Петраков Игорь Александрович : другие произведения.

Родина и чужбина в романе В.Набокова "Машенька"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Очередная моя работа о Набокове.

Игорь Александрович Петраков

РОДИНА И ЧУЖБИНА В РОМАНЕ В.НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"

0x08 graphic

Исследование выполнено в марте -- апреле 2022 года

Омск 2022

   СОДЕРЖАНИЕ:
  
   1. Введение.
   2. Русские герои романа "Машенька".
   2.1. Ганин.
   2.2. Машенька.
   2.3. Второстепенные персонажи.
   3. Чужбина. Берлинский хронотоп.
   4. Родина.
   4.1. Усадьба.
   4.2. Петербург.
   4.3. Крым.
   5. Смысл финала.
   6. Библиография.
   7. Дополнительные списки литературы.
  
   1. Введение
  
   Написанный Набоковым в берлинский период эмиграции роман "Машенька", хотя и оценивался некоторыми критиками как незрелый и подражательный, тем не менее породил множество критических статей и откликов на него как на самостоятельное произведение. На мой взгляд, роман уже содержит потенциал зрелого творчества писателя -- во всяком случае, набоковский стиль узнается сразу.
   Нас будут интересовать прежде всего образы Родины и чужбины в повествовании. Большинство исследователей признает, что роман разделен на два пространства -- времени -- Германии и России ( Родины ). Кроме того, мы рассмотрим образы русских героев в повествовании -- Ганина, Машеньки и второстепенных персонажей ( Людмилы, Алферова, Подтягина, Клары и других ). Отдельно будет рассмотрен смысл финала.
   Е.Б. Борисова, М.В. Дайнеко (Россия, Самара-Тольятти) в статье РОМАН  В. НАБОКОВА  "МАШЕНЬКА" В ДИСКУРСИВНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ  ИССЛЕДОВАНИЙ аттестуют Набокова как мастера художественного слова. Как утверждается, роману изысканность и изящность придают языковые головоломки и ребусы, с помощью которых автор предлагает читателю пищу для ума.
   Среди авторов, пишущих о "Машеньке", исследователи выделяют таких как Е.Г. Белоусова, М.М. Мораш и Л.Ю. Стрельникова, которые занимались изучением стиля В. Набокова, а именно, тропов и фигур, являющих собой характерные черты текстовой ткани "Машеньки".
   Вывод: роман В. Набокова "Машенька" обладает уникальной, самобытной концепцией и образным художественным содержанием. Стиль романа представляет собой сплав реализма и воображения, метафоричности, пародийности и каламбурности. Язык произведения богат контрастной лексикой, тропами, которые передают самые противоречивые чувства и эмоции персонажей, начиная от счастья, радости, восторга и заканчивая разочарованием, унынием и отчаянием. Писатель облачает свои мысли и идеи в замысловатый, "ажурный" лингвистический узор, создавая "лабиринты" и "серпантины" смыслов.
   Набоков не рисует Россию одной краской. Он дает и другую точку зрения. В романе есть персонаж, который далек от восхищения Россией. Это Алферов - соперник Ганина, муж Машеньки. Алферов называет Россию "проклятой". Ганин называет такое определение "занятным эпитетом".
  
   Усмотрев в этом эстетизм, равнодушие к Родине и гражданский индифферентизм ( эмигрантская критика подобные упреки относила к самому Набокову ), Алферов обрушивается на него с резкой отповедью: "Полно вам большевика ломать. Вам это кажется очень интересным, но, поверьте, это грешно с вашей стороны. Пора нам всем открыто заявить, что России капут, что "богоносец" оказался, как, впрочем, можно было ожидать, серой сволочью, что наша Родина, стало быть, навсегда погибла". "Конечно, конечно", - охотно соглашается Ганин, чтобы уйти от разговора. Слово "богоносец" по отношению к русскому народу прочитывается легко: Достоевский, "Бесы". Определение "проклятая", примененное к России - случай достаточно редкий. Скорее всего, Ганин соотносит реплику Алферова с одним из самых известных стихотворений Андрея Белого "Родина", где есть такие строки:
   Роковая страна, ледяная,
   проклятая железной судьбой
   Мать-Россия, о родина злая,
   кто же так подшутил над тобой?
   ( Б.Аверин, 2016, 302-303 )
  
   Русскую специфику романа не вполне понимали, оказывается, и его переводчики. Так, американцы перевели название произведения на английский как "МАРШенька" ( со своей армейской прямотой ).
   Немцы на обложке немецкого издания 1928 года поместили вместо имени героини фразу "Sie kommt - kommt sie?" ( "Она приедет - приедет ли она?" ). Вяч. Курицын в связи с этим заметил, что "издателям должно быть виднее, какие названия румяней и белей для торговли" ( Вяч. Курицын, Набоков без Лолиты, с. 8 ).
   Тоска по Родине - одна из видимых причин написания "Машеньки". Не зря же Вяч.Курицын говорил:
  
   Расстался с женщиной - садись да пиши роман.
   Потерял Родину, Дом - есть основания посочинять великую литературу.
   ( Вяч.Курицын, 2013, 44 ).
  
   О России как о яркой, безусловной действительности напоминают "рыданья рекаламы на том берегу", "текучие ее изумруды" ( стихотворение "Поэты" ). Так Мартына восхищает яркая автомобильная реклама в ущелье.
   Реклама эта, что характерно, "имеет дело с буквами". Об этом, кстати, сказано, в стихотворении "Электричество".
  
   Огненные буквы ярче, веселее звезд высыпают одна за другой над черной крышей, семенят гуськом и разом пропадают во тьме ( "Машенька" ). Аэроплан величиной с комарика выпускает молочно-белые буквы во сто крат больше его самого ( "Подвиг" ).
   ( Вяч.Курицын, 2013, 276 ).
  
   О двоемирии в "Машеньке" пишет ряд российских исследователей. Так, Т.Н.Белова замечает, что в романе "Машенька" (1926) "контрастно противопоставлены два мира: призрачный, почти потусторонний мир берлинской эмиграции, воплощенный в образе "дома теней" - русского пансиона-призрака, сквозь толщу которого, по словам автора, легко и незримо "проходят" поезда находящейся поблизости железной дороги, с его обитателями - "тенями изгнаннического сна" [2: 83] - и почти осязаемый естественный, гармоничный мир прошлой российской жизни, мир любви и счастья, деталь за деталью воскрешаемый главным героем Львом Ганиным".
   "Машенька" сравнивается с "ПНК", где Цинцинната Ц, приговоренного у казни, окружают оборотни, призраки и пародии.
   Е.Г. Белоусова в статье О КИНЕМАТОГРАФИЧНОСТИ РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" ( Вестник Томского государственного университета. Филология. 2017. N 47 ), говоря о двоемирии в "Машеньке", пишет о противопоставлении гнетущего настоящего ( жизни в Берлине ) и ностальгически окрашенного прошлого ( жизни в России ). По мнению автора статьи, речь идет не больше и не меньше как о противопоставлении подлинного и неподлинного Бытия.
   Исследовательница рассуждает о том, что мотив тени приобретает в "Машеньке" символическое звучание - становится символом ничтожной, пустой жизни, т.е. фактически небытия: "И этот случайный запах помог Ганину вспомнить еще живее тот русский, дождливый август, тот поток счастья, который тени его берлинской жизни все утро так настойчиво прерывали".
   Ван Мэйянь и Пинежанинова Наталья Павловна ( Санкт-Петербургский государственный университет, 13811952892@163.com, pinezhaninova@rambler.ru ) в статье АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ОПИСАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ЛОКУСОВ В РОМАНЕ В. В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" говорят о двойственности пространства-времени "Машеньки".
   В романе сосуществуют:
   - двойное время ( прошлое и настоящее ) и
   - двойное пространство ( Родина и чужбина ).
   При этом "Родина" представлена оппозицией "ментального" пространства (дореволюционная Россия в  воспоминаниях) и  "реального" (советская Россия). "Чужбина" в романе тоже разделена на "реальное" пространство (Германия, где в настоящее время живут герои романа) и "ментальное" (Франция, куда они хотят попасть в будущем).
   О.М. Вертинская в статье "СВОЙ" И "ЧУЖОЙ" ДОМ противопоставляет два образа дома ( вспомним легендарную фразу старосты 23 группы - "Он не хочет обидеть образ дома..", которую лирический поэт А.Липин переосмыслил так -
  
   Вновь цель преодолев
   и не обидев образ,
   поговорим с кобылкой.. )
   - родного, принадлежащего одной семье, и
   - казенного, общежития для проживания людей, не связанных родственными отношениями.
   Личный ( приватный ) дом противопоставлен у Набокова общему ( открытому ). Что сводится к более глубинной, считает исследовательница, оппозиции "свой" -- "чужой".
   Заикина М.В., магистрант филологического факультета Кубанского государственного университета, в статье ВЕРБАЛИЗАЦИЯ КОНЦЕПТА "ЭМИГРАНТ" В ЛЕКСИКЕ (на материале произведений В. Набокова "Дар" и "Машенька") свидетельствует, что в романе Набокова присутствуют два противоположных мнения "по поводу России".
   1. Положительное. Его выражает Ганин. В доказательство приводятся цитаты - "...И этот случайный запах помог Ганину вспомнить еще живее тот русский, дождливый август, тот поток счастья, который тени его берлинской жизни все утро так назойливо прерывали..." [5, 895], "...как далеко от него теплая громада родины и та Машенька, которую он полюбил навсегда..."
   2. Отрицательное. Его носителем является муж Машеньки - Алферов. " ...- Я советую вам здесь остаться (в Берлине). Чем тут плохо? Это, так сказать, прямая линия. Франция скорее зигзаг, а Россия наша, та - просто загогулина. Мне очень нравится здесь..."[5, 567], "...Тут вам не российский кавардак..."[5, 465], "...Пора нам всем открыто заявить, что России капут, что "богоносец" оказался, как впрочем можно было ожидать, серой сволочью, что наша родина, стало быть, навсегда погибла. Ганин рассмеялся...."[5, 593], "....Страшно, - ох, страшно, - что когда нам снится Россия, мы видим не ее прелесть, которую помним наяву, а что-то чудовищное..."[5, 485], "...И было что-то трогательно-чудесное,-- как в капустнице, перелетающей через траншею, в этом странствии писем через страшную Россию".
   А.А. Крюков считает, что Россия для героя Набокова Ганина "потеряна навсегда". И теперь ему остается лишь переживать - снова и снова - эту потерю. Русский человек у Набокова якобы отделен от своей Родины, и живет "микромиром", не сливаясь даже с приютившим его народом.
   Герой не может даже осмыслить свое изгнание и "разрыв с Родиной", - из-за эмоций, как сказала бы М.С.Штерн.
   КОРОТКОВА А. А. в статье АВТОРСКАЯ МЕТАФОРА В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" рассматривает лексический строй романа Набокова с его формальной стороны. Приводится статистическая выкладка - какие метафоры наиболее распространены в "Машеньке" ( сочетания прилагательных с существительными, существительных с глаголами, наречия и проч. ). Выделяются двухчленные и трехчленные метафоры. Заявляется, что распространенным способом развития метафоры у Набокова является сравнение.
   Вывод, который делает автор статьи: "с точки зрения грамматической метафоры Набокова - это в основном двучленные сочетания прилагательных и глаголов с существительными. Не очень высокая употребительность генитивных метафор говорит, очевидно, о том, что свою художественную задачу Набоков видит не в переименовании мира, а в том, чтобы, оставляя неизменным мир вещей, по-новому его характеризовать. Количественный и качественный анализ семантических типов метафор выявил стремление Набокова оживить и очеловечить вещи, предметы и явления живой.. природы".
   Это кропотливое исследование, однако, слабо касается волнующей нас темы, вынесенной в заголовок работы.
   Морараш Марина Михайловна в диссертации с лапидарным названием "Категория темпоральности и ее отражение в художественном дискурсе В.В. Набокова: на материале романов "Машенька", "Защита Лужина", "Приглашение на казнь"" заявляет, что время в романах В.В.Набокова "Машенька", "Защита Лужина", "Приглашение на казнь" приобретает особое значение, являясь одновременно темой, способом организации произведений и категорией, посредством которой воплощается художественный замысел. "В исследуемых произведениях время концептуализируется как вечное движение, заключающее в себе все разнообразие жизни, поэтому оно получает неоднозначную оценку".
   Отмечается, что именно прошлое время, прошлая жизнь осознается героем романа как "время счастья". Так, "Машенька" характеризуется двумя временными планами - прошлым и настоящим.
   Кроме того, особую значимость имеет так называемое "время в событиях", представляющее собой временную- ось, "репрезентируемую событиями, состояниями, процессами, обозначениями моментов времени и интервалов, в результате чего создается впечатление непрерывного течения времени и необходимости временной приуроченности событий".
   В сознании героя прошлое и настоящее причудливо переплетаются. Как во фрагменте романа "Дар", где герой путешествует по аллее в усадьбе и в то же время находится в немецком городе ( см. мой "Комментарий" к роману ).
   Д.В. Морозов в статье ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО-ВРЕМЯ В РОМАНЕ НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" говорит о полимирии, поливариантности бытия в "Машеньке". Это ведущая эстетическая установка в романе, по разумению исследователя. Одновременно Ганин существует в настоящем и прошлом. Более того - он "одержим" прошлым, поэтизирует свою юношескую любовь. Прошлое претворяется в настоящее и поэтизируется. Когда прошлое начинает уже зримо претворяться в настоящее, Ганин "порывает со своим образом жизни и покидает пансион и Берлин".
   Тот же Морозов считает, что в берлинском пансионе у героя - нет будущего ( сюжет развивается от прошлого к настоящему ).
   Мущинский Александр Владимирович, учитель русского языка и литературы ГОУ ЛНР "ЛЭПЛИ" имени Героев "Молодой гвардии", аспирант кафедры русской и мировой литературы ГОУ ВО ЛНР "ЛГПУ" в статье "Проза В.В. Набокова в современной критике: от "Машеньки" до "Лолиты"" ( Вестник Луганского государственного педагогического университета N 1(54), 2021 ) приводит слова Набокова из письма к В.Е.Слоним: "Госпожа Мельникова-Папоушек пишет, что "Машенька" не роман, что я подражаю Прусту, что некоторые описания "миниатюрны", что есть длинноты, которых, мол, у Пруста нет, что вообще задумано не скверно, но выполнено слабо".
   Многие считали "Машеньку" посредственной социальной повестью из эмигрантской жизни. Айхенвальд рассмотрел в ней тему "потусторонности". "Бытовое не замкнуто в самом себе, собою не ограничено... оно продолжается вдаль и вглубь, оно, по Достоевскому, "касается мирам иным"" - писал он.
   А.В. Амфитеатров же, по наблюдению Мущинского, относил "Машеньку" к "неотургенизму", считая первый роман Набокова своеобразным подражанием И.С. Тургеневу. "О творческой связи с И.С. Тургеневым говорили и А.С. Изгоев, и К.В. Мочульский, который называл роман В.В. Сирина одновременно "дряхлым" и лёгким, написанным "без волнения"".
   В статье ПОТЕНЦИАЛ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО КВЕСТА В ИЗУЧЕНИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" Е. А. Полева и Е. С. Федорова ( Томский государственный педагогический университет ) пишут, что пространство и время в романе организовано по "принципу двоемирия". Это -
   1. Прошлое в России.
   2. Настоящее в Германии.
   Мир набоковского Берлина ( 2 ) при этом отмечен чертами дискомфорта, низменности, замкнутости и серости. Замечено также, что в памяти героя "изначально топос России ( 1 ) представлен как открытое, свое, комфортное, светлое пространство, связанное с романтизированным образом его возлюбленной - Машеньки".
   Но не все так однозначно. Например, финальные воспоминания о России соотносятся с пространством немецкого города. Это такие "локусы" как:
   - задымленный вокзал,
   - закрытые окна,
   - неуютные, тяготящие героя пограничные локусы, локусы железной дороги,
   - локусы не-дома.
   Меняется к финалу романа и восприятие Ганиным хронотопа Берлина.
   Здесь же роман Набокова назван "модернистским по поэтике", а значит, пространство в нем дано в основном в аспекте его восприятия героем.
   Потапчук считает ( говоря о персонажах "Машеньки" ), что любовь к родине нужна самим эмигрантам: это их невидимая, слабая, но все-таки основа существования. "Даже в ноздреватом кусочке сахара видится им "что-то русское, весеннее, когда вот снег тает" [3, 54].. Родина продолжает питать и поддерживать своих детей".
   Итак, далеко не все авторы рассматривали "Машеньку" как продолжение традиций русского классического романа. Например, Стрельникова Лариса Юрьевна ( кандидат филологических наук, доцент Армавирского лингвистического социального института ) в статье ИДЕЯ "ВЕЧНОГО ВОЗВРАЩЕНИЯ" КАК ИГРА С ЦЕННОСТЯМИ ЖИЗНИ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" рассматривает роман Набокова как образец модернизма и объект интертекстуальной игры автора. В этом отношении выделяются две темы:
   1. Пропушкинская ( игра с мотивами "Евгения Онегина" ).
   2. Ницшеанская ( автор пародирует идею "вечного возвращения" как якобы ложную ).
   Автор статьи опирается на следующее высказывание Ганина: "Я читал о "вечном возвращении"... А что если этот сложный пасьянс никогда не выйдет во второй раз?"
   В статье упоминаются не раз такие термины как "игра", "симуляция", "собственная партия", "творческий проект собственных иллюзий". В стремлении представить писателя как модерниста, автор навязывает его роману модернистские "правила игры" ( Ю.Левин ).
   Вывод, который делает Стрельникова: "Роман В. Набокова "Машенька" стал первым модернистским экспериментом писателя, продолжением которого станут произведения с ярко выраженным концептом игры как основным эстетическим критерием всего последующего творчества писателя, подтверждая его собственную мысль о том, что искусство - "божественная игра", "обман", "притворство"". От себя замечу, что выдернутые из контекста слова Набокова об обмане и притворстве, равно как и слова о "искусственной реальности" искусства, вряд ли могут служить доказательством генерального тезиса исследовательницы о писателе-модернисте.
   В статье ПРОБЛЕМА ЖАНРОВОй специфики ПРОИЗВЕДЕНИЯ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" Т.М.Урюпина, П.В.Седова и О.А.Мирошниченко пишут, что "Машенька" - это повествование о двух мирах. Исследователи считают, что в романе "конфликт" не разрешается. Все остается как прежде: Машенька в далеком прошлом, Ганин в неродной стране.
  
   "Машенька" - автобиографична. Через главного героя, Ганина, В.Набоков отражает все свои переживания в эмиграции - и именно жанр лирико-психологической повести с ее акцентированным вниманием к внутренним переживаниям одного главного героя, с маленькой насыщенностью действиями, с возможностью не вводить другие сюжетные линии, помимо основной, с ее возможностью характеристики главного персонажа через обильные описания природы - именно он наиболее соответствовал идее, воплощенной в "Машеньке" В.Набоковым.
   ( НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ "АПРОБАЦИЯ", N 2 (41), 2016 г., с. 65 ).
  
   В статье ПСИХОЛОГИЗМ СЮЖЕТА В ПОВЕСТИ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" Т.М. Урюпина, В.Н. Еремякина и Д.В. Костриц исследуют взаимоотношения Ганина и Машеньки в романе. Замечено, например, что к своим воспоминаниям о героине Ганин относится "как к ритуалу". Ему необходимо расстаться с Людмилой, чтобы быть свободным в его мыслях о Машеньке, в его воспоминаниях. Машенька становится "трепетным и нежным спутником" Ганина во время его странствий по берлинским улицам.
   Вывод: воспоминание в "Машеньке" - своеобразный ритуал, требующий душевной свободы.
   Воспоминания о Машеньке и о России, отмечают исследователи, насыщены цветом и светом. В то же время на берлинских улицах герой видит такую картину - "бледные апрельские улицы, где плыли и качались черные купола зонтиков".
   Контраст берлинского хронотопа и времени-пространства России особенно очевиден для читателей сайта "Фантлаб". Вот что пишет один из них:
  
   Несмотря на то, что интриги особой и нет, а сама история почти сразу начинается с ничего не значащего диалога, как может показаться. Но это не так, Набоков умело выстраивает экспозицию, обрисовывает антураж и характеры героев ощутимо видны за несколькими брошенными вскользь фразами.
   Серый дождливый город, угрюмые соседи, унылые будни и на этом фоне контрастно яркие воспоминания из дореволюционного прошлого, юности и влюблённости.
  
   А вот еще одно мнение:
  
   Сами персонажи весьма интересны и разнообразны, тут и старик, мечтающий попасть к родным, и протагонист, страдающий от несбывшейся любви, да и сама Машенька, с настойчивым отчаянием отсылающая в никуда не получающие ответа письма. Но всё же самой сильной стороной "Машеньки" является эмоциональный фон, перекрывающий и диалоги, где автор даже несколько раз удачно шутит, и политическую критику, и короткие мысли о любви к родине.
   Не смотря на то, что произведение раннее, а стиль шероховат и переменчив, образность выдержана с типичным для Набокова высоким уровнем: яркие метафоры, точно подмеченные соответствия, зорко выверенные оттенки чувств и явлений -- всё мастерски перенесено на бумагу.
  
   Действительно, "Машеньку", невзирая на то, что это ранний опыт прозы Набокова, никак язык не повернется назвать "слабым романом". Здесь и стиль, и сюжет, и образы выдержаны на определенном уровне. И вот что пишет по этому поводу еще один впечатленный читатель: "При чтении меня постоянно не отпускала одна мысль: как зрело пишет автор, а ведь это его первая книга и ему было около 25 лет".
   ШИНЬЕВ Е. П. ( аспирант ПенГПУ им. В.Белинского ) в статье МЕЖКУЛЬТУРНАЯ ДИФФУЗИЯ И ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ В РОМАНЕ В.НАБОКОВА "МАШЕНЬКА", предпринимая обзор предыдущих работ о "Машеньке", замечает, что исследователи "выделяли литературные ассоциации и реминисценции: "пушкинскую тему", переклички с Фетом ( стихотворение "Соловей и роза" Нора Букс считает доминантной метафорой романа), аналогии с Данте; были выявлены некоторые сквозные мотивы, например, мотив тени, восходящий к повести Шамиссо "Удивительная история Питера Шлемиля"".
   Роман "Машенька" представлен как довольно традиционное произведение в этой статье. Выдержаны в традиционном ключе сюжет, хронотоп и не излишне метафоризирована ткань романа.
  
   2. Русские герои романа "Машенька".
  
   2.1. Ганин.
  
   Герой "Машеньки" - оригинальный РУССКИЙ герой. А Вяч.Курицын даже уточняет - герой тургеневский. Это ведь у Тургенева герой "предпочитает от любви ускакать". И К.В.Богомолов указывает на "Асю" как на претекст "Машеньки".
   Вот наблюдения Курицына:
  
   Лев Ганин.. отказывается от титульной героини аж дважды. Сначала, когда она пыталась отдаться ему в парках певучей юности ( дачная любовь, Петербургская губерния; "делай со мной, что хочешь", говорила Машенька, раскинувшись на мшистой каменной плите ), и вторым, контрольным выстрелом, на последних страницах.. в эмиграции.
   Там герой напоил допьяна Алферова, мужа Машеньки, которая ранним утром прибудет поездом в Берлин.. Алферов спит без задних ног, а герой собирается встретить Машеньку, увезти Бог знает куда..
   Настоящая Машенька не нужна. Она хороша в пространстве памяти. "Там". Хороша "так": не в этой жизни, а "вообще".
   ( Вяч. Курицын, Набоков без Лолиты, М., 2013, с. 10 ).
  
   Курицын пытается представить себе растерянность героини, когда она приедет в Берлин ( а в это время Ганин уже уехал на юг ). Вот она на платформе в чужом городе. Ни мужа, ни любовника нет.
   Вывод: Ганин убегает от Машеньки как тургеневский герой - от Аси, а сам Тургенев - от одичавшей его "поклонницы".
   Замечено также, что "Машеньку" Набоков пишет аккурат после своей женитьбы на Вере Евсеевне Слоним ( с которой они проживут 52 года ). 23 января 1926 года он читает ее в Литературном кружке, основанном Раисой Татариновой и Юрием Айхенвальдом. "Чтение продолжалось три часа. По окончании Айхенвальд ( лучший литературный критик той эпохи ) восклиунул:
   - У нас появился новый Тургенев!
   Не новый Гоголь, заметьте, не новый Достоевский, а новый Тургенев: с героем-бегающим-от-барышень".
  
   Фамилия героя говорящая - в ГАНИНЕ зашифровано ИЗГНАНИЕ, считает Курицын.
   А имя и отчество его - намек на самого Набокова. Вот Алферов, казалось бы, ошибается, когда произносит его: "Лев Глево.." Здесь есть и ЛЕВ, и МЕЧ ( glaive - по-французски ) - атрибуты фамильного герба Набоковых.
   О некой несостоятельности Ганина как героя говорит исследователь. Что он может предложить Машеньке, пишет Курицын, кроме эффектного появления на перроне - в расстегнутом макинтоше? Он не может Машеньке ( якобы ) ничего дать - ни материально ( что важно для Курицына ), ни морально. Он способен любить - только в памяти - "у Мнемозины за пазухой".
   Вывод: тургеневский мужчина - партия сомнительная.
   "Может, Машенька Ганина и узнать не захочет", - продолжает размышлять автор книги "Набоков без Лолиты". Ему симпатичен.. Алферов, муж Машеньки. Вот это поистине олицетворение надежности. Ну и что с того, что он неопрятно плевался конфетой в стену после вечеринки - "бывает по пьяни". "Противно, но простительно". Семья Алферовых - с пафосом говорит о Машеньке и Алферове исследователь. Она "существует" - и "может быть, там знают что-то про любовь" ( !!! - ИП )
   Вот так расхваливается Алферов - антипатичный автору персонаж.
   Кстати, чуть позже появятся размышления о том, что, дескать, зря Ганин не "подарил Кларе ночь". "Мог сделать девушке подарок на день рождения, который празднуется в последний вечер романа". Видимо, для исследователя "подарить девушке ночь" - легкое, плевое дело. И даже то, что Ганин не любит Клару - не имеет для него никакого значения.
   Курицын размышляет о масках Ганина, об образах Ганина, которые складываются в сознании пансионеров.
   Как здесь не вспомнить рассказ "Соглядатай" и мысль о призраках, похожих на героя - Смурова - живущих в сознании второстепенных персонажей. Все это отражения, которые подчас имеют мало общего с действительностью. Вот и в голове Клары Ганин предстает в виде вора, обкрадывающего Алферова ( на самом деле Ганин рассматривал фотографии Машеньки, будучи в комнате ее мужа ). Ганина устраивает репутация вора, - считает Курицын. Ведь "объяснившись про фотографию ( истинную цель охоты ), он выдал бы свою связь с Машенькой" ( Набоков без Лолиты, с. 31 ).
   "Ее образ закончен", - и эту мысль ставит Курицын в вину Ганину. Дескать, законченный образ оторван всегда от жизни. "С образом легче, чем с живой - да Бог ее знает, может, еще и раздобревшей -- Машенькой".
   Не зря, считает Курицын, роману предпослан эпиграф из "Евгения Онегина" ( "Воспомня прежних лет романы, воспомня прежнюю любовь" ).
   Герой схож с Онегиным тем, что ему, как Онегину в начале романа, 25 лет. И не только ему, - "но и Машеньке, Людмиле, Кларе" ( Курицын, Набоков без Лолиты, с. 132 ). Также 25 лет, замечает исследователь, было герою тургеневской "Аси".
   И другие герои романа, по мнению Курицына, имеют русских прототипов.
   Людмила Рубанская, которую оставляет Ганин, снова влюбляясь в Машеньку, - Людмилу Рутилову из Рубанской губернии ( "Мелкий бес" Сологуба ).
   Поэт Подтягин ( с его незавидной судьбой, инициалами Пушкина, именем Чехова ) - героя тургеневского "Дыма" Потугина.
   Но вернемся к Ганину. Он весьма близок к самому Набокову. Вспомним стихотворение, написанное Машенькой -
  
   Расскажите, что мальчика Леву
   я целую, как только могу,
   что австрийскую каску из Львова
   я в подарок ему берегу.
  
