Аннотация: Сотни чувств, тысячи эмоций разрывают разум на части. Верность и эгоизм, традиции и идеалы, власть и страх... они сражаются друг с другом, помогая и предавая, захлёстывая разум и погружая его во тьму.
Страх неслышно скользил по Дворцу, умело маскируясь под дуновение слабого ночного ветерка. Он был так же невесом и прозрачен, как воздух, - и стражники, несмотря на свою многочисленность, не могли ни увидеть, ни услышать, ни почувствовать его - потому, что Страх не желал этого. У него была совсем другая цель - стражники его не интересовали, хотя и могли всё испортить. Страх был бесшумен и незаметен. Оставляя позади длинные коридоры и лестничные пролёты, высокие залы и похожие на клетки каморки слуг, сводчатые комнаты стражи и сверкающие великолепием сокровищницы, он быстро приближался к цели.
Но внезапно на пути возникла широкая, залитая светом галерея. Факелы горели ярко и равномерно, застывшее пламя было готово бешено заплясать при малейшем намёке на сквозняк. Страх настороженно замер и, слившись со стеной, принялся изучать галерею.
Высокие стены, увешанные неумелыми портретами; искусно сотканные гобелены, изображающие давно прогремевшие битвы; каменный пол, до блеска отполированный тысячами прошедших по нему ног. И четыре стражника, неподвижно стоящих в конце галереи, возле массивной, обитой железом двери.
Страх принял решение и пополз вперёд, лёгким сизым туманом стелясь по полу. Пламя факелов оставалось спокойным, ровный свет яркими бликами замер на стенах. Стражники смотрели прямо перед собой, не замечая скользившей по полу дымки. Лишь портреты - мёртвые и безучастные - пронзительным взглядом нарисованных глаз провожали Страх, нисколько не задумываясь над тем, что видят.
Тяжёлая дверь приоткрылась, пропуская сизый туман, и вновь слилась со стеной. Один из стражников - молодой, но достаточно опытный - услышал едва заметный скрип петель и чуть повернул голову. Острый взгляд скользнул по стенам, задержался в пламени факелов, обжёг предательски безмолвные портреты, замер на металлических пластинах двери. Глаза искали малейшие признаки опасности, следы разлитой в воздухе угрозы - но не находили их. Молодой стражник незаметно пожал плечами и вновь стал таким же, как три остальных - неподвижным, смотрящим прямо перед собой.
Страх миновал галерею незамеченным и, пройдя через дверь, оказался в огромной, больше похожей на зал комнате. Тяжёлые занавеси на высоких окнах полностью поглощали неяркий свет ночного неба, погружая комнату в плотную, почти осязаемую темноту. Толстые ковры, устилавшие пол, впитывали любой шум, превращая в тихий шорох даже самые громкие шаги. В центре комнаты стояла широкая, приземистая кровать, содрогавшаяся от мощного храпа спящего. Страх медленно и настороженно двигался к цели...
Вдруг храп превратился в сдавленный стон; вторя ему, протестующе скрипнула кровать. Император тяжело сел на постели, с ног до головы покрытый холодным, липким потом. Ужас стальными тисками сжимал тело, напуганное сердце бешено колотилось. Дрожащие - совсем не от холода - ноги долго метались по скользкому ковру в поисках обуви, пока не оказались в плену у мягких пушистых тапочек. Император с усилием придал собственному телу вертикальное положение и тряхнул гудящей головой, прогоняя остатки ночного кошмара. Клочья ужасного сна - вызванного, несомненно, некачественно приготовленной пищей и хмельными напитками, обильно поглощёнными во время ужина - медленно и неохотно исчезли, уступая сознание его законному владельцу.
Император прижал к голове ладони и принялся осторожно массировать виски длинными, холёными пальцами. Глаза безуспешно пытались пробиться сквозь заполнявшую комнату темноту, но Император проводил в спальне достаточно много времени, оглушённый сном разум воспринимал притаившиеся по углам сгустки тьмы как вполне определённые предметы - в этом ему помогала память, а не глаза. Тяжело вздыхая и постанывая от боли, Император сделал несколько неровных шагов в направлении окна, - и замер в нерешительности, поражённый внезапной догадкой. В комнате находился кто-то ещё.
Испуганно вздрогнув, Император резко развернулся, напрягаясь в ожидании мощного, несущего смерть удара. Боль ушла, сменившись страхом - всепоглощающим, леденящим душу; ладони сами собой отпрянули от висков и судорожно прижались к лицу - слишком слабые, слишком мягкие, чтобы служить надёжной защитой. Через растопыренные, скрюченные страхом пальцы Император ещё раз внимательно осмотрел комнату. Испуганный разум больше не доверял памяти, расширенные от ужаса глаза напряжённо вглядывались в темноту, ища подтверждение внезапной догадке. Каждый предмет, мгновение назад бывший таким знакомым и привычным, теперь казался изготовившимся к атаке чудовищем. Притаившиеся в углах пятна тьмы с каждым мгновением становились всё больше и больше - они расширялись, расползались по комнате, заполняя пространство угрожающе поднятыми щупальцами.
Герой понял, что его обнаружили. Слепое провидение, столько лет хранившее Императора, вновь вмешалось в судьбу и заслужило самое жуткое проклятье - но на проклятия не было времени. Герой издал яростный, полный злобы и разочарования крик, и стремительно бросился к цели. Длинная полоса металла ярко блеснула в темноте и стала продолжением его рук - мощных, хищно изогнутых. Металл жаждал крови, и жажда заставляла его лететь вперёд, к горлу Императора, и даже могучий Герой не мог этому помешать. Не мог и не хотел.
