеллы, дает иронический сбой в финале. Критик замечает, что пассажир мог рыдать по более простой причине - потерял бумажник или у него болели зубы.

Сюжет "Пассажира" сравнивается Ахметовой с развязкой "Евгения Онегина", который был назван Пушкиным "свободным романом". Не зря сказано -

И даль свободного романа

Я сквозь магический кристалл

Еще не ясно различал.

Роман - традиционно история человеческой жизни, но Евгений Онегин в финале - жив, не женат и даже не любовник Татьяны. "Перед ним несколько жизненных дорог. Читатель сам может домыслить его судьбу".

Писатель в рассказе "Пассажир" говорит, что в угоду читателям "мы выкраиваем из ее ( жизни - ИП ) свободных романов наши аккуратные рассказики". Что это, как не намек на ЕО!

Как представитель жанра литературной пародии рассказ, считает Ахметова, близок и чеховской "Шведской спичке". В этом чеховском рассказе пропадает отставной корнет Кляузов. Следователь предполагает убийство. Улики - "смятая простыня, следы зубовна подушке и шведская спичка под кроватью жертвы". Дальше "раскручивается" детективная история, одна из тех, что так нравятся публике. Однако в финале пропавшего гражданина находят невредимым в бане любовницы. И Набоков, и Чехов, полагает автор статьи, в своих рассказах осмеивают жанровые штампы, давая вместо привычного детективного финала - жизненный, естественный.

В статье "ОСОБЕННОСТИ ПОВЕСТВОВАНИЯ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА О ХУДОЖНИКАХ" Светлана С. Имихелова и Ирина Пурбуева сопоставляют "Пассажира" с рассказами Набокова "Бахман", "Весна в Фиальте" и "Картофельный эльф".

Пересказывается сюжет рассказа "Пассажир", причем особое внимание обращается на то, что пассажир в рассказе, вопреки ожиданию читателя, так и не становится убийцей своей жены и ее любовника. Вывод: "Да, жизнь талантливее нас <...> Иногда она придумывает такие темы... Куда нам до нее! Ее произведения непереводимы, непередаваемы...".

В рассказе, считают авторы статьи, Набоков сталкивает действительность жизни и "вымысел" художника и "размышляет о возможностях искусства слова сравниться с "гением жизни"".

Рассказ "Пассажир" сравнивается с сюжетами других новелл Набокова. При этом особое внимание уделяется тому, как рассказывается сюжет, фигуре повествователя. Так, в "Весне в Фиальте" "повествование ведется так, что нет грани между "событием рассказывания" и самим "рассказыванием": то герой-рассказчик в настоящем времени, то он снова в мире воспоминаний".

Художественный манифест "Весны" близок к данному в "Пассажире". Выделяется фигура мужа Нины, который отдает предпочтение вымыслу, придающему ему звание сочинителя, а не писателя, тогда как герой не понимает, "как можно книги выдумывать, что проку в выдумке": "...я ему признался однажды, что, будь я литератором, лишь сердцу своему позволял бы иметь воображение, да еще, пожалуй, допускал бы память, эту длинную вечернюю тень истины, но рассудка ни за что не возил бы по маскарадам".

Несколько слов сказано о герое рассказа КЭ. Его образ соткан из литературных мотивов, утверждают авторы статьи. Это одиночество, уродство, противопоставление личности толпе ( Добсон чувствует себя избранником любимой и не хочет, чтобы над них хохотало "людское стадо" ).

Пильграм.

Пильграм, бедный энтомолог, по словам Курицына, "бесится", когда слушает своего более удачливого коллегу - рассказывающего, где и при каких обстоятельствах он поймал ту или иную бабочку. Пильграму кажется. что сей рассказчик равнодушен к охоте на бабочек, пресыщен "дальними странствиями" - и не испытывает никаких эмоций в то утро, когда выходит с сачком охотиться.

Вывод: "предвкушение пути и его начало вызывают эмоции сильнее, чем сам путь". В доказательство приводится сравнение с еще одним рассказом - "Пассажир", где повествователь говорит о том, что либит дорожное новоселье, холодноватое белье на койке, медленно проплывающие за окном фонари станции.

А Машенька Шеншина ( видимо, подруга автора книги ) обнаруживает в "Пильграме" сюжет из сказки "Пушкина" - старуха остается над разбитой копилкой.

Курицын сравнивает "Пильграм" и с тургеневской прозой. В самом начале НБЛ он приводит тургеневский сюжет, в котором герой бежит от женщины и подробно рассматривает его. В "Пильграме" же незадачливый путешественник "постарался еще и оставить жену без последнего гроша". "Когда она утром обнаружит это, ей будет хотеться кричать, бежать с брачным свидетельством в полицию, но она останется сидеть неподвижно - старая, глупая, ограбленная в лучших чувствах, растрепанная, в светлых перчатках" ( НБЛ, 2013, 173 ).

Вот что пишет о рассказе "Пильграм" Максим Д. Шраер ( сравнивая его с "Господином из Сан-Франциско" Бунина ):

Пильграм внешне кажется типичным бюргером, но на самом деле живет прекрасными метафизическими мечтами; всю жизнь он готовится к дальним странствиям. Стоя за прилавком своего убыточного берлинского магазинчика, Пильграм мысленно отправляется в ежедневные путешествия, и маршрут его включает Острова блаженных, Корсику, Андалузию, Далмацию и другие экзотические края. Как и Пильграму, господину из Сан-Франциско никогда не удавалось пожить в свое удовольствие.. Он делец, много работает и надеется однажды предпринять путешествие по "Европе, Индии, Египту".

( М.Д. Шраер, БИНИС, 2015, 76 )

Шраер сравнивает-сопоставляет два пассажа из рассказов Бунина и Набокова - похожих и по синтаксису, и по смыслу ( описание чудесных мест, в которые планирует поехать или уже побывал герой ).

Герой рассказа "Пильграм" уезжает по выходным в песчано-сосновые окрестности Берлина. Именно так ( сосны, пляжи, песок ) изображены берлинские места в романе "Дар".

Кроме того, Пильграм мечтает побывать в Сарепте на Волге. То есть проникнуть в Советскую Россию, ибо в ней тоже есть легендарные для энтомолога места, "славные своей фауной". Так, в Россию мечтал пробраться герой романа "Подвиг".

"Пильгам" похож на рассказ "Катастрофа" - тем, что упоминается, как герой берет с собой медаль в футляре, оставшуюся от покойного тестя ( в "Катастрофе" - покойный отец щекочет Марка Штандфусса во сне, не отпуская его ). Также "Пильграма" и "Катастрофу" объединяет мотив свадьбы. Герой не попадает на свадьбу, но зато попадает в иной мир.

В рассказе "Королек" героиня мечтает о покупках мебели. В "Пильграме" несчастная жена героя мечтает о том, чтобы прикупить "малиновый молочник к малиновым чашкам".

Воробьёва Д.Н. ( Северный арктический федеральный университет им. М.В. Ломоносова, Архангельск ) в статье ОБРАЗ ХУДОЖНИКА В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ПИЛЬГРАМ" рассматривает героя рассказа Набокова ( Пильграм - пилигрим, странник ) как художника, созидателя, натуру творческую.

Не зря его лавочка выделяется среди прочих, самых обыкновенных, на самой незамысловатой улице - "Улица... долго тянулась в темноте, без витрин, без всяких радостей, и, как бы решив зажить по-новому, меняла имя после круглого сквера..." "...фруктовая лавка с пирамидами ярко освещенных апельсинов, табачная с фигурой арапчонка в чалме, колбасная, полная жирных коричневых удавов, аптека, москательная и вдруг -- магазин бабочек".

Пильграм аттестовывается автором статьи в восторженных тонах. По словам Воробьевой, это художник с поэтической душой, которая стремится к свободе и жаждет странствий. Итак, герой не прочь совершить путешествия, которые дают новые знания - "Он посещал и север -- болота Лапландии, где мох, гонобобель, карликовая ива, богатый мохнатыми бабочками полярный край, -- и высокие альпийские пастбища, с плоскими камнями... и, кажется, нет большего наслаждения, чем приподнять такой камень, под которым и муравьи, и синий скарабей, и толстенькая сонная ночница, еще, может, никем не названная...".

Пильграм охарактеризован как творец, герой, который опирается на воображение, солидаризируется с иррациональным, необъяснимым и "хорошим".

В финале рассказа умирает "внешний" Пильграм - но душа художника в этот миг "обретает свободу" - "Всякая чужая страна представлялась ему исключительно как родина той или иной бабочки, и томление, которое он при этом испытывал, можно сравнить с тоской по родине". "Герой сливается воедино со своим идеалом, словно бабочка он обретает новую форму существования своей души", - считает автор статьи.

В статье РАССКАЗ В. НАБОКОВА "ПИЛЬГРАМ": ОПЫТ СТИЛЕВОГО АНАЛИЗА А. В. Сверчкова говорит о биспациарности мира в рассказе Набокова. На одном полюсе - "замкнутое пространство реальной действительности", представленное рядом конкретных локусов ( трактир, лавка, квартира, комната). На другом - пространство мечты, открытое, широкое, где Пильграм ловит бабочек и где он счастлив: "счастье заключалось в том, чтобы самому, вот этими руками <...> самому, самому, ловить редчайших бабочек далеких стран, собственными глазами видеть их полет, взмахивать сачком, стоя по пояс в траве, ощущать бурное биение сквозь кисею".

Местами охоты на бабочек являются природные места - горы, сосновые леса, вересковые холмы, долины, оазисы.

Парадоксально, но приближение героя к осуществлению мечты ( ловле бабочек на природе ) сопоставлено с мотивами ухудшения его физического состояния: "страдал от головокружений", "чувствовал волнение, тяжесть в висках, черные пятна плыли перед глазами", шел "волоча ногу, багровый, с перекошенным ртом". Полное же оформление реальности мечты происходит только в связи с переходом героя в мир иной.

И вот какой вывод делает Сверчкова: "основной стилеобразующий принцип набоковской поэтики видится нам не столько как "оппозиция реального и воображаемого пространства" [3. С. 359] или как отражение одного в другом, или "антифон" (Л. Копосова), но как принцип "антитетичной метаморфозы", согласно которому одно явление перетекает в свою противоположность, выявляя свою скрытую, но саму подлинную сущность" ( с. 31 ).

О.А. Титов в статье "Образ пространства в рассказе В. Набокова "Пильграм"" выделяет два вида пространства в рассказе Набокова - внешнее и внутреннее.

Внешнее пространство душит Пильграма, создает ощущение тесноты. "Реальный" мир стягивается, сжимается вокруг героя. Это квартира с невеселыми окнами во двор и магазин бабочек, соединенные "темным проходом". "Не случайно автор сообщает, что "в прошлом году" Пильграм "чуть не умер от удушья и долго не мог говорить". Так проявляется одна из связей между организацией пространства и состоянием героя: сжимание и уплотнение реальности вокруг Пильграма причиняет ему физические мучения" ( с. 53 ).

Внутреннее пространство связано с бабочками и контрастно прусской "реальности". Оно существует "в воображении и снах героя". Включает в себя географические наименования тех мест, где водятся бабочки ( "Динь в Южной Франции, Рагуза в Далмации, Сарепта на Волге", "мохнатые бабочки" в "болотах Лапландии", "корсиканский махаон" на "железнодорожном скате" "около Виццавоны" ).

Внутреннее пространство имеет тенденцию к расширению, считает автор статьи.

В жилище Пильграма выделяются автором статьи три составляющие: квартира, тёмный проход, магазин бабочек ( ассоциативно связанные с тремя элементами улицы - темным ее началом, сквером и оживлением различными заведениями ). Они якобы соответствуют трем этапам метаморфозы: гусеница - куколка - бабочка. Высказывается предположение, что в момент смерти Пильграма высвобождается его душа, которая становится свободной как бабочка. Герой переходит в то воображаемое внутреннее пространство, которое сконструировал еще при жизни.

В статье "Художественные функции зеркальности в рассказе В.Набокова "Пильграм"" А.В.Гнездилова ( А. В. Гнездилова, Е. И. Бетехтина. -- Текст : непосредственный // Юный ученый. -- 2015. -- N 3 (3). -- С. 2-4. -- URL: https://moluch.ru/young/archive/3/59/ (дата обращения: 24.06.2023) ) выделяет в рассказе Набокова 2 мира: действительности и потусторонности. Причем граница между ними лежит в пространстве сна.

"Формой воплощения маркировки границ двух миров -- Действительности и Потусторонности -- выступают вещи или абстрактные понятия. Карта также является формой воплощения зеркальной границы: "он подолгу разглядывал карту, висевшую на стене в лавке, выбирал маршрут, прикидывал, в каком месяце водится тот или иной вид, куда поехать весной, и куда летом".

Есть и некоторые рассуждения о значении бабочек в рассказе:

Бабочка также является формой воплощения границы между мирами. В реальности бабочки мертвы, пришпиленные булавкой, заключенные в стеклянные ящики. Бабочки (знак прекрасной погоды, легкости) в итоге деэстетизированы ("обступили душные бабочки"). Низведение возвышенного предмета до чего-то заурядного (бабочки стали предметом купли -- продажи) -- основа создаваемого художником эффекта дискомфорта, тревоги

( Гнездилова, А. В. Художественные функции зеркальности в рассказе В.Набокова "Пильграм" / А. В. Гнездилова, Е. И. Бетехтина. -- Текст : непосредственный // Юный ученый. -- 2015. -- N 3 (3). -- С. 2-4.)

Письмо в Россию.

Слова "однообразный и безумный" из данного рассказа - намек на "Евгения Онегина" -

Однообразный и безумный,

как вихорь жизни молодой,

кружится вальса вихорь шумный;

чета мелькает за четой.

( глава 5, строфа 41 )

Эти определения вальса, считает Мулярчик, откликнутся потом в пьесе "Изобретение Вальса".

В "Письме в Россию" показательны такие слова - "В сыром, смазанном черным салом, берлинском асфальтпе, текут отблески фонарей; в складках черного асфальта - лужи".

Не правда ли, напоминает стихтворение Набокова "Река" - " ... сам я ... стоял на мосту в городе мглистом, огромном, и глядел в маслянистую темноту рядом с тенью случайно любимой, стройной как черное пламя, да только с глазами безнадежно чужими" .

В середине рассказа появится чудесная кинематографическая слеза, стекающая по женской щеке. Она напомнит нам слезу Марфиньки из романа "Приглашение на казнь" - которая даже не солона на вкус, просто капля воды. Героини, обладающие такими слезами, наверное, должны напоминать кукол.

Продолжает "кукольную" тему подрумяненная восковая дама, показывающая зевакам свое платье. Такие же куклы появятся в "Защите Лужина" ( подробнее о кукольной теме в этом романе - смотри в моем исследовании "Онтологические сюжеты романа В.Набокова "Защита Лужина"" ).

Старуха, отпирающая комнату на 5 этаже, напомнит квартирную хозяйку из "Соглядатая".

А поезд, промахивающий через мост над улицей? Это привет из романа "Машенька", в котором берлинская явь связана с постоянным мотивом дороги, бездомности и неустроенности.

Мотив дороги как желанного пути объединяет "Письмо в Россию" и "Машеньку". В ПВР герой "хоть и счастлив бродить по берлинским улицам, но, когда он видит поезд, ему непременно хочется куда-то ехать" ( НБЛ, 2013, 40 ). В "Машеньке" именно перед отправкой поезда герой чувствует себя сильным и "готовым на всякую борьбу".

Курицын сравнивает также ПВР и "Путеводитель по Берлину" - рассказ со "схожим сюжетным мотором" - прогулка по городу и лирические впечатления.

Фигура автономно шагающего и вылавливающего впечатления фланера задается у Набокова с самых ранних рассказов, считает Курицын. В ПВР фланер не видит в темноте человека, возвращающегося домой, "но гадает, какая именно парадная дверь оживет, а потом блаженствует - от того, как "в глубине, за дверным стеклом, засияет на одну удивительную мирнуту мягкий свет"". И эта жизнь не знает, что ее преследуют. Фланер остается в тени. "Фланер не вмешивается в течение жизни". Для сопоставления приводятся прогулки Федора из "Дара".

В статье "Кинематографичность рассказа В. Набокова "Письмо в Россию"" Корчак К. Ю. ( Гимназия N 11 "Гармония", г. Новосибирск ) выделет принципы эпистолярного романа в рассказе Набокова:

1. Вступление ( обращение к конкретному лицу ).

2. Ностальгические мотивы ( закадровый сюжет - предыдущее письмо возлюбленной героя ).

3. Детализация.

4. Письмо - настоящее для героев и художественная форма для автора.

5. "Конфликт" - внутри самой личности, а не в отношениях ее с миром.

Автор работы отмечает, что в рассказе как будто движется камера - сначала выхватывая детали берлинской улицы, а затем движения в танце ( "чета мелькает за четой" ). Кинематографичен, считает Корчак, и финал романа - самоубийство семидесятилетней старушки.

Подлец.

В новелле "Подлец" Набоков рисует нам героя в пограничном состоянии. Это почти экзистенциальный герой, считает Мулярчик. Он находится в состоянии почти полной безысходности. Антон Петрович - "ничтожный и жалкий", поставлен обстоятельствами в "невозможное положение".

Измена жены, страх быть убитым на дуэли, горечь от того, что враз рухнули подпорки не Бог весть какого, но все же налаженного домашнего порядка, - всего этого достаточно, чтобы сломить и этически более благообразные личности.. Убогий номер в отеле, где читатель навсегда оставляет Антона Петровича, - это лишь один из символов неизбежной западни, что поджидает экзистенциалистских героев, дерзнувших хоть в чем-то отступить от предписанной им истоптанной тропки.

( Следуя за Набоковым, 1991, 8-9 ).

В рассказе "Подлец" есть фраза "Времен Деникинра и покоренья Крыма". Это иронический парафраз слов из грибоедовской пьесы "Горе от ума" - "времен очаковских и покоренья Крыма".

Мулярчик приводит и такую фразу героя - "Поединок. Дуэль. "Дуэль" лучше". В ней якобы содержится сравнительная оценка романа Куприна "Поединок" и повести Чехова "Дуэль".

В рассказе "Подлец" антагонист героя по фамилии Берг "плечист, строен, чисто выбрит" и сам про себя говорит, что похож на мускулистого ангела. При этом невольно вспоминается другой противник героя - на сей раз из "Камеры обскуры" - Горн, который представляет собой образ Адама после грехопадения ( когда голый сидит напротив ослепшего Кречмара и щекочет того травинкой ).

Есть у "Подлеца" и переклички с "Соглядатаем". В "Соглядатае" в роковую минуту разбивается кувшин с водой. В "Подлеце" в кувшин с водой падает перчатка, брошенная обманутым мужем в лицо Бергу. В "Соглядатае" героя охаживает тростью ревнивый изверг, в "Подлеце" Берг ждет Антона Петровича, вооруженный - постукивая тростью.

Антону Петровичу приходит в голову мысль написать завещание - как и герою "Соглядатая". Впрочем, оба героя эту мысль отвергают. Смурову она кажется абсурдной и нелепой, а Антон Петрович боится накликать беду самим фактом составления завещания.

Фамилия нелепого секунданта Антона Петровича - Гнушке ( которая позже названа "гнусной" ) - напоминает нам об образе героя романа "Приглашение на казнь", обвиненного в гносеологической гнусности. О том же романе говорит фраза, произнесенная мысленно героем рассказа - "казнь неизбежна". Герои "Подлеца" играют в шахматы, так же как персонажи "Приглашения на казнь".

В романе "Приглашение на казнь" предстоящая казнь ( усекновение головы ) сравнивается с вырыванием зуба. Антон же Петрович из "Подлеца" вспоминает, как в Луна-парке, куда он ходил с женой Таней и Бергом, одна картонная фигура вырывала у другой зуб о четырех корнях ( в фамилии Берг - как раз четыре буквы ). Картинный дантист становится как будто двойником Берга.

В "Подлеце" в двух сюжетных ситуациях упоминается жена некоего журналиста Леонтьева - Анна Никаноровна. Сначала она появляется на диване в доме Митюшина, затем - в речи самого Леонтьева. "Говорят, жена изменяет ему с кем попало", - думает наш герой. Анна Никаноровна - чем не прообраз изменявшей Цинциннату Марфиньки из "Приглашения"?!

С рассказом "Сказка" сопоставляет "Подлеца" мотив таксомотора, который несется как пронырливый дух ( в "Сказке" - как ветер ).

В романе "Отчаяние" есть похожая полянка в лесу, где Герман убивает своего "двойника" Феликса. В "Подлеце" - "Прогалина небольшая, кругом лес да лес. Словом, место идеальное". Идеальное для убийства более, чем для пикника.

Есть переклички и с переведенной несколько ранее Набоковым на русский язык "Аней в стране чудес". Среди четырех карт, вытащенных Антоном Петровичем из колоды в вечер накануне позорного бегства, встречается дама бубен. В "Алисе в стране чудес" находим:

Дама бубен варила бульон

и жарила десять котлет.

Десятка бубен украла бульон,

котлеты украл валет.

Упоминание дамы бубен в рассказе придает его событиям ( суеверному обращению героя к картам, например ) несколько ироническую окраску.

У Набокова, в "Ане в стране чудес":

Дама червей для сердечных гостей

В летний день напекла пирожков.

Но пришел Валет, и теперь их нет;

Он - хвать, и был таков!

- то есть сказочный валет украл на сей раз не котлеты, а пирожки. И героиней стала дама червей ( колоритное создание, учинявшее скорый суд над своими подданными в сказке ).

Курицыну на какое-то мгновение представляется, что он видел в "Подлеце" сальную выползину, похожую на банановую выползину из "Дара". И даже делает вывод: "И сами эти выползины - терпимая, но скользковатая бананная и совсем мерзкая свиная - есть переход вещества в другую зону, в другое состояние.. посмотрел сейчас "Подлеца" - нет выползины, герой просто измазал пальцы и подбородок в сале.. а вот страницей ранее он мечтал о ней - видел в мечтах большой бутерброд с ветчиной, так, чтобы торчало сальце.. Бррр" ( НБЛ, 2013, 72 ).

Курицын также сравнивает "Подлеца" с КДВ - на том основании, что герои, которым грозит опасность гибели, видят себя со стороны и говорят о себе в третьем лице. Так, Марта начинает себя называть "Мартой Драйер" ( впадая в опасную болезнь ), в рассказе "Подлец", готовясь к роковой дуэли, Антон Петрович думает о себе так: "Удивительная вещь, ЭТОТ ЧЕЛОВЕК сохраняет полное хладнокровие. Он даже не забывает завести часы".

Говоря о русских повадках героев Набокова, Курицын замечает, что в "Подлеце" они также приобретают значение довольно ерническое. "Здесь Берг сверху, с размаху, по русскому обычаю, коршуном налетает на вашу руку и крепко пожимает ее".

Б.Ковалев и В.Пугач в статье ИМЯ СОБСТВЕННОЕ В РАССКАЗАХ НАБОКОВА выдвигают тезис о парности героев в рассказе "Подлец":

Центральная пара - Антон Петрович и Берг, дуэлянты, главные герои. От них расходятся еще пары: от Антона Петровича - Митюшин и Гнушке - секунданты, от Берга - Буренин и полковник Магеровский. Парность последних, фоновых персонажей, лишь упоминающихся в тексте, подчеркивается каламбуром Митюшина: "Зовут их Малинин и Буренин" [Набоков 2016: 256].

Наконец, обрамляет композицию рассказа пара Анна Никаноровна - Леонтьев, закольцовывающая мотив измены в рассказе. Пару с Таней, женой Антона Петровича, образует ее сестра Наташа.

( с. 173 ).

Берга авторы статьи сравнивают с чеховским фон Кореном ( их связывает волевой характер, физическая сила, немецкое происхождение ). Есть Берг и у Толстого. Причем оба этих героя преуспели на службе и любят о ней поговорить.

По портрету Берг похож на Долохова: чисто выбрит, сравнивается с мускулистым ангелом ( а у Долохова - светлые кудри - тоже "ангельская черта" ).

Прототип Антона Петровича на уровне имени - Антон Павлович Чехов, считают авторы.

Что же Анна Никаноровна? По мнению авторов статьи, героиня Набокова имеет ряд черт, схожих с толстовской Анной Карениной.

Набоков отмечает "полную спину" Анны Никаноровны [Набоков 2016: 249] -Толстой характеризует Анну так: "Она вышла быстрою походкой, так странно легко носившею ее довольно полное тело" [Толстой 2015: 69]. Героиня Набокова черноволоса - у Анны Карениной тот же цвет волос: "Она сняла платок, шляпу и, зацепив ею за прядь своих черных, везде вьющихся волос, мотая головой, отцепляла волоса" [Толстой 2015: 72]. Наконец, персонажей объединяет мотив измены мужу.

( с. 175 ).

Порт.

"Бывшему офицеру Никитину в рассказе "Порт" все женщины города на Средиземном море кажутся русскими, всюду слышится русская речь и даже собаки, похоже, думают по-русски" ( А.С.Мулярчик ). Причем ощущение "тягостного бездорожья" смягчено здесь лирической интонацией.

Любопытна аллитерация в самом начале рассказа - "Жарко и тяжело жужжали мухи". Набоков использовал звукопись и в рассказе "Гроза" - "широко и шумно шел дождь".

Особо отмечу случаи звукописи грохота - с инструментовкой строки на "гр" -о чем я пишу в моей работе "Основы сюжетосложения в романе Набокова". Вот лишь некоторые примеры:

- "громадный градусник прозябал на фронтоне аптеки" / "Лолита", 2000, 348 /

- " ...и на колесах корабли, /зрачками красными вращая, / в тумане с грохотом ползли" / "М.В", 1998, 53 /,

- " ...мимо грохочущего цепями грузовика через улицу пробежала девочка" / "Роман с кокаином", написанный, скорее всего, подражателем Набокова /,

- " ...мотора громовая дрожь" / "Университетская поэма", 1998, 322 /.

Город в "Порте" - приморский, "узкими улочками сползающий к морю". В этом отношении он напоминает город из рассказа "Лик".

В середине рассказа упоминается яркое солнце, блеск переулочного ручейка - и блеск очков у русского старичка, сидевшего в углу, под газовым счетчиком. Все эти мотивы встретятся позже в рассказе "Катастрофа", где они приобретут довольно-таки зловещее значение.

И чуть позже в "Порте" - "На синеву моря в пролетах переулков больно было смотреть. Пылали круговые щиты уличных уборных". Если в "Катастрофе" солнечный блеск - примета иного мира, то здесь это всего лишь художественная деталь, не претендующая на онтологический статус.