   Стихотворение про каску из Львова написал в свое время "реальный" поэт - Сергей Копытин ( текст "В полевом лазарете" был опубликован в "Кубанском казачьем вестнике" 21 сентября 1914 года ). Характерно, что в оригинале речь идет не о Леве, а о Вове.
   Вывод: вместо своего имени Набоков поставил, замыкая узор, имя героя.
   С героем "Машеньки" сравнивает Курицын персонажа романа "Дар" художника Романова, о таланте которого высокого мнения придерживается Федор Годунов-Чердынцев. "Романов "теперь в Мюнхене".. но ведь "рассталась с женихом" может означать и то, что он сбежал от нее на юг.. как Ганин от Машеньки" ( Набоков без Лолиты, 2013, 241 ).
   Ганин, безусловно, автобиографический герой. Так, видимо, считает Курицын. Еще одно доказательство тому - то, что он "продает свою тень" ( снимается статистом в фильмах ), как и Набоков в свое время.
   Ганин в момент исполнения им роли статиста сравнивается с тенью. Он предстает персонажем массовки, аплодирующей человеку с рупором на сцене. "Но и в фильме зал аплодировал мимо темы: оперная дива рухнула на подмостки не в пароксизме высокохудожественности, а.. сраженная страшным воспоминанием. А сосед Ганина по массовке, чернобородый, во фраке с лентой через белую грудь, благодаря эффектной внешности всегда попадавший в первые ряды, служит в типографии наборщиком, то есть исполняет - с тем же, надо полагать, равнодушием, что и аплодисменты, - чужие "тексты"" ( В.Курицын ).
   Высказывается гипотеза о том, что Ганин был одноклассником другого героя Набокова - Лужина. "И коли Ганин ( это наблюдение Благородного Скакуна ) в 7-ой класс Данишевского училища пошел в 16 лет в 1915 году, то поступил он туда в 1909-м, то есть одновременно с Лужиным, и был одноклассником будущего шахматного гения. Мы ведь знаем, что он не Ганин. Может быть, его фамилия Никитин? Бывший офицер, ныне эмигрант, бегущий на юг, - ровно такого героя мы встречали в рассказе "Порт"" ( В.Курицын, 2013, 417 ).
   Лина Целкова в книге "Романы Владимира Набокова.." утверждает, что Ганин является наследником героев Чехова и Тургенева.
  
   Ганин - все тот же "неповторимый русский тип" чеховского интеллигента, о котором с такой любовью много лет спустя писал Набоков в своих лекциях.
   ( Л.Целкова, Романы, 2011, 54 ).
  
   Также замечено, что другой персонаж романа - поэт Подтягин - носит имя сразу двух писателей - Чехова ( Антон ) и Пушкина ( Сергеевич ).
   Ганин словно оппонирует Алферову, говорящему о крахе России. И "сам Ганин хранит трогательную память о прошлом. Его отношение к России совпадает с авторским" ( там же ).
   Внимательный читатель, по словам Целковой, понимает, что Россия, оставленная "там", как и Машенька, принадлежит Ганину, а не Алферову. И Набоков словно хочет "отобрать" свою страну у таких, как Алферов - говорящих о ней с презрением ( "наша сторонушка" ) или с ненавистью ( "проклятая" ).
   Вот что пишет критик К.Мочульский в статье "Роман В.Сирина": "Ганин, несмотря на свое надменное отчуждение от "пошляков" и довольно резкие поступки, - вполне сливается с общим бытовым томом. Он, как и все, безкостный, расхлябанный, "безпочвенный". Он тянет лямку своей жизни.. Он неврастеник, страдает "рассеяньем воли" и меланхолией. Вл.Сирин относится к нему с явным пристрастием, не замечает его старой чеховской закваски и старается изобразить его судьбу "трагической" ( ?? - ИП ). Но для трагизма Ганину недостает одной важной вещи: сильной индивидуальности" ( цит. по: Л.Целкова, 2011, 60-61 ).
   Или, как сказала бы безвестная омская поэтесса, "в его текстах ни силы, ни света - одно нытье".
   Кстати, о прототипах Ганина. К.Бланк считал, что сочетание "Лев Ганин" представляет собой анаграмму имени "Евгений Онегин" - совпадают почти все буквы.
   А Мулярчик, говоря о Ганине, считал, что у героя Набокова есть "одна-единственная опора" - память о России.
   Набоков не равен Ганину, - считает Борис Аверин в книге "Дар Мнемозины". Он отмечает, что Ганин лишен писательского дара и на с. 267 речь идет о "проблеме двойничества автора и героя", которая якобы станет одной из центральных в позднем творчестве писателя.
   Итак, Ганин - не "Я". Однако он "получает" и возлюбленную Набокова, и его жизненный сюжет, и духовный опыт, связанный с воспоминанием. Словно другой человек заново переживает набоковскую судьбу.
   Идрисова Максалина Магомедовна в автореферате диссертации "Концепция женского мира в русских романах В.В. Набокова" приводит слова Б.Сарнова о герое Набокова:
  
   "Реализм Набокова в некоторых отношениях был даже обнаженнее и страшнее жутких откровений Достоевского. Он в любом из своих героев ищет и находит человека Каждый его герой, даже погружаясь в самые низкие глубины порока был (оставался!) человеком" [Б Сарнов, 136]
   ( с. 4 ).
  
   Действительно, набоковский герой всегда показан как глубокая личность - даже если он преступник ( как Герман из "Отчаяния", которого обличали все, кому ни лень, см. мой "Образ героя в романе В.Набокова "Отчаяние"" ).
   По мнению Морозова, фигура Ганина для автора романа столь важна, что героя сопровождает целый хронотоп -
  
   Личностное время Ганина протекает по своим законам в его памяти прошлое на какой-то момент "возвращается", чтобы затем -"переплавиться" не в настоящее, а в будущее Человеческое сознание, с его живой памятью и творческим потенциалом, по Набокову, становится главным условием сохранения связи времен и единства личности человека Личностный топос Ганина - это его индивидуальный способ отношений с физическим пространством Прежде всего - преодоление, преобразование, переосмысление пространства Значимостью личностного хронотопа главного героя Льва Ганина в "Машеньке" акцентирована жанровая сущность произведения .
   ( с. 7 ).
  
   Рыкунина Юлия Абдуллаевна в автореферате диссертации "Специфика жанрово-стилевой системы романов В. В. Набокова "русского" периода ("Машенька", "Король, дама, валет", "Защита Лужина", "Камера обскура", "Приглашение на казнь", "Дар")" также возводит образ Ганина к образу тургеневского героя:
  
   "Машенька" - единственный роман, который укладывается в рамки классической традиции. Глубоко разработанные психологические мотивировки, рамочная структура, "вложенные" воспоминания, мотив поэтизации первой любви и даже своеобразно преломляемая тема "русский человек на rendez-vous" - все это роднит "Машеньку" с произведениями И С Тургенева и И А. Бунина.
   ( с. 6 ).
  
   Интересно, что сказал бы по поводу сравнения автора "Машеньки" с Буниным М.Шраер, как известно, написавший книжку, где содержится анализ отношений Набокова и Бунина?
   Автор диссертации, кстати, утверждает, что Ганин - герой "реалистического" типа ( вспомним слова Набокова о том, что "реальность - самое опасное слово из тех, что существуют" ). "Итак, начав с более или менее традиционной модели ("Машенька"), с героя реалистического типа, Набоков некоторое время идет по другому пути: романная традиция появляется под знаком пародии, соединяясь с элементами массовой культуры и остраняющими сюжетными механизмами".
   НЕВАЛЕННАЯ Татьяна Анатольевна в автореферате диссертации "ПОЭТИКА ИМЕНИ В ТВОРЧЕСТВЕ В.В. НАБОКОВА ( Специальность 10.01.01 - русская литература 10.01.03 - литература народов стран зарубежья (литература народов Европы и Америки )" утверждает, что Набоков не был в восторге от символики имени ( вспомним, что он вообще не любил оперировать термином "символ" направо и налево - и, например, поставил двойку одной своей студентке, утверждавшей, что "зеленый - это цвет надежды" - ИП ).
  
   Уже первые слова персонажа романа "Машенька", возможно, являются пародией на "Словарь имен" П. Флоренского: "Лев и Глеб - сложное, редкое соединение. Оно от вас требует сухости, твердости, оригинальности. У меня имя поскромнее; а жену зовут совсем просто: Мария"'. Рассуждение об именах, вложенное в уста заурядного персонажа, своеобразно обыгрывает имяславский тезис о связи имени и судьбы: "...всякое имя являет сущность объекта". Обыватель Алферов высказывается более конкретно: "по моему мнению, .. .всякое имя обязывает"'. Акцентирование внимания читателя на значении имени
   Однако все последующее развитие мотива имени строится как отражение и преломление сквозь призму художественного сознания В. Набокова теории П. Флоренского.
   ( с. 13 - 14 ).
  
  
   Ю.Левин в своей статье размышляет о мотиве имени героя Набокова и связанном с ним мотиве паспорта. У Ганина два паспорта - русский, настоящий и польский, подложный ( с которым "забавно и удобно" ). Фамилия героя - Ганин, считает Левин, - ненастоящая, хотя имя - Лев - подлинное. Имя героя и отчество, кстати, не раз перевирает его антагонист - Алферов. "То есть имя героя и его паспорт "нереальны" (при этом "нереальный", подложный паспорт предпочитается реальному), и, вдобавок, имя "не реализуется" (перевирается)".
   Мотив паспорта есть в сюжетной линии Подтягина. Тот стремится получить паспорт, а, когда его мечта сбывается, то быстро паспорт теряет. Поэтому не может выехать во Францию и остается "навсегда" в пансионе.
   Т.Н. Белова в статье "Пространство и время в романах В.В. Набокова как многоуровневая художественная перспектива" рассуждает о мотиве двойничества у Набокова в связи с рассказом о "тенях" в его книгах. Так, в романе "Лолита" полицейский, остановив движение машин, "отрезал путь моей тени" [5: 227] - так характеризует Гумберт своего двойника Куилти, преследующего их с Лолитой. ""Тенями" называет себя и группа экстремистов Земблы - тайная организация, приговорившая свергнутого короля к смерти за его побег, таким образом многозначность этого образа усиливается. Характерно, что в "Даре" "тень" прямо связывается с образом палача и смертной казнью, с "изнаночным зазеркальным миром" [4: 383], а Л. Ганин продает свою "тень", т. е. свое изображение, миру кинематографа и при просмотре фильма поражен его автономным художественным существованием в ином иллюзорном мире (роман "Машенька")".
   В статье ОТ "МАШЕНЬКИ": НАБОКОВСКАЯ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ И ТУРГЕНЕВСКИЕ ИМЕНА И.В. Миронова сравнивает "Машеньку" с "Асей" Тургенева. Основание очевидно - фамилии главных героев -
   - Ганин в "Машеньке" и
   - Гагин в "Асе".
   Сравнение героев продолжается: "И тот, и другой герой находятся в вынужденном изгнании. Оба оказались в Германии: Ганин -- в Берлине, Гагин -- в "германском городке З., лежащем в двух верстах от Рейна". Вот портрет Гагина, который рисуется нам господином N.N.: "...Это была прямо русская душа, правдивая, честная, простая, но, к сожалению, немного вялая, без цепкости и внутреннего жара. Молодость не кипела в нем ключом; она светилась тихим светом". Ганин также предстает перед нами как вялый и безвольный человек: "...Ему было смешно, что он так обмяк. В прежнее время (когда он ходил на руках или же прыгал через пять стульев) он умел не только управлять, но и играть своей силой воли. Бывало, он упражнял ее, заставлял себя, например, встать с постели среди ночи, чтобы выйти на улицу и бросить в почтовый ящик окурок. А теперь он не мог заставить себя сказать женщине, что он ее больше не любит"".
   Автор статьи даже утверждает, что в Ганине смешиваются два персонажа "Аси" - Гагин и Н.Н. ( повествователь ). Окончание фамилии "-нин" может означать "Н и Н". "Как и Ганин, господин N.N. не решается связать свою судьбу с Асей. Хотя, как и герой Набокова, он пережил время неистового ожидания счастья связать судьбу с дорогой женщиной: "Прощайте, -- повторил Гагин. Окно затворилось. Я чуть было не постучал в окно. Я хотел тогда же сказать Гагину, что прошу руки его сестры. Но такое сватанье в такую пору... "" ( с. 76 ).
   В финале оба героя отказываются соединить свою судьбу со своими возлюбленными. Ганин добровольно отказывается от рандеву с Машенькой. Н.Н. рад, что судьба "не соединила его с Асей": "...я утешался мыслию, что я, вероятно, не был бы счастлив с такой женой. Я был тогда молод -- и будущее, это короткое, быстрое будущее, казалось мне безпредельным".
   По мнению Стрельниковой ( "Идея "вечного возвращения".." ), психическое состояние Ганина таково, что он не ощущает цели и целостности своей жизни и окружающего мира, "поэтому стимулом для него становится не возможность ницшеанского безконечного возвращения прожитого, а безсознательное переживание воспоминаний, насыщение памятью, для которой не существует привычных временных ограничений, что придает ему силы": "Ганин шел посреди мостовой, слегка раскачивая в руках плотные чемоданы, и думал о том, что давно не чувствовал себя таким здоровым, сильным, готовым на всякую борьбу".
   Чжао Сяоце ( аспирант кафедры истории русской литературы, теории литературы и критики КубГУ ) в статье "Мотив изгнания в романе "Машенька" В.Набокова", рассуждая об "изгнании" героя из России приводит мнение Фрейда, которого Набоков, помнится, так не любил.
   Автор статьи считает, что в "Машеньке" дан код Родины ( ?? - ИП ), из которой изгнан Набоков, и также образ первой возлюбленной.
   Конечно, мне импонирует мысль автора статьи о том, что в мире Набокова "нет реальности "вообще"", а есть множество субъективных образов Бытия, объектов восприятия. Например, рассуждая о Ганине, Чжао пишет, что герой романа Набокова - по сути "призрачная" фигура. Не зря же он был статистом в фильме. И чувствует он себя "кинематографической тенью".
   Рассматривая второстепенных персонажей романа, Чжао сравнивает Подтягина и Алферова. Они представители двух поколений. Старик Подтягин любит свою Родину, а Алферов "отвергает старую Россию".
   Нора Букс сравнивает в своей книге "Эшафот в хрустальном дворце" Ганина с соловьем. Соловьи начинают петь в первые дни апреля? Так ведь и роман начинается в эти дни. Муж Машеньки тоже хорош - ночью поет как соловей, мешает Ганину уснуть.
   Так же как соловей, ночью активизируется герой романа. Именно тогда он погружается в "живые мечты о минувшем". Все свидания Ганина и Машеньки происходят вечером, на исходе дня.
   В финале романа на рассвете затихает пение птицы. Вместе с ним исчезает "жизнь воспоминаний", которой жил Ганин.
  
   2.2. Машенька.
  
   Машенька, героиня романа, получилась настолько живой, "всамделишной", что трудно отказаться от мысли, что у нее был прототип в жизни.
   Об этом пишет Вяч.Курицын: "И сам роман совпадает: реальную героиню, живую, с которой Набоков, как и герой "Машеньки" со своей барышней, познакомился в 1915 году, звали Валентина Шульгина, уменьшительно.. Люся, в "Других берегах" она названа Тамарой, ну и о Машеньке не забудем: аж четырьмя именами героини компенсируется анонимность "Ганина"" ( В.Курицын, 2013, 19 ).
   К слову сказать, в Берлине память о Вале-Тамаре Шульгиной у Набокова, по выражению Курицына, "просыпалась". Он даже представлял себе их возможную встречу:
  
   Если ветер судьбы, ради шутки
   вновь забросит меня
   в тот город, пустынный и жуткий.
  
   И в том же стихотворении -
  
   Мы встретимся вновь - о, Боже,
   как мы будем плакать тогда
   о том, что мы стали несхожи
   за эти глухие года.
   ( цит. по: В.Курицын, 2013, 39 ).
  
  
   Прототипом героини исследователи называют Люсю Шульгину. Ее письма, считает Курицын, могут трансформироваться в романе в письма Машеньки.
   Говоря о "символике" романа, Курицын указывает на мнение, согласно которому претекстом "Машеньки" является стихотворение Фета "Соловей и роза". При этом в романе женщины ассоциируются с цветами, а мужчины похожи на птиц.
  
   Хозяйка пансона Дорн - старый от розы шип ( "шип" по-немецки "дорн" ), Людмила - орхидея ( она клянется в любви к этим многозначительным цветам ), Клара - цветок апельсина ( который кстати символизирует невинность ), Машенька - роза.
   Ганин и Алферов - соперничающие соловьи, в первой же сцене запертые в клетку; обнаруживаются птичьи черты и у Подтягина, а самое остроумное - деление пары Колин-Горноцветов на "птица-цветок" на основе внешности и фамилий.
   ( Вяч.Курицын, 2013, 133 ).
  
   Кроме того, Машеньку на протяжении всего повествования сопровождает мотив сладости. А русская жизнь проходит "узорами" через берлинское существование героев. Курицын замечает, что Набоков любил сравнивать жизненные ситуации с рисунком, проступающим на другой стороне полотна.
   К.Богомолов находит, кстати, развитие темы Машеньки в "КДВ" - там Франц принимает за человеческий затылок верхушку нахлобученного на швабру парика. Что это, как не развитие темы героини раннего романа, которую "ждет и не может дождаться" Алферов. А "герой второго романа жену дождался и воссоединился с ней на свой лад" ( ну и славно - ИП ).
   Машенька исподволь сравнивается с Россией ( вспомним о романе "Дар", героиня которого - Русская литература ), и даже не исподволь, но вполне очевидно ( в словах "приедет его Россия" ). Вот доказательство, обнаруженное Курицыным - в 8 главе Машенька и Ганин находят на садовом столике похабную надпись, вкратце обрисовывающую их взаимоотношения, - и начинают стирать ее пучками сырой травы. Это рифма к словам Алферова из начала романа, Алферова, который утверждает, что "Россию стерли мокрой губкой, как рожицу с черной доски".
   Но вернемся к мотиву сладости, сопровождающему героиню романа. "Какие Ваши доказательства?" Их приводит тот же Курицын.
   1. За несколько мгновений до того, как впервые увидеть Машеньку, Ганин ощущает запах леденцов.
   2. Машенька "постоянно сосет травинку ( высасывая из нее сладость ) или тот же самый леденец".
   3. Машенька пользуется сладкими духами "Тагор" ( исследователь сравнивает их по созвучью - с кагором ).
   4. Во время последней встречи Машенька предлагает Ганину плитку шоколада - "как некогда предложила себя".
   5. Алферов, муж Машеньки, сахаристо посвистывающий, слащаво-евангельский, плюется конфетой ( как герои "Мелкого беса" ), что предвосхищает его утреннюю встречу с женой.
   Клара не отстает от Машеньки - но ее сладость носит апельсинный привкус. Она ест апельсины, видит их во сне, пьет апельсиновый ликер. Сладость Клары - иного происхождения, она отдает эмигрантской разлукой с Родиной. В оранжевом образе концентрируется "чужое", считает Курицын. Так, Ганин, увидев груду апельсинов, "ясно осознает", что настала пора расставания с Родиной.
   Русский сюжет проступает сквозь берлинские декорации. Он связан с грядущим появлением героини ( которая сравнивается с целой Россией ). Машенька обещает приехать в 8.05 утра на северном поезде.
   Северный, уточняет Курицын, не в том смысле, что из Копенгагена. Скорее, из Зоорландии ( это северная страна, с крыш в которой свисают целые системы сосулищ ). "Северный он, наверное, в честь роскошного "Норд-экспресса", воспетого в "Других берегах". Коричневый, под дубовую обшивку крашенный вагон с медной надписью над окнами почти ежегодно переносил Набоковых из одного рая в другой" ( Вяч.Курицын, 2013, 202 ).
   О России напоминает фотография героини. Ганин, по словам Курицына, хочет похитить ее из ящика стола Алферова. Зачем? Ганину, видимо, не хочется, чтобы муж "пялился" на Машеньку. "Хочется смотреть одному-одному".
   Помните, как в "Приглашении на казнь" шурин Цинцинната - большой остряк-самоучка - предлагал прочесть слово "ропот" наоборот? А Курицын предлагает прочесть наоборот слово "Тагор" - название машенькиных духов.
   Писатель - герой "Отчаяния" -- тоже ведь любит сочетать слова "шутовской свадьбой каламбура".
   А.В.Леденев в статье "Своеобразие творчества В.Набокова" говорит о том, что "загадочная" Машенька "напоминает пародийный вариант младосимволистской мифологемы Вечной Жены в ее наиболее характерном блоковском варианте". Эмоциональное состояние Ганина и Алферова, по мнению автора статьи, и определяется ожиданием ее "воплощения" - то есть приезда в Берлин и встречи с ней.
   Также замечено, что Машенька воплощает в себе образ России.
  
   Ганинские воспоминания о Машеньке в романе Набокова - персонализированный образ общей эмигрантской мечты, надежды русских парижан и берлинцев на возвращение милой их сердцу России. Однако вернуться она может лишь к тому, кто обладает даром воспоминаний, для кого воображение более "реально", чем породившая его "реальность", - таков очевидный смысл концовки романа.
   ( цит. по: В.В.Агеносов, Литература русского зарубежья, 224 ).
  
   Утверждается, что в романе расставание героя с возлюбленной приравнивается к расставанию с Родиной. Что "по-блоковски". И оставшаяся в прошлом Машенька "становится для Ганина "лицом родины"". В связи с чем Леденев рассматривает цветовую палитру в романе, - цвета, которые связаны с русской героиней напрямую.
   Среди цветов, имеющих смысл и "символ" в "Машеньке", выделяются синий, золотистый и желтый. Смысл синего цвета в романе якобы восходит к блоковскому стихотворению "О доблестях, о подвигах, о славе", открывавшему его сборник стихов "Ночные часы":
  
   Я звал тебя, но ты не оглянулась,
   я слезы лил, но ты не снизошла.
   Ты в синий плащ печально завернулась,
   в сырую ночь ты из дому ушла.
  
   "В "Машеньке", - пишет Лина Целкова, - героиня должна все-таки появиться из небытия.. Машенька жива, осязаема, присылает телеграммы, существует не только в воображении. Но когда мечта должна воплотиться в "реальность", она оказывается ненужной - и герой отказывается от нее. "Сложный пасьянс жизни", о котором задумывается Ганин, может выйти во второй раз только в воображении" ( Романы, 2011, 56 ).
   Набоков в этом отношении следует за своим любимым Флобером, утверждавшим: "Навсегда уйти в искусство и презирать все остальное - вот единственное средство не быть несчастным" ( цит. по: Л.Целкова, 2011, 56 ).
   И еще одну цитату позволю себе привести. В ней образ Машеньки вновь сопоставляется с темой России.
  
   Сама любовь Ганина к Машеньке и сожаление по поводу многих неудач этой любви и ненужных расставаний ассоциируется с любовью и сожалением русских эмигрантов по поводу расставания с Россией.
   Осталась трогательная нежность и грусть от невозвратности и единственности того места, где только и можно жить. Слова Ганина о том, что он не разлюбит никогда Машеньку, читаются по-другому: что он не разлюбит никогда Родину. "Машенька - это Россия. Нам кажется, что такое сравнение не столько авторский замысел, сколько сентиментальное чувство Ганина", - писал современник Набокова Н.Андреев.
   ( Л.Целкова, Романы, 2011, с. 60 ).
  
   Борис Аверин определяет "Машеньку" как роман о первой любви и отмечает, что этот сюжет в нашей литературе "избит".
  
   В 5-ой главе романа старый поэт Подтягин, откликаясь на попытку Ганина рассказать о своей первой любви, указывает на избитость самой темы: "Только вот скучно немного. 16 лет, роща, любовь.." Действительно, Тургенев, Чехов, Бунин, не говоря уже о писателях второго ряда, казалось бы, исчерпали этот сюжет.
   ( с. 268 )
  
   В "Машеньке" история первой любви, по словам Аверина, исчерпывается воспоминанием, а непосредственное развитие фабулы уступает место ее опосредованному воспроизведению через воспоминание.
   Характерна история сотворения образа Машеньки. Это сотворение начинается еще до фактического появления героини в книги - во время выздоровления Ганина. "В этом "сотворении" участвует все: и ощущение полета, и неба, и щебет птиц, и обстановка в комнате, и "коричневый лик Христа в киоте". Здесь важно все, все мелочи и подробности, потому что "зарождающийся образ стягивал, вбирал всю солнечную прелесть этой комнаты и, конечно, без нее он никогда бы не вырос"" ( Б.Аверин, Дар Мнемозины, 2016, 270 ).
   Дмитриенко Ольга Александровна в автореферате диссертации "Поэтика русскоязычной прозы В. В. Набокова: репрезентация религиозно-философских и религиозно-мистических идей" охарактеризовала отношения героя с Россией, например, в одном из рассказов Набокова, "Озеро, облако, башня" как отношения с "чужой женой" ( отчего нам сразу вспомнилась Машенька ) -
  
   .. духовный путь "представителя" автора, эмигранта Васишм Ивановича, обращен к России - это ей адресованы откровенные лирические авторские обращения, это она конституируемый во внутреннем времени интенциональный объект, "чужая жена", которую герой "безвыходно любил". Образ "чужой жены" символичен. Если для лирического героя Блока возможно было поименовать Русь Женой, то для героя Набокова экзистенциально, онтологически Россия - "чужая жена". Обручение с ней для эмигранта невозможно, остается лишь любовь.
   ( с. 14 - 15 ).( с. 14 - 15 ).
  
