Петраков Игорь Александрович : другие произведения.

Сказки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мои сказки.

   Сказки
  
   Лариса в стране чудес
  
   часть первая
   По направлению к Вану
   часть вторая
   Как выбраться из наплаканного моря
   часть третья
   Птичий базар, или Околесица
   часть четвертая
   Горемыка Билл
   часть пятая
   В лесу графства Нью-Чешир
   часть шестая
   Поросенок с перцем и Герцогиня
   часть седьмая
   Броуновское чаепитие
   часть восьмая
   Королевский крокет
   часть девятая
   Заморочки из бочки
   часть десятая
   Продолжение мороков
   часть одиннадцатая
   Сколько конфет украл валет
   часть двенадцатая
   Свидетель защиты
  
   Тихая река - золотые берега,
   и прозрачна, и чиста вода,
   синяя волна...
   Тихая река мои мысли понесла
   по теченью, видишь -
   это я, тихая река.
   У истоков голубых озер,
   на просторах солнечных долин
   начинает свой неблизкий путь
   Тихая река.
  
   По направлению к Вану
  
   Лариса скучала, сидя на берегу реки и пересчитывая то, что осталось от ее скромной стипендии после обеда в студенческой столовой. Рядом ее сестра, Аня, перелистывала пособие для юных методистов.
   "Какая тоска читать эти книжки без картинок!" - размышляла Лариса.
   Было жарко. Можно сказать, припекало. Аня что-то писала в своей тетрадке. На небо набегли тучи, воду несучи. Пахло близкой грозой. Мысли путались, мозги плавились, веки слипались.
   Внезапно Лариса увидела, как прямо перед ней пробежал запыхавшийся преподаватель драматической секции Андреев. Пробегая перед Ларисой и устремляясь дальше по аллее, он восклицал:
   - Потерял, потерял! шубу потерял!
   Лариса чуть было не посочувствовала бедняге. "Как-то он
   теперь будет преподавать без шубы? - волновалась Лариса, - да еще в двести третьей аудитории? да еще зимой? да еще в субботу?"
   Лариса приподнялась со скамейки и побежала за драматургом, желая выказать ему свое сочувствие и заодно поставить зачет в свой дневничок-зачетку. На какое-то мгновение Ларисе показалось, что Андреев, мчавшийся между аллей, превратился в белого кролика с красным носом и розовыми глазками. Однако, когда Андреев юркнул в заячью норку, Лариса, не мешкая, отправилась следом . Сперва заячья нора шла прямо как тоннель, но затем круто оборвалась. Лариса обнаружила, что она падает в какой-то колодец.
   То ли колодец был слишком глубок, то ли падала Лариса слишком медленно, но полет все продолжался и продолжался...
   "Ерунда какая-то случается, - думала Лариса, разглядывая свою зачетку, которую не спешила выпускать из рук, - до чего же некоторые преподаватели любят прятаться от студентов! Оказывается, даже рытьем нор они не брезгуют".
   Однако тут же Лариса припомнила, что ее гениальная сестренка, Анечка, осталась на берегу реки совсем одна, и опять затревожилась.
   "Не вызвала ли бедняжка в панике собак и вертолетов для моих поисков? - все больше и больше волновалась Лариса, - она такая несмышленая, и что из нее выйдет?"
   Тут Лариса огляделась по сторонам и обнаружила, что стены колодца были увешаны забавными полочками с какими-то картами, книжками, рисунками, итальянской и чешской посудой.
   Если бы Лариса могла удивляться, то она удивилась бы тому обстоятельству / условно говоря, обстоятельству /, что на обложках книг и подписях под картинами не было имен писателей и художников.
   "Вот те раз! - подумала Лариса, - а нет ли здесь чего-нибудь по методике преподавания русского языка?". В тот же момент она увидела книжечку с названием "Методист рожден для счастья" и, не рассуждая, сняла ее с полочки.
   Она открыла пятую страницу и прочла:
  
   Пособие Панова лежало у стены,
   пособие Панова я видел из окны,
   отменное пособие страниц на двести-триста,
   здоровое пособие для юного лингвиста.
   Тут некто Шелаганова пособие берет,
   и в рот его, и в рот его тихонечко кладет,
   и с аппетитным видом она его жует...
  
   "Кто эта Шелаганова? - пыталась вспомнить Лариса, - складывается такое впечатление, что я о ней где-то читала... или слышала?"
  
   Так Лариса все падала,
   падала,
   падала...
  
   "Мне интересно, долечу ли я до центра земли? - размышляла она, - не проголодаюсь ли к тому времени? И сколько часов, хотела бы я знать, будет все это продолжаться?! А если я пролечу всю землю насеквозь и окажусь в Австралии? Или в Африке? Или в Южной Америке?"
   Лариса никогда прежде не бывала на другом полушарии, но читала, что интеллектуальные способности населяющих его людей очень низки. В ее воображении они почему-то больше походили не то на кенгуру, не то на ленивцев, не то на диких обезьян.
   "Не желала бы я жить в сумке у кенгуру, - подумала Лариса, - там же темно, и в Пушкинскую библиотеку не сходишь".
   Еще она вспомнила про свою кошку Дину, которой нелегко было бы добираться к ней в Австралию.
   "Кто нальет молока тебе, бедненькая Дина! Кто приласкает? Представляю, как ты соскучишься к вечеру! Моя единственная Дина... Как мне тебя здесь не достает. Мы бы летели вместе. Только как бы ты ловила на лету мышей? Впрочем, летучая кошка наверняка могла бы ловить летучих мышей. Правда, мне говорили, что летучие мыши по одной не летают. Обычно, как правило, это тучи летучих мышей... Должно быть они очень тучные, дебелые, как в Велико-Трнове..."
   И Лариса представила себе - как, должно быть, занятно идти по Велико-Трнову с кошкой под мышкой - или с мышкой под кошкой? - как вдруг... бах! - упала в ворох сухих желтых листьев. Да что там ворох, это была целая гора! Лариса ничуть не ушиблась и сразу же огляделась, ожидая увидеть Андреева.
   И действительно, тот уже заворачивал за поворот длинного коридора.
   Лариса побежала следом, и через минуту очутилась в комнате с какими-то склянками, колбами, мензурками. Андреева не было видно. Лариса подошла к столику, стоявшему посреди комнаты,
   и обнаружила на нем флакончик, к которому был привязан бумажный ярлычок с недвусмысленной записью "Выпей".
   - Отчего же не выпить? - спросила сама себя Лариса, знавшая толк в дегустациях бодрящих напитков, - посмотрю только, не написано ли где здесь "яд"?
   Лариса слышала немало страшных захватывающих историй о том, как дети, выпив то, чего не положено, или перекусив чем ни попадя, тяжело хворали и даже, случалось, прогуливали школу, что, конечно же, было немыслимо. К счастью, на этом флакончике такой надписи не было. Лариса без особых размышлений взяла флакончик и выпила его содержимое. Тут же она стала стремительно уменьшаться. Через несколько мгновений она была ростом не выше учебника Кодухова.
   - Чудеса! - воскликнула Лариса - Если я еще буду уменьшаться, то, чего доброго, стану величиной со свечку или вовсе растаю... Что же тогда будет, девочки?
   Лариса от отчаяния заплакала. Она пыталась представить себе пламя свечки, которой уже нету, но не могла. Она плакала и при этом строго говорила себе:
   - Хватит реветь! Слезами горю не поможешь!
   Вскоре она обнаружила себя окруженной со всех сторон огромным наплаканным морем. Только столик, на котором лежала склянка с элексиром, возвышался над ней как пальма. Впрочем, протерев глаза, Лариса увидела под столиком миниатюрную шкатулку. В шкатулке оказался крохотный пирожок, на котором смородиной было выложено "Съешь".
   Лариса откусила немного и...
   часть вторая
   Как выбраться из наплаканного моря
   ...тут же принялась стремительно расти. Она увеличивалась до тех пор, пока не уперлась о стенку головой. Безконечно далеко, дальше,
   чем декабристы от народа, были от нее теперь ее же собственные ноги. Они едва виднелись за грядами облаков. Сверху подпирали густые синие тучи, в которых терялся потолок комнаты. Лариса разогнала облака и присмотрелась к своим ножкам. Было такое впечатление, что они вот-вот скроют-ся из виду.
   - Ну и денек выдался, - сокрушалась Лариса, - вчера был день как день, а сегодня... я прямо сама не своя. "Что за ночь с памятью случилось?" - как сказал какой-то писатель... Анечка постоянно забывала его имя. Она вообще отстает по всем предметам, а я как-никак в школе была отличницей. Вот даже теперь, после всяческих происшествий, я припоминаю, что к чему. Вот, например, отрывок из поэмы "Медный всадник" -
  
   На берегу пустынных волн
   стоял французский почтальон.
  
   "Постойте, - тут же сказала Лариса сама себе, - какую чушь я несу! Нет, наверняка я выбрала неудачный стишок. Прочту
   лучше фрагмент "Не уходи, побудь со мною".
   И Лариса торжественно прочла -
  
   Не уходи, побудь со мною,
   поможешь клеить мне обои...
  
   "Опять что-то не то, - подумала она, - лучше начну с агио-графии... значит, Париж - столица Рима, а Рим - столица чего? Пекина? Или Лондона? Неужели я и впрямь стала такой
   как Аня? И мне придется заново проходить все науки! Не видать мне диплома с отличием. Придется опять сдавать экзамен по современному русскому литературному языку...
   От такой перспективы Лариса заплакала во второй раз.
   Она поднесла платок к лицу, чтобы вытереть слезы, и вдруг заметила, что на нем стоит вензель Андреева. Лариса осмотре-лась и поняла, что вновь оказалась обычного своего роста.
   "Вот и славно, - решила она, - а то пришлось бы самой себе сапоги отправлять по почте, - если это не глупо - посылать подарки собственным ногам. А как бы тогда выглядела надпись на открытке? -
   Госпоже правой ноге Ларисиной
   село Верблюжье Паркетного уезда.
   Однако по-прежнему перед Ларисой плескалось бурное море. Дело в том, что когда она увеличивалась, ее слезы увеличивались вместе с ней.
   - Море! - догадалась Лариса, - от моря проще всего добраться до дома по железной дороге.
   Лариса однажды путешествовала к морю- запомнила красочные кабинки для переодевания, малышей, играющих в песке, домики и главное - вокзал и рельсовую дорогу.
   Но тут же Лариса поняла, что никакое это не море, а ее собственные наплаканные слезы. А кому, скажите мне, захочется прокладывать железную дорогу к Ларисиным слезам?
   "Не захлебнуться бы в них, - думала Лариса, - такого-то еще не бывало... Впрочем, все, что происходит, - разве оно случалось когда-нибудь?"
   Она попробовала воду на вкус, - вода была соленой. Плыть было некуда.
   И тут Лариса увидела барахтующуюся в воде мышь.
   Мышь, очевидно, ненарочно свалилась в Ларисины слезы и вот, пища, шевеля усиками, пыталась приблизиться к суше.
   - Сюда, сюда! - закричала было Лариса, но тут же замолчала в некоторой растернности.
   "Стоит ли заговаривать с мышью?" - спросила сама себя Лариса.
   Мышь тем временем подплыла ближе, забавно перебирая лапками.
   "Все-таки мы не представлены друг другу, но, пожалуй, можно попробовать".
   И она обратилась к соседке:
   - О, мышь, знаете ли Вы, как можно выбраться отсюда? Я очень устала бродить здесь взад и вперед, о мышь!
   Ларисе казалось, что это верный способ обращения, когда говоришь с мышью. К тому же она вспомнила, что видела в брат-ниной латинской грамматике столбик склонений: мышь, мыши, мыши, мышь, о мыши и о, мышь!
   Мышь посмотрела на Ларису с некоторым интересом, но ничего не произнесла.
   "Как знать, она, может быть, не понимает по-русски? - предположила Лариса, - вероятно, это французская мышь, оставшаяся при отступлении Наполеона".
   - Ву э ма шатт? - заговорила Лариса, вспомнив предложение из учебника французского языка. Мышь так и выпрыгнула из воды и, казалось, вся задрожала от страха.
   - Извините, - сказала Лариса, - я совсем забыла, что Вы не любите кошек.
   - А терпеть кошек - это для Вас приемлемо?! - надрывно завиз-жала мышь, - Как их можно любить, поразмысли сама!
   - Не сердитесь, о, мышь!.. Все-таки я желала бы познакомить Вас с Диной. Вы научились бы ценить кошек, увидя ее. Она
   такое забавное, спокойное существо... Сидит она, бывало, у меня на коленях, мурлыкает, лапки облизывает, умывается... И так приятно нянчить ее. И она так превосходно ловит мышей.
   - Нет, сие невыносимо! - страдальчески пискнула мышь, наме-чая фарватер для отплытия.
   - Мышечка! Прошу тебя - не безпокойся... Я не буду говорить про кисок, только не уплывай!
   Мышь повернулась и опасливо поглядела на Ларису. Носик ее побелел то ли от страха, то ли от возмущения.
   - Плыви за мной, - пропищала мышь, - мои друзья расскажут тебе куда более поучительные истории.
  
   часть третья
   Птичий базар, или Околесица
  
   На берегу огражденного скалами залива Лариса увидела настоящий Птичий базар / не путайте, дорогие друзья, с Птичьим рынком /. Лариса слышала галдеж чаек, гогот гусей, кряхтение, пищание, крики устриц во время брачных игр, вопли, шутки, прибаутки. Мышь, которая оказалась весьма тесно знакома с обычаями тутошнего общества, привела Ларису в компанию, состоявшую из попугая, пожилого Дронта, канарейки, утконоса и гусыни с двумя ее дочерьми. Веселье было в самом разгаре. Попугай рассказывал истории, - публика, как могла, аплодировала. Лариса прислушалась к одной из историй, потому что имя главного героя - Гамлета - показалось ей смутно знакомым.
   - Этот чувак, короче, - рассказывал Лори, - учился за границей, и вдруг вызывают его домой каблограммой, мол, приезжай, папа коньки отбросил. Он приезжает - типа, что за дела? И выясняется, что папу... замочили. Причем это ему сам папа рассказал, ожил в полночь и рассказал. Как в фильме Арсения Тарковского.
   Лариса впервые встретилась с такой необычной трактовкой литературного сюжета и даже хотела по привычке конспек-тировать, но пожилая гусыня так выразительно посмотрела на извлеченное Ларисой перо, что запись пришлось отложить.
   - А тут еще его маманя, - продолжал Лори, - выскочила замуж за его дядю, папиного брата, который, кстати, папу и замочил. Ну, у парня после этого крыша потекла, виртуально потекла, стал он всякую пургу нести, типа "бить или не бить" и "Офелия, о нимфа". Офелия тоже потом съехала и утонула в сауне. В общем, у нее еще был брат Лаэрт, и у них начались с Гамлетом конкретные разборки... короче, все, включая Розенкранца и Гильденстерна...
   - Нет, Гамлет, конечно, хороший мужик, но Полония зря убил, - поддакнул Дронт, - а вот был "реальный" мужик, его Дон Жуаном звали. По незнанию замочил одного чувачка - мужа одной из своих... А чувак оказался важной шишкой у себя на родине, ему даже бюст поставили в полный рост. Короче, Женю выслали на сто первый километр. Ну, там он покуражился, как мог, и ночью приехал на кладбище, над покойным глумиться, дурачок.
   Говорит памятнику, типа, слабо тебе прийти на светский ужин?
   И после пошел к вдове кушать. Только они сели, не успели даже поллитру приговорить, - в дверь стучат. Он думал - соседи при-шли за солью или за спичками. Открывает - а там этот придурок бетонный стоит, хорошо еще, что не конный. Говорит: "Дай руку", - и как начнет жать. Дон Жуан говорит - "пусти, дурак кирпичный, мне больно". А тут еще вдова упала на пол, паркет проломился, и они оба в погреб свалились. Огурцы соленые, варенье из черноплодки, которое Анька на зиму запасла - все вдребезги!
   - А вот какой шухер был - не сравнить! - вдруг произнесла мышь.
   Лариса от неожиданности чуть вафелькой не подавилась. Ее подруга, оказывается, не гнушалась таким сленгом! А как щепетильна она была в отношении рассказов про кошек!
   - Значит, мужики держали весь город, - повествовала мышь,
   - все у них было схвачено, за все проплачено. И вдруг вызывает всех мэр и говорит, что, значит, имею пренеприятнейшую информацию: к нам едет мэн с проверкой, причем переодетый в штатское.
   - Обалдеть..! - воскликнул пожилой Дронт.
   - Короче, мужика вычислили, - обнадежила присутствующих мышь, - встретили по высшему классу: охота, бассейн, девочки, все дела.Чувак почувствовал, что его несет, и стал их лечить по полной программе - типа он в столице самый крутой, все олигархи под ним, с артистами на дружеской ноге.. Каждый ему, естественно, свое отстегнул, и он уехал. А потом выясняется, что это был не мужик с проверкой, а так, чайник. В общем, там в конце концов приехала настоящая проверка, и парни, как говорится, встряли по-крупному.
   __________________________
   Все приведенные рассказы заимствованы из журнала "Вопросы литературы".
  
   Лариса вспомнила, что читала что-то похожее в детстве."Что бы это могло быть?" - размышляла она, пока птицы взбадривали себя приемом принесенных заранее напитков. Однако на ум приходила только одна песня группы "А-Студио":
   ...недотыкомка ждет меня у окна,
   вечерами темными, как всегда, у окна
   ждет меня, ждет меня.
  
   Впрочем, в точности цитирования Лариса и здесь была не вполне уверена.
   Следующую историю рассказывала канарейка.
   - Значит, жил один чувак, - начала она, - звали его Германн. Ну, как первого космонавта. Но сейчас не об этом. Короче, чувак влачил жалкое существование. А тут одна бабуля, дурында старая, в молодости была кидалой, оказывается, знает какой-то карточный фокус с тремя картами... Ну, стал он под окнами маячить- времени свободного у него было немало - он же влачит - да уж решил заодно приударить за бабкиной племянницей. Короче, втерся в семейку, стал вечерами бывать у них, подкатывал к графине - "бабушка, дайте, я Вам ноги пледом укутаю" или, скажем, "дайте, я Вам на ночь "Преступление и наказание" по-читаю". Но бабка была какая-то не такая: Германна не любила, только разъезжала по дому на кресле-каталке. Подкараулил он ее ночью с газовым пистолетом и говорит: "Колись, гадина, про три карты". А она не дотумкала, что пистолет газовый, и кони двинула...
   - Извините, речь идет о известном юристе А.Ф.Кони?- спросила Лариса заинтересованно.
   - Поясняю: ласты склеила! - ответила канарейка - короче, коньки отбросила!
   Он весь в отказах пошел домой и лег на диван. И тут во сне приходит к нему графиня... ну, как Фреди Крюгер к этой чувихе в третьей части... и говорит, мол, тройка, семерка, туз. Он взял тачку - и в казино. Поставил все бабки, последний ход его, у него козырный туз, кладет его - а это пиковая дама. Опаньки, что за дела? Копперфильд отдыхает. Он в крик, давай за пушку хвататься, а ее нету - ее же у него на входе отобрали.
   - Гениально, гениально! - захлопала крыльями гусыня.
   - Пожалуйста, расскажите что-нибудь из Достоевского,
   - попросила Лариса, - мне это к зачету необходимо... то есть я хотела сказать - к семинару.
   "Чего доброго, с ними весь русский язык забудешь, - подумала она, - в понедельник семинар, во вторник два коллоквиума, в среду практикум... нет, вроде основные темы не потеряла.."
   - За этим не станет, - сказал попугай, - значит, парень приехал в столицу учиться. Соблазнов вокруг немало - мерседесы, казино, чуваки ходят с трубками, а он в кедах, снимает в коммуналке комнату и живет на одних бульонных кубиках. А тут предки ему денег прислали за полгода - за квартиру платить, он отнес их одной бабке, у той фирма была, прокручивала она это все и про-центы выдавала. Ее так и звали - процентщица. Ну, пару месяцев он проценты снимал, а потом понял, что ему бабки нужнее, чем ей. Короче, пришел он к ней в выходной, все рассчитал - охрану она отпустила, пейджер выключила, и сидит, оперу смотрит. Сначала типа здоровался, а потом как шарахнет по макушке кияночкой... кровищи - как в "Крепком орешке", когда негра в аэродвигатель засосало. Он отпечатки пальцев стер, бабку в багажник, в лес отвез, вроде все по-взрослому сделал, а приехал домой, и сразу подсел, температура, там, глюки разные начались. Короче, сам пошел и ментам сдался. А они на радостях ему еще ограбление продовольственного магазина повесили и незаконные брокерские операции.
   - Да, там была еще одна девица, - припомнил попугай, - очень любила мармелад и спать. Ее так и звали - Соня Мармеладова.
   - Значит, в финале его все-таки сцапали? - спросила Лариса.
   - Что ты такое говоришь! - вдруг завопила мышь - все, я сматываю хвост! - с этими восклицаниями она поспешно скрылась в тумане.
   Старая гусыня воспользовалась случаем, чтобы сказать дочери:
   - Вот, милая, смотри, как нехорошо вышло...
   - Закуси язык, мать, - ответствовала та, - с тобой и улитка из
   себя выйдет!
   - Если бы Дина была здесь, - мечтательно произнесла Лариса, - Дина быстро бы притащила ее сюда.
   - Извините, - сказал попугай Лори, - а кто такая Дина?
   Лариса всегда была готова говорить о своей любимице:
   - Дина - это моя кошка. Она чудно ловит мышей. Или вот еще
   - птичек. Птичка только сядет, как она ее хвать!
   Эти слова произвели совершенно исключительное впечатление на окружающих. Многие сию же минуту поспешили прочь.
   Дронт принялся кутаться в шарф, приговаривая "Пора домой,
   - видимо, я простужен". Канарейка дрожащим голосом стала созывать своих птенцов. Кукушка принялась кликушествовать.
   Так все они под разными предлогами удалились.
   "Напрасно, видно, я упомянула про Дину, - печалилась Лариса, глядя, как улепетывает за своими товарищами попугай Лори, - никто ее здесь не любит, а я была уверена, что она лучшая кошка на свете. Бедная моя Дина! Неужели никогда не увидеть тебя теперь?"
   И Лариса уже в третий раз готова была заплакать... как вдруг услышала знакомую нам андреевскую пробежку.
  
   часть четвертая
   Горемыка Билл
  
   - Милочка! - воскликнул Андреев, - будь любезна, сбегай на кафедру за моей шубой! Не иначе, оставил ее там...
   "Но меня зовут вовсе не Милочка", - хотела было возразить Лариса... но Андреев уже умчался к реке. "Наверное, он принял меня за свою дипломницу, - размышляла Лариса, направляясь к кафедре русской литературы, - представляю его смущение, когда он узнает, кто я на самом деле".
   Перед Ларисой возникла хибарка, на двери которой было написано "Здесь сидит фазан". Внутри домика Лариса обнаружила несколько шуб, висевших на вешалке в правом углу. "Какаяже из них андреевская? - спрашивала сама себя Лариса, - не разобрать!"
   - Милочка! - кричал меж тем откуда-то издалека Андреев, - долго мне еще ждать шубу?
   "Неужели я похожа на Милу Руткевич?" - печалилась Лариса.
   Она в задумчивости взяла все висевшие шубы и стала перебирать их, пристально разглядывая.
   Внезапно за стеклом раздался стук и громыхание. Лариса взглянула в окно и увидела какого-то штукатура-маляра. Тот сидел в люльке как раз напротив окна, но Ларисы не заметил.
   "Подожду, посмотрю, что он предпримет," - решила Лариса.
   За стеной раздавались голоса:
   - А кто трос будет подавать?
   - Сам подавай, если хочешь...
   Ларисе надоело слушать эти вопли и, высунув руку в окно, она легонько толкнула люльку, однако сил не рассчитала...
   - Смотрите! Билл летит! - раздалось за окном.
   - Ловите его у плетня...
   "Горемыка Билл..." - покачала головой Лариса.
   - Дайте ему глоток.
   - Осторожней!
   - Как ты себя чувствуешь, Билл?
   - С чего это ты так взвился?
   - Как будто я знаю, - причитал Билл, - как меня схватило, как жахнуло, как подбросило, как взметнуло...
   Ларисе было неприятно, что ее действия получали столь без-личную парадигму, и, приоткрыв окно, она воскликнула:
   - Погодите - то ли еще будет!
   Мгновенно наступила тишина.
   Воспользовавшись общей обезкураженностью, Лариса выбежала из домика - куда глаза глядят. Бежала она так стремительно, что сама не заметила, как оказалась..
  
   часть пятая
   В лесу графства Нью-Чешир
  
   Посреди леса возвышался невиданный доселе большой гриб, на котором важно восседала... обыкновенная гусеница.
   Мохнатая гусеница долго смотрела на Ларису, потягивая благовония из кальяна.
   - Кто ты? - прищурясь, спросила она.
   - Лариса, - ответила Лариса, ничуть не смутившись прямотой вопроса.
   - И что ты хочешь этим сказать?
   - Видите ли...
   - Не вижу, - возразила гусеница.
   Так дискуссия зашла в тупик.
   - А Вы не чувствуете, что все здесь устроено как-то... странно?
   - спросила Лариса, - даже "Белую березу под моим окном" я пробовала прочесть, но получилось совсем не то...
   - Тогда прочти "Скажи-ка, дядя, ведь недаром..." - рекомендова-ла гусеница.
   Лариса сложила руки на коленках и прочла:
   Скажи-ка, дядя, ведь недаром
   с утра ты пышешь перегаром...
   Дальше Лариса читать не стала. Она только закрыла лицо руками и тихонько завсхлипывала.
   - Это не то, - подтвердила опасения Ларисы гусеница.
   - Кажется, - согласилась Лариса, - все задом наперед... Если такое позволяет себе декламировать староста тридцать третьей группы, то страшно предположить, что могут прочитать Сергей Муся или Флора Назырова.
   - Да уж, - проговорила гусеница, - флора у нас бедная, зато фауна... Смотри, смотри!
   С этими словами гусеница показала наверх. Лариса чуть приподняла голову и увидела, что в вышине с шумом пролетел косяк как бы огромных птиц.
   - Это пустынные зайцы полетели, - пояснила гусеница, - смотри, как они машут ушами, очень уж они у них большие. Да... Это тебе не розовые слоники, которые в канаву забились.
   Тут гусеница еще раз потянула ноздрями, посматривая на Ларису.
   - У меня есть кошка Дина, - сказала та, чтобы как-то под- держать разговор.
   - Замечательно! - воскликнула гусеница, - здесь поблизости
   тоже ходит ученый кот... Впрочем, он слывет убежденным холостяком, так что, как говорится, не подарок. Посмотри вон в тех зарослях!
   Лариса не собиралась сегодня получать никаких подарков, тем более, что впечатлений и так было предостаточно. Однако гусеница дала понять, что разговаривать дальше не намерена - тем, что скатилась с гриба в траву - а в траве-то угадать ее
   было практически невозможно.
   Лариса проследовала, не спеша, вглубь дубравы. Она опасалась еще всяческих сюрпризов, которые могли прятаться в чащобе леса.
   Неожиданно чуть выше Ларисиной головы раздался отчаянный писк. Пестрая трясогузка билась около ее лица да еще норовила ударить крылом по лицу.
   - Да ты же змея... получай, змеюка! - верещала трясогузка.
   - Никакая я не змея, - сказала Лариса, - еще чего не доставало! Отстань, голубушка!
   - Чего я только не перепробовала, чтобы от них избавиться, - не унималась трясогузка, - и корешки, и вершки, и тернии - все впустую!
   Лариса защищалась от клювика и крыльев трясогузки, а затем громко и внятно произнесла:
   - Говорю Вам, я не змея.
   Трясогузка меж тем охрипла от крика и закашлялась.
   - Я Вам сочувствую, - вежливо сказала Лариса.
   - Что ты понимаешь в чувствах! - сардонически заметила трясогузка, - так и вижу, как ты изворачиваешься, змеюка!
   - Еще раз говорю - это не так, - настаивала Лариса.
   - Тогда кто же ты?
   - Я - девочка.
   - Девочка... - опешила трясогузка, - может, ты еще скажешь, что никогда не ела яйца?
   - Ела... иногда, - сказала Лариса, - но если кто-то ест яйца, то это еще не значит, что его можно так называть. Ваших яиц, дорогая трясогузка, мне не нужно.
   - Тогда ползи отсюда, - посоветовала птичка.
   - Извините, - сказала Лариса.
   Она не любила, когда с ней так разговаривали. "Что за манера спорить у этих созданий! - про себя ворчала Лариса, - это ужасно! с ума можно сойти".
   Размышляя так, Лариса шла, шла по тропинке и... неожиданно вышла на поляну с маленьким домиком и речкой, текущей подле него. Домик, признаться, выглядел очень симпатично. "Наверня-ка здесь нет всяких надоедливых трясогузок" - подумала Лариса - и пошла прямо к двери.
  
  
   часть шестая
   Поросенок с перцем
  
   У двери домика сидел серый волк.
   Лариса, разумеется, читала книжки про Красную шапочку и семерых козлят и ей было известно, что серые волки не отлича-ются особой изысканностью манер.
   "Как бы его не взволновать", - подумала Лариса. Она осторожно поднялась на крылечко и постучала.
   - Стучать нет никакого резона, - тут же сказал серый волк, щелкнув, по своему обыкновению, зубами, - во-первых, я здесь, около тебя. Во-вторых, они там так кричат, что вряд ли тебя услышат.
   Действительно, внутри было шумно: кто-то выл, кто-то охал, кто-то скакал.
   - Это козлятушки, - еще раз заметил волк, - ох, и лютые существа... это тебе, девочка, не три поросенка, их семеро с ложками, вон как кричат, болезные!
   Действительно, крик усилился до невообразимости.
   - Но все-таки я чую запах поросят, - продолжил волк, - вот погоди, может, нам с тобой лакомый кусочек перепадет...
   Лариса приоткрыла дверь домика. Внутри, как говорится, дым стоял коромыслом. Посреди кухни на табурете восседала Герцогиня, качавшая младенчика. У плиты суетилась стряпуха. В большом котле кипел суп.
   Лариса тут же принялась чихать без остановки. "А суп-то пере-апчхи-перчен!" - думала Лариса. Тут мимо нее, вопя и мерзко отплевываясь, пронеслись козлятушки. Лариса еле улучила момент прижаться к стене. Она слышала только, как козлятушки все еще кричали за дверью.
   - Семеро на одного? - донесся до нее изумленный возглас волка. Затем все стихло.
   Лариса осмотрелась и увидела на печи большого кота с головой величиной в добрую головку сыра. Он улыбался.
   - Извините, - спросила она, - почему Ваш кот улыбается?
   - Это Чеширский кот, - пояснила Герцогиня, - а им бы только улыбаться.
   - Не могла бы я Вам чем-нибудь помочь? - спросила Лариса.
   - Возьми младенчика и спой ему колыбельную, - сказала Герцо-гиня.
   Лариса подошла к младенчику и осторожно взяла его на руки. Младенчик довольно хрюкнул... или гукнул?
   "Ни одной колыбельной тоже не припоминаю, - топталась Лариса в нерешительности, - разве что вот эту..."
   И Лариса принялась за песню -
  
   Джеймс Джойс, баюшки-баю,
   Ремарк, младенчик, баю-бай,
   Марсель Пруст, пузатый карапуз,
   Дефо, родимое пятно...
  
   "Уа! уа! уа!" - подхватил младенчик в самозабвении.
   - Вот и хорошо, - ласково молвила Герцогиня, - а то никакого сладу с ним не было. Все, бывало, орал да орал. Не было забот - так купила порося! У, поросенок шелудивый!
   Тут младенчик опять хрюкнул.
   - Ну все, мне пора, - заторопилась Герцогиня, - еду, еду за туманом... шутка! на крокет к королеве.
   Через минуту стряпуха и Герцогиня удалились, размахивая веерами.
   "Вот те раз, - подумала Лариса, - как теперь справиться с младенчиком? Такого даже золушке из гуманистических соображений не поручали".
   Лариса вышла с младенчиком на крыльцо. Вечерело.
   "Какое это свинство со стороны Герцогини", - размышляла Лариса, покачивая младенчика.
   Младенчик в подтверждение этих слов хрюкнул.
   - Не хрюкай, - наставительно сказала Лариса, - приличные люди выражаются иначе.
   На какое-то мгновение, как показалось Ларисе, в глазах младенчика затеплился огонек понимания, но в ту же минуту младенчик хрюкнул опять.
   Лариса не без тревоги посмотрела на него. "Может быть, это он так всхлипывает", - подумала она и посмотрела, нет ли слез на ресницах - но не увидела ни слез, ни ресниц.
   "Как ребенок он довольно-таки некрасив, - вздохнула Лариса, - но свинья, пожалуй, вышла бы из него знаменитая" / Лариса вспомнила, что видела на колодезных прилавках книжку под названием "Свиньи в космосе" - написанную, очевидно, в жанре межзвездной саги /.
   Тут младенчик так хрюкнул, что уж не осталось никаких сомнений. Затем он завизжал по-поросячьи. Лариса представила, какой у нее, должно быть, глупый вид - с поросенком в руках.
   Она опустила его на землю, и поросеночек, быстро перебирая ножками, побежал в уборную.
   "Такому младенчику только поросеночком и становиться" - подумала Лариса.
   В этот момент она увидела также стряпуху, которая, лопоча что-то под нос, устремилась в дом.
   "Пожалуй, опять пойду к домику Билла", - решила Лариса. Однако через несколько шагов она была вынуждена немного задержаться.. да что уж говорить - Лариса чуть было не застыла от удивления. Прямо перед ней, на дубе, сидел давешний кот. Он улыбался.
   - Сырик-чесырик! Сырный котик! - почти пропела Лариса.
   Кот просто расплылся в улыбке.
   - Хожу тут, - сказал он, - направо пойду - песню завожу, налево
   - сказку рассказываю.
   - Будьте так любезны, не подскажете ли, в каком направлении мне идти?
   - В известном тебе, - еще раз улыбнулся кот.
   - Оно мне неизвестно.
   - Значит, в неизвестном. Во всяком случае, известно, что в известное время ты окажешься та-а-ам или ту-у-ут, - мурлыкал кот.
   - Куда же посоветуете мне пойти? - еще раз спросила Лариса.
   - Пойдешь по этой тропинке - попадешь в гости к мартовскому зайцу. Он полоумный, то бишь безумный, но только наполовину. Полностью безумный он только в марте. Пойдешь по той - увидишь домик Котелка. Котелок, в отличие от зайца, постоянно сдвинутый. Мозги у него, изволишь ли видеть, набекрень. Так
   что выбирай, кто тебе ближе.
   - Подождите, - сказала Лариса, - зачем мне всякие полоумные, ненормальные и сдвинутые? Что я, по Вашему, похожа на дурочку?
   - Конечно! - радостно воскликнул кот, - безусловно! Иначе бы ты сюда не попала.
   - Значит, Вы тоже не в своем уме, - сказала Лариса, несколько раздосадованная безапелляционностью замечания, - или хотели бы казаться таким.
   - Я никогда не хотел казаться, - ответил кот, - что же касается твоего замечания, то я с ним согласен - я наверняка ненормальный.
   - Но Вы довольно находчивы, - говорила Лариса, разглядывая кота.
   - Это не прибавляет мне нормальности. Кстати, - заметил кот, - ты не собираешься сегодня на крокет у королевы?
   - Я бы пошла, да кто ж меня пустит...
   - Не пустят, говоришь? Пустяки. Значит, увидимся!
   И кот мгновенно исчез.
   "Как меня пустят на крокет, если я не приглашена?" - размышляла Лариса, рассматривая густые дубовые заросли. Впрочем, кот вдруг снова появился на своей ветке.
   - Да, совсем забыл, - расскажи, что теперь стало с младенчиком,
   - попросил он.
   - Он стал свинкой, - сообщила Лариса.
   - Это на него похоже, - буркнул кот и тут же исчез.
   Лариса из соображений вежливости подождала еще немного, но кот не появлялся. Поправив прическу, она постояла на развилке дорог... после чего направилась к мартовскому зайцу. "Все-таки он только в марте полностью безумный, - полагала Лариса, - а теперь как-никак май". Но тут перед ней снова возник кот.
   - Ты говорила, он стал спинкой? - спросил он - объясни, чьей?
   - Свинкой, а не спинкой! - заметила Лариса - и прошу Вас не пропадать так внезапно, это немного огорчительно для собесед-ника.
   - Это можно, - сказал кот, и стал исчезать постепенно: сперва исчез хвост, затем спинка и животик, затем шея. Голова несколь-ко дольше продержалась в воздухе, однако и она как бы растаяла, и вскоре Лариса видела только одну улыбку.
   "Вот это да, - изумилась Лариса, - всяких монстров приходилось видеть, всяких леконтов и девочек в белых шапочках, но такое ..! Видала я даже котов без улыбок, но улыбку без кота..."
   Тут она заметила домик, крытый заячьим мехом. Вместо трубы из него торчали заячьи уши. Лариса догадалась, что здесь и живет мартовский заяц.
  
   часть седьмая
   Броуновское чаепитие
  
   Под вязом у дома стоял стол. За ним сидели и пили чай Котелок, полоумный заяц и маленькая пушистая ночная соня.
   - Вино какой страны предпочитаете в это время суток?- галантно осведомился заяц.
   - Я не вижу здесь никакого вина, - сказала Лариса, - невежливо предлагать то, чего нет.
   - Невежливо садиться за стол, когда его нет! - возразил Котелок.
   - Вот стол у Вас огромный, - заметила Лариса.
   - Волосы у тебя тоже длинные, - ни с того, ни с сего брякнул заяц.
   Повисла тоскливая пауза.
   Проснулась молчавшая доселе соня.
   - Что с нее взять, - хмыкнула она, - дорогая, ты читала хотя бы "Послание Пушкина к Пущину"... или наоборот, чего-то не припоминаю...
   - Непременно читала! - повеселела Лариса.
   - А стихотворение "Белая береза" тебе известно? - спросил Котелок.
   - Разумеется.
   - Тогда прочти! - потребовал заяц.
   - Пожалуйста, - сказала Лариса, и с выражением стала читать:
  
   Белобрысая макака
   под моим окном
   громко цокает копытом:
   вряд ли мы заснем...
  
   - Что ты делаешь, зануда, -
   спрашиваю я, -
   ты зачем корявым бивнем
   долбишь тополя?
  
   Ты зачем спиной мохнатой
   трешься о фонтан?
   - А пошел бы ты туда-то,
   крашеный кабан!
  
   - "Крашеный кабан"? - переспросил Котелок, - весьма и весьма любопытно. Но я не вижу у тебя клыков! И еще: с какой стати
   ты решила, что если тебя послали "туда-то" / см. сказку о принцессе Тудашеньке /, то нужно приходить к нам?
   И опять повисла отнюдь не мхатовская пауза.
   - Ну-ка, какое сегодня число? - предложил тему для разговора Котелок.
   - Четвертое, - сказала Лариса.
   - Убежали вперед на два дня, - поднимая свои карманные часы над столом, заявил Котелок, - говорил я зайцу, что сливочное масло часам только повредит...
   - Да масло-то было первого сорта! - воскликнул заяц.
   - Наверное, туда крошки попали, - буркнул Котелок, - кто же смазывает часы хлебным ножом?
   Заяц меж тем захватил часы, пристально посмотрел на них, а затем бухнул в чай, - после чего вытащил их, повертел перед носом и полуудивленно забормотал:
   - Как же так получилось... ведь масло было первый сорт.
   Лариса тоже осмотрела часы Котелка.
   - Да они же идут, что называется, два раза в день, - произнесла она.
   - А тебе сколько нужно? - спросил Котелок - три или пятнадцать?
   - Хотелось бы, чтобы они шли все время.
   - Главное, чтобы ты всегда успевала вовремя. Чтобы не отставала от времени, - проворчала соня, - потому как... каждому, опять же, свое время.
   - У нас, например, время пить чай, - заметил Котелок, вынимая из-под стола кофейник.
   - Небось, и не чаяла попить с нами чаю? - спросил заяц, протягивая Ларисе кружку.
   - Благодарю Вас, - ответила Лариса, - я не голодна. Давайте я вымою Ваши чашки. Вон их сколько скопилось!
   - Нет, нет! Что ты! - разом запротестовали Котелок и заяц, - нам некогда мыть посуду! Просто нет времени!
   - Поэтому мы пьем чай без передышки, - заметила соня.
   - Так что посуду нам помыть... время не позволяет, - подвел итог Котелок.
   - Что же будет, когда у Вас не останется чистых чашек?- спросила Лариса.
   - Переменим тему, - решил Котелок, - расскажи-ка нам сказку...
   - Жили у бабуси два веселых гуся... - начала Лариса.
   - На нас с Котелком намекаешь? - насупился заяц, - неужели мы похожи на гусей? Соображить надо, что говоришь, детка!
   При этом заяц с Котелком довольно загоготали.
   - Хорошо, - согласилась Лариса, - пускай тогда соня расскажет.
   Ночная соня не без труда разлепила глаза.
   - Жили-были, - заторопилась она, - три сестры - Вера, Надя и Люба. Жили они на дне колодца.
   - Оба-на! - воскликнул Котелок, который еще не совсем пере- стал хохотать, - что же они там кушали, любезнейшая соня?
   Соня шмыгнула носом, поморгала и потом сказала:
   - Они кушали желе.
   - Не читала про такую диету, - сказала Лариса, - как они не болели при этом...
   - Они болели, - продолжила соня, - а их все жалели.
   - А почему они жили на дне? - спросила Лариса.
   Но соня промолчала.
   - Не желаете ли еще чаю? - предложил заяц.
   - Как это еще, если я и не пила ничего? - произнесла Лариса.
   - Сказала бы, что больше не желаешь, - заметил Котелок,- все-таки "больше" - это больше, чем "ничего".
   Лариса чуть было не смутилась, но не стала возражать.
   - Вот-вот! - поддержал ее Котелок, - как говорила моя бабуш-
   ка, когда нечего сказать, лучше промолчать... Со мной она почему-то все чаще молчала.
   - Извините, - обратилась Лариса к ночной соне, - Вы так и не сказали, из-за чего они жили на дне?
   - Не нравится "на дне" - пусть живут на утре, - хмыкнула соня.
   - На утре колодца?
   - Приходилось жить, дорогая, и в куда более жутких условиях! ...о чем это я? Да, значит, жили они там и каждое утро за чаем мечтали о том, как они поедут в "москву".
   - В москву? - переспросила Лариса, - а разве было такое поселение?
   Лариса, конечно, знала историю подробно, но не совсем была тверда насчет существования отдаленных российских провинций.
   - Поэтому за завтраком, - между тем продолжала соня, - они ели только то, что первой буквой имело "м": майонез, макароны, манго, морковку, мармелад, микстуру, мед, заметь, с
   чаем, можжевельник, манную кашу...
   - Мне нужна чистая чашка, - вмешался вдруг Котелок, - давайте двигаться.
   Он передвинулся на свободное место. На его стул уселась ночная соня, заяц, в свою очередь, сел на ее место. Выиграл от этого "продвижения" только Котелок. Меньше других повезло Ларисе, потому что заяц во время пересаживаний уронил на нее кувшин с горячим чаем.
   - Не обижайся! - "ободрил" ее ничуть не смутившийся этим происшествием заяц, - поразмысли сама, когда еще будешь
   иметь удовольствие общаться со столь остроумными молодыми людьми?
   И сколько еще нужно было терпеть это? Лариса вскочила из-за стола и пошла прочь. Но, похоже, никто не придал этому особо- го значения. Заяц и ухом не повел. Котелок, с интересом разглядывавший чистую чашку, даже не шелохнулся. Ночная соня тут же захрапела.
   - С ненормальными даже чаю нормально не попьешь! - решила Лариса, шагая по лесной тропинке. Вскоре из-за деревьев появилось как бы сияние, и Лариса сама не заметила как очутилась
   перед входом в королевский сад. У входа, рядом с розовыми кустами, вовсю размахались валет и двойка червей, перекрашивая розы в белый цвет.
   часть восьмая
   Королевский крокет
   - Дорогуша, где ты пропадала? - раздался голос королевы червей, - у нас крокет в самом разгаре!
   Лариса осторожно зашла в сад и увидела, что по крокетному полю носятся, как угорелые, ежи, селезни и фламинго.
   - Бери фламинго! - распорядилась королева.
   Лариса еще более осторожно взяла розовую птицу и стала при-целиваться. Однако фламинго, голова которого оказалась на уровне лежащего ежика, вдруг изогнул шею и сбоку, одним глазом посмотрел на Ларису. Это у него получилось презабавно, фламинго рассмешил Ларису до слез. Пока она сдерживала смех, ежик, улучив момент, куда-то улепетнул.
   - Подождите, - попросил фламинго Ларису, - Вы не любите эгофутуристов?
   - Люблю, - призналась Лариса, не ожидавшая вопроса по
   русской литературе.
   - Помните, например, такие строки -
  
   ... и потрясающих фламинго
   мы ждем как розовых слонов.
  
   Лариса и здесь не была уверена в точности цитаты, но спорить не стала.
   Игроки тем временем толкались и ссорились. Каждый норовил без очереди ударить фламингой по ежу. Так и мелькали их розовые головки на тонких шеях. Шум, гвалт, что и говорить, стоял невообразимый. Королева червей обезумела от ярости.
   Она бегала по полю, выкрикивая - "отрубить!... оторвать!"
   "Весьма эксцентричная особа", - подумала Лариса, не выпуская, впрочем, фаминго и подыскивая подходящего ежа.
   Внезапно перед ней появилась улыбка. Улыбка расплылась в улыбке.
   - Это же Сырик-Чесырик, Чеширский котик! - догадалась
   Лариса, - уж он-то вряд ли симпатизирует эгофутристам.
   Через минуту проявилась голова. Ларисе этого было достаточ- но, и, выпустив причитавшего фламинго, она заговорила:
   - Представляете, эта игра совсем не похожа на игру. Правил ник-то не соблюдает. Безпрестанно ссорятся, кричат, никто никого не слушает, жульничают напропалую. И вдобавок все живое - и шары, и молотки, и воротца!
   - Тебе, наверное, не понравилась королева? - спросил кот.
   - Она ужасна, - сказала Лариса.
   Тут подоспела сама королева...
   - С кем ты тут трешься? - спросила она.
   - Это мой друг, сырный котик, - сказала Лариса, - будьте знако-мы.
   - Не по вкусу он мне, - заявила королева, крутя часиками, - впрочем, пусть целует руку.
   - С какой стати? - без всякого пиетета спросил кот.
   - Не смей так говорить с королевой! - раздражилась та - я не драматизирую, но... отрубите ему..!
   Сейчас же подбежал серый фламинго с набором непонятных инструментов и принялся примериваться к кошачьей голове.
   В эту минуту Лариса увидела приблизившуюся к ней Герцогиню.
   - Вы оставили меня совсем одну с поросенком, - сказала ей Лариса, - разве так принято поступать? Мы же не в хлеву живем.
   - Вот что, милочка, как говорил профессор Осипов, я свинья, и ты свинья, все мы, братцы, свиньи, - ответствовала Герцогиня, - отсюда мораль: ты вправе предъявлять претензии настолько же, насколько свиньи вправе летать.
   Тут Герцогиня замолкла и задрожала, хотя на поле было тепло и сухо. Лариса увидела, что королева червей уже не занимает себя разговором с Чеширским котом, но, насупившись, разглядывает Герцогиню:
   - Говорю, прекрасная сегодня погодка, ваше величество, - угод-ливо пролепетала Герцогиня.
   - Предупреждаю, - ничуть не смутившись таким наблюдением, грянула королева, - выбирай, но осторожно - но выбирай. Или ты, или твоя голова сию минуту должны исчезнуть.
   Герцогиня выбрала первое и мгновенно удалилась.
   - Теперь, пожалуй, займусь котом, - продолжила королева, - как, его голова еще здесь?
   - Изволите видеть, - ответил фламинго, с тревогой рассматривая столярные инструменты.
   - У меня дел выше головы, - заметила королева, - а вы мне тут голову морочите!
   Пойду, приму триста капель валерьянки...
   Уходя, королева лопотала что-то про отсутствие мозгов у исполнителей наказаний.
   - Ты не знакома с Телепахой? - спросил Чеширский кот у Ларисы, посматривая на королевскую спину.
   - А кто это?- спросила Лариса.
   - Это создание похоже одно временно на телочку и черепаху: в общем она весьма нерасторопна. Припоминаешь песенку -
  
   В лесу родилась телочка,
   сама себя пасла,
   весной и летом страшенно
   накрашенна была.
  
   - Кто же так красил бедную телочку? - спросила Лариса.
   - Никто ее не красил. Она сама себя разрисовывала, - ответил
   кот, - еще в заливе обитает Грифон - это птица. Внешне он похож на грифа, однако интеллект его близок интеллекту сифона.
  
   часть девятая
   Заморочки из бочки
  
   Лариса несколько минут ходила по берегу залива, но так и не могла обнаружить Грифона и Телепаху среди других птиц. Так, печалясь, она еще немного побродила по песку, а затем присела на краешек небольшой бочки.
   - Дорогая, - донеслось оттуда, - я загораю!
   Лариса приподнялась и увидела в бочке... самого Грифона! Вот так удача!
   - Пойдем со мной, - предложил Грифон, - я представлю тебя Телепахе.
   Они прошли чуть дальше... и Лариса увидела Телепаху, понуро сидевшую на огромном валуне у самой кромки воды. Она жалобно вздыхала.
   - Наверное, у нее горе, - сказала Лариса.
   - Это ее обычное состояние, - заметил Грифон.
   Они подошли к Телепахе поближе. Она подняла к ним большие телячьи глаза, наполненные слезами.
   - Расскажи ей свою историю, - обратился Грифон к Телепахе, - может, станет не так горько за безцельно прожитые годы...
   - Так и быть, - согласилась Телепаха.
   Лариса присела на соседний валун и принялась записывать- "Рассказ Телепахи".
   Телепаха сказала:
   - Когда-то я была совершеннейшей черепахой...
   И опять наступило молчание, - лишь Грифон иногда похмыкивал да слышались тяжелые вздохи Телепахи. Ларисе это наскучило
   и она собралась было уйти, даже фразу в завершение разговора приготовила - "Рассказ был весьма содержателен. Всего Вам хорошего", - однако тут Телепаха встрепенулась и молвила:
   - В детстве я училась в самой водной школе!
   - Вы хотели сказать - в модной школе? - осторожно поинтересо-валась Лариса.
   - Если бы я хотела, то сказала бы! Соображать надо, дорогуша!
   - Да, сообразительной тебя не назовешь, - покачал головой Грифон.
   - Была наша школа придонная, - продолжила Телепаха.
   - Придомная? При Вашем доме? - спросила Лариса.
   - На дне морском... Ты что же, не веришь?
   - Верю.
   - Нет, не веришь! - топнул ножкой Грифон.
   - Верю, - настаивала Лариса.
   - Тогда не спорь, - сказала Телепаха.
   Но Лариса и не думала спорить.
   - Образование мы получали отменное, и все потому что отменяли занятия чуть не каждый день, - сказала Телепаха.
   - А я каждый день в школу ходила, - вспомнила Лариса.
   - Каждый день? - взволновалась Телепаха, - и каждый день у тебя были мороки?
   - Мороки - это морские уроки, - пояснил Грифон, - на них нам основательно морочили головы. А сколько было мороки, когда
   их задавали на дом...
   - Причем мы изучали только самые важные предметы: сперва левоплясание, затем действия в марте-мартике - тепление,
   таяние, прилетание, умножение...
   - Про умножение я помню, - сказала Лариса.
   - Ты разве сороконожка? - осведомился Грифон, придирчиво рассматривая Ларису, - это у них в марте ноги умножаются.
   - Была у нас еще злоология, прородоедение, истерия и терпение.
   - Иначе мы со всем этим и не справились бы,- заметил Грифон.
   - Потом мы изучали плохимию и спинностранный язык.
   - Извините, спинноязык? - изумилась Лариса.
   - Не зря его называли странным! - хмыкнул в очередной раз Грифон.
   - По всем этим предметам у нас были мучебники...
   - Мучительно толстые! - воскликнул Грифон.
   - Зато на экзамене все плавали... такое удовольствие!
   - А уроки пруда у нас вела рыба-молот. Но, по правде говоря, пруд не ее стихия.
   - Не представляю, какое было у Вас расписание... - сказала Лариса.
   - Какое-какое, текущее. Время утекало сквозь пальцы, учителя смотрели на это тоже сквозь пальцы.
  