В финале рассказа Никитин всовывает в руку встреченной им гулящей женщины пятифранковую купюру - скорее всего, последние свои деньги. Этот поворот сюжета напоминает нам финал "Лолиты", где Гумберт Гумберт переводит на имя своей возлюбленной все свои средства - и выходит в сентябрьский зной беззаботным нищим. В финале романа "Дар" герой также испытывает финансовые затруднения.

В других произведениях герои и вовсе ближе к финалу разрывают купюры на мелкие части.

К.Г. Коровина ( Волгоградский государственный социально-педагогический университет, г. Волгоград, Россия ) в статье ЛАКУНЫ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА анализирует расхождения в русских и английских текстах рассказов "Порт" и "Письмо в Россию".

К однокомпонентным понятийным лакунам отнесены: "Жить стало невтерпеж" ("life had grown unbearable for him"), "борщ" ("borscht"), глагол "разомлел"

Рассматривается также "Наше вам с кисточкой!"

Посещение музея.

Герой "Посещения музея" клянет шпиль длиннношеего собора, который вырастает в каждом переулке, куда не повернешь. В рассказе "Возвращение Чорба" также появляется этот собор - отраженный в реке. В еще одном рассказе "Ужас" герою нет дела "до красоты старинного собора".

Роднит ПМ с ВЧ и фигура Орфея. В ПМ упоминается "бассейн с бронзовым Орфеем на зеленой глыбе". В ВЧ - "черное плечо каменного Орфея" рядом со зданием оперы. В обоих случаях писатель обманывает читательское ожидание.

В ПМ появляется и красный автокар ( см. символику красного в "Корольке" ), набитый поющими молодыми людьми. Любопытно, что в романе "Дар" фигурирует похожий грузовик с немцами, возвращающимися после какой-то политической акции.

В ПМ есть лампа под зеленым стеклянным колпаком - она - примета действительного мира ( такую же роль выполняет зеленая лампа в рассказе "Катастрофа", которую герой путает с зеленым платьем своей неверной невесты ).

Путеводитель по Берлину.

Так же, как в "Путеводителе по Берлину", в исповедальном рассказе "Письмо в Россию" Набоков "жадно всматривается в окружающий вещный мир, следит долгим взглядом за работой пекаря, почтальона, кондуктора, работников трамвайных путей" ( А.Мулярчик ).

В очерковом "Путеводителе по Берлину" он буквально уписается каждым моментом бытия, каждой "картинкой с натуры". "Скучный, чужой город. И жить в нем дорого", - мрачно бормочет его собеседник, но каждому, кто способен откликнуться на скрытое в серых буднях волшебство обыденности, вряд ли будет близким подобное мироощущение.

( Следуя за Набоковым, 1991, 11 ).

В рассказе "Путеводитель по Берлину" кто-то пишет на снеговой полосе черной трубы "Отто". И герой думает, что это имя с четой "тихих согласных посередке" подходит к трубе с ее двумя отверстиями и таинственной глубиной.

Кстати, таинственная глубина была свойством и такого набоковского персонажа как госпожа Отт ( из "Сказки" ), волшебным образом исполнявшей ( или обещавшей исполнить ) желания Эрвина. Кстати, размышления о слова с двумя "т" есть и в романе "Приглашение на казнь". Только в "Приглашении" два "т" из скромной и тихой четы согласных превращаются в двух рослых стражников ( "ТуТ" ), теснящих между собой "у" отдельного индивидуума ( в данном случае -Цинцинната ).

Есть перекличка и с рассказом "Соглядатай". Речь идет о мотиве таинственного письма в не менее загадочном почтовом ящике. Все, что с ним связано, озарено ореолом необычности. Вот, почтальон из "Путеводителя" подставляет под почтовый ящик мешок - и тот "тайно, незримо, с поспешным шелестом" опоражнивается.

Один из критиков, по словам Курицына, утверждает, что ППБ "является полемикой с русскими формалистами, с их "обнажением приема" и "остранением", а пуще всего с берлинской книжкой Виктора Шкловского "ZOO, или Письма не о любви", неписанной тремя годами ранее" ( 2013, 139 ). "Кому интересно, как вы сели в трамвай?" - спрашивает персонаж ППБ. У Шкловского:

- Трамваев много, но ездить на них по городу незачем, так как весь город одинаков.

Шкловский признавал, что зоосад в Берлине интересен, а аквариум - нет. Набоков же в аквариуме наблюдает черепах, вспоминает путешествие капитана Немо - в пику Шкловскому ( считает Курицын ).

В английском версии ППБ - рассказчик - однорукий. "Набоков прибавил к новой версии рассказа ту деталь, которую изъял Шкловский из переиздания своей берлинской книжки" ( НБЛ, 2013, 140 ).

Курицын, кроме того, обнаруживает звукопись в названиях главок рассказа.

1. Трубы.

2. Трамвай.

3. Работы.

4. Эдем.

5. Пивная.

Ритм первых главок: тр-тр. Читатель ждет третьего "тр" - "труды", но автор предлагает "Работы" - синонимическое расподобление ожидаемой аллитерации. После "Работ" глава могла бы называться "Рай" - но следует "Эдем". Набоков опровергает читательское ожидание.

По наблюдению автора книги "Набоков без Лолиты", персонажи, которым не нравится Берлин, как правило, не нравятся и самому Набокову. Фразу о скучном, чужом и дорогом городе в ППБ произносит "вялый собутыльник". В КДВ город скучен Францу - "Эй, Франц, ты нам тоже скучен", - заявляет Курицын.

Кроме того, по словам Курицына, критики обнаруживали в ППБ "самого Шкловского" - не только полемику с его идеями. Так, черепаха в аквариуме жует овощи - и виден ее язык, "чем-то напоминающий язык гугнивого кретина, которого вяло рвет безобразной речью". По мнению автора НБЛ, это характеристика стиля Шкловского, писавшего короткими, часто из одной фразы, абзацами.

Есть и наблюдения над многочисленными зеркалами в прозе Набокова. В рассказе, напомним, из зеркала вываливается покрытый клетчатой клеенкой полукруглый стол. Курицын приводит примеры из "Машеньки" ( желтый паркет, который льется из зеркала ), "Удара крыла" ( ножки стула, отраженные в паркете ), "Возвращения Чорба" ( отражение собора в реке ), КДВ ( в зеркале Франц видит Драйера ), "Соглядатая" ( обнаженная спина героини в зеркале ) и т.д.

В статье АЛФАВИТНЫЙ ИКОНИЗМ ОТТО В ИГРОВОЙ ПОЭТИКЕ В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗА "ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО БЕРЛИНУ") Мальцева Г. Ю. ( ФГАОУ ВО "Белгородский государственный национальный исследовательский университет", Белгород, Россия ) пишет, что само соединение букв Отто представляет собой графическое изображение трубы. Причем "буквы "тт", определяемые рассказчиком как "чета тихих согласных" - это сам тоннель, тело трубы, символизирующей жизненный путь человека".

Автор статьи намекает, что наше дело - "труба", потому что труба - "это пространственная геометрическая модель человеческого существования" ( !! - ИП ).

Вывод, который делает автор статьи: ОТТО в "игровой поэтике" Набокова имеет не только лексическое значение, но предстает как знак-икона, определяемый нами вслед за Д.Б. Джонсоном как алфавитный иконизм. Синтезируя в себе лексическое и индивидуально-авторское графическое значения, алфавитная икона ОТТО отражает авторское представление о сущности земной жизни. ОТТО - это картина жизненного пути от художника слова.

Пономаренко Ксения Александровна ( учитель русского языка и литературы, МБОУ "Логовская СОШ", с. Логовское, Алтайский край ) в статье ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ МОТИВОВ "ВРЕМЕНИ", "ПУТИ" И "ЗЕРКАЛЬНОСТИ" В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО БЕРЛИНУ" размышляет о значении пути для героя рассказа:

Внешне трубы напоминают отрезок, где есть вход и выход.

"Отто" с четой тихих согласных посередке, удивительно хорошо подходит к этому снегу, лежащему тихим слоем, к этой трубе с ее двумя отверстиями и таинственной глубиной" [1].

Графика "Отто" и внешне не что иное, как схематичный рисунок трубы. В следующей главе "Трамвай" путь обозначен линиями, которыми служат рельсы. Далее мы встретим в тексте еще одну "зарисовку" трубы: "...зажав черным квадратным ногтем билетик, он прокалывает его в двух местах..." [1]. Если представить себе этот "билетик", то мы увидим, то же "Отто", или трубу на плоскости. Функция кондуктора в таком случае, сводится не просто к раздаче билетов, а, на метафорическом уровне, раздаче "билетов на жизнь, разрешений на путь". Интересным также является тот факт, что это "Отто" совершенно симметрично, как и сама труба, если разрезать ее пополам. Здесь представляется возможным упомянуть еще один мотив данного текста: мотив "зеркальности отражения, симметричности" его.

А четвертая глава описывает "своего рода земной рай, созданный человеком". "Жаль только, что этот искусственный рай - весь в решетках, но правда, не будь оград, лев пожрал бы лань".

Против зоосада расположена гостиница "Эден". "Расположение гостиницы снова "отражение" "Эдема", но искаженное "Эден"".

Рождественский рассказ.

С.А. Кочетова (Горловка) в статье "РОЖДЕСТВЕНСКИЙ РАССКАЗ" В. НАБОКОВА: ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ отмечает, что в рассказе Набокова нет подлинного следования традиции рождественского рассказа. Совпадает только время рассказа ( Сочельник ). Однако нет чрезвычайных чудесных событий, предопределяющих таинственный характер Сочельника. Система персонажей рассказа не включает обязательный для жанрового канона образ ребенка. Герои далеки от религиозного чувства.

Герои рассказа - опытный писатель Дмитрий Новодворцев, пришедший к нему начинающий автор Антон Голый и критик. Антон надеется получить от маститого автора рецензию на свое сочинения. Тот же, чувствует, что от произведения молодого автора отдает плагиатом.

Дмитрий Новодворцев советует юному автору написать новое произведение - о борьбе миров на фоне снега. Но сам невольно возвращается к традиционному восприятию Рождества - в своем воспоминании: "...И вдруг, ни с того ни с сего, вспомнил гостиную в одном купеческом доме, большую книгу статей и стихов с золотым обрезом <...>, как-то связанную с этим домом, и ёлку в гостиной, и женщину, которую он тогда любил, и то, как все огни ёлки хрустальным дрожанием отражались в её широко раскрытых глазах, когда она с высокой ветки отрывала мандарин" [4, c. 535]). Однако маститый автор не принимает во внимание непрошенное воспоминание: "С досадой отвернулся он от этого воспоминания".

В итоге герой пишет рассказ о дородной, наглой, по его словам, елке в освещенной витрине и о голодном рабочем, глядящем на нее. Автор статьи говорит о том, что советский писатель "предал свои чувства". Неудивительно, что его не радуют даже 6 изданных томов его сочинений.

Рождество.

В рассказе "Рождество" Слепцов, переживающий по-своему горе, горбится, становится ниже ростом. Он напоминает чем-то карлика Фреда из "Картофельного эльфа". Вот "громадная" ( гром - горб ) тень Слепцова проплывает по стене. Вот, горбясь, всхлипывая всем телом, он выдвигает один за другим стеклянные ящики шкафа.. Одиночество Слепцова в этот момент напоминает одиночество карлика.

Мир постепенно теряет для Слепцова смысл. Увидя на столе елку, он спрашивает:

- Зачем это?

Приведу здесь фрагмент из моих "Основ сюжетосложения" - вопрос "зачем?" в этом исследовании назван "вопросом, который предлагают дети... особенно русским вопросом" ( Александр Блок ): "Что творилось со мной в этом заброшенном доме? ...зачем я здесь живу? Чем я бредил здесь, в этой комнате?" ( "Роман с кокаином" )

В романе "ПнК" .. сперва даже болезненным по внезапности своего наплыва, но потом преисполнившим весельем все его естество, - подумал "Зачем я тут?" ( 2004, 183 ) "Зачем вы все это мне рассказываете?" - спрашивает Цинциннат.

Курицын находит в "Рождестве" одну из маленький тайночек, свойственных прозе Набокова. Вот Слепцов читает дневник покойного сынишки: "Ездил, как всегда, на велосипеде.. Мы почти переглянулись. Моя прелесть, моя радость.."

- Это немыслимо, - шепчет Слепцов, - ведь я никогда не узнаю..

Тайночка, конечно, невеликая, но - навсегда. Так уверен Франк в предательстве Симпсона ( "Венецианка" ). Так убеждена Клара в воровских склонностях Ганина ( "Машенька" ).

""Рождество" отсылает нас к рассказу Бунина "Снежный бык" ( 1911 ), - считает М.Д.Шраер, - Действие разворачивается зимой в загородном поместье. Мальчик в "Снежном быке" не умирает, как в "Рождестве" Набокова, но он страдает от панического страха: несколько ночей подряд он плачет во сне. Его отец, помещик по имени Хрущев ( эту фамилию носит также дворянский род землевладельцев в рассказе Бунина "Суходол" ), встает, чтобы успокоить и утешить его. В русской литературе найдется немного произведений, где так пронзительно передано ощущение отцовской боли и страха за сына, нежности и заботы, как в "Снежном быке" Бунина и "Рождестве" Набокова" ( М.Д. Шраер, БИНИС, 2015, 75 ).

А.Н. Гайворонская-Кантомирова ( канд. филол. наук, преподаватель русского языка и литературы, ГБПОУ "Волгоградский технологический колледж" ) в статье ""До пределов, положенных Богом...": изучение рассказа В.В. Набокова "Рождество"" предлагает нам занятие по литературе для изучающих рассказ Набокова "Рождество". Обратим свое внимание на его самые любопытные моменты.

1. Оказывается, символической деталью становится розовый абажур (который Набоков называет шелковой клеткой). "Это упоминание еще больше стискивает пространство, в котором почти задыхается от горя герой".

2. Предельно контрастны описания торжествующей природы, внешнего мира: "весело выстрелила под ногой половица", "легли райскими ромбами отраженья цветных стекол", "дверь <...> сладко хряснула", "блистательный мороз" (320) и состояния героя - "Он удивлялся, что еще жив, что может чувствовать, как блестит снег, как ноют от мороза передние зубы. <...> Горько, гневно столкнул с перил толстый пушистый слой".

3. "Образ Слепцова выполнен в темной гамме".

4. А слова "Открытая тетрадь сияла на столе, рядом сквозила светом кисея сачка, блестел жестяной угол коробки"? Дети высказывают предположения: "этот свет контрастирует с внутренним мраком души героя, это символ непостигаемости человеческим умом высшего замысла, это невидимый Слепцовым знак надежды..."

В статье КУЛЬТУРНАЯ ПАМЯТЬ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО" В. В. Гора ( Белгородский государственный национальный исследовательский университет ) замечает, что "Рождество" по жанровой принадлежности является рождественским рассказом, однако самим автором классические принципы данного жанра практически не соблюдаются.

Почему? Вот причины:

1. Сюжет рассказа - не фантастический. Он взят из обыденной жизни.

2. Не соблюден веселый характер повествования. Рассказ наполнен ощущениями пустоты, тоски и одиночества."Об этом свидетельствуют художественные средства, используемые автором, 1) сужение пространства - главный герой мог ночевать в большом доме, но живет в маленьком флигеле (флигель соединен был деревянной галереей с главным домом); 2) тропы (метафоры и эпитеты) - "комната плавала во тьме", "сугробы плотно держали в морозных тисках оглушенное деревянное строеньице", "голый письменный стол", "дверь с тяжелым рыданием раскрылась"; философское сравнение - "Слепцов перевез тяжелый, словно всею жизнью наполненный гроб"" ( с. 139 - 140 ).

Однако финал рассказа, по мнению автора статьи, соответствует канонам рождественского рассказа. Концовка - "благополучная". Появление бабочки символизирует победу над смертью. Так в романе "Приглашение на казнь" Цинциннат отвлекается от написания письма, на котором перечеркнуто слово "смерть", увидев ночной павлиний глаз. "Этот образ - ночной павлиний глаз - в конце романа улетит через окно камеры. Размышления Слепцова о смерти в рассказе "Рождество" также было прервано появлением индийского шелкопряда".

В христианстве, утверждает автор, бабочка символизирует воскрешение и вечную жизнь. Этапы жизни бабочки ( гусеница - куколка - бабочка ) сравниваются с "жизнью, смертью и воскрешением Иисуса Христа".

В работе "Символика в сюжете рассказа В. В. Набокова "Рождество"" Джакупова А.С. ( учитель русского языка и литературы КГУ "Средняя школа N15" акимата города Усть-Каменогорска ) предлагает нам обзор урока, посвященному рассказу Набокова.

В структуре рассказа выделяются мотивы Рождества ( праздник, веселье, радость, надежда, Иисус, жизнь ) и возрождения ( жизнь, продолжение, новое ). Рассматриваются основные символы рассказа, среди которых - бабочка. По словам автора работы, "бабочка является символом возрождения человека, отца, потерявшего сына".

В статье КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА Канашева А.Ф. сравнивает рассказы Набокова "Рождество" и "Ужас" в свете использования писателем "кинематографических приемов".

В рассказе "Рождество" встречаются:

- прием зеркальности, который подчеркивает двойственность и нереальность мира ( например, "Иван... внес заправленную, керосиновым огнем налитую, лампу, поставил на стол и беззвучно опустил на нее шелковую клетку: розовый абажур. На мгновенье в наклоненном зеркале отразилось его освещенное ухо и седой еж" ).

Так же и в "Ужасе" герой смотрится в зеркало, и это будто бы создает ощущение мнимости мира.

- приемы метафоры, помогающие воссоздать трехмерный мир вокруг героя ( например, "легли райскими ромбами отраженья цветных стекол" )

- прием светотени: "вместо люстры висел с потолка незвенящий мешок, - и громадная тень Слепцова, медленно вытягивая руку, проплывала по стене".

- прием наплыва "камеры" на объект и выделения деталей, чередующийся с приемом

Вывод: в совокупности все эти приемы создают особый, выразительный и неповторимый стиль Набокова.

Ковалев Борис Вадимович и Пугач Вадим Евгеньевич ( Санкт-Петербургский государственный университет ) в статье ИМЯ СОБСТВЕННОЕ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА (на примерах рассказов "Подлец" и "Рождество") размышляют о рассказе "Рождество" и выделяют в нем феномен неполного имени. Для героя, считают авторы статьи, вовсе не обязательно иметь полное имя. Полнота образа от этого не страдает ( Слепцов - без имени, лакей Иван - без фамилии, имя сына Слепцова не названо ).

Фамилия Слепцова - говорящая, с ней связана галерея различных "видов" слепоты:

Слепцов не видит любви сына, поначалу не обращает внимание на кокон, забывает о том, что скоро Рождество ("Неужто сегодня Сочельник? Как это я забыл..." [Набоков 2016: 187]). Кроме того, говоря метафорически, после смерти сына он не видит смысла своей жизни.. Слепцов ослеплен горем - акцентируется это ослепление в кульминации рассказа: "Слепцов зажмурился и на мгновение ему показалось, что до конца понятна... земная жизнь" [Набоков 2016: 189]. Заставляет его прозреть - в буквальном смысле открыть глаза - лишь "рождество" бабочки.

( с. 176 ).

Сын Слепцова чем-то похож на самого Набокова: страсть к бабочкам, игра с отцом в шашки ( сравни с "Защитой Лужина" ), история с велосипедами и первой любовью, напоминающая "Машеньку"..

МАЙМЕСКУЛОВА АННА в статье ПОЭТИКА ЭПИФАНИИ, ИЛИ ЕЩЕ О РАССКАЗЕ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО" говорит об исследовании Валерия Тюпы, который внимательнейшим образом прослеживает нарративную интригу слова в "повествовании о безысходном отчаянии, парадоксально завершающемся словом счастье".

Речь идет и об отказе Слепцова от света, который "в самом символическом понимании выражен на уровне нарратива и в его сознательном отказе от рождественской елки, которую ставит во флигеле слуга, и в зажмуренности глаз после чтения дневника сына".

А вывод такой: "метаморфоза бабочки - это новый опыт и прозрение Слепцова: осознание отцом непрекращающегося единства с сыном, его духом (предикат "крыльев" - "вздох" с корневой альтернацией дых-дух) и синекдохической бабочкой - душой".

Мещерякова О.А. и Шестеркина Н.В. в статье "Конкретно-чувственное и символьно-мифологическое в рассказе В.В. Набокова "Рождество"" предлагают ряд наблюдений, касающихся лексики рассказа Набокова.

Они обращают внимание на елки ( соединение природы и быта ), купола клумб ( намек на купола церквей ), слова со значением "холод", "лед", "мороз", передающие неприятные, болезненные ощущения главного героя. Особое внимание уделяется цветообозначению "синий". По мнению авторов статьи, Божественное проникновение в земную жизнь героя автор передает:

1) глаголом синеть с предлогом сквозь, сочетаемость которых указывает на проникновение Божественного света: в окно, сквозь стеклянные перья мороза, густо синел ранний вечер;

2) цветовым субстантивом синева, приобретающим семантику существования цвета неба в природе земли: свисали толстые сосули, сквозящие зеленоватой синевой;

3) цветовым прилагательным синий, утверждающим связь человека и Бога как главной концепции праздника Рождества Христова: Слепцов <...> оставляя за собой в снегу синие ямы, пробрался между стволов удивительно светлых деревьев; В темносинем стекле <...> скользнуло его большое, бородатое лицо; На синем стекле окна теснились узоры мороза;

4) цветовым прилагательным синий, утверждающим проникновение Бога во все рукотворные предметы: Он <...> оглядел бледные в синеватых розах стены; В нем он собрал вещи сына - сачок <...>синюю тетрадь (не случайно в последней главе эта тетрадь будет сиять: Открытая тетрадь сияла на столе).

( см. стр. 356 ).

Е.С. Савенкова в статье НРАВСТВЕННО-РЕЛИГИОЗНЫЕ ТРАДИЦИИ В ТВОРЧЕСТВЕ В.В. НАБОКОВА (РАССКАЗ "РОЖДЕСТВО") анализирует образы и мотивы "Рождества".

Особо автор статьи останавливается на фигуре главного героя рассказа - Слепцова. "Мир, показанный читателю, - мир разрозненных деталей ("нежилой угол" в комнате, плюшевый стул, розовый абажур, ухо слуги и капля воска). Все построено на внешнем фокусе внимания героя".

Изображено, считает Савенкова, особое, пограничное состояние героя. Его страдание так велико, что он мало что чувствует. Герой только фиксирует увиденное вокруг. Особо останавливается автор статьи на прогулке Слепцова в парк. Описание морозного дня дано в радостных тонах, отмечает она ( ("весело выстрелила... половица", "райские" ромбы цветных стекол, "сладко хрястнула" дверь и т.д.). Таким образом, авторское описание природы и состояние героя - контрастны.

А дом? Он изображен в рассказе мрачным и зловещим. "Студенты отмечают, что мебель в саванах, занавешенные картины, "незимний холодок" сеней напоминают склеп. Продолжает звучать тема отчужденности".

В чем смысл финала рассказа? И об этом говорит Савенкова: "Обсуждая со студентами образ героя, анализируем его фамилию - Слепцов. Перед появлением бабочки он зажмуривается и открывает глаза, когда слышит тонкий звук. Получается, что фамилия - говорящая: горе ослепило человека, но он сумел "прозреть", увидеть чудо жизни".

Далее идут пространные рассуждения о жизни и смерти, об их якобы немыслимости друг без друга ( ?? - ИП ). А затем - автор статьи говорит о Боге. В своем, разумеется, понимании.

Ирина Алексеевна Учамбрина в статье "Урок по рассказу В.Набокова "Рождество""

замечает, что сияющий зимний пейзаж и внутреннее состояние героя в рассказе противопоставлены. Цвета мира вызывают у героя только досаду. "Горько, гневно" сталкивает он с перил пушистый слой снега.

Анализируется и значение фамилии "Слепцов" ( "видимо, герой чего-то не видит в жизни", замечает автор статьи ).

Рассмотрен финал рассказа, в котором домашнее тепло дает жизнь бабочке. Мораль: Рождество - это возрождение героя, духовное его прозрение. Человек должен любить и не переставать надеяться на милость Божию.

Форсикова Юлия Тимофеевна и Погребная Яна Всеволодовна в статье СМЫСЛОВОЙ ОБЪЕМ МОТИВА КОКОНА В РАССКАЗАХ В. В. НАБОКОВА "БЛАГОСТЬ" И "РОЖДЕСТВО" рассматривают мотив кокона в рассказах Набокова как вариант, воплощающийся в следующих инвариантах: кокон бабочки, коробка, глиняная болванка, спичечный коробок, мебельный чехол, каштан.

Функция кокона при этом определяется как хранение и защита значимого внутреннего наполнения. Замечено, что герой "Благости" облачает воображаемую возлюбленную в разные наряды. "В первой части рассказа на ее голову надета вуаль, а ноги - в черных шелковых чулках, затем воображение героя рисует возлюбленную в виде набора одежды: "...ты идешь, приближаешься, что если опять взгляну туда, за угол, то увижу твою котиковую шубу, черное кружево, свисающее с края шляпы на глаза"".

А сам герой вырывается из "кокона собственной слепоты" в мир, где есть любовь ( или "мир, где жива надежда", если воспользоваться названием картины из сериала "Альф" ). Герой обретает благость, раскрывает глаза и видит, как свет проникает в мир ( "стекла трамвая начинают играть янтарным блеском, улица освещается фонарями" ).

Возвращаясь к "Рождеству", авторы статьи замечают, что Слепцов также поначалу находится в коконе "своей потери". Окружающий мир тем не менее взаимодействует со Слепцовым. "В общий хор окружающих звуков включаются запахи и температурные ощущения: найденный сачок для ловли бабочек пахнет травой, чугунная ограда семейного кладбища обжигает руки, читая дневник сына, Слепцов проглатывает как будто что-то огромное и горячее".

Приводится мнение Г.Барабтарло, согласно которому благодаря выходу из кокона героям Набокова удается раскрыть возможность обретения утраченного счастья в практически безвыходной ситуации.

Вывод: оба рассказа повествуют о пути главного героя от ухода в себя (окукливания, ухода в кокон), через отрицание мира и "слепоту" - к прозрению и постижению мира, организованного некоей высшей силой (выпархиванию из кокона).