   Здесь же Дмитриенко утверждает, что герой "Машеньки" идет по фольклорному пути добывания жены. Этот путь - сюжетообразующий. Берлин - ассоциируется с "тем светом", откуда необходимо вернуться Ганину - на родину, к Машеньке. При этом воспоминание переносит его в мифическое пространство и время - "волшебные места" духовного рождения, обретения дара любви, связанные с образом Машеньки. "В "псевдореальности изгнаннического сна" дар любви отчужден, герой находится в состоянии "духовной комы". Вернуться к жизни можно только "воссоздав погибший мир и ее <Машеш.ки> облик" [Р 2; 69]. Таким образом, воспоминание и воскресение онтологически отождествляются Набоковым, что отсылает к мифам памяти и забвения, сна и пробуждения, распространенным в средневековой Индии и Иране" ( с. 15 ).
   Абдусаламова и Кадырова сравнивают героинь романов "Машенька" и "Вечер у Клэр" Газданова:
  
   Итак, оба романа о чистой, светлой и печальной любви. Но эта любовь не только и не столько к конкретной женщине, сколько к своей мечте о ней. И Клэр и Машенька - это сквозные образы. Но если Клэр - это магнит, центр той символической Вселенной, которая создана памятью и воображением повествователя, образное воплощение мифологемы Вечной Женственности, то образ Машеньки живет только в воспоминаниях.
   ( с. 492 ).
  
   Как говорится, "- Лыбедь, хочешь большой, но чистой любви? - А кто ж ее не хочет! - Тогда приходи в полночь на сеновал.."
   В статье ОБРАЗ ЮНОЙ ДЕВУШКИ В РУССКИХ РОМАНАХ В. В. НАБОКОВА В КОНТЕКСТЕ ГОГОЛЕВСКОЙ ТРАДИЦИИ В.В.Бакшеева и О.С.Рудова, сравнивая Машеньку с героинями Гоголя, отмечают , что в романе Набокова акцентируется внимание на элементах образа, повторяющихся на протяжении романа, таких как блеск, сияние, свежесть юности, звонкий смех. Приводится следующая цитата: "У нее были прелестные бойкие брови, смугловатое лицо, подернутое тончайшим шелковистым пушком, придающим особенно теплый оттенок щекам; ноздри раздувались, пока она говорила, посмеиваясь и высасывая сладость из травяного стебля; голос был подвижный, картавый, с неожиданными грудными звуками, и нежно вздрагивала ямочка на открытой шее" ( с. 102 ).
   У героини Набокова отмечено и такое "свойство" - она излучает тепло, "это тепло здорового молодого существа". К теплу примешиваются запах и вкус сладкого.
   Машенька сравнивается с Пидоркой - героиней "Вечера накануне Ивана Купала" ( столь любимого нашим профессором и академиком А.Э.Еремеевым ). То же пленительное ощущение блеска, сияния, свежести юного создания, присутствует и слуховое восприятие голоса героини.
   Машенька сравнивается также с героиней "Записок сумасшедшего" Гоголя. В обоих случаях ирреальный мир побеждает "действительный".
   Вывод: В. Набоков, апеллируя к творческому опыту Гоголя, стремился на самом деле раскрыть иное - сложность внутреннего мира обособленного человека, предопределенность его одиночества, не столько, может быть, социального, сколько экзистенциального. Создавая в своих произведениях различные ситуации и обстоятельства, писатель пытался найти пути соприкосновения мира реального и ирреального.
   Головнева и Новикова приводят высказывание Н.А. Анастасьева из монографии, где "Машеньке" посвящено несколько страниц. Исследователь пишет: "Машенька - это не личность, не фигура, закреплённая в чёткой и индивидуально-неповторимой форме. <...> Это - Россия, метафора России" [1, с. 49]. Головнева и Новикова замечают, что эта метафора не только подразумевается, но и присутствует в тексте романа. "Во второй главе на сопоставление прекрасной женщины и родной страны намекает высказывание мужа Машеньки, Алфёрова (главный герой Ганин считает его пошляком, но уже в первом романе Набокова мнение героя может не соответствовать действительности романа, уводить читателя по ложному следу): "Я вот уверен, что она приедет сюда цветущая, весёлая... Вы - поэт, Антон Сергеевич, опишите-ка такую штуку - как женственность, прекрасная русская женственность, сильнее всякой революции, переживает всё - невзгоды, террор..."
   Образ Машеньки, как пишут Головнева и Новикова, уподобляется любимому насекомому писателя - бабочке. Приводятся и доказательства.
   1. "...было что-то трогательно-чудесное - как в капустнице, перелетающей через траншею, - в этом странствии писем через страшную Россию" [11, с. 96-97].
   2. На бахрому бабочки в романе похожи висячие уши у собачки хозяйки пансиона.
   И дальше в произведениях Набокова образ бабочки появляется нередко ( хотя бы в том же "Даре" ).
   А вот что пишет по поводу отношения к героине Ганина Падучева Е.В. - "Воспоминание о Машеньке заместило живую женщину, которую герой в свою реальную жизнь не пустил, наколов её, как бабочку, - без большого сожаления - в отведённом ей участке своего сознания. Автор утверждает право героя поступать как сверхчеловек, взирая на свои поступки с чувством превосходства, не уступающим онегинскому. Читатель же скорее испытывает разочарование из-за несостоятельности героя и его вызывающего индивидуализма".
   Действительно, нельзя отделаться от мысли, что Ганин поступает ( по отношению к героине ) эгоистично - и в первую очередь думает о себе, а потом о ней.
   В статье СИМВОЛИЗМ ОБРАЗОВ ПАНСИОНА И БЕРЛИНА В ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ ТЕКСТАХ РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" М.В. Дайнеко отмечает, что "одержимость" Ганина образом Машеньки, который герой окружил ореолом загадочности и незыблемости, выражается в использовании метафоры ("в светлом лабиринте памяти" - in the bright labyrinth of memory) и инверсии ("прежний путь свой"). "Указанные цитаты" также якобы показывают, с одной стороны, планомерность, последовательность Ганина "относительно создания и "служения" этому образу, который он смог сохранить и пронести сквозь года, с другой стороны, ненасытность к нему".
   В своей кандидатской диссертации "Лейтмотивы в произведениях В. В. Набокова: "Машенька", "Лолита", "Ада, или Страсть"" Назарова Наталья Евгеньевна пишет, что Набоков не раз выводил в заглавие своего произведения женское имя.
  
   "Машенька" - первый роман В.Набокова, в нем складывается творческая система автора. "Лолита" всегда оставалась самым любимым произведением В.Набокова. В данном исследовании рассматривается автоперевод "Лолиты", сделанный автором для читателя, воспитанного на русских традициях. "Ада, или Страсть" - творческий итог многолетних поисков, размышлений; плод зрелого писателя, где доведены до совершенства содержание и форма художественного произведения, отточен стиль.
  
   Таким образом, образ героини для автора становится важнейшим образом повествования и центром развертывания сюжета.
   Жигачева М.Д. в статье ЖЕНСКИЙ ИМПРЕССИОНИСТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" рассуждает о "бунинских приемах" в романе писателя.
   У Бунина больше внимания уделяется женскому портрету, чем мужскому? - так и Набоков, приводя воспоминания Ганина, отмечает малейшие детали внешности героини.
   Детали при этом могут повторяться. Например, неоднократно упоминается бант. Портрет героини - импрессионистический, как у Бунина.
   Автор статьи, кроме того, считает главным импрессионистическим инструментом цветовую палитру, используемую в описаниях. "Как в живописи, так и в литературе, цветовая палитра крайне важна для передачи оттенков восприятия и эмоций, создания целостного и продуманного образа, ведь выбирая тот или иной цвет, любой писатель вкладывает в него как обобщенно-ассоциативный смысл (белый- чистота, непорочность, черный- смерть и т.д.), так и свое личное его восприятие. Особые отношения с цветом у синестеника-Набокова -- писатель совершенно иначе видел действительность, отсюда и зачастую своеобразные сравнения (не только в "Машеньке", но и во всем творчестве писателя): "Он положил руку на стол, рядом с ее рукой, молочно-бледной, мягкой на вид, с коротко и аккуратно подстриженными ногтями" [7, с. 352]; "...темно-бирюзовый оттенок свежевыбритых щек" [8, с. 188]. Присутствуют они и у Бунина, но, разумеется, в значительно меньшем количестве(например, в рассказе "Легкое дыхание"): "ровный пробор в молочных, аккуратно гофрированных волосах начальницы".
   Карпович И.Е. (Барнаул) в статье РОМАН В.НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" В АСПЕКТЕ ИГРОВОГО НАЧАЛА утверждает, что основой поэтики творчества Набокова является "игровое начало", на которое указывали некоторые ученые (Ерофеев, Носик, Слюсарева и др.).
   В статье высказывается сожаление о том, что игровое начало у Набокова "не стало" предметом пристального изучения набоковедов. Имя героини также рассматривается в аспекте игрового начала.
   Морараш считает ( в статье "Временная модель.."), что для героя жизнью является счастье и любовь к Машеньке: Целые дни после получения письма он полон был дрожащего счастья [Там#же,#с.#96]; - Скажите, Лева, ведь смешно вам теперь вспоминать ваши слова, что любовь ко мне - ваша жизнь, и если не будет любви - не будет и жизни [Там#же,# с.# 97];- - Счастье, - повторил тихо Ганин, складывая все пять писем в ровную пачку. - Да, вот это - счастье. Через двенадцать часов мы встретимся.
   Счастье, жизнь, любовь - все соединяется во "внутреннем мире переживаний человека", который, в свою очередь, является неотъемлемой составляющей его "жизнедеятельности".
   К. А. Осинцева, магистрант 3 курса МГТУ им. Г. И. Носова (г. Магнитогорск) ( научный руководитель - С. В. Рудакова, доктор филол. наук, профессор кафедры языкознания и литературоведения МГТУ им. Г. И. Носова ) в статье "ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ РЕПРЕЗЕНТАНТЫ КОНЦЕПТА "ЛЮБОВЬ" В РОМАНАХ В. НАБОКОВА "КАМЕРА ОБСКУРА", "МАШЕНЬКА"" пишет, что появление "образа" Машеньки в жизни Ганина "связано с созерцанием, исполненным наслаждением и любовью к родительскому дому, окружению, которые так дороги для сердца каждого".
   При этом Ганин воспринимает образ героини как "знак, зов, вопрос, брошенный в небо" и получает "самоцветный, восхитительный ответ".
   Исследовательница считает, что сама Машенька для нашего героя не представляет особой ценности. Для него важен лишь ее образ ( вспомним фразу из стихотворения "Первая любовь" - "Твой образ, легкий и блистающий, как на ладони я держу" ). "Образ" якобы несовместим с "реальностью". Пристрастное обвинение Ганина продолжается так: "Пять дивных любовных писем, полученных от Машеньки, убедили Ганина в безсмертности их любви. И вот, спустя годы, он замирает в ожидании встречи со своим прошлым, однако заканчивается это его бегством накануне приезда Машеньки. Ганин предпочитает холить и лелеять свои чувства и мечты, в которых нет места "неидеальной" реальности".
   Я.В. Погребная в статье ПРИНЦИП РАСПЫЛЕНИЯ И КОНЦЕНТРАЦИИ СМЫСЛА В ЛИРИКЕ И ЭПОСЕ В.В. НАБОКОВА: РОМАН "МАШЕНЬКА" И СТИХОТВОРЕНИЕ "ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ" сравнивает с Машенькой героиню стихотворения "Первая любовь", написанного, по ее словам, в 1930 году.
   Совпадают образы стихотворения и импрессия цвета. Черный шелковый бант Машеньки, "распахнувший крылья", сравнивается с бабочкой. В стихотворении "Первая любовь" находим -
  
   Твой образ легкий и блистающий,
   как на ладони, я держу
   и бабочкой неулетающей
   благоговейно дорожу.
  
   Синяя кофточка Машеньки в тон ее синей юбке заставляет вспомнить "васильковый венок" героини "Первой любви". И появление Машеньки в жизни Ганина связано с "отблесками и отсветами света".
   По словам Погребной, Машенька может жить только в памяти Ганина, "она не может повториться в жене Алферова, как Ганин может пережить свою первую любовь, только уйдя в мир своих воспоминаний - иного способа повторить первую любовь не существует. Ганин приходит к этому выводу, мысленно пережив снова свой роман с Машенькой, однако, сначала он намерен вернуть возлюбленную".
   Финал стихотворения - отказ от повторения встречи "однозначно" - напоминает финал романа:
  
   И все давным давно просрочено,
   и я молюсь, и ты молись,
   чтоб на утоптанной обочине
   мы в тусклый вечер не сошлись.
  
   Для Ганина, считает исследовательница, ценны только его собственные переживания и впечатления. Его ожидания и надежды. Машеньку он "разлюбил" после "попытки обладания ей". Кстати, замечено, что эпизод с Машенькой в романе напоминает "кладбищенский".
  
   .. ложе героям заменяет каменная плита, вбитая в мох, у Машеньки "холодноватые ноги", коленям Ганина "было твердо и холодно на каменной плите", Машенька называет подобранного ею светлячка "холодным червячком" [1,c.99]. Доминирующее ощущение холода, выступающего лейтмотивом всего эпизода, дополняется ощущением скованности и неподвижности: "Машенька лежала слишком покорно, слишком неподвижно", "Ганин застыл".
  
   О.С. Рудова в статье "В поисках идеала: типология женских образов в русской прозе Владимира Набокова" относит Машеньку к одному из пяти типов женских образов у Набокова ( согласно А.А. Накаряковой ). Это якобы "тип" женщины-"девочки" - героини юного возраста с только-только пробуждающейся женственностью. Машенька при этом ставится в один ряд с Лолитой, Таней из "Дара", Джулией из "Просвечивающих предметов" и Магдой - героиней "Камеры обскуры".
   По словам исследовательницы, сложность женского образа в "Машеньке" ( да и в целом у Набокова ) обуславливается восприятием его героем - Ганиным ( которого Курицын почему-то называл Маниным ).
   Любопытно, что Рудова выделяет следующие образы в творчестве Набокова в целом:
   1. Женщина-родственница ( тетя Лужина, Таня из "Дара" ).
   2. Женщина - мать ( мать Лужина, Аннелиза, Александра Яковлевна Чернышевская из "Дара" ).
   3. Женщина - жена ( жена Лужина ), она же женщина-друг.
   4. Жена-враг ( Марта из "КДВ", Лида ( "Отчаяние" ), Марфинька ( "ПнК" ) ).
   Машеньку исследовательница называет "идеализированной возлюбленной". Она идеальна только в восприятии Ганина. А на самом деле представляет собой, по мнению Рудовой, "существо с вполне земной природой". Машенька названа автором статьи "первой и единственной возлюбленной" Льва Ганина.
   Образ Машеньки двойственен, считает Рудова. Он, воскрешаемый в памяти героя, не лишен четких линий. Подтверждение тому - такая цитата:
  
   Он смотрел перед собой на каштановую косу в черном банте, чуть зазубрившемся на краях, он гладил глазами темный блеск волос, по-девически ровный на темени.. видел темный румянец ее щеки, уголок татарского горящего глаза, тонкий изгиб ноздри, которая то щурилась, то расширялась от смеха.
   ( Вестник БурГУ, 2017, вып. 6, с. 122 )
  
   В образе девушки акцентированы блеск, сияние, свежесть, красота.
   Отношения с Машенькой не приводят к фатальному исходу ( как это часто бывает в других произведениях писателя ), но тем не менее существенно влияют на жизнь Ганина. Он идеализирует отношения с Машенькой, и поэтому якобы неспособен на новые отношения, "обречен на одиночество".
   По мнению Морараш и Чернышевой, переживание Ганиным СЧАСТЬЯ связано с образом героини. Авторы статьи "Счастье.." исследуют периферийные признаки этого "концепта" и выделяют "ключевые моменты" его воплощения, например:
   1. Звуки, запахи, образы и другие феномены сознания: ""Машенька", - опять повторил Ганин, стараясь вложить в эти три слога все то, что пело в них раньше, - ветер, и гудение телеграфных столбов, и счастье, и еще какой сокровенный звук, который был самой жизнью этого слова".
   2. Состояние души, внутренняя жизнь героя: "Ганин почувствовал, что свободен" [9, с. 56]; "Давно не чувствовал себя таким здоровым, сильным, готовым на всякую борьбу" [9, с. 111]. Свобода - это первое, что почувствовал Ганин, когда "порвал трехмесячную связь с Людмилой".
   3. Переживание любовных чувств: "Да, вот это - счастье. Через двенадцать часов мы встретимся" [9, с. 98]; "Твое письмо обрадовало меня, что я до сих пор не могу прийти в себя от счастья" [9, с. 98].
   вь сыграла.
   4. Жизненное движение, путь: "И через две недели он уже до одури катался на велосипеде" ([9, с. 58; катание на лодке с Машенькой [9, с. 74 - 75]). Другая особенность репрезентации концепта счастья в романе - функционирование лексем, связанных с движением, например, таких, как переходить, лететь, блуждать, медленно шел, легко шел велосипед, катил по пути.
   Исследовательницы пишут, что концепт "счастье" связан также с Родиной. Речь идет о "счастье быть на родине". А тоска - представлена как тоска по потерянной России, с которой связаны такие понятия как "дрожащее счастье", "счастливая пора", "настоящее счастье".
   Шиньев Е.П. в статье "Межкультурная диффузия.." приводит мнение Н.Букс, согласно которому "нежная смуглота" Машеньки - это поэтическое эхо "Песней Песней" (Книга Песни Песней Соломона).
   Героиня Набокова также сравнивается с персоной из лирики Бодлера.
   В статье ОСОБЕННОСТИ ХРОНОТОПА В РОМАНАХ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И Г. ГАЗДАНОВА "ВЕЧЕР У КЛЭР" Н.И. Шитакова приводит цитату из Б.Аверина, согласно которой "у Набокова возникает новый тип сюжета - сюжет воспоминания. В предшествующих романах процесс воспоминания был упразднен, сохранялся и был важен только результат воспоминания. Набоков же сосредоточил свое внимание именно на процессе воспоминания".
   Так же и в случае с "Вечером.." речь идет не о любовной коллизии, а о воспоминаниях героя. При этом Машенька в романе Набокова названа исследовательницей "проводником памяти". Воспоминания начинаются с того момента, как герой видит Машеньку на фотографии.
   Автор статьи спорит с Геблером, считавшим, что герой Набокова унисится от действительности в мир грез. По мнению Шитаковой, Ганин все-таки находит опору в настоящем. И поводом к воспоминанию является событие настоящего, а не прошлого. Хотя, конечно, энергию жизни Ганина придает именно мысль о Машеньки. Ибо существование в берлинском пансоне кажется ему фрагментом дурно сделанного фильма. В мире Берлина "события" монотонны, ежедневны, статичны. Время здесь - бытовое, считает Шитакова.
   Утверждается также ( со ссылками на Аверина и Ухову ), что память героя творит "новую реальность", новый-мир-для-героя. При этом творимый мир обладает "высшей ценностью".
   По словам Норы Букс, с Машенькой ( она сравнивается с розой ) связан мотив "глубокого благоухания". Это признак аромата розы - цветка, "символа любви".
   Приводятся слова Набокова: ".. ничто так полно не воскрешает прошлого, как запах, когда-то связанный с ним". Постоянный запах может вызвать воспоминания так, как это происходит в следующем фрагменте романа -
  
   На берлинской улице Ганин чувствует запах карбида: "...и теперь, когда он случайно вдохнул карбид, все ему вспомнилось сразу..."
  
   Машенька и женские персонажи романа настойчиво сравниваются с цветами. Фигурирует и пародийное развитие темы: "Да, вы правы, нежнейший цветок... Прямо чудо, как она пережила эти годы ужаса. Я вот уверен, что она приедет сюда цветущая... Вы - поэт, Антон Сергеевич, опишите такую штуку, - как женственность, прекрасная русская женственность сильнее всякой революции, переживет все - невзгоды, террор..." (с. 28). По словам Букс, предлагаемая Подтягину тема - игровая отсылка к поэме Н. Некрасова "Мороз, Красный нос" (1863), к "гимну" русской женщине: "Есть женщины в русских селеньях". Аллюзия реализуется в пределах мотива "женщина - цветок - цветение".
  
   Идут они той же дорогой,
   Какой весь народ наш идет,
   Но грязь обстановки убогой
   К ним словно не липнет. Цветет
   Красавица, миру на диво...
  
   2.3. Второстепенные персонажи.
  
   В "Даре", замечает Курицын в своей книге "Набоков без Лолиты" есть размышление о прохожем, спросившем на улице дорогу, хотя самого этого прохожего не наблюдается. Мысль в том, что прохожий, когда-то спросивший дорогу, может теперь работать в одной конторе с героем.
   В "Машеньке" фигурирует прохожий с "похожим статусом", он может остановить героя и спросить что-то незначительное. "Голос у него будет обыкновенным, но зато таким, какого уже никогда не услышишь". Это, по выражению Курицына, не просто прохожий, а "свидетель волшебной близости времен и берегов".
   "В конце абзаца, корректору и веку вопреки, тень русской ветки будет колебаться на мраморе моей руки", - писал Набоков в одном из своих стихотворений. Воспоминания о России столь легки, что действительно напоминают "теневой" мир. Вот наблюдение Курицына: "В пансоне фрау Дорн живут шесть русских потерянных теней, но слово "тень" адресовано и коренному населению".
   И в одной фразе содержатся - и "призрак русского бульвара" и "бледные тени" аборигенов.
   Второстепенные русские персонажи могут ПЕРЕМЕЩАТЬСЯ из одного романа Набокова в другой. Так, в "Даре" ( см. мой комментарий к этому роману ) прямо упоминается Лужин-старший, который, наряду с Подтягиным из "Машеньки" и Зилановым из "Подвига", приводится Шириным в пример в качестве порядочного человека, "не чета нынешнему писательскому контингенту".
   Похожи, кстати, и главные герои. Потому что, вероятно, они близки автору. "Мы помним о результате погружения Ганина в чертоги Мнемозины, - пишет Курицын, - воспоминание ярче и слаще реальности. Это и Федор Годунов неплохо сформулировал:
  
   синеет, синего синей,
   почти не уступая в сини
   воспоминанию о ней -
  
   и не важно, что именно там синело" ( Набоков без Лолиты, 2013, 266 ).
   Второстепенному персонажу "Машеньки", Кларе Набоков придал национальность своей супруги. "В письме матери, где речь идет о работе над романом "Машенька", Сирин пишет, что среди действующих лиц не обошлось без киевской еврейки - имеется в виду Клара" ( Курицын, 2013, 325 ).
   "Не забудьте привезти штиблеты", - говорит еще один второстепенный персонаж "Машеньки" по телефону. Это высказывание проходит фоном в беседе героев. "Открываешь случайную книгу и, как освобожденная пружина, выскакивает кусочек романа, конец непонятного разговора", - сказано в "Защите Лужина" ( цит. по: В.Курицын, 2013, 338 ).
   Второстепенные персонажи - дальше от автора, чем его любимые главные герои. Вспомним, что поэт Подтягин принимал 20 марок от своего старого знакомого Куницына и тяготился этим. А Федор Годунов-Чердынцев принимает легко от Зины 200 марок, чтобы заплатить за квартиру, да и пальто самого ВН выкупает Вера Евсеевна у хозяйки пансиона "Андерсон". Герой, близкий Набокову, и ведет себя похоже на своего создателя.
   Размышляя о второстепенных персонажах "Машеньки", Курицын, впрочем, отмечает, что они - такие же русские, как главный герой. Критик вспоминает гостей Лужиных и второстепенного персонажа Петрова, которого прочит на роль "идеального жениха для вдовы Лужина". Или, как сказал бы сам писатель, "в финале все женятся по симметричной схеме". Или, как выразилась бы героиня Агаты Кристи, припоминающая изначальный стишок, "он пошел женился - и никого не стало".
   По словам Идрисовой М.М., М Вострикова, исследуя проблематику, символику и образность романа "Машенька", раскрывает способы характеристики персонажей как элемент структуры произведения и "обнаруживает близость персонажей романа, в том числе и женских, с персонажами А.Чехова "Чеховский интеллигент был человеком, который соединял в себе глубочайшую порядочность. Он был человеком, преданным нравственной красоте но не способным в своей частной жизни сделать что-нибудь полезное . Он несчастен в любви, безнадежно неумел во всем" [М. Вострикова, 130] С этой позиции она особо выделяет барышню Клару" ( автореферат, с 5-6 ). Размышляя о второстепенных женских образах в "Машеньке" Идрисова приходит к такому выводу:
  
   В "Машеньке" мы сталкиваемся с двухмерной реальностью - прошлое главного героя (мир воспоминаний) и настоящее (берлинское) существование Действие происходит весной, в Берлине, в русском пансионе Все события четко делятся по дням недели -- со вторника по субботу, пять дней Время здесь становится эфемерным В этом "настоящем" главного героя у женщин есть богатое прошлое, но шаткое настоящее и более чем призрачное будущее. Они одиноки, потеряны. У Клары, соседки главного героя, и госпожи Дорн, хозяйки пансиона, возникает один и тот же образ, как символ неопределенности будущего -- стеклянный дом, колеблющийся и плывущий куда-то..
   ( с. 10 ).
  
   Главная героиня в романе живет в мире воспоминаний. В берлинской обыденности же героя сопровождают Людмила и Клара, причем первая, как отмечает Идрисова, даже становится на какое-то время "спутницей" Ганина.
   Однако Клара и Людмила непохожи. Рассмотрим их характеристики, данные Идрисовой.
   1. Барышня Клара напоминает чеховскую героиню Замечательные синевато-карие глаза и прекрасные каштановые волосы подчеркивают её естественную непритязательную красоту в противовес невзрачной, траурной одежде И имя у неё подходящее, означающее "светлая, ясная" Она пользуется хорошими духами. Символика запаха крайне важна в поэтике В. Набокова В этом романе "уникальность запаха приравнена к уникальности души" [Н Букс, 12].
   2. Духи Людмилы с неприятным "пожелтелым" запахом постоянно отталкивают Ганина Людмила - современная, искусственно создающая свою красоту женщина, которая носит фальшивые ногти, чулки "поросячьего" цвета, красит глаза и пудрится смугловатой пудрой. Она старается соответствовать значению своего имени- "Быть милой для людей" Однако это превращается в игру, маскарад.
   Рыкунина в диссертации "Специфика.." утверждала, что по сравнению с перспективой повествователя и главного героя в "Машеньке" на остальных персонажей приходится гораздо меньшая доля "текста". "При этом способ изображения героев, не близких повествователю и Ганину (например, Подтягина, Клары, госпожи Дорн) в целом, пока не приобретает отчетливо пародийный и травестийный характер, как это будет сделано в ряде последующих романов".
   Т.А.Неваленная размышляет о таком второстепенном персонаже романа как Людмила. И связывает ее имя с трактовкой Флоренского:
  
   Рассуждение П. Флоренского о "поляризация имен" реализуется Набоковым в образе Людмилы: "желтые лохмы, по моде стриженные...томная темнота век, а главное - губы, накрашенные до лилового лоску"'. Флоренский утверждает, что носительница имени хочет публичности, Набоков усиливает искусственную природу эффекта, создаваемого любовницей Ганина: "моргала угольными ресницами, изображая, как ей казалось, обиженную девочку, капризную маркизу".
   ( с. 14 )
  
   Людмила, по мысли Неваленной, - антипод Машеньки. Машенька напоминает ангела, в образе Людмилы - подчеркнуто материальное начало, телесность. Машенька - искренна, Людмила -- фальшива.
   Вот как пишет о о Людмиле Стрельникова, автор статьи об идее вечного возвращения в "Машеньке":
  
   Людмила - пародийная матрица Машеньки, ее уродливо-искривленное зеркальное отражение. Людмила для Ганина соотносится с обликом куклы с "пурпурной резиной ее поддающихся губ", "желтыми лохмами", запахом духов, "в котором было что-то неопрятное, несвежее, пожилое", "шелковыми чулками поросячьего цвета".
   ( Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова. N 4, 2016, с. 99 ).
  
