В определенных кругах Сергею дали кличку "Каштан" и очень гордились, хотя он всего лишь оказался не вовремя - и не в том месте. С детства такой: неприятности вьются вокруг, как черные бабочки вокруг лампы.
Конечно, он просто прохаживался, гулял, любовался каштанами - деревья как раз зацвели, и купола крон так мило и празднично разукрасились белыми метелками; Сергей шел не спеша с работы домой и думал, что любит каштаны, и любит сирень, которая тоже скоро распустится, и наберет охапку свежих цветов Алле. Сладкий запах мая, нового времени, кружится голова, сильное тело - хочется бегать; хочется чудить и смеяться, и, может быть, Алка позволит себя поцеловать; до того это ожидаемо, что губы горят.
Собирая ладонями пот с расцарапанного лба, сидел на твердой казенной доске - не помнил, как оказался здесь. Соленые губы горели. Шуршал отставшей от стен серо-коричневой краской, ничего не понимал и вдруг захотел наружу, и какой-то сморщенный человечек посоветовал:
- А ты стучи. Может, выведут, если в настроении.
Сергей - послушный и молодой - подошел к тяжелой двери, постучал костяшками пальцев; саднила содранная кожа, чуть кровили суставы. Три фигуры пребывали в замкнутом пространстве, сильно и остро чадили страхом, тепловатой гнильцой, вчерашним пустым супом и макаронами по-флотски; три тени рассмеялись с ноткой истерики:
- Ты, парень, не в кабинет директора стучишь.
Тогда грохнул кулаком и дверь загудела, разверзлась в гнусный, как кишка, желтый коридор.
- Наших бил, тварь, теперь еще канючит.
Отвели тычками в сортир, где закружилась голова от сгущения мочи и хлорки, от унижения и удивления:
- Да что же такое, зачем я здесь?
Сильное тело - хочется бегать и смеяться; какой-то глупый сон снится, Алка - я подарю тебе букет сирени, ты меня поцелуешь? - смотри, сирень расцветет совсем скоро, она всегда распускается вместе с каштанами. Сильное тело взяли за шиворот и швырнули в камеру со злым напутствием:
- Чтобы до утра тихо.
- Утро вечера мудренее, - это сморщенный на сон грядущий вместо молитвы.
Сергей хотел увидеть Аллу, но во сне его опутали черные бабочки.
Каштаны цвели за окном кабинета - уютный дворик, кусок пятиэтажки, на балконе сохнут тренировочные штаны. Открыта форточка, в нее вытягивается кислый и спертый ночной воздух, кто-то снаружи дзинкнул велосипедным звонком, чей-то бас напористо вещает о том, что сегодня обязательно надо взять с собой зонт - велика вероятность прохождения грозового фронта. Гроза - здорово, подумал Сергей, огляделся и от пыльного старого компьютера, шкафа с папками, протертого линолеума почувствовал голод.
От голода зашумело в ушах.
- ... вменяется 318 статья уголовного кодекса ...
- Не понимаю. Можно мне выйти в ближайший магазин купить что-нибудь поесть?
Почему человек, так пристально меня рассматривающий, смеется? Какая неприятная ухмылка. Отчего он так бледен? Почти альбинос - бледное до синевы узкое и вытянутое лицо, красные глаза-точки, жгут, буровят, что он говорит? Смотри, альбинос, у тебя за окном тоже цветут каштаны - белые метелки!
На видеозаписи - хаос. Что это? Это вчера? Куда бегут эти люди? Я тоже хочу бегать - весна бродит в крови.
- Вы употребляли алкоголь?
Нет, я не употреблял алкоголь, я не пью. Я шел домой по майской улице - знаете, после зимы самое время глубоко вздохнуть. Я не пью спиртное, меня пьянит свежий воздух и Алкины губы. Весной все так просто!
Понимаете, когда цветут каштаны, люди слегка не в себе: они улыбаются и чудачат. Я тоже улыбаюсь - вам, господин - товарищ - гражданин альбинос - только очень хочется перекусить. Вчера я поел перед уходом с работы и больше ничего не ел. Я думал поужинать дома и позвонить Алле, я шел домой, господин капитан, и пытался не побежать. В такие моменты хочется совершить что-то особенное...