ЧУМАК-ЖУНЬ Ирина Ивановна ( заведующая кафедрой русского языка и русской литературы НИУ "БелГУ", доктор филологических наук, профессор, г. Белгород ) и МАЛЬЦЕВА Гаяне Юриковна ( ассистент, аспирант кафедры русского языка и русской литературы НИУ "БелГУ", г. Белгород ) в статье ЖИЗНЬ.. И РОЖДЕСТВЕНСКОЕ ЧУДО В РАССКАЗЕ В.НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО" предлагают филологический анализ рассказа "Рождество". Они утверждают, что в подтексте рассказа глубокая и не всегда прозрачная символика. "Бабочка -- неизменный символ творчества В.Набокова-писателя, перешедший к нему от В.Набокова-энтомолога. Смысл, идею этого символа можно обобщить следующим образом: из куколки-гусеницы, рождённой ползать, появляется бабочка, рождённая летать. Бабочка -- это метафора души, символ духовного существования на земле".Рассказ рассматривается с позиции ортодоксального ( как любят говорить наши западные "партнеры" ) православия:

Для В.Набокова жизнь человеческая -- это "предел, положенный Богом", она дана для радости, для восхищения окружающим тебя миром, для открытия тайн вселенной, для творчества и любви и добра.

Чудо Рождественской ночи помогло главному герою преодолеть греховное отчаяние, уныние, нежелание жить.

( с. 43 )

Сказка.

В рассказе "Сказка" у одной из героинь - "шелковые икры". Эпитет этот ( относящийся к героине ) встречается у Набокова с завидной регулярностью.

Например, в "Соглядатае" у Вани - шелковый пробор и шелковый платок. В рассказе "Благость" - "теплый шелк". В "Возвращении Чорба" - "шелковые лоскуточки". В той же "Сказке" - "обе они были в черном шелку". И, наконец, в "Лолите" у героини - "шелковистая макушка". Более подробно группа эпитетов "шелковый" - "атласный" - "бархатный" рассматривается мною в работе "Основы сюжетосложения в прозе Набокова".

В "Сказке" есть сюжетная перекличка и с написанным на десятилетие позднее романом Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита". В обоих произведениях представитель "нечистой силы" предсказывает происшествие с трамваем, в ходе которого пострадает один из персонажей. У Набокова:

- Видите, вон там через улицу переходит господин в черепаховых очках. Пускай на него наскочит трамвай..

У Булгакова:

- Меркурий во втором доме... луна ушла... шесть - несчастье... вечер - семь..." - и громко и радостно объявил:- Вам отрежут голову!

Бездомный дико и злобно вытаращил глаза на развязного неизвестного, а Берлиоз спросил, криво усмехнувшись:

- А кто именно? Враги? Интервенты?

- Нет,- ответил собеседник,- русская женщина, комсомолка.

Фраза про Меркурий - это нечто из области астрологии, которая тоже считается не самым благовидным занятием для православного человека.

И еще об интертекстуальных связях рассказа "Сказка" - на этот раз уже внутри творчества Набокова. Вот Эрвин подбирает себе женщин для воображаемого гарема. Одна из них находится в кафе - "она говорила со своим спутником на незнакомом языке - по-польски или по-русски". В финале рассказа "Королек" - "Романтовский лежал на земле, кашлял и говорил по-польски". Учитывая предельную симпатию автора к своему герою, можно подумать, что и здесь Романтовский мог говорить "или по-русски".

В рассказе "Сказка", кроме того, появляется образ четырнадцатилетней девочки, за которой ухаживает старик - ситуация, позднее воплотившаяся в романе "Лолита". Девочка напоминает поздних нимфеток Набокова - во всяком случае, это "странная девочка". "Что-то было в этом лице странное, странно скользнули ее слишком блестящие глаза.. можно было подумать, что губы ее тронуты кармином" ( Рассказы, 1991, 59 ). Кроме того, от нее пахнет духами. Герой Набокова "принимает" ее в свой гарем. Девочка становится двенадцатой, и, как выясняется, нарушает все планы Эрвина.

В финале "Сказки" повторяется фраза, сказанная безвестной женщиной в начале рассказа: "Как вам не стыдно.. Подите прочь". Тема одиночества, оставленности героя закольцовывается. Позже такой композиционный прием будет использован автором в рассказе "Круг" и в романе "Дар" ( четвертая глава ).

Рассуждая об образе пожилой женщины - черта в "Сказке", В.Курицын находит такой претекст рассказа как блоковскую "Незнакомку". В "Сказке" женщина-черт, тяжело играя бедрами, проходит меж столиков и подходит к герою. Чем не "легкая поступь блоковской незнакомки", что движется меж столиков, дыша духами и туманами, "всегда без спутников, одна".

Набоков любит описывать игру света и тени. Лучшими из теней он награждает своих героев, считает Курицын. Вот как это происходит в "Сказке": "Глянцевитые листья лип трепетали, темные сердечки их трепетали на гравии, поднимались легкой стаей по штанам и юбкам гуляющих, рассыпались по лицу и плечам, - и всею стаей соскальзывали опять на землю, где, чуть шевелясь, ожидали следующего прохожего".

В "Даре" как будто наступает осень и листья облетают. Но и тогда автор не забывает наклониться к ним.

Об игре со значениями циферблата пишет В.Курицын дальше: "В "Сказке" Эрвин волен набрать себе в гарем любое нечетное количество дам, но близится полночь, цифра неверная, нужна еще одна пленница, и выбранная в темноте оказывается той самой, что была выбрана первой". Итак, тринадцатая оказалась первой. Так же получается и с цифрами на циферблате ( полночь - 12 часов, 1 час ночи - 13-ый час ).

Есть наблюдения и над именем черта в "Сказке". Отт - и его отголосок в "Приглашении" - "тут" ( "кстати, и у Ходасевича в одном из стишков курсивным -тот- обозначается именно чорт в автомобиле" ). В "Драке" - жалкий и безсмысленный Отто. "И совсем противный Отто, любивший повторять, ударяя кулаком по столу: "Человек первым делом должен жрать, да!", встретится нам в "Камере обскуре" ( НБЛ, 2013, 303 ).

В статье "Блоковские реминисценции в сборнике рассказов В. Набокова "Возвращение Чорба"" О. Г. Егорова и О. Е. Романовская изучают инварианты и мотивы образов из блоковских стихотворений в рассказах "ВЧ", "Катастрофа" и "Сказка".

Итак, блоковские реминисценции и аллюзии, касающиеся образа Прекрасной Дамы, есть в "Сказке", считают авторы статьи.

Приводятся слова З. Г. Минц, по мнению которой слова весенний, золотится, воздух, женский, небо, вдали значимы для "Стихов о Прекрасной Даме": "все слова и словосочетания этой подгруппы характеризуют в цикле именно мир Прекрасной Дамы. Чаще всего это активные или пассивные предикаты к имени героини или указания на время ее явления герою".

Если Набоков изображает портрет своей героини этими и однокоренными словами, то это является отсылкой к блоковскому тексту, считают авторы исследования.

1. Девушка - в белом платье ( у Блока: Я любил твое белое платье, Утонченность мечты разлюбив" (Блок. Мы встречались с тобой на закате...)).

2. Ее золотые пряди освещает солнце.

3. Вокруг нее - особый воздух, воздушное волнение, мерцание воздуха.

Кроме того, состояние опьянения героя Набокова ( опьянения - от погони ) похоже на состояние героя А.Блока ( очарованного предчувствием свидания ).

Особую роль в связи с указанным состояние играет мотив огней. У Блока:

Одинокий к тебе прихожу,

Околдован огнями любви

(Блок. Одинокий к тебе прихожу...);

Ты не обманешь, тревога напрасная,

Вижу огни на реке

(Блок. Зарево белое, желтое, красное...).

У Набокова - это фонари на улицах города.

Г.Н. Квиринг в статье "К проблеме анализа прозаического текста (на примере рассказа В. Набокова "Сказка")" выделяет в рассказе Набокова ряд метафор. Среди них:

- "лился мимо окон солнечный тротуар;

- трамвай... разрыдался ярким блеском в мокром асфальте;

- на налетающих струях темного ветра, между звездным небом и звёздным асфальтом;

- кружка чёрного густого пива, проколотого молнией коньяка;

- солнце находило жаркие золотистые пряди в ей каштановых волосах;

- девушка со щенком оставила в его душе солнечную впадину -

и другие, другие.. Особо выделяются метафоры, которые сопровождают появление представителя нечистой силы. Вот их расшифровка: ""неземной" - предвещает появления нечистой силы; "поддельные камни" - как будто заранее предупреждают, что из этой затеи ничего не получится, "всё здесь фальшь и обман"; "клыки и когти" - символы зверя; и улица, конечно же, носит имя великого немецкого мистика и сказочника Гофмана; о номере тринадцать мы уж и не говорим" ( с. 44 ).

Коваль А. В. и Форсикова Ю.Т. ( Ставропольский государственный педагогический институт, г.Ставрополь ) в статье "Фольклорные мотивы в рассказе В.В. Набокова "Сказка"" рассматривают произведение Набокова с точки зрения канона волшебной сказки.

Так, в начале набоковской "Сказки" Эрвин - обрисован как человек, принадлежащий к низкому или среднему социальному слою, но имеющий амбиции. "Как и герои сказки Эрвин ощущает некоторую "недостачу"". Затем появляется госпожа Отт ( черт ). Она соответствует фигуре сказочного дарителя.

Во-первых, Эрвин встречает ее внезапно.

Во-вторых, она наделена магическими способностями ( фокус с трамваем ).

В-третьих, имеет черты анимализма ( рука похожа на звериную лапу, выдыхаемый дым образует клыки ).

Госпожа Отт - даритель, предлагающий герою выполнить сложную задачу ( в сказке она связана со сватовством или поиском невесты ).

Вывод: рассказ Набокова опирается на каноны волшебной сказки, "герои наделены сказочными функциями и сюжет складывается из сказочных мотивов. В рассказе присутствует "магия чисел", а герой пытается пройти испытание повышенной сложности".

Но, вопреки канону сказки, герой в финале не обретает невесту и богатства, не становится истинным героем.

Слово.

А.В. Маяковская в статье ЗАГАДКА ПОТЕРЯННОГО РАЯ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "СЛОВО" заявляет, что в рассказе "перед читателем предстаёт встреча главного героя с одним из ангелов, в котором соединилось все родное и близкое душе рассказчика: "Лик его, очерк чуть улыбающихся губи прямого, чистого лба напоминал мне черты, виденные на земле. Казалось, слились в единый чудесный лик изгибы, лучи и прелесть всех любимых мною лиц - черты людей, давно ушедших от меня" [4]. Мы предполагаем, что небожитель - собирательный

Речь здесь идет о статье Ерофеева "В поисках потерянного рая", посвященной метароману Набокова.

Вывод: ангел для главного героя становится воплощением всего родного и прекрасного в жизни, то есть его дорогое прошлое. Рай - божественно-творческий мир, в котором воспоминания живут вечно.

В финале рассказа ангел молвит "единственное слово". Этот акт критик считает благословением и проявлением божественного Дара.

Случай из жизни.

В рассказе "Случай из жизни" возникает образ монашки, например:

- видела себя в зеркале и самой себе казалась монашкой со строгим лицом,

- окунулась в свои черные, опытные глаза, и в них был блеск далеко не монашеский.

Все эти слова вызывают в памяти пародию Набокова на Анну Ахматову:

Я надела черное платье

и монашенки я скромней,

из слоновой кости распятье

над холодной постелью моей.

Но огни небывалых оргий

прожигают мое забытье, -

и шепчу я имя Георгий,

золотое имя твое.

( привожу по памяти )

Пародия, очевидно, использует мотивы стихотворения "Все мы бражники здесь, блудницы" ( строка "Я надела черную юбку, чтоб казаться еще стройней" ).

Случайность.

Говоря о рассказе "Случайность", Курицын замечает, что Набоков буквально "зомбирован" оптическим эффектом - он часто описывает свои наблюдения за телеграфными проводами, проплывающими в окне быстрого поезда.

Так, в "Машеньке" они поднимаются и исчезают. В "Других берегах" поднимаются "все выше, Они спустились как флаг, когда спадает ветер. И вкрадчиво стали подниматься опять". В "Подвиге" Мартын вспоминает "телеграфные столбы, обрывающие взлет проводов".

И мимо широких рокочущих окон

свивался и таял за локоном локон

летучего дыма, и столб за столбом

проскакивал мимо, порыв прерывая

взмывающих нитей..

( НБЛ, 2013, 110 ).

Автора книги тянет перенести этот оптический эффект на "психологию" героя Набокова. Как будто кто-то взбирается долго вверх, а потом резко сдает назад ( как Ганин, ждавший встречи с Машенькой ).

В.Ю. Лебедева в статье ПРОБЛЕМА СУИЦИДА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "СЛУЧАЙНОСТЬ" пишет:

Зависимость Алексея Львовича Лужина, в отличие от однофамильца-шахматиста из упомянутого ранее романа, предельно примитивна - он наркоман: "Сам он чувствовал, как с каждым днем все скудеет жизнь. От кокаина, от слишком частых понюшек опустошалась душа, -- и в ноздрях, на внутреннем хряще, появлялись тонкие язвы" [6].

Метафизическая .., с точки зрения писателя, всегда находит отражение во внешнем облике - это может быть условная изоморфность материальныму и неодушевленному (воску, металлу, дереву, перламутру, камню и т.п.), зооморфные либо инфернальные черты.

( с. 49 ).

При характеристике персонажа, считает автор статьи, используется танатологическая колористика ( серый цвет головы, например ).

Персонажи, окружающие кокаиниста Лужина и его жену, характеризуются отрицательно. Рыжий, востроносый лакей Макс сравнивает с лисой ( персонажем - трикстером или соперником ). Именно Макс прячет у себя обручальное кольцо жены Лужина.

Сравнивается "Случайность" и ЗЛ: "Главный герой "Случайности" после приема последней в своей жизни дозы "вышел из уборной пьяный, бодрый, - голова наливалась блаженным ледяным воздухом" [6]. Можно вспомнить, что субмотив ледяного воздуха как вариант мотива холода и, шире, зимы, проходит через всю "Защиту Лужина", и достигает пика звучания в финале".

Совершенство.

"Прямая трансляция из сознания, проскакивающего за черту", считает Курицын, идет не только в "Совершенстве", но и в "Катастрофе", "Соглядатае", "Пильграме", "Лике". "Щедрее всех награжден Иванов из "Совершенства": по ходу рассказа он задавался вопросами, как и где моются трубочисты после работы, изменилась ли за эти годы русская лесная дорога, которая сейчас вспомнилась так живо среди берлинской суеты. За чертой или там, на черте, в последних строках рассказа, на него обрушивается полнота мира, и поперек зеленой дороги в поредевшем лесу лежат, еще дыша, срубленные осины, и черный от сажи юноша, постепенно белея, моется под краном на кухне" ( НБЛ, 2013, 73 ).

Чуть позже В.Курицын еще раз утверждает, что сознание Иванова продолжает работать после смерти - он "оттуда" смотрит на здешний пляж.

В рассказе "Совершенство" речь идет о великолепном поместье родовитого бедняка. Так в "Хвате" герой хвастается тем, что у него осталось в России большое поместье.

Учитель в "Совершенстве" носит выходной черный костюм с тесьмой по отворотам. Все остальное, замечает Набоков, у него "истлело". Как не вспомнить фразу из рассказа "Занятой человек" - "Бытие вовсе не определяет сознание, и во дни истлевания носильных вещей.." ( цитирую по памяти ).

Герой "Совершенства" "ходит подпрыгивающей походкой" как Романтовский из "Королька". Оба наделены даром разглядеть что-то необыкновенное поверх голов людей.

Учитель мечтает о совершенном соприкосновении с миром - и в финале рассказа эта мечта осуществляется. Но ценой его перехода в иной мир.

У учителя больное сердце. Напомню, что на больное сердце жаловался герой рассказа "Соглядатай" Смуров - Кашмарину, когда тот его избивал.

В поезде, в котором Давид и его наставник едут к морю, тесно. Так же тесно в поезде, изображенном в финале рассказа "Хват". Теснота поезда символизирует подготовку героя к переходу в иной мир ( см. мои размышления о тесноте в романе Набокова "Защита Лужина" в моем сочинении "Онтологические сюжеты романа "Защита Лужина"" ).

Загорелый старик рыболов из "Подлеца" превращается в "Совершенстве" в желтобородного рыбака, который сидит на колоде и, щурясь от вечернего солнца, смолит сеть.

В статье "Функция внутренней речи в рассказе В.В. Набокова "Совершенство"" Черевко Галина Викторовна утверждает, что герой рассказа "Совершенство" Иванов живет напряженной внутренней жизнью, так как неоднократно принимается размышлять о чем-то своем, тревожащем его в последнее время: "Его мысль трепетала и ползла вверх и вниз по стеклу, отделяющему ее от невозможного при жизни совершенного соприкосновения с миром. Страстно хотелось все испытать, до всего добраться, пропустить через себя пятнистую музыку, пестрые голоса, крики птиц, и на минуту войти в душу прохожего, как входишь в тень дерева".

В материальном мире невозможно такое проникновение в душу другого человека, считает автор статьи. Таким даром наделен разве что художник, поэт, такой как Годунов-Чердынцев из "Дара" - "Герой романа "Дар" Годунов-Чердынцев обладает необыкновенной способностью проникать в души людей, считывая их определенные жизненные ценности". По мнению автора статьи, якобы только после смерти герой "Совершенства" обретает покой и душевное умиротворение. Его "дух" высвобождается из физической оболочки, парит над ней, "соприкасается с истиной". Наступает "совершенное соприкосновение с миром", о котором так мечтал Иванов.

Соглядатай.

Рассказ "Соглядатай" - по мнению Мулярчика - представляет собой вариант исповеди подпольного человека Достоевского ( смотри по этому поводу мою статью "Зеркало для Родиона Романовича. К образу набоковского героя" ). Набоков, по словам автора предисловия к сборнику рассказов 1991 года, развивает тему, которая интересовала авторов "Записок сумасшедшего", "Двойника" и "Записок из подполья".

При этом Набоков стремился к "усложнению" темы и расширению возможностей письма. Вспомним, что даже в романе "Отчаяние" есть намек на героя Достоевского - "Как же назвать? - думает Герман ( убийца ), сидя над своим дневником, - "Двойник"? Но это уже имеется".

Есть и другие параллели "Соглядатая" и "Отчаяния". Так же, как в "Отчаянии" герой упорствует в остаивании своих суждений, своей позиции по важнейшим вопросам существования. Если при этом Герман осуждается Набоковым ( "А ведь он заблуждается", - мог бы сказать о Германе персонаж-обыватель из "Приглашения на казнь" ), то решение по поводу Смурова предстоит вынести читателю.

Вот что пишет Мулярчик: Смуров "принимает позы лермонтовского Грушницкого и чеховского штабс-капитана Соленого, неумело и безславно ухаживая за понравившейся ему женщиной. Смуров безконечно жалок; он уже давно разоблачен и даже побит тростью ( трость - палка появится также и в "Отчаянии", где сыграет также роковую роль - ИП ), и все же он не хочет мириться со своим поражением, произнося напоследок страстный монолог о сопричастности .. счастью.. это счастье-выверт, счастье-фикция".

Заметим, что в финале "Отчаяния" перед нами также - откровения Германа, в которых он с упорством, достойным лучшего применения, отстаивает свою моральную позицию.

Тематически рассказ "Соглядатай" сопоставляется Мулярчиком со стихотворением Набокова "Око", начинающимся так:

К одному исполинскому оку

без лица, без чела и без век,

без телесного марева сбоку

наконец-то сведен человек..

Как тут не вспомнить и стихотворение "Вечер на пустыре", где с оком сравнивается солнце:

Мигая, огненное око

глядит на сорные цветы..

В "Соглядатае" есть парафраз и стихотворения Некрасова "Внимая ужасам войны" ( герой утверждает, что ему не жалко ни друга, ни матери друга ), и Пушкина "Пророк" ( "Перстами легкими как сон" - упоминание, которое Мулярчик называет иронически - сниженным ).

Борис Аверин в книге "Дар Мнемозины" обращает наше внимание на фразу из "Соглядатая" - "глупо искать закона, еще глупее его найти". Здесь приводится такое высказывание философа Павла Флоренского: "Когда приходилось слышать о найденном законе, о "всегда так", меня охватывало смутное, но глубокое разочарование, какая-то словно досада, недовольство: я чувствовал себя обхищенным, лишившемся чего-то радостного, почти обиженным. Закон накладывался на мой ум, как стальное ярмо, как гнет и оковы" ( 2016, с. 89 ).

Несколько страниц Аверин посвящает рассуждениям о статусе повествователя и Смурова - героя "Соглядатая". Они то и дело появляются рядом друг с другом. "Но, если порой Смуров и чувствовал себя неловко, он, во всяком случае, не показывал этого. Признаюсь, в те первые вечера он на меня произвел довольно приятное впечатление. Был он роста небольшого, но ладен и ловок". Перед нами как будто предстают две фигуры. В начале произведения центральная фигура - рассказчик, однако постепенно Смуров начинает вытеснять его.

Вывод: повествователь и есть сам Смуров. Он наблюдает пристально за самим собой. "Но рассказ все время строится так, чтобы иллюзия присутствия двух героев не нарушалась - и вместе с тем не подтверждалась" ( 2016, 338 ). Автор приводит мнение Ренаты Хоф, которая считает, что Смуров - это маска, надеваемая повествователем для сокрытия своей личности. Аверин не соглашается с этим мнением. По его словам, Смуров - это "я" рассказчика, увиденное им же самим со стороны и, плюс к тому, через множество призм-восприятий других людей.

И, разумеется, Аверин находит в "Соглядатае" сюжет воспоминания:

В "Соглядатае" момент, когда Смуров и "я" наконец отождествляются, предварен эпизодом в цветочном магазине. "Взявшись за дверную скобку, я увидел, как сбоку в зеркале поспешило ко мне мое отражение, молодой человек в котелке, с букетом. Отражение со мною слилось, я вышел на улицу". Движение "я" из настоящего в прошлое, сопровождающее процесс воспоминания, тоже связано и с двойничеством ( в 5 главе "Других берегов" это "я" и "мой призрачный представитель" ), и с моментом соединения, слияния двойников - в той точке, где прошлое смыкается с настоящим.

( Б.Аверин, 2016, 345 ).

Проводятся параллели между "Соглядатаем" и "Даром". Художественные миры этих двух произведений сближаются благодаря "субъектно-амбивалентной" форме повествования, экспериментам с "я", его трансформациям, вариативности. В "Даре" герой чужими глазами ( воображаемыми ) читает свои произведения. В "Соглядатае" герой глядит на себя со стороны глазами прочих персонажей - и воображает их мнения о себе.

Курицын в своей книге приводит такую фразу из "Соглядатая": "Мне показалось однажды странным, что человек, которого я случайно заметил в трамвае - неприятный блондин с бегающими глазами, - был в тот же день встречен мною опять: он стоял на углу моей улицы и делал вид, что читает газету". Вывод: мир полон тайных агентов и секретных операций.

Кроме того, отмечено, что Сирин внимателен к настроениям комнат. "Забавно застать чужую комнату врасплох", - говорит повествователь в "Соглядатае". Как не вспомнить стихотворение "Комната" ( "Вот комната. Еще полуживая, но оживет до завтрашнего дня.. шкап глядит, не узнавая, как ясное безумье, на меня" )

Девушка Ваня во сне Смурова спрятана в табакерке, а сам герой читает мальчикам чеховский "Роман с контрабасом", в котором девушку прячет герой в контрабасовом футляре. Так возникает тема вместилищ у Набокова, считает Курицын. Тема, особо распространенная в "Защите Лужина", о чем писали критики до него ( обнаруживая в ЗЛ ящик фокусника, ящики с шахматами, шкафы, портсигары ).

Рассматривает Курицын в связи с "Соглядатаем" и сюжетную ситуацию встречи на улице. В финале рассказа Смуров встречается с Кашмариным - и перед ним развертываются новые перспективы. И именно в тот момент "рассказчик обретает идентичность, мы понимаем, о ком, собственно, текст" ( НБЛ, 2013, 231 ).

А вот еще одна цитата, заслуживающая комментария: "И когда-нибудь, когда Роман Богданович будет очень стар, сядет Роман Богданович за стол и начнет перечитывать свою жизнь. Вот для кого я пишу - для будущего старика с рождественской бородой". Вспомним слова одного из героев "Дара": "Настоящему писателю должно быть наплевать на всех читателей, кроме одного: будущего, - который, в свою очередь, лишь отражение автора во времени".

Курицын сравнивает "Соглядатая" и КО в свете фразы из "Истинной жизни Себастьяна Найта" - "Даже самых гротескных своих персонажей он одаривал мыслями, желаниями и впечатлениями, с которыми носился сам" ( например, фраза о зубной боли, проигрывающей битву ).

Фраза из "Соглядатая" - "Бывало, плетусь домой, портсигар пуст, от рассветного ветерка горит лицо, как после грима" - едва наметившийся намек на фигуру главного героя рассказа "Лик", актера, занятого в постановке популярной пьесы "Бездна". По мнению В.Курицына, в "Лике" получит продолжение тема посмертного существования души - по мнению исследователя, Лик ближе к финалу рассказа умирает. Если в "Лике" идет пьеса под названием "Бездна", то в "Соглядатае" ладонь героя дважды опускается в бездну - сначала в сцене с визитом Кашмарина, а затем, когда после выстрела он пытается опереться рукой пол - но рука погружается в пол "как в бездонную воду".

Еще одна фраза из рассказа может быть прочитана в русле полемики с естественно-научной картиной мира ( в которой земля движется, вращается вокруг оси ). Набоков представляет нам персонажа, который бы физически ощущал это вращение земли. Он сосал бы лимон и лед, его бы стало тошнить, ложился плашмя на пол - и все напрасно. "Движение остановить нельзя, машинист слеп, а тормоза не найти". В одном из набоковских стихотворений находим: "Наука сказала мне: вот - мир, и я увидел ком земляной в пространстве непостижном, червивый ком, вращеньем округленный, там инеем, там плесенью покрытый".

Матильда науськивает нашего героя на поцелуй? Это делается для того, чтобы отряхнуться и страстно прошипеть: "Сумасшедший мальчик". Где-то мы уже встречали подобное высказывание.. Правильно, в рассказе "Хват", где героиня, также не умна и не отличается высокой моралью, - и тоже восклицает ( обращаясь к Косте ) - "Сумасшедший!"