   Но Людмила похожа на Машеньку тем, что тоже ее образ "чувственен". Не случайно перед тем как встретить Машеньку, Ганин "почемуто вспомнил вдруг, как пошел проститься с Людмилой, как выходил из ее комнаты".
   Все это снижает высокий пафос образа Машеньки и "придает ему значение чего-то временного, ненастоящего, свойственного и Людмиле".
   В статье ОБРАЗ УСПЕШНОГО ЭМИГРАНТА НА ПРИМЕРЕ ГЕРОЯ РОМАНА В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" Гурская Я.А. ( студентка 5 курса ВГУ имени П.М. Машерова, г. Витебск, Республика Беларусь ) рассматривает почему-то образ Алферова как положительного деятельного героя. Обычно последнего аттестовали полушутом-полузлодеем ( каковым он и является ).
   К "достоинствам" Алферова относит автор статьи то, что он читает газеты ( !! - ИП ), для развлечения делает "карандашные чертежи, колёса, квадраты" пусть и "без всякой технической точности"; пока Ганин, в очередной раз планируя отъезд, ведёт подругу в кинематограф, Алфёров "отправляется к знакомому, с которым затевал конторское дело". В конце концов денежные дела Алферова поправляются, и этот факт исследовательница тоже относит к достоинствам персонажа.
   Да и в "Защите Лужина" появляется "чета Алферовых". Это в очередной раз доказывает живучесть персонажа романа "Машенька".
   Вывод: внешне непривлекательный Алексей Иванович Алфёров на практике оказывается более приспособленным к "реалиям" эмигрантской жизни: он воссоединяется с семьёй, "занимается выгодным делом и в скором времени распрощается с пансионом госпожи Дорн, как с последним отголоском Российской Империи, который продолжает существовать вне времени и вне Берлина" ( ?? - ИП ).
   А вот что пишет Дайнеко при характеристике двух второстепенных персонажей романа Колина и Горноцветова -
  
   Колин и Горноцветов создают видимость бурной, активной деятельности, в то время как в действительности они занимаются нелепыми и бесполезными делами. Оба обитателя пансиона отчасти ветрены, наивны и инфантильны, они воспринимают жизнь как бесконечное пиршество и праздник, на котором они являются главными и желанными гостями, абсолютно отказываясь признавать убогость, ограниченность своего существования и свою бесперспективность. Упомянутые персонажи привыкли воспринимать всё в розовом цвете, совершенно не задумываясь о будущем, живя одним днем: "Колин все время двигался, разливал водку, ликер, бледное рейнское вино, и толстые бедра его смешно виляли, меж тем как оставался почти недвижным при ходьбе его худенький корпус, стянутый синим пиджачком"
   ( с. 230 )
  
   При этом половая ориентация персонажей умалчивается. А ведь именно персонажи с нетрадиционной сексуальной ориентацией у Набокова подвергаются постоянному, хотя и не всегда отчетливому, порицанию ( по поводу чего недоумевал Курицын ).
   Некоторые авторы присматриваются к такому персонажу как поэт Подтягин. Крюков А.А. утверждает, что сюжет с потерей Подтягиным паспорта имеет глубокий смысл. "Приключения" с паспортом - намек Набокова на то ( считает Крюков ), что герой "не сможет нигде закрепиться, получить "окончательную прописку" и стать своим на чужбине".
   М.Морараш в статье "Временная модель.. " полагает, что ведущими мотивами в характеристиках второстепенных персонажей романа являются "мертвенность" и фальшивость. Исследовательница называет их "мертвыми душами", не способными построить настоящее и будущее. В подтверждение приводятся следующие цитаты:
   1. - обдавая его каждый раз холодным, неприятно-знакомым запахом духов; он чувствовал запах ее духов, в котором было что-то неопрятное, несвежее, пожилое;
   2. - желтые лохмы, по моде стриженные;
   3. - хлынул теплый, вялый запашок не совсем здорового пожилого мужчины;
   4. - пурпурная резина ее поддающихся губ;
   5. - острые, словно фальшивые ногти.
   Самые живые из героев русского пансиона, считает Морараш, - Ганин и Подтягин. У Ганина - "светлое лицо", теплые глаза, улыбка. У Подтягина есть сердце, что подчеркивается неоднократно.
   Е.Ю. Потапчук в статье "Обезценивание: система художественных образов и приемов в романе В. В. Набокова "Машенька" " приводит такую цитату из "Машеньки" - "1. Господин Ганин нас покидает. 2. Господин Подтягин покидать собирается. 3. К господину Алферову завтра приезжает жена".
   Она якобы свидетельствует о том, что герои романа перманентно собираются в путь. И пансион, где они обитают, такое впечатление, находится у края дороги, "медленно едет куда-то". При этом жизнь эмигрантов "сравнивается с киносъемкой". От их лиц остаются тени, оболочки, "которые безсмысленно носятся по миру".
   Подчеркивается в романе и физическая, телесная нечистота второстепенных персонажей, считает автор статьи. Вот некоторые цитаты, подтверждающие этот тезис - "неблаговонные дебри", потускневшие от "пушистой пыли" предметы, чье-то "гнилое дыхание", пылью и потом пропитанная одежда, неубранные комнаты, "бесцветная тоска", сосед Колин в "необыкновенно грязном японском халатике".
   Потапчук считает, что это люди однозначно опустившиеся. Чего стоит одна только бывшая любовница Ганина Людмила с ее по моде стрижеными желтыми лохмами и накрашенными до "лилового лоску" губами. Импрессия лилового цвета приобретает, по версии исследовательницы, почти символическое значение. "Фиолетовым окрашены декорации киносъемок, лиловые и желтые разводы грима на лицах дам наблюдает Ганин там же, лиловые чужие строчки печатает Клара на машинке на службе, лиловый блеск асфальта в Берлине, лиловый стол во время пьянки".
   В отличие от одноцветного, желто-лилового мира Людмилы, мир Машеньки "разноцветен: рыжевато-золотые сосны, темно-синие стрекозы, парчовые острова тины на реке, глянцевитожелтая кувшинка, бледно-зеленый светлячок, красный, как терракота, берег, лиловый вереск, белая усадьба на зеленом холме, синяя кофточка, каштановая коса в черном банте, "оранжевый крендель садовых тропинок" [3, 58]. Место встреч Машеньки и Льва - белая садовая беседка с разноцветными стеклами оконниц: "глядишь, бывало, сквозь синее - и мир кажется застывшим в лунном обмороке, сквозь желтое - и все весело чрезвычайно, сквозь красное - и небо розово, а листва как бургундское вино"".
   Морараш и Чернышева в статье "Счастье.." рассматривают то, какое значение имеет слово "счастье" для разных второстепенных персонажей романа "Машенька". По словам исследователей, у каждого из них свое понимание счастья. "Для Клары счастьем является иметь близкого по духу человека, которого бы она любила. Для нее таким человеком оказался Ганин, отъезд которого она воспринимала как огромную утрату. Для Подтягина - уехать в Париж ("Какое, однако, счастье - получение визы" [9, с. 90]). Переезд - символ положительных перемен, изменения жизни в лучшую сторону. Для Алферова и Людмилы понятие счастье культивируется в меркантильном виде. Счастье только для себя как условие личного комфорта ("Так скажи: что я не из тех женщин, которых бросают. Я сама умею бросать. <...>. Передай ему, Клара, что я ему желаю всякого счастья с его немочкой и знаю, что он не так скоро забудет меня" [9, с. 88])".
   Для Ганина счастье - встреча с Машенькой, хотя бы мысленное возвращение в Россию.
  
   3. Чужбина. Берлинский хронотоп.
  
   О сумеречном мире чужеродного Берлина пишет, например, Вяч.Курицын - сам себе не отдавая в этом, видимо, отчета. Вот комната Ганина наливается сумерками, и сумерки словно заполняют его всего, "претворяют самую кровь в туман".
   Если прочесть метафору буквально, считает Курицын, герой в этот момент может преобразиться. В "существо с туманом вместо крови".
   "Реальное" время повествования - берлинская современность, пансион и город, где живет Ганин. Весна 1924 года. В Берлине, напомним, жил и автор "Машеньки".
   В это время укладывается и рассказ о любовной связи с женщиной по имени Людмила, томительном ожидании Алферова ( мужа Машеньки ) и приключениях старого поэта Подтягина, который то добывает свой паспорт, то теряет его.
   Именно берлинский хронотоп имеет черты темноты и тесноты ( о них я размышлял в свое время в работе "Онтологические концепты романа В.Набокова "Защита Лужина" - применительно к концепту "тартара", нижнего мира, обрисованного в романе ). Часть действия, например, происходит в узком темном коридоре, часть - в темной маленькой комнате застрявшего лифта.
   Олицетворением чужого пространства у Набокова становится Людмила - бывшая любовница Ганина. В запахе ее духов чувствуется что-то "неопрятное, несвежее, пожилое". Письмо ее к Ганину, разорванное героем, фальшиво насквозь, чувства ее - неискренни. Губы - напоминают пурпурную резину, чулки - "поросячьего цвета".
  
   Целуясь, он думает:
   - А что, если вот сейчас отшвырнуть ее?
   Или так предполагает сказать:
   - Убирайся-ка, матушка, прощай.
   ( Вяч.Курицын, 2013, 37 ).
  
   Пространство самого пансиона, где живет наш герой, - замкнуто, ограниченно. Набоков собирает русскую публику на небольшом пространстве ( гостиница, остров, улица ). "Остров" - так именуется этот прием. Он знаком нам по детективам Агаты Кристи.
   - Я собрал вас всех на этом острове..
   - Мы на острове?
   - А что, вы не знали, что Великобритания - это остров? - шутили квнщики из сборной Санкт-Петербурга.
   "И преступления тут имеют место, - пишет Курицын, - сначала умыкание фотографии Машеньки из письменного стола, потом умыкание самой Машеньки из жизни Алферова; обе кражи, правда, провалились" ( 2013, 47 ).
   В финале романа герой также может застрять в лифте - тот ломается, чтобы Ганин мог свободно покинуть дом по лестнице. Курицын представляет даже, какая "умора" была бы, если бы Ганин застрял. Приезжает Машенька ( "злая" ), а ее законный муж "пьяный мумукает с полуконфетой во рту", а Ганин сидит в лифте с чемоданом, "мрачно теребит железный пруг, как оранутан в Цоо".
   Курицын представляет себе встречу в ситуации такой Ганина и Машеньки и их беседу, напрочь лишенную поэтического содержания. В ходе ее Ганин якобы предложит Машеньке "двигать наверх" к ее мужу.
   Репетиция чужбинной тесноты была в биографии Ганина, кстати, в подростковом возрасте - в 13 лет. . Тогда он играл в прятки и оказался со сверстником в платяном шкафу. И там, в темноте и тесноте, тот рассказал, что "есть на свете чудесные женщины, которые позволяют раздевать себя за деньги". Ганин думал, что зовут их "принститутками" - смесь институтки и принцессы.
   Тема чужбины может быть дана через тему ЧУЖОЙ СОБСТВЕННОСТИ. Например, Клара застает Ганина в чужой комнате рассматривающим чужие фотографии ( так Смуров рассматривал фотографии в чужом доме - доме своей возлюбленной ). Клара решает, что наш герой попросту ворует деньги. А в следующей главе ( замечает Курицын ) чужие деньги берет уже Подтягин. Ссуду ему выдает старый приятель Куницын. "А Подтягин убивается, что не смог отказаться от подачки".
   Вяч.Курицын размышляет в своей книге "Набоков без Лолиты" о том, где, на каких берлинских улицах, могло происходить действие "Машеньки". Он пишет, что "Машенька" была начата в пансионе на Траутенауштрассе весной 25-го года. Дописывалась "Машенька" осенью того же года на Моцштрассе, между Прагерплатц и Викториа-Луизой. Между этими двумя комнатами было еще 4 месяца на Луитпольдштрассе, 13. "В общем, вся "Машенька" сочинена в этой местности. Логично, если где-то здесь располагался и лифт, в котором застряли Алферов с Ганиным".
   Машенька, замечает автор книги, могла приехать на вокзал Цоо. Ганин мог шествовать туда через Кайзер-Авеню или Фазаниенштрассе. Фазаниенштрассе была улицей пансонов, в которых жили русские. "Улицу они свою называли просто Фазаньей ( в "Соглядатае" герои живут на Павлиньей )" ( Вяч.Курицын, 2013, 201 ).
   В этой же книге указано, впрочем, что вряд ли действие романа происходило на Траутенауштрассе, 9. Ведь рядом идут поезда. "Ганину даже кажется, что поезда незримо идут сквозь толщу самого здания, а позже прямо сказано, что они проходят насквозь. Такие дома.. в Берлине были, а как минимум один даже есть и сейчас, на краю Глайздрайека. Вздымается громада дыма, призрачный гул расшатывает стену. По названному адресу такого эффекта не наблюдается" ( 2013, 203 ).
   А время действия - апрель 1924 года. Хотя и оно достаточно условно, считают исследователи. Это некий обобщенный берлинский хронотоп середины 20-х годов, среда, в которую помещены русские эмигранты. Это, как замечает Курицын, художественное время и пространство.
  
   Да, Алферов прямо сообщает, что бежал в 20-м году, а в другом месте - что не видел жену четыре года. Да, Ганин прощается с Машенькой в год революции, из чего следует, что сцена с велозаездом относится к 1916-му, знакомство к 1915-му - и прямо указано, что произошло это знакомство девять лет назад.
   ( Набоков без Лолиты, 2013, 286 ).
  
   "Реальный" Берлин парадоксально оказывается теневым придатком жизни, придатком воспоминания. Именно в последнем живет Ганин.
   Среди теней Берлина выделяется бывшая любовница Ганина Людмила. О романе с ней Целкова пишет как о "тягостном романе с женщиной, внешность которой раздражает своей неестественностью: крашеный рыжие волосы, неуместные замечания, резкие жесты. По контрасту не один раз упоминаются темные гладкие волосы Машеньки, ее прелестный бант, непосредственность".
   "Чужой город, проходивший перед ним, только движущийся снимок", - думает Ганин. Даже старый поэт Подтягин представляется ему "случайной и ненужной тенью".
   Вот как Борис Аверин описывает внутреннее состояние эмигранта Ганина, пребывающего на чужбине: "апатия, безволие, отсутствие интереса к жизни, безделие". Между тем раньше он умел не только управлять, но и "играть силой своей воли".
   Теперь же Ганин сравнивается со статистом на непонятных съемках неизвестной фильмы - человеком, "продающим свою тень".
   МОРЕВ ДМИТРИй АЛЕКСАНДРОВИЧ в автореферате диссертации БЕРЛИН КАК ТЕКСТ В МЕТАРОМАНЕ В. В. НАБОКОВА И Э. М. РЕМАРКА утверждает, что Берлин как текст у В В Набокова динамичен и изменяется от романа к роману, находясь в постоянной оппозиции с образом усадьбы. Что характерно, вектор неприятия направлен от романа "Машенька" к "Дару" "Оценки Берлина становятся более корректными, так как с течением времени происходит освоение пространства столицы Германии".
   Часто берлинский хронотоп ( условно говоря ) противопоставлен у Набокова времени-пространству России. Так в "Машеньке", где впервые возникает мир утраченного прошлого, "во втором романе В В Набокова "Король, Дама, Валет" прием развивается, а разделение на две сферы приобретает психологическую мотивировку Двойственная природа Берлина, обусловленная общим двоемирием в набоковском творчестве и разработанная на ранней стадии, становится нормой в "Защите Лужина", "Подвиге" и "Даре"" ( с. 8 ).
   М.В. Дайнеко считает, что пансион и кинопавильон в Берлине являются неким оптическим обманом, в котором персонажи романа "Машенька" отчаянно пытаются спрятаться, затеряться, стараясь занять себя по факту бесполезными и напрасными делами. "Пространство Берлина пропитано разобщенностью, притворством, фальшью, пафосом, наигранностью, натянутостью, леностью и апатией. Как следствие, персонажи теряют свою индивидуальность и незаурядность, уподобляясь манекенам, хаотично разбросанным "шахматам" на игровой доске. Герои произведения В. Набокова расточают свои силы и энергию, разменивая и обрекая себя на деградацию".
   Сведение персонажа до уровня марионетки в берлинском пространстве-времени, конечно, спорно. У каждого ведь есть свой характер, который они не теряют в столкновениях с суровой действительностью.
   В статье "Средства создания ностальгических.." Дайнеко делает такой вывод: заграница так и не стала для персонажей "Машеньки" гаванью спокойствия, гармонии и стабильности, оплотом мира, добра и счастья, которые остались навсегда в прошлой жизни в России.
   В.Ю. Лебедева в статье "МАШЕНЬКА" В. НАБОКОВА И "СУХОДОЛ" И. БУНИНА: ПОЭТИКА НЕКРОПРОСТРАНСТВА называет "некропространством" пансион в Берлине, где обитают русские герои романа. "Набоков постоянно упоминает "обморочной бледноты" небо - экстерьер пребывает в согласии с интерьером. Герои лишены полноценного света даже днем, а колористическая характеристика отсылает к слабости, болезненности, полубытию".
   Замечено также, что у Набокова в пространстве пансиона встречаются: старая такса, принадлежащая хозяйке, "железная чернильница в виде большой жабы", "рогатые желтые оленьи черепа".
   Такса называется символом Германии, жаба - врагом любимых писателем бабочек. Железо, из которого изготовлена чернильница, по мнению исследовательницы, - "нечистый" металл, ибо "ключи от ада - железные". Черепа оленей якобы символизируют "мертвую духовность". Здесь же помещается копия с картины "Остров мертвых".
   Кроме того, сказано, что в романе Набокова "духом" пансиона выступает госпожа Дорн, русская вдова немецкого коммерсанта: "женщина маленькая, глуховатая и не без странностей", "тихая, пугливая особа", по виду казавшаяся жильцам "глупой старушкой, попавшей в чужую квартиру". "В число ее характеристик входит черная одежда (маркер метафизической мортальности в дискурсе Набокова) и склонность к безплодным действиям, как то -просмотр бумаг покойного мужа, "в которых не понимала ни аза". Сам автор сравнивает ее, убирающую комнаты, со складывающейся тряпичной куклой - и эта характеристика из уст Набокова говорит сама за себя. Вообще, мифологизм писателя в отношении духовных мертвецов не очень древний, и он западного толка: такого рода герои сопоставляются с куклами, манекенами, статуями, машинами, шахматными фигурами".
   Исследовательница, сравнивая "Машеньку" с бунинским "Суходолом", заявляет, что эти произведения, помимо прочего, роднит мотив эскапизма: ".. не имея полноценного настоящего, большинство героев постоянно уходит от неприглядной "реальности" в мир воспоминаний, снов и мечтаний".
   Продолжены рассуждения о немецком "некропространстве" в "Машеньке" в статье той же Лебедевой, которая называется МОТИВ НЕКРОПРОСТРАНСТВА В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА". Она находит символы даже в черных цифрах календаря. "По бокам было по три комнаты с крупными черными цифрами, наклеенными на дверях; это были просто листочки, вырванные из старого календаря, - шесть первых чисел апреля месяца". [2, 23] Листы старого календаря якобы символизируют ушедшее время. Цвет цифр символичен ( якобы ) - и имеет, конечно же, "мортальное" предназначение. Само за себя говорит и сравнение вещей в комнате с костями скелета - "Столы, стулья, скрипучие шкафы и ухабистые кушетки разбрелись по комнатам, которые она собралась сдавать, и, разлучившись таким образом друг с другом, сразу поблекли, приняли унылый и нелепый вид, как кости разобранного скелета".
   Сюда же относится сравнение обитателей пансиона с тенями - что вызывает ассоциацию с царством Аида, где печальные души именуются "тенями".
   Вторым некропространством в романе ( после пансиона ) назван кинопавилион, где происходят съемки фильма, в которых Ганин участвует на правах статиста. Лица других статистов сравниваются с лицами покойников. А чего стоит определение "мертвенно-яркая толпа"..
   В финале романа в "некропространство" немецкого города врывается жизнь. Что можно увидеть хотя бы в следующих строках - ""Он видел желтый, деревянный переплет - скелет крыши, - кое-где уже заполненный черепицей. Работа, несмотря на ранний час, уже шла". Работа строителей при этом сравнивается с работой "жизни", а дом, который они возводят, противопоставляется "дому-призраку" - пансиону, где жил герой.
   Морозов Дмитрий Викторович в автореферате диссертации ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ВРЕМЯ И ПРОСТРАНСТВО В РУССКОЯЗЫЧНЫХ РОМАНАХ В. НАБОКОВА 1920-1930 ГОДОВ выделяет в "Машеньке" три основных хронотопа:
   1. Буднично-бытовой хронотоп,
   2. Идиллический хронотоп,
   3. Хронотоп Потусторонности.
   Место действия первого - берлинский пансион. Время там четко разделено на часы и минуты. Но по сути они стоит на месте, хотя отмечено вехами установленного цивилизацией порядка.
   Бытовым назван этот хронотоп потому, что в романе точно описывается быт Берлина (улицы, проспекты, дома, квартиры, поэтические салоны, редакции). Люди, пребывающие в этом хронотопе, не слышат друг друга, глухи к другим. Это связывает роман с традицией Чехова, тоже изображавшего "трагедию" людей, не способных услышать другого.
   УИЛЛИС ОКСАНА ЮРЬЕВНА в автореферате диссертации ПОЭТИКА ГОРОДСКОГО ПЕйзаЖА В ПРОЗЕ В В НАБОКОВА РУССКОГО ПЕРИОДА ТВОРЧЕСТВА сравнивает хронотоп Бердина с городом Ходасевича и даже Блока -
  
   Для героя Набокова, как и для лирического героя поэзии Ходасевича, Берлин является чужим и пустынным городом, состоящим главным образом из "топографического минимума" объектов, вынужденно знакомых страннику-эмигранту это вокзал, железная дорога и своеобразный "зал ожидания" - пансион вдовы Дорн Берлин для Ганина - прежде всего город дорог, остановка в пути, промежуточная станция Однако сам по себе этот город не обладает роковыми свойствами, а может рассматриваться лишь как медиум судьбы или как художественный материал для решения определенных творческих задач. Общий эмоциональный фон, создаваемый картиной города в романе "Машенька", - "чемоданное настроение", ощущение "легкости путешественника" В соединении с разбросанными по тексту аллюзийными сигналами эта эмоциональная атмосфера позволяет сделать предположение о влиянии на текст Набокова ренессансных "Итальян­ских стихов" А Блока.
  
   Пространство Берлина, таким образом, осмысляется как чужеродное и непостоянное. Здесь трудно найти вещи, которые запомнятся, или на которые можно опереться."Фон берлинского городского пейзажа - бледный, дымный, жемчужный. Цветовые атрибуты пейзажа вместе с выпуклостью отдельных урбанистических образов (железной дороги, поездов, вокзала, мостов) позволяют проводить стилевые параллели между романом В Набокова и полотнами Клода Моне" ( с. 12 ).
   Фигура автора проглядывает сквозь берлинские декорации. Такой прием, кстати, был формально дан в рассказе "Королек". Фактичность городского пейзажа словно подвергается сомнению.
   В статье "Дебютный роман Владимира Набокова "Машенька" как сублимация вынужденного расставания с родиной" Арукенова Орал Ахметжановна ( Казахский Национальный университет им. Аль-Фараби, Казахстан ) "психоанализирует" бедную "Машеньку" и утверждает, в частности, что счастливая жизнь в России и "совершенно безрадостная картина существования в Берлинском пансионе, описанная Набоковым в романе, более всего напоминает об изгнании из рая и депрессивном переживании, с ним связанным. Если прошлое главного героя в романе можно сопоставить с раем, то пребывание в эмиграции и есть изгнание".
   Вооружившись арсеналом понятий из саквояжа господина Фрейда, исследовательница определяет также, что Ганин переживал "генитальную стадию", когда влюбился в Машеньку в возрасте 14 лет.
   В чем несчастье героя? Оказывается, в том, что он полюбил воображаемую Машеньку. А это не есть хорошо. "Лева сначала создает образ Машеньки в своем воображении и только потом встречает ее в реальности. Можно сказать, заранее придумывает и образ, и историю, которые не имеют ничего общего ни с Машенькой, ни с ее ожиданиями. В тот момент, когда Машенька говорит ему: "Я твоя. Делай со мной, что хочешь", Лева понимает, что разлюбил ее, поскольку она уже не вписывается в мир его воображаемого сценария. Это реальность, которая еще не была спроецирована в его сознании, поэтому и вызывает в нем отторжение".
   Ганин бежит от Машеньки в финале? Значит, он ведет себя как подросток, пишет автор статьи. Его судьбу переехал поезд войны и революции, и он так и не "повзрослел" окончательно.
   По мнению исследовательницы, символом берлинского существования героя становится поезд.
  
   Поезд существует в обеих реалиях главного героя Набокова: в Берлинском пансионе и в мире, сотканном из воспоминаний о России. Если в юности поезд становится лишь предвестником мощной разрушительной силы, то в Берлине он присутствует постоянно, Ганину никуда от него не деться: "Пансион был русский и притом неприятный. Неприятно было главным образом то, что день-деньской и добрую часть ночи слышны были поезда городской железной дороги, и оттого казалось, что весь дом медленно едет куда-то" [Набоков 2004: 14].
   ( с. 131 ).
  
   Вывод: прошлое в восприятии Ганина живее настоящего. Он "уходит в прошлое, чтобы защититься от настоящего. Это безперспективная борьба занимает все ресурсы Ганина, и, в конце концов, он находит силы, чтобы распрощаться с прошлым. Роман "Машенька" как сублимация трагического прощания Владимира Набокова с Россией представляет собой успешный дебют писателя в мире элитарной литературы. У главного героя Набокова, как и в библейской истории, нет возможности вернуться в рай метафизически. Физическое возвращение еще больше усугубит драму, поэтому Ганин не встречается с Машенькой в конце романа".
   Е.Г. Белоусова в статье О КИНЕМАТОГРАФИЧНОСТИ РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" ( Вестник Томского государственного университета. Филология. 2017. N 47 ) пишет о том, что берлинская жизнь Ганина похожа на черно-белый кинофильм, иллюзию бытия. В доказательство приводится ряд цитат:
   1. Он только помнил их первую осень, - все остальное - казалось таким неважным, бледным <_>" [17. Т. 1. С. 96].
   2. На этом блеклом фоне, как на экране, мелькают пятна света и тьмы: "полногрудая, вся в черном шелку" Клара, "черная, меланхолически- чопорная фигура" г-жи Дорн, расположившаяся в конце стола меж обращенных друг к другу "профилей напудренных" танцоров, ласковая черная такса с бородавкой на седой мордочке.
   3. Упоминаются "густые, очень темные брови" Ганина, "составлявшие, когда он хмурился или внимательно слушал, одну сплошную черную черту".
   Берлинские страницы романа, кроме того, насыщены желтым и лиловым цветом. Они дают впечатление фальшивого, ненастоящего мира. Они доминируют в романе при описании статистов во время съемок, а также Людмилы.
   Берлинское существование напоминает съемку в кино, это "мнимая жизнь". Она безсмысленна, неестественна, безцельна.
   Сам Ганин здесь якобы выступает в роли статиста, - пассивной роли. Это подчеркивается мотивами физической слабости и безволия. То он не может порвать с Людмилой, то у него нет даже сил выключить лампу. Как будто в Берлине живет двойник Ганина. Душа же его жива Россией. "Тень его жила в пансионе госпожи Дорн, - он же сам был в России, переживая воспоминание свое, как действительность".
   Ван Мэйянь и Пинежанинова Н.П. в своей статье утверждают, что в "Машеньке" есть разные оценочные взгляды на пространство чужбины. Они определяются разными героями - русскими, проживающими в берлинском пансионе.
  
