Петренко Е. : другие произведения.

Я ревную тебя к звёздам

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Принцесса Лиира сделала только первый шаг к своей цели. Но уже приобрела и друзей, и любовь, и покровительство богов. И врагов, которые пожелали всё это отобрать при помощи проклятия забвения. Это можно изменить. Но путь болезненен и труден. Но дорога короче, если идти друг другу навстречу.
  Пролог.
  
  
  
  Мне снилось, что я лежу на мягкой постели. Только почему тогда она такая влажная? Моё тело корёжит боль. Наверное, я ранена. И подо мной кровь. Иначе почему мне так плохо? Глаза не открываются. Ресницы слеплены коркой. Во рту сухо и кисло.
  
  -С кем я сражалась? Кто я? Воин или маг? Наверное, маг.
  
  Я чувствую потоки энергии вокруг себя. От её касаний мне становится легче. Я пытаюсь разлепить ресницы и почти вижу тёмную высокую фигуру надо мной. Ко мне тянется большая тёплая ладонь. Даже на расстоянии я чувствую это тепло. Оно словно укачивает меня и я проваливаюсь.
  
  -Куда? В сон? Но я же уже сплю...
  
  -Саот! Сделай же что-нибудь!
  
  Мелкая белёсая нелюдь металась под ногами у Тёмного бога и жалобно скулила.
  
  -Она выживет, Труми, оставайся с ней. Воды чёрного источника исцелят её. Только слишком много ран внутри. Ей потребуется время. И тепло. Разожги огонь. Согрей её. Ваши тела сейчас и здесь и там, часть их я взял к себе на время ночи.
  
  -А память? К ней вернётся память?
  
  -Колдовство было очень сильным. Чёрная магия, да ещё на крови. Я восстановлю основные навыки, но людей она должна вспомнить сама. Иначе они будут для неё пустыми оболочками. Как будто ей просто рассказали о них. Она потеряет пережитые чувства.
  
  Я могу держать её только до восхода, в таком вот полусне. Если она останется здесь дольше, когда мой дом так далеко от Чесмена, то потеряет связь с этой землёй насовсем. Я хотел бы этого. Но её время ещё не пришло. Это будет не честно по отношению к ней. Может быть, когда срок её жизни закончится, она согласится остаться со мной. Как хорошо, что я смог оставить у неё кольцо. Оно поможет ей быстро восстановить воспоминания обо мне. А ещё лучше, если ты сможешь найти любой из моих старых храмов с источником.
  
  -Но ты же вернул память мне? Хоть я тоже попал под заклятие,- малыш просительно сложил ручки.
  
  -Ты не человек. И принадлежишь мне. Я дал тебе разум и сознание. И в моих силах вернуть их. А она мне не принадлежит, и у меня нет власти ни над её умом, ни над её сердцем. Ты думаешь боги не могут любить? Или я чувствую страдание меньше, чем люди?
  
  В голосе Саота прозвучала такая боль, что маленький чудной монстрик впервые в жизни заплакал.
  
  -Не плачь, малыш. А то ещё, чего доброго, человеком станешь,- горько усмехнулся бог,- наша храбрая девочка выживет. Это главное. Но я не могу ей помочь больше ничем. Даже она знает о равновесии. Чем больше даётся, тем больше спрашивается. Мне дано слишком много. Одним дуновением боги меняют мир. А его должны менять люди. Дай судьбе шанс. Она девочка, которая не ждёт пока к ней что-то придёт само. А когда идёшь судьбе навстречу, она ставит на дороге указатели. И посылает попутчиков.
  
  -А как же Лами? Он тоже забудет её? И, вообще, он жив?
  
  -Вы все попали под заклятие. Кроме Витре. Его привязанность не чувство, а инстинкт. Он будет спасать своего хозяина, даже ценой собственной жизни. А вот свою любовь ему тоже придётся вспоминать самому. Но, мне кажется, сила заклятия на него будет действовать меньше. Она была направлена на принцессу. А всех, кто был рядом, только задела. Может быть, через какое-то время, он вспомнит всё сам. Если его чувства к ней, до тех пор, останутся прежними.
  
  Саот положил широкую ладонь на лоб девушки. Почти вся её макушка спряталась под ней.
  
  -Жар спадает,- нежно сказал он, и рука его легко скользнула к затылку,- какие мягкие у неё волосы..
  
  Он нагнулся так, как будто хотел поцеловать её. Труми вздохнул.. и отвернулся. Бог прикусил верхнюю губу и поцелуй так и не случился. Он только глубоко вдохнул её запах.
  
  -Она пахнет морем. А сейчас ещё кровью. Я не прощу этой крови колдуну. То, как он использовал магию, запретно. В моём праве лишить его силы.
  
  Он ещё раз посмотрел на девушку. Закрыл глаза и прислушался к чему-то внутри.
  
  -На Чесмене светает. Моё время там заканчивается. Я верну ваши души туда. Не спускай с неё глаз, Труми. Она должна прожить свою жизнь в мире людей. Я потерплю. У меня впереди вечность.
  
  
  
  
  -Варг, что тебя понесло в эти заросли? Там сухих дров днём с огнём не найдёшь. Даже в самом Приболотье такие моховища редкость.
  
  Здоровенный наёмник из степняков-воргенов посмотрел вслед другу и вернулся к устройству лагеря. Тот, прислушиваясь к чему-то, продолжал ломиться через ветви деревьев опутанные мхом. Разных видов, он присутствовал в этом лесу везде. Седыми бородами свисал со стволов. Мягким сизым ковром лежал на земле. Ярко-зелёными одеялами окутывал гниющие пни.
  
  Лес полого спускался в сторону реки. Аниша в этой местности делилась на множество мелких рукавов. Какие-то увязали без следа в высоких зеленовато-седых подушках и под ногами похлюпывало.
  
  Варгу казалось, что он слышит, то ли жалобное подвывание, то ли странную скрипучую песню, то ли просто горестный плач.
  
  Мох заглушал звук шагов. Здесь было не так мокро, чтоб под ногами чавкало, но верхушки тоненьких росточков, похожие на пятипалые лапки, влажно поблёскивали. А стоило задержаться на месте, чтоб прислушаться к направлению странных звуков, и под тяжёлыми сапогами начинала собираться вода.
  
  Воргены никуда не спешили. Особенно важных дел у них не было. Они шли в Приболотье, чтоб наняться в патруль. Но, после странной стычки с принцессой Лиирой в трактире, Варгу хотелось прежде посмотреть на Трясину. Ему было интересно, так ли страшны и опасны места, где добыла кожу саламандры маленькая жемчужноволосая девушка, которая так запала в душу ему, слывшему хулиганом и забиякой.
  
  Степной Варг из стойбища Хотху был, пожалуй, самым сильным, да и удачливым воином среди своих друзей собратьев. Они, все шестеро молодых и непоседливых, были младшими сыновьями в семьях. Кому как не им поискать воинской славы, богатства или, по крайней мере, красавиц невест в чужих землях. А заодно попутешествовать. Мир посмотреть. Себя показать.
  
  Девчонка, с первого взгляда, уводом взяла его суровое сердце. Жаль, только не уловить Степному Варгу таймаху голубых кровей. Принцесса.. А он простой наёмник. Пусть и сын вождя Хотху. Только младший. Да и стойбище, каких-то пять десятков семей. Но, даже, если бы эта девочка и была попроще, не стал бы, как не раз случалось у воргенов, силком в степь красть. Такую взять по любви - счастье.
  
  Варг учился у шамана с детства. Сила у него проснулась рано. Звал учитель остаться. Может и послушал бы. Но вела горячая кровь куда-то в дальние края. Потому и согласился Тулки-шаман, чтоб неугомонный ученик пошёл в поход с друзьями. Только слово взял, учебу магии не оставлять. Что новое познать сможет, даже в чужой волшбе, то лишним не станет.
  
  Занудный голосок приближался. Варг даже стал различать некоторые слова, с жутко искажённым произношением.
  
  Все народы Чесмена на языках соседей говорили чисто. Поэтому так дико было слушать как кто-то настолько коверкает язык хомо. Когда Варг подошёл совсем близко, стало понятно, что скрипучий голосок издевается не только над словами, но и над мелодией. Он узнал широко известную песню про любовь, которую сейчас пытались исполнить в манере средней между колыбельной и поминальной.
  
  Сдвинув седую бородищу мха, как занавеску, Варг увидел, что на прогалинке, под деревом, с ветвями покуроченными и обломанными, как будто с верхушки свалился здоровенный чёрный аруш, сидит у неподвижного тела знакомое белобрысое чудо. Именно с ним в компании он встретил принцессу. Но ведь она оставалась во дворце. И этого чудика он видел с ней на площали. Кто же лежит там, на примятом влажном мху, никак не реагируя на этот горестный вой?
  
  Дико было слушать искажённое "я ревную тебя к небу, я ревную тебя к звёздам.." от тощенького нелюдя, когда он при этом ещё и размазывает по широкой зубастой мордахе слёзы.
  
  Ворген быстро шагнул на прогалину и в два шага оказался у костерка. Сложен он был умело. На пеньке, с тщательно ободранным мхом. Правильно, место самое сухое. Все ветки, слетевшие с соседнего дерева, уже прогорели. Солнце, стояло в зените, ведь они с друзьями остановились как раз пообедать, и грело достаточно сильно. Но тут, в гуще леса, деревья стояли часто и кроны перекрывали весь доступ свету и теплу.
  
  Тут, у его ног, лежала та, о которой он не переставал думать. На ней не видно было ни одной царапинки, но лицо почему-то было залито кровью. Даже ресницы слиплись бурой коркой. Нелюдь посмотрел на Варга умненькими зарёванными глазами и перестал завывать. Даже посторонился, когда тот наклонился и как пёрышко подхватил лёгонькое тело девушки..
  
  -Донесёшь?- кивнул он на мешок, служивший ей подушкой,- и давай, поведай, что случилось..
  
  -Упала, колдовство - старательно выговаривал чудик, тыча длиннющим пальцем на дерево.
  
  -С дерева?- не понял Варг и поднял брови. Потом пожал плечами и легко пошагал со своей ношей к товарищам.
  
  -Вигонь,- быстро-быстро замотал головой малыш, догоняя воргена,- магия, упала, небо, она не помнит никто.
  
  Набор слов снова озадачил Варга. Он подумал о вчерашнем шторме, который заставил их задержаться до утра в таверне. Утром, когда они уже седлали своих широкогрудых степных таймахов, у таверны появился Гюнтер с очередным патрулём. Ворген привычно осклабился в шуточке, когда, мол, принцесса саламандр отправится подданных освобождать? Старый вояка сначала нахмурился, а потом вспомнил поддержку наёмника на дворцовой площади и буркнул, что девчёнке доучиться сначала надо, а потом уж в Трясине зад мочить.
  
  -В Ковен она улетела. Надо же было такую дурь учудить,- зло сплюнул он,- отправить девочку в такую бурю.
  
  Чувствовалось, что он мысленно ещё продолжает спор, который взбесил его поутру.
  
  Ворген только головой покачал, соглашаясь с солдатом. Он вообще не доверял этим летающим зверюгам. Таймах куда как надёжней вигоня. И упасть с него вообще нереально. Он даже тогда не падал, когда ещё ходить не умел. И на месячном таймашонке сидел, как на руках у матери. Даже без седла. Его маленькому воргену и не надо - тканую попонку на спинку да верёвку в зубы вертлявому рыжику, вот и вся сбруя.
  
  На том откровения солдата и кончились. Не сказал почему король дочурку с такой скоростью, да в такую непогодь из дворца выставил. Только Варг и сам не дурак. Видно, не спокойно во дворце. Лазутчики, они же как вредные насекомые, поймал одного на пролитом варенье, жди, непременно и другие из щелей полезут. С тем ворген и отправился в путь.
  
  -Ковен совсем в другой стороне, как эта непоседливая девчонка чуть не в самое Приболотье залетела?- удивлялся Варг, перебирая путанную информацию от маленького принцессиного дружка,- буря наведённой не была, мне это лучше всех известно. Погодная магия у шаманов одна из самых востребованных. Значит не на то волшба была. "Она не помнит никто"... Странная фраза у её чудика прозвучала. Может никого, а не никто. Вон как это недоразумение ходячее язык ломало.. Проклятие на лишение памяти?.. Но такой магией с вигоня не собьёшь.
  
  Ворген прямо на ходу стал осматривать одежду девушки. Кровь была и на ней. Кроме того он чувствовал на спине, под своей рукой, здоровенную прореху, будто от ножевого разреза и теперь обратил внимание на дыры в куртке как от трёх здоровенных когтей. Два и два сложить легко. Выхватили девчонку из седла. Другой ящер скогтил. Видать, хотели памяти лишить и утащить к врагам короля Гриммерта.
  
  Рассказывал когда-то учитель про такую магию. Не просто чёрная. Чернее чёрной. На крови. И где только гадина эта, что запретным балуется, кровь принцесочки раздобыла. Хотя чего удивляться. Мало что ли во дворце продажных слуг может оказаться. Да и судя по оговорочке о её мачехе, что не поспел закончить тот слащавый тип, что на позорном столбе сдох, она, та ещё, тварь была. Мало где девчонка пальчик наколола, да платочком вытерла. Вот на таком платочке и можно всякую мерзость вытворить. Магия на крови у лилу и метаморфов в ходу. И даже не обязательно чёрная. Они там почти во все заклинания кровь подмешивают. А мачеха её из метаморфов.
  
  -Эй, малявка, я правильно понял, она всё забыла?- окликнул ворген, семенящего за ним с тяжеленным мешком, плакальщика.
  
  Чудик быстро закивал соглашаясь.
  
  -Мой учитель, Тулси-шаман, говорил, что страшней всего не то, что человек после проклятья может забыть, даже речь и простейшие навыки. Такое вкладывают редко. Только, если хотят отомстить, да с издёвкой. Или привязать. Это ведь лучше всего с младенцами делать. А проклятые на полное забвение такими и становятся. Но это как раз я отчитать смогу.
  
  Ворген обернулся, закончив эту тираду.
  
  -Самое противное то, что отчитать невозможно. Нельзя напоминать, что был знаком с таким околдованным раньше. Сам он должен тебя вспомнить. А лучше всего в таких случаях шок помогает. Испуг, сильная неожиданность, злость или обида.
  
  Варг остановился и замолчал.
  
  -Вроде и не так удачно наше с ней знакомство начиналось,- подумал он,- а не хотелось бы, чтоб она меня забыла. Только с этим чудиком белобрысым её побольше связывает. Вот пусть и поучаствует. С ним куда как сложней будет. Она вспомнит какие-то моменты, в которых оживут её чувства к белобрысому уродцу, а вот там, где будут другие связи, останутся белые пятна. Это будет доставлять девочке много боли. Но не будет хуже того, как, если бы она проснулась и почувствовала, что совсем одна в этом мире. Что никого и ничего не помнит.
  
  Варг лукаво подмигнул, нетерпеливо вертящемуся у его ног, нелюдю.
  
  -Не мельтеши, козявка, знаю я что делать. Не зря меня с трёх лет Тулси-шаман за волосы драл, да сырыми грибами кормил, чтоб легче было за черту ходить, к духам.
  
  Варг резко развернулся и пошёл к реке.
  
  -Сейчас я часть проклятья сниму, малявка, а дальше не удивляйся на то, что я делать буду. Знаю я, как для девчонок шок устроить самыми простыми средствами.
  
  Варг внимательно смотрел на то, как чудик сначала открыл рот, собираясь произнести ещё какую-то порцию загадочной белиберды, но потом, видимо, не найдя слов, потупился и хитро улыбнулся. Ворген пожал плечами. Некогда ему разбираться с этим чудом волосатым. Что бы он там себе не намыслил, главное, чтоб не мешал.
  
  -Ты, малявка, не бойся,- продолжил он, выйдя на берег Аниши и укладывая принцессу на траву,- если проклятия на ней нет, отчитка ничего не нарушит. А, если я правильно догадался о корнях той магии, про которую ты талдычил так бестолково, то отчитка её последствия ослабит и вернёт ей хотя бы простейшие навыки. А может и побольше.
  
  Варг снял свою куртку и переложил девушку на неё. Заглянул в её мешок. Смутился. И вернул плакальщику.
  
  -Найди там ей чистые вещи. И полотенце. И кружку дай.
  
  Взяв протянутую посудину, ворген осторожно сковырнул подсохшую кровь со щеки девушки и бросил на дно. Потом снял с пояса флягу и плеснул чуток воды. Снял кинжал с пояса и сделал небольшой надрез на своей руке. Капнул пару капель и зализал ранку, как настоящий варг. Кровь перестала сочиться, как если бы он её заговорил. Ворген поболтал содержимое, просто и тривиально, как остужают горячий типс и опрокинул в рот. И быстро опустился на колени. Закрыл глаза и положил на девушку обе руки. Одну на лоб. Другую на низ живота. И издал длинный басовитый звук. Что-то типа о-о-о-у-у-у-м-м-м.. Он длился покуда у воргена хватало воздуха в лёгких. А потом Варг что-то заговорил речетативом на незнакомом языке. Он чем-то напоминал язык воргенов, но было в нём что-то более древнее и загадочное.
  
  Маленький нелюдь сидел на тощей попе столбиком и ждал, тоже прикрыв глазки. Наговор закончился неожиданно и отрывисто. И перешёл в тот самый гудящий звук, что и вначале. Монстрик открыл глаза и увидел как внимательно оглядывает реку ворген.
  
  Варг и вправду просмотрел берег, на предмет того, чтоб все заросли круглых листьев ночной бабочки остались вверх по течению. В них жили речные змеи. Обычно на чистый плёс они не выплывают, но кто знает, что будет, если они почуют кровь в воде.
  
  А ворген, стараясь не встречаться с, расширяющимися от удивления, глазами чудика, осторожно, но уверенно раздевал принцессу. Совсем. Ошарашенно коснулся тех мест, где белели остатки совершенно затянувшихся ран от когтей вигоня. Хмыкнул. Поднялся и стал раздеваться сам.
  
  Монстрик протестующе заверещал и встал между Варгом и девушкой.
  
  -Не бойся, малыш, я не обижу её. Просто,.. что ещё может сильнее напугать девчонку.. А мне нужен сейчас сильный шок. Да и тебе придётся быть рядом, если хочешь, чтоб она и тебя вспомнила. И, желательно, даже касаться её тела. Нужен прямой контакт.
  
  Варг прижал принцессу к груди, как ребёнка, уложив на одну руку, а второй сжал сразу оба её тоненьких запястья в крепкий замок.
  
  -Ещё шандарахнет заклинанием в воде с перепугу. Магические навыки к ней тоже должны вернуться. Бери её ножки и помогай.
  
  Почти всё хрупкое тело девушки угнездилось на полусогнутой ручище воргена. Голова лежала на плече. Рука поддерживала спину. А на ладонь он усадил её, как на сиденье. Монстрик, обиженно глядя на Варга, подхватил бессильно висящие ноги своей подружки и они вошли в воду.
  
  -Сейчас огребём, малявка,- нервно хихикнул он, прежде чем прохладная вода коснулась тела принцессы,- а ведь я с ней и знакомство начинал просто в тему. Легче вспомнить будет.
  
  И он вздохнул почти обречённо.
  
  
  
  
  Глава 1.
  
  
  
  
  Я очнулась от того, что моя обнажённая кожа коснулась довольно прохладной воды. Не лёд, конечно, но не приятно, когда голый зад в холод макают, а у тебя ещё внутри карусель из боли и слабости. А уж когда поняла, что эту самую обиженную часть тела поддерживает, эдак нежненько, лапища в которую она чуть не вся влезла, то глазки сами по себе раскрыться пожелали. Чтоб уточнить..
  
  Только фигушки. Ресницы слиплись намертво. Как на клей посадили. Дёрнулась промыть, опять та же фигура из трёх пальцев. Руки как в кузнечные клещи зажаты.
  
  -Я отпущу, только ты не пульни в меня какой магией сгоряча,- с ужасом слышу я, глуховатый от волнения, низкий мужской голос.
  
  И понимаю, вернее чувствую всем телом, что привалилась бессильно к горячей и твёрдой, как деревянный щит, мужской груди. Завизжала, чуть не с переходом в ультразвук. Чисто целый выводок куколок мияги в огне. И чётко вспомнила, что когда-то я эту жуткую картинку видела, и визг этот помню. А, вот, кто со мной рядом в воспоминании этом стоит не вижу.
  
  -Тише, тише, девочка,- голос ещё мягче,- ты ранена была, на тебе кровь, обмыть надо.
  
  Только я выворачиваюсь изо всех сил, не понимая, чего это меня какой-то мужик обмывать собирается. Я сама справлюсь. О чём, между приступами ора, ему и сообщаю, заикаясь от возмущения.
  
  -Успокойся,- голос становится строже,- и я тебя отпущу, промоешь сначала глаза, а то все ресницы повырываешь, дурёха. И без магии, будь добра. Тебе никто ничего плохого не сделает.
  
  И, о чудо, меня аккуратненько ставят на песчаное дно. Плюхаюсь в речку с головой и так резво начинаю тереть глаза, что локтем всаживаю кому-то в явно чувствительное место. И тоже, скажем так, ничем не прикрытое. Мужик охает и отступает на шаг.
  
  -Так, как минимум частично, я уже отомстила за то что меня кто-то так откровенно лапал. Осталось понять кто.. Может ему можно? Может он мой жених или вообще муж.. Я кто.. Не помню.. А он кто?
  
  Пока продираю глаза, слышу как через кусты кто-то ломится, как стадо кудумов. Ну, вот, наконец-то. Глаза разлепились. Выныриваю и тут же макаю себя в воду по самый подбородок. Рядом со мной голый здоровенный амбал и чудная белёсая нелюдь, а на берегу ещё пятеро таких же звероящеров та меня пялятся, как на явление богини.. какой? Судя по прикиду воины. Воргены. Значит богини воинской удачи, наверное. Смотрю внимательнее и понимаю, что мужиков этих я знаю. Всех. И этого голого, которому по по пояс, там где мне по грудь было. И макушкой я ему едва до плеча достану. И эту мелкую белобрысую сволочь, которая развела тут лапки, прикрывая мою тушку своими хлипкими конечностями от жадных глаз, знаю тоже.
  
  -Варг, Труми, гады беспардонные, что это вы тут за ритуал принудительного омовения устроили? Поубиваю, маньяки припадочные!
  
  А сама понимаю уже, что, кроме стазиса, я тут в воде по-быстренькому никакую подходящую магию не сваяю. Не будешь же в воде молнией шарахать. Да и убивать придурков не хочется. Пусть объяснят сначала, что это они себе позволяют. Потому как этот детина Варг совсем никакой мне не муж. И не жених даже.
  
  А вот есть ли у меня жених.. почему-то не помню. Что со мной происходит? Накатывает паника. Маленькая ручка успокаивающе касается моей головы. Нелюдь стоит ближе к берегу, где помельче, и тянется ко мне своей длинной худющей лапкой. И я вспоминаю, что мы можем общаться ментально. И снимаю свои щиты, которые даже в беспамятстве без меня снять нереально. Уж больно хитро я свою защиту построила.
  
  -Ой, любишь ты себя похвалить, Ли, где только твоя защита была, когда тебя проклятием шарахнули?- слышу в голове ехидный голосок любимого дружочка.
  
  Слышу всплеск рядом, вспоминаю пробуждение и уже готовлюсь влепить стазис. Останавливает то, что если влепить по полной, Варг и потонуть может. Такую тушу разве удержишь. А, если просто притормозить, то как из воды выходить? С обеих сторон будет стоять этот паноптикум из мужских эталонов и пялиться на мои формы. Хотя Варг, мерзавец хитроглазый, судя по всему, уже напялился.
  
  Хитроглазый мерзавец, видя мой трудный мыслительный процесс, вставляет свой аргумент. Но услышать его я не успеваю. В голове раздаётся наглое.
  
  -А ты хотела, чтоб он тебе не аргумент вставил?
  
  -Труми это перебор!- ору я вслух и краснею с головы до пят даже в прохладной воде реки.
  
  Рука сама тянется к этой меховой подушке для иголок и я вышвыриваю его на берег, прикрывая второй рукой грудь, от ржущих мужиков.
  
  -Ну-ка, давайте отсюда,- слышу голос сзади и оборачиваюсь в бешенстве.
  
  Варг не смеётся. Спокойно протягивает ладонь вперёд.
  
  -Я тебе предложил себя как воина и соратника в твоих начинаниях. Значит друг тебе, и вести себя буду с тобой, как с товарищем по воинскому походу. Ранена - вынесу, перевяжу, вылечу, как сумею. И от крови отмою, и от грязи прикрою. Ты под проклятьем забвения побывала. А от этой магии люди своих самых близких забывают. И вспоминать их должны сами. Только я от учителя одну хитрость слышал. Проклятье можно пересилить яркими чувствами. Я тебя мало знаю, значит ярких положительных чувств между нами не было. Только и мог тебя напугать, оскорбить или обидеть. Чтоб ты нас вспомнила. Прости меня, девочка. Иначе не получалось.
  
  Я застыла слушая его слова. Забыла о том, что мы в такой двусмысленной ситуации.
  
  -Ты синяя совсем,- растянул губы в улыбке рыжий хулиган, и губы трясутся. Тоже мне русалка.
  
  В голове хихикнул Труми. Я не поняла, что его так рассмешило.
  
  -Я сейчас уйду, а ты вылезай и одевайся. Крикнешь потом. Я тут рядом буду. Отведу к нашей стоянке. Ты, наверное голодная.
  
  -Пикабу бы обглодала,- непроизвольно буркнула я и вдруг вспомнила эти горы вонючего сала, и скривилась,- ой, это пикабу? Это я пообещалась съесть?
  
  Ворген хмыкнул и пошёл к берегу раздвигая воду, как береговая скала волну. Ничуть не стесняясь своей наготы.
  
  -А что ему стесняться?- с бесстыдным восторгом поглядела я на его мускулистую спину.. и ниже, до самых икр,- а что,.. у него на спине глаз нет.
  
  Варг небрежно изогнулся, как крупный хищник и сгрёб в одну руку разом все свои вещи. Свободным лёгким прыжком забросил своё тело на подмытый дождевым разливом берег и скрылся в лесу.
  
  -Слюни подбери!- раздался голос моей домашней ехидины,- видела бы ты счастливую рожу этого самца! Как доволен, что получил шанс продемонстрировать все свои... аргументы.
  
  -Мало получил, гувернантка походная!- выдала я грубовато,- ой, берегись, проснулась не только я, но мой языкатый внутренний циник.
  
  -Ну и слава ... богу..,- вдруг запнулся на ровном месте мой наставник по перепалкам и продолжил уже покладисто и примирительно,- а то, ишь, умирать надумала.. Вылезай уж! И впрямь синяя вся.
  
  
  
  
  Глава 2.
  
  
  
  
  Слова пришли потом. Сначала появились ощущения, потом чувства. И первым был ужас. Он научил меня дышать и цепляться за то, что было под руками. Потом я принял в себя холод, одиночество и падение. Возвращение к осознанию себя было быстрым и болезненным. И только, когда я пришло сочувствие, преданность и привязанность существа несущего меня среди ветра, дождя и сверкающих молний, начали возникать слова. Возвращалась и память тела. Но чувство какой-то огромной потери продолжало терзать меня изнутри.
  
  Громкий клёкот и яркая вспышка очередной молнии. Земля несётся внизу с огромной скоростью. Мелькают тени, и я чувствую, что существо подо мной теряет силы. Стремительно, неотвратимо. И вот уже полёт становится почти падением. Но мой Витре, я наконец вспоминаю имя преданного друга, выносит меня из грозового фронта. Молнии превращаются в удаляющиеся зарницы, и звуку грома, чтоб долететь до моего слуха, нужно всё больше времени.
  
  Наконец, в нескольких метрах от земли, крылья вигоня почти выворачиваются из суставов, в последнем усилии, и он заваливается в бесконтрольное падение. Мы оба чувствуем удар. Меня выбрасывает из седла, и я, кубарем, влетаю в колючие кусты и на какое-то время проваливаюсь в беспамятство, успевая полностью прочувствовать боль от, рвущих моё тело, острых шипов.
  
  Но я прихожу в себя первым. Ближайшие воспоминания кажутся ярче и как будто сочнее, чем те, что вернулись в меня из небытия и забвения. Те, напоминают рваную тряпку, всю зияющую громадными прорехами, выцветшую и поблекшую. И приходит понимание, что я не знаю кто я. Уже понимаю и осознаю, что в прошлой жизни, которую я хоть и не в полном объёме, но помню, были какие-то люди, близкие и не очень, которые любили меня и ненавидели. Но я почему-то не вижу ни одного лица в своих воспоминаниях. И не знаю какие чувства испытывал к тем, прежним, нежданно мной позабытым. И возвращается, рвущая сердце, боль потери и одиночества.
  
  И она же возвращает первое воспоминание. Моё имя. Порхающее сердце бога.. Мама, зачем мне такое странное имя? Я просто Лами. И твоё лицо только серая тень. Я знаю, что тебя нет на этом свете и оставлю это на потом. Сейчас рядом страдает верная душа, которой я должен помочь. Тем более, что он, мой Витре, единственный, кого я вспомнил. И теперь уж точно не могу потерять.
  
  Поднимаюсь, и понимаю, что кровь на коже присутствует, а ран нет. Совсем нет. Это так странно и пугающе, что в голове возникает острая боль. А потом воспоминание об источнике с чёрными водами. И источнике с водами радужными. И возникает догадка, что каждое воспоминание требует от меня сильного чувства или сильной боли. И я согласен платить.. Но не сейчас. Я снимаю, с большого израненного тела друга, всё лишнее. Седло. Поклажу. И начинаю действовать. Каждый предмет, который я беру в руки возвращает кусочек памяти телу. Поэтому я стараюсь отключить мысли, войти в рабочий транс, действовать механически, давая рукам вспомнить.
  
  Я уже знаю кто я. Я лекарь. Умею возвращать жизнь, которая ещё не готова завершить путь. Мне достаточно прикоснуться к телу и я прикасаюсь к чувствам. Вот и ещё кусочек. Я эмпат.
  
  Светает. Рваные тучи уносит ветер. Мокрая трава начинает благоухать. Раздаются первые робкие птичьи голоса. Потом бледнеют две луны, становясь тенями и розовеет равнина с редкими кучками кустарников и одинокими раскидистыми деревьями. Одно из них совсем не далеко. Я понимаю, что боги были к нам ещё благосклонны. Нас мог остановить не кустарник, пусть и колючий, но пружинящий, а узловатый ствол или могучая крона дерева чамлыбель. Его ещё называют радужным. Под, высыхающей и отваливающейся пластами, корой, находится древесина всех оттенков коричневого, зелёного и оранжевого.
  
  Кора прекрасно годится для костра, а моего летуна надо согреть. И сварить ему отвар жакарана. Его светло-жёлтые цветы почти единственное растительное лекарство для вигоня. Кожу его спасли перья. Жёсткие и плотные. А вот удар мог повредить внутренности. Но кровотечения нет. Я чувствую. Только ушиб. И сильное физическое истощение. После ему потребуется еда. Много еды для восстановления сил. Мой лук был разобран и сложен в замшевый футляр. И он пережил падение без последствий. Придётся поохотится. Моя быстрая регенерация, похоже, тоже требует топлива.
  
  Зверский голод и опасение, что обессиленный, как и я, вигонь не выдержит долго и сдастся, улетит в те небеса, где ждут его ушедшие предки, заставляют уйти ещё глубже в себя. Искать внутри то, что было отобрано чужой магией. Я уже и это смог понять. Но, видно, я слишком мало в своей жизни уделял внимание запретной магии. Отдавал предпочтение бесконечному многообразию лекарских направлений. Да и всему, что связано с природой. А ещё, точно помню, с нежитью. Зачем-то мне это было необходимо..
  
  Лук я собрал. Напоил Витре отваром. Нарубил ветвей и построил убежище, накрыв слабеньким мороком. Мои магические силы уходили на восстановление урона, нанесённого чужой волшбой. А так как я физически напитать организм мог только сухими лепёшками, то держать щит над вигонем долго не смог бы. И такое укрытие было лучшим компромисом.
  
  Лук в руке и болезненное бурчание в животе, со спазмами и судорогами, так же удовлетворяло потребность в неприятных ощущениях, для отката последствий проклятия. Я поднял голову вверх, втянул воздух. Потом встал на колени и, вдохнув ароматы витающие у земли, прижался к ней острым ухом. Легко и упруго вскочил на ноги. Меня уже возбуждал азарт охотника. Эти навыки, такие близкие к природным инстинктам, возвращались охотно и даже где-то радостно. И ноги понесли меня на юг.
  
  Маленькие рощицы кустистых ягодников, которые почти все были пригодны в пищу только местным видам животных, обещали, что в каком-то из этих пушистых островков я быстро отыщу добычу. Об этом же говорили и ровные, как будто проведённые под линейку, тропки в траве. Они заканчивались либо норкой, прячущейся под круглый валун, либо ныряли в следующий колючий клубок кустов.
  
  Здесь явно было много жрунов. Жаль только охотится на них лучше всего с охотничьим шагеном. Они отличались от домашних тем, что совсем не набирали лишний вес и очень коротким мехом, за что их называли лысые шагены. Они хорошо чувствовали себя в норах и очень ловко, не цепляясь шерстью, проскальзывали среди ветвей, напоминающих ловчую проволоку с колючками.
  
  Шагены гнали жрунов на притаившихся охотников. Бегали те очень быстро. Когда естественный охотник выгонял шустрых толстячков из ягодных кормушек, они мчались напрямик, по специально протоптанным тропкам до следующего убежища. Охотнику оставалось только ждать, пока на него нагонят дичь. У меня такого помощника не было. Зато я знал другую хитрость. Залёг на самый высокий валун пластом, упёрся на локти и крепко зажал травинку между двумя большими пальцами. Дунул один раз робко и тоненько. Прислушался. Издали, с разных расстояний раздался ответный писк.
  
  -Ага,- обрадовался я, значит правильно, не прошёл ещё у жрунов гон. И мазанул по камню широким листом каменки, на который набрал кругленьких шариков помёта жрушек. Потом свистнул травинкой ещё несколько раз. Когда ближайший ответ послышался в паре полётов стрелы приготовился.
  
  Высоко в небе раздался крик хищной птицы.
  
  -Вот, Саот его дери, конкурент! Ну, да ладно. Может даже к добру. Сыграет роль шагена. Будет гнать на меня дичь. А попробует покусится на моё законное, самого подстрелю.
  
  Видимо голод загонял вовнутрь моё обычное нежелание совершать лишние убийства. Сейчас я был готов съесть сам и накормить Витре всем, что попадёт в мой прицел.
  
  Кругленький серовато-бурый шарик, резво перебирая ножками, вылетел на прямую тропку к моему убежищу. Тщательно целиться в жруна невозможно. Только быстрая стрельба на инстинктах даёт возможность подстрелить этого вкуснейшего жирненького.. сейчас.. вжик! Стрела сбила с ног зверька Видно от голода я так тянул тетиву, что стрела унесла маленького зверька в высокую траву. А на перекрёсток вынырнули сразу два зверёныша и вцепились друг в дружку с разбегу. Полетели клочья шерсти. Визг стоял такой, что не слышно было крика падающего с неба хищника.
  
  Стрела одарила одновременно с когтями струга. К счастью птица вцепилась в позвоночник не того самца, которого я выцелил своей стрелой. Но пока струг оторвал свою добычу от моей, пока, тяжело махая крыльями, попытался утащить её в сторону ближайшего чамлыбеля, я уже наложил новую стрелу и сбил обоих.
  
  Возвращался я к Витре со связкой из шестёрки толстолапых обжор и довольно крупного струга. Я бы его есть не стал, а для вигоня любое мясо сгодится.
  
  Сегодняшний день мы останемся на этом месте. И поглядим с чем проснёмся поутру. Я был доволен своим восстановлением. Но даже чувство сытости, вернувшееся приятной тяжестью в живот, не заглушило такого же сосущего чувства неосознанной потери.
  
  
  
  
  Глава 3.
  
  
  
  
  -На поляне весело полыхал костерок. Над ним побулькивал приличных размеров котёл. И запах он источал такой, что мой желудок исполнял что-то, типа речи полководца перед войском. Что-то визгливо-патетически-угрожающее.
  
  Воргены пытались отвлечь меня от созерцания похлёбки. То ли боялись, что я глазами тоже есть умею, то ли не хотели, чтоб я слюной захлебнулась. Даже у Труми в кои-то веки выражение лица было менее страдающим.
  
  Варг знакомил меня с друзьями. Я вспомнила их лица, когда вернулись воспоминания связанные с ним самим. Но я и тогда, и позднее на площади не узнала их имён. И, в свете того, что даже сумасшедшая потребность восстановленного тела в мясной пище, не отменяла, поселившейся в сердце, тоски, я была ему очень благодарна. Благодарна за то, что он вернул мне Труми. За то, что понял беду, чуть не уничтожившую меня. И за то, что не остался к ней равнодушен.
  
  Труми объяснил мне что произошло. И что вернуть мою память полностью будет очень не просто. Он не мог рассказать мне многих вещей, но справедливо рассудив, что нарушение всех предыдущих планов явится прекрасной гарантией моей безопасности от врагов, которые так очевидно не желали мне ничего хорошего, я решила продолжить путь в компании Варга и его товарищей. Благо он не возражал. Даже, кажется был доволен такой перспективой.
  
  Не смотря на избранный им способ восстановления моей памяти, дальше он повёл себя со мной очень уважительно. Иначе мысль остаться с ним и не пришла бы мне в голову. Я приняла его линию поведения. А повёл он себя как рыцарь принёсший присягу верности. А, поскольку, в кругу своих попутчиков, был чем-то вроде вождя, то принимал решения за всех.
  
  Вот и теперь, огромные парни послушно кивали и представлялись мне по его требованию. А он характеризовал их, как командир, представляющий солдат военачальнику. Меня это слегка напрягало, но я утешала себя тем, что если люди себя так со мной ведут, даже зная, что я о себе почти ничего не помню, то доверять им можно безоговорочно. И это значит, что я тоже чего-то стою. А значит нечего заниматься глупостями. Надо брать себя в руки и пытаться вернуть себе то, что мне принадлежит по праву. Кто бы я не была, моя сила духа со мной.
  
  Первым был самый старший в отряде. По возрасту. Он внешне выглядел суровым, пока не начинал говорить. А когда начинал, напоминал мне кого-то, раньше бывшего мне очень близким. И становился удивительно заботливым, хоть и ворчливым. Вот и меня первым усадил в тепло, сунул в руки кружку и плеснул туда пару глотков какой-то вонючей дряни и разбавив водой доверху, заставил хлебать мелкими глотками.
  
  Керан Улкен,- назвался он по требованию Варга,- можно просто Керан.
  
  А я, как ни странно, поняла. Керан - большая хищная птица. Ну, да. Похож. Спокойный. Гордый. В янтарных глазах одновременно и достоинство и хищная настороженность, и безмерная свобода. И почти маниакальная забота о потомстве. Кормить, растить, защищать.. А Улкен это большой. Сказали бы огромный и спорить не стала.. Даже покрупней Варга в плечах. Ростом чуть ниже. Да все они здоровущие. Мышцы под кожей как сырные головки катаются.
  
  Вторым кивнул вихрастый, с какими-то тёмными клочьями в волосах, юркий и язвительный Бегерек. И ростом он ниже всех почти на полголовы. Имена воргены получают становясь взрослыми. До этого всех называют сосунками. И это правда. Матери не отказывают в молоке детям до семи лет. Хотя едят они другую пищу. Но сосут они не только женщин, но и таймах. Иногда, в голодные годы молоко разбавляют таймашей кровью. А в семь испытание и взрослость, не только у мальчиков, но и у девочек. Еду добывать самостоятельно. Слабые не выживают. Особенно у чужачек, уводом замуженых. Таким и был Бегерек. Так в степи называют крупное жалящее насекомое, изводящее таймашьи стада в начале лета.
  
  Третьим оказался Джейрах. Его тотем - джейрах, степная антилопа. На первый взгляд ничего особенного в парне, но притягивает взгляд любой девушки. Ростом он с Варга. Грудь скрывает лёгкие. подобные кузнечным мехам. Поскольку бежать ровной рысью он мог наравне с лучшим таймахом и уставал не скоро. А усталость заставляла только на время схватиться за гриву своего скакуна.
  
  История его рождения была печальной. Воргенка полюбила сына вождя племени. Отца Варга. Тогда он только в первый раз вышел на Весенние игры, где молодёжь искала себе пару. На этих играх парни и девушки проходят испытания и по их результатам выстраиваются в две шеренги друг против друга. И каждый может выбирать только в свою очередь.
  
  Они были первыми в ряду. Парни веселились и друг толкнул сына вождя локтем, подбивая взять в жёны победительницу. И сильна она, и ловка.
  
  -Если бы я хотел спать с воином, выбрал бы тебя,- засмеялся в ответ отец Варга. И вышел из строя. Молод был. Сила играла. Не спешил любить.
  
  А девушка обиды не простила. Ушла в наёмный поход. И привела оттуда награду. Пленного сидхе из южных. И пошла к шаману творить страшный обряд. Во время алой луны, посвящённой воргенскому богу войны, пленника вывели в степь, раздели и заставили бегать в одолень-траве, подгоняя ударами бичей. В кровавые следы ударов попадал сок и пыльца дурманящего растения. К концу поля прибегал уже не человек. Самец, охваченный одним желанием - получить самку. Считалось, что таким неистовым в страсти мог быть только сам бог войны, вселяющийся на время в тело, предназначенное ему в жертву. Которую он и получил, едва воргенка сбросила с обнажённого тела, зарычавшего мужчину, оставившего в ней своё семя.
  
  Кто знает, вошёл ли в отца Джейраха тот бог, а то, что он был сидхе, мог увидеть каждый. Вот и сейчас зелёные глаза лукаво щурились, а во мне их красота рождала только обиду и недоверие. Я поглядела на Труми, не понимая своих чувств. Но он только покачал головой и я поняла, говорить не станет. Это что-то из моей потерянной жизни.
  
  Четвёртого я оставила на потом. И он был этому рад не меньше меня. Поспела похлёбка, пахнущая травами, древесными грибами и водяной птицей кра, на гнездо которой чуть не наступил Варг, когда пошёл одеваться в приречные кусты. В суп пошли и яйца, ещё не засиженные. Сейчас только стук ложек по мискам, да одобрительное кряканье парней, глядевших с каким аппетитом я совала в рот обжигающую ложку, раздавались на опушке.
  
  Жолбар похож на биргиннена. Только цветом как метёлки сухой травы и ростом вдвое меньший. Но по характеру свиреп и отчаян. Никогда не отступает. Впереди ли охотник, позади ли добыча, и с какой бы стороны ни находилась пара. Такой был четвёртый. С медовыми глазами, темнеющими к краю радужки. И выкрашенными в красный цвет, по воргенской моде, передними зубами.
  
  Кетет ездил без седла и узды. Груз вёз на своей спине. Таймахов любил до безумия. Жалел. Уважал их свободу. Но упрям был по-хорошему, и вцеплялся в любое дело, как клещ. Черты лица все крупные, резкие. Голос тоже. Даже уши болели.
  
  Вот таким было моё войско.
  
  -Куда вы шли, Варг? До того, как меня нашли..- поинтересовалась я. Мне надоело спрашивать о себе и расстраиваться, когда тебе отвечать отказываются.
  
  -К Трясине,- ответил он, не задумываясь.
  
  -Ну и не станем менять планы,- резко вскочила я. А никто и не возражал.
  
  
  
  
  Глава 4.
  
  
  
  День кончился быстро. Садилось солнце. Небо у горизонта стало сначала алым, потом, темнея, протаяло в густеющей синеве лунками сразу четырёх разноцветных лун. Я лежал, прижавшись к тёплому телу вигоня, погружённого в лечебный сон. Сам же заснуть никак не мог. Сколько не занимал себя необходимыми и рутинными занятиями, оставалось чувство чего-то незавершённого.
  
  Я не должен был бы сетовать на немилость богов. И, если ты попал под такое страшное проклятие, как забвение и умудрился в один день восстановить способности в таком объёме, как это удалось мне, то стоит богов поблагодарить.
  
  Но, разложить по полочкам случившееся, стоит. Это похоже на уборку в доме. Когда находятся давно потерянные вещи. Если и не отыщется то, самое нужное, что заставляет болезненно сжиматься сердце от чувства огромной потери, то, возможно, найдётся место, где хотя бы припомнишь, что потерял.
  
  -Удар запрещённого заклятья говорит о том, что есть маг, который идёт на меры, грозящие смертью или полным блокированием дара, ему самому. Значит причины, побуждающие его к таким действиям, очень важные. Хорошо бы понять, почему меня просто не убили. Убить молнией во время грозы просто и естественно. И не привлечёт внимания властей. Вряд ли кто станет искать следы магии на убитом молнией в грозу. Конечно, любой маг прикрыт щитами, особенно в такую бурю. Тоесть, если маг не так силён, чтоб пробить мой щит, а он не самого высокого уровня, то скорее всего забвение, относящееся к проклятиям, а не к чистым заклинаниям, использовалось в заготовке.
  
  Магический мир Чесмена отличается от наших прародин только тем, что мощный магический фон здесь блокирует техническое использование некоторых физических процессов. Это мешает развитию технологий. Но низкий магический фон наших прежних планет, только подтверждает, что миры похожи на сообщающиеся сосуды. Если в одном сколько-то прибыло, то в другом столько же убыло. Но некоторое количество магии в наших прамирах давало, особо чувствительным индивидам, возможность ей управлять.
  
  В каждом из народов-колонистов были свои магические школы и способы использования энергетических потоков. На Чесмене они преобразовались постепенно. Изначальные получили возможность черпать чистую силу. Но они и были в своих народах теми, кто чувствителен к потокам магии. Каждая школа легче всего ложится на ментальность народа её создавшего. Есть, например, магия шаманов. Она сочетание спиритуальной, предметной и зелийной. Магия ворожбы - сочетание предметной, информационной и начертательной. Магия ведьмачества - включает и психологическую и мета-моделирующую и опять же зелийную.
  
  Но на Чесмене проще всего стало пользоваться энергетической магией. Стихийной, ментальной, артефактной и проклятийной. И вот проклятийная и артефактная магия позволяла слабым магам и даже, совсем не обладающим способностью черпать силу, применять, даже к сильным колдунам, магическое воздействие в заготовке.
  
  Пользоваться защитными артефактами стало самым поощряемым действием, потому, что помогало уберечь незащищённых от злонамеренных воздействий. А вот свитки с заготовленными проклятиями, написанные с добавкой крови того, кого желаешь проклясть, может использовать самый слабый маг. Только сила вложенная в проклятие зависит от того, кто создал свиток. Этого мага не возьмёшь на месте преступления. Не сразишься с ним. И закрыться от такого можно только сильному менталисту, если успеешь. Сжечь свиток с заготовкой в условиях полёта? Да, совсем без магии не выйдет. Но достаточно уметь создать маленький огненный шар. С этим справится и подросток, едва ощутивший поток.
  
  Судя по тому, что мне пришлось вспоминать даже как дышать, заклятие было полным. Но я восстанавливал свои функции на стрессе очень быстро. Значит, либо оно было заготовлено не на меня, либо задело краем. Или я успел закрыться щитом. Мой ментальный щит ещё слабее физического. Потому я всегда ношу защитный артефакт. Ещё и потому, что сильный эмпат. Воспринимать чужие чувства, с моими силами в этой области, слишком трудно. Но этот артефакт мог меня, частично, прикрыть.
  
  Так как я восстанавливаюсь, то, возможно, одной встречи с людьми, которых я знал, будет достаточно, чтоб вернуть утраченные воспоминания. И эмоции мне помогут, как никому другому. Только, вот, как знать кого я должен найти?
  
  Вигонь тревожно пошевелился. Моя печаль и тоска тревожат и его.
  
  -Вигонь!- вдруг вспыхнуло в голове,- я знаю что мне делать..
  
  И широкая улыбка, наконец, пришла ко мне. И покой.. Я заснул моментально. Мне снилась девушка. Я не мог определить какой она была. Не видел лица, не слышал голоса. Только знал, что любил её. И, что, непременно, должен найти..
  
  Рассвет, зыбкой дымкой тумана, покрывал траву. Было холодно и сыро. Я и проснулся от холода. Засыпал я, согреваясь тёплым боком вигоня, но во сне, скорее всего, перевернулся на другой бок и сполз на землю. А Витре уже не оказалось рядом. Наверное, он восстановил силы чуть раньше, чем я полагал и отправился поохотиться самостоятельно. Что для огромного зверя жалкая кучка жрунов и жёсткая хищная птица?..
  
  Передёрнув плечами, расшевелил угли в костре и снял защитный полог. Витре выйти он не мешал. Для него он был проницаем в обе стороны. Для остальных вход был закрыт. Бессмысленно держать двусторонний щит, когда внутри только свои. Сразу вокруг зазвенел гнус. Подбросил в костёр сухой коры и пару горстей травы кровегона. Она не только выводит яды из крови, в виде отвара, но и, дымок от неё, насекомых кровососущих отгоняет.
  
  Котелок с водой я приготовил ещё с вечера, чтоб утром не идти к роднику в тумане, который, по моим прогнозам, продержится до восхода солнца. Типса не хотелось. И я набросал в котелок сухой кислицы. Вода с ягодой быстро забурлила и я отставил взвар в росистую траву, чтоб остыл немного.
  
  Хлопанье крыльев и глухо шлёпнула тушка мелкой антилопы кри. Живот был расклёван. Как обычно, внутренности вигонь съел на месте охоты. Шкуру мой зверь есть брезговал. И я всегда разделывал добычу и для себя и для него. Короткий обвалочный нож, обычно, таскал за поясом. Рука привыкла к нему. Ошкурить и разделать белохвостую кри, было делом четверти часа. Тем более, что я не собирался таскать за собой лишний вес. Долго брошенная шкура не пролежит. На неё всегда найдутся охотники. Вырезав пару кусков филе, завернул их в те же жгучие листья кровегона и добавил чуть стазиса. Обед обеспечен. Остальное с аппетитом поглотал Витре.
  
  Я осмотрел зверя. Надел седло и занайтовал поклажу. Уселся.
  
  -Домой!- скомандовал я и улыбнулся. Уверен, что если я и не помню где мой дом, то вигонь точно не заблудится. Даже таймахи, гораздо менее умные, и те знают эту команду. Если уж вспоминать свою жизнь, то лучше всего начинать с дома.
  
  Поднялся птицеящер тяжеловато. Я не знал насколько далеко находился от дома. Возможно придётся запастись терпением. Тем более, что зверь ещё не оправился полностью.
  
  Практически, уверенность в том, что заклятье было заправлено чужой кровью, была почти стопроцентной. Любой предмет, взятый в руки, возвращал память процесса с ним связанного, при условии, что я действовал на автомате. Для каждого мага, состояние медитации привычно и наработано. А у меня было о чём подумать.
  
  -Если заклинание предназначалось не для меня, то кто был моим спутником? Или спутницей? Куда мы летели? Имеют ли отношение ко мне враги того или той, с кем мы были в момент нападения? И приоткроет ли завесу этой тайны посещение моего дома? Ждёт ли меня там та, по которой ноет сердце или именно её я утратил по вине неизвестного мага? И, если нападали на неё, то жива ли она, где сейчас и что с ней? Мне кажется, что боль стала настолько острой, что, закрыв глаза и застонав от сжавшей сердце тревоги, я почти увидел водопад жемчужных волос и, тонкие запястья маленьких ручек, сцепленых в замок на моей талии. Даже схватился за пояс в отчаянной попытке удержать. Но наткнулся только на холодную бляху ремня.
  
  Вигонь нёсся вперёд, поймав надёжный термик. Восходящие потоки над полями с низкой растительностью были наиболее хороши в это время суток. И вигоню лететь было довольно легко. Небольшие деревеньки встречались часто. Вокруг них весело зеленели пашни, сады и огороды. До обеда вигонь чувствовал себя неплохо. Но, после обеда, лёг в тени у небольшого ручья, где мы остановились и задремал, вытянув шею и закрыв глаза розовыми веками.
  
  Я отрезал пару тонких полосок мяса и закрепил их над костром, прежде чем остальное скормил зверю. Мясо пахло одуряеще аппетитно. И моя регенерация тоже требовала белков. Перекусив, отправился к воде. В таких проточных и чистых ручьях, под подмытым берегом, часто, в тени, стоит, в полуденный зной, рыба. Я разделся и погрузился в прохладную воду по пояс. Тихо завёл ладонь под спадающие клочья травы, вторую выставил, как преграду. Как только почувствовал касание, резко рванулся навстречу и сжал скользкое тело. Быстро вышвырнул подальше на берег. Проследил, как серебристое веретенообразное тельце по дуге шлёпается в высокую траву. Ухмыльнулся и продолжил охоту.
  
  Когда наловил несколько довольно крупных рыб, вышел из воды и увидел, сидящую под деревом, деревенскую девицу. Видимо она шла в посёлок, который я оставил в небольшом отдалении от своей стоянки. Она раскраснелась от полуденного солнца и распустив платок, откинула его на плечи, обожжённые загаром. Лёгкое платье задралось от порыва ветра и показало более светлую кожу выше колен. Девица откровенно пялилась на мокрые нижние штаны, липнущие к телу. Залезая в воду, я хотел раздется полностью, но почему-то в последний момент отказался от этой мысли.
  
  Девчонка ничего не говорила, но даже не покраснела, когда я нагнулся, чтоб собрать рыбу и тонкое белое полотно облепило ягодицы. Я знал, что девушки хомо особо падки на наших мужчин, но в этот момент чувствовал себя до жути неловко. Девчонка нагло облизала губы розовым язычком и покачала коленками в разные стороны.
  
  -Саот!- меня откровенно приглашали..,- хмм.. жуткое ощущение для эмпата..
  
