Петрова Галина Владимировна : другие произведения.

О большой и светлой ненависти

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 1.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    записки будущего Антихриста

   ПОВЕСТЬ О БОЛЬШОЙ И СВЕТЛОЙ НЕНАВИСТИ.
  ( История одного безумия или записки будущего Антихриста)
  
  Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,
  Но не злоба нас будет из плена вести.
  Не слепая, не чёрная ненависть в нас, -
  Свежий ветер нам высушит слёзы у глаз
  Справедливой и подлинной ненависти!
   В. Высоцкий "Песня о ненависти"
  
   * * *
  Когда предлагали мне родиться,
  Не говорили, что мир такой…
  Как же я мог не согласиться?
  Ну а теперь домой, домой!
   З. Гиппиус
  
  
  Часть первая.
  
  Глава 1.
  
  Земля уходила из-под ног у бродившей по ночному городу уличной скрипачки Кет. Она давно не была так счастлива, свежий ветер как будто подбадривал её. Подумать только сегодня она играла Свою мелодию, и успех был больший, чем когда-либо. Результаты успеха позвякивали у неё в кошельке, но это было не главное. Особенность ситуации заключалась в том, что впервые ей удалось собрать такую большую толпу слушателей, которые после окончания игры ещё долго не расходились, а стояли, внимательно рассматривая исполнительницу, словно видели её впервые. А ведь Кет уже давно примелькалась всем горожанам на центральной улице города у самого большого парка. Но то была Кет исполнительница, а сегодня они видели Кет композитора, и судя по реакции людей, в таком качестве она им нравилась гораздо больше. Да и сама девушка испытала такое блаженство во время игры… просто не с чем сравнить это блаженство. Как будто она неожиданно обрела дар речи, и обретённый голос позволил ей сказать своей публике многое.
  " Значит, я могу писать музыку не только для себя, но и для других, - набухала и разрасталась в голове одна и та же мысль, - значит, я настоящий композитор, вернее у меня есть шанс стать им! Самое главное не в том, что они слышали, а в том, что они смогли РАССЛЫШАТЬ за моей игрой, и приблизится к пониманию. Они наслаждались, слушая, и это было видно по глазам слушателей".
   Где-то там за гранью обыденности жила МУЗЫКА, которая разрывалась от боли вместе с сердцем Кет и ликовала в радостном экстазе, когда у Кет пела душа. И эти божественные звуки девушке хотелось сохранить.… Тогда она брала в руки скрипку и играла, забывая обо всём на свете. Некоторые наиболее полюбившиеся мелодии ей удавалось запомнить и записать, но большая часть звуков приходила неизвестно откуда и уходила куда-то навсегда. Правда, это обстоятельство мало волновало Кет. Скрипка была её лучшим другом, всегда и в любой момент она могла с ней договориться.
  Девушка не помнила своих родителей. Говорят, что её нашли в парке рано утром. Шёл проливной дождь, и гремел, нет, громыхал орган Баха! Кет помнила это утро вопреки всем представлениям о новорожденных, но что было до него, она не знает, и почти твёрдо уверенна – ничего, она появилась из дождя и его музыки. Женщина, которая её взяла на воспитание быстро поняла, что у девочки очень хороший слух, и первое чему её научила – игре на скрипке. Играла Кет всё детство в кабачке своей приёмной матери, что нравилось посетителям и, видимо, приносило воспитательнице постоянный доход. Мадам Люси была практичной женщиной и поняла, что кроме игры девочка толком ничего не сможет делать, от природы Кет медлительна и совершенно не практична. В деле ведения хозяйства от неё одни убытки: стирает и моет как неживая, на кухне вечно прозевает время и молоко сбежит, а картошка обязательно пригорит, борщ переварится. Да и были у Люси работницы, которые совсем не плохо держали в чистоте её забегаловку и коморку, а вот играть может не каждый. Кет по-своему любила мадам Люси. Скрипачка чувствовала, что у каждого человека или животного есть своя определённая музыка – душа, которая за всю жизнь почти не меняется, но продолжается и развивается вместе с жизнью. У кого-то эта мелодия состоит из высоких нот и коротких звуков, в сочетании они дают шутливые плясовые мотивы. У её приёмной матери душа издавала низкие протяжные вибрации переходящие иногда в почти ураганные шквалы ветра или в извержение вулкана, и тогда эта хрупкая рыженькая женщина становилась сущей фурией, а её волосы приобретали огненный оттенок. В такие моменты Люси всё раздражало, и весь мир казался ей враждебным, хотя Кет знала, что это тётушка сейчас враждебна всему миру, потому что в её душе началось стихийное бедствие (буря, ураган или смерч). Каждый раз это у Люси было по-разному. В один из таких нахлынувших порывов тётушка выпила яду. Последняя её музыка была незабываемой.… А Кет с тех пор играет не в кабачке, а на улице и живёт где придётся, но это её совершенно не заботит. Столько всего нового за 4 года произошло с Кет. Она услышала множество мелодий и звуков, встречавшихся на её пути людей, научилась принимать самостоятельные решения и полностью погрузилась в свою музыку. Те мелодии, которым учила её тётушка, она постепенно забывала, а на смену им приходили её собственные. Таким образом, Кет решилась играть публике свою музыку, и её решение увенчалось успехом.
  А сейчас лил дождь, и Кет погрузилась в звуки падающих капель, которые всё время несли какой-то новый заряд энергии, смысла, игры. Сколько раз девушка слушала дождь, и он каждый раз был полон новыми интонациями, которые объединяло нечто общее. В основе этих звуков была информация воды, самой содержательной и памятливой стихии на земле…. Вдруг, в эту всепоглощающую вечную музыку ворвалось нечто инородное, что-то резкое, коварное, настораживающее. Кет оглянулась. По пустынной улице осторожно двигалась иномарка. У скрипачки была обострённая интуиция, которая к вербальному обоснованию чувств и ощущений не имела никакого отношения. Она почувствовала опасность пришедшую на смену досады. Машина остановилась рядом, Кет ускорила шаг, но было уже поздно. Две тени со зловещей быстротой мелькнули в темноте, схватили девушку и поволокли в машину. У Кет отнялся дар речи. Боковым зрением она увидела за рулём третью самую большую тень, хотя на самом деле это были три парня, одетых очень опрятно и респектабельно. Но Кет не привыкла разглядывать детали одежды людей и погружаться в частности, она доверяла своей музыке, которая рядом с этими людьми превратилась в зловещую какофонию звуков, скрипов и скрежета. Особенно устрашающе звучали вибрации человека сидящего за рулём.
  В темноте лица незнакомцев не были видны. Кет сопротивлялась, как могла, но физически сильной она не была, да и двое на одну – это было не честно. Словом в машину её затащили, и одна из теней с силой хлопнула дверью и села рядом с шофёром на переднее сиденье. Кет быстро сориентировалась в ситуации и сильно укусила держащего её человека за руку. Раздался пронзительный визг. Кет открыла машину и, выскочив на ходу, побежала в темноту. И вдруг… её чем-то сильно ударили по голове. От боли Кет потеряла сознание….
  Потом ей показалось, что она проснулась рано утром в своей комнате (хотя у неё никогда не было своей комнаты). Голова её была полна замыслов: " Я знаю, как начать это повествование…, - крутились чужие мысли у неё в голове, - вчера ещё не знал, а сегодня уже знаю, чем его начать". Кет не была удивлена тем, что она думала и чувствовала себя не так как всегда. И даже когда в спешке умывалась в собственной квартире (которой у неё тоже никогда не было), и вместо обычной процедуры умывания она вдруг начала бриться, обнаружив в зеркале изнурённое лицо юноши.
  А когда он сел за письменный стол, то вместо любимой музыки душа Кет была полна образов и слов. Всё записываемое юношей явственно оживало перед глазами Кет, а слова, словно, сами ложились на бумагу….
  
  
  Глава 2.
  
  "Жили-были в одном городе люди, а поскольку город их был обычный и находился на самой обычной планете, то и люди в нём жили самые обычные. Где именно он располагался говорить не обязательно, можно выбрать любой город на карте любой страны и любого времени, и этот первый попавшийся вам город будет тот, о котором мы начали свой рассказ. Но здесь-то как раз и начинается то, что позволит нам назвать его самым чудесным из всех городов какие когда-либо существовали. Дело в том, что этим утром один из его жителей проснулся очень не вовремя. Проснись он хоть секундой позже или раньше и не пришлось бы писать эту сказку. Скажу вам по секрету, что он не просыпался даже и вовсе: глаза открыл, с кровати встал, мог даже говорить и слушать, но это был уже не тот человек, который ложился спать вчера ночью, он как бы продолжал додумывать те мысли, которые пришли к нему во сне. Так же как и во сне, он продолжал наблюдать за собой со стороны и делал это глазами совсем маленького ребёнка. Но поскольку никто из читателей не помнит себя в таком возрасте, а если и остались у вас воспоминания до 2-х летнего возраста, то только не свои, значит, придётся ещё сказать об одной особенности, которая отличает мысли детей совсем маленьких, от мыслей детей больших, взрослых и совсем стареньких. Маленькие смотрят на всё не снизу, как им положено было бы ввиду их низкого роста, а сверху, воспринимая всё, так как есть на самом деле. Вы мне не верите? Попытаюсь доказать. Ведь если бы он действительно проснулся, как это делал всегда, он бы сразу сказал:
  "Какой странный сон мне снился сегодня ночью! Не приключение, не кошмар, но сон всё равно исключительно странный!"
  Но герой не только не сказал этого, а напротив подумал:
  "Вот уж не знал, что умирать так легко, самое страшное – это ожидание смерти – потом боль… но надвигающаяся на тебя свобода и душевный подъём стоят и не таких мук!"
  Поскольку и вы, читатель, убедились в том, что он совсем изменился, стоит ли называть его бывшее имя? Я тоже думаю, что не стоит, поэтому назовём его просто Мечтателем.
  Все остальные имена и фамилии вам тоже не удастся узнать, потому, что дальше я перекладываю повествование на плечи Мечтателя, а он уж назовёт каждого, как посчитает нужным.
  "Когда я вышел на улицу, то встретил Скрипача. Это был мой старый друг. Раньше мне казалось, что мы хорошо знаем друг друга, но сейчас я понял, что это не так. Внешне мой друг выглядел всё время бодрым и весёлым, утром он спешил в свою лавочку, весь день крутился, как белка в колесе… Вечером он возвращался домой настолько уставшим, что мог произвести впечатление очень увлечённого своим делом человека. Я раньше его именно за такого и принимал. Но теперь я понял, что его душа грустит по отнятой Скрипке.
  – Здравствуй, Скрипач!
  – Здорово, приятель! А ты оказывается мне настоящий друг, который может понять товарища только взглянув на него, но почему ты раньше не давал мне знать об этом?
  Мы со Скрипачом пошли рядом. На улице было ещё темно, но единственный в этом городе трамвай уже сделал свой первый круг. На улице кроме нас не было ни души и мне стало страшно.
  – Знаешь, а я ведь только сегодня понял кто ты.
  – Да, друг, живу я многие годы ужасно скучно и пусто. Возможно это кощунство, но каждый день я иду в лавку с мыслью: " скорее бы закончился этот день", а вечером: " скорее бы прошла эта жизнь". Ведь всё мне в ней не важно, всё второстепенно, хотя по долгам плачу исправно; и только ночью во сне могу снова видеть себя со Скрипкой в руках, и звучит музыка…. Вся наша жизнь пронизана музыкой, прекрасной, вездесущей, всепоглощающей…. Я знаю, друг, ты меня поймёшь, хоть никогда не держал в руках Скрипку.
  – Послушай, что я тебе скажу. Ничто ниоткуда не приходит просто так и никуда не исчезает. Это твоя душа бесконечно тоскует о Скрипке, а она, между прочим, бессмертна, и когда-нибудь они вновь встретятся, вот увидишь, навсегда!
  – Дай-то Бог, я и сам об этом думал. Главное, быть полезным в этом мире самому, а не извлекать пользу для себя. Хотя иногда мне кажется…
  Голос Скрипача стал сухой и чёрствый и оборвался, как только мы дошли до лавки. Он весь как-то сжался, и … жизнерадостный хозяин вошёл в свой магазин, который был уже открыт служащими. В лавке Скрипача имелось 1000 мелочей, от приколок для волос до кулинарных книг. Из магазина выходил первый посетитель. Мне раньше не доводилось разговаривать с этим человеком, его называли Чудаком. По улице он шёл всегда задумчиво, не замечая земли под ногами, машинально раскланиваясь со встречными. В минуты, когда у Чудака было хорошее настроение, он заводил один и тот же разговор о чудодейственном бальзаме, намазавшись которым человек становится молодым и здоровым до самого момента распадения собственной души, то есть фактически регулярно пользующийся таким кремом человек мог жить вечно. Замкнутость и отчуждённость Чудака раньше меня отталкивала от него, но теперь я решил подробнее узнать о его исследованиях:
  – Как движутся ваши дела? Скоро ли вы лишите куска хлеба врачей и гробовщиков?
  – Нет, молодой человек, этим кремом я позволю намазаться только людям представляющим ценность для всего общества, я их фактически сделаю бессмертными. А эгоисты и бандиты просто не получат бальзама, я лично за тем прослежу. Постепенно, благодаря такому отбору, Зло выродится на земле, вот так! Остаётся только – создать такое снадобье. Мне думается, что его состав будет обходится очень дорого, чтобы наладить массовое производство мази люди начнут бездумно уничтожать всё вокруг, поэтому, время, её, изобретения, я скрою ровно, как и способ изобретения. Я постараюсь тайно сам обеспечить каждую ценную личность своим изобретением, а это ещё тяжелее, чем сделать открытие.
  – Так человечество даже не узнает о счастливом дне изобретения лекарства от старости!?
  – Кто такое это Человечество? Я не знаком с этим господином и мне его судьба не интересна. Зато я знаю множество людей достойных, продуктивность жизни которых можно повысить, сделав их бессмертными!
  После этих слов Чудак свернул в какой-то переулок, а я пошёл в городской парк. Желание Чудака избавиться от Зла на земле таким экстравагантным способом не казалось странным, напротив мне оно было близко и понятно. Чудак стремится к воцарению Эпохи справедливости на земле, а Жизнь идёт своим чередом. На улице стояла весна. Свежая зелень молодых листьев заставляла забыть о лютых недавних морозах бесснежного февраля, о серой бесприютности улиц и совсем корявой недавней наготе деревьев. После пасмурной зимы раствориться в весенней свежести было особенно приятно…"
  Этот текстуальный сон неожиданно прервался, но долго ещё создавал впечатление реальности, после того как девушка пришла в себя. Всё тело Кет ныло от боли, от которой невозможно было избавиться. Было раннее утро, на пустынных улицах – ни души. Кет лежала посреди площади, по которой часто прогуливалась вместе с Люси. Кет попыталась пошевелиться: " Где же я была на самом деле?"
  "…множество людей достойных, продуктивность жизни которых можно повысить, сделав их бессмертными",- пронеслось в голове как ответ на вопрос.
  И вдруг Кет вспомнила события прошедшей ночи и поняла, что с нею случилось на самом деле и откуда эта боль во всём теле, которая всё усиливалась по мере её возвращения к действительности...
  Резко зазвенел будильник, и я с удивлением отметила, сквозь ещё не прошедший сон, что хорошо выспалась. Хотя легли мы как всегда почти под утро, и во сне мне, что только не привиделось.
  
  
  Глава 3.
  