Объятый ужасом Император взвизгнул - громко и пронзительно - и в страхе отпрянул от Героя. Разум кричал, что надо защищаться, или бежать - но ноги не слушались, руки прочно вцепились в похожее на маску лицо. Через мгновение дрожащее тело Императора - такое маленькое и рыхлое рядом с сильным, тренированным телом Героя - рухнуло на ковёр бессознательной, бесчувственной горой плоти.
Металл радостно зазвенел, предвкушая плотную, липкую кровь, текущую по острому лезвию. Яростный оскал исчез с лица Героя, сменившись полной торжества улыбкой победителя.
Но другой металл - шире и короче, толще и ярче первого - мелькнул в темноте и замер над распростёртым телом Императора. Два клинка оглушительно лязгнули друг об друга, в воздухе разлился протяжный и напряженный звон. Герой вложил в удар всю силу, весь вес своего тела - казалось, ничто не может выстоять перед объединённым натиском могучего оружия и его не менее могучего владельца. Но воин, в самый последний миг выступивший из темноты, лишь крепче сжал обтянутую кожей рукоять - плотно стиснутые ладони побелели, под грубой кожей проступили толстые, наполненные энергией жилы. Руки чуть приблизились к полу - вены набухли под напором свежей крови, - затем резко метнулись в сторону и вверх, увлекая за собой оба клинка.
Герой заскрежетал зубами, глухое шипение вырвалось через плотно сжатые губы. Крупная капля пота скатилась по напряжённому лицу, мягко упала на ковёр, расползлась влажным пятном. Но воин не ослабил натиск, и жаждущий крови металл с каждым мгновением был всё дальше и дальше от тела Императора. Металл визжал от гнева и разочарования, дрожал от перемешанной с безумием ярости, пытаясь достичь заветной цели. Но всё было напрасно. Между ним и тёплой, пьянящей кровью выросла преграда из металла, воли и мышц, сплетённых клятвой в единое целое. Преграда была слишком прочна, прочна даже для Героя и его оружия.
И Герой отступил. В длинном прыжке он переместился в угол комнаты и, выставив перед собой звенящее от негодования лезвие, пронзительным взглядом немигающих глаз посмотрел на воина. В темноте раздался его хриплый, обманчиво дрожащий голос:
- Ты не прав! - каждое слово было похоже на удар грома. - Ты не должен мне мешать!
- Я знаю. Но такова моя клятва, и даже я не в силах её изменить, - замерший у тела Императора воин говорил тихо и чётко, внимательно следя за противником. - Уходи. Я не хочу тебя убивать. Уходи, пока ещё не поздно.
- Я не уйду! Я поклялся напоить свой клинок его кровью, - дрожащее лезвие вытянулось в сторону Императора, - и принести избавление своему народу! Я поклялся - и я выполню свою клятву! Не мешай мне!
- Ты поклялся пролить его кровь, но я поклялся защищать его жизнь. Защищать до тех пор, пока сам не погибну. Уходи, пока ещё не поздно.
- Ты должен стоять рядом со мной! Правда на моей стороне, и твоя клятва - ничто по сравнению с ней, по сравнению с муками нашего народа!
- Правда на твоей стороне. Наш народ страдает. Я знаю это. Но моя клятва принадлежит только мне, и она всегда будет нерушима. Уходи. Я не хочу тебя убивать. - Голос воина был по-прежнему спокоен, но неясное предчувствие заставило крепче сжать рукоять клинка.
- Есть ещё МОЯ клятва! МОЙ народ! И МОЯ правда! - голос Героя сорвался на крик, наполненные яростью слова с трудом вырывались сквозь искажённые ненавистью губы. - Не меш-ш-шай мне!!!
- Я не хочу тебя убивать. Уходи, пока ещё не поздно.
- Шшш-шаргх! За освобождение!!! - Герой стремительно рванулся вперёд, занося оружие высоко над головой. Воин сделал длинный шаг навстречу и едва заметным движением отвёл мощный удар в сторону. Металл гулко лязгнул по металлу, по комнате разлился звенящий шум борьбы.
Император зашевелился, приходя в сознание - осторожно подобрал под себя ватные ноги, медленно согнул дрожащие руки. Провёл распухшим языком по губам, с отвращением слизывая липкий привкус страха; со стоном перевернулся и сделал слабую попытку подняться на ноги. Но лязг металла и тяжёлое дыхание бойцов наконец-то проникли сквозь плотную пелену бесчувствия, Император вспомнил недавний ужас. Сжавшись в маленький, трясущийся комок смертельно испуганной плоти, он пополз к кровати, быстро перебирая тонкими, холёными руками и обжигая голые колени о длинный ворс ковра.
Оказавшись в самом безопасном месте комнаты и уняв бешеное биение сердца, Император осмелился посмотреть на бойцов, сражавшихся за его жизнь. Привыкшие к темноте глаза без труда разглядели два угольно-чёрных силуэта на фоне аспидно-чёрной комнаты, в памяти моментально вспыхнуло имя воина: Телохранитель. Облегчённо вздохнув, Император выполз из-под кровати и, усевшись на пол, принялся наблюдать за поединком, заранее зная его исход.
