Я заметил его сразу, как только вышел из здания института. Почему из индифферентной одноликой толпы моё внимание привлекла именно эта высокая, довольно нескладная фигура, я ответить не мог. На периферии сознания тут же заплескались странички из недавно прочитанной книги о теории малых знамений, а фотографическая память услужливо выхватила из недавнего прошлого знакомую фигуру. Когда это было? Кажется, позавчера. Помнится, я спускался по эскалатору в метро, а навстречу текла бесконечная змея из человеческих тел - рыхлая, по-осеннему одетая, в меру говорливая змея.
Я равнодушно взирал на отстранённые лица граждан, спешащих по своим неотложным делам. Голова моя была пуста, как перрон у последней электрички. Нет, мысли, конечно, были, только локация внешнего мира посредством полуприкрытых глаз лишь отвлекала их от того важного, над чем я думал все последние месяцы. Тогда почему из всех сотен прохожих, ежедневно обтекавших меня по пути на работу и обратно, я запомнил именно эту фигуру?.. Ответ был. Он лежал на поверхности. Он лучился-переливался блестящими гранями интуитивного узнавания. Он манил. И он знал: я обязательно вспомню...
Точно! Дней десять назад в фойе перед гардеробом, я случайно столкнулся с представительным мужчиной в светло-сером костюме. Тогда меня удивил не столько галстук, кричащих канареечных оттенков, сколько надпись на книге, упавшей на пол. С извинениями я поднял увесистый том и протянул его владельцу. Невольно взгляд скользнул по тиснёному золотом названию: "Восьмибожие как новая методика поиска далёких планет". Я испытал что-то похожее на удар током. Пальцы нервно дёрнулись, и если бы хозяин книги с благодарностью не принял её, она непременно вернулась бы на мозаичный пол. Не сказав больше ни слова, мужчина ушёл.
Минуту я находился в состоянии оцепенения, а потом подошёл к гардеробщице.
- Вы не знаете, кто это?
- Где? - Валентина Петровна, знавшая всех и вся в институте, удивлённо посмотрела на меня.
- Человек, с которым я только что столкнулся?..
- Разве это был не Станюк? - Валентина Петровна вздохнула: она так делала каждый раз, если понимала, что какая-то важная информация прошла мимо неё.
- Станюк в командировке... - пробормотал я и в задумчивости направился к лифту.
...Сбившись с шага, я непроизвольно оглянулся. Разочарование тут же запустило острые коготки в податливое тело предощущения надежды: за мной никто не гнался, никто меня не преследовал. Как год, как пять, как десять лет назад я никому не был нужен в этом огромном, изнывающем под бременем людской плоти, городе.
Нарушив установленный порядок, я не пошёл к станции метро, а направился к недавно открытому памятнику. Порывистый ветер и грозовые обложные тучи распугали всех гуляющих, поэтому в небольшом скверике я оказался в одиночестве - привычное и вполне закономерное состояние для такого человека как я. Пристроившись на самом краешке скамьи, поднял воротник пальто, засунул руки в карманы и устремил невидящий взор на постамент.
Летом я часто захаживал сюда, чтобы дать глазам "зелёный отдых". После нескончаемой череды снимков звёздного неба хотелось чего-то менее абстрактного. Живая зелень помогала. Здесь я понимал, зачем нужна моя работа, хотя спроси у ста прохожих, что они знают о "Столпах Творения" из туманности М16 в созвездии Орла, и сто десять из них ответят: им и дела нет до всего этого. Какой Космос, если колбаса опять подорожала!
Я грустно усмехнулся. Наверное, они правы: астрономы по утрам питаются вовсе не информационной лентой в интернете, а вполне обычными бутербродами.
- Они не правы. - Голос, неожиданно раздавшийся над головой, заставил меня вздрогнуть.
Я ещё не успел связать воедино обрывки своих мыслей и приятные обертоны бархатистого тембра приятного голоса, а мужчина уже устраивался рядом со мной. Не поворачивая головы, я успел рассмотреть долговязую фигуру, точно перочинный ножик аккуратно сложившуюся по нижней кромке скамейки.
- Простите, мы знакомы? - Плюнув на приличия, я вперил недовольный взгляд в мужчину.
- А вы как думаете? - Он невозмутимо запахнул полы длинного пальто и с улыбкой посмотрел на меня.