  На веснушчатом носу проступили капельки пота. И эта юная мерзавка отбросила косу с груди и шумно задышала, привлекая внимание к этой, довольно пышной, части тела. Я почувствовал себя чуть ли не изнасилованным, хотя тело среагировало на эмоции. Поспешно отвернувшись, я спокойно, как мог, пошёл к вигоню. Сзади разочарованно вздохнули. Захотелось прибавить шагу.
  
  Витре приоткрыл глаза, услышав запах свежей рыбы. Я зашёл под защиту его крупного тела и стянул мокрые штаны. Обернулся полотенцем. Выкрутил воду и развесил одежку на ветке. Только стал на, влажную ещё, кожу натягивать другие, как вигонь зашипел, громко и угрожающе. Раздался визг и топот ног. Я засмеялся и оделся куда как спокойнее. Потом, скормив Витре пару рыбин, стал чистить остальные. Котелок со свежей водой, слава богам за мою привычку всегда держать его полным, уже пристроил над костром. Похоже ещё пару перелётов придётся птицеящера поберечь. А сколько мне их понадобится, не знаю..
  
  
  
  
  Глава 5.
  
  
  
  
  Мне нравилось ехать по влажной низине, заросшей мелкими ярко-голубыми цветами. Было ощущение бесконечного неба над головой и бездонного неба под ногами. Высоко в небе журчала длинная чувственная птичья трель. Даже, шумные обычно, воргены притихли и наслаждались покоем и равномерным покачиванием таймашьих спин.
  
  Для меня освободили вьючную таймаху. Рыжую в белые пятна. Такую, как большинство степных. Лохматые ножки слегка почавкивали. Сказывалась скорая встреча с Трясиной. Вдали показались тёмные высокие столбы. Стояли они довольно часто и вызывали странное чувство потустороннего.
  
  -Каменные столбы,- сказал Джейрах,- мне рассказывали о них утром в деревне.
  
  Мы не стали заезжать в село всем отрядом. Оно было последним в Приболотье. Очень маленьким.
  
  -Во-первых,- приняла решение я,- не хочу показываться на людях. Если на меня напали для того, чтоб похитить, то, возможно, что ещё ищут в округе. Во-вторых, деревенька маленькая. Большой отряд вольных наёмников, да ещё и такого воинственного вида, может напугать крестьян. А Джейрах внешне больше похож на сидхе, чем на воргена. Ему женщины легче навстречу пойдут. Нам припасы нужны и новости. А за этим лучше к женщинам. Только смотри не кокетничай там особо. А то мужчинам это может понравиться гораздо меньше.
  
  -В Жестокие годы, когда приходит ещё одна луна, приливы становятся выше и начинаются сильные дожди. Саламандрам легче в дождь двигаться по суше. Да и Трясина сильно поднимается и расползается по приболотью, как кровавое пятно по мокрой рубахе. Каменные столбы - это всего лишь деревья, которые покрывались плотной болотной грязью, не пропускающей кислород и содержащей большое количество минералов, много много раз, пока не превратились в остатки окаменевших деревьев. Они так и стоят, как стояла роща. Правда, остались только нижние части стволов.
  
  В деревне верят, что это окаменевшее дерево имеет магические свойства. Раз в году в праздник урожая, туда посылают девочек, которым исполнилось двенадцать. Обязательно девственниц. На рассвете девочки должны войти в лес обнажёнными с артефактами силы на шее. Прикладывая артефакт к стволу, капают капельку девственной крови из надреза на руке. Если девушка чиста, откалыватся кусочек камня от ствола. Он служит оберегом деревне целый год. От капизов погоды, от сглаза и порчи, от нежити и диких зверей. Эти амулеты поднимают на оградные столбы столько лет, сколько существует деревня. Говорят они отгоняют и саламандру в Жестокие годы. Девушек, принёсших камень просватывают вечером того же дня. Но, до свадьбы, они считаются невестами Тёмного бога.
  
  Меня почему-то зацепил этот рассказ. Я хмыкнула. Мало ли предрассудков рождает болотный страх.
  
  -В деревне беспокоятся. Девочки задерживаются. Уже время к обеду. Они в лес идти боятся. Не хотят нарушить волю бога. Может нам посмотреть, что случилось? Их бог на чужих может внимания не обратить. Мы их законов знать не обязаны. А вдруг что с девчонками? Деревенские говорят там иногда вой слышно. Очень громкий. Правда никто до сих пор не пострадал..
  
  -Чем мельче нежить, тем громче воет,- услышала я в голове голос Труми и озвучила для всех.
  
  Варг засмеялся.
  
  -А знаешь,- широко улыбнулся он мне,- это чистая правда. Тулки-шаман рассказывал мне, что изредка через ткань пространств просачивается вопь. Мелкая призрачная тварюшка. Она сильным страхом питается. Для того и вопит так громко. Пугает. Вот её вопью и называют. Но, чтоб стать по настоящему опасной, ей сильно вырасти надо. То есть страха много понадобится. А деревенские, хоть и трусы все, а ждать и бояться не будут. Сбегут сразу. Неужто девчонки в Каменных столбах так жаждали свои осколки добыть, что не бежали, а боялись, да дело делали? Так ведь и впрямь могли вопь подростить..
  
  Пока суть да дело, мы подъехали к месту, о котором и шёл разговор. На деревьях сколы имелись. И сквозь них проглядывала структура камня. В деревне сказали, что дерево каждый год намечают другое. И девочки в этот раз должны были зайти далеко в лес. Но место, где они разделись, нашли сразу. От деревни к Каменным столбам шла утоптанная тропинка. Вот прямо возле неё и лежали немудрёные пёстрые сарафанчики и балетки.
  
  -Может мне одной сходить,- покачала головой я, глядя на мужчин с сомнением,- девочки раздеты, всё таки?..
  
  -А если вопь?
  
  Теперь уже Варг забеспокоился.
  
  -Послушайте, парни, я маг, и с саламандрой сама ходила в Топь сражаться. Не водила за собой толпу охранников,- рассердилась я. Подхватила девчачьи вещички и направилась в глубь странного леса.
  
  -Вопь серебра боится,- крикнул вслед Варг. Я молча показала на меч за спиной. В нём, как в любом зачарованном оружии, всегда есть толика серебра против нежити. Труми слезать с таймахи и не подумал.
  
  Среди чёрных стволов без крон было почему-то почти темно. И это казалось вдвойне странным. Потому что сейчас чуть за полдень, солнце прямо над головой. Крон у деревьев нет, казалось бы, должен свет проникать свободно. Однако же - темно. Магия.
  
  Проехала совсем не много, когда услышала сдавленные крики, полупридушенный плач и грубое рычание. Ускорилась и выскочила, едва не стоптав, прямо на земле мужчину, навалившегося на маленькое девичье тельце. Девочка уже не могла вырываться, только всхлипывала всякий раз, когда насильник грубо придавливал её к земле. Он рычал и ритмично опускался сжимая крепкие ягодицы. Спущенные брюки, пряжкой от расстёгнутого ремня, оставляли кровящие царапины на бедре ребёнка. Рядом у ствола лежала другая девочка. Лицо у неё наполовину скрывалось под здоровенным кровоподтёком. И по волосам тоже текла струйка крови. Скорее всего, ударилась головой о каменный столб.
  
  Я завизжала от бешенства, как будто сама была нежитью и не раздумывая вытянула по оголённой заднице кнутом. Мужчина скатился с девочки и быстро вскочил, путаясь в спущенных штанах. Видно, до удовлетворения было ещё далеко, его плоть была напряжена, а вокруг весь пах был изгваздан размазанной подсыхающей кровью. На ногах девочки тоже остались кровавые полуокружья. Освободившись от веса тяжёлого тела, девочка подтянула ножки и скрутилась клубочком, тихо и жалобно подвывая.
  
  Кто-то сказал, для воспоминаний мне нужен шок?! Так я вспомнила тебя, Сенот Вар, сын министра, мой соученик по магическому Ковену, охотник за кожей саламандры и королевским троном!
  
  -Что-то слабо эта малышка напоминает саламандру,- издевательски скривилась я, помахивая кнутом.
  
  -Не завидуй, рыба,- огрызнулся мерзавец.
  
  Он уже успел увидеть, что я одна и расплылся в похотливой ухмылке. Штаны, которые он подхватил и натянул на задницу, застёгивать уже не спешил. Даже покачал своим чуть опавшим, от такого нежданного прерывания процесса, достоинством.
  
  -Странное место у мужчин для достоинства, не находишь?- мысленно грустно бросила я шутку, шипящему от возмущения, Труми.
  
  -Нравится?- нагло поинтересовался Вар, потому что я не спускала взгляда с рук, державших штаны.
  
  Он явно хотел меня смутить, но его подлые уловки я проходила в Ковене и знала, что Сенот тем и славится, что бьёт всегда неожиданно, отвлекая на самые болезненные и грязные намёки и оскорбления. Только я дважды на одну подлянку не попадаюсь. И, заметив, что он пытается, одновременно держа пояс брюк, соединить пальцы для огненного шара, ударила стазисом, издевательски покачивая головой.
  
  -Это ему не моя школьная минута,- заговорила я с Труми на сей раз вслух,- постоит, пока я с детьми разберусь.
  
  Я протянула руку девочке, что лежала на земле и стонала.
  
  -Вставай, малышка,- сказала я строго, зная, что если начну сейчас её жалеть, то истерики не избежать.
  
  Растянула завязки мешка и протянула полотенце и флягу с водой.
  
  -Вымойся и оденься,- протянула я ей платьишки,- какое твоё?
  
  Девочка включилась в мыслительный процесс и всё ещё продолжая всхлипывать послушно взяла из рук платье. Я достала свёртки очень тонкого полотна, для перевязки и приняла у малышки флягу, значительно полегчавшую. Кусок пришлось использовать, чтоб смыть кровь с головы и присыпав порошком для обеззараживания, я быстро заговорила и срастила рану. Бинтовать не пришлось, и я сложила всё назад в мешок. Вдвоём мы натянули платье на бесчувственного малышку. Сотрясение так быстро не пройдёт. Пришлось добавить сонное заклинание. Так последствий будет меньше. Усадила первую девочку верхом и положила вторую поперёк седла.
  
  Отправлять одних детей к шестерым мужчинам не стала. Этой вот, что сидит и прерывисто вздыхает, и так досталось.
  
  -Что, вот, с ней делать?- спросила я у Труми,- эта гадина жизнь ей испортила.
  
  -Ты маг,-пожал плечами мой дружочек,- раны зарастить умеешь, значит и девственность восстановить тоже. И память ей почисти. Вторая, скорее всего, не видела продолжения, он её похоже сразу отключил. На потом что ли, гнида, оставлял?
  
  Я подошла к малышке и потянулась к её воспоминаниям. Нельзя этого делать, только ну их, эти правила, кто меня осудит? Я отводила таймаху подальше от, стоящего столбом, Вара и потихоньку стирала самое страшное. Момент нападения оставила. Раненную девочку придётся как-то объяснить. Осторожно коснулась животика ребёнка и залечила разрывы и ссадины в промежности.
  
  Приказала ждать и вернулась к Вару. Увидела на земле амулет с разорванным кожаным шнурком и пару кусочков окаменевшего дерева.
  
  -Эти ценности бросать никак нельзя. За них детской кровью плачено,- сказала я, передавая их Труми.
  
  -Что, мерзость, может оставить тебя тут гнить в лесу?- обернулась я к Вару,- ты этого вполне заслуживаешь. Жаль твоего отца, а ты жалости никогда не стоил. Слушай меня, урод, сейчас, я дам тебе возможность говорить. Не хочешь стоять столбом, пока не сдохнешь, говори правду.
  
  Я немного лукавила. Держать стазис столько времени я не смогла бы. Только Сеноту этого знать не нужно. Хотя, приближаясь к Трясине, я ощущала, что это место будто подпитывает меня. Заклинание частичного стазиса сложнее, чем полного. И держать его долго нельзя. Убить можно. Это связано с циркуляцией крови в теле. Поэтому я спешила.
  
  -Где команда, что была с тобой? Сомневаюсь, что трус, типа тебя, пойдёт в болото один.
  
  -Воины остались южнее. В Трясину я пошёл только с магом-экзаменатором,- еле ворочая языком ответил Вар. Он таращился от ужаса, потому, что чувствовал, как густеет кровь в жилах и теряет кислород.
  
  -И..- зло подогнала я. Брать на себя его смерть не хотелось.
  
  -Да этот идиот сдох, когда его щит проело ядом.
  
  -А ты смылся, не пытаясь ему помочь,- констатировала я,- кто бы не был магом-экзаменатором, я должна была его знать, даже, если не помнила о нём сейчас.
  
  Я сдвинула границу стазиса ниже.
  
  -Сейчас ему будет больно,- мстительно прошипела я.
  
  Вар взвыл. Ниже пояса он был всё ещё скован.
  
  -Зачем детей обидел?
  
  -А чего ещё хотели эти шлюшки, если голыми по лесу бродят? Можно сказать сами напросились. Я мужчина..
  
  -Ты тварь,- прервала я его,- но я связанных не убиваю. И сняла стазис. Первое время он корчился от боли, пока кровообращение не пришло в норму. Наконец привёл в порядок одежду. Потом без подготовки метнулся ко мне. Я встретила его ударом кнута по лицу. И отскочила. Кровавая полоса набухла бахромой капель. Он заорал, а я вскинула руку, с готовым заклинанием и в глазах его мелькнул страх.
  
  Он отпрянул. Посмотрел на искрящуюся на кончиках пальцев энергию. Ужас плескался во взгляде, когда я медленно повела рукой, опуская её ниже пояса.
  
  -Принцесса!- взвизгнул он,- из-за простых деревенских девок? Я лорд!
  
  И я ударила. Он не понял, что произошло. А я добавила ментальный приказ.
  
  -Ты будешь молчать, пока не явишься к королю и не расскажешь обо всём, что с тобой случилось, чистую правду. И ты не сможешь лечь с женщиной, пока она не полюбит тебя по настоящему.
  
  Я завязала заклинание на эмоциональный посыл.
  
  Заклятия на настоящую любовь в сказках встречались на каждом шагу. И я, из чистого любопытства, попробовала сплести такое дополнение к ментальному наговору. Привязать его к эмоциональному посылу оказалось просто до безобразия. Человек, который любит, посылает очень чистую и мощную эмоцию. Она действует со скоростью спускового крючка.
  
  С той стороны, где я оставила таймаху с девочками, послышался шум и сдавленый крик. Таймаха пятилась на подгибающихся ногах, а за ней наплывало полупрозрачное багровое облако, с зубастой пастью. По его нестабильному телу перекатывались тёмные бугры. Нежить раскрыла пасть и завопила.
  
  -Вот уж и впрямь вопь!- спокойно буркнул Труми.
  
  -Нажралась страху, по самое не балуйся,- с отчаянным весельем добавила я, доставая меч.
  
  Сенот Вар, раскрывая рот, как рыба, повернулся и помчался, петляя, между каменных столбов. Вопь заинтересованно ринулась за ним. Самый большой источник страха..
  
  -Хорошее наказание, только от него она так нажрётся, что тут всему селу покоя не будет,- крикнула я, срываясь за вопью вслед. Она пролетела мимо, но я догнала её и полоснула мечом. От облака отделился большой кусок, быстро темнеющего, тумана.
  
  Нежить снова завопила и резко кинулась ко мне. Я сделала прыжок в сторону и отхватила ещё полосу. Тогда вопь бросилась к детям. Но навстречу уже вырвался Варг, а за ним остальные парни. Нежить накромсали на ломти. Последний куочек, с сильно уменьшившейся пастью, опять завопил и протиснулся в щель подпространства.
  
  -Не переживай, её всё равно полностью убить нельзя,- махнул рукой Варг,- вылезет где-то в другом разрыве.
  
  В деревню всё равно возвращаться пришлось. Я закрылась в доме с магом и рассказала ему обо всём случившемся. Я его не помнила. Но он меня знал. О своей беде тоже пришлось рассказать. Частично. Маг был старый и мудрый человек. Он одобрил все мои поступки.
  
  -За детей не беспокойся,- сказал он с благодарностью,- я бы и сам не рассудил лучше. Только с матерью девочки, что потеряла девственность поговори.
  
  -Я всё залечила, и память стёрла.
  
  -Не важно. Мать заметит, следы мужчины на ней. Успокой её и пусть молчит о том, что случилось. Она умная женщина. А вот отцу ни слова. Кинется искать подонка, только погибнет зря. Тот маг, аристократ. А он просто пивовар.
  
  -О! Будет повод напроситься с парнями в гости.
  
  -Они знают? Смотри, выболтают по пьянке.
  
  -Нет, девочки были раздеты, я в лес сама пошла. Они только с вопью помогли справиться. А я не болтлива.
  
  -Так ты сама его уделала? Первокурсница, выпускника?!
  
  -Я на второй перешла,- буркнула, нахмурившись.
  
  -Это, да, аргумент..-заржал маг. В глазах прыгали лукавые смешинки. Труми протянул ему амулет и осколки камней.
  
  -Никогда не видел живого плакальщика, на картинках только,- благоговейно пробормотал он, осторожно касаясь ручки с длинными пальцами.
  
  -За возвращение Тёмной луны,- выдал он загадочную фразу и поклонился сложив ладони.
  
  
  
  
  Глава 6.
  
  
  
  
  -Лето почти закончилось,- подумал я, просыпаясь от холода,- а ещё, всё это время мы летели на север. Сколько ещё мне осталось до того, как я увижу свой дом? С каждым днём мне всё тревожнее и, почему-то, кажется, что я всё дальше от того места, куда стремится моё сердце.
  
  Вигонь поднялся на крыло и снова полетел на север. И мне казалось, что внутри разрастается глыба льда. Только на этот раз летели мы не долго. Часа через два Витре сделал круг над фермой. А после опустился во дворе. Только всё здесь было не так.
  
  Единственным звуком, который раздавался в полной тишине, было хлопанье, неплотно прикрытой, двери. Когда я подошёл и открыл её, почувствовал запах брошенного жилья. Никто не готовил еду. Пахло сыростью и запустением. Я вошёл в дом. Сел у пустого стола, и боль поползла по телу ледяной змеёй.
  
  -Здесь никто меня не ждёт. Не даром я ощущал маму не живой. Значит мне некого здесь вспоминать. Куда же теперь? Страшно. Я должен попробовать найти хоть что-то, чтоб вспомнить лица тех, кто был моей семьёй.
  
  Я методично обошёл дом, но не нашёл даже тех личных мелочей, которые окружают каждого человека и помогают вспомнить хоть что-то о нём. Я вышел на крыльцо, сел и, подперев голову руками, попытался унять сосущее чувство одиночества.
  
  -Витре,- вдруг услышал я звонкий девичий голосок и вскочил, чтоб увидеть девушку, со всех ног бегущую ко мне. Вслед за ней быстрым шагом шёл старый, но ещё очень крепкий, мужчина.
  
  -Лами!- закричали они одновременно. И волна эмоций растопила мой внутренний ледяной панцирь. Я знал их.
  
  -Лани! Дед!- обрадованно закричал я,- боги, как удачно, что я увидел их после того, как меня накрыло почти безысходное горе и страх одиночества. Почему я не подумал раньше, что нужны сильные эмоции, чтоб я воссоздал внутри, вместе с воспоминаниями, и чувства, которые питал к ним, своим самым родным людям.
  
  Вслед за первыми радостными приветствиями последовало моё предупреждение о том, что я попал под проклятье полного забвения. По, в момент, изменившимся и ошарашенным лицам, я понял, что нужно сразу выложить все мои умозаключения, так как дед сразу наложил сухую ладонь на губы сестры, чтоб она не сказала что-то лишнее.
  
  -Скорее всего, дед, заклинали не мою кровь,- облегчённый выдох обоих внушил и мне надежду,- я восстановил практические навыки на автоматическом уровне. Причинно-следственные слои, всё ещё, блокированы. Как только узнал вас, восстановился очень большой кусок памяти. Теперь есть надежда, что ты мне поможешь, дед. Мне не хотелось бы тратить годы на поиск и возвращение своих связей с друзьями и близкими. Ведь всё, что я знаю о запретной магии, дал мне ты.
  
  Это и вправду было так. Когда дед учился своей основной профессии - мастера по изготовлению доспехов, он объехал все общины, населяющие Чесмен и оставался в каждой столько, сколько считал нужным очередной учитель. Он взял в каждом из народов все традиции и знания по изготовлению и заклинанию доспехов. И не зря сейчас считался лучшим мастером в своём деле. Обучению он отдал почти двадцать пять лет. Хорошо, что жизнь сидхе почти самая долгая на Чесмене. Дольше живут только лилу. И то высшая знать. И там тоже всё не просто. Потому, что жизнь аристократии из лилу зависит напрямую от его подданных. Прямым выкачиванием у них жизненной силы.
  
  Знания о запретной магии он получил от воргенских шаманов. Магия крови и у них была построена на системе строгих ограничений, так как существовали легенды прародины о том, что вся их раса едва не погибла от рук одного единственного шамана, копившего силу в артефакте, им самим созданном. И это была сила обескровленных жертв. В условиях мира с ограниченным магическим потенциалом, не было ни одного человека, который бы сумел уничтожить или переподчинить артефакт, в случае смерти его хозяина.
  
  Шаман завоевал около сотни племён, когда прародину воргенов посетили пришельцы из другого мира. Гости были из техномира, но просьбам о помощи вняли и, накрыв артефакт силовым полем, вместе с его хозяином вышвырнули его за пределы планеты. Этот первый положительный контакт с другой расой определил дальнейший путь прародителей воргенов. И эта легенда заставила их потомков, уже в условиях нового магического мира, создавать строгую систему ограничений магии крови и способы её нейтрализации.
  
  На Чесмене были два народа - лилу и метаморфы, которые использовали силу крови почти во всей своей магии и относились к ней, не просто без должного опасения, а скорее даже с преступной бесшабашностью. Так считали воргены. И тратили силы всех своих самых мощных шаманов на поиски противодействия их заклятьям.
  
  Конечно дед знал о них далеко не всё. Его приоритеты были совсем в другой области. Заговоры оружия. Это было связано с заботой о неуязвимости доспехов. А заклятия оружия почти все строились на крови.
  
  Дед обещал хорошо подумать, покопаться в своих старых записях, чтоб попробовать мне помочь. Что оказалось странным, как для меня, так и для деда, так как о таком эффекте он не знал, что с восстановлением памяти о нём и о сестре, восстановилась родовая связь. Чувства и эмоции, связанные с умершими. Нежность к маме, невосполнимая жалость по потере отцовского плеча, неудовлетворённая жажда добиться справедливости за смерть брата. Я помнил всех и каждого из своих предков. Это утешало. Возвращало уверенность в себе.
  
  -А как вы оказались здесь?- вопрос был непраздным, потому, что я вспомнил, что ферма пустует много лет, и наведываются сюда редко. У деда свой дом. Сестра, в основном, живёт на стойбищах, рядом со стадами. Она лечит и помогает во время трудных родов у домашних кудумов.
  
  -В округе появилась серая гниль,- ответил за обоих дед.
  
  Я помрачнел. Серая гниль это беда. И что бы мне не хотелось делать дальше, но сейчас я должен был остаться и помочь людям округи. Как лекарь. И как один из мужчин рода. Серая гниль это не просто болезнь. Она убивает всё живое. Растения, животных, людей. Даже мёртвое дерево жилья поражается болезнью. Лечить её последствия можно. Но сначала надо уничтожить источник.
  
  Вызывает эту напасть призрачный гриб. Он начинает расти под землёй и распространять грибницу по округе. К сожалению, проявляется она не равномерно. Там, где есть отрицательные эмоции, геологические патогенные зоны, очаги появляются раньше. Поэтому трудно определить место, откуда пошло заражение. Нужно обследовать всю округу и составить карту мест появления серой гнили на поверхности.
  
  По географии это сделать нелегко. Первыми страдают, болота, овраги, подземные пещеры. Или пустующие дома. Места с агрессивной энергетикой. Где чаще всего встречается нежить. А с людьми и того хуже. Ведь причиной появления гриба является не упокоенное захоронение. А это значит, что, либо в округе появилась нежить, убивающая людей и собирающая или пожирающая трупы в определённом тайном месте, либо человеческий убийца, где-то имеющий своё личное кладбище.
  
  Вот мои и приехали проверить нашу старую заброшенную ферму. Я порадовал их тем, что уже осмотрел весь дом. Следов серой гнили нет. Уж это я бы увидел и без их предупреждения. Дед сказал, что сейчас обследованием занимается вся округа. До людей пока болезнь не добралась. Охотники вовремя увидели заражённые места в лесу. Вечером все соберутся у деда, чтоб нанести всё обнаруженное на общую карту. И вычислить, хотя бы приблизительное, место, откуда распространяется грибница.
  
  Наша встреча и рассказы о прошедших событиях отняли много времени. Решили на сегодня закончить облёт, так как дни становятся всё короче. И надо встретить всех, кто занят этим делом, в доме деда.
  
  Мы подняли вигоней. Дед перебрался с Белли, девочки-альбиноса Лани, на Витре. Самец был сильнее и уже полностью восстановился после падения. Да и летели мы сегодня недолго, а дед с сестрой облетали округу с рассвета. Полчаса, и мы были у дома мастера Магдариеля, где на брёвнышке уже дожидались двое охотников. Их таймахи были привязаны у крыльца. То ли эмоций мне не хватало, чтоб вспомнить их, то ли я их и впрямь не знал, только ничего на их появление во мне не отозвалось.
  
  Я боялся сказать что-то не то и поэтому быстро ухватил деда за плечо, пока он не успел отойти к ним.
  
  -Я их знаю?- вопрос дался нелегко и всколыхнул целую гамму неприятных ощущений.
  
  -Нет. Они с дальнего рубежа. Я их и не ждал. Может и у них гниль появилась. А это очень плохо.
  
  Но я облегчённо вздохнул.
  
  -Дед, может я не буду показываться на люди, пока не восстановлю память. Я не могу устраивать взрыв эмоций всякий раз, когда покажется кто-то из округи. А без этого..
  
  -Я понимаю. И согласен. Поищем сначала способ восстановить память целиком. А уж, если не получится, будем думать.
  
  Я успел перекусить и прилёг на постель в комнатке для гостей, на втором этаже. Я не хотел никому попасться на глаза. И ещё, в эту комнату меня тянуло с непреодолимой силой. Я лёг сверху на покрывало, не раздеваясь. Закрыл глаза и улетел в сладкий сон. Запах, такой знакомый и приятный. Я не мог понять что в нём, кроме лёгкого привкуса солёного морского ветра. И опять тоненькая фигурка, свет жемчужных волос и жадное желание обхватить руками округлые плечи и повернуть её к себе лицом..
  
  -Он спит,- разбудил меня шёпот сестры и звук удаляющихся шагов, и последнее, что услышал,- на её постели.. Может лучше, что он не помнит.. а вдруг..
  
  Дальше слова стали неразборчивыми и шаги удалились вниз по ступеням.
  
  Конечно, я вскочил и хотел было побежать и спросить, но остановился в ужасе, что узнаю что-то лишнее, до того, как смогу вспомнить сам. По тону сестры я убедился, она была - любимая.. И даже спала здесь, в этом доме, на этой самой постели. Сердце заныло. Я упал на колени у кровати и вжался лицом в подушку. Мне только показалось или действительно я почувствовал этот запах моря и каких-то цветов, названия которых крутились где-то на краю памяти?
  
  Я снова лёг, лицом вниз. Обнял единственный предмет, который хотя бы отдалённо соединял меня с моим самым желанным воспоминанием и попытался окунуться не в события, а в эмоции.
  
  -Я же эмпат. Это самое сильное, что есть в моей магии. Хочу ощутить те чувства, что она вызывала во мне!
  
  И что-то взорвалось внутри живота, скручивая судорогой желания, прилив крови и возбуждения, и жар девичьего тела под рукой, сквозь тоненький шёлк. Я застонал. Желание было таким сильным, что вышибло слёзы из глаз.
  
  -Где ты, любимая?.. Дождись меня.. Я не смогу жить, если не найду тебя. Это я знаю точно..
  
  
  
  Глава 7.
  
  
  
  
  Я совсем уж собралась оставить старого мага и пойти порадовать парней возможностью промочить горло свежим пивом.
  
  -А с твоей памятью можно попробовать что-то сделать,- очень тихо сказал мне в спину маг.
  
  Я резко обернулась.
  
  -И что ты молчал?
  
  -Думал..
  
  -О чём?- нарочито, терпеливо спросила я, хотя внутри всё клокотало от нетерпения.
  
  -Я не уверен.., но попробовать можно,- задумчиво и не совсем уверенно, сказал мой собеседник.
  
  -А вместе порассуждать?
  
  Маг посмотрел на меня, как-то, с сомнением и покачал головой.
  
  -Всё в воле Саота,- наконец, сказал он, и я почувствовала, как мысленно напрягся Труми.
  
  -Что?- брякнула я вслух и ко мне обернулись сразу двое. Но ответил только старик.
  
  -Я совсем недавно вернулся сюда. Много лет преподавал в Ковене, но родился здесь. Маг, охранявший нашу деревню, умер. Он был очень стар уже тогда, когда я впервые почувствовал силу. И именно он учил меня до Ковена. Я вырос и уехал. Когда ты молод, тебе хочется приключений, бурления жизни, событий и красок. Я не захотел вернуться домой. Закончил Ковен. Побродил по Чесмену. А потом вернулся и стал преподавать. Я полюбил город студенчества. Он древний, но за счёт того, что там постоянно находится множество молодых людей, кажется молодым тоже.
  
  -Я не помню,- грустно сказала я.
  
  -Хмм,- старик тоже не весело взглянул на меня, очевидно думая о чём-то, чего говорить ему не хотелось и продолжил, так ничего больше и не озвучив,- в начале лета, когда в Ковене начались каникулы, я получил с вигоньей почтой сообщение, что маг нашего селения умер. И, умирая, передал мне, что сам Саот приказал мне вернуться домой и занять его место. Я поверил и подчинился. Мы здесь рождаемся и растём с именем Тёмного бога.
  
  -Не помню,- с каким-то болезненным чувством потери, снова сказала я.
  
  Разочарованный вздох Труми был наполнен такой безысходностью, что я удивлённо обернулась и посмотрела на него. И он отвёл глаза. Но боль в них я успела заметить.
  
  -Я занял дом моего первого учителя, в моём живёт семья моей сестры,- не обращая внимания на мои комментарии, продолжил маг,- и первое что я нашёл среди вещей учителя, это дневник, который писали все маги со времён закладки деревни. Она всегда была маленькой и не разрасталась с тех пор. Молодёжь подрастала и разъезжалась по Чесмену. Постоянно тут жили только те, кто становились невестами Саота и их будущие спутники. В дневниках есть пророчество самого Тёмного бога. Каждый из магов, охраняющих деревню, хоть один раз в жизни видел Саота самолично. Мне пока не довелось. Но один из предков записал слова бога в дневник.
  
  Он достал шкатулку, от которой так ощутимо дохнуло стазисом, что я едва подавила желание остеречь мага. Но потом подумала, что он не впервые пользуется этим артефактом и знает, что делает. Он нажал на фигурку свернувшейся саламандры на крышке, и магическое облако рассеялось. Старик вынул тетрадь в кожаном переплёте и стал благоговейно переворачивать страницы.
  
  -Я не сразу вспомнил о пророчестве. Все эти события с насилием выбили меня из равновесия. А, когда ты собралась уходить, я начал думать о вечернем обряде. Ведь теперь девочек нужно просватать, хотя до свадьбы они будут считаться невестами Саота. И я засомневался, могу ли назвать невестой бога девочку, которая подверглась насилию. Ведь до свадьбы, по нашим законам. Тёмный бог может в любой момент потребовать свою невесту себе. Читая дневники, я выяснил, что такого не случалось ни разу. Но.. сама понимаешь, всё когда-то бывает впервые. Мы можем не сказать будущему земному мужу, о том, что девочка утратила чистоту. Даже сватовство провести и малышку не позорить, можем. Но бога не обманешь.
  
  -И что?- удивилась я,- ну не выберет он её в жёны и всё.
  
  -А если наказание постигнет деревню? Мы живём у Трясины. Обряд бережёт нас от саламандр. Я не могу подвергать опасности всех жителей деревни.
  
  -Я одного не понимаю, как это связано с пророчеством. И ещё меньше понимаю, как это может помочь мне вернуть память.
  
  -А вот послушай.
  
  Он поднёс к свету тетрадь.
  
  -...Когда мир нарушит смута, колдовства ослабнут путы,- торжественно произнёс маг,- та, что, честь заменит честью, возвратив её невесте, что, не помня имя бога, до конца пройдёт дорогу и, у изначальных вод, клятву верности прочтёт, что в добро и правду веря, видит человека в звере, что, смешая с кровью кровь, в памяти вернёт любовь, равновесие наруша, на весы положит душу...
  
  Я не очень поняла эту мешанину определений. И не удивилась, что старый маг не сразу соотнёс её с моей персоной. Удивилась тому, с какой силой сжал мне руку Труми.
  
  -Ай!- вскрикнула я.
  
  Маг поднял голову и непонимающе глянул на меня. Но, поскольку я только нахмурилась, пытаясь, зверским выражением лица, заставить белобрысого монстра заменить такое болезненное выражение чувств, каким-нибудь более информативным изъявлением, продолжил чтение заумного сочинения.
  
  -Дальше идёт описание обряда, который следует провести той, о которой говорит пророчество.
  
  -Погодите, уважаемый мастер-маг, я не вполне уверена, что это ваше пророчество касается именно меня.. хотя, кое что можно с натягом..
  
  -Я тоже не совсем уверен, но.. день назад, у нас был вигонь-почтальон. И кое-какие новости, что я получил о событиях в королевстве..
  
  Маг говорил, подбирая слова. И, явно, пытался сказать всё, не говоря ничего. Чем окончательно меня запутал.
  
  -Послушайте,- наконец, сдался он, так и не найдя нужных доказательств,- вы же понимаете, что полной уверенности в успехе у меня не может быть в принципе. Пророчества вещь тёмная и неоднозначная. Но, если вы проведёте обряд, то по крайней мере, сделаете одолжение для нашей деревни. Если пророчество не имеет отношения к вам, то вы просто будете до своей свадьбы считаться невестой Саота, вместо этой девочки. Мы не будем проводить обручения. Жениха вы выберете себе сами. Эта часть обряда касается только наших деревенских традиций.
  
  -Хорошо,- махнула рукой я,- у меня уже голова трескается. Обряд так обряд. Только, пожалуйста, без привлечения к этому моих спутников. А то начнётся сразу же "мы с тобой", "а вдруг опасность". Как будто шесть накачанных гувернанток пытаются вернуть меня в пятилетний возраст.
  
  -Я с тобой,- тут же, ожидаемо, прозвучало в моей голове подтверждение вышесказанного.
  
  -Шесть с половиной,- буркнула я, приведя в недоумение мага, уже опустившего взгляд в тетрадь. Ничего, читайте..
  
  Я махнула рукой и старик снова зарылся в свой конспектик божественных откровений.
  
  -Поначалу обряд ничем не отличается от того, что делают девочки. То, что вы девственница,- старик порозовел, как будто сам ей был,- я вижу по ауре. Значит, вы должны оставить у тропинки в Каменные столбы все свои вещи, кроме амулета и церемониального ножа. Только вам придётся делать это ночью, как только наступит полная темнота. Дорогу вы найдёте. Вас поведёт само пророчество. Если оно верно. Если нет, просто дождитесь рассвета и возьмите камень, на том месте, желательно, где пострадала наша малышка.
  
  -Это ещё зачем?
  
  -А затем, что с амулетом из этого камня, вас саламандры и не заметят. И оберег это замечательный. А кроме того, он жизнь продлевает. Мой предшественник более трёх сотен лет прожил. Не смотря на то, что просто хомо. Мы ведь самые короткоживущие из всех рас. Даже цверги и воргены живут дольше лет, эдак, на пятьдесят. А уж остальные.. Так что, в любом случае вы только приобретёте, от нашего обряда.
  
  -Да, так-то оно так. Только, что с этой маленькой оговорочкой, что Саот получит право забрать меня в жёны, если я не успею, до изъявления его желания, выйти замуж.
  
  -Саот может забрать невесту, только во время Тёмной луны. Вы до этого можете не только замуж выйти, но и просто попасть в какую-то передрягу и погибнуть. Пока вы не станете его женой, он не сможет напрямую вмешаться и защитить вас от несчастий. А амулет даст вам больше шансов выжить, оберегая от сглаза, порчи, от воров, убийц, пожаров и болезней. И саламандр. Если бы он у вас был, проклятье на вас просто не подействовало бы. Так что отколите камень, в любом случае.
  
  -Хорошо, допустим, дорогу я нашла. Что дальше?
  
  -В пророчестве же сказано "до конца пройдёт дорогу и у изначальных вод, клятву верности прочтёт". Что непонятного?
  
  -Клятву? Что-то определённое или своими словами?
  
  -Не знаю..,- задумался маг,- тут не указано. На месте определитесь. Если есть какие-то канонические слова, то, на месте ритуала, они могут появиться любым возможным магическим способом. Даже огненным письмом по воде. Есть же там эти.. изначальные воды. А Саот огненный бог. Видишь знак саламандры?
  
  И он ткнул в крышку шкатулки.
  
  -Ну, да, саламандра здесь, саламандра тут.. Огненная элементаль..
  
  -Клятва тебе, скорее всего, и подскажет, что дальше делать. Или сам жених явится. Не во плоти, не бойся,- успокоил он, увидев, что я автоматически сделала знак оберегающий от гнева Тёмного бога.
  
  Труми даже зашипел, обиженно. А я только ресницами захлопала.
  
  -Чего это он?- и пихнула его, делая круглые вопросительные глаза. Но мой дружочек сегодня был подозрительно молчалив..
  
  В общем, на нынешнюю ночь я себя озадачила. Как бы это моих спутников убаюкать. Похоже у пивовара наступает не только тёмная ночь, но и чёрный день. По любому запасы кончатся. Хорошо у меня в мешке кошель нетронутый. Надо семье будет убыток возместить.
  
  -Встречу ли я там Саота, в Каменных столбах, не знаю,- думала я, ведя свою ватагу к добротному дому пивовара,- лишь бы Сенота не встретить. Ведь бежал, засранец, так, что до сих пор там шататься может, дорогу разыскивая. Со мной ему, конечно, не справиться. Я ему не деревенская беззащитная простушка. Только вот показываться перед этим озабоченным обнажённой, желания мало.
  
  Солнце почти скатилось к горизонту. А у меня ещё туча забот.
  
  
  
  
  Глава 8.
  
  
  
  
  Я поднялся задолго до рассвета. Сказалось то, что вчера вечером я рано забылся, измученный желанием и тоской по той, которую ощущал всем своим существом, но не мог вспомнить ни её лица, ни тех внутренних качеств, что заставили меня полюбить. Ещё не слышно было птиц. Звёзды немного потеряли свой яркий блеск, присущий глубокой ночи. Луны стали тоже бледнее, как будто занавесились лёгкой фатой.
  
  Я тихо вышел во двор, слегка размялся. Набрал воды из колодца. Покормил и напоил Витре и Белли. Два чужих таймаха, тех самых, не знакомых мне, охотников, оставались привязанными у крыльца. Навесил и им зерновые сумки и животные захрустели кормом из зерновой смеси и перебродившего маха. Мах - любимая их пища. Даже название вида включило излюбленное лакомство, растущее по всей территории Чесмена. Эта очень сочная сладкая трава, слегка нарезанная, начинала бродить сразу. Обычно её нарезали вечером и утром уже можно было смешивать её с зерном. Так животные лучше переваривали твёрдую пищу, которая позволяла им не тратить время на выпас и давала сытость в течение целого дня.
  
  -Если таймахи здесь,- пришла в голову логичная мысль,- значит и их хозяева остались ночевать у деда. А это говорит только о том, что с картой вчера определились. И, судя по тому, что гости остались, скорее всего, чтоб стать проводниками, то место, где нужно искать гриб находится ближе к их территориям.
  
  Определённая логика в этом есть. Охотничьи заимки стоят на тех участках, которые выкуплены для добычи определённых животных. Чаще всего пушных. Места там дикие. Если призрачный гриб породил человек, он вряд ли захочет, чтоб гниль доползла до тех мест, где он обитает сам.
  
  Могильники создают те убийцы, которые любят возвращаться к своим жертвам и переживать свои больные эмоции ещё и ещё раз. Это их трофеи. Они ими гордятся. Это не случайный убийца. Тот бросит там, где убил в порыве гнева или жадности. Это извращённые страстями сознания или тёмные маги, напитывающие алтари кровью или собирающие энергию некроса для запрещённых ритуалов.
  
  Да и нечисть тоже предпочитает места глухие. Это ведь не живое существо, которому пища нужна. И желательно раза три на дню. Нежить убивает человека как источник эмоций или, как мияги, для выведения потомства.
  
  Мияги размножается один раз. Вползая в мёртвое, законсервированное магией, тело, она разделяется на призрачные комки-зёрна, которые являются источником недоразвитого разума и эмоций. Питаясь плотью, нечисть перерождается в нежить. Куколки. И вот они-то, становясь полуразумными хищниками, нападают на любое живое существо. И стаскивают добычу в пещеру или большую нору. Если они охотятся долгое время, не попадаясь никому на глаза, то вполне могут собрать достаточное количество убитых людей. Кладбища, состоящие из одних костяков животных не порождают образование гриба. Для этого нужно достаточное количество неупокоенных человеческих душ.
  
  То есть сегодня нам предстоит обследовать не лёгкую территорию. Покрытую лесом. Буреломом. Может быть болотами или ручьями. Искать придётся как пещеры, берлоги или норы, так и места, где нарушен дерновой покров. Вряд ли убийца из людей, станет в глубоком лесу маскировать могилы дёрном. Извращенец скорее даже как-то обозначит место своего паломничества. А маг оставит магическую маскировку. От обычных людей. Другой же маг, так или иначе почувствует следы маны. От щитов или совершённых обрядов.
  
  Значит, большая удача, что я вернулся именно сейчас. Я, как очень сильный эмпат, кроме следов магии, смогу лучше других почувствовать эмоции неупокоенных. Значит обнаружить гриб будет намного легче.
  
  Пока я возился, встали все в доме. Я услышал как загремела посудой на кухне Лани. Вряд ли она пойдёт с нами. Охота может стать опасной. Дед ни по чём не позволит сестре ввязываться в какое-то сомнительное мероприятие. Последняя женщина рода. Для него она продолжение семейной линии. Род у сидхе продолжается через женщин. Магически, можно отследить кровь первой матери, если она непрерывно передавалась по женской линии. Поэтому, пока женщина-сидхе не родит дочь, а лучше двух, в роду её будут беречь, как зеницу ока. Сидхе полагают, что мужчине, по природе, полагается быть хранителем продолжательниц рода. Риск и опасность для них.
  
  Земли наших кланов с запада и севера омывались океаном. С юга, до самых Холмов Лилу, и востока, до Пустых земель тянулись густые таёжные леса. Они были разбиты на большие участки, в центральной части которых ставились хутора, почти полностью автономные. Для строительства очищали участок и селились там от двух до четырёх семей. По всему остальному угодью подстраивались заимки, в которых можно было отдохнуть во время охотничьих рейдов.
  
  Большие посёлки вообще были не в чести у сидхе. В тундре тоже преобладали хутора. Чаще всего семейные. И занимались они разведением кудумов и обработкой всего, что они поставляли. Вот дед, например, кожевенным делом. Отец с мамой держали и стада и коптильни. Когда-то.. Теперь этим занимаются дядя и его друг. Моя сестра, как я уже упоминал, перебиралась со стойбища в стойбище. Она была лекаркой, как и я, но только для животных. Тундру, кроме береговой линии, вообще занимал, в основном, клан моей праматери от времён первопоселения.
  
  В поисках Призрачного гриба мы направились на юго-восток. Самая густая чащоба окружала Северный Холм и тянулась до северных же отрогов Цверговых гор. Там редко появлялись охотники. Земли считались очень опасными. Гигантские биргиннены и огромные чёрные аруши, лесные бурые варги, что гораздо крупнее степных, охотились на многочисленных диких кудумов, хронов, лапачей. Те в свою очередь летом объедали подлесок и быстрорастущий лесной мах, а зимой лишайники и ветки винного куста и лиственных деревьев.
  
  Пушной зверь, ценная добыча для охотников там, хоть и водился, но добывать его было гораздо труднее и намного опаснее.. Кроме того земля там иногда оседала, образовывая глубокие овраги. Лилу, строя свои города, под холмами, докопались за Северным холмом до участков с мягкой известковой породой и естественными пещерами, кое-где прорезаемые водными пластами. Пещеры эти подмывались, были неустойчивы и не годились для строительства. Поэтому лилу остановились и не стали расширять свои пещеры на север, а стали расширять города к востоку, в сторону цверговых гор. Обработать твёрдые каменные породы труднее, но и прекрасные арочные фронтоны, держащие своды рукотворных пещер, были надёжны и, при поддержке амулетов, практически вечны.
  
  Гниль обнаружили эти самые охотники. В овраге отделяющем их участок от Чащи. Потом, пройдя на запад, нашли выход в одном из болот. Сразу же объявили тревогу. К слову, в густонаселённых местах, где гниль разводили, в основном люди, она сразу превращалась в эпидемию и привлекала стражу и лекарей одновременно.
  
   Запрещённое колдовство обнаружилось только раз. В уединённом замке одного из баронов хомо. Это был совершенно сбрендивший маг. Одновременно зацикленный на поиске вечной жизни или активного посмертья. Для этого он практиковал всё возможное и невозможное из запрещённых магий. От крови младенцев, которыми он одаривал всё, что шевелилось, до сбора некроса. Когда случайные гости подошли к воротам его замка и увидели, что они у них на глазах начали осыпаться серой пылью, в замке не было уже ни одной живой души. Гриб, предсказуемо обнаружили в подземелье замка. А грибница уже подбиралась к соседним деревням.
  
  Мы отправились на таймахах. Вигоням было бы не сесть в густом лесу. У деда своих животных не было. Но к концу завтрака их привёл сосед. Присоединится к нам больше никто не мог. Огромные стада требовали внимания. Несколько дней рейдов по округе, для составления карты и так выбили скотоводов из привычной колеи.
  
  Лесная тропа скрывала звуки передвижения каравана. Мягкая подложка, из листьев и уже желтеющего маха, создавала впечатление, что мы двигаемся по толстому ковру. Ветер, гулявший в тундре, заблудился среди густой чащи и только где-то в кронах пытался прорваться вниз, под лиственный полог.
  
  Мы ехали уже больше трёх часов. Начинала ощущаться усталость. На ходу я сгрёб с ветки горсть спелых ягод и забросил их в рот. Сладкий сок, вкупе с ароматом переспевших винных ягод, на минуту отвлёк от печальных мыслей. Скоро должно показаться болото, где уже видели серую плесень. Мы пока решили не трогать грибницу, надеясь всё же найти и уничтожить гриб. Тогда все отростки и споры погибнут сами. Единственным исключением являлись живые существа. Если они заражались, то нужно было лечить их. Нет, они не разнесли бы спор. Но сами погибли бы, являясь прекрасной пищей для грибницы.
  
  Вскоре показались первые признаки болота. Мох. Лишайники. И влага выступающая в глубоких следах тяжёлых таймахов с всадниками и грузом. Болото представляло из себя ещё более безрадостную картину, чем обычно выглядит подобный пейзаж. Вся зелень на поверхности посерела, как будто кострище покрытое остывшим пеплом. Редкие деревья по краям были покрыты тонким седым покрывалом, похожим на клубки паутины, чуть не на метр в высоту ствола.
  
  Мы с гадливостью объехали это место и, несмотря на усталость, подогнали животных. Судя по карте, ехать нам ещё долго. Небольшой привал сделаем в месте где зараза на поверхности не появилась. Лучше всего на открытом солнечном месте, где растёт колючий орех. Он и гнус отгоняет. И нечисть его не любит. И грибница обходит стороной.
  
  Такого места пришлось ждать долго. Уже скоро должен был показаться овраг. До него с полчаса пути, и мы сильно вымотались. Вдруг показался разрыв среди густой растительности, и я увидел знакомые красноватые листья в подлеске. Дальше больше, и вот, уже весь невысокий пригорок, покрытый высокими кустами с, подсыхающими, коричневыми колючими шариками, среди багровой листвы, тихо шелестит под яркими солнечными лучами.
  
  Не успели мы обрадоваться, как вблизи послышался тихий тоненький плач..
  
  
  
  Глава 9.
  
  
  
  
  Разговор с женой пивовара оказался тяжелее, чем рассчитывал деревенский маг. Да, женщина была не глупа. Но, скорее, боги наградили её не умом, а деревенской сметкой.
  
  Поначалу она пришла в ужас от беды, случившейся с дочкой. Но девочки в сёлах рано выходят замуж и для неё она была уже, практически, взрослой. Тогда как для меня - чистое дитя. Больше её волновала молва и вина перед небесным женихом. И предприимчивость крестьянки заставила её искать возможность наказать насильника тем, что он исправит содеянное браком. Когда же я сказала, что залечила малышке раны, вернула девственность и заставила забыть сам факт насилия, она чуть поутихла.
  
  -Вы сами женщина,- уговаривала я её,- неужели из-за предполагаемого достатка, вы хотите наказать свою дочь, выдав её за мерзавца? Да и, находясь не в своём кругу, девочка вряд ли будет счастлива. Такое редко случается даже с теми, кто сходится по большой любви. Пусть лучше малышка выйдет замуж за хорошего парня, которого будет любить. В деревне, кроме мага, никто ничего не узнает. А перед Саотом я сама вашу дочь заменю. только уж постарайтесь, чтоб мои попутчики как следует оценили работу вашего мужа. Я должна пройти обряд этой же ночью. И об этом мужчинам знать не нужно.
  
  Пиво у хозяина и впрямь было хорошее. Судя по одобрительным возгласам воргенов, останавливаться они не собирались. По крайней мере пока есть, что пить. Я же сказалась уставшей и ушла в комнату, которую выделила мне хозяйка. Девочку выкупали, переодели и повели на деревенские смотрины. Сегодня же должно было состояться сватовство Саотовых невест.
  
  Я решила и впрямь подремать пару часов. Ночь длинная. Куда заведёт меня дорога, которую мне предстоит "пройти до конца", я не знала. А, если я не подхожу к их пророчеству, то вообще придётся ждать рассвета, чтоб взять камень-защитник. И, скорее всего, его следует взять после обряда, что описан в тетради. Так как то, что я должна сделать по указаниям жреца, следовало начать в полночь.
  
  Разбудить меня должен был Труми. Он был странно воодушевлён, почти не говорил со мной, но его взбудораженное состояние я чувствовала и связывала его с надеждой малыша на восстановление моей многострадальной головёшки.
  
  Варг рассказал мне, как нашёл меня в лесу, следуя за горестными рыданиями Труми. И наши прошлые отношения, которые я вспомнила позднее, не заставляли меня сомневаться, что он меня нежно любит. Но в последнее время, по каким-то причинам, малыш всё больше был задумчив, не язвил, как раньше, и гораздо меньше со мной болтал. Мне оставалось только думать, что он боится неосторожным словом повредить мне восстановить что-то потерянное в жизни, что мне должно вернуть самостоятельно.
  
  Труми очень ответственно отнёсся к заданию и поднял меня даже раньше, чем я просила. Я успела переплести волосы, как следует их расчесав.
  
  -В крайнем случае распущу их потом,- решилась я на маленькую хитрость,- моя грива, это почти плащ.
  
  Посмотрела на украшения. Огромный голубой аквамарин, вряд ли стоит оставлять с вещами на тропе. Уж лучше пусть останется здесь. Потом глянула на кольцо из чёрного алмаза.
  
  -Тоже оставить?- засомневалась я и попробовала снять кольцо, провернув его на пальце.
  
  Я даже испугалась, когда моё изображение в зеркале пропало.
  
  -Артефакт? Я совсем забыла свойства этого кольца. Наверное и кулон тоже..
  
  Для проверки повторила ещё пару раз поворот туда и обратно, с удовлетворением видя как пропадает и появляется моё отражение. И решила кольцо оставить. А подвеску взяла ту, что дал деревенский маг. Оставалось ещё одно колечко. Простенькое.
  
  -Вот уж не знаю его свойств. Но, пусть остаётся. Раз совсем простое, значит есть в нём какая-то хитрость.
  
  Вместо своего богатого кинжала, взяла церемониальный нож. Небольшой, но очень острый. Ручка из того самого окаменевшего дерева, лезвие явно с серебром. Если что, нежить упокоит запросто. Таймаху свою привяжу у тропы. В приболотье для неё врагов нет. А кнут тоже возьму. Тело кнута из кожи бергиннена в нём серебряные бусы вплетены, из той же кожи фол, и крекер из таймашьей гривы и серебряных нитей. Я его славно опробовала. Вопь рубил, что надо.
  
  К ночи задул южный ветер. Тёплый, влажный, пахучий. Нёс издалека, из самых лесов южных сидхе, ароматную пыльцу ночных древесных цветов. Сидхе называют их "королева ночи". Пыльца такая мелкая и лёгкая, что несёт её, порой, несколько дней, в зависимости от силы ветра. У Каменных столбов я разделась, распустила волосы. Веток, здесь нет, цепляться и путаться не станут. А мне и не так холодно будет, всю ночь ведь могу пробродить, и не так муторно, если на Сенота наткнусь. Какое-никакое, а прикрытие. А на крайний случай, есть колечко.
  
  Нож взяла в руки. Плеть завязала на талии. Артефакт местного мага на шею. Всё,.. лесная нимфа к сватовству готова.. А, вот, с брачными обязательствами, это я ещё погодю.. Подойдя к первым столбам остановилась.
  
  -Как мне, ждать, пока знамение какое будет, или, может, прямо подружки невесты спустятся?- подбодрила я себя маленьким богохульством,- ну, а чего, торчать тут нагишом, приятного мало, где она, "дорога до конца"?.
  
