Дул ласковый ветерок, в безмятежной синеве неба улыбалось солнышко. Яблони вовсю цвели, распространяя вокруг дивные ароматы. А настроение было поганым. Хотя пятница. Ничего в этом удивительного не было - настроение у меня всегда поганое.
Я брёл с работы. В автобус садиться не стал. Решил пройтись. Хоть немного отвлечься. Поганая рабочая неделя кончилась, но ведь через два дня начнётся новая - такая же поганая. А дома меня никто не ждал. Кроме давно не мытого пола, почти пустого холодильника и старенького телевизора. Давно пора купить новый, с большим плоским экраном. Но лень. Деньги на телик я бы нашёл. Платят, конечно, мало, но уж не настолько. Просто не хочется. Ничего не хочется.
Но - пятница. И я решил пойти самой длинной дорогой. Через парк. А что, это, пожалуй, идея. Цель. В парке, помимо детских аттракционов, всяких качелей-каруселей, было ещё и кафе "У Карлсона". Ну как, кафе - забегаловка под уродливым навесом. Пиво продавали, бутерброды, ещё какую-то дрянь. Вот туда я и двинулся.
В парке резвились дети, зеленели газоны, носились велосипедисты и готовые всех сшибить самокатчики. Как-то, однако, им удавалось лавировать в толпе никого не задевая. Но вот и кафе. Четыре столба. Навес. Столики. Под потолочной балкой раскачивалась уродливая кукла, изображавшая толстого карлика с моторчиком на спине. Жуткое зрелище.
Я взял кружку пива и два бутерброда с поддельной икрой. Оглядел зал. Все столики заняты. Только у одного есть свободные стулья, но за ним уже сидит девушка. Очень симпатичная брюнетка в очень коротком красном платье. Пьёт пиво.
Без особой надежды подошёл, поинтересовался, нельзя ли мне составить ей компанию. К моему удивлению, девушка приветливо улыбнулась и приглашающе махнула рукой. Я сел. Начиналось всё неплохо. И пиво сегодня было почти свежее. И икра, хоть и поддельная, очень даже неплохая.
С девушкой мы почти сразу разговорились. Её звали Рита, и она работала бухгалтером. Я, хотя и программист, но последние десять лет программирую мало, всё больше сопровождаю эти самые бухгалтерские программы. Так что темы для разговора нашлись. Поговорили про дебет, который всегда слева, про план счетов, который у нас самый большой в мире, я рассказал анекдот про главбуха, ушедшего в рабочее время в казино, так как это был единственный шанс свести баланс. Она в ответ рассказала очень смешной анекдот про программистов.
Потом перескочили на книги. Представляете, она читала даже Пелевина. Изумительная девушка. Не зря я сегодня заглянул в парк. Ага, как в том анекдоте. Жизнь налаживается. Хотя... Даже если всё, как всегда, кончится ничем, всё равно вечер я провёл неплохо. А может быть, даже...
Во всяком случае, я взял ещё два пива, себе и ей. И ещё бутербродов. Всё было чудесно. Риту я уже почти любил, руки наши уже почти соприкоснулись, и мне пришла в голову замечательная идея.
- А не прокатиться ли нам на карусели? - спросил я. - Или на колесе обозрения?
Эту громадную конструкцию видно из любой точки парка, и в некоторых кабинках, кажется, сидели парочки, и, похоже, не просто сидели, а вовсю обнимались.
- На колесе? - немного удивилась Рита. - А, кстати...
Она раскрыла сумочку, покопалась в ней и вытащила пёстро раскрашенный листок бумаги.
- Вот мне сегодня сунули. Враньё, конечно, но...
Я взял листок из её прекрасной ручки, сделав, естественно, так, чтобы пальцы наши слегка соприкоснулись. Рита не спешила отдёрнуть руку и какое-то время мы сидели так. Это было как в сказке, но любая сказка имеет конец. Я взял наконец листочек и отвёл свою руку. Посмотрел на листочек.
"Внимание! Новый аттракцион: "Поезд к счастью". Приглашаем всех влюблённых! Отправление в 21.00 с площадки у фонтана" - вот что было выведено красивыми розовыми буквами. И ниже, синим цветом: "Первым пассажирам билеты бесплатно и бутылка шампанского в подарок".
Я глянул на большие часы над стойкой. Без семи минут девять. Рита, проследив за моим взглядом, посмотрела на часы тоже. Потом наши глаза встретились, и... Через минуту мы уже бежали по аллее к этому самому фонтану. Любовь на свете есть! И чудеса... Чудеса тоже иногда случаются, только нужно успеть, обязательно нужно успеть.
И мы успели. В самую последнюю секунду. Пробежали мимо жёлтенького паровозика, с весело улыбающейся мордочкой, подбежали к симпатичному медведю в синей железнодорожной форме. Рита показала ему рекламный листок. Мишка важно кивнул и указал жезлом на третий с конца вагончик.
Вагончики все были очень маленькими. Не больше чем в обычном поезде купе. Так и оказалось. Одно купе. И очень маленькое. Окна не было, но наверху горел спрятанный за стекло светильник. Свет, хотя и тусклый, позволял рассмотреть, что находится внутри. Хотя рассматривать особо было нечего. Узкая нижняя полка, всего одна. Рядом с ней столик. А на столике... На столике, провалиться мне на этом месте, действительно бутылка шампанского. Ну как шампанского, плодово-ягодная шипучка, семь с половиной градусов. Вместо бокалов два пластиковых стаканчика. Но, как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят.