- Я уверен, что вижу вас впервые.
- Это не так. - Вокруг глаз незнакомца заиграли лучики-морщинки. - И вы прекрасно об этом знаете.
- По какому праву!..
- Только ради Бога не волнуйтесь! Тревога и беспокойство вредны для вашего сердца.
- Вы доктор? - спросил я сухо.
- Кем меня только не называют... - Лучики у глаз сложились в сложный узор. - Если вы в утилитарном смысле, то я, в самом деле, врач от Бога.
Почему-то последняя часть фразы прозвучала откровенно иронично.
- И что вы скажете как врач? - Сарказма в моих словах было достаточно, чтобы незнакомец тут же оставил меня в покое.
- У вас клапанная патология сердца.
- Допустим... - На холодном ветру в тонком пальто мне вдруг стало жарко.
- Специалисты называют это заболевание пролапсом митрального клапана.
- Кто вам...
- Простите, что перебиваю, но врачи не сказали вам главного: у вас не идиопатический, а вторичный пролапс, возникший на фоне кальцификации митрального кольца.
- Я должен вам верить?
- Не обязательно. - Незнакомец с довольным видом потёр ладони.
- Видимо, это какой-то трюк... - неуверенно произнёс я.
- Своим диагнозом я вовсе не хотел вас напугать. К тому же всё не так страшно, как вы себе представляете.
Я пожал плечами, недолго подумал и спросил:
- Вы похожи на человека, неожиданно обнаружившего у себя дар экстрасенсорной диагностики.
- Неожиданно? - переспросил незнакомец и широко улыбнулся.
- Я угадал?
- Нет.
- Тогда объяснитесь.
- Вам понравилась моя книга? - неожиданно спросил незнакомец.
- Книга? Какая книга?
- Вы переспрашиваете лишь для того, чтобы успеть обдумать ответ. Я прощаю вам эту маленькую хитрость. Так как насчёт книги?
- Но ведь я держал её всего пару секунд!
- Этого вполне достаточно, если учёный действительно готов услышать ответ на вопрос, который мучает его уже много лет.
- Простите, я не совсем...
- "Гравитационная" методика поиска внесолнечных планет позволяла вам обнаруживать планеты лишь сопоставимые по размерам с Юпитером. Но вы мечтали о другом - о терраподобном мире. Вы знали, что такие планеты действительно существуют, и их великое множество там, куда вы каждый день заглядываете посредством дисплея и звёздных карт. Метод регистрации прохождения планеты по звёздному диску, а также основанный на регистрации слоёв в окружающем светило пылевом облаке тоже вас не устраивают, ибо не дают возможности воочию наблюдать мир открытой планеты.
Незнакомец вдруг замолчал.
Повернувшись всем корпусом, он приблизил своё лицо ко мне и выдохнул:
- Что вы там увидели?..
- Я не уверен, что видел...
- И всё-таки?
- Да кто вы такой?..
Даже в далёком детстве я не любил этой глупой забавы - кто кого переглядит. Но сейчас, я буквально горел решимостью заставить глаза незнакомца отступить. Его тёмные зрачки я воспринимал как врага, который любой ценой должен быть повержен. В противном случае...
- Так что вы видели? - Голос незнакомца пробился ко мне откуда-то издалека.
- Мир, который трудно вообразить...
- Он напугал вас?
- Да...
- Чем же?
- Тем, что мы никогда не сможем жить так, как они...
- Почему вы в этом уверены?
- Не знаю...
Я с трудом отвёл взгляд. Играть с незнакомцем в "гляделки" - то же самое, что соревноваться с озером: у того впереди миллионы лет тишины и спокойствия.
- Вы хотите увидеть это вновь?
- Зачем? Чтобы лишний раз напомнить себе какое ты ничтожество?
- Вы имеете в виду себя лично?
- Нет. Человек - существо социальное. Мы не можем жить вне социума. Если я говорю "ты" - я имею в виду всех нас. Все виноваты.
- Человечество?
- Именно.
- Но ведь это несправедливо.
- Что именно?
- Бомбу на Хиросиму сбросил пилот Томас Фереби. Экипаж бомбардировщика В-29 насчитывал двенадцать человек. От сброшенной бомбы погибло, по меньшей мере, сто тысяч человек. Они все одинаково виновны?