   часть десятая
   продолжение мороков
  
   - Потом, после основных занятий, ближе к вечеру, у нас были парные танцы, - сказала Телепаха.
   - На них все парились, - объяснил Грифон, - а потом телепались
   в темноте по грязи.
   - Попрошу не переходить на личности! - зарделась от негодо-вания Телепаха.
   - Ох, извини, дорогая, - спохватился Грифон, - нахлынули воспоминания... Помнишь, кстати, я читал тебе стихотворение "На самом дне, и все такое..."
   - Не отчетливо, - нахмурилась Телепаха, - впрочем, ей это не понять...
   В этот момент раздался зычный голос:
   - Свистать всех наверх! Суд идет!
  
   часть одиннадцатая
   Сколько конфет украл валет
  
   Лариса оказалась в большой круглой зале с выцветшими розовыми стенами. Король и королева червей важно восседали
   на троне. У всех на виду стоял закованный в цепи валет червей. Вокруг трона толпились, очевидно, придворные. Среди них
   особенно выделялся белый кролик со своим пергаментом.
   Да, и еще: посреди зала непонятно зачем на большом столе
   были навалены конфеты в блестящих, кирпично-красных и серебристо-фиолетовых упаковочках.
   Рядом с троном на скамейке сидели разные птички и мыши.
   "Наверное, это присяжные" - догадалась Лариса.
   Присяжные уже старательно писали что-то на грифельных досках.
   - Еще заседание не началось, чего же они пишут? - спросила Лариса у Грифона.
   - Свои имена, - прошептал он, - чтобы не запамятовать их до конца заседания.
   Один из присяжных так усердно скрыпел грифелем, что вынес- ти это было невозможно. Лариса тихо выхватила из его лапки грифель... Присяжный, - а это оказался Билл, ящерка Билл, тут же стал корябать коготком по доске, но коготок никаких следов на ее твердой поверхности не оставил.
   - Вот глупцы! - воскликнула Лариса.
   Тут же присяжные принялись выводить на своих пюпитрах
   слово "глупцы", причем некоторые в спешке записали "вот голубцы!"
   - Прошу прочесть обвинительное заключение! - ни с того, ни с сего прокричал король.
   Белый кролик свистнул, потом развернул пергамент и прочел:
  
   Дама бубен варила бульон
   и жарила десять котлет.
   Десятка бубен украла бульон,
   котлеты украл валет.
  
   - А теперь - приговор! - объявила королева.
   - Одну минуту, ваше высочество, у нас еще не сервирован стол,
   - пискнул кролик.
   - Ладно, - согласился король, - зови свидетеля.
   Из принесенного шкафа вывалился Котелок.
   - Мы люди маленькие... - запричитал он.
   - Котелок-то сними, - остановил его король.
   - Он не мой, - робко возразил Котелок.
   - Сознался! Где стянул?
   Присяжные принялись строчить.
   - Это... то есть... - стал мямлить Котелок.
   - Не дрожи, - сказал король, - ты обязан, не дрогнув, дать показания.
   - Не то... голову долой, - мечтательно произнесла королева.
   Котелок задрожал еще больше, в смятении засунул в рот чашку
   и отхрумкал от нее изрядный кусок.
   - Мы люди маленькие... - повторил Котелок, - нам бы только чайком побаловаться, а баловства у нас никакого нет!
   - Побаловаться, говоришь? - нахмурился король.
   - Так точно - побаловаться.
   - А баловства при этом нет? Ты что, за дурака меня
   принимаешь? - распалился король, - когда балуются, тогда и получается баловство! Отвечай прямо, по-человечески.
   - Мы люди маленькие, - канючил Котелок, - вот и заяц всегда говорит...
   - Я никогда ничего не говорю! - тут же стал отпираться заяц.
   - Говоришь! - настаивал Котелок.
   - Он говорит, что не говорит, - резюмировал король, - ты за себя отвечай.
   - В таком разе соня говорит... - Котелок посмотрел на соню, но
   та спала и ничего не говорила.
   Котелок немного осмелел.
   - Всего-то, ваше высочество, чаек разок хлебнул, - сказал он.
   - А про соню что записать? что она говорила? - спросил один из присяжных.
   - Чего не знаю, того не знаю. Зря говорить не стану.
   - Вот голову... оторвем - и заговоришь, - заметила королева.
   Тут Котелок выронил чашку с бутербродом и бухнулся королю в ноги. Какая-то свинка, вероятно, морская, бурно зааплодировала. Но тут же на нее набросились какие-то большие зверушки, затолкали в мешок и подмяли под себя.
   "Теперь я понимаю, что такое "подавляющее большинство",
   - подумала Лариса, - ловко они расправились со свинкой"
   - Следующий свидетель! - объявил кролик.
   Свидетельницей оказалась стряпуха.
   - Снимем с нее показания, - сказал король.
   - Только попробуйте с меня что-нибудь снять! - заявила свидетельница.
   "Хотела бы я знать, кого вызовут следующим", - думала Лариса, глядя как кролик снова разворачивает пергамент.
  
   часть двенадцатая
   Свидетель защиты
  
   - Лариса! - вдруг пронзительно заверещал тот.
   - Это я, - поднялась Лариса.
   - Что ты нам расскажешь по делу? - спросил король.
   - Ничего.
   - Не скажешь ничего-ничегошеньки? - допытывался король.
   - Нет, - подтвердила Лариса.
   - Тогда зачитываю закон нумер сорок два - "лица, непозволительно возвысившиеся над другими лицами, должны покинуть зал заседанияы"!
   - Но я не виновата, что выросла, - сказала Лариса.
   - Не виновата, но виновна! - воскликнула королева.
   - Виновна, виновна, виновна... какое сладкое слово - виновна!
   - восторженно вопил король.
   - Чем больше рост, тем больше вина, - присовокупила королева.
   - Глупости это, - возразила Лариса, - Вы этот закон сами только что выдумали.
   - Мы считаем его самым древним законом.
   - Тогда он должен быть номер один, а не сорок два, - заметила Лариса.
   - Это неслыханно! - кричала между тем королева, - отрубите ей голову.
   - И ни чуточки не страшно, - улыбнулась Лариса, - вы - самые обыкновенные карты.
   Тут карты посыпались на нее как желтые листья, брошенные ветром в лицо. Лариса принялась отбиваться от них и... очнулась.
   Аня сидела рядом с ней на скамейке и осторожно смахивала с
   ее лица обломки сухих листьев, упавших с березы.
   - Какие чудеса мне привиделись, - произнесла Лариса - и стала рассказывать сестре те приключения, о которых Вы только что читали.
   Когда она закончила, сестра поцеловала ее и сказала:
   - И действительно, причудливый был сон. А теперь ступай домой, тебя чай ждет.
   Дома Лариса пила чай с баранками, отложив в сторону потрепанные учебники и сборники упражнений, глядя, как ровно пылает огонь в камине и отблески его освещают полки со сказками.
   Около нее выгибалась как лук и мурлыкала кошка Дина.
   И опять шелестела трава, очевидно, под торопливыми шажками Андреева, опять барахталась в соседнем пруду испуганная мышь, звякали чашки - это мартовский заяц со своими приятелями пили нескончаемый чай; опять чихал на коленях Герцогини младенчик, опять вопил Грифон, сумрачно вздыхала Телепаха, скрыпел грифель в лапках ящерки Билла, кряхтели морские свинки.
   "Надеюсь, Аня никому не проболтается об этих приключениях, - подумала Лариса, отходя ко сну, - впрочем, все происходившее было так необычно, что ей вряд ли кто-нибудь поверит".
  
  
   Лариса в зазеркалье
  
   Итак, был обычный пасмурный ноябрьский осенний вечер. Староста одной малоизвестной филологической группы, Лариса сидела в читальной комнате Пушкинской библиотеки и перелистывала сборник упражнений Белошапковой.
   Пустынно было в этот вечер в библиотечных залах. Никто не бродил у кафедры выдачи в надежде получить заветный экземпляр журнала "Вопросы литературы" или хотя бы книжку с картинками. Никто не прогуливался возле столиков с прохладительными напитками, заботливо расставленных в маленьком кафе, никто не слонялся возле отдела Уникальнои
   книги. Тихо было на лестницах, чердаках и в подвалах.
   Лариса еще раз осмотрела окрестности, и принялась за чтение сборника упражнений.
   "Соберемся с падежами, - размышляла Лариса, пытаясь определить значение падежных существительных, - бывают родительный, винительный, творительный, предложный, и еще этот... противительный? нет, это же союз! удивительно, как все забывается в восьмом часу вечера... Дательный!"
   Затем Лариса попробовала найти структурную схему в предложении из романа Е.Ильфа и И.Петрова "Золотой теленок" - "Эне бене раба...".
   "В первой части разумеется старинное выражение "нота бене!"- записывала в тетрадку Лариса, она все глубже забиралась в лингвистические дебри, так что не заметила, когда по радио передали о закрытии библиотеки. "Не пора ли прекратить охоту за красным дипломом?" - с тоской подумала Лариса.
   Она посмотрела на часы, по привычке желая узнать, который теперь час, и оторопела.
   Часы оказались старинные тяжелые, с гирями и барабанным боем. Большие литавры мерно покачивались на цепях.
   Но и это не особенно смутило Ларису. "Наверное, кто-то из сотрудников из дома принес", - решила она и посмотрела, какое предложение следующие."Волга впадает в Балтийское море. Методисты кушают овес и сено", - гласила вторая строка. "Несчастненькие-бедненькие методисты! - сокрушалась Лариса, для которой учебник Белошапковой всегда был непререкаемым авторитетом, - власти почти забыли о них".
   Однако замечание относительно направления течения Волги несколько озадачило нашу героиню. "Может быть, указом президента движение вод Волги было изменено?" - предположила Лариса. Решив все-таки уточнить направление течения великой русской реки у своего научного руководителя, Лариса поднялась из-за стола и... на этот раз оторопела по-настоящему. Как писал один небезызвестный поэт, чем дальше - тем чудней. Из часов вылетела кукушка, стеллажи с журналами стали таять как груды мартовского снега. Ожили висевшие на стене картины.
   " Как все это некстати", - с досадой подумала Лариса.
   Лариса направила свои стопы к кафедре выдачи литературы.За ней - или это показалось Ларисе на какую-то секунду - виделись фигурки черных короля и королевы.
   "Опять какие-то превращения! - подумала Лариса, - но что в них пользы? Побегу-ка в магазин "Омский бекон", куплю ветчинки к ланчу".
   Лариса быстро побежала к лестнице, вылетела на нее и.. полетела. Она как бы парила над ступеньками, при этом едва касаясь пальцами перил.
   "Продадут ли парящей девочке в "Омском беконе" ветчинку? - волновалась Лариса, - и как, я хотела бы знать, буду стоять в очереди? Нет, сейчас такой способ перемещения
   решительно не годиться!"
   К тому же Ларисина голова стукнулась о притолоку, когда Лариса спускалась на последнюю ступеньку. "Бедная моя головушка!" - только и успела подумать Лариса.
   Она вспомнила еще одно стихотворение Алексея Липина,известного классика жанра сонета, которое начиналось так:
   Что-то тихо вдруг стало
   и в глазах потемнело, -
   не могу я ответить
   на несложный вопрос.
   В голове все мозги разбрелись по мангалам,
   и понять не могу - это явь или бред?
  
   Все картины цветные предстают предо мною,
   а глаза я открою - вижу лампочки свет...
  
   Тут Лариса обнаружила, что находится в прекрасном саду. Сад был настолько великолепен, что Лариса решила отложить поход за ветчинкой. "Поброжу тут минут пятнадцать", - подумала она.
   часть вторая
   Сад живых цветов
  
   - Неужели здесь все настоящее? - Лариса прямо-таки обомлела от созерцания зазеркального сада, - такого, признаться, я и во сне не видела. Жаль только, что эти прекрасные цветы не умеют говорить.
   - Говорить мы умеем, было бы только с кем, - промолвил молчавший до сего момента цветок Львиный Зев.
   Лариса долго смотрела на него, не мигая. Никогда прежде не случалось ей разговаривать с Львиным Зевом.
   - А остальные цветы тоже говорят? - спросила она у своего необычного визави.
   - Только по существу, - ответил Львиный Зев.
   - Вообще-то не в наших привычках заговаривать первыми, - сообщила Роза, - но я так и ждала, что ты заговоришь. Вид у тебя вполне цветущий.
   - Только как это у тебя получается так быстро передвигаться?
   - недоумевал Львиный Зев.
   - Да, дорогая, и ответь, будь любезна, как тебе удалось спрятать свои шипы? - вторила Роза.
   - У меня и не было шипов. Зачем они мне?
   - Ну и глупа же ты! - фыркнула Роза
   Лариса не нашла, что ответить.
   - Попридержи язык, - осадил Розу Львиный Зев, - уж твоя-то глупость цветет пышным цветом!
   - Молчал бы уж, пустоцвет весенний!
   - Сама тычинка невсамделишная!
   Роза и Львиный Зев так увлеклись этой перепалкой, что и думать забыли о Ларисе.
   - Извините, я, пожалуй, пойду, - сказала она.
   - Если хочешь встретиться с черной королевой, направляйся не к ней, а от нее, - посоветовала Роза.
   Лариса не стала спорить и пошла прямо к королеве. Но та тут же исчезла из виду. Лариса оказалась опять возле домика."Не двинуться ли в противоположную сторону?"
   - подумала Лариса. Она направилась в сад... и тут же буквально нос к носу
   столкнулась с королевой.
   - Ты куда путь держишь? - спросила королева, очень похожая на преподавательницу Марину Николаевну Каплину, - Отвечай быстро! В тетрадь не смотреть!
   Лариса почувствовала себя неловко.
   - Нечего сказать?- продолжила королева,- не удивительно! Не молчи, отвечай по-человечески.
   - Иду я своей дорогой... - робко предположила Лариса.
   - Здесь нет своих, твоих и ваших дорог! Все они мои, - заявила королева, - отвечай, зачем явилась сюда.
   - Я смотрела сад, ваше высочество.
   - Это можно, - удовлетворенно сказала королева.
   С этими словами она небрежно потрепала Ларису по голове, что той вовсе не понравилось.
   - Это ты называешь садом? - с пренебрежением молвила королева, - видала я такие сады, в сравнении с которыми этот - обыкно- венная пустыня!
   - Сад не может быть пустыней, - возразила Лариса.
   - Не говори глупостей
   "Второй раз слышу замечание о глупости, - подумала Лариса, - Прямо какой-то маразм роттердамский... Буду как можно больше молчать".
   Но тут же Лариса не сдержалась и спросила:
   - Скажите, как забраться вон на тот холм?
   - Это ты называешь холмом?! - изумилась королева, - да я видала такие холмы, что этот в сравнении с ними - яма.
   - Холм не бывает ямой, - опять не согласилась Лариса, - это чепуха.
   - Это чепуха? Изучала я такую чепуху, что была толковей толкового словаря!
   Лариса припомнила, как носила по коридорам словари Ожегова, и не стала вдаваться в дискуссию, - тем паче, что в этот момент они с королевой уже оказались на небольшом возвышении в виде плато, с которого открывался чудесный вид на зазеркальную страну.
   Вся страна лежала перед Ларисой как на ладони. Куда-то летели всадники на белых конях неспешно шагали по изумрудным магистралям слоны, похожие на тех, что изображены на коробках индийского чая, маневрировали резервные войска с забавными, почти что игрушечными гаубицами и обозами, наполовину скрываясь в дубравах. Посреди же восьмой
   горизонтали возвышался сказочный город, как бы сиявший на солнце. Под его стенами величаво проплывали белые ладьи.
   - Все это похоже на шахматную партию! - в восхищении произнесла Лариса, - значит, вся эта страна и этот изумительный город находятся на одной большой шахматной доске, и
   здесь идет самое настоящее шахматное сражение...
   - Ты не хотела бы, чтобы и тебя приняли в подобную игру? - спросила черная королева.
   - Мне кажется, я не смогу быть... королевой, - возразила Лариса.
   - Не беда. Мы соизволим взять тебя белой пешкой на вертикали "Е". А вот если тебе удасться дойти до восьмой горизонтали - станешь королевой.
   - Все это так непривычно, - сказала Лариса, - не знаю, получится ли у меня?
   - Смотри, - ответила королева, - полагаю, ты осведомлена относительно того, что пешка первым ходом движется без остановки сразу через клетку. Быстрее всего поле "Е три" ты проедешь на северо-западном экспрессе. Но не забудь купить билет! На "Е четыре" тебе встретятся два замечательных братца - Тру-ля-ля и Тра-ля-ля, они музыканты, хотя и не
   бременские... Клетка "Е пять" - поле всяческих прельщений, - посетовала королева, - будь осторожна на мостках, - "Е пять" к тому же по большей части залита водой. На шестой горизонтали праздно шатается Шалтай-Болтай. Ее ты преодолеешь без особого труда... Что же ты молчишь?
   - А что, я должна говорить? - спросила Лариса.
   - Могла бы поблагодарить мое величество за полезные указания, - наставительно сказала королева, - но продолжим. На седьмой клетке ты можешь оказаться в дремучем лесу. Рыцарь на белом коне укажет тебе дорогу.. Вот, пожалуй, и все. На "Е восемь" мы будем говорить как равные. Пир по этому поводу устроим королевский! А теперь - бежим на станцию!
   Потом, совсем потом, когда Лариса вспоминала этот день, она никак не могла объяснить себе, что произошло. Помнила только, что они с королевой все мчались и мчались, но все, что ни попадалось им на пути, не пропадало позади, а словно бы устремлялось вместе с ними.
   - Не останавливаться! Вперед! В тетрадь не смотреть! - выкрикивала королева. И они продолжали лететь... Только ветер свистел в ушах.
   - Когда же мы будем там? - только и могла вымолвить Лариса.
   - Т а м мы проскочили десять минут назад, - ответила королева.
  
   часть третья Северо-западный экспресс
   Станция оказалась довольно-таки симпатичной. Стоя на платформе, Лариса даже не услышала обычного скрежета грузовых вагонов. В траве, как и положено, стрекотали кузнечики.
   За полем черной каймой вечерел лес. С далекого поля раздавался какой-то гул, напоминающий звучание пчелиного улья.
  
   В купе экспресса Ларису ждал внушительный сюрприз. На левой полке внизу она увидела козла. Рядом с ним на сиденье втерся Жук. Напротив важно восседала серая утица.
   - Можешь гнездиться рядышком, - сказала утица, - теперь ты птица вольная!
   Лариса положила свой узелок со съестными припасами на столик и присела подле радушной пассажирки.
   - Стремишься в высший свет? - спросил у нее Жук, - расправила крылышки - и тю-тю?
   - Как говорится, не откладывай на завтра то, что можешь отложить сегодня, - резюмировала утица.
   В этот момент в купе заглянул контролер.
   - Попрошу предъявить Ваши билеты! - сказал он, разглядывая Ларису.
   Пассажиры тут же зашевелились. Каждый норовил помахать своим билетом перед Ларисой. В купе сразу сделалось как-то тесно и неуютно.
   - Твой билет, девочка, - улыбнулся контролер.
   - На станции не было кассы, - сказала Лариса.
   - Это не оправдание, - сурово заметил контролер, - купила бы билет у машиниста паровоза!
   - Да, следовало позаботиться о билете прежде, чем становиться на крыло, - вторила ему утица.
   - Все эти россказни про отсутствие касс на станциях - анекдот с бородой, - весьма неприятным тенором заметил козел.
   "Не удивительно, что он предпочитал больше молчать" - подумала Лариса.
   Контролер тем временем разглядывал Ларису уже при помощи телескопа, затем - при помощи микроскопа, и в довершение всего уставился на нее через бинокль. Вдоволь насмотревшись, он робко сказал:
   - Платить штраф все же придется, -после чего ушел.
   - Ты бы поменьше выступала, - порекомендовал ей Жук едва ли не интимным тоном, - а то видали мы таких бабочек-однодневок...
   - А я знавал одну с позолоченым брюхом, - донеслось с верхней полки.
   Лариса взглянула наверх и увидала огромного паука. Тот мечтательно потирал свои липкие лапки.
   "Ну и в компанию я попала", - подумала Лариса.
   - Ты влипла, детка, - продолжил паук, - пропела свое лето красное...
   - И все потому, что в паровозных правилах ты не смыслишь ни бе-е-е, ни ме-е-е, - поддержал его козел.
   - Не прикидывайся болотной козявкой, - советовал Жук, - вы-кладывай все начистоту.
   - Погодите! - сказала Лариса, - вы мне уже все уши прожужжали! Не нужны мне ваши билеты. Я вообще-то и не собиралась ехать... Если бы не Тру-ля-ля и Тра-ля-ля...
   - Тру-ля-ля? - задрожал козел.
   - Тра-ля-ля?! - подавился паук сдобной сушкой - и тут же ее выплюнул.
   - Это птицы высокого полета, - с уважением произнесла утица.
   Жук вообще забился под стол, делая вид, что собирает крошки со скатерти
  
   часть четвертая
   САГА О ПОГРЕМУШЕЧКЕ
  
   Лариса вышла из поезда и тут же попала в лес. Перед ней в пятнах солнца появился олененок. Он спокойно смотрел на Ларису своими большими темными глазами.
   - Эй, - позвала его Лариса и протянула руку, чтобы погладить.
   Олененок отпрянул.
   - Как тебя зовут? - спросила Лариса.
   - Никак. Ты оказалась в б е з ы м я н н о м л е с у, - ответил олененок, - здесь ни у кого пока нет имени.
   - Не может быть!
   - Попробуем выити из леса, - предложил олененок.
   Лариса последовала за олененком, и вскоре они вышли на большую круглую поляну.
   - Я олень, - сказал вдруг олененок, - а ты .. ты ..
   Он посмотрел на Ларису испуганно и, не говоря ничего больше, стремительно умчался вглубь леса.
   Лариса долго смотрела ему вслед, недоумевая, что же могло произойти.
   Однако тут ее внимание привлек дорожный указатель, разместившийся на березе. Это было необычно - все-таки редко встретишь дорожные указатели на лесных полянах.
   На нем было написано следующее:
   До харчевни
   "Тру-ля-ля и Тра-ля-ля"
   восемьсот метров.
  
   Через десять минут впереди показался маленький домик. "Наверное, это и есть харчевня", - подумала Лариса. В гостиной на первом этаже Лариса увидела двух пузатых братьев, похожих друг на друга. Они носились с тряпками в руках, поминутно сталкиваясь животиками. Лариса несколько мгновений стояла, не зная, что произнести.
   - Если ты думаешь, что мы игрушечные, - подскочил к ней один из братьев, - и то на нас можно часами глазеть за просто так, то ты ошибаешься. Выкладывай денежки!
   - Извините.. - сказала Лариса.
   - Извинения не принимаются, - упредил ее Тра-ля-ля, размахивая тряпкой, - рассказывай исторический стишок.
   - Да побыстрей, - заметил второй пузатенький братец, - время - деньги!
   "Довольно меркантильные молодые люди", - заметила Лариса.
   - Почитай что-нибудь эпическое! - потребовал Тру-ля-ля.
   Лариса стала декламировать:
  
   - Раз в крещенский вечерок собирали вече
   крепостные казаки в запорожской сече..
  
   Лариса могла прочитать и известное ей стихотворение про самих братцев -
  
   Раз Тру-ля-ля и Тра-ля-ля
   решили вздуть друг дружку,
   из-за того, что Тра-ля-ля
   испортил погремушку,
   хорошую и новую испортил погремушку.
   Но ворон черный, будто ночь,
   на них слетел во мраке,
   и пузаны бежали прочь,
   совсем забыв о драке, -
  
   но оно показалось ей не принадлежащим к эпической литературе.
   - Стоящее стихотворение!
   - Да уж, не зря потратили время, - поддакнул Тру-ля-ля, - а теперь - танцы.
   Зазвучала бравурная музыка. Братья подхватили Ларису и закружили в хороводе.
   На пятом круге неуклюжие Тру-ля-ля и Тра-ля-ля запыхались.
   - Танец вас не очень утомил? - спросила Лариса.
   - Отнюдь, - ответил Тру-ля-ля, - не стоит волноваться.
   - А теперь - немного об английской философии! - объявил Тру-ля-ля.
   - Что ты смыслишь в английской философии? - будто заинтересованно спросил Тра-ля-ля.
   - Позвольте процитировать "Балладу о философах", - завел речь Тру-ля-ля, -
  
   Баллада о философах
  
   Родился в Шотландии Юм,
   он был очень глуп и юн,
   но глазки его померкли,
   и тут появился Беркли.
   Шутил, шутил наш Беркли,
   покуда его не свергли,
   тут новый пришел брадобрей,
   знакомьтесь - папаша Бей!
   недолго жил и Бей,
   кто-то крикнул "Бея бей!"
   Но тут появился Милье,
   насолил он чем-то Илье,
   а тот поймал раз Милье,
   и убил его в пьяном хмелье.
   Ребята, эй, посмотри,
   появился док.Ламетри!
   Потом был некто Гельвеций, -
   нанюхавшись всяческих специй,
   домои очень быстро спешил, -
   но тут его гангстер пришил.
   А еще был некто Гольбах,
   но, получив пяткой в пах,
   оставить потомства не смог,
   а вскоре и он занемог..
   Потом жил француз Руссо,
   проглотил он, увы, колесо..
   колесо от машинки "камаз",
   на этом закончим рассказ.
  
   - О, времена о нравы! - воскликнул Тру-ля-ля.
   - Сик транзит глория мунди, - согласился его братец.
   - Говорите по-русски, - попросила Лариса, - мы живем не в Англии.
   - Извини, оплошал! - извинился Тра-ля-ля, - не могу остыть после танцев.
   Неожиданно из-за леса донеслось сопение и пыхтение, как будто там затаился паровоз.
   - Это черный король похрапывает - Тру-ля-ля кивнул в сторону леса.
   - Пойдем посмотрим!
   Король спал совсем неподалеку; лежал, скрючившись, в мятом халате и засаленном ночном колпаке, - он совсем был не похож на короля, скорее, на узел со старым тряпьем, да еще храпел так, что голова его сотрясалась.
   - Как бы он не проснулся, - сказала Лариса, - трава сырая от росы.
   - Зато он смотрит сон, - сказал Тра-ля-ля, - угадай, что ему снится? Ты!
   - Тише, - прошептала Лариса, - король может проснуться.
   - Тебе откуда знать, когда он проснется, - гнул свою линию Тра-ля-ля, - ты же у него там, во сне.. Неужели ты думаешь, что и в самом деле всамделишная? Плачь не плачь - слезами горю не моможешь.
   "Хватит. Совсем я с ними поглупела", - подумала Лариса, и строго произнесла:
   - Мне пора идти. Уже поздно, и дождик собирается.
   Тра-ля-ля раскрыл такой громадный зонтик, то оба толстых брата легко поместились под ним. Затем Тра-ля-ля выглянул из-под зонтика и с интересом посмотрел в небо.
   - Дождя не будет, - пообещал он, - здесь, под зонтиком, во всяком случае.
   - А вокруг зонтика? - спросила Лариса.
   - Пусть себе ходит вокруг да около. Сюда, под зонтик, мы приглашать его не намерены.
   Вдруг Тру-ля-ля выскочил из-под укрытия и схватил Ларису за руку, вопя:
   - Нет, ты сюда погляди!
   Он ткнул в какую-то железку, валявшуюся под деревом. Лариса пригляделась к ней.
   - Это всего-навсего поломанная погремушка, - сказала она.
   - По - ло - ма - на? - Тру-ля-ля гневно топал и даже, дергая себя за волосы, присел на корточки.
   - Нет, новенькая, замечательная моя погремушечка! Я же ее купил недавно, не помню, когда, а он ее сломал.
   Слезы у Тру-ля-ля брызнули фонтаном.
   Между тем Тра-ля-ля, съежившись, пытался спрятаться за зонтиком. Тру-ля-ля зычно прокричал:
   - Выходи на бой!
   - Выхожу.. - угрюмо отозвался Тра-ля-ля из-под зонтика, - Но пусть она поможет нам приладить боевые доспехи.
   Братья поскакали в лес. И через минуту они приволокли и сложили к ногам Ларисы груду всякой рухляди: диванные валики, дырявые одеяла, прожженные коврики, кастрюльные крышки и мятые железные совки.
   - Ты умеешь приматывать и пришпиливать? - спросил Тру-ля-ля.
   Братья натягивали все на себя и требовали, чтобы Лариса все это прикалывала и привязывала. "Они похожи на мусорные баки", - печалилась Лариса.
   - Не слишком ли бледен я сегодня? - спросил Тру-ля-ля, нахлобучивая на голову сковородку, которую он называл шлемом.
   - Чуть-чуть, - ответила Лариса.
   - Вообще-то я очень храбрый, - говорил ей Тру-ля-ля, - но сегодня у меня что-то болит голова.
   - А у меня болят зубы, - возразил Тра-ля-ля, - это больней.
   - Чуточку посражаться все же придется, но мы долго тебя не задержим. Который теперь час?
   Тра-ля-ля взглянул на часы.
   - Половина пятого, - сообщил он.
   - Бьемся до шести, - решил Тру-ля-ля, - а потом - пообедаем.
   - Пожалуй, - согласился Тра-ля-ля, - Ей разрешим посмотреть. Только близко не подходи. В пылу боя я рублю на куски все, что могу.
   - А я - все, что не могу, - заметил Тру-ля-ля.
   - Так еще, чего доброго, вырубите все деревья в лесу, - покачала головой Лариса.
   - Да уж, будьте уверенны, - ответил Тра-ля-ля.
   - И все из-за какой-то погремушки!
   - И вовсе она не какая-то, - канючил Тру-ля-ля, - новенькая погремушечка.
   - Жаль, что у нас всего лишь одна шпага, - заметил Тра-ля-ля, вертя в руках кочергу, - но тебе, друг, я так уж и быть, уступаю зонтик.
   - Рыбе его предложи!
   - Да ты посмотри, какой он широкий, как удобен. И пора уж начинать, а то в темноте я могу тебя не заметить.
   - Да это я тебя не замечу, - возразил Тру-ля-ля, - видишь, уже темно, как в кастрюле.
   - Даже еще темнее, как в кастрюле под крышкой, - изумился Тра-ля-ля.
   Как-то вдруг и неожиданно сгустилась над землей необыкновенная темнота, летели сухие листья, летела сухая мгла. Кажется, где-то далеко кричали чайки. Мимо Ларисы и братцев промчался изрядно возмужавший поросенок с криком:
   - Кажется, дождь начинается!
   - Какая громадная черная туча! Жуть!
   - Медвежуть! - поддакнул Тра-ля-ля.
   - У меня складывается такое впечатление, что она летит как на крыльях, - опасливо молвил Тру-ля-ля.
   - Да это же черный ворон! - заверещал Тра-ля-ля. И, побросав орудия, приготовленные к бою, пустился наутек.
   - Подожди меня! - кричал ему вслед несвойственным ему прежде голосом Тру-ля-ля.
   Становилось холодно, черные тучи мчались по небу, тоскливо сгибались кусты прибрежной флоры.
   Лариса направилась к лесу, решив переждать грозу под каким-нибудь раскидистым вязом. "Теперь дождь не страшен, - размышляла она через несколько минут, сидя под деревом, - и никакие вороны не продерутся сквозь эту гущу листьев и веток". Лариса недолюбливала всяких воронов, трясогузок и летучих мышей. Она уже не раз имела возможность наблюдать, как безпардонно они разговаривали с собеседниками. Она припомнила анекдот про Щчека, который так же, как Тру-ля-ля и Тра-ля-ля, был смущен таким налетом.
   Из цикла псевдоисторических баек про Щчека и прочих пращчуров.
   Щчекъ же седааше на Щчековице, и прилетааше к немоу птицы небесные. Щчек же, ничтоже соумняшеся, побегоша с Щчековицы, и оузреши в поле сестроу свою Лыбедь.
   - Птицы небесные за мною гонютсю, - пожаловался он ей.
   - А чегоу, нас, птиц небесных бояться? - ответила ему Лыбедь.
   Однако вскоре дождь прекратился. Лариса огляделась и обнаружила, что под вяз занесло чью-то шаль.
   часть пятая
   шить или не шить - вот в чем вопрос
   Лариса поймала шаль и стала оглядываться в поисках ее владелицы. В глубине рощицы светилось симпатичное желтое окошко какого-то магазинчика. К нему Лариса и направилась. В дальнем углу магазина сидела скуксившаяся белая королева и вязала что-то на спицах.
   - Извините, я хотела бы.. - сказала Лариса.
   - Девочка, ты разве не видишь, магазин еще не открыт.
   - Как же он не открыт, если я вошла через дверь, - возразила Лариса.
   Королева взглянула на нее исподлобья и что-то невнято пробурчала себе под нос. "Будьте вроде в бутерброде", - послышалось Ларисе. Она понятия не имела, что это могло бы значить. Все-таки Лариса решила отдать шаль, принадлежавшую, вероятно, королеве.
   - Шаль Вашего величества.. - начала она.
   - Тебе жаль моего величества! - возмутилась королева, - да как ты посмела меня жалеть..
   - Вы меня не поняли, - сказала Лариса, - ни о какой жалости..
   - А я и не говорила о шалости.. Как тебе могло придти на ум шалить с королевой!
   Лариса попыталась еще раз все объяснить.
   - С Вашего позволения, - осторожно промолвила она.
   - С моего позволения? И когда это я позволяла тебе шалить?
   Тут Лариса посмотрела на нее и заметила, что белая королева сидела в затрапезном халате, сплошь утыканном шпильками, булавками, иголками, застежками, кнопками и заколками.
   - Я пришесла Вам Вашу ша.. то есть Вашу накидку, - сказала Лариса.
   - И куда, по-твоему, я должна ее пришпилить? - раздражилась королева еще пуще, - я и так себе весь бок булавками исколола.
   - Наймите себе служанку, и пусть она разбирается в Ваших вещах! - воскликнула Лариса, кладя шаль на прилавок.
   - Нанимаю тебя, - предложила королева, - плату будешь получать первого числа деньгами пополам с малиновым вареньем.
   - Спасибо, - улыбнулась Лариса, - но я не намеревалась становиться служанкой. К тому же варенье пополам с деньгами не представляется мне особенно привлекательным.
   - Получишь все это завтра на завтрак, - уговаривала королева.
   - А вам не скучно сидеть здесь и вязать? - спросила Лариса.
   - Отнюдь. Впрочем, и я была когда-то такой же, как ты, молоденькой, но и тогда занималась этим ежедневно по полчаса. И заруби это себе - бе - бе..
   Белая королева блеяла все сильнее и сильнее, прямо на глазах Ларисы она, кокетливо жмурясь, стала покрываться клочками овечьей шерсти. Через минуту перед Ларисой возвышалась уже форменная овца.
   - Купить что-нибудь желаешь? - спросила она.
   Лариса поняла, что магазин, должно быть, открылся. Она попробовала было взять приглянувшуюся ей чернильницу, но та выскользнула у нее из рук и скрылась в потолке, как будто тот был сделан из манной каши. Лариса от неожиданности чуть не оторопела.
   "Вещи тут какие-то ускользающие, - подумала Лариса - да и потолок тоже сомнительный".
   Она пошла было к двери.
   - Погоди, дорогая! - воскликнула вдруг овца, - ты не можешь уити, ничего не купив.
   - Как же я куплю, если не могу даже уловить, что вы здесь продаете, - ответила Лариса.
   - А ты не спеши, - молвила овца, - вещи тоже трэбуют к себе внимания.
   Лариса хотела было отворить дверь.
   - Купи хотя бы что-нибудь! Ну, пожалуйста! - в отчаянии закричала овца.
   Лариса не очень охотно подошла к прилавку.
   - Скажите, не могли бы вы предложить немного ветчинки? - спросила она.
   - Вот книжка белых стихов "Ветчинкин, я тебя вслух не спрашиваю", - протянула Ларисе какую-то брошюру овца, - может быть, она тебе подойдет.
   Лариса раскрыла книжку, внутри было белым - бело - ни словечка. "Вот уж действительно белые стихи", - подумала она.
   - А нет ли чего-нибудь менее изысканного?
   - Купи яйца, - посоветовала овца.
   - А десяток у Вас сколько стоит? - спросила Лариса.
   - Одно яйцо отдам за рубль, десяток - за пятак.
   - Получается, что у Вас одно яйцо стоит дороже, чем десяток? - переспросила Лариса, доставая кошелек.
   - Разумеется, - подтвердила овца, - но с одним условием - покупаешь десяток - обязана съесть их тут же, на месте.
   - Ну уж нет, дудки! - сказала Лариса.
   - Дудки отдам за полцены, - сообщила овца.
   - Что я с ними делать буду? - изумилась Лариса.
   - Как что? Дудеть, а вдруг из яиц вылупятся змеи? Как ты с ними справишься..
   - Тогда дайте мне лучше одно яйцо, и желательно не змеиное. Даже непременно не змеиное.
   - Плати рубль, - напомнила овца.
   Лариса положила монету на прилавок. Овца ловко смахнула ее:
   - Яйцо - твое. Можешь подойти и взять его, оно лежит у дуба на пеньке. Подавать, дорогая, вовсе не полагается.
   "Интересно, почему это и с какой стати не полагается подавать?" - думала Лариса, уже выйдя из магазинчика. Но Лариса твердо была намерена обнаружить яйцо - не пропадать же рублю. И деиствительно, подойдя ближе к дубу, она увидела на пеньке проданное овцой яйцо. И это яйцо было похоже на маленького человечка. Когда Лариса подошла к нему ближе, то увидела его округлый носик, такие же выразительные глазки и симпатичный ротик. Маленький человечек-яйцо сидел, что-то насвистывая и болтая ножками. "Да это же Шалтай - Болтай", - догадалась Лариса.
   Шалтай-Болтай посмотрел на Ларису, и глаза его еще больше округлились. "Ну конечно, это он, - подумала Лариса, - он так похож на самого себя".
   часть шестая
   Шалтай - Болтай
  
   "До чего же он похож на яйцо!"
   - До чего же мне это надоело! - воскликнул Шалтай - Болтай, - все зовут меня яйцом, все до единого.
   "Нет, вылитое яйцо"
   - Ты бы еще сказала - "выеденное". Что ты смыслишь в яйцах!
   - Я люблю яйца. Всмятку и вкрутую.
   - Хвастаться, заметь, нехорошо. А стишок ты помнишь?
   - Прекрасно помню.
  
   Шалтай - Болтай сидел на стене,
   Шалтай - Болтай свалился во сне,
   вся королевская конница,
   вся королевская рать
   не может Шалтая, не может Болтая,
   не может Болтая ..
  
   - Достать, - подсказал Шалтаи - Болтай, - А тебя как зовут?
   - Лариса.
   - Дурацкое имя, - замотал головой Шалтай - Болтай, - оно же ничего не значит.
   - А разве имя должно что-то значить?
   - Непременно. Вот взять мое, например, оно наводит на мысль о моем содержании.
   Ларисе показалось, что последняя сентенция немного притянута за уши, о чем она и сообщила тут же обитателю клетки "е шесть".
   - Ушам своим не верю! - воскликнул Шалтай-Болтай, - полагаешь, что вытащила меня за ушко на солнышко? Ушлая же ты девица, лапшу на уши вешать!
   - Извините, при чем тут лапша? - спросила Лариса, - по-моему, мы говорили о яйцах.
   - Яйца курицу учат! - еще раз воскликнул Шалтай-Болтай, - не можешь желтка от белка отличить? сижу тут день-деньской из-за таких, как ты, как курица на насесте.
   - Сидите тут совсем один? - переспросила сердобольная Лариса.
   - Да, - погрустнел Шалтай-Болтай, - но, если я упаду, король обещал..
   - Знаю - знаю - прислать всю свою конницу, всю свою рать..
   - Подслушивала? - огорчился Шалтай-Болтай, - под дверью?
   - Это из стишка.
   - Однако мы зашли в нашей беседе слишком далеко, - заметил Шалтай-Болтай, - вернемся к предпоследнему замечанию.
   - Я не помню, какое замечание было предпоследним.
   - Раз так, начнем все сначала. Но, чур, теперь я спрашиваю. Итак, сколько будет семь Ю семь?
   Лариса призадумалась.
   - Посчитай на листочке, - посоветовал Шалтай-Болтай.
   Лариса попробовала было записать цифры в столбик. Но они отчаянно упирались.
   - Какие упрямые цифры! - воскликнула Лариса.
   - А какие встречаются упрямые слова! - ответил Шалтай-Болтай, - некоторые глаголы такие нахальные, сладу с ними нет. Хоть спрягай их, хоть и запрягай. Ты их и в хвост, и в гриву, а они ни тпру, ни ну. Совсем узду забыли. Зато прилагательные покладистые. Хоть так прикладывай, хоть этак. Эх, да что там говорить. Ухогорлонос!
   - Извините, что Вы сказали? - не поняла Лариса.
   - Под сим я имел в виду сказать тебе, что ввиду того, что наша беседа несколько затянулась, хотя времени у меня видимо-невидимо, у тебя, очевидно, нет видов на ее продолжение, так что имей в виду, что я тебя ни держу ни под каким видом и не делай вид, что тебе это, по-видимому, неизвестно. Вот и все.
   - Невероятно! - воскликнула Лариса, - а кто такой этот ухогорлонос?
   - Не догадываешься?
   - Очень похоже на утконоса. Наверное, это какое-нибудь австралийское животное, - предположила Лариса.
   - Вот еще! В Австралии и без них забот хватает. Что и говорить, забот у них полон рот. Некогда проявить заботу об утконосах.
   - Да, а если бы еще у них глокая куздра штеко будланула бокра..
   - Ну, это проще пареной репы, - обрадованно засмеялся Шалтай-Болтай, - глокая куздра, говоришь?
   - Да, именно такая, - покачала головой Лариса.
   - Глокая - это нечто среднее между "глухая" и "волоокая", - пояснил Шалтай-Болтай, - существительное же передает авторскую оценку ее интеллектуальных способностей, которая дана через сравнение с курицей и козои.
   - Ой, - сказала Лариса, - как забавно! А кто такие эти бокренок и бокр?
   - Это маленькие зубры ростом как раз с кротов.
   - Бедненькие.. - сказала Лариса.
   - Утконосу не слаще, - резонно заметил Шалтай-Болтай, - он дальше своего носа ничего не видит. Поэтому с ним всегда остается.
   - С бокренком? - спросила Лариса.
   - С носом!
   - Здорово, а что значит фраза "шла Саша по шоссе и сосала сушку"? Куда она шла, и главное - зачем?
   - Указание на то, что некая Саша находилась непосредственно на дороге федеральной юрисдикции, - стал размышлять Шалтай-Болтай, - позволяет говорить о намерении Саши достичь в процессе хождения определенного населенного пункта, что косвенно подтверждается мотивом сосания сушки, который также дает представление о том, что путь Саша держала неблизкий. С одной стороны, мы видим картину: Саша идет по шоссе и сосет сушку. Вероятно, девушка слегка проголодалась, однако не видит на трассе ни кемпинга, на кафе. Очевидно, что вокруг чистое поле или темныи лес. Несколько часов уже находится неизвестная нам Саша в пути, прошла уже около пятнадцати километров, и мне ль не понять ее чувств.. сидишь тут - сидишь, а между тем вся королевская конница, вся королевская рать.. - Шалтал-Болтай зашмыгал носом, - а ведь это я сидел на стене, это я считал королевских ворон, наблюдал за погодой, делал выводы и умозаключения. Разве это справедливо?
   - Вот я стану королевой и каждый месяц буду присылать Вам подарки.
  
   часть седьмая
   Львиная доля
  
   Лариса, выбравшаяся из леса, увидела на столбовой дорожке белого короля, который сидел прямо на траве и что-то записывал в книжке.
   - Не будете ли Вы любезны.. - сказала Лариса.
   - Я послал всю свою конницу! - вскричал вдруг король, - всю свою рать. И каков результат, спрашиваю я тебя? Еще я послал гонца. От него тоже ни ответа, ни привета. Взгляни, нет ли кого на дороге?
   Лариса принялась смотреть вдаль.
   - Ну, и кого ты видишь?
   - Никого, - ответила Лариса.
   - Феноменальное зрение! - восхитился король, - увидеть Никого, да еще на таком расстоянии! Побежали, посмотрим на льва и единорога. Они сражаются за корону. За мою, кстати, корону.
   - А рыцаря на белом коне мы не увидим? - спросила Лариса, еле-еле поспевая за королем. Но король ничего не ответил.
   Они бежали, бежали, и вскоре увидели толпу, из середины которои доносились интенсивные вопли.
   Ларисе не очень хотелось смотреть, но она не желала расставаться с королем, который, похоже, что-то знал о белом рыцаре.
   Итак, в пыли проезжей дороги бились лев и единорог. Как только они оба, обезсиленные, рухнули на землю, король воскликнул:
   - Перерыв на обед!
   - Хорошую трепку я ему задал? - спросил у короля единорог.
   - Только вовсе не обязательно было протыкать его рогом насквозь.
   - Он даже и не почувствовал, - заверил единорог короля, - а это что за экспонат?
   При этом он мотнул головой в направлении Ларисы.
   - Девочка, - сказал король.
   - Неужели? - хмыкнул единорог, - а я полагал, что девочки нынче встречаются только в сказках. И что, она настоящая? Живая?
   - Даже говорящая, - подтвердил король.
   Единорог прищурился.
   - Ну-ка, ну-ка, - обратился он к Ларисе, - скажи чего-нибудь!
   Лариса несколько оторопела.
   - Говори, сказочное чудище! - прорычал единорог.
   Тут король подсунул Ларисе какои-то пирог.
   - Предложи ему пирог, - шепнул король.
   - Не желаете ли отведать пирога? - сказала Лариса.
   - Пожалуи, попробую.. режь его.
   - Но у меня нет ножа.
   - Попробуи без ножа, - предложил король.
   - Это немыслимо, - возразила Лариса.
   - Давай его сюда! - прорычал единорог и буквально выхватил пирог из рук Ларисы. После чего заглотил его весь, громко чавкая и похрюкивая от удовольствия.
   - Беги в лес, - сказал король, - видишь, мой друг не расположен вести светскую беседу.
  
   часть восьмая
   О рыцарском отношении к дамам
  
   - Шах, шах тебе! - восклицал черныи рыцарь, подскакав к Ларисе, - ты - моя пленница.
   - Еще чего! - раздосадованно произнесла Лариса, - я ждала белого рыцаря.
   - Разве тебе не все равно? - нахмурившись, спросил черный.
   - Не все равно.
   Тут же черный рыцарь - нет, не ускакал, но развеялся в воздухе.
   "Теперь рыцари зачастую такие ветрянные, - размышляла Лариса, - им лишь бы развеяться где-нибудь на стороне".
  
   часть девятая
   Лариса на восьмой горизонтали
  
   В банкетном зале во главе стола восседали черная и белая королевы. Казалось, все было готово к решающему сражению. Дымились, как пушечные жерла, посудины с горячим супом. Вот-вот были готовы пальнуть в потолок бутылки шампанского. Кухонные приборы складывались в конфигурации, похожие на противотанковые заграждения.
   За столм сидел незнакомые Ларисе гости, всякий другого разукрашенней и наряднее.
   - Прошу занять королевское место! - тут белая королева указала на стул рядом с собой, - Лариса, позволь тебе представить, это - Баранья нога. Баранья нога, это Лариса.
   - Отрезать Вам немножко? - спросила Лариса, беря нож.
   - Что ты! Как можно набрасываться с ножом на того, с кем тебя только что познакомили. Унесите баранью ногу! - негодовала белая королева.
   Лакеи вместо бараньей ноги принесли пирог.
   - С пирогом меня знакомить не надо, - предупредила Лариса.
   Однако в ту же минуту черная королева завопила:
   - Берегись!
   Лариса посмотрела туда, где только что была белая королева, и увидела, что на ее месте восседает.. баранья нога! С гостями тоже происходило что-то неладное: они катались по столу, брызгая супом и разбрасывая специи и маринад, изощряясь и выгибаясь в самых немыслимых позах.
   - Какой бардак! - произнесла Лариса, и хотела было обратиться к черной королеве, которую она считала виновницей всех несообразных происшествий. Но черная королева, уменьшившись до пупсикового роста, тоже бегала по столу, чего-то выискивая.
   Однако Ларисе удалось ее поймать в тот момент, когда та собралась было оседлать бутылку шампанского и упорхнуть.
   - Тебя-то я по головке не поглажу, - сказала Лариса, после чего хорошенько..
   часть десятая
   Потрясающие происшествия
   встряхнула ее. Королева съежилась, глазки ее слегка округлились и позеленели. Она стала мягче, круглее и пушистее. Лариса увидела, что она держит в руках не черную королеву..
   часть одиннадцатая
   Возвращение
   - серенького котенка.
   "Да это же Дина!" - подумала Лариса, видя, как та прячется за кресло.
   часть двенадцатая
   Послесловие
   - Признайся, - строго произнесла Лариса, - это ты была черной королевои?
   При этом она показала Дине на фигурку чернои королевы. Но Дина только мурлыкала, а потом и вовсе, не собираясь спорить с Ларисой, побежала к блюдцу с молоком.
  
   ЛАРИСА В СТРАНЕ СКАЗОК
   По мотивам сказок Ганса Христиана Андерсена
  
  
   Я далеко от берега родного,
   Я одинок, и одинок мой путь,
   Но ты со мной, песнь детства дорогого,
   ты солнца луч, тобой согрета грудь!
  
   Ты зазвучишь, и розой расцветает
   Воспоминаний ласковый цветок,
   И родины картины открывает
   Мне, распускаясь, каждый лепесток!
  