Так что я, не теряя времени, открыл бутылку. Грохнула она не слабо, не каждое марочное игристое так бабахнет. Но я шампанское открывать умею, ни капли не пролил. Аккуратно разлил по стаканчикам, подождал пока осядет пена, долил. Протянул стаканчик Рите. Она взяла, но лицо у неё стало какое-то смурное.
С этими девчонками всегда так. В самый последний момент начинаются какие-то сомнения и прочая ерунда. Хотя не девственница, явно ведь не девственница. И обстановка такая романтическая. И кровать есть, и шампанское. Чего ещё надо? Ну, что делать, поднимаю свой стаканчик.
За твою, - говорю, - красоту!
Даже не улыбнулась. Стоит такая серьёзная, как на похоронах. Косится на дверь. И вот так всегда. То ли девки какие-то все стали не такие, то ли со мной что не так. Э-э-э-х! Подношу стаканчик к губам. Залпом выпиваю. А хорошее вино, хоть и не настоящее шампанское. Внутри тепло, в душе снова надежда.
- Рита, - говорю, - ты куда?
А она, смотрю, стаканчик свой на стол поставила и эдак бочком-бочком к двери. Я ей на стакан киваю, мол выпей хоть, чего продукту пропадать. А она смотрит на меня так странно.
- Ты, - говорит, - Андрей, ты меня прости. Ты хороший парень, но вот, понимаешь...
А сама уж около двери и за ручку взялась. Я хочу к ней шагнуть, обнять, удержать. Всё ведь хорошо было, почему вдруг? И если уж так, так я ведь не маньяк какой, жаль, конечно, но можно ведь и без этого, посидим просто, шипучку эту допьём, о жизни покалякаем.
Только чувствую - не могу шагнуть. И стоять не могу, тело тяжёлое, как у свинцовой статуи. Опёрся руками о столик, сел на узкую кровать. Чуть бутылку с шипучкой не свалил. Плохо совсем, надо, наверное, ещё выпить. Или... Ну да, шипучка проклятая, опоили гады. Ритка стерва, никому верить нельзя. Только зачем? Что с меня взять? Зарплата - и та через неделю, на карточке шиш. А тут целый паровоз. А Ритка, сука, барабанит в двери и орёт дурным голосом слова, которые ещё и не каждый грузчик знает. Потом... Потом не было ничего.
Я лежал на боку. Спина упиралась во что-то ровное и твёрдое. Спереди давило что-то мягкое, тёплое и очень приятное на ощупь. Попробовал его погладить. Тёплое и мягкое мурлыкнуло что-то невнятное.
Осторожно открыл глаза. Тёплое и мягкое было одето в мятое красное платье. Оно заворочалось, почти впечатав меня в стенку, перевернулось на другой бок и тоже открыло глаза. Секунды две оторопело смотрело на меня, потом вскрикнуло и попыталось меня оттолкнуть. Из этого, естественно, ничего не вышло, сзади у меня была стенка. А вот она, если бы я не держал её так крепко, наверняка бы упала.
Я начал кое-что вспоминать. Девушку звали Ритой, мы с ней познакомились вчера и очень даже неплохо провели время. А потом сели в какой-то дурацкий поезд. А в шипучку было что-то подмешано и...
- Козёл, - сказала девушка довольно внятно. - Убери свои поганые руки.
- Ты тогда упадёшь, - резонно возразил я.
Девушка что-то пробормотала сквозь зубы, снова притиснула меня к стенке, потом села.
- Втравил меня в историю, ещё и руки распускаешь.
- Я втравил?!
- Они должны были меня выпустить, гады проклятые!
- Кто - они?
- Ну, эти... Я... Я собственно и сама не знаю.
- Хорошенькое дело, заманила меня в этот дурацкий поезд, и даже не знаешь зачем?
- Меньше знаешь, крепче спишь. Работы нет, или сразу на собеседовании лезут под юбку. А эти дали мне кредит, потом заставили отрабатывать.
- Так я у тебя не первый!
- Как ты догадался? Но, знаешь, мне... Мне и правда было тебя жалко. Я даже хотела... Но кредит... И...
- Ну, спасибо, ты меня очень утешила. Прямо гора с плеч.
- Ну, не сердись. Так получилось. Я... Я ведь тоже попала.
- Ага, мы с тобой в одной лодке.
- Ну... Да
Я протянул руки, обнял её, привлёк к себе. Губы наши были почти рядом. Она не сопротивлялась. В этот момент поезд резко затормозил. Нас чуть не сбросило на пол, а дверь купе с тихим шипением открылась. Куда-то мы приехали. Очень некстати.
Выбрались на перрон. Серые стены, серый потолок. Тусклый желтоватый свет, льющийся непонятно откуда. Ни дать, ни взять тайная подземная база доктора Зло во всей красе. Ну да, вот мордовороты в светло-зелёных комбинезонах. В руках - что-то вроде дубинок. А может шокеры, или что ещё похуже. Раз, два... Четверо. Не так и много. Хотя на нашу компанию больше и не надо. Половина вообще дети, остальные - парочки. На шипучку польстились. А детей, интересно, чем заманивали - мороженым? Хотя... Какая теперь разница.
- Андрей, мне страшно, - шепчет кто-то рядом.