  Я не успела сказать последнего слова, как среди стволов появились светлячки и над горизонтом стала подниматься самая большая и светлая луна. Длинная тень потянулась от моих ног и над ней завилась стайка зеленоватых точек.. Вот прямо на них я и пошла.
  
  -Чем не знак свыше? Пойдёт себе, вполне. Не люблю бездействия.
  
  Стволы древнего леса были черней самой ночи, как будто вбирали в себя излишнюю для земной жизни тьму. Ту, что, не ласкает бархатным прикосновением ночных снов, превращает явь в аспидно-чёрный кошмар. Тишина, сродни храмовой, вызывала трепет в сердце. Сами Каменные столбы напоминали тысячи колонн священного строения с тёмно-звёздным потолком небес. Странно, но они не отбрасывали теней, как будто вобрали в себя и их тьму. Лишь моя собственная тень, печально вытянутая и одинокая, указывала мне путь. Если она отклонялась от надлежащего направления, зеленоватое облачко светлячков начинало бешено роиться и я возвращалась к нужному.
  
  Чем дольше я шла, тем моя тень становилась короче. Самая трезвая мысль о том, что это просто поднимается луна, почему-то подминалась мистическим страхом, что эти чёрные колонны впитывают в себя мою суть вместе с моей тенью.
  
  Когда лес закончился, я увидела небольшое озерцо. Мелкое и, похоже, совершенно безжизненное. Я потрогала воду большим пальцем ноги и повела по поверхности образуя дугообразную волну. Вода была тёплой. Отражение луны, поднявшееся над моей головой раздробилось на множество осколков. Но стоило ряби улечься, как вода стала подниматься вертикально, образуя чёрную зеркальную поверхность. Я увидела в ней себя и протянула руку, встречаясь с собственным отражением. Пальцы мягко коснулись поверхности и, пройдя насквозь, остались сухими. А моё отражение поманило меня за собой и повернувшись ко мне спиной стало уходить в глубь.
  
  Секунду я стояла в нерешительности, а потом отчаянно шагнула в гладкую водяную плёнку. И очутилась во тьме. Полной, истинной и совершенной. Потом вокруг стали разгораться язычки пламени. И, в их свете, стал различим каменный свод. Огонь поднимался от пола по стенам и я увидела в конце помещения хрустальную чашу фонтана. Черная вода казалась густой и тяжёлыми толстыми струями опадала из невысокого фонтана, практически не образуя брызг.
  
  Я подошла поближе и, как только на поверхности показались первые огненные росчерки, вспомнила о клятве. Сейчас я должна буду произнести её. Сомнения закрались в голову.
  
  -А если я от волнения не соображу, что скажу что-то, что изменит всю мою жизнь?
  
  Я была готова вчитываться со всем вниманием в хитрые строки клятвы. Но огонь выписал только одно слово "ВЕРЮ.." И именно его я должна была произнести, как клятву.
  
  Закусив губу я стояла и смотрела на горящие буквы и не могла решить действительно ли верю этому странному Тёмному богу, о котором помнила на удивление мало, хотя слухов и страхов о нём было больше, чем о других богах. Но то, что кусочками вспоминалось в связи с Труми..
  
  -Труми!- накатил испуг,- где он?
  
  Почему-то за всё время в пока я шла, ни разу не вспомнила о нём. Я оглянулась. Мне точно было известно, что к каменному лесу я приехала с ним. Но как только вступила в него.. больше ничего..
  
  Буквы продолжали мерцать. Мне хотелось вернуть мою память. Но такое безоговорочное доверие, без всяких пояснений походило на шантаж. Я разозлилась на себя, на Труми, который так не кстати исчез, на Тёмного бога, который требовал веры..
  
  Как только я поняла, что злюсь, сияние огня стало гаснуть. Медленно, как будто с сожалением о моей нерешительности и неверии. И я решилась.
  
  -ВЕРЮ!- твёрдо сказала я. Вода радостно забурлила. Перевалилась тяжёлой волной через край и обняла мои босые ступни, поднимаясь и ласково касаясь тела. Инстинктивно я подхватила длинные пряди своих волос и скрутила их на затылке в тугой узел, чтоб не намочить. Заколоть их было нечем и я так и застыла с поднятыми руками, а моё обнаженное тело, обволакивая, ощупывала чёрная вода. Когда она поднялась до бёдер, я почувствовала тепло касания такого интимного и волнующего, что во всём теле стал разгораться жар. Плеск маленьких волн и их прикосновения походили на лёгкие, чувственные поцелуи. А когда вода дошла до груди и, вмиг затвердевших, сосков это стало ещё ощутимее. А она поднималась и поднималась и я, теряясь в горячем желании, провалилась в темноту.
  
  Очнулась оттого, что вода отпрянула от тела и вернулась в такой же фонтан, только совсем в другом месте, а я так и осталась стоять, как литая статуэтка, изогнувшись и закинув руки к голове, нехотя открывая глаза и дрожа от ещё пробегавших по телу сладких судорог.
  
  Истома нежила тело. Мысли терялись. А прямо напротив меня появилась высокая фигура мужчины. Он был сложён как бог. Хотя почему как.. Я сразу поняла, что это и есть тот самый Тёмный, которому поклялась верить. Сквозь тёмную кожу пробивалось пламя. Оно же плескалось и в глазах. Только это было пламя такой безудержной страсти, что внизу живота зашевелился обжигающий комок.
  
  Я испуганно уронила руки, и волосы волной рассыпались по плечам, накрывая меня шелковистой накидкой. Мужчина быстро закрыл глаза, как будто погасил этот жар усилием воли.
  
  -Я напугал тебя, малышка?- ласково спросил он,- прости, не хотел.
  
  Голос мягкий, обволакивающий, приглушённый. В нём чувствовалось беспокойство, граничащее с болью.
  
  -Ничего,- чуть запинаясь, больше от неловкости своего положения, чем от испуга, пробормотала я,- ничего, я верю вам.
  
  Он улыбнулся, чуть покаянно и одновременно обречённо.
  
  -Ты сказала правильное слово. Богам нужна вера. Они не многое могут сказать, боясь нарушить равновесие мира. Потому, что каждое их слово имеет большой вес. Но, то, что касается меня и моих чувств, я могу открыть полностью. Ты произнесла клятву. Я ждал её так много лет. Если бы ты знала скольких девушек предлагали мне в невесты. Но ты всегда была той единственной, которую я ждал.
  
  Мне стало ещё более неловко. Этот мужчина был очень красив. Но он бог. А я просто человеческая девушка. Таких как я много.
  
  -Почему я?
  
  Нет, я точно знаю, что не говорила этого вслух. Только подумала. Но он ответил.
  
  -Кто знает почему мы любим тех, а не других.. И почему так прикипел к тебе всем сердцем, с первого раза, как ты обратила на себя моё внимание. Я знаю, что ты не готова ответить мне ни душой, ни телом. И знаю, что и боги, и люди должны пройти свой собственный путь, каждый на своём месте. Я не отниму твоей жизни. Более того, твоя вера поможет мне возвратить тебе утраченное. И ты вернёшься на тот путь, с которого ненадолго свернула. Всего до рассвета я имею право задержать тебя в своей реальности. Но, если позволишь, когда твой земной путь будет завершён, я ещё раз расскажу тебе о своей любви.
  
  -А если у меня уже будет спутник, которого я полюблю?
  
  -Какой смысл в вечности, если тебя не любят? Я тоже буду рядом с тобой, всю жизнь, с кем бы не связала тебя человеческая судьба. Но в посмертии у каждого своя дорога. Более того, ты ведь знаешь, что можешь полюбить того, кому его раса даёт более долгую жизнь. И он может потерять тебя и ещё долго оплакивать эту потерю. Такова жизнь.
  
  Вернуть тебе память может то, в чём есть одна единственная капля моей крови. Если ты и вправду веришь мне, то вернёшь свою жизнь подойдя к самой грани смерти. Это будет больно. Очень больно. В моей крови огонь. Зато к тебе вернётся не только память. Моя кровь даст тебе возможность прожить столько же, сколько и твой земной спутник. А, когда твоя жизнь подойдёт к концу, я смогу поделиться с тобой своей кровью в полной мере. И тогда ты будешь жить столько, сколько живу я.
  
  -Но я должна буду забыть своего земного избранника и полюбить тебя? А если у меня не получится?- жалобно спросила я.
  
  -В этом будет только моя вина.. Я же сказал, что буду рядом всегда. Ты сможешь узнать обо мне всё, что захочешь. И, может быть, полюбить меня будет не так трудно? Ничего и никогда я не сделаю против твоей воли. И сейчас ты всё будешь решать сама. Я дам тебе глоток крови саламандры. Ты выживешь, если ты подаришь мне только один поцелуй. Я заберу через него яд. Но огонь в крови останется. И боль придёт тогда, когда ты вернёшься назад и меня уже не будет рядом. Не бойся, это будет не очень долго.
  
  -Сколько?
  
  -Пока кровь не пройдёт по всему твоему телу. За это время ты вспомнишь всё о своей прошлой жизни и забудешь всё об этой реальности. Я не хочу чтоб ты чувствовала за собой вину перед любимым или сравнивала ощущения от наших поцелуев. У богов тоже есть слабости и недостатки. Но есть одно неоспоримое достоинство. Мы умеем ждать. Ты вспомнишь о том, что случилось тогда, когда придёт время решать.
  
  Я опустила голову. Где-то, возможно, у меня есть любимый. У меня отобрали его, лишив памяти о нём. Я ощущала это по осторожной бережности Варга. Я нравилась ему тоже. Не возможно было не чувствовать этого. Но и он не торопился открыть свою душу, пока память не вернётся ко мне. И в недомолвках Труми был страх лишить меня потерянного чувства. Должна ли я буду сказать своему любимому, что посмертие моё обещано другому? Буду ли я помнить об этом?
  
  -Будешь, но только это,- послышался тихий голос Саота,- я с удовольствием говорил бы с тобой и дальше, но скоро рассвет.
  
  Он опустил руку в тёмную воду фонтана и вытащил оттуда извивающуюся саламандру. Я инстинктивно отпрянула. Моё тело отреагировало автоматически. В нём была заложена память множества поколений о том, что это существо опасно. И даже чем. Саот провёл пальцем по коже саламандры и она разошлась, как под ножом. Невесть откуда взявшийся бокал быстро наполнился небольшим количеством крови, оставлявшей на стекле тёмные потёки. Он протянул его мне и отправил бьющуюся тварь обратно.
  
  -Пей,- твёрдо сказал он и подошёл так близко, что мне захотелось сделать хотя бы один шаг назад.
  
  -Сейчас он должен будет меня поцеловать.
  
  И стало страшно поднять глаза. Я поднесла бокал к губам и одним глотком осушила его.
  
  -ВЕРЮ!- ещё раз повторила про себя, когда на затылок опустилась горячая рука. По волосам скользнула к шее и губы ощутили мягкое прикосновение. Это так удивило меня, что я забыла об ожидаемой неловкости от касания чужих, не знакомых губ. В теле этого мужчины было столько мощи, что, казалось, поцелуй должен быть жёстким и требовательным. Но он был другим. Бог нежно попробовал вкус моего тела, едва касаясь, раскрыл губы кончиком языка и выпил первый приступ подступающей боли. Было слабое осознание того, что он всем своим существом оказался во мне. В каждой клеточке тела. И как больно оказалось отрываться от этих губ!
  
  Меня корёжило и жгло изнутри. Память возвращалась с самых болезненных мгновений моей жизни. Начиная с родовой боли. Смерть мамы. Все страхи и обиды. Но я постаралась привыкнуть к этому огню. Впустить его в себя. Перед тем, как тело почти стерпелось с ним, ей послышались слова.
  
  -А я буду помнить всё. Твоё тело, до последней волосинки на нём. Сладость твоих губ. Каждое слово, каждую улыбку. И трепет твоего желания. Ты дала мне надежду, малышка..
  
  
  
  Глава 10.
  
  
  
  
  Плач раздавался совсем близко. Слышны были даже лёгкие всхлипы. Я спрыгнул со своего пегого таймаха и шагнул к кусту винной ягоды. Тёмно-красные ветки с гладкой блестящей корой легко разошлись в стороны, когда я отодвинул их руками и ступил в густые заросли. Прямо по ту сторону, на земле, лежала, свернувшись калачиком, беленькая плакальщица и, покачиваясь от боли, стонала и тяжело вдыхала воздух сквозь, плотно сжатые, зубки.
  
  Не нужно было даже задумываться, что служило причиной этой боли. Белобрысая шёрстка была опутана седой паутиной, а внизу, заметно кругленького, животика даже сам цвет шерсти посерел.
  
  -Больно,- прохрипела она, обнимая живот обеими лапками,- особенно маленькой.
  
  -Ты умеешь говорить?- удивился я. Кажется, я видел плакальщиков, но когда, не помнил. Может в детстве. Но мне почему-то казалось, что нелюдь говорить не умеет. Хотя, что я могу утверждать со своими провалами в памяти...
  
  -Нас здесь никогда не обижали,- хнычущим голоском сказала плакальщица,- ну и мы тоже помогали охотникам. Только здесь плакальщики сумели договориться с пришлыми. У нас и договор есть. Ты же поможешь мне, охотник? А я помогу тебе.
  
  -Тебя вылечить от гнили?- опустился я на колени перед ней,- я могу.
  
  Раскрыв сумку, я крикнул своим спутникам, что в порядке. И, чтоб они располагались на привал. Плакальщица посмотрела на бутылочку с заготовленным мной снадобьем. И, когда я открыл пробку, потянулась и понюхала воздух. А потом печально покачала головой.
  
  -Мне нельзя ихзар, я беременна.
  
  Как она, по одному только запаху, выделила в составе зелья ихзар - горькую сизую траву, что росла только на самых солнечных гребнях холмов и являлась непременной составляющей средства, которыми сидхе лечат от гнили живых, я даже не понял. Но малышка была права. Правда я никогда не слышал, чтоб она как-то мешала беременности. Самочка, видимо не только говорить умела, но и слышала мысли.
  
  -В нас слишком много крови Саота, маленькая ещё приняла не весь огонь. А ихзар огненная трава. Он сожжёт малышку. Отведи меня в Храм. Ты уже был там, куда нужно мне. Я это чувствую. Ты пахнешь Тёмным Источником. А ещё плохим заклятьем. Тебе тоже надо туда. А вот твоим друзьям, нельзя. Скажи им пусть подождут тебя здесь. А потом я помогу вам уничтожить Призрачный гриб. Я нашла его. И хотела сделать это сама. Только сил не хватило добраться до Храма.
  
  Я не понимал и половины из того, что она бормочет, время от времени, корчась от болезненных судорог. Но то, что она сказала о плохом заклинании, навеяло на меня надежду, которую я лелеял всё последнее время. Отыскать средство уничтожить его последствия. Поэтому спросил напрямую.
  
  -Ты хочешь полечиться своими средствами, но не в силах добраться в нужное место?
  
  Она кивнула и из глазок выкатились две слезинки.
  
  -А что ты сказала про заклинание?
  
  -Что Источник может помочь и тебе. Заклинание не пахнет твоей кровью. Оно слабое. Чёрная вода восстановит тебя.
  
  -Чёрная вода?- одно упоминание о ней всколыхнуло в груди какие-то приятные ощущения и я, без возражений, бросил на землю свою куртку. Плакальщица, с трудом, забралась в неё, и, только тогда, я поднял её на руки. Куртка и одежда какое-то время будут отделять меня от гнили.
  
  Белобрысая устроилась так, чтоб боль тревожила её поменьше. То есть свернулась калачиком, придерживая животик.
  
  -Иди на север ещё тысячу шагов, потом найди чёрный камень, он должен быть поблизости.
  
  Я крикнул своим, что отлучусь на время. Потом решительно повернулся и отправился на север, считая шаги. Я находился в радужном настроении. Как же, ведь появилась надежда вернуть память! Когда я насчитал до восьмисот, плакальщица вдруг заволновалась.
  
  -Стой,- с напряжением, сказала она,- ищи камень здесь. Я, кажется, не правильно посчитала. Твои шаги больше моих. Мы уже рядом с Источником, я чую его.
  
  Чёрный камень нашёлся быстро, когда маленькая плакальщица нашептала заклинание от морока.. Спала иллюзия с обычного серого валуна, находящегося шагах в пятнадцати от меня. Камень был неприметным. Но откуда среди леса взяться куску гранита, вдали от Цверговых гор, было так же неясно, как и откуда появился этот чёрный с внутренними отблесками монолит. Неприметность гранита была только в его обыденности. Поэтому и не появлялась мысль о его необычном местоположении.
  
  Этот камень был совсем другим. Белобрысенькая заставила меня подойти к самому основанию и тихонько пискнула.
  
  -Саот!
  
  И земля подо мной расступилась. Мы съехали под землю по чернокаменному жёлобу и темнота обступила нас. Что-то это мне напоминало. Когда я скатился вниз, прижимая к груди стонущую малышку, то уже не удивился приложившись к каменному полу задом. По видимому, эта часть тела обладала отдельной памятью на собственные приключения.
  
  Я зашипел от боли и застыл, пережидая последствия. Тем временем, темнота стала таять, камень стен засиял изнутри и стало видно длинный коридор. Я подогнул ноги, поднимаясь на колени. Руки были заняты. Иначе было не подняться. А так всё просто. Малышка была лёгонькой и встав на одно колено, я легко оттолкнулся. Ещё секунда, и я уже, ускоряясь, шёл вперёд. С каждым шагом, мне казалось, что здесь я уже был когда-то. Ну, или в месте очень похожем на это. Поэтому, увидев хрустальную чашу фонтана с чёрной, маслянисто поблёскивающей, жидкостью, совсем не испытал ни удивления, ни страха. Меня тянуло к ней с непреодолимой силой. Я почти бежал. Остановился перед сверкающим бортиком и легко перешагнул его. Тяжёлые струи взметнулись вверх и окатили нас, мягко обволакивая.
  
  Самочка завозилась, и я опустил её прямо в фонтан. Она облегчённо вздохнула и исчезла под водой целиком. А я наклонился и начал жадно пить, набирая чёрную студёную воду в ладонь.
  
  -Хватит!- вскрикнула малышка, выныривая,- ишь, жадина!
  
  Она лукаво засмеялась. В глазах её уже не было ни следа боли.
  
  -Чёрная вода восстановит память. И вылечит тебя от гнили, что уже пробралась в тебя, пока мы шли. Но она забирает дни твоей жизни. Ты выпил достаточно. А теперь набери воды в флягу. Она убьёт и гриб и грибницу, одним своим прикосновением. И поможет упокоить нежить, что охраняет его. Да и хозяев не пожалеет. Они уже заражены изнутри. Но ещё не понимают, что уже умерли. Это они создали Призрачный гриб своей магией крови. Вы, кажется, называете их лилу. Только они не такие, как их родня. Они пьют только живую кровь разумных. Им издалека привозят сюда похищенных людей. Каждый раз другие люди. Наёмники. Эти маги из подземных пещер выпивают их, сбрасывая в останки в провалы и глубокие трещины прямо рядом с тем местом, где живут. Но не упокоенные создали эманации смерти, что и вырастили гниль глубоко под землёй.
  
  -Неужели они не поняли что создали?
  
  -Кажется, нет. Их община никогда с таким не сталкивалась. У настоящих лилу запрет на живую кровь. И законы, как и остальные расы они соблюдают. Да и живут обособлено от других рас. Если у них и появляются выродки и убийцы, вроде этих, то за пределами их общины. Там такого не потерпят. Лилу и так размножаются с трудом. Некоторые вообще бесплодны. Они не согласны терять себе подобных. Убийц обнаружили бы сразу. Только, благодаря этим изменениям, в их рядах и появляются последователи древнего колдовства. И образа жизни. Им кажется, что так они смогут восстановить способности к воспроизведению. Только дело в чём-то другом. Кровь убитых не помогает. Только карму портит.
  
  Пока она рассказывала мне куда нам надо отправиться, я вылил воду из своей фляги и окунул её в источник.
  
  -А как мы выберемся отсюда?
  
  -Всё просто. Идём.
  
  И белобрысая протянула ручку. Я помог ей перебраться через заднюю стенку чаши и перед нами тут же раздвинулись стены. Я ступил вперёд, уже помня свои прошлые приключения в подобном храме. Тогда со мной была Ли. Моя Лиира. Я не понимал, как мог её забыть. В груди засаднило, как от незажившей раны. Я помнил всё. Моя малышка. Это она попала под заклинание крови. Её схватил чужой вигонь! То, что она могла погибнуть, не укладывалось в моей голове. Не менее страшной была мысль, что она тоже забыла всё.
  
  -Где же она сейчас? И почему я здесь, а не рядом? С ней Труми,- вспомнил я,- по крайней мере она не одна. Я пойду за ней, как только закончу это дело. И найду её. Тогда тем, кто обидел моё счастье, мало не покажется.
  
  -Ты знаешь Труми?- самочка, уловив мои мысли, застенчиво подёргала меня за рукав, прерывая злобные обещания мести.
  
  -Знаю. А что?
  
  -Если встретишь его, передай, что у него будет дочка,- она склонила головку и нежно погладила свой кругленький животик.
  
  Я ошарашено остановился.
  
  -Когда же успел этот маленький мерзавец обзавестись потомством?
  
  Малышка только захихикала.
  
  -А куда мы идём?- вдруг притормозил я,- помнится в прошлый раз мы попали к другому Источнику - радужному?
  
  -Нет сейчас ни времени, ни необходимости. Силы радужного ты и так прекрасно ощущаешь. Ещё с прошлого раза. А мы сейчас близко. Нам не нужно к нему. Мы возвращаемся к твоим друзьям. Только не говори им ничего. Я так понимаю, что ты лекарь и эмпат. Они и так взяли тебя, чтоб уничтожить гриб. К плакальщикам и нашей помощи здесь привыкли. Скажи им, что помог вылечить меня, а я покажу им где гриб. Напомни про договор. Охотники знают. А больше ничего не говори. Про Храм Саота и Источник. Если Тёмный захочет кого-то подпустить к Храму, то это ему решать, а не тебе. И она пригрозила мне длинным тоненьким пальчиком.
  
  А на маленькой полянке, между багряных кустов, горел костерок, и булькал котелок с, почти готовой, похлёбкой. Значит, не так уж долго мы и отсутствовали. Все были голодны. Включая и меня. Хотя энергия колдовской маны клубилась в теле, но физическая усталость и голод от этого не становились меньше. Нет, переправить на стабилизацию ману возможно, но это можно делать не часто, да и нарушает естественный баланс организма. Проще отдохнуть и поесть. Даже для настроения. Когда тело питается, обычной для него, пищей, это сказывается на положительных эмоциях. А мне они очень понадобятся. Я чувствую эмоции и не должен забывать, как на эмпатов действуют эманации смерти. Нам от них гораздо хуже, чем всем другим. И щиты почти не спасают.
  
  Мой рассказ совершенно не удивил охотников. Странно, но я, как-то, совершенно не знал о договоре между охотниками-сидхе и плакальщиками. Оказалось, это дело настолько давних времён, что помнят о договоре только в охотничьих кланах. Плакальщики не селятся в тундре. Только в лесах. Когда-то, на заре времён переселения, охотник-сидхе заблудился в не знакомом густом лесу. Он пострадал в битве с громадным варгом, не желая отдавать зверю свою добычу. Оба были ранены. Но зверь добычу уволок. Хотя и сам был еле жив. Наверное, у него были голодные детёныши. Было самое время для этого.
  
  Охотник выбирался из чащи с трудом. Остался без пищи. Рана гноилась. Он не был лекарем. Но магия у него была. Ментальная. Правда дикая, естественная, почти не стабильная и агрессивная. Старый маг их семьи уже с трудом поддерживал самого себя и укротить магию правнука не смог. Научил азам, да и всё тут. А кроме этих двоих, магов в роду не народилось. Учиться молодому охотнику следовало в чужом роду. Только он всё откладывал. Зима выдалась тяжёлой, и семье надо было помочь. Да и в другой род без подарков не явишься. Так и очутился он в лесу, охотясь за кудумом с серебристой шкурой и огромными рогами. Был бы чудный подарок. Только вот как всё вышло.
  
  Почти погибая от голода, он услышал тоненький плач, так похожий на блеянье детёныша кудума. Пошёл на звук и только ментальная магия спасла его от зова плакальщика. Усыпляющего. Умиротворяющего. Подчиняющего. Он тоже охотился. Раненый пересилил зов, но, от перенапряжения, потерял на минуту сознание, не дойдя до морока маленького охотника шагов тридцати. Свалился в кустах. А, в этот момент, на плач выбежала самка кудума и попала под ментальную атаку хитрого плакальщика, поманившего её мороком подранка.
  
  Придя в себя, охотник увидел белёсую нелюдь, спокойно уминающую добычу. Арбалет был под рукой. Охотник не знал попадёт ли. Голова кружилась. Плакальщик спрятался за тушей. И, неожиданно, предложил договориться. Он поделится с раненным пищей, выведет его из леса. А охотники дадут магическую клятву - никогда не причинять вреда его сородичам. И тоже делиться с ними пищей, когда у тех будут трудные времена. Маг имел возможность скрепить клятву маной. Источник сидхе здесь в глубине лесов и схоронен. Тянуться до него не далеко. Даже, чуть пробудившиеся, маги чувствуют. Раненные и слабые тоже. Так и возник договор. А в других местах плакальщиков осталось мало. Только в самых диких местах.
  
  Малышка плакальщица, забавно скрестив ножки и уложив животик между них, почавкивала с таким аппетитом, что я, с теплом в душе, вспоминал ласковые подначки моей принцессы, насчёт обжорливости её дружочка Труми. Горло стиснула боль. Я сглотнул. Глаза наполнила предательская влага. Я протянул малышке кусочек копчёного сальца кудума. Помню как они с принцессой объелись его. Животики были чуть не такими, как у беременной малышки. А сам закусил губу.
  
  -Что со мной? Я не плакал даже тогда, когда потерял родителей. Терпел боль, когда узнал о смерти брата. Почему сейчас? Неужели поверил в её смерть? Ну, уж, нет! Не стану верить, даже, если мне покажут её могилу. Найду Саота и попрошу поднять.
  
  -Саот может вернуть жизнь только своей невесте, разделив с ней свою кровь,- грустно прошептала белобрысая,- но только после этого, она станет его женой..
  
  
  
  
  Глава 11.
  
  
  
  
  Боль отпускала медленно. Бродила по телу огненными всполохами. Но память вернулась ко мне, заполнив все пустоты. Я не признавалась себе, но они делали меня менее уверенной. Я как будто бродила в полутьме, то и дело натыкаясь на, невидимые глазу, препятствия. Порой, это причиняло мне такую психологическую боль, что лучше бы я и вправду стукнулась изо всех сил непослушной головушкой обо что-то твёрдое. До звёздочек из глаз. Только бы не этот иррациональный страх забыть что-то дорогое и, от того, безумно нужное.
  
  Меня не смутил момент, что уже светало, а я стою среди каменного леса голышом и лучше бы мне вернуться, пока моя буйная команда не обнаружила моё отсутствие. Мне, перед возвращением, нужно сделать ещё кое-что. Я начала искать место, где произошло вчерашнее происшествие с девочкой. Казалось это практически невозможно. Здесь почти не за что зацепиться глазу. В смысле каких-то примет. Но, как только я сделала несколько шагов, навстречу выбежал Труми. И, увидев выражение моих глаз, в которые пялился с отчаянной надеждой, он расплылся в счастливой улыбке и прижался щекой к моей руке.
  
  Какое-то время мы постояли молча. Потом он уцепился за меня обеими лапками и потащил за собой. Я шла, не сопротивляясь. Говорить не хотелось. Собственно, больше всего, хотелось спать. Отголоски огня ещё просыпались в теле, и я морщилась от вспышек боли. Но, когда я наконец пришла к нужному месту и приложила медальон-артефакт к стволу, с удивлением поняла, что он пристал к камню так, что оторвать его не получится. Я подёргала, раз, другой, и кольнула кинжалом палец, чтоб добыть капельку крови. Как только моя кровь капнула на место соединения, послышался треск и щелчок. Я едва успела подставить руку, как на ладонь упал амулет и отколотый кусочек окаменевшего дерева.
  
  Ещё лёгкое потрескивание и они распались. Интересно, но выпавший кусочек был очень правильной формы. Как будто специальным инструментом вырезан. Такой же овальный, как тот, что висел на кожаном шнурке. Только на гладкой поверхности, похожей на гагат или чёрный нефрит, отпечаталась опаловая руна обозначающая имя Саота. Ремешок потянул амулет и он соскользнул на землю, а в моих руках осталась только плашка со знаком моей принадлежности к богу. Совершенно однозначно. Я вздохнула и зажала его в ладошке. А Труми поднял упавший медальон и, не мешая мне в моих размышлениях, потащил к выходу из Каменных Столбов.
  
  Я честно пыталась думать. В голове было сотни мыслей сразу. Они одолевали меня, как рой насекомых. Некоторые жалили не менее больно. Но выстроить какой-то определённый план действий, пока, не удавалось. Я жутко устала. На тропу вышла, когда уже взошло солнце. Оделась. Кое-как заплела волосы и полезла на свою тихую рыженькую таймаху, которая за ночь выщипала вокруг всю мах-траву, до которой могла дотянуться.
  
  -Ну, хоть она не голодная,- подумала я с некоторой обидой, прислушиваясь к собственному бурчащему животу. Я была отчего-то голодна так, как будто не ела целую неделю. И не спала столько же. Клевала носом, сидя на, мерно покачивающейся, широкой спине таймахи. И только тычки Труми не давали задремать и свалиться с неё.
  
  Я не поехала к магу. Сразу к жилищу пивовара. Женщина уже возилась во дворе. Хозяин, если и встал, то, скорее всего, был занят где-то у своих чанов с солодом. Я сползла с таймахи и позволила Труми отвести послушную скотинку в сарай. А сама пошла в свою комнату. На столе, у окна, стояла, накрытая полотенцем, кружка с каким-то напитком и горка лепёшек. Я уселась на кровать и начала жевать, запивая сладким и пенящимся напитком с лёгкой горчинкой. Он был похожим на пиво смешанное с мёдом и привкусом какой-то терпковатой ягоды.
  
  Когда я заснула и кто меня уложил, я уже не почувствовала. Только в голове завился туман и я почувствовала, что меня освобождают от остатков завтрака и сильные руки укладывают на мягкую пуховую подушку.
  
  Разбудил меня шум спора. Я протёрла глаза и прислушалась. Голос старого мага казался раздражённым, а голос Варга упрямым и холодным.
  
  -Зачем вы попёрлись в священные сады?- почти кричал старик,- вас же предупредили, что в деревне сватовство Саотовых невест.
  
  -Если я правильно расслышал, то вы объявили, что участвовать может любой парень. Здоровый и не связанный словом другой женщине.
  
  -Но я имел в виду наших людей.
  
  -Возможно, но вы об этом не сказали. И где оговорено такое условие? Есть ли какие-то письменные ограничения?
  
  Я хихикнула.
  
  -Ученик Тулки-шамана.. Не зря говорят о бесполезности какого-нибудь начинания словами "обмани тулки.."
  
  Между тем настала тишина, потом маг согласился.
  
  -Ладно, я поищу в бумагах предшественников. Но вы должны пообещать, что, если я что-то найду, то вы откажетесь от своего права.
  
  -Пусть принцесса рассудит,- не стал давать обещаний Варг,- у неё есть права королевского дома на суд. Вы её подданные.
  
  -Не её, а короля. И суд тут Саота. Это его невесты. Но, я согласен. Мне здесь жить. Пусть принцесса возьмёт на себя бремя суда, если у неё появится такое желание,- с некоторым облегчением в голосе согласился маг,- в конце концов, она тоже прошла ритуал. Вы сказали у неё есть камень?
  
  -Труми показал. И амулет ваш он отдал. Я же вам говорил.
  
  -А что ещё он рассказывал?- с любопытством спросил старик. Он уже успокоился и перестал орать.
  
  -Он плохо говорит. Проснётся принцесса, сама расскажет, что посчитает нужным.
  
  -Варг!- крикнула я, добавляя властности в голос.
  
  На улице послышался шум и топот.
  
  Варг влетел в комнату, как будто в ней мог объявиться его дикий тёзка. Даже пошарил глазами по углам.
  
  -Ты чего?- удивилась я,- пуганый какой-то. Я всего лишь хотела услышать что там у вас случилось. Куда это ты меня просватал?
  
  -Да, судя по разговорам, просватал тебя кто-то другой,- несколько обиженно огрызнулся Варг. Ты скажи, почему ушла сама и даже не сказала ничего?
  
  -Так надо было. Ты мне не нянька,- прервала я его,- вам дай волю, так и в кустики за мной ходить станете. Я большая девочка, и решения принимаю сама.
  
  -Не такая уж и большая.
  
  Варг осмотрел меня, поджав губу, и с намёком придвигая к груди здоровущую ладонь. Как будто примерял, где окажется рядом с ним моя макушка.
  
  Я разозлилась. Как будто огненная Саотова кровь ударила в голову. А может так и было?.. Даже зашипела как степной жолбар. Варг удивлённо глянул на меня. На языке у меня вертелась злобная отповедь, но я взяла себя в руки.
  
  -Варг,- всё равно в голосе сквозила холодная ярость,- меня ведь к вам не привязали. Ты мне не папочка, не муж. Мы, вроде как, пытаемся делать одно дело. И слышала я, как кто-то про мои королевские права языком трепал. Про суд какой-то? Скажи мне, дорогой, что вы там натворили, чтоб мне, такой маленькой, захотелось ввязаться в ваши неприятности?
  
  Наёмник, всё так же удивлённый произошедшей во мне переменой, всё таки слегка сник.
  
  -Что с тобой, Ли?- примирительно спросил он,- ты что, не выспалась? Шуток не понимаешь?
  
  -Так ты уж реши окончательно, кто я. Просто Ли, ваш товарищ по походу, равный вам во всём, принцесса, которая за вас отвечает, по праву высшего королевского положения, или девочка, которую ты за ручку водить взялся?
  
  -А можно, чтоб всё это вместе?- попробовал отшутится Варг.
  
  -Знаешь, ты давай рассказывай, что там произошло, а я уж решу, что можно, а что нельзя. Ты только играть со мной не пытайся, не пройдёт. Я тебе благодарна за помощь, правда. Только, поверь, я бы тоже не поступила иначе, если бы тебя ранили. Или любого другого. Помогла бы. Любой может попасть в переделку. Но ты остался бы для меня тем, кто ты есть. Воином. Заслуживающим уважения. Ты что, не понимаешь, что, если будешь показывать недоверие ко мне, станешь выставлять слабой женщиной, то как я себя буду чувствовать среди группы мужчин? Наёмников. Хочешь свары в отряде?
  
  -Свары не будет,- оскалился Варг.
  
  -Если я соглашусь считаться твоей женщиной,- безжалостно оборвала его я,- этого не будет! Мне проще продолжить путь одной.
  
  -Нет!- выкрикнул наёмник и добавил, опустив голову,- прости, принцесса. Я дал слово, что буду с тобой в твоих начинаниях, как соратник. Я не прав.
  
  -Вообще-то, лучше моим титулом козырять поменьше. Ли тоже подойдёт. Только, если это, просто Ли, будет, как просто Варг. На равных. Так ради чего ты сегодня решил выкопать мой титул? И, на счёт того, что память я вернула, Труми доложил?
  
  -Он,- покаянно склонил голову наёмник.
  
  -Ну, и где обретается это мелкое чудовище?
  
  -У девочки. Её мать закрыла.
  
  -Это ещё за что?
  
  -Да, вот, как раз это одно другого и касается. Мы вчера выпили. Хорошо выпили..- он замялся.
  
  -Хорош уже в скромника играть,- угрожающе прошипела я.
  
  -Ну, виноваты эти два болвана, наш красавчик Джейрах, который тут уже всё село ресницами обмёл и Жолбар. Он, понимаешь, эту раненную девочку домой вёз.. В общем, понравилась она ему.
  
  -Да она же ребёнок совсем,- уставилась я на него в полном недоумении.
  
  -Слушай, Ли, в наших стойбищах как раз таких и сватают. Замуж они идут позже, но сговор, в таком возрасте, дело не редкое. Ты только от меня про него слышала, а я, таких как Жолбар, знаю. У нас ведь имён попусту не дают. Степной кот пару на всю жизнь выбирает и насмерть за неё драться будет. И Джейраху хозяйская дочь приглянулась. Знаешь ведь, степняки уходят из дома не только славы, но и невест искать. Значит дома никто не задел душу. Вот и решили попробовать.
  
  Они слышали, что девочек в ночь сватать будут. Там обряд, где все парни свободные участвовать могут. Считается, что Саот сам свою невесту выдаёт. Там сад есть за селом. Девчонок сначала отпевают подружки. Потом под деревьями сажают и уходят. Только браслет венчальный оставляют. Потом парни костры вокруг зажигают. Вся деревня вокруг сада становится и песни поют. У девчонок глаза завязаны. А парни, кто сватовства ищет, к ним по очереди приходят. Кому браслет отдать малышки сами выбирают.
  
  -И что, выбрал кто?
  
  -Да обе. Потому так деревенские и обозлились, что ни одному из парней невест не досталось. А наши оба с браслетами ушли. Никто и не видел. К утру давай искать женихов. А выбранных нет как нет. Ну, тут уж маг сложил два и два. Где тут ещё в селе парни обретаются. Прибежал, слюной брызгает. Орёт, что девчонки сглупа вас выбрали. Так ты ж наших знаешь. Джейрах лыбится. Жолбар шипит. Нас, говорят, Саот выбрал, а не девчонки. Сам, мол, говорил. А старика всё село достает. Ему тоже не сладко. И наших раздолбаев боится разозлить и деревенских. Вот я и подумал, может ты в принцессу сыграешь?
  
  -Варг, это не игра. И в принцесс не играют. Королевский суд, это ответственность за жизнь девочек. Вы наёмники. Куда вы их? С собой возить станете? А за парней ты готов ответить? Сегодня нравятся, завтра разонравятся. Семей их тут нет. Я на себя слово их взять должна.
  
  -За честь парней я отвечу. И, ты права, я не должен был так безответственно говорить. Знаешь, Ли, то, что ты сейчас сказала, говорит в твою пользу больше всей твоей предыдущей отповеди. И стоит уважения. Если ты сможешь с деревенскими поладить, девочек за наших ребят просватать по-доброму, то ведь не сегодня свадьбу играть. Закончим службу, что тебе обещали, и вернёмся за ними. Пусть при мамках живут до свадьбы. Только что там с тем поверьем, что Саот может любую из невест до свадьбы себе забрать? Ты в это веришь?
  
  -Не бойся, Варг,- грустно сказала я,- у Саота уже есть невеста. Единственная. Я ему слово дала. Ему других не надо.
  
  -Что!?- выдохнул Варг,- ты серьёзно? А, как же?..- он посмотрел на меня с такой бурей чувств в глазах.
  
  -Не ори!- буркнула я,- я его невеста в посмертьи. Там у каждого свои пути. Земному -земное.. А после.. наша судьба принадлежит богам.
  
  
  Глава 12.
  
  
  
  
  Слова плакальщицы неожиданно вызвали болезненное чувство. Ревность?.. Я всегда ревновал Ли к тебе, владыка Тёмной луны. Не мог спокойно смотреть на чёрное колечко, обнимающее её пальчик. Насколько глупо ревновать к богам? Настолько же, как и к звёздам.. Но я тебя и к ним ревную. Ты моя. Сквозь проклятие крови память о тебе пробивалась к моему сердцу. Я найду тебя. И мы будем вместе.
  
  Плакальщица рассказывала всем присутствующим историю того, как она нашла обиталище кровососов.
  
  -Лани,- до моего плеча дотронулся один из моих попутчиков,- ты не ешь, а нам пора двигаться дальше.
  
  -Да, я сейчас. Просто, то, что эта малышка рассказала нам, стоит обдумать отдельно. И кое-что уточнить у неё. Кстати, я не спросил, как тебя зовут, маленькая?
  
  -Полла,- потупившись под взглядами мужчин, тихонько ответила плакальщица.
  
  -Ты сказала, что там, куда мы идём, есть люди. Их много?
  
  -Лилу. Их там много. Столько. И она показала две ладошки, загнув на одной пальчик. И ещё те, кого они должны выпить. Только все, кто там, уже больны. Если не придут новые.
  
  -Когда ты там была?
  
  -Ночью. Я шла медленно. Было больно.
  
  Я задумался. Больше всего меня смущало то, что, если уничтожить гриб, то где-то за сутки грибница разрушится везде, куда она дотянулась, кроме живой плоти.. Заражённых людей, обычно, лечили отдельно. Живое тело даёт достаточно эмоций и энергетического питания, чтоб гриб мог уничтожить носителя, а только после этого погибнуть сам.
  
  Лекарство от серой гнили было. Правда, такого мгновенного эффекта, как вода Тёмного Источника, оно не давало. И не восстанавливало нарушений, которые уже успел произвести мицелий в теле заражённых.
  
  Хотелось бы спасти невинных людей, которых доставили, для последователей древнего культа, торгаши. Только нас не достаточно, чтоб справиться с девятью кровососами. А, если ждать помощи, то погибнут все, кто там есть. И виновные и безвинные. И, даже если новых рабов ещё не привезли, то это не значит, что вскоре не явится новый караван с живой едой. Нас слишком мало, нужна полноценная засада на всю эту шайку. А закон о запрете работорговли был одним из междурасовых. Поэтому, было полное право привлечь к этому делу власти.
  
  -Парни,- после некоторого раздумья сказал я,- против такого количества не справятся, что четверо, что один. Так что, в логово этих мерзавцев Полла отведёт только меня. Вы отправляйтесь к соседям и ближайшей вигоньей почте. Отправьте известие властям. Ни охотники, ни скотоводы не смогут выслеживать и вылавливать работорговцев. Для всех здешних, короткое лето даёт пищу на всю зиму. Для такой работы есть специальные службы. Встретимся здесь. Место приметное. Главное приведите помощь. А я постараюсь сделать всё, что смогу. По крайней мере уничтожу гриб, чтоб те, кто придёт позже, хотя бы не заразились. Да и заразе распространяться нечего. А ещё и не упокоенные могут быть.. Те, которых гриб не успел втянуть.
  
  Дальше, по возможности. Получится освободить и вылечить пленников, значит получится. На нет и суда нет. Но рискнуть я должен. Есть клятва, которую дают лекари, не оставлять нуждающихся без помощи.
  
  Вход в карстовые пещеры нашёлся в овраге. Когда-то здесь осела часть подземной полости, и образовался длинный узкий яр. В конце его, в самом глубоком месте обнажилась тёмная высокая расселина. Именно через неё можно было попасть в то место, что выбрали жилищем лилу, превратившие себя в настоящих вампиров.
  
  Моя храбрость не была безрассудной. Вода Источника поможет мне справится и с болезнью, и с умертвиями. А открывать другим тайну Саота я права не имел. Как бы не изводило меня чувство собственника, не желающего делить любимую даже с богами, но Саот был честным и благородным соперником, помогая нам обоим. И я хотел бы сохранить свою честь по отношению к нему.
  
  Пока я шёл, у меня было время подумать о причинах изменений в расах лилу и метаморфов. И думал я об этом с точки зрения лекаря. История отца моей Ли, связывающая мои мысли с Храмом Веледа, казалась мне достаточным основанием поискать истоки этих событий в прошлом. Конечно, вряд ли жрецы согласятся допустить кого либо к их святая святых. А мой интерес к Храму был ещё и родственным. Я не потерял надежды раскрыть тайну смерти брата. Теперь туда же вела ещё одна загадка. А принцессу интересовала загадка саламандр. Я думаю, рано или поздно это тоже приведёт её в Храм Предтеч. Так что древняя присказка, что все пути ведут в Храм, обретают всё новые подтверждения. Возможно, наши общие интересы помогут нам решить загадки древнего храма.
  
  Малышка Полла, видимо, не была любительницей поболтать. Да и обстановка не очень располагала. До того, как войти в пещеру, я думал, что понадобится создавать источник света. Но, как только я хотел это сделать, малышка взволнованно взвизгнула и замотала головой.
  
  -Лучше не использовать магию,- с ужасом в глазах заявила она,- умертвия её чувствуют. Те, кого не успел поглотить призрачный гриб, на магию слетятся, как бегереки на таймаха по жаре. Флягу тебе придётся держать открытой. И иди осторожно, чтоб не упасть и не пролить драгоценную воду. И береги её. Не лей много. На сам гриб и то нескольких капель хватит. На умертвий тоже только брызнуть достаточно, и тёмная вода упокоит их. Но самое ценное, сберечь её для людей. Потому что она восстановит уже повреждённое грибом тело. Если человек ещё жив, глотка выпитого хватит, чтоб он не умер. Ты сам должен знать, как храмовая вода раны исцеляет.
  
  -А как же идти в темноте? Сделаем факелы?
  
  -Не нужно. Увидишь сам.
  
  Расселина не пропускала дневной свет далеко. Но пройдя вовнутрь, я понял о чём говорила Полла. Все стены были покрыты тонкой сетью светящихся нитей. Грибница проросла сквозь камень и освещала всё вокруг белесоватым мутным светом. Таким, как светятся умертвия. если не повезёт встретить их ночью. Свет был густым, как туманная дымка. Он шёл сквозь тонкую цепь трещин в полу. Лучился сквозь пористый камень. Стояла мёртвая, пугающая тишина. Только, в четвёртой по счёту, большой пещере я услышал первые звуки, кроме наших шагов. Звук падающих капель воды.
  
  Озеро, неестественно синее и капли, собирающиеся на длинных оплывших каменных сосульках, а после, срывающиеся в воду, с разной частотой, создавали своеобразную музыку капели. Вода, слишком насыщенно-голубого цвета, вызывала желание обойти её подальше.
  
  Малышка Полла согласно покачала головой в ответ на эти опасливые мысли. Вода почему-то выглядела ядовитой. Не хотелось даже ступить в неё, не то, что пить. Хотя никакого не приятного запаха или испарений.. Но, что-то исходило от неё.. зловещее, что ли. Я понял, что реагирует моя эмпатическая сущность. Вода источала злобу. Яростную и бессильную. Мы застыли в отдалении.
  
  -Ты когда-нибудь сталкивался с грибом?- мысленно спросила малышка.
  
  Я отрицательно покачал головой. Мои чувства были согласны с плакальщицей. Говорить рядом с этим озером не хотелось. Но послушать я был не прочь. Мало ли что может случится в жизни. Такая информация всегда на вес золота. И она показала мне. Очень ярким и выпуклым образом.
  
  Грязный человек, почти совсем раздетый, с подсохшими струйками крови, вытекшими и заскорузлой корочкой запёкшимися в ранках от острых клыков вампира. Он, спотыкаясь, пытался бежать, но силы покидали его. Рядом с синей водой, даже жажда, явно мучившая беглеца, не возбудила в нём желания напиться. Но подогнувшиеся ноги не удержали его и он с громким криком боли, от рассечённого колена, упал недалеко от воды. Звук разнёсшийся в тишине пещеры, вызвал реакцию странной воды. Она образовала толстое жуткое щупальце, вырвавшееся в сторону шума и, с громким чмоканьем, впилась в живое тело. Человек закричал и задёргался. Его тело, сначала в районе щупальца, а после всё дальше и дальше, стало походить на стеклянную ёмкость, наполненную зловещей синевой. Заполнившись, оболочка с хлюпающим звуком прорвалась и новая порция синей влаги слилась с хищными водами.
  
  Захотелось закрыть рот обеими руками. Как маленькому испуганному ребёнку. Не легко быть сильным и уравновешенным мужчиной с такой эмпатической реакцией, как у меня. Но это было ещё не всё.
  
  -Эта вода,- малышка показала на стекающие капли,- соединяется с выделениями из грибницы. На солнце она теряет свойства. Моя мама говорила мне, что, со временем, если гриб долго не находят, а озеро образовывается в, недоступном для света, месте, оно порождает нежить. Злобных водяных элементалей. Они расползаются в подземных полостях. И нападают на всё живое.
  
  Я не мог мысленно задать ей вопрос. Но выразительно приподнял флягу.
  
  Она покачала головой отрицательно.
  
  -Если добавить в озеро воды Храма, элементали образуются сразу же. А, если гриб погибнет, то со временем всё очистится, в том числе и эта заражённая вода.
  
  Мы прошли очень осторожно, прижимаясь к стенкам пещеры. И, уже в следующей подземной полости натолкнулись на широкую трещину в полу из которой лился ровный белёсый светящийся туман.
  
  -Гриб!- показала пальчиком Полла.
  
  Я подошёл к краю трещины. Дна видно не было. Светящийся туман струился. И, хотя плакальщица успокоила меня, сказав, что свойства чёрной воды не позволят нам заразиться снова ещё в течение нескольких дней, как минимум, но неприятное чувство всё равно присутствовало. Гриб, состоящий из эманаций не упокоенных душ, подавлял чувством тоски, злобы и какого-то неутолимого голода. Говорят, этот голод овладевает лилу, превративших себя в пьющих кровь. Я налил немного мёртвой воды в крышечку фляги и без всякой патетики плеснул вниз.
  
  Храмовая вода действительно действовала мгновенно. В белёсой дымке как будто образовались чёрные дыры. Мне представилась картинка, видеть которую я не мог. Как капли падают на призрачную поверхность и из неё вырываются чёрные лучи. Капли расплываются, образуя неравномерные пятна и тоскливый вой не упокоенных душ затихает и удаляется.
  
  Полла подёргала меня за рукав. И правда, стоять нечего. Там могут быть люди, которым, возможно, ещё поможет милость Саота. От пещеры шёл коридор, в котором можно было увидеть следы человеческой деятельности. Стенки выравнивались, явно, с помощью обычных инструментов. Арочная поверхность потолка была обработана грубо, но это уже были не природные формы, а своеобразная архитектура лилу, которые обожали арки, звёздчатые и веерные готические своды.
  
  Не знаю сколько времени просуществовала здесь, в карстах глухой тайги, вампирская секта, но для постройки чудесных городов расы лилу требовалось много времени. Века. И это то, что могли позволить себе представители самых долгоживущих рас. Конечно мягкий известняк обрабатывался легче, чем твёрдые породы под Холмами. Ведь они были последней складочкой на теле материка. После Цверговых гор.
  
  Коридор шёл прямой нитью, соединяющей жилые помещения сектантов с импровизированным могильником и только это позволило увидеть не упокоенного издали. Руки заметно подрагивали, когда я наливал в крышечку воду. Почему-то мной овладевала не свойственная мне скупость. Было жаль каждой капли. Тогда в Трясине, нам не пришло в голову набрать с собой эту драгоценную жидкость. Мы просто не знали её свойств. А сейчас лекарская жадность к ценному лечебному ингридиенту, заставляла дорожить каждой каплей.
  
  Умертвие неслось нам навстречу с, обычным для нежити, диким воем, чуть ли не переходящим в ультразвук. Это всегда пробуждало в жителях Чесмена чувство паники и ужаса. Нежить не могла действовать на физическом уровне, но она пила ману, как бешенная, и могла осушить слабого мага за короткий момент, пока произносится заклинание упокоения. Хотя иногда оно не действовало на нежить так убийственно, как хотелось бы и требовалась добавка предметной магии. В виде храмовых артефактов, посвящённых богам-покровителям..
  
  У лилу это был знак молодой луны с пентаграммой внутри. У хомо знак креста. У иаров две дуги соединённые в знак священной рыбы с именем Гуангуна внутри. У нидлов Двухцветный круг с символами мужского и женского начал. Знаком цвергов являлся Круг с двумя скрещенными топорами Гримнира. Воргены использовали знак колеса священной небесной кибитки с девятью спицами. Нашим же знаком, общим для северных и южных сидхе - зелёный лист мирового дерева на круге лиловой луны Валар.
  
  Я чувствовал близость цветного источника, хотя второй раз мы не перенеслись к нему. Но это и не требовалось. Цветная вода, впитавшись в нас, сама притягивала силу радужной маны. И у меня была помощь в виде мёртвой воды, способной упокоить любую нежить, даже без заклинания изгнания сущностей. Чёрные капли полетели в духа, бывшего лилу, ещё совсем недавно. Он даже успел сохранить портретный образ своего носителя. Он стирается после девяти посмертных дней. Даже если не проведён обряд правильного погребения. Человеческая суть уходит из нежити постепенно и неотвратимо..
  
  Призрак ещё не успел утратить красок жизни. Очевидно, этот лилу умер несколько минут назад. Белое лицо, с красными, в прожилках, белками глаз и радужкой цвета запёкшейся крови. Губы, ярче, чем у хомо и жуткий оскал с удлинёнными клыками. Остальное тело, до самых скул, опутано паутиной серой гнили. Он был очень худым. Видно, не поднимался несколько дней. И помочь было не кому. Значит, или его друзья мертвы, или просто не в состоянии подняться.
  
  Я твёрдо держал в руке крышечку с мёртвой водой, пока призрак не оказался совсем рядом и я плеснул её прямо в него. Он истаял почти мгновенно, не успев даже остановить атакующий визг.
  
  Я вышел в жилой зал. Он был достаточно облагорожен для, любящих удобство, лилу. Видно, убежище готовили заранее. Личных помещений, выходящих дверями в общий зал, было больше указанных Поллой. Или ожидались ещё адепты, или лилу свято верили, что возвращение к старым обычаям принесёт желаемый результат, в виде потомства, очень быстро.
  
  Двери в некоторые комнаты оказались распахнуты. На кроватях были видны тела мужчин и женщин, опутанные серебристой нитью. Не знаю, были они живы или нет. Я искал пленных. Спасти их я хотел в первую очередь. Кроме того, по количеству живых, можно было предположить насколько скоро может прибыть караван работорговцев.
  