Есть переклички и с рассказом "Ужас". Тема безсмысленности мира - в отрыве его от человека - звучит в обоих рассказах. Вот что можно прочесть в "Соглядатае": "И вот то, что я давно подозревал, - безсмысленность мира, - стало мне очевидно. Я почуствовал вдруг невероятную свободу, - вот она-то и была знаком безсмысленности. Я взял двадцатимарковый билет и разорвал его на клочки. Я снял с руки часики, швырнул их на пол..". Наш герой думает также над возможностью обнять на улице любую женщину, расколошматить витрину. Впрочем, как признает он сам, "фантазия беззакония ограничена" - он ничего не может придумать дальше.

Описание "Стоя посреди темной комнаты, я расстегнул на груди рубашку, наклонился корпусом вперед, нащупал между ребер сердце, бившееся, как небольшое животное.. оно было такое живое, мое сердце, - плотно приложить дуло к тонкой коже, под которой оно упруго пульсировало, было мне как-то противно" - напоминает сюжетный поворот в рассказе "Подлец", когда герой рассматривает себя - и замечает, что в нем все движется с какой-то особенной самостоятельностью ( в частности, пульсирует сердце ) - и это "анатомическое существо" он ведет на убой.

Кстати, в похожем ключе представлена тема рокового выстрела в сопоставлении с темой жизни ( и сердца ) в "Митиной любви" Бунина. Герой Бунина признается сам себе, что нет ничего абсурднее, чем оборвать биение молодого сердца.

Заявлена тема, которая позже развернется во всю ширь в романе "Камера обскура" - сюжета, который начался давно, до появления героя на сцене - и теперь герой с удивлением следит за разрешением событий, начало которых он не видел. В "Камере обскуре" эта тема решена в кинематографическом ключе - Кречмар не знает начала фильма, на который он попал. В "Соглядатае" герой "вдруг спохватывается, что повесть, которую он принялся читать в журнале, началась уже давно, в каких-то предыдущих, неизвестных номерах, и, слушая общий разговор, богатый намеками на неведомое, он молчит".. вскоре незримый мир, живущий в словах окружающих, начинает его тяготить, ему кажется, что нарочно затеян разговор, куда он не вхож" ( В.Набоков. Рассказы, 1991, 161 ).

Есть повторения излюбленных Набоковым тем и внутри самого рассказа. Одна из них - избиение героя. Тема заявлена в начале рассказа, а затем проявляется в его середине. Кашмарин воскресает в речи Романа Богдановича - "Он был страшно резок и вспыльчив, хотя отходчив и по-своему добр. Он, между прочим, одного француза избил до полусмерти - из ревности". Смуров живо откликается на это сообщение:

- Неужели избил? - прерывает он Романа Богдановича, - Вот это здорово, люблю..

Тут Смуров немного кривит душой. Вряд ли ему понравилось избиение, имевшее место ближе к началу рассказа.

Есть параллели с рассказом "Рождество". Так, Индия вызывает мистическое уважение Вайнштока - упоминается Бомбей. В "Рождестве" же бабочка - индийский шелкопряд - летает именно по улицам Бомбея.

В рассказе Смурова ( выдуманном ) в середине "Соглядатая" появляется браунинг. Именно из браунинга он вукладывает своих воображаемых противников из числа красных на вокзале в Ялте. В "Подлеце" секунданты для дуэли героя готовят два браунинга. Впрочем, выстрелить им будет не суждено.

Более подробно мотивы "Соглядатая" в сопоставлении с похожими у Набокова ( в других произведениях ) и прочих авторов были рассмотрены в моей работе "Комментарий к роману В.Набокова "Соглядатай"". Здесь же мы рассматриваем лишь некоторые из них плюс те, до которых не дошла очередь в основной работе. Итак, продолжим..

Застенчивость героя ( так характеризует одну из черт его характера Евгения Евгеньевна ) похожа на застенчивость Пути из "Обиды". Путя испытывает большое чувство неловкости, когда ему предстоит приближаться к группе детей, постепенно входить в поле зрения многих глаз. Смурова Евгения Евгеньевна не зря сравнивает со своим двоюродным братом - "когда он входил в гостиную, где сидело много новых людей, он вдруг начинал посвистывать, чтобы придать себе такой независимый вид, - неглиже с отвагой".

Русская сказка о царевне-лягушке оживает в связи с образом Вани - возлюбленной Смурова. Смуров дарит Ване желтую, пятнистую, "чем-то похожую на лягушку" орхидею, - и очень хочет узнать, "не сохранила ли Ваня заветные остатки цветка в заветном ящике". И сама Ваня, подобно лягушке, как будто уменьшается в размерах во сне Смурова - аккурат помещается в табакерку.

Мотивы рассказа "Пассажир", образ попутчика из вагона ( "в первый день приезда домой встретить человека, бывшего вашим случайным спутником в вагоне" ) появляются в "Соглядатае в связи с образом дяди Паши. Мало того, что он подспудно сравнивается с попутчиком из поезда, так он еще и является обладателем указательного пальца "с бледно-лиловым, чудовищно длинным ногтем". Напомним, в рассказе "Пассажир" особое внимание автор останавливает на синеватом ногте большого пальца ноги попутчика.

Еще одно сближение с рассказом "Подлец" - мотив запертой внизу ( в подъезде ) двери, через которую не может проникнуть покидающий квартиру персонаж. Вот Евгения Евгеньевна желает проводить дядю Пашу.

- Где он? - спрашивает она у собравшихся. И "узнав о том, что он скрылся, забезпокоилась, что дверь внизу заперта". Она выбегает на лестницу - но дядя Паша безследно исчезает ( "и было что-то магическое в его исчезновении" ). В "Подлеце" Антон Петрович провожает Берга ( любовника жены ) вниз по лестнице, чтобы выпустить его из дома через дверь ( по поводу чего Берг иронизирует ).

А слова "Ваня всецело создана мной"? Не напоминают ли они об отношении Ганина к своей возлюбленной - Машеньке?

Слова "У иностранца-поэта была несчастная любовь и родовое поместье величиной с Германию" - почти дословно воспроизводят откровения Костеньки из "Хвата" ( который признается, что у него было "поместье величиной с вашу Саксонию" ). Все это автобиографические детали. У самого Набокова, как мы помним, было также немаленькое имение ( Выра, Рождествено, Батово ).

Есть картина, напоминающая роман "Приглашение на казнь". Она возникает во сне Смурова, где "лестница, на которой происходил разговор, уже высилась сама по себе, среди открытой местности, и внизу были сады террасами, туманный дым цветущих деревьев, и террасы уходили вдаль". Не так же ли смотрит Цинциннат Ц с тюремного склона на далекие Тамарины сады и реку Стропь, омывающую с одного боку его любимый городок.

Мотивы из начала рассказа повторяются ближе к его концу. Например, разбитый кувшин с водой в финале превращается в разбитый глиняный горшок в углу балкона, где состоится решающее объяснение Смурова и Вани.

Некоторые мотивы из рассказа прямо заимствуются автором "Романа с кокаином". В "Соглядатае" солнце названо сырым и разбавленным. В "Романе" оно сравнивается с желтком сырого яйца.

В рассказе "Соглядатай": "Я еще не взглянул хорошенько на Ваню, мне всегда было нужно некоторое время, чтобы освоиться с ее присутствием прежде, чем посмотреть на нее" ( 1991, 189 ). Так Эрвин в начале рассказа "Сказка" не решается посмотреть в лицо миловидной женщине. Ему словно "сжимает голову железный шлем". Когда же она поднимается и идет к выходу, Эрвин оборачивается и "хапает взглядом" ее затылок и икры.

А в середине рассказа Эрвин также не сразу, с приготовлениями, отводя сначала глаза, взглядывает на госпожу Отт.

Фраза "С достоинством поклонившись старушке, я вышел из этой комнаты, где некогда какой-то человек, согнувшись вдвое, отпустил смертельную пружину" - напоминает роман "Приглашение на казнь", где слово "пружина" в устах палача - мсье Пьера - приобретает зловещее значение ( палач хвалится, что в сексуальном отношении он обладает замечательной пружиной ).

Для Марка Штандфусса, оказывашегося в пограничном пространстве важно прежде всего о г л я д е т ь с я. И он, разумеется, делает это. И здесь он видит призрак - себя, свою тень, удаляющуюся от него.

В романе "Соглядатай" после рокового выстрела Смуров тоже видит себя со стороны - в зеркале - "Взявшись за дверную скобку, я увидел, как сбоку в зеркале поспешило ко мне мое отражение, молодой человек в котелке, с букетом. Отражение со мною слилось, я вышел на улицу".

В обоих рассказах есть повторяющийся мотив - герой сливается со своей "тенью" или своим "отражением". Только если в рассказе "Катастрофа" Марк спешит к своему двойнику, уходя из здесь-бытия в мир теней, то в романе "Соглядатай" отражение спешит к герою. Так же как спешат к нему и второстепенные персонажи -

- старушка, у которой Смуров снимает комнату,

- Кашмарин, который предлагает герою работу.

В обоих рассказах действие развивается по логике сновидения.

"Вайншток носил усы, а теперь их не было, моя мечта не успела их доделать, и вместо усов было на его бледном лице розоватое от бритья место". Мечта и сон - в английском синонимы, об этом переводчик "Алисы в стране чудес" должен был знать.

Инобытие в изображении Набокова тоже - парадоксально! - освещено солнцем.

Е. А. Полева в статье "Семантика сна в повести В. Набокова "Соглядатай "" выделяет пространственный семантический центр рассказа - "комнатку" в квартире "старушки-немки" (первое жилище повествователя, русского эмигранта, в Берлине). Сначала там происходит роковой выстрел героя, а затем - он возвращается в нее, чтобы удостовериться в том, что выстрел его был результативным.

И еще: "Сон позволяет соглядатаю осознать невозможность удовлетворяться фантазией об обладании любимой, способствует попытке реального сближения: "Я должен был хоть раз ее поцеловать" [7, с. 341]. Но перенося отношение ко сну, как к внеэтической реальности, где все позволено, на реальность, повествователь-Смуров действует силой, опускаясь до унижения и хамства. Новая неудача в любви приводит к трагическому открытию, что все его существование не сон: "Страшно, когда явь вдруг оказывается сном, но гораздо страшнее, когда то, что принимал за сон, легкий и безответственный, начинает вдруг остывать явью"".

Галкина Т.Г. ( Сибирская государственная автомобилино-дорожная академия, доцент кафедры "Иностранные языки", г. Омск ) в статье "Особенности заглавий рассказов сборника В.В. Набокова "Соглядатай"" пишет о значении названия рассказа "Соглядатай" так:

Номинация "соглядатай", вынесенная в заглавие, предположительно относится к главному герою и является в этом смысле характеризующей. Значение слова, помимо актуализации зрительного восприятия, уже сопряжено со смыслом "тайно, украдкой", что определяет некоторые смыслы, репрезентированные в связи с сознанием главного героя. Дальнейший анализ текста показывает, что основная деятельность героя, организующая сюжет, - наблюдение..

( с. 58 ).

В диссертации "Сборники рассказов В. Набокова "Возвращение Чорба" и "Соглядатай"" Любовь Владимировна Копосова приводит отзыв современника на рассказ Набокова "Соглядатай": "Изобретательный выпуклый язык, тончайший психологизм, мастерский рассказ, разительная, иногда просто потрясающая четкость описаний, как лиц, так и вещей, и особенно отдельных ситуаций <.> произведение огромного и явно развивающегося таланта, - пишет в рецензии на "Соглядатая" К. Зайцев. -- И тем не менее я остаюсь при прежнем мнении <.>: нет чтения более тягостного, чем эта удивительная проза!"8. Критик делает несколько важных замечаний о герое Набокова: "Сиринский герой является каким-то магическим отражением некоего оборотня в системе зеркал чужих восприятий и в системе зеркал некоего оторванного от бытия индивидуального сознания".

Приводятся резкие, обличающие набоковского героя слова А.Савельева: "Вся внутренняя жизнь Смурова подменена безкровным суррогатом, одним лишь внешним созерцанием, поверхностным, зыбким и обманчивым. <.> Смуров даже не душевный калека <.> характернейшее подобие людей и тонкий матовый налет искусственности мира, воссоздаваемого человеком, бесподобно переданы В. Сириным".

По словам же Сабуровой, с "Соглядатая" "ведет свое начало ряд набоковских всё менее и менее надежных рассказчиков <.>- фантазеров, лжецов, обманщиков, безумцев, слову которых нельзя полностью доверять, ибо они стремятся утаить или исказить правду, смешать воображаемое и действительное, навязать читателю собственную версию происходящего".

Приводится мнение М. Шраера, согласно которому "рассказы Набокова - это промежуточный, художественный этап трехступенчатой метаморфозы": письмо - рассказ - автобиография. Исследователь считает прием "картографирования" пространства основным в прозе Набокова: "Изощренность его лексики и синтаксиса, равно как и семантической интонации, звуковой оркестровки и ритма, соотносится с цветом, интенсивностью и другими приемами картографирования пространства".

Есть и выводы относительно сборников ВЧ и "Соглядатай" в целом: "Героями в большинстве своем оказываются эмигранты, нищие художники, находящиеся в поиске, живущие в мире пошлости и безконечного одиночества. Такой взгляд, впрочем, весьма поверхностен: одиночество чудесным образом превращается в чувство благостного единения со всем существующим, а мир поражает разлитым в нем счастьем и радостью".

И еще: "Герой сборника "Возвращение Чорба" наблюдает мир, чтоб впитать в себя его красоту и прелесть, создать (а точнее - воссоздать) в пространстве воображения и памяти совершенный образ, запечатлеть его хотя бы на мгновение".

О.А. Титов в статье "Имплицитное содержание рассказа В.Набокова "Соглядатай"" замечает, что события, последовавшие после выстрела героя, можно толковать по-разному.

1. Смуров нанес себе несерьезную рану и выжил. Продолжение рассказа - его обычная жизнь.

2. Продолжение рассказа - сюжет "посмертного существования" души, фантазия героя ( то есть Смуров все-таки застрелился ).

Дом квартирной хозяйки Смурова - это своеобразная избушка бабы Яги. Что делает баба Яга в сказках? Кормит, поит, укладывает спать. Старушка-хозяйка - стелет постель, наливает воды в кувшин и мяукает ( выполняет функцию своего атрибута - кота ). В комнате герой "переходит" в иной мир - переход связывается с мотивом воды ( рука погрузилась в пол как в бездонную воду ).

Второй "пропускной пункт" в потусторонний мир - книжная лавка Вайнштока. В словах Вайнштока "Фу, как вы скверно смотрите.. Фу, фу" слышится отголосок слов бабы Яги - "Фу-фу, русским духом пахнет!"

Особо останавливается автор статьи на фигуре дяди Паши. Она, эта фигура, обладает якобы сверхъестественными способностями, живет в высшей реальности. Именно дядя Паша обещает поговорить о Смурове в Лондоне, где у него много связей. После телеграммы, извещающей о смерти дяди Паши, появляется Кашмарин с предложением прибыльной работы для Смурова.

Тяжелый дым.

Любопытен список любимых книг героя, который Набоков приводит в этом рассказе. Среди них:

1. Сборник "Шатер" Гумилева ( певца мужественности, как говорил о нем Смуров из "Соглядатая", подаривший книжку Гумилева своей возлюбленной ).

2. "Сестра моя жизнь" Б.Пастернака.

3. Роман "Вечер у Клэр" Газданова.

4. Роман "Бал у графа де Оржель".

5. Роман самого Набокова "Защита Лужина" ( см. по этому поводу мое исследование об онтологических сюжетах ЗЛ ).

6. "Двенадцать стульев" Ильфа и Петрова.

По поводу последнего романа ( порицаемого Варламом Шаламовым ) Набоков говорил, что претензии его к Советской власти скорее духовные, а не материальные ( он не сожалеет о 12 "ильфопетровских стульях", реквизированных большевиками ).

Герой "Тяжелого дыма" - "длинный, плоский юноша". Своим телосложением он напоминает Романтовского из "Королька" ( тоже длинного и худого ) и худощавого Лика из одноименного рассказа.

Мотив слепоты сияния объединяет рассказ с "Рождеством". В "Тяжелом дыме" - блеск лампы горит сквозь слепое, зыбкое стекло. В "Рождестве" - слепо сияет церковный крест.

Упоминается в ТД и фигурка куклы парикмахера, анатомически не более развитая, чем дама червей. Именно дама червей появлялась в русском переводе Набокова сказки Льюиса Кэрролла "Аня в стране чудес" ( см. более подробно мою "Аннотированную Алису" ). Дама червей - плоский, пошлый персонаж, облеченный властью в сказочном мире, действительно неглубокий характер.

Фигурирует бритвенный ножичек "с каемкой ржавчины вокруг отверстий". Любопытно, что в "Романе с кокаином" есть каемки пыли вокруг вбитых в дверь гвоздей.

А словесный этюд, где герой видит в зеркале свое отражение, а потом "догнав в себя, он вошел в столовую"? Как он напоминает аналогичный в "Соглядатае" ( где Смуров сливается со своим отражением в зеркале ) или "Катастрофе" ( где Марк Штандфусс догоняет себя )?!

В статье "Интрига слова в рассказах И. Бунина и В. Набокова ("Легкое дыхание" / "Тяжелый дым")" Г. А. Жиличева ( Новосибирский государственный педагогический университет ) отмечает, что в произведении Набокова, как и в рассказе Бунина, "используется принцип разворачивания парадигматического элемента (названия) в событийный ряд. Однако вместо звукового кода, маркирующего концепт, заданный заглавием, применяется прием "буквализации" метафорического образа "тяжелого дыма"".

Герой рассказа Набокова уникален тем, что граница его проницаема, считает автор статьи. Поэтому внутрь хронотопа героя помещается и "тяжелый дым". У Набокова сестра героя - актант сюжета, утверждает исследовательница.

С сестрой сопоставлен мотив творческой беременности ( "тяжести", а роды - это создание стихотворения ).

Дым является для героя Набокова источником вдохновения, тогда как тетрадь стихов - материальной рамкой вдохновения. Сравнивается рассказ Набокова и его же стихотворение "Незнакомка с берегов Сены".

К. В. Петрова в статье ОСОБЕННОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ТЯЖЕЛЫЙ ДЫМ" обращает наше внимание на такие слова автора рассказа: "... рамочный магазин с вересковыми пейзажами и неизбежной Inconnue de la Seine (Незнакомкой с берегов Сены (франц.)) (столь популярной в Берлине) среди многочисленных портретов главы государства...".

Набоков и в других работах писал о том, что, когда в день рождения сына Дмитрия ( 1934 год ) он спешил домой, то ему бросилось в глаза "обилие портретов Гитлера и Гинденбурга в витринах магазинов".

Портреты политических лидеров соседствуют с образом Незнакомки. Ее красота инфернальна, считает автор статьи. Она улыбается странной, обманной улыбкой. Упоминается, что Набоков в 1934 году посвятил ей одноименное стихотворение, которое открывалось строфой:

Торопя этой жизни развязку,

не любя на земле ничего,

все гляжу я на белую маску

неживого лица твоего.

Замечено, что в материальном мире рассказа ничего как будто не происходит. Все самое интересное - в сознании героя, в его образах. Также отмечено, что М. Дмитровская в своей статье "Образная система, смысл названия и интертекстуальные связи рассказа В. Набокова "Тяжелый дым"" проводит параллель между рассматриваемым произведением Набокова и повестью Ф. Кафки "Превращение". "Подобно кафкианскому Грегору Замзе набоковский Григорий переживает разрыв с внешним миром".

Действия в обоих произведениях происходят в закрытых комнатах. Но, если Грегор страдает от своего одиночества, то Григорий "к одиночеству стремится".

Застывшая фигура отца, склоненная над картой, для Григория станет "будущим воспоминанием" ( он уже пережил потерю матери, единственным напоминанием о которой осталось постоянно всплывающее воспоминание о ее манере "делать плачущее лицо и хвататься за висок" ).

Ужас.

В новелле "Ужас", как отмечает А.С.Мулярчик, Набоков предвосхищает роман Ж-П.Сартра "Тошнота" и всю французскую экзистенциалистскую литературу. Чего стоит одна только фраза из рассказа "Ужас" -

Чем пристальнее я вглядывался в людей, тем безсмысленнее становился их облик.. Моя связь с миром порвалась, я был сам по себе, и мир был сам по себе..

Действительно, очень похоже на впечатления и переживания сартровского Рокантена, который не мог найти смысл в массах окружающих его "существований" - людей, животных, растений. И испытывал по этому поводу экзистенциальную прострацию.

Борис Аверин в книге "Дар Мнемозины" находит кольцевое обрамление сборника "Возвращение Чорба" одним мотивом - воспоминания и становящегося совершенным образа героини.

Оказывается, и в первом рассказе ( ВЧ ) и в последнем ( "Ужас" ), при всем несходстве фабул, повторяется одна и та же сюжетная ситуация - "герой восстанавливает в памяти образ умершей возлюбленной, стремясь к сотворению совершенного воспоминания" ( ДМ, 2016, с. 8 ).

"Образ ее станет совершенным", - надеется герой "Возвращения Чорба". "Ее образ становится в моей душе все совершеннее", - заключает герой последнего рассказа.

Картина огромного театра, в котором выключили свет, и в темноте кто-то вскрикивает - "темный панический шум растет" - из "Ужаса" - встретится в "Романе с кокаином" ( написанном подражателем Набокова, впрочем, авторство не выяснено до конца ). В "Романе.." в темноте начинает кашлять сосед по театральным местам. И уже чувствует один из персонажей романа, как в его душе "поднимается что-то темное".

Героиня рассказа "Ужас" похожа на Марфиньку из ПнК. В ее мире нет сложных вещей, сложных переживаний. "Ее тихая простота меня охраняла: все в мире было ей по-житейски ясно". И, конечно же, появляется в рассказе "туманное" небо - предвестие трагического финала для героини ( см. мой анализ мотива "тумана" применительно к рассказу "Картофельный эльф" ).

Рассказ "Ужас", как было уже, наверное, сказано, предвосхищает "Тошноту" Сартра. Мотив тошноты появляется в нем и на лексическом уровне - "Я мучительно старался понять, что такое "собака", - и оттого, что я так пристально на нее смотрел, она доверчиво подползла ко мне, - и стало мне до того тошно, что я встал со скамьи и пошел прочь".

В статье СПЕЦИФИКА ЛЕКСИКИ ТРЕВОГИ И СТРАХА В РАССКАЗЕ "УЖАС" В.В. НАБОКОВА Курзова А.В. ( студентка 1 курса ВГУ имени П.М. Машерова, г. Витебск, Республика Беларусь ) утверждает, что герою набоковского рассказа, видимо, угрожает небытие ( которого он так страшится ).

Герой "Ужаса" охарактеризован как больной.

1. У него меняется температура тела. Например, "Озябший - испытывающий чувство холода. Это понятие говорит об изменении температуры тела, которое является следствием тревоги". Или "холодок этой таинственной анестезии".

2. Он находится в состоянии экзистенциальной фрустрации, теряет смысл жизни.

3. Он панически боится смерти ( "Внезапное паническое предвкушение смерти" ).

4. Он почти не проводит границу между сном и явью ( его тревожит веселый сон, который он называет "кружевным хохочущим сном" ).

5. Он признается о расщеплении самого себя: "...так что перед нею стояли двое, - я сам, которого она не видела, и двойник мой, который был невидим мне". "Деперсонализационные расстройства могут выражаться феноменом расщепления "Я", при котором больные ощущают раздвоение личности, утверждают, что в них появилось как бы два человека".

Уста к устам.

Евфратский из УКУ похож на Колдунова. Во взгляде Колдунова было что-то мутно-глинисто-нильское ( как у крокодила ). Евфратский смотрит на героя "мутными" глазами. Оба персонажа антипатичны автору.

Кроме того, Евфратский смахивает на госпожу Отт из "Сказки" - так же выпускает дым из ноздрей. Поистине инфернальный персонаж..

А вот фрагмент из моей работы "Основы сюжетосложения в прозе Набокова":

В романе Набокова театр.. позволяет раскрыть истинное положение вещей, подлинную сущность персонажей. В рассказе "Уста к устам" в театре герой обнаруживает коварство своих приятелей. В театре происходит встреча Долинина и Ирины, а также героев рассказа "Ужас".

О.А. Титов в статье "Взаимодействие реальностей в рассказе В.Набокова "Уста к устам"" замечает, что в рассказе представлены 2 сюжета: история Ильи Борисыча и его романа ( который он "пристраивает" в прогоревший журнал "Арион" ) и история любви богатого Долинина и молодой Ирины из его сочинения.

Фабула сочинения и его сюжет отдают пошлостью. Здесь и любовный треугольник, и пошлые фразы Ирины ( которая ценит прекрасную одинокую душу пожилого богача, "но, увы, телом принадлежит другому" ). И развязка сочинения ( в финале Долинин делает завещание в пользу Ирины, после чего стреляет в себя из маузера ).

Рассказ Набокова - вариация греческого мифа о Пигмалионе и Галатее, считает автор статьи. Пигмалион создает статую прекрасной девушки, Илья Борисович пишет роман. Отсюда и фамилия беллетриста Галатова ( от - Галатея ). Афродита дает Пигмалиону знак благосклонности - трижды вспыхивает пламя на жертвеннике. Илья Борисович трижды получает послания от Галатова.

Пигмалион целует статую, и та оживает. Илья Борисович ощущает в своих руках журнал почти как женщину - "розовое, холодное, пухлое", книга журнала называется "слепой, новорожденной". Любовь героя к своему произведению доходит до того, что он не может оторваться от чтения дела рук своих. Есть и выражение "тело книги".

Завершает рассказ сцена бегства Ильи Борисовича из театра, параллельная сцене из сочинения. И финал, как думает Титов, будет тот же: Илья Борисович уйдет из жизни, завещав часть своего состояния "Ариону".

Есть и наблюдение над смыслом "потусторонность" применительно к рассказу Набокова. Титов считает, что для Набокова потусторонности как таковой не существует, а все есть единый мир, из которого человеческому восприятию доступна лишь часть.

Хват.

Курицын сопоставляет сюжет "Хвата" со "Сказкой". В последней Эрвин шатается по улицам и набирает себе невольниц для гарема. Однако в "Сказке" девушки не сразу распахивают объятья ( по условиям договора с чертом ), "все опосредовано декорацией, которая в конце рухнула и раздавила сюжет". "Мигоментального результата такого рода добивается лишь герой "Хвата" - автору и читателю неприятный" ( НБЛ, 2013, 238 ).

