Особенность Академии в том, что, хотя студенты и осваивают все необходимые навыки, чтобы стать довольно паршивыми генинами, в то же время здесь очень скучно.
Не поймите меня неправильно - ниндзюцу (все, что в нем есть), тайдзюцу (если ваш семейный стиль не выбивает это из колеи) и метание кунаев (чему я твердо решил научиться, поскольку мама не учила меня бросать предметы куда попало, чтобы Хаяте могла их видеть, а затем копировать меня). все это очень важно для шиноби. Дело в том, что любой ребенок с приличной поддержкой клана и достаточным количеством амбиций может с радостью заменить математику, тренировки с оружием, тайдзюцу и упражнения по контролю чакры своим домашним расписанием. Режим тренировок клана Учиха - особенно когда речь идет о детях с высокими шансами на развитие шарингана - совершенно безумный. Какаши, вероятно, тренировал его отец, начиная с тех пор, как он научился ходить. Я даже не знаю, что, блядь, случилось с Ямато, и я действительно не хочу этого знать.
Просто мне было двадцать восемь лет (если считать обе жизни), а мозг взрослого человека усваивает текстовые материалы гораздо быстрее, чем у среднестатистического восьмилетнего ребенка. Я не была так быстра, когда дело доходило до таких вещей, как тайдзюцу, поскольку у меня не было никаких воспоминаний, кроме маминых тренировок, но это было нормально. Всему остальному я могла научиться у папы, мамы или книг.
Во всяком случае, я так себе говорю. Здесь есть настоящие гении. Просто я не из их числа.
Я не думаю, что другие ученики знали, что думать об этой странной девушке, которая могла проспать половину уроков и при этом успешно сдать тесты. Дело в том, что меня мало волновали тесты - единственное наказание за провал было в зачете класса, но пока не в реальной жизни, - и вместо этого я сосредоточился на своем постоянном недосыпании. Даже если бы у меня не все было в порядке с учебниками, мне нужно было бы вздремнуть, чтобы компенсировать все те ночные кошмары, с которыми мне приходилось сталкиваться. По крайней мере, когда дело доходило до сна, я была свободна от дома. Я не думаю, что у меня было достаточно времени, чтобы перейти к третьему этапу, учитывая расписание занятий и тот факт, что обед длился всего час.
Конечно, кто-то должен был пройти мимо и нарушить монотонность моей школьной жизни, и он сделал это, споткнувшись обо меня, когда я дремал на игровой площадке. В конце концов, я привыкла спать на деревьях исключительно для того, чтобы люди больше никогда обо меня не спотыкались, но это был еще не тот день.
Как бы то ни было, первым признаком того, что надвигаются неприятности, было то, что я почувствовал, как сандалия скользнула по моей ноге и подвернула ее не в ту сторону. Кстати, у меня паршивый сенсор, когда я недосыпаю. А это происходит постоянно. Теперь, когда я думаю об этом, это мало что говорит о моих сенсорных способностях.
В итоге мы оба одновременно закричали
- Ой! - Я отдернула ногу, потому что ушибленная лодыжка - это не очень весело, когда тренировка по тайдзюцу в конце дня, и сняла сандалию, чтобы получше рассмотреть повреждение. Примерно через секунду я понял, что мне, вероятно, тоже стоит взглянуть на того, кто только что врезался лицом в корень дерева или качели, и был поражен видом задранной в воздух задницы мальчика, который пытался оторвать лицо от земли и оценить ситуацию о его травмах.
- ты в порядке? - Я спросил. Мои руки светились слабым зеленым светом, пока я снимал отек с лодыжки - я была достаточно хороша в медицинском ниндзюцу, чтобы справиться хотя бы с этим. Вероятно, я бы тоже смогла убедиться, что с мистером Неловкое приземление все в порядке, при условии, что он не выбил себе зуб.
Хотя, с другой стороны, нам было по восемь, так что, возможно, в этом не было ничего особенного.