  Я нашёл их в другой пещере, пройдя несколько коридоров и поплутав по тёмным залам, которых едва коснулись рабочие руки. Узкий проход обратил моё внимание тем, что был перекрыт решёткой с толстыми ржавыми прутьями. Этот закуток был гораздо дальше от страшного разлома, в который сбрасывали обескровленные тела. У меня возникла надежда. Но решётка была закрыта. Замок был обычным. Без всякой магии. Но ключа не было. И где его искать я не знал. Но оттуда ещё ощущался поток эмоций. Я чувствовал боль и безнадёжность. Меня разрывали эти чувства и моя беспомощность.
  
  Злость всегда усиливала во мне огненную стихию, которая в спокойном расположении духа, мне давалась с трудом. Мне даже не понадобилось себя распалять. Эмпатия помогала мне лучше, чем любые слова наставника. Я начал направлять раздражение и гнев в стихийное заклятие. Правда стихия плохо слушалась меня и энергия вырвалась с такой силой, что расплавился весь замок и часть решётки.
  
  Малышка Полла забилась в угол. Для существа с её ментальной чувствительностью, такая несдержанность оказалась неожиданно пугающей. Но успокаивать малышку было некогда. Я рванулся на угасающие чувства. На полу лежало несколько тел, полностью опутанных серой гнилью. Я постарался не думать о том, что они показались мне слишком маленькими.
  
  В углу кто-то стонал. Глухо и хрипло. Я опустился на колени и налил новую порцию воды. Не потакая своим страхам, которые, не смотря на уверения плакальщицы, не уходили из головы, я поднял голову с грубо обрезанными волосами и приложил к губам совсем молоденькой девушки крышечку с глотком чёрной воды. Нитей на ней было так много, что я не выдержал и добавил ещё порцию. Видно было, что первый глоток принёс ей ощутимое облегчение и она потянулась за вторым жадно и просительно.
  
  Убедившись, что ей стало лучше, я начал обходить остальных. К сожалению я не ошибся. Три маленьких тельца. Седая поросль на мертвенно бледных личиках. Они мертвы не меньше чем сутки. В самом дальнем углу обнаружился ещё один малыш. Когда я подошёл, он шевельнулся и я бросился к нему. Нити путались около ключиц. Он короткими вдохами пытался втянуть воздух и попытки уговорить его, выпить хоть глоток, ребёнок, кажется, даже не слышал. Полла, справившаяся со своими страхами, подползла ко мне и, молча, зажала тоненькими пальчиками нос мальчика. Он раскрыл синие губки и я осторожно, по капельке, стал вливать в рот спасительную жидкость. Плакальщица отпустила малыша после первой же, попавшей в рот, капли. Дальше всё пошло полегче. И, пока я выпоил малышу ещё одну порцию, девушка почти пришла в себя.
  
  Подняться она не могла ещё долго. Я оставил рядом с ними маленькую плакальщицу, которая утешала и развлекала мальчика, и обошёл все комнаты, принадлежавшие хозяевам этой жуткой обители. Все лилу были мертвы. У пещер был ещё один выход. Нам не хотелось возвращаться мимо синего озера и могильника с призрачным грибом. Я вынес двоих выживших на полянку перед входом в пещеру. Здесь было расчищено место для прибывающих торговцев. В чаще была прорублена просека. Место было глухим. И найти его мог только тот, кто точно знал сюда дорогу.
  
  Солнце почти село. Но возвращаться в пещеры не захотел никто. Мы собрали сучья и разожгли костёр. К ночи мои подопечные смогли поесть лёгкой похлёбки. Они спали, а я не мог заснуть. В моей голове не укладывалось, как можно настолько цинично убивать чужих детей, для того, чтоб иметь призрачную возможность родить собственных.
  
  
  
  
  Глава 13.
  
  
  
  
  -Саот! Как же хорошо помнить! Это только для того, кто не прочувствовал на себе действие проклятия полного забвения, возможность вернуть память кажется не слишком значительным событием. Это заклинание не зря зовут, именно, проклятием. Вернуть память - вернуть жизнь. Иногда, без задней мысли, бросишь необдуманно, что хотел бы всё забыть и начать жизнь сначала. Но как же это страшно! Не хочу об этом.. Хочу о другом.
  
  Мне есть за что благодарить Саота. Но отец всегда говорил мне, что богом быть трудно. Он знал, потому что всегда был королём. По духу. По воспитанию. И знал чего стоит принятое решение. Весь мир построен на гармонии. Равновесие - это то, что сохраняет его целостность. Все мы похожи на весы. Вопрос в потенциале. Сколько ты готов взять на себя. Чем больше ты кладёшь в одну чашу весов, тем больше нужно положить во вторую. Только тогда ты узнаешь сколько на самом деле стоишь.
  
  Люди - это орудия богов. Если ты исполняешь их волю, отрабатываешь заложенный в тебя потенциал, они помогают тебе. Если нет, наказывают. А, если берёшь на себя больше, чем они ожидали, могут тебя полюбить. Только этим я могу объяснить себе случившееся со мной.
  
  А, если так, нужно оправдывать..
  
  Я засмеялась. Труми, к которому вернулось хорошее настроение и обычная язвительность, прокомментировал мои мысли.
  
  -Твоей патетике нужны весы побольше.
  
  Наши перебранки, по большей части, происходили по-прежнему мысленно. Хотя и я, и он, с удовольствием учили языки друг друга. Не только Труми узнал довольно много слов из языка хомо, но и я учила древний язык саламандр. Язык всех детей Саота. Я утвердилась в своих прежних мыслях, что хочу вернуть им человеческое сознание. И смысл существования его созданиям. Пусть, пока, это только благодарность. Я не знаю как любят боги. Но, если он даёт мне право научиться любить на земле так, чтоб после, рядом с ним, мне не надоела вечность.. Я этим правом воспользуюсь. Интересно, можно ли любить двоих?
  
  -Мы любим тогда, когда мир становится цветным,- влез в мои мысли Труми.
  
  -Как это?- удивилась я,- а разве он не всегда такой?
  
  -Как тебе объяснить.. Обычно, днём, ты не видишь на небе звёзды. Но они же там всё равно есть. Придёт ночь и ты их увидишь. А, когда любишь, ты видишь всё, что есть в этом мире в то время, когда вы вместе. Даже звёзды днём..
  
  -А почему тогда вы расстаётесь со своими парами?
  
  -Потому, что так устроен мир. Такими нас сделал Саот. Мы не люди. Нам не дано право решать. Вам такое право дали. Но и требуют от вас больше.
  
  Я задумалась. О своей судьбе. И о судьбе саламандр.
  
  -Интересно, как я могу вернуть им человеческий облик? Я ведь не спросила об этом Саота. И он не сказал мне сам. Значит есть в этом тайна, которую я должна узнать сама. Представляю, какой силы было проклятие бога, произнесённое им в минуту скорби и гнева.. Может быть он не может повернуть его вспять?
  
  Но, ведь есть закон равновесия. Всякому действию можно найти противодействие. Когда я была маленькой, у меня было слишком много свободы и одиночества. И я уходила в мир книг. Однажды нашла одну, в котором говорилось о Святом Граале. С точки зрения Чесмена, я восприняла его довольно невинно. Ну, подумаешь, артефакт. В мире магии их было множество. Сильных и не очень. Даже вполне обычные ученики Ковена проходили курс изготовления артефактов. Предметная магия. Один из разделов.
  
  Но в мире без магии, каким являлась моя прародина, о нём говорилось, как об артефакте богов. И я вдруг вспомнила бокал в руках Саота и стекающую в него кровь саламандры. Может быть и для возвращения саламандр нужен артефакт, в котором будет смешан определённый эликсир..
  
  Оторвал меня от размышлений стук в дверь. Я позволила войти, и на входе нарисовался деревенский маг с официальной миной и, несколько ошарашенный, подобным официозом, Варг.
  
  -Мне сообщили, что вы готовы рассудить возникшее недоразумение, принцесса,- хитреньким оборотом, постарался определить желаемый результат, ещё не состоявшегося, суда, старый хитрец.
  
  Только не деревенскому магу и даже не преподавателю Ковена, соревноваться с членом королевской семьи в интригах. Даже, если хочешь от них держаться подальше, во дворце это не получится. Я и раньше не была тихой мышкой, а Саот, вполне определённо, добавил моей крови огня. Мне не понравилась эта попытка. О чём я и не преминула сообщить.
  
  -А вы не торопитесь с определениями? Недоразумения не требуют королевского суда. Так что, если уж вы решили свалить неприятные последствия выбора решения на меня, так и позвольте мне делать этот выбор самостоятельно.
  
  Мы вышли во двор и я поняла, что явился маг нежданно и без предупреждения. Парни, видимо, помогали хозяевам по дому, потому что им пришлось спешно собираться. Мои красавцы, и я ничуть не погрешила с мнением, стояли обтираясь вышитыми полотенцами, которые им подавала, зарумянившаяся от такого зрелища, хозяйская дочка. На колодезном срубе стояло ведро из которого обливали могучие торсы мужчины.
  
  Я залюбовалась.
  
  -Парни, один другого краше. Настоящие мужские лица. Без слащавой красоты, отличающей метаморфов. Даже наш миляга Джейрах, с кровью сидхе, у которых лица отличаются утончённостью, выглядел мужественно. А уж фигуры! Сильные, соразмерные. С развитой мускулатурой. Они все такие разные и такие... восхитительные.. Как можно назвать недоразумением то, что девочки предпочли их местным парням? Интересно, если маг не сразу вспомнил о правилах ритуала, то сколько же времени к ним не возвращались, и выбор ограничивался только жителями деревни? Это же глупо.. Давно пора влить в эту общину свежую кровь.
  
  Увидев меня, парни заулыбались. Судя по их счастливым лицам, они не сомневались, что я буду на их стороне. И я, почему-то, обрадовалась их доверию. И тому, что могу вернуть им часть собственного долга. А я была убеждена, что мой долг, по отношению к ним будет расти. Тот, кто даёт слово верности королям, не всегда понимает, чего оно может стоить. Платой может быть жизнь.. Я ощутила укол совести. А, впрочем, наёмник знает, что продаёт. Если уж продавать жизнь, то ради достойной цели.
  
  Вообще, после ритуала, моё состояние заметно изменилось. Нет, я ещё не приняла окончательного решения, что буду делать дальше. Но, находясь под заклинанием, я чувствовала себя намного более уязвимой. Неуверенной. Мне хотелось одного. Затеряться, хотя бы на время. От врагов, которые желали мне, возможно, даже худшей доли, чем уже постигла меня. Меня не хотели просто убить. Для этого не нужно было отбирать память. Меня хотели использовать. Подчинить. А это куда хуже. Поэтому я без восторга восприняла, что Варг так легко собрался обнародовать моё истинное положение.
  
  Мои наёмники, конечно, это определённая сила. Но игра, где ставка королевский престол, не предполагает слабых игроков, недооценки сил и необдуманности решений. Мне нужна армия побольше. И информация. Но, об этом можно подумать позднее. Сейчас есть вполне определённая партия, которую я должна сыграть. И проигрывать её не собираюсь. По дворцовым меркам, это даже на тренировку не тянет.
  
  -Однако, старый пройдоха постарался,- хихикнула я, обращаясь мысленно к своему постоянному спутнику,- я почему-то воспринимаю это судилище, как поле для проказ. А наш маг, создавая антураж, постарался, чтоб камни чётко знали в чей огород должны лететь.
  
  -Прям, тронный зал деревенского разлива,- поддержал меня белобрысый пакостник, ну, давай, шествуй, королева саламандр.
  
  И этот его титул, сказанный ради шутки, задел меня. Кольнул в сердце, как прорицание неизбежного. Чёрное кольцо на пальце вдруг нагрелось и обожгло. Я стерпела боль, не поморщившись, а Труми вдруг зашипел, как будто она передалась ему и дёрнулся, как от удара.
  
  И я пошла. Королевой. И не важно, что на мне не было принцессиных нарядов, диадем и прочих атрибутов. Хотя, тех, что были, для деревенского судилища достаточно. Но мне нужен сейчас только один. Новенький. С которым я возилась всё свободное время сегодня. Я любила уроки артефакторства. И то, что выходило из моих рук, сочеталось с моим увлечением с детства. Я обожала сама себе делать украшения. И, выпросив инструмент у хозяина, быстро соорудила из подручных средств элементарный вигджик для любимой техники плетения из проволоки.
  
  Мне не понадобилось слишком много времени и магии, чтоб сделать элементарную оплётку для добытого в Каменных Столбах гагата, с такой говорящей руной. Ведь, даже, если бы у меня была возможность доверить кому-то просверлить камень, чтоб просто подвесить его на шнурок, я бы не стала этого делать. Почему-то знала, что никто не сможет его коснуться, без вреда для себя. Ну, может, только Труми. Но в нём тоже есть кровь Саота.
  
  Сейчас артефакт висел на шее, спрятанный глубоко под одеждой. Я пристроила его на цепочку из серебряной скани, которую тоже когда-то сплела сама. Проволоку я таскала с собой везде. Работа с ней была для меня одним из самых успокаивающих отвлечений. И серебро всегда годилось для, быстро изготавливаемых, простейших артефактов от нежити. Которые могли сгореть после одного использования. Маги часто пользовались умением плетения из серебряной проволоки в артефакторстве.
  
  Цепочка была длиннее той, на которой висел мамин аквамарин, и гагатовый овальчик удобно устроился в ложбинке между грудей. Камень был тёплым и почти не чувствовался на коже. Даже металл цепочки согревался от него.
  
  Я уселась на возвышении. Пусть это был обычный деревянный помост, с которого вещает староста. И пусть мой "трон" был просто креслом мага, которое я без труда вспомнила. Вряд ли ещё где-то в деревенском доме пользуются креслами. Разве только качалками. Но народ впечатлило. Хотя и не надолго. Первое же упоминание о праве на королевский суд, в моём лице, вызвало сопротивление. Причём, краснолицый мужичок, который возмущался и был, как меня тут же просветил маг, отцом второй девочки, оказался не один. Рядом с ним стоял угрюмый парень с тяжёлой челюстью и широкими плечами. Местный кузнец? Уж очень просился в громадные грубые ладони молот.
  
  Наш хозяин, хоть и находился тут же, большого возмущения не показывал. Видно, что в первом случае, был явный сговор. А во втором, решение, действительно, оставлялось на волю Саота. Да и жених пивовару нравился. Мои парни успели показать себя хозяину не только умением пиво хлебать. Вот только недовольство деревенских смущало и не позволяло радоваться откровенно. Хотя предполагаемые кандидаты, что кучковались вокруг двух основных обиженных, эту радость тоже, весьма солидно, преуменьшали.
  
  Вопли недовольства я прервала сразу. Подняла руку вверх. И очень тихо, чтоб заставить прислушаться и прекратить базар, обратилась к магу.
  
  -Как я понимаю, право королевского суда в деревне оспаривают? Основания?
  
  -Сватовство невест Саота может оспорить только Саот.
  
  -Лично?- ехидно осведомилась я, -уже захаживал?
  
  -Есть правила,- замялся, удивлённый моим полным отсутствием почтительности, маг. Народ тоже заворчал. Парни вокруг меня подобрались. Только Варг стоял спокойно. Он уже успел переварить мой нежданный статус. И получил указание не трепаться.
  
  -Вы нашли в правилах пункт, где указано, что претендентом на сватовство должен быть только житель вашей деревни?
  
  -Нет,- заюлил маг, но есть пункт, что если есть сомнение в правильности выбора и кто-то хочет его оспорить, он может просить суда Саота.
  
  -Прекрасно!- с преувеличеной радостью в голосе, сказала я,- а гарантом справедливого суда является...
  
  И повернулась к магу, выжидая ответа.
  
  -Ну, не сам же Саот должен присутствовать на суде?- поторопила его я,- кто может говорить от его имени?
  
  -Любой, кто может подтвердить это право,- тихо сказал жрец, сверившись с тетрадью в руках,- так там написано.
  
  Очевидно на эту подробность он не обратил внимания.
  
  -Спасибо, женишок,- мысленно порадовалась я и услышала смешок, от которого, сначала мороз пробежал по спине, а потом я чуть не врезала мелкому, когда поняла, что напугал меня своим смехом именно он.
  
  Я очень медленно сунула руку за пазуху и достала новенький медальон с именем Саота и поднесла его к глазам жреца. Он побледнел, увидев руну. А цвет артефакта Каменных столбов, любимый моим Тёмным - чёрный, гагатовый окаменевший скол, был знаком всем в деревне. Такие же бляшки висели на столбах ограды. Их было множество. Только рун на них не было.
  
  -Знак Саота!- благоговейно провозгласил жрец, тыча вытянутым пальцем в артефакт.
  
  -Это фальшивка!- вдруг визгливо заорал краснолицый и я, с гадливостью, подумала,- уж не продал ли он, действительно, девочку заранее. Может уже и деньги потратить успел. Вон как разорался. И принцесса ему не авторитет. И Саотов суд для него, видимо, из разряда глупых древних легенд. Кто его видел этого Саота? Надо поучить мерзавца.
  
  И я поманила его пальцем. Он, в запале, храбрился. Подошёл. Оглянулся на хмурого детинушку и вылез на помост. Подбоченился.
  
  -Жрец, подтверждаете ли вы, что сегодня ночью я прошла ритуал древнего пророчества?
  
  -Я могу подтвердить, что ознакомил вас с ним, и вы обязались отправится в Каменные столбы и пройти ритуал. Свидетельством этого может стать артефакт.
  
  -Хорошо,- я выдержала длинную паузу,- Саот! Я позволяю твоему жрецу прикоснуться к этому знаку.
  
  Сняла медальон с шеи и положила его на ладонь. Протянула жрецу. Тот, остерегаясь, говорил большой жизненный опыт мага, всё же протянул руку и дотронулся. Облегчённо вздохнул.
  
  -Теперь ты!- презрительно искривив губы, приказала я.
  
  Краснолицый ткнул толстым пальцем и с воплем отлетел, свалившись за край помоста. Опаловая руна полыхнула алым. Я улыбнулась и погладила амулет, как котёнка, как будто успокаивая его.
  
  -Саот избрал меня своей единственной невестой,.. в посмертьи, и получил моё согласие,- очень тихо сказала я,- у меня есть право говорить от его имени. И, да, вы можете больше не посылать своих дочерей в Каменные Столбы. А, что касается несогласного с выбором девушки, я не возражаю против правил. Единственный суд, который признают боги между мужчинами - право поединка. Кто желает вызова?
  
  Хмурый здоровяк нехорошо ухмыльнулся и вышел из толпы, оттолкнув одного из стоящих рядом парней, так, что тот чуть не свалился.
  
  -Как твоё имя?- бесстрастно спросила я.
  
  -Гранах,- с вызовом рявкнул тот.
  
  -Жолбар! Принимаешь ли ты вызов?
  
  -Да!
  
  Больше ничего, кроме этого короткого и ёмкого согласия.
  
  -В полночь. У Каменных Столбов,- так же коротко объявила я и поднялась. Варг протянул мне руки и легко снял с помоста. Поставил на землю и поклонился.
  
  
  
  
  Глава 14.
  
  
  
  
  Эта ночь у зева пещеры, наполненной мертвецами, оказалась не лёгкой для всех. Я не смог бы заснуть в любом случае. Кто-то должен был оберегать покой двух, едва выживших, детей. Девушка была совсем юной, почти ребёнком, а малышу, на вид, было не больше семи. Они чувствовали себя намного лучше. Но это, что касается тела. Психика их пострадала никак не меньше. Я даже представить не мог, что пришлось пережить им, таким маленьким и внешне хрупким. Но они были сильнее, чем казались. Они выжили.
  
  Тела их и до болезни вынесли многое. Судя по худобе и следах старых травм на коже, эти дети попали в переделку гораздо раньше, чем оказались в роли кровавых жертв. Откуда же работорговцы привезли живой товар. Три маленьких тельца в камере, говорили о том, что ненормальные кровососы откопали куда более древние ритуалы. Для своей цели они, похоже, желали использовать девственную кровь. Хотя, возможно, что партия, состоящая из детей, готовилась для одного из Домов Услад и была перекуплена лилу-отступниками.
  
  Я не хотел расспрашивать, едва приходящих в себя детей о событиях, которые им вряд ли будет легко вспоминать. Они и так были измучены. Тело просило сна, но память подбрасывала воспоминания ближайших дней. Дети, то проваливались в сон, то вскакивали с криками от бушующих в голове кошмаров. Иногда по их щекам просто текли слёзы, оставляя дорожки на измазанных личиках, заставляя тяжело и судорожно всхлипывать. Один раз он попробовал во сне приласкать и утешить детей, но едва он прикоснулся к головке малыша, он дёрнулся и вскочил закрываясь протянутыми вперёд ручонками.
  
  Успокаивались они только рядом с плакальщицей. Может потому, что она была маленькой, даже меньше мальчика ростом. А может напоминала им игрушку.
  
  Я не мог оставаться с ними здесь. Даже, рискуя упустить новый караван. Да и что я смогу противопоставить работорговцам. Ещё и с детьми на руках. Один, не опасаясь за судьбу и так настрадавшихся детей, да ещё и используя фактор внезапности, я мог бы справится с небольшим отрядом охраны. Мой лук был при мне. Тем более, что я маг. И, боевая магия, не раз спасала меня в моих походах, где я, чаще всего, оказывался только с моим Витре.
  
  Это только со стороны кажется, что лекарь профессия мирная. Не в моём случае. Мне пришлось больше странствовать, чем сидеть на одном месте. Да и ингридиенты, для некоторых редких снадобий, требуют либо больших денег, либо больших трудов. И я, и мой вигонь, могли по праву считать себя воинами. Из стольких передряг пришлось выбираться вдвоём. Правда, сейчас я один. Но мои умения от этого тоже никуда не делись. Вот только малыши, которые могут стать заложниками.
  
  Я надеюсь, что утром они будут в состоянии вернуться к месту, где мы договорились встретится. Через пещеру вести я их не рискну. Хотя так путь короче. По верху придётся обходить овраг. А это крюк, хоть и не большой. Но они ещё слишком слабы.
  
  Но увести утром их я не успел. Пока поднял и осмотрел. Пока накормил и сделал укрепляющий чай, солнце поднялось довольно высоко. Я уже затушил костёр и собрал вещи, когда услышал вдали звуки приближающегося каравана. Щёлканье бича и храп таймахов. Окрики людей.
  
  -Уводи их к поляне,- шепнул я Полле, подтолкнул детишек к ней и протянул ей пояс, на котором висели метательные ножи и топорик. Девочка без возражений вцепилась в протянутую лапку плакальщицы и второй ухватила мальчишку. Тот поглядел на меня испуганными, полными слёз глазками и, спотыкаясь, побежал в гущу леса.
  
  Я удовлетворённо хмыкнул. Теперь меня ничто не свяжет. И пошёл туда, где на всякий случай присмотрел место для засады. Тревожные ночные думы, слава богам, не остались пустыми размышлениями, а привели к претворению планов в действие.
  
  Я оказался выше зева пещеры. Там, где над ней нависала густая поросль кудрявых кустов и низкорослых кривых деревцев. За спиной заросли становились ещё более спутанными. Деревья были выше. С них спускались лианы с широкими лапчатыми листьями.
  
  Быстро развернул свой мешок и достал маскировочный плащ. Спасибо моей принцессе. Полной невидимости он не даст. Для этого надо стоять неподвижно. А мне стрелять придётся. Пришлось распластаться за поваленным стволом, который представлял хоть какое-то укрытие. Сверху стрелять было намного легче и продуктивнее. А то, что для этого я могу оставаться на земле, было ещё большим преимуществом. В случае, если мне не удастся убить всех караванщиков, пока они не доберутся до меня, будет возможность уйти в гущу леса и покружить преследователей, находя удачные засидки для новых атак.
  
  Стоило мне прилечь, как на тропе показался первый всадник. Ехали они спокойно, засады не опасались. Но начинать какие-то действия, пока я не увижу всех, бессмысленно. Первый же убитый или раненный заставить отступить остальных. И, уж тогда, они перегруппируются и отправятся на охоту уже за мной. Поэтому я следил за каждым новым появившимся персонажем и вёл счёт противников и тех, кого хотелось бы защитить. Ясно ведь, что эти твари не постесняются прикрыться пленными.
  
  Караван состоял из шестерых работорговцев и трёх десятков рабов. Интересно, как они умудрились провести по заселённым территориям такое количество пленников? И это при том, что работорговля официально запрещена среди всех рас. Хотя тайная продажа людей в Дома Услад существует. И прикрывается, обычно, хитро составленными документами, с полученным, различными способами, согласием либо самого проданного, либо его опекуна. Не надо рассказывать какие есть пути для получения таких подписей.
  
  Впрочем, рабский статус приобретался у разных рас по разному и цели были различны. Рабами воргенов, например, становились пленники в боевых столкновениях или женщины уведённые в замужество. В блуде воргены женщин не держали. Если похищали, то брали в жёны. А вот с мужчинами по разному. Иногда от них хотели только новое семя и дальше отдавали в жертву богу войны. Иногда требовали виру, за убитых в бою, и отпускали.
  
  У цвергов в плену держали должников. Пока не отработают долг в горе.
  
  У лилу рабы появлялись редко. И служили они временно и чаще всего добровольно. Живая кровь людей других рас им всегда была нужна. Как добавка к обычной пище и крови животных. Прародина лилу имела две расы. Дневную и ночную. Правили ночные. Дневные больше напоминали рабочий скот. И по интеллекту, и по эмоциям. Древние ночные, действительно, вывели расу дневных для физического труда и как источник пропитания. Их не убивали, а использовали, как доноров. Такими донорами и теперь некоторые становятся добровольно. Больные, которых не могут вылечить маги-лекари, обращаются к лилу.
  
  Эта раса живёт очень долго и, практически, не болеет. Более того, забирая за раз не больше стакана крови у донора, путём обычного укуса, они впрыскивают свой секрет, который излечивает от всех болезней. Раньше считалось, что единственная болезнь, которая всё больше поражает расу - бесплодие. Теперь оказалось, что и серая гниль.
  
  Ни сидхе, ни иары, ни хомо даже добровольных рабов не держат. Официально. Но всегда есть личности, которым рабы требуются для запрещённых магических ритуалов или для постельных утех.
  
  Поэтому провести такой караван рабов можно было только маленькими группками. Скорее всего так и было. Шесть караванщиков и тридцать рабов. Значит шесть групп по пять подопечных. Скорее всего под амулетами принуждения. Большая группа может навести на подозрение. И следить тяжело. Ведь человека под принуждением определить достаточно просто. По его ответам невпопад. Или некоторой скованности в движениях.
  
  Судя по внешнему виду, рабы были хомо. Чистокровные. Раса эта наиболее многочисленна на Чесмене. Кроме того, самая маложивущая и, имеющая очень разнонаправленное, по силе магии, потомство. Не смотря на то, что изначальные разных рас получили от Чесменских богов равные возможности, потомки чистокровных хомо рождались либо вообще без магии, либо с очень слабой силой. Но вот смески с хомо, давали самых сильных магов Чесмена. Магические способности передавались по женской линии. При матери хомо и мужчине другой расы все дети рождались магически одарёнными. Если же хомо был отец, а другую расу представляла мать, то магией обладали только дочери.
  
  Смешанные браки среди хомо были в чести. Особенно в городах. Но были и поборники чистоты расы. Они составляли отдельные скиты-поселения, куда чужих не допускали. Ну и сёла в глубине территорий хомо, тоже особо чужаков не жаловали. Брали женихов и невест из соседних сёл.
  
  Существовал даже клан свах. Одобрение на браки через клан, получали в Храме Веледа. Возили туда просватанные пары. Будущие муж и жена должны были быть девственниками. И стоило такое сватовство безумно дорого. Но зато дети от этих браков получались исключительно удачными. Судя по некоторым признакам, это и был такой брачный караван. А это наводило меня на ещё одно нехорошее подозрение по поводу Храма.
  
  Работорговцы - четверо хомо, один метаморф и один лилу. Причём, что странно лилу, без извращённых предпочтений. Это было хорошо видно ао тому, что он спокойно находится на дневном свету. Да и внешний вид кровососов значительно менялся. И лилу и нидл - оба менталисты. Это тоже спокойно определялось по некоторым признакам в поведении. Они меньше орали на пленных, воздействуя напрямую на кристаллы подчинения. Я обратил на это внимание сразу. Нагрелся мой амулет, скрывающий мои мысли от постороннего вмешательства.
  
  От меня, при таких же условиях, спрятаться было бы сложнее. Амулетов от эмоционального фона не существует. По крайней мере, до сих пор не один артефактор не смог полностью прикрыть астральное тело. Воздействие на эмоции, путём подмены одной на другую, были всегда. Привороты - самое известное из них. Ну, ещё, почти такой же популярностью у артефакторов, пользуются амулеты от чёрной тоски.
  
  Лилу согнал всех пленников в одну сторону поляны и заставил их опустится на землю. Потом поручил приглядеть за ними метаморфу и пошёл в сторону пещеры.
  
  -Отлично. Одним меньше. Пока он обнаружит, что случилось с обитателями пещеры, я просто обязан избавиться от его дружков.
  
  Один из хомо занимался таймахами. Двое отправились к колодцу. Ещё один встал на стражу у тропы.
  
  -Похвальная предусмотрительность,- подумал я,- и, поскольку он наиболее сосредоточен на охране и дальше всех от пещеры, соответственно, ближе к возможности сбежать, то и начинать придётся с него.
  
  Двигался я как можно более плавно. Так маскировка лучше приспосабливается к фону. Прицелился очень тщательно. Свист стрелы и парень валится лицом вниз. Трое остальных хомо ничего не услышали. Двое у колодца ржали и обливались водой. Животные фыркали, повизгивали и топали от нетерпения - всё внимание и их, и того, кто ими занимался, было занято подготовкой пищевых мешков. А, вот, метаморф обернулся на звук и смотрел на то место, где я находился, в упор. Но вторую стрелу я наложил сразу за первой и выстрелил уже тогда, когда он поднял голову вверх. Древко задрожало, впившись ему прямо в горло. Он схватил его обеими руками, открыл рот, но закричать не смог. Только засипел и рухнул на колени. Потом, голова его ткнулась в траву. Он так и остался в такой скрюченной позе.
  
  Зажатые в зубах, стрелы ушли поочерёдно. Сначала, в спину одиночке у привязи. Потом, в грудь одному из любителей поплескаться. Второй, вытаращив глаза на падающего собрата, долго не задержался на месте и метнулся к зарослям. Я пустил последнюю заготовленную стрелу. И промахнулся. По движущейся мишени стрелять трудней. Работорговец петлял и дёргался, непредсказуемо меняя траекторию. Пришлось вскочить на ноги и достать из колчана одну за другой ещё две стрелы. Одна пробила беглецу бедро, и он завизжал тоненько и обречённо. Пробовал бежать дальше, протягивая за собой повреждённую ногу, но уже следующий выстрел оборвал его попытку.
  
  Только, увлёкшись охотой за убегающим, я не заметил внизу, выскочившего из пещеры, лилу, с гримасой ярости и боли на лице. Он запустил в меня молнию и моё плечо опалило ужасающей болью. Падая, я с удивлением увидел как в живот лилу впивается лезвие метательного ножа. И, стоящую прямо у зарослей, куда я отправил совсем недавно своих спутников, девушку. Дальше, я провалился во тьму.
  
  
  
  
  Глава 15.
  
  
  
  
  Лиловая луна Валаи прямо над головой. На горизонте жёлтая Селена. Чуть выше огромная голубая Теф. И, уже поднадоевшие за последние дни, Каменные Столбы. Мне уже хотелось двигаться дальше, но дело, которое волновало идущих со мной людей, должно быть завершено.
  
  -Этот частокол,- я злобно кивнула на чёрные стволы,- по концентрации событий на квадратный ареа площади, несколько перебрал мои ожидания.
  
  -Какой бегерек тебя укусил, что ты такая злючка?- захихикал Труми.
  
  -А ты не знаешь? Вон, как раз тот, что играет мышцами за Священным Кругом.
  
  -Так это же Жолбар, а Бегерек вон он!- отшутился Труми.
  
  Деревенские уже подготовили священный круг. Маг рассыпал по проведённой линии горючий порошок и разложил амулеты по четырём сторонам света. Чёрные бляхи запылали кровавыми отсветами, хотя поджечь круг должны будут только после того, как туда ступят бойцы, жаждущие суда.
  
  Детина, выступивший против Жолбара, и вправду, оказался кузнецом. Об этом нам поведал наш хозяин пивовар. Он был даже рад, что, в случае с его дочерью, всё решилось без поединка. Претенденты на её руку, даже по сравнению с худощавым Джейрахом, выглядели задохликами. Если в схватке пострадает кто-то из деревни, то девочке придётся наслушаться от своих же. Ей, по крайней мере, до замужества жить в доме родителей. Болтать и цепляться всё равно будут, но всё станет куда сложнее, если из-за неё ранят или того гляди прибьют своего.
  
  В случае с кузнецом таких страхов не было. Он выглядел мощнее воргена. И ростом на полголовы выше. Это примиряло деревенских с тем, что он вынужден драться с чужаком-наёмником. Да и интерес свой шкурный соседи имели. Суд не суд, а я поглядывала, как некоторые перешёптываются и, втихаря, хлопают друг дружку по ладоням.
  
  -Смотри, Варг, эти засранцы и на божьем суде ставки делают,- поразилась я деревенской беспринципности.
  
  -А когда ещё им выпадет такое развлечение? Что они на своих полях видят? Днём зад таймаха. Ночью зад жены. День за днём одно и то же, а тут столько событий сразу. Да и надеются они, что их здоровяк нашего парня уложит. Правда той бабушке, что надвое гадает, не обломится. Я за своего парня уверен. Только нельзя допускать, чтоб дрались ребята до смерти. Да и серьёзные ранения ни к чему. Кузнец деревне нужен. И нам некогда раненного лечить. И оставлять в деревне кровных врагов нельзя. Иначе придётся девчонок с собой забирать.
  
  Наконец все приготовления к бою были завершены. Оба бойца остались в тонких полотняных штанах. Чтоб было видно, что никакого оружия они не прячут. Вообще, по древним традициям, принято было сражаться обнажёнными. Только, несмотря на позднюю ночь, собралось тут всё население деревни, включая женщин и детишек постарше. Да и перед принцессой, заявил маг, нечего такое бесстыдство учинять. Он, мол, сам проверит, чтоб всё честно было.
  
  Я, как говорящая за Тёмного, встала и обратилась ко всем присутствующим.
  
  -По обычаю ваших предков, девушка избрала себе пару. Но, есть тот, кто хочет оспорить её решение, и, в этом случае, Саот допускает суд чести. Драться будете без оружия. Первый, кого опалит священный огонь, считается проигравшим. Войдите в круг.
  
  Оба мужчины решительно переступили черту и замерли друг против друга. На лице кузнеца играла злорадная усмешка. Он считал, что победа уже у него в кармане. Наёмник с оружием имеет больше шансов. Он воин. А этот деревенский увалень был крупнее и сильнее воргена. Вблизи это было ещё более заметно.
  
  Кузнец - грубоватый, высоченный, с мощным торсом. А лицо не приятное. Злое, или точнее злопамятное, хмурое. Видно было, что он легко обижается и обиды лелеет. Глаза бледно-голубые, невнятные. Узкие губы, тяжёлый выступающий подбородок, крупные надбровные дуги. Стоит, мышцами играет. Красуется..
  
  А Жолбар - хоть и мелковат, рядом, а хищник, как есть. Красные зубы, время от времени, показываются из под верхней губы. Скалится. Медовые глаза настороженны, но спокойны. Внешне расслаблен, а внутри подобран, как зверь перед прыжком. Тело крепкое, подсушенное, ни единой лишней жиринки. Один единственный взгляд из под бровей. На неё.
  
  Маг щёлкает пальцами. Круг вспыхивает священным огнём и кузнец бросается сразу, надеясь задушить, подавить голой силой. Наёмник уходит едва заметным движением, не спеша вступить в бой, оценивая возможности противника, выматывая крупное тело, сбивая дыхание рваным ритмом и сменой направления движений. Легко, будто танцуя, движется по кругу. Мягко перетекает из стойки в стойку. Тогда как противник всё больше злобится, глаза его наливаются красным. Гнев не лучший помощник в бою.
  
  Наконец Жолбару надоедает игра. Он всё оценил и увидел. Кузнец тяжело дышит. А на теле воина ни капельки пота. Одним коротким ударом кулака в солнечное сплетение он ещё больше сбивает дыхание противника. Уложить его таким ударом нереально. Пресс кузнеца, как наковальня. А вот отвлечь, вполне. Ответный удар проходит мимо цели. Наёмник нырнул под него и коротко тыкнул в печень. Боль не сразу доходит до противника. Она накатывает запоздавшей волной и его скрючивает, а Жолбар уже разворачивается за спиной и, ударом ноги в крестец, толкает противника к огненной черте.
  
  Кузнец застывает у самого края. Хватает ртом воздух, шипит от боли и из полусогнутого разворота кидается в ноги наёмнику. Тот встречает его ногой в скулу и голова кузнеца дёргается в сторону, глаза становятся совсем остекленевшими. Он делает несколько невидящих шагов и валится у края круга. Жолбар склоняется над ним, хватает его за волосы и завязку штанов и, крякнув от немалого веса, бросает животом поперёк горящей линии, которая тут же медленно угасает, начиная от места прорыва, будто стекая в обе стороны. Смотрится это угрожающе и очень красиво. Степной кот, ловящий жёлтыми глазами отблески, зажжённых за кругом, костров и прямо, открыто и призывно, ищущий одобрительного взгляда своей пары.
  
  Девочка восхищённо смотрит на своего избранника. Первое, что надевает на себя наёмник, выйдя из круга, это подаренный невестой браслет. Отец, грубо схвативший девчонку за локоть, пытаясь потащить её в сторону деревни, спотыкается, услышав за спиной грозное шипение Жолбара, который оказался рядом в два прыжка.
  
  -Избранник невесты Саота доказал своё право,- угрожающе говорю я в спину недовольного родителя.
  
  Тот оборачивается, желая возразить что-то, и натыкается на тяжёлый взгляд Жолбара.
  
  -Я, принцесса Лиира Морган Санор, посмертная невеста Саота Темного, считаю суд свершившимся. Девушка,- я замолчала и вопросительно глянула на Жолбара.
  
  -Ружа,- подсказал он,- дочь Тинга..
  
  -Ружа, дочь Тинга,- согласно повторила я,- до замужества остаётся под опекой семьи. Не позднее, чем через четыре года, жених вернётся для проведения свадебного обряда. Родители должны соблюсти честь невесты. Но и обижать малышку не рекомендую. В случае, если девочки получат образование у господина мага, я оплачу и содержание и обучение. Если невестам моих людей будет причинён вред, накажу всю деревню.
  
  Я достала из-под рубахи медальон с руной и протянула в сторону стоящих.
  
  -Клянусь именем Саота!
  
  Амулет полыхнул алым так сильно, что народ, стоящий вокруг, охнул и попятился.
  
  Парни гордо вели в деревню своих невест. Им позволена была ночь прощания. На завтрашний день я назначила отъезд.
  
  Вернувшись в дом, я тяжело опустилась на кровать. Отъезд я назначила. А вот куда мы направимся, я так и не решила. Вернувшаяся память, обнажила ещё одну боль.
  
  -Лами! Где искать его? Может он тоже утратил память и забыл обо мне. Или вообще погиб. Тот, кто напал на меня и потерял, когда я упала, вырвавшись из вигоньих когтей, вряд ли был в лучшем расположении духа. Я не знала, что было дальше. Сражение двух птицеящеров? Да и буря была страшная.
  
  На улице пела молодёжь. Я представила, ккак в тени деревьев гуляют парочки. Представила, выглядевшего суровым, но очень нежного Жолбара. Милого и непосредственного Джейраха, который мог рассмешить бочку, из которой наливал пиво. Хорошо, если девочка рядом с ним сейчас смеётся и ничего не помнит о мерзавце Варе, не постеснявшемся стоптать такой цветочек, как Лила.
  
  -Где ты, мой Лами, такой заботливый и чувствительный? Может послать письмо Магдариелю? Сообщить, что я жива. Не спрашивать о Лами, чтоб не расстроить старика, уже потерявшего одного внука. Тем более, что я не смогу сказать ему куда направляюсь. Сама не знаю. Мне нужна информация. И лучшее место, где можно добыть знания об истоках это храм Веледа.
  
  Только в храме меня, если и ждут, то, вряд ли, с добрыми намерениями. То, что сотворили с отцом жрецы, говорит только об одном, что голова заговора как раз в храме. Ведь отец Лоры главный жрец. Скорее всего, с его подачи к королевскому трону пытались протащить свою ставленницу. Только у меня есть помощь Саота. И его колечко. Я машинально прокрутила его на пальчике и отражение в зеркале исчезло.
  
  -Вот оно! Я проберусь в храм Веледа, никем не видимой, и разузнаю всё. Теперь я даже могу написать старику, что попробую узнать кто виновен в смерти брата Лами. Если он жив и при памяти, старик непременно скажет ему об этом. Помоги мне, мой Тёмный покровитель!
  
  Я радостно коснулась губами камешка. А на расстоянии, которое принцессе даже представить трудно, вздрогнул от этого лёгкого касания мужчина и вцепился сильными пальцами в, сплетенные рядами, косы.
  
  
  
  
  Глава 16.
  
  
  
  
  Ощущение было не из приятных. Я только что открыл глаза и обнаружил над собой три несчастные мордашки.
  
  -И почему меня это не удивляет?- сказал я скорее грустно, чем раздражённо. Попытался подняться и вскрикнул от боли в плече.
  
  -Магические повреждения заживают хуже обычных ран,- пояснила Полла.
  
  Я не стал сомневаться в её словах. Кому, как не ей знать свойства чёрного источника. Но подняться мне всё равно было нужно.
  
  -Долго я провалялся?- задал следующий вопрос.
  
  Все трое замотали головами.
  
  Девушка сняла с пояса довольно замызганный платок и, молча, подвязала мне руку.
  
  -Спасибо,- на этот раз, удивление было, едва ли, не большим, чем то, когда я увидел последствия её обращения с метательным клинком. Действительно, мне, как лекарю, раньше неё стоило подумать о том, чтоб зафиксировать руку. Заживление в покое пройдёт быстрее и безболезненнее.
  
  Я подумал, что способности моей новой знакомой, можно будет обсудить позднее. Сейчас нужно позаботиться о людях, находящихся под заклятием. Подчинение - мерзкое колдовство. Чем дольше на тебя воздействуют подобной гадостью, тем больше шансов, что, в откате, получишь чёрную тоску. Мне, как спецу-эмпату, легче всех удастся снять часть последствий, но пострадавших - тридцать. Подарок Мундру, в виде радужных вод, поможет, конечно. И то, что его источник где-то рядом, тоже. И, всё таки, мне будет трудно.
  
  Я строго приказал как можно быстрее найти и снять со всех пленников амулеты подчинения. Но, спустившись вниз, к входу пещеры, обнаружил, что лилу, раненный девушкой ножом в живот, ещё жив. Он лежал на боку, свернувшись клубком и, к моему удивлению, нож не выдернул. Обычно, в шоке, получившие такие ранения, стараются избавиться от железа в теле. Что кончается сильным кровотечением и быстрой смертью. Лилу, как видно, знал об этом.
  
  Долгоживущие расы очень трудно расстаются с жизнью. Почему-то, те же хомо, жизнь которых, по сравнению с лилу, безумно коротка, гораздо больше подвержены идеям самоубийства или самопожертвования. А ещё, попадая в плен, боясь пыток и боли, предпочитают им смерть. Лилу, среди которых маги все, отличаются они только уровнем силы. Снимать боль, как себе, так и другим, пользоваться ментальным зовом, они умеют на генетическом уровне. Эти их способности обуславливались древним, вампирским, образом жизни.
  
  Иметь хоть одного пленника, который может помочь перекрыть все каналы работорговли, было ещё более важно. Поэтому я отослал к пленным своих подопечных. Сейчас важно снять амулеты с людей, а поработаю я с ними позже. А вот этот лилу может и не дожить до помощи.
  
  И, всё же, я не собирался подвергать себя опасности. Не было никаких предпосылок доверять пленнику, несмотря на то, что я собирался его спасать. С расстояния пары шагов спокойно погрузил раненного в стазис. После этого, перевернул скрюченного лилу на спину и, со вздохом сожаления, достал свою флягу. Мне было очень жалко тратить драгоценную воду источника на работорговца. Но проводить полноценное исцеление раны на животе, даже с моим огромным опытом, в этих условиях и в этом состоянии больного, было не реально. Выглядел он нелепо. Пришлось подпереть его коленом, чтоб он не сваливался на бок. Только вот смешно не было.
  
  Стазис помог извлечь нож и не получить моментального кровотечения. Более того, я раздвинул рану, которая поддавалась с трудом, и, в данном случае, лилу прочувствовал все болевые ощущения, поскольку своей магией пользоваться не мог. Мешал и мой нож, в лезвии которого был сплав заговоренной стали и серебра. В отверстие от ножа, буквально по капельке, залил, примерно, четверть крышечки мёртвой воды, потом соединил края раны и добавил чуток сверху. Образовалась маленькая чёрная лужица на плоском животе и я вернул во флягу остатки воды, стараясь не потерять ни чуточки.
  
  Мои ребята уже справились с пленниками, и теперь те растерянно общались друг с другом, не понимая, как они здесь оказались. Амулеты не сохраняют память на тот период, пока они находятся на подчинённом.
  
  Мне оставалось только связать лилу, заговорить путы и снять с него стазис. Раненный расслабился и вытянулся на спине, прерывая, наконец, своё нелепо-скрученное положение. Вода источника уже начала работать и запечатала небольшое кровотечение, сращивая мышцы прямо на глазах.
  
  Когда я получил собранные в связку амулеты подчинения, сделанные по одному образцу, да ещё и помеченные каким-то общим значком, появилось злорадное желание использовать его на пленнике. Так как их использовали на этих наивных юношах и девушках.
  
  Я подумал, что вряд ли в ближайшее время появится ещё один караван и не имеет смысла тащить всю эту кучу народа к месту предполагаемой встречи.
  
  -Полла,- позвал я плакальщицу,- ты не поможешь мне ещё немножко?
  
  -Привести сюда твоих друзей?- понятливо уточнила малышка.
  
  -Да, умница, ты ведь понимаешь, что так будет гораздо лучше. Ты в лесу дома. А для них сейчас и так слишком много потрясений.
  
  Плакальщица кивнула. И побежала в лес. А я пошёл к своим пациентам. И вовремя. Как только первый шок начал сходить на нет, на людей начала накатывать тоска. Нужно было отвлечь их хоть чем-то. И я начал занимать их простейшей работой. Обустраивать лагерь. Готовить еду. Собирать дрова. Мне нужно было много дров. Я собирался очистить останки убитых огнём. Такой способ упокоения мёртвых лучше всего препятствовал оживлению грибницы.
  
  Мне нужно было позаботится обо всех телах. Как тех, которые были убиты сегодня, так и тех, что остались в пещере. Правда, души последних были изгнаны из этого мира с уничтожением призрачного гриба, но оставлять их тела в пещере мне казалось не правильным.
  
  Задача оказалась не из лёгких. Заставлять тех, кто был под заклятием стаскивать трупы, означало возможность ухудшения их состояния. Я не мог взять на себя такой ответственности. А сам сделать этого с раненной рукой не смогу. Лилу тоже не помощник. Разве что действительно воспользоваться амулетом.. Но, почему-то всё во мне протестовало таким действиям. Но и оставлять убитых валяться на земле, тоже не лучший вариант. И я плюнул на боль, плохо заживающего, ожога. Снял повязку и начал стаскивать тела работорговцев к уже сложенному костру.
  
  Ко мне тут же подбежала Сати. Маленькая и смелая метательница ножей. И, дерзко глядя на меня, ухватила убитого за ноги. Я уже отругал её за то, что она не послушалась меня, не ушла сама и не увела в лес малыша. Сначала отругал, но потом, конечно, поблагодарил за помощь. Лилу мог закончить поединок в свою пользу.
  
  Увидев наши потуги, ко мне подошли двое парней из группы освобождённых. Наверное, они были более психически устойчивы. Да и то, что таким делом занимаются раненный и девушка, включило механизм нормального мужского поведения. Ребята были совсем молодыми, а ещё рядом с ними были их пары, может потому долго предаваться унынию они не стали. Молодёжь находила сама какие-то смешные моменты в общении и уже скоро то тут, то там, стали раздаваться шуточки и взрывы смеха.
  
  Откат прошёл почти безболезненно. Они ещё не успели настрадаться, как довелось Сати и её соседу по заточению, малышу Кони. Девчонка, вообще, поражала меня своей стойкостью и дерзостью. Но у меня до сих пор так и не получилось сесть и поговорить с ними об их прошлом. Сначала не хотелось усугублять травму, потом навалились события с караваном, а, вот, сейчас, нужно было избавиться от мёртвых. К зрелищу сожжения трупов нужно было как-то подготовить ребят.
  
  Я собрал их всех вместе и рассказал всю историю без прикрас. Уразумев, на примере, что ожидало их в перспективе, они совсем с другими чувствами столпились вокруг погребального костра.
  
  Лилу, в отличие от меня, приходил в себя быстрее. Он был почти в полном порядке, когда его вывели в центр круга.
  
  -Ты понимаешь, что остался жив только потому, что в тебе есть надобность?
  
  Лилу кивнул. Не было смысла отрицать очевидное.
  
  -Не думаю, что ты сможешь оправдать свои действия, но, если ты поможешь распутать этот клубок мерзости до конца, клянусь, что поговорю о твоей судьбе с королём Гриммертом. Я лично знаком с ним. И, хотя с этими событиями связаны как минимум три расы, я уверен, что центр оставшейся сети расположен на его территории. Здесь, у погребального костра, ты дашь магическую клятву, что расскажешь в малейших деталях всё, что тебе известно. Или присоединишься к своим друзьям живым.
  
  Лилу с ужасом посмотрел на сложенную поленницу, где уже находились тела пятерых его спутников. Остальных я решил оставить на потом. Сейчас было важно не наплодить в этом, всё ещё не устоявшемся, разрыве в мир мёртвых, новых неупокоенных. Наконец, он согласно кивнул. А я достал кинжал, всё ещё испачканный его кровью. Я заранее предполагал воспользоваться им для клятвы.
  
  -Тогда повторяй за мной. Отдаю свою кровь магии серебра заговоренного оружия, что не произнесу ни одного слова лжи и не скрою ничего, из известного мне об этом преступлении, иначе пусть пламя погребального костра возьмёт моё тело, где бы я не находился. Клянусь, так же, что не причиню больше вреда ни одному человеку до последнего своего часа.
  
  Пленник, запинаясь, всё таки произнёс страшную клятву. Я поднёс к костру факел и, когда пламя вспыхнуло, ожёг клинок в огне. Кровь вспыхнула зеленоватым магическим пламенем и серебро очистилось. Лилу опустил голову.
  
  Находится у костра основной массе людей было совершенно ни к чему. Я отправил всех обедать. А сам уселся у пылающей могилы и заставил пленника присесть рядом. Я чувствовал его страх, но и ещё что-то, что смущало меня в таком, казалось бы, отъявленном мерзавце. В его тёмной душе ощущалась сильная боль, грусть и... любовь?
  
  Заговорил он первым. Это удивило меня. Как и сам вопрос, который он задал.
  
  -Вы позволите мне провести обряд для тех, кто остался в пещере?
  
  -Конечно,- вспомнил я,- он же обнаружил тела мёртвых лилу..
  
  Я подумал, что клятва произнесённая им, не гарантирует полной безопасности, поди знай, может он всё таки решит, что месть стоит его жизни.. Но решил сначала задать несколько вопросов и выслушать его ответы. Я почувствую его состояние и, надеюсь, что смогу понять, если он задумал плохое.
  
  -В пещере есть кто-то дорогой для вас?
  
  Первый же вопрос попал в цель и вызвал волну боли.
  
  -Жена,- ответил он, скрипнув зубами,- расскажите мне, что с ними случилось. Отчего они умерли? Какая магия убила их?
  
  Он опустил голову и, нехотя добавил.
  
  -В первый момент, когда я увидел вас, то подумал, что это колдовство ваших рук дело. Поэтому и метнул заклинание. Но с такой магией я никогда раньше не сталкивался и теперь уже не уверен..
  
  -Как твоё имя?- спросил я и удивился, искривившей его рот, ухмылке.
  
  -Ты сказал, что знаком с королём Гриммертом? А известно ли тебе имя Кимат Зар?
  
  -Конечно,..- я немного удивился этому вопросу, хотя знал, что начальник безопасности короля тоже лилу.
  
  -Он мой кузен. Я тоже Зар. Моё имя Велент. У Санора Зара был единственный сын. У его родного брата Тирана тоже. Мой кузен ушёл из Холмов и остался служить королю Гриммерту. Для лилу он ещё не стар. Но пока он наследником не озаботился. Даже пары себе не нашёл. Я должен был жениться по выбору своего отца на дочери одного из знатнейших родов. А полюбил другую. Маника была из простой семьи. И нам пришлось бежать из города. Мы жили поблизости от Храма Веледа. В небольшой деревне. На территории хомо. Кимат знал об этом, но, по моей просьбе, не сообщил родне. За десять лет Маника так и не смогла забеременеть. И это изводило её.
  
  -И как же вы попали в эту общину? Мне трудно понять, как люди так жаждущие родить ребёнка могут уничтожать чужих детей..
  
  -Мы обратились в Храм Веледа. Многие пары с проблемами, подобными нашей, или, рожающие больных детей, приходят к Веледу с просьбой проверить их совместимость. Это только королевские пары сватают заранее. Аристократы раньше тоже проходили эту процедуру. Когда одарённых рождалось мало. Это потом кто-то из этих идиотов выбил привелегию обходиться без советов Храма. Мы же пошли добровольно. И встретились там с другой парой лилу. Они и рассказали нам, что жрецы Веледа давно образовали в стенах Храма общину поклонников Тёмного.
  