Ритка, конечно. Берёт меня за руку. Страшно ей. Так и тянет сказать что-нибудь ядовитое. А с другой стороны - зачем? А к мордоворотам выходит сморщенный неказистый коротышка. Тоже в комбинезоне. Это, надо думать, сам доктор Зло. Возможно, мы наконец узнаем, что нас ждёт. Сразу разберут на органы, или сначала заставят повкалывать на тайной подземной шахте. Тем более штука какая-то у него в руках. С раструбом. Вроде мегафона.
- Андрей, - шепчет Рита, - Андрей...
- Да погоди ты, - отмахиваюсь от неё. - Послушай, что скажут.
Коротышка делает шаг вперёд, оглядывает нас, подносит ко рту эту свою штуку.
- Возможно, у вас есть какие-то вопросы?
Тихий такой голос, чуть хрипловатый.
- Сволочь, - шепчет Ритка, - Какая сволочь.
- Кто вы такие? - орёт толстяк в шикарном серо-стальном костюме. Слегка, правда, помятом.
- По какому праву? - вопит девчонка в джинсах и футболке.
- Меня-то за что? - чуть не плачет Ритка. Опять шёпотом.
- Мы... - Коротышка останавливается, косится на мордоворотов с дубинками. - Во всяком случае, я - ваш далёкий-далёкий предок.
- Во загнул! - восхищается девушка в джинсах.
- А-а-а... - Радуется кто-то сзади. - Так это прикол такой. Пранк. Сейчас посмеёмся и поедем домой.
- Безобразие! - кипятится толстяк в шикарном серо-стальном костюме. Я второй зам главы администрации Энтирарского района. Я этого так не оставлю.
- Прикол... - шепчет Ритка, - Если бы прикол...
- К сожалению, - вторит ей заморыш с мегафоном, - это правда.
- Сейчас я разберусь.
Спортивного вида парень делает шаг вперёд, сжимает кулаки. Один из мордоворотов касается дубинкой его плеча. Парень дико вопит и падает на колени. Слышатся возмущённые выкрики, но вперёд никто больше не лезет.
Тихий хрипловатый голос что-то бормочет из мегафона. Крики прекращаются, все напряжённо слушают. Вот прямо Уэллс какой-то. "Машина времени". Этот идиотский паровозик - это, оказывается, машина времени. А суки типа Ритки заманивают в неё доверчивых мужиков. Напяливают платьишко до пупа, вырез такой, что титьки вываливаются - и заманивают. А мы, дураки, ведёмся. Мы же, парни, честные и простодушные. Не ждём от них подвоха. Э-э-э-х!
А что там карлик из будущего вещает? А, говорит, спас он нас. Кто бы сомневался. У нас там, конечно, не мёд было, но и эти серые катакомбы на райские кущи не слишком похожи. Во-во, так и говорит, они тут еле выживают. Помощь им нужна. А мы тут причём? Нам и у себя проблем хватало, по какому праву они нас сюда затащили?
Ага, значит мы ещё и виноваты. В том, что они дошли до жизни такой. Ресурсы все исчерпали, экологию загубили, вместо чернозёма теперь везде пластиковая пыль и соли тяжёлых металлов. Слишком много потребляли. А детей рожать перестали.
А как их будешь рожать, если зарплата шиш да маленько и уволить могут в любой момент. Потребляли мы много... Кто-то может и потреблял, как раз те, которые ни фига не делали. Вот их бы сюда и тащили. В общем, возразить много бы чего можно, да только с электрошокером на больно-то и поспоришь.
Ритка меня за руку взяла, шепчет что-то нежное. Тварь она конечно, но надо, пожалуй, нам держаться вместе - всё лучше, чем совсем одному. Да и красивая она, стерва, может и тут жить можно, может и не хуже будет, чем на моём поганом заводе...
Человек не свинья, к любой грязи привыкнуть может. А грязи на сортировке мусора, сами понимаете, выше крыши. Из всех полезных ископаемых остались только мусорные полигоны. Шахтёры эти залежи разрабатывают - мы сортируем. Ползёт по конвейеру серая труха, в которую наш родной мусор за сотни лет превратился. Наша задача вылавливать крупные детали: металл, пластик и чёрт знает, что ещё, вышедшее победителем в битве со временем. А главное... Главное - живность всякая. Б-р-р-р, не во всяком кошмаре такое приснится. Жуки, какие-то, что-то вроде тараканов. Есть мелкие, есть и побольше ладони. Черви жирные и склизкие, какие-то уж совсем чумные твари, без глаз, без ног, без кожи, этакий фарш с пастью. Первые дни то и дело выворачивало наизнанку, потом привыкли.
Работаем, разумеется в комбинезонах, руки в перчатках, лица прозрачными щитками прикрыты. Хотя особо бойких тварей нам не попадается, они ж все подземные жители, приспособились жить в мусорных пластах. С теми, которые покрупнее, да половчее, с ними шахтёры разбираются, у них инструмент посерьёзней: кирки, кувалды, крючья специальные, топорики. С ними и охранники идут с электрошокерами, те самые мордовороты, которые нас встречали. Всё серьёзно. А у нас только ножи. Разделочные.