  Жизнь в последние два месяца так закрутилась и завертелась, что я даже не успеваю записывать сны. И, несмотря на внешнюю насыщенность этой жизни, сны только подчёркивают всю духовную убогость последних недель. Они её, видимо, компенсируют. Итак, мне приснилось, что я видела сон во сне, о том, что я сказочник и пишу сказку. Но если про сказочника я всё помню действительно как обычный сон, то со скрипачкой Кет всё иначе, словно Кет это была я сама. Интересно, что бы значило моё ночное перевоплощение?
  Итак, мы с Петей, моим единственным и неповторимым мужем, уже 2 месяца не аспиранты. Причём, окончание аспирантуры, отнюдь, не увенчалось защитой кандидатских диссертаций, как это обычно бывает, и мы даже не стали преподавать, нет! Я поняла, что научная деятельность не моё призвание, я писатель. Хотя чему удивляться, сама ведь знала об этом всю жизнь. Просто хотелось применить свои способности в обществе, быть ему чем-то полезной, но не сложились отношения с научным руководителем, значит, не сложилась судьба. Однако не сломалась, а преломилась, и вместо кандидатской получилась повесть. Теперь же мы с Петей рекламные агенты газеты ростовского поэта Валерия Павловича Рюмина "Куда пойти? Учёба". За два месяца работы в его, так называемой фирме, мы с Петей не заработали даже одной тысячи рублей.
  Газета Валерия Павловича является рекламным бюллетенем, где за умеренную плату, помещают свою рекламу учебные заведения нашего города. Как правило, это коммерческие институты и академии, как они стали себя называть, а также колледжи и лицеи, гимназии, иногда попадаются также и тур фирмы. Но, увы, репутация нашей газеты такова, что все постоянные клиенты, как правило, отказываются от наших, хоть даже и дешёвых, услуг, объясняя свои действия тем, что наша газета им ничего не даёт, вероятно, это правда. Тираж газеты "Куда пойти? Учёба" Всего 3000 экземпляров, для нашего огромного двухмиллионного города это капля в море. Распространяется она, якобы, во всех школах и библиотеках ростовской области. Но я что-то не припомню ни одной школы, а со своими сборниками стихов мне приходилось бывать во многих из них, где бы знали о существовании такой газеты.
  Погрузившись в атмосферу рекламы, я решила быстро "делать ноги" от такой замечательной работёнки, но пересмотрев несколько сотен вакансий в газетах "Работа", "Работа. Учёба и отдых", я поняла, что самые востребованные сейчас "профессии" уборщицы, вахтёра и рекламного агента. После чего сообразила, куда мы с Петей вляпались. Целыми днями мы бегаем по всем учебным заведениям города, хромая на все четыре ноги, приходя к 17 00 отчитываться за проделанную работу в "офис" к Валерию Павловичу. Так проходят все наши дни два месяца подряд, а мы ничего фактически не заработали.
  Валера снимает офис в самом центре города вместе с представителем компании китайской продукции "Тянь-ши", который всякий раз пытается завербовать нас в свою компанию, завлекая непомерно высокими заработками. Если верить его словам, то ежемесячный доход одного сотрудника их фирмы составляет примерно 7 тысяч долларов. Однако верится с трудом, так как телефон у нас отрезали за неуплату, а отопления в зиму и вовсе не ожидается. Красивое 2х этажное здание начала прошлого века, где мы снимаем офис с этими тяньшистами, не отапливается, поскольку кроме нас там никого нет, второй этаж и вовсе пустует, оттуда недавно съехал банк. Уже 6 ноября и целую неделю стоит пятиградусный мороз с сильным ветром, а воду из труб в нашем здании слили, чтобы не полопались, значит наши "состоятельные" шефы платить за отопление отказались. Условия весьма спартанские, как вы понимаете, после 5-6 часовой пробежки по всему городу замёрзшие и усталые, мы приходим отчитаться перед Валерой за проделанную работу и получить задание на завтра, так в ледяном помещении проходят 2-3 часа. Я обычно прихожу раньше всех: раньше Валеры и раньше Пети и пока ожидаю их, валерын напарник пытается завербовать меня в свою корпорацию. Но 100 долларов для вступления в корпорацию у меня нет, следовательно, на время Николай Петрович потерял ко мне интерес. Предполагается, что я коплю деньги на вступительный взнос.
  Уйти сразу от Валеры у меня не хватило наглости, т. к. мы с Петей эти два месяца были его единственными подчинёнными, "надеждой и опорой". Валеру полгода назад покинул его верный сотрудник Паша Малов, который 2 года верой и правдой служил в газете, потом, набив ноги до основания за 800-1000 рублей в месяц, он нашёл работу редактора в издательстве "Альфа" и оставил Валеру, а газета с тех пор фактически перестала существовать. Как-то Петин друг Александр Самойлик летом недельку поработал в газете рекламным агентом, быстро разочаровавшись и покинув Валеру. Однако 3 дня назад Самойлик прервал написание своего второго романа (в свои 23 он весьма плодовитый автор) и решил опять поработать у Валеры. Два дня назад вернулся обратно Паша Малов, поскольку в издательстве уже два месяца ему не платят зарплату. Вот теперь уйти я могу с чистой совестью прямо сейчас. Но где мне найти такой источник дохода, который бы позволил хотя бы писать эту повесть? Не писать я уже, кажется, не смогу.
  Однако есть во всей этой истории одно "Но". Кажется, я уже давно влюблена в Шурика. Понятия "влюблённость" и "Любовь" не стоит путать, уважаемый читатель. Любовь – это святое чувство, персонифицируемое у меня с Верой и Надеждой, Судьбой, наконец. Это то чувство, и не только чувство, без которого трудно дышать, жить, писать. Возможно такая любовь к человеку является грехом перед Господом, так как в реальности она мне заменяет религию. Всё самое дорогое и светлое, что есть в моей душе и во мне самой нашло отражение в моём муже Петре Викторовиче Шумакове. Его присутствие в моей жизни потпитывает моё постоянное стремление к божественному вдохновению и духовному развитию, но реализовать теневую сторону своей натуры с Петей для меня было бы сродни предательству. Да и невозможно этого сделать по причине их чужеродности: Петра и моей тени. Что же мне было делать с темной стороной своего "я"? Пётр и Шурик знают друг друга не так давно, года четыре, с тех самых пор, когда мы впервые встретились с Александром Самойликом на литобъединении "Дон". Правда, моей конспирации нужно отдать должное, Самойлик, как и положено отрицательному герою, о моих чувствах к нему даже не догадывается. Словом, любить отрицательного персонажа, так как люблю, его я можно, только потеряв к нему всякое уважение, то есть по настоящему возненавидев его.
  Итак, познакомились мы с Шуриком на литературном объединении "Дон", четыре года тому назад. Вязкий стиль и дьявольское уныние, проглядывающее сквозь каждый образ, притягивали моё внимание к творчеству этого автора. Наверное, поэтому они с Петей так подружились, что, являясь противоположностями, не переходили друг другу дороги ни в чём. Как день и ночь они только дополняют один другого, как небожитель и обитатель ада они могли повстречаться только на земле. Моё же место где-то посредине на этой грешной и такой знакомой земле.
  Ладно, кажется, я увлеклась объяснениями. Влюбиться можно только в такого человека, к которому почти не питаешь уважения. Сама же влюблённость длится не долго, это такой же порок как молодость, она быстро проходит. Извини, Шурик, но ты так часто мозолил мне глаза, что я персонифицировала тебя с моей тенью. Превратив твой образ для себя в какую-то тёмную дыру – странный аттрактор, постепенно переросший в ужасное чудовище….
  Но буду писать всё по порядку. Когда мы с Петей впервые тебя увидели, то были удивлены каким-то мрачным обаянием, которое ты излучал. Ты приходил к нам очень часто, и Петя привязался к тебе как к младшему брату. В моём же сердце проснулась ревность, мне казалось, что Петя уделяет тебе больше внимания, чем мне, а я нуждалась в его обществе гораздо больше чем ты. Пете хотелось бесконечно заботиться о тебе, быть твоим наставником и старшим братом, а может даже и отцом. Ведь у тебя нет отца, ты не знаешь, что такое строгость и дисциплина, следовательно, никого не боишься в жизни вообще, словом, довольно нахальный тип ты Самойлик. Свои же пороки ты не считаешь нужным ограничивать ни чем, развивая и утончая их. Поэтому когда Петя уехал как-то 3 года назад домой, я вспомнила о тебе и пришла на "творческие посиделки". Так называлось литературное объединение нашего теперешнего шефа Валерия Рюмина. После "посиделок" пришло время расходится нашей литературной братии по домам, а я знала, что обратно мы пойдём вместе. У нас с тобой общие пороки, и таких людей тянет друг к другу, особенно в тёмное время суток. Тем более в тот день ты выступал на радио "Эхо Ростова" и, по случаю, Валера угостил тебя Вином. А я знаю толк в хороших винах и ценю состояния, которые они дают.
  И вот мы отправились вместе домой. На улице стоял ранний ноябрьский мороз, в нашей общаге, отопление ещё не включили, камина у нас не было. Поэтому я страшно мёрзла и спать в нашей комнате не могла. Очевидно, температура в ней стояла минусовая, особенно по ночам. Понятно, что в ту ноябрьскую ночь домой я не спешила. И мы отправились пешком домой, купив по дороге бутылку вина. У Шурика не далеко от нашего общежития живёт бабушка, так, что ему тоже было куда идти. О чём мы болтали по дороге? Ах да, мне собирались удалять опухоль на правой скуле, хирург меня обрадовал предположением, что она может быть злокачественной; и я уже готова была писать завещание и расставалась потихоньку со всем миром. Довольно таки слезоточивая история, неправда ли? Осталось только слечь и требовать священника…. Помню, Шурик мне как раз и говорил что-то типа: "мы умрём с тобой в один день"…. На какой только почве собирался умереть ты – Шурик, извини, не помню. Но как это должно было на меня тогда подействовать!
  Ах! Ах! Я была почти сражена, если бы не моя извечная раздвоенность между "адом" и "раем", а посему некоторая экспериментаторская отстранённость от себя самой.
  Так о чём же мы болтали? Да о своём "о женском", о том, что у меня такой старой (мне было уже 23года) до сих пор нет детей. Вот уж дествительно, что меня меньше всего волновало, особенно в то время. Но о чём же мне было с тобой, Шурик, говорить, чтобы соответствовать твоему представлению о женщинах? Что нас объединяло в тот вечер, ровно, как и всегда, кроме биологии? Состояние алкогольного опьянения, вероятно, всегда связано с личностью того с кем ты его делишь. Что-то вязкое и тяжёлое спутало меня в тот вечер, и даже красота морозной звездной ночи не вдохновляла, а увязывала, сковывала. И вот, мы остановились около общежития…. Ты, наверное, очень замёрз и мне следовало тебя пригласить. Но было часов 11 ночи, а Петя далеко, у себя на Родине в Новоалександровке. Мне жутко не хотелось идти в холодную пустую комнату одной. Но тебя с собой брать я тоже не могла, что бы подумали соседи? Хотя, если бы мы, всё-таки, переступили порог нашего с Петей жилища вдвоём, вряд ли бы опасения соседок оправдались. Для этого кроме биологии у людей должно быть ещё что-то общее, хотя бы что-то….
  Однако, та ночь долго оставалась Нашей тайной. Пете рассказать о ней мне было просто неудобно. Вряд ли у моего мужа появились бы основания заподозрить между нами что-то, но обнаружить у своей жены склонность к алкоголизму резко проявляющемуся в твоё отсутствие не очень-то приятно.
  Итак, всё текло своим чередом, как будто и не было того вечера. Мне вырезали опухоль. Мама, папа и Петя навещали меня в больнице круглые сутки. Вернее они сменяли вахту: днём дежурили родители, а ночью Петя. Потом опять общежитие, издание моей первой микроскопической книги стихов и её распространение….
  Ты же – ехидное существо, Шурик, продолжал общаться с Петей, думая, что твои попытки настроить нас друг против друга незаметны. Я же, как человек порочный замечаю недостатки других, особенно те которые присущи мне самой. Правда я не дала своим порокам такого полного и всестороннего развития кꗬÁIЙ ሀ¿ က Ѐ 捒
   橢橢뎲뎲 Й 긞 � � ⾊ ? ? ? ] ɚ ɚ ɚ ɚ ʪ ʪ ʪ ܦ ܦ ܦ ܦ 8 ݞ ݲ Ì ܦ ၖ ࢒ ࢒ ( ࢺ ࢺ ࢺ ্ ্ ্ ࿟ ࿡ ࿡ ࿡ ࿡ ࿡ ࿡ $ ᄌ Ǵ ጀ @ စ Q ʪ ্ ৉ ্ ্ ্ စ ения" от исполненного долга я получу.
  
  
  Глава 4.
  
  Сегодня я обошла 5 учреждений. Одна гимназия меня сразу отшила. В рекламе она не нуждается, поскольку с набором у них всё в порядке. Автошкола тоже отказалась от наших услуг, под предлогом, что газета "Куда пойти? Учёба" им не приносит популярности. Школьников и студентов вряд ли интересует овладение мастерством авто вождения, так они пытались оправдать тот факт, что после подачи рекламы в нашу газету к ним не пришёл ни один человек.
  Школа пчеловодов и экстрасенсов заказала одно самое дешёвое объявление за 120 рублей, позволив мне заработать 24 руб.!!!
  Четвёртым адресом была туристическая фирма "Восход", которая уже целый месяц кормит меня "завтраками", "после завтраками". Каждый раз, приходя к назначенному времени, я узнаю, что директор в отъезде, информация не готова, а от наших услуг они не отказываются, просто просят прийти попозже. Я получаю такие ответы из раза в раз уже разов 15. Мне бы плюнуть на это тур агентство и не ходить туда больше ни разу, но нет, у меня к сложившейся ситуации уже экспериментальный интерес, интересно: что можно ещё придумать в качестве 22-го временного отказа?
  Пятой была Финансово-экономическая Академия, у которой все наборы, даже на под курсы, давно прошли. Разве только через полгода я буду иметь удовольствие прийти к ним ещё.
  Таким вот образом, вместе с дорогой и ожиданием руководства посещённых мною организаций, я потеряла 5,5 часов времени. Теперь вот иду отчитаться перед "шефом". Я всегда и везде прихожу заранее, привычка такая, хотя прекрасно знаю – Валерий Павлович обязательно задержится минут на 20 – 30, да и Пети ещё не будет, поэтому нарвусь я как всегда на Николая Петровича, который опять заведёт рассказ о своих непомерных доходах, выведывая, заодно, не собрала ли я ещё 100 долларов для вступления в их замечательную корпорацию "Тянь-ши".
  Но на этот раз Николая Петровича, к счастью, нет. Петя и Валера ещё не пришли, офис закрыт, а под дверью стоит Шурик, мило улыбается. Он вообще ужасный бабник и улыбается всем женщинам до 50 лет "для того чтобы…", а после 50 "потому что…", так что эта его улыбка вовсе не означает особого ко мне расположения, скорее наоборот. Я тоже хочу улыбнуться Шурику, точно не знаю почему, но мне приятно его видеть, и, прежде чем успеваю подумать о чём-то при виде Самойлика, я улыбаюсь. Но потом, когда после мы стоим в коридоре под офисом и болтаем ни о чём, моё расположение к нему постепенно сходит на нет и превращается в раздражение и где-то даже отторжение, причём, чем дольше мы находимся рядом, тем они сильнее. А когда он приходит к нам домой в общежитие и сутками общается с Петиным компьютером или магнитофоном, то неприязнь моя к Шурику нарастает с каждым часом. Так что через 5-6 часов совместного препровождения в нашей 6-ти метровой комнате от моей симпатии остаётся одна голая и не прикрытая НЕНАВИСТЬ, а через 10 часов мне просто хочется тебя убить, Шурик! Причём это настолько сильное и глубокое чувство, что мне просто становится страшно за себя, а в особенности за Самойлика. Может быть, эта ненависть - обратная сторона моего хорошего к тебе отношения, Саша? Но я что-то не припомню, чтобы когда-то тебя очень любила. Так откуда же такая неприязнь?! Она идёт откуда-то из глубины души, словно была мне присуща изначально. Даже не знаю, что лучше ледяное ли равнодушие к человеку или такое вот чувство БОЛЬШОЙ И СВЕТЛОЙ... НЕНАВИСТИ. Сбегаю-ка я лучше пока в магазин, чтобы не испытывать судьбу, куплю кошкам "китти-кэт", а то что-нибудь нехорошее случится сейчас в коридоре со мной и или с Шуриком.
  Кстати, вы не знаете какие у нас прекрасные кошки. Хельга – белая в чёрную крапинку гладкошерстная совершенно слепая кошка, такой я её нашла 2 года назад, она была уже взрослая. Чепочка приблудилась котёнком, черно-белая, пушистенькая, немножко неуравновешенная кошечка уже умудрилась 2 раза стать матерью в свои неполные 2 года. Так и живут в нашей тесной шести метровке два измученных теснотой существа, мы стараемся их совсем не выпускать из комнаты, соседи очень уж животных не любят, умудряются даже подтравливать их сквозь закрытую дверь, подсовывая в наше отсутствие под дверь какую-то гадость. Чепочку мы несколько раз откачивали молоком от какой-то отравы. Но всё-таки этой весной Чепке удалось сбежать от меня на целые сутки, а когда я ёё отыскала в подвале общежития, она долго отсыпалась после своих приключений. Потом у бедняжки родилось пятеро котят. Причём двоих из них мы обнаружили после того как троих утопили в реке. То была ужасная траурная процессия…. Мы долго путляли проулками в поисках какого-нибудь водоёма, на встречу нам попадалось много людей, а трём слепым только что рождённым котятам уже не было места на этом празднике жизни.
  Придя домой, я услышала кошачий писк, доносившийся из-под кровати, где я нашла чёрного без единого пятнышка и белого с редкими серыми крапинками котят. Заниматься повторным детоубийством у нас не было больше желания, посему я сделала котятам гнездо под кроватью и обе взрослые кошки занялись воспитанием малышей. Чепка была им биологической матерью, а Хельга – наставницей и воспитательницей – это у неё получалось очень хорошо. Первые пару недель котята нам не очень досаждали, из под кровати они не выходили, иногда только доносился их тоненький писк, да мурчание кошек. Зато со временем у нас начались проблемы, в туалет они научились ходить в нужное место не сразу и какали часто. Так что через каждые 30-40 минут приходилось убирать чью-то кучу или лужу. Играли они шумно и интенсивно в любое время суток, что само по себе нормально, но не с нашей теснотой. Так что среди ночи по твоему лицу могло пробежать 16 кошачьих лапок, причём не один десяток раз. Беленький в серую крапинку котёнок имел очень бойцовский и игривый нрав, но эти качества не мешали ему быть невероятно ласковым и добрым котиком. Он часто засыпал у Пети или у меня на коленях, доверчиво растянувшись вверх животиком и очень умильно заплющив глазки. У него был очень звонкий голос, за что мы и назвали котика Плачидо Доминго, а по простому Плакида. Иногда Плакида засыпал вверх животиком прямо у меня или у Пети на ладони, взмыркая во сне. У него была забавная белая мордочка, совсем не кошачья, с серыми пятнышками вокруг ушей в виде пробора. Плакидыч походил скорее на маленькую обезьянку, и иногда подолгу стоял на задних лапках, изучая одежду кого-нибудь из наших гостей. Чёрная кошечка росла диковатой, грациозной, поэтому Петя её весьма удачно назвал Пантеркой, а ласково – Пантик. Пантик была настоящим хищным зверьком, коварным и осторожным. Аккуратно подкрадываясь, она часто нападала на Плакиду, хотя была меньше и слабее его, и, прижав уши, сильно впивалась ему в животик своими остренькими зубками. Плакида пищал и ничего не мог сделать со своей коварной сестрёнкой, дёргая задними лапками, он не мог её остановить. Котята выросли на наших коленях, мы очень привязались к ним. Мне особенно был дорог Плакида, было в нём что-то особенное не звериное. А может всё дело в том, что хотя они были и кошачьими, но всё же детьми, которых у нас нет. Когда я держала беленького котика на руках, а он, доверчиво лёжа на спинке, вымывал маленьким шершавым язычком мне пальцы, на душе было так спокойно и легко…, спокойствие излучал этот маленький человекообразный котёнок. Я ЗНАЛА, что Плакида – наш котёнок, он принесёт нам удачу и его нельзя никому отдавать. Но как его можно было оставить в нашей микроскопической душной комнатке вместе с двумя взрослыми кошками, да ещё как никак и с нами?! Разве что, сделав из него и его сестрёнки 2 чучела, только ради того чтобы они остались навсегда с нами. По крайней мере, это было бы честно, сделать им больно один раз, убив и выпотрошив, чем издеваться и мучить каждый Божий день, заставляя их отказываться от своих естественных желаний: бегать на свежем воздухе, смотреть на солнышко, общаться с себе подобными существами, бороться и любить эту жизнь, искать в ней своё счастье. Потому что оставить ПРИ СЕБЕ любимое существо, сделав из него чучело, – это менее болезненный способ и более эффективный, чем превращать его живьём в такое чучело каждый день, являясь свидетелем его медленного умирания… уродования, которое бы отпечатывалось в вашей душе таким же постепенным разочарованием, трансформирующим вашу безграничную любовь в нему в слепую НЕНАВИСТЬ,
  Словом, чтобы не стать убийцами такого святого чувства мы нашли котятам хозяев, хотя я до сих пор не уверена, что они любят своих питомцев так же как мы.
  
  
  Глава 5.
  
  О чём, бишь, это я? Ах да, о НЕНАВИСТИ! Так вот, всякой большой и светлой ненависти обычно предшествует обратное чувство. Но откуда же эта ненависть у меня к Самойлику, если я его никогда не любил?! Вот загадка, над которой стоит подумать. С самого начала наших отношений я воспринимала Шурика как соперника. Его общение с Петром лишало меня общества моего мужа и его внимания на часы, на сутки, на недели. Когда Самой лик выступил на радио "Эхо Ростова", мне тоже захотелось на радио, потому что я ведь тоже поэт жаждущий признания!!! Я ведь ни чем не хуже Александра Самойлика, а стихи мои нравятся людям даже больше чем его стихи, правда, речь идёт о людях, которые имели возможность читать мои стихи. Надо сказать, что и у Шурика было такое же отношение ко мне – соперническое, поэтому, когда я стала тысячами публиковать свои сборники стихов и продавать (тоже тысячами) в Ростове, и ему захотелось быть известным автором. И вот Шурик издал сборники своих стихов в количестве 500 экз., и раздал, потому что "он – Александр Самойлик ничего никому не продаёт", своим знакомым несколько десятков…. А из-за разницы в несколько нулей 10 или 1000, 20 или 2000, 30 или 3000 и т. д., Самойлик тоже воспылал ко мне ненавистью. Только вряд ли то была большая и светлая ненависть как у меня, а так какое-нибудь мелкое тошненькое и бледненькое чувствишко, благодаря которому он распространял обо мне всякие слушки с душком. Бывают, знаете ли, такие слушки, благодаря которым в один прекрасный день узнаёшь о себе много нового, например, что твой папа алкоголик, и тебе досталась от него тяжёлая наследственность, или что ты страшно хочешь отбить у кого-то мужа!!!
  Поэтому, когда как-то Петя уехал на несколько дней домой, а мне неожиданно для самой себя, захотелось увидеть своего врага, я позвонила его маме назначив время и место встречи.. и Самойлик не пришёл!!! А я прождала его часов 5 в читальном зале и вся просто сгорала от злости, что было странно и для меня самой. Ведь если бы он в тот солнечный весенний денёк всё-таки пришёл, то я быстро передала ему то, что собиралась передать, хотя то был явный предлог, и ушла бы через 10 минут, нет, не ушла, а моментально бы избавилась от его присутствия, начав раздражаться и злиться неизвестно почему. Придя, домой в тот неудачный странный день, когда мне отказано было увидеть своего врага, я написала ему стихотворение. Потом решила, что слишком велика будет честь: посвящать всяким врагам стихотворения и сожгла его, заставив забыть себя всё от первого до последнего слова….
  А потом я узнала, что, оказывается, Александр Самойлик в то самое время, пока я его ждала в читальном зале, готовился к государственному экзамену.
  
  Глава 6.
  
  
  "Да, всё-таки лучше питать к человеку дружеское равнодушие, как Шурик ко мне, чем такую ярую ненависть, которая отравляет моё существование и делает меня зависимой от объекта ненависти". - Думала я, покупая "фрискас" кошечкам в ближайшем от нашего офиса магазине. А когда вернулась, Валера уже был на месте и Шурик отдавал ему адреса находящиеся в его ведении, поскольку он решил уволиться!? Вот тебе и написала роман о большой и светлой…!!! Теперь я смогу проникаться этим чувством только в редкие моменты встреч с Самойликом за Петиным компьютером у нас дома, а в остальное время придётся лелеять свою ненависть у себя в душе, вспоминая его недостатки, которые, как справедливо отметил как-то Петя, у нас Самойликом общие.
  Например, недостаток Љ1 – ты лентяй. Уволился ты с работы, потому что целых 20 минут искал автошколу, в собственном районе, между прочим. Это не то чтобы куда-то нужно было ехать, автошкола была в 20 минутах ходьбы от твоего дома, мне, в, ней приходилось бывать не один раз. С таким неимоверным трудом нашёл, ты Шурик, эту злополучную автошколу, а тебе там вовсе не были рады. Ну что же, это их право выбирать самим себе партнёров. Однако же не на долго тебя хватило Александр Самойлик! Я тоже порядочная лентяйка, иногда чего только не сделаешь ради того, чтобы продолжать ничего не делать дальше. В магазин сбегаешь, на кухне поколдуешь, стирку затеешь, и всё исключительно ради того, чтобы продолжать ничего не делать дальше, то есть иметь возможность писать хоть иногда.
  Далее, недостаток Љ2 – ты самовлюблённый и самоуверенный болван. Думаешь всем только и дело что до твоих произведений, при всяком удобном случае ходишь на радио выступать, не упускаешь возможности напечатать свои стихи, посылал на какой-то московский конкурс свой роман, а когда он на первом же туре выбыл, решил писать второй, чтобы на него сделать ставку. Я тоже самовлюблённая особа озабоченная собственным творчеством и только им любимым, 2 года подряд нянькалась с четырьмя сборниками своих стихов, в общей сложности их было 8000 штук, а, следовательно, теперь у меня 8000 читателей. А теперь нянькаюсь со своей 1-й повестью "Комната без Љ". Мне, видите ли, приятно видеть восторженные лица своих читателей. Всё это грех гордыни. А куда мы запихнём такой твой явный порок как обидчивость, основанную на больной самовлюблённости.
  Порок Љ3 - нерадивость, рассеянность. Ты всё цепляешь, всё валяешь, в своей сосредоточенности на внутренней какой-то проблеме, не замечая как сталкиваешь кружку, и обращаешь внимание на внешний мир, когда что-то задетое тобой громко разбивается на мелкие кусочки. Или невзначай, есть у тебя такая способность, обидишь человека насмерть и не заметишь даже как это случилось, а потом будешь очень удивлён, когда это твой друг успел превратиться в твоего заклятого врага!?
  У меня тоже есть такая гадкая особенность – невнимательность к людям, неуклюжесть в быту, нежелание замечать очевидных вещей у себя перед носом, так что близким не позавидуешь.
  В общем как мы выяснили, дерьмо ты порядочное, и для тебя в данной ситуации это хорошо. Поскольку наше замечательное общество, я говорю "наше" потому что в других жить не доводилось, делает всё возможное и невозможное, чтобы продемонстрировать перед собственными гражданами их никчемность, неприспособленность, бесполезность. Целые поколения воспитанные одной системой и приспособившиеся к конкретным условиям выживания опрокидываются в бездну, в небытие, с очередной сменой государственной формации. Творческие же люди не приспособлены всегда вдвойне даже к тому строю, принципы которого усвоили с молоком матери, что уж говорить о самореализации в новых условиях. Государство делает всё возможное, чтобы показать, что любой дворник ему гораздо полезнее, чем какой-то писака "на заре своей туманной юности", пока он ещё не стал всемирно известным. И попробуйте с этим осознанием своей полной никчемности жить?! Жить-то мы пробуем, только вот нужно быть неизвестно каким изувером, чтобы, зная о том, что ты полное гавно, продолжать и дальше это бренное существование, да ещё при этом продолжать заниматься любимым делом. Поэтому в нашей среде происходит некий естественный отборчик, то есть, самые честные и лучшие из нас не задерживаются на этом свете, сознательно ли или стихийно, но очень успешно занимаются саморазрушением. Середняки переквалифицирываются на более хлебные профессии. А как вы думаете, кто же остаётся? Кого не проймёшь категоричным утверждением в их вредности существующему обществу? Правильно, только мерзавцев! Но мерзавец ведь тоже может быть гениальным поэтом или музыкантом, он просто большой эгоист и негодяй, и живёт в своё удовольствие, невзирая на мнение близких о том, что он паразит на их шее и на теле государства. А тот творец, который не может жить с этим осознанием в петлю лезет или просто умирает, как мамонт в бесплодных попытках стать "нужным". Это, какое же лицо должно быть у нашей культуры при таких особенностях её движения?
  