- Не знаю... Я ведь не Господь Бог...
- Выходит, меру ответственности должен определять он?
- Я слаб в церковной казуистике...
- Прикрываетесь словесными хитросплетениями, а сами уходите от ответа.
- Послушайте, что вам от меня нужно?!
- Не мне. Вам.
- Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое!
- Нет ничего проще. - Незнакомец встал. - Я уйду. Но у меня остался последний вопрос: как вы будете жить после этого?
- Я вас не понимаю...
- Понимаете, Виталий Ильич. Я говорю о том кратком миге, в течение которого ваша правая рука лежала на моей книге. И о том лихорадочном возбуждении, в котором вы исписали ватман аспирантки формулами, которых наука ещё не знает. И о том восторге, когда вы на долю секунды увидели поверхность планеты Инаэль многокомпонентной системы Глисье в созвездии Пегаса.
Некоторое время я разглядывал незнакомца, потом хрипло произнёс:
- Не я подсел к вам на улице, и не я следил за вами в последние дни. Я жду объяснений.
Мужчина сел.
- Каких именно? - спросил он с прежней улыбкой.
- Чего вы добиваетесь? Книги я вашей не брал, а тактильные ощущения - вещь субъективная. Если хотите, можете коснуться моих пальцев: мы обменяемся частичками эпидермиса и будем квиты.
- В подобных жертвах с вашей стороны я совершенно не нуждаюсь, - незнакомец коротко вздохнул. - Вы должны всего лишь выключить свет.
- Свет?..
- Да, свет.
- И где же?
- В вашей квартире.
- Я успел убедиться, что вы вполне адекватны, но последний вопрос... Это какой-то ребус?
- Всё предельно просто: вы должны вернуться к себе домой, включить свет так, чтобы я его видел. Всё хорошенько обдумать, а затем сознательно выключить свет.
- И это всё?
- Да.
- Выглядит довольно просто, но возникает вопрос: зачем я должен думать у выключателя, если раньше я производил эту нехитрую манипуляцию без привлечения извилин?
- Мне нравится ваша ирония.
- А мне не нравится ваше предложение.
- Я даже догадываюсь почему.
- Неужели?
- Инаэль. Возможно вы не знаете, но при определённых условиях световая чувствительность глаза позволяет уловить даже несколько квантов оптического диапазона, а интервал яркостей, которые ваш зрительный механизм способен воспринять, превышает двенадцать степеней.
- К чему вы клоните?
- Я уверен: вы успели заметить, что Инаэль вся пропитана светом. На этой счастливой планете его выключить невозможно.
В моей голове вертелось множество вопросов, однако ни один из них я задать не успел.
- Вы совсем продрогли, - сочувственно заметил незнакомец. - Вот, возьмите. Это непременно вас взбодрит.
Жестом фокусника он протянул мне небольшой бокал белого фарфора. Над волнистой кромкой вились затейливые кудряшки пара.
- У вас закончились аргументы, и вы решили меня отравить?
- Никоим образом, тем более что вы - весьма приятный собеседник. Держите. Это глинтвейн.
- Как при вашей худобе вы умудрились спрятать под пальто термос? - пробурчал я, но чашку с готовностью принял.
Моя бровь сама собой дёрнулась, потому что я узнал ни с чем несравнимый аромат кларета, сдобренного галангалом - так готовили напиток только во времена средневековья в Британии и Скандинавии, где я попробовал его на юбилейном симпозиуме астрофизиков три года назад.
- Пейте. Это традиционный напиток. Никаких новшеств в виде коньяка или рома. Всё оттуда - с туманного Альбиона.
От удовольствия я зажмурился, пригубив нагретый, тонко пахнущий ароматными эфирными маслами напиток. Я медленно потягивал лёгкое красное сухое вино, а сам напряжённо думал о том, кем на самом деле является мужчина, так стремительно ворвавшийся в мир моего устоявшего одиночества. На сумасшедшего вроде не похож. Может, он из когорты новомодных экстрасенсов, нахватавшихся знаний из "информационной пены", не имеющей ничего общего с сокровенными знаниями Индии и Египта? Но зачем ему я? Как источник обогащения для гуру-проходимцев - я величина, близкая к абсолютному нулю. Что с меня взять? "Цыплячью" зарплату, или квартиру, требовавшую капитального ремонта ещё тогда, когда я и в школу не ходил?