Ну да с нашей мелочью больше и не надо. Так иногда, чтобы успокоить чересчур шуструю живность, или комок твёрдый разрубить. А обычно просто хватаешь всё, что шевелится, рукой, в перчатке, разумеется, и перчатка не простая, ни кислота её не берёт, ни жвалы. Хватаешь и кидаешь в контейнер, они там начинают жрать друг друга, а подняться по гладким стенкам не могут. Как заполнится контейнер до половины, его уносят на другой контвейер, и там уже более квалифицированные сортировщики отделяют совсем ядовитых тварей от условно съедобных. Нет, не подумайте, что всех этих червяков и тараканов так вот прямо и едят, всю эту гадость отправляют в биореактор. На выходе получают что-то вроде кашицы, кашица эта проходит ещё несколько стадий обработки, на каждом этапе делают разные анализы. В итоге иногда получается нечто почти съедобное. Вкус, конечно, почти всегда гадостный, но, поскольку другой еды всё равно нет...
Одна радость, работаем мы с Риткой рядом и живём в одной комнатке. Зарегистрировались как семья и получили отдельное помещение. Этакий гробик, метр на два. Чтобы спать места хватает, а едим в столовой. Если это можно назвать едой. Работа... Противная, конечно, и такая, иногда гадость из мусора лезет. Но... В нашем заводоуправлении тоже попадались такие сколопендры. Особенно эта, из ОТИЗа. Половина времени уходила на разборки, на то чтобы доказать, что ты не верблюд, а чушь собачья получается не потому, что "программа так считает", а потому, что кто-то в эту программу ввел неправильные данные. Или кликнул не туда.
А тут всё понятно, сколопендрам не надо улыбаться, а надо их хватать и кидать в контейнер, особо прытких и длинных укорачивать разделочным ножом. А после смены, обтеревшись чем-то вроде больших гигиенических салфеток (с водой тут тоже напряг) и переодевшись в чистые комбинезоны, мы с Риткой запираемся в своём "гробике", и... На детей, правда, у нас пока разрешения нет, но в принципе и это возможно. В перспективе. Хотя с перспективами вообще напряг, колония едва сводит концы с концами, из мусорных пластов иногда лезет такое...
Ритка, конечно, тоскует по магазинам, театрам там всяким. А я и там в театры раз в полгода ходил, в музкомедию в основном. По старой памяти. Когда-то, я ещё в школе учился, у нас великолепная музкомедия была, на гастроли ездила в столицы. Такие актёры были, одну актрису особенно помню, старая уже была совсем, такое впечатление, не двигалась почти, выйдет на сцену и стоит. Ничего не говорит даже, а смотришь и поражаешься - всё ведь сыграно, весь характер персонажа раскрыт. А уж если скажет чего...
И книг очень не хватает, хотя на них и времени нет, и сил. Иногда и с Риткой даже, обнимемся в нашей каморке, да так и уснём. Иногда и словом перемолвиться сил нет, не то, что что-то ещё.
А разговоры разговариваем в столовой. Или когда конвейер останавливается. Обсуждаем жизнь нашу поганую. Кто говорит, мол надо ещё сюда людей, что они там в прошлом гадят только да мусорят. Другие возражают, мол, может всё наоборот, забираем оттуда людей и только хуже делаем. Задохлики наши мудрые стараются брать рядовых и неприметных. Тех, которые свою лямку тупо тянут. Мол, от них ничего не зависит. Винтики незаметные, легко заменяемые. А только кто ж его знает, может на этих винтиках всё и держится. И надо нам не здесь оборону держать, а вернуться всем назад, и попробовать там вектор развернуть.
А только решают всё равно задохлики. Они тут главные, потому что местные, все технологии знают, а с нами не очень делятся. Может потому даже у охраны ничего нет серьёзнее электрошокеров. Охрана-то ведь тоже из наших. Из ЛПВ-шников. Лиц перемещённых во времени. А у нас и вовсе одни ножи. Объясняют-то, конечно, что нет возможности. Нефть взять негде, огнестрельное оружие тоже так просто не сделаешь, станки нужны и мартеновские печи. А если всё это даже и удастся сделать, так от этого всего опять будет мусор и отходы. Так что лучше потихонечку, кирками и лопатами. Ну и биореакторами. Биореакторы технология полезная, она отходов не даёт, наоборот мусор перерабатывает.
Ещё один интересный вопрос, есть ли в этом времени ещё люди? Кроме тех, которые в нашем убежище. Задохлики об этом не говорят, может и сами не знают. Что на поверхности творится, тоже никто не знает. Если в подземных горизонтах тварь на твари сидит и тварью погоняет, то что там? Они же... Ну, то есть, мы, фиг тут разберёшь, как и сказать. В общем, под конец, когда ресурсов и пригодных для жизни территорий осталось совсем мало, стали за них ещё и воевать. В итоге жить на поверхности стало нельзя нигде. Остались вот такие убежища. А может только одно наше и осталось. Вот такие дела.
Да уж, дела - как сажа бела. Нас перебросили к шахтёрам. Конвейер всё равно стоит, работа в штольнях прекратилась, из пластов лезут какие-то склизкие твари размером с корову. А пасть как у крокодила. Отбиться бы.
Выдали что-то вроде гранат. Поджигаешь стерженёк и кидаешь им в пасть. Потом эту тварь крючьями оттаскивают за нашу линию, разделывают, а куски отправляют в биореактор. Тот еле справляется, еды этой кашеобразной стало завались. Нет худа без добра. Хотя худа больше. Еды-то вдоволь, да времени совсем нет. Лезут твари и лезут. Какой-то мы разворошили муравейник. Тваровейник.
Почти весь народ сюда перебросили, по остальному периметру только заслоны остались. А взрывчатка-то у задохликов есть, оказывается. Может и ещё что есть. И самое бы время его применить, потому что надолго нас не хватит, раненых и убитых всё больше, а твари не кончаются.