  
  Глава 7.
  
  Помню как-то мы втроём Петя, я и Саша отправились к молодой ростовской поэтессе Ирине Топчий, которая живёт со своей мамой, не поэтессой, но личностью довольно известной среди ростовской творческой интеллигенции. Ирина мама не очень хорошо ко мне относится, хотя я её и уважаю, но не могу не отметить этот явно бросающийся в глаза факт. В самый разгар своей торговли стихами собственного сочинения я как-то позвонила Ире, уже не помню по какому поводу, её мама взяла трубку и сразу же деловым тоном предложила мне продать скопившуюся у них не нужную литературу, ведь я же всё равно торгую (я ведь торговка, не правда ли?!). Или помню, как-то показавшись у них после 2-х годового отсутствия, я услышала от её мамы такое: "Галя, твои родители всё равно в деревне живут (?!), так вот, не могла бы ты нам собрать цветы ноготков. Это такая трава…". Мои родители живут в западной части Ростова, в частном секторе. Но все коренные ростовчане, как правило, живут в домах, которые построили их родители, это обычно частный сектор. Мои далёкие предки жили здесь ещё, когда и самого города здесь не было. Но это все не настолько существенно чтобы превращаться в сноба. Самое главное в человеке не происхождение и даже не профессия, хотя они, конечно, накладывают свой отпечаток. Ведь и в королевских семьях бывают ничтожные личности, а Ломоносовы всё равно будут приходить в Москву. Однако эта женщина предполагала, что я смертельно обижусь и больше не стану тревожить её девочку и дурно влиять на неё. А влиять бы на Иру надо, потому что в свои тридцать лет она до сих пор ходит по струнке у своей мамы, изо всех сил стараясь соответствовать званию "порядочной девушки из порядочной семьи". Привело же её, послушную дочь, к тому, что семью создать ей не удалось, творчество, что естественно, когда человеку не дают жить, тоже сошло на нет. Словом, под присмотром властной и деспотичной матери Ирочка превращается в живое чучело. Так случается иногда в семьях, где главенствуют сильные, но не очень мудрые люди, которые привыкли слишком многое на себя брать.
  Посему, как только я появляюсь на пороге Ириной комуналки, её замечательная мамаша пытается меня "отвадить", стараясь как можно сильнее обидеть. А поскольку все деспотичные люди особой проницательностью не отличаются, обидеть ей меня не удаётся. Единственное чего она добивается, – это создаёт о себе впечатление не очень умного человека с такими кондовыми взглядами на жизнь, что удивляешься, чем же тогда такая творческая элита нашего города отличается от самого, что ни на есть махрового мещанства? Так вот, в день, когда мы втроём посетили Иру Топчий, ничего особенного с нами не произошло. Зато в следующее моё посещение Ирина мама не удержалась от соблазна сделать мне первый комплимент: "Галя, а этот Саша, не братом ли тебе приходится? Очень уж вы похожи".
  Хотя она прекрасно знала, что мы не родственники, но…, вероятно, ей в этот момент казалось, что обидела она меня просто насмерть. Ведь Шурик с очевидностью не красавец, мягко говоря. Однако в чём-то эта женщина была права, некоторые черты лица и характера у меня с Самойликом одинаковы, с той лишь разницей, что у меня это лишь некоторые черты, а у него получившая серьёзное развитие сущность, отпечатавшаяся на лице. Я уже говорила, что не отношусь к целостным людям, поэтому среди многих граней у меня есть и те, что присущи Шурику, но у него они доминируют, а у меня остаются задавленными. В каждом человеке намешано очень много черт характера, являющихся почвой, на которой суждено произрасти цветку его сущности. Самойлик типичный Сатир – Пан со свирелью, и чем старше он становится, тем явственнее просматриваются маленькие копытца и рога. Однако, для людей от искусства это очень распространённый тип личности. Как вы помните из античной мифологии, Сатиры – это такие коварные существа, не отличающиеся особым гуманизмом, мудрые, по человеческим меркам, одинокие уродцы прекрасно играющие на дудочке. Им ничего больше не нужно в этой жизни кроме игры. Своими корнями они уходят к культу бога Диониса (Бахуса), бога виноделия и вакханалий. Дионис - символ душевно-сентиментального начала человека, а также всего стихийного, что есть в нём. Служение этому богу заключалось в безмерных возлияниях, под воздействием которых человек становится излишне чувствительным. В таких состояниях часто пишутся и стихи, музыка, картины, поскольку человек способен замечать красоту окружающего мира. Другое дело, что все произведения искусства, написанные в таком состоянии, проникнуты так называемой слезливой сентиментальностью. Поскольку авторы дионисийского склада обычно потребители этой красоты, а не воспеватели или создатели. Все, чего коснётся их муза, они склонны использовать для своих опусов, а не наоборот, сам объект вдохновения при этом опошляется и приземляется до неузнаваемости, за ним начинает просматриваться рогатая личина Сатира, т. е. автора.
  "Вино веселит душу" сказано в библии, но это именно та душа, что роднит человека с растениями и животными, потому что всё живое имеет душу. Но с Господом нас роднит Дух, духовное же начало в человеке противоречит чрезмерно расплывшейся душевности. Потому что воплощением духовного начала является ограничение своей плоти крепко связанной с психикой и душой человека. Прообразом духовного начала в человеческой культуре является древнегреческий бог Аполлон. Он символизирует скромность, чистоту, воздержание от увеселительных и шумных оргий, что не мешает ему быть так же и покровителем искусств. "Скучно", - скажет скептик, но именно в атмосфере тишины и уединения приходят к человеку истинные озарения которые очищают разум, душу и тело человека, преображая его целиком в духовное существо. Это вовсе не значит, что духовный человек – враг природы, животного царства, неспособный радоваться и печалиться. У духовно развитых людей тоже есть свои чувства и радости, вернее одно светлое всепоглощающее чувство Любви ко всему Миру, за которой он может различить волю Господа. Любовь такого типа граничит с восхищением и бескорыстием, являясь созидательным творчеством, которое основано на прозрении закрытых для нас законов бытия и может называться всего-навсего, не много ни мало, сотворчеством с Господом. Аполлонийское начало преобладает в Пете, Дионисийское - в Саше. Мне же, как и многим людям, присуще в равной мере и то и другое, но ценю и всячески пестую я в себе конечно Аполлонийское, стараясь вытравить Дионисийское из своей души "калёным железом". Людей, в характере которых преобладает ярко выраженное Дионисийское начало, как у Самойлика, я стараюсь избегать, потому что общение с ними, в лучшем случае очень угнетает, в худшем – пробуждает во мне зверя. Хотя однозначность встречается редко, и два этих начала всё время борются в наших душах с тем или иным перевесом в разные периоды жизни. Вот и я каждый день делаю свой выбор, стараясь бороться с теми чертами в себе, за которые себя не уважаю. Именно с преобладанием Дионисийского начала в какие-то моменты жизни связана моя склонность к вину (не стоит путать с алкоголизмом, как стремлению к саморазрушению), вкусной еде, красивой одежде, словом, к красивой жизни, которая притупляет духовное начало в человеке. Как вы думаете, можно относится к своей тени, которая есть у всякого предмета, но за которую не очень-то себя любишь? Понятно, что не люблю я свою тень, наличие коей так роднит меня с Самойликом. Но, как всякий существующий предмет, я всё- таки отбрасываю тень, и поэтому мне присущи: зависть, честолюбие, авантюризм, лень, неуживчивость, сибаритство, потребительское отношение к красоте, косность, самовлюблённость и так далее. Именно по этой причине я очень хорошо понимаю, когда кто-то пытается сделать подлость, в отличие от светоносных людей, например, таких как Петя, который до сих пор не может понять мою жуткую антипатию к Шурику. Я же в лице Самойлика вижу собственного тёмного человека, проглядывающего даже сквозь черты моего лица, и НЕНАВИЖУ их обоих!
  
  
  Глава 8.
  
  Итак, Шурик с нами больше не работает…. Нет, лучше не так. Какая досада, что Самойлик больше не работает у Валеры. Как это некстати, с кого же я теперь стану повесть писать? Писаться-то она и сама будет, но мне хотелось иметь главный персонаж перед глазами, иначе я рискую описать лишь собственное представление о нём, а не его самого. А Александр Самойлик и, правда, мой настоящий враг, он даже подсознательно сделал мне гадость, сам того не подозревая. Одним словом, я в замешательстве. Позвоню-ка я Самойлику и выведаю всё поподробнее, чем это он собирается заниматься? Однако карты свои открывать не стану, иначе он мне опять сделает какую-нибудь каку, только уже сознательно. Хотя, что он теряет? Ведь когда я допишу этот роман, или что у меня там получится, я ему дам прочитать ещё в рукописи, он даже сам псевдоним себе придумать сможет. Так что Самойлик ни чем не рискует. Но, несмотря на это он может на вредность пойти и специально спутать мне карты. Ведь может же?!
  Или может случиться вот что, если человек знает, что о нём что-то там пишут, то начинает себя несвойственным образом вести и жить с оглядкой, соразмеряя каждое своё слово и каждый шаг сантиметром мерить. По крайней мере, это уже будет не Самойлик, а кто-то совсем другой – Самойлик "за стеклом". А …. Может взять и выложить Самойлику всё напрямую да посмотреть, как он будет ставить палки в колёса моему творчеству. Тогда уж роман, или что там у меня, напишется о настоящей НЕНАВИСТИ, наверняка поведение главного персонажа вдохновит меня на нечто.
  Итак, я иду звонить…
  Я: Алло, Шурик, привет!
  Шурик: Здрасьте.
  Я: Ты что больше не хочешь работать у Валеры?
  Шурик: Нет
  Я: Работу что ли нашёл?
  Шурик: (раздражённо) А тебе, не всё ли равно?
  Я: (кажется, он что-то заподозрил) Нет, я просто хотела узнать, чем ты занимаешься?
  Шурик: А какое это имеет значение?
  Я: (мысленно) Ладно, так и быть, поеду в такую даль звонить по Валериным адресам. (вслух) Я хотела в понедельник к тебе приехать, прозвонить по некоторым адресам, иначе я на телефонах разорюсь.
  Шурик: Я в понедельник собираюсь в службу занятости идти в первой половине дня. А когда ты привалишь?
  Я: (вслух) В час где-то.
  
  Шурик: Ладно, в час я уже должен быть дома.
  Я: (про себя) Потеряю пол дня на дорогу. Хорошо, что хоть проезд бесплатный. (вслух) Тогда всё, до понедельника.
  
   Твою мать!!! Позвонить можно и от Андрея, в десяти минутах ходьбы живёт человек. Иначе, когда я роман писать буду, если на каждого персонажа столько времени убивать?! Ну, я тебя и опишу, злодей. Хотя, реакция твоя понятна, после того как мы два месяца не общались, (я, видите ли, приревновала к Шурику Петин компьютер), у меня вдруг ни с того ни с сего возник к Самойлику интерес. Ясное дело, Саша подумал, что мой интерес не бескорыстный, правильно подумал. Кажется, со звонком получилось всё как нельзя естественнее. Однако, что мне даст эта поездка в Северный микрорайон? Моя цель – изучать Самойлика, но я могу это с успехом и по телефону делать, и вообще, своей нелепой обязательностью я могу только всё испортить. Лучше напишу за это время несколько страниц.
   Что ты о себе вообразила, Галина Петрова, чего к человеку прицепилась? Ну, называется твой роман "О большой и светлой НЕНАВИСТИ" и пусть называется! Ты что, это замечательное чувство питаешь только к Шурику? А вот и не правда, есть ещё много людей, к которым ты так или иначе, иногда что-то похожее на ненависть испытывала. Так вот и вспоминай, теперь самое время, а Саша, как ни будь, сам появится на горизонте. Ведь он не виноват, что ты его отождествила с тёмной стороной своей натуры. Всё, хватит надоедать Самойлику, помни, что он ещё и родственная душа тебе – писатель и поэт, между прочим.
  За ушедшую неделю, а сегодня пятница – вечер, я заработала 24 рубля. Школа пчеловодства дала одну самую маленькую рекламу за 120 рублей, из них мои 20%, вот так и получилось. На такой зарплате долго не проживёшь. Вот сегодня на одном продуктовом ларьке видела объявление: "Кафе такому-то требуется посудомойка. Зарплата 2000 рублей". Если бы вакансия была не на западном, туда далеко ездить, а у нас на Сельмаше, я бы не раздумывая, пошла. Всё-таки посудомойка – это что-то новенькое – не рекламный агент, не уборщица и не вахтёр. На нашем этаже вот нет уборщицы, неделю назад она от нас ушла. За 7 дней мы заросли грязью, а работать у нас никто не хочет. За 400 рублей в месяц убирать каждый день наше дерьмо, вряд ли найдётся дурак. Единственное, что во всех этих работах смущает – это выпадение из контекста. Писатель давно не держащий ручки в руках не писатель, а писака. Как же я ненавижу эту ужасную псевдодействительность, где якобы человек такой, каким он является сам по себе не нужен. А нужен он как функция, дополнение к чему-либо, как робот или примитивный механизм.
  Мы прекрасно знаем, что всякое общество несовершенно и уповать на него нет смысла, но ведь мы в нём живем, и, значит, являемся его продуктом.
  
  
  Глава 9.
  
  В то самое время, когда у нас были котята, на наш этаж кто-то забросил уже большого рыжего котёнка, страшненького, рахитичного, с резким пронзительным голосом. Он сидел, вернее она, потому что это была девочка, на чёрной каменной лестнице и просила внимания и тепла у каждого проходящего мимо жильца. Но от "добрых" людей ей не перепадало ничего. Я живу в этом общежитии уже 5 лет, но я не думала, что мои соседи по этажу – товарищи по коммунальному аду такие чёрствые люди. А я им год назад, когда у нас на этаже так же не было уборщицы, убирала сортир, и вовсе не за деньги. Просто так из альтруистических побуждений. Я же думала, что рядом со мной живут люди, а оказалось одно название. Котёнок-то с голоду не сдох, я кормила своих 4-х и ему доставалось, но если он подбегал к кому-нибудь в коридоре, то получал пинка, и так несколько недель подряд. Пока самые "гуманные" из моих соседей не взбеленились от такого дискомфорта, созданного этим обездоленным существом, и в один прекрасный день Римма на глазах у многих жильцов открыла двери на балкон (а мы живём на 4-м этаже) и приказала одному из жильцов: - "Серёжа, выкинь эта зараза!" (она армянка, поэтому склонений не соблюдает). Тут я не выдержала и разразилась проклятиями…. Причём даже не в Риммин адрес. Тётю Римму я ни за что не осуждаю, ну не любит она животных, и прямо соответственно своим убеждениям поступает. Но ведь на кухне присутствовало в тот момент человек 8 женщин с молчаливого равнодушия, которых могло произойти это зверство. Я этих людей уважала, и уж никак не думала, что они такие истуканы, которым, оказывается (!), только и нужно было, что бы кто-нибудь избавил их не важно каким способом, от возникшего несколько недель назад дискомфорта, ведь "кошечка срёт"! Хотя я каждый день убирала за ней, чтобы её не пинали за такое естественное для неё дело, потому что хоть и походила она на мумию, но всё же была живая. Да, и ещё, "от неё шерсть летит", и это говорят люди, забывающие за собой сортир промывать, после чего в коридоре воздух стоит колом! Естественно я была в ужасе – с кем я, сама того не зная, эти 5 лет прожила! Напустилась я на самых тихих хозяек, которые вроде бы и "добрые люди", но с их молчаливого согласия можно вышвырнуть несчастного котёнка с балкона 4-го этажа. Потому что на таких у меня аллергия даже большая, чем на тех кто зашвыривает. Тётя Надя, одна такая вот тихоня, сказала в ответ на мою тираду, излучая при этом ледяное спокойствие: - "Да, правильно, и кормить его никто не будет, и заступаться тоже нормальные люди не станут, потому что он ведь не нужен. Нам самим здесь места мало, а он только мешает". Вот ведь, оказывается, как всё просто, нужно уничтожать всех кто нам мешает жить, и среди их трупов жить самим в своё удовольствие. Это ведь так просто и так понятно, а я, дура, этого не поняла до сих пор! Возможно, кто-то скажет: "Всё верно, естественный отбор процветает и здесь! Это здоровое отношение к жизни".
  Наверное, это даже правильно, если забыть о том, что мы существа духовные, а не просто интеллектуальные животные. Но мы ведь всё-таки люди и должны помнить хотя бы о том, что в естественней среде обитания нарушается равновесие, и если количество особей одного вида начинает доминировать, то это приводит к экологической катастрофе. Субъектов относящихся к котёнку как к сопернику занимающему свободное место, которое можно было бы занять самим, язык не поворачивается назвать людьми. И как я раньше не догадалась, что сострадание к беззащитным и слабым животным способны испытывать только более высокоразвитые существа. Животное же к другому животному в лучшем случае равнодушно, например, заяц к барану; а в худшем, есть же и хищники, сильный поедает более слабого или добивает его в борьбе за территорию. А если нельзя ни съесть, ни убить, то вообще непонятно, зачем такое существо нужно!? Но ведь мы не в лесу. И я стала перебирать в своей памяти поступки этих людей и поняла, что в основе их поведения лежит инстинкт самосохранения, во что бы то ни стало. Само по себе это даже хорошо, для притупившей в своём народе все инстинкты сегодняшней России, отчего она и вырождается. Но человекоподобные существа управляемые одними голыми инстинктами для культурных людей, у которых инстинктивное начало опосредовано рефлексией, очень опасны, потому, что интеллигент автоматически, без излишних рассуждений и ненужных сомнений, превращается в жертву такого дикаря живущего "хлебом единым". Ведь это они наши жильцы, здоровые и крепкие бабы заставляли самого пожилого человека в нашем общежитии, старушку согласившуюся быть у нас уборщицей, за 360 рублей в месяц убирать за ними. И это притом, что каждая оставляет за собой кучку всяких обрезков на кухне, лужи и плевки в умывальнике, а своих детей и мужей они и не собираются учить переобуваться, придя с улицы, и не шастать по коридору в уличной обуви оставляя за собой земляные следы. А когда бабуля попросила прибавку к зарплате, всего на 40 рублей (!), эти умницы в один голос решили: "Жирно ей будет", и не прибавили. И я теперь не буду, как в прошлом году, затевать каждый день халявную уборку из любви к чистоте, поскольку на примере с котёнком, поняла, с кем я живу. В лучшем случае здоровые и крепкие животные поймут, что я больное животное, и они окажутся, правы - культурный и интеллектуальный запас это болезнь мешающая выживанию в современном обществе, причём неизлечимая. Так вот и вышел скандал на нашем этаже из-за несчастного котёнка, и то потому, что я возмутилась, все остальные, в общем-то, были не против: "Ну, захотела тётя Римма выбросить его с 4-го этажа и правильно! Давно пора! Сколько можно орать ему от голода в коридоре, мешать бедным людям спокойно смотреть свои телевизоры".
   Так что вышла я самая большая склочница, они мне ещё весь оставшийся день на кухне косточки перемывали: "Кто она такая, что бы нам тут замечания делать, сраная поэтесса, и т. д. и т. п.". Наша дверь имеет удивительную звукопроницаемость, я пока набирала свою "Комнату без Љ" все их остроты и выпады в мой адрес слышала. Хотя ведь видели люди (а люди ли?!), что я не со зла сорвалась, а на почве несоответствия наших морально-нравственных установок, или моей жалости, наконец, что, несомненно, является признаком слабого животного, и их инстинктом агрессии. Испугалась я за этого котёнка, сегодня я хай подняла, а завтра уйду куда-нибудь и они сделают с ним то, что хотели сделать сегодня. У нас в то время кроме двух взрослых кошек свои котята были, я их как раз собралась с утра завтра нести одной бабуле, которая стоит на рынке с такими вот котятами и кричит: "Дарю, дарю!". Её уже там знают, подходят, берут кому нужно. Красивеньких она ухитряется даже продать, да и с нас хозяев берёт по 50 рублей за котёнка, ведь тратит же она своё время и силы на то чтобы пристроить наших питомцев. Часто в первый день котёнок не дарится, она забирает его домой, чтобы на следующее утро опять отнести, с попыткой подарить, и так каждый день. В результате, дома у неё всегда пара десятков пушистых комочков носится по квартире. Животных она любит, но и самой ей ведь нужно жить, так и совмещает полезное с приятным. На следующее утро я взяла 150 рублей и вместе с нашими детьми: Плакидой и Пантиком отнесла бабусе и подброшенного, который уже и не котёнок был, а маленькая кошечка, просто, как бы это сказать, кушала редко. А мои попытки её откормить привели к тому, что животик у неё раздулся как шарик, подчеркнув непропорционально маленькие лапки и головку. Словом, была кошечка рахитичная, а это надолго. Пока Жанна Павловна расхаживала по рынку с добрым десятком котят, в том числе и с моими тремя, я стояла рядом и смотрела, не идёт ли где-то добрый незамеченный дядя милиционер, который считает деятельность Жанны Павловны страшно опасной для общества по причине её незаконного обогащения. А то ведь подкрадётся незаметно, в участок отведёт, штраф выпишет на 350 рублей – стоимость 7-ми проданных котят. А котят он обратно конечно вернёт: зачем ему присваивать чужое?! Хотя вообще-то я осталась с Жанной Павловной из-за того чтобы посмотреть в глаза людям, которые будут забирать наших деток, записать их телефоны, адреса и проверить, ненавязчиво, как, они ужились на новом месте. А то бывает – у детей одни планы, а у родителей другие, и из-за несоответствия их планов оказывается живое существо на помойке, а потом и в живодёрне. Наших деток разобрали быстро, белого котика Плакиду взял мальчик лет 11-ти, Андрей его звали. Он хотел беленького котика. Я спросила у мальчика адрес: "339 стрелковая дивизия, квартира 71, - пробубнил он, - Да вы не волнуйтесь, тётя, я не стану его обижать, мы с папкой уже договорились, а мамка от нас ушла - она не любила кошек и всё время их заносила".
  Я дала Андрею наш адрес и наказала строго настрого, если он надумает от него избавиться, или его папа надумает, принести котика вот по этому адресу. А Жанна Павловна сказала: "Приноси мне, я его пристрою".
  Я смотрела на котика и чувствовала, что вижу его последний раз. И адрес его вроде в кармане, Андрей знает, где меня найти, если вдруг что, но чувство невозвратимой утраты нахлынуло на меня…. Не хотелось разжимать пальцев, но надо, НАДО….
  Мальчик прижал Плакиду к себе, и в глазах нашего котика я прочла отчаяние, он почувствовал, что его предали.
  Чёрную кошечку Пантерку я посадила себе на плечё, что бы всем была видна её грация и изящество. Она прижала ушки и зажмурила от страха глаза. Она тяжело переживала расставание с мамой и братом, её трясло явно не от холода.
   Подошёл интеллигентного вида мужчина и молча стал наблюдать за нами со стороны. Я прочла в его глазах восхищение и поняла, что он по достоинству оценил красоту нашей девочки. Глаза у этого человека были добрые. Я подошла к нему и спросила: "Вы любите животных"?
  Он ответил: "Вообще-то, у них есть кошка, но ей уже 20 лет, поэтому сейчас надо бы взять молодую".
  Я тревожно спросила: "А куда же вы денете старую"?
  Он сказал: "Да никуда, что вы, мы любим животных. Только мне сейчас на работу идти, и я должен буду занести её к родителям, а у них в квартире собака, не съест ли она котёнка до вечера?"
  Я: "А собака большая?"
  Он: "Пуделёк".
  Зная осторожный нрав Пантика, я представила себе картину, как моя кошечка, вся, сжавшись, сидит где-нибудь в щели за шкафом или тумбочкой и не высовывается в течение всего дня, а задира – пуделёк носится, тявкая по всему дому….
  Я: "Да ну, что вы, у Пантерки очень уживчивый характер, она умная кошечка. Посмотрите, какая она, к тому же, красивая. У нас столько было всяких котят, но такая необычная кошечка родилась впервые. Я бы её никому не отдала, если бы было, где держать. Говорят, полностью чёрные котята приносят в дом счастье".
  Он: "Ну, ладно, уговорили. Звоните вечером вот по этому номеру, всё вам сообщу".
  И мужчина посадил мою девочку к себе на грудь под джинсовую куртку, а я едва сдержалась от столь естественной, в моём случае, реакции, чтобы не выхватить её обратно, и не прижать к себе, и никому ни отдать такую драгоценную ношу!
   Время двигалось к полудню, впервые за несколько дождливых и серых октябрьских дней на небе проглянуло солнышко и заиграло на золотых куполах стоящего рядом с рынком Храма. Я поняла это как добрый знак. Значит, всё идёт хорошо, и котята попали в добрые руки. Не зря я ночью молилась за их судьбу.
  Рыженькую кошечку взяла плохо видящая старенькая деревенская бабуля, мышей ловить. А я, простившись с Жанной Павловной, пошла, писать свою повесть домой.
  На ум мне тогда пришли такие строки:
  