При звуке моего голоса он перевернулся и сел на землю, закрыв лицо руками. Даже в его колючих черных волосах была грязь. Это было похоже на то, что вместо того, чтобы сделать пластическую операцию на лице, он попытался стать страусом.
- Ой... Чувак, если бы у меня не было защитных очков, это было бы плохо!
Мой опыт в моде ограничен и, вероятно, всегда будет ограниченным. Тем не менее, я утверждаю, что очки для сноуборда на самом деле не являются подходящим аксессуаром в Конохе, где за всю известную историю шиноби ни разу не выпадал снег. Земля Огня и все такое.
Мальчик продолжал бормотать:
- Хотя мне и не нужны были такие морщины на лице... - Внезапно он уставился на меня и громко сказал: - Эй! А что ты вообще здесь делала, когда спала?
- Я устала, дерево дает тень, и люди обычно не бегают вокруг него слишком много из-за его корней. Предложила я, глядя на него из-под полуприкрытых век. Я все время чувствовал усталость, это правда, но это не означало, что я не осознавал происходящего, когда это было необходимо. - В любом случае, ты в порядке?
Конечно, люди спотыкались обо меня, но, по-моему, это была скорее их проблема, чем моя. В конце концов, я же не дремал посреди коридора.
- Я в порядке! - настаивал он, размахивая руками для пущей убедительности. - Чтобы победить великого Обито Учиху, нужно нечто большее, чем просто глупое падение!
О, что за хрень.
С одной стороны, парень, стоявший передо мной, был человеком с искренними благими намерениями, хотя и неуклюжим. На данный момент он, вероятно, был единственным живым Учихой (поскольку я не могла вспомнить, родился ли тогда Итачи), который не был каким-то высокомерным придурком. Он был добрым, по-своему беспечным и заслуживал доверия, если только дело не доходило до того, чтобы обращать внимание на часы.
С другой стороны, Обито мог вырасти таким, как Тоби.
Секунд пять я просто пялился на него, как на пришельца с другой планеты.
Кроме того, я укреплял свою репутацию абсолютного любителя космоса. Ну что ж. Я не думаю, что Обито даже заметил это, и я думаю, это было из-за того, что его очки неудобно врезались в переносицу, и он снова отвлекся на боль.
- Серьезно, это было больно! - Сказал Обито.
Я нахмурилась.
- Сними эти очки, чтобы я мог посмотреть, в чем дело. Сказал я, поднимаясь на колени.
- Что? Нет, все в порядке! - Настаивал Обито. Он мог бы попытаться убежать от меня, если бы не тот факт, что на пути у него был корень, о который он ударился.
- Если ты хочешь, чтобы я вылечил это, ты должен лежать неподвижно. - сказал я. Он застыл. Я продолжила: - Я знаю, что это, наверное, несерьезно, но потом будет тайдзюцу. Неинтересно драться, когда у тебя синяк под глазом.
- Что, серьезно? О боже, я и не знал, что все так плохо! - Заволновался Обито, приподнимая очки, чтобы коснуться носа. Плохая идея. - Ой!
- Прекрати это, - приказал я. Посторонним это, наверное, показалось бы странным, если бы кто-нибудь на нас смотрел. На детской площадке всегда играли в пятнашки. Мне было интересно, что делал Обито до того, как споткнулся обо меня, но я так и не спросила. - Я постараюсь, чтобы это не выглядело так, будто ты подрался, хорошо?
Даже тогда казалось, что Обито нужно держать за руку, чтобы он не поранился. Я до сих пор не уверен, было ли это мальчишеским увлечением или просто увлечением Обито - у большинства парней, с которыми я познакомился позже, были разные взгляды на саморазрушение.
- Ладно, ладно. - Угрюмо сказал Обито, сдвигая защитные очки на лоб.