Пригнали подкрепление. Нахватали опять бедолаг из прошлого, раздали им топорики - и вперёд. Хоть бы мечи сделали, как у древних римлян. Там ведь не бог весть какая сталь была, можно и здесь наладить производство. Или хоть бронзовые, как у древних греков. Что-то они крутят, эти задохлики. Может это у них типа религии, что как можно меньше технологий? Ну да, цивилизация действительно всё загадила, но теперь-то как? Кирками и лопатами от тварей не отбиться. Новобранцы из прошлого гибнут один за другим, да и наши, "ветераны", тоже. Хотя какие мы ветераны, топориками действуем чуть ловчее, вот и весь опыт. Важный опыт, но конец, похоже, всё равно один.
А гранаты кончились. Совсем. Видимо просто был запас, а делать их задохлики не умеют. Теперь отступаем. Сдаём коридор за коридором. Очень хочется обратно. На свой поганый завод. Уж лучше цапаться с пользователями, латать дурацкую программу, которую закупили мудрые начальники - выбрали самых дешёвых внедренцев. Сэкономили. Но ведь там - отмучился восемь часов и свободен. Хочешь книжки читай, хочешь пиво пей. Хочешь - чего покрепче. Там, если и съедят, так ведь это в переносном смысле, в худшем случае - уволят. И хоть с работой плохо, но все ведь куда-то всё равно устраиваются, может получают ещё меньше и нервотрёпки ещё больше, но живут ведь. А тут слопают натурально, в самом что ни на есть прямом смысле.
Дерёмся в биореакторном зале - это уже совсем конец. Нашу десятку неожиданно выводят из боя. Никем не заменяют, оставшиеся, проклиная всё на свете, смыкают ряды. А нас куда-то ведут. Вряд ли на отдых, какой теперь отдых, отдохнём в желудках у тварей. Или чем там они будут нас переваривать. Скорее всего, ещё где-то прорыв. Ещё какие-нибудь черви откуда-то полезли. А, всё равно, черви, твари, тараканы - один чёрт.
Ведут нас вниз, на тот самый перрон, на который мы когда-то прибыли. Тут ничего не изменилось, те же серые стены, серый потолок. Тот же тусклый желтоватый свет. Неужели нас вернут обратно? Или перебросят в какое-то другое время, где нет склизких зубастых тварей? Слишком хорошо, чтобы быть правдой, но зачем-то же нас сюда привели?
Появляется мордоворот-охранник, приказывает построиться. Из огромной сумки выдаёт одежду. Человеческую одежду, ту самую, которую у нас забрали по прибытии. Ну, не совсем ту же самую, не нашу. Но, какая разница? Девочки отворачиваются налево, мальчики - направо. Быстро переодеваемся, на ходу меняемся, чтоб размеры хоть как-то соответствовали. Выглядим всё равно оборванцами, но кому какое дело. Мне достался синий пиджак, застегнуть его не удалось, но хоть руки прикрыл. Дело в том, что шикарная белая рубашка тоже оказалась мала и треснула в локтях. Жёлтые брюки чуть великоваты, но у них есть ремень - затянул покрепче. Ботинки тоже, к счастью, оказались великоваты. В тесных, как известно - совсем кранты. Управились быстро, оборачиваемся к девчонкам. Те кокетливо визжат, хотя уже почти одеты. На Ритке теперь жёлтое платье до колен. Висит как на вешалке. На ногах кроссовки. Одна зелёная, другая красная. Все цвета светофора. Вполне сойдёт за последний писк моды.
Охранник орёт, приказывает снова построиться. Строимся, поспешно застёгивая всё, что ещё не застёгнуто. Нас вернут обратно, нас вернут обратно! Мы не сдохнем в этой будущей помойке, не пойдём на корм здешним упырям! Да пусть хоть заорутся, какая разница, вытерпим напоследок, всё вытерпим.
Откуда-то появляется задохлик. Смотрит на нас с непередаваемой ненавистью, только что яд с клыков не течёт. Клыков у него, конечно нет, это уж так, фигурально. Начинает говорить, цедит слова сквозь зубы.
- Сброд, поганый сброд! Никуда не годитесь, только на корм местным тварям. Но вам повезло, вам даётся последний шанс. Вы... - Тут его прямо перекосило. - Вы наш последний шанс.
Идёт вдоль нашего строя, каждому что-то сыплет в ладони. Сдохнуть мне в кишках поганых червей - драгоценности! Кольца, брошки, ещё какие-то цацки. Я в этом ничего не понимаю, но, надо думать, настоящие. Не тот момент, чтобы с бижутерией забавляться.
- Подонки! - продолжает задохлик, отойдя от нашего строя.
Мы ошалело рассматриваем драгоценности. Это что - жалование за год кошмара? Что, и у задохликов есть совесть? Верится с трудом, но вот же они вот, одно колечко, вроде, вообще с бриллиантом.
- И не вздумайте с этим свалить - достанем из-под земли. Это - фонд возрождения. Соберём новые силы и вернёмся сюда.
Обрадовал, козёл! А, да по фиг, главное - сейчас свалить. А там, либо ишак сдохнет, либо падишах. Либо ещё что. Как-то так. И вот ведь он, едет родимый, желтенький наш игрушечный паровозик, мордочка нарисованная полустёрлась и улыбается теперь не весело, а как-то кривовато. Свистит как-то грустно и останавливается. Да уж, такая жизнь и паровоз достанет. И вагонов меньше стало, всего пять. Билетов, надо думать, тоже никаких не будет.