  Вы продавали чью-то душу,
  Тревожно, трепетно дрожа
  Она в руках была послушна
  Как счастья первая слеза.
  
  Её движения несмелы
  Неловки были на земле
  Она держаться не умела
  Подобно ласковой змее.
  
  Пытаясь выставить получше
  Её достойно на показ,
  Вы теребили её уши
  И много говорили фраз…
  
  Вы продавали наши души,
  Смешав все масти на лотке.
  И голос становился глуше,
  И медь звенела в кошельке.
  
  
   А какое отношение к этому случаю имеет НЕНАВИСТЬ? Справедливо заметите вы. Да самое прямое, я тихо и нежно ненавижу с тех пор почти каждую свою соседку по этажу. Хотя я твёрдо знаю, что только животные могут чувствовать неприязнь друг к другу, а люди они существа гуманные и должны относится снисходительно к своим враждующим братьям меньшим. А я вот сама уподобилась обычному животному и перестала снисходительно относиться к прямоходящим зверькам. Вероятно, я озверела. Одно лишь только успокаивает в создавшейся ситуации, знание того, что животные довольно ровно относятся к своим врагам. Они поступают с другими согласно своим инстинктам, а не каким-то там принципам общежития. Поэтому, питаемое мной чувство НЕНАВИСТИ, свидетельствует как раз о моей человеческой природе, поскольку нецелесообразное чувство это присуще только высокоразвитому существу. Ненависть не следует путать со злобой. Злоба всегда имеет под собой реальную почву, её всегда можно объяснить, хотя она может пробудить (дремавшую) ненависть. Злоба безлична, её можно испытывать к совершенно незнакомому человеку только лишь потому, что он нечаянно врезался в ваш автомобиль, своим КАМАЗом. Возникшее в таком случае чувство, согласитесь, легко объяснить. Злоба не может жить в душе долго. Вы наступили нечаянно кошке на лапку, она зашипела и спряталась в угол. Всякие ваши попытки её извлечь, погладить, как-то загладить свою вину ею отклоняются. Она убегает, царапается, всячески мстит вам за нанесённый её лапе ущерб. Но вот прошла ночь, она проспалась в своём кресле, и у неё проснулся аппетит…. И вот ваша Мурка уже ласково трётся, выгибает спинку и обиды как небывало, злость прошла. Маленькие дети тоже не способны ненавидеть, да что там дети, не всякий взрослый способен на это великое всепоглощающее чувство. Ненависть, как и любовь, приходит неизвестно откуда. Хотя пробудится, обнаружить себя она может по вполне объяснимым причинам, природа её непонятна и загадочна, вечна, как и у ЛЮБВИ. Например, сделал тебе человек доброе дело, а у тебя вдруг, неожиданно для тебя же, такое к нему чувство проснулось кристальной чистоты и высокой пробы можно сказать, но со знаком минус. Да, друзья, загадочна природа ненависти, и не каждому смертному дано испытать это одухотворённое чувство пронизывающее каждую клеточку нашего тела.
  
  
  Глава 10.
  
  Петя очень обижен на меня, и это вполне справедливо с его стороны. Я эгоистичный человек и ни чем кроме своего внутреннего мира не интересуюсь. И других людей я замечаю только через призму самой себя. Возможно, эта концентрация внимания на собственных мыслях мне и позволит сделать в жизни что-то приличное с этими самыми мыслями, но в каждодневной жизни близким со мной одно мучение. Мало того, что обязанности свои я исполняю спустя рукава или вообще никак, так ещё и весь мир вокруг себя пытаюсь перестроить под себя, переосмыслив и извратив каждое его явление до неузнаваемости. Именно благодаря этому качеству я, наверное, склонна к творчеству. Все реальные события мною настолько перевираются, а чувства и характеры людей деформируются, что в произведениях появляется какой-то фантастический мир, имеющий очень мало общего с действительностью. А так, в общем, я довольно примитивный и грубый человек. По крайней мере, такой казаться легче, чтобы меньше доставлять хлопот окружающим. Моя внутренняя жизнь – запретная зона даже для меня самой. Одно я твёрдо знаю о себе – лёгких путей не люблю, за что сама себя и НЕНАВИЖУ.
  Сегодня ночью мне приснилось, как будто город наш охватил пожар, который начался в Северной его части из-за землятресения, кажется так можно назвать то, что я увидела во сне.
  Я бродила в поисках рекламы по этой части города, и хотя на Северном с рекламой мне не везёт, я всё равно предпочитаю бродить там пешком растягивая удовольствие. Этот район города чем-то похож на Москву, должно быть потому, что это новая часть города, дома здесь жилые и многоэтажные (12 – 15 этажки). Но самое главное сходство заключается в расстоянии между домами – оно огромно, необъятно, зелено и высоконебо. Такой простор не затрудняет дыхания, не утомляет и не подавляет человека, в отличие от тесных старых улочек нашего города. Между домами и улицами расстояния иногда доходят до величины футбольного поля, на этих полях, как правило, растёт газонная трава, деревья же располагаются в основном рядом с домами и по тропинкам, добавляя свой колорит в общую картину пейзажа. Людей на Северном днём очень мало, это редкие прохожие нечаянно задержавшиеся дома в рабочее время. Дома стоят тёмные даже в пасмурные дождливые дни, редко встретишь светящееся окошко – Северный спальный район. Мне эти многоэтажки больше напоминают каменные пещеры. Обычно они серого цвета, обшарпанные и не испорченные синтетическим раем витрин, как в центре – именно так должны быть окрашены настоящие пещеры. А людей в каменных жилищах нет, они ушли на охоту и придут только ночью, что бы развести в своих пещерах огонь и приготовить добычу. Современные пещеры уносятся вверх, приближая своих обитателей к вечному звёздному небу, делая тем самым их сны лёгкими и крепкими. Ночью Северный становится ещё безлюднее, чем днём, убаюкав последнего обитателя каменного жилища, он погружается в дремоту сам. И только ветер бродит по пустынным просторным пролётам лестниц, охраняя чуткий сон современных пирамид…. Северный находится на возвышенности, а с проезжей дороги видны дома и купола православной церкви находящейся в низине, так что, стоя на краю у самого оврага можно вообразить себя обитателем Олимпа, наблюдающим за простыми смертными, с высоты птичьего полёта.
  И вот сегодня в моём кошмарном сне, земля на Олимпе треснула пополам, а из образовавшегося отверстия хлынула огненная лавина. Я же вскочила в идущий мимо грузовик, который нёсся с неестественной скоростью, и с ужасом наблюдала, как эта лавина поглотила все дома в считанные секунды, а затем…о, ужас!!! Она залила небо, высокое синее небо, которое так выгодно отличается от неба в других частях моего города. Но мой грузовик эта лавина не догнала, хотя и пыталась. Однако я не очень-то этому обстоятельству обрадовалась, настолько ужасно было наблюдать мне гибель своего культового места в Ростове. Теперь мне здесь делать нечего, думала я, стоя в несущемся с огромной скоростью грузовике, я задохнусь от этой скученности и тесноты центральных улиц, переполненных низенькими аляповатыми двухэтажными строениями начала 20 века, которые круглые сутки кишат как муравейник. И как только мелькнула у меня в голове эта предательская мысль, весь город моментально охватило пламя, а мой грузовик умчался в высь, унося и меня куда-то.
  Этот сон метафорически передал мои чувства к родному городу Ростову-на -Дону. Я очень люблю свой город, он живой, яркий, многообразный, свободолюбивый, но меркантильный он и это "но" всё портит. Ростов – столица юга России, ворота северного Кавказа, есть у этой маленькой столицы сходство с Москвой. По духу ростовчане также независимы и немножко высокомерны. Темп жизни здесь такой же стремительный, просто совести не хватает назвать Ростов - на Дону красивым протяжным словом про-вин-ци-я. Ростов, как и Москва, город очень многонациональный, приезжих здесь больше чем коренных жителей, даже уже хотя бы потому, что жители больших городов размножаются медленно, поэтому численность их населения пополняется, как правило, за счёт приезжих из ближних сёл и районов. И это очень хороший симптом, поскольку местная аристократия от вырождения склонна впадать в маразм.
  Когда идёшь по центральным улицам Москвы, особенно по самой Тверской, возникает ощущение, что ты попал в Ростов увеличенный раз в 10, на улицах Москвы царит та же атмосфера, что и на наших улицах, и москвичи даже внешне похожи на ростовчан своей разношерстностью. Здесь очень много неоднородных непохожих людей. А обострённое чувство собственного достоинства москвичей сторицей компенсируется свободолюбивым нравом казаков (который, кстати, не имеет ничего общего с прикормышами из современной казачьей труппы плохих актёров – казачьей общины, которые рядятся в казачьи одежды прошлых веков и распевают казачьи тексты, именно тексты, а не песни). Потому что люди позволившие превратить себя в живые музейные экспонаты – это просто по духу не казаки. Казачество образовалось в нашем краю благодаря свободолюбивым, смелым, отважным людям, которые самые первые в России сказали "нет крепостному праву", "нет позорному рабству" и на деле смогли показать, что русский человек может прожить и без раболепного чувства страха перед барином, успешно защищая при этом свою Родину от иноземных непрошеных гостей, одновременно процветая экономически. История американского народа чем-то, но не всем, схожа с историей донского казачества. Казачество в данном случае понимается не как племенное понятие, но как духовное. В настоящем современном мире оно никуда не делось, оно носит современные одежды, а не устраивает дешёвый маскарад из нарядов своих бабушек, живёт в современных квартирах, и всё вроде бы у него "как у людей". Но попробуй, притесни казака или попытайся навязать ему цели и стремления ему не свойственные, попробуй переубедить его в чём-нибудь, сбить с толку, и ты поймёшь, что это человек несгибаемой воли и смекалки. И что бы он ни говорил тебе, а всё равно сделает всё по-своему и как ему нужно, без вмешательства нагайки и даже грубого слова, твоими же руками. А о своих благих намерениях ты даже и забудешь, искренне веря, что именно этого и хотел сам.
  Однако, всё-таки, Ростов – город купеческий, он плодородная почва для рождения первооткрывателей во всех областях, но для того, что бы делать свои открытия они вынуждены уезжать в Москву. В столице очень много ростовчан. И нам пора уже жить, а не готовится к жизни. Я хочу поступить в литинститут, познакомиться со многими писателями, пообщаться с себе подобными. Мне просто хочется писать, точнее, иметь такую возможность. Вместо того чтобы вечно что-то продавать или собирать рекламу, посвящая оставшееся время нашему нелепому быту. Времени и сил, при таком раскладе, остаётся всё меньше, да и те уходят неизвестно на что. Желание бороться за эту жизнь иссякает, потому, что мне не нужна жизнь просто как факт моего биологического существования, мне нужна возможность писать. Много это или мало? Для меня это больше, чем квартира, машина, счёт в банке, положение в обществе, для меня возможность писать просто смысл жизни. Когда человек выполняет своё предназначение, тогда он счастлив. А кто не хотел бы быть счастливым? Здесь, такие как я, не могут реализоваться, Ростов в этом смысле провинция, и не очень то приветствует одержимость каким-либо видом искусства, а зря. Искусство это тоже товар и очень дорогой товар, но наши купцы до понимания таких элементарных вещей пока не доросли. Поэтому музыканты, художники, писатели задыхаются здесь и не знают куда приложить свои весьма специфические силы. Постепенно начинаешь понимать бывшего ростовчанина Дмитрия Диброва, который сказал как-то, что считает своим самым удачным шагом в жизни то, что он сумел вырваться из этого "болота". А ведь он ростовчанин, и я не думаю, что он не любил когда-то свой родной город. Но потом, когда пора учёбы прошла, побившись как рыба об лёд, он долго не мог понять, почему ТАКОЙ он Ростову не нужен?! А ДРУГИМ стать, скорее всего, не смог. Да и хорошо, что так произошло, потом выяснилось что и "другие" не нужны и даже вредны государству (как будто не мы его, а оно нас выбирает: система у нас хорошая, только вот люди плохие, не подходят они к современным условиям жизни и всё тут! Ну, ничего эти скорее подохнут, новые придут! Только пока "новые" придут, у нас опять что-нибудь изменится в обратную сторону, и очередное поколение будет сброшено в утиль истории. Но это уже лирическое отступление.). Что же Дибров сделал? Он всей душой возненавидел когда-то горячо любимый свой город, потому что так сказать: "выбрался из этого болота", не может человек равнодушный или в меру любивший и скоро забывший свою маленькую Родину человек. Нет, так может сказать только человек искренне НЕНАВИДЯЩИЙ всей душой и всем сердцем своего дорогого мучителя и истязателя Ростов-на-Дону!!!
  
  
  Глава 11.
  
  Днём я решила прогуляться по городу. В этом году зима началась не по ростовски морозно, на улице ярко светило солнце и под ногами скрипел искристый снег. У нас с Петей выходной – Суббота. Я свернула с главной улицы города – Большой Садовой и пошла в парк Максима Горького. Там было людно, прогуливали детей и собак, бойко шла торговля всякой снедью и мишурой, звучала ширпотребная музыка. Я прошла в глубь парка, звуки рынка поутихли, и меня словно ударило током…. Я услышала до боли знакомую скрипичную мелодию…. Она лилась словно изнутри меня…. Сказать, что она мне нравилась – это ничего не сказать. Я не помню, откуда она была мне знакома. В музыкальном образовании у меня большой пробел. Но эта мелодия словно была частью меня самой, это моя музыка, хотя я никогда не держала в руках скрипку. Вокруг играющей собралась целая толпа, которая её тесно обступила. Однако мне удалось разглядеть, что сидела она в инвалидном кресле, одета была в какие-то лохмотья, как и все нищие. Можно было бы с уверенностью сказать, что скрипачка была старухой, если бы ни её глаза – огромные, мечтательные, цвета осеннего неба они, будто втягивали в себя всё, что попадало в их поле зрения.
  Я долго стояла так и слушала мелодию, у которой, казалось, не было конца. Может я стою здесь уже целую вечность и слушаю эту божественную мелодию. Может все мы собравшиеся вокруг этой нищей старухи с вечными глазами ребёнка, родились когда-то и жили кое-как ради того чтобы послушать её игру.
   Игравшая не была похожа на обычную нищенку, просто подрабатывающую таким способом. Хотя я не разбираюсь в музыке, даже мне было очевидно, что скрипка составляет смысл её жизни. Мне казалось, что в именно этом парке, на этом месте могли родиться звуки, словно вылетающие из моего сердца…. Я испугалась нахлынувших воспоминаний: ночь, центральная улица, машина сзади и музыка, да- да именно эта тревожная музыка. Две тени крадущиеся за мной, а в душе страшная какофония звуков сливающаяся разве что со звуками из преисподней….
  Я вспомнила, откуда знаю эту музыку, она из моего недавнего сна, который так мало был похож на сон. Словно в такт моим воспоминаниям, тут же, одна пожилая женщина обратилась к кому-то: "Что случилось с её ногами, ведь она ещё совсем молода. Недавно я видела её здоровой! Ведь это без сомнения Кет, наша гордость и радость. Всего месяц назад она играла на центральной улице, стоя у этого парка. Она и тогда играла неподражаемо, но сейчас игра просто гениальна!"
  А я-то думала, что, то был просто сон. Я вспомнила ту боль, которая охватила тело Кет на следующее утро, но ведь то была моя боль и мой сон…. А может вся наша жизнь – сон и только в отдельные моменты действительность показывает нам своё лицо. Перед глазами поплыли разноцветные круги, волосы на голове зашевелились, ноги подкосились, я стала медленно опускаться на землю….
  
  Я видела, как умирает Красота.
  Безудержно, и в даль, и безвозвратно
  Плыла моя хрустальная мечта,
  И скрипка плакала с тоской невероятной….
  
  И потянулись дни унылых будней,
  Уже все здесь, но нет Её теперь.
  Какой-то человек забывчивый и блудный
  Закрыл в ночи за Нею дверь.
  