   Бывший учитель математики Алферов, которому нравится Германия (культурнейшая, порядочная страна), метафорически определяет Германию как прямую линию, в отличие от Франции (зигзаг) и России (загогулина). Главный герой Ганин воспринимает эту стану как чуждую ему (чужбина, тоска, мучила, потрепанные тени). Жизнь в Германии осознается героем как тягостная пауза.
   ( с. 18 ).
  
   При этом столица Германии оценивается как временное убежище, наполненное ЧУЖИМИ людьми, чьи мысли закрыты от героя. Восприятие ЧУЖИХ людей передается метафорой "наглухо заколоченный мир".
  
   А по улицам, ставшими широкими, как черные блестящие моря, в этот поздний час... расхаживали миры, друг другу неведомые, -- не гуляка, не женщина, не просто прохожий, а наглухо заколоченный мир, полный чудес и преступлений (с. 30).
   ( там же )
  
   Берлин - это мир теней, на это не раз указывает автор. И Ганин тоже участвует в его жизни, "продавая свою тень" ( играя роль статиста на съемках ). Берлинская жизнь Ганина - нереальна, это подчеркивает метафора "берлинская тень", "тень берлинской жизни".
   Кроме того, Берлин можно назвать мортальным пространством. В его описании, как замечают исследователи, не раз упоминается черный цвет. На стене в пансоне висит картина "Остров мертвых". А чего стоит такая фраза - "Столы, стулья, скрипучие шкафы и  ухабистые кушетки разбрелись по комнатам, которые она собралась сдавать, и, разлучившись таким образом друг с другом, сразу поблекли, приняли унылый и нелепый вид, как кости разобранного скелета" ( Русский язык как иностранный и методика его преподавания. Вып. 30
   О чужбине у Набокова так размышляет О.М.Вертинская:
  
   Контрастом к описанию родных мест выступают у В. Набокова зарисовки грязных и неуютных улочек, домов и комнат, где в силу разных жизненных обстоятельств вынуждены жить набоковские герои: номера дешевых гостиниц, съемные комнаты, а также тюремные камеры. Описание гостиниц и съемных комнат занимает значительное место в произведениях В. Набокова немецкого периода и в целом схоже -- от "Машеньки" до "Весны в Фиальте". Комната в пансионе и гостиничный номер составляют в произведениях Набокова оппозицию родному дому, приватному жилью как месту проживания человека.
  
   Как не вспомнить героя рассказа "Лик", который неуютно и болезненно чувствовал себя в чужой комнате во время гастролей театра.
   Отмечено исследователями также и то, что герои В. Набокова обычно помещаются в гостиницу в драматический момент их жизни. "То, что.. событие своей жизни человек переживает, живя в гостинице (пансионе и подобных местах), придает происходящему черты временности, непостоянства, "промежуточности", а в некоторых случаях -- ирреальности. Именно в таком месте, где оказываются рядом незнакомые разные "свой" и "чужой" дом в произведениях В. Набокова люди, наилучшим образом видна разобщенность, отдельность их существования. У каждого из персонажей -- своя драма. И переживают они ее в чужих равнодушных комнатах. Означенная сюжетная схема объединяет такие разные произведения, как, например, "Машенька" и рассказы из сборников "Возвращение Чорба" и "Весна в Фиальте"".
   О. Виллис (США) в статье "ПРИнцИпы ОРГанИзацИИ И ФункцИИ ГОРОДСкОГО пРОСТРанСТва в Ранней пРОзе В.В. НабОкОва беРЛИнСкОГО пеРИОДа" ( ВеСтНИК МОСКОВСКОГО УНИВеРСИтетА. СеР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2008. N 3 ) утверждает, что в "ганинском" Берлине есть два острова освоенного пространства
   1. -- вокзал и соседствующий с ним "зал ожидания"
   2. -- пансион вдовы Дорн.
   Берлин характеризуется как "город дорог", остановка в пути, промежуточная станция. "Сам по себе город не обладает роковыми качествами, но может рассматриваться как медиум судьбы. Именно важный в романе мотив судьбы, а также общий эмоциональный фон, создаваемый картиной города ("чемоданное настроение", легкость, с которой путешественник готов покинуть свое временное пристанище), позволяют сделать предположение о влиянии цикла "Итальянских стихов" А. Блока".
   Цвето-световой фон немецкой столицы - бледен, дымен. Подтверждение тому - следующие цитаты: "громада дыма вздымалась перед окном, заслоняя белый берлинский день", "небо, бледное, как миндальное молоко", "бледная, заманчивая даль" (Р II, 51), "небо к вечеру подернулось обморочной бледнотой" (Р II, 70), "бледное облако заволокло окно" (Р II, 101). Итак, приведенные примеры "вместе с выпуклостью отдельных урбанистических образов (железной дороги, поездов, вокзала, мостов) позволяют проводить эстетическую параллель с такими полотнами Клода Моне, как "Прибытие поезда на вокзал Сен-Лазар", "Мост Ватерлоо. Эффект тумана"".
   Ю.В. Головнёва и А.А. Новикова ( г. Уссурийск ) в статье МЕТАФОРА КАК ОДНА ИЗ ФОРМ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МЫШЛЕНИЯ В РОМАНЕ В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" приводят цитату из Маринченко И.А. Согласно последней, образной доминантой Берлина в романе становится мир кинематографа. "...Жизнь в Берлине уподобляется иллюзорному существованию в мире кино - это ненастоящая жизнь, которой противопоставлена жизнь в прошлом и в воспоминаниях".
   ДАЙНЕКО Марина Вадимовна, старший преподаватель кафедры "Теория и практика перевода", Гуманитарно-педагогического института ( Тольяттинский государственный университет ) в своей статье СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ НОСТАЛЬГИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И ЕГО АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ВЕРСИИ ( Балтийский гуманитарный журнал. 2021. Т. 10. N 4(37) ) рассматривает пролог в лифте ( к роману ). Здесь уже обозначаются особенности берлинского хронотопа. В частности, Набоков показывает скованность и зажатость в общении между эмигрантами, которым приходится терпеть многие неудобства и лишения, " ..сосуществуя друг с другом как в келье или темнице, откуда нет никакого выхода, и испытывающих к друг другу очевидную неприязни и антипатию. Данное удручающее и неприглядное положение героев произведения одинаково передано как в оригинале, так и в переводе".
   Еще один показательный локус берлинского пространства-времени - пространство павильона, где проходит съемка фильма, в которой главный герой участвует на правах "тени", статиста. Эта съемка становится символом обезличивания человека, стирания его индивидуальных черт, растворения в толпе. И Ганин "как и остальные актёры теряет некий жизненный "компас", ориентир, утрачивая вместе с тем внутреннюю цельность и стержень, превращаясь в серую массу "одного из", ничем не примечательных персонажей, привыкших жить в атмосфере лжи, банальности и тривиальности".
   Крюков Александр Александрович ( Костромской государственный университет им Н.А. Некрасова, krukovx@mail.ru ) в статье К ВОПРОСУ О ТВОРЧЕСКОМ САМООПРЕДЕЛЕНИИ МЛАДОЭМИГРАНТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: "ОБМАН" Ю. ФЕЛЬЗЕНА И "МАШЕНЬКА" В.В. НАБОКОВА пишет, что в своем романе Набоков конструирует "классическую систему двоемирия", причем границы миров размывает.
   Исследователь также говорит об "обнажённости в романе автобиографического начала". Подробно рассмотрена проблема ( вспомним фразу "У тебя - проблемы?!!" ) помещения русских персонажей в берлинский пансон. Набоков при этом характеризуется как пуппенмейстер - модернист, вытворяющий с русскими персонажами по своей прихоти многое. Не зря же обитатели пансона сравниваются с безвольными и безпомощными существами ("складывалась как тряпичная кукла" [7, с. 49]; "сидел не шевелясь перед столом и не мог решить, что ему делать" [7, с. 58]; "равнодушный статист не ведает, в какой картине он участвует" [7, с. 61]).
   К слову цитируется и Ю.Левин - "Стоящая за текстом модель мира двойственна: воссозданный в романе уголок "русского Берлина" и русской жизни оборачивается лишь материалом, вводящим в заблуждение своей добротной ощутимостью, - для игровых построений, за которыми стоит совсем иная творческая и жизненная философия, нежели кажется на первый взгляд ("эмигрантская беспочвенность", "ностальгия" и т. д.)."
   Набоков, по словам Крюкова, исследует сосуществование мира повседневной действительности и волшебного мира воспоминания, в котором "реальность" пересотворяется, обретая одновременно яркие образы и зыбкие черты.
   Вспоминаются слова из другого произведения Набокова - "синеет, синего синей, почти не уступая в сини воспоминанию о ней". Воспоминание Ганина оказывается отчетливее, живее эмигранской "реальности", жизни в пансионе. Последняя обладает, по словам автора статьи, чертами иллюзорности и безсмысленности. Ганин в Берлине чувствует себя обитателем мира теней, актером, статистом. "Вся жизнь" в этом мире ему представляется киносъемкой, "во время которой равнодушный статист не ведает, в какой картине он участвует".
   Продолжает свои размышления над романом Набокова Крюков А. А. в статье "Образ героя-изгнанника в младоэмигрантской прозе: "Обман" Ю. Фельзена и "Машенька" В. В. Набокова". Он заявляет, например, что в "Машеньке", больше ориентированной на наследие классической русской литературы, Россия присутствует явно, но раскрывается весьма оригинально и даже нетрадиционно. "Во-первых, мы видим, что образ возлюбленной "выливается" в образ родины в уже в упомянутых воспоминаниях Ганина. Во-вторых, весь пансион, в котором живёт главный герой "Машеньки", наполнен соседями-эмигрантами из России, каждый из которых представляет собой тип из старой России".
   Левин Ю. в статье "Заметки о "Машеньке" В. В. Набокова" характеризует главную проблему романа как оппозицию существования и несуществования ( "реальности" и "нереальности" ). Повороты фабулы рассматриваемого произведения построены на "отказах"; первый роман кончается добровольным отказом героя от Машеньки в тот самый момент, когда она отдается ему; второй -- вынужденным отказом ("попал поневоле в безумный и сонный поток гражданской эвакуации"); третий -- снова добровольным отказом от той встречи с нею, подготовкой к которой служит весь роман.
   В статье есть много размышлений и о так называемых "степенях реальности". Мотив иллюзорных зрелищ, например, актуализируется в картине, где Ганин смотрит на экране фильм, где узнает себя самого.
   Приводятся цитаты, касающиеся обитателей немецкого "пансиона" и характеризующие их как "тени". Например, жилище героя -- "унылый дом, где жило семь русских потерянных теней"; за обедом "он не подумал о том, что эти люди, тени его изгнаннического сна, будут говорить о настоящей его жизни -- о Машеньке"; в автобусе "Подтягин показался ему тоже тенью, случайной и ненужной"; запах карбида из гаража "помог Ганину вспомнить еще живее тот русский, дождливый август, тот поток счастья, который тени его берлинской жизни все утро так назойливо прерывали". И, наконец, подчеркнуто декларативная вершина: "Тень его жила в пансионе госпожи Дорн, -- он же сам был в России, переживал воспоминанье свое, как действительность. Временем для него был ход его воспоминанья".
   Морараш М. М. в статье "Семантико-когнитивное исследование концепта ДОМ в романе В. В. Набокова "Машенька"" ( М. М. Морараш // Научный диалог. -- 2017. -- N 8. -- С. 104--115 ) исследует значения лексем "дом" и "пансион" в романе.
   Немецкий пансион, например, Алферовым воспрнимается как дом ( "мы друг друга не знали, да так случилось, что вернулись домой в один и тот же час" ).
   Чаще всего "дом" упоминается именно в связи с пространством немецкого города. И только в двух случаях - соотнесен с планом жизни в России - "Старый, зеленовато-серый, деревянный дом, соединенный галереей с флигелем, весело и спокойно глядел цветными глазами своих двух стеклянных веранд на опушку парка [Набоков, 1990, с. 75]; В петербургском доме все показалось по-новому чистым, и светлым, и положительным, как это всегда бывает по возвращении из деревни" [Набоков, 1990, с. 83].
   Немецкий пансион является домом без УЮТА, не родным, не светлым. Он называется "унылым домом", "стеклянным домом, плывущем куда-то".
   Он напоминает поезд или корабль - из-за того, что якобы постоянно находится в движении. Вот примеры, которые приводит исследовательница:
   1. Весь дом медленно едет куда-то [Набоков, 1990, с. 37];
   2. Начинал ходить дом [Набоков, 1990, с. 41];
   3. В этом уходе целого дома [Набоков, 1990, с. 111];
   4. В доме, колеблющемся и плывущем куда-то [Набоков, 1990, с. 61];
   5. Поплыли дома [Набоков, 1990, с. 90].
   Также герою кажется, что поезда проходят сквозь дом.
   Дом называется УНЫЛЫМ, ТЕСНЫМ, НЕПРИЯТНЫМ. В нем находятся приметы мортального пространства, он продуваем сквозняками, в нем жить неуютно. Вазы в нем - "потускневшие" от пыли, дебри его - "трагические и неблаговонные".
   Кроме того, дом аттестуется как призрак, а люди, населяющие его, - как "тени".
   Вывод: пансион в романе - символ безжизненности, угасания чувств, духовной деградации. ""Берлинский" дом -- это дом-призрак с жильцами-тенями. Он "поглощает", "захватывает" силы, дух, мешает жизненным целям людей, они становятся неспособными что-либо менять в своей жизни, и теряют надежду на это. Кроме того, он оказывает влияние на взаимоотношения людей, живущих в нем, отсюда их разобщение и тотальное отчуждение друг от друга" ( с. 111 - 112 ).
   Также в статье М.М. Морараш "Сложное преДложение КаК отражение Сложного мира (на примере романа В.В. НаБоКова "МашеньКа")" сказано, что для пространства Берлина характерны предложения с описанием "напряженных фрагментов" ( ?? - ИП ). В качестве примера приводится следующее:
  
   (1) Неприятно было главным образом то, (2) что день-деньской и добрую часть ночи слышны были поезда городской железной дороги, (3) и оттого казалось, (4) что весь дом медленно едет куда-то [7, с. 37]; (1) Он сидел, не шевелясь перед столом, и не мог решить, (2) что ему делать, (3) переменить ли положение тела, (4) встать ли, (5) чтобы пойти вымыть руки, (6) отворить ли окно, (7) за которым пасмурный день уже переходил в сумерки...
   ( с. 139 ).
  
   Заявлено, среди прочего, что описание пространства Берлина (пейзажа, интерьера, людей) в предложениях вызвано эмоционально отрицательным восприятием этого "чужого" мира.
   Берлинские персонажи - чаще всего обрисованы как "внутренне раздвоенные" личности, несвободные. А их душа и "тело" не находятся в состоянии счастливой гармонии. От этого они чувствуют "безысходность".
   Так, Ганин, "погруженный в себя, чувствует несосредоточенность на собственных действиях (рассеянность), отъединенность, отграниченность от жизни, происходящей вокруг" ( с. 140 ).
   Однако, по мнению той же исследовательницы, Ганин выгодно отличается от других персонажей берлинского пансиона - он способен изменить свою жизнь. И действительно, он единственный среди "мертвых душ" уезжает из пансиона.
   В статье "Временная модель.." Морараш пишет о том, что внутренняя жизнь героев в Берлине характеризуется отсутствием значимых событий в жизни персонажей и отсутствием цели в жизни.
   В доказательство приводятся следующие цитаты из "Машеньки":
   1. ...драма подходила к концу, и Ганину было скучно# [4, с. 50];
   2. - Мне нужно уезжать, - после молчания спокойно заговорил Ганин. - Эта комната, эти поезда, стряпня Эрики - надоели мне...# [Там#же,# с.# 88];#
   3. Лоснистое черное платье, которое она надевала изо дня в день, ей надоело нестерпимо#[Там#же,#с.#94];
   4. - Мне уже двадцать шесть лет, - сказала Клара. - Я целое утро стучу на машинке и пять раз в неделю работаю до шести. Я очень устаю [Там#же,#с.#72]
   Действительно, как видим, русским в Берлине зачастую бывает скучно, тоскливо, берлинские вещи им НАДОЕДАЮТ.
   В статье "Образ Берлина в творчестве В. Набокова: освоение двоемирия в ранних произведениях" Д.А. МОРЕВ говорит о двух мирах в романе:
   1. Серый Берлин, людмилин Берлин представляет собой один мир,
   2. Новый мир ганинского прошлого, поглощающий и опутывающий Берлин старый.
   Если в "Приглашении.." ветхий мир разрушается, то здесь мир "серого" Берлина, по мнению Морева, одерживает верх. Набоков "возвращает героя в старый Берлин".
   "Берлин в "Машеньке" оставил после себя неоднозначное впечатление чужого города с поездами, асфальтом и молочным небом, на котором изредка видно солнце, города, погруженного в туман надежд и суровость жизни", - так пишет о столице Германии в романе Морев.
   Речь идет о феномене "двоемирия": подкладка мира оказывается более действенной, чем мир теней "нашей хваленой яви". Такой феномен рассматривается Моревым и на примере романа "КДВ" - ""При чтении второго романа Набокова намного явственнее, чем при чтении первого, возникает ощущение нереальности, сна, некого "двоемирия": не есть ли весь этот странный мир манекенов только игра нашего воображения?"
   Замечено, что в "Защите Лужина" Набоков вернется к переживаниям изгнанника, но в данном романе тема прошлого не развернута вовсе. "В этом романе Набоков стремится дистанцироваться от своих персонажей, необходимость чего он ощущал после уютной непосредственности "Машеньки". Более того, дистанция между двумя Берлинами (первого и второго романа) становится больше. В отличие от "комнатного" Берлина из "Машеньки" развертка образа в новом романе начинается вообще с центральной части города, что делает образ масштабнее. Избранные для создания образа места становятся ярче и подробнее".
   Морозов считает, что время в хронотопе Берлина линейно и необратимо. И поэтому насет в себе потенциал трагического.
   "Каждый герой "Машеньки" живет по своим особым часам, но тем не менее есть общее свойство времени: его трагическая необратимость. Но время в произведении трагически необратимо. Автор не раз подчеркивает эту характеристику времени романа."
   Что такое пансион по Морозову? Это "дом теней", людей, не наполненных жизнью, людей, которые напоминают образы черно-белых кинофильмов 20-х годов ( см. по этому поводу мое исследование ""Камера обскура" как интертекст" ).
   Постепенно мир теней у Набокова развивается, считает Морозов. В романе "КДВ" это уже люди-манекены, в "Приглашении на казнь" - жуткие марионетки.
   В статье "Дискурсивный и семиотический потенциал понятия жизнь в романе В.В. Набокова "Машенька"" М.М.Морараш ( Казанский (Приволжский) федеральный университет ) утверждает, что в романе дана система существительных-локализаторов, отражающих место пребывания субъектов в следующей последовательности: страна - город - улица - дом - квартира - комната (номер). "Причем данная система осложняется локализатором пансион".
   Пансион характеризуется автором романа как "стеклянный" или "унылый" дом. В этом "доме" нет ни уюта, ни тепла. Люди чувствуют себя в нем "бездомными", изгнанниками.
   В портретах большинства персонажей пансиона ( за редким исключением ) читаются следы духовной пустоты - у них, например, есть бледно блеснувшие глаза, мутное лицо, мутная улыбка. Их существенными характеристиками Морараш называет безжизненность и "отсутствие смысла жизни".
   У этих персонажей, замечает автор статьи, нет внутренней красоты и душевности. В этом они однородны, похожи друг на друга.
   Тот же автор, М. М. Морараш в статье "Сравнение  как  особый  компонент  художественного  содержания текста (на примере романа В. В. Набокова "Машенька")" подходит к роману Набокова с формально-лингвистической точки зрения.
   Приводится ряд конструкций с сравнениями ( с местоимениями, определениями, например ).
   Однако, вместе с тем автор статьи делает любопытный вывод - персонажи романа, по ее мнению, не являются самими собой, индивидуальностями (автор их "постоянно с кем?то или чем?то сравнивает: "Что эта маленькая, седая, курносая женщина вовсе не хозяйка, а так просто, глупая старушка, попавшая в чужую квартиру" (39); "Получив через несколько минут билетик, он обрадовался, стал еще больше похож на толстую морскую свинку" (90); "Изображая, как ей казалось, обиженную девочку, капризную маркизу" (42) и др.). Конструкции со словами казался, похож, напоминавший с семантикой неявного выражения сравнения довольно распространены".
   Пансион сравнивается с домом - призраком, колеблющимся и плывущим куда-то. В этом "стеклянном" доме нет уюта, домашнего очага, нет любви близких людей.
   Постулируется тезис о духовной безжизненности большинства персонажей в пансионе, отсутствии у них смысла жизни. Вот некоторые доказательства тому:
   1. "Морщинистая рука, как сухой лист" (43); 
   2. "Подтягин, бледный как смерть" (92); 
   3. "Было что­то подобное смерти в их неизбежных отъездах" (94); 
   4. "Ганин заплатил за последнюю неделю, поцеловал легкую, как блеклый лист, руку" (94); 
   5."Поодаль, на маленьком диванчике рядышком уселись Горноцветов и Колин, - и лица  их были как два бледных пятна" (106); 
   6. "Глаза у него были закрыты, лицо, цвета высохшей глины, изредка искажалось  выражением муки" (109); 
   7. "Уже начинало светать, воздух в комнате как будто медленно линял, - и профиль  Ганина, пристально глядевшего на  кровать,  казался  высеченным  из  бледно­голубого  камня".
   Итак, персонажи сравниваются с "мертвыми душами", "тенями", а дом - с "призраком". Неоднократно появляется в романе фигура "куклы" ( как марионетки, которых увидит на станции герой "Защиты Лужина" ).
   Этим персонажам противопоставляются Ганин и Машенька. Лица последних оживлены, глаза их -- "живые".
   Ю. А. Олейник и В. К. Приходько ( Тихоокеанский государственный университет, г. Хабаровск ) в статье ОЦЕНОЧНАЯ МЕТАФОРИЗАЦИЯ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" приводят перечень эпитетов - которыми награждает Набоков обитателей Берлина - не самых симпатичных ему персонажей. Среди таких сравнений: неприятно- мохнатые глаза, фальшивые ногти, неправдоподобные глаза, она заморгала спутанными своими ресницами, стародевичья прохлада, в профиль он был похож на большую поседевшую морскую свинку.
   Персонажи набоковского Берлина, таким образом, больше похожи на вещи, на кукол, в крайнем случае - на мелких животных, но никак не на людей.
   И не только персонажи, но и описываемые берлинские предметы лишены человеческой жизни и человеческого содержания, безсмысленны - слепые стены, дом остановился, хромая скамья, мертвая мебель, веерная пустыня рельс, голая комната, горы бумаг, горба картонные.
   В статье СВОЕОБРАЗИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МЕТОДА В. НАБОКОВА. (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА "МАШЕНЬКА") Т.И. Перовская, В. Юрьева и В. Покиева утверждают, что эмигранты в берлинском пансионе не могут найти гармонии - с миром, с немецким обществом. Быт их неустроен. Все это рождает якобы в людях "депрессию, хандру, страшные предчувствия". Нет и притока свежих впечатлений или "фантазий", как выражаются авторы статьи. Даже улицы Берлина описываются как безжизненные - "чудовищные фацеты фонарей", "мертвенно-яркая толпа людей". "Перед ним был мир, наглухо заколоченный".
   Отмечено, что для передачи внутреннего удручающего состояния своего героя автор использует "изобразительно-выразительные средства языка, например, окказионализмы: тоска-тощища, ставшие приметой жизни русских эмигрантов в Германии. Оценка происходящего расширяется кругом эпитетов, относящихся к тоске, она становится тяжкой, бесцветной. "Это было мучительное и страшное состояние, несколько похожее на ту тяжкую тоску, что охватывает нас, когда, уже выйдя из сна, мы не сразу можем раскрыть, словно навсегда слипшиеся веки"".
   Исследовательницы замечают, что одновременно с миром Берлина нам представлен мир прошлого героя - живописная, яркая картина жизни в России.
   Шабалина Н.Н. и Игнатьева Н.О. в статье ЗАПАХИ ЧУЖБИНЫ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" извлекают из романа 55 словоупотреблений, содержащих в себе "ольфакторный" код "запахи чужбины":
   " парфюм;
   " табак;
   " природные явления и растения;
   " еда.
   Что касается парфюма, то здесь выделяется запах такого персонажа как Людмила. Духи Людмилы - в них запах "чего-то неопрятного, несвежего, пожилого". Противопоставлены им духи Машеньки - недорогие, сладкие, под названием "Тагор". Людмила душит свое письмо духами. Это действие кажется Ганину абсурдным. Ведь ...надушить письмо то же, что опрыскать духами сапоги для того, чтобы перейти через улицу".
   Табак упоминается при описании жизни Ганина в Берлине. Берлин - город довольно-таки "смрадный", туманный, и это впечатление усиливает мотив табачного дыма.
   Запахи природы фигурируют также при описании пространства-времени Берлина. Они здесь "приобретают несколько отрицательную коннотацию в сопоставлении с природой родной России". Берлинской весне противопоставлено русское лето - с его обилием запахов от цветущих растений.
   Прошлое и настоящее в романе, по мнению Н.Букс, разделены водной поверхностью. Роль водораздела исполняет в романе река (с. 91), канал (с. 123), море (с. 150), слезы (с. 43), зеркало (с. 78), блестящий асфальт (с. 102), оконное стекло (с. 67) и т. д.
   В прошлом река была "символом" жизни ( вспомним стихотворение "Каждый помнит русскую реку" ), а теперь обозначает утрату. Синоним реки, по мнению Букс, море - преодолевая его, Ганин попадает в "чужой мир", пространство теней.. "Греческое судно" в контексте эмиграции Ганина прочитывается как отсылка к "Одиссее", герой которой в своем морском путешествии попадает и в "иной" мир.
   Ганин и Подтягин, идущие вдоль берега "Ахерона", сравниваются с персонажами Данте.
  
   4. Родина.
  
   4.1. Усадьба.
  