А, чего тут думать, трясти надо, как раз тот случай. Хватаю Ритку за руку, волоку к ближайшему вагону, запихиваю в дверь, залезаю сам. Вслед нам что-то орут. Чёрт, неужели... Нет, всё в порядке, как раз и командуют, чтоб садились в вагоны. По двое. Ваш приказ, господин атаман, выполнен ещё до приказа. Какой атаман? А это из оперы какой-то, в детстве смотрел, запомнилось. Неважно. Важно, что сейчас поедем. Туда, где есть оперы, театры, парки, аттракционы... Впрочем, к аттракционам я теперь и близко не подойду. Накатался, на всю оставшуюся жизнь накатался...
- Возьми. - Ритка протягивает мне горсть своих побрякушек.
Машинально беру, немного удивляюсь. Радуюсь. Значит она тоже решила, что мы будем вместе. И в нашем мире тоже. Или куда там нас опять закинет. И да, платье ей досталось без карманов, так и держала в кулачке. А у меня целее будет. Кладу Ритину горстку в карман брюк. Свою-то положил в пиджак. Типа, на кладите все яйца в одну корзину. Глупо, конечно, но кто его знает.
Паровозик грустно свистит и трогается с места. Видимо все расселись по вагонам, а задохлик с мордоворотом - в паровоз. Машинисты, блин!
Едем всё быстрее. Сидим с Риткой на кровати обнявшись. Куда приедем? И - когда? В прошлый раз я вырубился от шипучки ихней проклятой, и Ритка тоже с горя потом её глотнула. Когда поняла, что дверь не откроется. Так что, сколько времени... Да уж, сколько времени длилось наше путешествие во времени - та ещё фразочка.
А в этот раз шипучки нет. И еды никакой нет. А есть хочется. Когда мы последний раз ели? Давно, по очереди отходили назад, глотали всегдашнюю бурду из какого-то сосуда. Ложка была на всех одна. Обнимаемся покрепче. "Пусть тучи разогнать, нам трудно над землёй..." А хорошо бы увидеть тучи. А ещё лучше солнце.
А едем всё быстрей и быстрей. Окошка нет, но прямо вдавливает в стенку. Ускорение. Как в самолёте. Я впервые понял, что такое ускорение, когда летел в самолёте. Но тут что-то уж очень, даже в самолёте такого не было. Ритка спрашивает, нормально ли это? Уверяю её, что нормально. Она немного успокаивается. Хотя оба мы знаем, что ничего не знаем. Но что тут сделаешь, можно только молиться и надеяться. Ещё можно рассказывать анекдоты, я их много знаю, и приличных, и неприличных.
Так и едем, рассказываем анекдоты и всякие смешные случаи, хохочем, как сумасшедшие. В стенку нас по прежнему вдавливает, так что скорость, надо думать, растёт. Ещё и тряска началась. Как эта штука вообще работает, про чём тут ускорение? Или всё уже пошло вразнос? Или так и должно быть? Тряхнуло так, что мы подпрыгнули. Ещё раз тряхнуло. Обнимаю Ритку, шепчу, что всё нормально.
- Ты врёшь, - говорит Ритка.
- Вру, - соглашаюсь я.
- Мы разобьёмся?
- Вряд ли. Скорее всего размажемся по времени.
- Это как? - удивляется Ритка.
- А я откуда знаю?
Ритка хохочет. Я тоже. И впрямь, смешно. Два специалиста по хронофизике. Но трясёт всё сильнее. Хватаемся друг за друга и за какие-то ручки на стене. Может они сделаны специально для таких случаев? И значит всё нормально? А может на них нужно вешать брюки? Или они вообще для красоты?
Как-то стало и дышать трудно, воздух стал густым, как кисель. Ещё и светильник погас. Совсем темно. Куда-то мы летим, купе кувыркается, в темноте мерцают какие-то искорки. Они кружатся, сливаются в огненные круги, круги расширяются...
- Нет, - кричит Ритка, - Нет!
Обнимаем друг друга всё крепче и крепче. А что нам ещё остаётся?
Я лежу на боку. Спина упирается во что-то ровное и твёрдое. Спереди давит что-то мягкое, тёплое и очень приятное на ощупь. Пробую его погладить. Тёплое и мягкое мурлыкает что-то невнятное.
Осторожно открываю глаза. Тёплое и мягкое одето в мятое жёлтое платье. Очень просторное, размера на два больше, чем надо. Девушка заворочалась, почти впечатав меня в стенку, перевернулось на другой бок и тоже открыла глаза. Секунды две оторопело смотрела на меня, потом улыбнулась.
- Кажется... Кажется, мы живы.
Я начал кое-что вспоминать. Девушку звали Ритой, мы с ней познакомились вчера и очень даже неплохо провели время. А потом сели в какой-то дурацкий поезд. А в шипучку было что-то подмешано и... Но ведь она же была в красном платье! А теперь... И тут я вспомнил всё. И тоже порадовался, что мы живы. Сунул руку в карман брюк. Нащупал что-то гладкое и колючее одновременно. Так, бижутерия на месте. А мы лежим на полу, около узкой вагонной кровати. Над нами, прямо на потолке - дверь. Сделав небольшое мыслительное усилие, прихожу к выводу, что это, скорее всего, не искривление пространственно-временного континуума. А просто вагончик наш лежит на боку. Перевернулся. И, видимо, куда-то мы снова приехали. Если приехали.