   Очнулась я на лавочке в другой части парка. Ни звуков скрипки, ни толпы людей, никого рядом. Возможно, когда я падала в обморок, то попросила усадить меня куда-нибудь, того, кто имел несчастье оказаться рядом. Ведь не может же быть такого, что я задремала на лавочке, и всё это мне приснилось?! Но и тот сон про Кет некоторое время назад оставил ощущение реальности. А я даже помню как заводила будильник, прежде чем узнать что-то о скрипачке.
  Мимо лавочки проскакивали одинокие прохожие. Уже наступил вечер, и город охватили сумерки. Мой засыпающий город шептал мне: "Не бойся, ничего не бойся…. Нам с тобой есть, о чём вспомнить, оставшись наедине. У нас много общих воспоминаний из прошлого…далёкого - далёкого прошлого. Всё что с нами случается остаётся навсегда, нужно только уметь вспомнить…нужно вспомнить…"
  Ладно, я почти поверила в то, что это не шутки расшатанной психики, и я действительно слышу твой тихий голос, мой город. Ну и воспоминания же у нас с тобой! Хватит, я не могу больше быть заложницей больного воображения. Пора домой, у меня стирка стоит, надо занимать очередь у крана, и стирать – стирать, бок о бок с нашими домохозяйками. Стирать до отупения, до ломоты в суставах, до желанной усталости. Как это приятно и просто звучит: "Большая стирка", - целительница разбушевавшегося воображения и нездоровой психики. И всё-таки интересно было бы увидеть человека, которого Кет укусила за руку в ту ночь.
  Хватит бредить! Вперёд за водой пока нет никого у крана! Быстрее шевелись, и ни о чём не думай, ни о чём не думай, ни о чём…. Что-что!? Да как она посмела занять верёвки вне очереди! Откуда она вообще здесь взялась! Я уже час как здесь стираю и ничего не вижу, что там, на чёрной лестнице творится, а они втихаря уже всё завешали! А где мне своё бельё сушить, спрашивается?
  Ну, вот и конец большой дурацкой стирке. Война за верёвки на лестнице, конкуренция у крана, и у газовой плиты, разговоры о детях и ценах, хоть как-то развеяли, увели от действительности.
  Теперь я, уже совершенно объективно, общаюсь с тобой, дорогой читатель.
  Итак, ты мой любимый город, не хочешь меня отпускать, ссылаясь на то, что у нас с тобой общие воспоминания. Но, понимаешь, воспоминания – это уже в прошлом, нас с тобой объединяет только наше прошлое, а настоящего у меня нет благодаря тебе, и будущее моё не здесь. Поэтому мне было очень жаль расставаться с котятами, но я твёрдо знала, что с двумя кошками ещё можно сменить место жительства, а с четырьмя уже вряд ли. В тот же день я позвонила после 19 00 по телефону, который мне дал новый хозяин Пантерки. Знакомый мужской голос мне сказал, что кошечка осваивается и обратно он её не отдаст. Его жена назвала Пантерку Муськой. Ну что же, я искренне поблагодарила его заранее за внимательное отношение к моей кошечке, и повесила трубку. На следующий день я собиралась навестить Плакиду.
  Когда я подъехала к указанной Андреем остановке – "339 стрелковая дивизия", то с ужасом обнаружила, что 339 – это не номер дома, а название улицы, то есть дивизии. Номера же дома у меня не было, был только номер квартиры Љ71. Значит, я никогда не узнаю, как ты устроился, Плакида, и хорошо ли тебе с новыми хозяевами!? Я стала обходить все 71 квартиры на "339 стрелковой", но это было не просто. Подъезды почти все были снабжены кодовыми замками и не исправными мегафонами. В результате, я становилась у нужного подъезда и ждала когда кто-нибудь будет выходить или заходить. Когда же долгожданный жилец появлялся на горизонте, он пускал меня в подъезд с недоверием. В 71-х квартирах никто не знал "мальчика Андрея с белым котом". За таким занятием пробежало несколько часов. Я знала, что наказана за предательство, во-первых, и за недоверие, во-вторых. Жильцы многих 71 квартир отсутствовали, и вместе с отчаянием на меня навалилось бессилие.
  Так я и покинула ни с чем "339 стрелковую дивизию". Долго еще потом кололо сердце, когда я, сидя на диване, по привычке забывшись, шарила рядом с собой, а моя рука находила только пустоту. Плакида, я знаю, ты где-то далеко в пустой квартире (мальчик в школе, его отец на работе), тоже тоскуешь по своей большой семье: по маме Чепке, тёте Хешке, по своей сестре, которую теперь и зовут даже по другому, по своим первым хозяевам. Наша комната опустела без котят и стала не уютной. Взрослые кошки, которые, играя с котятами сами, носились как маленькие, замерли по разным углам. Каждый обитатель переживал потерю детей самостоятельно, стараясь справиться в одиночку с образовавшейся пустотой в углах, в руках, в сердце. Иногда, сидя долго на одном месте и уставившись в одну точку, Чепка вдруг начинала мурчать, будто звала своих котят к обеду. Её взмурки не были горестными, скорее наоборот, неожиданно счастливыми, наполненными оживлением. И мне чудилось в этом одиноком мурчании, что Чепе удалось каким-то неведомым для людей способом связаться со своими детьми, и узнать, как они устроились на новых местах жительства. Но так бывало всё реже и реже
  Вот прошло уже 3 месяца, я как будто всё забыла. Только когда в гостях или на улице ко мне пытается сесть на колени котёнок, я содрогаюсь от боли нахлынувших воспоминаний и ещё от чего-то, и стараюсь быстрее уйти оттуда…подальше, подальше от нахлынувших воспоминаний….
  Наша комната всегда будет сохранять ощущение присутствия Плакиды и Пантика, здесь. А моя память стала на век тяжелее с этой потерей. Как же тяжело жить на земле когда у тебя такая хорошая память.
  
  
  Глава 12.
  
  Понедельник. Передо мной куча адресов, которые требуют моих визитов. Я давно уже не видела ни одного подписанного счета, если не считать Пчелиной школы здоровья, выбравшей самую дешёвую рекламу за 120 рублей, и давшей мне заработать целых 24рубля! Прожигатели чужого времени эти, так называемые, наши клиенты. Да, и ещё, не мешало бы встретиться с Шуриком, что бы продолжать писать в изначально заданном русле.
  Через парк Горького, я должна была пройти по одному адресу в туристическую фирму и вдруг остановилась…. На том самом месте, где я слушала в субботу Кет, сегодня стоял Чудак. Да, да, именно тот самый Чудак из сна Кет, который она видела в то время, когда она мне снилась. Несмотря на сильный мороз и ветер, Чудак держал что-то на вытянутой голой руке, но не предлагал никому это что-то, а приговаривал:
  "Лекарство от старости, дамы и господа!!! Оставляет молодым, красивым и здоровым на всю жизнь!"
  Прохожие, казалось, не замечали этого худенького пожилого человека с маленькой баночкой в руке. Я подошла к Чудаку.
  – Здравствуй, Чудак!
  – Привет, Мечтатель! Вот тебя-то мне и надо!
  И Чудак протянул мне свою баночку. Создавалось впечатление, что у него была всего одна банка со снадобьем от старости.
  – Чудак, а у тебя, что только одна баночка?
  – А мне пока больше и не надо. Ты знаешь её назначение…
  С этими словами старик растворился в толпе. Я хотела его догнать, спросить, что же мне делать с ценнейшим содержимым баночки. Но не могла отыскать чудака, как будто его и не было. Однако у меня в реке поблёскивал причудливый флакончик с серебристым содержимым: "Ты знаешь её назначение". Легко сказать! Я конечно помню, что это бальзам от старости и болезни, но я не считаю себя образцом нравственности, чтобы воспользоваться этим чудодейственным средством самой. Да я, кажется, и не болею ни чем. Разве что крышу сносит иногда… но от этого лекарства не помогут, это мой крест. И, вдруг, я догадалась, что имел в виду чудак, когда намекнул на мою осведомлённость по поводу назначения чудесной мази. В той сказке из сна Кет был ведь и третий персонаж. Наверняка Кет это и есть тот Скрипач. А ей бы помогло именно такое сказочное снадобье, поскольку, с очевидностью у неё отнялись ноги и с нею ещё что-то…. Но где я найду Кет? Как же быстро развиваются события, Скрипач нашёл свою скрипку, Чудак изобрёл лекарство от старости, которое должно спасти Скрипача. А что же Мечтатель? Почему Чудак сам не мог отдать Скрипачу этот бальзам? Где пересекутся наши пути с Кет, и пересекутся ли?
  Ладно, я буду на всякий случай носить этот бальзам всюду с собой, может когда-нибудь мы и встретимся….
  Шурик принял меня не очень дружелюбно. Наверное, он действительно ощущал второй план за всеми моими действиями, что создало некоторое напряжение. Вот тебе и один из главных персонажей. "Героев своих нужно любить", - вспомнила фразу М. А. Булгакова из "Театрального романа". Надо, надо…
  – Здравствуй, Шурик"!
  – Привет. Слушай, ты видела себя в зеркало?
  – Да, кажется утром, когда зубы чистила. А что?
  – Так, ничего. Зеркало тут не поможет. Все ваши с Петей друзья ненормальные и теперь я начинаю догадываться почему. А нормальных людей ты от Пети отбриваешь, как меня, например. Ладно, иди звони.
  И Самойлик сделал указательный жест рукой в сторону телефона, который стоял на коричневом пианино. Пока я звонила по своим адресам, выслушивая вежливые и не очень отказы, невольно для себя самой я всё это время ревностно сверлила глазами Шурика, словно что-то выискивала в его облике, сама себе не отдавая в этом отчёта. Саша сидел за своим письменным столом, его рука потянулась к полке с книгами…. И вдруг, я увидела, то, что, по-видимому, выискивали мои жадные глаза до сих пор, и выронила из рук телефонную трубку.
  
  – Ты что взбесилась совсем! – вскочил Самойлик.
  – Саша, откуда у тебя этот совсем ещё свежий шрам на правой руке"?! – закричала я в истерике.
  – А тебе что? – зашипел в ответ Шурик.
  – Скажи сейчас же! – настаивала я, подходя к Самойлику всё ближе, чтобы поближе рассмотреть следы зубов на его руке.
  – Ядовитая змея укусила!
  – Знаешь кто ты, ты сам ядовитая змея! Ты убийца, вот кто ты! – я была в бешенстве. Однако смогла отметить столь странный факт, Шурик смотрел на меня с недоумением, озадаченно рассматривая свой шрам на руке и мою, возможно, неадекватную реакцию на его наличие. Так и остался он сидеть как пригвождённый к стулу, когда я выскочила из его квартиры, одевшись наскоро и схватив свою сумку.
  Вот значит, откуда у меня такая ненависть к этому человеку, теперь мне всё ясно как Божий день. А я как дура пошла к нему вдохновения набраться. Я тебе отомщу за Кет! Мне её нужно только найти и отдать ей целебный крем чудака.
  
  
  Глава 13.
  
  Я не умею управлять сновидениями, а жаль. Кет, возможно, приснится мне опять, смогу ли я ей отдать чудесный крем? А чем быстрее это произойдёт, тем для неё же будет лучше. Хотя вполне может быть, что именно физические страдания сделали из неё в последнее время совсем уж не по годам виртуозную скрипачку, но отдать Кет средство Чудака – мой долг. Мне и самой хорошо пишется, когда что-нибудь болит, потому что телесные немощи высвобождают духовные силы, которые и питают творчество. Что бы как-то излечить меня от болезней родители познакомили меня с целительницей бабушкой Варей. С первого же визита бабушка в точности определила, что у меня болит, хотя я не говорила об этом никому. Поэтому я прониклась к ней доверием. Больных она лечит так: сажает на стул лицом к иконам и спиной к себе, руки при этом должны лежать на коленях раскрытыми ладонями вверх, и, тихо читая молитвы, водит своими руками по всему телу, начиная с головы и кончая пятками. Бабушка принимает людей с 6 00 утра и до позднего вечера. Причём перерывы между посетителями возникают не так часто и не на долго, минут на 10 – 20, потом опять кто-нибудь приходит, а за ним ещё и ещё. Обычно на кухне, там, где она лечит людей, человек 5 ожидает своей очереди. Я приходила к ней часам к 8-ми и уходила где-то в половине девятого. Так продолжалось 3 недели, не считая выходных (субботы и воскресенья). Пока бабушка читала над моей головой молитвы, водя руками по телу, все своим существом я чувствовала вибрацию, будто от её рук исходил какой-то энергетический заряд. Я не могла избавиться от ощущения близости чего-то грандиозного, большого и неизвестного, которое находилось рядом со мной…. В первую неделю такого лечения, пожалуй, мне было даже хуже – болезни все обострились, навалилась огромная усталость. А необходимость вставать в 6 часов утра, чтобы успевать проехать двумя видами транспорта в другой конец города (на западный где живут мои родители), выбила меня из наезженной колеи. На вторую неделю боли поутихли, а сил и вдохновения прибавилось настолько, что я очень удивлялась в первое время самой себе, своему образу жизни совершенно несоответствующему моим стремлениям и желаниям. Мне как никогда захотелось жить!!! Вот что сделала со мной хрупкая тихая бабушка, читающая по утрам над головой больного молитвы. Теперь я знала, что мне нужно делать, чтобы добиться успеха, просто потому что целительница вернула мне мою молодость, которая ушла от меня очень рано, ещё не успев, как следует начаться.
  На последнем сеансе бабушка Варя приняла меня, когда в прихожей никого не осталось, и уделила мне больше внимания, благословив на написание этого романа. Расстались мы очень тепло. На прощание бабуля мне сказала, чтобы я не забывала к ней дорогу, и когда начну работать над другой вещью, приходила за благословением. Плату она берёт очень умеренную, да и то после того как лечение начинает давать результат, поэтому папа имел возможность оплатить наше с мамой и своё лечение. За эти три недели я привыкла рано принимать душ, в 6 утра, а не в 8, как обычно. Теперь после раннего душа по утрам я пишу, и чувствую, что благословение целительницы пошло мне на пользу. Надеюсь, мы ещё с ней встретимся. Что же касается крема, т. е. целительного бальзама Чудака, то я и сама не знаю, на сколько это помогает. Ведь всякое лечение нужно начинать с болезни души, а не следствий этого недуга – телесных болезней. Может Кет лучше будет познакомиться с бабушкой Варей. Вспоминая вчерашнюю историю с Шуриком, я всё меньше уверена в том, что его шрам – это тот самый укус Кет. Уж очень он у Самойлика ровный, скорее больше похож на порез. Меня слишком уж потрясло совпадение…. Шурик как-то связан со всей этой историей, но каким образом? Кет теперь инвалид и ей нужна помощь.
  
  
  Глава 14.
  
  Помню, как-то три года назад мы ездили впервые на праздник Пушкина в Танаис. Петя тогда задержался с кем-то и приехал позже автобусом часов в 10 ночи. Мы же с Шуриком ждали его на остановке часов с семи вечера, поскольку прибыли электричкой. Памяти у меня нет, чтобы вспомнить все темы которые тогда были затронуты в разговорах. Но я помню, обсуждали мы Милу, Сашину девушку. Шурик тогда признался, что если бы она стала инвалидом, то он её бы бросил, потому что вне социальных связей и отношений Мила станет ему неинтересна. Помню, как меня тогда не очень удивило такое потребительское отношение Шурика к людям, я от него на этом фронте иного и не ожидала; то, что меня заставило, может, где-то позавидовать ему – это честность Самойлика перед самим собой и перед другими людьми. Ведь в жизни предательство встречается не так уж и редко, но не каждый может вот так вот запросто признаться себе и другим, что он подлец. Может, причиной всему были спустившиеся сумерки, которые скрыли от моего собеседника моё разгневанное лицо при этом его признании, или возможность спрятаться ему самому в сумерках (спрятать свои бессовестные глаза), привела к подобным откровениям – не знаю. Иногда Петя мне тоже говорит, что людей я использую в своих целях, отношусь к ним потребительски. Использовала и выбросила на помойку, когда уже стал не нужен, не интересен, не полезен. Но я всегда отрицаю это обвинение, не смотря на то, что Петя приводит массу примеров моего такого отношения к окружающим. Я всё время отрицаю его обвинения: "неправда, неправда, неправда" - повторяю я как речитатив вслух, но скорее не для Петиных ушей, а для успокоения собственной совести. Всё бывает не так. Мне всегда интересны новые люди, новая сложная личность, с которой я пытаюсь выстроить взаимоотношения, иногда где-то перегибая палку в своём стремлении угодить. Но в процессе общения получается утеря этого интереса, момент, когда я уже всё знаю о ней. Плюс, известная особенность всех интересных людей – их эгоизм и стремление к доминированию в отношении к своим друзьям. И когда интерес уже не может заглушить всех моих несоответствий и обид, то я просто превращаюсь в одно сплошное избегание. Однако факт остаётся фактом, возможно, это и есть предательство, только изнутри. И я уверена в том, что моё поведение ни чем не лучше поведения Шурика, а может даже и хуже, поскольку я себе не могу признаться в том, что поступаю с людьми подло, и свою эту черту увидев в Самойлике, ненавижу вместе с ним. А таких общих черт со знаком "- " у нас с Самойликом, видимо много. Поэтому моему тёмному "эго" комфортно было чувствовать себя в присутствии Шурика тогда на остановке электрички в Танаисе. Хотя родство такого сорта или ощущение такого типа родства всегда вгоняет меня в длительную депрессию, которая начинается разборками с собственной совестью, сопровождающимися мыслями типа: "не может быть", "это не правда". "Шурик наш хороший друг, поэтому естественно моё чувство психологического комфорта рядом с ним", - пыталась я оправдаться сама перед собой. Но при этом я прекрасно понимала, что психологический комфорт нарастал пропорционально обнаружению в процессе общения в Шурике какой-нибудь отвратительной черты характера, какого-нибудь порока присущего и мне самой. И эти гадкие стороны моей натуры прямо таки расцветали в его присутствии, подавляя всё самое лучшее и ценное во мне, то, что было старательно взлелеяно и выпестовано мной благодаря Петиному присутствию в моей жизни. Поэтому каждая встреча с Шуриком отбрасывала меня назад в моё первобытное прошлое, а наработки моего духа в процессе его развития сходили на нет. Шурик – враг моему свободному духу, он пробуждает во мне зверя. А зверь не может быть свободным, потому, что действует всегда по необходимости, у него нет возможности выбора. Он агрессивен и нетерпим к другим зверям, а своих соперников в чём-либо он сметает со своего пути. Естественно моя ненависть к Самойлику быстро переросла из чувства в действия, после того как я увидела в нём соперника. Поэтому, если наши интересы не пересекались, моему тёмному началу всегда было комфортно рядом с Самойликом, когда же мне нужно было то же, что и ему (компьютер ли, Петино внимание, слава и т. д.), тут же просыпалась моя "Большая и светлая" НЕНАВИСТЬ, сначала к Самойлику, а затем и к моему порочному стремлению. Восхождение всегда трудно, а нисхождение легко и приятно, но при этом не менее отвратительно.
  
  
  Глава 15.
  