- Видите, вы сами ответили на мой вопрос. - Незнакомец пристально следил за моими пальцами, впитывавшими тепло керамики.
- Вы хотите сказать, что ко всему прочему, ещё и чужие мысли читаете? - Я устал, и даже ирония в моих словах прозвучала апатично.
- Я не читаю чужих мыслей, - почему-то холодным тоном произнёс незнакомец. - Ваши мысли сами приходят ко мне.
- В таком случае вы - Бог!
- Слова, слова! Удивительно, как быстро люди забывают наказ родителей. А ведь ваша мама - филолог по образованию - всегда предостерегала от неаккуратного обращения со словами, несущими сильную эмоциональную нагрузку. Вы помните её любимый афоризм: слово - это оружие.
- Послушайте, вы! - в негодовании я вскочил со скамейки, глинтвейн выплеснулся на грудь, но я этого даже не заметил. - Есть вещи, которые не касаются никого кроме меня, вы поняли?!
Незнакомец встал.
- Я понял главное - вы не готовы.
- Да! - почти выкрикнул я. - Я не готов к вашему дурацкому спектаклю. Я не готов к тому, что первый встречный лезет ко мне в душу и копается там, словно в своём чемодане.
- Первый встречный? - незнакомец недобро усмехнулся. - Вы ошибаетесь, Виталий Ильич. Если бы вы были чуточку внимательнее при чтении той книги, что лежит сейчас у вас на прикроватной тумбочке и называется "Эзотерики о знаках судьбы", вы бы сопоставили несколько малозначительных на первый взгляд фактов из своей жизни. Помните случай с автобусом в Вальканово, когда вам не хватило билета, и вы поехали следующим? Что вы встретили на трассе? Тот самый автобус, в который вас не взяли. Автобус лежал в кювете, а на насыпи - целый ряд тел в чёрных мешках. Вы помните автомобильную пробку на Ломоносовской? Тогда вы опаздывали на защиту диссертации и решили добираться пешком. Что случилось с такси после того, как вы из него вышли? Вижу, что помните - со стоящего рядом панелевоза сползла плита перекрытия и раздавила заднюю часть машины. Скажите, что вы тогда испытали?..
- Да кто вы такой?! - Я смотрел на стоящего передо мной мужчину и чувствовал, как внутри поднимается ледяная волна ужаса.
- Я тот, кто знает всё обо всём...
Заметив, что чашка в моей руке начинает дрожать, незнакомец мягко разжал мои пальцы.
- Присядьте. - Он положил ладонь на моё плечо.
Я послушно сел.
- Попытайтесь правильно понять то, что я сейчас скажу. Чтобы вам было более комфортно, я предлагаю покинуть это неуютное место.
- Мы можем пойти ко мне, - произнёс я равнодушно.
- В этом нет необходимости.
Он рывком придвинулся, и я понял, что мы уже не в парке...
- Где мы?.. - голос выдал моё волнение.
- Микронезия. Не забыли тот роскошный альбом, который вам подарила мама на пятнадцатилетие? Республика Кирибати. Для вас это словосочетание всегда звучало как музыка. Хотите мы окажемся в столице? Вы ведь никогда не были в Южной Тараве?
- Не был... - эхом отозвался я.
- Тогда вперёд?
- Нет.
- Но почему?
- Я хочу понять, зачем вам это?
- Не мне, а вам. Чтобы вы поверили - я могу всё.
- Я верю...
- Говорите, что верите, а на самом деле вас не оставляют мысли о местном климате. Вы думаете: сейчас октябрь - самый жаркий месяц в Кирибати, значит, температура не должна опускаться ниже плюс тридцати градусов, а вы в пальто и вам нисколько не жарко.
- Тогда объясните, почему же мне не жарко?
- Вы забыли - я могу всё!
- Я этого не забыл. Но к этому трудно привыкнуть.
Мы помолчали.
- Вы хотели что-то рассказать, - напомнил я.
- А вы готовы это услышать?
- Звучит так, словно вы спрашиваете: готов ли я умереть...
- Я ведь уже говорил - никаких жертв.
- Разумеется! - невесело усмехнулся я. - За полчаса вы превратили мою жизнь в осколки, сделали из меня эмоционального уродца и после всего этого - никаких жертв?