Ну да, они бежали. Весной все бегают. Мурашки в ногах. Помните, у Киплинга? Несколько человек бежали, выпучив глаза, я заметил довольно пожилых. Девчушки какие-то с хвостами на затылке. Бритоголовые парни. Бежали, хватались за грудь - у них совсем сбито дыхание. Да, пожалуй, довольно много народу - один пожилой человек упал и я нагнулся помочь, он кривил рот и пытался что-то сказать, но не мог, потому что надо сначала отдышаться, прежде чем говорить. От него несло мятой и лекарствами. Я заметил, что он небрит - полуседая такая щетина, и еще - очки, одно стекло треснуто, глаз прикрыт, и еще - пятна на лысине, ужасно смешная лысина, ровным кругом по черепу, а над ушами торчат пучки волос, и еще - впалые щеки, когда он вдыхал, они втягивались куда-то за челюсть, и еще - он плохо одет, совсем плохо, рваная куртка с вытертыми на локтях рукавами, мятые брюки.
Нет, он ничего не сказал, не успел - я попытался поднять, я думал прислонить тело к каштану - у каштанов, господин капитан, такая гладкая, приятная, коричневая кора; одно дерево выкинуло из земли мощный корень: очень кстати, прямо скамейка. Я хотел посадить человека на этот корень и прислонить спиной к стволу; очень хорошо бывает вот так посидеть под каштаном, отдохнуть, очистить легкие, а слова - они же никуда не убегут.
Я взял его под мышки и потянул, но он оказался очень тяжелый, даром что невысокий - хотя я могу ошибаться, потому что лежа на земле, человек неправильно воспринимается; Алка лежа кажется длинной, а когда встает - коротышка, зато у нее чудесная кожа, мягкая и свежая; я должен нарвать сирени и она меня поцелует.
Я пыхтел и тянул тело под каштан, и дерево казалось совсем близким, от него веяло прохладой и спокойствием тихого весеннего вечера, и крону так красиво украшали белые метелки - уже с краснотой, значит, скоро и отцветет; кто-то споткнулся и перелетел через меня, какая-то черная бабочка. Кто-то запнулся о мою ногу, очень больно - прямо в кость попало, загремел и ударил в бок, тоже больно, я махнул здоровой ногой в ответ - машинально, я не хотел ударить, я просто хотел отодвинуть препятствие, чтобы подтащить пожилого человека к дереву, а тот, небритый, лежал и свистел ртом. Меня еще раз ударили - кажется, дубинкой, и я больше ничего не помню, кроме черных бабочек, и пожилой человек исчез, и каштан, впрочем - вон они, у вас под окном; там кто-то, слышите, говорит о зонтиках.
- Я могу сходить в магазин?
Дали перловую кашу. Сергей съел, варево притупило голод, но осталось мутное чувство недоеденности. Потом повезли в грохочущей и тряской жестянке, внутри - бензин и сморщенный сидел рядом и скалился, приговаривал дорогой какую-то чушь:
Опять полки с папками, компьютер уже новый, и без каштанов под окнами - собирается туча и пол горизонта обняла; над городом медуза раскинула белесые щупальца.
- ... 318...
Здесь - другой, обвислые щеки, немолодой - тоже дышит со свистом, пустые глаза.
- Не понимаю.
- Вы что, идиот? - схватился за телефон и залаял в трубку, тряся обвислостями. - Вы мне идиота прислали. Вы всегда мне подсовываете идиотов. Вы считаете меня за идиота?
Сергею становится смешно. Все немножко идиоты, когда цветут каштаны - чудить охота и бегать, но щеки не похожи на сумасшедшего.
- Конечно, я нарочно пришел туда. Понимаете, у нас каштаны - редкость, больше нигде не растут, а я очень люблю каштаны и Аллу тоже очень люблю, мы ездили на лето в деревню, еще подростками, и там участок весь в каштанах, они такие раскидистые, густые, зеленые - у старых деревьев сучья будто шатер, всегда приятно спрятаться в тень от солнца, и еще там церковь - тоже в каштанах, желтая колокольня в белом цвету. Мы гуляли по дорожкам, под деревьями, я в первый раз поцеловал Аллу; наверное, это неправильно - у церкви, но так получилось, мы присели отдохнуть и я вдруг ее поцеловал. У нее быстрые глаза и ловкие руки, она очень переменчивая: сейчас смеется и сразу грустит, но смеется чаще, она солнечная, она сирень любит. А я - каштаны; я всегда жду, когда расцветут каштаны и иду гулять, вот я и пришел, я каждый год прихожу в мае на эту улицу, но, может, вы знаете еще каштановые места?