  -Ну и при чём тут Саот? Какое он имеет отношение к древним ритуалам лилу? К их исконному образу жизни.. Ведь, как я понял, ваши друзья вернулись к существованию, которое ушло в небытие ещё тогда, когда ваши предки ещё жили на своей планете. Прародине.
  
  -Мы утеряли не только древние ритуалы, но и своих богов. Как и нидлы. Все остальные народы сохранили связь со своими демиургами. А мы, начали жизнь на новом месте без богов покровителей. Когда погиблили Предтечи, те что были для наших новых рас учителями и создателями, мы захотели вернуть своих богов. Даже нашли их имена. Только наши боги, наверное, уже успели умереть.. Богам, знаете ли, нужно поклонение. Энергия веры. Без неё они умирают.
  
  Но мы заметили, что на наши расы, хоть и по разному, но влияет появление Чёрной луны. И многие из лилу и нидлов поклонились Саоту. Только он не принял их. Хотя и продолжает испытывать до сих пор.
  
  Моя жена поверила тем, кто говорил, что древние боги создали нас другими, и мы должны вернуться к нашему настоящему образу жизни, тогда бог Чесмена примет нас. И у нашей расы снова будут рождаться дети. Много детей. Я не верил в это. Но любил свою жену и не смог отказать ей, когда они решили создать новую общину здесь. Со своими законами и правилами. Моя жена уехала с ними, а я задержался, чтоб попрощаться с братом.
  
  По дороге я присоединился к этому каравану. Тот, кто вёл свою шестёрку до меня, остался на последнем постоялом дворе, заболел какой-то желудочной хворью. Караван уже собрался вместе, для перехода по лесу. Мне пришлось заменить заболевшего. Я всё равно шёл сюда. И вот.. пришёл.. А моей Маники уже нет. Увидев ваш бой, я подумал, что колдовство, уничтожившее мою жену, ваших рук дело и попытался отомстить. Если бы убили вашу женщину..
  
  -Моя женщина никогда не стала бы решать свои проблемы за счёт чужих жизней. Она из тех, кто скорее отдаст свою за других. Простите, но мне вас не жаль. А ваша жена погибла от серой гнили. Знаете такую болезнь?
  
  Лилу покачал головой.
  
  -Долго рассказывать. Но вас ещё просветят. Я не последний, кто захочет с вами поговорить. Скажу только одно. То, что убило вашу жену и собратьев, создано их собственными руками. Я бы мог назвать это карой богов. Но эту мерзость создают люди.
  
  
  
  
  
  Глава 17.
  
  
  
  
  -Ну, не сидится мне на одном месте. Слава Саоту, утро прекрасное. И, хотя двое из моих парней клюют носом в сёдлах, остальные бодры и, частью сочувственно, частью завистливо, поглядывают на товарищей, всю ночь просидевших под деревьями в деревенском саду. Там девушки вручили им браслеты - знаки их сватовства, там же и прощались, может быть надолго. Как сложатся у нас дела..
  
  Я написала письма. Одно отцу, одно Магдариелю и одно в Ковен. Оставила магу. Как только будет первая оказия, отправит их с вигоньей почтой. Пришлось и мне вчера посидеть довольно поздно. Пока написала, пока наложила заклятия, чтоб только получатель мог увидеть содержимое. Слишком много вокруг замка обнаружилось предательств. Расслабили годы покоя и отца и Зара. На последнего я ещё больше злилась. Просчёты по его ведомству.
  
  В Ковене попросила отсрочку. Если меня по дороге так легко вычислили, то проберутся и туда. Сейчас я, даже своим, маршрут решила задавать сама. Вот, кто встал, кто совсем не ложился, а вещички на таймахов и вперёд, куда принцесса пальчиком показала. Труми тоже носом клюёт. Где-то этот маленький паршивец по ночам шатается. Пару раз просыпалась и замечала, что нет белобрысого в его уголке. А спрошу, отшучивается. Скажи, говорит, спасибо, что из-за меня тебе поединков устраивать не приходится. Сегодня утром сделал обиженную мину и едет теперь с Варгом.
  
  -Вот же засранец! Тоже мне маленький гигант большого секса. Неужели там в Столбах новую красотку обнаружил? Я ещё не забыла, хотя, сейчас, вернее будет сказать, я уже вспомнила, как он возле дома Магдариеля в тундре с подружкой петли выписывал. Там и нам с Лами хорошо было. Все полянки и опушки обследовали, и на каждой взахлёб целовались. Вспоминаю и в животе начинает сладко ныть. У него руки нежные, он чувствует каждую эмоцию, ему никогда не надо рассказывать, чего просит тело.
  
  Варг захохотал и подхватил Джейраха, который чуть не съехал с седла. Не даром парни едут с двух сторон от своих дружков засонь, чуть коленками их не касаясь. Труми всё утро ехидничал, что я из чистой вредности и зависти не дала ребятам поспать. Что он, дурачок, понимает. Дай им выспаться и прощания по второму кругу начнутся. А так им полегче расставаться будет. Пока в сёдлах покимарят, деревня уже далеко за горизонтом. Обеденную стоянку подлиннее сделаем. Там и поспят. А вот на ночь хорошо бы в деревнях останавливаться. Сегодня уже прохладно было. Если б не знала, что парни всю ночь с девчонками тискаться будут, побоялась бы, что простудятся.
  
  Осень уже наступила. В Ковене начались занятия. Вот не думала я, что буду скучать за уроками, книгами, даже за вредными соучениками. Правда в этом году так и так получше было бы. Гаденькая компашка Сенота Вара покинула стены магического заведения. Мне бы учиться. Да только, пока я со своими врагами не разберусь, спокойно заниматься мне не дадут.
  
  Варг, правда, пообещал, что поделится со мной знаниями своего учителя Тулки-шамана. А я научу его своим штучкам. У меня много плетений чисто индивидуальных. Я из тех, кто любит с магией экспериментировать. А что? Кто-то чужие песни перепевает, а кто-то свои пишет. Кому боги какой талант дали. А меня может с самого детства Саот в темечко поцеловал. Поди знай, когда он меня в невесты присмотрел. Не спросишь.. А песни я тоже иногда сочиняю. Мне вдруг захотелось запеть что-нибудь. Наверное, осень вытягивает из сердца грусть. И я замурлыкала, сначала тихонько, а потом, забывшись громче..
  
  Какая музыка во мне
  кроила сердце пополам?
  Тех грёз, не отданных луне,
  я солнцу не отдам.
  И нот, звучащих на воде
  слезинками дождливых дней,
  не выразить моей нужде
  по нежности твоей.
  На тонких пальцев перебор
  слетаются слова-мечты.
  Мой задушевный разговор,
  где темой - только ты.
  А я исчезну без тебя,
  в тот мир, где бог огня,
  сжигает, искренно любя,
  во мне саму меня.
  
  
  Остановила пение, когда увидела, что все мои парни, даже те, что раньше дремали, сочувственно пялятся на меня. И, конечно же, самое загадочное выражение мордахи у плакальщика. Мою историю с Лами знали уже все. Растрепал, конечно Труми. Хоть не учи его говорить. Я от него здорово отстала в изучении языка саламандр. А он уже болтает вполне сносно. Надо и себе прекратить лениться. Заниматься и с ним, и с Варгом. Вот сегодня на привале и продолжу обучение. Раз уж Ковен прогуливаю.
  
  Хмуро глянула на их скорбные выражения лиц и ударила таймаху по бокам. Хочется скакать, так, чтоб ветер в лицо и никаких тебе слабостей на глазах у команды. Сразу вырвалась вперёд на добрый полёт стрелы.
  
  -Ты куда, Ли?- крикнул вслед Варг,- погоди, провожу!
  
  -Не надо,- махнула я,- проедусь посмотрю место для привала. Я не далеко!
  
  На самом деле хотелось побыть одной. Поэтому, я не снизила скорость и оторвалась от своих, пока они не скрылись из глаз. Тогда я поехала тише. Солнце поднялось высоко и грело ещё очень приятно. Деревьев вокруг было не очень много, но, иногда, маленькие рощицы перебегали дорогу. Осень начинала их раскрашивать традиционными цветами. Уже в кронах виднелись и рыжие, и жёлтые и багряные мазки. Кое-где, в зелени просвечивало даже лиловым и розовым. Кусты кислицы были покрыты сочной спелой ягодой. Сегодня на привале наварю взвару. Пусть ребята побалуются.
  
  Слезла с таймахи, зацепила повод за ветку, свернула большой круглый лист клещевика в кулёчек и наклонилась за ягодой. Собрала большую горсть. Кислицу собирать просто. Кислая, в рот не просится. Это, если вкусняшка какая, то ягодку в туесок, а три в рот.
  
  И вдруг почувствовала чужое присутствие. Тихонько покопалась в мыслях.
  
  -Этот гад на меня любимую нацелился! И.., кажется.. что-то о жрецах Веледа.. Они, что ли и девиц скупают? Интересно, зачем это? Может дать ему себя поймать? Мне всё равно как раз туда и надо,- мысли метались, а я всё не могла сообразить, что же лучше сделать.
  
  -Только эта гнида ведь меня обчистит. А свои артефакты я отдавать не хочу. А если прикрою мороком, то всё равно жрецы в Храме рассмотрят. Это тебе не разбойник придорожный. Что он там, один, что ли? Да это ж стыд позор одному сдаваться. Ребята засмеют. И как им-то передать, что я сдалась нарочно? Догонят ведь идиота, башку сшибут раньше, чем я что сказать успею. Ещё рот заткнёт чего доброго.
  
  Набрала ещё ягоды. Так и не придумала, как поступить.
  
  -Так ребята подъедут и решать станет нечего. Нет, надо его самого брать и трясти. А то сбежит ещё. Вон, сидит, трясётся. Одну девку схватить боится. Ждёт, что ли, что я сама свяжусь и попрошу его меня в плен взять? Ну, чтож, подойду поближе. Жаль не вижу красных треугольников! Такие в городах на углах карет рисуют, чтоб легче было ширину определить. Если мужик здоровый, близко подходить опасно. Чисто весом привалит и пикнуть не успею.
  
  Повесила на кончики пальцев стазис. Аккуратненько. Главное, чтоб не почуял магию. Поди знай, есть в нём дар или пустой он.. И, аккурат в тот момент, как я подошла к густой заросли клещевика, из кустов вываливается верзила кузнец. Я подпрыгиваю вверх и в сторону, как будто меня на ярмарочных качелях выбросили и отпускаю искру заклинания в солнечное сплетение здоровенному злопамятному мужичине. Валится он с таким хряском, что, хочешь не хочешь, а деревне придётся остаться без кузнеца, как минимум, месяца на три. Пожалуй, что плечевую кость сломал.
  
  Ещё через минут десять подъезжает мой отряд.
  
  Варг издали увидел у моих ног мужика и рванул так, что успел раньше прочих, которые тоже не остались в прежнем аллюре и догнали его минуты через три. Конечно противника Жолбара узнали все. Варг уже успел приподнять детину и почувствовав, насколько тот тяжёл, прислонил его к дереву. Тот только мычал неразборчиво.
  
  Видно было как предплечье кузнеца некрасиво и неестественно изогнулось. Наёмник смотрел на скрюченное стазисом тело с недоброй усмешкой. У подъехавшего Жолбара тоже хищно сморщилась губа и показались кончики крашенных зубов.
  
  -Та-а-ак!- протянул Варг,- и что это нам дома не сиделось?
  
  -А вы ножки ручки ему обездвижьте и я ему позволю рот открыть,- проговорила я с угрозой.
  
  Пока его вязали, я решила добавить страху.
  
  -Этот безмозглый идиот, решил, что может напасть на королевскую кровь, мало того, на мага-менталиста, и я его не почую,- громко заявила я,- мне, собственно, не сильно важно, захочет он говорить или нет, я ведь могу просто подождать. Позадавать вопросы. Мысли его всё равно меня не обманут. Он может не говорить. А вот не думать, это гораздо труднее. Да и стазис я сейчас сниму. И будет ему совсем не так комфортно.. Это сейчас, пока тело обездвижено, кость стоит на месте, а как только заклинание сниму, она начнёт двигаться, обломками тереться. О-о-очень больно будет!
  
  И я сняла стазис. Конечно мужик тут же заорал.
  
  -Ты поори пока. Притерпись. Прочувствуй ощущения. А мне поговорить с ребятами надо,- я сделала пару шагов к своим, демонстративно поковыряла мизинцем ухо и скривилась.
  
  -Не думаю, что ждал он здесь именно меня. Я ведь никому не говорила, что здесь буду. Даже вам сказала куда ехать только утром. С чего бы он тут собрался меня ловить? Да не просто так. Что-то у него в головушке крутилось про Храм Веледа. Боюсь, парни, скорее, это ваших девчонок украли. И ждёт он тут напарника. Да с вашими невестами. А я ему под руку, случайно попалась. Если так, то всё складывается.
  
  -Ах, ты, сосун болотный!- психанул Жолбар,- принцесса правду сказала? Говори, сейчас же, а то я тебе твою лапу ломанную, вообще из плеча вырву!
  
  И ринулся в сторону, сидевшего под деревом, кузнеца.
  
  -Никто никого не крал!- заорал тот с бешенной злобой в глазах,- мне её отец обещал до того, как вы явились. Я выкуп заплатил! Эта девчонка моя!
  
  -А что ты там про Храм Веледа удумал? Говори, я ведь всё равно узнаю.
  
  -Тинг сказал, что, если получится, надо обеих девчонок увести. Вторую он хочет в Храм продать. Я у него ничего, кроме своей Ружи не просил.
  
  -Значит сюда он должен девочек привести? И когда же? Мы же утром выезжали, Лила только спать ушла.
  
  -Не знаю. Я сразу после боя уехал. Только с Тингом договорился, зашёл домой за вещами и в дорогу.
  
  -Глупость какая! Я же пообещала, что, если обидите девчонок, всю деревню накажу. Не боялся?
  
  -А мне плевать на них! Я кузнец. В любой деревне устроюсь. А папаша Ружи деньги возвращать не захотел. Пока бы вы вернулись, она бы у меня уже пару раз брюхата была. Никто отобрать бы не посмел.
  
  -А тут, вишь, ещё кошель с деньгами подъехал. Позарился на принцессу, говнюк. Мало показалось, купить ребёнка, обрюхатить против воли.. Такая любовь неземная.. Чего-то ты меня не убедил.
  
  Я повернулась к парням.
  
  -Лагерь сделайте скрытный. Хорошо тут рощица довольно большая. Таймахов укройте. Мы тут подождём. А этому болящему шину сделайте, а, чтоб не орал, пасть заткните. Ждём до вечера. Отдыхайте. Не думаю, что этот огрызок Тинг решится ехать с девочками ночью. Если не дождёмся, то мы отошли ещё не так далеко. Полдня перехода. Всего-то. Вернёмся, на крайний случай, и всё выясним.
  
  
  
  
  Глава 18.
  
  
  
  
  Следующие три дня оказались ещё более суматошными. Сначала Полла привела охотников, и они остались у пещеры, организовав что-то вроде засады. Мало ли о каких гостях мог не знать пленный лилу. В конце концов, он был всего лишь новым членом общины. Могли быть другие работорговцы, могли и те, кто вербовал новых приверженцев старых идей.
  
  Мне же пришлось выводить людей из леса, устроить их, чтоб после организовать им возвращение домой. Проще всего это было сделать в нашем старом доме. Хоть там и было несколько не уютно из-за того, что в доме не жили, но ферма была единственным местом, где все пострадавшие могли устроиться вместе. А они, как многие пережившие одно приключение на всех, желали держаться вместе.
  
  От такого количества молодых и здоровых юношей и девушек, дом как будто и сам помолодел. Парни его быстро поправили в тех местах, где просился ремонт. Девушки навели чистоту и наполнили жильё запахами готовящейся пищи, шумом и весёлым гомоном.
  
  Прибыли и представители власти, чтоб разобраться с грязной историей связывающей Храм Веледа с работорговлей. Они забрали лилу и выпотрошили меня длительными расспросами. Но меня уже волновали совсем другие проблемы. И уехать сразу мне мешало только то, что я чувствовал ответственность за двух моих первых спасённых.
  
   Сати и Кони, в отличие от тех, кто входил в последний караван, были сиротами. Сати ездила по городам с цирковой труппой. Раньше в ней выступал и её отец. Но в эту зиму он простудился и к весне умер от воспаления лёгких. Сати могла только ухаживать за ним. Денег на лекаря у них не было. Отец в группе выступал как метатель кинжалов. Сати помогала ему как ассистент. Отец учил её ремеслу. Но она ещё не готова была создать свой номер. Боялась, что не достаточно умела, чтоб рисковать чужой жизнью. Но её умение спасло мою жизнь. И мне хотелось отплатить девочке за её поступок.
  
  Малыша Кони она встретила на базаре. Он попрошайничал и воровал для главаря банды таких же беспризорных детишек. Она пожалела мальчика и хотела забрать его с собой, сделать с ним новый номер и продолжать дело своего отца. Но всё случилось не так как ей мечталось. Девочка подросла и стала почти взрослой и хорошенькой девушкой. И хозяин их маленького бродячего цирка решил, что она вполне созрела, чтоб он, в отсутствие других опекунов, взял на себя "заботу о сиротке". А попросту собрался сделать её своей любовницей, а заодно и заставить выступать бесплатно.
  
  Сати сначала пыталась заручиться поддержкой остальных членов труппы. И какое-то время это её спасало. Но, так или иначе, все были зависимы от хозяина. Да и рано или поздно он мог просто улучить момент и взять её силой. Девочка сбежала и пришла за Кони, чтоб уйти с ним вместе и прибиться к какой-нибудь другой труппе. Но в этот день стража устроила облаву на сорванцов, которые давно сидели в печёнках у местных властей.
  
  Вместе с ними попала в эту облаву и Сати. Она не захотела признаваться, что состоит в труппе, чтоб её не вернули хозяину. Но, поскольку опекуна у неё не было, она осталась в тюрьме вместе с остальными детьми. Обычно, таких как они, пристраивали в сиротские дома, в Храмы, в работники и подмастерья тем, кто хотел взять ответственность за беспризорных детей.
  
  По выходным дням их выводили на рынок и показывали желающим. Иногда случалось, что детей забирали трактирщики, мастеровые или храмовники. В этот раз всю группу забрал жрец из Храма Веледа. Никто не стал бы проверять дальнейшую судьбу этих детей. Разве что поймали бы сбежавших на каком-то новом преступлении. Тогда за них отвечал бы тот, кто взял над ними опеку. А пропажа их в пещерах лилу никого не взволновала бы.
  
  Я мог только попросить деда и сестру помочь малышам найти работу. И позволил им жить в своём доме столько, сколько они посчитают нужным. Сам я не хотел задерживаться ни дня. И из-за тоски по Лиире и из-за того, что видел, что Сати, как любая девушка, испытывающая благодарность за спасение, всё больше увлекалась мной. Я старался держаться на расстоянии и собирался покинуть свой дом, как только закончатся все формальности с властями.
  
  После второго посещения источника даже магическая рана, которая раньше могла бы не заживать даже год, пришла в более или менее нормальное состояние за эти самые три дня. Остался только небольшой шрам, который, скорее всего, тоже вскоре исчезнет. Меня несколько смущало отношение представителей власти. Было видно, что больше всего им бы хотелось об этой истории не слышать вовсе. Храм Веледа одна из тех основ, расшатав которую, можно обрушить всё здание. Но и оставлять гниль, которая там завелась, без внимания, могло привести к тем же результатам.
  
  А ещё, воды источника ещё больше обострили мои основные способности. Иногда, мне больно было находится рядом с некоторыми людьми. Стоило эмоциональному фону выйти за пределы обыденного и действия мои не всегда казались остальным адекватными. Человеческие страдания трогали меня настолько сильно, что вызывали слёзы. А радость, заставляла беспричинно, по мнению окружающих, улыбаться. Более того, я заметил, что небольшие раны могу заживить только приложив руку, как и лечить некоторые болезни наложением рук на определённые органы.
  
  Полла сказала, что я слишком увлёкся, когда пил воду из Чёрного источника. Она вовремя остановила меня. И сказалось то, что посещение было не первым. Только это и спасло меня от отравления. У меня возникло что-то похожее на эффект привыкания к ядам. Если бы плакальщица не была в таком плохом состоянии, она обратила бы на это внимание раньше.
  
  Любой источник силы, после первой же пробы вызывает притяжение. И очень трудно остановиться и не перебрать силы. Эйфория от цветного источника ещё больше. Повторно пить из него вообще нельзя. Потому ещё нас и не перенесло к нему из Храма Саота. Ещё два фактора, спасших меня, были тем заклинанием, что оттянуло часть силы и рассеявшиеся споры призрачного гриба, что уже успели заразить меня от плакальщицы.
  
  Я встал ещё до рассвета и хотел отправиться к деду, чтобы собрать вещи и вернуться к королю Гриммерту. Мне следовало повиниться перед отцом, ведь я не уберёг его дочь. Я собирался искать её, пока я не найду доказательств её смерти, или пленения, то не оставлю этого занятия. Кроме того, я не хотел пускать на самотёк дело с Храмом.
  
  Мне очень не хотелось сцены прощания с Сати. Проще всего было передать ей, что срочная надобность заставила меня улететь и передать ей несколько, ничего не обещающих, тёплых слов и пожеланий. Она слишком много пережила, чтоб добавлять ей боли. А я сейчас слишком эмоционален для столкновения с восторженным первым чувством. Наверное, это было не правильно. Но, с вернувшейся памятью, во мне как будто всё туже сворачивалась собственная боль и чувство вины. Это состояние было похоже на ядовитую змею, приготовившуюся к атаке. Мои слова могли превратится в укус.
  
  Эти дни были заполнены суетой, которая отвлекала меня от мыслей. Но ночи никто не отменял. И все эти три ночи состояли из рваного беспокойного полусна. Я видел обрывки нападения, переживал ураган и падение Витре, а моё тело просило прикосновения к нежной коже, волосам и губам любимой. Страх, что я, возможно, навсегда потерял её заставлял судорожно сжиматься мышцы.
  
  Я уже оседлал Витре, когда почувствовал, что не один. Эмоции Сати не оставляли сомнений. И, пока она не показалась в пределах видимости, я поспешно вскочил в на птицеящера и поднял его в воздух. Мне пришлось старательно делать вид, что я не заметил её, одиноко стоящую, возле самого угла дома.
  
  -Так лучше,- думал я улетая,- первая детская любовь быстро проходит. И то, что я не захотел поговорить с ней, скорее всего обидит её. А значит заставит забыть быстрее.
  
  Дед встретил меня во дворе. Ночь принесла первый заморозок. Он укутывал кустики копытника и ушек аруша. Эти растения часто нужны были для обработки кож. Но не росли в здешних лесах. Более теплолюбивые, они требовали тщательной подготовки к нашей суровой зиме.
  
  -Ты решился лететь?
  
  Дед уже знал, что я вернул память.
  
  -Дед, я сам потерял свою девушку. Я схожу с ума, не зная что с ней случилось. А её отец, скорее всего, уже знает, что я не доставил её в Ковен. Но ему не известно, что произошло в пути. Он поверил в меня и просил сберечь дочь. А я с этим не справился. Я должен сказать ему об этом и принять его решение, каким бы оно не было.
  
  Дед понуро смотрел мне вслед, а я поднялся в гостевую комнату, где на кровати в которой спала Ли, ещё были сбиты подушки, после моей последней ночёвки перед походом за Призрачным грибом. Мой распотрошённый походный мешок я собрал очень основательно. Собирался, как в обычную долгую экспедицию. Таких в моей жизни было множество, и работа, привычная и рутинная, успокаивала меня.
  
  А вот вместо прощания с домом, как это бывало раньше, я снова улёгся на кровать и зарылся лицом в подушку, стараясь уловить запах любимой. И задремал. Трое суток, почти без сна, наконец, сморили меня. Разбудил меня клёкот и хлопанье крыльев. Я узнал крики Витре и пёстрого вигоня-почтовика, который почему-то всегда вызывал в моём спокойном, обычно, птицеящере чувство соперничества и агрессии.
  
  Я, буквально, скатился по лестнице. В прошлый раз, когда они случайно встретились, я едва успокоил своего самца. Видимо, почтарь не знал, что я вернулся, иначе посадил бы вигоня за воротами. Витре шипел и клокотал от злости. Дед вцепился в повод и я едва успел перехватить его и выкрикнуть особую команду, с некоторой долей магии. Вигони не любят магического вмешатеьства и терпят только эмпатическую магию. Я внушил ему чувство покоя и уверенности и, дрожавший от злобы, ящер сразу стал более управляемым. Злой парнишка почтарь, чем-то неуловимо похожий на своего вигоня, быстро ткнул деду письмо и развернулся для взлёта, не обменявшись ни словом.
  
  Дед с удивлением пялился на листок. Я подошёл к нему и заглянул через плечо. Лист показался мне пустым, но, судя по выражению лица деда, он читал какое-то послание.
  
  -Ты прочёл?- дед протягивал мне листок, с каким-то радостным ожиданием во взгляде.
  
   -Нет. Я ничего не вижу. Наверное, зачаровано только на получателя,- пожал плечами я.
  
  -Она жива. Это письмо от принцессы Лииры.
  
  Я схватил пустой листок и поднёс его к лицу. Знакомый запах, который я безуспешно пытался поймать, засыпая, тонким едва слышным оттенком ощущался на бумаге.
  
  Змея внутри развернулась и впилась прямо в сердце. Я упал на колени и заплакал.
  
  
  
  
  Глава 19.
  
  
  
  
  -Что делать будем?- тихонько спросил Варг, когда почти стемнело. Во всю видимость равнины, перед сумерками, даже самый зоркий из наёмников, не заметил ни единой живой души и теперь нам нужно было решать, как устраиваться на ночлег.
  
  -В любом случае мы можем себе позволить разжечь небольшой костерок. Этот балбес не стал бы сидеть без огня, ожидая своего подельника. Врагов, в нашем лице, он вряд ли предполагал встретить. И тот, кого он ждёт, тоже. Поэтому, я думаю, что в свете костра лучше не мелькать сразу нескольким. Кто-то один может встать. Наши тоже не мелкие. Издали, любого можно принять за кузнеца.
  
  -А если сюда должен подойти кто-то из Храма?-засомневался вдруг Варг.
  
  -Об этом я не подумала. Но, если ты прав, наш пленник должен был послать какой-то знак. Мы его об этом не спросили, а сам он, как ты понимаешь, вряд ли желает, чтоб мы были готовы к приёму возможных гостей. Может он размечтался, что нас во сне перережут и его освободят? Хотя, как-то глупо надеяться, что мы не выставим охрану.
  
  -Он может думать, что мы будем ждать Тинга со стороны деревни. А покупатели должны прибыть из Храма. Роща перекрывает часть обзора.
  
  -Возможно. Сделай-ка вид, что мы ни о чём не догадались. А сам ребят предупреди, чтоб были внимательны к любому из направлений.
  
  -Я сделаю лучше. Тулки-шаман учил меня одной интересной магии. Только для этого мне надо поймать ночного летуна. Погоди, Ли, они уже начали появляться.
  
  Варг скрылся в сгущающейся темноте. Парни получили от меня инструкции и Джейрах занялся костром, а Жолбар с Бегереком разошлись на разные стороны рощи, последить за возможными гостями. Кузнеца Керан отволок поближе к зарослям, чтоб дать мне возможность полежать и погреться у костра. Я не возражала. Возможно, что парни устали больше меня. Но мужчинам нравится, когда им дают возможность позаботится о женщине.
  
  Труми уволокся за Варгом. А Кенет, естественно, ушёл к таймахам. Только его они слушались беспрекословно. Нам не нужен был шум, а животным нужна была забота. Ему ни к чему было тревожиться о безопасности. Таймахи раньше него почуют её и разбудят своего любимого хозяина. Наши животные были послушными, но настоящим хозяином принимали только Кенета. Причём новые таймахи в нашем окружении, сделали бы то же самое. Варг , рассказывая об этом, ещё когда представлял мне своих друзей, загадочно ухмылялся. Видно, у него была не одна возможность проверить это утверждение.
  
  Варг с Труми вернулись довольно скоро.
  
  -Я заговорил летунов. Теперь нам беспокоиться нечего. Лучших ночных сторожей придумать трудно.
  
  -А что это за магия? Я ведь менталист. А, вот, с животными управляться не умею. Сами они вряд ли согласятся исполнять приказы. Если что-то подобное сделать с людьми, то получится подчинение. Это же запретная магия.. Неужели тут тот же принцип?
  
  -Нет, это другое. Они ведь не мыслят, как люди, и приказывать диким животным не выйдет. То, что я сделал - это шаманская магия. Я связал своё зрение, через одного из летунов, со всей стаей. Если они увидят кого-то, то увижу и я. Как-нибудь днём, я научу тебя на каком-то из других животных. Сейчас просто не ко времени. И постарайтесь меня не отвлекать. Эта магия требует сосредоточения.
  
  Варг отошёл в заросли и уселся на кошме, сложив ноги кренделем. Закрыл глаза и затих. Рядом с ним устроился плакальщик. Похоже он перенял заклинание и тоже пытался его опробовать. И, поскольку его магия была близка к чистой ментальной, я поняла, что у меня тоже получится.
  
  Но быть настороже всем сразу бессмысленно. И я спокойно уснула.
  
  К середине ночи меня что-то разбудило. Костёр едва тлел. В лагере было тихо. Все спали. На страже оставался только Керан. Даже Варг улёгся. Я подошла к Керану и присела на корточки. Он сидел в той же позе, в какой раньше сидел Варг. Только глаза у него были открыты.
  
  -Варг передал тебе свою магию?- спросила я. Мне не очень хотелось отвлекать его, потому что сам Варг просил именно об этом. Но Керан отрицательно покачал головой.
  
  -Не стоит оставлять целую стаю летунов голодной. Они ведь не охотятся, когда чувствуют присутствие магии. Если с вечера до полуночи ещё стоило следить, то сейчас, даже если к нам и должны прибыть гости, то они тоже остановились на ночлег. Если ехать ночью, нужен свет. Иначе таймахи ноги переломают. Оступятся, попадут в нору к жруну или другой равнинной мелочи, и можно попрощаться с таймахом. А свет на равнине и без летунов далеко видно. Так что, все отдыхают. Я только что обошёл всю рощу по кругу. Наш пленник развязаться пытался. У него чуток магии есть. Кузнец без огненной магии не кузнец. Видела него на руке браслет? Из обычного металла. Такие все кузнецы носят. Так он его грел. Думал путы пережжёт. Только запястья пожёг, дурак. Я услышал, что кожей палёной пахнет. Отпинал придурка и железку отнял. Полечить, правда не умею.
  
  Я поднялась, покачала головой и подошла к пленнику.
  
  -И что с тобой теперь делать, дуболом ты эдакий?.. Не понимаешь, что женщина мужа должна хотя бы уважать, если уж не любит. Иначе она не только свою, но и твою жизнь в пытку превратит. Повернись, полечу тебе руки.
  
  Перелом я ему подлечила ещё до того, как сама улеглась. Теперь пришлось ожогами заниматься. Боюсь только, не большой я умелец в лечебной магии. Вот, если бы Лами был здесь.. А так, чего доброго, кость срастётся не правильно.. Жалко, даже такого дурака, лишать возможности заработать на жизнь.
  
  Вспомнила Лами, и сон пропал окончательно. Надежда, что письма дойдут быстро, очень большая. Почтовик, раз в неделю, в самую глухую деревушку залетает. А деревенский маг говорил, что уж давно не было.
  
  Почта на Чесмене работает быстро. Вигони собирают её в деревнях и небольших городках. В каждом крупном городе есть заряженный портал. Делается портальная арка из очень редкого камня. В Цверговых горах небольшая жила уходит глубоко под гору. Больше пока на Чесмене не нашли. И переправляют порталы только неживую материю. Письма, посылки. И не во время Чёрной луны. Говорят, она вся состоит из этого камня. Поэтому, когда спутник подходит близко к планете, происходят постоянные портальные сбои. Живые существа не переживают портальных излучений. А вот магия, как ни странно, сохраняется. Моё наложенное заклинание не претерпит ни малейших изменений.
  
  Перемещение людей на далёкие расстояния - это давняя мечта наших магов. Так до сих пор и не осуществившаяся. Как и левитация. Мы умеем сплести заклинание которое приподнимет нас над землёй. Готовое плетение может спасти нас от падения с высоты. Главное, успеть его призвать. И быть в сознании в это время. Поэтому, для знающих, при падении с трёх метров убиться реальнее, чем падая со скалы или вершины башни. Но летать как птица или вигонь.. Это не подвластно ни одному из магов. Магия тоже не совершенна.
  
  Ночь, холодная и хрустальная, от чистоты и свежести ветра над равниной, выбивала слёзы из глаз. Меня чуть морозило. Почти погасший костёр грел так мало, что это, скорее всего, и стало причиной моего пробуждения. Чтоб немного согреться, я попрыгала и похлопала себя руками по плечам. Хмурый кузнец не сильно оценил мои старания. И я глядела на него в упор и не могла решить как поступить с этим, в общем, довольно мерзким человечишком. При всех его габаритах, я не могла назвать его иначе.
  
  -Если отцу девочки не позволили обидеть малышку, даже, если это случилось из страха перед моей угрозой наказания,- размышляла я,- кто поручится, что это животное, которому плевать, что пострадает вся деревня, не выкрадет её позднее. Но и приказать убить его я тоже не могу. Если бы мы действительно поймали его на договоре с храмовниками - другое дело. Пока мы не схватили его за руку, с деньгами в кулаке, это спор между парнями за девушку, тем более не совершеннолетнюю.. Да ещё и отец, как опекун на его стороне.. Моё покровительство всё же не решение короля-сюзерена. Всё бы зависело от суда лордов, которые не присутствовали на суде Саота.
  
  Люди, по большей части, верят в богов тогда, когда им это выгодно. Надо непременно ошарашить их каким-нибудь чудом, что бы напомнить о существовании высших сил. Такое ощущение, что достать монетку из кармана штанов и бросить на алтарь, их можно заставить только, если боги, как балаганные шуты, будут постоянно готовы к новым кульбитам и сальто.
  
  Лами не такой. Может потому, что лекарь. И знает от кого зависит человеческая жизнь. Не думаю, что он будет доволен моим новым статусом. Но вряд ли он обвинит меня хоть в чём-то. Хотя и очень ревнив. И совсем не потому, что не уверен в себе или слаб. Никогда его таким не считала. То что трепетный и очень ранимый, иногда больше, чем любая из женщин, было обратной стороной его сильной эмпатической магии. Я сама была строже в чувствах. Но я принимала его таким, какой он есть. И знала каким он может быть чувственным в близости.
  
  Кто-то скажет, что может понимать девчонка, не познавшая мужчины. Но я не могу сказать, что была совершенно не опытной в чувствах. Рано лишившись матери, я росла среди гвардейцев. Меня учили отец и Гюнтер. И не всегда мужчины принимали всерьёз девчонку, открывая рот и болтая о своих отношениях с женщинами. Что может понимать малявка-принцесса? А бойкая девочка не впервые видела сцену, подобную той, что застала в игровой комнате дворца. Любовная игра мачехи и её дружка, была не так уж отлична от баловства служанок и лакеев в уголках дворца или обжиманий гвардейцев с девчонками селянками на конюшне.
  
  Магички в Ковене изучали основы лекарства и могли принять роды и зашить рану на любой части тела как женщины, так и мужчины. Принцесса только тем и отличалась от более взрослой женщины или девушки другого статуса, что не дошла в близости с любимым до конца. Но невинности дети Чесмена лишались рано. Хотя бы потому, что боги чесменских рас были естественны и чувственны. И ничто в человеческом теле не считалось запретным. Но в отношениях, особенно среди людей высокого положения, были определённые поведенческие ограничения. Это касалось и статуса и личного выбора. В моих отношениях с Лами было и то, и другое.
  
  Где-то в этом выборе маячил и проклятый Храм Веледа - моя ответственность и страх с самого детства. Вот он мой путь к Храму. Когда я разберусь с ним, моя любовь, возможно, обретёт свободу.. А что касается любовного опыта, так главное, как по мне, любовь и искренность чувства. Тогда достаточно одного соприкосновения рук и сердце падает, сбивая дыхание. И хочется плакать от нежности, заливающей сердце. Вот уж никогда не слышала ничего подобного от парней, испробовавших лучших профессионалок из Домов Услад. А уж кто, как они знает все тайные игры с телом. А Лами, когда теряет голову, распространяет вокруг себя такой букет из чувств, что можно просто лишиться сознания. Такое ощущение, что ты трава, которая пробивается из под снега. В тебе столько сил и восторга.. И пахнет он, в этот момент, весной и свежей зеленью.
  
  Над моей головой пронёсся ночной летун. Странный. Летуны маленькие, тёмно-зелёные. Днём они спят на верхушках деревьев в листве. Цепляются за ветки лапками и повисают, как листочки. Глазки у них как тёмные бусинки. А этот большой, чёрный. И глаза красные. Никогда таких не видела. Вот снова метнулся и громко засвистел, как-будто предупредить о чём-то хочет. И тут я услышала, как забеспокоились таймахи. И откатилась от костра в темноту. В то место, где я только что сидела тупо ткнулась стрела. Керан уже лежал рядом. Клубком тени на другой стороне поляны соткался Варг. Таймахи, слава Саоту, с другой стороны рощи, и научены ложиться по сигналу.
  
  Не сразу поняла, как получилось, что я одновременно прячусь в кустах и ползу к котомкам, что лежат у костра. Потом, когда тьма выплюнула дрожащие от жажды крови древки стрел, до меня дошло, что умница Труми запустил морок. А следом, вполне адекватным ответом, прилетели ответные выстрелы от Варга и Джейраха. Об этом догадаться было просто. Тень Варга я видела. А Джейрах самый лучший стрелок среди нас - наследство сидхе всё же. И стреляет исключительно в шею. Под кадык. Это попадание вызывает настолько характерный хрип, что даже тот, кто никогда не был свидетелем такого попадания, всё равно понимает, что воздух застрявший в пробитой трахее последний вдох. И заканчивается он хрустом перебитого позвоночника. А дальше только удар о землю, вышибленного из седла тела.
  
  Варг тоже попал. О чём сказал сдавленный вопль и стук копыт, уносящий седока от опасного места. Но в темноте равнины целый выводок бешенных теней. Бой ещё только начался.
  
  
  
  Глава 20.
  
  
  
  -Лами!- воскликнул Магдариель смущённо,- твоя реакция несколько неадекватная. Я понимаю, ты рад, что принцесса Лиира выжила. Но слёзы.. ты даже в детстве был более сдержанным.
  
  И он, вдруг, тоже смахнул слезу тыльной стороной ладони.
  
  Я смотрел на деда и понимал, что та буря радости и любви, которая бушует во мне, задела и моего сурового деда. Он просто не понимает насколько сильной стала моя магия. На то, чтоб унять первые чувства и привести себя в порядок, ушло какое-то время. Мастер Магдариель, прочувствовав, задевшую его краем, эмпатическую волну, сочувственно покачал головой.
  
  -Как ты выдерживаешь такой накал ощущений,- спросил он с беспокойством,- и что будет, если твоя женщина только увлечена тобой или, по каким-то, не зависящим от неё причинам, не сможет стать твоей женой?
  
  -Боюсь, дед, моё сердце этого просто не выдержит. Такова обратная сторона моего магического таланта. Наверное, лучше, чтоб он не становился таким сильным. Но, видишь ли, увеличение силы коснулось и моего второго дара - лекарского. Я смогу помочь многим людям. Но быть вдали от Лииры, особенно когда знаю, что она жива, я просто не в состоянии. Мне нужно отыскать её. И за свои чувства я буду бороться.
  
  Нетерпение выплёскивалось дрожью в руках и коленях. Я несколько раз споткнулся и чуть не свалился на лестнице. И понял, что надо что-то с этим делать, иначе я, реально, доведу себя до сердечного приступа. Да и такое состояние нервов может быть, в дальнейшем, опасно для самой принцессы. Я буду слабым звеном в рискованных ситуациях, которые неизменно окружают мою маленькую девочку-воина. Ну, не умеет она жить без приключений. Что же делать, если вырастили её с таким, по-настоящему королевским, чувством ответственности.
  
  Я попросил деда перечитать её письмо несколько раз и понял все её тайные страхи. Само письмо говорило о том, что она, если и попала под заклятье, то смогла с ним справиться. И я был больше, чем уверен, что она попробует добраться до храмовых тайн. Все нити к её врагам тянутся туда. А девочка не привыкла сдаваться обстоятельствам и прятаться. Она скорее выставит рожки и упрямым кудумчиком ринется на противника. Меня подмывало схватить свои вещи и лететь туда, но я заставил себя побыть одновременно в роли лекаря и пациента. Самое лучшее для моего состояния, это лёгкое безвредное успокоительное и ежедневная обязательная медитация.
  
  Сила воли - единственное на что я мог надеяться да ещё на одного старого знакомого мастера-артефактора, который, возможно, сможет справиться с этим, хлещущим из меня, фонтаном чувств. И я тупо заставил себя принять лекарство, сесть в углу и медитировать в течение часа. Дед в это время собирал мне провизию в дорогу и некоторые редкие штучки для моего товарища. Мне гораздо проще будет расплатиться с ним путём взаимовыгодного обмена.
  
  Проклятое равновесие. Ничего не даётся бесплатно. В том числе и магические таланты. Час я, почти безуспешно, запихивал в себя свой гейзер и встал только тогда, когда перестали дрожать колени и ушло давление из затылка.
  
  Дед разложил на столе свои сокровища. За то время пока меня не было дома, привезли рожки новорождённых кудумов. Кудумы очень редко рождаются с рожками. Обычно они вырастают у них к созреванию. Но иногда, приблизительно один из ста, может появиться на свет с небольшими шарообразными наростами. Их срезают и позже у этого кудума рога больше не ростут. Замечательная штука для артефактов. С их помощью можно делать защиту для новорождённых, потерявших мать в родах. Дети не могут носить ни один камень до достижения года. И принимают защиту только через молоко матери.
  
  В этом году сестра приняла всего троих рогатых малышей во всех окрестных стадах. И двое из них оказались в нашем стаде.
  
  Летом дед добыл четыре мускусные жабы. Этим он хвастался ещё в мой первый приезд. Тогда мне не нужны были небольшие жёлто-зелёные камешки, что вырезают из их почек. А теперь дед решил поделиться. Три почечных камня он оставил себе. А один отдал мне. Можно сказать от сердца оторвал. Этот камень для мастера-доспешника один из самых нужных. Если украсить таким колет, то он будет хранить воина от ранений и усиливать мужество. А для артефактора - это камень усилитель. Он сам по себе даёт надежду, твёрдость и силу. Но кроме того, увеличивает действие любого из основных свойств, заложенных в артефакт.
  
  Громовую свечу я нашёл сам. Мы с Лиирой попали в грозу. И я увидел, как молния ушла в землю у мандра. Это одно из деревьев, под которым может вырасти нарост на корнях, если оно переживёт удар молнии и не погибнет. Я поставил знак для деда. И, через месяц, он срезал цилиндрический алый нарост для меня.
  
  В кучке лежали несколько птичьих алмазов. К нам летом прилетают перелётные птицы. А зимуют они в районе алмазных копей. И наклёвываются мелких камней для перетирания пищи в желудке. Когда, перед ежегодным перелётом, жители тундры бьют жирующую птицу, чтоб запастись на зиму, непременно находят в ней алмазы. За это их и называют птичьими. Такие камни лучше всего годятся для артефактов, так как считается, что алмазы принадлежат богам. И носить их, без страха получить божественное проклятие, могут только очень сильные люди. Или королевская кровь. А, пройдя через птичьи желудки, камни переносят всё плохое на птиц. Якобы, потому они и погибают под стрелами и дубинками охотников.
  
  Была там и куча мелких обрезков самых разных кож. На них, как на основе, артефакторы собирают рунные узоры из драгоценных камней и бусин из благородных металлов. Кожи разных животных обладают и свойствами совершенно разными. Та мелочь, что не годится для доспехов, прекрасно подойдёт артефактору. Тем более, что дед всегда доспехи зачаровывает и обрабатывает кожи так, чтоб они без труда впитывали любую магию. А это доступно только кожевникам-магам.
  
  А ещё дед сходил в пещеру, где мы сожгли мияги. Оказывается, если сжечь куколки, то сгорает всё, кроме их зубов. Как их использовать дед не знал. Боясь наткнуться на яд или проклятье нежити, собирал зубки серебрянными щипчиками. Но собрал всё, что нашёл, и ссыпал пару десятков мелких острых конусообразных костяных образований в мешочек из зачарованной кожи. Попросил товарища исследовать их свойства. В артефакторстве часто подобное воздействует на подобное. Дед полагал, что они могут пригодится, чтоб зачаровать доспех для охоты королевских охотников на нежить или нелюдь. Поскольку мияги относятся к нежити, а куколки уже к нелюди. Может получиться интересный эффект. Я был уверен, что мой товарищ заинтересуется такой диковинкой.
  
  Это было единственное место куда я собирался. Хотя, по доброму, нужно было бы заехать и к королю Гриммерту. Рассказать от первого лица от всех событиях, связанных с Храмом. И о нападении, и о проклятии, и о моей ошибке, и, конечно же, обо всех последних событиях. Но я боялся. Не того, что отец Лииры поставит мне в вину, что я не защитил его дочь. Боялся, что моя нетерпеливая девочка бросится в новую схватку без меня. Я думаю, что, если уж она отправила письмо деду, то и отцу тоже поведала обо всём. А то, что рассказ о лилу и работорговле рано или поздно дойдёт до королевских ушей, почти уверен. Всё зависит только от того, насколько далеко распространился заговор.
  
  Чтож, если будет возможность совместить ночлег с посещенем артефактора и королевского дворца, я это сделаю. Но, пока Витре будут держать крылья, мы будем лететь в сторону Храма.
  
  Несмотря на небольшую задержку, вылетел я не слишком поздно. Была надежда долететь до обиталища Найда в один перелёт. Придётся немного забрать к западу по дороге к дворцу, но крюк совсем небольшой. Мы давно не виделись и, честно говоря, меня порадовало, что обстоятельства сложились так, что наша встреча состоится. Нельзя сказать, что мы были близкими друзьями. Но знали друг друга с Ковена. Учились на параллельных курсах в один и тот же год. Я на лекарском, он, соответственно, предметник, артефактор.
  
  Этого парня многие считали странным. Имя Найд, говорящее. Его действительно нашли. Ему повезло. Приёмные родители оставили себе, подброшенного под дверь дома, младенца. Расу ребёнка определили с оговорками. Он мог быть чистокровным хомо или последствием внебрачной связи воргенского наёмника с девушкой хомо. В принципе, все Чесменские расы были совместимы и могли оставлять потомство. Это было основным требованием Предтеч к изменённым. Возможность смешения рас. Что всегда поддерживали служители Храма Веледа.
  
  На самом деле, смешанные браки чаще всего случались именно в среде хомо. И эта раса, хоть и самая короткоживущая, была наиболее плодовита, разнообразна в магических способностях и приспособляема к условиям нового мира.
  
  Воргены и хомо были наиболее совместимы. Да и образ жизни обеих рас способствовал появлению таких союзов. Наиболее закрытыми, в плане смешения, были лилу, иары и цверги. Метаморфы, из-за своего свободного сексуального образа жизни, могли составлять смешанные семьи, но не могли вообще порадовать культурой крепкого брака. Из-за этого в семьях хомо, было не принято серьёзно принимать возможность такого союза. Следующими после хомо, по частоте смешанных браков были сидхе. Представители этого народа были очень красивы и чувственны. Но всё это касалось мужчин. Женщины-сидхе считались хранительницами и выдавались замуж в чужую расу только тогда, когда было кому продолжить линию своего рода. Исключением могло быть только решение Веледа.
  
  Эти размышления о Найде разбудили память о сестре. Я постарался избавиться от этих воспоминаний и опять порылся в давней истории нашего знакомства с артефактором. Из-за его странности, он часто становился мальчиком для битья. Я жалел его и подлечивал следы юношеской толкотни за место под солнцем. Но, когда его любовь к одиночеству и жажда знаний, наконец, стала проявляться реальными результатами, он стал одним из самых востребованных учеников Ковена.
  
  Его по прежнему недолюбливали, но теперь заискивали и иногда даже побаивались. Он очень рано проявил талант искуссного и очень необычного артефактора. Его изделия были не стандартными. И никто, никогда не мог даже предположить на что он был способен. Ко мне он относился без особого тепла, таких отношений у него не было в принципе, но мою доброту он помнил и, уж, что-что, а не благодарным не был.
  
  Чем старше мы становились, тем меньше он любил общение с людьми, но наши отношения потеплели. Сейчас я полагаю, из-за развития моего второго дара - эмпатии. После окончания учёбы и получения звания, Найд поселился в старом родительском доме. Приёмные родители были в возрасте уже тогда, когда младенца подбросили к их порогу. Их собственные дети давно выросли и обзавелись собственными семьями и хозяйствами. А к моменту получения диплома, оставался в живых только отец. И тот ушёл к богам через несколько месяцев после возвращения сына.
  
  Дом Найда, стоял на краю деревни Рыбка, расположенной в долине между дельтами Тины и Саграны, на территории хомо, но не далеко от границы поселений иаров. Один из притоков Тины - Водогон. Это быстрая и узкая река, на правом, более высоком берегу которой стоит деревня Найда. Река очень богата мелкими породами очень вкусной рыбы. Зато там её несметное количество. Деревня, понятно, рыбацкая. Что ясно по названию.
  
  Жители её обладают весёлым и лёгким нравом. Может потому, что никогда не страдали от голода. Земли вокруг плодородны. Вылов рыбы всегда находился под строгим надзором старост рыбацких деревень. Места считались тихими и счастливыми. И такие события, как появление брошенного младенца у порога, были, скорее, из ряда вон выходящими.
  
  Самое интересное, что в тот день, и в течение нескольких недель до и после этого события, никто не видел чужих в деревне. Загадка появления малыша так и осталась загадкой. Хотя сейчас, тридцать с лишком лет спустя, никто уже и не вспоминал при каких обстоятельствах появился в доме на выселках, любитель тишины и одиночества, Найд. Хотя, после его возвращения из Ковена, деревню всё чаще стали посещать чужие люди. Чужаки были не шумными. Большого внимания к себе не требовали. Но выглядели людьми не бедными.
  
  Вот и сейчас, когда над Рыбкой заклекотал, спускаясь, мой вигонь, только вечно любопытные мальчишки проскакали на палочках до околицы, чтоб добежать после до старостиного дома и сообщить о новом госте необщительного соседа.
  
  
  
  
  Глава 21.
  
  
  
  
  -Ты можешь вернуться к зрению ночных летунов?- с некоторым сомнением, зашептала я на ухо Варгу.
  
  Ещё бы мне не сомневаться, если, в гораздо более спокойное время, наёмник просил его не тревожить, для полного сосредоточения.
  
  -За всей стаей я услежу едва ли, а вот того, первого, через которого я смотрел, могу найти легко.
  
  -Так давай, сам знаешь, что посмотреть нужно.
  
  -Да уже смотрю, не шипи в ухо,- с каким-то азартным весельем шутит Варг, и пинает меня в бок,- какая-то жалкая дюжина храмовых стражей, против непобедимых воинов королевы саламандр..
  
  То ли у них у всех во время боя просыпается желание побалагурить, то ли таким образом они снимают нервное напряжение, но их настроение передаётся и мне, что меня безумно нервирует.
  
  -Откуда ты знаешь, что там храмовая стража?- я пытаюсь вернуться к серьёзному расположению духа. В этот момент передышки, когда нападавшие, понадеявшиеся на неожиданный наскок, вынуждены были отступить, мы должны были успеть составить план отпора. Сейчас храмовники не в лучшем состоянии. Напоролись на сопротивление и, в первой же попытке нападения, потеряли сразу двух товарищей. А ведь у них, наверняка, был хорошо продуманный план.
  
  -Не тупи, моё величество,- совершенно непочтительно продолжает Варг,- у летунов ночное зрение, а с блях на храмовой страже, обедать можно. Такие блюдца на шею повесили, будто боятся, что боги, их принадлежность к храму, с неба не разглядят. Гораздо хуже, Ли, с ними маг. И он что-то затевает.
  
  Над поляной снова мелькнул тот же ночной летун, который привлёк моё внимание. Он пролетел над тлеющим костром и я тут же поняла наше слабое место. Магу не трудно создать огненный шар, только держать его долго невозможно. Заклинания огня очень энергоёмкие. Слепил и бросил, как снежок. А вот разбудить уже горящее, пусть и слабое, пламя, ему делать нечего.
  
  -Единственное наше преимущество, отсутствие света. Мы прикрыты деревьями, но запросто можем стрелять на слух. Надо уходить подальше от костра. Боевые маги, чаще всего огневики. Разожжёт огонь, будем как на ладони.
  
  И мы поползли в сторону от кострища. Я только успела сотворить малый зеркальный щит, как в наш костёр полетел солидный сгусток огня. Отзеркалило. Хорошо, что трава ещё зелёная. Пламя прокатилось кляксой по ночной росе и погасло, не найдя на чём разгореться. Но я успела заметить откуда вылетел огонь. И послала туда своё огненное плетение. Я не боевой маг и специализация у меня скорее шпионская. Но послать сгусток силы, без всяких хитрых затей, куда как проще.
  
  Судя по таймашьему визгу, я попала. Вот правда не уверена, что в мага.
  
  -Животное жалко,- сморщилась я.
  
  -Хозяину тоже досталось,- утешил Варг.
  
  -Значит минус три. Точно было двенадцать?
  
  Варг кивнул. Он так и остался возле неё. Остальные рассредоточились. А вот плакальщик взобрался на дерево над их головами и спрятал свою белую тушку среди листьев.
  