- Вы, наверное, ждёте, что я буду извиняться?
- Не жду.
- И правильно делаете.
- Это не в ваших правилах?
- Правила устанавливаете вы - люди.
- А вы?
- Я живу по законам?
- У этих законов есть автор?
- Есть.
- И как его зовут?
- Целесообразность.
Я не удержался от смеха.
- Разве я сказал что-то смешное?
- Эмоциональный спектр этого слова так широк, что мне трудно понять, в каком аспекте вы его употребили.
- Для меня целесообразность - это, прежде всего, приспособленность организмов в целом к условиям существования, а также их отдельных органов к выполнению присущих им функций.
- То есть вы видите только биологический аспект.
- Исключительно его.
- Но разве человечество как вид не приспособилось к условиям Земли?
- Безусловно. На этой стезе нынешняя цивилизация оставила далеко позади всех своих предшественниц. Но и она забыла о главном.
- О чём же?
- О том, что природу нужно не покорять, а сливаться с ней.
- Как вы себе это представляете?
- Моё мнение роли не играет. Плохо то, что сами люди не сумели прийти к этой мысли.
- А должны были?
Незнакомец посмотрел на меня с сожалением.
- Я знаю, вы не читали британского историка Тойнби. Иначе в его сравнительной истории цивилизаций непременно сумели бы найти ответы на множество вопросов, которые не позволяют вам жить так, как все. С точки зрения действительной истории, - незнакомец сделал ударение на слове "действительной", - в его двенадцатитомном труде есть масса огрехов и не стыковок, но выводы его верны. Правда, он выделил всего 21 цивилизацию, с чем лично я не согласен, но дело не в этом. Тойнби утверждал, что любая цивилизация развивается только тогда, когда внешняя среда не является ни слишком благоприятной, ни слишком неблагоприятной. Это необходимое и достаточное условие. К сожалению, в скором времени это условие может быть нарушено.
- Нарушено кем? - спросил я, когда незнакомец ненадолго задумался.
- Вами.
- Мной?!
- И вами в том числе.
- Но...
- Выслушайте до конца, - с невозмутимым видом попросил мужчина. - За сорок тысяч лет до вашей эры на планете родилось всего четыре миллиарда человек. Сейчас человечество насчитывает более семи миллиардов. За всю же историю Земли на ней жило более ста пятидесяти миллиардов.
- Зачем вы называете эти цифры?..
- Я хочу показать, скольким из вас планета подарила счастье рождения, и что она получила взамен.
- Я вас не понимаю...
- Конечно. Вы же один из этих ста пятидесяти миллиардов.
- Звучит как оскорбление.
- Нет, как напоминание о том, что вы могли сделать и чего не сделали.
- Но что я могу один?! - вскричал я.
- Вы можете выключить свет.
Только теперь я понял, чего добивается от меня странный незнакомец.
- Вы хотите...
- Не я, - покачал головой мужчина, - а те, кто когда-нибудь потом хотел бы пройтись по этой тёплой земле, погреться в лучах ласкового солнца, искупаться в лазурной воде, лежащей перед нами лагуны, но не сможет этого сделать по той причине, что ваша цивилизация успела испоганить землю, засорить океан, выпотрошить недра, а теперь с вожделением заглядывается на доступные солнечные ресурсы. Помните слова Тойнби: "...любая цивилизация развивается только тогда, когда внешняя среда не является ни слишком благоприятной, ни слишком неблагоприятной", так вот, ваша цивилизация не оставляет будущему человечеству ни единого шанса, потому что после вас внешняя среда сможет вскормить лишь трилобитов.
Когда потрясение от слов незнакомца прошло, я заметил, что вновь сижу в знакомом сквере. Начал накрапывать дождь. Было сыро и невыносимо тоскливо.
- Неужели всё так плохо?.. - едва слышно прошептал я.
- Вы прожили пятьдесят семь лет. Скажите, сколько счастливых дней они в себя вместили?
Я тяжело вздохнул.
- А теперь вспомните Инаэль.
- Была ли она на самом деле?..
- Вам решать.
- Всё-таки я не понимаю...
- Чего?
- Разве ничего нельзя исправить?..
- Видите тот постамент? - неожиданно спросил незнакомец.
Я кивнул.