На самом деле все было не так уж и плохо - как и при других ушибах, это был всего лишь вопрос закрытия лопнувших кровеносных сосудов и побуждения организма очистить их от ненужной теперь лишней крови. Это было лишь немногим хуже, чем с моей ногой, даже если проблема Обито была гораздо более серьезной. Я просто ускорил то, что его тело должно было делать естественным образом в течение недели, и на самом деле мне не потребовалось много чакры, чтобы справиться с чем-то таким незначительным. По крайней мере, он не был бы похож на панду, как я.
- Предполагалось, что так будет лучше - Сказал я, убирая руки. Я чувствовал себя опустошенной - для исцеления требовалась чакра, а у меня, восьмилетнего ребенка, пока не было особых резервов. Я бы так и сделала. Даже если бы мне пришлось тренироваться до изнеможения.
- Ну, да, мне тоже стало лучше. Сказал Обито. - Он приоткрыл один глаз, словно проверяя, закончил ли я тыкать в него, а затем для пробы потыкал себя в нос.
- ой! Это совсем не больно!
- И синяк почти исчез. Это тоже был бы довольно интересный синяк. Ну что ж. - Ты можешь посмотреть в зеркало в ванной позже или еще что-нибудь.
- Нет, я тебе доверяю! - Обито, возможно, был слишком доверчив, на самом деле. Я даже не сказала ему, как меня зовут. - Так как же тебя зовут? Мы не сможем стать друзьями, пока я не узнаю, как мне тебя называть!
Обито, наверное, не отличался терпением.
- Кейсуке Гекко. Сказала я, немного ошеломленная тем, как быстро он превратился из угрюмого недотепы. Помолчав, я добавила: - Хотя ты можешь называть меня Кей, если хочешь.
- Кейсуке? - Обито сделал паузу, наморщив нос. - Я не помню, чтобы ты была на моих занятиях.
- Я часто сидела в конце класса. - Призналась я. Там легче спать, не опасаясь, что кто-нибудь запустит мне в затылок шариками от слюны.
- О, ты тот парень, который всегда спит! Чувак, я знаю, что на уроках скучно, но я думал, что это только на уроках! - сказал Обито. Он надулся. - Но ты занимаешь более высокое положение в классе, чем я!
Ждать. Что.
- Эй, не хочешь поиграть? Я имею в виду, что это не очень-то похоже на игру в пятнашки, если нас всего двое, но я уверен, что смогу найти что-нибудь еще, чем мы могли бы заняться вдвоем. - продолжал Обито, не обращая внимания на мое растущее беспокойство. Он схватил меня за руку, поднимая на ноги. - Я думаю, в игровом сарае все еще есть деревянные кунаи, и никто не использует их в качестве ударов по мишеням, а даже если они и есть, мы можем их сбить.
Выражение моего лица стало немного безразличным.
- Обито, я девушка.
И все же мне нужно было снова надеть сандалии, прежде чем я отправлюсь на волю. У остального мира есть свои занозы.
У Обито самый яркий румянец, который я когда-либо видела.
- О, э-э-э...... Но у тебя мужское имя...
- Сначала мой папа хотел мальчика. Хотя я все равно не против поиграть с тобой, это было ошибкой. - Добавил я, чувствуя, как мои губы растягиваются в легкой улыбке. Несмотря на то, что я устала, он был довольно забавным. - Где, ты говоришь, были кунаи?
Услышав, с какой легкостью я отмел его главную оплошность, Обито лучезарно улыбнулся и крепче сжал мою руку. Блядь. Сандал. Щепки!
- Сюда! Давай, я уверен, мы сможем уговорить Рин-тян присоединиться, Кей!
Хм. Другой начинающий медик-ниндзя в классе. Я надеялся, что Рин не будет возражать, если мы прервем ее занятие по прыжкам со скакалкой.
Рин Нохара - единственная любовь Обито, стержень сюжета и во всех отношениях милая девушка, попавшая в беду. Я совсем не ожидала, что она мне понравится, учитывая, как мало я о ней знала, кроме того факта, что она, вероятно, будет учиться в том же выпускном классе, и того, что из-за ее смерти все полетело в задницу.