   Вот остров мой; с него прохладой веет,
   Задумчиво дремучий лес растет,
   И озеро спокойное синеет,
   И лебеди скользят по лону вод.
  
  
   В один прекрасный предновогодний вечер, о котором речь пойдет в этом произведении, выпускница филологического факультета Лариса скучала, рассматривая какую-то книгу современной прозы с картинками.
   - Хорошо, что здесь имеются картинки, - сказала сама себе Лариса, - иначе чтение было бы полностью лишено смысла.
   С этими словами она отложила книгу прозы ( теперь я вспоминаю, что она была по зарубежной литературе ) и уставилась в окно, глядя, как летят и кружатся беззаботные снежинки.
   - Вот бы сейчас прочесть сказку, и непростую, а с интересными персонажами и событиями, о которых я знала еще в детстве, - промолвила Лариса, - что угодно бы отдала, только бы оказаться в такой необыкновенной сказке. А какое бы удовольствие было бы рассказывать о ней друзьям..
   Как только Лариса произнесла эти слова, в окно кто-то постучал.
   Лариса надела валенки, теплую шубку и отворила окно, думая, что это идут работы по отделке межплиточных швов. Но неожиданно перед Ларисой предстала снежная фея. Она влетела в комнату и сказала:
   - Благодарю покорно. Теперь можешь закрыть окно.
   - Вот это да! - промолвила Лариса, - осуществляются мечты. Вы, должно быть необыкновенная фея?
   - Да, - кивнула та, и тряхнула своими красивыми кудрями, - я услышала твою просьбу, девочка, а поскольку один раз в год, мы, снежные феи, можем выполнять человеческие пожелания, то, представь, я помогу тебе. Ты не прочь была, как я поняла, оказаться в сказке?
   -- Так речь пойдет о сказке?
   -- Именно. О стране сказок. Ты можешь отправиться в нее сейчас же. Только не залетай слишком высоко! -- сказала фея. --Ты говорила только о сказке, точно она всему миру голова! А она хоть и постарше всех, да считается-то самою младшею, вечно юною! Я хорошо знаю ее! И я когда-то была молода. И я когда-то была хорошенькой лесной девой, плясала вместе с подругами при лунном свете, заслушивалась соловья, бродила по лесу и не раз встречала девицу-сказку -- она вечно шатается по свету. То она ночует в полураспустившемся тюльпане, то в желуде, то шмыгнет в церковь и закутается там в креп, ниспадающий с подсвечников в алтаре! Поэзия и сказка -- обе одного поля ягоды! Хотите, я дам тебе их сколько угодно задаром! У меня полный шкаф поэзии в бутылках. В них налита эссенция, самый экстракт поэзии, извлеченный из разных корней -- и горьких, и сладких. У меня имеются все сорта поэзии, в которой нуждаются люди. По праздникам я употребляю эти эссенции вместо духов.
   -- Удивительные вещи вы рассказываете! -- проговорила Лариса. -- Так у вас поэзия разлита по бутылкам?
   -- И у меня ее столько, что вам и не переварить! -- ответила фея.
   С этими словами фея схватила ее; в ту же минуту раздался такой шум и гром, как будто мир лопнул по всем швам. Фея взвилась на воздух и так крепко держала Ларису за рукав сорочки, что она почувствовала, как отделяется от земли. Но вдруг на ногах ее повисла какая-то тяжесть, и что-то тяжелое навалилось на спину. За нее цеплялись какие-то существа и кричали: "Если ты в сказку, так и мы тоже! Цепляйтесь за нее, цепляйтесь!" И они крепко повисли на ней. Тяжесть была слишком велика, рукав затрещал и разорвался, Лариса полетела вниз.
   В минуту Лариса очутилась в незнакомой стране, где, в отличие от погоды за окном, было сухо и тепло. Лариса только успевала удивляться. Здесь все было насыщено красками - и травы, и луга, и далекий лес, и звуками - пения птиц, журчания молодого ручья, движением ветра, оживляющего липы, собравшиеся в кружок на пригорке.
  
   Глава 1. ЗАВИСТЛИВАЯ ФЕЯ ВАНЕССА.
  
   Рядом с Ларисой была полянка, освещенная светилом. Здесь паслись овечки. Они пели песенку:
  
   Мы - бедные овечки, никто нас не пасет,
   мы таем словно свечки, кто же нас спасет?
   Спасите несчастных овечек!
   Цветочки луговые, мирные стада,
   и мышки полевые снуют туда-сюда,
   не сыщешь прелестней местечек!
  
   Лариса заслушалась. В самом деле, прекрасная луговая страна открывалась ее взору. У камня на большой дороге сидела Завистливая фея. Ее звали Ванесса. Правда. то, что ее прозвали Завистливой, она не сообщала никому.
   - Что за чудесная страна! - произнесла Лариса.
   - Да, вы правы, милая девочка, - кивнула головой Завистливая фея. - Но тут есть свои три дороги. Даже камень указатель есть.
   - Прямо как в сказке. - заметила Лариса, с недоверием рассматривая Завистливую фею.
   - Будем знакомы. - сказала та, - меня зовут Ванесса. Впрочем, тебе это имя наверное, ни о чем не говорит. Но я всегда рада помочь одиноким путницам. Как, например, в случае с этим камнем. На нем ты можешь увидеть три надписи. Я тебе объясню, что они значат.
   Первая - дорога в Джоконду, королевство Мышиного короля. Прекрасное царство! правит им душка - мой хороший знакомый Мышиный король. Его подданные отличаются отменной дисциплиной и военной выправкой. Целый день маршируют по улицам города. Такие милашки!
   Вторая - страна Снежной Королевы. Ну, помнишь историю про Кая и Герду. Снежная Королева уж такая раскрасавица, каких Свет не видывал. Как увидишь ее. так прямо мороз по коже! Кстати, этих симпатичных овечек подарила мне именно она. Овцы в ее королевстве не выдерживают.
   И третье - "Королевство спящей красавицы". Между нами говоря, видела я эту красавицу - дерзкая, неуживчивая девчонка. А какой у нее взбалмошный характер! страшная скандалистка, хулиганка. Однажды она выкрала из музея шкуру тигра и по ночам, когда все спали, грабила одиноких прохожих.
   Послушай меня, детка. Именно я помогла русалочке в свое время. Бедное дитя приплыло ко мне и пожелало иметь две подпорки как у людей для встречи с возлюбленным ею принцем. Что ж, я не посмела отказать такой красивой девушке.
   - Наверняка вы сделали это небезвозмездно и бедной русалочке пришлось несладко! - воскликнула Лариса.
   - Я сказала, что изготовлю ей питье, она возьмет его, поплывет с ним к берегу еще до восхода солнца, сядет там и выпьет все до капли; тогда ее хвост раздвоится и превратится в пару стройных, как сказали бы люди, ножек. Но я предупредила, что ей будет так больно, как будто ее пронзят острым мечом. Зато все, кто ее увидит, скажут, что такой прелестной девушки они еще не встречали! Она сохранит свою плавную походку - ни одна танцовщица не сравнится с ней. Я спросила ее - "Вытерпишь все это?" И она согласилась.
   - Разумеется, она должна была заплатить мне за помощь, - продолжила Ванесса, - У нее был чудный голос, им она и думала обворожить принца, но она должна была отдать этот голос мне. Да, я беру за свой бесценный напиток самое лучшее, что есть: ведь я должна примешать к напитку свою собственную кровь, чтобы он стал остер, как лезвие меча.
   - И что же произошло дальше? - спросила Лариса.
   - Русалочка выбралась на берег и встретила прекрасного принца, в которого была влюблена. А потом наступил момент, когда принц сказал ей - "Да, я люблю тебя! У тебя доброе сердце, ты предана мне больше всех и похожа на молодую девушку, которую я видел однажды и, верно, больше уж не увижу! Я плыл на корабле, корабль затонул, волны выбросили меня на берег вблизи какого-то храма, где служат Богу молодые девушки; самая младшая из них нашла меня на берегу и спасла мне жизнь; я видел ее всего два раза, но только ее одну в целом мире мог бы я полюбить!
   Ты похожа на нее и почти вытеснила из моего сердца ее образ. Она принадлежит святому храму, и вот моя счастливая звезда послала мне тебя; никогда я не расстанусь с тобой!"
   - Прекрасно! - сказала Лариса.
   - Но это еще не все, - заметила Ванесса, - принцу приглянулась одна принцесса из соседнего королевства. Она была очень похожа на Русалочку. "Это ты! - сказал принц. - Ты спасла мне жизнь, когда я лежал на берегу моря!" И он крепко прижал к сердцу свою зардевшуюся невесту.
   "Ах, я так счастлив! - сказал он русалочке. - То, о чем я не смел и мечтать, сбылось! Ты порадуешься моему счастью, ты ведь так любишь меня" Русалочка поцеловала ему руку, а сердце ее, казалось, вотвот разорвется от боли: его свадьба должна была ведь убить ее, превратить в пену морскую.
   - И вы помогли русалочке еще раз? - спросила Лариса с надеждой.
   - Я очень хотела ей помочь, но не все было в моей власти. Эта девчонка и слушать не захотела меня.. согласись, что это просто обидно. Но ничего, эта неудача не сломила меня. И я взялась помогать сборной России по футболу.
   - Что-то я не замечала, чтобы это ей сильно помогло, - сказала Лариса.
   - Я посеяла семена самолюбования, разобщенности и вялости из моего сада, - продолжала Ванесса. - но это и впрямь не помогло сборной. До сих пор недоумеваю, почему, ведь это были лучшие мои семена. Я их опробовала на детях и получила прелестные результаты.
   - Какие результаты? - спросила Лариса, которая хотела выяснить все до самой сути.
   - Однажды я была на детском празднике. В числе детей была одна прелестная маленькая девочка, только ужасно спесивая. Спесь в нее не вбили, а "вцеловали", и не родители, а слуги - родители были для этого слишком разумны. Отец малютки был камер-юнкером, и она знала, что это нечто "ужасно важное". "Я камер-юнкерская дочка!" - сказала она.
   Она точно так же могла быть дочкой лавочника - от человека не зависит, кем он рождается. И вот она рассказывала другим детям, что она "урожденная" такая-то, а кто не "урожденный", из того ничего и не выйдет. Читай, старайся, учись сколько хочешь, но, если ты не "урожденная", толку не выйдет.
   "А уж из тех, чье имя кончается на "сен", - прибавила она, - никогда ничего путного не выйдет. Тут уж упрись руками в бока да держись подальше от всех этих "сенов"!"
   И она уперлась прелестными ручонками в бока и выставила острые локотки, чтобы показать, как надо держаться. Славные у нее были ручонки, да и сама она была премиленькая! Но дочка купца обиделась: фамилия ее отца была Мадсен, стало быть, тоже оканчивалась на "сен", и вот она гордо закинула головку и сказала:
   "Зато мой папа может купить леденцов на целых сто риксдалеров и разбросать их народу! А твой может?"
   "Ну, а мой папа, - сказала дочка писателя, - может и твоего папу, и твоего, и всех пап на свете пропечатать в газете! Все его боятся, говорит мама: ведь это он распоряжается газетой!"
   И девочка гордо закинула головку - ни дать ни взять, принцесса крови!
   - Удивительно, - произнесла Лариса, - дети так легко подвержены Вашему влиянию.
   - У Доброй феи свои причуды, - продолжила Ванесса, - однажды она решила облагодетельствовать человечество Калошами счастья. Дело было в Копенгагене, на Восточной улице, недалеко от Новой королевской площади. В одном доме собралось большое общество. Мы, я и Стелла, тоже пожаловали туда. Стоя в передней, мы рассказывали друг другу о том, где побывали за день. Стелла выполнила всего лишь несколько маловажных поручений: спасла от ливня чью-то новую шляпу, передала одному почтенному человеку поклон от высокопоставленного ничтожества и все в том же духе. Но зато в запасе у нее осталось нечто совершенно необыкновенное.
   "Нужно тебе сказать, - сказала она, - что у меня сегодня день рождения, и в честь этого события у меня есть пара калош, я бы отнесла их людям. Эти калоши обладают одним замечательным свойством: того, кто их наденет, они могут мгновенно перенести в любое место или в обстановку любой эпохи - куда он только пожелает, - и он, таким образом, сразу обретет счастье"
   "Ты так думаешь? - отозвалась я. - Знай же: он будет самым несчастным человеком на земле и благословит ту минуту, когда наконец избавится от твоих калош"
   "Ну, это мы еще посмотрим! - проговорила Добрая фея - А пока что я поставлю их у дверей. Авось кто-нибудь их наденет по ошибке вместо своих и станет счастливым"
   Вот какой между нами произошел разговор.
   Первыми калоши надел Евгений Шажков, который как раз в эту минуту мечтал о временах короля. Как только он вышел в них на улицу, волшебная сила калош немедленно перенесла его во времена короля, и ноги его тотчас же утонули в непролазной грязи, потому что при короле улиц не мостили. Кроме того, мимо него прошло несколько человек в средневековых костюмах. "Чего это они так вырядились? - подумал советник. - Должно быть, с маскарада идут"
   Размышляя об этих чудесах и не глядя по сторонам, Евгений медленно шел по Восточной улице, пока наконец не добрался до площади Комсомольского моста. Однако моста, ведущего к Любинскому проспекту, на месте не оказалось.
   "Что делается! Вот безобразие!" - думал он. Да, никогда еще действительность не казалась ему такой жалкой и мерзкой, как в этот вечер. "Нет, лучше взять извозчика, - решил он. - Но куда же они все запропастились? Как назло, ни одного! Вернусь-ка я на Партизанскую - там, наверное, стоят экипажи, а то мне вовек не добраться до Христианской гавани!"
   Он снова вернулся на Восточную улицу и успел уже пройти ее почти всю, когда взошла луна.
   "Господи, что это здесь понастроили такое?" - изумился Евгений, увидев перед собой Тобольские ворота - "Или это мираж, фата-моргана?"
   Он стал искать дом одних своих знакомых, но его тоже не оказалось на месте.
   "Нет, это просто бред какой-то! Не узнаю Восточной улицы. Ни одного магазина! Все только старые, жалкие лачуги.. можно подумать, что я попал в Кормиловку".
   К счастью, калоши свалились у него с ног, а с ними рассеялось и волшебство.
   При ярком свете фонаря Евгений отчетливо увидел большой дом, стоявший прямо перед ним. Он узнал и этот дом и все соседние, узнал и Восточную улицу. Сам он сидел на тротуаре, упираясь ногами в чьи-то ворота, а рядом сидел ночной охранник, спавший крепким сном.
   - И калоши перешли к охраннику? - спросила Лариса.
   - Да, - согласилась Завистливая фея, - а в роли его оказался не кто иной как Сергей Муся. Вот как бывает. Спустя две минуты Евгений уже ехал на извозчике в Христианову гавань. Всю дорогу он вспоминал пережитые им ужасы и от всего сердца благословлял счастливую действительность и свой век, который, несмотря на все его пороки и недостатки, все-таки был лучше того, в котором ему только что довелось побывать
   "Гм, кто-то оставил здесь свои калоши!" - сказал Сергей. По небу покатилась звезда. "Ого как покатилась, - заметил Сергей - Ну ничего, их там еще много осталось, - А хорошо бы увидеть поближе все эти небесные штуковины. Особенно луну: она не то что звезда, меж пальцев не проскользнет. Студент, которому моя жена белье стирает, говорит, что вскоре мы будем перелетать с одной звезды на другую. Это, конечно, вранье, а все же как было бы интересно этак путешествовать! Эх, если б только мне удалось допрыгнуть до неба"
   Есть вещи, о которых вообще нужно говорить очень осторожно, особенно если на ногах у тебя калоши счастья! Вот послушайте, что произошло с Сергеем.
   Мы с вами наверняка ездили на поезде или на пароходе, которые шли на всех парах. Но по сравнению со скоростью света их скорость все равно что скорость ленивца или улитки.
   В несколько секунд Сергей Муся пролетел пространство в пятьдесят две тысячи миль, отделяющее землю от луны, которая, как известно, состоит из вещества гораздо более легкого, чем наша земля, и она примерно такая же мягкая, как только что выпавшая пороша.
   Итак, Сергей очутился на одной из тех безчисленных лунных кольцевых гор, которые известны нам по большим лунным картам доктора Мэдлера..
   На луне было множество живых существ, которых мы бы назвали людьми, если б они не так сильно отличались от нас и по своей внешности и по языку.
   - Братцы, где я? - спросил удивленный Сергей.
   - Ты что, с земли свалился? - спросили его в свою очередь лунные существа.
   Сергей поднял голову - в небе красовалась большая голубая земля. Да, потом он уверял, что это была самая бредовая ночь в его жизни. Он даже за десять тысяч не согласился бы вновь пережить все эти ужасы. Впрочем, теперь все это позади. Сергей сам не заметил как очутился вновь на своей планете. Правда, уже в больнице для особо одаренных больных. Ведь его рассказу о путешествии на луну никто не поверил.
   Сергею оставалось только кусать локти и вспоминать известное стихотворение Алексея Липина:
  
   На койке узкой, в психбольнице
   слюной обрызган, я лежал,
   и хор дэбилов очень дружный
   над ухом тоненько брюзжал..
  
   земля, как смутный сон сестрицы,
   безвестно уносилась вниз,
   и я как хмырь из психбольницы
   один в лицо увидел крыс.
  
   Я ль несся к бездне полунощной
   или несли меня слоны,
   не знаю точно, но за сутки
   мы добежали до луны.
  
   К счастью, тут не обошлось без вмешательства Доброй феи, и Сергея на следующий день освободили. И калоши перешли к лечившему его медику.
   Вечером медик направился прямиком в областной драмтеатр, где выступали различные местные артисты. Надо ли напоминать, что для этой цели он надел калоши счастья. В этот момент на сцене выступал популярный чтец. Он читал стихотворение - как ты думаешь о ком?
   - О вас? - спросила Лариса.
   - Угадала! Называлось оно "Бабушкины очи". Все слушали довольно внимательно, а лучше всех - медик.
  
   У бабушки моей был дар такой,
   Что раньше бы сожгли ее живой.
   Ведь ей известно все и даже более:
   Грядущее узнать - в ее то было воле,
  
   В сороковые проникала взором,
   Но просьба рассказать всегда кончалась спором.
   "Скажи мне, говорю, грядущий год,
   Какие нам событья принесет?
  
   И что произойдет в искусстве, в государстве?"
   Но бабушка, искусная в коварстве,
   Молчит упрямо, и в ответ ни слова.
   И разбранить меня подчас готова.
  
   Но как ей устоять, где взять ей сил?
   Ведь я ее любимцем был.
   "По-твоему пусть будет в этот раз, -
   Сказала бабушка и мне тотчас
   Очки свои дала. - Иди-ка ты туда,
   Где собирается народ всегда,
   Надень очки, поближе подойди
   И на толпу людскую погляди.
  
   В колоду карт вдруг обратятся люди.
   По картам ты поймешь, что было и что будет".
  
   Я не привожу здесь стихотворение полностью, ибо это было бы нескромно даже для меня. Стихи произвели большое впечатление на нашего медика. Сама идея с очками ему понравилась. "Взять бы, скажем, зрителей первого ряда, - думал медик, - и посмотреть, что делается у них в сердце".
   Сказано - сделано! Только пожелай - вот все, что надо калошам счастья. Медик вдруг весь как-то съежился, стал совсем крохотным и начал свое необыкновенное путешествие по сердцам зрителей первого ряда.
   Сначала наш медик оказался в какой-то мясной лавке; она была завалена мясом, - и куда бы он ни сунулся, всюду натыкался на туши. Это было сердце одного богатого, всеми уважаемого человека, - его имя, наверно, можно найти в справочнике по городу.
   Оттуда медик перекочевал в сердце его супруги. Оно представляло собой старую, полуразвалившуюся голубятню. Портрет мужа был водружен над ней вместо флюгера; к ней же была прикреплена входная дверь, которая то открывалась, то закрывалась - в зависимости от того, куда поворачивался супруг.
   Потом медик попал в комнату с зеркальными стенами, такую же, как во дворце Розенборг, но зеркала здесь были увеличительные, они все увеличивали во много раз. Посреди комнаты восседало на троне маленькое "я" обладателя сердца и восхищалось своим собственным величием.
   Наконец бедный медик выбрался из последнего сердца и, совершенно ошалев, еще долго никак не мог собраться с мыслями. Во всем он винил свою разыгравшуюся фантазию.
   - И на этом приключения его закончились? - поинтересовалась Лариса. Ей было искренне жаль смелого медика, отважившегося заглянуть в человеческие сердца.
   - Отнюдь. Он как раз подумал - "Неужели я заболел? Нужно вовремя взяться за лечение. Говорят, что в таких случаях всего полезнее русская баня. Ах, если бы я уже лежал на полке".
   И он действительно очутился в бане на самом верхнем полке, но лежал там совсем одетый, в сапогах и калошах, а с потолка на лицо ему капала горячая вода.
   "Ой!" - закричал медик и побежал скорее принять душ. Банщик тоже закричал: он испугался, увидев в бане одетого человека.
   Наш медик, не растерявшись, шепнул ему: "Не бойся, это я на пари", - но, вернувшись домой, первым делом поставил себе один большой пластырь из шпанских мушек на шею, а другой на спину, чтобы вытянуть дурь из головы.
   Сергей Муся между тем вспомнил про калоши, которые нашел на улице, а потом оставил в больнице, и забрал их оттуда. Он отнес их в милицию.
   "Да они как две капли воды похожи на мои!" - сказал Алексей Липин, поставив находку рядом со своими калошами и внимательно ее рассматривая.
   - И Алексей надел калоши счастья вместо своих? - высказала предположение Лариса.
   - Ты удивительно догадлива, дитя мое. Алексей шел по улице и повстречал своего знакомого Евгения Шажкова. Евгений рассказал ему о странном происшествии, с ним случившемся. "Удивительный народ эти поэты, - подумал Алексей. - Хотелось бы поближе познакомиться с такими натурами, как Евгений, и самому стать поэтом. Будь я на их месте, я бы в своих стихах не стал хныкать. Ах, какой сегодня чудесный весенний день, сколько в нем красоты, свежести, поэзии! Какой необыкновенно прозрачный воздух! Какие причудливые облака! А трава и листья так сладостно благоухают! Давно уже я так остро не ощущал этого, как сейчас".
   Ты, конечно, заметила, что он уже стал поэтом. Но внешне он не изменился - ведь поэты такие же люди как и все прочие."Какое восхитительное благоухание! - думал он. - Оно напоминает мне фиалки в 201 аудитории. Да, я был тогда еще совсем юным филологом, Господи. И как это я ни разу не вспомнил о филологическом факультете раньше! Добрые старые филологи! Всегда, даже в самую лютую стужу, на окнах у них зеленели в банках какие-нибудь веточки или росточки, фиалки наполняли комнату ароматом; а я прикладывал нагретые медяки к оледенелым стеклам, чтобы можно было смотреть на улицу. Какой вид открывался из этих окон! На реке Омь стояли вмерзшие в лед корабли, огромные стаи ворон составляли весь их экипаж. Но с наступлением весны суда преображались. С песнями и криками "ура" матросы обкалывали лед; корабли смолили, оснащали всем необходимым, и они наконец уплывали в Ханты-Мансийск. Они-то уплывают, а я вот остаюсь здесь; и так будет всегда;
   всегда я буду сидеть в канцелярии и смотреть, как другие получают права. Да, таков мой удел!" - и он глубоко-глубоко вздохнул, но потом вдруг опомнился: "Что это такое со мной делается сегодня? Раньше мне ничего подобного и в голову не приходило. Верно, это весенний воздух так на меня действует. А сердце сжимается от какого-то сладостного волнения".
   Он полез в карман за своими бумагами. "Возьмусь за них, буду думать о чем-нибудь другом", - решил он и пробежал глазами первый попавшийся лист бумаги. "Дальше некуда", оригинальная трагедия в пяти действиях", - прочитал он. "Что такое? Странно, почерк мой! Неужели это я написал трагедию? А это еще что? "Интрига на валу, или Пиротехник возвращается; водевиль". Но откуда все это у меня? Наверное, кто-нибудь подсунул. Да, тут еще письмо..."
   Письмо прислала дирекция театра драмы; она не очень вежливо извещала автора, что обе его пьесы никуда не годятся.
   "Гм", - произнес Алексей, усаживаясь на скамейку.
   На другой день рано утром, когда Алексей еще лежал в постели, в дверь постучали, и вошел Валерий Пономаренко, снимавший комнату на том же этаже, - молодой студент.
   "Одолжи мне, пожалуйста, свои калоши, - сказал он. - Хоть в саду и сыро, да больно уж ярко светит солнышко. Хочу туда сойти"
   Он надел калоши и вышел в садик, в котором росло только два дерева - слива и груша; впрочем, даже столь скудная растительность в Омске большая редкость.
   Валерий прохаживался взад и вперед по дорожке. Время было раннее, всего шесть часов утра. На улице заиграл рожок почтового дилижанса.
   "О, путешествовать, путешествовать! - вырвалось у него. - Что может быть лучше! Это предел всех моих мечтаний. Если бы они осуществились, я бы тогда, наверное, угомонился и перестал метаться. Как хочется ехать подальше отсюда, увидеть волшебную Швейцарию, поездить по Италии!"
   И в тот же миг он уже путешествовал по Швейцарии. И он все смотрел, смотрел и не мог насмотреться, а в сердце его звучали строки стихотворения, которое написал, хотя и не стал печатать, один известный нам швейцарский поэт:
  
   Прекрасный край! Передо мной
   Монблан белеет вдалеке.
   Здесь был бы, право, рай земной,
   Будь больше денег в кошельке.
  
   Природа здесь была мрачная, суровая и величественная. Хвойные леса, покрывавшие заоблачные горные вершины, издали казались просто зарослями вереска. Пошел снег, подул резкий, холодный ветер.
   "Вот это да! - вздохнул студент. - Если бы мы уже были по ту сторону Альп! Там теперь наступило лето, и я наконец получил бы по аккредитиву свои деньги. Я так за них боюсь, что все эти альпийские красоты перестали меня пленять. Ах, если б я уже был там!"
   И он немедленно очутился в самом сердце Италии, где-то на дороге между Флоренцией и Римом.
   - Вот Рим бы я посмотрела! - сказала Лариса - То-то, должно быть, чудесный город! Сколько туда наезжает иностранцев! Опишите мне Рим! Что видишь, въезжая в ворота?
   - Ну, это не так-то легко описать! - ответила Ванесса, - Видишь ли, там большая площадь, а посреди ее возвышается василиск; ему четыре тысячи лет.
   - Вы хотели сказать - обелиск? - поинтересовалась Лариса.
   - Если бы хотела - сказала, - ответила Завистливая фея, - но продолжим. Валерий видел, как лучи солнца озаряли лежащие между двумя темно-синими холмами Тразименское озеро, превращая его воды в расплавленное золото.
   При этом вершины гор и облака окрасились в непередаваемо красивые зеленые тона, отливающие блеском солнечных лучей. Эта игра красок не поддается описанию, ее нужно видеть. Зрелище изумительное, все с этим согласились, но в желудке у каждого было пусто, тело устало, душа жаждала приюта на ночь, а где его найти? Теперь все эти вопросы занимали путешественника гораздо больше, чем красоты природы.
   "Недурственно бы сейчас оказаться в Омске, в ресторации "Ростикс", - подумал Валерий, и его желание тотчас было исполнено.
   Ему принесли обед: водянистый суп с перцем и прогорклым оливковым маслом, потом приправленный таким же маслом салат и, наконец, свежие яйца и жареные петушиные гребешки - в качестве украшения пиршества; но даже вино казалось не вином, а какой-то микстурой.
   "Ну, - спросила я у феи Стеллы, - много счастья принесли человечеству твои калоши?"
   "Что ж Валерию они по крайней мере дали безплатный обед!" - ответила фея Стелла.
   "О нет, - сказала я - Он еще не настолько окреп духовно, чтобы отведать этот обед. Ну, я окажу ему благодеяние!" - И я стащила калоши со студента.
   - А я слышала, что калоши достались еще директору кукольного театра, - сказала Лариса, - Его желание было таково - куклы должны были сделаться живыми людьми, а он -- настоящим директором. И вот куклы превратились в замечательных артистов -- это они сами так сказали, -- а он был их директором. Все было готово к первому представлению, но вся группа желала поговорить. Первая танцовщица заявила, что, если она не будет стоять на одной ножке, сборы падут; она являлась главным лицом в группе и требовала соответственного обращения с собою. Кукла, игравшая королев, желала, чтобы с нею и вне сцены обходились как с королевой, -- иначе она отвыкнет от своего амплуа!
   Выходной актер, являвшийся с письмами, воображал себя такою же артистическою величиною, как и первый любовник: нет ни малых, ни великих актеров, все одинаково важны в смысле сценического ансамбля! трагик же требовал, чтобы вся его роль сплошь состояла из одних сильных мест: за ними ведь следуют аплодисменты и вызовы. Примадонна хотела играть только при красном бенгальском освещении -- это ей шло, а голубое было не к лицу. Словом, все жужжали, точно мухи в бутылке, а в середине ее сидел директор! Дыхание спиралось у него в груди, голова кружилась, он очутился в самом жалком положении, в какое только может попасть человек: его окружала совсем новая порода людей! Он от души желал упрятать их всех опять в сундук и вовеки не бывать настоящим директором!
   - Он и сказал им прямо, что все они, в сущности, только марионетки, а они за это избили его, - подтвердила Ванесса, - надо же быть глупцом, чтобы пожелать такое! Но теперь я решила, что калоши должны принадлежать мне.
   С этими словами фея достала калоши и протянула их Ларисе.
   - Смотри, с их помощью ты можешь путешествовать по дорогам тридевятого королевства. Первым делом посети фею Стеллу. Ты должна сообщить ей, что калоши сослужили и мне не самую удачную службу. Верни ей калоши с благодарностью.
   - А почему вы сами не можете вернуть калоши Доброй фее? - поинтересовалась Лариса.
   - У меня масса забот. Вчера, скажем, в болоте была такая суета! Праздновали рождение малюток!
   - Каких еще малюток?
   - Родилось двенадцать блуждающих огоньков из того сорта, что могут по желанию вселяться в людей и действовать между ними, как настоящие люди. Это великое событие в болоте, вот почему по болоту и лугу и началась пляска. Плясали все блуждающие огоньки -- и мужского и женского пола. Среди них есть и женский пол, но о нем не принято упоминать. Я сидела на шкафу, держа на коленях двенадцать новорожденных огоньков. Они светились, как Ивановы червячки, начинали уже попрыгивать и с каждой минутой становились все больше и больше.
   -- Да это целая сказка! -- воскликнула Лариса.
   -- Нет, только присказка, а сказка-то еще впереди! -- ответила Ванесса.
   -- Блуждающие огоньки в городе, - сказала Лариса, -- Слышать-то я слышала.. но что будет, если я скажу людям: "Берегитесь, вон идет блуждающий огонек в почетном мундире!"
   -- Они ходят и в юбках! -- сказала Ванесса. -- Блуждающие огоньки могут принимать на себя всякие личины и являться во всех местах. Они ходят и в церковь -- не ради молитвы, конечно! Пожалуй, кто-нибудь из них вселится в самого пастора! Они произносят речи и на выборах, но не на пользу страны и государства, а на свою собственную. Они вмешиваются и в области искусства, но удастся им утвердить там свою власть -- прощай искусство! Однако я все болтаю да болтаю, язык у меня так и чешется, и я говорю во вред своей же семье! Но мне, видно, на роду написано быть спасительницей рода человеческого!
   - Все это очень интересно, - сказала Лариса, - но как же я узнаю Стеллу?
   - Иди по этой тропинке, - указала Ванесса, - да смотри, никуда не сворачивай. Впрочем, калоши счастья и не дадут тебе сбиться с верного пути.
   Действительно, калоши как будто несли ножки Ларисы. Она не заметила как оказалась на лесистом пригорке, обогнула пару боров, и выбежала как звезда на полянку перед домом Стеллы.
  
   Глава 2. Добрая фея Стелла.
  