Сопоставляется "Хват" и с "Машенькой" и "Даром" - причем актуализируется в этом случае "тема секса при мертвеце". В "Хвате" покойник - за кадром ( герой овладевал героиней, зная, что у нее только что умер отец ). В "Машеньке" герой мог бы думать о том, как провести время с Кларой за стенкой умирающего Подтягина. В "Даре" есть намек на то. что связь Оли и Рудольфа началась при застрелившемся Яше Чернышевском.

Мотив эротических развлечений заимствован в этом рассказе из "Сказки". Он связан с упоминанием представителя нечистой силы - "Как хочется поиграть в феерически освещенном номере с золотистым, грациозным чертенком.. Зеркала, вакханалия, пара шнапсов". Что-то вроде вакханалии мечтал устроить и Эрвин.

Мотив из рассказа "Королек" - иностранца-поляка ( или русского ) встречается в середине рассказа.

- Я знаю одного русского, - вы, наверное, тоже слыхали, - говорит героиня, - позвольте, как его? Барецкий.. Барацкий.. Из Варшавы.

Чем-то напоминает пушкинского Зарецкого из известного произведения.

Лозунги Кости - "Да здравствует жизнь, счастье, полнокровие! Долгая ночь обоюдоострых наслаждений! Полный ассортимент ласк!" - напоминают нам о лозунгах братьев-убийц из рассказа "Королек".

Героиня обладает фотографией некоего мужчины - полнощекого, завитого. Это фото напоминает нам изображение молодца в тирольской шляпе на фотографии швейцарихи из "Соглядатая".

Яркий закат, грозовая туча, кирпичная башня церкви - все это намек на мотивы еще одного набоковского рассказа - "Катастрофы". В обоих произведениях этот мотив связан с сюжетом перехода персонажа в иной мир ( в "Катастрофе" - Марка Штандфусса, в "Хвате" - отца героини ).

В статье КАТЕГОРИЯ ТЕАТРАЛЬНОСТИ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "ХВАТ" А. Д. Фадеева замечает, что персонаж рассказа Константин примеряет на себя личину режиссера. Кроме того, "восприятие Константином жизни сквозь призму театральности доказывает и эпизод с переодеванием в крестьянку: "Я бежал, переодевшись крестьянкой. Из меня вышла в те годы очень недурная девочка"". Есть и прием масочности ( Костенька именует себя "влюбленным Геркулесом" ).

"Наиболее значимым в понимании категории театральности становится последний эпизод, который в постановке Тараса Кузьмина построен на "кратности, повторе - ритмическом и лексическом, - становясь в этом случае эквивалентом значения "мы все"" [7, с. 153]. Это отсылает к бахтинскому понимаю карнавала. Карнавальное мироощущение "освобождает мир от всего страшного и пугающего, делает его предельно нестрашным и потому предельно весёлым и светлым" [2, с. 55]. Поэтому-то актёр-Константин смеётся, произнося - "Представляю, какой бы был скандал, если бы я ей доложил сразу после": "Страх - это крайнее выражение односторонней и глупой серьёзности, побеждаемой смехом""

Что раз один, в Алеппо..

В статье МИФОЛОГИЗАЦИЯ ВЕЩИ КАК СПОСОБ СОЗДАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕАЛЬНОСТИ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "КАК ТАМ В АЛЕППО..." Я.В. Погребная утверждает, что героиня рассказа принадлежит к иному миру. На это якобы указывают такие предметы как роза и освещенное окно. Также связанная с героиней тема оставленной или убитой собаки говорит о том же. А развитием мотива воды, как стихии, соприродной героине, выступает тема отплытия, морского путешествия, корабля и лодки.

Вода, водная преграда традиционно выступает как граница между мирами или символ хаоса. Мир мертвых находится якобы за водной преградой.

"Герой рассказа "That in Aleppo Once..." совершает роковую ошибку (о ней рассказчик говорит прямо в конце рассказа, как о совершенной где-то, когда-то), избрав возлюбленную, принадлежащую к иному, чем он сам миру"..

Вывод: Набоков не создает собственной оригинальной мифологии, обращаясь к традиционным мифопоэтическим значениям вещественных символов, он одновременно редуцирует и расширяет их семантический объем.

Библиография.

МОТИВ ПУТИ В СБОРНИКЕ РАССКАЗОВ В.В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Цынарев Н.А., Цынарева Н.А.

В сборнике: Филологические этюды. Сборник научных статей молодых ученых: в 3 частях. 2017. С. 73-80.

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР РАССКАЗА ВЛАДИМИРА НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ"

Чепкасов Е.В.

Литература в школе. 2019. N 2. С. 4-6.

ФУНКЦИИ ИНОЯЗЫЧНЫХ ВКРАПЛЕНИЙ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Кулакова А.

Метаморфозис. 2023. Т. 7. N 2. С. 7-15.

ОСОБЕННОСТИ ДВОЕМИРИЯ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ЗВОНОК": КОНФЛИКТ ПАМЯТИ И РЕАЛЬНОСТИ

Форсикова Ю.Т.

Academy. 2018. Т. 2. N 6 (33). С. 76-79.

ЛИНГВОКРЕАТИВНЫЙ АСПЕКТ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ МАКРОКОНЦЕПТА "ЖИЗНЬ" В ИГРОВОЙ ПОЭТИКЕ РАССКАЗА "КРУГ" В.В. НАБОКОВА

Мальцева Г.Ю.

Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2020. Т. 162. N 5. С. 72-88.

АНАЛИЗ ОБРАЗА АВТОРСКОГО СОЗНАНИЯ ЭМИГРАНТ, РЕПРЕЗЕНТИРОВАННОГО В ТЕКСТЕ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ВСТРЕЧА"

Галкина Т.Г.

В сборнике: Социально-гуманитарные исследования. сборник научно-методических трудов. Москва, 2017. С. 304-312.

ОСОБЕННОСТИ ОНОМАПОЭТИКИ РАННИХ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА

Неваленная Т.А.

Вестник Амурского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2007. N 38. С. 95-98.

О СМЫСЛЕ СМЕНЫ ЗАГЛАВИЯ В РАССКАЗЕ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА "ПОДРОБНОСТИ ЗАКАТА"

Мруз К.

Летняя школа по русской литературе. 2014. Т. 10. N 2. С. 189-194.0

ПАРОДИЙНОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ ТЕМЫ "МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕКА" В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ЗАБЫТЫЙ ПОЭТ"

Пимкина А.А.

В сборнике: Национальный стиль русской литературной классики. Материалы межвузовской научно-практической конференции. Ответственный редактор С.А. Васильев. 2016. С. 144-149.

МОТИВ УТРАТЫ В РАССКАЗАХ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА

Каширова А.О.

В сборнике: Наука и образование. В 5 томах Филология. Ч. 1: Русский язык и литература. Томск, 2017. С. 25-30.

КУЛЬТУРНАЯ СЕМАНТИКА РАССКАЗА В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Климовец А.И.

В книге: Молодежь XXI века: образование, наука, инновации. материалы VII Всероссийской студенческой научно-практической конференции с международным участием. Новосибирский государственный педагогический университет, Институт истории, гуманитарного и социального образования. 2018. С. 105-107.

ЦВЕТОПОЭТИКА РАССКАЗОВ В.В. НАБОКОВА СЕМАНТИКА, ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ЗНАЧИМОСТЬ, РОЛЬ В СТРУКТУРЕ ТЕКСТА

Суслов П.А.

автореферат дис. ... кандидата филологических наук / Ивановский государственный университет. Иваново, 2014

К ВОПРОСУ О ЛИТЕРАТУРНЫХ СВЯЗАХ А.П.ЧЕХОВА И В.В. НАБОКОВА: РАССКАЗ "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Степанова А.С.

Ученые записки Новгородского государственного университета. 2021. N 6 (39). С. 717-722.

СИНЕСТЕТИЧЕСКИЕ КОМПЛЕКСЫ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА

Купцова Ю.М.

В сборнике: Жанрово-стилевые искания в художественной литературе. материалы Всероссийской научной конференции. Составитель: Г. Г. Исаев, А. А. Боровская, Л. В. Спесивцева, Т. Ю. Громова; под редакцией Е. Е. Завьяловой. 2019. С. 83-84.

ПРИНЦИПЫ ПОВЕСТВОВАНИЯ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА

Романовская О.Е.

диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Астрахань, 2003

ВЕРБАЛЬНЫЙ И НЕВЕРБАЛЬНЫЙ КОМПОНЕНТ В СИТУАЦИИ ОБЩЕНИЯ НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ВСТРЕЧА"

Черевко Г.В.

В сборнике: Экология языка: южнороссийский опыт межкультурной коммуникации. сборник статей II Южнороссийской научно-практической конференции. 2020. С. 224-228. 0

ФУНКЦИЯ ВНУТРЕННЕЙ РЕЧИ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "СОВЕРШЕНСТВО"

Черевко Г.В.

Филология: научные исследования. 2018. N 4. С. 296-301.

ИМПЛИЦИТНЫЙ СМЫСЛ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Бакланова Е.А.

В сборнике: Лексические аспекты смыслового анализа художественного текста в вузе и школе. Материалы научно-практического семинара. 2001. С. 86-90.

ЗАГАДКА ПОТЕРЯННОГО РАЯ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "СЛОВО"

Маяковская А.В.

Научные исследования XXI века. 2022. N 6 (20). С. 198-202.

К ВОПРОСУ О СИСТЕМАХ ИМЕН В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ "РОЖДЕСТВО", "ОПОВЕЩЕНИЕ", "РОЖДЕСТВЕНСКИЙ РАССКАЗ")

Ковалев Б.В.

Филологический аспект. 2021. N 7 (75). С. 91-101.

МИФОЛОГИЗАЦИЯ ВЕЩИ КАК СПОСОБ СОЗДАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕАЛЬНОСТИ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "КАК ТАМ В АЛЕППО..."

Погребная Я.В.

Вестник Ставропольского государственного университета. 2006. N 45. С. 155-164.

ФЕНОМЕН СУИЦИДА В РУССКОЯЗЫЧНЫХ РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА

Лебедева В.Ю.

Научный диалог. 2020. N 12. С. 153-173.

КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "СЛОВО"

Скабелкин И.С.

В книге: Молодежь XXI века: образование, наука, инновации. Материалы VI Всероссийской студенческой научно-практической конференции с международным участием. В 2-х частях. Под редакцией Л.П. Полянской. 2017. С. 349-351. 0

ОБРАЗ ВЫСШЕГО БОЖЕСТВА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "КРУГ"

Титов О.А.

В сборнике: Культура. Литература. Язык. Материалы конференции "Чтения Ушинского". 2010. С. 124-131.

АКТУАЛИЗАЦИЯ ЕДИНИЦ ВЕРБАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА

Смирнова Н.В.

В сборнике: Предложение и Слово. межвузовский сборник научных трудов. Педагогический институт Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского. 2008. С. 244-246.

ИГРОВАЯ СТИЛИСТИКА РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Стрельникова Л.Ю.

В сборнике: Наука в современном мире: теория и практика. Материалы II Международной научно-практической конференции. Искужин Т.С. (отв. редактор). 2014. С. 177-181.

ЭФФЕКТ "ОБМАНУТОГО ОЖИДАНИЯ" В "ДЕТСКИХ РАССКАЗАХ" В.В. НАБОКОВА

Швагрукова Е.В.

Молодой ученый. 2010. N 12-1. С. 207-210.

ОБРАЗ ПРОСТРАНСТВА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ПИЛЬГРАМ"

Титов О.А.

В сборнике: Культура. Литература. Язык. материалы конференции "Чтения Ушинского". Под редакцией М.Ю. Егорова. 2015. С. 52-58.

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СЕМАНТИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Устинова М.Н.

Вестник научного общества студентов, аспирантов и молодых ученых. 2016. N 2. С. 188-192.

ПРОБЛЕМА ВЫРОЖДЕНИЯ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ДРАКОН"

Лебедева В.Ю.

Филологический аспект. 2019. N 6 (50). С. 100-104.

ПРОЯВЛЕНИЕ НЕОМИФОЛОГИЗМА В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА

Двораковская А.П.

В сборнике: МОЛОДЕЖЬ И ОБРАЗОВАНИЕ XXI ВЕКА. МАТЕРИАЛЫ XIII Межвузовской научно-практической конференции студентов и молодых ученых. Под ред. А.А. Фокина, И.Ю. Малыгиной. 2016. С. 140-144.

ВНИМАТЕЛЬНОМУ ЧИТАТЕЛЮ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Лекманов О.А.

Русская речь. 2003. N 2. С. 22.

АМЕРИКАНСКИЕ РАССКАЗЫ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА

Романова Г.Р., Романов Р.Р.

Хабаровск, 2004.

СМЫСЛОВОЙ ОБЪЕМ МОТИВА ЗМЕИ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Форсикова Ю.Т.

Современные научные исследования и разработки. 2018. N 6 (23). С. 680-684.

СЕМАНТИЧЕСКИЙ ОБЪЕМ ОБРАЗА ТРАМВАЯ В ЦИКЛЕ РАССКАЗОВ В.В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Форсикова Ю.Т.

Современные научные исследования и разработки. 2017. N 9 (17). С. 495-504.0

МИФОЛОГИЧЕСКИЙ ОБРАЗ НЕЧИСТИ В РАССКАЗАХ В.НАБОКОВА "СКАЗКА" И "ДРАКОН"

Двораковская А.П., Погребная Я.В.

В сборнике: Проблемы гуманитарных наук и образования в современном мире. Материалы IV Всероссийской научно-практической конференции. Под редакцией Р.М. Латыповой, Н.А. Ласыновой. 2018. С. 46-49.

КАРТИНА МИРА В РАННИХ РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА (ГОРИЗОНТАЛЬ И ВЕРТИКАЛЬ, ВЫМЫСЕЛ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ)

Двораковская А.П.

В сборнике: Достижения современной науки. сборник материалов XIII Международной научно-практической конференции. 2016. С. 152-158.

ФОЛЬКЛОРНЫЕ МОТИВЫ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "СКАЗКА"

Коваль А.В., Форсикова Ю.Т.

Современные научные исследования и разработки. 2018. Т. 1. N 12 (29). С. 295-297.

ДЕЕПРИЧАСТИЕ В СИСТЕМЕ СИНТАКСИСА МАЛОЙ ПРОЗЫ В.В. НАБОКОВА (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗОВ "СОВЕРШЕНСТВО" И "ЛИК")

Ромашова В.В.

В сборнике: Современная филология: методы, гипотезы, проблемы, универсалии. Сборник научных статей по итогам НИР и НИРС кафедры филологии и массовых коммуникаций СФ МГПУ. Под редакцией C.Б. Козинца. Самара, 2019. С. 195-203.

ТРАНСИДЕНТИФИКАЦИЯ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА

Смирнова Н.В.

В сборнике: Текст: структура, семантика, стилистика. Сборник статей по итогам Международной конференции памяти доктора филологических наук, профессора Е.И. Дибровой: в 2 частях. 2015. С. 42-47.

ЛУЧШИЕ РАССКАЗЫ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА

Галинская И.Л.

Культурология. 2006. N 3 (38). С. 66-76.

СОБЫТИЙНОСТЬ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "МУЗЫКА"

Зусева-Озкан В.Б.

В сборнике: Тю/ипология дискурсов. К 75-летию Валерия Игоревича Тюпы. Сборник научных статей. Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования "Российский государственный гуманитарный университет" Институт филологии и истории. Москва, 2020. С. 138-146.

ИМЯ СОБСТВЕННОЕ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА (НА ПРИМЕРАХ РАССКАЗОВ "ПОДЛЕЦ" И "РОЖДЕСТВО")

Ковалёв Б.В., Пугач В.Е.

Вестник Костромского государственного университета. 2020. Т. 26. N 2. С. 171-178.

ОСОБЕННОСТИ ИГРОВОЙ ПОЭТИКИ ЗАГЛАВИЯ РАССКАЗА "ИСТРЕБЛЕНИЕ ТИРАНОВ" В.В. НАБОКОВА

Мальцева Г.Ю.

Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2019. Т. 161. N 5-6. С. 23-35.

АРХЕТИПЫ В ТВОРЧЕСТВЕ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА (НА ПРИМЕРЕ СБОРНИКА РАССКАЗОВ "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА")

Накарякова А.А.

В сборнике: Актуальные вопросы филологической науки XXI века. Сборник статей по материалам III Всероссийской научной конференции молодых ученых. Под общей редакцией: Ж.А. Храмушина, А.С. Поршнева, Л.А. Запевалова, А.А. Ширшикова; Уральский федеральный университет, кафедра иностранных языков Физико-технологического института. 2013. С. 162-169. 0

ПОЭТИКА РАССКАЗА ВЛАДИМИРА НАБОКОВА "МЕСТЬ"

Ратникова В.В.

В книге: Личность в межкультурном пространстве. Тезисы и доклады VIII Международной научно-практической конференции. Под общей редакцией А.Г. Коваленко, К.Н. Галай, Е.Л. Шураевой. 2013. С. 67-74.

КОМПОЗИЦИОННЫЕ ТИПЫ ПРЕДЛОЖЕНИЙ И ИХ РОЛЬ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ В.В. НАБОКОВА)

Рохлина Е.К.

диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Санкт-Петербург, 2006

ОБРАЗ ХУДОЖНИКА В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ПИЛЬГРАМ"

Воробьёва Д.Н.

В сборнике: НАУКА СЕГОДНЯ: ПРОБЛЕМЫ И ПУТИ РЕШЕНИЯ. материалы международной научно-практической конференции : в 3 частях. 2018. С. 68-70.

МОТИВ ОЛЕОГРАФИИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Тумашова Е.В.

В сборнике: Сборник научных статей международной молодежной школы-семинара "Ломоносовские чтения на Алтае", Барнаул, 5-8 ноября, 2013. в 6 частях. Под редакцией Родионова Е.Д., 2013. С. 159-163.

ОСОБЕННОСТИ АВТОПЕРЕВОДА РАССКАЗА В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛТЕ"

Гулевич Е.В.

Вестник Мозырского государственного педагогического университета им. И.П. Шамякина. 2021. N 1 (57). С. 104-110.

ОСОБЕННОСТИ ЗАГЛАВИЙ РАССКАЗОВ СБОРНИКА В.В. НАБОКОВА "СОГЛЯДАТАЙ"

Галкина Т.Г.

Апробация. 2016. N 2 (41). С. 58-59.

ДВОЙСТВЕННАЯ ПРИРОДА ОБРАЗНЫХ СРЕДСТВ КАК РЕАЛИЗАЦИЯ МОТИВА ДВОЙСТВЕННОСТИ В ОРИГИНАЛЕ И ПЕРЕВОДАХ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ВЕНЕЦИАНКА."

Новикова Е.И.

Язык. Культура. Коммуникация. 2017. N 1-1 (20). С. 157-163.

СЕМИОТИКА РАССКАЗА В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ"

Измоденова Е.А.

В книге: Молодежь XXI века: образование, наука, инновации. Материалы VIII Всероссийской студенческой научно-практической конференции с международным участием. В 2-х частях. Под редакцией Н.Е. Лукьянова. 2019. С. 126-128.

ТЕМА сМЕРТИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ОПОВЕЩЕНИЕ"

Лебедева В.Ю.

В сборнике: Школа молодых учёных по проблемам гуманитарных, естественных, технических наук. сборник материалов областного профильного семинара. 2014. С. 70-72.

"РОЖДЕСТВЕНСКИЙ РАССКАЗ" В. НАБОКОВА: ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Кравченко О.А.

Восточнославянская филология. Литературоведение. 2014. N 24-2. С. 37-48.

РЕФЕРЕНЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС АНТРОПОНИМОВ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА

Смирнова Н.В.

Актуальные проблемы стилистики. 2019. N 5. С. 179-186.

РЕЧЕСУБЪЕКТНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ТЕКСТА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "МУЗЫКА"

Филиппова М.А., Волошинова Т.Ю.

В сборнике: Неделя науки СПбПУ. Материалы научной конференции с международным участием. 2019. С. 213-215.

ПУШКИНСКИЕ РЕМИНИСЦЕНЦИИ В РАССКАЗАХ И ПЬЕСАХ В. НАБОКОВА

Гутаева С.А., Кудаева З.Ж.

В сборнике: Перспективы развития науки и образования. Сборник научных трудов по материалам Международной научно-практической конференции: в 8 частях. ООО "АР-Консалт". 2015. С. 86-89. 0

СИМВОЛИКА ЦВЕТА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ПОСЕЩЕНИЕ МУЗЕЯ"

Таркан Н.Е.

В сборнике: Актуальныя пытаннi лiнгвiстыкi, лiнгвастылiстыкi i лiнгвакультуралогii: да 75-годдзя з дня нараджэння прафесара М. В. Абабуркi. матэрыялы рэспублiканскай навукова-практычнай канферэнцыi. пад рэд. В. М. Шаршнёвай. 2016. С. 110-113.

СЛОВО КАК СРЕДСТВО ВЫРАЖЕНИЯ ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ РЕЧИ (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ВЕНЕЦИАНКА")

Черевко Г.В.

В сборнике: Актуальные проблемы современной филологии: теория, практика, перспективы развития. Материалы III Международной научно-практической конференции (докторантов, аспирантов и магистрантов). 2018. С. 268-271.

Рохлина Е.К.

автореферат дис. ... кандидата филологических наук / С.-Петерб. гос. ун-т. Санкт-Петербург, 2006

ПРОЗА ПОЭТА: ЛИРИЧЕСКИЕ КОМПОНЕНТЫ СТИЛЯ В.НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА РАССКАЗОВ "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ")

Ким Юн Ен

диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Москва, 2005

ПОЭТИКА сМЕРТИ - ВОСКРЕСЕНИЯ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Проскурина Е.Н., Ермоленко С.

Филологический класс. 2005. N 13. С. 66-70.

К ИСТОЧНИКАМ РАССКАЗА НАБОКОВА "КАРТОФЕЛЬНЫЙ ЭЛЬФ"

Сошкин Е.

Новое литературное обозрение. 2015. N 5 (135). С. 217-229.

ПРОСТРАНСТВЕННАЯ СТРУКТУРА РАССКАЗА В. НАБОКОВА "VANE SISTERS"

Певзнер А.П.

Гуманитарные и социально-экономические науки. 2006. N 4 (23). С. 202-204.

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ФУНКЦИИ ЗЕРКАЛЬНОСТИ В РАССКАЗЕ В.НАБОКОВА "ПИЛЬГРАМ"

Гнездилова А.В., Бетехтина Е.И.

Юный ученый. 2015. N 3 (3). С. 2-4.

ОБРАЗ ВРЕМЕНИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "СКАЗКА"

Титов О.А.

В сборнике: Семантика и функционирование языковых единиц в разных типах речи. сборник статей по материалам международной научной конференции, посвящённой 1000-летию г. Ярославля: в 2-х частях. 2011. С. 136-147.

ИЗ ОПЫТА ЛИНГВОСМЫСЛОВОГО АНАЛИЗА РАССКАЗА В. НАБОКОВА "БАХМАН"

Бакланова Е.А.

В сборнике: Русский язык в современном культурном пространстве. материалы юбилейных конференций. Министерство образования РФ, Томский государственный педагогический университет, Городской научно-методический центр; под ред. Н.С. Болотновой. 2000. С. 136-138.

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "СЛОВО"

Самородова Ф.И.

В сборнике: Образование XXI века. тенденции и взгляд в будущее. Москва-Берлин, 2021. С. 132-136.

СЛОВО И ИМПЛИЦИТНЫЙ СМЫСЛ В РАННИХ РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА")

Бакланова Е.А.

диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Томск, 2006

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "СЛОВО"

Самородова Ф.И.

В сборнике: Образование XXI века. тенденции и взгляд в будущее. Москва-Берлин, 2021. С. 132-136.

АНАЛИЗ ПОЭТИКИ ДВОЕМИРИЯ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ НАБОКОВА: НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ"

Чжу Ц.

Мир науки, культуры, образования. 2022. N 6 (97). С. 528-530.

ИМПЛИЦИТНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "СОГЛЯДАТАЙ"

Титов О.А.

В сборнике: Семантика и функционирование языковых единиц в разных типах речи. сборник научных статей. под общ. ред. Е.Н. Лагузовой. Ярославль, 2008. С. 153-171.

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР РАССКАЗА ВЛАДИМИРА НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ"

Чепкасов Е.В.

В сборнике: Classical and contemporary literature: continuity and prospects of updating. Materials of the III international scientific conferenc. 2018. С. 26-31.

АЛЛЮЗИЯ КАК ИНСТРУМЕНТ ИГРОВОЙ ПОЭТИКИ В РАССКАЗЕ "ИСТРЕБЛЕНИЕ ТИРАНОВ" В.В. НАБОКОВА

Мальцева Г.Ю.

В сборнике: Современные достижения и новые направления филологии. Сборник научных трудов по итогам Международной научной конференции. Под общей редакцией Е.Г. Озеровой. 2018. С. 200-204.

ПРОБЛЕМЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ПЕРЕВОДА РАССКАЗА В. НАБОКОВА "УСЛОВНЫЕ ЗНАКИ"

Токарев Г.В.

Теория языка и межкультурная коммуникация. 2019. N 2 (33). С. 160-164.

О РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ"

Карпович И.Е.

Культура и текст. 1998. N 3. С. 77-81.

ПРОЗА ПОЭТА ЛИРИЧЕСКИЕ КОМПОНЕНТЫ СТИЛЯ В.НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА РАССКАЗОВ "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ")

Ким Ю.Е.

автореферат дис. ... кандидата филологических наук / Моск. гос. ун-т им. М.В. Ломоносова. Филол. фак.. Москва, 2005

СПЕЦИФИКА НЕКРОПРОСТРАНСТВА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ВЕНЕЦИАНКА"

Лебедева В.Ю.

В сборнике: Гуманитарное образование: история, традиции, перспективы. сборник научных трудов. Елец, 2017. С. 49-53.

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "СЛОВО"

Самородова Ф.И.

В сборнике: Образование XXI века. тенденции и взгляд в будущее. Москва-Берлин, 2021. С. 132-136.

СИМВОЛИСТСКОЕ МИРОСОЗЕРЦАНИЕ И РАССКАЗ В.В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Разинькова И.Е.

Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. 2005. N 2. С. 87-91.

КОНКРЕТНО-ЧУВСТВЕННОЕ И СИМВОЛЬНО-МИФОЛОГИЧЕСКОЕ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Мещерякова О.А., Шестеркина Н.В.