Выбраться оказалось совсем нетрудно. Вагончик махонький, от одной стенки до другой (ставшей потолком) метра полтора. Я встал, повернул ручку, открыл дверь. Только тогда смог распрямиться. Подпрыгнул, подтянулся на руках, вывалился наружу. Помог выбраться Рите. Скатились вниз. Огляделись.
Аллея, песочек, скамеечки с дельфинчиками. Да это же наш родной парк! Обнялись на радостях. Пошли по аллее. Ну да, вот и "Карлсон". Свободный столик только один. На нём четыре пивные кружки, несколько тарелок. И что-то мне подсказывает, что в тарелках этих бутерброды с поддельной икрой. Те самые, которые мы не доели. Тогда. Сейчас. Семь минут назад, поскольку часы над стойкой (ещё одна достопримечательность кафе "У Карлсона") показывают ровно девять.
А есть-то как хочется! Переглядываемся. Входим под навес. Видим, что к нашему столику приближается девчушка-официантка. Совсем молодая, школьница, наверное, подрабатывает на каникулах. Приближается к нашему столику с явным намерением всё убрать. Оба наших надкусанных бутерброда! И... Кажется в моей кружке ещё оставалось пиво.
Кричим: "Н-е-е-ет!" и бросаемся к нашему столику. Девчушка оборачивается, смотрит сердито. Кажется, принимает нас за бомжей. Видела же меня у стойки! Как раз там крутилась. Хотя, одеты мы, прямо скажем... Вон уже и парень из-за стойки выходит, с очень решительным видом выходит, в правой руке держит что-то тяжёлое.
- Да это ж мы! - кричу, - отойти уже нельзя на пять минут.
- Между прочим у нас заплачено, - поддерживает меня Рита.
Официантка оторопело смотрит на нас. Оборачивается к парням за соседним столиком.
- Это ж не они. Или...
Парни тоже внимательно нас разглядывают. Смотрят на Риту. Вроде узнают, начинают улыбаться.
- Ни фига, дают!
- Что за маскарад, ребята?
И тут меня осеняет. Я обвожу взглядом всех присутствующих и гордо выпячиваю грудь. Набираю в эту грудь побольше воздуха.
- Улыбнитесь, вас снимают!
Немая сцена. Потом всё приходит в движение. Кто-то улыбается, кто-то поспешно отворачивается. Парень вышедший из-за стойки прячет за спину правую руку с тяжёлым предметом, а левой спешно приглаживает волосы. Официантка исчезает.
Мы бросаемся к столику, садимся, хватаем бутерброды и кружки с остатками пива. На нас глазеют, но это ничего. Пранки мы, что хотим, то и делаем!
Бутерброды потрясающе вкусные. Ну да, икра поддельная, но мы же целый год и такой не видели. Вообще нормальной еды не видели. А с сегодняшнего утра не видели даже и ненормальной футуристической кашицы. Так что жуём вовсю, видим в бутербродах только один недостаток. Что они очень маленькие. А денег у нас, естественно, нет, есть только колечки с бриллиантами и прочими сапфирами. Но расплачиваться драгоценностями в летнем кафе, сами понимаете... Да и спросят с нас за эти цацки, они ж это, как там задохлик говорил, фонд возрождения, во!
Если, конечно, задохлика не размазало по временному континууму. Хотелось бы верить, конечно... Но пока лучше подождать. И цацки наша не светить. Даже если они уже наши. И тут...
И тут снова появляется официантка. Серенький засаленный передник она сменила на белоснежный. Юбочка, и так не слишком длинная, волшебным образом укоротилась ещё раза в два. Вырез на блузке наоборот удлинился. Тоже раза в два. Но это всё ерунда. А вот на подносе, который она бухнула на наш столик, стояли две литровые кружки с пивом и огромное блюдо с бутербродами и пирожками. И первый же пирожок, который я схватил оказался с мясом. Представляете, с настоящим мясом!
Следующим этапом нашего квеста было проникновение в квартиры. Квартиры у нас у обоих были, но вот ключи... Ключи исчезли в таинственных глубинах грядущего. Остались в карманах наших костюмов. А костюмы остались там. И вернуться за ними не было никакой возможности. Как, впрочем, и желания. А двери... В крайнем случае, можно и взломать. Опять же, что-то я такое слышал про службу вскрытия дверей. Пользоваться никогда не приходилось, сотика, чтобы их вызвать не было да и номера мы не знали. Но, глаза боятся, а руки делают. Пошли сначала к моему дому, благо до него от парка было три квартала.
Кое-кто на нас оглядывался, но особого ажиотажа мы не вызвали. Тем более уже и темнеть начало. Дошли быстро. Дойти-то дошли, но как попасть в подъезд? Тоже ведь ключ надо. Так что пришлось ждать, пока кто-нибудь придёт. А ночь на дворе, мы из кафе ушли уже в почти в одиннадцатом часу. Но, повезло, минут через десять появился сосед, Иван Петрович, и его собака Альма. Поздоровался, оглядел нас с весёлым интересом.
- Что, - спрашивает, - муж раньше времени вернулся?
- Ага, - среагировала Рита, - чуть не убил подлец. Садист проклятый, уйду я от него.
А что, версия не хуже других, и странности костюмов объясняет, и отсутствие ключей и телефонов. Что висело на вешалке, то и схватили, одевались уже на улице...