Телохранитель и Герой казались двумя осколками одной скалы - одинаково мощные, одинаково угловатые, они наносили и парировали похожие удары, использовали одни и те же приёмы. Рассыпая яркие искры, два клинка сходились в звенящем воздухе на короткое мгновение - и, дрожа от злости, возвращались на исходные позиции, чтобы через мгновение встретиться вновь.
Герой был моложе и яростнее, он сражался не только за себя и за свою жизнь - он сражался за свой народ. Казалось, каждый житель необъятной Империи стоит сейчас за ним, даёт дополнительную силу его рукам, вдыхает ещё один глоток воздуха в хрипящие от напряжения лёгкие.
Но Телохранитель был опытнее и быстрее.
Короткий взмах - бульканье тёмной крови, густые капли шипят на горячем лезвии. Приглушённый стук металла, выпавшего из внезапно ослабевших рук. Протяжный, наполненный болью и разочарованием стон. Герой осел на влажный ковёр, уставившись немигающими глазами в надвигающуюся пустоту.
- Я не хотел тебя убивать... - прошептал Телохранитель, склонясь над неподвижным теперь телом. - Ты должен был уйти.
- Ты не должен был мне мешать... - еле слышно ответил Герой и захрипел, захлёбываясь кровью. Клинок Телохранителя нашёл сердце.
Редкие слабые хлопки прорезали воцарившуюся в комнате тишину. Довольный Император, кряхтя, поднялся и засеменил к Телохранителю, через силу продолжая хлопать раскрасневшимися ладонями друг об друга.
- Ещё чуть-чуть, и я бы усомнился в твоём мастерстве... Слишком уж долго ты с ним возился. - Император растянул губы в злобной ухмылке и с заметным удовольствием пнул лежащий на полу труп. Телохранитель едва заметно вздрогнул, но ответил спокойным и ровным голосом, не выдавая своих чувств:
- Повелитель, этот намного сильнее всех, кто был раньше. Я сам тренировал его несколько лет тому назад.
Император бросил на Телохранителя удивлённый взгляд, но промолчал. Отвернувшись, он перевёл разговор на другую тему:
- Ну и где эти четыре умалишённых хлюпика? - повелитель пошёл в сторону двери, угрожающе размахивая пухлым кулаком. Комната заполнилась крикливым, обращённым в никуда голосом: - Всех на кол посажу! Я из-за них чуть не погиб! Кто дал им право пропускать убийц ко мне в опочивальню? Как вообще убийца оказался во Дворце?!! Кто-то должен за это ответить, и ответить головой! Эй, лежебоки, время вставать и получать по шее! - Император потянул на себя тяжёлую створку двери... и, пронзительно взвизгнув, отскочил назад.
За дверью лежали четыре стражника - полированный металл их брони сливался с полированным полом, начищенное оружие покоилось на расслабленных ладонях. Сотни факелов горели по-прежнему ярко и ровно, освещая по-прежнему мёртвые и безучастные портреты.
Император на несколько секунд потерял дар речи - хлопая одеревеневшими губами, он таращился на тела стражников, безуспешно пытаясь выдавить из себе хотя бы один осмысленный звук. Наконец ему удалось справиться с собой, язык с трудом вытолкнул слова из распахнутого в ужасе рта:
- Ему удалось положить сразу четырёх моих лучших стражников... Я... Я же был почти мёртв! С-спасибо т-тебе, Телохранитель...
- Повелитель, насколько я знаю вашего несостоявшегося убийцу, все стражи живы. - Телохранитель подошёл к двери, склонился над телам и быстро проверил наличие дыхания и сердцебиения у всех четверых. Облегчённо вздохнув, он подвёл итог: - Да, живы. Каждому досталось по парализующему удару - мощному, но не смертельному. Через полдня они полностью придут в себя.
Но состояние стражей не волновало Императора. Отступив от двери ещё на шаг, он с подозрением посмотрел на Телохранителя:
- Может быть, ты настолько хорошо знаешь моего несостоявшегося убийцу, что назовешь его имя? - глаза Императора сузились, превратившись в тёмные, излучающие недоверие щели.
- Его звали Герой, - спокойно ответил Телохранитель, всё ещё склонившийся над телами. Ещё более спокойно он наблюдал за тем, как Император медленно и неуклюже снимает с его пояса клинок, приставляет острое, пахнущее свежей кровью лезвие к его шее.
- Позволь же узнать, откуда столь глубокие познания?!! - Император шипел от злости, явно не думая о том, что Телохранитель - даже безоружный, даже с приставленным к горлу клинком, - может убить любого за считанные мгновения.
- Очень просто. Ваш несостоявшийся убийца был моим сыном! - Телохранитель резко распрямился, в глубине души желая, чтобы его отрезанная голова упала на тела стражей, чтобы бьющая из смертельной раны кровь залила полированный пол. Но Император был слишком слаб, слишком безволен. Лезвие лишь слегка оцарапало огрубевшую от времени кожу, клинок выскользнул из пухлых ладоней, разжавшихся от неожиданного и быстрого рывка воина. Но металл не успел упасть на пол - лёгким, быстрым до невидимого движением Телохранитель подхватил его на лету и вновь пристегнул к поясу. Через мгновение воин уже шёл по галерее, шагая чуть медленнее, чуть тяжелее, чем обычно.
Император растерянно пожал плечами и прокричал ему вслед:
- Распорядись, чтобы стражей посадили на кол! И пришли кого-нибудь, чтобы убрали тела!