В сборнике: Пушкинские чтения-2016. Художественные стратегии классической и новой литературы: жанр, автор, текст. материалы XXI международной научной конференции. 2016. С. 352-365.

РАССКАЗ В.В. НАБОКОВА "ВЕНЕЦИАНКА": ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЮЖЕТА

Антошина Е.В.

Вестник Томского государственного университета. 2020. N 452. С. 5-20.

РОССИЯ И РУССКОЕ СЛОВО В РАССКАЗАХ В.В.НАБОКОВА

Напцок М.Р.

Литература в школе. 2009. N 11. С. 8-10.

ПОЭТИКА СБОРНИКА РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА" (1930)

Глобова Ю.Л.

диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Самарский государственный университет. Самара, 2000

"ГЛИНЯНЫЙ" МОТИВ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "УДАР КРЫЛА"

Лебедева В.Ю.

В сборнике: Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Материалы ХIII Международного форума "Задонские Свято-Тихоновские образовательные чтения". Под редакцией Н.Я. Безбородовой, Н.В. Стюфляевой (ответственный редактор). 2018. С. 129-130.

ПРОБЛЕМА АДДИКЦИИ В РУССКОЯЗЫЧНЫХ РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА

Лебедева В.Ю.

Успехи современной науки. 2016. Т. 6. N 12. С. 158-160.

ЦВЕТОВАЯ КАРТИНА МИРА ВЛАДИМИРА НАБОКОВА В КОГНИТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ (ЦИКЛ РАССКАЗОВ "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ")

Носовец С.Г.

диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Омск, 2002

ОСОБЕННОСТИ ЛЕКСИЧЕСКОЙ РЕГУЛЯТИВНОСТИ В ТВОРЧЕСТВЕ В.В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ РАННИХ РАССКАЗОВ)

Бакланова Е.А.

В книге: Коммуникативная стилистика текста: лексическая регулятивность в текстовой деятельности. Болотнова Н.С., Бабенко И.И., Бакланова Е.А., Болотнов А.В., Васильева А.А., Громова А.С., Карпенко С.М., Кочетова И.В., Курьянович А.В., Орлова О.В., Петрова Н.Г., Тюкова И.Н., Яцуга Т.Е. коллективная монография. Томск, 2011. С. 330-356.

ПРОБЛЕМА МЕТАФИЗИЧЕСКОЙ СМЕРТИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "КРАСАВИЦА"

Лебедева В.Ю.

В сборнике: Гуманитарное образование: история, традиции, перспективы. сборник научных трудов. Елец, 2014. С. 54-58.

ОСОБЕННОСТИ ПОВЕСТВОВАНИЯ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА О ХУДОЖНИКАХ

Имихелова С.С., Пурбуева И.Б.

Вестник Бурятского государственного университета. Филология. 2019. N 1. С. 34-39.

МНОГОСЛОЙНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ В РАССКАЗАХ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА

Алибекова К.А.

Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. 2019. Т. 13. N 2. С. 34-37.

СЛОВО И ИМПЛИЦИТНЫЙ СМЫСЛ В РАННИХ РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА")

Бакланова Е.А.

автореферат дис. ... кандидата филологических наук / Национальный исследовательский Томский государственный университет. Томск, 2006

СБОРНИКИ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА" И "СОГЛЯДАТАЙ"

Копосова Л.В.

диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Санкт-Петербургский государственный университет. Санкт-Петербург, 2006

НРАВСТВЕННО-РЕЛИГИОЗНЫЕ ТРАДИЦИИ В ТВОРЧЕСТВЕ В.В. НАБОКОВА (РАССКАЗ "РОЖДЕСТВО")

Савенкова Е.С.

В сборнике: Актуальные проблемы социальной коммуникации. материалы третьей Всероссийской научно-практической конференции. 2012. С. 523-526.

О ПОЭТИКЕ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "СОВЕРШЕНСТВО"

Даренская Н.А.

В сборнике: Язык и культура. Сборник научных трудов по материалам международной научно-практической конференции. Редакторы: Краснова Н.А.,Плесканюк Т.Н., 2015. С. 25-29.

ЯЗЫКОВОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ОППОЗИЦИИ "МИР" ? "ИНОМИРИЕ" В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В.НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ")

Шульц Э.О.

В сборнике: РАЗВИТИЕ ИННОВАЦИЙ И ИННОВАЦИОННОЕ РАЗВИТИЕ НАУКИ И ОБЩЕСТВА. сборник материалов Всероссийской научно-методической конференции. 2020. С. 78-80.

СЕМАНТИКА СОБСТВЕННЫХ ИМЁН В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "КАТАСТРОФА"

Титов О.А.

Вестник Костромского государственного университета. 2016. Т. 22. N 5. С. 204-208.

"ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ДИСКУРСОВ" КАК ПРИЕМ СЛОВЕСНОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ В РАССКАЗАХ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА

Шестакова И.А.

Universum: филология и искусствоведение. 2018. N 7 (53). С. 27-29.

100

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СТРАТЕГИИ "ЧТЕНИЕ С ОСТАНОВКАМИ" В ПРОЦЕССЕ ИЗУЧЕНИЯ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "БРИТВА"

Алешина Н.С.

Студенческий электронный журнал СтРИЖ. 2018. N 2 (19). С. 9-13.

101

ОСОБЕННОСТИ ВЫРАЖЕНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ПАССАЖИР"

Курбаниязова Д.Ю.

В сборнике: Научный форум: филология, искусствоведение и культурология. сборник статей по материалам XLVI международной научно-практической конференции. Москва, 2021. С. 82-87.

102

ФУНКЦИЯ ЭКСПРЕССИВНЫХ ЖЕСТОВ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА

Черевко Г.В.

Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 2: Филология и искусствоведение. 2018. N 2 (217). С. 207-211.

103

БИБЛЕЙСКАЯ АЛЛЮЗИЯ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ГРОЗА"

Мотеюнайте И.В.

Вестник Череповецкого государственного университета. 2016. N 2 (71). С. 38-41.

104

ОНЕЙРОСФЕРА В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА

Хесенова А.Х.

В сборнике: Художественная картина мира в фольклоре и литературе. материалы всероссийской научной конференции. Астрахань, 2021. С. 122-128.

105

МОТИВ ИЕРОФАНИИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ГРОЗА"

Мещерякова О.А., Шестеркина Н.В.

В книге: Фольклорный текст в современном культурном контексте: традиция и ее переосмысление. Тезисы докладов. Орловский государственный университет им. И. С. Тургенева, Центр городской антропологии (Москва); Составители: Михаил Алексеевский, Наталья Кургузова. 2016. С. 22-23.

106

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ МОНОЛОГ КАК ПРИНЦИП ОРГАНИЗАЦИИ ПОВЕСТВОВАНИЯ В РАССКАЗЕ В.В.НАБОКОВА "МУЗЫКА"

Вострикова А.В.

Вестник Новгородского государственного университета. 2015. N 1 (84). С. 84-86.

107

РАЗРУШЕНИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "УДАР КРЫЛА"

Дроздова А.О.

В сборнике: Littera terra. Материалы VI Международной конференции молодых ученых. Главный редактор И.А. Семухина. 2017. С. 10-16.

108

УРОК ПО РАССКАЗУ В.В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Учамбрина И.А.

Литература в школе. 2012. N 12. С. 24-26.

109

МОТИВ ИЕРОФАНИИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ГРОЗА"

Мещерякова О.А., Шестеркина Н.В.

В сборнике: Фольклорный текст в современном культурном контексте: традиция и ее переосмысление. Сборник статей по материалам международной научной конференции. Кафедра русской литературы XI-XIX веков Института филологии. 2016. С. 95-104.

110

СЕМАНТИЧЕСКИЕ ТИПЫ МОДАЛЬНЫХ ЕДИНИЦ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА

Михайловская З.А., Усачева Н.Б.

Вестник Курганского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2016. N 1 (40). С. 20-22.

111

ОСОБЕННОСТИ АВТОПЕРЕВОДА РАССКАЗА В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Гулевич Е.В.

Русский язык и культура в зеркале перевода. 2015. N 1. С. 156-168.

112

ЗАПАХ ЖИВОПИСИ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ВЕНЕЦИАНКА"

Дроздова А.О.

Уральский филологический вестник. Серия: Драфт: молодая наука. 2015. N 5. С. 156-164.

113

СЕМАНТИКА ПЕТЕРБУРГА И КОД РУССКОЙ КЛАССИКИ В РАССКАЗАХ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА "ОБИДА" И "ЛЕБЕДА"

Мухачев Д.А.

Сибирский филологический журнал. 2013. N 2. С. 154-157.

114

КУЛЬТУРНАЯ ПАМЯТЬ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Гора В.В.

В сборнике: Александр Невский: Запад и Восток, историческая память народа. материалы ежегодных Митрофановских церковно-исторических чтений. Воронеж, 2020. С. 138-141.

115

Доступ к полному тексту закрыт

ОБРАЗ РОССИИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "НЕЖИТЬ"

Петрова Е.А.

В сборнике: Региональные аспекты управления социально-экономическими процессами. Материалы XII региональной научно-практической конференции учащейся молодёжи. 2019. С. 223-225.

116

ДВА ПЛАНА БЫТИЯ В РАННИХ РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА

Погорелова Д.А.

Сибирский филологический журнал. 2014. N 1. С. 133-137.

117

МИФОЛОГИЧЕСКИЙ ПЕРСОНАЖ И ЕГО ХУДОЖЕСТВЕННО-СМЫСЛОВАЯ ФУНКЦИЯ В РАННИХ РАССКАЗАХ НАБОКОВА

Погребная Я.В.

В сборнике: Академическая наука - проблемы и достижения. Материалы XXIX международной научно-практической конференции . Bengaluru, India, 2022. С. 165-169. 0

118

ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "НАБОР"

Курбанова П.М., Майорова Г.В.

В сборнике: Проблема жанра в филологии. Материалы XVII Всероссийской научно-практической конференции, посвящённой 90-летию со дня рождения Фазу Алиевой. Махачкала, 2022. С. 77-79.

119

ЛАКУНЫ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА

Коровина К.Г.

Гуманитарные и социальные науки. 2014. N 2. С. 580-583.

120

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СТРАТЕГИИ "ЧТЕНИЕ С ОСТАНОВКАМИ" В ПРОЦЕССЕ ИЗУЧЕНИЯ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "БРИТВА"

Алешина Н.С.

Студенческий электронный журнал СтРИЖ. 2018. N 2 (19). С. 9-13.

121

СИСТЕМА ТОЧЕК ЗРЕНИЯ КАК СМЫСЛООБРАЗУЮЩАЯ КАТЕГОРИЯ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "КАТАСТРОФА"

Шмелёва Е.В.

В сборнике: Социальная семиотика: точки роста. Сборник статей. Под научной редакцией Г.Л. Тульчинского. Санкт-Петербург, 2020. С. 90-93.

122

THE ARCHEPLOT OF V. NABOKOV?S STORY "CLOUD, LAKE, TOWER"

Salahova E.V.

В книге: Молодежь XXI века: образование, наука, инновации. Материалы XI Всероссийской студенческой научно-практической конференции с международным участием. Под редакцией А.А. Пономаревой . Новосибирск, 2023. С. 290-291.

123

КИНЕМАТОГРАФИЧНОСТЬ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "ПИСЬМО В РОССИЮ"

Корчак К.Ю.

В книге: Материалы 54-й Международной научной студенческой конференции МНСК-2016: Школьная секция - гуманитарные науки. 2016. С. 30-31.

124

ОСНОВНЫЕ МОТИВЫ ТВОРЧЕСТВА В. НАБОКОВА В РАССКАЗЕ "ВЕНЕЦИАНКА"

Цверова М.Н.

Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2009. N 6-2. С. 130-133.

125

ПОЭТИКА ЭПИФАНИИ, ИЛИ ЕЩЕ О РАССКАЗЕ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Маймескулова А.

В сборнике: Авраамиевская седмица. Материалы международной научной конференции. Редакторы Л.В. Павлова, И.В. Романова. 2017. С. 194-208.

126

АНАЛИЗ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "ГРОЗА"

Заика В.И.

Русская словесность. 2004. N 7. С. 67-75.

127

СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "УСТА К УСТАМ"

Коровина К.Г.

Актуальные проблемы языкознания. 2014. Т. 1. С. 190-192.

128

АНТРОПОЛОГИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ ФАНТАСТИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "TERRA INCOGNITA"

Доронина М.Н.

В сборнике: Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения. Сборник материалов V (XIX) Международной конференции молодых ученых. Под редакцией Е.О. Третьякова. 2018. С. 262-263.

129

ЛИКИ ТАНАТОСА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ДРАКОН"

Борисова Н.В., Лебедева В.Ю.

В сборнике: Филология, лингвистика и лингводидактика: вопросы теории и практики. Сборник по материалам Международной научной конференции. Елец, 2022. С. 85-88. 0

130

ВСТРЕЧА СО СМЕРТЬЮ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "БРИТВА"

Лебедева В.Ю.

Филоlogos. 2015. N 26 (3). С. 52-56.

131

RUSSIANS IN THE EARLY STORIES OF VLADIMIR NABOKOV

Anastasia G.P.

В сборнике: Формирование образов России и русских в западных дискурсивных практиках ХХ-ХХI веков. Материалы Международной научной конференции. Ответственный редактор А.Э. Воротникова. 2018. С. 430-438.

132

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СЕМАНТИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Устинова М.Н.

Амурский научный вестник. 2017. N 3. С. 119-123.

133

В.В. НАБОКОВ: ОТ "РОЖДЕСТВА" - К "РОЖДЕСТВЕНСКОМУ РАССКАЗУ", ОТ ЛИРИКИ - К ПАРОДИИ

Мазуренко М.В.

В сборнике: НУРГАЛИЕВСКИЕ ЧТЕНИЯ-Х: НАУЧНОЕ СООБЩЕСТВО МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ ХХI СТОЛЕТИЯ. ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ. Сборник Статей Международной научно-практической конференции молодых ученых, посвященной 25-летию со дня основания Евразийского национального университета имени Л.Н. Гумилёва. Нур-Султан, 2021. С. 471-474.

134

ЛУЧШИЕ РАССКАЗЫ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА

В сборнике: ВЛАДИМИР НАБОКОВ: СОВРЕМЕННЫЕ ПРОЧТЕНИЯ. Галинская И.Л. Сборник научных трудов. Сер. "Теория и история культуры" РАН. ИНИОН. Центр гуманитарных научно-информационных исследований. Отдел культурологии; Отв. редактор Скворцов Л.В., Москва, 2006. С. 87-96.

135

МОТИВНАЯ СТРУКТУРА СБОРНИКА РАССКАЗОВ В.В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Цынарёв Н.А., Цынарёва Н.А.

Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2017. N 22-1. С. 187-192.

136

МЕХАНИЗМЫ РАСЩЕПЛЕННОЙ РЕФЕРЕНЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА)

Смирнова Н.В.

Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М.А. Шолохова. Филологические науки. 2014. N 2. С. 9-15.

137

ОРНИТОЛОГИЧЕСКИЙ КОД В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "КРАСАВИЦА"

Лебедева В.Ю.

Международный научно-исследовательский журнал. 2016. N 11-2 (53). С. 42-43.

138

ВСТРЕЧА С ПРОШЛЫМ ( СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РОМАНА В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И РАССКАЗА М.А. ОСОРГИНА " КАТЕНЬКА"

Евстифеев А.С., Зайнутдинова Д.Ф.

В сборнике: Дворянский род Осоргиных в истории и культуре России. Всероссийская научная конференция, приуроченная к 135-летию со дня рождения писателя и публикации М.А. Осоргина. 2014. С. 60-62.

139

ХРОНОТОП БЕРЛИН РОССИЯ В ЦИКЛЕ РАССКАЗОВ В.В.НАБОКОВА ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА

Михеичева Е.А., Лаврушина А.В.

Ученые записки Орловского государственного университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2013. N 2 (52). С. 205-210.

140

МОТИВ ЛИЦА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "УДАР КРЫЛА"

Лебедева В.Ю.

Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2015. N 11-1 (53). С. 133-135.

141

МОТИВ СЛУЧАЙНОСТИ В РУССКИХ РАССКАЗАХ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА

Ратникова В.В.

В сборнике: Студенческая наука - от формальности к творчеству. материалы IV студенческой конференции в рамках X Фестиваля науки на филологическом факультете. Российский университет дружбы народов ; науч. ред. Ю. Н. Эбзеева. 2017. С. 309-312.

142

ВАРИАЦИИ МОТИВА ВСТРЕЧИ В СБОРНИКЕ РАССКАЗОВ В.В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Цынарев Н.А., Цынарева Н.А.

Слово. Предложение. Текст: анализ языковой культуры. 2016. N 12. С. 8.

143

РАССКАЗ В.НАБОКОВА "ЛЕБЕДА". VIII КЛАСС

Васильева Н.А.

Литература в школе. 2010. N 11. С. 40-41.

144

ПРОБЛЕМА СУИЦИДА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "СЛУЧАЙНОСТЬ"

Лебедева В.Ю.

Филоlogos. 2016. N 30 (3). С. 48-53.

145

СЕМАНТИКО-СТИЛИСТИЧЕСКАЯ РОЛЬЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЙ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА"ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Мазуренко М.В.

В сборнике: Нургалиевские чтения-ХI: Научное сообщество молодых ученых ХХI столетия. Филологические науки. Сборник статей по материалам Международной научно-практической конференции. Под общей редакцией К.Р. Нургали. Нур-Султан, 2022. С. 127-132.

146

НАРРАТИВНЫЙ АНАЛИЗ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "КРУГ"

Разин А.А.

В книге: МНСК-2022. Материалы 60-й Международной научной студенческой конференции. Новосибирск, 2022. С. 165-166.

147

МОТИВНЫЙ АНАЛИЗ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "ПОСЕЩЕНИЕ МУЗЕЯ"

Григорьева Е.Н.

Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 9. Филология. Востоковедение. Журналистика. 2016. N 3. С. 109-119.

148

ИНТУИЦИЯ БЕЗСМЕРТИЯ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ULTIMA THULE"

Артамонова А.С.

Вестник Томского государственного университета. 2018. N 435. С. 5-11.

149

РАССКАЗ В. НАБОКОВА "ПИЛЬГРАМ": ОПЫТ СТИЛЕВОГО АНАЛИЗА

Сверчкова А.В.

Lingua Mobilis. 2011. N 1 (27). С. 24-32.

150

МОТИВЫ ЖИЗНИ И СМЕРТИ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА

Афанасьева Н.Н.

Научный альманах. 2016. N 3-4 (17). С. 238-244.

151

КОММЕНТАРИИ К РАССКАЗУ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА "ИСТРЕБЛЕНИЕ ТИРАНОВ"

Тименчик Р.

Независимый психиатрический журнал. 2016. N 2. С. 99.

152

ОБРАЗ ЭМИГРАНТА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "НЕЖИТЬ"

Байдагулова Т.А., Полева Е.А.

В сборнике: Международный научно-образовательный форум "Педагогика XXI века: вызовы и решения". Международная конференция "Приоритеты и стратегические направления развития педагогического образования в эпоху 4.0". Материалы форума и конференции. В 2-х томах. Томск, 2021. С. 10-12.

153

ДЕВЯТЬ АМЕРИКАНСКИХ РАССКАЗОВ НАБОКОВА КАК ЕДИНЫЙ ЦИКЛ

Погребная Я.В.

В сборнике: ФИЛОЛОГИЯ, ЖУРНАЛИСТИКА, КУЛЬТУРОЛОГИЯ В ПАРАДИГМЕ СОВРЕМЕННОГО НАУЧНОГО ЗНАНИЯ. материалы 50-й научно-методической конференции. редколлегия: А.А. Серебряков. 2005. С. 103-107.

154

ПОЛЯРНОСТЬ НАЦИОНАЛЬНЫХ КОДОВ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ"

Ройко О.В.

В сборнике: ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ И НАУЧНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ XXI ВЕКА. Материалы Международной (заочной) научно-практической конференции. Нефтекамск, 2022. С. 63-68.

155

СМЫСЛ И ПРИЕМЫ ЕГО АКТУАЛИЗАЦИИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ДИСКУРСЕ (ПО РАССКАЗУ В.В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ")

Карпенко Л.Б.

В сборнике: Язык - текст - дискурс: проблемы интерпретации высказывания в разных коммуникативных сферах. Материалы международной научной конференции. Научный редактор Н.А. Илюхина. 2011. С. 37-41.

156

КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА

Канашева А.Ф.

В сборнике: Актуальные вопросы гуманитарных наук - 2022. Материалы выступлений молодых ученых Высшей школы социально-гуманитарных наук и международной коммуникации Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Министерство науки и высшего образования Российской Федерации, Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования "Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова", Высшая школа социально-гуманитарных наук и международной коммуникации. 2022. С. 73-78.

157

КОММУНИКАТИВНАЯ ЛИЧНОСТЬ ГОВОРЯЩЕГО НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "СЛУЧАЙНОСТЬ"

Черевко Г.В.

В сборнике: Инновационные процессы в информационно-коммуникационной сфере. сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. 2021. С. 229-232.

158

"РОЖДЕСТВО" В. НАБОКОВА КАК СВЯТОЧНЫЙ РАССКАЗ

Проскурина Е.Н.

В сборнике: ДУХОВНАЯ ЛИТЕРАТУРА И СВЯТОЧНЫЕ РАССКАЗЫ. Пермь, 2005. С. 88-94.

159

СПЕЦИФИКА ЛЕКСИКИ ТРЕВОГИ И СТРАХА В РАССКАЗЕ "УЖАС" В.В. НАБОКОВА

Курзова А.В.

В сборнике: Молодость. Интеллект. Инициатива. Материалы XI Международной научно-практической конференции студентов и магистрантов. В 2-х томах. Редколлегия: Е.Я. Аршанский (гл. ред.) [и др.]. Витебск, 2023. С. 313-315.

160

ОСОБЕННОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО БИЛИНГВИЗМА (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ЗВУКИ")

Коровина К.Г.

В сборнике: Меняющаяся коммуникация в меняющемся мире. IX международная научно-практическая конференция, сборник статей. Редакционная коллегия: И.С. Бессарабова, Е.В. Гуляева, И.С. Никитина, Н.И. Сеткова. 2015. С. 58-59.

161

НЕКЛАССИЧЕСКАЯ ИНТРОДУКЦИЯ КАК СРЕДСТВО ПРЕОДОЛЕНИЯ ЛИНЕЙНОСТИ ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "КРУГ")

Смирнова Н.В.

Актуальные проблемы стилистики. 2015. N 1. С. 142-147.

162

ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ПЕРИОДИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ С ПАРАТАКСИЧЕСКОЙ И ГИПОТАКСИЧЕСКОЙ СВЯЗЬЮ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Мартиросова А.В., Исаева Л.А.

В сборнике: Исследовательские парадигмы в современной филологии. Материалы VII Всероссийской научной конференции. Краснодар, 2022. С. 69-76.

163

ПОЭТИКА ПРОСТРАНСТВА ДОМА В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Лоншакова П.С.

В сборнике: Русский язык, литература и культура в пространстве АТР. Материалы III международного форума. Владивосток, 2020. С. 331-335.

164

МОВА ТIЛА ЯК МЕТАФIЗИКА ДУШI ГЕРОЯ (НА МАТЕРIАЛI ОПОВIДАННЯ В. НАБОКОВА "РIЗДВО")

Гулевич О.

Гуманiтарна освiта у технiчних вищих навчальних закладах. 2019. Т. 2. N 40. С. 60-66.

165

ФАТАЛЬНI СИМВОЛИ В ОПОВIДАННI В. НАБОКОВА "ВЕСНА У ФIАЛТI"

Гулевич О.

Гуманiтарна освiта у технiчних вищих навчальних закладах. 2020. Т. 1. N 41. С. 79-85.

166

СМЫСЛОВОЙ ОБЪЕМ МОТИВА КОКОНА В РАССКАЗАХ В. В. НАБОКОВА "БЛАГОСТЬ" И "РОЖДЕСТВО"

Форсикова Ю.Т., Погребная Я.В

Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2019. Т. 12. N 11. С. 61-65.

167

ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ СТАТУС И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ЭПИТЕТА: ПО РАССКАЗУ В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ"

Кузнецов И.В., Максимова Н.В.

Новый филологический вестник. 2020. N 3 (54). С. 64-75.

168

ПРИШЕДШАЯ НА ПРАЗДНИК, В РАССКАЗАХ Э.А. ПО, И. БУНИНА И В. НАБОКОВА

Лебедева В.Ю.

Научный диалог. 2022. Т. 11. N 2. С. 282-298.

169

ВОЛШЕБНИК И ФОКУСНИК В ЭСТЕТИЧЕСКОЙ И ХУДОЖЕСТВЕННОЙ СИСТЕМЕ В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ 1920-1930-Х ГГ.)

Белоусова Е.Г.

Вестник Томского государственного университета. Филология. 2021. N 69. С. 209-226.

170

РЕЖИМ ПОВЕСТВОВАНИЯ КАК СПОСОБ ЭКСПЛИКАЦИИ АВТОРА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ")

Юсифова К.Б., Михалёва О.Л.

Вестник Иркутского университета. 2010. N S. С. 410-412.

171

СИМВОЛИКА В СЮЖЕТЕ РАССКАЗА В. В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Джакупова А.С.

Инновации в образовании (Казахстан). 2016. N 2 (25). С. 13-14.

172

ФАТАЛЬНЫЕ СИМВОЛЫ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛТЕ"

Гулевич Е.В.

Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. 2020. N 2. С. 9-13.

173

СТИХОТВОРЕНИЕ А.АПУХТИНА "ОТВЕТ НА ПИСЬМО" В СТРУКТУРЕ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "АДМИРАЛТЕЙСКАЯ ИГЛА"

Лисова О.О.

Новая наука: Опыт, традиции, инновации. 2015. N 3. С. 54-57.

174

РЕАЛИЗАЦИЯ МОТИВА ВСТРЕЧИ В СБОРНИКЕ РАССКАЗОВ В. В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Цынарёв Н.А., Цынарёва Н.А.

Вопросы русской литературы. 2016. N 1-3 (35/92-37/94). С. 75-84.

175

ТИП ПОВЕСТВОВАНИЯ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Труфанова И.В.

Европейский журнал социальных наук. 2013. N 3 (31). С. 173-185.

176

ПОНЯТИЕ СФЕРХФАЗОВОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗА В. В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА")

Дымарский М.Я.

В сборнике: Текст: узоры ковра. Сборник статей научно-методического семинара. 1999. С. 27-34.