  -Интересно, откуда такая толпа? По рассказу кузнеца он собирался забрать свою девушку, и продать вторую в Храм. Зачем для одной девчонки такая отборная гвардия, да ещё во главе с магом?
  
  -Зато теперь понятно как они подобрались к нам вплотную, а мы прощёлкали. Если бы не этот летун..
  
  -Какой летун?- удивился Варг.
  
  -Ты что не видел? Большой такой, чёрный, с красными глазами.
  
  -Не видел,- пожал плечами наёмник и посмотрел на меня с недоверием,- таких летунов не бывает.
  
  -Я тоже так думала,- усмехнулась я и потёрла своё колечко,- погоди здесь, пожалуйста. И не бросайся геройствовать пока я не вернусь. Это приказ.
  
  Я строго помахала пальчиком, видя, что Варг открыл рот, чтоб возразить и, по рачьи пятясь, скрылась в подлеске.
  
  -Спасибо, женишок,- прошептала я, проворачивая колечко.
  
  Я почему-то твёрдо уверилась, что в образе необычного ночного летуна мне показался Саот. И оберёг меня.
  
  -Интересно.. А ведь ему должно быть хотелось бы, чтоб я досталась ему пораньше. И, не становясь женой другого. Мужчины обычно тяжело переносят,..- я запнулась,- а чем лучше в такой ситуации женщины?.. Мне бы тоже не захотелось делить любимого с другим. Хотя, особенно ревнивой я себя не считаю, но, скорее всего, мне просто ещё не приходилось прочувствовать такую роль.
  
  Я мотнула головой, чтоб сбить себя с мысли и перестать развивать в голове ситуацию, которая неизбежно отвлечёт моё внимание. Сейчас я должна быть сосредоточена, как никогда. Медленным шагом, прислушиваясь к каждому шороху я вышла на открытое место, стараясь держаться подальше от полянки с кострищем. Там было хоть чуточку, но светлее, чем в лугах.
  
  -Вот ведь гады, умные, рассчётливые, подгадали с нападением так, чтоб на небе не оказалось ни одной луны. Всего ведь полчаса за всю сегодняшнюю ночь. Но уже совсем скоро взойдёт Меру - кровавая луна лилу, а следом за ней, через час серебристо-зелёная Мифрил. Цверги всегда считали, что их загробный мир, обиталище Гримнира Бесстрашного состоит из чистого мифрила. А почти в конце сегодняшней ночи, наконец, поднимется Умай - огромная белая луна воргенов, обиталище древнего Тенгри.
  
  Я никогда не проверяла оставляет ли тень моё невидимое тело. И не очень хотелось бы проверять это сегодня, одной, среди чистого поля, в окружении врагов. Вроде не логично. Нет тела - нет тени. Но поди знай. Поэтому я спешила. Мне нужно было найти наших врагов. Пока они не нападают, а сверяют планы, то, по идее, должны быть вместе. Если я их найду, возьму кучкой, тёпленькими. Мне уже казалось, что мои уши стали размером со всё тело, как у ночных летунов, с таким старанием я ловила каждый звук. Наконец раздалось перефыркивание таймахов и глухие удары их ног о мягкую, покрытую травой, почву. Почти не слышные. Казалось, я чувствую их ступнями.
  
  Я отпрянула и стала возле крупного куста. Не хотелось бы, чтоб в этой темнотище они неожиданно двинули коней и сбили меня с ног. Я вспомнила пузырёк, который давал Лами отец. Эликсир ночного виденья. Наверное, у этих есть что-то подобное. Хотя отец был убеждён, что секретом владеют только цверги. Но каждый народ, более того, каждый маг, создающий что-то своё, пытается сохранить свои наработки в секрете как можно дольше. Для себя, для семьи, для расы. В конце концов это просто может быть капиталом на чёрный день.
  
  Теперь я не только слышала, но и видела большое тёмное пятно, края которого шевелились, меняя очертания. Таймахи нервно переступали под седоками. Интересно, а им тоже не пожалели эликсирчика? Иначе, ведь сбесились бы от страха. Дикие таймахи видят лучше домашних, но и они, в основном, ночью топчутся на месте, подъедая мах вокруг себя и идут потихоньку плотной массой, по спирали.
  
  Похоже в Храме есть своё, не такое ценное и редкое средство, как у цвергов. Или те только выдают его за ценное? У самих цвергов зрение, и ночное, и дневное -прекрасное. А всё потому, что днём, на поверхности, у них опускается второе, почти прозрачное, веко, которое регулирует попадание света в глаз.
  
  Лучшего времени ждать не стоило. Я, конечно, не могу посчитать сколько народу в этой кучке. Но, если мне удастся обездвижить большую часть нападающих, то с остальными парни справятся без труда. Вот чего бы не хотелось, это упустить кого-нибудь из них. Никто не должен вернуться в Храм, пока я не пошарю по закоулочкам этого склада грязных тайн.
  
  И я сплела качественный групповой стазис. Не имея возможности ввести туда отдельную привязку к личности, остановила время на целом куске площади. Придётся рискнуть и сразу бежать туда, посчитать храмовников по головам. Сколько бы силы в меня не вливал источник, есть предел тела. Пропускать через себя такой поток магии тоже небезопасно. Это как река с очень быстрым течением. Где-то в организме, чего-то сорвать с места может. Лучше, как можно быстрее воспользоваться вместо магии обычными верёвками. Или хотя бы вырубить эту компанию. А потом уж разбираться. Пока у меня не снесло крышу таким потоком магической энергии.
  
  Я не ждала, пока в моей голове уляжется ещё и, летящий, практически, так же быстро и бесконтрольно, поток мыслей. Уже мчалась к группе застывших всадников и, оббегая их по кругу, теряюсь. Восемь.. Где же ещё один?
  
  -Он с раненным магом,- тихий шёпот за моей спиной.
  
  Оборачиваюсь, холодея от страха.
  
  -Труми! Убью, засранца! Я чуть обмочилась от неожиданности.
  
  Замахиваюсь на белёсую тень. Он с тихим хихиканьем прыгает в сторону.
  
  -Ты меня видишь?- удивлённо спросила я.
  
  -Теперь, да.
  
  Я не сразу обратила внимание на скромненькую оговорку "теперь". Осмысление пришло позже. Когда уже на следующий день, я обдумывала ход ночного сражения.
  
  -Саот исправил собственную ошибку.,- с лёгким злорадством констатировала я тогда,- ну, как же, собственный шпион не увидит подопечную..
  
  -Веди!- только и попросила я сейчас.
  
  И маленькая белая тень заскользила в высокой траве. И вот ещё двое ушли в стазис, а я поворачиваю кольцо и ору своим парням что есть силы, чтоб прихватили верёвки и мчались на мой голос.
  
  
  
  
  Глава 22.
  
  
  
  
  Небольшой и не слишком ухоженный домик прятался в старом саду. Действительно старом. Многие фруктовые деревья следовало просто срезать и сделать свежие подсадки. Но он ещё плодоносил, и осенние спелые фрукты висели на ветках не собранными. Витре опустился за оградой, потому, что площадка перед крыльцом, поросшая диковатой травкой, плохо кошенной и, у хозяйственных строений, торчащей косматыми пучками, была для него слишком мала.
  
  Я отпустил вигоня поохотится. Невдалеке виднелся искусственный отводной прудик. Там купались местные ребятишки. Река для них была слишком быстрой. Вигоню же удобно было там наловить мелкой рыбки. Дело шло к вечеру, осенняя вода была холодной даже для самых больших любителей купанья. Так что, вся запруда была в распоряжении птицеящера. Меня вполне устраивало то, что мне не нужно заботиться о нём в этот вечер. Пытаясь достичь жилища Найда в один перелёт, я вымотал не только Витре, но и себя.
  
  Сомневаюсь, что найду у артефактора семейный уют и хоть какую-то готовую еду. Так что, скорее всего придётся ещё и соображать что-то на ужин. Как многие увлекающиеся люди, Найд мог на пару суток забыть о еде, если занимался чем-то интересным. В прошлый раз, когда я, по случаю, залетал к нему в гости, чтоб сделать артефакт от ментального вторжения, к нему раз в неделю наведывалась деревенская молодуха, чтоб навести относительный порядок в доме и принести готовую еду на неделю.
  
  Готовить в собственном доме Найд ей не позволял. Он совершенно не терпел чужих в своих стенах долгое время. А во время уборки следил за женщиной, как за опасным насекомым, причём, этот страшный для хозяина процесс, касался только жилых комнат. Мастерская была неприкосновенна.
  
  Я вошёл во двор и, с удивлением, увидел, что Найд сидит на верхней ступеньке крыльца и кисло кривится. Напротив него стоит, уперев руки в крутые бока, полненькая сипатичная молодка. Оба напряжённо буравят друг друга взглядами. Скрипнувшая калитка, прервала их молчаливое противостояние, которое, видимо, молчаливым стало не так давно, поскольку оба были пунцового цвета и, судя по выражению лиц, уже успели наговорить друг дружке много тех лишних слов, о которых, если не жалеют сейчас, то, непременно, пожалеют, когда остынут.
  
  Моя чувствительная аура чуть не вскипела от накала эмоций. Мне не нужно было рассказывать, что здесь произошло. Девушка Найду больше, чем нравилась. Я почувствовал растерянность из-за, необычного для него самого, острого мужского желания.Чувство, для затворника артефактора, явно, не знакомое. Все годы, что я знал этого застенчивого парня, разговоров о женщинах он никогда не вёл. Он их боялся.
  
  Я присмотрелся к её лицу и понял, что она похожа на его прежнюю приходящую хозяйку, только намного моложе. Видно мать родила её очень рано, что не редкость в деревнях. Девушка и сама показалась мне издали старше, чем была на самом деле. Из-за выражения лица, после свары и её пухленькой фигуры, издали мне почудилось, что ей больше двадцати. Вблизи я увидел совсем детское личико и понял, что ей едва ли не пятнадцать-шестнадцать.
  
  Девушке Найд тоже нравился, но она была безумно сердита. И на моё появление оба отреагировали прямо противоположно. Найд был, явно, обрадован возможностью прекратить ссору, а вот девица моему появлению была не рада. Найда, совершенно точно, собирались дожать. Похоже она была на верном пути. Спровоцировать моего товарища на действие, тем более в отношении к женщине.., я был готов поаплодировать этой решительной малышке. И был бы рад, если бы его жизнь стала более наполненной.
  
  Я инстинктивно погасил злость и обиду в обоих. На большее пока не решился. Парочку, как будто окатили холодной водой. Они смущённо переглянулись и виновато шмыгнули носами. Потом девушка поспешно поздоровалась, по-деревенски прикрывая лицо ладошкой и сказала несколько дежурных фраз, о том, что не хочет мешать важным делам господ магов и, если нужно, принесёт от матушки горячей еды на ужин.
  
  Найд сбивчиво поблагодарил и сказал, что той еды, что она принесла, достаточно и лучше, если она зайдёт после моего отлёта. Вобщем церемонные расшаркивания напоказ и загадочные переглядыванья исподлобья, только подтвердили то, что моя эмпатия мне сказала ещё с порога.
  
  Девушка сбежала. Причём потрусила она не в сторону калитки на улицу, а в сторону сада. То ли там был второй выход, то ли девчонка была соседкой и шастала к Найду, через дырку в заборе..
  
  Не желая смущать товарища ещё больше, не стал сразу заговаривать об увиденном. Тепло поздоровался и мы вошли в дом. Еды и впрямь было достаточно. Тепло укутанные, свежие чугунки стояли на чисто вымытой кухне. Видно ссора разгорелась уже после того, как девушка закончила работу по дому.
  
  -А что, теперь эта малышка у тебя хозяйничает?- спросил я, чуть улыбаясь, уголками губ.
  
  -Да, нет, её матушка в тягости, вот-вот родит,- вспыхнул, от необходимости говорить на неудобную тему, Найд.
  
  -Не стану тебя обманывать, тем более, что то, с чем я к тебе пожаловал, напрямую касается моих слов, но мне не надо рассказывать, что у тебя происходит с девушкой.
  
  -А что происходит?- с некоторым вызовом, заявил он,- ну не сошлись во мнениях чуток, вот и рассорились. И как это касается твоего визита?
  
  -Найд, я эмпат, для тебя это не новость.
  
  Артефактор зыркнул исподлобья и снова покраснел.
  
  -Кроме того, в ближайшие месяцы со мной случилось столько событий.. Я расскажу тебе. Только одно хочу сказать сразу. Эти события привели к тому, что у меня очень сильно поднялся магический потенциал. И, если бы это касалось только лекарских способностей, я бы, сам понимаешь, был только рад. Но ты знаешь, что вторая ипостась лекарей - способность к эмпатии. Равновесие. Чем лучше эмпатическое восприятие, тем лучше диагностика и лечебное воздействие. Так вот чувствительность у меня теперь такая, что, в обычной жизни, зачастую, не просто вредит мне, но и опасна для окружающих. Мне нужен экранный амулет.
  
  -Интересно..,- тут же загорелся Найд, чисто профессиональным возбуждением, надо подумать.. Знаешь, ещё ни разу я не принимал подобного заказа. То есть эмпатия, видимо, ещё ни у кого не достигала такого уровня, чтоб реально начинала беспокоить хозяина. Мне трудно понять. Я очень сдержанный в чувствах.. Ну, ты же знаешь..
  
  -Послушай, мне, видимо, всё равно придётся задержаться у тебя, минимум, на день. А я жутко устал и голоден. Летел целый день без перерыва. Давай поужинаем и я тебе коротенько расскажу, что со мной случилось. Только, сразу прошу прощения, есть в моём рассказе очень много того, что говорить открыто, я просто права не имею. Слишком много тайн, которые могут испортить твою спокойную деревенскую жизнь, к которой ты так привязан.
  
  -Я не болтлив. И тайны, это почти единственное, что интересует меня в жизни.
  
  -А не пожалеешь? Я знаю тебя много лет и не болтливости твоей боюсь. Просто, если впускаешь в свою жизнь королей и богов, будь готов и к неприятностям соответственного масштаба. Я, вот, на себе это уже прочувствовал. Хочешь ли ты этого? Хотя, ты знаешь, я стал ощущать и некоторые другие вещи. Это не способности предсказателя, но.. я почему-то уверен, что твои уникальные способности мне ещё понадобятся. И, именно, в связи с происходящим в моей жизни.
  
  Ужин был ещё тёплым. Греть мы его не стали. Утолив первый голод, я подбросил Найду свой свёрток с гостинцами и, пока он восторгался редкими подарками, я, почти полностью, рассказал ему все последние приключения. Оставил в тайне только места расположения Храмов. К таким местам должна приводить судьба. Хотя флягу с водой чёрного источника показал. И свою возможность регенерировать тоже. Специально полоснул кинжалом руку и смотрел с каким детским восторгом Найд наблюдал процесс заживления.
  
  Вечер пролетел быстро и работу над артефактом решили начать с утра. Найд уложил меня в дальней комнате, где когда-то была спальня его родителей. Я умаялся и задремал почти сразу. Но, через некоторое время, мой организм ощутил явное, но сдерживаемое желание. Я и сам, в последнее время, частенько, засыпал измученный воспоминаниями о Лиире. Вполне определённого характера. Но на этот раз, мне прервали сон извне. Я встал, приоткрыл окно. Хотелось вдохнуть холодного осеннего воздуха, чтоб остудить тело. В доме было тепло и я снял даже рубаху. Ветер ворвавшийся в комнату, охладил разгорячённую кожу.
  
  Однако желание не пропадало. Я услышал тихие перешёптывания в саду. Девчонка горела. А вот Найд.. Он был зажат, и испуган. И я подтолкнул его. Потихоньку расслабил и снял страх. Он всегда был неуверен в себе, как мужчина. И я подумал о своей принцессе. И передал ему всё, что чувствовал сам.
  
  Вспоминал касания к её нежной коже. В том месте за ушком, где короткие волоски завиваются и щекочут губы. И к самой мочке, мягонькой и сладкой, как ягодка винного куста. Так и хочется обхватить её губами и выпить, прокусив тоненькую кожицу. Опуститься до ключицы и лёгкими поцелуями, едва касающимися кожи, заставить напрячься грудь и превратить её в бархатные подушечки, на которых лежат драгоценные камешки розовых сосков, затвердевших от желания. Их так и хочется сжать, вобрать в себя и прикоснуться кончиком языка, чтоб вызвать жалобный стон нетерпения.
  
  В этот момент меня как будто ударило в низ живота. Скрутило такой бешенной страстью, что я упал на колени.
  
  -Похоже у моего друга прорвало запруду,- успел подумать я,- только вот мне сейчас достанется.
  
  Ещё через минуту мне показалось, что меня несёт бурная вода соседней речки. Только вот вода была горячей, как кипяток. Жгло кожу, в голове кровь пульсировала так, как будто меня било ей же о камни. А ноги сводили судороги. Я тонул в этих ощущениях. Задыхался. Пока какой-то из милосердных богов не погасил моё сознание. И так и остался на полу комнаты, у распахнутого окна. Лежал, свернувшись клубочком, как зародыш. И ветер шевелил разбросанную гриву волос и холодил обнажённую кожу груди.
  
  Сквозь мой обморок прорвался крик. Причём женский. И очнулся, ёжась на холодном полу. Надо мной навис Найд и тряс меня за плечо. А крики раздавались за окном. Я опёрся о локоть и приподнялся, потряс тяжёлой головой и посмотрел на Найда мутными от боли глазами. Почувствовал холодное влажное пятно на тонком полотне нижних штанов и смутился. Кажется даже беспамятство не помешало разрядке. А Найд, ничего, кажется, не видел. Хотя его ощущения мне понравились. Он чувствовал беспокойство, но к этому примешивалось чувство уверенности, мужской удовлетворённости, подтверждённой собственности, что ли.
  
  -Ого! Кажется я погулял на этом празднике не один.. Рад за тебя, дружище,- подумал я, хватаясь за голову, которую разрывал болью женский визг с улицы.
  
  -Лами, там Наткина мать рожает.
  
  -Так её зовут Натка,- очумело пробомотал я, всё ещё не прийдя в себя окончательно.
  
  -Ну да,- невнятно забормотал он,- а с тобой-то что?
  
  -Да вот то самое, зачем я к тебе приехал..
  
  Найд сначала нахмурился, а потом на его лице отразилась искорка понимания и он буквально зашипел, как утюг, на который плюнули. Не знаю до чего он додумался в своём осознании произошедшего, но нас снова отвлёк вопль. Я через силу поднялся.
  
  -Что там с родами?
  
  -Натка посмотрела, сказала тебя будить. Говорит у матери кровищи, целая лужа. Это же не нормально, да?
  
  -Да, уж,- я схватился за мешок, а потом крикнул Найду,- иди, грейте воду, достаньте полотна чистого, я сейчас.
  
  Найд умчался, а я быстро переоделся и, взяв свои лекарские пожитки, побежал на крик.
  
  
  
  
  Глава 23.
  
  
  
  
  -Ну и что мы будем делать с этой кучей полудохлых храмовников?- Варг почесал затылок. Он только закончил вязать пленных.
  
  Кенет, бедняга, намучился с ошарашенными животными. Таймахи очень плохо переносят стазис. Дрожат, садятся на задние ноги, хорошо хоть не срываются в бег. Раненный моей молнией таймах храмового мага, стазиса не выдержал. К несчастью, такое с ними бывает. Повторное магическое воздействие вызвало паралич дыхания и он так и остался лежать на траве, подогнув колени передних ног и упершись головой в землю. Я глянула на след ожога и поняла, что животное, в таком состоянии, нам не удалось бы увести с собой. А пережидать, пока он прийдёт в норму, нет времени. Ещё два таймаха ускакали, потеряв, убитых в первом наскоке, хозяев. И искать их в темноте бессмысленно.
  
  -Скоро начнёт светать, посмотрим,- успокоила я Кенета,- а что делать с их хозяевами не такая большая проблема. Сдадим их страже в первом же крупном селе и направим во дворец Зару. Пусть их там пощупают как следует.
  
  -А самим нам не стоит с ними поговорить,- Варг с сомнением покачал головой,- тебя не интересует что тут делает такой большой отряд?..
  
  -Как раз это мне совершенно ясно. Не надо быть провидцем, чтоб понимать, что ситуация с продажей девушек Храму, скорее исключительный случай. По деревням не торгуют дочерями. А вот шпионить для храмовников, рассказывать обо всех более или менее важных событиях, это может быть отлажено, как часы. За небольшую плату, в любой деревне найдётся добровольный сплетник. Ты думаешь почему я была недовольна, когда вы устроили это судилище, с таким широким обнародованием моего статуса? Я была уверена, что посылая весточку, кузнец, прежде всего, нажаловался на произвол принцессы, описал мой эскорт и всё, чему оказался свидетелем.
  
  -Так ты думаешь, что отряд выслали за тобой?
  
  -Уверена. Может даже подогрели желание кузнеца получить плату, если он вместо одной девушки предоставит другую. Вот уж он был счастлив увидеть меня. Да ещё и одну, без вашей охраны. Он-то о вас знал. Вот и осматривался так долго.
  
  Меня интересует другое. Как они узнали, что мы здесь? Должны ведь были ждать, что встретятся с кузнецом. А старались подойти скрытно. Подготовили магическое прикрытие. Я боюсь, что проклятие забвения, которое можно было настроить только на мою кровь, не единственное. Я, в Ковене, имела определённые поблажки в библиотеке. И запрещённую магию проштудировала по тем книгам, что были открыты для студентов. Там нет самих плетений, но есть перечень известных используемых заклинаний. Так вот, поиск по крови, в некоторых случаях, даже признают законным и допустимым. Правда, для властных структур.
  
  -Тогда почему они не отыскали тебя сразу, после нападения?
  
  -Ну, очевидно, они были уверены в успехе. А поисковик сделали по необходимости, позднее. Он ведь тоже имеет ограничения. Всё зависит от того, сколько есть у мага крови. Насколько она свежая. Ну и сила самого заклинателя, именно в этом направлении магии, тоже не маловажна. У властей это работает лучше, потому, что поиск запрашивают, чаще всего, родные. И там кровь реагирует на кровь. Ну, есть ещё куча частностей.
  
  Они не знали куда мы направимся. И заклятие, скорее всего, сработало случайно. Приближаясь к Каменным столбам, маг, время от времени, использовал заклинание поиска. И, вполне возможно, проверил перед ночным отдыхом. Почуял меня, и храмовники решились на ночную вылазку, чтоб напасть неожиданно.
  
  -Да, я был беспечным, прости меня, принцесса,- потупился Варг,- но как ты почуяла их, не понимаю?
  
  Я не была уверена, что должна говорить это Варгу. Но всё же решила не таить своих подозрений. Мы друзья. Соратники. И рискуют они, подчас, больше меня. И то, что они идут за мной, это не просто наёмничество. Они не просили у меня платы за помощь. У молодых воргенов, такой поход юношей, это, в большей мере, поход за славой, чем за деньгами. Ни деньги, ни невесты, которых часто привозят издалека, не являются основной целью. Воины выбирают дело. Идею, которая кажется им достойной, чтоб снискать славное имя.
  
  -Ты помнишь, я спрашивала тебя про ночного летуна?- сказала я так, чтоб слышал только он.
  
  Варг кивнул.
  
  -Я думаю это был Саот. Он помог мне дважды. Привлёк внимание к нападающим, а потом ещё и показал опасность от костра. Сейчас ночь. Это время Тёмного бога. Всегда, когда я так или иначе общалась с ним, это происходило ночью. С рассветом он теряет связь с Чесменом.. Не знаю, будет ли усиливаться его власть, по мере приближения Чёрной луны. Я ещё не пережила Жестоких годов. Но думаю, что не зря говорят именно о годах. Во множественном числе. Ведь дело не только в нападениях Матки Саламандр. Только то, что я знаю, кроме этого, это проблемы с ясностью сознания у двусущих, разбалансировка порталов перемещения, например. Вполне возможно, есть и другое. И для того, чтоб это выяснить, Храм мне тоже пригодится.
  
  -Зачем?- вопрос был не одинок. К тому времени, к нам подошли и остальные. И у всех был интерес в глазах. Но вслух спросили двое. Варг, как старший, и самый бойкий и любопытный из наших - Джейрах.
  
  -Отец говорил мне, что в Храме Веледа ведётся летопись, с начала заселения Чесмена. Упоминаются все самые важные события. Мы можем увидеть какую-то связь, которая нам поможет. Я думаю, что Саот хочет, чтоб я вернула саламандрам человеческий вид. Считаю, что и он согласен, что это поможет Чесмену.
  
  -Но, он бог, это его создания,- вдруг вмешался Керан Улкен. Этот мужчина был спокойным, серьёзным и, временами, я задумывалась, почему Варг, а не он, является старшим в этой команде наёмников. Варг, иногда, был дурашливым, как мальчишка. Любил выпить, и к красивым женщинам питал слабость. Но, потом я поняла, что он может найти общий язык со всеми, он более живой и подвижный умом. И умеет быстро перестроиться, может признать свои ошибки. И, главное, Варг был учеником шамана. А Керан от магии был далёк. В какой-то мере, даже относился к ней подозрительно. Что для мира магии не правильно.
  
  Естественно, что я ответила на его вопрос так, как посчитала правильным. В нём я услышала отчуждённость того, кому магия была не доступна. Он считал, что дела богов, людей не касаются. А в истории хомо, в их отношении к богу было то, с чем я соглашалась, как магиня. Хомо считали, что их бог создал их по образу и подобию своему. И совершенствуя себя, люди должны были стать равными богам. Магия, которую получили изначальные в этом мире и стала путём увеличения их возможностей. Но люди всегда должны помнить, что чем больше дано, тем больше становится твоя ответственность. Это подтверждала и история саламандр.
  
  -Да, он бог,- я смотрела Керану прямо в глаза,- и это его дети. И родители тоже наказывают своих детей, чтоб научить их как правильно жить. Только проклятия родителей, самые сильные из всех существующих. Особенно, когда произнесены богами. Иногда и богам тоже нужна помощь и любовь. Потому что сильнее любви магии нет.
  
  -И как ты собираешься разбираться между своими женихами,- влез язвительный Бегерек,- не перегрызутся? Да и как твоему сидхе сравнятся с богом. Не хотел бы я бодаться с ним за одну девушку.
  
  -Знаешь, я ведь тоже ещё не богиня. И, чтоб быть достойной такого посмертья, должна сделать в своей жизни, что-то равное по важности. Должна стать кем-то, пройти жизнь, обрести опыт. А кто первым избавит меня от кусочка плоти внутри моего тела, так ли это важно? Если бы ты полюбил женщину, у которой уже был мужчина, ты отказался бы от неё только из-за этого?
  
  Керан молчал. И я поняла, что увидела ещё одну причину, почему верховодит Варг. И ещё больше оценила его отношение ко мне.
  
  -Молчишь, Керан.. Так вот, если чувство собственника у моего жениха будет выше его любви ко мне, то все бодания с богом закончатся,не начавшись. Меня воспитывали, как королевскую дочь. Наследницу трона. И я знала, что есть очень большая возможность того, что мне придётся всю жизнь делить постель и рожать детей от нелюбимого мужчины. Поэтому, если эта ответственность не будет лежать на мне, я хочу сама выбирать когда и кому дарить свою близость.
  
  Не могу сказать, что в глазах всех мужчин я увидела согласие со своей позицией. Мне не хотелось продолжать этот разговор.
  
  -Одно хорошо,- резко и неожиданно сменила тему я,- храмовников посылали на мой поиск. Значит у нас есть запас времени. И я должна попасть в Храм, пока отряда не хватятся. Значит, с рассветом мы пойдём в ближайшее крупное село и позаботимся о пленниках. Джейрах и Жолбар вернутся, чтоб проверить, что стало с их невестами. Всё равно от них не будет толка. Я не хочу, чтоб они сходили с ума от волнения. Когда всё станет ясно, возвращайтесь к Храму Веледа. Если не найдёте там нас или послания от нас, отправляйтесь к королю Гриммерту и сообщите ему всё. Включая то, что я собиралась проникнуть в Храм.
  
  Рассвет пришёл неожиданно быстро. Самым ярким светилом на небе была огромная белоснежная Умай. Жёлтое солнце Чесмена ещё пряталось за горизонтом, а от небольшой рощицы на широкой равнине отошли две разных группы. Одна из двух всадников, которые резво, налегке, намётом скакали на запад, а вторая, многочисленная и пёстрая, медленно тянулась на юго-восток. Пленники, в коричневой форме храма, правда, со снятыми бляхами, были привязаны к чисто-чёрным таймахам, которых выращивали нидлы, а их охрана - на рыжих и пятнистых мощногрудых степняках с кудлатыми ногами и длинными, до земли хвостами.
  
  Ещё до появления первого луча солнца, над рощей мелькнула небольшая чёрная тень. Единственным, кто заметил её и проводил внимательным взглядом, был белобрысый плакальщик, который мирно жался к спине тоненькой девушки, ехавшей рядом с высоким крепким воином в арьегарде отряда.
  
  
  
  Глава 24.
  
  
  
  
  Полненькая женщина с огромным напряжённым животом кричала больше от ужаса, чем от боли. Простыня и полотняная рубаха пропитались кровью. Я наклонился над ней, посылая волну успокоения. Я знал отчего может случиться кровотечение на первых стадиях родов. Скорее всего, раньше времени отошла плацента. Ребёнок может задохнуться.
  
  -Давно начались роды?- спросил я у роженицы и опустил руку на её живот
  
  -Да с вечера ещё. Всё хорошо было. Я даже за соседкой не посылала, думала дочка поможет дитя принять. И вдруг кровь.
  
  -Мальчик,- почувствовал я,- плохо, спешить надо.
  
  Я проверил в какой стадии роды и увидел, что головка опустилась так, что её можно коснуться. Достал инструменты и разложил их на чистой простыне.
  
  -Сейчас мне нужно достать ребёнка, иначе он не сможет дышать. Я разрежу ей промежность и вытащу малыша щипцами. А остановить кровотечение и зарастить раны я смогу очень быстро.
  
  Найд, стоявший с ошалевшим видом в дверях, начал сползать по стенке.
  
  -Вон отсюда,- скомандовал я,- пойди делом займись, а подружку свою сюда давай.
  
  Проследил, как товарищ, бледный и несчастный, кидается на кухню, от моего рыка, и улыбаюсь.
  
  -Вот, ещё и его надо будет выводить из состояния "родимчика". Бывают такие папаши, что на родах сознание теряют. А тут повезло Найду - девственности лишиться в сочетании с таким стрессом как роды. Как бы парня ещё больше не переклинило. Зря я что ли старался?
  
  Пока подхлёстывал себя развесёлым врачебным цинизмом, руки машинально делали своё дело. Вот появилась краснокожая надутая головка с мокрыми рыжими волосёнками. Отложил, не нужные больше, щипцы, повернул и освободил плечики одно за другим. И малыш выскользнул прямо в руки, покрытый белёсым слоем первородной смазки и кровью. Слегка шлёпнул по пяточкам и младенец заорал. Уложил его себе на колени, прикрытые толстым полотенцем. Зажал пуповину, перерезал плотный синюшный жгут, и сунул братишку, вместе с подстилкой, на руки Натке.
  
  -Воду вскипятила? Тогда разведи и вымой ребёнка, потом укутай потеплее. Что-то вы со своими бегами весь дом выстудили.
  
  Натка понимающе кивнула. Ей, в отличие от Найда, этот балаган был не в новинку. Когда я влетел в дом, видел как из-за печной занавески торчат то ли четыре, то ли пять рыжих лохматых шариков.
  
  Дальше пришлось вручную отделять плаценту. Отдал девчонке, чтоб осмотрела, целая ли. А сам использовал ещё чуток чёрной воды, вовнутрь, для лучшего заживления. Зашил разрез и дал ещё глоток роженице выпить. Потом долечивал руками. Глядя, как затягивается шов, подумал, что, пожалуй, можно было обойтись и без воды. Руки заживляли чужие раны так, как поначалу регенерировали мои. Сейчас моя собственная регенерация идёт ещё быстрее.
  
  Интересно, но лечение отбирало на себя часть эмоциональной чувствительности. Было просто весело, как будто наркотической травы пожевал. Тянуло глупо хихикать. А ведь появление младенца очень эмоциональный момент. Странная реакция. Видимо, эффект сообщающихся сосудов.
  
  Раздав кучу указаний, собрался убраться в дом Найда. Когда уходил из спальни, младенец уже сладко шлёпал губами, приложенный к материнской груди. Сама мамка пила тёплый чай с молоком и патокой. Чтоб силы восстановить от потери крови. Я ей ещё и трав оставил. Теперь дружка проверить осталось.
  
  Найд сидел в столовой. Натка отпаивала чаем и его. Девчонка сияла и обтиралась вокруг Найда, как шаген, вокруг ноги хозяина. Меня тоже напоили чаем. Потом я всё же увёл Найда домой. И поговорить с ним надо. Да и выспаться неплохо бы. Мне завтра с дружка артефакт надо стрясти, хоть убейся. И задерживаться никак не хочется.
  
  -Славная девочка,- улыбнулся я, подталкивая товарища в спину, когда он завис в дверях,- и горячая.
  
  Найд залился краской, а потом вдруг его прорвало.
  
  -Всегда стеснялся женщин,- застенчиво и быстро заговорил он, как-будто боялся, что, если не скажет сейчас, то позже не сможет,- а с этой мы всё время рядом были. Она у меня на глазах росла. Сначала думал привычка. Потом понял, нравилась, даже больше. Никогда меня так к женщине не тянуло. Меня, собственно, вообще к ним не тянуло. А тут, такое.. чудо.. Она как пенка на пиве. Взрывная. А сама мягкая, нежная. От неё мне башку сносило. А переступить страх не мог. У меня до неё ещё не было.. А мне ведь уже за тридцать.
  
  Мы с ней опять поссорились, когда ты прилетел. Ей казалось, раз я её не трогаю, значит не люблю. А потом ночью в саду.. это как не я был. Только дотронулся до неё, и вдруг как крышку в котле сорвало. Чувствую, что трясёт прямо. И она, как будто каждое движение ловит. Ни неловкости не осталось, ни страха.
  
  -Прости, Найд. Это я свою невесту вспомнил. Такой вот силы у меня эмоциональное воздействие,- слукавил я. Незачем ему знать, что я нарочно влез.
  
  -А ты от этого сознание потерял?- вытаращил на меня глаза Найд.
  
  -Ну, меня ещё и вашими чувствами накрыло. Обратной реакции никто не отменял.
  
  Тут мне уже лукавить было ни к чему. Я действительно прочувствовал как жадно сорвались друг на дружке влюблённые. Найд засмущался, но я видел, что его распирает самодовольство.
  
  -Ну, а что теперь?
  
  -Наверное, мы поженимся. Натка давно ждёт. И мамка её не против.
  
  -А что же ты попёрся на роды? Там, бывает, и опытные мужики не выдерживают. Я уж испугался, чтоб у тебя психологической травмы не осталось. Два таких события в один день. Не переклинило? Может тебе успокоительных каких дать?
  
  -Слушай, Лами, я, наверное, ненормальный какой-то. В первый момент и вправду страшно стало. Чуть не вырубился, правда. Но, больше от твоих медицинских подробностей. А потом.. Скажи.. Беременные возбуждать могут?
  
  -Ну, почему нет. Женщины в этом состоянии не менее прекрасны.. И некоторым мужчинам очень нравятся. Всё с тобой нормально, Найд. И хорошо, что ты наконец избавился от этой скованности.
  
  Не смотря на то, что улеглись мы глубокой ночью, почти перед рассветом, я не заспался. Тревожные сны не давали заснуть глубоко. И, в результате, я поднялся, едва солнце заглянуло в окно. Голова была тяжёлой и я пошёл во двор, к колодцу. Снял рубаху и провёл полный тренировочный боевой танец. Ещё когда я учился в Ковене, боевые искусства у нас преподавал сам магистр Телоний Эссельд. Это великий мастер. Во всё, что касалось боевых искусств, он вкладывал собственную индивидуальность.
  
  Если это касалось того, чтоб зачаровать оружие, он создавал плетения исключительно для каждого владельца. Они усиливали вложенные в оружие качества, опираясь на особенности боя его хозяина. И, конечно, никому не приходило в голову, даже прикоснуться к чужому клинку, на которое ставил клеймо мастер. Что касается его комплексных тренировок, то они были построены на определённом внутреннем ритме, как танец.
  
  Как следует разогревшись, я достал ведро воды и облился. Потом растёр кожу докрасна и, уже совершенно бодрый, пошёл чем-нибудь подкрепиться. Как оказалось Найд встал ещё раньше. Дверь в его мастерскую была открыта и, как только я появился на кухне, он нетерпеливо позвал меня к себе.
  
  -Скажи мне,- без предисловий начал он,- снижает ли эмпатическую чувствительность использование лекарских способностей?
  
  -Есть такое, только вчера особенно остро заметил. А, вот, наоборот, чтоб эмпатическое истощение снижало возможности лекаря, нет. У меня просто случайно образовалась чудесная возможность это проверить.
  
  -Я поэтому и спросил,-удовлетворённо кивнул своим внутренним соображениям Найд.
  
  -Ты завтракал?- зная увлечённость товарища, вопрос был не праздным. И, судя по тому, что он досадливо махнул рукой, про еду он и не думал.
  
  Я зашуршал по полкам и сварил свежего типса. Темный душистый хлеб намазал рыбным паштетом. Я ещё вчера оценил, как вкусно готовит его Натка из местной мелкой рыбки. Найд зарылся в свои записи, и я подсунул ему еду чуть не под руки. Сначала он её просто не заметил. Потом, когда запах добрался до подкорки, стал механически отщипывать кусочки хлеба и запивать их горячим бодрящим напитком.
  
  -Я думаю,- наконец заявил он,- что лучший артефакт, который, к тому же, можно изготовить очень быстро, это налобная повязка из кожи ламии. Ты же знаешь, что эта морская рыба не обладает магией и кожа изолирует друг от друга камни, которые я в неё вставлю. Тебе нужны голубые и зеленовато-голубые кристаллы, которые имеют способность снижать бурные эмоции. Или переводить их в область интуиции и предвиденья, что тебе поможет в лекарстве. Камни должны обязательно касаться кожи. Поэтому мы сделаем прорезы. Укрепить их придётся в двухслойной полосе, потому что нельзя использовать металл.
  
  Камни я выбрал и у меня они есть. В центр поставим вигоний глаз, он снизит эмоциональные всплески, два водяных камня дадут душевное равновесие, вивианиты, успокоят и прибавят проницательность, голубые апатиты умиротворят бурные эмоции, а зелёные добавят оптимизма. Самое большое время займёт сварить рыбий клей. Плавательные пузыри ламии у меня тоже есть. Их не много, но на одну головную повязку хватит. У меня как раз была поставка от иаров. Хорошо, что граница с их поселениями рядом. Я все морские составляющие на артефакты покупаю очень дёшево. Так что того, что привёз мне ты, вполне хватит для обмена. Даже с лихвой.
  
  Помощь которую я вполне мог оказать, пришлась кстати. Пока Найд обрабатывал камни, которые должны были иметь форму кабошонов, без фацетов, я растирал в ступке сухие рыбьи пузыри, до состояния мелкой пыли. Потом залил их отваром травы краснолиста, который мешает развитию плесени и гнили, что всегда является проблемой для натуральных клеев. Ему предстояло набухать часов около трёх-четырёх.
  
  Вырезал по размеру две полоски кожи, концы разрезал на тонкие завязки, которые можно будет вплетать в косу, чтоб лучше фиксировать повязку и не потерять, ни во время полёта, ни во время стычек или охоты. Прорезал отверстия, меньшие, чем диаметр подготовленных кабошонов. Когда две ленты склеятся они будут прекрасно держаться и касаться ко лбу, что и требовалось.
  
  Когда всё было подготовлено и оставалось только ждать, мы отправились проведать Натку с матерью. Девушка была весела, как птичка, и я надеялся, что у них с Найдом не появятся причины для новых ссор.
  
  Раны от разрезов зажили без следа, тонус матки у роженицы был прекрасный и малыш оправился от кислородного голодания в процессе родов.
  
  Девчонка увязалась за нами и, в результате, взяла на себя процесс варки клея. Варить его надо было на водяной бане, всё время перемешивая, не доводя температуру до кипения. Когда порошок полностью растворился, оставалось только процедить состав, остудить и промазать обе ленты. Камни выкладывал Найд. Опустив сверху вторую полоску, он сплёл заклятье и наложил на готовый артефакт.
  
  Надеть и вплести в волосы в первый раз должен был тоже артефактор. Чтоб сделать привязку к хозяину.
  
  После обеда, я вышел за околицу и позвал нагулявшегося Витре. Парочка махала мне вслед и Натка так ластилась к моему товарищу, что я чувствовал удовлетворение от своего не слишком этичного вмешательства в их личную жизнь.
  
  
  
  
  Глава 25.
  
  
  
  
  Деревня Аниша, самая крупная на берегу одноимённой реки. Ещё немножко и она превратится в небольшой городок. Расположена, приблизительно, на половине пути между Храмом Веледа и Дворцом. Расстояния, равные дневному переходу на верховых. Торжественные процессии королевских делегаций, сопровождающих короля к новому избранию невесты, всегда останавливались в здешней небольшой резиденции. Хотя таким помпезным словом назвать её было просто смешно. В осенний сезон охоты на расписную рофу, птицу с ярким оперением и препротивным металлическим криком, она использовалась как обычный охотничий домик.
  
  Однако, в деревне располагался полноценный корпус внутренней стражи, под присмотром которой находился район, где числилось ещё двадцать четыре деревни. Храмовников я решила сдать на попечение власти именно здесь. В отделении местного земского суда находился артефакт правды. Любой: обвинитель или обвиняемый, мог потребовать проверки, не называя своего имени. Это уравнивало сильных мира со слабыми. За того, кто не хочет говорить от своего имени, скажет артефакт правды и менталист-куратор. Тот, чьи слова будут приняты артефактом, как ложь, переправляется либо в местный суд, либо этапируется с конвойной стражей во дворец. В зависимости от важности разбираемой тяжбы. Правда уже не совсем в целом состоянии.
  
  Артефакты правды весьма неприятны. Тем, у кого совесть не чиста, лучше проверку не проходить, а добиваться суда обычным, пусть и долгим, бюрократическим путём. Ведь артефакт не вычленяет где ты говоришь правду, а где лукавишь. Тому, кто решает связаться с магом менталистом, проводящим ритуал, надо знать, что среагировать артефакт может на любую ложь, а не обязательно на ту, что относится к делу. Менталист старается корректно задать вопрос и в результате: либо обнаруживает правдивый ответ, либо лгун теряет руку. Ведь артефакты имеют форму головы хищника, в челюсти которой жалобщик вкладывает конечность, как залог собственного слова.
  
  Нужно уметь общаться с такими артефактами и меня этому учили. И как потенциального дознавателя и как жалобщика. Это одна из дисциплин для магов менталистов и прекрасный урок для члена королевской семьи.
  
  Естественно, что в суд пошла я. Как самая опытная. Открывать своё имя я не собиралась. Хотя в такой близости от Дворца даже такую малообщительную принцессу могли узнать. Я не была уверена, что и здесь не найдётся любителей поправить семейное благополучие за счёт казны. Но и отцу подать весточку была обязана. На этот случай у меня была припасена уловка, которую король Гриммерт не пропустит. Работать с артефактом учил меня и отец, и Гюнтер. В процессе игры.Он же, обычно, и принимает переданных во дворец с конвойной стражей. Я назовусь тем именем, под которым, обыкновенно, вела игры в дознавателей во дворце.
  
  Вложив руку в пасть аруша, такой формы был здешний артефакт правды, я громко произнесла.
  
  -Обвиняю.
  
  -Вы хотите назвать имя?
  
  -Пусть будет Теффия,- назвала я имя из легенды иаров, маминого народа,- в переводе на язык хомо это обозначало что-то вроде русалки. Таким построением фразы я давала понять, что имя не настоящее.
  
  -Значит вы желаете, чтоб в суде говорили за вас?
  
  -Верно. Прошу у вас ритуал дознания.
  
  -Отлично. Кого и в чём вы обвиняете?
  
  -Я обвиняю в нападении на наш отряд стражей Храма Веледа.
  
  -Знаете ли вы цель нападения?
  
  -Догадываюсь, но предоставляю право дознания королю Гриммерту, так как дело касается его семьи.
  
  Эта фраза давала чётко понять, что дело не в компетенции земского суда и обвиняемых должны будут передать в корпус конвойной стражи.
  
  -Можете ли вы поклясться, что не нападали первыми и ничем не спровоцировали нападение?
  
  -Клянусь, что ответили ударом на удар. Вопрос о провокации считаю некорректным.
  
  -Почему?- местный менталист искренне удивился.
  
  -Потому, что для некоторых провокацией является само существование противника.
  
  Менталист завис, потом засмеялся.
  
  -Я принимаю ваше обвинение так же как и артефакт.
  
  Я спокойно вытащила ладошку и услышала как за спиной открывается дверь в соседнее помещение.
  
  -Лиира,- зовёт кто-то шёпотом,- вы не зайдёте?
  
  Резко обернувшись, я вижу смеющиеся глаза одного из наших бывших соседей. Я встречала этого парня на плацу у Гюнтера. Он был из не очень состоятельной семьи. Баронство за семьёй числилось. Кто-то из предков имел дар. Но земель у семьи не было. Юноша собирался в Ковен и брал уроки боя вместе с дворцовой гвардией. Это поощрялось для дворянских семей. И не только во дворце, но и в имениях многих богатых землевладельцев. Кроме того, это был прекрасный приработок для честных вояк, с титулами и без. Дворянская молодёжь выстраивала иерархию, ещё будучи недорослями и налаживала будущие деловые связи.
  
  -Так ты уже закончил Ковен? Менталист.. Прекрасно. Магия нашего дома. Я только рада за тебя, Вел. Но, как ты понимаешь, у меня есть просьба не распространяться о нашей встрече.
  
  -Да понял. Проходи. Как раз и поговорим без лишних глаз.
  
  Я зашла в маленькую комнатушку, смежную с приёмной.
  
  -Ты спешишь или задержишься в наших краях?
  
  -Не надолго. До завтрашнего утра могу остаться. А что случилось?
  
  -Понимаешь, я и мой сменщик поспорили по поводу одного дела в земском суде. Дело-то неприятное. Я ещё и ставку сделал приличную. Не хотелось бы проиграть в споре.
  
  -Заинтриговал. И в чём суть?
  
  -Да, вот, местные женщины говорят нежить в реке завелась. Детишек в омут затягивает. Пьяненьких, что из трактира возвращаются. Аккурат у мельницы. Недавно у мельника птица домашняя выдохла. И колесо водяное ломается.
  
  -И как это земского суда касается?
  
  -Как ты понимаешь, товарищ тоже заявил, что дело выеденного яйца не стоит, что всё это пустые совпадения. А я посмотрел прошлые жалобы. Есть тут баба одна гулящая. На неё часто жалуются. То, что мужика из семьи свела, то, что якобы тяжкая ходила, а дитя так и не народилось. А под артефакт так никто и не пошёл. Боятся. Дела потому завести не могу, но вот думаю, а не притопила ли эта шалава роженков в омуте?
  
  -Думаешь под мельницей ичотики завелись?
  
  -Ты тоже так подумала? Я, знаешь, даже ходил послушать под закат. Показалось как-то, что слышал их пришлёпы. Как кнутом по воде. Только хитрые они. Их, ведь, только зовом ментальным выманить можно или на приманку взять. Сам я плохо плаваю. Если притворюсь пьяным, притопят. Не на дитя же ловить.
  
  -Так ты же менталист.. Не пойму я, почему ты сам зовом не воспользовался. Я тебе к чему?.
  
  -Да менталист я слабый. Едва дотянул, чтоб диплом получить. Тут работа такая, что главное психология, а не ментальная магия. Магия нужна только на одно заклинание, артефакт активировать. Отец меня сюда пристроил. Он без всякой магии в земском суде заседает.
  
  -Так ты хочешь, чтоб я тебе как менталист помогла ичотиков изловить? Или спор хочешь выиграть?
  
  -Мэги Ли,- вежливо и просительно забормотал Вел,- спор спором, а детки и вправду тонут. Да и бабу ту допросить, повод нужен. Ежели она и впрямь дитят топит, что шагенов бродячих?
  
  Я посерьёзнела. И шлёпнула старого знакомца по протянутой ладони, закрепляя договор.
  
  Сговорились вечером у мельничного омута встретится.
  
  -Я ещё кое-кого прихвачу,- хихикнула я,- в помощники. Им точно будет о чём поговорить.
  
  Я решила захватить с собой Труми. Пусть моя гвардия вечерок отдохнёт, пока дружки разберутся с делами сердечными. А мы своё развлечение устроим.
  
  Вечер был тихий. Чуть потеплело. Народ уже недели три как купаться перестал. Даже пьяненьких на приключения не тянуло. Сидел правда рыбачок. Так, чуть смеркаться стало, сбежал. А что высиживать? Пару хлипких рыбёшек на куканчике? Таких, что, право, не стоит из-за них к водяному в гости набиваться.
  
  Труми прислонился ко мне лобиком и я чесала его за ушком. Он радовался, что я решила побыть с ним вдвоём. Давно нам не предоставлялась такая возможность. И даже повинился за все свои колкости. Маленький проказник ластился ко мне, как в первые дни нашего знакомства, когда чувствовал себя, наконец, не таким одиноким. Труми умел быть и циничным, как старичок и обаятельным, как ребёнок. Хотя я понимала, что первое ближе к истине, но он неизменно ловил меня на свои хитрости.
  
  Когда к месту встречи неслышно приблизился Вел, я его не услышала и дёрнулась от его громкого возгласа.
  
  -Ты его уже поймала!?- он таращился на нашу странную композицию и не мог понять, что же такое я делаю с предполагаемой пойманной нежитью.
  
  -Тише ты, горлопан, шёл на охоту, так хоть бы в книгу заглянул, раз учился в Ковене спустя рукава. Знакомься, это мой дружочек Труми. Он плакальщик, а совсем не ичетик. Давай-ка перебираться на мельницу. Надеюсь, ты своими воплями нашу добычу не распугал.
  
  Мы сидели у мельника до полной темноты. Окошко приоткрыли и слушали. На воде далеко слышно. Тишина, только гнус зудит. Вдруг и вправду шлёп да шлёп по воде. Сначала тихо. Потом звонко так, как батогом пастушьим. Ш-ш-шлёп-п-п! Труми на нас морок навёл. Вел ещё больше на моего белобрысого вытаращился.. Специалист. Мороки у него отличные выходят. А я стала нежить заговаривать. Звать, успокаивать, заинтересовывать.
  
  То устрою шумок в сараюшке. Вроде птицу водяную купили и не спится ей на новом месте. Тревожится, шебуршит. То попищу, вроде как шагенка под кадкой во дворе разродилась. Думала на мелочь нежить позарится, не напугавшись. А потом аромата бражки добавила. И на пороге морок бутыли с, покрытой пеной, мутной жижей изобразила. И зову, зову. Заклинание тонкое, хитрое, отвлекаться нельзя, а тут гнус к щиколоткам приелся. Пришлось прерваться, щит накинуть.
  
  Долго ждать не пришлось. Полезли из воды сначала ручонки хватучие. И по воде зашлёпали. Тут мы поняли откуда звуки. А потом сразу четыре головешки одна за другой вынырнули и как поплавки на воде закачались. И перво-наперво в сторону бутыля пенного направились. Тут я плетение с иллюзией Велу перебросила. Чужое держать, даже первокурсник справится. А сама привычный и любимый стазис на кончиках пальцев повесила. Стазис сложное плетение, особенно, когда надо захватить несколько целей. Обе руки нужны.
  
  Первый ичетик на берег вылез, куличиком свёрнутый, на коленках ползёт, морда хитрая, нос длинный, соплями хлюпает. Сам как человечек, только махонький. И голый. А шерстка зелёная на тельце, как коротенькие водоросли. С рыбьей чешуёй налипшей. Ползёт к бутылке, глазёнки жадные. Хорошо я нечисть назубок выучила. Не зря в библиотеке Ковена днями просиживала. И знала, что их на бражку ловить милое дело. С чего бы, казалось, если ичетики из детишек утопленных перерождаются? А вот любят они хмельное и всё тут.
  
  Хорошо, что я иллюзию далеко от воды соткала. Нечисть обмануть иллюзией труднее, чем человека или животное. Если достаточно близко подберутся, могут развеять своей призрачной аурой. А нам надо всех поймать. Наконец последний из воды выбрался, только не на коленках, а на полусогнутых и ладошках, смешно подкидывая зад, бросился своих догонять. Вот тут я их и накрыла.
  
  Они замерли в таких потешных позах и с настолько смешным выражением на мордочках, что мы с Велом начали неосознанно хихикать. Нежить стазис раньше людей чувствует и успевает понять, что заклинание уже наброшено. И даже сопротивляется по мере возможности. И держать этих умрунчиков, ой, как сложно. Труми побежал вперёд и уже начал последнего связывать. Я Велу своё стазисное плетение показала и он запросился подержать, чтоб нити почувствовать. Я влила запас силы, маг он и вправду слабый. И тут раздался вопль Труми. Лапка плакальщика оказалась в крепком захвате новой нежити, на появление которой мы совсем не рассчитывали.
  
  -Шишига!- закричала я отчаянно, глядя на горбатую голую бабу, с висящей пустой грудью и вывороченными опухшими суставами. На уродливое лицо налипли серо-зелёные длинные пряди и сквозь них же зыркал ярко-зелёный глаз.
  
  Малыш пищал и цеплялся за всё подряд, но зловредная нежить неуклонно тянула его в воду.
  
  
  Глава 26.
  