И грянул гром. Пустые глаза осмыслились и суетливо полезли закрывать окно. Не надо, так хорошо, так свежо стало! Вы точно идиот.
Приходит лощеный и равнодушный тип и блестит противно перед носом.
- Но я же никого не бил! Я этого старика хотел поднять.
- Сопротивление представителю власти. Если признать вину, суд учтет смягчающие обстоятельства.
Обстоятельство - одно, дураки, кричит Сергей - каштаны, каштаны, я просто люблю каштаны, белые метелки, они же скоро отцветут! Какой же ты адвокат, если не понимаешь!
- Невозможно принять во внимание.
Неделя черных бабочек в снах. Зачастили грозы над городом, промывают до лета, до чистоты, но почему-то здесь всегда закрывают окна. К спертости уже привычка и мочиться привычка по расписанию. Сморщенный все время рядом оказывается:
Разбитые губы зажили быстро и сразу хочется поцеловать Аллу. Уже, наверное, сирень вовсю - томные фиолетовые цветочки и голова кружится.
- Уже отцвела, - криво усмехается Алла. Время стремительное и безжалостное: ржавые грозди висят на кустах. - Ты опоздал, Сережа. Мне Колька нарвал букет.
Он грезил: откроется тяжелая дверь, и Алла - солнечная, легкая. Ливень за стеной - отлично, она принесет ливня. У нее быстрые глаза и ловкие руки. Коротышка.
Дверь, открываясь, скрипела, а Алла приторная и липкая, жар от нее и ни капли влаги. Глаза - пустые, большущие - в них черные бабочки.
- Как ты мог, Серый?
- Не понимаю. Я гулял под каштанами...
- Ты что, идиот?
И - оборвалось, как струна на гитаре - хлестанула и обожгла. Нет, я, пожалуй, не идиот; а жаль. Почему я раньше не замечал, что у коротышки кривые ноги?
Еще неделя. Тошно от жары, мухи жужжат днем и ночью. Мы бьем мух, а снятся черные бабочки. Во сне я бью черных бабочек.
И еще - я забыл ее лицо. Время тут тянется длинно, тяжело и медленно. Лето набросило на город подушку и душит, грозы исчезли, матрас каменеет от пыли и запаха моего тела. Стоит воздух плотно в камере и в городе, ни ветерка. Сморщенный потеет, лощеный господин утирается, обвислые щеки мокнут. Решили, что не идиот. Закройте окно, господин полковник. Душно очень, а у вас тут кондиционер. Спасибо большое.
- ... 318... не опасное для жизни и здоровья... штраф.
- Понимаю.
Штраф. Дверь скрепит. Духота. Сирень давно отцвела - букет какой-то Колька собрал. А церковь в деревне? Неужели действительно неправильно мы тогда поцеловались? Но теперь-то я знаю, что делать.
Не увидеть больше морщинистого, и лощеного, и пустоглазого. Алла не берет трубку.
Где же взять столько денег на штраф? Каштаны поникли широкими листьями. Сирень срубили в рамках озеленения. В городе нечем дышать и некому позвонить. Думал, после суда выпаду на улицу - и вздохну полной грудью, но ведь уже не май, солнце палит: мелко надо, аккуратно, со свистом. Но я знаю, что делать. Я теперь знаю, зачем каштаны цветут.
В сентябре деревья усыпали асфальт шипастыми плодами. В зеленых коробочках лежали блестящие орехи с белым пятном в основании.
Алла собралась замуж за букет сирени.
Сергей собирал коричневые катыши и думал, что все-таки они хороши - твердые, хлесткие, гораздо лучше булыжников. Когда все побежали, Сергей оказался готов: метал в черных бабочек каштаны и наловчился попадать метко.
Во второй раз Сергей все понимал и воспринял приговор спокойно, с ледяной уверенностью. В последнем слове он отмечал, что нынче каштаны густо плодоносят.
Алла слышать о нем не хотела, но в определенных кругах Сергею дали кличку "Каштан" и очень гордились, хотя он всего лишь оказался не вовремя - и не в том месте.