Император замер в ожидании ответа - но ни одного слова не сорвалось с плотно сжатых, искажённых страданием губ Телохранителя, лишь слабый звук его шагов нарушал тишину просторного коридора. Но Император, не услышавший полагавшегося в таких случаях "да, повелитель", решил не наказывать своего лучшего воина, посчитав отсутствие наказания за такую серьёзную оплошность лучшей наградой за спасение жизни. Ещё раз пожав плечами, Император круто развернулся и зашагал к окну.
С заметным усилием отодвинув тяжёлые занавеси, чуть сощурившись от неяркого, но внезапного света звёзд, Император вышел на балкон и полной грудью вдохнул наполненный свежестью ночной воздух. Стремительный ветер, необычный для этого времени года, врезался в ухоженное лицо, заставляя краснеть обычно бледную кожу. Тёмно-синее небо, сверкающее бесчисленным количеством больших и малых огней, распласталось высоко над головой, лёгкой дымкой тая в бесконечности. Умиротворённый Император подошёл к высоким резным перилам и, величественно склонив голову, посмотрел на простиравшийся далеко внизу город.
Дома - высокие и низкие, каменные и деревянные, богатые и убогие, хлипкие и почти вечные - неровными рядами уходили далеко к горизонту. Длинные прямые аллеи немыслимым образом переплетались с кривыми ухабистыми улочками; яркие пятна света - пламя многочисленных факелов, зажжённых вокруг дворцов богачей, - беспорядочно чередовались с погружёнными во мрак нищими кварталами.
Толстая, прямая как стрела линия возникала из замершей на стыке неба и земли дымки и, подобно гигантскому лезвию, разрезала город на две части. Это было самое знаменитое сооружение Империи, созданное по личному приказу Императора. Тысячи инженеров и проектировщиков трудились несколько сотен дней, вычерчивая схемы и планы широчайшего канала, размечая на местности русло и берега рукотворной реки. Затем миллионы рабов в течение долгого, наполненного смертью и страданиями десятилетия копали поражающую воображение траншею. Всё это время сотни тысяч воинов неусыпно следили за ними, заставляя работать до последнего вздоха, до последнего удара сердца. Ещё два года потребовалось на то, чтобы наполнить траншею водой из ближайшего моря - до него можно было добраться самое меньшее за два дня и две ночи. Миллионы подданных погибли - от измождения, от голода и болезней; во время бунтов и следовавших за ними показательных казней; наконец, просто от старости, - но выполнили волю Императора. Работа была закончена. Прямой, глубокий канал, вырытый при помощи лишь грубого ручного инструмента, пролёг через столицу и опоясал внешнюю стену Дворца широким и неприступным кольцом воды...
Безразличный взгляд Императора скользнул по мерцающей водной глади - сооружение, созданное ценой жизни бесчисленного количества воинов и рабов, теперь уже воспринималось как нечто само собой разумеющееся, не вызывая никаких эмоций в холодном, огрубевшем разуме повелителя - и остановился на мощных укреплениях Дворца.
Три ряда толстых каменных стен - один выше другого; два широких подъёмных моста для торжественных шествий и высокопоставленных гостей, пять неподвижных мостов поуже - для воинов, слуг и рабов. Цепь массивных, лучащихся мощью башен - казалось, они будут стоять, даже если обрушится небо; многочисленные светлячки, равномерно рассыпанные по стенам, - факелы ночных дозорных.
Дворец - холодный и безразличный, а потому по-настоящему вечный - был спроектирован и построен так, чтобы его не смогла захватить ни одна армия, даже самая умелая и многочисленная. Сотни погребов и складов, ломящихся от запасов, невозможно было опустошить и за тысячу дней. Прилепившиеся к стенам и башням казармы были готовы по первому зову Императора извергнуть из своих глубин бесчисленное количество натренированных, готовых ко всему воинов. Дворец был по-настоящему неприступен, и жизнь его полноправного владельца была бы вне опасности, если бы...
Император невольно поёжился, вспоминив пережитый недавно ужас, и гневно тряхнул головой, отгоняя стоящую перед глазами картину несостоявшегося убийства. Там, где были бессильны толстые стены и несокрушимые башни, усиленные дозоры и расставленная по коридорам стража - там всегда появлялся Телохранитель. Самый сильный и ловкий, самый мудрый и опытный, самый быстрый и чуткий воин Империи поклялся охранять жизнь Императора, и за десятилетия службы ни разу не нарушил однажды данной клятвы. Обстоятельства, при которых она была дана, и те причины, что заставляли могучего и непобедимого Телохранителя следовать ей, были стёрты безжалостным временем из памяти и населявших Империю народов, и властвующего над ними Императора. Порой казалось, что даже сам Телохранитель забыл собственные чувства и побуждения и следует клятве, данной в далёком прошлом, исключительно в силу привычки.
Может быть, так оно и было на самом деле - Император никогда не пытался выяснить этого. Ему хватало того, что незримое присутствие Телохранителя всегда было смертельно для прокравшихся во Дворец убийц - как наёмных, так и добровольных, - независимо от их умения и количества. Император криво усмехнулся, вспоминая сотни безжизненных голов несостоявшихся палачей, вывешенных на всеобщее обозрение в одном из залов дворца, - и снова поёжился, на этот раз от холода. Его ухоженное тело не привыкло к долгому нахождению на свежем воздухе, ночная прохлада с каждым мгновением пробиралась всё глубже и глубже, заставляя мелко дрожать и шлёпать губами. Император ещё раз окинул город и Дворец пристальным взглядом собственника - он имел на это полное право, потому что все здания, все растения и животные, все рабы и свободные жители Империи принадлежали лишь ему одному, - и ушёл с балкона в спальную комнату.