   На солнечной стороне леса, за ветром, возле облитой солнцем стены домика, где пышно расцветали под ласками солнечных лучей роскошные розы и росли вишневые деревья, осыпанные сочными, черными, горячими ягодами, сидела прекрасная Стелла, Добрая фея. Она смотрела на темные облака, громоздившиеся друг на друга высокими черно-синими, угрюмыми горами; они надвигались с трех сторон и наконец нависли над лесом, как окаменелое, опрокинутое вверх дном море. В лесу все затихло, словно по мановению волшебного жезла; прилегли ветерки, замолкли пташки, вся природа замерла в торжественном ожидании. Вдруг блеснул ослепительный луч света, словно солнце на миг прорвало тучи, затем прокатился глухой раскат грома. Вода хлынула с неба потоками. Тьма и свет, тишина и громовые раскаты сменяли друг друга.
   По молодому тростнику, с коричневыми султанами на головках, так и ходили от ветра волны за волнами; ветви деревьев совсем скрылись за частою дождевою сеткою; тишина и громовые удары чередовались ежеминутно. Трава и колосья лежали пластам; казалось, они уже никогда не в силах будут подняться. Но вот ливень перешел в крупный, редкий дождь, выглянуло солнышко, и на былинках и листьях засверкали крупные перлы; запели птички, заплескались в воде рыбки, заплясали комары. У домика все так же сидела и грелась на солнышке Добрая фея. С кудрей ее стекали целые потоки воды. Помолодела, освежилась и вся природа, все вокруг цвело с небывалою пышностью, силой и красотой!
   От густо взошедшего на поле клевера струился сладкий аромат, и пчелы жужжали над местом древних собраний. Какой-то камень, омытый дождем, ярко блестел на солнце; цепкие побеги ежевики одели его густою бахромой. К нему подлетела царица пчел со своим роем; они возложили на него плоды от трудов своих - воск и мед. Никто не видал жертвоприношения, кроме самого Ларисы и Доброй феи.
   - Здравствуй, девочка. - произнесла Добрая фея, - будем знакомы. Как тебя зовут, дитя мое?
   - Лариса, - ответила Лариса. - и я - вовсе не дитя. Я принесла вам калоши счастья.
   - О, калоши можешь оставить себе. Пользуйся моей щедростью, - сказала Стелла, и показала рукой на поля, - Только взгляни, что за роскошь! Что за благодать, куда ни поглядишь! Как хорошо, как уютно на земле, и все-таки - сама не знаю почему - я жажду... покоя, отдыха... Других слов подобрать не могу! А люди уж снова вспахивают поля! Они вечно стремятся добыть себе больше и больше!. Я же довольствуюсь лишь своей теплицей. Сейчас мы ее и посмотрим.
   Лариса вошла в огромную теплицу, где росли вперемежку цветы и деревья; здесь цвели под стеклянными колпаками нежные гиацинты, там росли большие, пышные пионы, тут - водяные растения, одни свежие и здоровые, другие - полузачахшие, обвитые водяными змеями, стиснутые клешнями черных раков. Были здесь и великолепные пальмы, и дубы, и платаны; росли и петрушка и душистый тмин. У каждого дерева, у каждого цветка было свое имя; каждый цветок, каждое деревцо было человеческою жизнью, а сами-то люди были разбросаны по всему свету: кто жил в Китае, кто в Гренландии, кто где.
   Попадались тут и большие деревья, росшие в маленьких горшках; им было страшно тесно, и горшки чуть-чуть не лопались; зато было много и маленьких, жалких цветочков, росших в черноземе и обложенных мхом, за ними, как видно, заботливо ухаживали, лелеяли их. Это была теплица Доброй феи.
   - Лариса! У нас в королевстве появился прекрасный принц, и он должен поцеловать спящую красавицу - принцессу, - сказала фея.
   - Эта ситуация мне почему-то знакома, - заметила Лариса.
   - В таком случае спрошу у тебя следующее. Скажи мне, девочка, что ты сделаешь, если после того, как принцесса проснется, во дворец прилетят сто добрых фей?
   - Пожалуй, накормлю их супом, - не смутилась Лариса.
   - Хорошо, а если к нам прилетят триста добрых фей? - не унималась Стелла.
   - Накормлю их супом, - ответила Лариса.
   - А где ты возьмешь столько супа? - спросила Стелла, и описала в воздухе волшебной палочкой похожий на луну полукруг, символизирующий знак вопроса.
   - Там же, где вы взяли столько добрых фей, - дерзко ответила Лариса.
   - Хорошо.. Можешь считать, что вступительный экзамен ты сдала. Будем знакомы, добрая фея Стелла.
   - Вы в самом деле добрая фея? - ахнула Лариса.
   - Да. Сегодня у меня, например, был день добрых дел. В девять часов я разогнала облака, в десять полила цветы, в одиннадцать перевела котенка через дорогу и напоила старушку молоком.
   - Добрая фея, да вы же все перепутали! - заметила Лариса.
   Стелла взглянула на Ларису пристально и задумчиво произнесла:
   - Это когда я Золушку превратила в царевну-лягушку, вот это я перепутала. Теперь буду осторожнее.
   - А принцу или принцессе вы хотя бы помогли? - спросила Лариса и выразительно посмотрела на Добрую фею.
   - Как же, - важно сказала та, - одному принцу я подарила волшебный горшочек. Когда в нем что-нибудь варится, бубенцы вызванивают старинную песенку: Ах, мой милый Августин, Все прошло, прошло, прошло!
   Но только самое занятное в горшочке то, что если подержать над ним в пару палец - сейчас можно узнать, что у кого готовится в городе. А принц как раз в это время работал свинопасом у одного короля.
   - Что вы говорите.. Неужели свинопасом? - изумилась Лариса.
   - Да, странная работа с его-то образованием, - согласилась Стелла, - И вот раз прогуливается принцесса со всеми фрейлинами и вдруг слышит мелодию, что вызванивали бубенцы. Стала она на месте, а сама так вся и сияет, потому что она тоже умела наигрывать "Ах, мой милый Августин", - только эту мелодию и только одним пальцем.
   "Ах, ведь и я это могу! - сказала она. - Свинопас-то у нас, должно быть, образованный". Принцесса тут же велела спросить у свинопаса, сколько стоит этот изумительный горшочек. И вот одной из фрейлин пришлось пройти к свинопасу, только она надела для этого деревянные башмаки.
   "Что возьмешь за горшочек?" - спросила она. "Сто поцелуев принцессы!" - отвечал свинопас. "Да он, верно, сумасшедший!" - сказала принцесса и пошла дальше, но, сделав два шага, остановилась. "Искусство надо поощрять!" - произнесла она
   "Становитесь вокруг!" - распорядилась принцесса, и фрейлины обступили ее, а свинопас принялся целовать. "Это что еще за сборище у свинарника? - спросил император, выйдя на балкон. Он протер глаза и надел очки. - Не иначе как фрейлины опять что-то затеяли! Надо пойти посмотреть"
   И он расправил задники своих туфель - туфлями-то ему служили стоптанные башмаки. И-эх, как быстро он зашагал!
   Спустился император во двор, подкрадывается потихоньку к фрейлинам, а те только тем и заняты, что поцелуи считают: ведь надо же, чтобы дело сладилось честь по чести и свинопас получил ровно столько, сколько положено, - ни больше, ни меньше. Вот почему никто и не заметил императора, а он привстал на цыпочки и глянул.
   "Это еще что такое?" - сказал он, разобрав, что принцесса целует свинопаса, да как хватит их туфлей по голове!
   Случилось это в ту минуту, когда свинопас получал свой восемьдесят шестой поцелуй. "Вон!" - в гневе сказал император и вытолкал принцессу со свинопасом из пределов своего государства.
   - Какая печальная сказка, - сказала Лариса.
   - О, это еще не печальная сказка, - вздохнула Стелла, - послушай мою историю.. когда-то я жила среди людей. Я служила у советника и советницы, родителей судьи, и вот, случись, что самый младший из сыновей приехал на побывку домой; студент он был. Я в ту пору была еще молоденькою, шустрою, но честною девушкой, - вот как перед Богом говорю! И студент-то был такой веселый, славный, а уж честнее, благороднее его не нашлось бы человека во всем свете!
   Он был хозяйский сын, а я простая служанка, но мы все-таки полюбили друг друга... честно и благородно! Поцеловаться разок-другой, если любишь друг друга всем сердцем. Он во всем признался матери; он так уважал и почитал ее, чуть не молился на нее! И она была такая умная, ласковая, добрая. Он уехал, но перед отъездом надел мне на палец золотое кольцо. Как уехал он, меня и призывает сама госпожа и начинает говорить со мною так серьезно и вместе с тем так ласково, как ангел небесный. Она объяснила мне, какое между мною и им расстояние по уму и образованию.
   "Теперь он глядит лишь на твое личико, но красота ведь пройдет, а ты не так воспитана, не так образована, как он. Неровня вы - вот в чем вся беда! Я уважаю бедных, и в Царствии Небесном они, может быть, займут первые места, но тут-то, на земле, нельзя заезжать в чужую колею, если хочешь ехать вперед - и экипаж сломается, и вы оба вывалитесь! Я знаю, что за тебя сватался один честный, хороший работник, Эрик-перчаточник. Он бездетный вдовец, человек дельный и не бедный, - подумай же хорошенько!" Каждое ее слово резало меня, как ножом.. Я поцеловала у нее руку и заплакала... Еще горше плакала я в своей каморке, лежа на постели...
   Один Бог знает, что за ночку я провела, как я страдала и боролась с собою! Утром - это было в воскресенье - я отправилась к причастию в надежде, что бог просветит мой ум. И вот он точно послал мне свое знамение: иду из церкви, а навстречу мне Эрик. Тут уж я перестала и волноваться - и впрямь, ведь мы были парой, хоть он и был человеком зажиточным. Вот я и подошла к нему, взяла его за руку и сказала:
   "Ты все еще любишь меня по-прежнему?" "Люблю и буду любить вечно!" - отвечал он. "А хочешь ли ты взять за себя девушку, которая уважает тебя, но не любит, хотя, может быть, и полюбит со временем?"
   "Полюбит непременно!" - сказал он, и мы подали друг другу руки. Я вернулась домой к госпоже. Золотое кольцо, что дал мне студент, я носила на груди, - я не смела надевать его на палец днем и надевала только по вечерам, когда ложилась спать
   - Вот это да, - произнесла Лариса, - что с людьми делает любовь..
   - Да уж. Известен случай, когда блоха и профессор вступили друг с другом в крепкий, хотя и молчаливый союз, дали друг другу обет никогда не разлучаться, никогда не жениться. Блоха решила остаться в девицах, профессор -- вдовцом. Одно стоило другого. Кроме того, я знаю одного пульчинеля, влюбившегося в коломбину. Публика ликовала, едва завидит его на сцене. Каждое его движение дышало таким комизмом, что все надрывались от смеха, а ведь он и не думал ломаться -- он природный комик. Роль пульчинеля навязана ему с детства самою природой. Зато она одарила его и необыкновенно чувствительной, восприимчивой душой! Сцена была его заветной мечтой. Душу его волновали самые высокие чувства, самые благородные порывы.
   И с такою-то душой он был обречен оставаться шутом! Самая тоска, самая печаль, которые он носил в душе, только делали его еще смешнее; эта резко очерченная, вытянутая, печальная физиономия заставляла публику покатываться со смеху, восторженно рукоплескать своему любимцу. Прелестная Коломбина обходилась с ним очень ласково, но замуж выйти предпочла за Арлекина. В самом деле, было бы уж чересчур комично, если бы "красота" сочеталась с "безобразием". Когда на пульчинеля находили минуты тоски, одна Коломбина могла заставить его улыбнуться и даже хохотать. У нее была своя манера: сначала она как будто тоже настраивалась на грустный лад, затем успокаивалась и, наконец, начинала шалить напропалую. "Знаю, знаю, чего вам недостает, -- говорила она ему. -- Вы жаждете взаимной любви!" Тут-то он и принимался хохотать. "Я и взаимная любовь! -- восклицал он. -- То-то бы вышла картинка! Похлопала бы публика!" -- "Да, да, вы жаждете взаимности! -- продолжала Коломбина и прибавляла с комическим пафосом: -- И любите вы меня".
   Отчего же и не пошутить, раз знаешь, что о любви тут не может быть и речи? И пульчинель в припадке смеха подпрыгивал кверху на целый аршин; тоску его как будто рукой снимало. И все же Коломбина говорила правду. Он любил ее, боготворил не меньше, чем самое искусство. В день ее свадьбы он был веселее всех, ночью же неутешно плакал. Вот бы увидела публика это искаженное горем лицо! Как бы она зааплодировала!
   - Да, дороги любви у нас нелегки, - сказала Добрая фея, - в нашем королевстве младшая принцесса ни за что не хочет, чтобы принц целовал спящую красавицу. "Придет другой принц и поцелует ее, - говорит она - а мне счастье упускать не хочется".
   - Какая она .. эгоистичная, - сказала Лариса.
   - Да, бывают такие чудные принцессы. Говорят, у одного царя было несколько дочерей, причем младшая из них была так тонка и прозрачна, что сквозь нее был виден лунный свет.. она считалась самой нежной и хрупкой в семье.
   Однажды на балу она выступила вперед, взяла в рот какой-то белый прутик и вдруг исчезла, словно растаяла. В этом и было все ее искусство.
   Но принц, приехавший к ним, сказал, что для примерной жены такое искусство совсем не подходит. Вторая из дочерей умела ходить справа и слева от себя самой, так что можно было подумать, что у нее есть тень.
   Третья сестра была совсем в другом роде. Она не умела исчезать и наводить тень. Зато она обучалась варить пиво у самой бабы-болотницы и отлично шпиговала светлячками моховые кочки.
   "Из нее выйдет славная хозяйка!" - сказал гостивший принц королю и чокнулся с ним взглядом: он не хотел больше пить.
   Четвертая дочь короля вышла с золотой арфой в руках. Она ударила по одной струне, и каждый из присутствующих невольно поднял ногу, левую.
   Она ударила по другой струне - и все пустились в пляс.
   "Опасная особа! - сказал принц. - Ну, а следующая что умеет?" "Любить все норвежское! - сказала пятая. - Если я выйду замуж, так только за норвежца"
   "Это мило", - сказал принц, который сам был из Норвегии. Но самая младшая сестрица в это время шепнула ему на ухо: "Она слышала одну норвежскую песню... Знаете, там еще говорится, что когда все на земле разрушится, то устоят одни норвежские скалы. Вот ей и хочется попасть в Норвегию - она страсть боится погибнуть"
   "Эге! - сказал принц. - Вот оно что!.. Ну, а седьмая, последняя, что умеет?"
   "Перед седьмой есть еще шестая!" - сказал ему король. Он, видимо, хорошо умел считать.
   Но шестая даже не хотела показаться гостям. "Я умею говорить только правду в глаза, - сказала она. - Поэтому я никому не нужна"
   - Но была еще и седьмая принцесса? - уточнила Лариса.
   - Ну дошла очередь и до седьмой. Что же она умела делать? Рассказывать сказки, когда угодно, о чем угодно и сколько угодно.
   "Вот тебе мои пять пальцев! - сказал принц. - Расскажи мне сказку о каждом из них"
   Она взяла его руку и принялась рассказывать, а он слушал и смеялся до упаду. Ему и в голову не приходило прежде, что о каждом пальце можно рассказать целую историю, да еще такую забавную и поучительную. Когда же она дошла до безымянного пальца, который называется иногда "златоперстом", потому что на нем носят золотое обручальное кольцо, принц сказал:
   "Стой! Держи этот палец покрепче. Он твой, да и вся рука твоя. На тебе женюсь я сам". Хотя некоторые говорят, что способности принцессы не имеют никакого отношения к делу, - принц польстился на богатое приданое - полкоролевства.
   - Наверное, это свойство всех принцесс, - заметила Лариса.
   - Послушай, бывают же принцессы не столь богатые! Знавала я одну совершенно бедную принцессу. У бедняжки не было ни замка. ни свиты. Была одна комната. и та маленькая. Но бедная принцесса была очень прилежная и аккуратная. И свою единственную комнату мыла каждый день. И даже несколько раз на день.
   Вместо зарядки, после легкого завтрака. На обед принцесса варила себе суп из пакетика и съедала целую тарелку, соблюдая хорошие манеры, как и все принцессы. До ужина она занималась тем, что промывала каждую трещину и щелку в полу. Так и жила эта принцесса - все только терла и чистила, мыла и убирала. И ей улыбнулось счастье.
   Как-то, усердно помывши пол, принцесса заметила, что протерла в полу своей комнатки большую дыру. Принцесса туда заглянула и увидела большой котел с ассигнациями. И вот бедная принцесса в один миг стала богатой принцессой, которая живет в большом замке и моет много-много полов.
   - Как интересно. Мне очень бы хотелось попасть туда, в это королевство, где живет принцесса, - сказала Лариса.
   - Ах, ты рассуждаешь как принцесса Тудашенька! - воскликнула Стелла.
   - Она тоже была бедной? - спросила Лариса.
   - Нет. Но принцесса Тудашенька все время хотела куда-то т у д а. Поэтому ее так и звали. Принцесса натягивает утром кружевное платье и уже мается: "Хочу туда-а!" И ее срочно влекут в комнату игр. Принцесса хватает куклу за ногу и тут же - "Хочу туда, туда, туда!" И принцессу Тудашеньку везут в парк на прогулку.
   - У нас была такая принцесса. Только ее звали Дашенька, - заметила Лариса, - и она хотела не туда, а сюда. Правда, ее всегда выручало то, что она была записная красавица.
   - Да. Красота - страшная сила, - согласилась Стелла, - в соседнем королевстве жила, например, совсем безобразная принцесса. Принцесса росла и, подрастая, становилась все безобразнее. И вот во дворец призвали известную вам Завистливую фею, чтобы та доставила принцесса помощь и красоту. "Надо показывать принцессе самые красивые вещи", - дала Ванесса совет. И вот понесли в замок кроасивые вещи. Принцесса поглядела на них - и сделалась безобразнее в несколько крат.
   Снова Ванессе велели явиться в замок и выказали ей большую немилость, потому что от ее колдовства произошел один вред. Ведьма винилась и кланялась. После чего пропарилась во всех трех колдовских котлах и принесла весть: "Безобразной принцессе надо показывать безобразные вещи". Раньше Ванесса ненароком ошиблась. Итак, в замок распорядились доставить такие безобразные вещи и таких безобразников, что неприлично о них и говорить. Но от всего этого безобразия безобразность принцессы только расцвела пышным цветом. И тогда король с королевой решили взять в замок принцессой красивую дочку Ванессы. А саму безобразную принцессу направили учиться к ведьме.
   Думаю, со временем из нее выйдет достаточно безобразная и пароустойчивая колдунья.
   - Вот что бывает, когда кто-то оказывается не на своем месте, - произнесла Лариса.
   - Да, - снова поддакнула Стелла, - знаю я историю о том, как аиста посадили в птичник к курам, уткам и индейкам. Бедняга аист стоял и уныло озирался кругом.
   "Ишь какой!" - сказали куры. А индейский петух надулся и спросил у аиста, кто он таков; утки же пятились, подталкивая друг друга крыльями, и крякали: "Дур-рак! Дур-рак!"
   - А аист? - спросила Лариса
   - Аист рассказал им про жаркую Африку, про пирамиды и страусов, которые носятся по пустыне с быстротой диких лошадей, но утки ничего не поняли и опять стали подталкивать одна другую: "Ну не дурак ли?"
   "Конечно, дурак!" - сказал индейский петух и сердито забормотал. Аист замолчал и стал думать о своей Африке. "Какие у вас чудесные тонкие ноги! - сказал индейский петух. - Почем аршин?"
   "Кряк! Кряк! Кряк!" - закрякали смешливые утки, но аист как будто и не слыхал. "Могли бы и вы посмеяться с нами! - сказал аисту индейский петух. - Очень забавно было сказано! Да куда там, то это слишком низменно! И вообще нельзя сказать, чтобы он отличался понятливостью. Что ж, будем забавлять себя сами!" И куры кудахтали, утки крякали, и это их ужасно забавляло.
   - Не позавидуешь бедному аисту, - сказала Лариса, - вот что значит сила коллектива.
   - Замечу. что заправляла всем у них утка Португалка, - продолжила Стелла, - так ее прозвали, потому что она приехала из Португалии. "Португалка мастерица поговорить! - говорили бывало утки - У нас нет таких громких слов в клюве. И если мы ничего не делаем, то не кричим об этом! По-нашему, так благороднее".
   Однажды на утиный двор залетела маленькая певчая птичка. "У вас прелестный голос! - сказала ей одна из пожилых уток. - То-то, должно быть, приятно сознавать, что радуешь многих! Я, впрочем, мало смыслю в пении, оттого и держу язык в клюве! Это лучше, чем болтать глупости, какие вам столько приходится выслушивать!"
   "Не надоедайте ей! - вмешалась Португалка. - Ей нужен отдых и уход. Хотите, я опять вас выкупаю, милая певунья?"
   "Ах нет! Позвольте мне остаться сухой!" - попросила та.
   "А мне только водяное леченье и помогает! - произнесла Португалка. - Развлечения тоже очень полезны! Вот скоро придут в гости соседки куры, в их числе две китаянки. Они ходят в панталончиках и очень образованны. Это подымает их в моих глазах"
   Куры явились, явился и петух.
   "Вы настоящая певчая птица! - сказал он пташке. - Вы делаете из своего крохотного голоска все, что только можно сделать из крохотного голоска. Только надо бы иметь свисток, как у паровоза, чтобы слышно было, что ты мужчина"
   Обе китаянки пришли от пташки в полный восторг: после купанья она была вся взъерошенная и напомнила им китайского цыпленка.
   "Как она мила!" - сказали они и вступили с нею в беседу. Говорили они шепотом, да еще и с придыханием, как и положено мандаринам, говорящим на изысканном китайском языке.
   "Мы ведь вашей породы! А утки, даже сама Португалка, относятся к водяным птицам, как вы, вероятно, заметили. Вы нас еще не знаете, но многие ли нас здесь знают или дают себе труд узнать? Никто, даже и среди кур никто, хотя мы и рождены для более высокого нашеста, нежели большинство! Ну да пусть! Мы мирно идем своею дорогой, хотя у нас и другие принципы: мы смотрим только на одно хорошее, говорим только о хорошем, хотя и трудно найти его там, где ничего нет!
   Кроме нас двух да петуха, во всем курятнике нет больше даровитых и вместе с тем честных натур. Об утином дворе и говорить нечего. Мы предостерегаем вас, милая певунья! Не верьте вон той короткохвостой утке - она коварная! А вон та, пестрая, с косым узором на крыльях, страшная спорщица, никому не дает себя переговорить, а сама всегда неправа! А вон та, жирная, обо всех отзывается дурно, а это противно нашей природе: уж лучше молчать, если нельзя сказать ничего хорошего! У одной только Португалки еще есть хоть какое-то образование"
   Но вот явился селезень. Он принял певчую птичку за воробья. "Ну да я особенно не разбираю, для меня все едино! - сказал он. - Она из породы шарманок, есть они - ну и ладно"
   "Пусть себе говорит, не обращайте внимания! - шепнула птахе Португалка. - Зато он весьма деловой селезень, а дело ведь главное!"
   Прошел час, как вдруг на двор выплеснули кухонные отбросы. От всплеска вся спящая компания проснулась и забила крыльями. Проснулась и Португалка, перевалилась на бок и придавила певчую птичку.
   "Пип! - пискнула та. - Вы наступили на меня, сударыня!"
   "Не путайтесь под ногами, - ответила Португалка. - Да не будьте такой неженкой. У меня тоже есть нервы, но я никогда не пищу"
   - Наверное, эта Португалка была самая известная особа в вашем курятнике. - заметила Лариса.
   - Да, ей поклонялся даже выводок, в котором был Гадкий утенок, ставший впоследствии лебедем, - сказала Стелла, - как только этот выводок появляся на дворе, главная утка командовала - "Поклонитесь вон той старой утке! Она здесь знатнее всех! Она португальской породы и потому такая жирная. Видите, у нее на лапке красный лоскуток? Как красиво! Это знак высшего отличия, какого только может удостоиться утка. Люди дают этим понять, что не желают потерять ее; по этому лоскутку ее узнают и люди, и животные. Ну, живо! Да не держите лапки вместе! Благовоспитанный утенок должен держать лапки врозь и выворачивать их наружу, как папаша с мамашей! Вот так! Кланяйтесь теперь и крякайте!"
   Выводок так и сделал, но другие утки оглядывали их и громко говорили: "Ну, вот еще целая орава! Точно нас мало было! А один-то какой безобразный! Его уж мы не потерпим!"
   И сейчас же одна утка подскочила и клюнула его в шею. "Оставьте его! -- сказала утка-мать. -- Он вам ведь ничего не сделал!" "Положим, но он такой большой и странный! -- отвечала забияка. -- Ему и надо задать хорошенько!"
   "Славные у тебя детки! -- сказала утка Португалка -- Все очень милы, кроме одного... Этот не удался! Хорошо бы его переделать!"
   "Никак нельзя, ваша милость! -- ответила утка-мать. -- Он некрасив, но у него доброе сердце, и плавает он не хуже, смею даже сказать, лучше других. Я думаю, что он вырастет, похорошеет или станет со временем поменьше. Он залежался в яйце, оттого и не совсем удался. -- И она провела носиком по перышкам большого утенка. -- Кроме того, он селезень, а ему красота не так нужна. Я думаю, что он возмужает и пробьет себе дорогу!"
   "Остальные утята очень-очень милы! -- сказала Португалка. -- Ну, будьте же как дома"
   Вот они и стали вести себя, как дома. Только бедного утенка, который вылупился позже всех и был такой безобразный, клевали, толкали и осыпали насмешками решительно все -- и утки, и куры.
   "Он слишком велик!" -- говорили все, а индюк, который родился со шпорами на ногах и потому воображал себя императором, надулся и, словно корабль на всех парусах, подлетел к утенку, поглядел на него и пресердито залопотал.
   "Ты пребезобразный! -- сказали утенку дикие утки ( они были еще более дикие, чем студенты 53 группы ) -- Но нам до этого нет дела, только не вздумай породниться с нами!"
   "Умеешь ты нести яйца?" -- спросила курица коротконожка утенка. "Нет!" А кот спросил: "Умеешь ты выгибать спинку, мурлыкать и испускать искры?" "Нет!Вы меня не понимаете!" -- сказал утенок.
   "Если уж мы не понимаем, так кто тебя и поймет! Что ж, ты хочешь быть умнее кота?"
   Но "гадкий утенок" ушел из своего гнезда прямо к лебедям. И превратился в прекрасного лебедя, ведь он вылупился из лебединого яйца и сам был лебедем.
   - Знакомая история! - произнесла Лариса.
   - Была еще одна, в которой участвовала белая коротконожка, курица во всех отношениях добропорядочная и почтенная, исправно несущая положенное число яиц Однажды, усевшись поудобнее, стала она перед сном чиститься и охорашиваться. И - вот одно маленькое перышко вылетело и упало на землю.
   "Ишь полетело! - сказала курица. - Ну ничего, чем больше охорашиваешься, тем больше хорошеешь!"
   Это было сказано так, в шутку, - курица вообще была веселого нрава, но это ничуть не мешало ей быть, как уже сказано, весьма и весьма почтенною курицей. С тем она и заснула.
   В курятнике было темно. Куры сидели рядом, и та, что сидела бок о бок с нашей курицей, не спала еще: она не то чтобы нарочно подслушивала слова соседки, а так, слышала краем уха, - так ведь и следует, если хочешь жить в мире с ближними! И вот она не утерпела и шепнула другой своей соседке:
   "Слышала? среди нас есть курица, которая готова выщипать себе все перья, чтобы только быть покрасивее".
   Над курами сидела в гнезде сова с мужем и детками; у сов слух острый, и они не упустили ни одного слова соседки. "Тс-с! Не слушайте, детки! Впрочем, вы, конечно, уже слышали? Я тоже" И совиха полетела к соседке.
   "У-гу, у-гу! - загукали обе совы прямо над соседней голубятней. - Вы слышали? Вы слышали? У-гу! Одна курица выщипала себе все перья из-за петуха! Она замерзнет! Если уже не замерзла!"
   "Верим, верим! - сказали голуби и заворковали сидящим внизу курам: - Кур-кур! Одна курица, а иные говорят, даже две выщипали себе все перья, чтобы отличиться перед петухом!"
   "Кукареку! - запел петух, взлетая на забор. - Проснитесь! - У самого глаза еще слипались ото сна, а он уже кричал: - Три курицы погибли от несчастной любви к петуху! Они выщипали себе все перья!"
   И история разнеслась со двора во двор, из курятника в курятник и дошла наконец до того места, откуда пошла.
   "Пять куриц, - рассказывалось тут, - выщипали себе все перья, чтобы показать, кто из них больше исхудал от любви к петуху! Потом они заклевали друг друга, в убыток своим хозяевам!"
   - Ну а у Завистливой феи тоже, наверное, есть свой курятник? - спросила Лариса.
   - Вовсе нет, - пожала плечами Стелла, - но у нее в колодце живут жабы. Это неудивительно. Была среди них одна особенно безобразная жаба. Когда младшие жабы говорили, - "чего бы нам хотелось, так это добраться когда-нибудь до края колодца и выглянуть на свет. То-то, должно быть, красота!" - она отвечала: "Хорошо там, где нас нет. Ты все тут знаешь, все тебе знакомо. Берегись ведра, оно может тебя раздавить. А уж если попадешь в него, так скорее выскакивай. Правда, не всем удается упасть так удачно, как мне, - и кожа и кости целы".
   - Мне не очень-то хочется выслушивать историю про какую-то старую жабу, - призналась Лариса.
   - Тогда я тебе расскажу про младшую. Однажды наутро, когда полное ведро проходило мимо камня, на котором сидела молодая жаба, все внутри у нее так и затрепетало. Она прыгнула в ведро и упала на его дно. Ведро вытянули наверх и тут же выплеснули.
   "Ах ты.. - воскликнул работник Ванессы, увидев жабу. - Сроду не видывал такой гадины!" - И он так пнул ее носком деревянного башмака, что чуть не изувечил, но она все-таки успела забиться в высокую крапиву и стала озираться вокруг. Крапива была густая - стебель к стеблю, и вот жаба посмотрела наверх. Солнце просвечивало сквозь листья крапивы, и для нее эти заросли были все равно что для нас лесная чаща со сверкающим между листьями и ветвями солнцем.
   "Тут гораздо красивее, чем в колодце! Право, я готова остаться тут на всю жизнь! - сказала жаба - Интересно, а что вокруг? Уж если я забралась так далеко, надо посмотреть и что дальше"
   "Ква!" - сказала младшая жаба, а это все равно что "Ах!" по-нашему. Уж очень ей хотелось побывать наверху, поглядеть на белый свет, на зелень.
   И она поползла что было сил и выползла к дороге. Солнце светило на жабу, пыль припудривала, а она знай себе ползла да ползла через дорогу.
   "Вот где суша-то! - сказала она. - Пожалуй, тут даже слишком сухо. У меня першит в горле". Так добралась она до канавы. Здесь голубели незабудки, цвела таволга. Вдоль канавы тянулась живая изгородь из бузины и боярышника. Словно лианы, вился белый вьюнок. Залюбоваться можно было всей этой пестротой. А еще порхала здесь бабочка. Жаба решила, что это тоже цветок, только он оторвался от стебля и хочет полетать по свету - чего же тут непонятного!
   "Вот бы и мне так полетать! - вздохнула жаба. - Ква! Ах, какая красота!"
   Восемь дней и восемь ночей провела жаба в канаве, благо еды было вдоволь. А на девятый день сказала себе: "Вперед!"
   Она перебралась через поле, допрыгала до большого пруда, окруженного тростником, и заглянула в заросли.
   "Вам здесь не слишком сыро? - спросили ее лягушки. - А впрочем, милости просим. Вы кавалер или дама? Ну да это все равно. Добро пожаловать!" Как ты заметила, в нашей стране все ее обидатели отличаются необыкновенными гостеприимством.
   Вечером ее пригласили на концерт - домашний концерт. Известное дело: много рвения, жидкие голоса. Угощенья никакого, зато питья - целый пруд.
   "Теперь двинусь дальше!" - сказала молодая жаба. Она видела звезды, такие большие и ясные, видела серп молодой луны, видела, как солнце поднимается все выше и выше.
   "Пожалуй, я все еще в колодце, только в большом. Надо подняться еще выше! Мне так неспокойно, такая тоска на душе! - А когда луна округлилась и стала полной, жаба подумала: - Не ведро ли это спускается? Не прыгнуть ли в него, чтобы забраться выше? А может, и солнце - ведро, только покрупнее?"
   На крыше одного крестьянского дома сидел в гнезде аист и щелкал клювом. Рядом сидела аистиха и тоже щелкала.
   В доме у крестьянина жили два молодых студента.
   "Смотри-ка, жаба, да какой славный экземпляр! - воскликнул натуралист. - Так и просится в банку"
   "Да у тебя уже две сидят, - возразил поэт. - Оставь эту в покое. Пусть себе радуется жизни"
   "Уж больно она безобразна! Просто прелесть!" - сказал натуралист.
   Больше жаба ничего не услышала, да все равно она и половины разговора не поняла. Студенты пошли своей дорогой.
   На крыше дома опять защелкало. Это аист-отец читал лекцию своему семейству, а семейство косилось на двух студентов, расхаживавших по огороду.
   "Нет на земле твари заносчивей человека! - говорил аист. - Слышите, как они тараторят? А по-настоящему-то у них все равно не получается. Они чванятся даром речи, своим человеческим языком. Хорош язык, нечего сказать. Чем дальше кто едет, тем меньше его понимают. А вот мы с нашим языком понимаем друг друга по всему свету, и в Дании, и в Египте. А они даже летать не умеют! Правда, они умеют ездить по "железной дороге" - так они назвали эту свою выдумку, - зато и шеи себе ломают частенько. Мороз по клюву подирает, как подумаешь"
   Аист заметил жабу в траве, спустился и схватил ее не слишком деликатно. Клюв сжался, засвистел ветер. Неприятно это было, зато жаба летела ввысь, ввысь, в Египет! Глаза ее сияли, из них как будто вылетела искра.
   "Ква-ах". Хорошо, что на подмогу бедной жабе подоспела я. Иначе быть бы ей предметом аистиного пиршества.
   - Да, интересно, - произнесла Лариса, - вы, видно, любите помогать животным.
   - Не только животным. Я хочу помочь спящей принцессе. Найди пряничный домик, Лариса. В нем еще в детстве играла принцесса. Там, говорят, расцвел великолепный цветок. От его запаха даже спящая принцесса может проснуться. Ну а с ее характером ничего не будет стоить урезонить собственную младшую сестру.
   - Хорошо, - согласилась Лариса, - но как мне найти пряничный домик?
   - Видишь ту мельницу на пригорке? Она укажет тебе путь.
   Лариса поблагодарила Стеллу за содержательную беседу и отправилась прямо туда, куда она ей посоветовала.
   На холме в самом деле возвышалась ветряная мельница. В нее и уткнулась носом Лариса.
   - Ну и как ветряная мельница сможет мне подсказать правильный путь? - спросила Лариса в раздумьи.
   - Следуй по лесной тропинке, - раздалось вверху. Лариса подняла голову. Кругом никого не было. Похоже, с ней разговаривала мельница.
   -- И вовсе я не так молчалива, чтобы удивляться! -- промолвила та. -- я очень просвещена и снаружи и внутри. Солнце и месяц к моим услугам и для внутреннего и для наружного употребления; кроме того, у меня есть в запасе стеариновые свечи, лампы с ворванью и сальные свечки.
   - Вот уж не думала, что мельницы способны говорить! - сказала Лариса, все еще держа голову высоко.
   - Не только говорить, заметь. Я -- существо мыслящее и так хорошо устроена, что просто любо. В груди у меня отличный жернов, а на голове, прямо под шляпой, четыре крыла. У птиц же всего по два крыла, и они таскают их на спине!
   - Вы, наверное, и в самом деле волшебная мельница? кто вас построил, хотела бы я знать?
   - Я голландка родом -- это видно по моей фигуре -- "летучая голландка"! - отвечала мельница, - "Летучий голландец", я знаю, явление сверхъестественное, но во мне нет ничего неестественного! Вокруг живота у меня идет целая галерея, а в нижней части -- жилое помещение. Там живут мои мысли. Главная, которая всем заправляет, зовется остальными мыслями хозяином. Он знает, чего хочет, стоит куда выше крупы и муки, но и у него есть ровня; зовут ее хозяйкою.
   Она -- душа всего дела; у нее губа - не дура, она тоже знает, чего хочет. Она моя чувствительная сторона, хозяин же -- положительная; но оба они составляют, в сущности, одно и зовут друг друга своею половиной. Есть у них и малютки, маленькие мысли, которые могут со временем вырасти. Малыши эти поднимают порою такую возню! На днях, когда я умно и рассудительно позволила хозяину и его подручному расследовать в моей груди жернова и колеса, -- я чувствовала, что там что-то не ладно, а ведь нужно же знать, что происходит в тебе самой! Так вот, малыши подняли тогда такую возню!
   А это не кстати, если стоишь так высоко, как я! Надо же помнить, что стоишь на виду и в полном освещении; суд людской то же освещение!
   Лариса еще никогда не встречала такой склонной к философствованию мельницы.
   - Но маленькие мысли могут вырасти, я это испытала. - сказала мельница, - да и извне могут прийти мысли, и не совсем моей породы; я, как далеко ни смотрю кругом, нигде не вижу себе подобной, никого, кроме себя! Но и в безкрылых домах, где мелют без жерновов, одними языками, тоже водятся мысли.
   - Это удивительно.
   - Да, много есть на свете удивительного. Вот, например: со мной или во мне что-то совершилось; что-то как будто изменилось в механизме. Мельник как будто переменил свою "половину" на более нежную, молодую, благочестивую и сам стал оттого мягче душою; "половина" его как будто изменилась, а в сущности осталась той же самой, только смягчилась с годами. Я разрушусь, чтобы восстать вновь в еще лучшем виде; я все-таки буду продолжать существовать. Стану другой и в то же время останусь сама собой! Мне трудно понять это, как ни просвещена я солнцем, луной, стеарином, ворванью и салом! Но я твердо знаю, что мои старые бревна и кирпичи восстанут из мусора.
   Надеюсь, что я сохраню и свои старые мысли: хозяина, хозяйку, всех больших и малых, всю семью, как я называю их, всю мыслящую компанию, -- без них я не могу обойтись! Надеюсь тоже, что я останусь самой собой, такою, какова я есть, с жерновом в груди, крыльями на голове и галереею вокруг живота, а не то и я не узнаю самое себя, да и другие не узнают меня и не скажут больше: "Вот у нас на холме гордо возвышается мельница, но сама-то она вовсе не горда!" Что же касается твоего будущего, то оно находится прямо по этой тропинке. Пряничный домик найти нелегко, но с твоей наблюдательностью и незаурядным умом это вполне осуществимо, - добавила мельница, - думаю, тебя ждет успех.
   "Ну и мельница, - думала Лариса, идя по тропинке, - она так склонна к разглагольствованию, будто молоть чушь ей так же легко как и муку".
  
   Глава 3. Пряничный домик.
  
   Лариса продолжала свой путь, не останавливаясь, и углубилась в самую чащу. Сколько росло тут чудных цветов! Белые чашечки лилий с ярко-красными тычинками, небесно-голубые тюльпаны, колеблемые ветром, яблони, отягченные плодами, похожими на большие блестящие мыльные пузыри. И как все это блестело на солнце! Попалась тут и чудесная зеленая лужайка, окруженная великолепными дубами и буками. На лужайке резвились олени. Некоторые из деревьев были с трещинами, и из них росли трава и длинные, цепкие стебли вьющихся растений. Были рядом и тихие озера; по ним плавали, хлопая белыми крыльями, дикие лебеди.
   Лариса часто останавливалась и прислушиваласть, - ей казалось порою, что колокольный звон раздается из глубины этих тихих озер.
   Лариса так устала, что ей пришлось присесть и отдохнуть. На пеньке перед ней тут же запрыгал большой ворон. Он долго смотрел на Ларису и наконец сказал:
   --Карр-карр! Добррый день!
   Лучше ворон не умел говорить, но от всей души желал Ларисе добра и спросил ее, куда это она бредет по белу свету одна-одинешенька. Слово "одна" Лариса хорошо поняла.
   - Скажи-ка, ворон, ведь недаром.. Нет, не то, в точности ли здесь находится пряничный домик? - спросила Лариса.
   Ворон в раздумье покачал головой и прокаркал:
   --Очень верроятно! Очень верроятно!
   --Как? Правда? -- воскликнула Лариса.
   - Еще бы! - ответствовал ворон, - вот только мне трудно говорить на человечьем языке. Вот если бы ты понимала по-вороньи, я бы тебе куда лучше все рассказал!.
   --Нет, этому я не научилась, -- вздохнула Лариса.
   - Ну ничего. Я расскажу, как сумею, - продолжал ворон, - как обстоят у нас здесь дела. Принцесса, которая уснула на сто лет, не все время была такой.. сонной. Когда-то, давным-давно, она была очень мила и резва как серна. Она прочла все газеты, какие только есть на свете, и тут же позабыла, что в них написано, -- вот какая умница!
   Как-то сидела она на троне -- люди говорят -- и вдруг начала напевать вот эту песенку: "Что бы мне бы не выйти замуж! Что бы мне бы не выйти замуж!". "А почему бы и нет!" -- подумала она, и ей захотелось выйти замуж. Но в мужья она хотела взять такого человека, который сумел бы ответить, если с ним заговорят, а не такого, который только и знает, что важничать, -- ведь это так скучно.
   Она приказала барабанщикам ударить в барабаны и созвать всех придворных дам; а когда придворные дамы собрались и узнали о намерениях принцессы, они очень обрадовались.
   --Вот и хорошо! -- говорили они. -- Мы сами совсем недавно об этом думали . . .
   --Верь, все, что я тебе говорю, истинная правда! -- сказал ворон. - У меня при дворе есть невеста, она ручная, и ей можно разгуливать по замку. Вот она-то мне обо всем и рассказала.
   ( заметим, что невеста его была тоже ворона: ведь каждый ищет себе жену под стать ).
   --На другой день все газеты вышли с каймой из сердечек и с вензелями принцессы. В них было объявлено, что каждый молодой человек приятной наружности может беспрепятственно явиться во дворец и побеседовать с принцессой; того, кто будет говорить непринужденно, словно дома, и окажется всех красноречивей, принцесса возьмет себе в мужья.
   --Да, да! -- повторил ворон. -- Все это так же верно, как то, что здесь сижу. Народ повалил во дворец толпами -- какая там была толкотня, давка! Но ни в первый, ни во второй день никому не улыбнулось счастье. Все женихи бойко разговаривали, пока были на улице, но стоило им перешагнуть дворцовый порог, увидеть гвардию в расшитых серебром мундирах, а на лестнице лакеев в золотых ливреях, залитые светом залы, как их брала оторопь.
   А как встанут они перед троном, на котором сидит принцесса, так ни звука из себя выдавить не могут, только повторяют последние принцессины слова. А ей вовсе неинтересно было слушать все это снова. Можно было подумать, что всех их дурманом опоили! Но стоило им снова очутиться на улице, как языки у них развязывались. Длинный-предлинный хвост женихов тянулся от городских ворот до самого дворца. Я сам там был и все видел
   Не будь я вороном, я бы сам на ней женился, хоть я и помолвлен!
   - А что случилось потом? - спросила Лариса.
   - А потом прилетела эта ненормальная Завистливая фея и прокляла принцессу.. Ну то есть как прокляла.. Пригрозила, что бедняжка в семнадцать лет уколет себе палец веретеном и заснет. Что тут произошло.. Все, кто был в королевстве, направились к принцессе - предупредить ее. Но жители королевства никак не могли решить, кто должен первым донести эту весть принцессе
   "Могли бы, кажется, и меня взять в расчет!" - сказала ласточка. - "Быстрее меня на лету, смею думать, никого нет! Где только я не побывала! Везде, везде!"
   "В том-то и беда, - придержал ее столб. - Уж больно много вы рыскаете! Вечно рветесь в чужие края, чуть у нас холодком повеет. Вы не патриотка, а потому и не в счет"
   "А если бы я проспала всю зиму в болоте, тогда на меня обратили бы внимание?" - спросила ласточка. "Принесите справку от самой болотницы, что вы проспали на родине хоть полгода, тогда посмотрим!"
   "Надо принимать во внимание не только быстроту, но и другие качества - например, груз, - заметил осел, - На этот раз я, впрочем, не хотел упирать на эти обстоятельства, равно как и на ум зайца или на ловкость, с какой он путает следы, спасаясь от погони. Но есть обстоятельство, на которое вообще-то принято обращать внимание и которое никоим образом нельзя упускать из виду - это красота. Я взглянул на чудесные, хорошо развитые уши зайца
   - на них, право, залюбуешься, - и мне показалось, что я вижу самого себя в детском возрасте! Вот поэтому я голосую за зайца".
   Все остальные участники кворума загалдели, обсуждая мнение осла.
   "Ж-ж-жж! - зажужжала муха. - Я не собираюсь держать речь, хочу только сказать несколько слов. Уж я-то попроворнее всякого зайца, это я знаю точно! Недавно я даже подбила одному зайчишке заднюю ногу.
   Я сидела на паровозе, я это часто делаю - так лучше всего следить за собственной быстротой. Заяц долго бежал впереди поезда; он и не подозревал о моем присутствии. Наконец ему пришлось свернуть в сторону, и тут-то паровоз и толкнул его в заднюю ногу, а я сидела на паровозе. Заяц остался на месте, а я помчалась дальше. Кто же победил? Полагаю - я!"
   "Ну что ж, Бежать к принцессе должен заяц, - сказал осел, - и я, как мыслящий и деятельный член судейской комиссии, обратил надлежащее внимание на потребности и нужды зайца. Теперь он обеспечен. А улитке мы предоставим право сидеть на придорожном камне, греться на солнце и лакомиться мхом. Кроме того, она избрана одним из главных судей в соревнованиях по бегу. Хорошо ведь иметь специалиста в комиссии, как это называется у людей"
   Пока они решали этот животрепещущий вопрос, принцесса уколола палец о веретено и, как и нужно было ожидать, заснула. Ну и времена настали.. И это называется Новый год! Да он хуже старого! Не стоило и менять! Нет, мы с невестой недовольны, и не без причины!
   - А люди, люди что шуму наделали, встречая Новый год! - сказала Лариса - И стреляли, и глиняные горшки о двери разбивали, ну, словом, себя не помнили от радости - и все оттого, что старому паду пришел конец! Я было тоже обрадовалась, думала, что вот теперь наступит тепло; не тут-то было! Морозит еще пуще прежнего! А ведь мы в Пушкинке всю зиму сидели и особенно - ноябрь. Люди, видно, сбились с толку и перепутали времена года!
   - И впрямь! - подхватил ворон. - У них ведь имеется такая штука - собственного их изобретения - календарь, как они зовут ее, и вот они воображают, что все на свете должно идти по этому календарю! Как бы не так! Вот придет весна, тогда и наступит Новый год, а никак не раньше, так уж раз навсегда заведено в природе, и я придерживаюсь этого счисления.
   - А когда же придет весна? - спросила Лариса.
   - Когда принцесса проснется, - отвечал ворон, - теперь то она, бедняжка, заколдована и спит. Ей наверняка нужен принц, вот что я скажу. У меня есть на примете один. Это студент, самый обыкновенный студент. Он ютится на чердаке и не имеет ни гроша в кармане. Под ним живет лавочник, самый обыкновенный лавочник, он занимет первый этаж, и весь дом принадлежит ему. А в доме прижился я.
   - Он очень образован! - продолжил ворон, - Однажды я видел, как вечером студент зашел с черного хода купить себе свечей и сыра. Послать за покупками ему было некого, он и спустился в лавку сам. Он получил то, что хотел, расплатился, лавочник кивнул ему на прощание, и хозяйка кивнула, а она редко когда кивала, больше любила поговорить! Студент тоже попрощался, но замешкался и не уходил: он начал читать лист бумаги, в который ему завернули сыр. Этот лист был вырван из старинной книги с прекрасными стихами.
   "Да у меня этих листов целая куча, -- сказал лавочник. -- Эту книжонку я получил от одной старухи за пригоршню кофейных зерен. Заплатите мне восемь скиллингов и забирайте все остальные"
   "Спасибо, -- ответил студент, -- дайте мне эту книгу вместо сыра! Я обойдусь и хлебом с маслом Нельзя допустить, чтобы такую книгу разорвали по листочкам. Вы прекрасный человек и практичный к тому же, но в поэзии разбираетесь не лучше своей бочки!"
   Сказано это было невежливо, в особенности по отношению к бочке, но лавочник посмеялся, посмеялся и студент -- надо же понимать шутки! Потом я спросил у бочки: "Неужели это правда, что вы ничего не смыслит в поэзии?"
   "Да нет, в поэзии я разбираюсь. -- ответила бочка. -- Поэзия -- это то, что помещают в газете внизу, а потом вырезают. Я думаю, во мне-то поэзии побольше, чем в студенте! А что я? Всего лишь жалкая бочка рядом с господином лавочником"
   В каморке у студента горел свет. Я заглянул в окно и увидел, что студент сидит и читает рваную книгу из лавки. Но как светло было на чердаке! Из книги поднимался ослепительный луч и превращался в ствол могучего, высокого дерева. Оно широко раскинуло над студентом свои ветви. Каждый лист дышал свежестью, каждый цветок был прелестным девичьим лицом: блестели глаза, улыбались голубые и ясные. Вместо плодов на ветвях висели сияющие звезды, и воздух звенел и дрожал от удивительных напевов.
   Что и говорить, такой красоты я никогда не видывал, да и вообразить себе не мог. Вот так чудеса! Я даже подумывал, не остаться ли мне у студента. Да, я рассказал ему о нашей принцессе, и нечего так на меня смотреть! Теперь этот малый направляется сюда, и ставлю сто волшебных талеров против одного, что он догадается, как поцеловать принцессу.
   - Значит, чары Завистливой феи рассеются? - спросила Лариса.
   - Непременно. Ты слышала историю об одиннадцати братьях Эльзы - прекрасных принцах? Завистливая фея превратила их в одиннадцать белых лебедей. Мне приходилось часто встречаться с ними, когда они были в виде птиц. "Мы, братья, -- сказал мне самый старший, -- летаем в виде диких лебедей весь день, от восхода до самого заката солнечного; когда же солнце заходит, мы опять принимаем человеческий образ. Поэтому ко времени захода солнца мы всегда должны иметь под ногами твердую землю: случись нам превратиться в людей во время нашего полета под облаками, мы тотчас же упали бы с такой страшной высоты.
   Живем же мы не тут; далеко-далеко за морем лежит такая же чудная страна, как эта, но дорога туда длинна, приходится перелетать через все море, а по пути нет ни единого острова, где бы мы могли провести ночь. Только по самой середине моря торчит небольшой одинокий утес, на котором мы кое-как и можем отдохнуть, тесно прижавшись друг к другу. Если море бушует, брызги воды перелетают даже через наши головы, но мы благодарим Бога и за такое пристанище: не будь его, нам вовсе не удалось бы навестить нашей милой родины -- и теперь-то для этого перелета нам приходится выбирать два самых длинных дня в году. Лишь раз в год позволено нам прилетать на родину; мы можем оставаться здесь одиннадцать дней и летать над этим большим лесом, откуда нам виден дворец, где мы родились и где живет наш отец, и колокольня церкви.
   На родине даже кусты и деревья кажутся нам родными; тут по равнинам по-прежнему бегают дикие лошади, которых мы видели в дни нашего детства, а угольщики по-прежнему поют те песни, под которые мы плясали детьми. Тут наша родина, сюда тянет нас всем сердцем! Два дня еще можем мы пробыть здесь, а затем должны улететь за море, в чужую страну!" Добрая фея подсказала Эльзе, как ей спасти братьев. Она должна была сшить из крапивы одиннадцать рубашек с длинными рукавами и набросить их на братьев. Но с той минуты, как она начнет свою работу, и до тех пор, пока не окончит ее, хотя бы она длилась целые годы, она не должна говорить ни слова.
   - Ну это уж слишком! - возмутилась Лариса, - рубашки еще можно сшить, но не говорить ни слова - это уже перебор!
   - Своими нежными руками рвала она злую, жгучую крапиву, и руки ее покрывались крупными волдырями, но она с радостью переносила боль: только бы удалось ей спасти братьев! Но тут Элизу обнаружил местный король.
   - Он в нее влюбился? - уточнила Лариса.
   - Да! - подтвердил ворон, - он сам повел Элизу через благоухающие сады в великолепные покои, она же оставалась по-прежнему грустною и печальною. Так немая лесная красавица стала королевой.
   Ей недоставало всего одной рубашки, когда король отвернулся от нее. Архиепископ нашептал ему нужные слова, и Элизу приговорили. Народ валом повалил за город посмотреть, как будут жечь ведьму. Жалкая кляча везла телегу, в которой сидела Элиза; на нее накинули плащ из грубой мешковины; ее чудные длинные волосы были распущены по плечам, губы тихо шевелились, шепча молитвы, а пальцы плели зеленую пряжу. Да, я сидел на плетне и видел все это собственными глазами.
   - Что же было дальше? - спросила Лариса.
   - Толпа глумилась над нею: "Посмотрите на ведьму! Ишь, бормочет! Небось не молитвенник у нее в руках -- нет, все возится со своими колдовскими штуками! Вырвем-ка их у нее да разорвем в клочки" И они теснились вокруг нее, собираясь вырвать из ее рук работу, как вдруг прилетели одиннадцать белых лебедей, сели по краям телеги и шумно захлопали своими могучими крыльями. Испуганная толпа отступила.
   "Это знамение небесное! Она невинна", -- шептали многие, но не смели сказать этого вслух. Местный палач схватил Элизу за руку, но она поспешно набросила на лебедей одиннадцать рубашек, и... перед ней встали одиннадцать красавцев принцев, только у самого младшего не хватало одной руки, вместо нее было лебединое крыло: Элиза не успела докончить последней рубашки, и в ней недоставало одного рукава.
   "Теперь я могу говорить! -- сказала она. -- Я невинна!" И народ, видевший все, что произошло, преклонился перед ней, как перед святой.
   - А Александр Эммануилыч непременно сказал бы ей - "Ну что стоишь как невинная"! - заметила Лариса, - и еще бы спросил ее, ходила ли она в детский сад.
   - А кто этот Эммануилыч? - поинтересовался ворон, - большой, должно быть, колдун и безобразник?
   - Напротив, известный профессор, - ответила Лариса, - и любитель устраивать конференции ( см. поэму Алексея Липина ).
   - Но Эльза была сама невинность.. Лучше нее я никого не встречал, - сказал ворон, - разве что назову девочку со спичками.
   - О ней я кое-что слышала, - сказала Лариса, - в предновогодний день девочка торговала спичками. Но у нее никто их не купил.
   - Я видел ее, бедняжку, - подтвердил ворон, - Голодная, иззябшая.. Снежные хлопья падали на ее прекрасные, вьющиеся белокурые волосы, но она и не думала об этой красоте. Во всех окнах светились огоньки, по улицам пахло жареными гусями: был канун Нового года -- вот об этом она думала. Она уселась в уголке, за выступом одного дома, съежилась и поджала под себя ножки, чтобы хоть немножко согреться. Домой она вернуться не смела, ведь она не продала ни одной спички, не выручила ни гроша. Да и не теплее у них дома! Только что крыша над головой, а ветер так и гуляет по всему жилью, несмотря на то что все щели и дыры тщательно заткнуты соломой и тряпками.
   И девочка чиркала спичками. Вот она чиркнула одною; спичка загорелась, пламя ее упало прямо на стену, и стена стала вдруг прозрачною, как кисейная. Девочка увидела всю комнату, накрытый белоснежною скатертью и уставленный дорогим фарфором стол, а на нем жареного гуся, начиненного черносливом и яблоками. Что за запах шел от него! Лучше же всего было то, что гусь вдруг спрыгнул со стола и, как был с вилкою и ножом в спине, так и побежал вперевалку прямо к девочке. Тут спичка погасла, и перед девочкой опять стояла одна толстая холодная стена.
   - Понятно, голодные галлюцинации, - заметила Лариса, которой вдруг самой стало холодно от рассказа ворона.
   - Она зажгла еще спичку и очутилась под великолепнейшею елкой, куда больше и наряднее, чем та, которую девочка видела в сочельник, заглянув в окошко дома одного богатого купца. Елка горела тысячами огоньков, а из зелени ветвей выглядывали на девочку пестрые картинки, какие она видывала раньше в окнах магазинов. Малютка протянула к елке обе ручонки, но спичка потухла, огоньки стали подниматься все выше и выше и превратились в ясные звездочки; одна из них покатилась по небу, оставляя за собою длинный огненный след.
   - А Вы слышали о девочке Маше, которая наступила на хлеб, чтобы не запачкать башмачков? - спросила Лариса.
   - В первый раз слышу! - удивился ворон.
   - Странно, ведь об этом и написано, и напечатано, - сказала Лариса, - итак, она была бедная, но гордая и спесивая девочка. В ней, как говорится, были еще те задатки. И друзья были у нее ей под стать - впрочем, не будем здесь о них. С летами она становилась скорее хуже, чем лучше. Маша поступила на филологический факультет. Там обращались с нею, как со своей родной дочерью, и спесь ее все росла да росла. Однажды Маша нарядилась в самое лучшее платье, надела новые башмаки, приподняла платьице и направилась на практическое занятие по введению в языкознание, стараясь не запачкать башмачков, -- ну, за это и упрекать ее нечего. Но вот тропинка, ведущая к ОмГУ, свернула на болотистую почву; приходилось пройти по грязной луже. Не долго думая, Маша бросила в лужу свой хлеб, чтобы наступить на него и перейти лужу, не замочив ног. Но едва она ступила на хлеб одною ногой, а другую приподняла, собираясь шагнуть на сухое место, хлеб начал погружаться с нею все глубже и глубже в землю -- только черные пузыри пошли по луже!
   - Вот так история! - сказал ворон, - куда же "попала" Маша?
   - К болотнице в пивоварню. Болотница приходится теткой историкам и лесным девам; эти-то всем известны: про них и в книгах написано, и песни сложены, и на картинах их изображали не раз, о болотнице же известно очень мало; только когда летом над лугами подымается туман, люди говорят, что "болотница пиво варит!" Так вот, к ней-то в пивоварню и провалилась Маша. Клоака -- светлый, роскошный покой в сравнении с пивоварней болотницы! От каждого чана разит так, что человека тошнит, а таких чанов тут видимо-невидимо, и стоят они плотно-плотно один возле другого; если же между некоторыми и отыщется где щелочка, то тут сейчас наткнешься на съежившихся в комок мокрых жаб и жирных лягушек.
   Итак, болотница была дома; пивоварню посетили в этот день гости: Эрнст и его прабабушка, ядовитая старушка. Она никогда не бывает праздною, даже в гости берет с собою какое-нибудь рукоделье: вышивает сплетни или вяжет необдуманные слова, срывающиеся у людей с языка!
   Она увидала Машу, поправила очки, посмотрела на нее еще и сказала: "Да она с задатками! Я попрошу вас уступить ее мне в память сегодняшнего посещения! Из нее выйдет отличный истукан для передней моего правнука!"
   Болотница уступила ей. И Маша попала еще дальше - на истфак! Его коридор занимал, казалось, бесконечное пространство; поглядеть вперед -- голова закружится, оглянуться назад -- тоже. Вся приемная декана была запружена изнемогающими историками, ожидавшими, что вот-вот двери милосердия отворятся. Долгонько приходилось им ждать! Большущие, жирные, переваливающиеся с боку на бок пауки оплели их ноги тысячелетней паутиной; она сжимала их, точно клещами, сковывала крепче медных цепей. Кроме того, души историков терзались вечной мучительной тревогой.
   Маше пришлось испытать положение.. ноги ее были словно привинчены к хлебу.
   "Вот и будь опрятной! Мне не хотелось запачкать башмаков, и вот каково мне теперь! -- говорила она самой себе. -- Ишь, таращатся на меня!" Действительно, все историки глядели на нее; дурные страсти так и светились в их глазах.
   Да, и она узнала чувство настоящего голода. Неужели ей нельзя нагнуться и отломить кусочек хлеба, на котором она стоит? Нет, спина не сгибалась, руки и ноги не двигались, она вся будто окаменела и могла только водить глазами во все стороны, кругом, даже выворачивать их из орбит и глядеть назад.
   "В таком обществе, как здесь, лучше не станешь! Да я и не хочу! Ишь, таращатся на меня! -- говорила она и ожесточалась . -- Обрадовались, нашли теперь, о чем галдеть!"
   Слышала она также, как историю ее рассказывали на филологическом факультете аспирантам и соискателям, и малютки называли ее безбожницей.
   "Она такая гадкая! Пусть теперь помучается хорошенько!" -- говорили соискатели.
   Только одно дурное слышала о себе Маша из детских уст. Но вот раз слышит она опять свое имя и свою историю. Ее рассказывали одной невинной, маленькой девочке, и малютка вдруг залилась слезами о спесивой Маше.
   "И неужели она никогда не вернется сюда, на филфак? -- спросила малютка. -- А если она попросит прощения, обещает никогда больше так не делать? Ах, как бы мне хотелось, чтобы она попросила прощения! -- сказала девочка и долго не могла утешиться. -- Я бы отдала свой пряничный домик, только бы ей позволили вернуться на землю! Бедная, бедная Маша."
   - Я кое-что знаю о пряничном домике, - сказал ворон, - он расположен здесь, неподалеку. Это такая избушка. Вот, значит, для чего он предназначен. Я помогу тебе найти его.
   Лариса продолжила свой путь, а ворон перелетал с ветки на ветку, указывая дорогу.
   Вот они увидели прекрасный сад, а рядом с ним - домик. Он в самом деле был пряничным.
   - Здесь, в саду, живет Картофельный эльф, - сообщил ворон, - поговори с ним.
   Лариса осторожно подошла к Картофельному эльфу, сидевшему посреди сада и разглядывающего что-то в трубу.
   - Вы здесь, в саду, главный? - спросила она.
   - Вне сомнений! - воскликнул Картофельный эльф, - именно картофель по велению короля раздавали в ратушах всех городов и всем было объявлено о великом значении картофеля. Но, увы, этому мало кто верил. Подданные королевства не знали даже, как нас сажать. Одни рыли яму, чтобы бросить в нее целую груду картофеля, другие совали по одной картофелине
   в землю то тут то там - и ждали, пока из них не вырастет дерево. С него-то они и собирались стряхивать плоды картофеля. И, разумеется, никому в голову не приходило порыться в земле, чтобы поискать там настоящие картофелины..
   - Вот это да! - только и сказала Лариса.
   - А вот познакомься - терновник! - Картофельный эльф указал на живую изгородь сада, - далеко на западе, в неведомой стране, скрытой бурями и туманами, за синими льдами и снегами, нашли его норманны - на зеленых лугах росли кусты с темно-синими винными ягодами - терновник. Его ягоды созревали на морозе.
   - Да? А мы всю зиму в Пушкинке просидели, особенно - ноябрь, - посетовала Лариса.
   - А сейчас я тебя познакомлю с улиткой. Она всегда здесь, занимается краеведением, - сказал Картофельный эльф.
   Они подошли к изгороди из терновника и обнаружили розовый куст, под которым сидела пожилая Улитка.
   - Вот кто настоящая домоседка и знаток местных обычаев, - заметил Картофельный эльф. Познакомьтесь, Улитка, это Лариса.
   - Очень приятно, Лариса, - откланялась Лариса.
   - Лариса? Девочка? - рассматривая Ларису через очки промолвила Улитка, - У нас была недавно такая же - кажется, ее звали Герда.
   - Так это же девочка из сказки "Снежная королева"! - догадалась Лариса.
   - Весьма возможно, - согласилась Улитка, - хотя у нее тоже не было ничего за плечами.. никакого опыта..
   Улитка наполовину выползла из раковины.
   - А у нас в саду все как в прошлом году! Никакого прогресса. Розовый куст остается при своих розах - и ни шагу вперед! По правде сказать, он дал миру все, что мог. Но сделал ли он что-нибудь для своего внутреннего развития? ведь он цвел и цвел, и мало затруднял себя мышлением. Мне не по вкусу такая выставленная напоказ красота, а вам?
   - Мне кажется, что розовый куст просто и не мог иначе, - возразила Лариса, - солнце было теплым, воздух освежающим он пил чистую росу и обильный дождь.
   - Словом, жил - не тужил! - хмыкнула Улитка, и опять забралась поглубже в дарованное ей Богом укрытие.
   Поняв, что разговор с Улиткой больше не принесет плодов, Лариса направилась прямо в пряничный домик.
   - Будь осторожна, - посоветовал ей ворон, - и ничему не удивляйся. Там, в домике, есть много необыкновенного.
   Лариса вошла в домик, причем ей пришлось пригнуть голову - притолока была невысока. Она увидела, что внутри домик заполнен обыкновенными ковриками, креслицами и принадлежностями для шитья. Как будто здесь совсем недавно распоряжалась принцесса.
   "Все это как раз кстати, ведь мне нужно зашить туфлю", - подумала Лариса.
   Она взяла штопальную иглу и принялась искать нитки.
   - Будь аккуратней, голубушка, - раздался голос.
   Лариса пригляделась и увидела, что это говорит.. штопальная игла.
   - Посмотрите, кого вы держите! - с достоинством произнесла она, - Не урони меня, девочка. На полу я сразу затеряюсь среди мелких предметов. Я слишком тонкая натура, вот почему это может произойти!
   Лариса огляделась по сторонам, ища другую штопальную иглу, но во всей комнаты таковых не было. Пришлось взять говорливую иголку покрепче.
   - Держись же, милочка, сейчас я буду зашивать туфлю, - объявила ей Лариса.
   - Фу, какая грубая работа! - Штопальная игла аж заблестела от возмущения, - осторожней! Ты уже знаешь сказку о принцессе, которая заснула на сто лет?
   - Причем здесь какая-то принцесса? - спросила Лариса, явно не собираясь препираться с иглой.
   - Она уколола палец о веретено и заснула, - разглагольствовала игла, - и будет спать до тех пор, пока не появится прекрасный принц и не поцелует ее. А до этого пройдет как раз около ста лет.
   - Неужели прекрасный принц не может придти раньше? - спросила зантересованная Лариса.
   - Принцы бывают в наших краях не часто, - сообщила Штопальная игла, - тем более - Прекрасные. Недавно был один Филипп Прекрасный, но он оказался хомяком.
   - Будь любезна, помолчи, голубушка, - сказала ей Лариса, - и принялась зашивать туфлю.
   Штопальная игла молчала-молчала, но через минуту не вытерпела.
   - Хочешь открою тебе секрет? Расскажу все о твоих пальцах. Думаешь, ты хорошо их знаешь?
   - Я знаю их как.. свои пять пальцев, - ответила Лариса.
   - Поверь мне, с моей стороны мне виднее. Крайний - Толстяк - этакий толстый коротышка, и спина у него гнется в одном месте так что он может кланяться только раз. Второй твой палец - Лакомка - тычет нос всюду - в сладкое и в кислое, и даже в солнце и луну, нажимает перо, когда надо писать. Следующий - Долговязый - смотрит на всех свысока, настоящая каланча и зазнайка! Четвертый - Златоперст - предназначен для того, чтобы носить золотое кольцо и пятый - Мизинец - музыкант - ничего не делает, но очень этим гордится.
   - Откуда ты узнала так хорошо мои пальцы? - спросила Лариса с недоумением.
   - Поживи с мое, сударыня, то ли увидишь!
   - Не думаю, что обыкновенная Штопальная игла может увидеть многое.
   - Э, нет, тут-то ты и ошибаешься! - возразила игла, - Среди вещей тоже встречаются аристократы. Я тонка, я деликатна, я обладаю даром слышать многое, я разборчива как никто другой - недаром говорят - "Труднее верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому - в Царство Божие".
   - Не "труднее", а "легче", - поправила ее Лариса.
   - Да, верно. Ты, оказывается, - образованная барышня. К тому же ты очень мила и у тебя есть собственная головка.. Только какая-то маленькая. Постарайся ее отрастить!
   - А цветок в вашем домике имеется?
   - Разве что у чайника.. ты никогда не разговаривала с чайником? - спросила Штопальная игла.
   - Нет. Хотя, признаться, я не разу не видела чайника без свистка, - сообщила Лариса ( при этом она забыла добавить, что чайника со свистком тоже никогда не видела ).
   - Он стоит у окна один-одинешенек и грустит, - вздохнула Штопальная игла, - ты можешь взять его с собой в путь. Поверь, он с радостью согласится.
   Лариса с осторожностью подошла к чайнику , стоявшему на буфете и увидела, что из чайника растет цветок.
   - Какой у вас прелестный носик, - сказала она, не зная, как начать разговор.
   - Эй, поосторожней с шуточками насчет носопырки, - пробурчал чайник.
   - Вы одиноки? - спросила лариса, - хотите я стану вашим другом?
   От удивления цветок в чайнике повернулся к Ларисе.
   - Но вы же обо мне ничего не знаете, - сказал чайник.
   - Расскажите - предложила Лариса.
   - Ну что ж.. Когда-то я был очень гордым чайником, - начал ее собеседник, - я был горд, во-первых, своим фарфором, во-вторых, длинным носиком и изящной ручкой. Единственным моим недостатком было то, что крышка была разбита и склеена.
   Но я вполне осознавал этот недостаток и смирял себя, в этом проявлялась моя скромность. Согласись, что недостатки и достоинства можно отыскать у каждого. Вот, скажем ты - довольно привлекательная и начитанная девица.. хм.. получается, у тебя нет недостатков? Уверен, если мы познакомимся поближе, у тебя все же отыщется пара-тройка не достатков.
   Ларисе не очень хотелось, чтобы кто-то выискивал с лупой ее "недостатки", но она все еще терпеливо слушала.
   - У чашек есть только ручка, у сахарницы - крышка, а у меня - и то, и другое и еще кое-что еще, чего у них никогда не будет - носик! Да, благодаря ему я - настоящий король чайного стола. Взять хотя бы сахарницу и сливочницу, им тоже дано услаждать человеческий вкус, но ведь только во мне вода перерабатывается в ароматный напиток.
   Но вся эта отрада завершилась в один день - неловкое движение руки - и ты уже оправлен в чулан. Меня сунули куда-то в угол, а на другой день подарили женщине, просившей немного сала. Так я попал в эту бедную обстановку. И существовал, жил здесь без пользы, без цели. А когда нет просвета в жизни, теряешь счет времени!
   Однако в один прекрасный момент меня заметила юная принцесса. Она зачем-то набила меня землею, а в землю посадила цветочную луковицу. Эта луковица долго лежала во мне, но вот зародилась жизнь, закипели силы, забился пульс. Луковица пустила ростки и появился чудесный цветок. Ах, я так бы хотел, чтобы его увидела принцесса.
   - Принцесса спит уже сто лет, как мне известно, - сказала Лариса.
   - Ах, тогда отнесите меня к ней, и мой цветок будет скрашивать ее сон.
   - Не знаю, уютно ли ему будет во дворце, - молвила Лариса.
   - Не сомневайся. - сказал чайник, - у Короля во дворце цветам самое раздолье. Там самые красивые розы восседают на троне как король и королева. Потом приходят все остальные цветы и начинается бал. Гиацинты и крокусы изображают маленьких морских кадетов и танцуют с барышнями - голубыми фиалками, а тюльпаны и большие желтые лилии - это пожилые дамы, они наблюдают за танцами и вообще за порядком.
   - К тому же, - продолжил он, - некоторые цветы могут прилетать во дворец Короля когда захотят.
   - Прилетать? - переспросила Лариса, - что-то не слышала об этом.
   - Они превращаются в бабочек. Однажды профессор из Ботанического сада был очень удивлен, когда пришел туда и не обнаружил цветов на своих местах. А ведь он очень образован - даже понимает жесты цветов. Однажды он пришел утром в сад и видит, что большая крапива делает листочками знаки гвоздике, желая сказать - "Ты так мила, я очень тебя люблю". И, представь себе, раздраженному профессору это не понравилось, и он ударил крапиву по листьям -да обжегся. С тех пор и не смеет ее трогать.
   - Вот это интересно, - заметила Лариса.
   - Со мной же все по-другому, - сказал чайник, - с самого появления на свет меня постоянно чистили и ставили на огонь. Я забочусь вообще о существенном и, говоря по правде, занимаю здесь в доме первое место. Единственное мое баловство - это вот лежать после обеда чистеньким на полке и вести приятную беседу с товарищами. Все мы вообще большие домоседы, если не считать ведра, которое бывает иногда во дворе; новости же нам приносит корзинка для провизии; она часто ходит на рынок, но у нее уж чересчур резкий язык.
   Послушать только, как она рассуждает о правительстве и о народе! На днях, слушая ее, свалился от страха с полки и разбился в черепки старый горшок! Да, немножко легкомысленна она - скажу я вам!
   - Что-то ты очень уж разболтался, - раздался голос Глиняной миски, - позволь мне тоже сказать. Я начну и расскажу кое-что из жизни, что будет понятно Ларисе. На берегу родного моря, под тенью датских буков..
   - Начало обещающее, - улыбнулась Лариса.
   - Да, там в одной мирной семье, провела я свою молодость, - сказала Глиняная миска, - что могу отметить - вся мебель была полированная, пол чисто вымыт, а занавески на окнах менялись каждые две недели.
   - Все это всем известно и никому не интересно, - высказал свое мнение чайник, - Лариса, ты бы послушала лучше, как наш самовар поет.
   - Еще чего не хватало, - пробасил самовар, - известно, что я могу петь только в одном случае - когда внутри меня все бурлит.
   - Да ты просто важничаешь! - воскликнул с досадой чайник и цветок его кивнул в знак согласия.
   - Что ж, если самовар не хочет петь, так и не надо, - раздался баритон Гусиного пера, которое лежало на окне, - я вижу, за окном висит в клетке соловей - пусть он споет. Положим, он не из ученых, но об этом мы сегодня говорить не будем.
   - По-моему, это в высшей степени неприлично - слушать какую-то пришлую птицу! - сказал чайник. - Разве это патриотично? Пусть рассудит корзинка для провизии!
   - Я просто из себя выхожу! - сказала корзинка. - Вы не поверите, да чего я выхожу из себя! Разве так следует проводить вечера? Неужели нельзя поставить дом на надлежащую ногу? Каждый бы тогда знал свое место, и я руководила бы всеми! Тогда дело пошло совсем иначе!
   - Давайте шуметь!! - закричали все.
   - Постойте, постойте! - воскликнула Лариса, - берите пример с чернильницы. Послушайте, кто-то сказал однажды, глядя на немногословную чернильницу, стоявшую на письменном столе в кабинете поэта: "Удивительно, чего-чего только не выходит из этой чернильницы! А что-то выйдет из нее на этот раз?.. Да, поистине удивительно!"
   - Именно! Я сама всегда это говорила! - обратилась чернильница к Ларисе и другим, которые могли ее слышать. - Замечательно, чего только не выходит из меня! Просто невероятно даже! Я и сама, право, не знаю, что выйдет, когда человек опять начнет черпать из меня! Одной моей капли достаточно, чтобы исписать полстраницы, и чего-чего только не уместится на ней! Да, я нечто замечательное! Из меня выходят всевозможные поэтические творения! Все эти живые люди, которых узнают читатели, эти искренние чувства, юмор, дивные описания природы!
   Я и сама не возьму в толк - я ведь совсем не знаю природы, - как все это вмещается во мне? Однако же это так! Из меня вышли и выходят все эти воздушные, грациозные девичьи образы, отважные рыцари на фыркающих конях и кто там еще? Уверяю вас, все это получается совершенно бессознательно!
   - Правильно! - сказало гусиное перо. - Если бы вы отнеслись к делу сознательно, вы бы поняли, что вы только сосуд с жидкостью. Вы смачиваете меня, чтобы я могло высказать и выложить на бумагу то, что ношу в себе! Пишет перо! В этом не сомневается ни единый человек, а полагаю, что большинство людей понимают в поэзии не меньше старой чернильницы!
   - Вы слишком неопытны! - возразила чернильница. - Сколько вы служите? И недели-то нет, а уж почти совсем износились. Так вы воображаете, что это вы творите? Вы только слуга, и много вас у меня перебывало - и гусиных и английских стальных! Да, я отлично знакома и с гусиными перьями и со стальными! И много вас еще перебывает у меня в услужении, пока человек будет продолжать записывать то, что почерпнет из меня!
   - Чернильная душа! - сказало перо.
   - Гусь лапчатый! - ответила чернильница.
   - Послушайте, вы мне все уши прожужжали! - воскликнула Лариса, - вот уж чего я не ожидала от таких милых обитателей пряничного домика. Думаю, я найду дорогу к принцессе и без ваших подсказок.
   - В самом деле ты так уверена в своих силах? - спросила чернильница, - Удивительно, как хорошо разбираются во всем нынешние дети! Трудно сказать, чего только они не знают! Старую сказку о том, как аист нашел их в колодце или в мельничном пруду и принес папе с мамой, они и слушать не хотят, а между тем сказка эта - истинная правда.
   - Неужели? - спросила Лариса не без интереса.
   Старая чернильница показалась ей многоопытной собеседницей.
   - Вот только вопрос - откуда дети берутся в колодцах или в мельничных прудах? - продолжила чернильница - Не всякий на это ответит, но кое-кому и это известно. Если ты внимательно глядела на небо в звездную ночь, то, конечно, видела множество падающих звезд. Кажется, будто звезды скатываются с неба и исчезают. Самые ученые люди не могут объяснить того, чего не понимают, но если знаешь, в чем дело, объяснить нетрудно. Звезды падают с неба, как маленькие елочные свечки, и гаснут; это искры Божьи, что летят вниз, на землю. Как только они попадают в наш густой, плотный воздух, сияние их меркнет, и наши глаза перестают различать их, потому что они нежнее и воздушнее самого воздуха.
   Теперь это уже не звезда, не искра, а небесное дитя, маленький ангел без крыльев, которому предстоит превратиться в человека. Тихо скользит он по воздуху, ветер подхватывает его и опускает в чашечку цветка - то в ночную фиалку, то в одуванчик, то в розу, а то в гвоздику. Там дитя лежит и набирается сил. Оно такое легкое и воздушное, что муха может унести его на своих крыльях, а пчела и подавно. И те и другие так и вьются над цветком в поисках сладкого нектара. Если воздушное дитя им и мешает, то столкнуть его на землю они все равно не решаются, а переносят его на большие круглые листья кувшинок и оставляют лежать на солнышке.
   Малыш потихоньку сползает с листа в воду, дремлет там и все растет, растет, пока не станет таким большим, что аист увидит его, выловит и принесет людям, в какую-нибудь семью, где уже давно мечтают иметь такого милого ребенка. Вот только будет он милым или нет, зависит от воды. Хорошо, если вода в колодце, где он лежал, была чистая, но бывает, что малютка наглотается тины и грязи, и тогда добра не жди, Аист ведь хватает первого, кто попадет на глаза, не разбирая. И разносит детей, куда придется: один может попасть в хорошую семью, к безупречным родителям, другой - к людям грубым и таким несчастным, что лучше бы аист вовсе не вытаскивал малыша из пруда.
   Дети больше не помнят, как они дремали под листом кувшинки, как лягушки по вечерам пели им хором "Ква-ква-ква!", что по-нашему означает: "Спите крепко, пусть вам приснятся хорошие сны!" Не помнят дети и о цветке, в который упали с неба, не помнят даже его запаха, и все-таки, когда они становятся взрослыми, что-то заставляет их выбирать себе любимый цветок, как раз тот, где они лежали, прилетев на землю.
   Аист живет до глубокой старости, но не забывает о малышах, которых приносил людям, он следит за ними, узнает, как им живется. Правда, изменить их жизнь не в его власти, да и помочь им он ничем не может - у него и со своими детьми забот хватает. Но из головы его эти малыши не выходят.
   Я знакома с одним старым, умудренным опытом аистом, очень почтенным. Он наносил людям уже множество детей, о каждом из них может рассказать целую историю, и в каждой будет немного тины из мельничного пруда.
   - Давайте я расскажу сказку. - произнес чайник, - она ни в чем не уступит той, что рассказала нам чернильница. Видишь старинный-старинный шкаф, почерневший от времени и украшенный резными завитушками и листьями? Он весь покрыт резьбой - розами, тюльпанами и самыми затейливыми завитушками.
   - Да уж, - молвила Лариса, - и что необыкновенного может быть в самом обыкновенном шкафу?
   - Что ты, ведь там стояла хорошенькая фарфоровая пастушка! - вокликнул чайник, - Позолоченные башмаки, юбочка, грациозно подколотая пунцовой розой, позолоченная шляпа на головке и пастуший посох в руке - ну разве не красота!
   Рядом с нею стоял маленький трубочист, черный, как уголь, но тоже из фарфора и такой же чистенький и милый, как все иные прочие. Он ведь только изображал трубочиста, и мастер точно так же мог бы сделать его принцем - все равно!
   - Ах, пастушка мне так напоминала нашу принцессу! - вздохнула Глиняная чашка.
   - Но тут же рядом стояла еще одна кукла, втрое больше их ростом, - старый китаец, умевший кивать головой, - заметил чайник, - Он был тоже фарфоровый и называл себя дедушкой маленькой пастушки, вот только доказательств у него не хватало. Он утверждал, что она должна его слушаться, и потому кивал головою обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержанту Козлоногу, который сватался за пастушку.
   "Хороший у тебя будет супруг! - сказал старый китаец. - Похоже, даже из красного дерева. С ним ты будешь оберунтер-генерал-кригскомиссар-сержантшей. У него целый шкаф серебра, не говоря уж о том, что лежит в потайных ящиках" "Не хочу в темный шкаф! - отвечала пастушка. - Говорят, у него там одиннадцать фарфоровых жен!"
   "Ну так будешь двенадцатой! - сказал китаец. - Ночью, как только старый шкаф закряхтит, сыграем вашу свадьбу, иначе не быть мне китайцем!"
   - Что ты будешь делать! - воскликнула Глиняная чашка.
   - И наши трубочист и пастушка решили бежать, - молвил чайник, - в шкафу даже резные олени вытянули вперед головы, выставили рога и вертели ими во все стороны, а обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержант Козлоног высоко подпрыгнул и крикнул старому китайцу:
   "Они убегают! Убегают!"
   - И что же было дальше? Влюбленным удалось осуществить задуманное? - поинтересовалась Лариса.
   - Трубочист сказал - "Мой путь ведет через дымовую трубу! Там-то уж я знаю, что делать! Мы поднимемся так высоко, что до нас и не доберутся. Там, на самом верху, есть дыра, через нее можно выбраться на белый свет!"
   И он повел пастушку к печке. "Как тут черно!" - сказала она, но все-таки полезла за ним и в печку, и в дымоход, где было темно.. "Ну вот мы и в трубе! - сказал трубочист. - Смотри, смотри! Прямо над нами сияет чудесная звездочка!"
   На небе и в самом деле сияла звезда, словно указывая им путь. А они лезли, карабкались все выше и выше. Но трубочист поддерживал пастушку и подсказывал, куда ей удобнее ставить свои фарфоровые ножки. Они добрались до самого верха и присели отдохнуть на край трубы - они очень устали, и не мудрено.
   Над ними было усеянное звездами небо, под ними все крыши города, а кругом на все стороны, и вширь и вдаль, распахнулся вольный мир. Бедная пастушка никак не думала, что свет так велик. Она склонилась головкой к плечу трубочиста и заплакала так сильно, что слезы смыли всю позолоту с ее пояса.
   "Это для меня слишком! - сказала пастушка. - Этого мне не вынести! Свет слишком велик! Ах, как мне хочется обратно на подзеркальный столик! Не будет у меня ни минуты спокойной, пока я туда не вернусь! Я ведь пошла за тобой на край света, а теперь ты проводи меня обратно домой, если любишь меня!"
   - А что же трубочист? - спросила чернильница.
   - Трубочист стал ее вразумлять, - ответил чайник с цветком, - напоминал о старом китайце и обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержанте Козлоного, но она только рыдала безутешно да целовала своего трубочиста. Делать нечего, пришлось уступить ей, хоть это и было неразумно.
   - И они вернулись на полку? - Лариса была почти удивлена.
   - Да, они снова вскарабкались на свой столик. "Далеко же мы с тобою ушли! - сказал трубочист. - Не стоило и трудов!" "Только бы дедушку починили! - сказала пастушка. - Или это очень дорого обойдется?"
   Дедушку починили: приклеили ему спину и вогнали в затылок хорошую заклепку. Он стал как новый, только головой кивать перестал.
   "Вы что-то загордились с тех пор, как разбились! - сказал ему обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержант Козлоног. - Только с чего бы это? Ну так как, отдадите за меня внучку?"
   Трубочист и пастушка с мольбой взглянули на старого китайца: они так боялись, что он кивнет. Но кивать он уже больше не мог, а объяснять посторонним, что у тебя в затылке заклепка, тоже радости мало. Так и осталась фарфоровая парочка неразлучна. -
   Ну так эта история напоминает мне другую - о барышне-мячике и молодце-кубаре, - сказала Глиняная чашка, - Молодчик-кубарь и барышня-мячик лежали рядком в ящике с игрушками, и кубарь сказал соседке - "Не пожениться ли нам? Мы ведь лежим в одном ящике"
   Но барышня - сафьянового происхождения и воображавшая о себе не меньше, чем любая барышня, - гордо молчала.
   - Не терпится узнать, что было дальше! - воскликнул чайник и чуть не подпрыгнул от нетерпения, - они поженились и жили счастливо?
   - На другой день пришел мальчик, хозяин игрушек, и выкрасил кубарь в красный с желтым цвет, а в самую серединку вбил медный гвоздик. Вот-то красиво было, когда кубарь завертелся!
   "Посмотрите-ка на меня! - сказал он барышне-мячику. - Что вы скажете теперь? Не пожениться ли нам? Чем мы не пара? Вы прыгаете, а я танцую. Поискать такой славной парочки!"
   "Вы думаете? - сказала мячик. - Вы, должно быть, не знаете, что я веду свое происхождение от сафьяновых туфель и что внутри у меня пробка?"
   "А я из красного дерева, - сказал кубарь. - И меня выточил сам городской судья! У него свой собственный токарный станок, и он с таким удовольствием занимался мной!"
   "Так ли? - усомнилась барышня-мячик, - Вы очень красноречивы. Но я все-таки не могу. Я уж почти невеста! Стоит мне взлететь на воздух, как из гнезда высовывается стриж и все спрашивает: "Согласны? Согласны?" Мысленно я всякий раз говорю: "Да", значит дело почти слажено. Но я обещаю вам никогда вас не забывать!"
   "Вот еще! Очень нужно!" - сказал кубарь, и они перестали говорить друг с другом.
   - А что было дальше? - спросило гусиное перо.
   - На другой день барышню-мячик вынули из ящика. Она взлетела и .. исчезла. Мальчик искал ее, но - увы.. "Я знаю, где мячик! - вздохнул кубарь. - В стрижином гнезде, замужем за стрижом!"
   И чем больше думал кубарь о мячике, тем больше влюблялся. Сказать правду, так он потому все сильнее влюблялся, что не мог жениться на своей возлюбленной, подумать только - она предпочла ему другого!
   Кубарь плясал и пел, но не переставал думать о мячике, которая представлялась ему все прекраснее и прекраснее.
   - Но на самом деле барышня-мячик не вышла замуж за стрижа, - пояснила чернильница, - она пролежала пять лет в водосточном желобе. А это не шутка! Особенно для девицы!
   - У меня есть похожая история, - встрял в разговор чайник, - мой знакомый мотылек вздумал жениться. Естественно, ему хотелось взять за себя хорошенький цветочек.
   Он посмотрел вокруг: цветки сидели на своих стебельках тихо, как и подобает еще не просватанным барышням. Но выбрать было ужасно трудно, так много их тут росло.
   Мотыльку надоело раздумывать, и он порхнул к полевой ромашке. Французы зовут ее Маргаритой и уверяют, что она умеет ворожить, и она вправду умеет ворожить. Влюбленные берут ее и обрывают лепесток за лепестком, приговаривая: "Любит? Не любит?" - или что-либо в этом духе. Каждый спрашивает на родном языке. Вот и мотылек тоже обратился к ромашке, но обрывать лепестков не стал, а перецеловал их, считая, что всегда лучше брать лаской.
   "Матушка Маргарита, полевая ромашка! - сказал он. - Вы умеете ворожить! Укажите же мне мою суженую. Тогда я хоть сразу могу посвататься!" Но ромашка молчала - она обиделась. Она была девицей, а ее вдруг назвали матушкой. Как вам это понравится?
   - В самом деле, как это невежливо, - согласилась Лариса.
   - Ну что ж, мотылек спросил еще раз, потом еще - ответа все нет. Ему это надоело, и он полетел прямо свататься. Дело было ранней весной. Всюду цвели подснежники и крокусы.
   "Недурны, - сказал мотылек, - миленькие барышни. Только... зеленоваты больно!" Мотылек, как и все юноши, искал девиц постарше.
   Потом он оглядел других и нашел, что анемоны горьковаты, фиалки немножко сентиментальны, тюльпаны-щеголихи, нарциссы - простоваты, цветы липы и малы и родни у них пропасть, яблоневые цветы хоть и почти как розы, да недолговечны: пахнуло ветром - и нет их, стоит ли и жениться? Горошек понравился ему больше всех: бело-розовый, нежный, изящный, да и на кухне лицом в грязь не ударит. Мотылек совсем уж было собрался посвататься, да вдруг увидел рядом стручок с увядшим цветком.
   - Представляю, какое впечатление у него сложилось, - сказала чернильница.
   - "Это кто же?" - спросил он. "Сестрица моя", - отвечал горошек. "Стало быть, и вы такая будете?" Испугался мотылек и упорхнул прочь.
   Через изгородь перевешивалась целая толпа цветков жимолости. Но эти барышни с вытянутыми желтыми физиономиями были ему совсем не по вкусу. Ну, а что же было ему по вкусу? Поди узнай!
   Прошла весна, прошло лето, настала осень, а мотылек не подвинулся со своим сватовством ни на шаг. Появились новые цветы в роскошных нарядах, да что толку? Стареющее сердце все больше и больше начинает тосковать по весенней свежести, по живительному аромату юности. Не искать же этого у осенних георгинов и штокроз? И мотылек полетел к кудрявой мяте.
   "На ней нет особых цветов, она вся сплошной благоухающий цвет, ее-то я и возьму в жены!" И он посватался.
   Но мята листочком не шелохнула и сказала только: "Дружба - и больше ничего. Мы оба стары. Друзьями мы еще можем быть, но жениться?.. Нет, что за дурачество на старости лет!"
   Так и остался ни с чем мотылек. Уж больно много он перебирал, а это не дело. Вот и остался старым холостяком.
   - Да, высокомерие и гордость к хорошему не приведут, - согласилась чернильница, - вот хотя бы вспомнить мою старую знакомую - бумагу. Она до того пыжилась, что однажды, глядючи на свою белизну, произнесла - "Ну, этого мне и во сне не снилось, когда я цвела в поле голубенькими цветочками! - так говорила она - И могла ли я в то время думать, что мне выпадет на долю счастье нести людям радость и знания! Я все еще не могу прийти в себя от счастья! Самой себе не верю! Но ведь это так! Говорят, что сама я тут ни при чем, и я старалась только по мере слабых сил своих не даром занимать место! Всякий раз, как я подумаю: "Ну, вот и песенке ..", - тут-то как раз и начинается для меня новая, еще высшая, лучшая жизнь! Теперь я думаю отправиться в путь-дорогу, обойти весь свет, чтобы все люди могли прочесть написанное на мне! Так ведь и должно быть!
   Прежде у меня были голубенькие цветочки, теперь каждый цветочек расцвел прекраснейшею мыслью! Счастливее меня нет никого на свете!" Но бумага не отправилась в путешествие, а попала в типографию, и все, что на ней было написано, перепечатали в книгу, да не в одну, а в сотни, тысячи книг. Они могли принести пользу и доставить удовольствие бесконечно большему числу людей, нежели одна та бумага, на которой были написаны рассказы: бегая по белу свету, она бы истрепалась на полпути.
   "Да, конечно, так дело-то будет вернее! - подумала исписанная бумага. - Этого мне и в голову не приходило! Я останусь дома отдыхать, и меня будут почитать, как старую бабушку! На мне ведь все написано, слова стекали с пера прямо на меня! Я останусь, а книги будут бегать по белу свету! Вот это дело! Нет, как я счастлива, как я счастлива!"
   Тут все отдельные листы бумаги собрали, связали вместе и положили на полку.
   "Ну, можно теперь и на лаврах! - сказала бумага. - Не мешает тоже собраться с мыслями и сосредоточиться! Теперь только я поняла как следует, что во мне есть! А познать себя самое - большой шаг вперед. Но что же будет со мной потом? Одно я знаю - что непременно двинусь вперед! Все на свете постоянно идет вперед, к совершенству".
   - И тебе нужно двигаться вперед, - сказала Ларисе Глиняная чашка, - и не забудь чайник.
   - Но я еще хотела спросить.. - начала было Лариса.
   - Обо всем тебе расскажут двое из ларца. Их ты найдешь прямо в ларце у старого дуба.. Ну помнишь, "у лукоморья дуб зеленый, большая цепь на дубе том.." Только наш дуб стоит у развилки дороги.
   Лариса поблагодарила Глиняную чашку за полезный совет и отправилась в путь.
  