  Я всегда знала, что стремление всё время писать – это болезнь. Есть такое слово "графомания", оно хорошо отражает явление этого недуга, особенно вторая часть этого слова – "мания". Оно роднится с другими словами такого же толка: наркомания, телемания, нимфомания…. Стоит утром взять ручку в руки и всё, она уже не отпустит тебя на целый день и будет мучить и изводить. Однако мучитель этот в виде шариковой ручки является и источником вдохновения, радости, счастья. Из-за этого источника на работу я сегодня не пошла и вообще ничего не могу делать, и не буду ничего делать, и не хочу. Петя скоро взбунтуется и прав будет, представляю каково мне было бы, и не только мне, если бы у меня были дети.
  Сегодня ко мне приходила Кет….
  Было это так, я долго не могла уснуть, всё ворочалась и ворочалась. Петя как всегда проводил ночь за компьютером, и…вдруг я услышала слабые звуки скрипки, глаза мои были открыты. А потом, потом я услышала её голос, прежде я никогда не слышала её голоса. Я быстро закрыла глаза и увидела перед собой худенькую старуху с глазами ребёнка:
  "Привет! Я знаю, ты хочешь со мной встретиться, тебе нужно что-то мне передать. Я приду к тебе сама – не волнуйся, а сейчас послушай мою новую мелодию".
  И зазвучала музыка, которую я могла слышать и с открытыми глазами, но когда я закрывала глаза, то видела, как Кет играет на своей скрипке, сидя в инвалидном кресле. Передо мною проплывали города, деревни, страны в которых я никогда не была, появлялись незнакомые красивые люди, цветы, животные. Создавалось впечатление, что весь шар земной кружился у меня перед глазами в счастливом танце под необыкновенную мелодию Кет. Мне уже было доступно звёздное небо и вся вселенная, и ещё привиделась такая вот история. Потом я её назвала "Рассказ злой феи".
  "Здравствуйте, я маленькая злая фея и зовут меня Свана. Такое имя дали мне другие феи. Я хочу рассказать о себе, поскольку знаю, что людям интересно, что сбой представляют феи и их жизнь. Ничего особенного вообще-то в нашей жизни нет, если это можно назвать жизнью. Просто здесь, как и в любом мире, тоже существуют свои законы, следовать которым не всегда удаётся. Когда-то я была человеком. У меня были добрые родители и бабушка с дедушкой, и ещё у нас был прекрасный сад за огородом. Хотя тот сад есть и сейчас, но он теперь чужой. Моя матушка очень меня любила и собрала как-то мне с собой завтрак, попросив сходить в другую деревню к тётушке. А, будучи человеком, я так любила ходить по высокой блестящей траве, мимо чужих садов огородами, что её просьба мне не составила труда. Всякое дерево делилось со мной своими плодами, по дороге попался весёлый разговорчивый ручей, поэтому завтрак, который завернула мне матушка остался нетронутым и теперь я ношу его до сих пор с собой, в память о моей семье. Тётушку я нашла и попросила прийти к нам на моё день рождение, как хотела матушка. Через 3 дня мне должно было исполниться 12 лет. Обратный путь пробуждал в моей душе какую-то не ясную тревогу. Тревожно шуршали травы под ногами, грустно пели птицы, предвкушением опасности были полны плоды щедрых деревьев…. Я уже была готова ко всему.
  И вот, подойдя к своей родной деревне, я поняла, что случилось что-то страшное. В воздухе носился незнакомый запах, то и дело слышались плач и стоны вместе с чужим неизвестным мне наречием. Когда садами я прокралась к нашему двору, то увидела что по нему ходят незнакомые вооружённые люди, выносят из погреба запасы. Потом я наблюдала страшную картину, как убили всю нашу семью за воротами нашего двора, с обратной стороны от сада. Всё это я вспоминаю теперь как страшный сон, за один день у меня не стало ни мамы, ни папы, ни бабушки с дедушкой, ни дома. Я подбежала к ним и постаралась заговорить, но они не слышали меня. Зато меня заметил один бандит, из тех, кто рыскал в нашем дворе и погнался за мной, но не смог догнать…. За спиной я услышала странный звук, потом этот звук отозвался у меня в спине страшной болью и … я взлетела высоко высоко к Солнышку, так что увидела нашу деревню целиком. Всё вокруг изменилось: листья на деревьях покраснели, покраснела земля, небо от красного цвета казалось кровавым, солнце стало ярко красным, реки остановились, а всё живое будто умерло. Ещё я увидела много людей – наших односельчан, которые тоже летели к Солнышку, но они были уже далеко от меня, я отставала. Мне хотелось домой, и я полетела вниз, они будто не замечали меня, а сосредоточенно летели вверх, не отзываясь на мои крики. Я тоже решила лететь с ними, после того как побываю в нашем саду последний раз. И вот, я спускалась всё ниже и ниже, к сверкающей траве и любимым деревьям которые вырастил мой отец в нашем саду. Они все сочувственно шелестели мне: "Какое горе! Как жаль, что всё так получилось! Бедняжка, бедняжка. Мы поможем тебе, мы укроем тебя от негодяев. Оставайся с нами. Будь с нами навсегда". Пока я сидела в тенях ветвистых деревьев, родители совсем скрылись из виду, и я не смогла их потом отыскать. Не зная куда лететь, я поняла, что потеряла их навсегда….
  Но то, что они есть где-то там высоко, куда сами так спешили, меня ободрило. Так я осталась жить среди деревьев в нашем саду. Моё занятие сводится к тому, что я охраняю его от злых духов и людей, предупреждая деревья об опасности. Поэтому люди, живущие теперь здесь, считают меня злой феей.
  Однажды, мы болтали с одной вишенкой в нашем саду. Я рассматривала её красивые ягоды и говорила: "Как жаль, что они достанутся новым хозяевам сада, которые поселились в нашем доме".
  Вишенка же сказала мне, что ягода так красивы, потому что напитаны кровью моих родителей, и эта кровь не принесёт добра их убийцам.
  Когда хозяйка с дочерью собирали вишню, я пряталась в ветвях деревьев. Потом женщина послала дочку принести пустое ведро, а сама дорывала полное. Дело в том, что ставши феей я понимаю язык неизвестных мне народов, даже если раньше ни разу его не слышала. Поэтому когда я обнаружила себя, пролетев мимо этой толстой тётки, то услышала, как она вскрикнула: "Фея, злая фея хочет извести меня!" - и кинулась убегать из сада, забыв ведёрко с вишнями. Я же долго кружила над садом и была согласна с деревьями, которые шумели: "Кровь твоих родителей требует отмщения! Кровь требует отмщения! Отмщения! Отмщения!" - слышалось со всех сторон.
  "Отмщения" - повторяли шорохом травы. И я летала по невидимым нитям опутывающим всю землю, которые есть ни что иное как судьбы живущих на ней людей, пока не нашла нити нового хозяина нашего дома. Я уцепилась за эту нить руками и стала раскачиваться на ней как на качелях. Туда-сюда, туда-сюда, над нашим садом. Нить напрягалась всё сильнее, а я раскачивалась всё выше и выше, пока нить не порвалась…, а я полетела дальше на своих прозрачных крыльях. Ветер вздохнул с облегчением и сказал:
  "Отмщение началось!"
  И затих. Деревья успокоились и стали прямо как стражи сада. Я стала невидимой и полетела к нашему двору. На кухне хозяйка рассказывала своему мужу, тому самому мужику, который убил моих родителей и бабушку с дедушкой, о том, что видела в саду злую фею. Мужик смеялся над ней и не верил. Потом спросил: "Что ты там делала?"
  И хозяйка вспомнила, что оставила там ведро вишни, но туда больше ни за что не пойдёт. Хозяин, со смехом пошёл в сад за вишней, и когда дверь за ним захлопнулась, я стала видимой, и подошла к хозяйке. Она как закричит: "Караул"!
  Я потянула к ней свои руки. Хозяйка заметалась по кухне со словами: "Фея, злая маленькая фея, здесь"!
  Платок с неё упал, волосы растрепались, в глазах загорелось безумие. Вернувшийся с ведром вишни хозяин, застал её бегающей по кухне с ножом, я уже тогда перестала быть видимой, поэтому нож тётка направила на хозяина и со словами - "Ты с этой ведьмой за одно!" - всадила ему нож в грудь…. Кровь полилась рекой прямо на ведро с вишнями, а мужик заорал, но тут же упал, задёргался. Тётка так и осталась бегать по кухне и кричать: "Вы все за одно с ней! Вы все за одно с ней"!
  Она так меня испугалась, что не узнаёт своих детей, ту самую девочку, что была с ней в саду и совсем ещё маленького мальчика лет трёх. Дети, вот уже который день, слоняются по деревне, боясь идти к своей безумной матери. Хозяин же так и лежит на пороге кухни. Он уже стал издавать неприятный дух, вернее то, что от него осталось, сам то он ещё в тот день, когда его зарезала жена, улетел к Солнышку, я видела.
  Я же продолжаю жить в нашем саду, где под вишнями закопаны тела моих родителей, бабушки с дедушкой и ещё какой-то незнакомой девочки примерно моего возраста, живой я её никогда не встречала, просто видела, как её закапывали в саду. Деревья во всём помогают мне, я охраняю их от непрошеных гостей, и твёрдо знаю, что этот недобрый народ, который убил моих родителей и всех наших односельчан вместе с моей тётушкой, которая, придя на мои именины, получила пулю в лоб, этот народ будет очень несчастен здесь. Знаете почему? Я раскрою вам один секрет. Потому что в садах нашей деревни много таких фей и эльфов как я. Это всё дети бывших жителей деревни, в прошлом мои подруги и друзья. Мы навсегда останемся такими, какими были в тот несчастный день смерти наших родителей. Мы совсем перестали расти с тех пор. И каждый день мы собираем кровавую росу – утренние слёзы нашей земли, потому, что феи и эльфы больше ни чем не могут питаться. И еще, как и все дети, мы любим, играть, поэтому каждый день мы раскачиваемся на нитях судьбы живущих здесь захватчиков, безжалостно запутывая и иногда обрывая их. И каждый день в их семьях случаются несчастья. А говорят, раньше в наших краях, пока роса была чистой и прозрачной, никогда не водились злые феи и эльфы".
  Я уже полностью свыклась с мыслью о том, что я злая фея. Но зазвенел будильник….
  В душ я впервые за три недели пошла без особой охоты. Но ледяные освежающие струи, когда на улице минус 10 – 15 градусов вода ведь в кране ледяная, придали мне сил и энергии. Я стояла под ледяной струёй, пока не начало ломить кости. Тело у меня давно уже привыкло к такой холодной воде, а вот кости всегда подводили. Освежённой и немного агрессивной, как всегда после такой процедуры я вернулась в нашу комнату. Петя очевидно лёг совсем недавно, поэтому его не смогла разбудить моя отчаянная возня в темноте, пока я не нашла свечу и не зажгла её. Потом пошла заваривать на кухню себе чай, и с крепко заваренным чаем уселась перед свечёй. На улице было ещё совсем темно, общежитие ещё спало. Я вспоминала события последних 3-х недель. Бабушка Варя, наверное, уже лечит не первого посетителя, а на очереди сидит человек 6-7…. Чай после ледяной воды своеобразно действует, особенно когда комната освещена одной свечёй и заглядывающей в окно луной. Я погрузилась в прозрачное сказочное состояние…. Дверь приоткрылась и в комнату вошла Кет. Я даже не удивилась, она ведь обещала прийти. Но мне показалось неестественно, что, пользуясь костылями при ходьбе, она двигалась бесшумно.
  – Тебе понравилась моя музыкальная сказка? – спросила Кет.
  – Так это была сказка?! А мне показалось, что фея Свана не выдуманный персонаж!
  – Для людей и я не существую, что уж говорить о феях, – констатировала Кет.
  – Но ведь для меня же ты существуешь! – возразила я ей.
  – Ты не уверенна в действительности моего существования на 50%, ровно как в мире людей ты стоишь одной ногой. Это очень плохо для тебя как для человека, то, что ты видишь меня и продолжаешь оставаться здесь. Ты на половину наша и твоё место НИГДЕ. Ты все никак не можешь выбрать, ты не хочешь выбирать….
  – Кет, ты ко мне слишком строга.
  Кет села рядом, я ей налила чаю. При свече её лицо выглядело совсем не болезненным, а вдохновлённым. Прекрасные большие светлые глаза светились каким-то внутренним сиянием. Мы вместе будто договорившись прочли "Отче наш" перед свечёй. Присутствие Кет придало мне уверенности и спокойствия.
  "Всё идёт хорошо, своим чередом", – крутилось у меня в голове. Затем Кет достала из моей сумочки флакон с целебной мазью и попросила меня сходить на кухню и поставить чайник. Я знала, что в моё отсутствие Кет воспользуется кремом, и специально задержалась с кипятком.
  Когда же я вернулась, предо мной стояла красивая девушка с золотистыми волосами, высокая, стройная. Мне стало радостно на душе за Кет, за удивительное изобретение Чудака. Кет сияла от счастья, излучая радость всем своим существом.
  – Ты напрасно думаешь на Шурика так плохо, это не его я укусила той ночью. Хотя я не видела лиц тех троих, но если бы я с ними встретилась, я бы узнала их по музыке, которая звучит у них в душе.
  – Да, я помню, что всё на свете ты воспринимаешь через звуки.
  Кет положила наполовину пустой флакон с целебной мазью обратно ко мне в сумочку.
  – Зачем это ты мне возвращаешь? Я здорова. Возьми себе, Кет, на всякий случай.
  – Пригодится, оставь себе. Я хотела ещё сказать, Шурик он нас описал, понимаешь? В сказке о Скрипаче, Мечтателе и Чудаке. Он был тоже "между", как и ты, но недавно выбрал мир людей. Ты должна выбрать тоже!
  – А что было дальше Кет?
  – Он не дописал сказку, не успел. Теперь он не увидит, что дальше...
  – Откуда шрам на руке у Самойлика?
  – Он резал себе вены. Но потом пришёл Чудак со своей мазью и спас его. С тех пор Шурик выбрал этот мир. Слышишь, Галя, ты тоже должна выбрать окончательно. Твоё положение очень опасно.
  – Как это можно сделать?
  – Ты должна принять окончательное решение, а остальное всё приложится.
  Услышала я в ответ на свой последний вопрос и открыла глаза. Я сидела у горящей свечи, хотя за окном уже рассвело. Кет, вероятно, ушла, когда я задремала на стуле. А, может, её и не было? Я машинально полезла в свою сумочку за мазью, там была половина флакончика. Слава Богу! Значит, Кет и правда была здесь, а всё что она сказала, не было сном. Но мне жаль расставаться с какой-то частью своего мира, я не хочу ничего терять, я ещё не готова.
  
  
  Глава 16.
  
  Итак, сегодня я осталась дома, а Петя ушёл на работу. Вечером, когда Петя уже вернулся, пришёл Шурик. Как всегда он пришёл не к нам, а к компьютеру. Но иногда, пока Саша играл с компьютером в шахматы или учился печатать, с ним удавалось переброситься несколькими словами. Я помнила о том, что сказала Кет, Самойлик подсмотрел сказку о Скрипаче, Мечтателе и Чудаке, он был таким же, как я, болтающимся между мирами, не имеющим места в этой жизни, пока не сделал окончательный выбор. Выходит, мои рассуждения на страницах этой повести, или что я тут пишу, оказались верными, я между Самойликом и Петром, но только у меня это отражено как промежуточное состояние между адом и раем, а на самом-то деле мой промежуток находится между миром эльфов и людьми.
  Вот почему Самойлик долго к нам не приходил, он теперь стал человеком, и многое из того, что знал, находясь "между", забыл, многое, что волновало его в том состоянии, теперь потеряло актуальность.
  После долгого перерыва я попыталась с ним пообщаться, но на меня вылилось столько обид и претензий, что попытка сошла на нет, и я поняла: есть отрицательная черта у Шурика, которая у меня отсутствует полностью – это злопамятность. Я так обиделась на своего персонажа за некую мелочность и не самокритичность, что НЕНАВИСТЬ куда-то испарилась, и теперь понадобится какое-то время, чтобы парализующая все истинные чувства к человеку глупая обида улеглась. Поскольку вязкое и сентиментальное чувство обиды ничего общего со светлой и прозрачной ненавистью не имеет, я закончу повествование на сегодняшнем визите Шурика, а саму повесть отдам ему на прочтение.
  
  
  Часть вторая.
  
  Глава 1.
  
  Итак, Шурик читает первую часть этого романа. Лишним, наверное, будет упомянуть, что особенно его волнуют строки посвящённые ему самому. Когда вчера он пришёл к нам такой колючий с мороза, я, обидевшись, перестала отзываться на его уколы и тут же дописала первую часть этого текста. Поставив жирную точку в тетради, я отдала её на прочтение Самойлику. Он при нас с Петей углубился в чтение строк посвящённых его персоне. Но с каждым эпизодом становился всё мрачнее и мрачнее, видимо, ему начинали надоедать мои придирки к нему.
  Узнав, что я собираюсь писать и дальше о нём в том числе, Саша пообещал сработать на публику, чтобы я видела ещё и не такое. В данном случае это входит в мои планы, я постараюсь описать Самойлика в минуты сознательного позирования и игры на публику. Хотя, когда он вчера уходил, мне вдруг перехотелось исполнять свой замысел. Показалось, что это жестоко относится к человеку как к подопытному кролику. Даже если ему самому это нравится в силу ряда причин.
  
  
  Глава 2.
  
  Сегодня утром я встала в 5 45 утра и пошла под ледяной душ. Когда только заходишь под пронизывающую тебя холодом струю, то непроизвольно начинаешь читать молитву, чтобы не струсить и не отпрыгнуть от студёной экзекуции. Молитва укрепляет духовные силы, а водопад из-под крана кажется освежающим крещением перед духовными трудами. Захожу я под душ 3 раза, стою каждый раз минуты 2 – 3, а потом делаю минутный перерыв и возвращаюсь из душа такая вздёрнутая, что могу очень многое сделать. Сегодня ночью на улице метель разбушевалась и мороз под 20 градусов, наше единственное окно целиком разрисовано узорами. Когда я села писать у горящей свечи, то, как всегда перед началом всякого дела решила попросить у Господа благословения. Свечу я не поменяла в подсвечнике, хотя оставалось там несколько миллиметров. В молитве я указала просьбу и просто посидела, молча, смотря на пламя. Но явно отгоревшая свеча всё не тухла, а разгоралась всё сильнее, и мне её не хотелось тушить, ведь она впитала мою молитву. Я зажгла во втором подсвечнике новую свечу и принялась писать. Однако феномен непотухающего бывшего огарка меня занимал всё больше. Вот уже новая свеча прогорела наполовину, а лужица с воска со сгоревшим фитильком всё не тухнет…. Значит, услышал Господь мою молитву и дал о Себе знать. Нам ведь не на что больше надеяться и не на кого. Сегодня ночью подожгли машины жильцов бывшего общежития, то есть моих соседей. Мы проснулись от взрывов, машины стояли напротив общежития, прямо под окнами, а пламя было видно из окон некоторых комнат. Жильцы закричали и кинулись кто куда, некоторые за вёдрами, чтобы тушить пожар, кто-то побежал вниз, мы живём на последнем 4-м этаже, надеясь спасти свою машину. Мы тоже побежали в низ. Наряду с пятью автомобилями около общаги стоит газель, на котором работает один из наших жильцов, не помню, как его зовут. В низу было закрыто, нас кто-то снаружи заложил деревянной палкой на запор, но мы ведь сильные, мы сломали запор…. Взорваться успела только одна машина, её кусочки горели в разных частях двора, другая машина только возгоралась. Жильцы кинулись тушить огонь, заливали водой забрасывали снегом. Три оставшиеся машины их владельцы поспешили отогнать на другую сторону улицы, и все как один обнаружили в них тряпки политые бензином, сами же машины были открыты. В душах людей поселилась паника, такой же промасленный кляп нашли и в газели, позднее мы узнали, что бак с бензином в ней был полный и если бы она загорелась, то от взрыва общежитие пострадало бы наверняка, ведь вся эта череда машин находилась у нас под окнами. Следовательно, нас сознательно хотели в эту ночь поджарить, закрыв снаружи на засов, чтобы не разбежались. Однако пожарников вызвали, но пока те приехали, нам удалось погасить пламя. С тех пор как стройтрест, которому общежитие принадлежало, развалился, у нас сменилось уже несколько "собственников", которые по документам всего лишь арендаторы первого этажа. Потому что разве есть такой закон, который позволяет купить помещение вместе с прописанными по 10 лет в нём людьми? Нас пытаются выжить по всякому вот уже третий год, все документы о вселении каждого из нас находились у коменданта здания, Надежды Трофимовны, но она с "хозяином" за одно, поэтому на очередном суде заявила, что ордеров нет, и жильцы проживают в здании незаконно, самозахватом. Пока шли эти ничего не решающие для нас суды, мы сидели месяцами без воды, газа, света, продолжая оплачивать коменданту коммуникации, и выслушивая бесконечные сказки о долгах стройтреста. Но теперь мы знаем, что наши деньги, с некоторых пор остаются у коменданта, а нам искусственно создают долги, чтобы поскорее вышвырнуть на улицу, создавая нам такой коммунальный рай, что на четвёртый этаж приходится таскать воду, жить при свече, а отопление получать только 2 месяца в году. "А то трубы полопаются от мороза, и здание придёт в негодность", как объясняет такую явно излишнюю роскошь наша комендант "хозяину". А мы всё равно живём, потому, что идти многим не куда, квартира стоит в месяц 3-4 тысячи рублей, а мы столько и не зарабатываем, жильцы этого общежития бедные люди. Но теперь мы знаем своих врагов в лицо, мы напрямую связались с энергосетью и узнали, что "собственники" очень изощрённо завуалировали долги, но они растут, связались с водоканалом, где числится в нашем общежитии лишь 97 жильцов вместо 290 проживающих и оплачивающих Надежде Трофимовне. Многие коммуникации у нас не оплачивались годами и поэтому мы числимся кое-где как "не жилой фонд". Всё это заставило жильцов связаться с организациями напрямую, чтобы платить самим. Началась открытая война с "хозяином", который выставлял при входе в общежитие охрану, пытаясь не пускать нас в общежитие под разными предлогами, рвал на себе рубашку, а потом подавал заявление в милицию по факту нападения и приложил эту рубашку в качестве вещественного доказательства. Свидетелем пошла Надежда Трофимовна – заступница наша, благодетельница, которая утверждала, что жильцы напали на начальника охранного агентства, и избили его, порвав на нём рубашку.
  
  
  Глава 3.
  
  Начальнику ОВД Пролетарского р-на
  Назарову Ю.А. от Петровой Г.В.
  проживающей по адресу:
  ул.Коммунаров 33, общежитие Љ1.
  
  Заявление.
  
