Сегодня был необычный вечер. Виктор готовился к этому многие месяцы: слушал рассказы бывалых охотников, наставления старших. Однажды даже удостоился чести напоить пивом Ивана - единственного, кто по, слухам, воочию видел Его. "Уютень - зверь редкий и осторожный. Коварный он зверь. Чаще всего уютни от женщин заводятся: бывают такие женщины - правильные, с ними и подушка мягче и одеяло теплее. И вот так вот просыпаешься как-то утром, а работу-то ты и проспал: это от тепла душевного у тебя пододеяльный уютень завелся. Поначалу-то вообще на подушке Сонные места скапливаются: гнездятся, по углам переползают. Одно такое утром к уху приклеится и все - весь день на работе спать хочешь. А вот когда Сонных мест много, то тут дело запущено - тут и до уютня не далеко". Виктор слушал все эти премудрости затаив дыхание и не переставая кивал, от чего в собственных глазах выглядел глупо, но остановиться не мог.
- Виктор, привет, - хмурый Семен плюхнулся за стул напротив и включил компьютер.
- Привет. Что смурной - случилось чего? - Ему не терпелось поделиться новостью.
- Да, - тот огляделся - не слушает ли кто, - Одинокий у меня завелся.
- Носок? - Глупо переспросил Виктор.
- А то кто же, - понимающе кивнул Семен. - Месяц в углу в ящике прятался - пару искал, а жена вчера короб весь перестирала и все - искать больше негде, носкоед сожрал. Их у меня два, а то и три в стиральной машине - одежду подъедают. Сам знаешь, из машин их сложнее всего выманивать. Дитеныш-то у меня как начал дырки в носках прогрызать - я его сразу в коробочку, значит, и куда следует. А эти взрослые, отожрались небось... Ну в общем грустит у меня носок, вечерами пищит - жалостно так, - посетовал сослуживец.
Виктор сочувственно выдохнул, сурово, по-мужски, сжал кулак, зачем-то почесал им затылок и выдал:
- А я сегодня на уютня иду.
- Да ну! Завелся-таки? - Оживился приятель. - Это дело, это правильно - чего с мелочевки начинать. А то будешь как Егор: за всю жизнь два кулька носкоедиков, да трепливый книжный червь, а важности! Сам-то я, признаться, уже который год собираюсь на шкуру неубитого медведя поохотиться, да народ ушлый - на столько лет вперед ее поделили, что сил никаких...
...Под одеяло Виктор забрался в полной решительности. В голове снова и снова всплывал рассказ Ивана. "А чего они боятся?" "Да много чего. Но пуще всего - холода и запаха алкогольного". "А выглядят как?" "Ну...маленькие такие. Добродушные. Ходят тихо". Он всегда удивлялся, когда ловил себя на том, что Иван так ни разу и не описал уютня - только улыбался и бормотал что-то. Вспомнился Семен с его утренним горем - стало жаль одинокого носка. Оно и верно - их всегда жаль, уж больно дружные они парой, а как беда с одним случится - так второй без него чахнет, по углам в шкафу прячется. Уютень ходил вокруг постели своими тихими шагами, а Виктор все никак не мог разглядеть что-то кроме пушистой шерстки и поблескивающих глазок. Казалось протянешь руку - и вот уже в кулаке у тебя упруго извивается его крохотное тельце с мягкой шкуркой и добрые глазки смотрят на тебя так доверчиво, со смирением. "Вот, Виктор, молодец! Теперь у тебя совсем другая жизнь начнется" - Хвалил его Иван на утро. "Сейчас, погоди", - он отвлекся и полез в карман за трезвонящим мобильником... Батюшки! Какой мобильный - это же будильник! Виктор вскочил с постели, моргая и часто дыша. Комнату заливал ясный, золотой солнечный свет. Мобильный рапортовал, что Виктору звонил будильник и, что хуже, начальник. А самое обидное, что вместо хмурого утреннего расстройства все тело наполняла блаженная расслабленность и сытое довольство.
Семен весь день был на выезде и Виктор неприкаянно мыкался по офису, разбирая собственное ночное фиаско. По всему выходило, что коварный уютень перехитрил его, усыпив бдительность, а потом и самого Виктора. Но сегодня-то он собирался во что бы то ни стало изловить редкого зверя, которого и увидеть-то удается не каждому.
Проснулся рано - еще до будильника. Вечер помнил только до того момента, как натянул одеяло до подбородка и стал поудобнее устраиваться для засады...и вот, нате вам: шесть утра, сна ни в одном глазу. Виктор недоверчиво завозился, лег набок и тут внутри у него все заледенело: совсем рядом под одеялом сопел крохотный - с кулак - бугорок. Он аккуратно потянул одеяло вниз и постепенно стал виден тоненький носик-рыльце, сопящий с каким-то мелодичным звуком и сжатая в кулачок лапка, уложенная под шерстистую щеку. Зверь приоткрыл глаз, сладко потянулся на животике и вдруг вскочил.
- Проспал! - он сокрушенно заметался по краешку кровати, пробегая то на двух коротких лапках, то на четырех. - Проспал, подумать только!
- Я вот часто так, - лежа пожимать плечами было неудобно. Уютень остановился и сел, смешно опустив короткие лапки.
- Бессонница у меня, - признался зверь, как в чем-то стыдном.
- Так я теперь на работу опаздывать не буду? - Обрадовался Виктор и тут же осекся, боясь обидеть уютня. Тот засопел и кивнул, украдкой вытирая мордочку.
- Жалко, - соврал Виктор, чтобы подбодрить. Зверь на свету выглядел плохо: шкурка не блестела, топорщилась, глазки поблекли. - Может тебе ну.. помочь чем? - Он решительно выпихнул из-под одеяла на пол коробочку, в которую намеревался сажать добычу. Уютень посмотрел недоверчиво, но потом юркнул под одеяло и высунул нос, уютно устроившись на краю подушки: - Сказку хочу.
Виктор пожал плечами еще раз, уложил руку под голову и негромко начал:
- Жил-был на свете... - Как сказка кончилась он досматривал уже во сне. В ладони свернулся клубком самый редкий из всех волшебных зверей.