   Когда юный Ганин болеет, в "окрестностях усадьбы расцветает для любви к нему" Машенька.
   Предчувствие героини ( тема, которая еще ждет своего исследователя - вспомним, как "зеркала" предсказывали героиню в одном из стихотворений Набокова ) здесь помещено в пространство русской усадьбы. Именно здесь, в комнате Ганина зарождается искомый образ, который вбирает в себя, по словам Курицына, "всю солнечную прелесть".
   Курицын в своей книге "Набоков без Лолиты" вспоминает, как родители Машеньки сняли дачу за 50 верст от имения героя и как тот на велосипеде преодолевал это пространство. Дважды у него лопалась шина. И было уже темновато, когда он прикатил.
  
   "Темновато" в петербургской губернии в начале лета - это ближе к девяти, если не позже. Левушка катил к Машеньке 6 часов, совсем не по автобану.
   Она, конечно, хмыкнула про холодного червячка, но должна была оценить силу этого лирического рывка.
   Она оценила, безусловно.
   Еще и обратно в темноте переть.
   ( Набоков без Лолиты, 2013, 221 ).
  
  
   Лина Целкова, рассуждая о мотивах в "Машеньке", пишет о том, что, дескать, "утрачено само место, где проходила теперь недостижимо прекрасная жизнь". Таким образом, ностальгическая тема соединяет мотивы потери любви и потери Родины. "Вместе с мотивом потери в "Машеньке" появляется мотив надежды на вторичное обретение, возможное возвращение прошлого счастья" ( с. 55 ).
   "Мечтательная любовь Ганина, - пишет далее Целкова, - развивающаяся на фоне старинной русской усадьбы, полная надежды и веры в счастье, русские поля, благотворительные спектакли, трепетная чистота отношений - все это восходит к героям и героиням Тургенева".
   Мечты Ганина касаются "дождливого русского августа", встреч с Машенькой. А жизнь его происходит как бы в 2-х измерениях: берлинского настоящего и русского прошлого.
   Мочульский заметил "тургеневскую аллюзию", как это явление называет Целкова:
  
   .. тут и усадьба александровского времени, и беседка в парке, и катание в лодке по сонному озеру, и прогулки в лесу под "многолиственный, шелестящий" шум дождя. В этих идиллических описаниях есть гладкость, даже умение. Читая их, припоминаешь и Тургенева, и Бунина.
   ( цит. по: Л.Целкова, 2011, 62 ).
  
   Вспоминая о зарождении чувства к Машеньке, о начале их "отношений" ( как любят говорить современные "поэтессы" ), Ганин глубоко погружается в воспоминания - да так, что, гуляя по Берлину, "он и вправду выздоравливал, ощущал первое вставанье с постели, слабость в ногах".
   Вывод, который делает Борис Аверин: постепенно становится ясно, что мы снова в русской усадьбе, а затем.. вновь окажемся в Берлине.
   Морозов Дмитрий Викторович в автореферате своей диссертации указывает на усадьбу как на идиллический хронотоп "Машеньки". Это идеализированный мир, в котором в то же время пространство и время представлены как "реальные" и конкретные.
   Главная черта этого - хронотопа - его неизменяемость, статичность. Время здесь уподобляется пространству, значение времени редуцируется.
   Морараш Марина Михайловна в автореферате диссертации "Категория темпоральности и ее отражение в художественном дискурсе В.В.Набокова (на материале романов "Машенька", "Защита Лужина", "Приглашение на казнь")" ( Специальность 10.02.01 -русский язык ) акцентирует наше внимание на том, что роман "Машенька" - это рассказ не о настоящем, а о прошлом главного героя. Временной план прошлого, как правило, обозначается лексемами календарного и суточного времен.
   Прошлое связано с пространством ( например, с усадьбой ) и временем ( весна, лето ). Кроме того, прошлое "предстает в статусе идиллического времени, характеризующегося вкусом, запахом, цветом: Кончено также приятное раздумье после завтрака, и ровно в два - молоко в серебряной чашке, придающей молоку такой драгоценный вкус".
   Время, связанное с утренними часами в "Машеньке", - интенсивное, глубокое. Не зря отмечено, что утро - начало новых суток - в "Машеньке" обладает исключительно положительными коннотациями. Утро - начало жизни, пробуждение природы, человека: Солнце поднималось все выше, равномерно озарялся город, и улица оживала, теряла свое странное теневое очарование (I: 111); Работа, несмотря на ранний час, уже шла на легком переплете, в утреннем небе синели фигуры рабочих (I: 111). "Утро - начало, первый период чего-нибудь: И на следующее утро, еще лежа в постели, он принял неслыханное решение (И: 56); Ганин шел посреди мостовой, слегка раскачивая в руках плотные чемоданы, и думал о том, что давно не чувствовал себя таким здоровым, сильным, готовым на всякую борьбу (I: 111)".
   Воспоминание у Набокова, по мнению Ольги Дмитриенко, собирает из обломков его эпическую часть - "миф" о первой любви.
   Именно воспоминание выстраивает сюжет и особенности поэтики "Машеньки". Центр развития действия в пространстве памяти - усадьба. Но есть и другие локации - Петербург и Крым.
   М.М. Абдусаламова, магистрант 2 года обучения, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала и К.А. Кадырова, канд. филол. наук, доц. Дагестанского государственного гниверситета, г. Махачкала, в статье СРАВНИТЕЛЬНО-СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РОМАНОВ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И Г. ГАЗДАНОВА "ВЕЧЕР У КЛЭР" отмечают, что в "Машеньке" герой воссоздает в своем сознании и воображении образ покинутой родины, - это и есть, как писал Набоков в одном из рассказов, " ...воспоминание любви, переодетое лугом". "Россия замещает в его сознании Берлин и становится подлинной истинной реальностью. Хронотоп расширяется: четыре дня вместили три последних года в России от первой встречи с Машенькой до последнего его письма к нему.."
   В статье Белоусовой О КИНЕМАТОГРАФИЧНОСТИ РОМАНА.. утверждется, что цвета усадебного пространства-времени у Набокова - естественные и гармоничные ( в отличие от черного, желтого и лилового в картине Берлина ).
  
   Ощущение жизненной полноты и подлинности мира воспоминаний Набоков поддерживает, окрашивая его в различные цвета , о чем уже тоже не раз писалось: "огненно-румяные полоски" вечернего солнца, густые ольхи, отражающиеся в пруду "черн^iми павлиньими глазами^), "розовато-млеющее небо", "смуглое золото заката".
   ( с. 94 )
  
   Белоусова говорит и о неоднозначности русского образа "двойника" Ганина. "В повествовании о русском прошлом образ Ганина тоже сохраняет свою неоднозначность. В частности, воспоминания героя начинаются с появлением некоего "нежного и трепетного спутника". Последний не просто "сопровождает" Ганина, но "разлегся у его ног сероватой весенней тенью" [17. Т. 1. С. 56], что позволяет причислить его к разряду двойников. Однако в отличие от первого второй двойник гораздо ближе герою и в физическом плане (не отделен экраном, находится в том же месте и том же времени), и в духовном (например, обладает вербальной ("заговорил") и творческой активностью: "Он был богом, воссоздающим погибший мир. Он постепенно воскрешал этот мир, в угоду женщине, которую он еще не смел в него поместить, пока он весь не будет закончен"".
   В статье "Стиль романов В.В. Набокова "Машенька" и "Защита Лужина"" д.ф.н. Е. Г. БЕЛОУСОВА сравнивает "речевой строй" двух этих замечательных романов писателя.
   1. По словам автора статьи, действенным инструментом преломляюще-проникающего набоковского стиля оказываются в романе синэстетические эпитеты, описывающие предмет в нескольких его гранях. Например: "среди желтого жаркого блеска", "черный журчащий сумрак".
   2. Важную роль исполняют и визуально-заостряющие метафоры. Представляя собой "намеренное встраивание внутрь одной ситуации какой-то другой, инородной", они, как справедливо пишет М. Михеев, позволяют "увидеть первую ситуацию сквозь призму второй" [4]. Такой "призмой" может стать зрительный образ. Например: "Она .. дремала чутким, старушечьим сном, сквозь который огромными шкапами, полными дрожащей посуды, проходил грохот поездов"; "еще сильнее казался развесистый, многолиственный, шелестящий шум дождя" [Т. 1. С. 82].
   3. Характерен и синтаксический строй романа, для которого свойственно нагнетание однородных членов, раскрывающих фактурность изображаемого мира. "Однако нет никакого сомнения в том, что все это множество деталей и подробностей не имеет для автора никакого художественного значения, поскольку ценится им только единичное и единственное. Именно к нему устремлена набоковская мысль, именно его так настойчиво выделяет художник из ряда второстепенных предметов. Например: "И среди желтого, жаркого блеска, среди звуков, становящихся зримыми в виде складок пунцовых и серебристых платков, мигавших ресниц, черных теней на верхних балках.. среди всех плеч и голов, в громадной, битком набитой риге, - для Ганина было только одно: он смотрел перед собой на каштановую косу в черном банте, чуть зазубрившемся на краях" [Там же. C. 66].
   Бетюнская Сардаана Александровна ( cтудент 4 курса, Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, г. Якутск, e-mail: sardaanabet@mail.ru ) в статье МОТИВ ТОСКИ ПО РОДИНЕ В РОМАНЕ В.В НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" храктеризует ранний роман писателя как роман о тоскующих пленниках, лишенных Родины, о трагедии русской интеллигенции за рубежом России.
   Ганин не может физически быть в России, вернуться в свою страну. Несмотря на это, Россия жива в его памяти.
  
   Ганин хранит трогательную память о прошлом. И в "Машеньке", и в последующих романах В.В. Набокова, если местом действия является Россия или просто о ней заходит речь, само это слово начинает окутываться необычайной поэтичностью. Ганин "...глядел через поля на одну из тех лесных опушек, что бывают только в России, далекую, зубчатую, черную..." [2].
   Россия, оставленная "там", принадлежит Ганину, а не Алферову. Так же, как Машенька, несмотря на то, что теперь она - жена Алферова.
   ( с. 62 ).
  
   О.М. Вертинская в статье "СВОЙ" И "ЧУЖОЙ" ДОМ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В. НАБОКОВА утверждает, что в "Машеньке" нашли свое воплощение воспоминания о родовом имении Набокова. "Они принадлежат гармонии моего совершеннейшего, счастливейшего детства", - писал сам автор.
   Кстати приводится цитата из "Других берегов": "Пикники, спектакли, бурные игры, наш таинственный вырский парк, прелестное бабушкино Батово, великолепные витгенштейновские имения -- все это осталось идиллически гравюрным фоном в памяти, находящей теперь схожий рисунок только в совсем старой русской литературе" ( с. 31 ).
   В статье АТТРАКТИВНЫЕ СВЯЗИ МАРКЕМ В РОМАНЕ В. В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И ИХ ВИЗУАЛИЗАЦИЯ Ж. В. Грачёва ( Воронежский государственный университет ) утверждает, что для усадьбы как пространства-времени России, характерна маркема "прохлада" ( а для Петербурга - "снег" ). Шо це таке эта маркема, понять незаинтересованному обычному читателю трудно - да он и не стремится к этому.
   Впрочем, в доказательство приведены следующие цитаты:
   1. Дни пошли радостные, бодрые. В усадьбе была прохлада, плащи солнца на паркете. И через две недели он уже до одури катался на велосипеде, лупил по вечерам в городки с сыном скотницы.
   2. А потом, под мостом, хлынула темная прохлада, сверху был тяжелый стук копыт и колес, и когда опять лодка выплыла, солнце ослепило, сверкнуло на концах весел, выхватило телегу с сеном, которая как раз проезжала по низкому мосту, и зеленый скат, и над ним белые колонны большой заколоченной усадьбы александровских времен.
   3. Сиделка очень низенького роста, с мягкой грудью, с проворными короткими руками, и идет от нее сыроватый запах, стародевичья прохлада.
   Маркема же "снег" якобы "кодирует" образ Родины во всем творчестве Набокова. Так, в стихотворении "Football" его лирический герой обозначает себя как человека "родом из дикой той страны, где каплет кровь на снег" [15], в "Машеньке" Подтягин в эмиграции "ложечкой доставая не растаявший кусочек сахара" [13, с. 72], думает "о том, что в этом ноздреватом кусочке есть что-то русское, весеннее, когда вот снег тает".
   Снег связан с пространством Петербурга. Речь идет о "снеговой эпохе" любви Ганина и Машеньки ( цитаты по: Грачёва Ж. В. Аттрактивные связи маркем в романе В. В. Набокова "Машенька" и их визуализация // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2020. N 4. С. 128-138. DOI: https://doi.org/10.17308/lic.2020.4/3088 ).
   ДУЛОВА Светлана Алексеевна, аспирант кафедры теории и истории литературы, секретарь отдела планирования и организации научной работы Северодвинского филиала Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова, в статье ГЕРОИ В. НАБОКОВА: ПОИСКИ ПОТЕРЯННОГО "РАЯ" (на материале романов "Машенька" и "Защита Лужина"), говоря о "Машеньке" приводит мнение Виктора Ерофеева, согласно которому этот роман есть не что иное как первая попытка писателя "вернуть потерянный рай", связанный с памятью о своей родине.
   С ним связано и "незабываемое событие", делающее Ганина ИНЫМ среди персонажей немецкого города. Такое событие, по мнению Ерофеева, есть "райская встреча" - первая любовь, окрашенная в чистые тона, которая остается в душе как воспоминание, связанное с прежней "райской" жизнью. Для другого набоковского героя - гениального шахматиста Лужина - такое воспоминание заключает в себя пространство загородной дачи и время - лето.
   Дулова сравнивает Ганина с медведем, очнувшимся после спячки -
  
   Погрузившись в воспоминания о прошлом, Ганин вдруг проснулся, словно медведь после зимней спячки: "Казалось, что эта прошлая, доведенная до совершенства, жизнь проходит ровным узором через берлинские будни. Чтобы Ганин ни делал в эти дни, та жизнь согревала его неотступно". И эта прошлая, исчезнувшая жизнь, по наблюдениям О.Н. Михайлова, оказалась сильнее и реальнее опереточного берлинского пансионата Лидии Николаевны Дорн и его обитателей.
   ( с. 82 ).
  
   Сравнивая героев Набокова - Ганина и Лужина - исследовательница отмечает, что Ганин проходит путь возрождения, а Лужин - разрушения душевного здоровья.
   Для Лужина после возвращения воспоминаний о прежнем жизнь якобы "теряет всякий смысл", и он решает выпрыгнуть из окна.
   В статье "Смысловая функция образов природы в романе В. В. Набокова "Машенька"" Маслова Анна Геннадьевна и Шаклеина Елена Александровна, говоря о противопоставлении пространств Германии и России, приводят слова Н.В.Барковской -
  
   Мир воспоминаний о России, ее речках, усадьбах, парках и перелесках гораздо "интенсивнее", рельефнее и пластичнее, чем берлинская повседневность" [Барковская, с.182]. В противовес урбанистическому берлинскому пейзажу ("На улице асфальт отливал лиловым блеском; солнце путалось в колёсах автомобилей" [Набоков, с. 113]) ещё ярче возникает "русский дождливый август, тот поток счастья, который тени его берлинской жизни всё утро так назойливо прерывали" [Набоков, с. 113].
   ( с. 475 ).
  
   Противопоставлены и времена года - холодная берлинская весна и дачное русское лето ( конец июля ).
   Весна, вопреки традиции, не ассоциируется с новой жизнью. В пространстве немецкого города она тускла, бледна. Тональность рассказа меняется только тогда, когда герой вспоминает о Родине: ""День был холодноватый, молочный; белые растрёпанные облака поднимались навстречу ему в голубом пролёте между домов. Он всегда вспоминал Россию, когда видел быстрые облака, но теперь вспомнил бы её и без облаков: с минувшей ночи он думал только о ней".
   Образы, связанные с Россией, в романе часто передают ощущение неба, сияющих облаков, ветра и воздуха. И воспоминание о Родине "летит" как облака по "нежному берлинскому небу". А вот что отмечает Мочульский в своей рецензии на "Машеньку": "Романтическая часть, "овеянная" запахом липовых аллей и летних грозовых ночей, - выписана с пастельной нежностью. Первая любовь - тут и усадьба александровского времени, и беседка в парке, и катание в лодке по сонному озеру, и прогулки в лесу под "многолиственный, шелестящий" шум дождя. В этих идиллических описаниях есть гладкость, даже умение. Читая их, припоминаешь и Тургенева и Бунина" [Классик без ретуши, с. 30].
   В финале романа читатель вновь "сталкивается" с образом неба - "Ганин глядел на лёгкое небо ... - и уже чувствовал с безпощадной ясностью, что роман его с Машенькой кончился навсегда". Как здесь не вспомнить мое легендарное стихотворение "Как близко небо у деревни". В романе небо связано прочно с образами России, русского мира.
   М.М. Морараш в статье "Языковые средства актуализации категории темпоральности (на примере романов В.В. набокова "Машенька", "Защита Лужина", "Приглашение на казнь")"
   замечает, что "любовный роман главного героя и Машеньки определяется положительными эмоциями и связан, соответственно, с убыстренным темпом времени - несколькими днями (всего четыре дня)". Четыре дня в усадьбе названы счастливейшей порой жизни Ганина.
   Кроме того, Морараш позволяет себе порассуждать о "реальности". Исследовательница делает такой вывод: В.В. Набоков - несмотря на создание в своих романах мнимой реальности (это в той или иной мере якобы отмечается в исследованиях как литературоведов, так и лингвистов, изучающих его творчество), пытается найти всякую возможность выразить#свою заинтересованность в жизненной реальности, в полноте жизни, наполненности ее различными событиями и делами.
   При описании усадьбы, пишет Морараш уже в статье "Сложное..", "держащие душу" "путы" внешнего мира Берлина и соответственно характеризующий его механический язык "сменяются языком "потока сознания", состоящим из отдельных импульсов, каждый из которых определен каким-то эмоциональным толчком" ( с. 141 ).
   Продолжает рассуждения о "счастливейшем" времени для Ганина Морараш в статье "Временная модель пути человека (на примере романа В.В. Набокова "Машенька")".
   Счастье Ганина заключается в коротких промежутках времени - минутах или мгновениях. Чему есть такие доказательства:
   1. Эту минуту Ганин теперь справедливо считал самой важной и возвышенной во всей его жизни [4, с. 67];
   2. Он не чувствовал несоответствия между действительным временем и тем другим временем, в котором он жил, так как память его не учитывала каждого мгновенья ( Там же,с.73 ).
   О роли природы в описаниях летней жизни пишет Морараш в статье "Временная модель..". Природа соответствует, по ее словам, внутренней жизни героя. Событийно-человеческое движение уже якобы находится внутри природы. Где нет места "неживому":
  
   ...и в солнечной луже играют мухи, и цветной моток шелка, как живой, спрыгивает с колен матери, сидящей подле, мягко катится по янтарному паркету...
   ( цит. по: Морараш, Временная модель, с. 9 ).
  
   Д.А.Мухачев ( филологический факультет, аспирант, научный руководитель -- В. В. Десятов, доктор филол. наук, профессор ) в статье "ПеТерБУрГ В роМане ВЛадиМира наБоКоВа "МаШенЬКа"" обращает наше внимание на противопоставление двух хронотопов в романе - "здесь" -- Берлин, а "там" -- усадьба под Петербургом, Крым и Петербург. "Светлая" сторона романа якобы делится на усадебный текст и петербургский текст. "Сам по себе образ усадьбы, ее миф насыщен райской символикой, и это, пожалуй, основная причина обращения Набокова к усадебным мотивам, к тому времени эстетически дискредитированным". Мухачев вспоминает об интерпретации Ерофеевым всего творчества Набокова как метаромана, связанного с образами потерянного рая ( Эдема ). Ганин ждет, чтобы в кустах защелкал "фетовский соловей"? Это неудивительно, ибо корпус произведений А. А. Фета, по мнению В. Г. Щукина, составляет одну из основных частей усадебного текста русской литературы, Фет -- самый "усадебный" поэт. Стихотворения Фета "Шепот, робеое дыханье" и "Соловей и роза", по мнению автора статьи, являются претекстами романа.
   Антонина Терехова-Чернова в статье "Образ потерянной родины в романе В. Набокова "Машенька"" считает, что вся история с Машенькой - автобиографична и сравнивает роман Набокова с воспоминаниями "Другие берега". Если берлинский мир описан метафорой остановившегося, зависшего лифта, где "царит темнота", то Россия представлена как живущий в воспоминаниях "потерянный рай". "Воспоминания в романе составляют основу повествования, именно они выражают главную тему, обозначают всю проблематику романа. Машенька в сознании Ганина олицетворяет Россию и прежнюю его любовь. "Он (Ганин) всегда вспоминал Россию, когда видел быстрые облака, но теперь он вспомнил бы ее и без облаков; с минувшей ночи он только и думал о ней". Здесь отчетливо прослеживается понимание того, что утраченное время уже не вернуть".
   Автор статьи считает, что Россия уже не прежняя, она безвозратно "утеряна". Именно поэтому в финале Ганин и не идет "до конца". Он "бежит" от своих воспоминаний и от Машеньки.
   Вывод: сама Машенька так и не появилась в романе. "Она существовала лишь в сознании Ганина и в постоянном ожидании Алферова. Она словно счастье, для Ганина - потеряна, а для Алферова - несбыточна" ( ??? - ИП ).
   А вот что пишут Перовская, Юрьева и Покиева о жизни Ганина в России -
  
   Мир России кажется совершенным, когда влюбленные смотрят на него через разноцветные стекла беседки: "Глядишь, бывало, и мир кажется застывшим в лунном обмороке". [2, с.72] Очарование окружающей действительности автор передает метафорами, олицетворениями например, в сцене катания на лодке: "Поодаль ровно шумели шлюзы водяной мельницы, вдоль белых складок спадающей воды рыжеватым золотом отливали подплывшие стволы сосен". [2, с.74] Восхищение миром и счастьем включено в общий рефрен и передано в сравнении: "Черными павлиньими глазами отражались густые ольхи". [2, с.74] Прошлое, как мы видим, доведено до совершенства.
  
   В статье СЧАСТЬЕ В ЯЗЫКОВОЙ СЕМАНТИКЕ И РУССКОЙ КАРТИНЕ МИРА (НА ПРИМЕРЕ РОМАНА "МАШЕНЬКА" В. НАБОКОВА) М.М.Морараш и А.Ю.Чернышева СЧАСТЬЕ ( как понятие ) связывают с образами прекрасного прошлого, образами Родины, которые проникают в "тоскливое настоящее".
  
   4.2. Петербург.
  
   Пространство города, даже Петербурга, у Набокова трактуется амбивалентно. В нем не обнаруживается приюта для влюбленных ( в отличие от усадьбы ). Курицын замечает, что в петербургский период любви Ганин и Машенька целуются на мерзлых улицах, "тискаются" по музеям. Но - не суются в меблированные комнаты, "заляпанные чужими страстишками".
   Д.А.Мухачев ( филологический факультет, аспирант, научный руководитель -- В. В. Десятов, доктор филол. наук, профессор ) в статье "ПеТерБУрГ В роМане ВЛадиМира НаБоКоВа "МаШенЬКа" пишет:
  
   Петербург Набокова -- грезящийся, вспоминаемый, чудящийся. На первый взгляд здесь Набоков наследует русской литературной традиции, для которой город на Неве тоже "греза", мираж и вымысел. На самом деле между Петербургом, грезящимся Набокову, и пониманием Петербурга как мечты и грезы в предшествующей Набокову литературе и текстах его современников есть разница.
   ( Труды молодых ученых, с. 208 ).
  
   В чем же разница? Набоков не ощущает Петербург как фантом. Для него это вполне действительный город. Мнимость Петербурга сродни, считает исследователь, легкости воспоминания, биографии.
  
   4.3. Крым.
  
   Ганин вспоминает о том, как получил в Крыму первое из пяти писем Машеньки, как "пошел в этот далекий январский вечер по крутой каменистой тропе, мимо татарских частоколов, увенчанных там и сям конскими черепами, и как сидел над ручьем, тонкими струями омывающим белые гладкие камни, и глядел сквозь тончайшие, бесчисленные, удивительно отчетливые сучки голой яблони на розовато млеющее небо, где блестел, как прозрачный обрезок ногтя, юный месяц, и рядом с ним, у нижнего рога, дрожала светлая капля -- первая звезда" (Р II, 109).
   Эта же звезда появится в пейзаже немецкого города - как напоминание о крымских днях.
   О Крымской локации в "Машеньке" так пишет Вяч.Курицын:
  
   Ганин, гуляя по Севастополю, заходит полюбоваться панорамой знаменитого сражения, аттракционом, где бутафорские предметы незаметно для глаза переходят в творение живописца-декоратора.
   ( Набоков без Лолиты, 2013, 103 )
  
   5. Смысл финала.
  
   Финал романа неожиданен. Так же, кстати, как финалы "Защиты Лужина" и "Приглашения на казнь". Не зря Курицын приводит такую цитату из отчета библиотпекарши из "Грасского дневника" Г.Кузнецовой - ответ на вопрос о Набокове:
   - Берут, но немного. Труден. И потом, правда, что вот хотя бы "Машенька". Ехала-ехала и не доехала! Читатель таких концов не любит.
   Чуть позже тот же Курицын замечает, что часто истории для героев Набокова оканчиваются "швахом". И приводит примеры.
   Герои "Машеньки" - в раздрае, "кто рожей в салат, кто с узлами на перроне, Подтягин умирает".
   В "КДВ" - Марта гибнет, Драйер рыдает.
   В "Защите Лужина" - гроссмейстер прыгает из окна.
   В "Подвиге" Мартын - "видимо, гибнет под пытками".
   Здесь же утверждается, кстати, что и участь Цинцинната незавидна. Он якобы теряет голову в буквальном смысле слова.
   Отъезд Ганина на юг повторяется, кстати, в "Трагедии господина Морна", где Морн трусит стреляться и "уезжает на юг". В рассказе "Подлец" трусит стреляться главный герой.
   Для Курицына смысл финала очевиден - герой сбегает от Машеньки. Он сравнивается с поведением героя в "КДВ". А Пильграм? Думает, что неплохо было бы тюкнуть супругу топориком по темени! А Лужин-писатель? Избавляется от жены в книгах! "У маленького Антоши - молодая мачеха".
   И Целкова замечает, что финал "Машеньки" был истолкован критиками как финал тургеневский. Ганин "неспособен" якобы к решительным поступкам, как русский человек на "рандеву". Вот что пишет критик с характерной фамилией Изгоев:
  
   Ганин растратил все свои силы на мечтание о Машеньке, и, когда он, отправившись на вокзал для встречи, поворачивает с полдороги обратно и уезжает из Берлина, читатель чувствует, что для свидания с "реальной" Машенькой у Ганина не осталось сил. Русский герой весь изошел мечтой. Как тут не вспомнить не столько тургеневской "Аси", сколько написанной по ее поводу Н.Г.Чернышевским статьи "Русский человек на свидании".. За 70 лет этот национальный облик русского интеллигента все еще не изменился, несмотря на революции. А пора бы!
   ( цит.по : Л.Целкова, 2011, 62 ).
  