177

ПЕРЦЕПЦИЯ В МАЛОЙ ПРОЗЕ В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА" И "КАРТОФЕЛЬНЫЙ ЭЛЬФ")

Бажанова Е.А.

Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2023. Т. 16. N 4. С. 983-988.

178

СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ ОБРАЗА ПЕВИЦЫ В РОМАНЕ М. ШИШКИНА "ВЕНЕРИН ВОЛОС" И РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА"

Жигачева М.Д.

В книге: Синтез в русской и мировой художественной культуре. Материалы XVII и XVIII Всероссийских научно-практических конференций, посвященных памяти Алексея Федоровича Лосева. 2017. С. 193-198.

179

Можно приобрести полный текст этой публикации за 200 руб.

АНАЛИЗ ОБРАЗА АВТОРСКОГО СОЗНАНИЯ "МУЗЫКА", РЕПРЕЗЕНТИРОВАННОГО В ТЕКСТЕ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "МУЗЫКА"

Галкина Т.Г.

Вопросы гуманитарных наук. 2016. N 2 (83). С. 65-67.

180

ВРЕМЕННОЙ ПЛАН ТОЧЕК ЗРЕНИЯ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Шмелёва Е.В.

Вестник Тверского государственного университета. Серия: Филология. 2023. N 1 (76). С. 225-229.

181

СБОРНИК РАССКАЗОВ В. В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ" (ПОЭТИКА ЦЕЛОГО И ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫЕ СВЯЗИ)

Карпович И.Е.

диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Барнаул, 2000

182

АВТОРСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ В. НАБОКОВА В РАССКАЗЕ "ВЕСНА В ФИАЛТЕ"

Гулевич Е.В.

Вестник Мозырского государственного педагогического университета им. И.П. Шамякина. 2019. N 2 (54). С. 132-136.

183

АВТОРСКАЯ МОДАЛЬНОСТЬ КАК ОРГАНИЗУЮЩАЯ КАТЕГОРИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПОВЕСТВОВАНИЯ (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ")

Зорина Е.С.

диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Санкт-Петербург, 2005 12

184

АЛФАВИТНЫЙ ИКОНИЗМ ОТТО В ИГРОВОЙ ПОЭТИКЕ В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗА "ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО БЕРЛИНУ")

Мальцева Г.Ю.

Ученые записки Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского. Филологические науки. 2020. Т. 6. N 1. С. 58-75.

185

ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ПРОСТРАНСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ГРОЗА"

Мальцева Г.Ю., Черемохина Д.А.

В сборнике: НАУКА И ОБРАЗОВАНИЕ: ОТЕЧЕСТВЕННЫЙ И ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ. СБОРНИК ТРУДОВ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЙ МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ. Белгород, 2020. С. 143-148.

186

ИНТРИГА СЛОВА В РАССКАЗАХ И. БУНИНА И В. НАБОКОВА ("ЛЕГКОЕ ДЫХАНИЕ" / "ТЯЖЕЛЫЙ ДЫМ")

Жиличева Г.А.

Сибирский филологический журнал. 2021. N 2. С. 123-136.

187

МОДЕРНИСТСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ В СБОРНИКАХ РАССКАЗОВ В. В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА", "СОГЛЯДАТАЙ", "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Клименко А.В.

Вестник Тверского государственного университета. Серия: Филология. 2010. N 1. С. 175-182.

188

"ДО ПРЕДЕЛОВ, ПОЛОЖЕННЫХ БОГОМ...": ИЗУЧЕНИЕ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Гайворонская-Кантомирова А.Н.

Учебный год. 2020. N 4 (62). С. 66-68.

189

АВТОРСКАЯ МАСКА И СМЫСЛОВОЕ ПРОСТРАНСТВО ТЕКСТА. (РАССКАЗ В.НАБОКОВА "ОЗЕРО, ОБЛАКО, БАШНЯ")

Дмитриенко О.А.

В сборнике: Смысловое пространство текста. Сборник материалов научно-теоретической конференции. 2002. С. 101-114.

190

"ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ" В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА "ОДНАЖДЫ В АЛЕППО", "ЗНАКИ И СИМВОЛЫ", "СЦЕНЫ ИЗ ЖИЗНИ ДВОЙНОГО ЧУДОВИЩА

Медведева А.С.

В сборнике: Первые научные штудии. Сборник научных трудов. Под редакцией Н.А. Агеевой, Е.Г. Николаевой. Новосибирск, 2019. С. 74-78.

191

СМЫСЛОВАЯ ФУНКЦИЯ ЖЁЛТОГО ЦВЕТА В ЦИКЛЕ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Давыдова Я.С.

В сборнике: Научное сообщество студентов. Междисциплинарные исследования. Сборник статей по материалам LXVI студенческой международной научно-практической конференции. 2019. С. 37-42.

192

ОБРАЗ ПОВЕСТВОВАТЕЛЯ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ"

Титов О.А.

Русский язык в школе. 2009. N 1. С. 59-62.

193

АРХЕТИПИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "СЦЕНЫ ИЗ ЖИЗНИ ДВОЙНОГО МОНСТРА"

Медведева А.С.

В книге: Молодежь XXI века: образование, наука, инновации. материалы VII Всероссийской студенческой научно-практической конференции с международным участием. Новосибирский государственный педагогический университет, Институт филологии, массовой информации и психологии. 2018. С. 104-105.

194

РЕАЛИЗАЦИЯ МОТИВА ВСТРЕЧИ В СБОРНИКЕ РАССКАЗОВ В. В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Цынарёв Н.А., Цынарёва Н.А.

Вопросы русской литературы. 2016. N 1 (35/92). С. 62-69.

195

ЖИЗНЬ, СМЕРТЬ И РОЖДЕСТВЕНСКОЕ ЧУДО В РАССКАЗЕ В.НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО". X КЛАСС

Чумак-жунь И.И., Мальцева Г.Ю.

Литература в школе. 2019. N 10. С. 41-43.

196

ТЕКСТОВОЕ СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ СО ЗНАЧЕНИЕМ "ЗЕРКАЛО" В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "СЛУЧАЙ ИЗ ЖИЗНИ"

Титов О.А.

В сборнике: Язык русской литературы ХХ-XXI вв. Ярославский государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского, Московский педагогический государственный университет. Ярославль, 2014. С. 126-131.

197

ЭЛЕМЕНТЫ "КИНОПОЭТИКИ" В РАССКАЗАХ В. В. НАБОКОВА 1920-Х ГГ

Сверчкова А.В.

Известия высших учебных заведений. Уральский регион. 2011. N 3. С. 56-60.

198

СЧАСТЬЕ И СМЕРТЬ В ЭМИГРАЦИИ: РАССКАЗ В. НАБОКОВА "НАТАША" (КОНЦЕПТ "СЧАСТЬЕ" В СИСТЕМЕ ЦЕННОСТЕЙ В. НАБОКОВА)

Кузнецова Н.С.

В сборнике: Счастливые страницы в истории человечества и повседневной жизни людей. материалы Международной научной конференции. Тульский государственный университет. 2009. С. 292-299.

199

МОТИВ ВЕТРА И ЕГО ФУНКЦИЯ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ГРОЗА"

Сапрыкина М.В.

В сборнике: Вторые Щеулинские чтения. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения доктора филологических наук, профессора Василия Васильевича Щеулина. 2018. С. 250-253.

200

АНАЛИЗ МОДЕЛИ СТРУКТУРЫ ОБРАЗОВ СОЗНАНИЯ (НА ПРИМЕРЕ АНАЛИЗА ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ОБРАЗОВ, РЕПРЕЗЕНТИРОВАННЫХ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА ИЗ СБОРНИКА "СОГЛЯДАТАЙ")

Галкина Т.Г.

Вестник Самарского государственного университета. 2007. N 5-1 (55). С. 34-41.

201

ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ "ВОДА" В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "СОГЛЯДАТАЙ"

Титов О.А.

В сборнике: Семантика и функционирование языковых единиц в разных типах речи. материалы Международной научной конференции. 2016. С. 191-195.

202

ОСОБЕННОСТИ СВЕРХФРАЗОВОЙ И ЛЕКСИЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ТЕКСТА РАССКАЗА В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Оксенчук А.Е.

Веснiк Вiцебскага дзяржа?нага унiверсiтэта. 2000. N 2 (16). С. 38-44.

203

БЛОКОВСКИЕ РЕМИНИСЦЕНЦИИ В СБОРНИКЕ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Егорова О.Г., Романовская О.Е.

Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2022. N 1 (856). С. 159-165.

204

РОЛЬ ОПТИЧЕСКИХ ИНСТРУМЕНТОВ В ВИЗУАЛИЗАЦИИ КАРТИНЫ МИРА АВТОРА И ГЕРОЯ В СБОРНИКЕ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Япишина А.Е.

Вестник современных исследований. 2018. N 7.3 (22). С. 392-394.

205

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПЕРЕВОДОВ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "SIGNS AND SYMBOLS": ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА ФОРМИРОВАНИЯ СУБЪЕКТНОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ ТЕКСТА

Рыжкова А.А.

В сборнике: Текст в зеркалах интерпретаций. Исследовательский семинар А.В. Уржи к конференции. Сборник статей. Ответственный редактор А.В. Уржа. 2017. С. 120-127.

206

ВЛ. НАБОКОВ. "БАХМАН": К ВОПРОСУ О СУБЪЕКТНОЙ СТРУКТУРЕ РАССКАЗА

Лисова О.О.

В сборнике: Русский язык и литература в поликультурном коммуникативном пространстве. Материалы Международной научной конференции. В 2-х частях. Ответственный редактор Н.В. Большакова. 2012. С. 381-384.

207

ТЕМА РОССИИ В МАЛОЙ ПРОЗЕ В. НАБОКОВА (НА ПРИМЕРЕ СБОРНИКА РАССКАЗОВ "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ")

Хромушина А.А.

В сборнике: Преподавание русского языка и литературы: вызовы времени. Сборник методических материалов по результатам круглого стола. Иваново, 2017. С. 117-121.

208

ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ТЕКСТЫ ПУШКИНА И ЧЕРНЫШЕВСКОГО В РАССКАЗЕ "КРУГ" И РОМАНЕ "ДАР" В. В. НАБОКОВА

Фомина А.А.

В сборнике: Художественный текст глазами молодых. Материалы IV международной научной конференции. Составители М.Г. Пономарева, Е.А. Федорова. Ярославль, 2020. С. 290-295.

209

СИМВОЛИКА РАССКАЗА В. НАБОКОВА "ГОВОРЯТ ПО-РУССКИ" В ЭМИГРАНТСКОМ КОНТЕКСТЕ

Черевко Г.В.

В сборнике: Литература и революция (к 100-летию Октябрьской революции). Материалы Международной научно-практической конференции. 2017. С. 55-58.

210

ТЕКСТОВЫЕ АКТУАЛИЗАТОРЫ ЭСТЕТИЧЕСКИХ СМЫСЛОВ ЦВЕТОВЫХ КОНЦЕПТОВ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ЛИК"

Носовец С.Г.

В сборнике: Речевая коммуникация в современной России. Материалы I Международной научной конференции. 2009. С. 206-210.

211

РАССКАЗЫ В. В. НАБОКОВА О ХУДОЖНИКАХ КАК ЭСТЕТИЧЕСКИЙ МАНИФЕСТ

Имихелова С.С.

Вестник Бурятского государственного университета. Филология. 2020. N 2. С. 27-34.

212

О ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЯХ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ПАСХАЛЬНЫЙ ДОЖДЬ"

Колычевская О.В.

В сборнике: Башкатовские чтения: "Психология притеснения и деструктивного поведения в детско-подростковой среде". Материалы девятнадцатой Всероссийской научно-практической конференции посвящённой памяти доктора педагогических наук, профессора, Заслуженного деятеля науки РФ Ивана Павловича Башкатова. Под общей редакцией М.Н. Филиппова. 2019. С. 53-56.

213

РЕФЛЕКСИЯ СОБСТВЕННОГО И ЧУЖОГО ТВОРЧЕСТВА В РАССКАЗЕ "ВАСИЛИЙ ШИШКОВ" И СТИХОТВОРЕНИИ "ПОЭТЫ" В. НАБОКОВА

Рогачёва Н.А., Дроздова А.О.

Вестник Тюменского государственного университета. Гуманитарные исследования. Humanitates. 2020. Т. 6. N 2 (22). С. 64-78.

214

ЭЛЕМЕНТЫ КОМИЧЕСКОГО В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ"

Цой К.В.

В сборнике: XIV Виноградовские чтения. Сборник научных трудов Международной научно-практической конференции. Ответственный редактор Н.М. Миркурбанов. 2018. С. 208-210.

215

РЕЧЬ АВТОРА И РЕЧЬ ГЕРОЯ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "МУЗЫКА" (ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ТЕКСТА)

Филиппова М.А., Волошинова Т.Ю.

В сборнике: Неделя науки СПбПУ. Материалы научной конференции с международным участием. Лучшие доклады. 2018. С. 396-399.

216

ОРФИЧЕСКИЕ МОТИВЫ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Гаврилов В.В.

Сибирский филологический журнал. 2020. N 2. С. 105-111.

217

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РЕАЛЬНОСТЕЙ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "УСТА К УСТАМ"

Титов О.А.

В сборнике: Семантика и функционирование языковых единиц в разных типах речи. Министерство образования и науки Российской Федерации, ГОУ ВПО "Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского". Ярославль, 2009. С. 150-159.

218

ЛЕКСИЧЕСКОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ КОНЦЕПТА "ЖЕНЩИНА" В СБОРНИКЕ РАННИХ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Бакланова Е.А.

В сборнике: Художественный текст: Слово. Концепт. Смысл. материалы VIII Всероссийского научного семинара. Томский государственный педагогический университет, кафедра современного русского языка и стилистики. 2006. С. 56-63.

219

ЛЕКСИЧЕСКАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ОБРАЗА АВТОРА В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА РАЗНЫХ ЛЕТ

Бакланова Е.А.

В сборнике: Русская речевая культура и текст. Материалы VI Международной научной конференции. 2010. С. 100-107.

220

ИМЕНА СОБСТВЕННЫЕ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "МЕСТЬ": СЕМАНТИКА И ПРЕТЕКСТЫ

Ковалев Б.В., Жуков А.П.

Верхневолжский филологический вестник. 2020. N 2 (21). С. 56-64.

221

ИЛЬЯ - ПРОРОК ИЛИ ПЕРУН? (К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ЯЗЫЧЕСКОГО И ХРИСТИАНСКОГО В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ГРОЗА")

Пухова Т.Ф.

В сборнике: Материалы юбилейной конференции, посвященной 60-летию филологического факультета ВГУ. 2004. С. 159-165.

222

ЗАМЕЧАНИЯ К ДИСКУРСИВНОЙ МОДЕЛИ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "КАК-ТО РАЗ В АЛЕППО"

Медведева А.С.

В книге: Молодежь XXI века: образование, наука, инновации. ИФМИП. Оформление. ФГБОУ ВО "НГПУ". 2017. С. 27-29.

223

ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ НУЛЕВОГО ИМЕНИ В РАССКАЗАХ В. В. НАБОКОВА

Ковалев Б.В., Пугач В.Е.

Верхневолжский филологический вестник. 2020. N 4 (23). С. 25-33.

224

КУЛЬТУРНЫЕ КОДЫ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "ВЕНЕЦИАНКА"

Фокина Е.С.

В сборнике: Художественный текст глазами молодых. Материалы IV международной научной конференции. Составители М.Г. Пономарева, Е.А. Федорова. Ярославль, 2020. С. 285-290.

225

МОТИВЫ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ" КАК ОСНОВА ЧИТАТЕЛЬСКОЙ РЕЦЕПЦИИ

Ершова Н.В.

Вестник Бурятского государственного университета. Филология. 2020. N 1. С. 29-33.

226

ВИЗУАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМЫ ТИПОЛОГИИ ГЕРОЕВ В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА РАССКАЗОВ "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА")

Япишина А.Е.

В сборнике: Актуальные направления научных исследований: перспективы развития. Сборник материалов VI Международной научно-практической конференции. Редколлегия: О.Н. Широков [и др.]. 2018. С. 157-161.

227

ОПТИКА АБСУРДА В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "КОРОЛЁК"

Дроздова А.О.

В сборнике: Абсурд, гротеск и фантастика в визуальных измерениях. Сборник статей. Редакторы В.Я. Малкина, С.П. Лавлинский. Москва, 2019. С. 122-129.

228

ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ В ПРАКТИКЕ ЕГО ШКОЛЬНОГО АНАЛИЗА (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА В.В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ")

Хренова О.М.

Конференциум АСОУ: сборник научных трудов и материалов научно-практических конференций. 2016. N 3. С. 1230-1240.

229

ДУАЛИЗМ КАК СПОСОБ РЕГУЛЯТИВНОСТИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ИСТРЕБЛЕНИЕ ТИРАНОВ"

Бакланова Е.А.

В сборнике: Актуальные проблемы русской речевой культуры и теории текста. научные труды Лаборатории русской речевой культуры и теории текста ТГПУ. Томский государственный педагогический университет; под редакцией Н. С. Болотнова. Томск, 2009. С. 165-173.

230

ПОЭТИКА "СЛУЧАЯ" В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА РАССКАЗОВ "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА")

Сверчкова А.В.

Мировая литература в контексте культуры. 2011. N 6. С. 114-118.

231

КРЫЛЬЯ СЧАСТЬЯ: РАССКАЗ В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО" КАК ПОЛЕМИЧЕСКИЙ МАНИФЕСТ

Десятов В.В.

Филологические науки. Научные доклады высшей школы. 2019. N 4. С. 73-76.

232

К ВОПРОСУ О КЛАССИФИКАЦИИ ИМПЛИКАТОВ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РАННИХ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА)

Бакланов Е.А.

В сборнике: Коммуникативно-прагматические аспекты слова в художественном тексте. научные труды кафедры современного русского языка и стилистики Томского государственного педагогического университета. Томск, 2000. С. 151-158.

233

Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ И М. ГОРЬКИЙ В РЕЦЕПЦИИ В.В. НАБОКОВА (НА ПРИМЕРЕ ПОВЕСТИ "ХОЗЯЙКА", РАССКАЗА "НА ПЛОТАХ", РОМАНА "КОРОЛЬ, ДАМА, ВАЛЕТ")

Лукиных А.Н.

Гуманитарное пространство. 2019. Т. 8. N 3. С. 444-452.

234

ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ "ПРОСТРАНСТВО" В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "УЖАС"

Титов О.А.

В сборнике: Семантика языковых единиц в разных типах речи. Сборник статей международной научной конференции. Под науч. ред. Е.Н. Лагузовой. 2019. С. 187-191.

235

"...МОЛЧАНЬЕ ЗАРНИЦЫ, МОЛЧАНЬЕ ЗЕРНА" (К ИНТЕРПРЕТАЦИИ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "ВАСИЛИЙ ШИШКОВ")

Власов А.С.

В сборнике: Духовно-нравственные основы русской литературы. Сборник научных статей. Науч. ред. Ю.В. Лебедев; отв. ред. А.К. Котлов. 2014. С. 159-164.

236

ПЕРИОД КАК СТИЛИСТИКО-КОМПОЗИЦИОННОЕ СРЕДСТВО. РЕАЛИЗАЦИЯ ОСОБЕННОСТЕЙ И ВОЗМОЖНОСТЕЙ ПЕРИОДИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ В РАССКАЗАХ В.В. НАБОКОВА

Савченко А.В., Мартиросова А.В., Исаева Л.А.

В сборнике: Актуальные вопросы современной филологии: теория, практика, перспективы развития. Материалы VI Международной научно-практической конференции. 2021. С. 64-69.

237

МОТИВ МЕСТИ В РОМАНЕ Н. МАХФУЗА "ВОР И СОБАКИ" И В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "МЕСТЬ"

Мухаммед Т.Н.

Вестник Дагестанского государственного университета. Серия 2: Гуманитарные науки. 2021. Т. 36. N 3. С. 62-68.

238

РАЗВИТИЕ КРИТИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ. РАССКАЗ В.В.НАБОКОВА -СКАЗКА- В X КЛАССЕ

Коршунова Н.С.

Русская словесность. 2007. N 1. С. 28-31.

239

О РОЛИ КОМПОЗИЦИОННЫХ ТИПОВ ПРЕДЛОЖЕНИЙ В ОРГАНИЗАЦИИ СМЫСЛОВОГО ПРОСТРАНСТВА ТЕКСТА (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА В. НАБОКОВА ЗВОНОК)

Рохлина Е.К.

В сборнике: Текст: проблемы и перспективы: аспекты изучения в целях преподавания русского языка как иностранного. материалы III Международной научно-практической конференции. Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова. 2004. С. 249-251.

240

Полный текст доступен на внешнем сайте

Зорина Е.С.

автореферат дис. ... кандидата филологических наук / С.-Петерб. гос. ун-т. Санкт-Петербург, 2005

241

ИЗ НАБЛЮДЕНИЙ НАД ПОЭТИКОЙ СОБСТВЕННЫХ ИМЁН В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "КАРТОФЕЛЬНЫЙ ЭЛЬФ"

Кочетова С.А.

Восточнославянская филология. Литературоведение. 2018. N 6 (30). С. 25-39.

242

ОСОБЕННОСТИ ЛЕКСИЧЕСКОГО ВОПЛОЩЕНИЯ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ ПАРЫ "ДЕНЬ-НОЧЬ"В СБОРНИКЕ РАННИХ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Бакланова Е.А.

В сборнике: Текст и языковая личность. Материалы V Всероссийской научной конференции с международным участием. Федеральное агентство по образованию, Томский государственный педагогический университет, Кафедра современного русского языка и стилистики, Лаборатория русской речевой культуры и теории текста ; под ред. Н. С. Болотновой. 2007. С. 271-276.

243

ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ МОТИВОВ "ВРЕМЕНИ", "ПУТИ" И "ЗЕРКАЛЬНОСТИ" В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО БЕРЛИНУ"

Пономаренко К.А.

Новое слово в науке: перспективы развития. 2015. N 4 (6). С. 216-217.

244

СЕМАНТИЗАЦИЯ ОБЪЕКТА РЕАЛЬНОСТИ КАК СПОСОБ УСТАНОВЛЕНИЯ КОММУНИКАЦИИ В АМЕРИКАНСКИХ РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА

Погребная Я.В.

Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2005. N 2. С. 39-46.

245

СИМВОЛИКА ЦВЕТА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Таркан Н.Е.

В сборнике: Итоги научных исследований ученых МГУ имени А.А. Кулешова 2015 г. Материалы научно-методической конференции. Редактор: Сычова Е.К., 2016. С. 60-62.

246

ОСОБЕННОСТИ ТЕМПОРАЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ РАССКАЗА В. В. НАБОКОВА "КРАСАВИЦА"

Власова О.Б.

Вестник Тверского государственного университета. Серия: Филология. 2017. N 1. С. 97-102.

247

МОТИВ МОНСТРУОЗНОСТИ В СБОРНИКЕ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "СО ДНА КОРОБКИ"

Медведева А.С.

248

МОДЕРНИСТСКО-ПОСТМОДЕРНИСТСКИЙ СТИЛЬ СБОРНИКА РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Стрельникова Л.Ю.

В сборнике: НАУЧНАЯ МЫСЛЬ: ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ. материалы II Международной научно-практической конференции. Армавир, 2020. С. 28-32.

249

ПЕРЕХОДНЫЕ ЯВЛЕНИЯ В ОБЛАСТИ ЧАСТЕЙ РЕЧИ (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ В. В. НАБОКОВА)

Колотилина Н.В., Мосолова Г.П.

В сборнике: Проблемы теоретической и прикладной подготовки студентов к преподаванию русского языка в условиях модернизации педагогического образования. Сборник научных трудов по материалам Международной научно-практической конференции. Редколлегия: Г.П. Мосолова [и др.]. 2018. С. 28-33.

250

АНАЛИЗ ПЕРЦЕПТИВНОЙ СТРУКТУРЫ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "СЛУЧАЙ ИЗ ЖИЗНИ"

Дорожкина Т.В.

В сборнике: Лексикология русского языка и стилистика художественного текста. Сборник материалов Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов, преподавателей, посвящённой 100-летию со дня рождения профессора А.Н. Кожина и 90-летию со дня рождения профессора М.Ф. Тузовой. Отв. редактор Н.Б. Самсонов. 2019. С. 184-186.

251

ПУШКИНСКИЙ КОД В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "ВЕНЕЦИАНКА"

Фокина Е.С.

В сборнике: Художественный текст глазами молодых. Материалы конференции. 2019. С. 87-92.

252

ТЕМА СМЕРТИ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА" И "КАТАСТРОФА"

Бажанова Е.А.

В сборнике: АКТУАЛЬНЫЕ НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ. сборник статей IX Международной научно-практической конференции : в 2 ч.. Пенза, 2022. С. 183-185.

253

ТОЛСТОВСКИЕ ПОДТЕКСТЫ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "МУЗЫКА"

Егорова Е.В.

В сборнике: Эпическая традиция в русской литературе XX-XXI веков. материалы XXIII Шешуковских чтений. 2019. С. 44-52.

254

ОСОБЕННОСТИ ПРОСТРАНСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ТЕКСТОВ В. В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ АНАЛИЗА РАССКАЗОВ ИЗ СБОРНИКА "СОГЛЯДАТАЙ")

Галкина Т.Г., Кузюкова А.В.

В сборнике: Развитие дорожно-транспортного комплекса и строительной инфраструктуры на основе рационального природопользования. материалы IV Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. Федеральное агентство по образованию, Федеральное дорожное агентство, Российская академия архитектуры и строительных наук, Правительство Омской области, Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия. 2009. С. 11-14.

255

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ МЕТАФОРЫ, СРАВНЕНИЯ И СИНЕСТЕЗИИ КАК СПОСОБ ДОСТИЖЕНИЯ ОБРАЗНОСТИ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА "НЕЖИТЬ" И "СЛОВО" (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО И НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКОВ)

Новикова Е.И.

В сборнике: КУЛЬТУРНЫЕ КОДЫ ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. Сборник статей III Всероссийской научно-практической конференции. отв. редактор Ишимбаева Г.Г., 2019. С. 101-109.

256

ЯЗЫК ВЕЩЕЙ В СБОРНИКЕ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Крюкова А.С.

В книге: LXVIII Молодёжная научная конференция, посвящённая 20-летию со дня начала эксплуатации Международной космической станции. тезисы докладов. Самара, 2018. С. 109-112.

257

ЧЕХОВСКИЙ ПОДТЕКСТ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Петухова Е.Н.