   Глава 4. ДВОЕ ИЗ ЛАРЦА, ОДИНАКОВЫХ С ЛИЦА
  
   Лариса шла с чайником по дороге, ведущей в глубину сказочного королевства. Ну и вид был у нее, если посмотреть со стороны! Впрочем, ведь на сказочных дорогах полупустынно, и этого никто не заметил.
   - Погоди! - воскликнул чайник, когда они прошли уже больше полукилометра, - видишь старый дуб, под ним ларец! Туда, быстрее туда.
   Лариса побежала в том направлении, где возвышался дуб, причем уже через минуту, к ее удивлению, оказалась под его развесистыми ветвями. Здесь и в самом деле стоял ларец. Он был вычурно расписан узорами под хохлому ( см. в сказке Л.Филатова - "Я его до самых пяток распишу под хохлому" ). Лариса осторожно приподняла крышку ларца. Если бы внутри находился С.Муся, он бы наверняка сказал - "крышку закрой!" Но С.Муси там не было, и из ларца выпрыгнули два высокорослых молодца.
   - Кто вы такие? - спросила Лариса, загораживаясь чайником.
   - Двое из ларца, одинаковых с лица! - радостно отрапортовали молодцы.
   - Что-то не похожи. - заметила Лариса.
   - Конспирация! - ответили молодцы.
   - И что же, вы желания выполнять будете? - спросила Лариса, приглядываясь к молодцам повнимательнее. Одеты они были в традиционные русские рубашки, наподобие тех, что висят в кабинете 212 на филологическом факультете.
   - Естественно! - обрадовались молодцы.
   - Тогда объясните мне. что случилось с вашей принцессой и проснется она.. когда?
   - Сию минуту, - и молодцы запели песню из своего репертуара -
  
   Жил-был на свете король Королевский,
   уснула его дочь, он скучал не по-детски,
   пришел к Доброй фее - а ну-ка скорее
   исправь ситуацию с царством Морфея.
  
   - Легко, мой хороший. только хлопну в ладоши, -
   принцесса проснется и к жизни вернется,
   однако сто лет между тем пронесется.
   Ну что ты, Лариса. потупила взор,
   смотри продолженье - "Последний дозор".
  
   - Отлично. - произнесла Лариса, - только я не поняла. При чем здесь "Последний дозор"?
   - А это была рекламная песня, - пояснил один из ларца.
   - А если серьезно, - продолжил другой, - то вот песня, которая как нельзя подробнее описывает ситуацию в нашем королевстве.
   И молодцы, собравшись с духом, завели такую песню:
  
   Изменения в природе происходят год от года,
   непогода нынче в моде, непогода, непогода,
   словно из водопровода, льет на нас с небес вода,
   сто лет как плохая погода, сто лет как совсем никуда.
  
   Никуда, никуда нельзя укрыться нам,
   но обманывать жизнь никак нельзя..
   Никуда, никуда, но знай, что где-то там
   кто-то ищет тебя среди дождя.
  
   - Так, так, очень хорошо, - промолвила Лариса, - и меня уже давно интересовала одна известная история - про девочку, которую звали Дюймовочка. Можете вы мне ответить на некоторые вопросы по ней?
   - Рады стараться! - воскликнули молодцы.
   - Как известно из сказки, жила-была женщина и очень ей хотелось иметь ребенка. И для этого она отправилась к старой колдунье и спросила "Мне так хочется иметь ребеночка; не скажешь ли ты, где мне его достать?" Неужели больше не к кому было обратиться?
   Молодцы отрапортовали:
   - В нашем королевстве всегда был высок авторитет старых колдуний. В этом большая ошибка нашего короля.
   - Дальше колдунья дала женщине ячменное зерно. И из ячменнонго зерна вырос цветок в виде тюльпана. Чудеса, да и только!
   - Привыкай к чудесам, - посоветовали молодцы.
   - Что-то щелкнуло, и цветок распустился. Это был точь-вточь тюльпан, но в самой чашечке на зеленом стульчике сидела крошечная девочка.. Ну, то, что девочка Дюймовочка появилась из цветка, это, наверное, такая метафора, поэтическое преувеличение. Но ведь она предусмотрительно захватила с собой стульчик!
   Молодцы смущенно потупились.
   - Дальше. "Раз ночью, когда Дюймовочка лежала в своей колыбельке, через разбитое оконное стекло пролезла большущая жаба. Она вспрыгнула прямо на стол, где спала под розовым лепестком Дюймовочка". Представьте себе такую ситуацию: в комнате сквозняк, окно разбито, а девочка укрывается лишь розовым лепестком. Верный способ нажить себе неприятности. Это не говоря уже об эпидемии свиного гриппа.
   "Вот и жена моему сынку! -- сказала жаба, взяла ореховую скорлупу с девочкой и выпрыгнула через окно в сад". И, представьте себе, прямо рядом с садом и протекала река, в которой проживали жаба с сыном. И на этом приключения Дюймовочки не закончились. Как известно, у жаб свои вкусы. Им нравится все безобразное. Но сыну жабы, который был уже достаточно противен, чтобы составить свое мнение, Дюймовочка понравилась. "Коакс, коакс, брекке-ке-кекс!" -- только и мог он сказать, когда увидал ее в ореховой скорлупке.
   И ни жабе, ни ее отпрыску не пришло в голову, что Дюймовочка не может быть членом их семьи из-за вопроса о происхождении видов. Дальше. Семейство жабы усадило Дюймовочку на лист посреди пруда, а маленькие рыбки, которые плавали под водой, видели жабу с сынком и слышали, что она говорила, потому что все повысунули из воды головки, чтобы поглядеть на Дюймовочку. Как они увидели ее, им стало жалко, что девочке приходится идти жить к старой жабе. И тут рыбки - подумать только - "перегрызли" стебель, на котором держался стебель, хотя всем лингвистам известно, что у рыб нет зуб, а у рыбей нет зубей. Но продолжим список несообразностей, - Лариса вошла во вкус и теперь остановить ее было затруднительно, - Майский жук летел мимо, увидел девочку,
   обхватил ее за тонкую талию лапкой и унес на дерево. Можно представить себе размеры и силу этого майского жука! Здесь, на дереве, однако нашлось ценителей женской красоты куда меньше чем в болоте. Все оглядывали девочку с головы до ног, и жучки-барышни шевелили усиками и говорили: "У нее только две ножки! Жалко смотреть!" "У нее нет усиков!" "Какая у нее тонкая талия! Фи! Она совсем как человек! Как некрасиво!"
   - У жуков тоже есть собственное мнение, - сказали молодцы, - большая ошибка считать, что они ничего не видят дальше чем на полметра.
   - Но на этом приключения Дюймовочки не закончились. Целое лето прожила Дюймовочка одна-одинешенька в лесу. Ела крошка сладкую цветочную пыльцу, а пила росу, которую каждое утро находила на листочках. "Так прошли лето и осень". Не знаю, что это была за девочка, но я бы на такую диету себя точно не позволила посадить! Как вам это меню - цветочная пыльца и роса? С наступлением холодов Дюймовочка направилась к полевой мыши - та приютила ее. Весьма возможно, почему бы и не приютить, ведь люди приручают мышей. Здесь ей встретился сосед полевой мыши - влюбчивый крот. Я называю его "влюбчивым" не случайно, ибо он сразу влюбился в Дюймовочку, лишь только она спела две песенки: "Майский жук, лети, лети" и "Бродит по лугам монах".
   Затем девочка на свое счастье находит ласточку, обогревает ее ( что само по себе удивительно, если учитывать малый рост и силы Дюймовочки ), и та обещает ей унести ее в теплые края. При этом свадьба откладывается до осени - крот и мышь не торопятся с этим, не подозревая, что Дюймовочка имеет свои планы.
   "Скоро придет холодная зима, -- говорит ей однажды ласточка, -- и я улетаю далеко-далеко, в теплые края. Хочешь лететь со мной? Ты можешь сесть ко мне на спину -- только привяжи себя поясом, -- и мы улетим с тобой далеко от гадкого крота, далеко за синие моря, в теплые края, где солнышко светит ярче, где всегда лето и цветут чудные цветы! Полетим со мной, милая крошка!" И естественно, Дюймовочка соглашается, выбор невелик! Она садится к птичке на спину и привязывает себя к самому большому перу. Вы можете представить себе, здесь даже речь не идет о безопасности при авиаперевозках! Вся опора Дюймовочки - в том, что она "уперлась ножками" в крылья ласточки.
   - Да, несладко ей пришлось, - согласились молодцы из ларца.
   - Но, несмотря на это, ласточка и Дюймовочка благополучно прилетают в теплые края. Ласточка оставляет девочку на цветке, в котором по случаю живет сам король эльфов.
   - Король эльфов? А это кто такой? - спросили молодцы, - он похож на мышиного короля?
   - Как бы не так. Это маленький человечек, беленький и прозрачный. На голове у него - золотая корона, за плечами - блестящие крылышки, а сам он не больше Дюймовочки. И он снял свою золотую корону, надел ее Дюймовочке на голову и спросил, как ее зовут и хочет ли она быть его женой, королевой эльфов и царицей цветов? И девочка согласилась. Но самое удивительное было потом. На торжество ей подарили пару прозрачных стрекозиных крылышек. Их прикрепили к спинке девочки, и она .. полетела! прямо с цветка на цветок.
   - Чудеса в решете! - согласились молодцы, - хорошо, что Дюймовочке не пришлось побывать в наших краях. Ей бы пришлось более чем не сладко, ибо тут имеются существа пострашнее мыши.
   - Неужели? - спросила Лариса.
   - Да. И о них - следующая песня..
   Зазвучала знакомая мелодия. Лариса припомнила, что слышала ее на концерте группы "Любэ" -
   От надрывного крика устанешь
   И по старым проулками пройдешь,
   но друзей своих рядом с собой не представишь
   да и свежести там не найдешь.
  
   В темный час упыри и блаженны
   появляются с каждой весной,
   заведут разговор задушевный,
   пересыпанный бранью хмельной.
  
   А еще по весне выползают
   из щелей упыри-алкаши..
   Если б видел в апреле Гагарин,
   как лютуют под окнами псы!
  
   - Так ведь Дюймовочка по сути - невинное дитя, - сказала Лариса, - она, наверное, и не знает об описанном в стихотворении.
   - Да, это ты верно заметила, - согласились молодцы, - пожалуй, она бы могла оживить и бронзового кабана. Только невинное дитя может оживить его.
   - Да что вы говорите!
   - В городе Флоренции, недалеко от площади дель Грандука, есть небольшой переулок, который зовется Порта-Росса, - пояснил один из молодцов, - Тут, перед рынком, стоит бронзовый кабан искусной работы; изо рта его бежит чистая свежая вода. Говорят, что с ним связана история об одном бедном мальчике, которому никто не подал ни единой монетки. Сторож выгнал мальчика вон. Долго стоял бедняжка, задумавшись, на мосту, перекинутом через Арно, и смотрел на блестевшие в воде звезды.
   Потом он направился к бронзовому кабану, нагнулся, обхватил его ручонкой за шею и, приблизив ротик к его морде, стал жадно глотать свежую воду. Тут же валялись несколько листочков салата и пара каштанов -- они пошли ему на ужин. На улице не было ни души, мальчик был один-одинешенек, и он уселся на бронзового кабана, склонился курчавою головкой на голову животного и заснул.
   В полночь бронзовый кабан шевельнулся, и мальчик явственно услышал: "Держись крепче, малыш, теперь я побегу!" И кабан в самом деле пустился с мальчиком во всю прыть. Вот так езда была!
   Прежде всего они направились на площадь дель Грандука; бронзовая лошадь на герцогском монументе громко заржала; пестрые гербы на старой ратуше засветились, точно транспаранты, а Микеланджелов Давид взмахнул пращою; повсюду пробуждалась какая-то странная жизнь. Бронзовые группы "Персей" и "Похищение сабинянок" стояли, точно живые; крик раздавался по великолепной безлюдной площади.
   Возле Палаццо Уффици, под аркой, где собирается во время карнавала вся флорентийская знать, бронзовый кабан остановился.
   "Держись крепче! -- сказал он мальчику. -- Теперь марш вверх по лестнице!" Мальчуган за все это время не проронил ни словечка, трепеща от радости. Вот они вступили в длинную галерею; мальчик хорошо знал ее: он бывал здесь и прежде. Стены пестрели картинами, повсюду стояли бюсты и статуи, озаренные чудным светом; казалось, здесь царил светлый день.
   Что за красота, что за блеск царили в этих залах! Бронзовый кабан обошел их шаг за шагом, и мальчик увидел все. "Спасибо тебе, милый, славный кабанчик!" -- сказал мальчуган и погладил животное, которое -- тук, тук! -- сбегало вниз по лестнице.
   "Спасибо и тебе! -- сказал кабан. -- Я помог тебе, а ты помог мне: я могу двигаться, лишь когда на мне сидит невинный ребенок".
   - Кстати, не могли бы вы подсказать, в каком направлении двигаться мне? - спросила Лариса, - я хочу принести вот этот чайник с цветком прямо спящей принцессе.
   - За городом есть старый замок, - сказал один из молодцов, - его стены сложены из красного кирпича, на башне развевается флаг. В тонковырезной листве буковых деревьев поет соловей, любуясь на цветы яблони и думая, что перед ним розы. Летом здесь суетятся пчелы, носясь гудящим роем вокруг своей царицы, а осенью бури рассказывают о дикой охоте, об увядающих и опадающих человеческих поколениях и листьях. На Рождество сюда доносится с моря пение диких лебедей, а в самом старом доме, у печки, в это время так уютно, так приятно сидеть и слушать сказки и предания!
   Там-то и живет король вместе с принцессой. Есть еще младшая Принцесса, - та совсем одичала от любви, а и без того-то уж была дикая. К завтраку там подают хлеб, сваренный в пиве, обедают в десять часов утра. Солнышко светит через маленькие окошечки на буфет и книжный шкаф. В шкафу лежат драгоценные рукописи: "Розовый венок" и "Божественные комедии" Миккельса, "Лечебник" Генрика Гарпестренга и "Рифмованная хроника Дании" отца Нильса из Соре. Эти рукописи должен знать каждый датчанин, говорит хозяин дома, и благодаря ему их узнают.
  
   Глава 5. СТАРЫЙ УЛИЧНЫЙ ФОНАРЬ
  
   Лариса уверенно шагала по дорожке, ведущей к замку короля, а чайник ей напевал: "Мы снова идем, по жизни идем, хоть против теченья, искать приключений, и мы их найдем, и мы их найдем".
   - Попридержи небную занавеску, - сказала Лариса чайнику.
   - Но я не могу молчать! - воскликнул чайник, - иначе я заскучаю. Если я не пою, я должен рассказывать истории, которые произошли в нашем королевстве.
   - Можешь рассказать одну, - позволила Лариса.
   - Это про аспиранта, - сказал чайник, - итак, шел аспирант по улице - раз-два, раз-два, диплом в кармане, шел он домой. Вдруг на дороге ему встретилась старая ведьма безобразная, противная.
   - Здорово, аспирант! - сказала она, - Какой у тебя славный диплом! А рюкзак! Ну сейчас ты получишь столько денег, как никто другой.
   "Да не нужны мне ваши деньги", - хотел сказать аспирант, но из скромности промолчал.
   - Видишь то старое дерево? - спросила ведьма, - Оно внутри пустое, полезай вверх, там отыщется дупло. Спустись в него, но прежде я обвяжу тебя веревкой.
   - Зачем мне туда лезть? - спросил аспирант.
   - За диссертацией! Когда доберешься до самого низа, увидишь подземный ход: там монографии и статьи, из них и составишь диссертацию. Да, чуть не забыла - на монографиях сидят библиотекари - злющие, а глаза у них, как чайные блюдца!
   - Оно бы недурно, - ответил аспирант, - но что за это возьмешь с меня, старая ведьма?
   - Не возьму с тебя ни полушки! окромя тридцати пяти тысяч целковых.
   - Ну, обвязывай меня! - сказал аспирант.
   Спустился аспирант в дупло, набрал монографий да ученых статей на три диссертации. Затем ведьма вытащила его на поверхность.
   - Зачем мне эта диссертация? - спросил ее аспирант.
   - Не твое дело, - молвила бабушка, - и исчезла в тумане.
   Прошло несколько дней. И вот как-то вечером сидит аспирант в своей каморке, совсем уж стемнело, и вспомнил он про свою диссертацию. Стоило ему смахнуть пыль с нее, как дверь распахнулась, и перед ним оказались студенты филологического факультета с глазами, точно чайные чашки.
   - Что угодно, господин кандидат наук? - спросили они.
   - Вот так история! - воскликнул тогда аспирант - диссертация, выходит, прелюбопытная вещица - я могу получить все, что захочу!
   - Хорошо, - сказала Лариса, - история поучительная. Сейчас в самом деле талантливым аспирантам приходится несладко.
   - Так же как и молодым авторам, - сказал чайник, - Однажды я оказался в редакторском кабинете. Богатая обстановка, множество книг и видимо-невидимо газет. В кабинете сидели несколько молодых людей. Сам редактор стоял у конторки; перед ним лежали две небольшие книжки, ожидавшие рецензии. "Вот эту мне прислали! -- сказал редактор. -- Но я еще не успел познакомиться с нею! Издание красивое, а что вы скажете о самом содержании?" "Оно недурно! -- отозвался один из присутствовавших, собрат автора. -- Немножко растянуто, но ведь автор еще так молод! Стихосложение тоже хромает, зато мысли он высказывает весьма здравые, хотя, конечно, и довольно избитые! Но что ж? Где же набраться новых! Сказать по правде, вряд ли из него выйдет что-нибудь особенное, но похвалить его все же следует: он довольно начитан, прекрасный знаток восточных наречий и сам судит весьма здраво. Это он ведь написал такую прекрасную рецензию о моей книге "Фантазии на будничные темы". Надо поощрить молодой талант!" -- "Но ведь он настоящий олух! -- сказал другой из присутствовавших. -- Кто же и губит поэзию, как не эти посредственные талантики, а он век останется посредственностью!"
   - И как же поступил редактор?
   -- В дело вмешался третий. "Бедняга! А тетушка-то его не нарадуется на него! Вы знаете ее, господин редактор. Это она ведь завербовала вам столько подписчиков на ваш последний перевод!" -- "Да, да! Премилая женщина! -- подхватил редактор. -- Ну так вот, я написал коротенькую рецензию: "Несомненный талант... желанный подарок... новый цветок в саду поэзии... прекрасное издание и т. д. ". Но вот еще книжка! Автор, видно, думает, что я куплю ее! Я слышал, впрочем, что ее хвалят! Говорят -- большой талант! Как по-вашему?" -- "Да, все прокричали о нем, -- сказал поэт. -- Но тут что-то неладно. Гениальнее всего у него знаки препинания". -- "Его не мешало бы слегка пробрать, не то он уж чересчур возомнит о себе!" -- сказал третий. "Но это будет несправедливо! -- вмешался четвертый. -- К чему придираться к маленьким оплошностям, вместо того чтобы радоваться хорошему, а хорошего в этой книжке много! Все же он головой выше всех прочих!" -- "То-то и есть! Коли он такой гений -- к нему и надо отнестись как можно строже! И без того его хвалят довольно! Нельзя же вконец вскружить ему голову?!" -- "Обычные небрежности...-- строчил между тем редактор. -- Как пример неудачных стихов укажем на страницу двадцать шестую, где есть два зияния... Советуем ему изучать классиков... и т. д. ".
   - Неудивительно, - сказала Лариса, - но истории у тебя получились грустные.
   - Зато они помогли нам занять время, - ответил чайник, - смотри, мы уже у королевского дворца.
   В самом деле, Лариса увидела, что они находятся под стенами арочного, украшенного сказочным орнаментом дворца, вокруг которого стояли полукругом старинные фонари.
   Один из них выглядел особенно печальным.
   - Поговори с ним, - посоветовал чайник, - видишь, как ему сейчас одиноко.
   - Разве фонари умеют говорить? - спросила Лариса.
   - Еще бы! Ведь это необыкновенный фонарь.
   Лариса поглядела на фонарь и спросила его, отчего он так печален.
   - Я служил честно много лет, но теперь был вынужден уйти в отставку. - ответил фонарь - Да, не по своей воле, не по собственному желанию я уходил. От этого было, согласитесь, обидно и больно. Впрочем, что такое обида и боль для старого уличного фонаря!
   - А ваши друзья? Они поддержали вас? - спросила Лариса.
   - Ко мне прилетал ветер. Он спросил, верно ли то, что я ухожу в оставку. Он подарил мне подарок - пообещал проветрить меня так, чтобы я не только ясно и отчетливо помнил все, что видел и слышал, но и видел как наяву все, что рассказывали или читали бы при мне.
   - И вы отблагодарили своего друга?
   - Еще бы! Потом появился месяц. Я спросил его, что он мне подарит. "Ничего, - ответил месяц. - Я ведь на ущербе, к тому же фонари никогда не светят за меня, всегда я за них" И месяц опять спрятался за тучи - он не хотел, чтобы ему надоедали.
   - А что было потом? - поинтересовалась Лариса.
   - Потом с неба скатилась звезда, оставив за собой длинный светящийся след. О, это был чудесный подарок! Я всегда так любил любоваться звездами, их светом. Сам я не мог светить так, как они. И вот они заметили меня, и одарили одной из своих сестриц.
   - Вот это да! - промолвила Лариса. Она никогда не встречала еще столь благодарного своей судьбе старого фонаря.
   - Ах, какие способности скрыты во мне! - сказал старый фонарь, очнувшись от грез. - Право, мне даже хочется попасть в переплавку. Впрочем, нет! Пока живы горожане - не надо. Они любят меня таким, какой я есть, я для них все равно что сын родной. Они чистят меня, заливают ворванью, и мне здесь не хуже, чем королю во дворце.
   - Но вам, наверное, приходится видеть не только образцы добродетели в поведении людей? - спросила Лариса.
   - Это верно. В этом городе на стенах будто бы начертано: высокомерие, скупость, пьянство, сладострастие. Посмотри на того швейцара, что стоит у двери, разряженный в шелк и бархат, с большой серебряной булавой в руках. Он говорит, обращаясь к толпе - "Наш бал поспорит с королевским". Это само высокомерие. А напротив, через улицу обитает скупость. Исхудалый, дрожащий от холода, голодный и изнывающий от жажды старик цепляется всею душой,
   всеми помыслами за свое золото. Он, словно в лихорадке, вскакивает с жалкого ложа и вынимает из стены кирпич - за ним лежит в старом чулке его золото, потом ощупывает дрожащими влажными пальцами свой изношенный кафтан, в котором тоже зашиты золотые монеты.
   - Как же вы его увидели? - спросила Лариса с интересом.
   - Мне, старому фонарю, позволено заглянуть и осветить самые тайники человеческих душ, - ответил фонарь, и с достоинством поклонился.
   - В этом вы весьма преуспели, как видно, - сказала Лариса.
   - Так же как мой хороший знакомый - церковный колокол. Пожалуй, расскажу немного о нем. Этот колокол очень стар; говорят, что он звонил на колокольне еще раньше, чем родилась бабушкина бабушка, и все-таки он ребенок в сравнении с самим водяным, диковинным стариком, в штанах из угриной кожи и куртке с желтыми кувшинками вместо пуговиц, в волосах у него тростник, борода покрыта зеленою тиной, а это не слишком красиво!
   Чтобы пересказать все, о чем звонит колокол, понадобились бы целые годы. Он звонит о том, о сем, повторяет одно и то же не раз и не два, иногда пространно, иногда вкратце - как ему вздумается. Он звонит о старых, мрачных, суровых временах...
   "На колокольню церкви Санкт-Альбани взбирался монах, молодой, красивый, но задумчивый, задумчивее всех... Он смотрел в слуховое оконце на реку Оденсе, русло которой было тогда куда шире, на болото, бывшее тогда озерцом, и на зеленый Монастырский холм. Там возвышался Девичий монастырь; в келье одной монахини светился огонек... Он знавал ее когда-то!.. И сердце его билось сильнее при воспоминании о ней!.. Бом-бом!" .. вот о чем звонит колокол.
   "Подымался на колокольню и послушник настоятеля. Я мог бы разбить ему лоб своим тяжелым медным краем: он садился как раз подо мною, да еще в то время, когда я раскачивался и звонил. Бедняк колотил двумя палочками по полу, словно играл на цитре, и пел: "Теперь я могу петь громко о том, о чем не смею и шептать, петь обо всем, что скрыто за тридевятью замками!"
   Церковный колокол висит высоко, видит далеко! Его навещают птицы, и он понимает их язык! Посещает его и ветер, врываясь в слуховые окна, во все отверстия и щели, а ветер знает обо всем от воздуха, - воздух же есть всюду, где есть жизнь, проникает даже в легкие человека и воспринимает каждый звук, каждое слово, каждый вздох!.. Воздух знает обо всем, ветер рассказывает, колокол внимает ему и звонит на весь мир: бом-бом-бом!..
   Отсюда мораль - одни служат для красоты, другие только для пользы, а без третьих и вовсе можно обойтись. Я говорю про бедные растения, окружающие нашу улицу. Бедные отверженные растения! Большая в самом деле разница между нами! Какими несчастными должны они себя чувствовать, если только они вообще способны чувствовать, как я и мне подобные! Да, большая между нами разница! Но так и должно быть, иначе все были бы равны!
   Особенно - полевые цветы, на которые смотрю с каким-то состраданием; особенно жалким кажется один сорт цветов, которыми кишмя кишат все поля и даже канавы. Никто не собирает их в букеты, - они слишком просты, обыкновенны; их можно найти даже между камнями мостовой, они пробиваются отовсюду, как самая последняя сорная трава.
   Никогда из них не делают букетов, их топчут ногами - слишком уж их много! Семена же их летают над дорогой, как стриженая шерсть, и пристают к платью прохожих. Сорная трава, и больше ничего!
   - Вы недооцениваете красоту и гармонию, которые царят в природе, - заметила Лариса.
   - Ах, я так благодарен судьбе, что я не из их числа, - ответил старый уличный фонарь, - они доставят радость разве что старой деве. К слову сказать, знавал я одну старую деву! -- рассказывал фонарь. -- Зимою она постоянно носила один и тот же желтый атласный салоп; он как будто не изнашивался, не выходил из моды. Летом же она ходила в одной и той же соломенной шляпе и, кажется, все в одном и том же голубом платье. Из дома она выходила только в гости к старой приятельнице, жившей в доме напротив. В последние годы она, впрочем, не ходила и туда. Я постоянно видел старую деву в ее каморке одну-одинешеньку. Летом окно каморки было заставлено чудесными цветами, а зимою на нем красовалось донышко от старой шляпы, в котором зеленел кресс-салат.
   И другие люди разгуливали здесь взад и вперед, сравнивая новое и старое освещение. Народу было много, и вдвое больше ног, чем голов. Ночные сторожа ходили, повеся головы, раздумывая о том, скоро ли и их упразднят, как старые фонари. А мы вспоминали далекое прошлое -- о будущем и думать не смели. И чего-чего только ни вспоминалось нам, какие тихие вечера, темные ночи!
   - С другой стороны, у вас была нелегкая судьба, - заметила Лариса, - вы работали много, на зависть другим.
   - Мы делали, что могли! - ответил фонарь - Мы отслужили своему времени, светили людям на радость и на горе. Много важных событий мы пережили. Мы служили, так сказать, ночными глазами города. Пусть же теперь нас сменят новые светила. Но сколько лет им приведется светить и что освещать -- скажет лишь время. Правда, они светят поярче нас, стариков, но это и немудрено! У газовых фонарей столько связей, они сильны взаимной поддержкой! От них во все стороны, во все концы идут трубы, по которым к ним притекают силы из города и из-за города! А мы-то, старые фонари, обходимся собственными средствами, не прибегаем за помощью к семейным связям. Мы и наши предки светили Копенгагену с незапамятных времен. А вот теперь пришел нашему горенью последний вечер, и мы стоим, так сказать, во второй шеренге, вы заслоняете нас собою, яркие товарищи! Но мы не станем хмуриться или завидовать, нет! Мы весело и добродушно уступим им свой пост, как старые часовые молодым драбантам, одетым в более блестящий мундир, нежели их.
   Хотите, я расскажу вам, что пережил и перевидел наш род, начиная с нашего прапрапрадедушки-фонаря? Расскажу всю историю города?
   И фитиль в фонаре зашипел, словно в ворвань влили воды.
   - Расскажи ей лучше историю про нашего ученого, - посоветовал фонарь, - ведь Лариса имеет некоторое отношение к Педагогическому университету. Ей это будет интересно.
   - Жил-был на свете ученый - начал старый фонарь - Он был удивительно беден, так, что даже не мог позволить себе защитить диссертацию. Он был беден настолько, что в один прекрасный день от него ушла даже его тень.
   "Ну что ж, - подумал ученый, - невелика пропажа. Будем продолжать исследования"
   И вот сидит он однажды вечером у себя дома, как вдруг послышался тихий стук в дверь.
   Он отворил дверь и увидел элегантно и модно одетого молодого человека.
   - С кем имею честь говорить? - спросил ученый.
   - Ты не узнал меня? - спросила Тень ( а это была именно она ), - неудивительно. Вы, люди, порой так ненаблюдательны. К тому же, замечу, и нетребовательны - вам надо так мало для благополучия. А вот Тень - Тень надо кормить.
   С этими словами Тень уселась на мягкое кресло, единственное, оставшееся у ученого из мягкой мебели.
   - Но я к вам по другому поводу, - продолжила Тень, - Вы бедны и ваши требования к жизни мне известны. Я же решила зажить на широкую ногу. Я в отличие от вас, дорогой ученый, в состоянии содержать семью, и даже неплохо. Пожалуй, можно и жениться. Только вы должны мне пообещать, что никому здесь, в городе, не скажете о том, что я когда-то был вашей Тенью.
   - На этот счет можешь быть благонадежен, - ответствовал ученый, - я не болтлив.
   Через несколько лет Тень опять явилась к ученому.
   - Как жизнь? Как дела? - поинтересовалась Тень.
   - Увы! - отвечал ученый, - я пробовал было преподавать на курсах благородных девиц, но меня оттуда выжил один благородный человек.
   - Благородный человек? Почему ты его так называешь? - возмутилась Тень, так что даже по ней пошла рябь.
   - Благодаря ему у меня теперь есть время для размышлений. Я пишу о добре. истине и красоте.
   - Но до этого же никому нет дела, бедный ученый, - хитро улыбнувшись, заметила Тень - Да, не умеете вы, что называется, "устраиваться" в нашем Датском королевстве. Вы так можете и заболеть.
   - Как же, как же, мне многие говорили, что я в самом деле болен, - грустно сказал ученый.
   - Вам надо путешествовать, - порекомендовала Тень, - Я как раз собираюсь летом в небольшое путешествие, так не поедите ли со мной?
   - В каком качестве? - поинтересовался ученый.
   - В качестве моей тени. Не безпокойтесь - все издержки я беру на себя. Вы же будете развлекать меня в дороге и описывать нашу поездку. Я собираюсь на воды: у меня что-то не отрастает борода, а это своего рода болезнь - борода нужна! Ну, будьте благоразумны, принимайте мое предложение.
   Итак, они отправились в путешествие. Они были неразлучны, правда, Тень все время норовила спрятаться от солнца за спиной ученого. Как она объясняла, солнечный свет может быть опасен.
   И вот они прибыли на воды. Здесь было много иностранцев, и весьма образованных, напр., датский профессор-гастролер. Была и одна красавица-принцесса, страдавшая слишком зорким зрением. Она сразу заметила, что Тень не отбрасывает тени.
   Она так прямо и сказала ей, мол, вы не отбрасываете тени в последнее время. это дурной признак. На это Тень ей ответила:
   - Ваше королевское высочество, вы близки к выздоровлению! В самом деле, я большой оригинал. Моя тень - это особа, которая постоянно следует за мной, мой молодой аспирант ( так Тень назвала ученого ). Вас это удивляет? Да, у всех людей тени обыкновенные, у меня же - нарядная, похожая на настоящего человека!
   Принцессе понравился витиеватый ответ Тени.
   Вечером был бал, и принцессу пригласила Тень. Принцесса танцевала с Тенью, - и еще больше удивлялась - Тень танцевала легко, такого кавалера принцесса еще не встречала. Протанцевав с Тенью три раза, принцесса прониклась к ней сипатией.
   "Однако надо выяснить, действительно ли она так умна и образованна, как об этом говорят", - решила принцесса.
   И вот принцесса завела с Тенью разговор и стала задавать такие трудные вопросы, на которые и сама, пожалуй, не смогла бы ответить.
   Тень пришла в замешательство и только страшным усилием воли заставила себя сдержаться, чтобы не выразиться по-матушке.
   - Все это я изучил еще в детстве, - собравшись с духом, ответила Тень, - Вы можете это выяснить из беседы с моей тенью, - вот она, кстати..
   - Ваша тень? - переспросила принцесса. - Это было бы просто поразительно!
   - Да. она - мой аспирант, и много лет неразлучна со мной, так что кое-чего от меня наслышалась. Только, ваше высочество, обращайтесь с ней, пожалуйста, как с человеком - мой аспирант.. то есть я хотел сказать - моя тень - очень обидчива.
   - Это мне нравится! - ответила принцесса и, подойдя к ученому, заговорила с ним о солнце, о луне, о внешних и внутренних сторонах и свойствах человеческой натуры.
   Итак. ученый отвечал на все вопросы так хорошо, что принцесса пришла в состояние, близкое к восторгу.
   "Вот это да! Каким же должен быть научный руководитель, если даже его тень так умна! - подумала принцесса, - будет настоящим благодеянием для народа и государства, если я изберу его в супруги. Да, так и сделаю!"
   И они - принцесса и Тень - скоро договорились между собой обо всем. Никто, однако, не должен был знать ничего, пока принцесса не вернется к себе на родину.
   - Никто, даже моя собственная тень! - настаивала Тень, имея на то свои причины.
   Они прибыли в страну, которой управляла принцесса, когда бывала дома.
   - Вот что я тебе скажу, кореш, - сказала тут Тень ученому, - кажется, я достиг верха могущества. Но и ты будешь кое-что иметь с того: останешься при мне, будешь жить в моем дворце, получать сто тысяч "баксов" в год. Но за это позволь мне называть тебя тенью. Что делать, если так уж повелось. Ты не должен и заикаться, что был когда-то человеком, тем более - ученым. а раз в год, в солнечный день, когда я буду, по своему обыкновению, восседать на троне, ты будешь - как подобает тени - лежать у моих ног. Да, забыл тебе сказать. Я сделал предложение принцессе. Сегодня вечером свадьба.
   - Ну это уже слишком! - воскликнул ученый, - не хочу обманывать всю страну и принцессу. Я скажу все. Скажу, что я человек, а ты - только переодетая тень.
   - Лады, - усмехнулась Тень, - посмотрим. кто тебе поверит.
   - Я пойду прямо к принцессе, - сказал ученый.
   - Ты, наверное, не знаешь, кому повинуется стража!! - закричала Тень не своим голосом.
   Так и вышло: стража повиновалась тому, за кого, как им было известно, выходит замуж принцесса.
   Вечером Тень навестила принцессу. Тень дрожала от нетерпения.
   - Ты весь дрожишь, - сказала принцесса. - что-нибудь случилось? Смотри не захворай до вечера. сегодня ведь наша свадьба.
   - Да, подумать только! - воскликнула тень, еще раз сдерживая себя, чтобы не прибавить пару-тройку излюбленных ею идиоматических выражений, - много ли нужно мозгам какой-то несчастной тени. Подумай только - моя тень, та. с которой ты разговаривала, сошла с ума и вообразила себя ч е л о в е к о м. А меня она называет теперь своей Тенью. Каково? Я прямо пылаю весь от возмущения.
   - Да, какое неожиданное известие, - изумилась принцесса, - и что же теперь будет?
   - Как? Ее заперли, но. боюсь, она уже не придет в себя.
   - Бедная тень! - вздохнула принцесса - она так несчастна.
   - О, не стоит сожалеть о какой-то там тени, - сказала Тень, - ведь у нас впереди подлинное будущее, замечательные перспективы.
   Вечером весь город был расцвечен огнями иллюминации, гремели пушечные выстрелы, солдаты брали ружья на караул. Принцесса с Тенью вышли на балкон, и ротозеи прокричали им "ура".
   Ничего этого ученый не слышал..
   - Зато как рада была Завистливая ведьма! - воскликнул чайник.
   - Да, она пришла сюда, - подтвердил фонарь, - и говорила с придворным мальчиком. "Не подскажете ли одинокой больной волшебнице, в какой местности она находится?" - спросила у него ведьма. "Подскажу. - отвечал мальчик, - у дворца короля" "Отлично. А теперь, мальчик, веди меня к королю, а не то я сломаю тебе руку!!" Вот так Ванесса и проникла во дворец.
   - Спасибо тебе, друг фонарь, - промолвил чайник, - но мы должны тоже побывать там.
   - Что ж, хорошо. Вы скрасили мое одиночество, друзья, - сказал фонарь, - думаю, вам посчастливится и вы поможете принцессе.
   Лариса вежливо пожелала фонарю всего самого светлого и пошла дальше, по замощенной дорожке, ведущей к королевскому дворцу.
   - Только бы нам встретить с принцем, - сказал чайник Ларисе, - говорят, он уже прибыл, но младшая принцесса увлеклась им так, что и слушать не хочет о том, чтобы он кого-то будил.
   Лариса подошла к самому входу во дворец и посмотрела вверх. С высоты доносился какой-то шум.
   Не прошло и минуты, как из дворца вылетела как пуля расфуфыренная младшая принцесса и принялась голосить:
   - Ох - ох! И полноченьки не спала! Ох - ох, извелась - душа в пятки!
   Лариса помогла принцессе подобрать слетевший с ее ножки башмачок и спросила:
   - Что же вам помешало, милая, красивая принцесса?
   Принцесса строго поглядела на Ларису:
   - Если я милая, то моя мамаша немая. Горошина!
   - О, я ничуть не удивлена, - сказала Лариса, - ведь это старинная сказка.
   - Ты знаешь сказки, девочка? - спросила принцесса, - а мои стихи ты читала? Они распечатаны высочайшим повелением.
   С этими словами принцесса достала откуда-то книжку в светло-зеленой обложке.
   -- В этой тетрадке очень много серьезного! -- сказала она. -- Меня все больше тянет к печальному. Вот "Ночные вздохи", "Моя вечерняя заря", вот "Наконец я твоя, мой Клеменсен!" Это стихотворение посвящено моему будущему принцу, но его можно пропустить, хотя оно и очень прочувствовано и продумано. Вот "Обязанности хозяйки" -- это лучшая вещь! Но все стихи грустны -- в этом моя сила. Тут есть только одна вещь в шутливом духе. Я излила в ней свои веселые мысли -- находят на человека и такие -- мысли о...
   Да вы не смейтесь надо мною! Мысли о положении поэтессы! До сих пор об этом знала только я, а теперь узнаете вы. Я люблю поэзию, и на меня часто находит поэтическое настроение. В такие минуты я сама не своя. Все это я и высказала в "Крошке домовом"! Вы ведь знаете старинное народное поверье о домашнем духе, который вечно проказит в доме? И вот я изобразила себя домом, а поэзию, волнующее меня поэтическое настроение -- домовым. Я воспела могущество и величие "Крошки домового"! Но вы должны дать мне слово никогда не проговориться об этом кому бы то ни было. Читайте вслух.
   И принцесса уставилась на Ларису, да так внимательно, что ей не оставалось ничего другого как прочесть стихотворение -
  