   По наблюдению Аверина, в финале Набоков придает своему герою черты собственных воспоминаний. Вот Ганин хочет встретить Машеньку на вокзале ранним утром. "Из-за того, что тени ложились в другую сторону, создавались странные очертания, неожиданные для глаза, хорошо привыкшего к вечерним теням, но редко видящего рассветные. Все казалось не так поставленным, непрочным, перевернутым, как в зеркале". Как отмечает Б.Аверин, в финале "Других берегов" зеркальные тени сопровождают также мотив возрождения ( а вернее - рождения ) человека: "В чистоте и пустоте незнакомого часа тени лежали с непривычной стороны, получалась полная перестановка" ( с. 274 ).
   Вывод: финал воспоминания и финал романа - это "второе воскресение" героя. Подтверждение тому - слова автора: "Ганин.. давно не чувствовал себя таким здоровым, сильным, готовым на всякую борьбу".
   Оказывается, в финале Ганин обретает свободу от прошлого, - но не его забвение. Когда-то он, расставшись с Машенькой, стал забывать ее. Результатом было "духовное оскуднение" и "почти болезненная апатия". Сюжет, по мнению Аверина, и состоит в том, что герой воссоединяется с прошлым в "полноте воспоминания", которое дарует свободу от него и готовность к новой жизни.
   "Предполагаемая встреча героев прочитывается как испытание любви и верности общему прошлому В финале, однако, акценты снова смешаются в качестве жизненной стихии выступает уже не любовь героя к Машеньке, а безконечное число возможностей открытых в будущее (посещение новых мест и т д)", - так размышляет о финале романа в своей диссертации Рыкунина.
   Действительно, Машенька, которая живет в пространстве памяти героя, оказывается едва ли не ценнее, не важнее "реальной" Машеньки, прибывающий на вокзал на северном поезде.
   Абдусаламова и Кадырова сравнивают финалы "Машеньки" и "Вечера у Клэр" Газданова и приходят к такому выводу:
  
   Развязки романов совсем разные: герои движутся в прямо противоположных направлениях. Ганин отгоняет от себя прошлое, оставляет его позади, он устремлен в загадочное будущее, символизируемое морем: "...и с приятным волненьем подумал о том, что без всяких виз проберется через границу, - а там Франция, Прованс, а дальше - море" финал романа открытый.
   Николай Соседов плывет по морю, разделяющему его с родиной, возвращается в прекрасное прошлое своей любви к Клэр и грезит о новой встрече.
   ( с. 492 ).
  
   Ехавшая-ехавшая и недоехавшая Машенька противопоставляется газдановской героине.
   Бажанова Елена Анатольевна ( Казанский федеральный университет helene.bazhanova@gmail.com ) в статье РЕТРОСПЕКЦИЯ И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ПОНИМАНИЕ РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" обстоятельно исследует финал романа писателя.
   В финале романа Ганин расстается с пансионом - и с большей частью воспоминаний о своей Машеньке.
  
   Дом, в котором проживал Ганин в Берлине, представлял из себя русский неприятный пансион, в котором было слышно, как проезжают поезда, отчего всегда казалось, что сам дом куда-то едет.
   Этот дом, комната с видом на железнодорожное полотно приводили Ганина в нервозное состояние: ему хотелось куда-то уехать, изменить настоящее, хотелось перемен именно от того, что не давала покоя манящая неизвестная даль. Когда Ганин покинул пансион навсегда, он почувствовал, что дом становится для него тенью, воспоминанием, и в этом воспоминании остаются воспоминания о Машеньке и России, которые, в свою очередь, были вызваны посредством того, что находилось в доме (фотография Машеньки, образ Алферова, Подтягин и его стихи, о которых писала в письме Льву Машенька), - есть возможность, что рекурсия прошлого замкнется в этом доме..
   ( с. 125 )
  
   Вывод: финал романа возвращает к его началу - в том же сквере, где Ганин начинал своё воспоминание Машеньки, он ждёт её приезда. "В момент ожидания происходит то, что должно было случиться: нить прошлого сошлась с нитью настоящего, и герой понимает, что его Машенька навсегда осталась в прошлом, а новой он не знает и знать не хочет. Смене такого внутреннего состояния героя способствует картина строящейся крыши нового дома: строители, находясь на одной линии и выкидывая руки назад, передают друг другу черепицу. Жизнь человека состоит из некоторых этапов, которые, наслаиваясь друг на друга, создают определенный узор отдельной личности, как создается конечный узор черепичной крыши, состоящей из множества кусочков черепицы: "Ганин глядел на легкое небо, на сквозную крышу - и уже чувствовал с безпощадной ясностью, что роман его с Машенькой кончился навсегда. Он длился всего четыре дня, - эти четыре дня были, быть может, счастливейшей порой его жизни. Но теперь он до конца исчерпал свое воспоминанье, до конца насытился им, и образ Машеньки остался вместе с умирающим старым поэтом там, в доме теней, который сам уже стал воспоминаньем. И, кроме этого образа, другой Машеньки нет и быть не может" [5, с. 140]".
   А вот что пишет о финале романа С.А.Бетюнская ( "Мотив тоски по Родине.." ):
  
   В финале после безнадежных грез о прошлом, которые только и казались истинной и главной жизнью - жизнеутверждающий разрыв с ними. Тени прошлого уходят вместе с ночной улицей, которая теряет "свое страшное теневое очарование". Финал романа своим мажорным неожиданным звучанием внушает уверенность в будущем. Ганин чувствует себя "здоровым, сильным, готовым на всякую борьбу". Отказавшись от встречи с Машенькой, он уезжает с другого вокзала, на другом поезде. Его жизнь продолжается, и он счастлив [3, с. 30].
   Для двадцатисемилетнего писателя-эмигранта это был смелый финал, почти вызов. Он свидетельствовал о вере в будущее, о возможности начать новую жизнь в трудных условиях эмиграции. В "Машеньке" наметился пафос многих будущих романов писателя - пафос выстраданного оптимизма.
  
   Оптимистичность финала и в то же время его развернутость в будущее, на мой взгляд, напоминает финал более позднего "Дара" ( см. мой "Комментарий" к нему ).
   Как пишут Ван Мэйянь и Пинежанинова Наталья Павловна, в финале романа "аксиологический фон в  описании художественных локусов меняется по принципу контраста: старый дом теней замещается строящимся домом, чернота пансиона -- золотом переплетов нового дома, туманный Берлин наполняется трезвым светом, тени расходятся по своим обычным местам, в дальнейшем Германия сменится Францией и затем откроется новая пространственная перспектива -- безграничный природный локус -- море".
   В чем смысл финала романа, по мнению О.Виллис? "На железнодорожном вокзале Ганин принимает решение не только покинуть Берлин, но и отказаться от идеи встретить Машеньку. Любопытно, что перемена намерений Ганина вновь описывается через кардинальные смещения оптических "призм" в восприятии городского пейзажа. Привыкший к ночным очертаниям и теням города, Ганин буквально в новом свете видит мир улицы. "Все казалось не так поставленным, непрочным, перевернутым, как в зеркале. И так же, как солнце постепенно поднималось выше и тени расходились по своим обычным местам, -- точно так же, при этом трезвом свете, та жизнь воспоминаний, которой жил Ганин, становилась тем, чем она вправду была, -- далеким прошлым"".
   В финале, пишет Дайнеко, рассматривая развязку сюжета произведения, Ганин, приехав на вокзал, начинает впервые за долгое время рационально и рассудительно мыслить, оценивая дальнейшее развитие событий при условии того, что он встретиться с Машенькой. "В этот момент данный герой окончательно понимает, что он не может позволить своим планам реализоваться и допустить встречу с первой любовью, так как невозможно продолжать не замечать того, как настоящая жизнь проходит мимо указанного персонажа".
   В другой своей статье М.В. Дайнеко замечает, что развязка романа "Машенька" "ознаменована отбытием поезда, на который садится Ганин, на юго-запад Германии, где данный персонаж надеется обрести определенную опору, стабильность и занять определенную нишу, более достойное место, чем то, что у него было во время пребывания в пансионе. "Тогда он поднял свои чемоданы, крикнул таксомотор и велел ему ехать на другой вокзал, в конце города" [7, с. 107] (Then he picked up his suitcases, hailed a taxi and told the driver to go to a dierent station at the other end of the city) [8, с. 114]".
   Вывод: из содержания данных предложений на русском и английском языках якобы становится очевидным, что Ганин смог впервые предпринять конкретные меры, сделать первые шаги на пути к новой вехе своей судьбы, "окончательно разорвав все узы и простившись с навязчивым и неотступным прошлым".
   Крюков А.А. в своей статье рассматривает финал романа как "пробуждение" героя к действительной жизни -
  
   Авторский намёк на пробуждение в душе Ганина творческого начала художественно зашифрован в эпизоде случайной встречи героя со строителями. Казалось бы, рабочие просто покрывают крышу новой черепицей, но трижды упомянутое при их описании слово "переплёт" и один раз слово "книга" ясно дают понять, что в них Ганин видит одновременно своё нынешнее состояние и прообраз будущей судьбы: "Эта ленивая, ровная передача действовала успокоительно, этот желтый блеск свежего дерева был живее самой живой мечты о минувшем. Ганин глядел на легкое небо, на сквозную крышу - и уже чувствовал с безпощадной ясностью, что роман его с Машенькой кончился навсегда"
   ( Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова, N 3, 2016, с. 135 ).
  
   А.А.Крюков в статье ОБРАЗ ГЕРОЯ - ИЗГНАННИКА.. отмечает, рассуждая о финале "Машеньки", что перспектив у героев-изгнанников Набокова и Фельзена на творческом и писательском поприще не предвидится. "В конце набоковского романа, конечно, возникают образы, которые предрекают Ганину литературное будущее. Но это лишь намёки. Скорее всего, они говорят о том, что сила воображения Ганина, словно книга, сохранит всё, потому что в человеке, который воевал с польским партизанским отрядом, мечтал поднять восстание и живёт по поддельному паспорту, нелегко разглядеть будущего писателя".
   А вот какой вывод делает Ю.Левин, ознакомившись с финалом романа: "Ясно только, что встреча прошлого и настоящего, "мечты" и "реальности" -- то, чему был посвящен и к чему вел весь роман, -- неосуществима[210]. Но что же реально и что иллюзорно? "Реальный" роман с Машенькой оказывается (в свете "здравого смысла"!) иллюзией, "на самом деле" романом с нею были только четыре дня воспоминаний, и "реальна" не живая женщина, которая через час сойдет с поезда, а ее образ в уже исчерпанных воспоминаниях" ( "Заметки о "Машеньке" В. В. Набокова" ).
   В статье "Образ Берлина в творчестве В. Набокова: освоение двоемирия в ранних произведениях" Д.А. МОРЕВ, говоря о финале романа, замечает:
  
   Однако к концу романа образ Берлина не обретает стабильности. Набоков не дает возможность городу полностью уничтожить прошлое для всех, оставляя в пансионе спящего Алферова. Кроме всего прочего приезд Машеньки гарантирует победу прошлого для некоторых героев. Роман заканчивается в поезде, который, вероятно, тот, что описан ранее из пансиона, и еще раз пройдет сквозь дом и ознаменует в конечном итоге разрыв с четырехстенным измерением прошлого.
  
   По мнению же Морозова, смысл финала в том, что Ганин, как истинный автор, не может разрушить готовый замысел своей книги, своего первого произведения вторжением в него "реальной", нынешней Машеньки. "Потому-то он и "сбегает" с вокзала. "Законсервированное" в книгу прошлое (или, может быть, более близкий Набокову образ пойманной и высушенной бабочки) может не только сохраниться навеки, но и превращается, обработанное разумом творца, в произведение искусства".
   Финал романа Перовская и Юрьева трактуют как трагическую развязку. Мысль такая - "возврата к прошлому нет", и Ганин "не хочет волновать свои прежние чувства". Ганин "в смутной тревоге" покидает Германию и едет во Францию. Он не хочет встречаться с героиней.
   Потапчук считает финал романа фатальным. По мнению исследовательницы, вернуться в русский Воскресенск (именно в этом городе, с очень говорящим названием, зарождаются отношения шестнадцатилетнего Левушки и Машеньки) "невозможно" (?! - ИП ). "И отказавшись от встречи с любимой, Ганин, ни с кем не простившись, укатил с другого вокзала на юго-запад Германии, потому что он "чувствовал с безпощадной ясностью, что роман его с Машенькой кончился навсегда".
   Потапчук считает, что Ганину к Машеньке вернуться "невозможно" - так же, как на Родину. Вместо Воскресенска и воскресения в немецком пансионе - "два пунцовых нуля, лишенных своих законных десятков, с которыми они составляли некогда два разных воскресных дня в настольном календаре господина Дорна".
   Два нуля от разных воскресений обозначают туалетную комнату. Этим, считает исследователь, берлинский хронотоп снижен и "обезценен".
   Вывод: в воскресенье ожидается восстановление утраченного подлинного бытия, но вот его и ни не произойдет, потому что все существование героев и их, так называемая, тайная вечеря - "насквозь фальшивы".
   Подобный пессимистический пафос автора статьи, конечно, по большому счету, сомнителен.
  
   6. Библиография.
  
   1
  
   ФОЛЬКЛОРНО-МИФОЛОГИЧЕСКИЕ МОТИВЫ В РОМАНЕ НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Дмитриенко О.А.
   Русская литература. 2007. N 4. С. 47-60. 0
   2
  
   МОТИВ НЕКРОПРОСТРАНСТВА В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Лебедева В.Ю.
   Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2009. N 3-2. С. 79-81.
   3
  
   ТЕКСТЕМА "МАШЕНЬКА" КАК МОДАЛЬНАЯ ДОМИНАНТА В ОДНОИМЕННОМ РОМАНЕ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА
   Хасанова О.О.
   Lingua mobilis. 2010. N 4 (23). С. 58-61.
   4
  
   ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО-ВРЕМЯ В РОМАНЕ НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Морозов Д.В.
   Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2007. Т. 13. N 1. С. 165-169.
   5
  
   СПЕЦИФИКА ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ РУССКОЯЗЫЧНЫХ РОМАНОВ В.В.НАБОКОВА ("МАШЕНЬКА", "ЗАЩИТА ЛУЖИНА", "ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАЗНЬ")
   Тинг-чиа Й.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова. Москва, 1999
   6
  
   РОМАН В.НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" В АСПЕКТЕ ИГРОВОГО НАЧАЛА
   Карпович И.Е.
   Культура и текст. 1997. N 2. С. 32-33.
   7
  
   ПЕТЕРБУРГ В РОМАНЕ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Мухачев Д.А.
   Труды молодых ученых Алтайского государственного университета. 2012. N 9. С. 206-208.
   8
  
   МЕТАФОРЫ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Джафарова Г.Д.Г.
   Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов. 2010. N 4 (46). С. 145-146.
   9
  
   СТИЛЬ РОМАНОВ В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И "ЗАЩИТА ЛУЖИНА"
   Белоусова Е.Г.
   Русская речь. 2014. N 3. С. 26-31.
   10
  
   ЗНАЧЕНИЕ "ИГРОВЫХ" МОДЕЛЕЙ ДЛЯ ПОНИМАНИЯ ЖАНРОВОГО СВОЕОБРАЗИЯ РОМАНОВ В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И "ДАР"
   Медвецкий И.Е.
   Обсерватория культуры. 2014. N 1. С. 112-120.
   11
  
   ПСИХОЛОГИЗМ СЮЖЕТА В ПОВЕСТИ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Урюпина Т.М., Еремякина В.Н., Костриц Д.В.
   Сборники конференций НИЦ Социосфера. 2015. N 31. С. 114-118.
   12
  
   ДИСКУРСИВНЫЙ И СЕМИОТИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ ПОНЯТИЯ ЖИЗНЬ В РОМАНЕ В.В. НАБОКОВА МАШЕНЬКА
   Морараш М.М.
   В сборнике: И.А. Бодуэн де Куртенэ и мировая лингвистика. Международная конференция (V Бодуэновские чтения): труды и материалы. Под общей редакцией К.Р. Галиуллина, Е.А. Горобец, Г.А. Николаева. 2015. С. 211-214.
   13
  
   ФУНКЦИИ МЕТАФОР В ПРОИЗВЕДЕНИЯ В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Ковалева Т.А.
   В сборнике: Слово. Словесность. Словесник. Материалы Межрегиональной научно-практической конференции преподавателей и студентов. 2015. С. 62-64.
   14
  
   ЗАГОВОРНЫЕ МОТИВЫ В РОМАНЕ НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Дмитриенко О.А.
   В сборнике: Смысловое пространство текста. материалы Межвузовской научно-практической конференции. Камчатский государственный университет; Ответственный редактор: Чаплыгина И. Д., Петропавловск-Камчатский, 2006. С. 67-73.
   15
  
   ВОСПОМИНАНИЕ И "ЗЕМНЫЕ" ВОПЛОЩЕНИЯ ВЕЧНОЙ ЖЕНСТВЕННОСТИ В РОМАНЕ НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Дмитриенко О.А.
   В сборнике: Смысловое пространство текста. материалы Межвузовской научно-практической конференции. Камчатский государственный университет; Ответственный редактор: Чаплыгина И. Д., Петропавловск-Камчатский, 2006. С. 111-115.
   16
  
   Доступ к полному тексту открыт
   ПРОБЛЕМА ЖАНРОВОЙ СПЕЦИФИКИ ПРОИЗВЕДЕНИЯ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Урюпина Т.М., Седова П.В., Мирошниченко О.А.
   Апробация. 2016. N 2 (41). С. 63-65.
   17
  
   ИНДИВИДУАЛЬНО-АВТОРСКИЙ КОНЦЕПТ "УСАДЬБА" В РОМАНЕ В.НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Грачева Ж.В.
   В книге: Русский язык: исторические судьбы и современность. Труды и материалы V Международного конгресса исследователей русского языка. Составители: М.Л. Ремнёва, А.А. Поликарпов, О.В. Кукушкина. 2014. С. 104.
   18
  
   МОТИВ ТОСКИ ПО РОДИНЕ В РОМАНЕ В.В НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Бетюнская С.А., Сизых О.В.
   В сборнике: Новый вектор развития научной деятельности. Вызовы и решения. сборник научных статей по итогам международной научно-практической конференции. 2016. С. 61-63.
   19
  
   ОБРАЗ УСПЕШНОГО ЭМИГРАНТА НА ПРИМЕРЕ ГЕРОЯ РОМАНА В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Гурская Я.А., Гладкова А.А.
   В сборнике: IX Машеровские чтения. Материалы международной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. Витебский государственный университет; И.М. Прищепа (главный редактор). 2015. С. 162-163.
   20
  
   ЖЕНСКИЙ ИМПРЕССИОНИСТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Жигачева М.Д.
   В сборнике: Научные труды молодых ученых-филологов. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. 2016. С. 53-56.
   21
  
   ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ МЕТАФОРА В РОМАНАХ В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА", "ПОДВИГ"
   Молодцова Т.В.
   В сборнике: Первые научные штудии. Выпуск 8. Оформление. ФГБОУ ВО "НГПУ",. 2018. С. 129-142.
   22
  
   МЕТАФОРА КАК ОДНА ИЗ ФОРМ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МЫШЛЕНИЯ В РОМАНЕ В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Головнёва Ю.В., Новикова А.А.
   В сборнике: Литература и культура Сибири, Дальнего Востока и Восточного зарубежья. Проблемы межкультурной коммуникации. Материалы участников VIII Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. Ответственный редактор А.А. Новикова. 2018. С. 74-79.
   23
  
   НЕМЕЦКИЕ ЗАИМСТВОВАНИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ В.В. НАБОКОВА (НА ПРИМЕРЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ "ДАР" И "МАШЕНЬКА")
   Митрохина О.А.
   В сборнике: Наука молодых. Сборник научных статей участников XI Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. Ответственный редактор С.В. Напалков, научный редактор А.В. Пряников, В.П. Пучков; Ассоциация ученых г. Арзамаса, Арзамасский филиал федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего образования "Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского", Арзамасский политехнический институт (филиал) Нижегородского государственного технического университета им. Р.Е.Алексеева. 2018. С. 694-697.
   24
  
   МОТИВ "ИЗГНАНИЯ" В РОМАНЕ "МАШЕНЬКА" В. НАБОКОВА
   Чжао С.
   Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 2: Филология и искусствоведение. 2018. N 4 (227). С. 169-173.
   25
  
   ДЕБЮТНЫЙ РОМАН ВЛАДИМИРА НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" КАК СУБЛИМАЦИЯ ВЫНУЖДЕННОГО РАССТАВАНИЯ С РОДИНОЙ
   Арукенова О.А.
   Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2019. N 24. С. 130-132. 1
   26
  
   СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ ЖЕНСКИХ ОБРАЗОВ И ХАРАКТЕРОВ В РОМАНЕ НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Абасова Д.А., Кадырова К.А.
   Успехи гуманитарных наук. 2020. N 6. С. 255-258.
   27
  
   ТЕМПОРАЛЬНОЕ МАРКЕМНОЕ ПРОСТРАНСТВО В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Грачева Ж.В.
   В сборнике: ФИЛКО: ФИЛОЛОГИЯ, КУЛЬТУРА И ОБРАЗОВАНИЕ. 2019. С. 66-75.
   28
  
   ИМЕНА СОБСТВЕННЫЕ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Миронова Я.А.
   В сборнике: X МЕЖДУНАРОДНАЯ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ, ПОСВЯЩЕННАЯ ДНЮ СЛАВЯНСКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ И КУЛЬТУРЫ. материалы Международной научно-практической конференции. Красноярский государственный педагогический университет им. В.П. Астафьева. 2021. С. 93-96.
   29
  
   ИЛЛЮЗИЯ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ В РОМАНЕ В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Глухарева Н.О.
   Вестник Таджикского педагогического института в Раштском районе. 2021. N 2 (6). С. 149-154.
   30
  
   ПРОЗА В.В. НАБОКОВА В СОВРЕМЕННОЙ КРИТИКЕ: ОТ "МАШЕНЬКИ" ДО "ЛОЛИТЫ"
   Мущинский А.В.
   Вестник Луганского государственного педагогического университета. Серия 3. Филологические науки. Медиакоммуникации. 2021. Т. 54. N 1. С. 34-40.
   31
  
   БУНИНСКИЙ АСПЕКТ РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Трофимова О.А., Ляпаева Л.В.
   В сборнике: СБОРНИК НАУЧНЫХ ТРУДОВ МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ И СПЕЦИАЛИСТОВ. В 2 частях. Чувашский государственный университет имени И.Н. Ульянова. Чебоксары, 2021. С. 414-418.
   32
  
   ТРАГЕДИЯ РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В РОМАНЕ "МАШЕНЬКА" В.В. НАБОКОВА
   Самирханова Г.Х., Ярмухаметова Д.М.
   Russian Studies in Culture and Society. 2018. Т. 2. N 1. С. 28-31.
   33
  
   ЛЕЙТМОТИВЫ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В.В.НАБОКОВА ("МАШЕНЬКА", "ЛОЛИТА", "АДА, ИЛИ СТРАСТЬ")
   Назарова Н.Е.
   Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Московский педагогический государственный университет. Москва, 1999
   34
  
   ВОСПОМИНАНИЯ КАК СЮЖЕТООБРАЗУЮЩИЙ МОТИВ В РОМАНЕ В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Степанова Н.С.
   В сборнике: . Сборник статей III межвузовской научной конференции по проблемам культуры, литературы, лингвистики, журналистики. 2011. С. 3-9.
   35
  
   ОСОБЕННОСТИ ТРИАДЫ В.В.НАБОКОВА "МАШЕНЬКА", "ЛОЛИТА", "АДА ИЛИ СТРАСТЬ"
   Назарова Н.Е.
   В сборнике: Русское культурное пространство. Сборник материалов XVII Международной научно-практической конференции. Москва, 2016. С. 326-330. 0
   36
  
   О КИНЕМАТОГРАФИЧНОСТИ РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Белоусова Е.Г.
   Вестник Томского государственного университета. Филология. 2017. N 47. С. 88-99.
   37
  
   СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА МЕТАФОР В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Акимова Э.Н.
   В сборнике: Филологические заметки. межвузовский сборник научных трудов. под редакцией Т. М. Бойновой. Саранск, 1999. С. 35-39.
   38
  
   ОЦЕНОЧНАЯ МЕТАФОРИЗАЦИЯ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Олейник Ю.А., Приходько В.К.
   В сборнике: МЕЖКУЛЬТУРНЫЙ ДИАЛОГ В ПРОСТРАНСТВЕ СТРАН АЗИАТСКО-ТИХООКЕАНСКОГО РЕГИОНА. сборник научных статей по материалам II Международной студенческой научно-практической заочной конференции. Тихоокеанский государственный университет. 2018. С. 240-245.
   39
  
   PHILOSOPHY OF TIME IN THE NOVEL MARY BY V. V. NABOKOV: LINGUISTIC RESEARCH EXPERIENCE
   Morarash M.M.
   Культура и цивилизация. 2016. N 3. С. 147-155.
   40
  
   "МЕРЦАЮЩАЯ" ПОЭТИКА РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Белоусова Е.Г.
   В сборнике: Проблемы изучения литературы: Исторический, культурологический, теоретический и методологический подходы. Сборник научных трудов. Челябинский государственный университет. Челябинск, 2004. С. 56-64.
   41
  
   ЗАПАХИ ЧУЖБИНЫ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Шабалина Н.Н., Игнатьева Н.О.
   В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии. 2015. N 43. С. 123-129.
   42
  
   СЛОЖНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ КАК ОТРАЖЕНИЕ СЛОЖНОГО МИРА (НА ПРИМЕРЕ РОМАНА В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА")
   Морараш М.М.
   Вестник Челябинского государственного педагогического университета. 2015. N 8. С. 137-142.
   43
  
   ВСТРЕЧА С ПРОШЛЫМ ( СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РОМАНА В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И РАССКАЗА М.А. ОСОРГИНА " КАТЕНЬКА"
   Евстифеев А.С., Зайнутдинова Д.Ф.
   В сборнике: Дворянский род Осоргиных в истории и культуре России. Всероссийская научная конференция, приуроченная к 135-летию со дня рождения писателя и публикации М.А. Осоргина. 2014. С. 60-62.
   44
  
   СПЕЦИФИКА ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ НАИМЕНОВАНИЙ ЧАСТЕЙ СУТОК В РОМАНАХ В.В. НАБОКОВА ("МАШЕНЬКА", "ЗАЩИТА ЛУЖИНА", "ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАЗНЬ")
   Морараш М.М.
   В сборнике: Язык в меняющемся мире. Межвузовский сборник статей. Киров, 2013. С. 278-283.
   45
  
   В.В. НАБОКОВ "МАШЕНЬКА"
   Сафронов А.В.
   В книге: Литература. Курс лекций для абитуриентов. Рязанский государственный педагогический университет им. С.А. Есенина. Рязань, 2000. С. 59-64.
   46
  
   ВРЕМЕННАЯ МОДЕЛЬ ПУТИ ЧЕЛОВЕКА (НА ПРИМЕРЕ РОМАНА В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА")
   Морараш М.М.
   Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М.А. Шолохова. Филологические науки. 2014. N 4. С. 5-13.
   47
  