- Да, - хмыкнул сосед, - дело молодое, вот помню я...
В общем, выслушав несколько очень интересных историй из жизни Ивана Петровича, мы получили доступ к его телефону и даже номер той самой службы вскрытия дверей. Через полчаса приехал симпатичный молодой человек, пять минут поколдовал над моими супернадёжными замками и дверь открылась. Взял полторы тысячи, слава богу, деньги у меня дома были. И запасные ключи, и документы тоже.
Заперев двери (замки не смотря на вскрытие работали, хотя что-то там немножко болталось), бросились в ванну, смыли с себя всю грязь будущего. Ванна у меня большая, так что мылись вдвоём. Ситуация, конечно, не раз обыгранная в романтических комедиях, но, хотя дело и молодое, а после всех приключений, перемещений и гигиенических салфеток нам ужасно хотелось просто вымыться. А потом завалились спать. В прямом значении этого слова.
"А по утру они проснулись..." Мы, то есть. Не сразу поняли где мы и почему. Потом дошло. Что не надо бежать в столовую, не надо хватать топорик и занимать своё место в строю. А можно ещё полежать, насладиться покоем. Потом спокойно встать, умыться, почистить зубы. Почистить зубы, представляете? И умыться водой, а не салфеткой. Забытое счастье.
Исследовали холодильник. Нашли там хлеб и сыр. И даже немножко масла. А в шкафу обнаружилась почти нетронутая банка растворимого кофе. Позавтракали великолепно, целый год так не завтракали. Я нашёл себе приличную одежду, Рите - свои старые джинсы и футболку. Мне они давно малы, ей оказались великоваты. Вот кроссовок её размера у меня не оказалось. Пришлось одеть те. Зелёную и красную. А что такого, делают же на каждом пальце маникюр разного цвета?
Приступили к делам. Взяли одну из цацек (которые из фонда возрождения), зашли в несколько ломбардов. Везде поторговались, выбрали самую большую цену. Всё равно, конечно, продешевили, но сумма была приличная. Даже очень. Купили Рите нормальную одежду, вскрыли её квартиру, вставили новые замки. Которые, есть надежда, специалист не сможет вскрыть за пять минут, а провозится все полчаса.
Но это всё ерунда. И квартиру мы себе новую купили, те обе продали. Мебель, ремонт, все дела. Даже зарегистрировали наши отношения. Но вот что делать дальше? С работы оба уволились, как-то глупо вкалывать по-чёрному за гроши, имея этот самый фонд. Съездили на море. Потом на другое море. Вообще покатались по свету. Полгода прошло, никакие задохлики к нам не явились. Может, мы одни и живы остались из того игрушечного поезда. Или раскидало всех по разным временам и эпохам.
И, поскольку подумываем мы уже о ребёнке, приходится думать и о будущем. Как-то не хочется, чтобы наши потомки выродились в задохликов и копались в мусорных кучах. И с нашим фондом возрождения, мы, наверное, могли бы кое-что сделать. Только вот что?
Нет, первые месяца три мы просто отдыхали, радовались жизни и друг другу. Потом изучали вопрос. Как-то раньше я этим не слишком интересовался, потому был здорово удивлён. Оказывается, за экологию уже давно борются изо всех сил. Книжки пишут, фильмы снимают, соглашение в Париже заключили о контроле над климатом. Уголь заменяют газом, а газ - ветряными мельницами. Ну не мельницами, конечно, с мельницами ещё дон Кихот разобрался, теперь их называют: ветряные электростанции.
Да что далеко ходить, чеки в магазинах, автобусные билеты стали уж совсем крохотными, банкоматы несколько раз спрашивают, нужен ли вам чек, но при любых ответах чеков никаких не дают. Считается, что таким образом экономят бумагу. А значит, берегут лес. А по телевизору показывают про лесные пожары. Во всех странах. Десятки тысяч гектаров горят. Про пластик уж и не говорю. Бумажных пакетов теперь нет, сплошной везде пластик, на каждый кусок сыра намотано в несколько рядов, без ножа и не снимешь. Тоже, видимо, лес берегут. Волонтёры прочёсывают леса и парки, собирают мусор в большие мешки. А куда эти мешки потом деваются? А тоже на свалку.
Ветряки эти. Это ещё полбеды, что электричество с них получается раз в десять дороже, чем у гадких теплоэлектростанций. Так ведь ещё для этого ветряка столько нужно всяких вредных сплавов выплавить, столько всякой дряни в природу напустить, сколько никакой уголь не сможет.
Так что экологического энтузиазма в нашем времени выше крыши. А вот здравого смысла... Опять же, каждый в отдельности это всё понимает. Без всякой даже агитации. А как объединяться в какую-нибудь зелёную партию, так всё. Всё закрыть и строить ветряки. Лес беречь, заменить бумагу пластиком. Прямо как у Кафки: ничем этот Замок не прошибить.
Однако, Замок, не Замок, а надо жить. "Делай, что должно, и будь что будет", как сказал Марк Аврелий. Император, между прочим. Казалось бы, уж у него-то власти было немеряно. Нет ведь, даже и там, фиг его знает, будет ли от твоего делания хоть какой-то толк.
А ребёнка мы родим. И мусор будем сортировать, хоть его через раз грузят потом в один мусоровоз. Но через раз-то ведь увозят отдельно. И есть надежда, что даже в разные места. А когда из мусорных полигонов полезут всякие твари, что ж, встретим их топорами...