  16. 11. 2001г. в 18 00 ко мне в комнату постучала бывший комендант здания Надежда Трофимовна Сердюченко в сопровождении двух женщин. На их требование показать паспорт, я ответила, что на данный момент у меня его нет. Мужа же Шумакова Петра Викторовича, который имеет постоянную прописку по Коммунаров 33 с сентября 1993 года как бывший работник треста, дома нет. Но Надежду Трофимовну мой ответ не удовлетворил. Поэтому, когда я в испуге попыталась закрыть дверь, все три женщины громко на меня закричали и схватили за руку. Я всё же вырвалась и спряталась за дверью. Но за дверью послышалось: "Да эту дверь мы взломаем за одну минуту!"
  Это был голос Надежды Трофимовны. И дверь действительно не выдержала и треснула посредине. Эта трещина теперь так и осталась с внутренней стороны комнаты. Я открыла дверь, чтобы Н. Т. Сердюченко и две работницы паспортного стола (так они представились после) совсем её не разломали и, с облегчением, увидела 2-х работников милиции только что поднявшихся по лестнице на четвёртый этаж. При виде милиционеров женщины заметно присмирели, руки уже не распускали. Однако Надежда Трофимовна отдала приказание: "Посадите её на 15 суток за сопротивление властям!" - и оба работника милиции зашли в мою комнату. Один из них попытался составить на меня акт, а чтобы я отдала ему какой-нибудь документ, стал угрожать мне, что выбросит компьютер в окно и меня вместе с ним. Но составить на меня "акт" так и не удалось, поскольку мне стало плохо с сердцем. Работники милиции это заметили и быстро ушли. Они, как мне показалось, были поставлены в тот вечер в неловкое положение Надеждой Трофимовной Сердюченко и её приспешницами. Просим избавить жильцов общежития от криминальных выходок полууголовных элементов называющих себя "новыми хозяевами здания".
   17. 11. 2001.
  
  Пока я писала заявление в милицию по поводу вчерашнего визита "властей" всполошившего всё общежитие, стояло раннее и тёмное утро.
   На улице светит луна, хрустит снег под ногами, а освежающий морозный воздух дует ветром в лицо. И хоть скоро вот-вот проглянет солнышко, луна ещё долго будет стоять на небе живым свидетелем прошедшей ночи. А здесь в комнате наше единственное окно всё расписано узорами, и тепло исходит от камина, и свет от свечи. Я думала о том, что это заявление мне ещё предстоит украсить подписями жильцов нашего этажа, после отнести в милицию нашего района вместе с остальными жильцами, поскольку вчера досталось не только мне. Люди полны негодования, написали заявления с требованиями призвать к ответу их обидчиков, в их крови загорелось благородное чувство мести. Я же не могу разделять их чувства, хотя мне досталось вчера, кажется, больше всех. Поскольку ко мне "комиссия" пришла первой, у нас угловая комната, и милиция ещё не ограничивала их действия. Но мне нисколько не хочется никому мстить. Сквозь вуаль вчерашних событий на меня проглянула действительность. Вот, что было вчера на самом деле.
  Ко мне пришли три женщины и постучали в двери. Я им открыла.
  "Докажи своё право на жизнь!" – потребовала Надежда.
  "Впусти меня в своё сердце!" – сказала Вера.
  "Заплати по счетам", – шепнула Любовь.
  Я испугалась их требований и попыталась уйти в себя. Но Любовь схватила меня за руку: "Куда это ты собралась?"
  "От себя не уйдёшь", – убеждала Надежда.
  "Мы хотим тебе помочь", – поделилась Вера.
  Я вырвалась и замкнулась в себе. Вера, Надежда и Любовь стучали в двери, за которыми я спрятала свою душу как в кокон.
  "Впусти нас!" – настаивала Надежда.
  "Мы всё равно взломаем эту дверь", – кричала Любовь.
  "Тебе с нами будет легче", – убеждала Вера.
  Дверь затрещала и раскололась пополам, а из щели в треснувшей двери тела проглянула душа…. От яркого света Знания она чуть было не ослепла! Но зато теперь душа перестала бояться жизни. В просвет образованный разломом в двери заглянули три отчаянные женщины, а на пороге я увидела двоих ангелов чёрного и белого. Их присутствие меня очень ободрило. Моя душа рванулась к ним! Но чёрный ангел вдруг взял и сказал: "А ну-ка выбирайся из своего убежища! Хватит прятаться, твоё время прошло! Теперь ты будешь делать то, что я тебе скажу!"
  Я ответила: "Как же так? Ведь один незначительный надкол в дверях, это даже не текущая крыша, это почти новое тело?!"
  Но чёрный ангел не согласился со мной и пригрозил: "Сквозь эту щель я сейчас выброшу тебя вон из твоего убежища, и ты поймёшь, что всё не так просто!"
  Белый же ангел молчал, слушал и внимательно смотрел мне в глаза. А чёрный распалялся: "Ты больше ни на что не способна! Твоё место уже не здесь! Спускайся за мной!"
  Но белый ангел вдруг встрепенулся, будто ожил и сказал: "Ещё рано, она ещё может всё исправить. Пошли отсюда, друг!"
  И оба ангела исчезли, а мне осталась сквозная дыра, прямо в самой душе. Дыра в небытие, которую мне оставили на память о своём приходе Вера, Надежда и Любовь. Эта дыра расширяет моё сознание, обостряет зрение и слух. Именно благодаря ней я теперь знаю, что самое главное для меня пока я хожу по земле – это жизнь. Но тело стало с тех пор слабеть, с него утекает моя земная сила, сквозь ту самую дыру в дверях души, напоминая мне о том, что жизнь не вечна и за всё предстоит отвечать очень скоро. Но больше всего я боюсь не обличений чёрного ангела и обиды трёх женщин за моё негостепреимство. Больше всего я боюсь внимательных глаз молчаливого белого ангела. От него ничего не утаишь.
  
  
  Глава 4.
  
   Сегодня я хотела узнать у Шурика, как ему понравилась первая часть моего текста. Позвонила. Трубку взяла Лиза – его младшая сестра. Я попросила позвать Шурика. Не смотря на то, что звонила я с автомата, но слышно мне было слишком много. Я услышала вопрос Саши: "Кто там?"
  Лиза ему ответила: "Галя Петрова".
  Шурик умышленно спросил ещё. Лиза очень громко произнесла моё имя ещё раз, и Самойлик сказал: "Я сплю!"
  "Он спит", – повторила мне девочка слова своего брата в телефон. Хорошенькое дельце, спит…. А когда он принесёт мою тетрадку с первой частью моего гениального произведения?
  Ну, это всё ненужные мысли вслух.
  Итак, сегодня воскресенье. Опять отправилась звонить Шурику, но теперь не с утра, а в обед. Трубку подняли, и незнакомый детский голос представился Лизой.
  – Ну что, Саша уже проснулся? – спросила я.
  – Спит ещё, – ответил, явно сам Самойлик Лизиным голосом.
  – Так передай когда проснётся, если он вообще когда-нибудь проснётся, чтобы принёс мою тетрадку с романом!
  – Хорошо, я передам, – ответила мнимая Лиза, и я повесила трубку.
   Дурдом!
  А я хотела переписать конец первой части романа и дополнить некоторые его эпизоды. Что он там о себе вообразил этот Самойлик?! Унёс и с концами, я ведь не только о нём пишу, там ведь кроме него есть и другие герои, они тоже хотят жить. И если о Самойлике я фактически, что хотела, всё написала, то они получились слишком схематично. Теперь же я хотела исправить свою оплошность, но не тут то было!!! Не знаю, получится ли у меня что-нибудь с проектом "Самойлик за стеклом", но, по-моему, сейчас за стеклом оказалась я сама.
  
  
  Глава 5.
  
  Наконец-то надежда моя, светоч очей моих Николай Матвеевич Егоров, председатель Союза Писателей в Ростове, прочёл мою первую повесть "Комната без Љ"! Читал он её около двух месяцев. Меня направило к нему Министерство культуры, после того как к ним пришло письмо из нашей Мэрии, куда я обращалась за помощью в издании моей повести. Пройдя все эти инстанции, я наконец-то оказалась у Николая Матвеевича. Пришла я к нему за ответом, как и договорились в середине декабря. Сей заслуженный и постаревший муж мне заявил, что только вчера дочитал мою повесть, честно признаться, не без интереса. Но для того, чтобы понять, настоящий я писатель или нет, ему нужно посмотреть мою вторую книгу, если она когда-нибудь будет. Потому, что одну интересную книжку за свою жизнь может написать любой человек, а вот вторая вещь – это уже литература. Стихи из своего текста Егоров рекомендовал мне убрать совсем, они только мешают восприятию произведения. Однако оказывать содействие в издании повести он не станет, ведь у него на очереди стоит столько заслуженных ветеранов ВОВ и афганцев!?
  Слушая Николая Матвеевича, я чувствовала, что схожу с ума. В начале сентября я послала три письма с просьбой о помощи в издании моей повести: в Мэрию – одно, к губернатору области – другое, к представителю президента в Южном Федеральном Округе – третье. Письмо в Мэрию довело меня до Егорова, от губернатора ни слуху, ни духу, а представительство президента поручило заниматься мной зав. отделом по средствам массовой информации Максимчуку Анатолию Григорьевичу. Прошло три месяца моих надежд и ожиданий, Анатолий Григорьевич уже перевёлся на новую работу, однако до сих пор занимается поиском издателя для моей повести на личных началах. А председатель Союза Писателей в Ростове Николай Матвеевич Егоров не хочет обидеть ветеранов, я правда, не понимаю, причём здесь литература!?
  Так увенчались три месяца моих надежд и ожиданий, и попытка официально пристроить моё детище….
  Но все эти рассуждения и воспоминания не более чем лирическое отступление. Итак, далее продолжим повествование о большой и светлой НЕНАВИСТИ, которая шевелится у меня в сердце, когда я думаю о своей, вернее о нашей с Петей работе. Приближается Новый Год, а у нас в карманах шаром покати! Я, конечно, понимаю: бескорыстие - путеводная звезда творчества, и всё такое…. Но есть хочется всё сильнее, и от голода уже болят все внутренности. Поиски работы ни к чему не привели. Как только меня видят работодатели, которые везде развешивают объявления о том, что требуется: уборщица, официантка, посудомойка, продавец и т. д.; так сразу же забывают о том, что им кто-то там требовался минуту назад. И я долго не могла понять, почему? Пока одна хозяйка ресторана не сказала мне честно: - "Ну, какая с вас посудомойка, девушка?! Вы же нерасторопны и у вас нет никаких навыков в сфере обслуживания".
  Я сразу же подумала о хаосе, царящем в нашей комнате, от части из-за тесноты, но от части из-за моей неряшливости и поняла, что владелица ресторана сто раз права! Ну, какой из меня работник в сфере обслуживания? Что я вообще умею делать, кроме как уходить в свои мысли, развивать их, и чтобы не терять нить рассуждения, записывать эти самые мысли?! Ничего!!! Что прикажете делать с этой моей особенностью? Кажется, я нежизнеспособный индивид, не могу перестроиться, измениться, переломить себя. Не вижу в этом смысла?! Не хочу быть другой, боюсь быть другой, хочу жить такой, какая я есть. Но, вероятно, это и есть самое страшное преступление перед обществом: нежелание приспосабливаться к нему. И за это преступление человек вынужден будет заплатить жизнью. Хотя и те, кто приспосабливаются, платят жизнью, но эта плата постепенна, а потому незаметна для самого уплачивающего. Он даже и сам не знает, что платит своей сущностью за удовольствие быть вписанным в этот безжалостный механизм под названием общество. Но в моём случае всё происходит, вернее не происходит, сознательно: либо всё остаётся на своих местах как есть, и я остаюсь собой, двигаясь в сторону развития своих способностей, но при этом умираю, каждый день от голода, либо превращаюсь в товар необходимый обществу…. Но это уже буду не я.
  Получится ли у меня пойти на компромисс, совместить эти два условия? Не знаю. Но, похоже, это единственный выход, прежнюю себя превратить в товар, это единственная возможность выжить. Итак, меняться мне уже поздно. Я нерасторопна, невнимательна к внешнему миру, особенно в быту, сосредоточена на своих мыслях. Это из-за врождённой близорукости, я привыкла не обращать внимания на внешние условия существования, по причине невозможности их детального рассмотрения.
  И тут вновь всплывает ненависть, да, да, я ненавижу себя такую, какой являюсь, просто физически не переношу свою природу за предоставленный ею мне дискомфорт. Поэтому, я, устыдившись себя такой неловкой и несовременной, и остановилась в своём развитии. Ну нет у меня сноровки в бытовых навыках, и, слава Богу. Лень от века была двигателем прогресса. Устали древние люди искать плоды и семена, рыская по большим территориям, и они решили ПОСАДИТЬ эти самые плоды и семена в одном месте, поближе к своему жилищу. Утомился охотиться за дичью дикарь и решил приручить эту дичь и размножить у себя дома. Надоело приспосабливаться Гале Петровой к миру, и она решила приспособить мир к себе…. Но тут что-то не так. Всё дело в том, как это сделать?! В первую очередь меня не устраиваю я сама, потому что, всё то на что я способна и нафик ненужно близким. Дело даже не в том, что им это читать не интересно, вся проблема в том, что им вредно иметь родственницу писательницу. Я люблю создавать миры, и мечтать, и лелеять фарфоровые замки своих грёз, протирая их перед праздниками от пыли и мух. И делаю я так не только для себя, мне хочется поделиться с людьми своими виршами. Мне хочется реализованности. Вот я извлекаю свои воздушные замки на свет Божий и … замечаю, что они не производят должного впечатления! Они не нужны близким! Что же я делаю?! Швыряю свои фарфоровые замки на пол, и они разлетаются на мелкие осколки…. А я даже не смотрю на их останки и не жалею о них, я пытаюсь сделать что-то полезное, и опять создаю новый хрустальный замок. Я ведь ничего другого не умею делать, хотела бы не писать, не мечтать, а стать за прилавок и продать себя подороже, но не могу, не способна!!! Какое это на самом деле несчастье, если бы ты знал дорогой читатель, какое это варварство морить голодом близких и потчевать их баснями вместо хлеба. Вот когда понимаешь одну из заповедей блаженства: "Блаженны кроткие, ибо они унаследуют землю".
  А такие как я не унаследуют землю, мы такие вандалы – разве нам можно её доверить. Я уйду отсюда в свою страну грёз и даже не минуты не задержусь здесь, если пойму, что никому на этом свете не нужна! А пока… пока кто же будет ухаживать за моими кошками? И мне приходится оставаться здесь на этой земле, вопреки растущему чувству НЕНАВИСТИ, томящемуся в моей душе к этой тяжёлой и грешной жизни. Пока терплю, думаю я, ещё чуть-чуть, ещё немного…. А неприятие действительности всё растёт и растёт, и дух томится и рвётся на свободу, приспособиться к жизни, перекроить его по нужным меркам не получается. И живу так – ни себе, ни людям, нервы на пределе, толку нет никакого…. Вот бы взять всё и одним махом раз и навсегда послать к чёрту вместе со своей душой! Заставить себя быть другой, под дулом пистолета принудить себя соответствовать действительности. А если не получится, то и жалеть обо мне не стоит – отмучилась! Ведь так говорят о смертельно больных людях, которые наконец-то отдают Богу душу. Всё равно жизнь им не приносила облегчения и была в тягость, а смерть стала освобождением, желанной свободой. Но это ждёт впереди, а пока я стараюсь не писать, как только могу. Стараюсь, стараюсь, стараюсь…. Наверное, так бывает у пытающихся слезть с иглы наркоманов, это отлучение от текста похоже на ломку. Разве Господь не создал нас всех свободными!? Не с ручкой в руках ведь я родилась и желанием что-то написать в момент рождения? Ну, так в чём дело? В чём же дело?! Почему внутри маня текст, который ищет своего воплощения на бумаге?! Почему я не свободна от текста, а он решает за меня, чем мне заниматься в жизни?! Вообще-то я кривлю душой, и в ранней юности процесс творчества не был так маниакально мучителен, он вызывал чувство эйфории и экстаза. Но понимаете, когда негде жить, не во что одеться, нечего есть, и я встаю от письменного стола, чтобы найти работу и заработать себе на необходимые вещи, и тут начинается…это тексту тесно в голове! Тексту требуется срочно излиться на бумагу, а иначе будет плохо…. Дальше идёт упорная борьба сознания с желанием: рассудок приводит разумные всевозможные доводы в пользу разума и … другую пользу. НУЖНО идти куда шла, НУЖНО побороть свою слабость, НУЖНО приносить пользу обществу, НУЖНО зарабатывать деньги на существование, НУЖНО, НУЖНО, НУЖНО…. Но моя страсть графомана берёт надо мной верх, и опять я осталась без работы. Вновь меня можно назвать красивой ничего не говорящей фразой "свободный художник". О, как я ненавижу свою слабость, слабую свою волю, которая ничего не может сделать с моей вторичностью по отношению к тексту, позволяя ему беспардонно вмешиваться в мою жизнь и решать чем мне в ней заниматься. Текст не позволяет мне ни чем заниматься, кроме него самого: текст в голове, текст в душе, текст в сердце, текст на бумаге, текст на языке, текст на кончиках пальцев держащих ручку. Всюду текст, текст, текст. Мне снятся текстуальные сны, и если я, следуя чувству долга, не стараюсь перебороть в себе эту страсть, то становлюсь очень счастливой! Но причём же здесь близкие? В чём они-то виноваты, за что им это всё? Зачем им такие проблемы?!
  ТАК БУДЬ ЖЕ ТЫ ПРОКЛЯТА МОЯ НЕНАВИСТНАЯ НАТУРА, превратившая в кошмар жизнь дорогих для меня людей! Я ПРОКЛИНАЮ СЕБЯ ВО ВЕКИ ВЕКОВ!
  
  
  Часть третья.
  
  Глава 1.
  
  И оглянулся я на все дела мои,
  которые сделали руки мои, и на труд,
  которым трудился я, делая их:
  и вот, всё суета и томление духа,
  и нет от них пользы под солнцем".
  Книга Экклезиаста, гл. 2; ст. 11.
  
  "Это в ветхие прошлые века люди могли себе позволить слоняться по театрам или убивать время на чтение стихов и романов. Девиз сегодняшнего дня – это девиз будущего: "Самая большая ценность в мире – время. Время – деньги!" – и мы должны помочь нашим посетителям сэкономить как можно больше времени. Для того, что бы экономить чьё-то время, нужно научиться ценить его самим и всё делать хорошо и как можно быстрее, быстрее, быстрее…."
   Основная заповедь работников ресторана Макдоналдс.
  