  
  
  
  Как не хотелось мне побыстрее добраться до принцессы Лииры, но я понимал, что, если попытаюсь встретиться с королём Гриммертом, то шансы узнать, как можно точнее, где она может находиться, гораздо больше. И объясниться с отцом девушки, ответственность за которую ты, как мужчина, хотел бы взять на себя, но уже один раз с этой задачей не справился, как ни неприятно это было, но лучше не откладывать.
  
  До Дворца меня ожидали как минимум два-три перелёта. Всё будет зависеть от направлений воздушных потоков, погоды, состояния вигоня и, конечно же, всяких мелких пакостей, на которые не скупится наш магический мир.
  
  Артефакт, полученный от Найда, хотя бы сутки должен проходить привязку. Для этого мне следует оставаться в нём постоянно. Но это оказалось не так легко, как мне казалось. Витре очень привык к нашей чуткой эмоциональной связи и с негодованием воспринял блок. Я понял, что артефакт лучше использовать только в моменты реальной опасности для моего здоровья. И никогда во время полёта.
  
  Этот перелёт оказался для меня настоящей мукой. Вигонь бунтовал, воспринимая моё бесстрастное состояние, как болезнь или магическое воздействие. В конце концов пришлось опустится, не проделав и половины запланированного пути. Единственное, что как-то утешило, что погода испортилась очень резко и радикально. Довольно быстро набежали дождевые тучи и потянуло пронизывающим сырым ветром. Потом дождь просыпался мелкой, изводящей нервы, пылью. Этой глухой пелене измороси, ледяной и гнетущей, не видно было ни конца ни края.
  
  И последней выходке Витре, отказавшегося искать восходящий поток и устремившегося к роще из высоких, с густыми кронами, деревьев катальпы, я перестал противиться. В конце концов, прошлая ночь была не самой лёгкой. И этот мерзкий промозглый день, пробравший меня до костей холодной влагой, добил и меня.
  
  Кое-как заставив вигоня опуститься рядом с рощей, съехал в раздражении по мокрому крылу на, не менее мокрую, землю и, не отпуская поводьев, повёл птицеящера под сень раскидистых деревьев. Их листья ещё не потеряли своего густо-зелёного цвета, но этот ледяной дождь, скорее всего, посодействует их скорой гибели. Катальпа долго сопротивляется осени, но холод заставляет листья резко свернуться и осыпаться в течение двух-трёх дней. Скорее всего, уже сегодняшняя ночь угостит меня и, возмущённого моей холодностью, вигоня, знатным листопадом.
  
  Пока же, густой слой листвы сохранил под деревьями относительно комфортную сухость, что позволило мне найти достаточно хвороста для костра. Полог я всё же натянул. Скоро на деревьях скопится достаточно влаги и она начнёт стекать крупными каплями. Я устроился довольно удобно, когда мои предположения начали сбываться. Обиженный Витре пофырчал для того, чтоб я как следует ощутил чувство вины и стал втискивать поочерёдно отдельные части тела под навес, поближе к огню, чуть не свалив его, в одну из наиболее нахрапистых попыток.
  
  Пришлось прикрикнуть на нахального ящера. Но свою строгую проповедь о его неправильном поведении, я всё же компенсировал дополнительным количеством еды. Мне не хотелось, чтоб он мёрз этой ночью. Это ещё больше задержит меня в пути.
  
  Присутствие Витре давало мне возможность не тратить силы на охранные заклинания и я, плюнув на энергозатраты, натянул над всей стоянкой ещё и "зонтик". Он брал меньше энергии, чем полноценный охранный щит. Но мой потенциал достаточно вырос, чтоб я мог себе позволить держать и его целую ночь, без больших потерь для состояния готовности к полноценной защите, в случае какой-либо опасной ситуации. Зато вигонь останется сухим.
  
  Я поел и спокойно заснул. Действительно спокойно, что не удавалось мне уже давно. Не удивительно, что дед обратил внимание на мои расстроенные нервы. Полное отсутствие сновидений, вещь для меня нереальная с самого детства. Моя эмпатия нагружала меня эмоциональными видениями с тех пор, как я начал осознавать себя личностью. Тогда же проснулась и моя способность к целительству. Остальные виды магических воздействий стали мне даваться только после полного полового созревания и то, мне до способностей Ли, как от земли до неба. Её родовая менталистика никак не мешала ей в овладении другими направлениями магии.
  
  Ночь прошла спокойно. Дождь к утру закончился. Как я и ожидал, мой навес чуть не обвалился от толстого слоя осыпавшихся листьев. Я уже собирался приготовить на раздутых угольях утренний типс, как меня привлёк шелестящий звук, который становился всё громче. В это же время, в воздухе показались стайки самых разных птиц, питающихся насекомыми. Их становилось всё больше и потом я заметил в опавшей листве пробегающих мимо меня жуков, пауков, многоножек. Даже грызуны и рептилии, не останавливаясь, бежали уже целым потоком.
  
  -Тёмный меня забери! Где мои мозги?- вскинулся я и быстро стал собирать вещи,- это же сиафу! Бродяги-убийцы. Насекомые-кочевники, которые с холодами стремятся к югу, пожирая на своём пути всё, что не успевает сбежать или улететь.
  
  Запихивал свои вещи в мешок я уже взбираясь в седло. Витре, увлёкшийся, внезапно набежавшим прямо под ноги, завтраком, всё ещё упирался и слушать меня не желал. Пришлось быстро выпутывать из косы свой кожаный налобник. Надеюсь он уже прошёл инициацию. Но, если мы сейчас не поднимемся в воздух, первые же укусы этих мерзких насекомых, при своей жуткой болезненности, могут заставить вигоня взбеситься и тогда я полечу в их гущу и присоединюсь к пищевой цепочке уже в качестве жертвы.
  
  Я едва успел. Вигонь, выбежавший из-под деревьев, с испугом взметнул крыльями воздух. Равнина с северной стороны почернела, покрытая ровным слоем копошащихся глянцевых тел.
  
  За поселения я не боялся. Обычно, на оградах вывешивают амулеты отпугивающие кочевников, а почтовики и любые путники на вигонях предупреждают всех на своём пути о приближении колоний. Есть время увести с пастбищ скот. Но вот отдельные путники, не озаботившиеся о подготовке своего маршрута, во время сезонных кочёвок колонии, могут попасть в переделку. Поэтому я направил вигоня в полёт на небольшой высоте.
  
  Витре, едва почувствовав моё естественное состояние, успокоился . Я скомандовал ему вслух, чтоб внимательно следил за возможными одинокими путниками или небольшими группками путешественников внизу. Путь кочевников определить просто. Начав кочёвку, они идут строго на юг. Меня это полностью устраивало. По дороге я пролетел одно поселение. Там о направлении кочёвки уже знали, а вот за предупреждение о скорости передвижения поблагодарили. Вчерашний дождь затормозил колонию меньше, чем рассчитывали и всю живность ещё не загнали в пределы ограждённой территории.
  
  Но, буквально в пределах видимости, за деревней, я увидел молодого храмовника, который шёл навстречу. Одеяние храма Веледа не придавало мне большой радости от встречи, но оставлять человека без предупреждения в такой ситуации, это было бы низко. Не важно, что принадлежность к этому Храму не вызывала тёплых чувств. После всего, с чем я столкнулся в связи с его деятельностью, это мало кому показалось бы странным. Вспомнилась и смерть брата и караванщики работорговцы. Не ясно, правда, что храмовник делает здесь один, так далеко от стен своего Храма. Я ещё никогда не слышал о жрецах храма Веледа, которые отправлялись бы в какие-то паломничества. Пришлось опуститься, чтоб пояснить ему, что на пути есть поселение, где он сможет укрыться от опасности.
  
  Его реакция на мои слова заставила меня подумать о том, что парень может быть глухонемым. На моё приветствие он ответил стандартным приветственным жестом. За предупреждение поблагодарил так же, без слов.
  
  -Колония очень большая,- начал я пояснять ему, тоже помогая себе жестами,- вся равнина в пределах видимости чёрная от насекомых.
  
  -Скажите,- вдруг заговорил он мягким грудным голосом,- как вы относитесь к Тёмному богу?
  
  Я опешил. И от того, что сделал неверные выводы и выглядел глупо, со своей неуместной жестикуляцией, и от самого вопроса. Не то чтобы вопрос храмовника об отношении к Саоту показался прямо уж шокирующим. Даже то, что на нём было одеяние храма Веледа, в связи с таким вопросом не очень удивляло. Я уже столько раз столкнулся с тем, что предполагаемый нами заговор, как раз и исходил от тех, кто действовал, якобы под эгидой Тёмного. Только всё, что я узнал о Саоте, говорило о том, что его благоволения далеки от жрецов Храма Веледа.
  
  -Ночь тоже тёмная, но она так же благодатна для Чесмена, как и день,- уклончиво ответил я. Хотя и не соврал ни в едином слове.
  
  -Мудрый ответ,- склонил голову жрец,- и уважительный.
  
  -Саот Темноликий столько сделал для меня и моей невесты, что заслужил и уважение и благодарность.
  
  Я замялся и добавил.
  
  -Простите, но я принял вас за глухонемого и, возможно, обидел вас..
  
  -Возможно, моя просьба покажется вам странной,- перебил он меня,- но я был бы очень обязан, если бы вы взяли меня с собой.
  
  -Но вы же шли совсем в другую сторону,- вытаращился я, в полном непонимании.
  
  -У вас есть немного времени, чтоб я мог объяснить вам всё?
  
  Мне очень хотелось отказаться, и, уж, тем более, не было никакого желания брать его с собой. Но, если заручиться поддержкой одного из жрецов Храма, возможно, у нас будет шанс разобраться с нашими загадками. Не даром говорят, что боги не делают выбор за смертных. Они только дают возможность увидеть те знаки, которые позволят им совершить его самостоятельно. Весы равновесия взвешивают ни что другое, а только твои решения. И я опустился на землю, давая ему понять, что готов его выслушать.
  
  -Я из семьи метаморфов и был посвящён Храму Веледа с детства. Несколько лет назад моего отца избрали главой Храма. Но, как ты знаешь, метаморфы поклоняются Темноликому. И мой отец попал в служение Веледу, довольно поздно. Его дар, открылся, когда он уже несколько лет был послушником Храма Саота. Этот дар не похож на магический. Он другой. Просто некоторые люди, приходя с какими-то вопросами к Веледу, слышат что-то похожее на зов. Услышать его можно только на небольшом расстоянии от Храма. Поэтому, обычно, посвящённых находят среди паломников. Или семей жрецов Веледа. Моя сестра Лора, например, его не получила..
  
  -Лора?- вдруг вскинулся я,- и, твой отец Верховный жрец Храма?
  
  Он улыбнулся. Широко и открыто.
  
  -Я вижу, что не ошибся. Мой рассказ для тебя много значит?
  
  Мне не оставалось ничего другого, как согласно кивнуть. На такую удачу было даже рассчитывать не возможно. Только лишний раз поблагодарить Тёмного. Хотя, иной раз казалось, что его, в нашей с Лиирой жизни, становится слишком много.
  
  -Ты прав,- только и ответил я, не углубляясь в подробности. В конце концов, я совершенно его не знал и не имел оснований откровенничать.
  
  -Я тебя понимаю, ты не слишком доверяешь мне,- сказал он так, как будто слышал мои мысли.
  
  -Ты менталист?- вопрос возник сразу, но мой собеседник отрицательно замотал головой.
  
  -Посвящённые Веледу не обладают магией, их выбирает зов. Мой отец с детства был посвящён Саоту, но когда к совершеннолетию у него не появился дар, ему было указано обратиться к Веледу за советом и, если одарение не наступит, то в храме Тёмного он оставаться не сможет. Во время паломничества он услышал как его позвали и остался у Веледа для дальнейшей службы. В семье он был просватан, его невеста переехала к нему, они прошли стандартную проверку Храма на совместимость. Раньше такую проходили все пары. Теперь только желающие, жрецы Веледа и королевская кровь.
  
  Я и сестра родились крепкими, здоровыми. Сестра ещё и очень красивой. Но потом мама умерла. Она не слишком хорошо жила с отцом. Их брак был договорным. Любовью там и не пахло. Я очень любил маму и был на неё похож и характером и внешностью. А сестра пошла в отца. В них обоих очень много жадности, хитрости и желания власти.
  
  Когда отец добился назначения Верховным жрецом, счастью их не было предела. Вскоре пришло время королевского выбора. Отбор вместе с отцом проводил северный сидхе, жрец из нашего храма. Его звали Кирениель. Мы с ним были одногодками и общались, хоть и не близко, но вполне хорошо. Перед объявлением результатов, он попросил меня встретится с ним, чтоб о чём-то поговорить. Но на следующий день я узнал, что он заболел и умер. Скоропостижно. Как мама. И симптомы болезни были схожи.
  
  А мне в эту ночь приснился сон. Ко мне пришёл Саот и привёл маму. Она сказала мне, что в её смерти виновен отец. И, за ним тянется целый шлейф неблаговидных делишек. Тёмный бог упомянул о равновесии и сказал, что напрямую он вмешаться в дела людей не может. Но может предсказать мне, что я должен буду отправится в паломничество. Отец не сможет возражать, если я объявлю о видении.
  
  Для такого объявления существует определённый ритуал. Видящий подаёт сигнал в главном Зале. Когда собираются все служители он кладёт ладонь на доску предвиденья. И на ней отображается знамение. Его должно исполнить. Говорить с момента подачи сигнала и до исполнения предназначения запрещено. Как и оставаться в Храме.
  
  Моё предназначение было следующим.
  
  "...Твой путь на север. Когда земля почернеет, и смерть заспешит навстречу, с неба сойдёт тот, чья пара возвысит тебя. Трое найдут справедливость. Трое станут владыками на земле, но только одна имеет шанс дотянуться до звёзд, если вы поднимете её к небу на своих плечах..."
  
  -Эти слова что-то говорят тебе?
  
  -Говорят много, радуют мало,- не уточняя ничего больше, ответил я,- но кто я, чтоб возражать богу. Теперь, поскольку говорить тебе уже не запрещено, хотелось бы услышать, как имя того, кто напророчен мне в спутники. И, как я понимаю, надолго.
  
  -Комэр. Комэр Нар Ильи.
  
  -Если я правильно помню, то Нар имя отца, а Ильи - матери. Ну, чтож, Комэр, если Саот собрался связать нас, то я покажу тебе связи, о которых ты не знаешь. Лора Комэр Ильи - твоя сестра, беглая королева, жена короля Гриммерта, который является отцом моей девушки, принцессы Лииры.
  
  -Ох!- только и сказал мой собеседник.
  
  -Погоди, я тебе ещё не всё сказал. Кирениель, жрец вашего храма, мой младший брат. А тайну, которую он хотел тебе открыть и, за которую умер, он успел поведать мне. Женой короля Гриммерта Велед избрал Лантаниель, мою сестру. Твой отец обманул короля, Лора не была для него совместимой парой, что, как видно, и послужило причиной рождения королевского отпрыска с наследственными проблемами.
  
  -Прости,- парень понурился,- мой отец должен ответить...
  
  
  
  Глава 27.
  
  
  
  -Комэнса тирса Гуангун!- закричала я главное заклятье иаров. Мамино, самое первое, которому меня научили, едва я смогла внятно произнести слова. Те слова, что позволяли моим предкам, детям бога водного мира, чувствовать себя в безопасности среди жестоких обитателей глубин родного Океана. Призыв всему живому и не живому, чьей стихией была вода, покориться воле Гуангуна.
  
  Шишига, хоть и была нежитью, не могла не подчиниться. Ведь она была водной нежитью. Она застыла и поверхность её зеленоватой кожи пошла голубыми искрами, от которых она корчилась и шипела от боли.
  
  Труми обернулся и сорвал с шеи мешочек, который нацепил готовясь к ночному приключению. Я так хохотала над ним, когда он напихивал туда порошок из сушёного корня горчака и вонь травы.
  
  -Деревенские глупости,- махала рукой я, устав спорить, что это предрассудки и не боится нежить обыкновенных, хоть и горьких, и вонючих растений.
  
  Однако, к моему несказанному удивлению, когда ветер подхватил облачко, вытряхнутого из мешочка, порошка и оно прилипло рыжим пятном к мокрому телу шишиги, она взвыла и выпустила лапку плакальщика. Но и моё заклятье проклятый порошок чуть не перебил. И, пока визжащий плакальщик улепётывал в мою сторону, я снова прокричала, подчиняющий призыв.
  
  -Комэнса тирса Гуангун! Тамане ка вене! Подчинись силе Гуангуна! Иди ко мне!
  
  И воющее чудовище, спотыкаясь и пытаясь противится, всё таки приблизилось. Сила нашего древнего бога, пусть и с трудом, но влияла на неё.
  
  -Имя!- властно сказала я.
  
  -Галата,- хрипло прошипела шишига.
  
  -Послушание! Клянись!
  
  -Вода во мне проста... вода в тебе свята... той, что в своём праве на силу Грааля... подчиняюсь...-забормотала нечисть.
  
  И шишига застыла, склонив голову.
  
  Я тоже замерла. Мне, наверное раз сто приходилось повторять фразу заклинания, но, из-за отсутствия практического опыта применения этого заклятья, я ни разу не слышала ответной формы подчинения.
  
  Всё таки я не жила жизнью иаров. Не плавала в океан. И мне никогда не удавалось воспользоваться родовой силой мамы. Я подозреваю, что океанские монстры и низшие твари созданные водным богом, каким-то образом тоже дают ментальный ответ. Но, видимо в шишиге, странным образом, смешалось послушание чужому водному владыке со знакомыми понятиями собственной веры хомо и вылились в такую ответную формулу. Ведь она не просто нежить. У неё человеческое имя - Галата. Она переродилась в нежить, за какое-то чудовищное деяние. Утонула в этом омуте, осталась без упокоения. Как и эти малыши-ичетики. По сути, такая же водная нежить, как и она.
  
  Что-то меня зацепило в этой фразе, но мне нельзя было отвлекаться, иначе она может попробовать выйти из подчинения.
  
  -Как ты стала такой?- я задавала вопросы, стараясь сохранять резкий и властный тон, чтоб не терять концентрации.
  
  -Ублюдки,- зашипела шишига, злобно зыркая на застывшую четвёрку ичетиков,- не за что меня наказывать было, от стыдобы только я своих двух выродков спрятала в этом омуте. Всем их жаль... безвинные.. а они теперь сами справляются. Эвон, ещё двоих под ряску затянули, таких жа.. гулящих, безприглядных.
  
  Она, как будто специально, коверкала слова, притворяясь несчастной обиженной простотой. Пытаясь свою вину переложить на собственных утопленых детишек. Мой спутник скривился презрительно, а шишига злобно оскалилась.
  
  -Ишь кривится. Бла-га-родный. Как кутят строгать, так каждый рад. Всунул-вынул и поминай как звали,- она сопливо захныкала, как пьяная баба,- быдта, у меня сердце не болит. Выпила вот, помянуть их решила. Пришла на бережок, поплакала да и заснула. А эти выблядки мамку и утопили. Теперь вот нечистью и маюсь. Отпусти.. магичка..
  
  -Да это, похоже та самая баба, про которую местные кляузничали,- прошептал мне Вел прямо в ухо,- эх, жаль не взять их. Сонце взойдёт, если не уйдут в омут, сами развоплотятся. Как теперь свою правду доказывать?
  
  -Ну раз денег выиграть хочешь, так и сунь руку в пасть арушу. Или сам своего артефакта боишься?- не слишком ласково посоветовала я.
  
  Вся эта мерзость почему-то вдруг перестала меня интересовать. То, что казалось мне приключением, превратилось в грустную и грязную историю. Я посмотрела на шишигу с отвращением, а на ичетиков с жалостью. Вздохнула. И одним щелчком загнала в стазис и подчинённую нежить.
  
  -Чего напрягаться? И вправду, наутро водой в пруд уйдут. Не оставлять же их и дальше бесчинствовать, ещё ведь утопленники будут. Пошли мельнику скажем. Пусть досмотрит. Мне возвращаться к своим пора.
  
  -Ты уверена, что они до утра в стазисе простоят?
  
  -Уверена,- я плюнула с досады. Настроение вконец испортилось, и я спросила то, что, в данный момент, меня волновало больше,- ты храмовников к отцу отправил?
  
  -Сразу же. Не беспокойся. И Гюнтеру записку написал, чтоб особое внимание обратил. Дело, мол, по словам доносителя, королевской семьи касается. И имя доносителя там же упомянул. Я, так понимаю, его там мимо ушей не пропустят?
  
  -Правильно понимаешь.
  
  -Спасибо тебе мэги Лиира. Сильна ты стала. А ещё и Ковен не закончила. Про тебя такие разговоры ходят! Правда, что ли, что ты в Трясине кожу саламандры добыла?
  
  -Правда, Вел. Только не это главное. Извини, пора мне.
  
  Я махнула рукой и, взяв ладошку Труми, потянула его по ступеням на мельницу. Задумчивый Вел пошёл за мной, о чём-то серьёзно задумавшись. А я крутила в голове навязшую фразу.
  
  -...вода в тебе свята.. в своём праве на силу Грааля...
  
  Я читала много историй о древних артефактах. Все, в ком проснулась магия и даже те, в ком её нет изначально, интересуются предметами силы. Ведь использовать их могут и те, и другие. И сколько юных магов мечтали создать свои сильные артефакты. Сколько адептов эксперементировали в этом направлении. Полагаю, даже больше, чем с новыми формами магических плетений.
  
  И, конечно, самое большое количество легенд и преданий, о тех предметах, которые относят к артефактам богов. Упомянутый шишигой Грааль, в этой форме подчинения, согласовался с легендами многих народов. В разных верах артефакт подобной формы и назначения использовался, по поверьям, для похожих целей.
  
  У каждого народа есть свой демиург, который создал их мир. И населил его. Какие бы формы жизни не создавались богами, верхом их творения считались его разумные дети. И очень часто упоминалась некая чаша, созданная из некоего особенного камня и имеющая волшебные свойства. Именно в ней создавался тот магический эликсир, в котором была вода, как основа жизни, но не простая, а определёнными свойствами, кровь создателя и то, что называют душой - высшей формой энергии.
  
  Разумным творениям демиургов, тем, что касались Чаши, дана власть и ответственность за остальные создания богов. И, если я хочу вернуть детям Саота их предназначение, то, мне надо получить артефакт способный вместить и удержать и физическую суть жизни и её духовную эманацию.
  
  -Никогда не думал, что охота на нежить вызывает такие приступы созидания,- влез со своими язвительными подколками в мои мысли Труми.
  
  -Как же мне нужно попасть в Храм! Труми, только там я могу проверить свою догадку. Если где-то есть сведенья об этом, то только в том месте, где осталась информация от Предтеч.
  
  -Ну, не стану спорить. Мои предки встречались с первыми поселенцами Чесмена. Но не с самими Предтечами. А знаний много не бывает.
  
  Когда мы вернулись на постоялый двор, все уже спали. Нас больше ничего не держало в посёлке и на завтра, с самого утра, мы отправимся к Храму Веледа.
  
  -Ты же понимаешь,- убеждала я Труми, укладываясь в постель,- что стражники Храма, которых мы арестовали, не последние. Уж в этом сомневаться не приходится. И где-то, под крылышком у Верховного жреца, возможно, строит козни моя не состоявшаяся мачеха. Нам нужно найти место, где я смогу спрятать мою маленькую армию и откуда совершу тайную вылазку в стан врага.
  
  -Разумно. Хотя звучит несколько патетично. Это, моя принцесса, от явного недосыпа.
  
  Я дала малявке шутливого пинка и он захихикал.
  
  -Ладно. Спокойной ночи. Подумаем об этом завтра.
  
  -Да нет. Уже сегодня,- не согласился плакальщик. И уселся, в своей обычной позе, нахохлившись, как морская птица на ветренном утёсе.
  
  
  
  
  Глава 28.
  
  
  
  
  Громада дворца хорошо виднелась от двора трактира. Витре приземлился аккуратно, чувствуя страх жреца-храмовника. Было хорошо понятно, что раньше он никогда не летал на вигонях. В полёте он всё время вздрагивал, когда ящер делал крутые повороты, ловя потоки ветра, и вцеплялся в мою куртку.
  
  Двор Хромого Таймаха встретил нас громким людским гомоном, который обычен для мест, где пьют и отдыхают после трудового дня или дальней дороги мужчины. Женщины посетительницы в придорожных трактирах были редкостью. Наёмницы магини или, путешествующие с провожатыми, паломники к храму Веледа. Вот, собственно, и всё. Аристократы не останавливались в трактирах. Будущих адептов Ковена доставляют специальными караванами под охраной королевских стражников.
  
  Именно в этом трактире принцесса Лиира сыграла свою маленькую сценку перед воргенами, чтоб пустить слух в народе, что она сумела добыть кожу саламандры. Она говорила, что гвардейцы Гюнтера часто бывают здесь. Я надеялся встретить его там и распросить. Добиваться встречи с королём Гриммертом не просто, и может занять какое-то время. А его-то у меня и нет. И, хотя я уверен, что король не отказал бы мне во встрече, но Дворец это не деревенская изба, к которой можно подойти, постучать в двери и попросить встречи с хозяином.
  
  Единственный свободный столик оставался у входной двери. Мы уселись и поискали взглядом девушек разносчиц. Одна девчонка, с выбившимися соломенными прядями, и рыжими ресницами, лыбилась, морща веснушчатый нос перед столиком с молодыми крепкими крестьянами, выставляя им кружки с хмельным пивом.
  
  Завидев знаки на одежде храмовника, к нам поспешила сама хозяйка.
  
  -Доброго вечера, господа. Чего изволите откушать? Взвару?
  
  Хмельного она не предложила. Да мы и не потребовали бы. Но показалось интересным, что в трактире знают, что жрецы не употребляют таких напитков. Значит бывали тут господа храмовники.
  
  -Принеси еды на двоих, на свой выбор. Взвару тоже. И спроси у хозяина как можно повидать господина Гюнтера,- сказал я, не повышая голоса.
  
  Хозяйка быстро поклонилась. И, подбежав к стойке, что-то зашептала на ухо трактирщику. Тот цепким взглядом смерил нашу пару и нахмурился. Постоял пару минут, покачиваясь на ступнях. Потом, видимо, решил, что капитана гвардейцев и местного стража порядка не станет разыскивать тот, кто не имеет на это прав. Достал небольшой свисток и коротко беззвучно дунул трижды.
  
  Хозяйка тем временем, повертевшись на кухне, притащила полный поднос еды и, исходящий горячим ароматным паром, взвар. Сейчас, в осенние холода, взвар подавали почти кипящим и этот, на диво приятный, напиток из кислицы и утолял жажду, и согревал изнутри, после длительного полёта под холодным ветром.
  
  Свежие разноцветные овощи, аппетитно разложенные на тарелке и политые пахучим свежевыжатым, по осени, ореховым маслом и присыпанные крупными крупинками морской голубоватой соли и острыми сушёными специями, вызывали желание немедленно приступить к трапезе. На другой тарелке, нарезанный тонкими полупрозрачными ломтями окорок, с розовыми прожилочками сала и мягкий сероватый хлеб под салфеткой, не меньше наполняли рот слюной.
  
  Мы, порядком проголодавшиеся за день, не стали ждать долго. Тем более, что скоро нас могли оторвать от еды, нами же приглашённые, гости. И правда, долго ждать их не пришлось. В трактир заглянул молодой мускулистый и жилистый гвардеец и взглядом спросил хозяина о причине вызова. Тот, так же молча, одним движением бровей, переправил его внимание на наш столик.
  
  Гвардеец сделал пару шагов и навис над нами всей своей не маленькой вопрошающей фигурой.
  
  -Добрый вечер, присядь, пожалуйста, мне не хотелось бы кричать на весь трактир,- попросил я парня.
  
  Тот не стал гонориться, а спокойно вдвинул своё крупное тело за край лавки и оперся локтями о стол, демонстрируя готовность слушать.
  
  -У меня есть разговор, касающийся принцессы Лииры. Вообще-то, лучше всего было бы переговорить с королём Гриммертом, но, поскольку уже поздно, а терять завтрашний день на аудиенцию мне бы не хотелось, то достаточно передать сведенья через вашего капитана.
  
  -Капитан занят, он принимает конвой с пленными. Но, если дело касается принцессы, я могу отвести вас к нему.
  
  Я вздохнул, глядя с тоской на незавершённый ужин и гвардеец расплылся в улыбке.
  
  -Он всё равно ещё какое-то время будет не свободен. Можете закончить ужин.
  
  -Присоединяйтесь,- с благодарностью выдохнул я. Храмовник, за всё это время не произнёсший ни слова, продолжал сосредоточенно поглощать пищу. Видимо, более чем за год своего вынужденного молчания, он так привык к этому состоянию, что, выговорившись на мне, с облегчением к нему вернулся.
  
  Гвардеец подмигнул пробегавшей девчёнке, и она только кивнула. Через пару минут, вернувшись с подносом полных глиняных кружек пива, с потёками пены на боках, она вильнула полненьким бедром и с удовольствием пискнула, когда парень, прихватив её за талию, придвинул к себе, отбирая одну из них, провожаемый не слишком довольными взглядами посетителей. Кружка была с два его здоровенных кулачища. Он глотнул сразу с половину и прихватил ломоть хлеба, опустив на него пару кусков копчёного окорока и ветку пряной зелени.
  
  Каждый из нас с удовольствием занимался приятным делом, пока стол не опустел. Я выложил несколько монет за ужин, и жрец благодарно глянул на меня. Видимо, за время странствий, он изрядно поистратился. Что было видно и по его изрядному вниманию к нашему ужину.
  
  Пиво для гвардейца, очевидно, здесь было бесплатным. Потому что он даже не дёрнулся к кошелю, висящему на поясе. Поднялся вместе с нами и решительно двинулся вперёд, показывая дорогу.
  
  Выйдя за порог, он выжидательно повертел головой, скорее всего, разыскивая наших таймахов. Но я мотнул головой в сторону и показал на вигоня. Гвардеец уважительно присвистнул. Но взял за повод своего таймаха и пошёл вместе с нами, ведя его в поводу.
  
  До казарм отсюда было не далеко. Но пешком дорога заняла почти полчаса. Так что, когда мы пришли, Гюнтер уже закончил оформлять конвой и сейчас сидел, читая сопроводительные письма. Он кивнул на лавку. Мы уселись, а гвардеец молча шагнул за дверь и, подмигнув на прощанье, исчез.
  
  Гюнтер не знал меня в лицо, но Ли сказала мне, что говорила с ним обо мне. И потому я представился как её друг и назвал своё имя. Он острым и цепким взглядом оглядел меня с ног до головы, кивнул каким-то своим мыслям и показал свою готовность слушать.
  
  Я коротко рассказал ему всё, что произошло со мной после того, как мы с Ли покинули дворец. Потом добавил историю о том, как мне удалось избавиться от последствий заклятия, параллельно со сведеньями о работорговцах и тайной общине лилу. Потом сообщил о письме принцессы. Познакомил его с жрецом и сказал, что с его помощью надеюсь добыть доказательства измены в Храме Веледа. И только под конец, с робкой надеждой, поинтересовался нет ли у них каких-нибудь сведений о том, где я могу найти принцессу Лииру.
  
  Гюнтер слушал очень внимательно, время от времени кивая головой, согласно каким-то своим внутренним размышлениям. Моя сдержанная просьба не обманула его. Он видел с каким нетерпением я ждал его ответа. И даже мой наголовный обруч, который я натянул сразу по прилёту, не скрыл большей части моих чувств. Наверное, они отражались во взгляде, в помимо воли, сжатых пальцах рук.
  
  Его глаза стали мягче и буквально украсились гусиными лапками полускрытой улыбки.
  
  -Буквально сейчас, я получил сопровождающее письмо и конвой с пленными, которых приголубила наша маленькая храбрая девочка. Она, похоже, тоже нацелилась на храм. И я думаю ваша помощь будет не лишней. Только вот где искать её, я точно не знаю. Мой старый ученик прислал мне письмо, в котором говорит, что с ней был отряд наёмников воргенов. Старшего из них звали Степной Варг. Но это не единственная весточка. День назад пришли письма от мага из Каменных столбов и от принцессы, оттуда же. Там тоже кое-что из похождений этого бравого отряда.
  
  -Варг?!- поразился я,- то, что она заинтересуется храмом, меня не удивляет, я так и полагал, что она попробует на зубок эту проблему. Но как она умудрилась присоединиться к тому самому воргену, который, практически, присягнул ей, на площади, когда она говорила о своём желании вернуть к жизни детей Саота - народ саламандр?
  
  Я сидел слегка ошалевший от этой новости.
  
  -Если боги предназначают разным людям одну судьбу, то их пути рано или поздно сойдутся,- сказал старый вояка с мягкой улыбкой.
  
  -Наверное, - задумчиво согласился я,- тогда, я думаю, мне не стоит искать встречи с королём Гриммертом, хотя я должен просить его прощения, за то, что не уберёг принцессу. Но сейчас ей нужна моя помощь. Утром мы отправимся туда. А эти письма.. я могу узнать подробнее, что в них было?
  
  -Можешь.. Хотя вчерашнее я отдал королю, но пересказать мне не трудно. Правда, думаю, что не всё тебя в нём обрадует. Наша Ли взяла на себя обязательства, которые трудно назвать приятными, особенно для её.. друга.. Хотя, наверное, лучше было бы тебе услышать это от неё самой.
  
  -Это не касается её спутника?- осторожно спросил я, хотя внутри всё заколотилось от дурного предчувствия.
  
  -Нет, сынок,- внимательно глядя в мои глаза, сказал Гюнтер,- но, чем выше твоя избранница, тем более достойные соперники на пути к её сердцу.. Но, она спрашивала о тебе, в письме к отцу. И ни в чём тебя не винила. А остальное.. Это только между вами. Вы не голодны?
  
  Он вдруг забеспокоился, что был не слишком гостеприимен и кормил гостей только разговорами.
  
  -Нет, мы только что поужинали. Не беспокойтесь.
  
  -Тогда я расскажу тебе всё, что мне известно. На завтра у меня ещё куча дел. Это связано и с той группой пленников, которых захватил отряд принцессы. Это храмовая стража. Их послали то ли убить, то ли захватить её. Допрос ещё впереди. Но лучше, если ты не станешь дожидаться результатов следствия. А отправишься к ней и удержишь девочку от не рационального риска.
  
  В конце концов, сведенья от пленников, вкупе с тем, что ты сообщил о работорговле, тянущейся от храмовников.. Где бы в закоулках бюрократии не задержалось это грязное дело, мы его поторопим. И, вполне, можем добыть достаточно доказательств, чтоб начать дело против жрецов храма. Хотя Храм Веледа, это сила, вполне соизмеримая с королевской, по весомости. И пробовать заменить эту, утратившую надёжность, подпорку здания власти, нужно крайне осторожно.
  
  Нам придётся действовать через Совет. А во вчерашнем письме есть ещё одна мерзкая история, связанная с отпрыском одного из членов Совета и принцессой. Что мало порадует нашего высокомерного аристократа. Он и так ненавидит девочку всей душой. И только за то, что его сынок не смог до неё дотянуться. В любом из смыслов этого выражения. Да и за то, что сколько ни метит эта семейка свой зад на королевский трон, всё время промахивается.
  
  И старый капитан звучно захохотал.
  
  
  
  
  Глава 29.
  
  
  
  Самые большие и полноводные реки Чесмена начинаются в Цверговых горах. Длиннее всех, безусловно, Витана. Спускаясь с гор, левым берегом она граничит с лесами южных сидхе, а правым - с равнинами хомо. В дельте, растекаясь бесчисленным количеством притоков, образует множество прекраснейших озёр, заросших в поймах плавнями. Приболотье и Трясина остаются севернее. Эти же места, богатые и плодородные, облюбовали нидлы.
  
  Лёгкие, тростниковые домики на сваях в рыбацких посёлках, деревни, в которые приезжают сезонные сборщики сахарного тростника и небольшие развесёлые городишки, где основным источником дохода, являются Дома Услад. Любимое времяпрепровождение самих метаморфов, ценителей телесных утех, и ублажение самых извращённых желаний мужчин и женщин, будь только у них возможность за это заплатить.
  
  Единственный и, самый живописный из всех, водоём в устье Витаны, расположенный на землях хомо - озеро Ныряющих цветов. Вблизи от его северного берега, первопоселенцы, очарованные красотой этого места, выстроили свой управляющий центр, который, позже, и стал основой Храма Веледа.
  
  В этом озере рыбу ловили очень странными ловушками, которые привязывали к стеблям огромных цветов, что с рассветом опускались под воду, а с заходом солнца поднимались над сизыми круглыми тарелками листьев и раскрывали густо-лиловые венчики, распространяя сладкий дурманящий аромат. Ловушки ставили малыши, которые свободно ходили по их плотным, с загнутыми краями, листьям. Осенью и они опускались под воду и поверхность воды становилась открытой.
  
  Деревушка, стоящая на противоположном от храма берегу, принимала паломников и снабжала храм свежей рыбой. Тучные огороды давали множество овощей, а, в полях, высокая трава кормила стада скота. Чужих в деревне всегда было так много, что их не запоминали и, вообще, обращали внимание, в основном, только на их платёжеспособность.
  
  И всё таки, въезжать в деревню воинскому отряду наёмников было бы уже чересчур. Мы остановились на небольшом расстоянии от неё, в гуще небольшого леска. Я подумывала о том, что можно было бы выбрать одного из парней и притвориться парой паломников. Но воргены были слишком необычными партнёрами в такой паре. Вряд ли кто-то из них пришёл бы на поклон к жрецам Веледа. Этот обычай давно перестал практиковаться в их народе. Единственным, кто мог бы подойти для такой маскировки - это Джейрах, который, из-за родства с сидхе, меньше походил на воргена.
  
  Я решила дождаться, пока оба наших жениха вернутся из Каменных столбов и тогда попробовать проникнуть в деревню, а дальше и в храм. Ждать нам пришлось не долго. Наше небольшое на мельнице задержало нас, и, вскоре, Бегерек, оставшийся дежурить у дороги, вернулся с Жолбаром и Джейрахом.
  
  То, что произошло в Каменных столбах меня не слишком удивило. Мы подозревали что-то подобное. И, всё равно, ощущение осталось гадостное. Девочек действительно попытались похитить. Тинг, отец Ружи, сговорился со своими работниками, чтоб они украли и дочь пивовара. Только эти хитрецы деньги взяли и пошли нажаловались жрецу. Так что похищения, как такового, не произошло. Жрец решил, на этот раз, устроить образцово-показательный суд. И Тинга, и, заочно, кузнеца Гранаха, он приговорил к изгнанию из деревни, до тех пор, пока девушек не выдадут замуж.
  
  Естественно, о судьбе кузнеца, на тот момент, он не знал, но примчавшиеся воргены просветили односельчан о его будущем. Жена Тинга и его дочь могли оставаться в родном доме. Ребята оставили им ещё немного денег. Всё таки тяжело деревенской семье без кормильца. А Жолбар пообещал, что не оставит их без поддержки.
  
  В общем, повидав невест ещё раз, парни вернулись довольно быстро. Я придумала нам образы, подходящие для парочки паломников. У Джейраха отобрали все его степные кожаные наряды, безусловно, подходящие наёмнику воргену, но совсем не годящиеся для нашей легенды. У кого-то нашлись простые холщовые штаны, а покрои рубах не сильно отличались в разных народах.
  
  Я переоделась в простенький непритязательный сарафан, и с горьким смешком, подумала, что мой бедный Лами обнаружит рядом со мной очередного "жениха". Вот уж обрадуется. Хотя, конечно, рядом с Саотом, это мелочь несусветная. Как мне ещё объяснить ему, почему я согласилась на этот почётный статус невесты в посмертии. Он и так очень ревниво относится ко всем упоминаниям о Саоте. Я так соскучилась за ним! А он всё никак не появляется. А теперь ещё и встреча наша может быть подпорчена ссорой.
  
  В деревню паломников мы пришли после обеда. Проговорили перед тем несколько раз нашу историю. Фразы рассказа должны были строиться так, чтоб не вызывали сомнения у жрецов, среди которых могли быть те, которые реагируют на ложь. Или, чем боги не шутят, маска правды, похожая на ту, с которой я имела дело, буквально, вчера.
  
  Больше всех огорчился Труми. Что не может пролезть в храм с нами. То, что мы явились во второй половине дня, отодвинуло возможность пробраться туда до завтра. Паломников принимали только по утрам. Зато было время прислушаться к слухам и сплетням. Здесь людям не было чем заняться, кроме как вести беседы, дожидаясь очереди. Для того, чтоб не было свар, каждый день являлся жрец и записывал вновь прибывших в длинный свиток. Если в один день кто-то не успевал пройти, что случалось довольно редко, то список переносился на завтра.
  
  К вечеру люди собирались на площади и зажигали костёр. Возле него велись неспешные беседы о причинах, которые побудили к паломничеству. Их было не много. Например, бесплодные семьи или рождение больных детей. Требование семьи жениха или невесты с более высоким статусом. Сиротство кого-нибудь из пары. Когда жених или невеста не знали своих корней. Была ещё одна причина, наиболее частая. Когда молодые хотели избежать договорного брака и хотели соединиться против воли родителей. Если жених и невеста были совершеннолетними и получали разрешение Веледа, они могли пожениться прямо в храме, невзирая на волю семьи.
  
  Только вот, в этот вечер разговор между паломниками зашёл сторону, растревожившую меня новыми не приятными новостями. Оказалось, что появились слухи о том, что о некоторых парах, ушедших в храм, больше не поступало никаких сведений. Они пропали без всяких следов. Кто говорил, что в окрестностях храма появились разбойники. Кто шепотком поговаривал, что сами храмовники что-то скрывают. Что храмовые жрецы поносят Веледа, говоря о том, что его благоволение ничего не стоит. Что старый бог утратил силы. Что, несмотря на то, что король прошёл обряд выбора, наследник его родился слабым и изуродованным. Что сами жрецы перестали уважать Веледа и преклонились перед Тёмным богом, который требует человеческих жертв. И они, якобы, ему их втайне преподносят.
  
  Эти разговоры меня встревожили. И требовали ещё большей осторожности в храме. Наша очередь должна была подойти завтра с утра. Всё, что нам удалось узнать мы передали Труми, который пробрался ночью к месту нашей ночёвки, прикрываясь мороком. А уж он должен был донести эти новости до воргенов, оставшимся на той же стоянке в лесу.
  
  Сон был коротким. Ещё до рассвета, по улице пронеслась целая кавалькада храмовых стражников. Я проводила их задумчивым взглядом. Группа всадников напоминала ту, которую мы разгромили по дороге от Каменных столбов. Видимо в храме встревожились от их отсутствия. И маг с отрядом тоже был. Не думаю, что они решатся в открытую безобразничать в деревне. Скорее попытаются разговорить жителей, чтоб узнать как о своих, так и обо мне. Девушки им не нужны. Конечно, они не отказались бы втихую купить похищенных девчонок, но, власть храма ещё не достигла такой силы, чтоб в открытую делать то, что им заблагорассудится.
  
  Паломники, разбуженные шумом, начали просыпаться. На улице появились молодые парочки, которые помогали друг дружке привести себя в порядок, поливая колодезной водой из жестяных ведёрок, такими же жестяными черпачками. Такие стояли в каждом дворике, где селились паломники, на тёсаных лавочках в палисадниках. Там же, под навесами, среди деревьев, они устраивались завтракать за деревянными столиками.
  
  По улицам ходили хозяйки, продающие молоко, сыр и свежие яйца. Другие выносили на продажу чёрный хлеб и белые пироги с разными начинками. Третьи торговали горячим взваром, наливая его из тепло укутанных глиняных горшков. Четвёртые продавали овощи и фрукты. Такой, бродящий по кругу, передвижной базар. Я купила любимой вяленой рыбки, на свою долю и на долю Труми, который, непременно, заявится к ночи, если мы не успеем управиться с делами. Или, в случае удачи, мы сами отправимся к ребятам на их место стоянки.
  
  Беда, что я точно не знала предмет своих интересов. Не догадывалась, что точно я должна искать в храме. А такая неуверенность могла отобрать много времени. Кроме того, я не знала как проходит сам процесс проверки. Допускают ли паломников в храм или это делается где-то в помещениях примыкающих к храму? Обидно, что у нас нет никого внутри. И, чем ближе было время, когда нужно было идти в храм, тем большей авантюрой мне начинала казаться эта задумка.
  
  Очередь у ворот терпеливо переминалась, перешёптывалась негромко, дожидаясь пока молодой жрец позовёт следующих по списку. Джейрах и я любопытно поглядывали по сторонам, провожая взглядом редких посетителей, не относящихся к паломникам.
  
  Когда до входа оставалось чуть более десятка пар, мой взгляд неожиданно наткнулся на парящего в воздухе вигоня. Он был такой же масти как Витре. Но был так высоко, что я не могла бы с уверенностью узнать его. Однако, сердце моё дрогнуло и забилось быстрее.
  
  
  
  
  
  Глава 30.
  
  
  
  
  
  Я узнал её сразу. Сердце заколотилось, как бешенное. Мы едва успели съехать с крыла вигоня, что уже начало получаться у храмовника довольно лихо, от чего на его лице всякий раз возникала глуповатая и восторженая улыбка. Какое-то детское и трогательное восхищение от постижения чего-то незнакомого, от встречи с чувствами, которые у других были пройдены и осознаны в годы отрочества, а у него самого остались непознанными, из-за совершенно иного пути взросления и становления личности.
  
  Он, как-то сразу, потянулся в сторону храма. Его трудно было не понять. Всё таки это был единственный для него дом, который он был вынужден надолго покинуть. Какими бы не были обстоятельства, заставившие его осознать, что его детские авторитеты оказались не достойными подражанию, и знания, казавшиеся раньше такими чёткими, только из-за того, что состояли, исключительно, из чёрного и белого, оказывается имеют множество цветов и оттенков. Но храм был местом его истока, как личности. И не только встреча со мной поспособствовала этому. За время наших долгих бесед, (а, наедине со мной, он как будто пытался восполнить время вынужденной немоты) я понял как много он увидел и осмыслил за время своего вынужденного путешествия. От знакомства с миром, с малолетства отделённого от него стенами храма.
  
  Мы пошли в сторону ворот. Он впереди, я, на некотором расстоянии, за ним. У нас была договорённость, что он сначала сам осмотрится в храме. А вечером мы встретимся возле одного неприметного местечка, где существовал тайный ход, известный далеко не каждому из обитателей этого самого храма.
  
  Комэр Нар Ильи был сыном верховного жреца. В отличие от дочери Лоры, у которой магический дар, видимо, по материнской линии, появился довольно рано, он пошёл в отца и услышал зов, очевидно, даже раньше, чем смог внятно объяснить его наличие взрослым. Просто в один прекрасный момент обнаружилось, что он вдруг появлялся в тех местах храма, вход в которые был доступен далеко не всем обладателям зова. Любой из существующих артефактов Предтеч отзывался на его прикосновение. Другое дело, что никто, из ныне действующих, жрецов не знал ни их предназначения, ни способа управления ими.
  
  Ещё и поэтому он не опасался, что что-нибудь может случится с ним в храме. Ни по желанию его обитателей, включая его отца, который, хоть и являлся верховным жрецом, обладал гораздо меньшими возможностями, чем его особенный сынок. Ни по любой другой причине. Другое дело, что Комэр, предпочитал не светить этими возможностями ни перед кем. С детства он охранял свою тайну потому, что это было его приключение. Его возможность иметь свой тайный, закрытый для всех, мирок. Если уж мир за стенами был ему не доступен, то он имел свой собственный, внутри храма. Осторожно, но настойчиво, он изучал его. Но всё ещё не знал, что может с этим сделать. И должен ли делать что-то.
  
  А вот теперь у него появилась цель. И никто не сможет ему помешать её исполнить. Он не сказал мне почему так бесстрашен. Но, с загадочной улыбкой пацана, который обещает показать друзьям чёрную-чёрную комнату, в которой хранится страшный-престрашный секрет, который ему удалось разгадать, но ему жутко хочется увидеть выражение тихого и завистливого удивления на лицах друзей-товарищей.
  
  Он шёл к храму. А я побрёл за ним только потому, что ещё не решил, что мне делать до вечера. Кроме того дня, когда встретился с братом, я не бывал в здесь. Да и тогда не успел толком осмотреться. Слишком быстро тогда всё случилось. Сначала нетерпеливое ожидание. Я давно не виделся с братом, который, как и сестра, был мне очень близок. Потом мысли о том, что он сообщил мне о решении Веледа, по поводу сестры и её предполагаемого будущего. Я поспешил к своим, хотел посоветоваться с дедом, прежде, чем сестра узнает обо всём.
  
  А потом неожиданный удар, когда, буквально через неделю, после моего возвращения домой, по вигоньей почте пришло известие о том, что брата больше нет. Нам не дали возможности ни попрощаться с ним, ни убедиться, что в случившемся нет ни чьей злой воли. Я был потрясён, ошарашен, убит свалившимся горем. И жрецы однозначно сообщили нам, что сами позаботятся о СВОЁМ брате. Именно так. Они лишили меня его. И мой эмпатический дар внятно потребовал присутствия родных, угрожая свести меня с ума от горя и старых воспоминаний о потере родителей. Такой же неожиданной и беспощадной.
  
  Меня ломало от несправедливости случившегося. И злость от бессилия и невозможности противостоять храму в одиночку. Но я помнил, что сказал брат. У меня была надежда, что, когда объявят, что Лани станет невестой короля Гриммерта, то появится возможность выяснить, что же за болезнь, такая неожиданно возникшая, унесла брата. И почему нас так грубо оттеснили от возможности утолить горе от потери близкого человека и вообще от нашего естественного кровного родства. Новость о том, что невестой короля стала дочь Верховного жреца храма Веледа Лора Нар Ильи, а совсем не Лантаниэль, пришла к северным сидхе не сразу. Всё таки это не наша раса и новости хомо не слишком интересовали нашу уменьшившуюся семью, ещё и в тот момент.
  
  Но, когда мы все трое ещё не успели ничего понять и обсудить, ещё подавленные скорбью, решившие пока дать сестре опомниться от потери и не сообщать о возможности того, что ей предстоит новая разлука, пришло это сообщение, которое подняло у нас с дедом новую волну злости. Возникло понимание, что болезнь и смерть брата слишком удобно и вовремя случились. И тогда мы решили действовать сами. Дед, как маг с даром прорицания, решил провести ритуал, очень опасный, в силу его возраста, но он мог мне подсказать ключевую фигуру, которая поможет мне в желании удовлетворить естественную потребность и раскрыть тайну смерти брата и интригу вокруг сестры. Я страдал и хотел справедливой мести, если найдётся виновник случившегося.
  
  Дед увидел слишком мало. Но его видение привело меня к моей любимой. Тогда я ещё не мог знать этого. Только, по прорицанию, должен был в определённый день найти одну маленькую храбрую девочку, проследить за ней от Ковена магов и присоединиться, и помочь, когда моя помощь будет необходима. Это должно было помочь раскрыть все тайны и удовлетворить справедливую месть. Но дало мне намного больше. Я влюбился, как, робкий и не уверенный в себе, мальчишка.
  
  Никакого значения для меня, как мужчины, не имело то, что я никогда не был обделён вниманием женщин. Что я был красив, самодостаточен, не глуп, успешен в даре. Что был не плохим воином. Хотя воевал в основном с нежитью и разбойными людишками, которые случаются везде. Среди любых рас и народов. Всегда есть желающие отнять что-то чужое, вместо того, чтоб заработать своё. А мне, в связи с моими долгими и одинокими походами, часто приходилось защищать и себя и свой небольшой, но иногда весьма ценный, из-за его редкости, скарб. Добытый, почти всегда, не малым трудом и опасностью.
  
  Только эта маленькая принцесса, которую я встретил на своём пути так неожиданно, наполнила мою жизнь неожиданным счастьем. Но, как ни странно, всегда вызывала во мне ещё и чувство недосягаемости. Что бы я не сделал в своей жизни, она, маленькая и хрупкая, всё время оказывалась впереди. Когда на шаг, а когда расстояние казалось далёким, как звёзды на небе. По крайней мере, в её стремлениях и целях. Мои желания всегда были намного более земными. А, уж, когда я почувствовал своим вероятным соперником бога...
  
  Ревновать к богу.. к звёздам.. иррационально. Но я ревную. Потому, что люблю. Потому, что не в силах от неё отказаться. Потому, что рядом с высоким и недостижимым, есть её родной запах, её тёплое нежное тело, которое так чутко отзывается в моих руках, на моё мужское желание, на эмоции. Уж что-что, а они, её чувства, меня обмануть не могут. Я эмпат..
  
  И то, что я, после полёта, забыл натянуть на мой глупый лоб повязку, понял не сразу. Потянувшись к людям, стоявшим у храма, я вдруг узнал её, переминающейся в очереди к жрецу с длинным свитком в руках, выкрикнувшим имена одной из парочек, ждущих решения Веледа.
  
  Это не могло быть ничем иным. Парни и девушки, робко держащиеся за руки, мужчины и женщины, с болью или печалью в глазах. Я знал зачем они приходят сюда. И, увидев Ли, в простеньком деревенском сарафанчике и балеточках, с косищей во всю спину, ждущими непонятно чего глазами, отчего-то задумчивыми и отрешёнными, рядом с молодым высоким и красивым парнем, от озорного взгляда которого смущались и соседние девчёнки рядом со своими женихами, вдруг испытал такую острую боль в сердце.. Сразу припомнились какие-то смущённые намёки Гюнтера. Позабылась уверенность в том, что я чётко знаю цель, ради которой принцесса могла направиться в храм.
  
  В голове стало темнее, чем в обители самого Тёмного бога. Такая жуткая ревность к тому, что рядом с ней стоит кто-то другой. Прикасается к ней. Смотрит в её глаза. Говорит. Смеётся. Делает всё, чего был лишён я столько долгих дней. И о чём мог только мечтать. И ждать. Ждать. Ждать. Я забыл обо всём. Хотелось только одного, схватить её за руку, оторвать от этого другого, в котором тоже есть кровь сидхе, только явно, южного, что не добавляло добрых чувств.
  