   - Скажи-ка, дядя, ведь не даром
   Тебя считают очень старым:
   Ведь, право же, ты сед
   И располнел ты несказанно.
   Зачем же ходишь постоянно
   На голове? Ведь, право ж, странно
   Шалить на склоне лет!
  
   И молвил он: "В былое время
   Держал, как дорогое бремя,
   Я голову свою...
   Теперь же, скажем откровенно,
   Мозгов лишен я совершенно
   И с легким сердцем, вдохновенно
   На голове стою".
  
   - Ах, дядя, дядя, да скажи же,
   Ты стар иль нет? Одною жижей
   Питаться бы пора!
   А съел ты гуся - да какого!
   Съел жадно, тщательно, толково,
   И не осталось от жаркого
   Ни одного ребра!
  
   Я как-то раз, - ответил дядя,
   Живот величественно гладя, -
   Решал с женой моей
   Вопрос научный, очень спорный,
   И спор наш длился так упорно,
   Что отразился благотворно
   На силе челюстей.
  
   - Я вижу, ты благовоспитанная девочка, - произнесла принцесса, и взяла Ларису под руку, - тебе я расскажу о том, какая вышла у меня незадача. Дело в том, что я - младшая принцесса. Вчера я принимала женихов, ведь надо же чем-нибудь себя занимать.
   "Какая жара здесь!" -- сказал появившись в зале, первый жених. "Да, отцу сегодня вздумалось жарить петушков!" -- ответила я. Жених и рот разинул, такого разговора он не ожидал и не нашелся, что ответить, а ответить-то ему хотелось как-нибудь позабавнее.
   "Э-э!" -- проговорил он. Пришлось ему убраться восвояси. За ним явился ко мне другой.
   "Ужасно жарко здесь!" -- начал он. "Да, мы жарим сегодня петушков!" -- ответила я. "Как, что, ка..?" -- пробормотал он, и все писцы написали: "как, что, ка..?"
   "Не годится! -- сказала я, - вон!"
   Тут явился третий принц. "Вот так жарища!" -- сказал он. "Да, я жарю петушков!" -- ответила я.
   "Вот удача! -- сказал он. -- Так и мне можно будет зажарить мою ворону?"
   "Можно! -- сказала я -- А у тебя есть в чем жарить? У меня нет ни кастрюли, ни сковородки!"
   "У меня найдется! -- сказал принц. -- Вот посудинка, да еще с ручкой!" И он вытащил из кармана старый деревянный башмак и положил в него ворону.
   - Да принц большой оригинал, - заметила Лариса.
   - "Но где ж нам взять подливку?" - спросила я. "У меня в кармане! -- ответил принц. -- У меня ее столько, что девать некуда, хоть бросай!" И он зачерпнул из кармана горсть грязи.
   Вот это я люблю! Он был скор на ответы, за словом в карман не лез, его я и решила взять в мужья! Но вот только принц думает, что он встречался со старшей сестрой. Знаешь, пришлось немного схитрить, и теперь, не знаю, как отнесется к этому король.
   - Я ничего не хотела бы говорить королю, - сказала Лариса, - ведь в таких вещах важна деликатность. Но..
   - Да, - согласилась младшая принцесса, - женихи теперь разборчивые, так что нам, младшим сестрам, не приходится дремать. Рассказывают, что даже обычный воротничок может подумывать о женитьбе, если он попадает в стирку вместе с чулочною подвязкой.
   "Вы, вероятно, завязка? -- спрашивает тогда воротничок. -- Да-да, я вижу, милая барышня, что вы служите и для красы и для пользы" "Пожалуйста, не заводите со мной разговоров! -- говорит подвязка. -- Я, кажется, не подавала вам никакого повода!"
   "Ваша красота -- достаточный повод!" "Ах, сделайте одолжение, держитесь подальше! -- кричит подвязка. -- Вы на вид настоящий мужчина!" "Как же, я ведь щеголь! -- говорит воротничок. -- У меня есть сапожная подставка и гребенка!"
   И совсем неправда. Эти вещи принадлежат не ему, а его господину; так воротничок просто хвастается.
   Тут его берут из корыта, стирают, крахмалят, высушивают на солнце и кладут на гладильную доску. Я сама свидетельница тому!
   Появляется горячий утюг. "Сударыня! -- говорит воротничок утюжной плитке. -- Прелестная вдовушка! Я пылаю! Со мной происходит какое-то превращение! Я сгораю! Вы прожигаете меня насквозь! Ух!.. Вашу руку и сердце!"
   Но утюжная плитка воображает себя локомотивом, который тащит за собой по рельсам вагоны. Затем воротничок встречает.. как вы думаете, что? ножницы.
   "О! -- восклицает воротничок. -- Вы, должно быть, первая танцовщица? Вы так чудесно вытягиваете ножки! Ничего подобного не видывал! Кто из людей может сравниться с вами? Вы бесподобны! Вы достойны быть графиней! -- продолжает воротничок. -- Я владею только барином-щеголем, сапожною подставкой и гребенкой... Ах, будь у меня графство..."
   Тут ножницы понимают, что он сватается и, осердясь, с размаху так режут воротничок, что совершенно кромсают его.
   - И что же воротничок? - спросила Лариса.
   - "Остается присвататься к гребенке! -- говорит он -- Удивительно, как сохранились ваши зубки, барышня!.. А вы никогда не думали о замужестве?" "Как же! -- отвечает гребенка. -- Я уже невеста! Выхожу за сапожную подставку!"
   И воротничку уже не за кого свататься, и он презирает всякое сватовство. Но когда воротничок попадет с прочим тряпьем на бумажную фабрику, он начнет хвастаться.
   "У меня было пропасть невест! -- расскажет он. -- Так и бегали за мной. Еще бы! Подкрахмаленный, я выглядел таким франтом! У меня даже были собственные сапожная подставка и гребенка, хотя я никогда и не пользовался ими. Посмотрели бы вы на меня, когда я лежал, бывало, на боку! Никогда не забыть мне моей первой невесты -- завязки! Она была такая тонкая, нежная, мягкая! Она бросилась из-за меня в лохань! Была тоже одна вдовушка; она дошла просто до белого каления!.. Но я оставил ее, и она почернела с горя! Еще была первая танцовщица; это она ранила меня, -- видите?
   Бедовая была! Моя собственная гребенка тоже любила меня до того, что порастеряла от тоски все свои зубы! Вообще немало у меня было разных приключений!"
   - Лариса, нам пора, - шепнул чайник.
   - Спасибо, принцесса, - сказала Лариса, - но мы направляемся к королю.
   - Ничего вам не скажу, - ответила принцесса, - или вы, чего доброго, разболтаете ему мой секрет.
   Лариса откланялась, после чего обогнула дворец, ища, где бы мог находиться король.
   - Наверняка он где-то в саду, - промолвил чайник, - он большой любитель дачного дела.
   И действительно, в гуще сада она вскоре увидели фигуру короля. Он что-то прореживал в боярышнике и пел:
  
   Вместо лжи красивых фраз -
   это облако из роз..
   Лепестками белых роз
   мое ложе застелю,
   Я люблю себя до слез,
   без ума люблю..
  
   - Извините, Ваше величество, что отрываю вас.. - начала Лариса.
   - Ничего. Я совсем немного занят. Видишь, как все заросло бурьяном и деревьями. Думаю, теперь буду возделывать плантацию боярышника, - сказал король.
   - Зачем? - спросила заинтересованная Лариса.
   - Не хочу зависеть от аптек! А что ты умеешь делать?
   - Я могу спеть песню, - предложила Лариса, - вот такую "Принцесса спит сто лет, сто лет, а храбреца все нет как нет, и если рыцарь не найдется, принцесса так и не проснется".
   - Лариса, хоть бы ты не подкалывала! - воскликнул король, на которого песня произвела раздражающее впечатление.
   - У вас не хватает рыцарей? - спросила Лариса участливо.
   - Еще как! Раньше - были. Вот, скажем, памятник одному из них, неизвестному лингвисту Олегу Усакову.
   В гуще боярышника действительно скрывался памятник Олегу Усакову, вставшему на дыбы вместе с конем.
   Лариса рассмеялась.
   - Какой же он неизвестный, если мы все его знаем! - сказала она.
   - Понимаете, - король перешел на шепот, - неизвестно, был ли он лингвистом.
   - Какой же он рыцарь? - спросила Лариса, - вот уж чего не нахожу.
   - Рыцарь! Чем плох? Теперь и таких днем с огнем..
   В этот момент на небе сверкнула молния и загрохотал гром.
   - Какой гром! Неудивительно, что все рыцари разбежались! - воскликнула Лариса.
   - Говорят. что когда кто-нибудь врет очень уж безсовестно, небо сердится и обрушивает на землю гром, - сказал король.
   - Но ведь в вашем королевстве, - Лариса показала рукой вокруг себя, - все подданные давно уже спят.
   - Так-то оно так, но как раз в это время в типографиях печатают газету "Жизнь"! И эта газета приносит свою пользу: дает все нужные человеку сведения; из нее узнаешь, кто проповедует с церковных кафедр, и кто -- со страниц новых книг, где можно найти себе помещение, прислугу и где приобрести одежду, пищу, где открывается распродажа; тут же знакомишься с положением благотворительности и с невинными стишками, узнаешь, кто желает вступить в законный брак, кто назначает или отвергает свидания! Тут вообще все так просто и естественно! И, по-моему, можно счастливо прожить весь свои век, довольствуясь одной "Жизнью".
   - Получается, что вы, ваше величество, ничего кроме этой газеты, не читаете? - Лариса искренне удивилась такому подходу к выбору чтения.
   - А что поделаешь? - спросил король, - представь себе только. что значит королевский дворец. У него осталось только название - "королевский". на самом деле он давно заселен людьми, не имеющими ко мне никакого отношения. И лучшие из них - бродячие музыканты, приехавшие на именины принцессы да так и оставшиеся у нас и еще эти.. гуингмы.
   - Кто?
   - Гуингмы. Сказочные лошади, поселившиеся в королевской конюшне. Они постоянно ржут над нами. И еще много мошенников, повара, слуги, садовники.
   - По-моему, это персонажи Свифта, - заметила сообразительная Лариса.
   - Да. "Гулливер в стране великанов", "Гулливер в стране лилипутов" - ведь все это области нашего тридесятого королевства.
   - Неужели? Ваше королевство настолько известно? - спросила Лариса.
   - Да, - кивнул король, - немало героев и даже принцев приходили сюда искать источник вечной молодости или богатства. Приходили порой такие странные молодцы, с которыми я никак не мог начать разговора. Так и молчал, а юношам приходилось в безмолвии удаляться. Иной из этих странных пришельцев был и молод и статен, и я сокрушался, когда он уходил. Сперва удивительных юношей приходило все больше и больше, а потом - все меньше и меньше. А когда уже перестали прибывать гости, вдруг расплакалась принцесса. Она сказала, что не придут больше свататься.
   - А ваши министры, неужели они так недогадливы, они могли сказать вам,в чем дело.
   - Ах, девочка! - взмахнул руками король, - ты просто не представляешь себе, до чего они глупы. Одному из них я велел достать соловья. Он бегал вверх и вниз по лестницам, по залам и коридорам, расспрашивал придворных, а когда прибежал ко мне, то сообщил, что соловей - это одни только выдумки, так сказать, черная магия.
   - Но соловьи существуют, - возразила Лариса, - поют, следовательно, существуют.
   - О том же я сказал министру. Он только воскликнул "Цзин-пе!" - и снова забегал вверх и вниз по лестницам, по залам и коридорам, а с ним вместе забегала и половина придворных - уж больно им не хотелось, чтобы их били палками по животу. И все лишь об одном и спрашивали: что это за соловей, которого весь свет знает и только при дворе никто не знает.
   Наконец на кухне нашли одну бедную девочку. Она сказала:
   - Господи! Как не знать соловья..
   И девочка с министром отправились в лес, в котором жил соловей. Шли они, шли, как вдруг замычала корова.
   - О! - сказал министр. - Вот он! Какая, однако, сила у такого маленького создания! Мне определенно уже доводилось слышать его!
   - Нет, это корова мычит! - отвечала маленькая кухарка. - А нам еще далеко идти!
   Вот в пруду заквакали лягушки.
   - Восхитительно! Восхитительно! - сказал министр - Теперь я его слышу! Точь-в-точь как малые колокола!
   - Нет, это лягушки! - отвечала маленькая кухарка. - Но теперь, пожалуй, скоро услышим и его!
   И вот запел соловей.
   - Вот он! - сказала девочка. - Слушайте! Слушайте! А вон и он сам!
   И она указала на серенькую птичку среди ветвей.
   - Возможно ли! - сказал министр. - Никак не воображал его себе таким! Уж больно простоват на вид!
   В этот момент к Ларисе и королю, увлеченными беседой, подлетел ворон. Лариса сразу узнала эту важную птицу, с которой разговаривала не так давно.
   - Кар-кар, - сообщил он, - слушайте последние известия! На тридевятое королевство вскоре может обрушится страшный ураган. Синоптики возлагают на него большие надежды, так как только он может остановить мощный селевый поток, надвигающийся с другой стороны.
   С этими словами ворон уселся напротив короля.
   - Как вам это нравится, - сказал король, - надеюсь, что принц не смутится этим обстоятельством и найдет нашу принцессу.
   - Для этого понадобится выдающаяся смелость, - заметил ворон.
   - Такая как у меня, - согласился король, - вот когда я взял по ошибке вместо королевской трости змею - вот это была выдающаяся смелость.
   - А вам не кажется, - вымолвила Лариса, - что ваше мнение о собственном геройстве несколько преувеличено.
   - Как это? - не сообразил король.
   - Да. Вы не самый выдающийся из монархов, а лишь значительный и только!
   - Лариса, и это говоришь мне ты! - король опешил от удивления, - Я оставил свой королевский дворец, направил свои стопы к природе. возделывал овощные культуры, пас овечек. И все это для того, чтобы удостоиться такой реплики. Сейчас я что-нибудь прикажу.. В конце концов, деспот я или нет?
   - Расскажите лучше о ваших овощах, король, - предложил ворон.
   - По правде говоря, мне удался только горох, - ответил король.
   - Тогда я расскажу, - сказал ворон, - мои удивительные наблюдения касаются именно зеленых горошин. Я видел, как в стручке сидело пять горошин; сами они были зеленые, стручок тоже зеленый, ну, они и думали, что и весь мир зеленый; так и должно было быть! Стручок рос, росли и горошины; они приноравливались к помещению и сидели все в ряд.
   - Подождите, какое это отношение имеет к принцессе? - спросила Лариса.
   - Подожди, сейчас узнаешь, - ответил ворон, - итак, они все росли да росли и все больше и больше думали, сидя в стручке, - что-нибудь да надо же было делать! "Век, что ли, сидеть нам тут? - говорили они. - Как бы нам не зачерстветь от такого сидения!.. А сдается нам, есть что-то и за нашим стручком! Уж такое у нас предчувствие!"
   Прошло несколько недель; горошины пожелтели, стручок тоже пожелтел. "Весь мир желтеет!" - сказали они, и кто ж бы им помешал говорить так? Вдруг они почувствовали сильный толчок: стручок был сорван человеческой рукой и сунут в карман, к другим стручкам.
   "Ну, вот теперь скоро нас выпустят на волю!" - сказали горошины и стали ждать. Крак! - стручок лопнул, и все пять горошин выкатились на яркое солнце. Они лежали на детской ладони; маленький мальчик разглядывал их и говорил, что они как раз пригодятся ему для стрельбы из бузинной трубочки. И вот одна горошина уже очутилась в трубочке, мальчик дунул, и она вылетела.
   "Лечу, лечу, куда хочу! Куда лечу? Куда хочу?!Лови, кто может!" - закричала она, и след ее простыл. "А я полечу прямо на солнце; вот настоящий-то стручок! Как раз по мне!" - сказала другая. Простыл и ее след.
   "Будь что будет!" - сказала последняя, взлетела кверху, попала на деревянную крышу дворца и закатилась в щель как раз под окошком.
   В щели был мох и рыхлая земля, мох укрыл горошину; так она и осталась там, скрытая до поры. А в во дворце жила единственная дочка короля, принцесса. Она была такая худенькая, целый год уж лежала в постели.
   Дело было весною, рано утром. Солнышко светило через маленькое окошечко прямо на пол, и принцесса посмотрела в оконце.
   "Что это там зеленеет за окном? Так и колышется от ветра? Да это горошинка пустила ростки! И как она пошла сюда в щель? Ну, вот у меня теперь будет свой садик!
   "Мама, я думаю, что поправлюсь! - сказала принцесса вечером. - Солнышко сегодня так пригрело меня. Горошинка, видишь, как славно растет на солнышке? Я тоже поправлюсь, начну вставать и выйду на солнышко"
   - Ну а другие горошины? - спросил король, заинтересованный этой историей.
   - Та, что летела, куда хотела, - лови, дескать, кто может, - сказал ворон, - попала в водосточный желоб, а оттуда в голубиный зоб и лежала там, как Иона во чреве кита. Две ленивицы ушли не дальше - их тоже проглотили голуби, значит и они принесли немалую пользу. А четвертая, что собиралась залететь на солнце, упала в канаву и пролежала несколько недель в затхлой воде, пока не разбухла.
   - Вот так бездельницы! - воскликнул король, - они так ничему и не научились. А ведь это было несложно, - учитывая, что они находились в нашем королевстве -- продолжил король -- У нас живется много лучше, чем в ваших краях. Как там ни расхваливают их, наши все же лучше. На смену старому, отжившему всегда является новое и лучшее!
   - Сейчас король разговорится, - предупредил ворон, - и расскажет и о своих детских годах, и о той поре, когда еще был в цвете лет отец его. Вот в те-то времена, по его рассказам, королевство было "глухим мешком", набитым жалкими кретинами. -- Но вот явились заправские доктора - французы! Живо уничтожили болезнь, да и людей вместе. Да, они умели драться на разные лады! И девушки их умели не хуже! Французы так ударяли по камням, что камни поддавались! Они пробили в скалах Симплонский проход, проложили такую дорогу, что король может сказать теперь трехлетнему ребенку: ступай в Италию, только держись проезжей дороги! Да, наш король любит поговорить не меньше, чем королевские кошки.
   - Мои кошки не болтливы, - возразил король, - иначе они не были бы королевскими.
   - Не смешите мою бабушку, - отвечал ворон в лад, - не дальше, как вчера я видел, как из слухового окна вашей спальни вышла на крышу комнатная кошка, а по водосточной трубе поднялась туда кухонная. "Знаешь новость во дворце? -- спросила комнатная кошка. -- В доме тайная помолвка! Отец-то еще ничего не знает! А принц и младшая принцесса целый вечер то и дело наступали друг другу под столом на лапки! Они и на меня наступили два раза, но я и не мяукнула, чтобы не возбудить подозрений".
   - Принц! - воскликнул король, - Он должен поцеловать старшую, нет другого выбора!
   - Подождите. Что было дальше, спросите вы меня?
   - Да. Спросим, - сказал король.
   - "А вот я так непременно мяукнула бы!" -- сказала кухонная кошка. "Ну, что можно в кухне, то не годится в комнате! -- сказала комнатная. -- А хотелось бы мне знать, что скажет король, когда услышит о помолвке!"
   Когда же вечер настал, комнатная кошка опять явилась с новостью.
   "Эй, ты, из кухни! Знаешь что? король ведь узнает все. Принц явится завтра под вечер. Я лежала у самых их ног. "Я прямо пойду к твоему отцу!" -- сказал принц. "Что ж, это дело честное! Не пойти ли мне с тобою? -- спросила младшая принцесса. -- Я подбодрю тебя!" -- "Я и без того бодр! -- ответил принц. -- Но, пожалуй, пойдем вместе: при тебе он волей-неволей будет сговорчивее!" И они вошли в комнату; по пути принц пребольно наступил мне на хвост! Я мяукнула, но ни он, ни крошка ухом не повели"
   "Ну, а что же принц будет говорить королю?" -- спросила кухонная кошка. "Говорить что? Да что всегда говорится при сватовстве: "Я люблю ее, а она меня! А раз в кринке хватает молока на одного, хватит и на двоих!" -- "Но она сидит слишком высоко! Тебе не достать ее! -- скажет король. -- Она сидит на мешке с крупой, да еще с золотой вдобавок! Вот что! Тебе не достать до нее!" -- "До всего можно достать, была бы охота!" -- ответит принц: он ведь смелый такой.
   - Ну и ну, - король покачал головой, - совсем принцы пошли какие-то невсамделишные. Увлекся младшей сестрой! Ну я ему задам перцу..
   - Прежде чем вы зададите перцу, позвольте, я задам вам вопрос, - вставила словечко Лариса. - А почему за вами, ваше величество, постоянно бегает какая-то зеленая ящерка?
   - Это не ящерка. Это змей Горыныч из Томска вернулся, - сказал король.
   - Я вижу, там происходят чудеса, - заметала Лариса.
   - О, там многое поставлено с ног на голову. Сейчас я тебе расскажу историю
  
   О том как буря в Томске перевесила вывески
  
   Принц был еще совсем маленьким, когда приехал в этот город, самый неприятный в стране. На улицах было полным-полно народа, и принц даже подумал, что здесь тоже будут торжественно переносить вывески, которых, к слову сказать, здесь оказалось великое множество, - сотни комнат можно было бы заполнить этими картинками, если бы их вешали не снаружи, а внутри дома. На вывеске портного было изображено разное платье. А на вывеске торговца табаком - хорошенькие мальчики с сигарами в зубах, эдакие озорники! Были тут вывески с маслом и селедками, были вывески с пасторскими воротниками, а сколько всюду висело объявлений и афиш - видимо-невидимо! И все это было безсмысленно в какой-то невиданной доселе, необыкновенной для страны степени. Ходи себе целый день взад и вперед по улицам да любуйся сколько душе угодно - ведь картинки. А заодно узнаешь и что за существа живут на улице - ведь они сами вывесили свои вывески.
   - К тому же, - говорил принц, - когда ты попал в большой город, полезно и поучительно знать, что кроется за толстыми каменными стенами домов.
   Впрочем, то, что принц услышал за толстыми каменными стенами, не приведи Бог услышать никому из находящихся в здравом рассудке людей.
   И вот, в первую же ночь, когда он приехал в город, здесь разыгралась страшная буря, до того страшная, что такой ни в газетах никогда не описывали, ни старожилы не помнили. Ветер срывал черепицу с крыш, трещали и валились старые заборы, а одна тачка вдруг взяла да и покатилась по улице, чтобы убежать от бури. А буря бушевала все сильнее и сильнее, ветер дико завывал, ревел и стучал в ставни, стены и крыши. Вода в каналах вышла из берегов и теперь просто не знала, куда ей деваться. Буря неслась над городом, ломала и уносила трубы. А сколько старых высокомерных шпилей согнулось в эту ночь - просто не сосчитать! И они так никогда и не выпрямились.
   Перед домом почтенного брандмайора, который прибывал на пожар, когда от строения оставались только головешки, стояла караульная будка. Так вот, буря почему-то захотела лишить его этого скромного символа пожарной доблести и, опрокинув будку, с грохотом покатила ее по улице. Как ни странно, будка остановилась перед домом бедного плотника -того самого, который во время последнего пожара вынес из огня трех человек, - да так и осталась там стоять, но, конечно, без всякого умысла.
   Вывеску цирюльника - большой медный таз - ветер забросил на подоконник дома советника юстиции. Вот это было сделано уж явно с целью, поговаривали соседи, ибо все-все, даже самые близкие приятельницы его жены, называли госпожу советницу "бритвой". Она была такая умная, такая умная, что знала о людях куда больше, чем они сами о себе знали.
   А вывеска с нарисованной на ней вяленой треской перелетела на дверь редактора одной томской газеты. Подумать только, какая нелепость! Буря, как видно, забыла, что с журналистом шутки плохи: ведь в своей газете он сам себе голова и никакой закон ему не писан.
   Бочка бондаря очутилась под вывеской "Дамские моды". Меню, висевшее у входа в кухмистерскую, ветер перенес к подъезду томского театра драмы, в который редко кто захаживал. Ничего себе, забавная получилась афиша: "Суп из хрена и фаршированная капуста". Публика валом повалила в театр.
   Доска с надписью: "Высшее учебное заведение" оказалась на бильярдном клубе, а на общежитии Томского Педагогического университета появилась вывеска детского врача: "Здесь детки приучаются к бутылочке". И вовсе это было не остроумно, а просто невежливо! Но уж если буря захочет что-нибудь натворить, то натворит непременно, и ничего ты с ней не поделаешь.
   Да, ну и выдалась же погода! Наутро - только подумайте! - все вывески в городе поменялись местами, а кое-где получилось такое безобразие, что принц, уж как ни хотелось ему рассказать об этом, только помалкивал да посмеивался про себя - я это сразу заметил, - а значит, у него что-нибудь да было на уме.
   Каково же было особенно приезжим! Они совершенно сбились с толку и ходили как потерянные. Да иначе и быть не могло: ведь они привыкли искать дорогу по вывескам! Например, кто-нибудь хотел попасть на заседание кандидатов наук, обсуждающих важнейшие филологические вопросы, а попадал в школу к девочкам, которые только что не ходили на головах.
  
   - Но вернемся к предпоследнему замечанию. - продолжил король, - принц. видно, умный малый. Он будет у нас женихом старшей дочери. В карманах у него пусто -- вот уж и интересная завязка: тут пахнет несчастной любовью!.. А вот еще имеется орешный щелкун -- лесной королевич со шпорою! Топ, топ! То-то лихой мазурист! Он топает и прищелкивает! Он будет у нас немилым женихом. Ну, какую же пьесу ты хочешь? Драму или комедию из семейного быта?
   -- Комедию! -- сказала Лариса -- Все так любят комедии. А вы знаете какую-нибудь?
   -- Целую сотню! -- ответил король. -- Самый большой успех имеют французские, но они неподходящи для девочек. Мы возьмем лучше какую-нибудь из своих: они все ведь на один лад. Ну, я встряхиваю мешок! "Ку-ка-ре-ку! Обновись!" Вот теперь все комедии обновились! Слушай же афишу. -- И король взял газету "Жизнь" и стал читать как будто по афише:
  
   Принцесса и умный малый. Комедия в одном действии.
  
   Действующие лица:
   Господин король -- отец.
   Госпожа принцесса -- дочь.
   Господин принц -- милый.
   Лесной королевич -- немилый.
  
   Теперь начнем! Занавес поднят -- у нас его нет, ну, значит, он поднят. Все лица налицо. Я поведу речь за папашу. Он сегодня сердит, -- видишь, потемнел весь от куренья:
   "Вздор, вздор, ерунда! Я хозяин в доме! Я отец своей дочери! Извольте слушаться меня! Лесной королевич такая персона, что хоть глядись в него, как в зеркало! Он да еще со шпорою! Тринь-бринь! Тринь-бринь! Он и женится на моей дочери!"
   -- Теперь следи за принцем, Лариса! -- продолжал король -- Теперь он начнет. Он носит отложной воротничок, очень скромен, но сознает собственное достоинство и имеет право говорить так:
   "На мне нет ни одного пятна! Добрые качества тоже надо принимать в расчет. А я ведь еще с галунами!" -- "Ну, они только до свадьбы и продержатся! В стирке полиняют! -- Это говорит опять господин король. -- Лесной королевич, тот непромокаем, может скрипеть, щелкать шпорою и похож на Италию!"
   -- Но они должны говорить стихами! -- заметила Лариса -- Говорят, это выходит так красиво!
   -- Можно и так! -- ответил король -- Захочет публика, актеры заговорят и стихами. Ну, гляди же на барышню принцессу, гляди, как она ломает пальчики:
  
   Лучше век мне быть без пары,
   Только бы избегнуть кары --
   Жизнь с постылым проводить!
   Мне того не пережить!
   Ох, ох, ох..
  
   "Вздор!" -- Это уж отвечает папаша король. А вот теперь говорит господин принц:
  
   Принцесса-душа,
   Ты так хороша!
   Ты мне суждена,
   Моей быть должна!
  
   Тут Лесной королевич шаркает, топает, щелкает шпорою и опрокидывает три кулисы разом.
   -- Чудо как хорошо! -- воскликнула Лариса.
   -- Тс! -- сказал король -- Молчаливое одобрение говорит о высокой степени воспитанности зрителей первых рядов. Теперь барышня принцесса поет свою большую арию с руладами:
  
   Я так убита,
   Так сердита,
   Что вам клянусь,
   Я разреву-у-усь!..
  
   Теперь самый интересный момент, Лариса . Послушай, как принц шуршит: "Чаша терпения моего переполнилась! Берегитесь! Я подведу интригу! Вы -- Лесной королевич, а я -- малый с головой! Фьють! и -- нет вас!" Это самая интересная сцена во всей комедии! Принц схватывает Лесного королевича и засовывает ему в глотку учебник Белошапковой -- а затем говорит: "Вы теперь у меня в кармане" и королю - "Обещаете соединить меня узами брака с вашей дочерью?"
   -- Да, так хорошо! -- опять воскликнула Лариса.
   -- А король отвечает:
  
   Что делать мне?
   Горю, как в огне!
   Ах, где ж мой чубук?
   Ведь я -- как без рук!
   О, сжальтесь, простите,
   Меня отпустите!
   Я дочь вам отдам,
   Венчаю вас сам!
  
   Жених и невеста опускаются на колени; первая поет:
  
   Отец, оживаю!
  
   Второй:
  
   Я вас отпускаю!
  
   Господин король благословляет их, а все придворные поют хором:
  
   То-то любящий отец!
   Он повел их под венец!
  
   - Нужно сказать, что вчера вечером я побывал в немецком театре, в одном провинциальном городке! -- сказал ворон -- Театром служила конюшня: стойла были переделаны в ложи, деревянные перегородки обиты разноцветной бумагою. С низкого потолка спускалась небольшая железная люстра; как раз над нею в потолок вделали опрокинутый вверх дном бочонок, чтобы люстру можно было поднимать кверху, как это делается в больших театрах.
   - Вы еще не видели наш актовый зал, - заметила Лариса.
   - "Динь-динь!" -- зазвонил суфлер, - и люстра -- прыг в бочонок; теперь уж все знали, что представление сейчас начнется! На представлении присутствовала проезжая княжеская чета; театр поэтому был набит битком, только под самой люстрой образовалось что-то вроде маленького кратера. Тут не сидело ни души, -- свечи оплывали, и сало то и дело капало на пол: "кап-кап!" Я видел все это, -- в театре стояла такая жара, что пришлось открыть люки, заменявшие окна. С улицы в них заглядывали мальчишки и девчонки, даром что в театре сидела полиция и грозила им палкой. Перед самым оркестром восседала на двух старых креслах княжеская чета. Обыкновенно эти места занимали бургомистр и его супруга, но сегодня им пришлось сесть на простые скамьи наряду с прочими горожанами. "То-то! И над нашими господами, знать, есть господа", -- шушукались между собою кумушки, и все кругом приобретало в их глазах еще более праздничный вид.
   Люстра ушла в потолок, уличным зевакам попало по рукам палкой, а мне... мне тоже удалось посмотреть комедию!
   - Но как нам найти принца? - спросила Лариса.
   - Сейчас я позову премьер-министра, - сказал король. Он позвонил в колокольчик. Через минуту от королевского дворца прибежал запыхавшийся слуга.
   - Так. А где премьер-министр? - спросил король слугу.
   - Он на даче, - ответил слуга.
   - Ах, у него есть дача! - воскликнул король.
   - Он на даче показаний, - уточнил слуга.
   - Хорошо. В таком случае поручаю тебе найти принца, - сказал король.
   - Не надо меня искать, я здесь, - раздался голос принца. И в самом деле принц был здесь, прекрасный, воспитанный и восхитительный.
   - Вы подслушали наш разговор? - спросил его король.
   - Как можно, ваше величество!
   - Ну и молодежь у нас, - хмыкнул король, - все им надо повторять по два раза. Лариса, дайте принцу чайник со свистком.
   - Зачем мне чайник? - удивился принц, - сейчас мне не до того. Готовлюсь к венчанию с вашей дочерью.
   - Олух! - воскликнул король, - ты должен поцеловать другую.
   - Как так? - не понял принц.
   - Все понятно. Его заколдовала Ванесса, - резюмировал король, - теперь принц влюблен без памяти в младшую принцессу.
   - Подержите-ка этот чайник, - сказала Лариса принцу.
   - Не могу вам отказать, - ответил принц галантно, взял чайник и для вида понюхал цветок.
   И тут произошло чудо. Принц схватился за голову.
   - О, как я ошибался! - воскликнул он, - о, нотр повр королевство!
   - Прекрасно, чары развеялись, - сказал король обрадованно.
   - Быстрее проводите меня к старшей принцессе, - принц стал топтаться в нетерпении на месте.
   - С удовольствием, - согласился король.
   Они вместе пошли ко дворцу. На ходу принц что-то взволнованно говорил королю.
   - Ну вот, я так и знала, - заметила младшая принцесса, завидев принца и короля, - все мои старания пошли коту под хвост.
   В самом деле, спустя минуту чудные лучи осветили королевский дворец, все вокруг зацвело.
   Лариса видела, как в окне показались радостные принц и принцесса, пробужденная от долгого сна.
   - Как чудно, - сказал чайник, опять доставшийся Ларисе, - ты не зря совершила этот путь.
   В этот момент из дворца прилетел наряженный ворон.
   - Король приглашает вас сегодня к себе на холм на праздник, - сказал ворон Ларисе. - Приходите, пожалуйста, то есть прилетайте. Но сначала король попросил меня оказать большую услугу: потратить часок-другой и передать приглашения остальным гостям. Надо же приносить хоть какую-нибудь пользу, тем более что своего хозяйства у меня нет и делать мне решительно нечего. Мы ждем, - добавил он шепотом, - очень знатных чужеземцев, норвежских троллей, или, как они называются у себя на родине, трольдов. И наш король не хочет ударить лицом в грязь.
   - Кого же вы будете приглашать? - спросила Лариса.
   - На бал при лунном свете могут явиться все, даже и люди, если только они говорят и ходят во сне и вообще отличаются какими-нибудь причудами в нашем вкусе. А вот званый обед - другое дело. Тут уж надо думать да думать. Общество должно быть самое избранное. Я спорил с королем даже насчет призраков и привидений, - по-моему, их не следует приглашать: уж очень пустой народ... Прежде всего надо, конечно, позвать морского царя с дочками. Правда, они не очень-то любят выходить на сушу, ну, да ничего, мы посадим их на мокрый камень или еще что-нибудь придумаем. Авось не откажутся! Потом надо позвать всех старых троллей первого разряда с хвостами и рожками, затем водяных, домовых, болотных, и, конечно, нельзя обойти приглашением лошадь и церковного карлика, как-никак они в родстве с нами и очень обидятся, если мы их не позовем.
   - Карр!.. - крикнул ворон и полетел приглашать гостей.
   Вечером весь город был иллюминирован, солдаты палили из пушек, мальчишки -- из хлопушек, а во дворце ели, пили, чокались и плясали. Знатные кавалеры и красивые девицы танцевали друг с другом и пели так громко, что на улице было слышно:
  
   Много тут девиц прекрасных,
   Любо им плясать и петь!
   Так играйте ж плясовую,
   Полно девицам сидеть!
   Эй, девица, веселей,
   Башмачков не пожалей!
  