В сборнике: Чеховcкие чтения в Ялте. Сборник научных трудов. Симферополь, 2007. С. 172-178.

258

СТРАТЕГИЯ ИГРЫ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ"

Жиндеева Е.А., Цыганкова Н.Б.

В сборнике: X Лазаревские чтения "Лики традиционной культуры в современном культурном пространстве: игровой универсум традиций". Сборник материалов всероссийской научной конференции с международным участием. Сост. Л.Н. Лазарева. Челябинск, 2022. С. 239-241.

259

Доступ к полному тексту открыт

АКЦИОНАЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "МУЗЫКА" И ЕГО ПЕРЕВОДАХ НА АНГЛИЙСКИЙ И ИСПАНСКИЙ ЯЗЫКИ

Абаунса С.

В книге: МНСК-2020. Материалы 58-й Международной научной студенческой конференции. Новосибирск, 2020. С. 37-38.

260

СЮЖЕТ О БЛУДНОМ СЫНЕ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА "ЗВОНОК" И Б. ЮЛЬСКОГО "СВЯТОЧНЫЙ ГОСТЬ"

Ускова Т.Ф.

В сборнике: Память и нарратив. сборник статей. Под редакцией: С.Н. Филюшкина, Д.А. Чугунов. 2012. С. 148-152.

261

АКУСТИЧЕСКИЕ И МУЗЫКАЛЬНЫЕ ОБРАЗЫ В РУССКОЯЗЫЧНЫХ РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА

Кучина Т.Г., Леонидова И.А.

Верхневолжский филологический вестник. 2016. N 4. С. 32-35.

262

ЯЗЫК ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ КАК КОНДЕНСАТОР КУЛЬТУРНОЙ ПАМЯТИ. ИДИОСЕТЬ РАССКАЗА "РОЖДЕСТВО" В.В.?НАБОКОВА

Мальцева Г.Ю.

В сборнике: Русский язык в глобальном научном и образовательном пространстве. сборник материалов Международного научного конгресса. Министерство науки и высшего образования Российской Федерации; Государственный институт русского языка им. А. С. Пушкина. Москва, 2021. С. 420-423. 0

263

ОСОБЕННОСТИ ЛЕКСИКО-ТЕМАТИЧЕСКИХ ГРУПП В СБОРНИКЕ РАССКАЗОВ В. В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Бакланова Е.А.

Вестник Томского государственного педагогического университета. 2012. N 10 (125). С. 196-201.

264

СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РАССКАЗА Б. АЛАВИ "МИРЗА" И РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"

Садеги сахлабад З.

Международный аспирантский вестник. Русский язык за рубежом. 2017. N 4. С. 52-55.

265

ВОСПРИЯТИЕ СМЕРТИ В СВЕТСКОМ И РЕЛИГИОЗНОМ АСПЕКТЕ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Осипова К.В.

В сборнике: АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ, ЯЗЫКОЗНАНИЯ И КУЛЬТУРЫ ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ, МОНГОЛИИ И КИТАЯ. Сборник материалов IV Международной научно-практической конференции молодых учёных. Улан-Удэ, 2021. С. 85-91.

266

"МЕБЛИРОВАННЫЕ КОМНАТЫ НЕБЫТИЯ" (ПРОСТРАНСТВО СМЕРТИ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА)

Суслов П.А.

Вестник Удмуртского университета. Серия История и филология. 2012. N 4. С. 38-42.

267

Доступ к полному тексту открыт

К ПРОБЛЕМЕ АНАЛИЗА ПРОЗАИЧЕСКОГО ТЕКСТА (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "СКАЗКА")

Квиринг Г.Н.

В сборнике: Тенденции развития профессионального образования в современном мире. Материалы международной научно-практической конференции. Отв. редактор Е.Е. Журинская. 2020. С. 42-45.

268

ЧЕРНО-БЕЛАЯ ПАЛИТРА В РАССКАЗАХ В. В. НАБОКОВА

Суслов П.А.

Европейский журнал социальных наук. 2014. N 7-2 (46). С. 208-214.

269

МИФОПОЭТИКА РАННИХ РАССКАЗОВ В. В. НАБОКОВА

Дмитриенко О.А.

Вестник Тверского государственного университета. Серия: Филология. 2014. N 1. С. 30-34. 9

270

ЭКФРАСИС КАК ФОРМА СОВМЕЩЕНИЯ ПЕРСПЕКТИВ В РАННИХ РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА

Дроздова А.О.

В сборнике: LITTERATERRA. материалы V Международной конференции молодых ученых: электронный ресурс. Главный редактор И.А. Семухина. 2016. С. 257-265.

271

СПАСЁТ ЛИ МИР КРАСОТА? ИССЛЕДОВАНИЕ ПО РАССКАЗУ В.В.НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО". XI КЛАСС

Потёмкина Е.А.

Литература в школе. 2015. N 7. С. 25-30.

272

К ВОПРОСУ О БИБЛЕЙСКОМ КОДЕ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "УДАР КРЫЛА"

Лебедева В.Ю.

Филоlogos. 2017. N 35 (4). С. 68-74.

273

РЕДУКЦИЯ ЭЛЕМЕНТОВ ИНТРИГИ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "ВАСИЛИЙ ШИШКОВ"

Медведева А.С.

В сборнике: Молодая филология - 2022 (по материалам исследований молодых ученых). Межвузовский сборник научных трудов. В 2-х частях. Под редакцией Т.И. Стексовой, О.А. Фарафоновой . Новосибирск, 2022. С. 118-123.

274

СИНТАКСИЧЕСКАЯ ОДНОРОДНОСТЬ КАК СМЫСЛООБРАЗУЮЩЕЕ СРЕДСТВО В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "КРАСАВИЦА"

Шохерева В.А., Исаева Л.А.

В сборнике: Актуальные вопросы современной филологии: теория, практика, перспективы развития. Материалы VII Международной научно-практической конференции. Краснодар, 2022. С. 94-96.

275

ВЗАИМОСВЯЗЬ ИМПЛИКАТОВ В СИСТЕМЕ ТЕКСТА (НА МАТЕРИАЛЕ РАННИХ РАССКАЗОВ ИЗ СБОРНИКА В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА")

Бакланова Е.А.

Вестник Томского государственного педагогического университета. 2006. N 5 (56). С. 138-144.

276

СТИЛЬ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР В. В. НАБОКОВА (РАССКАЗ "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ")

Шамяунова М.Д.

В сборнике: Проблемы метода и жанра. Томский государственный университет. Томск, 1997. С. 231-249.

277

ОСОБЕННОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ТЯЖЕЛЫЙ ДЫМ"

Петрова К.В.

В сборнике: РУССКИЙ ЯЗЫК В УСЛОВИЯХ БИ- И ПОЛИЛИНГВИЗМА. Сборник научных трудов. Ответственный редактор З. Н. Якушкина. 2019. С. 285-290.

278

ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫЕ СВЯЗИ МУЗЫКАЛЬНЫХ МОТИВОВ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "МУЗЫКА"

Афанасьев О.И.

Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2016. N 3-1 (57). С. 12-15.

279

ПРОБЛЕМА РАСЧЕЛОВЕЧИВАНИЯ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ"

Лебедева В.Ю.

Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2015. N 12-2 (54). С. 119-121.

280

ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНЫЕ АСПЕКТЫ СЮЖЕТА РАССКАЗА В. В. НАБОКОВА "ULTIMA THULE"

Антошина Е.В

Вестник Томского государственного университета. 2013. N 375. С. 7-15.

281

ЛЕКСИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ РАННИХ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА НА ОСНОВЕ КОЛИЧЕСТВЕННОГО АНАЛИЗА ТЕКСТОВ

Бакланова Е.А.

Сибирский филологический журнал. 2013. N 3. С. 236-243. 2

282

СМЫСЛ И РОЛЬ ОТКРЫТОГО ФИНАЛА В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "ЗНАКИ И СИМВОЛЫ"

Берестова М.С.

В книге: ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ. ПРИКЛАДНАЯ ЛИНГВИСТИКА. ЯЗЫКОЗНАНИЕ. материалы 59-й Международной научной студенческой конференции. Новосибирск, 2021. С. 33-34.

283

ОБРАЗНАЯ СФЕРА РАССКАЗА В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО": ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА УГЛУБЛЕНИЯ СЕМАНТИКИ

Титов О.А.

Верхневолжский филологический вестник. 2015. N 3. С. 27-31.

284

ЭСТЕТИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА И ТВОРЧЕСТВО ОЛЬГИ СЛАВНИКОВОЙ (ПО МАТЕРИАЛАМ РОМАНА "ОДИН В ЗЕРКАЛЕ" И РАССКАЗА "БАСИЛЕВС")

Шестак А.Н.

В сборнике: Социальные и гуманитарные науки в XXI веке. Итоги, вызовы, перспективы. сборник научных трудов Всероссийской научно-практической конференции с международным участием, посвященной Дню российской науки. Санкт-Петербург, 2020. С. 140-144.

285

СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ АВТОРСКОЙ МОДАЛЬНОСТИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "КРАСАВИЦА"

Михайлова М.В.

В сборнике: Язык. Культура. Личность. Материалы Всероссийской с международным участием научной конференции молодых ученых. Отв. редактор Т.Е. Баженова. Самара, 2023. С. 47-58.

286

РОЛЬ СКАЗОЧНОГО ИНТЕРТЕКСТА В СОДЕРЖАТЕЛЬНОЙ СТРУКТУРЕ РАССКАЗА В. В. НАБОКОВА "КАТАСТРОФА"

Титов О.А.

Ярославский педагогический вестник. 2016. N 4. С. 194-198.

287

НЕВЕРБАЛЬНЫЙ КОМПОНЕНТ ВНУТРЕННЕЙ РЕЧИ ПЕРСОНАЖЕЙ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ЛИК"

Черевко Г.В.

В сборнике: ИННОВАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАЦИОННОЙ СФЕРЕ. сборник материалов V Всероссийской научно-практической конференции. Краснодар, 2022. С. 188-192.

288

СБОРНИК РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ": ПОЭТИКА ЦЕЛОГО

Карпович И.Е.

В сборнике: История русского литературного процесса XI-XX вв. и закономерности его развития на современном этапе. сборник статей по материалам Всероссийской (с международным участием) научно-практической конференции. под редакцией О. А. Бычковой. 2015. С. 86-89.

289

РАССКАЗ В. НАБОКОВА "ГОВОРЯТ ПО-РУССКИ": ОСОБЕННОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ДИСКУРСА

Напцок М.Р.

В сборнике: Кросс-культурное пространство литературной и массовой коммуникации. материалы международной научной конференции. Адыгейский государственный университет. 2016. С. 363-373.

290

КОМПОЗИЦИОННЫЕ ПРИЁМЫ В РАССКАЗЕ В.В. НАБОКОВА "ОБЛАКО. ОЗЕРО. БАШНЯ"

Рахманова М.А.К.

В сборнике: Парадигма современной науки в условиях модернизации и инновационного развития научной мысли: теория и практика. Сборник материалов ХVI международной научно-практической конференции, посвященной памяти основателей Костанайского филиала "ЧелГУ" Т.Ж. Атжанова и А.М. Роднова. Костанай, 2022. С. 544-547.

291

ФОРМИРОВАНИЕ ЧУВСТВЕННОЙ КАРТИНЫ МИРА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА В.НАБОКОВА "ЗАЩИТА ЛУЖИНА" И РАССКАЗА З.ПРИЛЕПИНА "ЖИЛКА")

Палкина Е.С.

В сборнике: СТЕРЕОТИПНОСТЬ И ТВОРЧЕСТВО В ТЕКСТЕ. Межвузовский сборник научных трудов. Под редакцией М.П. Котюровой. Пермь, 2016. С. 218-229.

292

ПЕРЕВОДЧЕСКИЕ РЕШЕНИЯ Д. НАБОКОВА В АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ВЕРСИИ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА"

Гулевич Е.В.

Веснiк Магiлё?скага дзяржа?нага ?нiверсiтэта iмя А. А. Куляшова. Серыя А. Гуманiтарныя навукi: гiсторыя, фiласофiя, фiлалогiя. 2016. N 1 (47). С. 104-109.

293

ОБ ОДНОЙ ПУШКИНСКОЙ ОТСЫЛКЕ В РАННИХ РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА И Г. ГАЗДАНОВА

Юхнова И.С.

В сборнике: Глобальные и локальные процессы в славянских языках, литературах, культурах. к юбилею Латвийского университета. Сер. "Rusistica Latviensis" Научная редколлегия: Майя Бурима, Наталья Вершинина, Анна Возьняк, Розанна Курпниеце, Янина Курсите-Пакуле, Людмила Спроге, Татьяна Царькова, Аусма Цимдиня, Наталья Шром, Манфред Шруба. Рига, 2018. С. 115-122.

294

НЕОЧЕВИДНЫЕ СБЛИЖЕНИЯ: СПЕЦИФИКА АВТОИНТЕРТЕКСТА В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ" И "ОДНАЖДЫ В АЛЕППО..."

Медведева А.С.

В сборнике: Молодая филология - 2021 (по материалам исследований молодых ученых). Сборник научных трудов. Новосибирск, 2021. С. 92-97.

295

РАССКАЗ В. НАБОКОВА "ОБИДА": СМЫСЛ ПОСВЯЩЕНИЯ И. БУНИНУ

Владимиров О.Н.

В сборнике: Диалог культур. Сборник материалов IV межвузовской конференции молодых ученых. под ред. С.А. Манскова. 2002. С. 122-126.

296

СИТУАЦИЯ ВСТРЕЧИ-РАССТАВАНИЯ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА ("ЗВОНОК", "ВСТРЕЧА")

Андреева А.Е.

Вестник Томского государственного университета. 2009. N 325. С. 7-10.

297

ЗНАЧЕНИЕ ЭКФРАСИСА В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Литвинова Н.П.

В сборнике: Всероссийская конференция молодых исследователей с международным участием "Социально-гуманитарные проблемы образования и профессиональной самореализации" (Социальный инженер-2020). Сборник материалов Всероссийской конференции молодых исследователей с международным участием. Москва, 2020. С. 138-142.

298

ОБРАЗЫ-АРХЕТИПЫ В ТВОРЧЕСТВЕ В. НАБОКОВА (СБОРНИК РАССКАЗОВ "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА")

Накарякова А.А.

Филологический класс. 2013. N 2 (32). С. 77-81.

299

АНАЛИЗ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ НА УРОКАХ ЛИТЕРАТУРЫ КАК СПОСОБ ФОРМИРОВАНИЯ ВСЕСТОРОННЕ РАЗВИТОЙ ЛИЧНОСТИ (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "БЛАГОСТЬ")

Афанасьева Н.Н.

В сборнике: Инновационные процессы в лингводидактике. Сборник научных трудов. Воронеж, 2017. С. 132-139.

300

ПРИНЦИПЫ ОРГАНИЗАЦИИ ХРОНОТОПА В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА 1920-1930-Х ГОДОВ

Белоусова Е.Г., Сверчкова А.В.

Вестник Челябинского государственного университета. 2013. N 29 (320). С. 5-8.

301

КАТЕГОРИЯ ТЕАТРАЛЬНОСТИ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "ХВАТ"

Фадеева А.Д.

Вестник Тверского государственного университета. Серия: Филология. 2017. N 1. С. 282-286.

302

СВОЕОБРАЗИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ СТИЛЯ В. НАБОКОВА В РАССКАЗАХ СБОРНИКОВ "СОГЛЯДАТАЙ" И "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ"

Сверчкова А.В.

Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2013. N 11-1 (29). С. 177-179.

303

И ВРЯД ЛИ МОЙ РАЗБОРЧИВЫЙ ПОТОМОК ПРИПОМНИТ ПТИЧЬЕ ПРОЗВИЩЕ МОЁ" ЗНАКОМИМСЯ С РАССКАЗАМИ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА. XI КЛАСС

Мочалина С.Л.

Литература в школе. 2012. N 9. С. 24-26.

304

ТЕМА "ФУТЛЯРНОЙ ЖИЗНИ" В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "ЗАНЯТОЙ ЧЕЛОВЕК"

Борискина А.В.

В сборнике: Юбилейное: Вопросы истории, поэтики и интерпретации русской литературы. Материалы Международной заочной научно-практической конференции, посвященной писателям-юбилярам, в рамках Года Литературы в России. Кубанский государственный университет (КубГУ); Под редакцией: Е. А. Жирковой, Л. П. Голиковой, Л. Н. Рягузовой. 2015. С. 81-85.

305

ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ "ВОДА" В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "ЛИК"

Титов О.А.

Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2016. N 9-1 (63). С. 171-173.

306

АЛЛЮЗИВНАЯ СЕМАНТИКА ЗАГЛАВИЯ И ПРОБЛЕМА АВТОПЕРЕВОДА РАССКАЗА В. НАБОКОВА "АДМИРАЛТЕЙСКАЯ ИГЛА"

Боровская А.А.

Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2016. N 8 (112). С. 143-147.

307

ЭФФЕКТ "ОБМАНУТОГО ОЖИДАНИЯ" В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "МУЗЫКА"

Афанасьев О.И.

Вестник Северо-Осетинского государственного университета имени К. Л. Хетагурова. 2014. N 4. С. 405-409.

308

ЭФФЕКТ ФОНЕТИЧЕСКОЙ ИРРАДИАЦИИ ЛИЧНОГО ИМЕНИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ"

Леденев А.В.

Верхневолжский филологический вестник. 2018. N 4. С. 28-33.

309

ГЕРМЕНЕВТИКА ПРОЗРЕНИЯ И ПРОБЛЕМА АВТОРСКОЙ И ЧИТАТЕЛЬСКОЙ ПОЗИЦИИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "РОЖДЕСТВО"

Павлов А.М.

Вестник Кемеровского государственного университета. 2002. N 4 (12). С. 217-224.

310

МОТИВ МЕТАФИЗИЧЕСКОЙ .. В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "АДМИРАЛТЕЙСКАЯ ИГЛА"

Лебедева В.Ю.

Современные проблемы науки и образования. 2014. N 6. С. 1346.

311

СУДЬБА ОДАРЕННОЙ ЛИЧНОСТИ В РАССКАЗЕ В. В. НАБОКОВА "БАХМАН"

Афанасьев О.И.

Вестник Северо-Осетинского государственного университета имени К. Л. Хетагурова. 2015. N 4. С. 198-200.

312

РАССКАЗ В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ" КАК ВВЕДЕНИЕ В ПОЭТИКУ ПИСАТЕЛЯ

Владимиров О.Н.

В сборнике: Изучение творческой индивидуальности писателя в системе филологического образования. теоретические аспекты : 5-8 классы : 9-11 классы : материалы XI Всероссийской научно-практической конференции "Изучение творческой индивидуальности писателя в системе филологического образования наука-вуз-школа". составитель: Н. Л. Лейдерман, В. Ю. Столбова. Екатеринбург, 2005. С. 55-61.

313

"...СИЛ БОЛЬШЕ НЕТ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ" (МОТИВНЫЙ АНАЛИЗ РАССКАЗА В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ" В ИНОСТРАННОЙ АУДИТОРИИ)

Яценко И.И., Оспанова Э.М.

В сборнике: Русская литература в иностранной аудитории. сборник научных статей. Санкт-Петербург, 2020. С. 174-181.

314

ИМПЛИЦИТНЫЙ СМЫСЛ И СРЕДСТВА ЕГО РЕПРЕЗЕНТАЦИИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "КОРОЛЕК"

Бакланова Е.А.

Вестник Томского государственного педагогического университета. 2009. N 4 (82). С. 121-125.

315

О РУССКИХ И АНГЛИЙСКИХ ВАРИАНТАХ ЗАГЛАВИЙ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА В СВЕТЕ ТЕОРИИ ПРОЗАИЧЕСКОГО ЦИКЛА

Егорова О.Г.

Вестник Оренбургского государственного университета. 2003. N 4. С. 15-22.

316

КАТЕГОРИЯ МОДАЛЬНОСТИ: АВТОР И ГЕРОЙ В СБОРНИКЕ РАССКАЗОВ В. НАБОКОВА "СОГЛЯДАТАЙ"

Гарбузинская Ю.Р.

Вестник Самарского университета. История, педагогика, филология. 2017. Т. 23. N 1-2. С. 37-41.

317

THE SPECIFICITY OF THE ARCHETYPAL ELEMENTS IN V. V. NABOKOV?S STORY "ZVONOK"

Oleynik Yu.S.

318

2013.03.033. РЫБАКОВА М. ТЕМНОТА ОТСУТСТВИЯ И ТЕМНОТА СНА: УРОК ЛЮБВИ В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА "СЕСТРЫ ВЕЙН". RYBAKOVA M. DARKNESS OF ABSENCE AND DARKNESS OF SLEEP: A LOVE LESSON IN NABOKOV'S "THE VANE SISTERS" // TORONTO SLAVIC QUATERLY. - TORONTO, 2012. - N 42. - P. 60-73. - MODE OF ACCESS: HTTP://WWW. UTORONTO.CA/TSQ/42/RYBAKOVA_42.PDF

Юрченко Т.Г.

Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 7: Литературоведение. 2013. N 3. С. 202-206.

319

"ВОТ ПОЧЕМУ Я ЛЮБЛЮ ПИСАТЬ РАССКАЗЫ И РОМАНЫ НА СПРАВОЧНЫХ КАРТОЧКАХ...": СИСТЕМАТИЗАЦИЯ КАК ЖИЗНЕТВОРЧЕСКИЙ ПРОЕКТ В. НАБОКОВА

Каминская Ю.В.

Гуманитарный вектор. 2020. Т. 15. N 1. С. 38-48.

320

МНЕМОНИЧЕСКИЙ ДАР БУНИНА И НАБОКОВА (ТЕМА ПАМЯТИ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И РАССКАЗЕ И. БУНИНА "ПОЗДНИЙ ЧАС")

Стрельникова М.А.

В сборнике: И.А. Бунин: от века ХХ к веку ХХI. материалы юбилейной всероссийской (с международным участием) научной конференции. 2018. С. 246-250.

321

ПРИНЦИП "СДВИГА" В ФОРМИРОВАНИИ КАРТИНЫ ОСТРАНЕННОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ В РАССКАЗАХ В. В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА РАССКАЗОВ "ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА")

Сверчкова А.В.

Известия высших учебных заведений. Уральский регион. 2011. N 2. С. 58-62.

322

ЯЗЫКОВЫЕ ПРИЕМЫ СОЗДАНИЯ ФАНТАСТИЧЕСКОГО В РУССКОМ РАССКАЗЕ XX ВЕКА (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗОВ В. В. НАБОКОВА И Г. И. ГАЗДАНОВА)

Фалчари С.М.

Научное мнение. 2014. N 12-1. С. 47-51.

323

РАССКАЗ В. НАБОКОВА "ПАССАЖИР" В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ КЛАССИКИ (А. ПУШКИН, А. ЧЕХОВ)

Ахметова Г.А.

В сборнике: Славянские чтения - 2019. Сборник материалов Международной научно-практической конференции . Ответственный редактор Л.В. Климина. 2019. С. 3-8.

324

ДЕВОЧКА-ПОДРОСТОК - ЖЕНЩИНА - КОШКА: ТРАНСФОРМАЦИЯ ОБРАЗА ОЛИ МЕЩЕРСКОЙ В РАССКАЗАХ В. НАБОКОВА "КРАСАВИЦА" И В. ПЕЛЕВИНА "НИКА"

Третьякова М.Ю.

В сборнике: Художественный текст глазами молодых. материалы конференции. Ярославский государственный университет им. П. Г. Демидова; Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского; Ярославская областная универсальная научная библиотека им. Н. А. Некрасова. 2018. С. 111-114.

325

ОСОБЕННОСТИ ВОСПРИЯТИЯ МИРА РЕБЕНКОМ В РАССКАЗАХ И. БУНИНА ("ТАНЬКА", "В ДЕРЕВНЕ") И РОМАНЕ В. НАБОКОВА "ЗАЩИТА ЛУЖИНА"

Гасымова С.А.

В сборнике: XXIV Всероссийская студенческая научно-практическая конференция Нижневартовского государственного университета. Материалы конференции. Под общей редакцией Д.А. Погонышева. Нижневартовск, 2022. С. 169-175.

326

РАССКАЗ В. НАБОКОВА "ПАССАЖИР" В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ КЛАССИКИ (А. ПУШКИН, А. ЧЕХОВ)

Ахметова Г.А.

В сборнике: Славянские чтения-2019. сборник материалов Международной научно-практической конференции. 2019. С. 3-8.

327

ПЕРЕВОД РЕАЛИЙ КАК ПРОБЛЕМА ПЕРЕВОДОВЕДЕНИЯ (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА В. В. НАБОКОВА "ПАМЯТИ Л. И. ШИГАЕВА")

Коровина К.Г.

Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2014. N 10-1 (40). С. 110-113.

328

ТРАДИЦИИ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО В ТВОРЧЕСТВЕ Л. АНДРЕЕВА (РАССКАЗ МЫСЛЬ) И В. НАБОКОВА (РОМАН СОГЛАДАТАЙ)

Михайлова Ю.Л.

В сборнике: Творчество Леонида Андреева: современный взгляд. Материалы международной научной конференции, посвященной 135-летию со дня рождения писателя: к 75-летию Орловского государственного университета. Редколлегия: Михеичева Е. А., Ковалев П. А. (ответственный редактор), Тюрин Г. А., 2006. С. 158-161.

329

"ДАМА С СОБАЧКОЙ" А. П. ЧЕХОВА В КРИТИЧЕСКОЙ И ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕЦЕПЦИИ В. В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ "ЛЕКЦИЙ ПО РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ" И РАССКАЗА "ВЕСНА В ФИАЛЬТЕ")

Егорова Е.В.

В сборнике: Мифологическое и историческое в русской литературе XX-XXI веков. Материалы XXIV Шешуковских чтений. Под общей редакцией Л.А. Трубиной. 2020. С. 33-40.

330

О ХОРОВОМ ПЕНИИ И ЗАВЕТАХ СИМВОЛИЗМА. ИЗ КОММЕНТАРИЯ К РАССКАЗУ В. В. НАБОКОВА "ОБЛАКО, ОЗЕРО, БАШНЯ"

Ефимов М.В.

Русская литература. 2016. N 2. С. 223-230.

Оставить комментарий © Copyright Петраков Игорь Александрович (petrak-igor@yandex.ru) Размещен: 15/08/2023, изменен: 15/08/2023. 472k. Статистика. Монография: Критика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Работа, написанная летом 2023 года.

Петраков Игорь Александрович : другие произведения.

Рассказы-шкатулки В.Набокова