За то недолгое время, что Император потратил на любование своими владениями - в последнее время их количество интересовало его гораздо больше, чем качество, - в комнате успели убрать все следы недавней схватки. Мёртвого сына Телохранителя унесли - через несколько дней его голова наверняка займёт достойное место среди пожелтевших, обтянутых кожей черепов, оставшихся от прочих несостоявшихся убийц; пропитанный его кровью ковёр заменили новым, безупречно чистым. За дверью - вновь плотно закрытой - наверняка уже стояли четыре сильных и наблюдательных стража.
Император резким движением задёрнул занавесь - комната вновь погрузилась в непроницаемый мрак - и, всё ещё продолжая дрожать, пошёл в сторону кровати. Он ступал тяжёло и настороженно, словно всё ещё не мог до конца поверить в собственное спасение. Но ничто не нарушало царившей в спальне тишины, застывшая в углах темнота оставалась неподвижной. Слегка успокоившись, Император лёг в постель, поджимая озябшие ноги. Надеясь на то, что ночной кошмар, столь внезапно ставший реальностью, больше не повторится, он смежил веки и провалился в глубокий, похожий на смерть сон - разум и тело, испытавшие сильнейшее потрясение, требовали длительного отдыха.
Казалось, всего лишь мгновение жизни было наполнено мрачной пустотой сна, когда Император вновь пробудился. Кто-то сильно тряс его за плечо, больно впиваясь длинными ногтями в рыхлую плоть. Клочья сна, не выдерживая бешеного темпа тряски, превращались в мелкую черную пыль, растворявшуюся в воздухе. Император прислушался, всё ещё не открывая глаз. Комнату заполнял противный, визгливый голос, по которому без особого труда можно было узнать Главного Советника. Задыхаясь от ужаса, комкая слова и глотая окончания, Советник причитал во весь голос:
- О, мой повелитель! Пробудитесь! Пробудитесь же! Враги! Мятежники! Несметные толпы!!! И все хотят нашей смерти! Пробудитесь! Пробудитесь же! Дворец уже почти пал! Спасайтесь сами! Спасите нас! Спасите меня...
Император открыл глаза и, зло посмотрев на Советника - тот захлебнулся словами и испуганно подался назад, - с трудом сел на кровати. В голове вспыхнула тупая ноющая боль, перед глазами поплыли разноцветные круги. Ноги скользнули по мягкому ворсу нового ковра, ступни привычно утонули в пушистых тапочках. Недовольный Император провёл растопыренными пальцами по лицу, соскребая остатки сонливости, и пронзил Советника колючим взглядом заспанных глаз:
- В чём дело? - Император с трудом узнал собственный голос, протяжным хрипом вырвавшийся из горла. Судорожно сглотнув, он продолжил уже более властно: - Объясни, если хочешь жить дальше!
Услышав в хриплых словах смертный приговор, Советник упал на ковёр, дрожа от страха за собственную жизнь. Его визгливый голос вновь выплеснулся в воздух комнаты:
- Не казни меня, повелитель! Я хороший... Я так много сделал для вас и для вашей Империи... Я хочу жить!!! Я вам ещё пригожусь, я всё сделаю для своего повелителя...
- Хватит бредить! - Император вскочил с кровати и с силой пнул Советника - тот с глухим стоном отлетел к стене. Восстановив дыхание, Император продолжил: - Мне не нужны причитания бесполезной тряпки! Мне нужны объяснения Главного Советника! Возьми себя в руки и объясни толком, что случилось.
- Мой повелитель, он настолько испуган, что вряд ли сможет чётко произнести даже своё имя. Если вы позволите, то я вам расскажу, что происходит, - глухой, с неуловимой примесью металла, голос пронёсся по комнате и затих в ожидании разрешения звучать дальше.
Император нервно развернулся, озабоченный взгляд метнулся по комнате в поисках говорившего. Слова принадлежали Советнику-Воину, неподвижно стоящему в дверном проёме. Его массивная фигура, подсвеченная сзади бледным пламенем факелов, казалась выточенной из камня, в каждой её линии, в каждом изгибе чувствовались мощь и несокрушимость. Советник-Воин - живое воплощение силы и выносливости - был беспредельно храбр, а потому не отличался особым умом. Но он лично знал каждого воина армии Императора, каждого стражника - знал их имена, их физические возможности и состояние боевого духа. Там, где требовалась лобовая атака, грубый и прямой удар - там ему не было равных.
Советник-Воин ещё недавно был в самой гуще жестокой битвы - широкая грудь забрызгана свежей кровью, с зажатого в могучих руках клинка срываются крупные тёмные капли и, зависнув на короткий миг в воздухе, с тихим всплеском падают на полированный пол. Колючий огонёк страха вспыхнул в глазах Императора, но повелитель сумел заставить себя говорить по-прежнему властно и ровно:
- Да, в чём дело? Что заставило этот будущий труп разбудить меня? - Император ещё раз пнул скулящего Главного Советника - тот обречённо дёрнулся и затих, - и вопросительно посмотрел на Советника-Воина, подкрепляя взгляд нетерпеливым возгласом: - Ну же, рассказывай!