   Даже дни недели решили на этом празднике плотно поесть, здорово выпить, говорить речи и без церемонии высказывать друг другу приятные истины, как оно и подобает в дружеском кружке. Герои нашей сказки перебрасывались за столом обглоданными костями, а дни недели готовились перебрасываться каламбурами да разными ехидными остротами.
   Господин Воскресенье, глава дней недели, явился в шелковом плаще. Благочестивые люди подумали бы, что он надел пасторское облачение и собирается в церковь, дети же мирской суеты увидели бы, что он просто-напросто собирается веселиться. Понедельник, молодой человек, близкий родственник Воскресенья, большой любитель удовольствий, следовал за первым. Он бросал -- как рассказывал сам -- мастерскую всякий раз, как у дворца происходила смена караула, сопровождающаяся музыкой.
   "Я люблю освежиться, послушать музыку -- особенно оффенбаховскую! Она не отягощает мозга, не затрагивает сердца, а только слегка щекочет под коленками -- так и подмывает пуститься в пляс, кутнуть и осветить себе дорогу домой фонарем под глазом, а потом всхрапнуть хорошенько! Вот на другой день -- с Богом и за работу, пожалуй, я же первенец недели!"
   - Я ретивый работник, - произнес вторник, - осматриваю, хорошо ли смазаны и вертятся ли как следует колеса на фабриках, слежу за тем, чтобы портной сидел на верстаке, а каменщик на мостовой, чтобы каждый занимался своим делом! Я смотрю за порядком, вот почему я в полицейском мундире! Коли это неостроумно придумано, так попробуйте вы придумать что-нибудь поострее!
   -- А вот и я! -- сказала Среда. -- Я стою в середине недели, меня так и зовут: серединою. Я, как приказчик среди магазина, как цветок в середине букета, стою, окруженная другими почтенными днями недели. Если мы идем все в ряд, друг за другом, то у меня три дня в авангарде и три в арьергарде. Смею думать, что я самая первая персона в неделе!
   -- Я самого знатного происхождения! -- сказал четверг. -- Я из божественного рода! В южных странах меня посвятили Юпитеру, а он мастера греметь и сверкать молнией. Это уж наша фамильная черта!
   И он ударил молотом по котлу, чтобы доказать свое высокое происхождение.
   Пятница была одета, как и подобает молодой девушке. Она, по ее собственным словам, отличалась тихим, мягким нравом и только сегодня развернулась.
   Суббота явилась старой ключницей, с метлой и прочими атрибутами чистки. Любимым блюдом ее был черствый хлеб, сваренный в пиве, но она все-таки не требовала, чтобы это блюдо было подано при сем торжественном случае всем: она готова была съесть его одна и съела.
   И, разумеется, явились и месяцы. Первый был парень здоровый, в медвежьей шубе и меховых сапогах.
   "Я тот самый, на кого уповают столько людей, - заявил он. - Приди ко мне утром, я дам тебе на чай! Я так и швыряю деньгами, дарю подарки, задаю балы! Тридцать один бал! Больше ночей я тратить не могу. Корабли мои, правда, замерзли, но в конторе у меня тепло. Я -- коммерсант, зовут меня Январь. У меня с собою только счета."
   Затем полез второй -- "увеселительных дел мастер", театральный директор, распорядитель маскарадов и других веселых затей. В багаже у него была огромная бочка.
   "Из нее мы на масленице выколотим кое-что получше кошки!" (Старый обычай, долго державшийся в Дании: в бочку сажают кошку и начинают изо всех сил колотить по бочке, пока, наконец, не вышибут из нее дно, и кошка, как угорелая, не выскочит оттуда ). Я люблю повеселить других, да и себя самого, кстати! Мне ведь уделен самый короткий срок! Мне дано всего двадцать восемь дней; разве иногда прикинут лишний денек! Но все равно! Ура, как говорила Т.Тарасова".
   Вышел и третий; вид у него был самый постный, но голову он задирал высоко: он ведь был в родстве с сорока мучениками и числился пророком погоды. Ну да это должность не из сытных, вот он и восхвалял воздержание. В петлице у него красовался букет фиалок, только крошечных-прекрошечных!
   "Март, марш! -- закричал четвертый и толкнул третьего. -- Март, марш! Марш в караулку, там пунш пьют! Я чую". Однако это была неправда: Апрелю все бы только дурачиться -- он с этого и начал. Смотрелся он парнем разудалым, делами много не занимался, а все больше праздновал. "В чемодане у меня есть летнее платье, - сказал он, - но надеть его даже по такому случаю было бы глупо! Да, вот я!"
   Затем из дилижанса вышла барыня.
   "Девица Май!" -- отрекомендовалась она. На ней было легкое летнее платье и калоши; платье шелковое, буково-зеленое, в волосах анемоны; от нее так пахло диким ясминником, что часовой не выдержал, чихнул.
   "Будьте здоровы!" -- сказала она в виде приветствия. Как она была мила! И какая певица! Не театральная, а вольная, лесная; да и не из тех, что поют в увеселительных палатках; нет, она бродила себе по свежему зеленому лесу и пела для собственного удовольствия. В ридикюле у нее лежали "Гравюры на дереве" Христиана Винтера.
   "Теперь идет молодая дама!" -- закричали из дилижанса. И дама вышла. Молодая, изящная, гордая, прелестная! Она задавала пир в самый длинный день года, чтобы гостям хватило времени покончить с многочисленными блюдами. Средства позволяли ей ездить и в собственной карете, но она приехала в дилижансе вместе со всеми, желая показать, что совсем неспесива. Но, конечно, она ехала не одна: ее сопровождал младший брат Июль.
   Июль -- толстяк; одет по-летнему, в шляпе "панама". У него был с собою очень небольшой запас дорожной одежды: в такую жару да возиться еще! Он и взял с собою на королевский праздник только купальные панталоны да шапочку.
   За ним вылезла матушка Август, оптовая торговка фруктами, владетельница многочисленных садков, земледелец в кринолине. Толстая она и горячая, до всего сама доходит, даже сама обносит пивом рабочих в поле. "В поте лица своего ешь хлеб свой, -- приговаривала она. -- Так сказано в Библии! А вот осенью -- милости просим! Устроим вечеринку на открытом воздухе, пирушку!" Она была молодец баба, хозяйка хоть куда.
   За нею следовал живописец по профессии. Он собирался показать лесам, что листья могут и переменить цвета, да еще на какие чудесные, если ему вздумается! Стоит ему взяться за дело, и леса запестреют красными, желтыми и бурыми листьями. Весь его багаж заключался в палитре с красками.
   Вылез и десятый пассажир, помещик. У него только и дум было, что о пашне, о посевах, о жатве, да еще об охотничьих забавах. Он был с ружьем и собакою, а в сумке у него гремели орехи. Щелк! Щелк! Но его почти и не слышно было из-за кашля и отдувания следующего пассажира -- Ноября.
   Что за насморк у него был, ужасный насморк! Пришлось вместо носового платка запастись целой простыней! А ему, по его словам, приходилось еще сопровождать служанок, поступающих на места!
   Вышел и последний пассажир -- бабушка Декабрь с грелкою в руках. Она дрожала от холода, но глаза ее так и сияли, словно звезды. Она несла в цветочном горшочке маленькую елочку. "Я ее выхожу, выращу к сочельнику! Она будет большая -- от полу до потолка, обрастет зажженными свечками, вызолоченными яблоками и разноцветными сеточками с гостинцами. Грелка согревает не хуже печки, я вытащу из кармана книжку со сказками и буду читать вслух. Все детки в комнате притихнут, зато куколки на елке оживут, восковой ангелочек на самой верхушке ее затрепещет золочеными крылышками, слетит и расцелует всех, кто в комнате, -- и малюток, и взрослых, и даже бедных деток, что стоят за дверями и славят Христа и звезду Вифлеемскую"
   - Такого, признаться, я еще не видала, - заметила Лариса, - поистине сказочный пир.
   Все сливалось, все тонуло в чудном сиянии красок. Лес и море пели. Все королевство было одним обширным чудным храмом; деревья и медлительные облака - стройными колоннами, цветы и трава - богатыми коврами, небо - огромным куполом. Яркие, блестящие краски потухали вместе с солнцем, зато вверху зажигались миллионы звезд, миллионы бриллиантовых огоньков, и обитатели королевства простерли руки к небу, морю и лесу...
   Гете заканчивает историю своего Фауста словами: "Продолжение может последовать"; то же могу я сказать и о нашей сказке.
  
   Алексей Липин, детектив с дипломом
   часть первая
  
   В городе N. проживало немало незаурядных личностей. Но сейчас не о них. Герой нашего рассказа - Алексей Липин - родился и вырос в Москаленках. Его знакомые предполагали, что он продолжит традиции и будет выдающимся железнодорожником. И на этом поприще прославит страну.
   Однако по прошествии нескольких лет Алексей пришел к убеждению, что карьера железнодорожника ему не совсем по душе. Сидел он за столом, заваленным учеными книжками, журналами ( один из них был раскрыт на статье "Как провожают паровозы? Совсем не так, как поезда" ) и мечтал, что когда-нибудь станет сыщиком или детективом. И детективом не обычным, но самым-самым знаменитым. За прошедшие годы Алексею удалось скопить денег, теперь он мог записаться на курсы частных детективов. Это было прославленное учебное заведение, из стен которого вышло много знаменитых детективов.
   Уже на первой лекции Алексей выяснил, что всякий уважающий себя детектив должен выглядеть безупречно. Нельзя появляться на людях неряхой и оборванцем, особенно когда намереваешься учинить им допрос третьей степени ( см. сказки Станислава Лема ).
   Собираясь на курсы, Алексей внимательно разглядывал себя и неизменно приходил к выводу, что выглядит как настоящий детектив. Затем Алексей обнаружил, что детективу жизненно необходимо умение бросать лассо. "При помощи умело брошенного лассо можно ловить самых опасных преступников", - гласила надпись в большой юридической книге.
   Алексей тут же приобрел лассо в магазине подержаных товаров и приступил к упражнениям, жертвой которых едва ни стала его бабушка. Кроме того, он купил трубку и контактные бифокальные линзы, которые, впрочем, пришлось заменить очками: они крепче сидели на носу Алексея.
   И вот наступил долгожданный миг, - Алексей получил красный диплом, свидетельствующий об окончании курсов частных детективов.
   - Молодой человек, сегодня Вы превзошли самого А.Ф.Кони, - сказал селой профессор, выдавая диплом.
   Никогда в жизни ( кроме, может быть, минуты после успешной защиты в одном провинциальном педагогическом институте ) Алексей не был так счастлив, как в тот момент, когда прибивал диплом к стене.
   часть вторая
   Нельзя, однако, не упомянуть о Сергее Мусе. Жил он на окраине города. Одна особенность выделяла Сергея среди юных лингвистов - он был явно не из числа тех, кто любит работать больше, чем это необходимо. Зато он обожал шататься по городу без цели, засунув руки в карманы и напевая веселый мотив.
   Алексей сидел за письменным столом и упражнялся в метании лассо, когда в дверь постучали. Алексей принял вид, приличествующий, по его мнению, дипломированному детективу. Он немного сдвинул брови,быстро надел очки, расстегнул верхнюю пуговицу пиджака.
   - Прошу Вас! - пригласил он.
   - Ну, как идут дела? - спросил Сергей Муся ( а это был именно он ), располагаясь в кресле для будущих клиентов, - одолжишь мне рублей сто до завтра?
   - Разве я позавчера не одалживал тебе двести?
   Дверь закрылась. Алексей еще минуты две метал лассо, а затем принялся за повтор лекции "Съемка скрытой камерой и российская действительность".
   Алексей направился на балкон и принялся бросать лассо. Делал он это так, что лассо пролетало добрую половину комнаты. Но тут Алексей почувствовал, что поймал что-то тяжелое. Он потянул лассо к себе и обнаружил на другом конце безсменного декана филологического факультета Вадима Михалыча.
   Тот явно не ожидал подобного приема, и еле шевелил губами.
   - Малиновое варенье, две банки, - расслышал Алексей.
   Из последующего разговора выяснилось, что из кафетерия на Партизанской похищены две банки малинового варенья.
   Алексей нахмурился, а затем записал в блокнот: "ДЕЛО О МАЛИНОВОМ ВАРЕНЬЕ".
   После этого он направился к кафетерию.
   часть третья
  
   Перед вечером к провалу подъехала на двух линейках экскурсия харьковских милиционеров, Остап испугался и хотел было притвориться туристом. Но милиционеры так робко столпились вокруг великого комбинатора, что пути к отступлению не было. Поэтому Остап закричал довольно твердым голосом:
   - Члена профсоюза - десять копеек, но так как представители милиции могут быть приравнены к студентам и детям, то с них по пять копеек.
   И.Ильф. Е.Петров. "Двенадцать стульев".
  
   В кафетерии было мало света. Тем не менее Алексей обнаружил следы от банок, а также загадочный знак на стене неподалеку в виде "икса".
   "Весьма таинственное дело", - подумал Алексей.
   Весь вечер он провел, опрашивая свидетелей.
   На следующее утро, разбирая свои записи, Алексей ничего не понял. Так частный детектив пришел к выводу о том, что ему необходим помощник.
   Алексей сразу написал объявление:
   Частному детективу требуется личный секретарь,
   аккуратный и с хорошим почерком.
  
   Но куда было его отнесть? В "Губернских ведомостях" у него знакомых больше не было. Пришлось отправиться в студию "Сказ" ( справка: фирма "Сказ", где околачивались некоторые из бывших выпускников Унитарного специализированного института по учету сосновых иголок ( УСИ - ПУСИ ) была одним из важнейших рекламных учреждений города ).
   - Садитесь, пожалуйста, - сказала мадам Леонова.
   Несколько секунд длилось молчание. - Любопытно, любопытно, - разглядывая объявление, произнес Леша Леонов, - говорят, Вы теперь частный детектив. Наверное, поразительно увлекательное времяпрепровождение. Кстати, Вы видели опубликованную в газете "Жизнь" статью о пропаже двух банок малинового варенья, не этим ли делом Вы сейчас занимаетесь?
   При этих словах наш герой едва не поперхнулся мармеладом.
   - Наверное, уже напали на след негодяя?
   Алексей протянул руку, чтобы взять приглянувшееся ему пирожное с клубникой. Но тут Леша Леонов внезапно схватил именно это,
   замечательное пирожное и отправил его себе прямиком в рот. С ужаоом глядел Алексей на то, как исчезает его пирожное во рту
   рекламного продюсера. ДА, ЭТО БЫЛО ПОСИЛЬНЕЕ, ЧЕМ "ФАУСТ" ГЕТЕ!
  
   часть четвертая
  
   Итак, Алексей только что вернулся из рекламной студии "Сказ". За окнами вечерело. Алексей стал размышлять, где следует искать того, кто украл две банки малинового варенья. Миньона Савельевна и ее семинар? Но аспирантки кафедры уже много лет не показывались в городе, избегая людей. Вряд ли они решились бы на такое крупное дело, как кража двух банок малинового варенья.
   Алексею вдруг вспомнился его коллега Сергей Муся. Кто мог поручиться, сколь глубоко его нравственное падение?
   Утром, как только дипломированный детектив приступил к завтраку, в дверь постучали.
   - Прошу! - проговорил Алексей.
   Вошел скромный господин в коричневом пальто и черной шляпе. В руке у него было тисненое золотом четырехтомное издание "Безтолкового словаря". Алексей узнал в посетителе Валерия Пономаренко.
   Валерий напевал мотив песенки "Я хочу автомат", впрочем, небезукоризненно.
   - Я могу быть личным секретарем. А зовут меня Грегуар Гвидон Горностай.. шучу - шучу! Валерий Пономаренко.
   - Так, - кивнул Алексей, отодвигая тарелку с кашей, - желаете занять место моего личного секретаря?
   - Я его, собственно говоря уже занял. Лучше сегодня все равно никого не найти.
   - Сразу перейдем на "ты" - предложил Алексей, - начнем, пожалуй, с того, что ты мне поможешь в следствии, которое..
   - А где я буду жить?
   - У меня, наверное, будет тесновато.
   - Ерунда! - возразил Валерий, - пожалуй, буду жить в твоем шкафу. С детства, понимаешь, мечтал жить в шкафу
   Валерий попытался залезть в шкаф.
   - Но это моя аптечка, моя и моей бабушки! - воскликнул Алексей, - здесь хранится все необходимое для экстреннои помощи: бинты, лекарства. Ты не можешь здесь жить.
   - Алексей, ты меня недооцениваешь. Сейчас только выброшу отсюда всю рухлядь..
   Валерий уже обнюхивал старую меховую шапку, которую Алексей надевал, когда столбик термометра опускался ниже отметки минус тридцать градусов.
   - Здесь будет моя постель, - заявил Валерий, - Люблю старые меховые шапки. В них и спится лучше всего.
   Оживленный обмен мнениями был преврван очередным появлением Вадима Михалыча.
   - Голландский сыр! - в отчаянии воскликнул он.
   Так частные детективы были осведомлены о том, что кражи в кафетерии на Партизанской продолжились.
  
   часть пятая
  
   - Для начала необходимо организовать постоянное наблюдение за кафетерием. Переоденемся кустами сирени, - предложил Алексей.
   Через час Валерий и Алексей уже примеряли костюмы. Хотя это не были костюмы "девушек из джаза", Впечатление было ошеломляющее. Даже завзятый садовод не отличил бы их от настоящих кустов сирени.
   Гасли огни в окнах. Промахнул трамвай, заскрыпели на повороте колеса. Необычайный закат расположился между домов..
   Проходили по улице каблуки, стучали по асфальту. Стал накрапывать дождь. Два куста сирени двигались вокруг кафетери. При этом маленький куст напевал песню "Таких не берут в методисты".
   Высоко наметился гудящий звук. Пролетел осторожно, по самому краю неба, чтобы лишним шумом не вспугнуть преступников, самолет, оставив белую полосу, уходящую за кинотеатр "Октябрь". Налетел порыв ветра, взбил листву как подушку. Простояв какое-то время совершенно неподвижно, Алексей вдруг почувствовал, что хочет спать.
   - Все в порядке? - спросил он Валерия.
   В ответ не раздалось ни звука. "Видно, секретарь заснул", - решил Алексей и начал с силой трясти сиреневый куст. Только вырвав его почти с корнем, он понял, что это была настоящая сирень.
   Валерия он обнаружил на скамейке у магазина "Колбасы" опустошающим бумажный стакан минеральной воды.
   - Поразительно тихий вечерок, - заявил Валерий, вытирая губы принесенной, очевидно, из магазина салфеткой. -
   Такая погода могла бы, по выражению классика, благоприятствовать любви. Как писал поэт - "Мороженое из сирени"! Такая чудесная погода не может быть фоном преступления.
  
   часть шестая
   Наступило утро. Первые ранние птицы потягивались под лучами восходящего солнца, пробовали свои голоса. На улице стали раскрываться стввни, люди улыбались и спешили на работу. Мимо детективов с портфелем в руках прошествовал Леша Леонов.
   - Ну как, поиск принес результаты? - спросил он.
   - Ночь прошла спокойно, - ответил Алексей, едва сдерживаясь, чтобы не зевнуть.
   Однако не прошло и минуты, как вновь появился Вадим Михалыч. Он припадал на одну ногу и всплескивал руками.
   - Опять! - сказал он, - Какая была ветчина. Два фунта отборной ветчины.
   Появился Сергей Муся, подошедший как раз к шапочному разбору.
   - Вы должны были охранять дом, - сказал он, укоризненно глядя на частных детективов.
   Алексей решил серьезно взяться за расследование. Начал он с того, что направился к профессору Бельдияну.
   Жилище профессора Бельдяина не было скрыто за густыми соснами и елями. Алексей обнаружил его без труда. Как только он подошел к домику, то сразу услышал ритмично повторяющиеся звуки. "Что бы это могдо быть?" - подумал Алексей.
   Он отворил дверь и увидел профессора Бельдяина медленно раскачивающимся на кресле-качалке. Он вязал на спицах длинный чулок. Алексей даже надел очки - не мерещится ли ему такая длина?
   - Вот, - объяснил Бельдиян, - приступил к вязанию чулок для всех студенток филологического факультета. Зимой в аудиториях у них очень уж мерзнут ноги.
   Так Алексей понял, что Бельдиян уже давно отошел от дел.
  
   часть седьмая
   эпиграф
  
   - Вам нелегко будет, граф, указать мне пример, когда мудрец стал бы преступником.
   Граф пожал своими широченными плечами и улыбнулся Лоре.
   - Совершенно верно! - сказал он, - преступление глупца всегда бывает раскрыто. Преступление мудреца всегда оставется нераскрытым. Если бы я мог указать вам пример, значит, преступление совершил не мудрец.
   - Не сдавайтесь, Лора! Скажите еще, что всякое преступление неизменно бывает раскрыто. Вот вам еще кусочек морали из детского учебника.
   - Я верю в это, - сказала Лора.
   - .. механизм, созданный для раскрытия преступления, крайне убог и жалок. Спросите следователей, ведущих дознание, так ли это, леди Глайд. Спросите председателей обществ.. Почитайте ваши газеты.Помножьте преступления, о которых пишут, на те, о которых не пишут. И вот на этом фундаменте вы строите вашу удобную высоконравственную формулу, что преступление всегда бывает раскрыто.
   В.Коллинз
  
   Итак, было решено организовать еще одну засаду. Алексей переоделся бочкой из-под селедки, да так удачно, что двое граждан уже водрузили на него селедку и бутылку "Сибирской короны". Валерий надел знакомый ему костюм сиреневого куста.
   В одиннадцатом часу в опустевшем зале кафетерия послышался треск. Алексей замер на своем месте. Он увидел, как в зале появились две таинственные личности. Одна из них сразу направилась к отделу вина и бакалеи, а другая .. подошла к кассе и принялась доставать оттуда ассигнации.
   Да, никаких сомнений не оставалось.. Алексей достал лассо и метнул его через весь зал.
   Вслед за этим послышался грохот разбитого стекла. Это Плюющийся икс выпрыгнул прямо в окно! Да, события разворачивались с необыкновеннои быстротой.
   На улице наш герой увидел Валерия. Он стоял прямо перед витриной и был явно ошеломлен таким поворотом.
   А преступник метнулся к Малому мосту.
   - Вперед! - воскликнул Алексей.
   Но преступник мчался уже по Косметическому проспекту. Когда Алексей, казалось, вот-вот должен был его настичь. Он "нырнул" в один из закоулков Восточного поселка ( а следует сказать, что улицы Восточного поселка были настолько извилисты, что сами с собои несколько раз пересекались ). Они миновали несколько дворов: у Алексея от бега по густонаселенному раиону заболела голова, на минуту ему показалось, что земля .. круглая и вертится.
   Преступник тоже, видимо, ошалел от обилия поворотов, потому что выскочил на улицу Нового поколения прямо перед носом частного детектива. Алексей увидел, что тот бежал сперва прямо, а потом махнул в переулок "Птнадцать дней тишины".. Это был самый слабоосвещенный переулок города. Алексей собрал все силы - расстояние между ним и преследуемым стало уменьшаться. Они пробегали как раз мимо кинозала, когда преступник вдруг сделал сальто и "нырнул" в кинематографическую тьму..
  
   часть восьмая
   эпиграф
  
   - В Сокольники рвется, там есть где спрятаться!
   - Стреляй, Глеб Егорыч, ведь уйдет!
   "Место встречи изменить нельзя"
  
   Бабушка Алексея была одной из самых замечательных бабушек на свете. Только дважды в год она навещала Алексея и оставалась у него не больше чем на неделю.
   В каждый свой приезд она приносила ему подарок - пирожки с капустой и морковью. Она убедила себя в том, что Алексей любит именно эти пирожки. Кроме того, бабушка Алесея была одной из самых глухих бабушек на свете.
   Итак, Алексей вернулся домой и увидел рядом с дверью пляшущих человечков.
   Странная надпись гласила: "Грузите апельсины бочках. Плюющийся икс".
   Алексей в ту же минуту понял, что его путь пересекся с дрожкои самого опасного из преступников, описанных
   в газетах.
   - Я снова здесь, милый внучек!
   На пороге появилась бабушка Алексея. В одной руке у нее был чемодан с провизией. В другой - сумка и зонтик. На голове у бабушки высилась шляпа, похожая на кактус.
   - А у меня для тебя сюрприз: пирожки с морковкой.
   Алексей поблагодарил, вскрыл пакет и принялся рассматривать принесенные продукты.
   - Не хочешь с морковкой? В таком случае я тебе приготовлю горячее питье - кипяток с молоком!
   Алексею осталось только вздыхать и кусать локти. Раз бабушка принялась за врачевание, спорить с ней было безполезно.
   В этот момент показался Валерий. Он быстро подсел к нашему герою и рассказал о том, что вчера вечером, преследуя преступника, едва не настиг его. Однако тот так спешил, что при прыжке через ветку, выронил из кармана..
   - Визитные карточки! Агентство недвижимости "Девчата"! - воскликнул Валерий.
  
   часть девятая
  
   Валерий натянул на себя лохмотья, в которых мог соити за обыкновенного бродягу. Хорош был и дипломированный детектив. На ноги он напялил дырявые калоши, а зеленые брюки и пиджак были испещрены заплатами.
   План Алексея был гениален по своей дерзости: детективы приходят в пещеру к продавцам недвижимости и нанимаются им в помощники. По замыслу Алексея, это не должно было вызвать и тени подозрения: бродячие филологи хотят немного подработать, вот и все.
   Около полуночи Алексей и Валерий уже стояли у дверей агентства "Девчата".
   - Все будет хорошо. Только не переигрывай, береги талант.
   Алексей проверил, лежит ли лассо на своем месте, под пиджаком. У Валерия тоже было спрятано маленькое лассо.
   Они попали в темный коридор, который вывел их к большому залу. Вокруг монитора сидели на стульях три девицы.
  -- Чего вам тут надо?! - рявкнула наиболее упитанная из них.
   - Да вот, ищем какую-нибудь работенку, - сказал Алексей, - мы временно оказались не у дел.
   - Невероятно, но факт, - добавил Валерий.
   - хм.. грр.. - заворчала толстушка.
   Валерий хотел бежать, и только страшным усилием воли заставил себя продолжить игру.
   - Не безпокойтесь. Мы разбойничьему делу хорошо научены, - успел произнести Валерий.
   - В клетку их! - завопила маленькая.
   В мгновенье ока Валерий и Алексей очутились в клетке в темном углу комнаты. Мало того, девчата еще и связали их по рукам и ногам.
  
   часть десятая
  
   - Похоже, мы попали в историю, - заметил Алексей.
   Вдруг девицы вскочили, будто их ужалил шмель.
   В темном проходе, ведущем в зал, послышались чьи-то осторожные шаги. Это приближался Плюющийся икс. Его можно было узнать по костюму Бэтмена. Такой костюм для прогулок по городу могли смело надеть, пожалуи, только два человека: Олег Усаков и Плюющийся икс. Не было также сомнений, что как раз за этим преступником детективы гнались вчера вечером через весь город.
   - Все в порядке? - спросил Плюющийся икс.
   - Да, шеф. Мы только что поймали двух мальчиков. Они уверяли, что ищут работу.
   Сообщив, что питание для девушек поступит не раньше семи, когда они выйдут "на дело", Плюющийся икс удалился, шурша плащом.
   Однако через некоторое время дверь снова приоткрылась. Алексей и Валерий едва не вскрикнули от удивления. На пороге стояла бабушка Алексея. В одной руке она держала зонтик, в другой - толстый том "Курсов частных детективов".
   Что вы сделали с моим внуком? - спросила она.
   - Тише ты, мымра старая, - ответствовала упитанная девица.
   - В клетку ее, - предложила ее подруга.
   Но прежде чем они успели что-либо предпринять, бабушка Алексея приступила к действиям. Зонтик ее описал в пространстве удивительную дугу и опустился на голову одной из разбойниц. Другая получила удар в нос юридической энциклопедией. После этого бабушка Алексея направилась к клетке.
   - И как это следует понимать? - возмущенно сказала она, - разве молодой челоек должен сбегать из кровати, и это в тот момент, когда я ему приготовила кипяток с медом!
   Алексей и Валерий пытались знаками показать бабушке, что им пригодились бы ключи от клетки, но она и слушать ничего не желала. В этот момент к ней подкралась наиболее упитанная из девиц.. Вскоре бабушка оказалась в клетке вместе с частными детективами.
  
   часть одиннадцатая
  
   Однако еще через полчаса за окнами послышались странные звуки, напоминающие игру на шотландской волынке. Одна девица направилась на двор, посмотреть, что происходит. За ней последовала другая. Еще пять минут никого не было, а затем перед частными детективами предстал Вадим Михалыч с шарманкой!
   - Подержите шарманку, а я поищу ключ, - сказал он.
   Алексей и Валерий поблагодарили Вадима Михалыча за помощь и незамедлительно направились к кафетерию. И подоспели как нельзя вовремя!
   Изнутри доносились звуки опустошаемых коробок с шоколадом и стук бутылок с прохладительными напитками.
   - З а п и х и в а й в м е ш к и л а н г у с т а, д а п о ж и в е е ! - слышался голос Плюющегося икса, - это вам не календарики девчатам распространять!
   - Вы органзуете шумовую завесу у запасного входа, - сказал наш герой С.Мусе, - а мы направимся к парадному.
   И действительно, С.Муся так шумел, что не на шутку напугал грабителей, которые бросились в фойе. Здесь их уже ожидали наши герои. Алексей бросил лассо и изловил двоих. А Валерию удалось заарканить самого Плюющегося икса!
   Валерий и Алексей были все еще в костюмах бродяжек. Алексей протер большое увеличительное стекло и предложил:
   - Господа, пора показать Ваши лица!
   Преступники, однако, не смогли показать свои лица, так как были связаны по рукам и ногам. Тогда пришлось Алексею самому ( "Ап! И тигры у ног моих сели!" ) снимать с них маски. Дошла очередь и до Плюющегося икса. Алексей резким движением сорвал с преступника маску .. и все ахнули от изумления!
   РЕБЯТА! КТО СКРЫВАЛСЯ ПОД МАСКОЙ ПЛЮЮЩЕГОСЯ ИКСА? Смотрите следующую часть.
   часть двенадцатая
   ПОД МАСКОЙ ПЛЮЮЩЕГОСЯ ИКСА СКРЫВАЛСЯ НЕ КТО ИНОЙ КАК ЛЕША ЛЕОНОВ! ( партийная кличка - Ромуальд - Россомаха ). Он скромно потупил глазки. Вид у него был еще более угодливый, чем прежде.
   Алексей еще раз протер увеличительное стекло и пояснил:
   - Уже первая встреча с этим господином произвела на меня неприятное впечатление, но белоснежный воротничок и туго затянутый галстук его сбили меня с толку. Преступника не представлялось возможным отличить от обычного образцового аспиранта УСИ-ПУСИ!
   Так завершилось первое расследование знаменитого и неповторимого Алексея Липина - частного детектива с дипломом.
  
   Таня и Сережа против диких гитар
   Предновогодняя история.
  
   "Это было давно, очень-очень давно в королевстве у края земли, там любимая мною девица жила. назовем ее Эннабел Ли.." хм.. о чем это я? Писателю нелегко выбирать начало для своей истории, но не до такой же степени! Итак, начнем. Жили-были девочка Таня и мальчик Сережа, учились уму-разуму и всяким премудростям, о которых писалось в ученых книжках и пособиях, в одном маленьком провинциальном педагогическом университете. Но однажды случилось страшное - по дороге в институт на Сережу напала банда беглых контролеров ( не путать с беглыми гласными ).
   В этот день ничего не предвещало беды. Была пятница, 13 - е. Сережа спокойно ехал к себе в институт, где его ждали верные друзья и не самые строгие преподаватели. Но вот, как уже говорилось выше, дверь автобуса на остановке раскрылась и пред светлые очи Сергея предстали беглые.
   - Не торопись, Сережа, - сказал самый главный, самый страшный контролер, преграждая студенту дорогу своей гитарой, - Предъяви-ка, дружок, проездной билет.
   Сергея несколько удивило такое фамильярное обращение к нему, студенту филологического факультета. Но он не стал спорить. Он честно признался, что проездного билета у него отродясь не было.
   - Не беда, - изрек контролер ( при этом на Сережу словно повеяло болотной гнилью ), - взгляни на мою гитару. На ней я люблю играть в теплой компании.
   Сергей послушно разглядел гитару и нашел, что она очень потрепанная жизнью.
   - Сколько на ней струн? - продолжил контролер.
   - Семь, - отвечал студент, не ожидая подвоха.
   - Точно. А теперь ответь на вопрос - сколько будет семь Ю семь?
   Здесь любой здравомыслящий читатель понимает, что, поскольку Сергей учился на филологиченском факультете, этот вопрос располагался далеко за пределами его компетенции. Он мог прочитать контролеру быличку или басню старика Крылова, но чтобы ответить на вопрос из курса математики - это было выше его сил.
   Далее мы пропускаем сцену, в которой "дикие гитары" принялись обыскивать студента в поисках у него денег, припасенных на обед в студенческой столовой ( тем более, что сам Сергей утверждал незначительность ее для развития сюжета ). Мы делаем это, однако, не из-за свойственной нам щепетильности, но из-за нежелания выслушивать обвинения в пропаганде насилия среди молодежи - и переносимся ( да, если уж об этом зашла речь, рекомендуем любителям пикантных и острых ощущений сериал "Дальше некуда" - в котором действовали такие достойные всяческого подражания герои как контролер-общественник Ко-Ко Четвертый и контролер-самолетчик на линии Токио - Киото Сим-Сим Двенадцатый, этот великолепный сериал - какой размер, какой гекзаметр, а какой временами встречающийся старояпонский язык с курильскими наречиями! - написанный в соавторстве гениальными, а ведь иначе и не скажешь, прозаиками Алексеем Липиным и Игорем Петраковым ) на практическое занятие пятьдесят третьей группы, в коей и училась та самая Татьяна.
   Как здесь не вспомнить слова пушкинского романа - "Татьяна, русская душою, сама не знаю почему, с ее холодною красою, любила русскую зиму". Да, за окном была зима, изредка даже проносился снег, ветер завывал в водосточных желобах. И только практическое занятие пятьдесят третьей группы шло по заранее намеченному фарватеру. Татьяна Ивановна Подкорытова пыталась втолковать трезвомыслящим студентам кое-что о поэзии Александра Блока. При этом выяснилось, что ее, поэзию, мало кто читал. Так, один из студентов отвечал:
  
   Я честно, признаться, без дураков,
   ну как бы сказать вам сейчас.. не готов! -
  
   И тут Подкорытова встала на стуле -
   ответ очень быстро оборван был пулей!
   "Мы не закончим этот урок,
   пока мы не выясним, кто такой Блок!!"
  
   Да, преподаватель, было видно, не шутит. Впрочем, подробно практическое занятие пятьдесят третьей группы по русской литературе описывать не берусь, дабы не быть уличенными в пропаганде разгильдяйства среди студентов. Скажем только, что, не обнаружив Сергея среди сокурсников ( справедливости ради отмечу, что он и раньше не особенно выделялся ), Татьяна тоже не на шутку рассердилась. Кроме нее, рассердился также и Алексей Липин, которому Сережа на момент описываемых событий должен был десять рублей. А стипендия, которую выдавал избранным автор этих строк, была еще далеко.
   Сергей как раз объяснялся в это время с контролерами. Те выписали ему штрафную квитанцию, которому Сергею надлежало оплатить до Нового года ( а все происходило как раз тридцать первого ). Сергея эта квитанция повергла в состояние задумчивости. Он долго ее рассматривал, а затем направился на заочное отделение, чтобы взять там немного денег ( разумеется, на заочном отделении не всем выдавали деньги, но для Сергея почему-то сделали исключение ). Тем временем в поисках Сергея Таня побежала - не удостоив свою тезку - преподавательницу русской литературы Татьяну Ивановну Подкорытову - сколько-нибудь вразумительного ответа ( так что отдуваться в который раз пришлось флагману и старосте группы Ларисе.. но о ней в другой сказке ) на вопрос о третьем томе лирики Александра Блока - так вот, побежала Таня - куда бы вы думали? - на радиостанцию "Эхо Москвы".
   Около радиостанции она увидела лениво прогуливающегося журналиста Матвея Ганапольского. Тот мурлыкал себе под нос какую-то песню.
   - Матвеюшка, - сказала ему Таня. Матвей так и расплылся в улыбке.
   - Я хочу дать объявление о пропаже студента, - продолжила Таня.
   - Видите ли, сейчас в эфир идет передача о национальной безопасности государства Израиль, - ответил Матвей, - как ты полагаешь, имеет ли твое объявление какое бы то ни было отношение к заданной теме?
   - Безусловно! - воскликнула Таня. Матвей опешил. Такого напора он не ожидал.
   В этот момент Сергей уже позаимствовал нужную сумму и искал здание чиновничьего управления, куда ему надлежало уплатить штраф. Оно располагалось на тихой улице в глубине застроенного домами квартала. Сергей не сразу признал его. Сначала он, нужно сказать, сунулся на факультет дополнительного образования. Он очень был похож на чиновничье управление. Сергей поднялся на второй этаж, где обнаружил Ивана Михеича Чередова.
   - Я узнал вас! - воскликнул Иван Михеевич и схватил Сергея за рукав,- вы - студент - географ!
   Напрасно Сергей пытался вырваться - Михеич держал его цепко, почти как старик Державин ( тот, бывало, поймает лицеиста в Царскосельском лицее и как давай его благословлять! - лицеист вырывается, плачет, а старик Державин знай себе благословляет ).
   - Ну-ка, говори, сколько лекций я прочитал! - скомандовал он.
   Сергей был обезкуражен и принялся извиняться за свой визит ( при этом он пятился к лестнице ).
   - Это еще ничего, - ответил ему Иван Михеич, - а вот придете вы в школу - а там класс наркоманов! И все потому, что, кроме вас, там работают другие силы, распространящие это зелье.
   Сергей бросился к лестнице - и здесь наткнулся на преподавателя Петрусевича. Сергей так торопился, что опрокинул ворох схем и таблиц, которые нес Петрусевич в класс.
   - Ничего, молодой человек, - сказал Петрусевич, - вы-то и поможете мне занести все эти плакаты в аудиторию.
   Сергей понял, что отговорки насчет безсмысленности этой затеи не подействуют. Вместе с Петрусевичем он собрал плакаты и бережно перенес их в аудиторию на втором этаже.
   - Это схемы для начинающего менеджера, - пояснил Петрусевич, - тебе, наверное, интересно узнать, как нужно располагаться во время переговоров?
   Петрусевич принялся что-то объяснять про менеджмент, а Сергей медленно отступал к двери. Таким хитрым маневром ему удалось усыпить бдительность Петрусевича, и он оказался в коридоре. При этом Сергей увидел, что в соседнем кабинете Иван Михеич с видом экзекутора стегает плеткой разодетых студентов-географов.
   Татьяна в это время узнала на радиостанции место расположения беглых контролеров и уже через пять минут настигла их на одной из остановок.
   - Ну-ка, признайтесь, что вы сделали с мальчиком? - спросила она.
   - С каким мальчиком? - отпирались те.
   Тогда Татьяна достала из кармана коробочку из-под часов.
   - У нее меелофон! - закричал один из контролеров, который перед этим посмотрел фильм Павла Арсенова, - сейчас ей станет все известно.
   - Что известно? - спросила Татьяна.
   - Что мы направили мальчика в заброшенный дом на Сенной!!
   - Понятно. Он признался, - сказала Татьяна вслух.
   - Ничего я не говорил, - пытался возразить контролер, но было уже поздно. Главный тоже понял это и с досады так огрел своего напарника гитарой по голове, что из нее повылетали струны.
   В это время Сережа уже входил в чиновничье управление. Если вы читали роман Франса Кафки "Замок". то поймете его чуства. В управлении было множество кабинетов по обеих стороны коридора. По самому коридору носились с тряпками молодые люди - здесь шел субботник. Сергей зашел в одну из комнат. Там он обнаружил художника. Он рисовал богиню правосудия, больше похожую на богиню охоты. Затем он зашел в еще одну. Там благосклонный и упитанный сотрудник, к большой радости Сергея, принял у него деньги и поставил печать в квитанции.
   - Суду ничего от тебя не нужно, - сказал он с важным видом, - суд принимает тебя, когда ты приходишь и отпускает, когда ты уходишь.
   Сергей выбежал на крыльцу и увидел Татьяну. Тут произошла довольно бурная встреча, которую я не буду описывать.
   В завершение нужно отметить, что и Сергей, и Татьяна смогли встретить Новый год так, как и предполагали... таким образом, коварство темных сил было повержено. И сделали это самые обыкновенные студенты пятьдесят третьей группы. Ура, как говорит Татьяна Тарасова. До встречи в следующем рассказе.
  
   ПУТЕШЕСТВИЕ В ДЖОКОНДУ
   по мотивам сказки Сергея Михалкова
  
   Сегодня мы предлагаем вам, дорогие читатели, принять участие в судьбе героев сказки Сергея Михалкова "Сон с продолжением", на протяжении которой вы встретитесь с толстым и добродушным Мастером игрушек, его сварливой супругой, отважным и смелым Мило, находчивой принцессой Сладкоежкой Второй и прекрасной Парлипа, а также разучите замечательную песню о приключениях.
   Итак, усаживайтесь поудобней, и представьте на минуту, что вы... оказались посреди большой и безлюдной городской площади. Недалеко от высокой старинной башни с часами вы замечаете тускло освещенную витрину скромной лавочки...
   Подойдя чуть ближе, вы обнаруживаете, что здесь выставлены всевозможные фигурки / напр., Красная шапочка в окружении лесных гномов, роскошная балерина в розовом платье, пастух и пастушка среди мирно жевавших травку овечек, солдат с внушительного объема нижней челюстью
   Да это же мастерская игрушек! Тут же в дверях лавки появляется Мастер игрушек.
   - Послушайте, - говорит он, заметив, что вы заинтересованы происходящим, - наши игрушки действительно не могут не нравиться. Мне уже под восемьдесят, и я все еще не могу с ними расстаться. Посмотрите, сколько я их смастерил... Но сегодня такой день, когда мы с женой обязательно должны подарить кому-нибудь игрушку. Так уж у нас принято, не правда ли, Матильда...
   - Да уж, - подтверждает вдруг появившаяся на втором плане конопатая стряпуха.
   - Один раз в году, и именно в этот день... выбирайте любую.
   - Просите роскошную балерину - не прогадаете, - советует из своего угла Матильда.
   Вы останавливаете выбор на солдате в синем мундире, тем более, что вам на ум приходят слова из песни о приключении.
  
   Приключенья, приключенья, -
   порывы ветра, толчки штурвала,
   в сердце музыкой отзовутся
   звон кольчуги и стук копыт.
  
   Ах, как хочется приключений, -
   почему их совсем не стало.
   Жизнь... проходит, и мне не спится,
   даже если весь город спит.
  
   Что за жизнь без приключений, -
   только правила и законы -
   разве можно смириться с этим,
   если стукнуло десять лет?
  
   - из фильма "Приключения Петрова и Васечкина".
   - Можно взять Щелкунчика? - спрашиваете вы.
   - Правильно! - восклицает Мастер игрушек, - Держите его! Ни одна принцесса ему в подметки не годится.
   Толстая Матильда кусает локти от огорчения.
   В одном из примыкающих к площади кафе вы решаетесь рассмотреть Щелкунчика при свете освещающего внутреннее помещение уличного фонаря. В тот момент, когда вы аккуратно вытираете пыльное сиденье, раздается голос:
   - Ох, как было бы хорошо, если бы вы вытерли и мое лицо.
   Вы не выбегаете в панике из маленького кафе, но решаете вступить в беседу с говорящим подарочным солдатом.
   - Кто это сказал? - спрашиваете вы.
   - Это я... я здесь, - слышится голос щелкунчика, - хм... Довольно странно, что вы не отвечаете, - получается, что я умею говорить, а вы не умеете. Немного о себе. Как видите, я... Ну, помните песню - "Просто щелкунчик"? Но я не всегда был щелкунчиком. Когда-то давно, очень давно, я был молодым человеком, офицером. Звали меня Мило. Но это было очень давно, не бойтесь меня.
   Вы, конечно же, не боитесь. Но все же до сего дня вы еще не встречали говорящих щелкунчиков...
   - А как вы стали щелкунчиком? - интересуетесь вы.
   - Это печальная история.
   - Расскажите ее мне. Я люблю печальные истории.
   - Их легко слушать, но трудно быть их участником. Хорошо! Слушайте. Когда-то я жил в счастливой стране, которая называлась Джокондой. Этой страны сейчас нет на картах, но она находится сразу за Снежным королевством и Королевством сластей / не путать с королевством страстей /. Да. это все чистая правда. Как и то, что я с вами сейчас разговариваю. Нашей Джокондой управлял царь Николас. Он был обручен с королевой Сладкоежкой II из Королевства сластей, потому что сам с малых лет был страшным сластеной. Однажды на Джоконду напало полчище Мышиного короля. Мы храбро сражались, но потерпели поражение, а Николас... и вовсе перешел на сторону мышей - и стал служить их королю. Обладавший злой колдовской силой Мышиный король превратил его в слабовольного колдуна. При этом еще и лишил несчастного памяти. Николас забыл про свою невесту Сладкоежку II, и решил вдруг жениться на молодой танцовщице, которая его совсем не любила. Теперь в это трудно поверить, но Парлипа - так зовут ту девушку - любила меня. Вот Николас и превратил смелого офицера в уродливого деревянного солдата. А того уже просто вывезли за город и выбросили в канаву.
   - И вы молчали?
   - Отнюдь! Я всегда разговаривал. Но никто не слышал меня. Это было частью коварного колдовства. И потом... толстая Матильда не вытирала меня. Она вообще меня не любила. Я ее раздражал, ей казалось, что я отпугиваю детей... А теперь... видите того белого журавля, что стоит возле окна и глазеет в него? поднимите меня и посадите ему на спину.
   Вы решаете отправиться на спасение сказочной страны.
   Вы летите над спящим городом, над его парками и садами, а затем - над полями, реками, над снеговыми вершинами.
   Журавль опускается на землю только в Снежном королевстве. Вокруг все белым-бело... Откуда ни возьмись появляются ледяные сани. Прекрасные лошади несут вас вперед. Звучит песня:
  
   И уносят меня, и уносят меня
   в звенящую снежную даль
   три белых коня, эх, три белых коня:
   декабрь, январь и февраль...
  
   / и ноябрь - добавила бы Л.Репях /. Через некоторое время впереди показываются очертания белого дворца. Перед ним на площади кружатся под музыку маленькие снежинки.
   Вот мы и в зимнем дворце. Звучит песня "Разум когда-нибудь победит".. Мы видим восседающих на ледяном троне Снежного короля и королеву.
   - Ба! Знакомые все лица! - восклицает Снежный король, - офицер Мило из Джоконды! А это кто рядом с тобой? И... где ты пропадал столько времени, куда держишь путь?
   - Я направляюсь в Джоконду. Я должен вернуться в свою страну.
   - Оставайтесь у нас, здесь так скучно последнее время.
   Вы предпринимаете попытку объяснить причину того, что не можете остановиться у столь радушных хозяев.
   - У вас тут ужасно холодно! - замечаете вы.
   - Я сама замерзаю, - признается Снежная королева, - До того, как выйти за Снежного короля, я была Солнечной принцессой. Сперва он растаял от любви, а потом я замерзла. Теперь просто не знаю, что делать... Ап-чхи!
   - Берите мои талисманы, - в руках короля появляется изумрудный ларец, - они уберегут вас от бед и неприятностей... пока не растают, разумеется. Будете доставать их, когда заблагорассудится, а потом запрятывать в маленькие коробочки-холодильнички... Кратчайшая дорога, если ты помнишь, лежит через Королевство сладостей... то есть через Королевство сластей.
   - Это довольно приторная страна, - замечает Снежная королева, - Я была там два раза с официальным визитом и в обоих случаях маялась изжогой - объелась соевыми батончиками... Ап-чхи!
   - Вы торопитесь, это понятно. Мы отправим вас немедленно, - говорит Снежный король, - Вы уплывете из нашего королевства на перламутровой раковине.
   Скользит по ледяной глади, напоминающей русло замерзшей реки, перламутровая раковина. А потом лед незаметно заканчивается, и корабль-раковина соскальзывает в голубую воду. В руках Мило появляется весло, вода за бортом между тем густеет и из голубой превращается в желтоватую, вязкую. Это душистый мед, а по берегам проплывают шоколадные деревья. Показывается за поворотом реки дворец, похожий на огромный сюрпризный торт. Вы отламываете кусочек от ветки шоколадного дерева, и, пока лодка пристает к берегу, заедаете его медом.
   - Осторожней! Если будете от всего отламывать по кусочку и класть себе в рот, то заболеете, - предупреждает Мило.
   Итак, раковина пристает к берегу... На берегу вы замечаете много цветов с желтыми лепестками. "Наверное, это цветы карамели", - рассуждаете вы и решаетесь попробовать один из них на вкус. Вы шагаете к великолепному дворцу.
   Под ногами хрустят засахаренные орешки. Все вокруг напоминает кондитерскую: висят на лозах виноград и глазированные фрукты.
   Затем вы оказываетесь в дворце, пол которого выстлан вафлями, а стены выложены бело-розовым зефиром. Ароматы корицы и фруктовых начинок проплывают под его сводами.
   Королеву Сладкоежку Вторую вы обнаруживаете полулежащей на кушетке из яблочной пастилы и тянущей прямо из банки сгущенное молоко.
   - Ваше сладостное величие, мы направляемся прямо в Джоконду, - говорит Мило.
   - А ваш спутник? - осведомляется Сладкоежка, - Вы могли бы погостить у меня... Какой же омич не любит сладкого? Вам здесь не может не понравиться. Незачем подвергать себя опасности. В моей стране извели всех мышей, они перебрались в Джоконду. Там для мышей полное раздолье... Надеюсь, вы заночуете у нас во дворце. Утром у нас конфетный бал...
   Но Вы устремляетесь в путь.
   - Не хотите задерживаться? Моя карета к вашим услугам. Она только что выпечена из лучшего пряничного теста.
   - Не развалится по дороге? - спрашивает Мило.
   - Что вы говорите! Ее выпекал самый лучший пекарь-каретник. Только как вы перейдете границу с Джокондой? Она охраняется летучими мышами.
   К утру на границе с Джокондой действительно появляются стаи летучих мышей... шорох крыльев, тревожное поскрипывание в воздухе - мыши заслони ли собой едва ли не все звездное небо. Но вскоре мыши убираются восвояси, их зловещее поскрипывание исчезает. Начинает светать.
   Мы оказываемся на улицах плененного города - столицы Джоконды. Редкие прохожие торопятся по своим делам. Стражники Мышиного короля выглядывают из-под амбаров, из сучьев голых деревьев, как бы сливаясь с ними. Не слышно ни песен, ни музыки, ни даже обычных человеческих разговоров. Впрочем, слышна сухая барабанная дробь. К центру городской площади направляется взвод солдат. Они маршируют молча, с безразличными лицами, только барабанщик старается вовсю. Странное зрелище представляет этот взвод: ни у одного солдата нет оружия.
   - Куда вы держите путь? - интересуется Мило.
   - В никуда, - отвечает солдат, - С утра до вечера нас гоняют по городу... для того, чтобы мы были на виду. Мыши хотят видеть, что мы ничего против них
   не замышляем.
   Следующий персонаж, появившийся на вашем пути - сапожник, когда-то смастеривший балетные туфельки для Парлипа / ныне заточенной в замке /. Он сообщает, что ему приказано выточить для бывшей танцовщицы... деревянные ноги.
   - Немедленно необходимо взять штурмом эту крепость! - заявляет ваш спутник.
   Вы соглашаетесь с ним.
   Вот и двустворчатое окно башни. Парлипа не спит. Она сразу устремляется к бывшему щелкунчику.
   - Я верила, что ты вернешься, чтобы спасти меня.
   - Парлипа!
   Затем следуют слезы и объятья.
   - Это чудо! - заявляет ваш спутник.
   У вас появляется мысль о том, что неплохо было бы покинуть эту комнату, где бедная принцесса провела столько безсонных ночей.
   Однако при ближайшем рассмотрении выяснятся, что дверь в комнату заперта снаружи. Конечно, это обстоятельство вас не останавливает. Вы предлагаете использовать подарочный перстень.
   Мило дотрагивается перстнем до дверной ручки. Снаружи с грохотом отваливается громоздкий засов. Дверь безшумно отворяется.
   Виден темный коридор. За первым правым поворотом раздается слабый голос - призыв о помощи.
   - Кто-то зовет нас, - говорит Мило, - мы кому-то нужны.
   Голос повторяется.
   Вы смело устремляетесь вперед.
   В конце амфилады комнат едва брезжит свет. Вы обнаруживаете здесь гигантскую клетку, похожую на мышеловку. За ее металлическими прутьями томится юноша. Это его голос, уже изнемогающий, звал вас на помощь.
   Парлипа с возгласом "Натаниэль!" бросается к решетке.
   - Кто это? - спрашиваете вы.
   - Натаниэль, наш городской крысолов и мышелов.
   - Как давно он здесь?
   - С тех пор как мыши завладели страной, а Мило превратили в щелкунчика.
   - Натаниэль, ты узнал меня? - говорит Парлипа.
   - Как вас не узнать! Вы так танцевали в те дни, когда танцы еще не были отменены и запрещены.
   Мило прикасается перстнем к дверце решетки - она распахивается:
   - Ты, Натаниэль, знаешь, где расположены казармы?
   - Естественно.
   - Ты доберешься до казарм и передашь солдатам от моего имени, чтобы они спешили к арсеналу и вооружались. Ты поведешь их. Я назначаю тебя командиром. Нам нельзя терять ни минуты... Одолжите свой перстень Натаниэлю.
   Натаниэль надевает перстень, и силы возвращаются к нему прямо на глазах.
   Между тем Мило замечает, что на столе, возле клетки, в которой держали королевского крысолова, среди раскиданных карт лежит бабочка с полуобгоревшими крыльями.
   - Нужно поскорей найти Мышиного короля и разделаться с ним, - торопит его Парлипа, - твой перстень может потерять свою волшебную силу, если ты попробуешь ее оживить! А твой перстень у нас последний, не забывай.
   Но Вы предлагаете отдать волшебную силу перстня для того, чтобы оживить бабочку.
   Мило подходит к столу и дотрагивается перстнем до обгоревшей бабочки.
   - Вы спасли меня, - раздается негромкий хриплый голос. На столе сидит мать Николаса / бывшего руководителя Джоконды /, - Спасибо Вам. Но... кто вы такие? Хотя вас, - обращается она к Мило, - я где-то встречала.
   - Вы могли меня видеть, сударыня. Я был офицером сказочных сил Джоконды, пока ваш сын не соизволил превратить меня в деревяшку.
   - Мой сын лишился разума, - сообщает мать Николаса, - подумать только - родную мать превратил в бабочку... Вот как это было...
   " - Боюсь за тебя, Николас. Ты стал колдуном. А я помню тебя добрым, порядочным человеком. Я не могу не любить тебя, но одобрять твои поступки я не обязана...
   - Да, стал колдуном! могу и тебя превратить во что угодно.
   - Ты не посмеешь этого сделать.
   - Хочешь, попробую? Ну, во что тебя превратить? Говори!
   - Не смей... Я не за себя боюсь, за тебя.
   - Не бойся за меня. Я просто хочу показать тебе мою силу! Хочу доказать... хочешь, я превращу тебя в бабочку? Это не так страшно... в красивую бабочку!
   Николас уже ничего не слышал - он колдовал.
   - В бабочку! в бабочку я превращу тебя... ты - бабочка, бабочка! - завопил он истошным голосом и взмахнул руками перед лицом матери.
   В тот же миг бабочка безшумно запорхала по комнате"
   - Такого я от него никак не ожидала... Но прошу вас: освободите его от злобных чар коронованного мышиного чудовища! Парлипа! На вас задумал жениться мой дурак? Мой сын вам вовсе не пара. Он был обручен с королевой сластей Сладкоежкой Второй... впрочем, нам нужно поторопиться.
   Мать Николаса подходит к стенному шкафу, вынимает оттуда несколько томов... и нажимает на какое-то приспособление - стена раздвигается, разъезжается в разные стороны.
   За стеной открывается секретный ход.
   У входа в усыпальню - логовище Мышиного короля - мы обнаруживаем Николаса, опирающегося на длинный изогнутый меч.
   - Как вы появились здесь? что вам здесь нужно? - интересуется он.
   - Нам нужно увидеть Мышиного короля... А с тобой у нас потом будет отдельный разговор.
   Но колдун смеется:
   - Однако у вас скромные желания.
   - Отойди от двери.
   - Не шути со мною, малыш!
   Николас заносит над головою Мило двоякоизогнутый меч.
   Мило безстрашно поднимает руку с перстнем. И, кто бы мог подумать, обломки меча Николаса падают на каменный пол.
   Итак, вы оказываетесь непосредственно в комнате, из которой отдавал команды и рассылал распоряжения главный угнетатель Джоконды. Но внутри нее вы не находите короля. При этом окно комнаты распахнуто.
   - Наверное, негодяй услышал через стеклянные двери звон разбитого меча Николаса, и поспешил улететь, - предполагает Парлипа.
   А за порогом спальни Николас рыдает весьма громко:
   - Я ничего больше не могу! - восклицает он, - бакланы, банки - все пропало... Я потерял волшебную силу.
   - Но ко мне вернулся мой прежний Николас, - говорит ему мать, - вернулся мой добрый сын.
  