  Северные и южные не дрались, но и приязни не испытывали. По крайней мере, с момента поселения на Чесмене. Эта разрозненность была древней, кровной, ещё до Предтеч, она разделила наш народ. И именно эти старые корни заставили нас и здесь разойтись и поселиться двумя кланами. На севере и на юге Чесмена. Как можно дальше друг от друга.
  
  Эта буря эмоций помешала мне сообразить, что я могу сломать принцессе какую-то её игру. Испортить тщательный план. Я шагнул вперёд.
  
  -Я искал тебя, любимая,- скрипнув зубами, сказал ей в спину.
  
  
  
  
  Глава 31.
  
  
  
  
  Силует вигоня в небе всколыхнул воспоминания. И надежду. И всё же, голос, прозвучавший за спиной, заставил вздрогнуть и резко обернуться. Сердце зашлось бешенным стуком. Радость буквально затопила грудь. Даже вдохнуть казалось невозможно. Но, когда я увидела глаза сидхе, горло сдавило ещё больше. В них была горечь, обида и ревность.
  
  -Почему?- в первый момент не поняла я, а потом подумала,- ох, саотова темень, он же не знает ни зачем я здесь, ни кто рядом со мной.. А Лами всегда боялся что я найду более достойного. Не потому, что он плох, а потому, что слишком критичен к себе. А ещё.. затолкал меня на такой пьедестал, что мне, временами, там холодно и одиноко.
  
  Джейрах слышал о моём женихе, но никогда его не видел. А выражение лица сидхе сейчас такое, что он тут же попробовал, по естественной мужской привычке, затолкать меня за спину.
  
  -Ой, не думаю, что от этого будет лучше. Скорее, наоборот. Сейчас мой любимый своей ревностью нам сломает всю игру! Вон, уже вся очередь начинает на нас коситься.
  
  Я быстро вывернулась из-за спины воргена и легонько щипнула его. Джейрах всегда был самым сообразительным. Ну, может, кроме Варга.
  
  -Джейрах,- сказала я на публику как можно мягче,- подожди, пожалуйста, нам нужно выяснить отношения. Я отойду на минутку с Лами. Мы были не правы, что сбежали и не поговорили с ним.
  
  И я вцепилась в руку сидхе и поволокла его в сторону. Постаралась развернуть его спиной к очереди. Я то за своим выражением лица прослежу.
  
  -Здравствуй, Лами,- я улыбнулась как можно мягче и спокойнее, и начала торопливо, не давая ему вставить ни слова, тихо и внятно говорить,- пожалуйста, подыграй нам, любимый. Нам нужно попасть в Храм. Ты же понимаешь, что нет лучше выхода, чем попробовать пройти проверку. По нашей истории, мы сбежали от договорного брака и хотим получить разрешение Храма. А, раз уж ты так удачно нас нашёл, сделай вид, что ты жених, которого сосватали родители. Можешь сделать вид, что ревнуешь, попробовать уговорить меня уехать.. Предложить любой выход. А мы не согласимся и пройдём в Храм. А потом встретимся и поговорим.
  
  Лицо сидхе поменяло выражение несколько раз подряд. Он и верил и не верил. И продолжал ревновать, и злился. И, наконец, появилось чувство вины. Но упрямство никуда не исчезло. Он схватил меня за руки. И Джейрах ступил в мою сторону.
  
  -Я не отпущу тебя одну,- помотал головой он.
  
  -Я же не одна, со мной товарищ,- ещё более мягко возразила я и подумала,- ладно, всё это со стороны только поддержит легенду. И, тихонько пытаясь освободиться, скорчила виноватое лицо в сторону Джейраха. Сидхе ещё больше упёрся.
  
  -Я познакомился с человеком, который проведёт нас в Храм вечером,- шёпотом, наклонившись к самому моему уху сказал он.
  
  Джейрах пошёл навстречу.
  
  -Ты всё испортишь, Лами, жрец нас видит и другие люди. Ну, что случится, если мы пройдём эту проверку?
  
  -А вдруг тебя узнают. Верховный жрец или его дочь. Они могут её там прятать. Я хочу быть рядом. Ли, я так долго тебя искал. Я чуть с ума не сошёл. Я не могу тебя снова потерять. Ты не знаешь, что творится в этом проклятом Храме. Там похищают людей!
  
  -Откуда ты это взял?- нахмурилась я.
  
  -Я расскажу тебе, только уйдём отсюда.
  
  -Нет, это привлечёт внимание. И я не думаю, что Верховный жрец сам занимается приёмом паломников. И Лора..
  
  -Я тоже хочу пройти проверку,- громко, так, что обернулись все включая жреца, крикнул сидхе,- пусть решит Велед! Кто тебе больше подойдёт, тот и будет твоим мужем!! Иначе я буду драться с ним, или умру, или силой увезу тебя к отцу.
  
  -Слава Тёмному,- уже понимая, что он задумал, зашипела я,- если все больные выздоровеют, ты не умрёшь с голоду, пожалуй, лицедейством приработаешь.. Ладно.. Всё равно уже все слышали.
  
  И наиграно придержав Джейраха, посеменила к жрецу, просительно ломая руки.
  
  -Господин жрец,- истерично-патетическим голоском заголосила я,- помогите остановить смертоубийство, пожалуйста. Вы же слышали, что он грозит сделать! Пусть уж он пройдёт проверку тоже. Я согласна вверить себя Веледу! Присмотрите только, чтоб всё было по правилам.
  
  -Хвала богам, что так рассудительна, девушка,- закивал жрец,- нам тут безобразий не надо. Иди сюда, северный. И скажи своё имя. Я в свиток запишу. А вы не шумите.
  
  Он погрозил сухим кулачком зароптавшей очереди.
  
  -Не только у девушки судьба решается, но и у вас. Так что не орите по пустякам, а молитесь богам и верьте, что всё наладится. Пришли сюда просить, просите. А за очередью следить, моя работа.
  
  До самого момента пока для нас троих не открылись ворота Храма, парни старались строить из себя непримиримых соперников. Причём Лами это удавалось куда как легче. Ну, по крайней мере, он воспринимает Джейраха, как обычного соперника, дерётся за своё. Я улыбнулась одобрительно. Такое поведение мне нравится больше, чем если он киснет и уходит в себя. Но это он ещё не видел метки Саота. И надо постараться, чтоб и не увидел, пока я ему не расскажу обо всех наших похождениях в подробностях. И хорошо, если он сможет меня понять.. если я сама себя не вполне понимаю.
  
  Жрец торжественно зачитал наши имена и двустворчатые воротца из толстых досок, с кованными петлями легко растворились. Впрочем простаивать им не удаётся. И, аккуратно добавленая поутру, капелька масла в чёрный зев петельки позволяла проворачиваться тяжёлым створкам почти беззвучно.
  
  Комэр рассказывал мне, что внешние постройки Храма сделаны гораздо позже. А центральная часть, построенная ещё Предтечами, совершенно другая. Помещения там собраны секциями по принципу пчелиных сот. Стенки, хоть и тонкие, но состоят из очень прочного металла. Точнее сплава металлов неизвестного состава.
  
  Пока мы пересекали широкое пространство, накрытое покатой крышей, нам не оставалось делать ничего другого, кроме как разглядывать наружные стены и, прилепленые к ним, хозяйственные помещения. Вся эта пристроенная часть имела вид кругового коридора. Причём все здания более поздней постройки крепились, как чётки к верёвочке, к наружной стене. По углам высились четыре сторожевые башенки. Вдоль дальней от нас стены загородки для животных. Высокий колодец с колесом. Какие-то мастерские. Это только в пределах видимости. И всё это смотрелось совершенно чуждо на фоне внутреннего комплекса. Точнее он казался неорганичным, каким-то несвоевременным. А может вневременным.
  
  Серые стенки, слегка поблёскивавшие там, где на них падал свет. Двери, почти бесшумно отъехавшие в сторону, как только мы приблизились к ним и стоявший рядом охранник приблизил руку к гладкому овальному глазку. Совершенно чёрному. И поменявшему цвет на жёлтый, как только ладонь прошлась над его поверхностью. Впереди шестигранное помещение. Каждая из граней имела такую же сдвижную дверь.
  
  Мы прошли через всю эту комнату. В углах её стояли какие-то высокие шкафы из точно такого же металла, как и стены. Следующее помещение ничем не отличалось от предыдущего, кроме того, что дверь была только в противоположной стене. Зато вдоль стены находился длинный ящик, высотой чуть выше обычного обеденного стола. На всей верхней поверхности его находились углубления и надстройки непонятного назначения. Что-то тихонько гудело и постукивало внутри. Около всех предметов, слегка пугающих нас, были светящиеся надписи. Пугали они неясным назначением и той же чуждостью, что и само здание.
  
  Первая выемка, к которой нас подвели была наполнена серебристой жидкостью. То, что это жидкость, а не просто блестящее металлическое дно, я догадалась по лёгкой ряби. Похоже гудение, что я слышала, сопровождалось ещё и лёгкой вибрацией, которая и отдавалась на жидкости, в которую меня попросили опустить руку. На секунду я замялась. Даже, к стыду своему, сделала маленький шажок назад. И Лами тут же отодвинул меня и бесстрашно опустил руку в то, что было похоже на ртуть. Жидкость обняла руку сидхе медленно и мягко. Она казалась гуще ртути. Но, когда он по команде вытащил свою ладонь, скатилась, не оставив ни капельки. Нам осталось только повторить процедуру.
  
  Следующим на очереди оказался небольшой жёлоб, чуть приподнявшийся под рост Лами, когда он по приказу жреца закатал рукав и положил руку в выемку. Тонкие металлические ленты жёстко зафиксировали её. Свет, странного синеватого оттенка, включился и осветил кожу на внутренней стороне его предплечья и заставил проявиться сосуды. Вслед за этим опустилась тонкая игла с ярко светящимся кончиком и быстро вошла в вену и тут же вышла обратно, оставив под кожей светящуюся точку, которая начала двигаться и пропала, как только выключился синий свет. Капелька крови вскипела и загустела, закрыв ранку.
  
  Эта процедура казалась страшнее и жрец, очевидно, был готов к женским фокусам в моём лице. Скучающе ожидал сопротивления, истерики или хотя бы писков или вскриков. Но мы спокойно повторили все действия Лами. И нас отправили дальше. Для чего предназначались остальные устройства нам, конечно, никто не пояснял. Просто отправили в другую дверь и вывели наружу так быстро, что мы ничего не успели понять.
  
  -Придёте за ответом завтра,- заявил жрец у выхода,- сюда. Сначала объявят результаты, потом начнут принимать следующих.
  
  -Где вы остановились?- спросил Лами, с нетерпеливым ожиданием, глядя на меня.
  
  -В деревне можно снять комнаты,- ответила я,- ты можешь переночевать с Джейрахом, сказала я, прежде, чем сидхе успеет нафантазировать ещё обидок и давая понять, что комнаты у нас разные.
  
  И правда, мы сняли две комнатушки. Хозяйке я объяснила, что я девушка серьёзная и, пока мы не поженимся, ни о каких совместных ночёвках не может быть и речи.
  
  -А вдруг Велед не даст благословения на брак,- благоразумно пояснила я женщине наедине,- хватит того, что я не послушалась батюшку и отправилась в Храм. У меня ведь жених был. Если что, то хоть вернусь невинной.
  
  Теперь эта легенда усугубится появлением упомянутого жениха. Ошарашу бедную женщину балаганной трагедией, что, мол, жених теперь, до ответа Храма, не хочет соперника из внимания упускать. Даже ночевать с ним согласен. Хотя, уверена, здешние жители, каких только зрелищ не насмотрелись. И комедий, и трагедий. И, судя по истории Лами о работорговцах, которую он вкратце рассказал нам, отойдя в сторонку от дороги, имелись среди них и прознатчики. Только тут могли выспрашивать у паломников кто они, откуда, что собираются делать дальше, будут ли их искать.
  
  Мы стояли и делали вид, что решаем свои противоречия, так как вся последующая очередь, возвращаясь в деревню, бросала на нас любопытствующие взгляды. В деревне, без чужих ушей, нам поговорить вряд ли удастся. Придётся делать вид, что все разборки между парнями и моё неловкое посредничество, хочешь не хочешь, а до завтра ничем не завершатся. Нужно было и насчёт сегодняшнего вечера сговориться. Раз уж у нас ничего не получилось, то новый знакомец Лами, единственный шанс попасть в Храм.
  
  Решили, что Джейраху придётся остаться. Кому-то надо отвлечь хозяйку, чтоб не сунулась случайно к нам, пока мы отправимся в свой тайный поход.
  
  -Не волнуйтесь,- лыбился наш симпатяга,- я её так отвлеку своими жалобами на то, что невеста вдруг решила устроить соревнование между мной и своим бывшим. Да ещё и приходится с ним в одной комнате быть, чтоб он скандалов не устраивал. А потом спать пойду и она уже к нам не сунется.
  
  Я не сомневалась, что Джейраху удастся обаять хозяйку. Нет ни одной женщины, что ему бы не посочувствовала. Думаю, мне даже чуток проклятий от неё перепадёт. Или завистливых вздохов. Лами ничем не хуже южного. Оба они красавчики. Да, собственно, я за свою жизнь не видела ни одного сидхе или даже полукровки, чтоб не были хороши так, что любая женщина завздыхает.
  
  Перед походом в Храм надо как следует отдохнуть. Для этого надо как можно быстрее со всем разобраться. Поэтому мы отложили дальнейшие разговоры на вечер и отправились доигрывать представление. Я думаю, что как только я исчезну с глаз Лами, как раздражающий фактор, парни смогут объясниться без особого скандала. И что-то Джейрах по-мужски растолкует моему ревнивому любимому. Может расскажет о тех днях, которые мы провели вместе с воргенами после того, как меня нашли.
  
  Я соскучилась по Витре, но Лами сказал, что отпустил его охотиться. Не хотел светить дорогого и приметного зверя перед храмовниками. Что навестим его завтра, если всё благополучно закончится.
  
  Отыграв представление перед хозяйкой, которая после некоторых сомнений и добавочной монетки платы, согласилась на ещё одного постояльца, я жалобно глянув на печального сидхе, ушла к себе в комнату.
  
  У меня настроение тоже было не весёлым. Столько дней разлуки с любимым, а мне не удалось даже прикоснуться к нему. Я чувствовала его эмоции, как свои. Правда, когда мы завершили разговор и собрались в деревню, сидхе, забрасывая на спину мешок, обнаружил на спине, сброшенную на время полёта, налобную повязку, кожанные кончики ремней которой были плотно вплетены в его косу. И тут же, тяжко вздохнув, натянул её на голову.
  
  -Красиво,- миролюбиво хмыкнул ворген.
  
  -Это артефакт,- почти совсем спокойно ответил Лами,- друг сделал, для снижения эмпатических проявлений. Только вигоню этот не нравится. Приходится снимать для полёта. А возвращать на место ещё не привык.
  
  Повязка и вправду помогла. Лами стал заметно спокойнее. Но глаза всё равно остались грустными.
  
  Я прилегла на постель не раздеваясь. Хотелось поплакать. Но зашла хозяйка и принесла еду в комнату. Увидела меня и покачала головой.
  
  -Так и знала, что будешь тут кукситься и поесть не выйдешь. Ох и угораздило девонька тебя..
  
  Впрочем, видя, что я не отвечаю, женщина не стала навязываться и, тихонько прикрыв дверь, ушла.
  
  -Скорее бы вечер,- вздохнула я,- хоть немножко побудем вдвоём. Надеюсь, что хотя бы по дороге в этот проклятый Храм, я смогу его обнять и поверить, наконец, что он и вправду нашёл меня. И уже никуда не денется..
  
  
  
  
  
  Глава 32.
  
  
  
  
  
  Наверное я всё таки плакала. Только уже во сне. Когда в дверь раздался тихий стук, я вскинулась и села на постели. Платье измялось. Спутанные волосы вылезли прядями из косы. Я мельком глянула в окошко и облегчённо вздохнула. Только начинало сереть.
  
  -Войдите,- поспешно сказала я и увидела заинтересованное лицо хозяйки.
  
  -Так и не поела ни крошки,- покачала головой она, глядя на принесённый днём поднос.
  
  -Заснула, простите.. Вся эта ситуация.. Вы же понимаете, что теперь для меня всё зависит только от решения Веледа. Я выйду за того, кого выберет он. А совсем не по любви..
  
  -Глупая, как знать, каким будет твой муж после свадьбы. Зато детки точно будут здоровые и красивые. А это важно. И парни у тебя оба как на подбор. Нечего тебе кукситься. Вон, не видела что ли, сколько сюда пар приезжает, что родить не могут. У которых детки болеют или вообще не выживают. Проверились бы раньше, и не было бы такого горя. Правильно, что раньше проверяли всех. Знаешь, куда эта любовь у мужчин девается, когда жена наследника дать не может? Или рожает таких, с которыми только маяться всю жизнь. Те, которых мужья привезли сюда, в такой ситуации, счастливицы. Больше тех, которых не привезли. Просто бросили и сбежали с другими.
  
  -Потому и согласилась,- покивала я согласно,- наслушалась вчера у костра подобных историй. Там ведь не только пары были. Но и одинокие женщины тоже. Вы не волнуйтесь за меня. Я поем. Только видеть мне сейчас никого не хочется. Вы же понимаете почему. Я закроюсь до утра, пока всё не решится, если вы не возражаете. Не хочу, чтоб кто-то из них ночью пришёл. Мне и так тяжело.
  
  Хозяйка погладила меня по голове и мне стало стыдно за то, что я, хоть и для важного дела, но всё таки ввела в заблуждение добрую женщину.
  
  -А не могут в храме обмануть?- запустила я осторожный проверочный вопрос,- отец выбрал мне богатого жениха. Вдруг он жрецам заплатил?
  
  -Не слышала про такое. Впрочем, жрецы тоже люди. Разные разговоры в последнее время вокруг Храма ходят. Не хорошо это. Боги должны над людьми быть. Хотя, при чём тут они.. Если кто и гадит от их имени, так это люди. Не хочу я, дочка, в это влезать. Потому сплетен и не собираю. Меньше знаешь, крепче спишь.
  
  Пока мы болтали, я с аппетитом съела всё, что было на подносе. Даже холодный типс выпила. Проголодалась за день. Хозяйка улыбалась, поглядывая на мой проснувшийся голод. Наверное, думала, что с молодых все беды скатываются, как тот странный серебристый металл с руки. Думала, что любовь может прийти со временем, если тот жених, что останется, просто будет терпелив, нежен и не глуп. Все эти мысли я читала, как открытую книгу. Не даром моя родовая магия ментальная.
  
  Она одобрительно покивала мне, уходя. Забрала опустевший поднос и тихонько прикрыла дверь. Я, демонстративно, щёлкнула щеколдой. И пошла переодеваться. Уже начинало смеркаться. Мы договорились, что Лами будет ждать меня за селом. Ровно в том месте, где мы втроём спорили у всех на виду. В стороне от дороги. Пусть даже ночью по ней никто не ходит, но мало ли. Видеть нас вдвоём не должны. Одного, ещё ладно. Впрочем, меня такие проблемы не волновали. Саот об этом давно позаботился. И я, неосознанно, погладила указательным пальцем чёрный бриллиант на руке. Странно, когда я так делала, мне всегда казалось, что я слышу лёгкий вздох. И это меня почему-то смущало.
  
  Стемнело. Где-то далеко, в центре села виднелось зарево от костра. Впрочем, в наш сад свет не попадал. Только слышна была далёкая печальная песня.
  
  В небе солнца ладанку
  раскачали голуби.
  Солнце от печали
  лучший оберег.
  Я свою загаданку
  утопила в проруби.
  Намечтаю новую,
  когда стает снег.
  Про глаза обманные
  цвета мёда дикого.
  Сладкие до горечи,
  чтобы губы жгло..
  Самые желанные...
  Кто б мне сердце выковал?
  Чтоб хотя бы до ночи
  выдержать смогло.
  
  
  Глаза снова защипало. Что я такая плаксивая стала? Может от обиды, что я так много ждала от того дня, когда мы с Лами наконец встретимся, а всё получилось так.. скомканно.. Но, может быть сейчас, когда мы встретимся один на один, я почувствую настоящую радость от встречи. Повернув кольцо, я побежала по дороге, ведущей к храму. Ещё тогда, когда мы договорились увидеться там, где светит только какая-нибудь из лун и всё окружаещее выглядит совсем иначе, чем днём, я показала Лами толстое дерево волосатого ореха у дороги. И сказала, что его не спутаешь ни с каким другим, даже в темноте. Оно стояло у левой стороны тропы, не далеко от околицы, и пройти мимо него было невозможно.
  
  Я быстро нащупала его шершавую кору и повернула в поле. Луна воргенов - Умай, светила ярко, хотя уже уходила к горизонту и приходило время бледно-алой Меру, висящей почти над головой, но светящей слабо, как сквозь пелену воды в которой растворилась кровь, приманившая бога лилу к его возлюбленной. Есть у них такая легенда.
  
  
  Кровавый Кхорн, бог убийства, гнева и войны, поспорил со своим братом Слаанешем, Властителем Наслаждений, Принцем порока, какая из страстей сильнее, страсть к власти над жизнью или к обладанию женщиной. Кхорн презирал младшего брата, считая его вздорным, эгоцентричным, попусту сжигающим божественную силу.
  
  
  -Нет ничего прекраснее, чем кровь врага, стекающая по руке воина, вырвавшего меч из его живота,- громогласно вещал он, кривя жёсткие губы, глядя на брата, как на ничтожное извращение божественной сути.
  
  
  -Ты ещё не знаешь, что кровь бегущая по ногам женщины, лишённой тобой невинности, ничуть не менее сладка,- причмокивал пухлыми губами Слаанеш.
  
  
  И однажды, раздражённый презрением старшего, он замутил Божественный Звёздный поток, к которому наклонился испить силы Кхорн, кровью обычной девушки, которую звали Меру. Он перенёс её туда из вод реки, где она пыталась скрыть от назойливых парней, следы того, что стала взрослой.
  
  
  Кхорн - кровавый бог, не мог не ощутить вожделенного вкуса и отправился вверх по течению, где и увидел обнажённую красавицу в свете Звёздной силы. Но бог войны не умел быть нежным и страсть свою удовлетворил как воин. Орудие его мужской силы вошло, как клинок, разрывая и раня девушку. И он, быть может, согласился бы с братом, когда первая кровь смешалась с его семенем и упала в звёздный поток, унося перворождённого лилу, а следом его единственную пару.
  
  
  Только девушка, едва избавившись от тяжёлого тела Кхора, превратилась в Луну, которую так никогда и не согласился отпустить из обьятий кровавый бог. Мимолётное наслаждение, как считал он раньше, так и осталось вечно неудовлетворённой страстью, из-за которой он всё яростнее топит миры в крови.
  
  
  Лилу, пришедшие в мир Чесмена, были уже совсем другими, но, увидев алую луну, назвали её так же как и свою - Меру. Но, когда первый изначальный лилу получил свою силу, магию крови, он разрезал руку и плеснул крови в Анишу. Тёмной луне тогда оставалось совсем не много, чтоб добраться до Чесмена и Саот почувствовал кровь лилу в реке, текущей в Трясину. И принял её, как жертву. Он показался ему, поскольку была ночь. Время Саота. И приказал прийти в свой Храм.
  
  
  Только лилу не поняли, что Храмы Саота уже существуют на планете. Так как не нашли здесь разумных. Они построили свои. И стали почитать Саота, как ипостась своего прежнего бога Кхара, считая, что и здесь он обнимает свою желанную Меру. Они не получили того, что получили мы с сидхе, пройдя через чёрный источник, находящийся в Истинном Храме.
  
  
  Лами уже ждал. Он не присел, а нетерпеливо метался по полю. Повязка-артефакт была сброшена на спину, как будто он пытался услышать мои эмоции, почувствовать моё приближение. И вправду, даже не видя меня, он обернулся, глядя прямо сквозь меня в темноту. Я подошла тихо-тихо. На расстояние вытянутой руки. Он застонал. Видимо, для него этот целый день, когда он не видел меня, но ощущал рядом, может, даже чувствовал мои слёзы, не прошёл даром. Я видела, что его бьёт дрожь. Он уже не двигался, а стоял, настороженно ловя мои чувства.
  
  
  Я не повернула кольца. Просто вжалась в его грудь, ступив шаг вперёд. Ведь мне не нужно было никаких слов, чтоб почувствовать как порывисто он обхватил меня руками, заскользил пальцами по телу, как будто узнавая вновь каждый изгиб, опустил лицо в волосы, судорожно выдыхая в макушку, прижимаясь губами, касаясь щекой. Наверное, со стороны это выглядело бы странно. Парень, обнимающий призрачную возлюбленную. То ли сошедший с ума от любовной тоски. То ли грезящий о не сбывшейся любви.
  
  
  Я крепко обнимала его и молчала. Только слёзы текли и текли, растекаясь тёплым пятном по его рубашке и тут же остывая под холодным ветром. Осенняя стылая ночь, слава богам, обошедшаяся без дождя, заставила нас очнуться под порывом пронизывающего ветра.
  
  
  -Я люблю тебя, я так тебя люблю,- прошептал сидхе, обнимая моё лицо обеими руками и покрывая лёгкими невесомыми поцелуями, ловя губами солёные слезинки и почти простонал,- прости меня за мою глупую ревность. Нет ничего в мире, что я боялся бы потерять больше, чем тебя. Такая тоска, не знать где ты, что делаешь, о чём думаешь. Не чувствовать твоего дыхания у своей груди. Не теряйся больше, умоляю тебя, Ли. Без тебя так пусто жить..
  
  
  -Все дни, что боги дадут мне прожить, твои, как бы не решил Велед - прошептала я, едва слышно, не для него, для себя. Но он услышал. И упал на колени, уткнувшись мне в живот. Он обнимал меня так, как мужчина, желающий услышать шевеление первенца в теле любимой женщины. И я ощутила несвоевременность и незаслуженность этой ласки и приподняла его за плечи. Он поднялся и только тогда я повернула перстень. Вместе с последним лучом ярко-белой Умай, ушедшей в тень. Сидхе заглянул в мои глаза с такой надеждой, что я потянулась к нему губами, спеша подтвердить её и не причинять большей боли.
  
  
  Мягкие нетерпеливые губы прильнули к моим так жадно, прося, умоляя и требуя, что мне не оставалось больше ничего, как отвечать на их ласку, не оставляя ни малейшей доли сомнения, что никого другого мне не нужно. Поцелуй длился долго. И только, когда Лами оторвался, чтоб наконец вздохнуть, я ткнулась носом в его щеку и отстранилась.
  
  
  -Даже самые длинные ночи кончаются,- шепнула я,- ты говорил, что тебя ждут..
  
  
  Сидхе вздохнул, тоскливо посмотрел на меня и потянулся за спину, за своей повязкой. Я увидела блики камней, блеснувшие в свете, взошедшей, голубой Тер. Большинство камней в повязке имели голубые и зелёные оттенки и глаз Гуангуна, бога моей мамы, глянувший на нас с неба, оставил вокруг головы моего любимого холодящий ореол, похожий на туманную дымку. И сам сидхе ощутимо остыл. Мне не очень понравилось это ощущение. Как будто его окунули в ледяную крошку. Мало того, она осыпалась, царапая мою грудь. И я поняла, почему Витре был настолько недоволен такими изменениями. Захотелось сорвать повязку с головы любимого. Но я подавила это желание. Храм. Вот, что сейчас главное.
  
  
  Я взяла Лами за руку, как больного ребёнка. Через несколько шагов первое чувство холода то ли прошло, то ли я к нему притерпелась. Громада массивного здания тёмным пятном перекрывала поля. Я прибавила скорости. Чувство ожидающей нас тайны росло с каждым шагом. Не приближаясь слишком к высокой изгороди, так, чтоб скрываться в тени высокой травы и кустов, мы дошли до южной стены, где должен ждать Лами брат Лоры. Моей мачехи. Женщины, оскорбившей моего отца неверностью. Занявшей место моей матери, презрев и обманув волю Веледа. Пытавшейся избавиться от собственного ребёнка, придумав ему судьбу, что, по моему пониманию, хуже смерти. Пытавшейся лишить меня памяти, а может быть и жизни. Хотя к чему была бы такая жизнь, под подчинением, без воли и права выбора.
  
  
  Если кто-то думает, что я простила ей это, не надейтесь. Я не девочка-цветочек. Я магиня и воин. Я королевская кровь. Не зависимо от того, захочу ли я воспользоваться своим правом на трон.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 33.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Вертикальная полоска света возникла на тёмной поверхности совершенно неожиданно. Быстро расширилась, и по земле протянулся искривлённый, мягко светящийся, четырёхугольник. На его фоне появился тёмный силуэт. Здесь, на южной стене, а так же на куске западной, более поздних построек не было. Дверь открылась, сдвигаясь в сторону, и фигура в храмовом балахоне сделала несколько шагов в, окружающую здание, темноту.
  
  
  -Комэр,- тихонько позвал Лами и человек резко обернулся на звук.
  
  
  -Скорее, у нас мало времени,- произнёс, вполголоса, жрец, и мы шагнули ему навстречу.
  
  
  Когда он увидел меня, то, поначалу, отшатнулся.
  
  
  -Это принцесса Лиира,- остановил его Лами,- мне повезло и я нашёл её сразу, как мы прилетели. Ты сможешь провести нас?
  
  
  -Я не знал, что вас будет двое. У меня только один запасной балахон. И он протянул свёрнутую ткань между нами, как будто предоставляя нам выбор, решить, кто пойдёт вместе с ним.
  
  
  -Не волнуйтесь за меня,- я ощутила его неуверенность,- мне он не понадобится. Артефакт поможет мне оставаться невидимой. Идите куда нужно, а я постараюсь не отстать.
  
  
  Я повернула кольцо и улыбнулась. Причём довольно ехидно. Увидеть как вытягиваются лица моих спутников было забавно. И ничем мне не грозило. Всё равно выражения моего лица никто не увидит. Хоть дразнись, хоть рожи строй. Только настроение было не соответствующим для шуток. Но я знала, что опасность вызывает у меня чувство нездорового желания поозорничать. Даже, если нет такой прекрасной возможности, какая есть у меня, благодаря Саотову колечку. Такая особенная реакция. Немножко странная. Но зато быстро проходит и даёт возможность держать себя в руках.
  
  
  К чести жреца, очнулся от удивления он быстро. Заставил Лами накинуть мантию храмовника и предупредил, чтоб молчал и не поднимал головы. По сигналу жреца, они прислонились лбами к тёмным пластинам на стене и стояли, не шевелясь. Я жалась рядом. Через несколько минут мимо прошли два лилу. Скорее всего, они любили делать свою работу именно в ночное время. Один из них вдруг приостановился и повёл носом, как зверь. У лилу осталась хорошая чувствительность к запахам. не такая, как в древности, но всё же... Я подумала, что, если запах Лами может показаться ему просто не знакомым, то запах женщины, точно насторожит. Но Комэр спокойно стоял и Лами ничего не заметил. Поэтому и вёл себя естественно. Я, не сводя глаз с застывшего в напряжении лилу, почти прижалась к мужчинам. Наконец, он, как-то гаденько, ухмыльнулся и мотнув головой в ответ каким-то своим мыслям, похоже, не слишком приличным, двинулся дальше. Какую гадость он представил, не хотелось даже знать.
  
  
  В Храме Веледа были представители всех рас Чесмена. Но, всё таки, подавляющее большинство сотавляли хомо и метаморфы. От иаров, и цвергов были только представители в высшем совете. Воргены, если и попадались, в основном, служили наёмниками, среди храмовой стражи. Только пара степняков-полукровок отозвались на зов. Причём вышли из той же среды. Лилу, тоже не многие, работали в лабораториях и внутренней охране. Сидхе, как южные, так и северные составляли вместе, приблизительно, пятую часть состава жрецов.
  
  
  Комэр ввёл сидхе вовнутрь одной из редких запирающихся комнат, и на пару секунд задержался, отойдя от прохода, давая мне возможность войти. И, закрыв дверь, целенаправленно пошёл по, только ему известному, маршруту.
  
  
  -Идти лучше молча,- предупредил он,- здесь не принято болтать на ходу. И слышно лучше, если кто-то идёт навстречу. Помещения здесь одинаковые, коридоров нет. Издали встречных не увидишь. Я отведу вас туда, где мы будем в полной безопасности и сможем беседовать обо всём, что нужно. И ещё, я покажу вам вещи, которые очень похожи на магию, но никакого отношения к ней не имеют. Сейчас всё. Остальное позже.
  
  
  Мы шли молча. Освещение было мягким и очень слабым. Когда мы входили в какую-либо комнату, свет становился ярче и тут же угасал за нашей спиной, стоило нам перейти в следующее помещение. По моим ощущениям, мы шли вдоль южной стены и, когда добрались до поворота, остановились в центре совершенно пустой комнаты с дверями в каждой из граней.. Комэр пропел какую-то фразу, которая звучала рвано. Такое ощущение, что какие-то звуки мы не могли слышать, даже когда я попыталась подключить магию.
  
  
  Попыталась и похолодела от страха. Такое ощущение, что я провалилась в яму. В пустоту. Место без магии. Точка с совершенно другой энергетикой. Я чувствовала себя жутко. Как голая в дворцовом зале приёмов. Я только открыла рот, чтоб спросить нашего проводника, как пол поехал вниз. Опустился на один этаж и мы прошли в дверь на нижний уровень. Потолок поехал вверх.
  
  
  -Ну, вот и всё. Тут мы никого не встретим. По крайней мере ночью. Днём, редко. Только, если на нас нападут извне. Чего не случалось со времени последних Жестоких лет. А нам ещё ниже.
  
  
  Мы пропустили ещё несколько шестигранных помещений, в центре которых стояли какие-то металлические ящики всё с теми же с кружками, прямоугольничками надписей и огоньками. Рядом с каждым было удобное сидение, объединённое в общую конструкцию с этим странным сооружением. В воздухе над ним колебалась в воздухе цветная картинка. Это были посты стражи снаружи храма. Там, где были более поздние постройки.
  
  
  -Остальные стены не охраняются,- пояснил наш провожатый,- считается, что входов там нет. Те двери, через которые входили мы, известны только нескольким жрецам и внутренней охране. Они используются только в крайнем случае. А металл наружных стен считается непробиваемым.
  
  
  -А что с магией? Я ничего не чувствую,- находясь в том же состоянии лёгкой паники, спросила я, проворачивая кольцо. Только из-за того, что оно действовало, я не обратила внимания на пугающее явление сразу.
  
  
  -В этом месте работает только зов. Я уже говорил Лами. Странно, что сработал ваш артефакт. Я не могу узнать как он работает? Может он здешний?
  
  
  -Извините, но я не знаю. Это подарок.
  
  
  Уточнять от кого, я не стала. Комэр оказался достаточно понятливым, чтоб не настаивать, если я не уточнила сразу. А Лами всегда менялся в лице, когда дело касалось Саота. И я переводила разговор на другое, как могла быстро.
  
  
  -А что такое зов?
  
  
  -Вот это..
  
  
  Жрец снова воспроизвёл какие-то звуки. Среди них, провалов для наших ушей оказалось ещё больше. Тоесть, видно было, что он что-то делает со своим горлом и звуковым аппаратом, но мы ничего не слышали.
  
  
  Пол в очередной комнате опустился вместе со стоящей посредине железякой, как будто проросшей из пола. Никаких соединений там видно не было. Жутко загадочные штуки.
  
  
  -Извините. Я попрошу вас ничего здесь не касаться. Сам я разбирался здесь годы и то, многого не понял до сих пор.
  
  
  Место в которое мы опустились, больше всего походило на зал из тех же шестигранников, правда, без перегородок. Только на полу были тоненькие линии, составляющие крупный сотовый узор.
  
  
  Мы с интересом осматривались. Вдоль всех стен находились длинные ряды таких же поверхностей с тёмными окошками из стекла, рядами надписей, огнями и всякой всячиной, которая нажималась, проворачивалась и сдвигалась. Сидений тоже хватало. Очень похоже, что отсюда всем, что есть в Храме должно было управлять. И не одному человеку. А более, чем десятку. Мы, с открытыми ртами осматривали, чуждую нашему взгляду, обстановку. Единственное, что не смущало глаз, был топчанчик, в одной из редких свободных ниш. На нём лежало уютное цветное бельё и шерстяное тканое одеяло. Рядом, грубо сколоченный вручную, столик из дерева. Низенький. С чистой глиняной посудой. И чистым же, чуть не хрустящим, полотенцем.
  
  
  -Лами, после твоего рассказа, я знал, что нужно искать. Обычно, я просматривал далеко не все помещения. Их тут очень много. Я слушал те места, где чаще всего бывает отец. Я нашёл то, что вам нужно.
  
  
  Сидхе подошёл туда, куда подозвал его жрец, а я тут же прислонилась к его плечу и посмотрела на тоненькую плёночку воздуха, платочком заколебавшуюся на фоне серой стены. Мы видели всё только потому, что ночное освещение было во всех уголках Храма, без исключения. А, если там начиналось движение, свет становился ярче без вмешательства людей. Таким образом была настроена и дворцовая магия. Только тут, в Храме, она была какая-то своя, действующая по другим правилам.
  
  
  В небольшом помещении, которое мы увидели в мерцающем воздушном окошке, люди были. Они спали. Спокойно, как будто на поляне с сон-травой. Лица расслабленые, отрешённые. Только лежали почему-то прямо на полу. Три не очень молодые женщины и одна пара. Совсем юные. На той, что была ближе всех, поблёскивал, скатившийся с плеча чёрный обсидиановый медальон подчинения.
  
  
  Я сразу поняла о чём хотел сказать жрец. Это были обманутые паломники, пленники, рабы подчиняющих амулетов. Значит сюда ещё не дошла весть о захваченном караване работорговцев. Жадность тех, кто занимался этим мерзким делом, ещё не была удовлетворена. Они продолжили торговлю живым товаром. Их не волновало, что они обманули доверие тех, кто пришёл к ним за помощью и решили окунуть их в ещё больший ад. Не надолго. До скорой и неизбежной насильственной смерти.
  
  
  Я смотрела на людей с жалостью, и в голове проносились куча мыслей и планов по их освобождению. И вдруг дверь в камеру поползла в сторону. Свет стал ярче и вовнутрь вошла Лора.
  
  
  -Она здесь?!- вскрикнула я.
  
  
  -Здесь,- ответил Комэр,- а что тебя удивляет, принцесса? Куда ещё она пойдёт? Спрятать её в Храме просто, даже, если сюда придёт отряд королевских дознавателей. Если бы я не показал вам, узнали бы вы, что здесь есть ещё нижние этажи? Отец обожает Лору. Они родственные души. Мне никогда не доставалось его любви. Я мамин сын. И никогда не прощу ему её смерти. Но не только поэтому я с вами. Всё, что они делают мерзко.
  
  
  И он напряжённо замолчал, а Лора, как будто решив проиллюстрировать его последние слова, подошла к юной паре и носком туфли толкнула парнишку. Тот поднял голову и отстранённо посмотрел на женщину. Девушка тоже села. Глаза у обоих были пустые.
  
  
  -Встань и иди за мной,- сказала она повелительным тоном.
  
  
  Юноша начал подниматься, а Лора смотрела на него, как на сладкий леденец на палочке, чуть облизывая губы. Девушка осталась сидеть. В ней появилась толика потерянности. Как будто из неё вытащили стержень. Спина сгорбилась. Глаза стали ещё более блёклыми. Казалось, заговорённая бляшка действовала слабее, чем обычно работают такие амулеты. Обычно, подчинение совершенно полное.
  
  
  -Смотри, эти артефакты тоже действуют,- удивлённо указала я Комэру.
  
  
  О своём кольце, я полагала, что то, что сработано при помощи божественной энергии, не подвластно никаким правилам.
  
  
  -Это не магический артефакт. Он работает тоже при помощи зова. Звуковой сигнал подавляет агрессию и заставляет слушать приказы. Они были в комнате, котрая тут обозначается, как медицинский отсек. И он ткнул пальцем в ряды надписей над одинаковыми блестящими прямоугольничками.
  
  
  Лора приподняла пальцем подбородок паренька. Они были почти одного роста. В светлых глазах мальчишки, которому было, едва ли, лет семнадцать, появилась тоска. Женщина плотоядно ухмыльнулась, облизнула палец, и провела им по губам своей подневольной жертвы. Оттянула нижнюю губу и вдруг укусила, оставив капельку крови и заставив парня вскрикнуть. Он на секунду очнулся от боли и глаза его вспыхнули отвращением. Какое-то гадкое воспоминание мелькнуло во взгляде. Лора пропела что-то на низких гортанных нотах и взгляд снова погас.
  
  
  Она схватила парня за руку и вытащила за дверь. Нам не нужно было объяснений. Смотреть за этим желания не было.
  
  
  -Саот Темноликий!- воскликнула я,- Комэр, ты можешь что-нибудь сделать? Я её убью сейчас. Это же настоящее насилие!
  
  
  -А что ты можешь сделать? Лора живёт рядом с отцом. Там их лизоблюдов целая куча.
  
  
  -Он что, ничего не сделает? Он же Верховный жрец!
  
  
  -Разве что присоединится,- горько ответил тот,- ты что думаешь, я зря прятался по всем углам Храма, как только вышел из совсем молочного возраста? Если мама пыталась меня защитить, он её бил. Но она всё равно это делала, давая мне возможность скрыться. До тех пор, пока я не стал сильнее его, я жил в Храме, как насекомое, которое влезает в первую попавшуюся щель, при малейшей опасности. Моё счастье, что я слышал зов, как никто другой в храме и мог воспроизвести его правильно. Знаешь, как здесь всё работает? Ты слышишь нужный сигнал и повторяешь его. Если получается, значит ко всему в этом помещении у тебя есть допуск.
  
  
  -А твою сестру он не трогал? Он, что же любит мужчин?
  
  
  -Как же.. Он как жабогад, хватает, всё, что движется. Только сестре это нравилось. Она с детства была сластолюбивой. Даже иногда при людях под юбку лезла. Мама со стыда сгорала, а отец ещё и поощрял. При своих подлипалах, правда. А при чужих один раз сказал, что руки отрежет. И так улыбнулся, что даже малявка поняла, где можно, а где нельзя. А в семье, даже при мне и маме, раздвигала ноги и... делала, что хотела.. А отец смотрел и смеялся, или помогал, пока не доросла макушкой ему до паха. А дальше, извините, но сами не дети, знаете, что бывает. Мама плакала, а он её заставлял смотреть. А я трусливо убегал.
  
  
  -Ты был ребёнком,- я если и покраснела, то от ярости,- не смей себя винить.. И её он тоже испортил. Боги! Какой мерзавец! С этим надо что-то делать! Меня просто трясёт от злости!.
  
  
  Комэр вдруг задрожал и закрыл уши обеими руками. Лицо его превратилось в перекривленную маску.
  
  
  -Что случилось?- мы с сидхе, судя по его взгляду, чувствовали какую-то неясную тревогу. Но слышать ничего не слышали.
  
  
  -Тревога! Кто-то чужой требует пропустить его в Храм.
  
  
  И он, всё ещё морщась, навис над своими железками. Воздушное окошко показало входные ворота.
  
  
  -Гюнтер!- закричала я, как ребёнок, радостно тыча пальцем в знакомое с детства лицо старого вояки. За ним гарцевал отряд воинов. Один из них, в закрытом шлеме, повернулся к высокому лилу. И я тут же узнала обоих..
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 34.
  
  
  
  
  
  
  
  
  -Они не впустят сюда короля,- без единого сомнения, заявил Комэр, когда я сказала своим спутникам, что узнала отца и Зара,- здесь у них есть возможность защищаться от нападения. А, поскольку они и так собирались прибрать к своим рукам власть, то королю угрожает опасность вообще лишиться жизни. Если его узнала ты, то и Лора может. Она всё таки его жена. А, если король и его ближайшие соратники полягут под стенами Храма, то у отца будет возможность захватить власть, через дочь - королеву и её сына. Он наследник престола и никто его не лишал прав. Тебе останется только воевать за трон.
  
  
  -О чём ты говоришь, Комэр!? Боги с ним, с этим троном! Я не хочу лишиться отца. Это главное.. Ты можешь что-то сделать?
  
  
  Жрец криво усмехнулся.
  
  
  -А только я и могу.
  
  
  Он подступил к своим странным штуковинам и уселся на сидение. Я встала за его спиной и внимательно следила за его пальцами, перебегающими от надписи к надписи. Он прикасался к прямоугольничкам, которые утопали в поверхности металлической столешницы.
  
  
  -"Блокировка второго уровня"- прочитала я,- "Изоляция отсеков первого уровня".
  
  
  Рядом с одной воздушной картинкой возникли ещё несколько. Одна продолжала показывать входные ворота, где всё ещё пререкались Гюнтер и охранники Храма. На второй картинке показались те два лилу, что встретили нас у южного входа. Они ещё не добрались до спуска на второй этаж, но спешили со всех ног. Я узнавала некоторые комнаты, через которые мы проходили с Комэром. Они были похожи, но не настолько, чтоб я не заметила деталей обстановки, что отличали их друг от друга.
  
  
  Вдруг, за одним из них, перегородка стала опускаться. Он едва успел проскочить к товарищу и сейчас они оба, очутившись в полностью закрытой шестигранной соте, с недоумением оглядывались по сторонам. Губы их шевелились, но ничто не реагировало на их сигналы. Один подошёл к чёрному квадрату на стене и приложил ладонь. На нём высветилась надпись "В доступе отказано. Идёт перезагрузка системы"
  
  
  Слова были такими же чужими, как вся обстановка вокруг. Общий смысл я понимала, но фразы казались не живыми. Как будто их произносили мёртвые губы Предтеч, выстроивших это здание.
  
  
  У меня вырвался прерывистый вздох и сидхе поймал мою руку, крепко сжав в своей. Видно было, что ему тоже не по себе. Он с удивлением смотрел на жреца. А тот, как будто вырвался из долгого плена. Глаза горели каким-то яростным возбуждением. Он делал то, на что раньше никогда не решался. Это было видно по тому, что, иногда, он зависал над какой-то из надписей, прикрывал глаза и покачивал головой, словно сомневаясь в своих воспоминаниях, а потом снова действовал, как бы возвращаясь в ситуацию, убеждающую его в их правильности.
  
  
  Третий воздушный квадрат показал картинку, похожую на детскую обучающую игру. Пятнашки. У меня была такая же во дворце, когда меня учили читать. Ящичек с низкими стенками и небольшими деревянными квадратиками, на которых были вырезаны буквы. Я должна была, передвигая буковки, собрать алфавит в правильном порядке. Квадратиков было двадцать четыре. Один из квадратов был пустым. По количеству букв алфавита. Пять рядов по пять квадратов. Язык хомо был всеобщим. Для всей планеты наших предков. Когда-то их было множество. Но он образовался тогда, когда на Земле наступил мир и появилась возможность освоить глубокий космос. Так было написано в исторической книге отца.
  
  
  Картинка Храма отличалась тем, что вместо квадратов были шестиугольники, пустот было гораздо больше. Но намного больше и самих сегментов. Комэр самозабвенно гонял соты по экрану. Мы слышали металлические скрипы и клацанья, которые раздавались из круглых сетчатых отверстий в стенках металлических коробок. У парня был отчаянный и слегка безумный вид. Каждая сота обозначалась сочетанием нескольких букв.
  
  
  Когда я перевела взгляд на входные ворота, то охнула от неожиданности. Отец продвигался ко входу в храм и перед ним расступались всадники. Рядом с Заром показалась фигура воргена, в которой мы с Лами узнали Джейраха.
  
  
  -Отряд отца прошёл через деревню паломников?- шёпотом спросила я, и срывающимся голосом позвала жреца,- Комэр, а можно услышать, что там происходит?
  
  
  Тот недоумённо проследил за моим взглядом, всё ещё мысленно погружённый в свою странную игру с передвиганием сот и, не выходя из своеобразного транса, ткнул в светящийся квадратик и повернул ребристое колёсико.
  
  
  -Именем короля откройте!- прозвучал знакомый властный голос и рыцарь, подъехавший к воротам, открыл лицо, а Джейрах что-то выкрикнул по воргенски. Он стоял дальше от ворот и я не расслышала фразы, но наёмники, похоже поняли её и начали толкать друг друга локтями.
  
  
  Комэр опять задумался над своей головоломкой и я решилась спросить его, что он делает.
  
  
  -Играю,- нехорошо ухмыльнулся жрец, продолжая прикидывать что-то в голове.
  
  
  Старший охранник пытался добиться какой-то иной реакции от такого же чёрного квадрата на стене, у входа уже в сам храм. Это была та же дверь, куда нас заводили утром. Но на квадрате горела та же надпись, что и перед давешними охранниками-лилу - "В доступе отказано. Идёт перезагрузка системы".
  
  
  -Откройте королю,- тем временем, заорал Гюнтер,- или вы будете признаны бунтовщиками и мы вынуждены будем атаковать Храмовые ворота!
  
  
  Тем временем жрец коварно улыбнулся и сделал последние три щелчка. Сота с входной дверью проворачиваясь вокруг воображаемой оси ушла за другую, на её место вдвинулась следующая, потом ещё одна и вдруг наружная стена поползла вверх. Ближе всех к этому месту был начальник охраны, который, в момент движения, резко и испуганно, отскочил в сторону. Лицо его гадливо искривилось. И Комэр, злорадно жмурясь, переключил светящееся игровое поле на картинку открывшейся соты.
  
  
  Богато обставленная комната отличалась какой-то извращённо-слащавой роскошью. Центром обстановки была кровать. Низкое огромное ложе, со смятым бельём, на котором лежал обнажённый пленник. Лора и её отец были одеты. Хоть и чуть беспорядочно, но прикрыть наготу они успели. А может ещё не успели полностью раздеться? Ведь времени, с того момента, как Лора увела юношу, прошло не много. Может они ещё не начали потешаться над бедным парнем? Хотя, кто знает, сколько времени он находится в Храме.. И первый ли это визит развращённой королевы? Не даром же юношу беспокоили воспоминания..
  
  
  Только, услышав возмущённые крики, я вернулась к картине у ворот. Воргены наёмники гадливо морщились, глядя на Верховного жреца и его дочурку, жмущихся к роскошному комодику с тучей всяких стеклянных баночек и флакончиков. Зеркала, закрывающие все стены этого внутрихрамового Дома Услад, отражали бледные и перекошенные лица его обитателей.
  
  
  -"Перезагрузка завершена",- вдруг услышали мы металлический голос из сетчатого кружка,- "Полная расконсервация станции. Пульт управления перемещается на запасную площадку."
  
  
  Пол под нашими ногами задрожал. С шипением и полязгиванием весь зал дёрнулся и пополз вверх. Что-то щёлкало. Жрец заволновался и переключился опять на картинку с сотами. Было видно, как они самостоятельно расходятся проворачиваясь и освобождая в центре Храма пустое место, куда начинает втискиваться фигура, явно напоминающая наш зал.
  
  
  Комэр побледнел. Что-то точно получилось не так, как он хотел. Лами вскрикнул и протянул руку к картинке у ворот. Воргены внутри Храма и солдаты снаружи хором выкрикивали что-то, и головы их поднимались вверх. Сама же картинка удалялась, становилась всё меньше. Под нами поплыли сероватые, в наступающем рассветном мареве, поля.
  
  
  -Мы летим,- сказал сидхе.
  
  
  Уж кому кому, а ему картина полёта была знакома лучше всех. Хотя и мы всё поняли и без его высказывания. Было только не понятно, как такая тяжёлая железная махина могла подняться в воздух. Вдруг в поле нашего зрения попал силуэт, беспорядочно бьющего крыльями, птицеящера. Он то ли пытался нападать на странную огромную штуковину, то ли хотел пробиться вовнутрь.
  
  
  -Витре!- закричали мы хором с сидхе.
  
  
  Артефакт-повязку Лами снял, переодеваясь в храмовника. И, видимо стены не мешали Витре чувствовать сильные эмоции хозяина внутри.
  
  
  -Успокой его,- сказала я,- попробуй передать, чтоб летел за нами.
  
  
  Но Лами и сам уже старался дозваться до обеспокоенного друга и, видимо, ему это удалось, потому что ящер перестал суетиться и отлетел на небольшое расстояние. Ровно замахал крыльями, удерживая скорость наравне с нами.
  
  
  -Угнаться он за нами сможет легко,- констатировал сидхе,- только вот как далеко мы будем лететь? Он же живой и не может сопровождать нас вечно. Когда-то он устанет.
  
  
  -Ты не можешь узнать куда мы летим?- с сомнительной надеждой обратилась я к жрецу.
  
  
  Тот, всё ещё ошарашенный неожиданным результатом своих действий, осторожно прошёлся указательным пальцем по надписям на другой столешнице. Ничего не найдя, провёл ладонью над черным стеклом. На нём загорелись ряды букв, цифр и знаков препинания.
  
  
  -Местоположение центра управления,- нажимая буковки, вызвал он надпись на светящемся окошке в воздухе и добавил,- на карте Чесмена.
  
   В воздухе загорелись знакомые объёмные очертания единственного материка, окружённого океаном. Его рек, гор и долин. По карте медленно передвигалась светящаяся точка. Двигалась она сейчас на восток. По направлению к Цверговым горам. Если мы не опустимся перед ними, то в самих горах это сделать проблематично. А за ними Загорье. Дикий и не исследованный край. Так далеко никто из людей Чесмена не заходил. Редкие отряды исследовали Пустые земли, за Холмами лилу и таёжными лесами северных сидхе. Но это была северная и северовосточная часть материка. А мы летели строго на восток. И если считать, что храм находится южнее центра материка, то впереди только перевалы гор и неизведанный край за ними... Далеко, очень далеко от гор, мигал одинокий огонёк...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"