   ЗАПАХИ ЧУЖБИНЫ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Шабалина Н.Н., Игнатьева Н.О.
   В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии. 2014. N 43. С. 123-129.
   48
  
   СРАВНЕНИЕ КАК ОСОБЫЙ КОМПОНЕНТ ХУДОЖЕСТВЕННОГО СОДЕРЖАНИЯ ТЕКСТА (НА ПРИМЕРЕ РОМАНА В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА")
   Морараш М.М.
   Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. 2014. N 12. С. 162-168.
   49
  
   АВТОРСКАЯ МЕТАФОРА В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Короткова А.А.
   Огарёв-Online. 2015. N 6 (47). С. 10.
   50
  
   ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА АКТУАЛИЗАЦИИ КАТЕГОРИИ ТЕМПОРАЛЬНОСТИ (НА ПРИМЕРЕ РОМАНОВ В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА", "ЗАЩИТА ЛУЖИНА", "ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАЗНЬ")
   Морараш М.М.
   Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М.А. Шолохова. Филологические науки. 2013. N 2. С. 72-80.
   51
  
   ТИП ПОВЕСТВОВАНИЯ В РОМАНЕ В.В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Труфанова И.В.
   European Social Science Journal. 2013. N 1 (29). С. 187-199.
   52
  
   ЛЕЙТМОТИВЫ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В. В. НАБОКОВА ("МАШЕНЬКА", "ЛОЛИТА", "АДА, ИЛИ СТРАСТЬ")
   Назарова Н.Е.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Москва, 1999
   53
  
   КАТЕГОРИЯ ТЕМПОРАЛЬНОСТИ И ЕЕ ОТРАЖЕНИЕ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ДИСКУРСЕ В.В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ "МАШЕНЬКА", "ЗАЩИТА ЛУЖИНА", "ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАЗНЬ")
   Морараш М.М.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Татарский государственный гуманитарно-педагогический университет. Казань, 2009
   54
  
   МЕЖКУЛЬТУРНАЯ ДИФФУЗИЯ И ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Шиньев Е.П.
   Аналитика культурологии. 2010. N 1 (16). С. 293-297.
   55
  
   СПЕЦИФИКА ЖАНРОВО-СТИЛЕВОЙ СИСТЕМЫ РОМАНОВ В.В. НАБОКОВА "РУССКОГО" ПЕРИОДА ("МАШЕНЬКА", "КОРОЛЬ, ДАМА, ВАЛЕТ", "ЗАЩИТА ЛУЖИНА", "КАМЕРА ОБСКУРА", "ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАЗНЬ", "ДАР")
   Рыкунина Ю.А.
   диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук / Москва, 2004
   56
  
   УХОД ОТ РЕАЛЬНОСТИ КАК СПОСОБ АКТУАЛИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ В РОМАНАХ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И "PNIN"
   Комогорцева Н.Н.
   В сборнике: НАУКА. ТЕХНОЛОГИИ. ИННОВАЦИИ. Материалы всероссийской научной конференции молодых ученых. 2014. С. 113-116.
   57
  
   ОСОБЕННОСТИ ХРОНОТОПА В РОМАНАХ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И Г. ГАЗДАНОВА "ВЕЧЕР У КЛЭР"
   Шитакова Н.И.
   В сборнике: ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ. Курганский государственный университет. Курган, 2015. С. 54-58.
   58
  
   ВЕРБАЛИЗАЦИЯ КОНЦЕПТА "ЭМИГРАНТ" В ЛЕКСИКЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ В. НАБОКОВА "ДАР" И "МАШЕНЬКА")
   Заикина М.В.
   Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2016. N 7-3. С. 27-30. 0
   59
  
   СРАВНИТЕЛЬНО-СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РОМАНОВ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И Г. ГАЗДАНОВА "ВЕЧЕР У КЛЭР"
   Абдусаламова М.М., Кадырова К.А.
   Мир науки, культуры, образования. 2018. N 2 (69). С. 490-491.
   60
  
   СПЕЦИФИКА ЖАНРОВО-СТИЛЕВОЙ СИСТЕМЫ РОМАНОВ В.В. НАБОКОВА "РУССКОГО" ПЕРИОДА: "МАШЕНЬКА", "КОРОЛЬ, ДАМА, ВАЛЕТ", "ЗАЩИТА ЛУЖИНА", "КАМЕРА ОБСКУРА", "ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАЗНЬ", "ДАР"
   Рыкунина Ю.А.
   автореферат дис. ... кандидата филологических наук / Рос. гос. гуманитар. ун-т (РГГУ). Москва, 2004 0
   61
  
   КАТЕГОРИЯ ТЕМПОРАЛЬНОСТИ И ЕЕ ОТРАЖЕНИЕ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ДИСКУРСЕ В.В. НАБОКОВА (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ "МАШЕНЬКА", "ЗАЩИТА ЛУЖИНА", "ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАЗНЬ")
   Морараш М.М.
   автореферат дис. ... кандидата филологических наук / Татар. гос. гуманитар.-пед. ун-т. Казань, 2009
   62
  
   КОНЦЕПТ БЕРЛИН В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА": КОГНИТИВНО-ДИСКУРСИВНЫЙ АНАЛИЗ
   Морараш М.М.
   Когнитивные исследования языка. 2018. N 33. С. 312-317.
   63
  
   ВИЗУАЛЬНАЯ ПОЭТИКА В. НАБОКОВА (НА ПРИМЕРЕ РОМАНОВ "МАШЕНЬКА", "СОГЛЯДАТАЙ")
   Малько Е.С.
   В сборнике: Актуальные вопросы социогуманитарного знания: история и современность. Межвузовский сборник научных трудов. Краснодар, 2011. С. 223-229.
   64
  
   ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ МЕТАФОРА В РОМАНАХ В. В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА", "ПОДВИГ"
   Молодцова Т.В.
   В книге: Молодежь XXI века: образование, наука, инновации. ИФМИП. Оформление. ФГБОУ ВО "НГПУ". 2017. С. 31-32.
   65
  
   СМЫСЛОВАЯ ФУНКЦИЯ ОБРАЗОВ ПРИРОДЫ В РОМАНЕ В. В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Маслова А.Г., Шаклеина Е.А.
   В сборнике: Общество. Наука. Инновации (НПК-2018). сборник статей XVIII Всероссийская научно-практическая конференция: в 3 томах. Вятский государственный университет. 2018. С. 472-478.
   66
  
   ОБЕСЦЕНИВАНИЕ: СИСТЕМА ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ОБРАЗОВ И ПРИЕМОВ В РОМАНЕ В. В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Потапчук Е.Ю.
   В сборнике: ЧЕЛОВЕК. КУЛЬТУРА. ЦИВИЛИЗАЦИЯ. СБОРНИК НАУЧНЫХ ТРУДОВ КАФЕДРЫ ФИЛОСОФИИ И КУЛЬТУРОЛОГИИ. Хабаровск, 2018. С. 35-41.
   67
  
   ПОТЕНЦИАЛ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО КВЕСТА В ИЗУЧЕНИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Полева Е.А., Федорова Е.С.
   Научно-педагогическое обозрение. 2020. N 1 (29). С. 9-20.
   68
  
   СЧАСТЬЕ В ЯЗЫКОВОЙ СЕМАНТИКЕ И РУССКОЙ КАРТИНЕ МИРА (НА ПРИМЕРЕ РОМАНА "МАШЕНЬКА" В. НАБОКОВА)
   Морараш М.М., Чернышева А.Ю.
   Мир науки, культуры, образования. 2019. N 2 (75). С. 411-414.
   69
  
   ПРИНЦИП РАСПЫЛЕНИЯ И КОНЦЕНТРАЦИИ СМЫСЛА В ЛИРИКЕ И ЭПОСЕ В.В. НАБОКОВА: РОМАН "МАШЕНЬКА" И СТИХОТВОРЕНИЕ "ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ"
   Погребная Я.В.
   Colloquium-journal. 2019. N 20-4 (44). С. 41-42. 0
   70
  
   АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ОПИСАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ЛОКУСОВ В РОМАНЕ В. В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Ван М., Пинежанинова Н.П.
   Русский язык как иностранный и методика его преподавания. 2019. N 30. С. 17-23.
   71
  
   СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ НОСТАЛЬГИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И ЕГО АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ВЕРСИИ
   Дайнеко М.В.
   Балтийский гуманитарный журнал. 2021. Т. 10. N 4 (37). С. 227-232.
   72
  
   СЮЖЕТНО-КОМПОЗИЦИОННАЯ И ЯЗЫКОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И ЕГО АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ВЕРСИИ
   Борисова Е.Б., Дайнеко М.В.
   Наука и культура России. 2021. Т. 1. С. 157-162.
   73
  
   СТАНОВЛЕНИЕ ТВОРЧЕСКОЙ МАНЕРЫ В. В. НАБОКОВА В РОМАНЕ "МАШЕНЬКА"
   Бессонова А.С.
   В сборнике: Литературоведение и литературоведы. Сборник научных трудов к семидесятипятилетию Г.В. Краснова. Коломна, 1996. С. 85-90.
   74
  
   АТТРАКТИВНЫЕ СВЯЗИ МАРКЕМ В РОМАНЕ В. В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И ИХ ВИЗУАЛИЗАЦИЯ
   Грачёва Ж.В.
   Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2020. N 4. С. 128-138.
   75
  
   РОМАН В. В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" В ЗЕРКАЛЕ ВНУТРИТЕКСТОВОЙ ФИЛЬТРАЦИИ
   Грачева Ж.В.
   В сборнике: Воронежская филологическая школа: Юбилеи, научные контакты, современная практика. Сборник научных статей. Воронеж, 2021. С. 191-196.
   76
  
   СВОЕОБРАЗИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МЕТОДА В. НАБОКОВА. (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА "МАШЕНЬКА")
   Перовская Т.И., Юрьева В., Покиева В.
   Инновации. Наука. Образование. 2021. N 29. С. 331-335.
   77
  
   МОТИВ ДОМА В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКИХ ЭМИГРАНТОВ ПЕРВОЙ ВОЛНЫ (НА ПРИМЕРЕ РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА")
   Бочкова Р.Р.
   В сборнике: НУРГАЛИЕВСКИЕ ЧТЕНИЯ-Х: НАУЧНОЕ СООБЩЕСТВО МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ ХХI СТОЛЕТИЯ. ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ. Сборник Статей Международной научно-практической конференции молодых ученых, посвященной 25-летию со дня основания Евразийского национального университета имени Л.Н. Гумилёва. Нур-Султан, 2021. С. 533-537.
   78
  
   СИМВОЛИЗМ ОБРАЗОВ ПАНСИОНА И БЕРЛИНА В ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ ТЕКСТАХ РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Дайнеко М.В.
   В сборнике: ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ ЛИНГВООБРАЗОВАНИЕ. Материалы пятнадцатой международной научно-практической конференции. Нижний Новгород, 2021. С. 418-425.
   79
  
   РОМАН В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" В ДИСКУРСИВНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
   Борисова Е.Б., Дайнеко М.В.
   В сборнике: Эволюция и трансформация дискурсов. сборник научных статей У-й Всероссийской научной конференции. Самара, 2020. С. 228-236.
   80
  
   ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ РЕПРЕЗЕНТАНТЫ КОНЦЕПТА "ЛЮБОВЬ" В РОМАНАХ В. НАБОКОВА "КАМЕРА ОБСКУРА" , "МАШЕНЬКА"
   Осинцева К.А.
   В сборнике: Мировая литература глазами современной молодежи. Сборник материалов III международной студенческой научно-практической конференции. Научный редактор С.В. Рудакова. 2017. С. 269-274. 0
   81
  
   РЕТРОСПЕКЦИЯ И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ПОНИМАНИЕ РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Бажанова Е.А.
   Вестник Костромского государственного университета. 2018. Т. 24. N 3. С. 123-127.
   82
  
   СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РАССКАЗА Б. АЛАВИ "МИРЗА" И РОМАНА В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Садеги сахлабад З.
   Международный аспирантский вестник. Русский язык за рубежом. 2017. N 4. С. 52-55.
   83
  
   СЕМАНТИКО-КОГНИТИВНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ КОНЦЕПТА ДОМ В РОМАНЕ В. В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Морараш М.М.
   Научный диалог. 2017. N 8. С. 104-115.
   84
  
   К ВОПРОСУ О ТВОРЧЕСКОМ САМООПРЕДЕЛЕНИИ МЛАДОЭМИГРАНТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: "ОБМАН" Ю. ФЕЛЬЗЕНА И "МАШЕНЬКА" В.В. НАБОКОВА
   Крюков А.А.
   Вестник Костромского государственного университета. 2016. Т. 22. N 3. С. 131-136.
   85
  
   СИСТЕМНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ "ВОДНОЙ СТИХИИ" В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА": К ПРОБЛЕМЕ КОГНИТИВНОГО КОНТЕКСТА
   Морараш М.М.
   Вопросы когнитивной лингвистики. 2016. N 4 (49). С. 60-67. 1
   86
  
   ИДЕЯ "ВЕЧНОГО ВОЗВРАЩЕНИЯ" КАК ИГРА С ЦЕННОСТЯМИ ЖИЗНИ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Стрельникова Л.Ю.
   Вестник Костромского государственного университета. 2016. Т. 22. N 4. С. 97-102. 1
   87
  
   ИДЕЯ "ВЕЧНОГО ВОЗВРАЩЕНИЯ" КАК ИГРА С ЦЕННОСТЯМИ ЖИЗНИ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Стрельникова Л.Ю.
   Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2016. Т. 15. N 2. С. 113-120.
   88
  
   СЕМАНТИКО-КОГНИТИВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ЛЕКСЕМЫ "СОЛНЦЕ" В РОМАНЕ В. В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА"
   Морараш М.М.
   В сборнике: Новое слово: актуальные проблемы языкознания, литературоведения и методики преподавания филологических дисциплин. Материалы I Международной заочной научно-практической конференции молодых исследователей. 2015. С. 38-41.
   89
  
   ГЕРОИ В. НАБОКОВА: ПОИСКИ ПОТЕРЯННОГО "РАЯ" (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНОВ "МАШЕНЬКА" И "ЗАЩИТА ЛУЖИНА")
   Дулова С.А.
   Вестник Поморского университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2011. N 2. С. 81-85. 0
   90
  
   ТИП ПОВЕСТВОВАНИЯ В РОМАНЕ В. В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
   Труфанова И.В.
   European Social Science Journal. 2013. N 2 (30). С. 229-238.
   91
  
   КОНЦЕПТОСФЕРА В. НАБОКОВА И ПУТИ ЕЕ ВЫЯВЛЕНИЯ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА "МАШЕНЬКА")
   Грачева Ж.В.
   Филологические записки. 2007. N 26. С. 182-189.
   92
  
   "МАШЕНЬКА" В. НАБОКОВА И "СУХОДОЛ" И. БУНИНА: ПОЭТИКА НЕКРОПРОСТРАНСТВА
   Лебедева В.Ю.
   Филоlogos. 2012. N 15 (4). С. 41-46.
   93
  
   МНЕМОНИЧЕСКИЙ ДАР БУНИНА И НАБОКОВА (ТЕМА ПАМЯТИ В РОМАНЕ В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" И РАССКАЗЕ И. БУНИНА "ПОЗДНИЙ ЧАС")
   Стрельникова М.А.
   В сборнике: И.А. Бунин: от века ХХ к веку ХХI. материалы юбилейной всероссийской (с международным участием) научной конференции. 2018. С. 246-250.
   94
  
   ПРОСОДИЧЕСКИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ АКТУАЛЬНОГО ЧЛЕНЕНИЯ В ПИСЬМЕННОМ ДИСКУРСЕ НА ПРИМЕРЕ ПЕРЕВОДА РОМАНА В. В. НАБОКОВА "МАШЕНЬКА" НА АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК
   Вихарева А., Пайзыева Г.
   В книге: COLLEGIUM LINGUISTICUM - 2019. тезисы докладов Ежегодной конференции Студенческого научного общества МГЛУ. 2019. С. 9.
   95
  
   ОБРАЗ ГЕРОЯ-ИЗГНАННИКА В МЛАДОЭМИГРАНТСКОЙ ПРОЗЕ: "ОБМАН" Ю. ФЕЛЬЗЕНА И "МАШЕНЬКА" В. В. НАБОКОВА
   Крюков А.А.
   В сборнике: Проблема изгнания: русский и американский контексты. сборник материалов международной научно-практической конференции. 2017. С. 22-29.
   96
  
   ПРАКТИКУМ ПО ЖАНРОВОМУ АНАЛИЗУ ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ
   Лейдерман Н.Л.
   Екатеринбург, 2005. 0
   97
  
   ТЕМПОРАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ПОЭТИКИ РАННИХ РОМАНОВ В. НАБОКОВА И Г. ГАЗДАНОВА
   Янь К.
   Казанская наука. 2019. N 11. С. 21-25.
   98
  
   "МЫ НЕ В ИЗГНАНИИ - МЫ В ПОСЛАНИИ" (И.А. БУНИН): ПРОЗА И.А. БУНИНА И В.В. НАБОКОВА В КОНТЕКСТЕ ЛИТЕРАТУРЫ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
   Стрельникова В.Э.
   В сборнике: Научные междисциплинарные исследования. Материалы IX Международной научно-практической конференции. Москва, 2021. С. 187-190. 0
   99
  
   ГЕРОИ-ПИСАТЕЛИ В РОМАНАХ В. НАБОКОВА
   Кукус А.С.
   В сборнике: Молодая филология - 2021 (по материалам исследований молодых ученых). Сборник научных трудов. Новосибирск, 2021. С. 83-91.
   100
  
   АНТРОПОЦЕНТРИЗМ ДИСКУРСА В. НАБОКОВА: СИМВОЛИКА И ПОЭТИКА ИМЕНИ
   Напцок М.Р.
   Русская словесность. 2010. N 3. С. 66-73.
  
  
   7. Дополнительные списки литературы.
  
   Библиографический список Бажановой
  
   1. Бажанова Е.А. Своеобразие построения финалов в романах Д.Г. Лоуренса "Сыновья и любовники", "Влюбленные женщины" и "Любовник леди Чаттерли" // Научные труды Каменец-Подольского нац. ун-та им. И. Огиенка: Филологические науки. Вып. 30. - Каменец-Подольский: Аксио ма,
   2. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. - М., 1986. - 543 с.
   3. Меркулова М.Г. Ретроспекция в английской "новой драме" конца XIX - начала XX века: истоки и функционирование. - М.: Прометей, 2006. - 184 с.
   4. Меркулова М.Г. Шекспировская модель ретроспекции в "Гамлете" // Шекспировские шту-ии II: "Русский Шекспир": Исследования и материалы научного семинара, 26 апреля 2006 года / отв. ред. Вл.А. Луков; Моск. гуманит. ун-т. Ин-т гуманит. исследований. - М., 2006. - С. 55-78.
   5. Набоков В.В. (В. Сирин). Машенька. Защита Лужина. Соглядатай. Другие берега / вступ. ст. Л.Н. Целковой; сост., коммент. Н.Г. Мельникова. - М.: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2003. - 768 с.
   6. Николина Н.А. Филологический анализ текста: учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений. - М.: Академия, 2008. - 268 с.
   7. Хализев В.Е. Теория литературы: учебник. - М.: Высш. шк., 2002. - 437 с.
  
   Список Беловой.
  
   1. Александров В.Е. Набоков и потусторонность: метафизика, эпика, Эстетика / Перев. с англ. СПб: Алетейя, 1999. 320 с.
   2. Букс Н. Эшафот в хрустальном дворце. О русских романах Владимира Набокова. М.: Новое литературное обозрение, 1998. 208 с.
   3. Набоков В.В.: Pro et contra. Антология. Т. 1. СПб.: РХГИ, 1997. 960 с.
   4. Набоков о Набокове и прочем. Интервью. Рецензии. Эссе / Ред.-сост. Н. Мельников. М.: Независимая газета, 2002. 704 с.
   5. Бойд Б. Владимир Набоков: американские годы: Биография / Пер. с англ. М.: Независимая газета. СПб.: Симпозиум, 2004. 928 с.
   6. Белова Т.Н. Интертекстуальные аспекты "русских" и "американских" романов В. Набокова // Русская литература ХХ-XXI веков: проблемы теории и методологии изучения. Материалы международной научной конференции 10-11 ноября 2004 г. М., 2004.
   7. Белова Т.Н. Сквозные образы-символы в романном творчестве Набокова // Набоковский вестник. Вып. 6. Набоков и Серебряный век. СПб.: Дорн, 2001.
   8. Медарич М. Владимир Набоков и роман ХХ столетия // В.В. Набоков: Pro et Contra. СПб., 1997.
   9. Набоков В. Собр. соч.: В 4 т. Т. 5 (доп.). М.: Правда, 1990.
   10. Набоков В. Собр. соч. американского периода: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 1997-
   2000.
  
   Список Вертинской О.М.
  
   1. Набоков В.В. Машенька // Набоков В.В. Собр. соч.: В 4 т. М., 1990. Т. 1.
   2. Набоков В.В. Интервью в журнале "Playboy", 1964 г. // Набоков В.В. Собр. соч. американского периода: В 5 т. СПб., 2004. Т. 3.
   3. Набоков В.В. Другие берега // Набоков В.В. Собр. соч.: В 4 т. М., 1990. Т. 4.
   4. Набоков В.В. Весна в Фиальте // Там же.
   5. Набоков В.В. Возвращение Чорба // Там же. Т. 1.
  
   Список Крюкова
  
   1. Левин Ю.И. О Машеньке // Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. - М.: Языки русской культуры, 1998. - С. 279-287.
   2. Ливак Л. "Роман с писателем" Юрия Фельзена // Фельзен Юрий. Собр. соч.: в 2 т. - Т. 1 / сост., подг. текста, вст. статья и примеч. Л. Ливака. - М.: Водолей, 2012. - С. 3-44.
   3. Литература русского зарубежья (1920-1940): учебник для высших учебных заведений Российской Федерации / отв. ред. Б.В. Аверин, Н.А. Карпов, С.Д. Титаренко. - СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2013. - 848 с.
   4. Манн Ю.В. Автор и повествование // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания / отв. ред. П.А. Гринцер. - М.: Наследие, 1994. - С. 431-480.
   5. Мельников Н.Г. Машенька. - Берлин: Слово, 1926 // Мельников Н.Г. Классик без ретуши. Лите-ратурный мир о творчестве Владимира Набокова: Критические отзывы, эссе, пародии / под общ. ред. Н.Г. Мельникова; сост., подг. текста Н.Г. Мельникова, О.А. Коростелева; предисл., преамбулы, комм., подбор иллюстраций Н.Г. Мельникова. - М.: Новое литературное обозрение, 2000. - С. 26-28.
   6. Набоков В.В. Литературный смотр. Свободный сборник. Париж, 1939 // Современные записки. - 1940. - N 70. - С. 284.
   7. Набоков В.В. Машенька // Набоков В.В. Русский период. Собр. соч.: в 5 т. / сост. Н. Артеменко-Толстой; предисл. А. Долинина; прим. М. Маликовой, В. Полищук, О. Сконечной, Ю. Левинга, Р. Тименчика. - СПб.: Симпозиум, 2009. - Т. 1. - С. 42-127.
   8. Фельзен Ю. Обман // Фельзен Ю. Собр. соч.: в 2 т. / сост., подг. текста, вст. статья и примеч. Л. Ливака. - М.: Водолей, 2012. - Т. 1. - С. 51-173
  
   Список Морева.
  
   1) Образ Берлина в творчестве В Набокова освоение двоемирия в ранних произведениях // Известия вузов Проблемы полиграфии и издательского дела Научно-технический журнал Министерства образования и науки Российской Федерации N 4 - М МГУП, 2007. - С. 127-133 (0,8 п л)
   2) Берлин как текст в творчестве В В Набокова и Э М Ремарка // Вестник Московского государственного университета печати Научно-технический журнал N 8 - М МГУП, 2007 - С 240-246 (0,6 п л )
   3) Образ имения и города в русском творчестве В Набокова // Вестник Московского государственного университета печати Научно-технический журнал N 6 - М МГУП, 2006 - С. 89 - 94 (0,5 п л )
   4) Поэзия В В Набокова "берлинской поры" // Вестник Московского государственного университета печати Научно-технический журнал N 9 - М МГУП, 2005 -С 97-107 (1,0пл)
   5) Берлин за 193 строки // Феномен "город" в картине мира человека Сборник статей - Смоленск Изд-во СмолГУ, 2006 - С 35-39 (0,4 п л)
  
   Список Мущинского.
  
   1. Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова. - М. : Новое литературное обозрение, 2000. - 688 с.
   2. Набоков В.В. Письма Вере / В.В. Набоков. - СПБ. : Азбука-классика, 2019. - 700 с.
   3. Pro et contra. В.В. Набоков. - СПБ. : Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1997. - 976 с.
   4. Набоков В.В. Собр. соч. - В 4-х т. : Т. 1 / В.В. Набоков. - М. : Правда, 1990. - 416 с.
   5. О Набокове и прочем: статьи, рецензии, публикации / Н.Г. Мельников. - М. : Новое литературное обозрение, 2014. - 424 с
  
   Список Олейникова и Приходько
  
   1. Арутюнова, Н. Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н. Д. Арутюнова. - М. : "Наука", 1988. - 341 с.
   2. Сверчкова, А. В. "Преломляюще-углубляющая" природа стиля В. Набокова и ее воплощение в сборнике "Возвращение Чорба" / А. В. Сверчкова // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов : Грамота, - 2012. - N 5 (16). - С. 161-165.
   3. Сверчкова, А. В. Своеобразие и эволюция стиля В. Набокова (на материале сборников "Возвращение Чорба", "Соглядатай", "Весна в Фи-альте" / А. В. Сверчкова : автореф. дисс. ... канд. филол. наук. - Екатеринбург, - 2013. - 18 с.
  
   Список Шитаковой
  
   Аверин, Б.В. Дар Мнемозины: Романы Набокова в контексте русских автобиографических традиций. - СПб.: Амфора, 2003. - 399с.
   Бергсон, А. Материя и память: Исследование об отношении тела к духу. - СПб.: Изд-во Д.Е. Жукова, 1911. - 268 с.
   Газданов, Г. Собр. соч.: В 5 т. - Т.1. - М.: Эллис Лак, 2009. - 740 с.
   Гёблер, Ф. Время и воспоминания в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр" // Литература: Первое сентября. - 2001. - N 45. - С. 2-15.
   Элочевская, А.В. Влияние идей русской литературной критики XIX-XX вв. на эстетическую позицию Владимира Набокова // Филологические науки. - 2001. - N 3. - С. 55-83.
   Набоков, В.В. Собр. соч.: В 4 т. - Т.1. - М.: "Правда", 1990. - 416с.
   Осоргин, М. О "душевной опустошенности" // Собр. соч.: В 5 т. - Т.5. Письма. Полемика. Современники о Газданове. - М.: Эллис Лак, 2009. - С. 297-288.
   Ухова, Е. Призма памяти в романах Владимира Набокова // Вопросы литературы. - 2003. - N 4. - С. 159-166.
  
   ВСЕ!
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"