   Мило подтягивается на руках и взбирается на подоконник, затем протягивает руки Парлипа.
   - Мило, смотри! - восклицает она, и тревожные интонации звучат в ее голосе.
   К замку медленно, заслоняя собою небо, направляется стая летучих мышей серого цвета, - причем впереди остальных со страшным свистом барражирует Мышиный король. От стаи распространяется во все стороны смрадный запах, от которого, и это видно, падают вниз разные маленькие жучки, стрекозы и певчие птички... шуршат крылья, доносится зловещий писк.
   Вы предпочитаете захлопнуть окно.
   Однако окно с треском распахивается, летучие мыши тучей, наталкиваясь и толкая друг дружку, врываются в комнату и, заполонив ее, устремляются дальше, в коридор. Вы превосходно отбиваете летучих мышей кочергой. Парлипа действует каминными щипцами. Но вот коварным движением крыла кочерга выбита из ваших рук.
   Вы поднимаете оружие и с успехом продолжаете сражение. Однако тут же вы замечаете, что появившийся в комнате к финалу схватки Мышиный король устремился на Мило. В этот момент врывается Натаниэль со своими солдатами. Мышиный король тут же бросается на него.
   Но Парлипа, недолго думая, бросает свою балетную туфельку в Мышиного короля. Замечательная микрокорона слетает с головы серого воителя, и он превращается... в маленькую серую мышку. В ту же минуту его коллеги падают и уносятся в окно. А бывший мышиный предводитель убегает не дальше придворного королевского котика.
   Ясные лучи солнца озаряют окрестность. Пробуют свои голоса птицы в саду. Жужжат трудолюбивые пчелы.
   Одержана победа в решающей битве, мышиное войско больше не будет терзать Джоконду. Вы можете с радостью вернуться домой. Теперь ВСЕ.
  
   ПОСТСКРИПТУМ
   ( фрагмент из книги "Рассказы о детстве" )
  
   Воспоминания о детстве.. Они вносят живость в переживания настоящего, заставляют задуматься о непреходящем.. Они снова и снова появляются перед взором автора.
   В них - секрет, загадочность, таинственность, все то, что вызывает перед уже упомянутым взором картины детства, одну за другой.
   Мы рассмотрим их подробно и попытаемся восстановить события. Получится ли, сложится ли в целостную картину? - Вы сможете увидеть сами. Но прежде - немного о литературе. Воспоминание объясняет не случайно канву, ход событий в известных сочинениях писателей - отечественных и зарубежных. Расскажу о некоторых из них.
   Особенный, непохожий ни на какой другой мир открывается в сказке Льюиса Кэрролла "Алиса в стране чудес" и "Алиса в зазеркалье". Ее героиня отправлялась в путешествие в придуманное автором царство невероятных превращений и персонажей. Здесь можно было легко увеличиться, отъев от одной половины гриба, можно было посетить "броуновское" чаепитие у мартовского зайца,
   узнать, "сколько конфет украл валет" и из чего варила бульон дама, как играть в крокет и ухаживать за младенчиком Герцогини, а также познакомиться с перемещениями фигур на шахматной доске ( среди которых выделялись белая и черная королевы, овца, Шалтай-Болтай, король и сама Алиса ). Позже, уже значительно позже, в возрасте двадцати четырех лет, я написал русский перевод этих сказок ( он опубликован в сборнике "Филологи шутят", вышедшем в прошлом году ). Свой перевод сказки выполнил - в двадцать один год - и Владимир Набоков - он известен под названием "Аня в стране чудес". В его переводе Аня прекрасно знает, скажем, русские "версты" - "Хотела бы я знать, сколько верст сделала я за это время", - говорит она, падая к центру вселенной. Затем она приземляется на куче "хвороста" и оказывается в большой "зале". И вспоминает она русские, а не английские стихи, напр., такое - "Птичка Божия не знает ни заботы, ни труда.." ( правда, Аня все перепутала и "вышло совсем не то" ).
   Вместо Чеширского кота милую Анечку ожидает Масленичный кот. Его поведение Герцогиня объясняет просто:
   - Не всегда коту масленица, - ответила Герцогиня. - Моему же коту - всегда. Вот он и ухмыляется.
   Телепаха, которую Набоков называет почему-то Чепупахой ( оттого, наверное, что она несет чепуху и порет чушь ), посвящает Аню в секреты своего школьного образования:
   " - Мы получали самое лучшее образованье - мы ходили в школу ежедневно.
   - Я это тоже делала, - сказала Аня. - Нечего вам гордиться этим.
   - Ну так ваша школа была не такая хорошая, как наша, - сказала Чепупаха с видом огромного облегченья.
   - Чему же вы учились? - полюбопытствовала Аня.
   - Сперва, конечно, - чесать и питать. Затем были четыре правила арифметики: служенье, выметанье, уморженье и пиленье.
   - Я никогда не слышала об уморженьи, - робко сказала Аня. - Что это такое?
   Гриф удивленно поднял лапы к небу.
   - Крота можно укротить? - спросил он.
   - Да... как будто можно, - ответила Аня неуверенно.
   - Ну так, значит, и моржа можно уморжить, - продолжал Гриф. - Если вы этого не понимаете, вы просто дурочка.
   Аня почувствовала, что лучше переменить разговор. Она снова обратилась к Чепупахе: "Какие же еще у вас были предметы?"
   - Много еще, - ответила та. - Была, например, лукомория, древняя и новая, затем - арфография (это мы учились на арфе играть), затем делали мы гимнастику"
   Прочитайте мою книжку "Лариса в стране чудес" и вы поймете, что в переводе Набокова есть много отличий от нашего! напр., стихотворение "Дама бубен варила бульон и жарила десять котлет, десятка бубен украла бульон, котлеты украл валет" здесь выглядит так:
  
   Дама червей для сердечных гостей
   В летний день напекла пирожков.
   Но пришел Валет, и теперь их нет;
   Он - хвать, и был таков!
  
   - то есть сказочный валет украл на сей раз не котлеты, а пирожки.
   В рассказе Чехова "Жизнь в вопросах и восклицаниях" детству выделен целый раздел: "Кого Бог дал, сына или дочь? Крестить скоро? Крупный мальчик! Не урони! Ах, ах! Зубки прорезались? Это у него золотуха? Возьмите у него кошку, а то она его оцарапает! Потяни дядю за ус! Так! Не плачь! Домовой идет! Он уже и ходить умеет! Унесите его отсюда - он невежлив! Что он вам наделал?! Бедный сюртук! Ну, ничего, мы высушим! Он уже говорит! Ах, какая радость! А ну-ка, скажи что-нибудь! Прогнать няньку! Не стой на сквозном ветре! Дайте ему пряник!" В отрочестве высказывания о дите изменяются: "Ты не маленький! А ну-ка, покажи свои отметки! Уже порвал сапоги?! За что вы моего сына на второй год оставили?"
   А как необыкновенны рассказы о детях, написанные Аркадием Аверченко, в особенности "Человек за ширмой", "Трава, примятая сапогом" и "Дети". В третьем речь идет о трех благонравных на вид мальчиках, порученных воспитанию молодого писателя. За три дня он делает из них отъявленных лентяев и казаков, - так, что вернувшиеся с отдыха родители едва узнают их. Среди всех троих выделяется маленький Ленька, который "клянется своей бородой", что последует за новым воспитателем всюду, куда бы ни забросила его судьба. В рассказе "Человек за ширмой" мальчик Мишка, оставшись один, размышляет над планом возмездия. Однако его размышления прерывает появление в соседней комнате тети и ее ухажера. При этом тетя кокетничает, а офицер предлагает пожертвовать собой ради нее. Мишке это нравится чрезвычайно. Слова взрослых он понимает, как и следует, буквально, и убегает в мир фантазий.
   В рассказе Ивана Бунина "Антоновские яблоки" рассказчик вспоминает свою юность, сад, полный запаха антоновских яблок, звезды над ним. Все это неразрывно связано с воспоминаем о прежнем устройстве жизни в Выселках, о жителях деревни, днях, проведенных на охоте. Спрягаются эти воспоминания и с настоящим автора: он вновь видит себя посреди этого села, вновь ощущает свежесть раннего утра. "Антоновские яблоки" - удивительный рассказ, ставший даже предметом пародии в юмористическом журнале - верный признак того, что талантливый автор попал "в самое яблочко".
   В повести Александра Грина "Алые паруса" самое яркое воспоминание возникает у Ассоль в возрасте восьми лет. В пути за корабликом, плывущим по ручью, она устремляется в поле, где ее встречает собиратель сказок Эгль. Он сообщает девочки, что, несмотря на то, что пройдут годы, к ней на точно таком же корабле с алыми парусами приплывет принц. И все происходит так, как сказал Эгль. В юности Ассоль не потеряла веру в то, что его предсказание сбудется. И в один прекрасный день приплыл Грэй.
   О детстве воспитанников "республики Шкид" рассказывает одноименное произведение Белых и Пантелеева. Они заняты весьма серьезными делами - напр., выпускают стенгазету "Б у з о в и к" и еще шестьдесят изданий, в которые пишут все, даже ученики младших отделений. По случаю выхода юбилейного выпуска одной из газеты даже устраивается запоминающийся банкет. Позже Янкель и Пантелеев станут журналистами, а Саша Пыльников будет учиться в Педагогическом институте.
   В "Доме на набережной" Трифонова воспитываются также талантливые дети. Они уделяют большое внимание школе, а на досуге предпринимают самые отважные вылазки в исторические районы столицы. Один из них ведет дневник, в котором предсказывает военный конфликт с Германией ( накануне начала Великой Отечественной ). Заметим, что накануне этого конфликта разворачивается и действие повести А.Гайдара "Тимур и его команда", в котором разворачивается почти эпическое противостояние мальчишки Тимура и предводителя местных хулиганов Квакина, заканчивающееся полным и безоговорочным посрамлением его банды.
   Во времена Великой Отечественной начинаются события, описанные в повести Ирины Карнауховой "Наши собственные". Таня, Хорри, Пимка, Алеша - все эти ребята, такие разные, но в то же время неуловимо похожие, что становится ясно из их противостояния темной силе, пытавшейся захватить санаторий,
   знакомы автору с детства. Вместе с ними он со-переживает волнующие моменты повести, пытается найти выход из непростых ситуаций.
   Невозможно было остаться равнодушным и к путешествиям мальчика Сани в столице в романе Каверина "Два капитана". Было интересно его знакомство с Татариновыми, квартира которых представлялась "чем-то вроде пещеры Али-Бабы с ее сокровищами, загадками и опасностями", наблюдение за Кораблевым, чтение писем главы пропавшей экспедиции.
   В романе Набокова нередко характеристикой героя являются необыкновенные способности к арифметике ( в романе "Защита Лужина" - способности к шахматам ), которые начинают развиваться в детстве ( так в романе "Другие берега", в котором гувернер поторопился объяснить герою - в восемь лет - логарифмы ).
   С описания детства героя начинается развитие сюжета не только "Защиты Лужина", но и "Приглашения на казнь", рассказов "Лебеда" и "Обида". Воспоминание это, этически окрашенное, становится частью жизни героя. Здесь есть сближение и с традициями русскои художественной мемуаристики, и с известным "Детством" Натальи Саррот. В воспоминании даже удаление от бывшего некогда как будто делает его безупречным, придает живость картине настоящего.
   Знакомство с героем - неотъемлемая часть сюжета любого романа Вл.Набокова. Это событие закреплено на таком уровне развития сюжета, как предыстория или экспозиция. В романе "Дар" на основе детских воспоминаний писателя реконструирован цельный, "многогранный" мир, где образ отца составляет "предмет благоговения и восхищения" / по мнению В.Ерофеева, главная цель автора при этом - в воскрешении в памяти "совершенного образа" отца, см. в ст. "Русский метароман В.Набокова" /.
   Так, спортивные занятия и детские игры наделены в творчестве Набокова признаками сакрального ( напр., в романе "Приглашение" ). Возможно, благодаря детским воспоминаниям писателя о его занятиях спортом - теннисом, велосипедом, боксом, шахматами ( "занятия боксом и теннисом Набоков продолжит и в студенческие годы" ).
   В "Других берегах" описан случай ясновидения, произошедший с героем в детстве.
   В "Даре" Федор Годунов-Чердынцев с необычайной ясностью вспоминает - посреди берлинской зимы - о доме в России. В романе "Защита Лужина" в детстве Лужина можно найти "кончик спутанной нити" его судьбы, объясняющий поступки этого "странного" человека ( который кажется странным даже своей невесте ). Лужин начинает пропускать занятия -- вместо школы он ездит к тете играть в шахматы.
   Еще в ту пору "Лужин выигрывает у старика, часто приходящего к тете с цветами. Впервые столкнувшись с такими ранними способностями, старик пророчит мальчику: "Далеко пойдете". Он же объясняет нехитрую систему обозначений, и Лужин без фигур и доски уже может разыгрывать партии, приведенные в журнале, подобно музыканту, читающему партитуру". В детстве героя романа "Приглашение.. " Цинцинната - остается часть той загадки, того ореола таинственности, который постоянно его окружает и выделяет среди горожан и сверстников. В небольшом городке, где он вырос, Цинциннат проводит большинство своих воображаемых путешествий, там же, в Тамариных садах встречается с Марфинькой.
   "Писатель, наблюдающий ребенка как живое воплощение будущего воспоминания - образ, повторяющийся в романах Набокова, - писала исследовательница, - создать воспоминание о настоящем - цель писательского труда" . Набоков говорит о том же в одном из рассказов сборника "Весна в Фиальте", когда рядом с местом встречи героев "прошел мальчик, таща санки с рваной бахромкой". В рассказе "Путеводитель по Берлину" ребенку в комнате хозяйки "видно зальце пивной, где мы сидим, - бархатный островок бильярда.. Он ко всему этому давно привык, его не смущает эта близость наша: но я знаю одно - что бы ни случилось с ним в жизни, он навсегда запомнит картину, которую в детстве ежедневно видел из комнатки, где его кормили супом". В рассказе "Лик" так же за героем наблюдает маленький мальчик - "Васюк", в рассказе "Совершенство" - Давид.
   Для Лужина, как и для героя стихотворения "Сны", воспоминания его детства есть настоящее. В памяти героя сохранилось все, до "самой последней детали" "живого воспоминания" ( Б.Аверин )
   По мнению Б.Аверина, сюжет романа Владимира Набокова представляет собой сюжет воспоминания, которому автор отводит центральную, "царственную" роль - в отличие от традиционного романа, где воспоминание - служебная часть любовного сюжета. Так, на опознавании прошлого в настоящем построены фабула и сюжет "Защиты Лужина". "Воспоминание ведет и сюжет "Дара" - от воспоминания героя о собственных стихах, с их обращенностью к теме детства, до пишущегося героем романа - воспоминания об отце
   Часто - это собственное воспоминание писателя ( "автобиографическая фабула", по словам О.Ивановой ( дис. "Проза Набокова двадцатых - тридцатых годов" ) ). Поэтому так распространен в произведениях Вл.Набокова "сюжет изгнания", - в "Машеньке", "Подвиге", "Защите Лужина".. Воспоминание представляет собой сложный осмысленный узор, который видит герой и который является сюжетом романа, часто будучи неочевиден для второстепенных персонажей
   Продолжение этого исследовательского пути можно найти в статье "Локализация мира детства..", в которой постулируется биографичность сюжета романа Вл.Набокова, причем первой ступенью, причиной развития сюжета называется детство героя.
   "Имение Батово... принадлежало моему деду с бабкой - Дмитрию Николаевичу Набокову, министру юстиции при Александре Втором, и Марии Фердинандовне, урожденной баронессе фон Корф, - читаем в "Комментарии к "Евгению Онегину", - Прелестная лесная дорога вела к нему от деревни Выра, имения моих родителей, которое было отделено извилистой рекой Оредежь ( ее "извилистая излучина" промелькнет уже в "Машеньке", - И.П. ) как от Батова, так и от поместья Рождествено, принадлежавшего моему дяде Рукавишникову. Непременные летние поездки в Батово - в тарантасе ли, в шарабане - помню с тех самых пор, как мое сознательное "я" всплывает из этой трепетной зеленой бездны, с 1902, скажем, года".
   Или в "Других берегах", где описано путешествие набоковых на Ривьеру: "Я стоял на подушке у окна спального отделения... Должно быть, мне удалось отстегнуть и подтолкнуть вверх тугую тисненую шторку в головах моей койки. С неизъяснимым замиранием я смотрел сквозь стекло на горсть далеких алмазных огней... Впоследствии я раздавал такие драгоценности героям моих книг"
   Еще одно яркое воспоминание связано с этим небольшим городком в нескольких километрах от испанской границы, - под окнами квартиры местный воздухоплаватель надувает огромный желтый шар...
   А разве не принадлежат тому же миру персонажи повести Булата Окуджавы о "прелестных приключениях" Гридига, Стрекозы и Крэга Кутенейского Барана? -
   "Мы шли по острову целый день и целую ночь, но моря все не было. Вот как далеко занес нас ураган. Мы очень устали.
   - Я не могу без воды,- сказал Гридиг,- я совсем высох..
   - Что же нам делать? - сказал я.
   - Вот что,- сказал Крэг Кутенейский Баран,- садитесь на меня верхом. Я сильный.
   Мы все уселись на Крэга, но скоро и он устал.
   - Что же нам делать? - воскликнули мы хором. В это время на дороге показались два рыжих муравья.
   - Мы вам поможем,- сказали муравьи".
   Похоже на приключения в Розовой стране маленькой девочки Элли и ее столь же необычных друзей - дровосека, страшилы и тотошки, не правда ли? Хотя приключения героев повести Булата Окуджавы не столь подробны и многочисленны, благодаря таланту автора они вызывают несомненный интерес и сейчас. Как напоминают они события, произошедшие с Кариком и Валей в книге Яна Ларри..
   С каким любопытством читатель наблюдает вслед за К.Маккалоу за детством героини ее романа "Поющие в терновнике"! Хотя на поверхности детство Мэгги не богато впечатлениями, однако в ее восприятии преображаются самые обыкновенные действия персонажей романа.
   Роман Германа Гессе "Игра в бисер" рассказывает о том, что происходит в действительности в основном путем передачи впечатлений детей - которые являются учениками Кастальской школы "игры". Талант выявляется именно в эту пору - утверждает автор.
   В романе Марселя Пруста "По направлению к Свану" автор говорит о своих снах ( ему видятся образы из прочитанной накануне книги ), о воспоминаниях из деревенского детства в местечке Комбре ( у двоюродной бабушки ), когда он пытливо наблюдал за взрослыми. Тогда-то к ним и наведывался друг деда господин Сван. Это его лучшее воспоминание. Упомянув мельком о метемпсихозе и кельтских верованиях, автор подчеркивает великое значение запахов и звуков для пробуждения воспоминаний.
   И вновь мы в "печальном Комбре". Автор вспоминает сонную тишину в комнатах жившей наверху тети Леонии, "аппетитные запахи" ее комнаты. Автор любил поболтать с тетей. Служанка Француаза также любила с ней посудачить, пока автор бывал с родными в церкви.
   Герою нравилась игра света в расписных окнах, золотой крест, гобелены. Любил он смотреть с бабушкой на колокольню - "палец Бога" ( глазел часами ), а возвращаясь с мессы, встречал обычно инженера и литератора г-на Леграндена, который говаривал: "Мальчик .. у вас красивая душа, артистическая натура". Любил наш герой прогуляться в садочке возле храма, заходил к парижскому дяде, влюбился в некую даму в розовом. Был у него школьный товарищ - Блок ( учитель его - ЛекОнт ), заявлявший: "Я живу до такой степени в стороне от всяких атмосферных явлений, что чувства мои не утруждают себя доведением их до моего сознания", часто попадавший в дождь и приходивший домой грязный аки свинья.
   В то же время тетя принимала у себя то Евлавию, то кюре, скучала, в однообразии жизни своей свыклась с привычным существованием. Автор ходил в церковь на майские службы деве Марии, нюхал боярышник, "подкалывал" Леграндена ( тот нес про тишину, тень, усталые глаза, голубые облака, гвоздики, золотые берега, океаны и прочую чепуху, а мальчик видел его двойную сущность ). Однажды автор увидел, как разъяренная Француаза поймала цыпленка ( для хозяйственных нужд ), отчего разревелся. Затем - гулял по усадьбе Свана, в саду, нюхал розовый боярышник, жасмин; увидел девочку Жильберту, в которую тут же влюбился.
   Частенько бродил он и позже по парку, любовался белой луной, орнаментом листьев ( почти так же, как набоковский Чорб в рассказе "Возвращение Чорба" ), часто встречая по дороге мадемуазель Вентейль ( третировавшую свою подругу ). Частенько ходил он и в сторону Германта по берегу реки Вивоны ( мосты, мальчишки - рыбаки, кувшинки, фиалки, лилии, ирисы ), мечтал увидеть герцога и герцогиню из замка.
   Однажды на венчании дочки доктора Перспье в церкви он увидел герцогиню Германтскую с большим носом и красным лицом. Но глаза ее были весьма выразительны, что нельзя было не отметить. Автор находился долгое время под впечатлением этой встречи.
   Пишут о детстве и современные писатели. Например, Эдуард Успенский, Вл. Александров или Гр.Остер - автор знаменитых советов для детей, таких как "Никогда не мойте руки, шею, уши и лицо, это глупое занятье, ни к чему не приведет" или "Если вы окно разбили, не спешите сознаваться" или "Если вы по коридору мчите на велосипеде, а навстречу Вам из ванной вышел папа погулять". По мотивам этих необычных советов я написал собственные. Они все приведены в приложении, а называются так: "Если вы в трамвае едя по маршруту номер восемь" или "Если нравится вам Брежнев Леонид Ильич наш милый" или "Если вы, пришедши в гости.." и "Если вы на телебашню вдруг по глупости залезли". Кроме того, у Григория Остера есть замечательная, пользующаяся популярностью, "Сказка с подробностями" - коих насчитывается около нескольких десятков. И каких подробностей! ПРО МИЛИЦИОHЕРА, БАБУШКУ, ПАМЯТHИК, КОЗЛА, САМОЛЁТЫ И КОЕ-ЧТО ДРУГОЕ, ПРО HОСОРОГОВ, БУЛОЧКИ И СПЕЦИАЛЬHОЕ ЗЕРКАЛО ЗАДHЕГО ВИДА, ПРО ЖАЛОБHУЮ HЕПРАВДУ, ПРО ПАHИКУ, ЧЕПУХУ, ГЛУПОСТИ И ОБЛОЖКУ ДЕТСКОГО ЖУРHАЛА, ПРО ОПАСHОСТЬ, УГРОЖАЮЩУЮ HОСОРОГАМ, И ПРО АФРИКУ, ПРО КОШКУ АКСИHЬЮ, ДВЕ ТОЛПЫ, КАРТИHУ ХУДОЖHИКА КУИHДЖИ
   И ГИРЮ В ТЕЛЕВИЗОРЕ. Что может быть интереснее для детей, чем подробности ПРО HОГИ, ХВОСТЫ И ПОДОШЕДШУЮ К КОHЦУ ПЕРЕДАЧУ, ПРО ШТРАФ, ЗАБЫТЫЙ КОШЕЛЁК, МЕЛЬКHУВШЕГО КОЗЛА, ВЕЧHУЮ РАЗЛУКУ И СПРАВЕДЛИВОСТЬ, ПРО УШИ, БИЛЕТ ОБЩЕСТВА ОХРАHЫ ПРИРОДЫ, ПИСТОЛЕТHОЕ САМБО, ПИЛУ, СПИЧКИ И ДОВЕРЧИВУЮ ОВЦУ, ПРО ТО, ЧЕГО HЕ ОЖИДАЛИ ОТ КОЗЛА МАТВЕЯ, ПРО
   БЕЗБИЛЕТHЫЙ ПРОЕЗД HА ПИЛЕ, ПИСТОЛЕТ ПОД ПОДУШКОЙ И УСЛОВЛЕHHОЕ МЕСТО! А чего ожидать от подробностей ПРО HЕГРА СЕРЁЖУ И ЖЕЛЕЗHЫЕ БРЮКИ С ЧУГУHHЫМИ ПУГОВИЦАМИ, ПРО ОБМАHУТОГО ЛЁТЧИКА, СПЕШАЩЕГО СЛОHА, ГРУБОГО ЛЬВА И HЕИЗВЕСТHЫХ HАУКЕ ЖИВОТHЫХ, ПРО ДРУГА ДЕТСТВА, ЖИВУЮ ШАПОЧКУ, БИHТЫ, КИСТОЧКУ ОТ ХВОСТА, РЕМОHТHЫХ РАБОЧИХ И ШОКОЛАДHОГО ДЕДУШКУ. И ЕЩЁ ПРО МЫШКУ МУШКУ? Это несравненное произведение в оригинальном виде занимает увесистую брошюру. Предлагаю вам ознакомиться со сказкой, сочиненной по его мотивам ( см. приложение ).
   Нужно упомянуть и выдающуюся сказку А. Нуикина "Посвящение в рыцари", герои которой понятны детям. Димка, Катя, научный мальчик, Задира, Буратино, Мальвина и даже Карабас-Барабас - самые настоящие обитатели этого сказочного пространства. О них - рассказ героя, который отправляется в путешествие, чтобы помочь Маленькому принцу ( А.Экзюпери ), оказавшемуся в негостеприимном королевстве в большой клетке, где тот вместе с барашком ожидает чуда.
   Выясняется, что Буратино - отнюдь не храбрый и отважный мальчишка, напротив - завзятый врун, жертва которого - Карабас-Барабас. Оказывается, с обыкновенным представителем отряда драконов можно успешно сражаться с помощью обыкновенной телеги и бочонка с порохом ( что и предпринимает Задира ). Выдающемуся поступку ребят даже посвящает свою статью заведующий кафедрой драконистики кандидат наук И.Пони:
   "То, что раньше было по плечу только таким чудо-богатырям, как Илья Муромец, Алеша Попович и Добрыня Никитич, совершают без труда в наши дни простые школьники, - утверждает И.Пони, - Но мальчики-краеведы убили не только дракона, они навсегда убили страх перед драконами. Ибо, судя по всему, это был последний дракон на земле! Наши маленькие Дуняши могут теперь гулять по улицам сел спокойно, ничья когтистая лапа не схватит их.
   Немного сухого. Дракон принадлежит к отряду реликтовых рептилий, семейству драконовых, виду draconus vulgaris - дракон обыкновенный. В основном они были уничтожены далекими пращурами человека приблизительно 10 - 12 тысяч лет назад, но отдельные экземпляры дожили до наших дней. Предпоследний draconus vulgaris был убит рыцарем Ланцелотом (см. науч. труды Е. Шварца)".
   В завершение приключений автор попадает отнюдь не в государство розовых грез, а в Серляндию, которой управляет карлик и вымруки. В Серляндии разрешается:
   а) слушаться,
   б) быть довольным,
   в) любить начальство,
   г) доносить,
   - остальное запрещается.
   Дети в Серляндии поют следующую песню:
   Всегда по ветру нос держать...
   Подозревать отца и мать...
   А зовут их Мяу, Тяу, Фау и Ляу. Наши герои пытаются освободить ребят от гнета неуступчивого карлика, но пока безуспешно - те приучены повиноваться с детства.
   В рассказе Николая Внукова "Том Сойер" мальчики начинают свой литературный путь с написания романа - продолжения приключений известных Тома Сойера и Геккельберри Финна. В новом приключенческом романе Том Сойер становится разбойником. Изрядно сдобренный яркими картинками, на которых изображались поверженные Томом враги, больше похожие на огурцы, роман идет в народ - его читают во всем классе. Большую подшитую тетрадь замечает на одном из уроков учительница литературы и предлагает ребятам впредь проявлять свои таланты не только в жанре приключений, но и в написании ими школьных сочинений.
   Не без интереса Вы прочтете и сказку Ирины Токмаковой "Может, ноль не виноват?" В ней Антоша и Аля встречаются с Единицей и Дыдвой из учебника математики. Необыкновенный мир открывается прямо у дверей комнаты: До первого сентября оставалось еще целых два дня. Уже все готово к школе. Школьная форма висит на специальной детской вешалке, гладиолусы купили и поставили в воду с аспирином - чтоб не завяли. А тут еще два дня. И дождь, и мамы дома нет, и Антошка пока не вернулся с дачи. Ну, разве не тоска! Аля протянула руку, взяла из стопки новеньких учебников тот, что лежал сверху. Оказалось - "Математика"."
   В поисках потерявшегося солдатика они встречаются с такими персонажами как ноль, пятерка и даже минус.
   В сказке Татьяны Александровой "Домовенок Кузька" с маленьким домовым встречается девочка Наташа, живущая в городе. Как выясняется, у Кузьки здесь с дедушкой "семь веков амбар был". Кроме того, поблизости проживает старинный друг и приятель Кузьки Нафаня ( с его поговоркой "я уж сорок веков как Нафаня" ), Вуколочка и Бутеня. Кузьма любит прятаться в духовом шкафу, под умывальником и в ванной, которую он называет "банькой" -
   " - Ну, что же ты меня не паришь?
   Девочка вошла в ванную. Кузька прыгал под раковиной умывальника.
   В ванну он лезть не захотел, сказал, что слишком велика, водяному впору. Наташа купала его прямо в раковине под краном с горячей водой. Такой горячей, что руки едва терпели, а Кузька знай себе покрикивал:
   - А ну, горячей, хозяюшка! Наддай парку! Попарим молодые косточки!
   Раздеваться он не стал".
   Наташа извлекает его из всех этих мест и на десерт предлагает отведать "олюлюшечки" -
   "Он тут же схватил первое попавшееся пирожное и отважно сунул его в рот. И сейчас же спросил:
   - Фафа фефеф или фто фофофаеф?
   Девочка не поняла, но лохматик, мигом расправившись с пирожным и запустив руку в коробку, повторил:
   - Сама печешь или кто помогает?"
   В рассказе "Кубики" Ирины Климовицкой сюжет берет начало в детстве героини: "Когда Маруся была совсем маленькая, мама вечерами брала ее на руки и они стояли у окна, ждали папу с работы. Папа приходил поздно, Маруся с мамой, прижавшись друг к другу, смотрели в окно.. Маруся мастерила свои сказки, как бабушка варежки. Однажды Марусе на редкость удачно удалось переплести Машу, ягоды, медведя и трех поросят, она побежала к папе и рассказала. Папа внимательно выслушал и строго спросил: "Разве ты сама это сочинила?"
   В повести "Полоса отчуждения", напечатанной в журнале "Костер" в выпусках 1 - 4 за 1988 ( или восемьдесят девятый ) год мы встречаемся с героиней тринадцати лет, которая не может быть равнодушной к происходящему вокруг нее в городе, к заботам своих друзей, живущих в так называемой "полосе отчуждения". В этом странном месте поведение людей изменяется, становится подчас не похожим на человеческое, а внешнее, напускное, ставится выше искреннего, подлинного, настоящего человеческого чувства. Но, несмотря на это, у героев есть мечта - о чудесном городе, где старшие бы не обижали детей, где растут белые и розовые розы, а на каждом углу бьют фонтаны. Где учительницы - добрые и все объясняют людям даже на улице. Где можно встретить давно потерянного тобой друга.
   "Капля росы" Владимира Солоухина - представляет собой образец прозы автора, родившегося и выросшего в деревне и вот теперь вспоминающего о ней.
   "Капля росы" - книга о детстве, - пишет безымянный комментатор, - О том самом, возвратном, золотоголовом. Ибо Алепино (или Олепино) родное село писателя Владимира Солоухина. Это, собственно, исповедь человека, полюбившего с детства, всем сердцем, родную природу"
   Самойловский лес, река Ворша, Журавлиха, село Олепино, Кормилковский овраг - все эти названия становятся близкими, хорошо знакомыми читателю, который вместе с автором пробирается к селу со станции Ундол или играет в "долгую лапту" или идет собирать орешник. Рассказчик и запомнил, и записал интересные случаи из своей жизни, лица, характеры, виденные им еще в детстве. К таким относится, напр., олепинская тетя Оля, предводительствовавшая большой семьей:
   "Как сейчас, вижу огромное блюдо картошки, которое крутится на столе - так энергично.. из него ложками. Но ни разу я не замечал какого-либо беспорядка, анархии за столом: в строгости и выдержке воспитывалась семья. Бедность стола тетя Оля всегда стремилась заслонить веселыми шутками:
   - Володя, у вас, чай, картошки-то на стол не подают?
   - Как так не подают, тетя Оля, а чего же есть?
   - Неужели правда, а я ведь думала, что во всем селе только одни мы картошку-то и едим. Радовалась: вот, мол, как мы живем, картошку едим, а другим только завидовать остается да какие-нибудь паршивые яичишки да мясишко есть. Много ли в них толку! Ан, поди ж ты, и у других картошка, вот не знала!
   Впрочем, с таким аппетитом елась эта картошка, что мне хотелось тотчас бежать домой и просить у матери картошку.
   Но самое главное начиналось, когда тетя Оля к концу ужина заводила свои, не знаю уж как и назвать, сказки не сказки, побасенки не побасенки - одним словом, свои "страсти"."
   Рассказ тети Оли о Лесяне и Поляне и их родственных узах, изложенный Солоухиным, казался сильнее самого замысловатого детектива.
   Кроме того, дети читали и "Чапаева" и "Трех мушкетеров" и поэтому вели себя так, что окружающие диву давались. Так, писатель, "прочитав "Трех мушкетеров" и живя в мире благородных дуэлей, шпаг и золотых подвязок, решил было приобщить к дуэлям и шпагам Грубовых мальчишек". Изготовляли не только шпаги, но и "гранаты" - кульки с дорожной пылью, которые метали в обидчиков. Было еще много такого, о чем не решусь упомянуть в этой книжке.
   О том, как непреходяще воспоминание о прочитанной в детстве книге, пишет Владимир Солоухин в одном из рассказов: "Потом, как обрывки смутного, заспанного сна, стали мне вспоминаться разрозненные картинки из книги, прочитанной в глубоком детстве. Книга была про гордого сильного лося, который жил отшельником, всегда один. И как у него был среди трясинных болот недосягаемый островок, на котором он спасался, и как он схватился однажды с огромным деревенским быком и победил его. И как охотник изо всех сил стремился выследить его. Писатель сделал этого лося, так сказать, личностью, выделил из толпы, из всех остальных существующих на земле лосей. И вот он уж дорог, близок мне".
   О родных местах, о деревне писатель говорит так: "с детства вошло, притерлось, соединилось с душой зубчик в зубчик, выемка в выемку, так что при каждой новой встрече происходило полное совпадение и соединение и не надо было ничего лучшего".
   В рассказе "Мед на хлебе", написанном в одна тысяча девятьсот семьдесят седьмом году, Солоухин признается, что ни один мед не пахнет душистее, чем как дедушкин мед в липовой кадке, с детства ему знакомый.
   Так же и знакомые, друзья детства остаются прочно и непререкаемо в моей памяти, и уже не мыслишь свое существование без этих воспоминаний.

Когда-то в детстве, на далекой школьной поездке, отбившись от прочих,- а может быть, мне это приснилось,- я попал знойным полднем в сонный городок, до того сонный, что когда человек, дремавший на завалинке под яркой беленой стеной, наконец встал, чтобы проводить меня до околицы, его синяя тень на стене не сразу за ним последовала... о, знаю, знаю, что тут с моей стороны был недосмотр, ошибка, что вовсе тень не замешкалась, а просто, скажем, зацепилась за шероховатость стены... - но вот что я хочу выразить: между его движением и движением отставшей тени,- эта секунда, эта синкопа,- вот редкий сорт времени, в котором я живу,- пауза, перебой,- когда сердце, как пух.

Владимир Набоков

  
   Немного нынче пишу о детстве. "Немного" - потому что воспоминания мои малы, перекрываются легко тенями сегодняшнего дня. Трудно настроиться на эпический лад, коим отличались все повествования о детстве наших классиков, что воспитывались в среде патриархальной, не знавшей треволнений истории. Или же - напротив, на легкие приключения, украшавшие произведения писателей прошлого века, направлявших своих маленьких и отважных друзей в далекие фантастические путешествия. И тем не менее начну.
   В запасе у меня есть клад из воспоминаний - семь общих тетрадей, заполненных мною в ту пору, когда мне было от восьми до тринадцати лет. На их основе и буду знакомить Вас с друзьями моего детства.
   Прежде чем приступить, как всем понятно, необходим исторический обзор - так утверждал, например, Антон Палыч Чехов в своем рассказе "Записки вспыльчивого человека" ( речь в нем шла о знакомстве с Наденькой.. или Варенькой.. или Машенькой и докладе на тему развития "собачьего налога" ). Обзор будет не вполне классический - ибо основан он на другом утверждении - которое состоит в следующем: на восприятие маленьким человеком мира, всего, что происходит вблизи него, оказывают большое влияние и те книги, которые он прочел или читает в это время. Для меня такими книгами были.. здесь следует поставить многоточие, ибо книг было немало, - и следует выделить только те, в которых речь шла о самых юных героях, об их переживаниях, чувствах.
   Итак, библиотека моя состояла из следующих произведений. На первом плане были сочинения Владимира Солоухина, хотя не все они говорили о детских годах так, как, скажем, "Капля росы", в которой замечательная панорама алепинской жизни обогатила мой читательский мир неповторимым, очаровательным сборником зарисовок - картин детства. За ней следовали "Владимирские проселки" и "Третья охота", выдержки из которых можно встретить даже в справочных пособиях по такому серьезному курсу как современный русский литературный язык ( изучается в университете ). Очарование тонких лирических зарисовок Владимира Солоухина не просто передать - да и этого не требуется, достаточно прочесть их в подлиннике. "У человека самая яркая пора - детство. - пишет Солоухин, - все, что связано с детством, кажется потом прекрасным. Человека всю жизнь манит эта золотая, но увы, недоступная больше страна - остаются одни воспоминания, но какие сладкие, какие ненасытные, как они будоражат душу. Даже невзгоды, перенесенные в детстве, не представляются потом ужасными, но окрашиваются в смягчающий, примиряющий свет".
   Очарование детства, неповторимая его отрада отражены и в произведениях Владислава Крапивина. Прекрасный мастер прозы, он именно в своих повестях о детстве, достигает наибольшей, высокой выразительности сюжета. "Оранжевый портрет с крапинками", "Выстрел с монитора", "Застава на якорном поле" - вот, пожалуй, самые яркие, самые запоминающиеся его романы. Необыкновенные способности героя, отличающие его в кругу остальных персонажей, смелость, преданность Родине - не могут оставить равнодушными молодых читателей, которым, собственно, и предназначаются названные сочинения. В ряду писателей - авторов произведений с насыщенным, порой фантастическим сюжетом - выделяется и Кир Булычев. Знакомство с его романами началось для нас с известной постановки, вышедшей на экраны в одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году - с "Гостьей из будущего", а также с повести под длинным названием "Каникулы в космосе или планета Пять-четыре". Так же как романы В.Крапивина, повести Кира Булычева по сути продолжают одна другую, благодаря этому выстраиваются в один большой приключенческий увлекательный сюжет, который представляется не менее действительным, чем фантастическим.
   Нужно отметить еще повесть Евгения Велтистова "Золотые весла времени", в которой герой оказывается в собственном детстве в буквальном смысле! Благодаря Ветру и Алене. Снова посмотреть любимые фильмы, посетить старые уроки, поиграть в те-временные игры - вот какие возможности предоставляются здесь ему. Или, как сказал бы известный писатель Владимир Набоков, "наклониться - и в собственном детстве кончик спутанной нити найти". К слову сказать, в романах и рассказах Владимира Набокова пристальное внимание уделяется детству героя. Таковы рассказы "Лебеда" и "Обида", "Приглашение.." и, разумеется, роман-воспоминание "Другие берега". С удивлением и узнаванием прочел автор этих строк "Другие берега" уже в последнем десятилетии прошлого века - так точно и недвусмысленно описаны впечатления мальчика в этом романе ( хотя и проживавшего в Петербурге, на Морской, и так далеко по шкале времени от нас ).
   И стихотворение Набокова "Для странствия ночного мне не надо" тоже расскажет о мире детства:
  
   Для странствия ночного мне не надо
   ни кораблей, ни поездов.
   Стоит луна над шашечницей сада.
   Окно открыто. Я готов..
  
   Я подхожу к неведомому дому,
   я только место узнаю...
   Там, в темных комнатах, все по-другому
   и все волнует тень мою.
  
   Там дети спят. Над уголком подушки
   я наклоняюсь, и тогда
   им снятся прежние мои игрушки,
   и корабли, и поезда.
  
   В стихотворении "Одна из песен счастливого луга" нахожу строки - "Воскресное утро, около половины одиннадцатого. Прекрасное утро, вкупе с ясными облаками вдали. Дети и клоуны появляются из колясок ближе к полудню, тому часу, когда жук карабкается на стебель и улетает".
   Так же выдающийся роман "Защита Лужина" продолжает обозначенную в "Других берегах" эмоциональную содержательную сторону воспоминаний героя. С описания детства героя начинается этот роман, и читатель сочувствует, сопереживает ему как подлинному человеку, серьезному, со своим богатым миром, с впечатлениями, которые останутся навек. Даже в романе "Лолита" у Гумберта есть воспоминание о его собственном детстве, которое столь контрастно его временному состоянию в середине произведения. Гумберт Гумберт как бы вырастает из пушкинского прототипа, детство, отрочество и юность героя "Лолиты" сопровождаются рядом деталей и мотивов, прямо или косвенно указывающих на генетическое родство с Евгением Онегиным . Однако Гумберт Гумберт - уже в некотором смысле Онегин, вспоминающий свое происхождение не без иронии: " ... я рос счастливым, здоровым мальчиком в ярком мире книжек с картинками... от кухонного мужика в передней до короля все любили, все баловали меня" ( комментируя "Евгения Онегина", Набоков также отметил, что гувернер и его водил гулять в Летний сад ). Подобно Онегину Гумберт переживает и кратковременное, но пылкое увлечение книжными науками и, в частности, искусством изящной словесности ( "...мои занятия... были прилежны и пристальны, но не очень плодотворны" ). Воспоминание это, этически окрашенное, становится частью жизни героя. Здесь есть сближение и с традициями русскои художественной мемуаристики, и с известным "Детством" Натальи Саррот. В воспоминании даже удаление от бывшего некогда как будто делает его безупречным, придает живость картине настоящего.
   В этом отношении характерен рассказ Набокова "Красавица" ( сб. "Соглядатай" ) - по мнению О.Гурболиковой, "совершенно чеховская проза, с ее полунамеками, безсобытийностью, затаенной тоской". Вся жизнь Ольги Алексеевны - героини этого рассказа и классической провинциальной чеховской барышни - протекает "покойно и весело, как исстари у нас повелось"в окружении с детства знакомых людей и вещей, в полном согласии с эпохой - в кругу простых стихов, усадебного солнца, старосветских русских речений и полуромантических прогулок в плодовом саду ( на романтический характер сюжета В.Набокова указывал А.Леденев, заявляя, что "эпический материал" подвергнут здесь переработке, а лирические мотивы составляют весомую часть повествовательнои "ткани" ). В отличие от чеховской барышни детство Натальи Саррот протекало в Париже и Подольске, в Швейцарии, в Петербурге, в русской деревне и французской "глубинке". Русская бабушка и русская няня, русские песни и сказки, леса и поля и черты уездной российской старины, и память истории - вот из чего складывается содержание этих воспоминаний о детстве. "Композиция "Детства" довольно проста, - пишет Морис Воксмехер, - рассказчица ведет нас от первых отрывочных сцен, оставшихся в памяти пяти-шестилетней девочки, к ее школьным годам, к кануну мировой войны". В сознании девочки, по словам исследователя, вспыхивают и затухают некие "тропизмы" - импульсы. По словам Н.Саррот, романист должен был обратиться к психологическому началу, так как традиционный роман себя якобы иччерпал ( сборник "Эра подозрений", 1956 ). По мнению советских критиков, "тропизмы" отражали коллизии современного им западного мира, их заботы.
   "Детство" Натальи Саррот назвали знаменем целой эпохи описания детства. Впрочем, знакомство с этим произведением не приводит в восторг. Представленный разговор между взрослой и юной Натали Саррот зачастую неубедителен. Начинается он со смутных воспоминаний о том, как героиня резала ножницами шелк канапе, о днях в швейцарском отеле ( и здесь же возникает картина - маленький Набоков, пускающий паровозики по льду во дворе отеля в Висбадене ), о том, как матушка рассказывала Натали сказки собственного сочинения. Затем - жизнь в городке Каменец-Подольском у дяди Гриши Шаптуновского в просторном семейном доме, представляющая в основном игры с кузеном Петей и кузиной Лелей, а также тетей Анютой, первая книжка - "Хижина дяди Тома" ( идеологическая выдумка, как сказал бы Набоков ), блестящая коллекция флаконов. Затем - путешествие в Иваново, и папа, поющий трогательную колыбельную ( хотя петь папа не умел ), гуляния с тем же папой в Люксембургском саду, прогулки с молодой няней Глашей по магазинам и скверам Петербурга, плюшевый мишка, игры в парке Монсури с ровесником Пьером, сыном ученого.
   С большим романтическим чувством описывает Натали Саррот школу ( хотя ничего романтического в этом кефирном заведении нету, как показала практика, - смотрите хотя бы "Приглашение.." Владимира Набокова ), первые школьные диктанты. "Школа главенствовала над твоим существованием, придавала ему смысл", - говорит Н.Саррот как будто самой себе. Здесь же - игры с Люсьен Пинар, дочкой владельцев светлого, уютного кафе, и большая печаль, вызванная тем, что Лили выбросила, предварительно разодрав на клочки, ее любимого мишку. Особым образом отмечены революционеры ( признак эпохи! ) во главе с заикой и узником Шлиссельбургской крепости Ивановым - друзья отца, Вера "с вечно распухшим лицом", "добрая, ласковая, обожающая танцевать истеричка", бабушка, учившая Натали вязать платки и играть на пианино, маленькая сестренка Лили ( дочь отца ) и увлечение найденным в старом комоде "Рокамболем" Понсона де Террайля, с которым связано "мгновение высшего счастья".
   В июле 1914 года Натали Саррот со своей мамой гуляют по фруктовому саду. А в августе.. но это уже совсем другая история.
  
   В известном журнале "Чудак":
   В редакции
   - Скажите, как вы стали литературным критиком?
   - Я, знаете ли, с детства чувствую отвращение к литературе.
   Так герой романа "Жизнь и необыкновенные приключения солдата Ивана Чонкина" Свинцов, "дорвавшись до простого, знакомого ему с детства крестьянского труда, вдруг почувствовал неизъяснимое наслаждение".
   Подтверждение этому "правилу" можно обнаружить в повести Жана-Поля Сартра "Слова". В двух частях повести - "Читать" и "Писать" маленький Пулу - Сартр - внук Шарля Швейцера и Луизы Гиймен ( бабушки, которая, по словам автора, "недостаточно восторгалась мной" ), сын их дочери Анн-Мари, единственный ребенок в семье - рассказывает о своем увлечении ( а вернее, полном подчинении власти ) книгами. "Книги были для меня птицами и гнездами, домашними животными. Я был Лаперузом, Магелланом, Васко да Гама. Я был ребенок, а ребенок - это идол, который они творят из своих разочарований" ( спорное мнение об "идоле", впрочем, с классиком французской литературы спорить не с руки ). Жизнь его в младые годы сопровождалась просмотром и благоговением перед сочинениями в кабинете деда. В остальное время - ходил в школу, прожигал спичками ковры, ходил в кино и в театры, много фантазировал ( воображал себя героем ). Грезил, по причине чего его сверстники из Люксембургского сада не хотели с ним играть. Потом, вооружившись словарем рифм, стал творить стихи, а затем принялся за романы.
   О детстве и прочитанных в ту пору книгах так вспоминает, напр., Глеб Самойлов: "Первая книжка, с которой я начал читать, была "Робинзон Крузо". Это было в первом классе, и с тех пор читал - все, что угодно. Я не представлял себя каким-то конкретным героем. Я представлял себя собой, но тоже там участвующим. А потом, когда мне лет десять исполнилось, было то главное, что я уже на всю жизнь для себя застолбил - Гофман. "Крошка Цахес", причем такая книжка, каких теперь не выпускают - большое красивое детское издание с очень хорошими картинками. То есть другой мир".
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"