- Мой повелитель, говорить-то особо и не о чем. На рассвете Дворец подвергся нападению мятежников. Их было много - по-настоящему много. А сейчас стало ещё больше - в их ряды непрерывно вливаются всё новые и новые отряды, приходящие из отдалённых районов Империи. За несколько часов боя враги захватили две внешние стены, и сейчас штурмуют третью. Мне кажется, вы бы не хотели оказаться спящим, когда падёт последний рубеж обороны. Повелитель, у меня слишком мало воинов и стражников, чтобы одержать победу над восставшими, так что готовьтесь к худшему... - в голосе Советника-Воина не было ничего, кроме досады. Он был глуп, и не мог понять, что падение Дворца означает не просто очередное поражение воинов Империи - пусть редко, но они всё же случались. Падение Дворца станет погибелью для всех его жителей и защитников - погибелью, приходящей один-единственный раз, но зато навсегда. Советник-Воин на мгновение замешкался, подбирая слова, и закончил: - Я всё сказал. Разрешите идти на место боя и продолжать сражаться за вас?
- Да-да, конечно иди... - тихо проговорил Император, стараясь не замечать звучащего в собственном голосе отчаяния. Казалось, слова Советника-Воина были неподъёмной грудой камней, внезапно навалившейся на плечи. Раздавленный их непомерной тяжестью, Император медленно опустился на кровать и спрятал лицо в ладонях. Что-то прошелестело над ухом - Главный Советник решил не искушать судьбу и, не говоря ни слова, поспешно выскользнул из спальни, один из четырёх стражей тихо закрыл за ним дверь.
В комнате вновь воцарилась тишина. Императору на миг показалось, что приход Советников был всего лишь очередным кошмаром, плодом испуганного несостоявшимся убийством воображения. Но всё было слишком реально - ссадины на плече, оставленные длинными ногтями Главного Советника, по-прежнему ныли; лужица свежей крови, накапавшей с клинка Советника-Воина, медленно расползалась по полу. Император глухо стонал от головной боли - казалось, голова вот-вот разлетится на тысячи осколков, и даже плотно прижатые к лицу ладони не смогут этому помешать, - бьющийся в истерике разум тщетно пытался найти выход из создавшегося положения. В сознании засела твёрдая уверенность в неприступности Дворца, убеждённость в собственной безопасности... Император нервно встряхнулся, отгоняя внезапно навалившуюся апатию, судорожным движением поднялся на ноги и неровным, качающимся шагом пошёл к балкону.
На небе не было ни единого облачка - его чистейшая лазурь висела высоко над головой, уходила вправо и влево, насколько хватало глаз. Но Император не замечал красоты и бескрайности неба. Щурясь от яркого полуденного света, он перегнулся через перила и посмотрел вниз, на лежавшие у подножия Башни укрепления Дворца.
Тёмная масса мятежников заполняла большую часть территории Дворца. Засыпав широкую траншею канала камнями, брёвнами, ветвями деревьев, собственными телами... восставшие перебили стражу и захватили внешние стены, и теперь высокими волнами накатывали на последнюю, третью стену, окружавшую центральную Башню Императора. Немногочисленные уцелевшие воины - светлые, сверкающие бронёй точки - отражали один натиск за другим. Они рубили в щепки осадные лестницы, рвали в клочья толстые канаты, сталкивали ползущих по стене мятежников... Они сопротивлялись - мощно и яростно, как их учили, не обращая внимания на усталость и не чувствуя боли. Они умирали с радостью, зная, что отдают жизнь за Империю, за Императора. Каждый из них стоил тысячи восставших - слабых, голодных и плохо вооружённых.
Но даже тысячи против одного было слишком мало. Казалось, все жители Империи участвуют в штурме - сплошная тёмная масса мятежников непрерывно разрасталась, вбирая в себя подходившие из отдалённых провинций отряды. Ступая по трупам соратников, обезумев от количества пролитой крови, от её пьянящего запаха, восставшие продолжали штурм, нисколько не считаясь с потерями.
Очередная волна захлестнула стены и, сметая оказавшихся на пути стражников, устремилась к Башне. Но на её пути встало новое препятствие, оказавшееся непреодолимым - Советник-Воин наконец-то спустился к своим соратникам, и сразу же оказался в гуще битвы. Его крупная фигура - раза в два больше, чем у обычного стражника - вклинилась в неровные ряды осаждающих, длинный клинок, усеянный яркими бликами света и тёмными каплями крови, замелькал в налитых мощью руках. Оставив за собой широкую линию из пронзительно стонущих или навсегда безмолвных тел, Советник-Воин уже через мгновение был на стене, рядом со стражниками. Новая волна атаки перехлестнулась через стену, с головой накрыла обороняющихся - и через мгновение спала, превращённая в горы умирающей плоти смертоносным клинком могучего воина ...
Император закрыл глаза, не в силах смотреть на кипевшее внизу сражение. Дворец только казался неприступным, его падение было всего лишь делом времени. И это время наступило, и ничто уже не могло спасти жизнь его владельца. Но разум - испуганный и дрожащий от ужаса - всё ещё не мог в это поверить. Потому что не хотел верить.
Обречённо качая головой, чувствуя сковавший сердце страх, Император вернулся в комнату и увидел стоящего в дверях Телохранителя.
- А, это ты... - сказал он слабым голосом и без сил упал на кровать. - Боюсь, сегодня даже ты не сможешь меня спасти...