- Скажите, используя его как фундамент, можно на нём построить жилой дом?
- Разумеется, нет.
- Ваша цивилизация пошла по самому лёгкому пути: вместо того чтобы изучать внутренний мир человека, а уже через него - природу, вы решили превратить взлелеявшую вас родительницу в наложницу, с которой можно не церемониться. Это тупиковый путь - путь в никуда. У человека, для которого его внутренний мир также огромен, как мир звёзд, можно отнять всё: еду, кров, удобства, но он выживет, потому что его сила находится не вовне, а внутри. А если всё перечисленное забрать у любого из вас?..
Незнакомец поднялся. Я тоже.
- Пора, - сказал он так, точно я уже согласился с его доводами.
- А если я откажусь?.. - Вопрос мне дался нелегко.
- Я не буду настаивать.
- То есть? - не понял я.
- То есть вы пойдёте своей дорогой, а я - своей.
- И на этом всё кончится?
- Разумеется, нет. Я найду другого кандидата.
- Более сговорчивого?
- Нет. Более понятливого.
Я долго разглядывал нескладную фигуру незнакомца. Наконец, с трудом произнёс:
- Что ж, идёмте.
- Не люблю прогулки под дождём, - поёживаясь, произнёс незнакомец и стремительно шагнул ко мне.
Через миг он отступил, и я увидел знакомый двор.
- Ваша услужливость больше похожа на скрытое давление, - пробурчал я.
- Нисколько. Я всего лишь уберёг вас от излишних душевных терзаний.
- Вы так уверены в моём выборе?
- Увы. Это не в моей компетенции.
- А я-то думал - вы можете всё.
- Вы пытаетесь меня оскорбить, или просто тянете время? - Обиженным незнакомец точно не выглядел.
- Зачем спрашиваете, если можете свободно похозяйничать в моих извилинах?
- Свой выбор вы ещё не сделали, - незнакомец усмехнулся. - А ваши мысли всё время возвращаются к недопитому глинтвейну. Держите - это мой подарок.
Я машинально протянул руку и почувствовал тепло его ладони.
- А вы не призрак... - прошептал я не столько для него, сколько для себя самого.
- Мы все призраки прошлого, - произнёс он непонятную фразу и шагнул назад.
Этим своим движением он будто освободил меня.
Я уже собирался уходить, когда осмелился задать самый трудный вопрос:
- Почему я?
Незнакомец посерьёзнел.
- Не всё можно объяснить, Виталий Ильич. Есть вещи, к которым лучше не прикасаться.
- Я ждал чего-то подобного...
Ноги сами понесли меня к подъезду.
Никогда путь на третий этаж не казался таким долгим. Ноги буквально прирастали к ступеням, и мне приходилось их выкорчёвывать вместе с грузом сомнения, согнувшим мои плечи. Однако едва я оказался возле знакомой двери, гнетущее напряжение лопнуло. Я влетел в квартиру, оставил у порога термос, и принялся лихорадочно включать повсюду свет - люстры, светильники, бра, настольные лампы. Зажёг даже фонарик и с ним прошёл в спальню. Не отдавая себе отчёта, подошёл к кровати, протянув руку к книге, которую читал вчера на ночь. Рука повисла в воздухе.
Вместо довольно потрёпанных "Эзотериков о знаках судьбы", я обнаружил совсем другую книгу. Едва увидев яркую канареечную закладку, я не стал читать ни названия, ни фамилии автора: пальцы сами потянулись и раскрыли том. Искать долго не пришлось. Глаза мгновенно выхватили нужный абзац: "Зарождение цивилизации нельзя объяснить ни расовым фактором, ни географической средой. Цивилизация развивается, когда внешняя среда не является ни слишком благоприятной, ни слишком неблагоприятной и в обществе имеется творческое меньшинство, способное повести за собой других..."
Я несколько раз перечитал последнюю строчку и только после этого заставил себя подойти к окну. Я уже знал, что никого там не увижу, потому что странный незнакомец сделал, что хотел: он заставил меня поверить, что я и есть то самое творческое меньшинство, которое способно повести за собой остальных. И не просто повести, а дойти с ним до Пегаса - до планеты Инаэль, где никакие силы не в состоянии погасить свет...
![[]](/img/p/petri_n_z/009wykljuchitxswet/675581.jpg)