- Рин-тян, хочешь попрактиковаться с нами в метании кунаев? - Крикнул Обито, подскакивая к ней, а я прыгал на одной ноге следом за ним. Сандалия!
Рин, благослови господь ее сердце, согласилась, несмотря на то, какими странными мы оба были. И в конце концов мне все-таки удалось снова надеть сандалии.
Итак, это история о том, как я завела своих первых друзей в Академии.
В ту ночь мне приснился кошмар о смерти Рин и психическом расстройстве Обито. Мое подсознание официально становилось неуправляемым. Поэтому, вместо того чтобы продолжать жить как обычно, я пошла к папе.
У папы на самом деле не было ни кабинета, ни лаборатории, ничего такого, даже чтобы практиковаться в запечатывании. Папа использовал фуиндзюцу только для изготовления взрывных меток, в основном копируя серийно выпускаемые метки вплоть до каждого отдельного штриха. Он использовал свою кровь, а иногда и мамину, чтобы получить результаты, превосходящие рыночные стандарты, но больше ничего с ней не делал. У него не было контракта на призыв ни с одним животным, которое я когда-либо видела, и я думаю, что Минато и Джирайя были одними из немногих людей, которые действительно внедрили новшества, когда дело дошло до печатей. Тем не менее, папа все время засиживался допоздна, просто чистил свое снаряжение перед миссией или читал что-то из досье миссии, или еще что-то, чего я на самом деле не должна была видеть.
Думаю, если бы я не страдал хронической бессонницей, я бы никогда не узнала.
- Папа, что мне делать, когда я не могу перестать видеть сны о том, чего еще не было? - Спросила я, протирая глаза в свете лампы. Еще одна бессонная ночь, и я, вероятно, рухну посреди урока. Не то чтобы то, что я плохо соображал в Академии, было чем-то новым, но мне не нравилась мысль о том, что я не могу выбирать, когда заканчивать учебу.
Мелочно, я знаю, но после пяти лет еженедельных или двухнедельных кошмаров, которые, казалось, никогда не ослабевали, я думаю, что, вероятно, заслужил тот сон, который мне удалось выспаться. Единственное, что я могу сказать, это то, что по-настоящему тяжелые ситуации случались лишь изредка, хотя до тех пор, пока у Хаяте не случался какой-нибудь кризис, я обычно мог поспать как минимум шесть часов. Девять лет были для меня благословением, когда это случалось.
Я собирался стать отсталым взрослым.
- Что ты имеешь в виду, Кейсуке-тян? - Спросил папа.
Я никогда не рассказывала маме и папе об истинном содержании своих ночных кошмаров. Им было легче поверить, что я боюсь таких вещей, как первый день в школе, прививок или визита к стоматологу.
- Кошмары снятся мне с тех пор, как...Я не знаю. Навсегда? - Я икнула. - Папочка, я хочу, чтобы это прекратилось.
- О чем они, Кейсуке-тян? - Спросил папа, поднимая меня и усаживая к себе на колени. - У тебя были трудные времена в школе?
Для ребенка "Навсегда" может означать все, что угодно, от одного дня до всей оставшейся жизни. Дети склонны преувеличивать даже часовую поездку на машине, потому что не иметь возможности передвигаться и влиять на мир невероятно скучно.
- нет! В школе все хорошо, но я не могу остановиться...Я не могу перестать видеть разные вещи, - я заплакала. К счастью, папа не запаниковал, как раньше. Много. - Хаа-тян...
- С Хаяте что-то случилось? Спросил папа, поглаживая меня по спине. Я обвила руками его шею и уткнулась лицом в его щетину, хотя она и щекотала мне лицо.
- Они убили его! - Я всхлипнула: - Мне все время снится, что он вырос и умер, и я не могу остановиться! Он был там, и они почувствовали его, и они сражались, и там были предатели, и он умер!
Это было так, словно страх, ярость и горе, накопившиеся за пять лет, пытались вырваться из меня одновременно.
На следующий день папа повел меня посмотреть в клан Яманака.