- Повелитель, их слишком много, - спокойно ответил Телохранитель, констатируя очевидный факт. - Это восстание крупнее всех предыдущих вместе взятых. С вами сейчас сражается вся Империя.
- Да знаю я, знаю! - воскликнул Император, резко вскакивая с постели. - Как такое могло произойти? Кто это допустил? Почему меня никто не предупредил? Что теперь делать?! - Император длинными шагами мерил комнату, изливая в пустоту поток безответных вопросов. Внезапно он замер на мгновение, собираясь с мыслями, и стремительно подбежал к Телохранителю. Глядя снизу вверх на угловатое, покрытое шрамами лицо, Император спросил с надеждой: - Что им надо? Драгоценности? Распорядись, пусть им выдадут половину... нет, три четверти моих сокровищ! Может, они недовольны моими советниками? Так вели бросить всех им на растерзание! А может, они хотят получить этот Дворец? Пусть забирают... - видя, что лицо Телохранителя по-прежнему непроницаемо, Император со злостью ударил по могучей груди: - Да ответь же ты, наконец!
- Повелитель, им не нужны ни сокровища, ни советники, ни Дворец. Не нужны, потому что всё это уже и так принадлежат им.
- Да??? Запомни, ничто моё не может принадлежать никому кроме меня!!! - голос Императора вновь сорвался на визг. - Не может быть, чтобы восстание вспыхнуло просто так, без причин! Им наверняка что-то надо... Если ты такой умный, скажи, что!
- Им нужны их друзья, их отцы и матери, их сыновья... - Телохранитель на мгновение замешкался, его лицо потемнело. Быстро справившись с собой, он продолжил: - Им нужны все те воины, слуги, рабы и простые горожане, что погибли за десятилетия вашего правления. Нужны не целыми и невредимыми - нужны хотя бы просто живыми.
- Но... Но я не могу дать им это... - потерянно произнёс Император. - Я... Я не могу...
- Они знают это. И потому хотят забрать вашу жизнь, хотят заставить вас пережить хотя бы малую толику тех страданий, что когда-то пережили сами.
- А я не дам им свою жизнь! Они её не получат!!! - Император встал на цыпочки и, с надеждой глядя в глаза Телохранителя, тихо добавил: - Что, неужели уже всё кончено, и Дворец нельзя спасти?
- Нет, нельзя. Да, всё кончено, - бесстрастно ответил Телохранитель, не отводя взгляда.
Услышав ответ, Император на ватных ногах подошёл к кровати и бесформенной грудой рыхлой, трясущейся плоти рухнул на постель. Он устало закрыл глаза и долго лежал, обдумывая дальнейшие действия. В голове были только чёрные мысли, одна безумней другой, и ни одного, даже самого невероятного, плана спасения.
Император тяжело поднялся - в который раз за день - и посмотрел на Телохранителя, всё так же неподвижно стоящего в дверях, полным решимости взглядом.
- Иди за мной, - короткий приказ сорвался с плотно сжатых губ, голос Императора звучал непривычно отчётливо и жёстко. Но удивление не отразилось на бесстрастном лице воина, в движениях не мелькнуло даже тени изумления, - не задавая лишних вопросов, он выполнил приказ. Вместе - Император и его Телохранитель - они зашагали по опустевшим коридорам и залам центральной Башни Дворца. Немые портреты провожали их безразличным взглядом нарисованных глаз, пламя многочисленных факелов, горевших даже днём, тусклыми бликами ложилось на два одинаково суровых лица.
Они остановились перед большой двустворчатой дверью, за которой находились покои Принца.
- Жди здесь, - глухо сказал Император, снимая с пояса Телохранителя клинок. Воин послушно замер, готовый ждать хоть целую вечность, и повелитель, глубоко вздохнув, вошёл в спальню сына.
Принц был похож на отца как две капли, разве что несколько моложе. Его тело - такое же рыхлое и холёное - лежало на мягкой, пушистой постели, руки были широко разбросаны в стороны. Шум идущего у подножия Башни боя, превращённый толстыми стенами и расстоянием в едва различимый металлический лязг, не мог разбудить уставшего от безделья Принца - его громоподобный храп сотрясал гудящий от негодования воздух.
Император крепче сжал рукоять клинка и, глотая внезапно навернувшиеся слёзы, медленно пошёл к кровати сына.
Спустя какое-то время он вышел из комнаты и вернул окровавленный клинок владельцу. Не говоря ни слова, Телохранитель вытер меч о бедро и повесил его на пояс.
- За мной, - приказал Император и быстро зашагал к широкой лестнице, ведущей на крышу Башни. Через мгновение он уже стремительно поднимался наверх, легко преодолевая ступеньку за ступенькой, не обращая ни малейшего внимания на налитые усталостью ноги, на хриплое, раздирающее грудь дыхание. Телохранитель не отставал от него ни шаг, такой же спокойный и невозмутимый, как всегда.
Снизу доносился звон оружия, яростные крики воинов и мятежников, протяжные стоны умирающих. Последняя стена была захвачена восставшими, сражение переместилось внутрь центральной Башни. Толпа уже вынесла приговор Императору, и лишь горстка стражников - наиболее сильных и удачливых, а потому всё ещё живых - мешала привести его в исполнение. Но каждое прошедшее мгновение уменьшало их количество, быстро и неумолимо приближая трагический момент развязки.
Оставив позади последнюю ступеньку, Император вышел на крышу Башни. Ноги внезапно подкосились, перед глазами поплыли тёмные круги - но верный Телохранитель не дал своему повелителю упасть. Придя в себе, Император мягко отстранился от воина и, запрокинув гудящую от усилий голову, немигающим взглядом уставился в лазурь неба. Он хотел что-то сказать, но распухший язык не слушался, пересохшее горло отказывалось издавать членораздельные звуки. Шум боя с каждым мгновением был всё ближе и ближе, напоминая о том, как мало осталось времени...
С огромным усилием Император заставил себя говорить - его голос звучал тихо и безразлично, но каждое слово было предельно ясным и чётким:
- Я думаю, моему сыну было лучше принять смерть от моей руки, чем от рук взбунтовавшейся черни. Жаль, что я не могу точно так же уничтожить другое творение, теперь уже не моё, - жаль, что я не могу уничтожить Империю. Но, по крайней мере, я предостерегу будущих Императоров от повторения моих ошибок, даже если это потребует моей жизни... - Император судорожно сглотнул и, отвернувшись от Телохранителя, продолжил: - Ты служил мне бесчисленное количество лет. И твоя служба ни разу не вызывала нареканий. Более того, она была безупречна. Сейчас...
Жуткий грохот - звон металла, громкие выкрики, перемешанные с хрустом ломающихся костей стоны, - не дал договорить Императору. На крышу вывалился клубок тел - яростно рычащих и брызжущих кровью. Телохранитель несколько раз взмахнул клинком, рассекая клубок на части, и помог подняться Советнику-Воину, погребённому под грудой мёртвых и умирающих мятежников. Они встали плечом к плечу в центре крыши, заполняя пространство вокруг себя стремительной яростью металла, высвобождая заключённую в клинках смерть. Вдвоём они справились с первым натиском мятежников, заставили нападавших отступить вниз по лестнице и дожидаться подхода свежих сил.
Прижимая обрубок руки к усеянной ранами груди, нелепо вывернув рассечённую до кости ногу, Советник-Воин повернул к Телохранителю залитое кровью лицо и, пользуясь временным затишьем, коротко поздоровался:
- Привет, Телохранитель! - в хриплом голосе Советника-Воина скользнула неподдельная радость, с трудом различимая сквозь ярость и боль. - Никогда ещё не убивал столько врагов повелителя за один день... А их ещё много осталось...
Советник-Воин внезапно закашлялся и через мгновение рухнул замертво на заваленную трупами крышу. Его горячая, ослепительно яркая кровь смешивалась с подсыхающей кровью мятежников, но ему уже было всё равно. Советник-Воин умер намного раньше - на его могучем теле было более сотни ран, каждая из которых могла стать смертельной, но несокрушимая воля бойца и безграничная вера в собственные силы заставляли его сражаться дальше, сея среди врагов ужас и боль. Но даже воля рано или поздно уступала натиску смерти...
- Телохранитель! - Император, молча и безучастно наблюдавший за ходом боя с края крыши, вновь заговорил. - Сейчас даже ты не сможешь сохранить мне жизнь. Поэтому я освобождаю тебя от клятвы и приказываю: спасайся! Я знаю твои возможности, я знаю, что ты способен выйти из этого сражения если не невредимым, то уж точно живым. Уходи! Оставь меня!
Телохранитель слышал каждое слово Императора, но не мог ответить - мятежники вновь пошли в атаку. Отбивая и нанося удары, стирая с лица вражескую кровь и перешагивая через трупы, Телохранитель продолжал сражаться за жизнь Императора. Не ожидая встретить столь яростное сопротивление от одного, пусть и самого лучшего, воина, нападающие в страхе подались назад. Пользуясь короткой передышкой, Телохранитель обернулся, выискивая взглядом рыхлую фигуру Императора. Но повелителя больше не было на крыше.
И тогда, издав торжествующий крик, Телохранитель поднял клинок высоко над головой и с яростным рёвом бросился на отступающих мятежников. Их неровные ряды в страхе подались назад, выставляя перед собой разношёрстное оружие...
В следующее мгновение всё уже было кончено. Телохранитель в мощном прыжке взвился в воздух и упал на острые лезвия, беспорядочно торчащие из толпы повстанцев. На его суровом, покрытом шрамами лице играла радостная улыбка, словно и не было боли от сотен клинков, раздиравших тело на части...
Император падал долго. Серые стены Башни монотонно проносились мимо, в окнах мелькали удивлённые и непонимающие лица подданных - теперь уже бывших. На душе было лёгко и свободно, вечная головная боль наконец-то ушла - теперь уже навсегда. Умиротворённый разум был готов ко всему - даже к пустоте и забвению.
Тело бывшего Императора тихо упало среди высоких кольев, ровными рядами вкопанных в потемневшую от засохшей крови землю. Все без исключения, они были усажены провинившимися подданными, казнёнными по приказу того, кто ещё недавно ими правил. Одно из тел, ещё недавно бывшее полным сил стражем - тем самым, молодым, но уже достаточно опытным, - всё ещё было живо.
Стражник вяло дёрнул чешуйчатым хвостом, с усилием повернул голову и тусклым, немигающим взглядом рептилии посмотрел на упавшее рядом тело. В затуманенных болью глазах мелькнуло узнавание, трёхпалые ладони судорожно сжались, превращаясь в шипастые кулаки. Сухой раздвоенный язык облизал потрескавшиеся губы, и беззубый рот с трудом исказился в слабом подобии горькой усмешки.