  Время обслуживания одного посетителя 90 секунд!
  Естественно поэтому с посетителем кассиру долго разговаривать нельзя, пускаться в долгие объяснения тоже нельзя. Во всём дОлжно придерживаться краткости и быстроты, в том числе и в объяснении ассортимента.
  На вопрос посетителя: "Что у вас есть"?
  Отвечаем: "У нас есть рыбное филе, куриное филе, куриное филе с говядиной, куриные кусочки обжаренные в масле".
  Такой ответ вмещает в себя весь ассортимент имеющихся сандвичей. Сверху над прилавком у нас высвечено меню и цены. Но оно содержит в себе порции стандартных обедов, которые традиционно в Макдоналдсе очень большие. Если посетитель не указывает размера порции, то по умолчанию пробиваем "большую" картошку, 0,3л. для горячих напитков, 0,5л. (22унции) для холодных, 0,4л.(16 унц.) для коктейлей. Если же посетитель заказывает "маленькую" порцию, то получает стандартную порцию картошки, стандартную порцию холодных напитков 0,4л., стандартный чай (кофе, горячий шоколад) 0,2л.. Самых маленьких порций по такому заказу мы не даём, поскольку они называются "детские"; и те кто не знает этого пароля не получат никогда самой маленькой порции картофеля, обыкновенного стакана колы 0,25л. (12 унций) и коктейля 0,25л. (12 унций). Мороженое, правда, всегда выдаётся стандартное 135г. сандей, если посетитель не уточняет размер порции. При произнесении слова "большое", ему выдают 220г. сандей. Сандей имеет три вида наполнителя: карамель, шоколад, клубника, причём и на большую и на маленькую порцию размер десерта одинаковый – 30 г., он, якобы, идёт как украшение. Есть ещё мороженое "Мак Флури" (255 г. – большая порция и 155 г. – маленькая). Оно идёт с тёртым шоколадом или с рисом и клубникой, с рисом и апельсином, для больших порций здесь предусмотрен двойной наполнитель. Это мороженое вкусное, но мы его не предлагаем, поскольку делать его долго, продуктов на него тратится много, а время обслуживания одного покупателя 90 сек.. На десерт мы предлагаем всегда пирожок клубничный или вишнёвый. Пирожки ведь приготовлять кассиру не надо, он лежит на бине уже приготовленный.
  Итак, для членов бригады ресторана самое главное – быстрота обслуживания, успеть отпустить как можно больше посетителей; а вовсе не стремление угодить человеку, уделить ему внимание и т. д.. Поэтому люди часто не могут сориентироваться, что бы они хотели взять; от них ведь, мягко говоря, в вежливой форме, но хотят побыстрее отделаться. Пока же отдельный посетитель стоит свои положенные 3,5минуты в очереди, в зале к нему подходят работники ресторана с анкетами, задают вопросы типа: " Почему вы ходите в наш ресторан? Нравится ли вам качество обслуживания? И так далее…". Стоит ему только взять свой заказ и занять какой-нибудь столик, сразу же взору его предстают девушки в форме Макдоналдс, которые утаскивают у него из-под-носа грязные подносы; даже если уходить ещё ни кто не собирается, а просто посетитель доедает что-то на своём, опять же, подносе. Стоит вам уронить салфетку или кусок сандвича, сейчас же появляется девушка с "метлой" (щёточка и спецсовочек) и извлекает у вас из-под ног эту соринку. Мельтешение и шум присутствуют везде. При выходе вы замечаете девушку, шустро натирающую стекло на дверях…. У посетителя может возникнуть впечатление, что "вокруг него все пляшут" и ему действительно "все рады", и он, правда, "самый главный человек" в нашем ресторане. Но впечатление это обманчиво: самое главное здесь – это деньги, которые бегут ручьём в кассы ресторана; поскольку задумывался он как обыкновенная забегаловка, где можно быстро и недорого перекусить. Поэтому себестоимость продуктов и скорость обслуживания здесь как в забегаловке, а вот цены уже ресторанные!!! Удобная позиция по отношению к потребителю, не так ли?
  Не выигрывают от такого режима и работники ресторана, за 10 – 12 рублей в час, здесь их подгоняют и наблюдают за ними многочисленные менеджеры и инструкторы. Я сейчас нахожусь в Макдоналдсе на правах новичка, поэтому исполняю самую грязную работу: мытьё полов, вынесение пакетов с мусором, мытьё туалетов, пополнение запасов на прилавке (передняя линия). За мной наблюдает несколько менеджеров (их три вида), всевозможных инструкторов тоже человек 10, и все считают своим долгом сделать замечание; что само по себе не так уж и плохо, да вот беда, когда в минуту получаешь 10 и более ценных указаний, совершенно не последовательных и взаимоисключающих друг друга, то от такого бестолкового метания устаёшь раз в 10 сильнее, чем от самой работы. Тем более что мало кто из них способен на конструктивные замечания, которые бы чему-нибудь обучали, обычно же воспитательная работа "старших" сводится к упрёкам в нерадивости, незнании устава и инструкции, и постоянном помыкании новичками. "Я ведь не могу такую грязную работу выполнять – я старший, так что мешок с мусором в руки и бегом в подсобку…", примерно так оправдывают себя менеджеры и инструкторы. Особенно отвратно это смотрится, если работница - хрупкая девушка, а инструктор – крепкий парень, приказывающий ей выполнить какую-нибудь чёрную грязную работу, тут же наблюдающий за ней и подгоняющий: "В темпе! Быстрее шевелись и т. д.". Правда я далеко не хрупкого телосложения, но после 5-ти часов работы близка к обмороку, конечно, это сказывается на качестве работы – скакать по залу, собирая грязные подносы, я могу уже не так быстро как этого требует менеджер. Может, сказывается духота в зале или мой полиартрит, но факт остаётся фактом. Меня начинают подгонять, делать замечания. Иногда кажется, что многочисленное количество инструкторов и менеджеров, одновременно подгоняющих одного работника, не лишены садистических наклонностей. Муштра – это конечно хорошо, но в меру, я и так делаю всё от меня зависящее, но есть вещи, которые выше моих сил. Работаю я уже пятую неделю. Бесплатные обеды, которые позволяют брать на перерыве: 1 небольшой бутерброд, детская порция картошки, мороженое, детский коктейль или сок 250 г. (12 унций), конечно, поддерживают, но скорее психологически. Рядовой работник нашего ресторана не может позволить себе ходить по ресторанам, а тут имеешь реальную возможность отведать один из сандвичей каждый день. Однако я чувствую, что сильно ослабла за последнее время. Дело в том, что в Макдоналдсе платят за час работы в первые 2 месяца 10 руб., после 2х месяцев – 12 руб. 50 коп., поэтому денег у нас очень ограниченное количество, за первые 2 недели работы я получила 697 рублей. С нетерпением жду аванса. Естественно, при таких заработках, на пополнение гардероба надеяться не приходится, не говоря уже об улучшении жилищных условий. Поэтому, форму, которую мне выдали в Макдоналдсе, я вынуждена одевать не только на работу. Нам выдали один комплект: брюки, рубашку и козырёк с надписью Макдоналдс. Брюки я уже ношу везде вместе с чёрными мужскими туфлями, которые мне подарили родители для работы в ресторане. Следовательно, бросить её мне неудобно перед родителями, они ведь надеялись, что я возьмусь за ум, купили на последние деньги мне кожаные ботинки на 3 размера больше, вот я уже и повязана! И к тому же душ!!! В женской и мужской раздевалке есть свой душ, где можно в любой момент искупаться, горячая вода здесь есть всё время. А если иногда её и отключают, то и в холодной я привычна мыться. Это в любом случае лучше, чем у нас в общаге – один душ на 4 этажа, в котором уже 5 лет нет горячей воды, а с наступлением лета не бывает и холодной. А на мойке пока переждёшь всех стиральщиц, воды натаскаешь и нагреешь, 3 часа уйдут на это дело, уже и мыться не захочешь. А когда же писать при таком раскладе? Перед Петей стыдно, эгоистично я поступаю: мне и обед бесплатный в ресторане, хоть и детская порция, и душ после работы, одежда хоть какая никакая, а ему – ничего. Но я надеялась хотя бы зарабатывать хорошо, что бы как-то компенсировать свою "обеспеченность" перед ним. Но, увы! Даже предполагаемых 1400 рублей в месяц, которые у меня есть возможность здесь заработать по максимуму, мне, похоже, получить не удастся, поскольку при спаде посетителей старшие отправляют работников домой независимо от того кончился у тех рабочий день или нет. А оплата здесь строго почасовая, все часы работы хранит в себе магнитная карточка, которую мы намагничиваем, когда идём на работу и размагничиваем когда покидаем рабочее место, идя на перерыв или домой.
   Расписание составляется так, что иногда в день даётся всего 6-7 часов работы, и так все 5 дней в неделю. Часы работы каждый день разные, вот, например, график моей работы на следующую неделю: Понедельник: 12 30 – 18 00 – 50 руб.
   Вторник – выходной.
   Среда: 15 30 – 23 00 – 70 руб.
   Четверг: 13 00 – 20 00 –70 руб.
   Пятница: 12 00 - 18 00 – 45 руб.
   Суббота: 9 30 – 15 00 – 50 руб.
   Воскресенье – Выходной.
   Всего: 295 руб.
  Но мне вряд ли удастся отработать этот график сполна, ведь в любой момент может случиться спад посетителей, а это значит, меня могут отправить на пару часов раньше домой. Устроиться же ещё на одну работу при таком режиме я не смогу, поскольку график работы плавающий, от меня не зависящий. Поэтому нужда подступает всё сильнее и сильнее, а не запланированных свободных часов всё больше и больше. В результате я могу писать! Как будто эта работа специально создана для плохих писателей, которые не являются хозяевами своего времени и своей жизни, и им нужда – мать родна. И такая ситуация терпима, да вот слабость взявшаяся неизвестно откуда меня не устраивает, видимо не такие уж сытые эти ресторанные обеды.
  Если бы я себя хоть чуточку любила, то не осталась бы в Макдоналдсе ни одного дня. Но поскольку я уже год как ищу смерти, занимаясь сознательным саморазрушением, то для меня – это то, что надо: медленное и мучительное разложение нравственное, разрушение физическое, полный распад. За предательство и бессилие, знал бы ты уважаемый читатель, какой ослепительно чёрной ненавистью я НЕНАВИЖУ себя. От самоубийства меня удерживает две причины: первая, осознание греховности такого поступка, вторая, невыгодно просто так по собственной дурацкой воле помирать. Когда самоубийство медленно и осознанно, я получаю шанс его описать, пережив потерю в полной мере. В то время как, просто отравившись, к примеру, я всего лишь принесу неприятности ближним.
  Итак, чем же тебе так насолил Макдоналдс, скажете вы. Тебя кормят и поят, обучают современным методам работы, у тебя есть возможность искупаться в душе перед уходом домой, ты прибарахлилась, а наличие рабочей формы не заостряет внимания на твоей нищете! Всё это, несомненно, так, но моя голова забита разными правилами поведения, особенностями взаимоотношения со старшим персоналом. Меня закрепили за кассой, но за прилавком мне ещё не приходилось иметь дела самой, пока бегаю вторым номером (учусь).
  
  В Макдоналдсе существует 6 ступеней обслуживания.
  1) Приветствие (улыбнитесь искренне как собственному гостю у вас дома):
  - "Добрый день, мы рады вас видеть"!
  2) Приём заказа: выслушать заказ посетителя и набить его на "кассе", касса – компьютер – "ноутбук", после чего, ОБЯЗАТЕЛЬНО, сделать одну конкретную подсказку:
  "Пирожочек с вишней будете"!
  Подсказка должна носить утвердительный характер. Детям не подсказываем. Если посетитель в конце заказа сказал "Всё", подсказку не делаем. Не подсказываем продукты требующие длительного изготовления. Например, мороженое "Макфлури" нужно взбивать 10 секунд вместе с наполнителем, а время всего обслуживания – 90 секунд, следовательно, если человек не знает всего ассортимента, это его проблемы. Наше дело обслужить как можно быстрее наибольшее количество посетителей, а вовсе не давать исчерпывающую информацию об имеющемся в наличии ассортименте продуктов. Если посетитель не знает цен – это очень хорошо для фирмы, на то и рассчитаны большие порции напитков и картофеля по умолчанию, чтобы неповадно ему было экономить. Мы тоже цен не знаем. Мы нажимаем клавиши соответствующие наименованию каждого продукта, и после кнопки "итог в зале" или "итог на вынос", компьютер выдаёт сумму общей стоимости заказа, которую мы сообщаем посетителю и приступаем к выполнению третьей ступени обслуживания.
  3) Сбор заказа.
  На поднос с эмблемой фирмы нужно в начале поставить справа от посетителя и слева от себя напитки, соответственно слева от посетителя и справа от себя – сэндвичи. Холодные и горячие порции друг с другом не соприкасаются. Собираем тоже в строгом порядке: сначала напитки, затем сэндвичи, потом пирожок, картофель и, в самую последнюю очередь, мороженое. Напитки наливаем сами: стаканчик достаёшь нужного размера (их всего: 32 унц. – 0, 8л., 22 унц. – 0, 5л., 16 унц. – 0, 4л., 12 унц. – 0,25л.), насыпаешь в него соответствующее количество льда (для 12 унц. – 0,5 совочка, 16 унц. – 0,75 сов., 22 унц. – 1 сов., 32 унц. – 1,5 сов.) и нажимаешь кнопку с соответствующей порцией. Кстати, их температура +1 - -4 безо льда и примерно 0 градусов со льдом. Для горячих напитков подходишь к машине для производства горячих напитков, выбираешь нужный тебе стаканчик (0,3л. большой, 0,2л. стандартный), нажимаешь нужную порцию нужного напитка (кофе, чай, горячий шоколад, капуччино). Как вы уже догадались, по умолчанию посетителя мы пробиваем большой стаканчик. К 0,3л. порции горячего напитка полагается 3 пакетика сахара и одна пластмассовая ложечка, к 0,2л. – 2 пачки сахара и ложечка. Горячие напитки всегда накрываются крышечкой соответствующего размера, хотя в последнее время это относится и к холодным напиткам. Температура горячих напитков равна температуре кипятка - +100. Есть ещё холодные напитки, а именно клубничный, ванильный и шоколадный коктейли. Размер стаканчиков: 12, 16 и 22 унции, по умолчанию пробиваем 16 унц. – 0, 4л.. Коктейли накрываются крышечкой и выдаются вместе с трубочкой, которую подаём салфеточкой. Их температура –3, -4.
  Итак, напитки, а их обычно заказывают 2-3 вида, мы поставили по правую руку от посетителя, теперь сэндвичи.
  В настоящее время у нас 10 видов сэндвичей.
  - Биг мак (говяжья котлета, салат, соус, майонез в булочке).
  - Гамбургер (говяжья котлета со специями в булочке).
  - Чизбургер (говяжья котлета со специями и сыром …).
  - Двойной Чизбургер с беконом (синяя упаковка).
  - Рояль Чизбургер (2 котлеты с сыром и специями).
  - Чиккен с беконом (курица с беконом).
  - Филе-о-фиш (рыба со специями).
  - Макчиккен (курица со специями).
  И супербутерброды нам работникам ресторана брать на обед нельзя.
  - Рояль Де Люкс (зелёная упаковка).
  - Двойной Рояль Чизбургер (красная упаковка)
  Содержимое некоторых указано в скобочке в том случае, когда я точно знаю, что внутри, поскольку отведала их, цвет упаковки я написала в тех случаях, если на упаковке не написано названия. Элитные сэндвичи или те, которые отсутствуют в данный момент на бине нужно заказывать: орать во всю глотку, чтобы слышно было на кухне: "Чизы, пожалуйста!" – или – "Двойной Роял, пожалуйста!". Это сокращённые названия сэндвичей.
  Теперь, спотыкаясь и натыкаясь на таких же, как я кассиров, бегу за пирожком. Их у нас всего 2 вида: клубничные и вишнёвые. Их в аппарате для хранения тоже может не быть, тогда мы (звонко, чтобы было слышно на кухне) кричим: "Вылетели вишнёвые пирожки"!
  А сами пока скорее бежим к фритюру, где готовится картофель-фри. Картофеля-фри у нас 3 вида порций: большой пакетик, стандартный пакетик, детский пакетик. Стандартный выдаётся в том случае, если посетитель просит маленький, по умолчанию впариваем большой, детский – это для детских наборов (чизбургер, детский напиток, пирожок и детская порция картошки + игрушка). Если соответствующих порций нет, заказываем тому кто "стоит на фритюре", если же там никто не стоит, готовим и насыпаем картошку сами. Сейчас есть ещё деревенская картошка, жаренная большими кусками со специями, её насыпаем только в стандартные порции. Итак, приспособили на поднос картошку. Сразу забыла, а надо было упомянуть. В ассортименте имеются Наггецы – куриные кусочки, обжаренные в масле, их упаковывают по 6 и 9 штук, и в детскую порцию 4штуки. К ним идёт к "четвёрочке" и "шестёрочке" один бесплатный соус, а к "девяточке" 2 любых бесплатных соуса, в других случаях соус платный. Соусов в ресторане всего 6 видов: 1 – сметанный, обычно его берут к деревенской картошке; 2 – кетчуп – к картофелю-фри; 3 – горчичный берут редко, хотя соус это не горчица и он самый вкусный соус из всех; 4 карри, острый; 5 кисло-сладкий, похож на обычный кисель; 6 барбекю, тоже кисель, но не сладкий. Если посетитель не знает, какой брать, мы не объясняем какие у нас имеются соуса, и что каждый из них представляет. Наша задача – экономия времени, поэтому мы спрашиваем: "Вам послаще или поострее"?
  Если послаще – даём кисло-сладкий, если поострее – карри.
  Теперь мороженое. Оно всего двух видов: Сан Дей 12унций – 135гр., 16 унц. – 220гр., и Мак Флури 12 унц. – 155 гр., 16 унц. – 255гр.. сан Дей независимо от размера порции украшаем одним нажатием наполнителя (30гр.): шоколадным, карамельным или клубничным, кстати, температура термоса с горячим шоколадом или карамелью + 57-63 градуса. Соответственно, мороженое набираем в большой или маленький стаканчик, в зависимости от размера заказанной порции, если на вынос накрываем крышечкой и упаковываем в бумажный пакетик. Мак Флури мы сами никогда не предлагаем, т. к. в него входит много наполнителя, и готовить его долго. Но если кто-то осведомлённый заказывает, всё-таки, Мак Флури, то мы в одну порцию кладём воздушный рис обязательно и апельсиновый или клубничный сироп. Потом накрываем стаканчик специальной крышечкой с дыркой по средине, впихиваем туда специальную ложечку полую внутри и одеваем её на взбиватель, взбивается Мак Флури 10 секунд. На большую порцию Мак Флури наполнителя кладём вдвое больше.
  Итак, заказ собран!!!
  4) Вручение заказа.
  "Ваш заказ готов!" – говорите вы посетителю, призывая тем самым побыстрее рассчитаться за него и убираться от кассы подальше, чтобы не мешать подходить следующему заказчику.
  5) Получить оплату.
  Взяв деньги от посетителя, нажимаем кнопку: "получено от посетителя" и соответствующую сумму, потом опять "получено от посетителя" и на экране высвечивается сумма сдачи и открывается касса.
  "Ваши 500 рублей!" – говорит кассир посетителю, кладя купюру поперёк кассы: "Ваша сдача 175 рублей!"
  Выдаём сдачу посетителю, пересчитывая у него перед носом купюры.
  6) Опять улыбнуться, если у вас это получится после всего, а если не получится, то всё равно улыбнуться и сказать: "Спасибо за заказ. Будем рады видеть вас снова!"
  И таких посетителей нужно обслужить в интенсиве 90 - 180 человек в час. При этом доброжелательно улыбаться и пополнять запасы вылетающих стаканчиков, крышечек, трубочек, соусов, пакетиков с сахаром, подносиков – сбегай на кухню натри и т. д.. Чистим и моем текущие автоматы по ходу работы – это тоже мы. Такое чувство, будто я попала в огромную душедробильную машину, это насколько же нужно себя призирать, чтобы добровольно пойти на такую работу!?
  Впрочем, читатель должен знать, что я описала одну десятую часть всех операций, которые должен исполнять работник универсал, чтобы его с радостью оставляли в любое время на полный рабочий день. Причём, всё это нужно делать быстро, (это я уже для себя) ещё быстрее! Быстрее! Автоматически…. Вот так. Скорее, скорее, пошла, пошла…. Никого нет кроме посетителя: "Здравствуйте, мы рады вас видеть!"
  Заказа….
  "Спасибо за заказ, будем рады вас видеть снова!"
  Нет этой тяжести самоосознания, ощущения бренности своего существования, бремени свободы воли…. Быстрее, быстрее… и вот уже себя не чувствуешь. Среди других, метущихся, таких же, как ты винтиков вертишься сама, забывая о том, что ты есть! И, о чудо!!! Ты вдруг ощущаешь лёгкость освобождения от Себя, от своих проблем, мыслей, чувств. У тебя не должно быть чувств, это мешает улыбаться посетителю. Ты не чувствуешь усталости, потому что некогда. Ты не чувствуешь себя, тебя сейчас нет. Это состояние очень затягивает, состояние освобождения от бремени себя, от своей личности. Состояние отказа от своей воли, оно так ко мне прилипло, даже на самом раннем этапе усвоения своих обязанностей, что я подозреваю…. Подозреваю, что с меня получился бы хороший раб, потому что я с радостью отказываюсь от себя. Тем более в Древнем Риме рабов кормили, одевали и обеспечивали жильём, попробуйте приобрести всё это на наши 1400 рублей!
  Не зная чем эта ситуация кончиться для меня, я с радостью меняю всё своё внутреннее содержание на одно горячее желание: "Быстрее, быстрее, быстрее всё сделать правильно". А если я задумаюсь, споткнувшись на бегу, и неожиданно очнувшись от своих стараний, то мне поможет бдительный менеджер: "Галя – 130 номер, живее! Не засыпай за прилавком!"
  А мне казалось, что я несусь с огромной скоростью…. Наверное, свою роль сыграл мой палеартрит. За нерадение меня переводят на чёрную работу, собирать подносы в переполненном зале вместе с другой новенькой. В часы интенсива это занятие довольно напряжное. В зале душно, тесно, а ты мечешься как угорелый с двумя тряпочками в руках, выискивая грязные подносы. Их немерянно, а руки у тебя две. Вот ты двумя руками схватил поднос, оставшейся третьей рукой вытираешь со стола крошки и пролитый чай или колу, а четвёртой рукой дезинфицируешь столик (второй тряпочкой). В идеале третьей (сухой) тряпочкой, видимо в пятой руке, нужно смахивать со стульев крошки. Но этот пункт, про третью тряпочку, давно упразднили сами работники и посоветовали мне. Я знаю, что за залом, как и за прилавком, наблюдают невидимые экраны. Поэтому, находясь в офисе можно одновременно видеть всё, что твориться в ресторане. Тут же, это всё записывается на плёнку и выставляется на полку: понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье. Виднеется такой набор интересных фильмов на отдельной полке в кабинете директора. Скрыть свои поступки не удастся никому, даже если директора нет сейчас в ресторане, он придёт и полюбуется на нас красивых.
  На подносах остаются недопитые коктейли, иногда их пробуют и оставляют едва надпитыми, недоеденные сэндвичи, надкушенные пирожки или вообще что-то нетронутое. Например, существующая подсказка: "Хотите пирожок"! – со стороны кассиров, приводит к тому, что люди иногда из вежливости их покупают и оставляют на подносе нетронутыми.
  Ноги мои уже окончательно сдохли. От духоты предобморочное состояние. Изо всех сил, пытаясь изобразить энергичного человека, под укоризненным взглядом менеджера, я, не останавливаясь, бегу к очередному грязному подносу, вытираю со стола, методом 2-х тряпочек, несу всё это добро в ящик с мусором. Если кто не знает, что находится в этих симпатичных тумбочках открывающихся сбоку, а там стоит огромный ящик с мешком для мусора, никогда не догадается для чего они предназначены. Мусорка оказывается полной до краёв. Я отношу тряпочки через запасной вход в подсобное помещение, а оттуда выхожу уже с новым пакетом и уплотнителем мусора – железный шест с кольцом на краю. Уплотняю мусор, чтобы он не высыпался из пакета, завязываю полный мешок и вытаскиваю из ящика, а вместо него одеваю пустой "гарбридж". Ящик ставлю обратно, а мешок отношу в подсобку. Так делаю три раза, поскольку у нас три такие тумбочки в зале. Затем опять "становлюсь на тряпочки".
  В ресторан зашла стайка грязных мальчишек, посетителями они явно не являются. Охранник сейчас обедает, поэтому выставить, как это у нас обычно делают, их просто некому. Барышничать и попрошайничать на территории ресторана нельзя. Да они и не собираются ничего просить. Их голодные взоры шарят по неубранным ещё грязным подносам…. Трое уже отыскав глазами добычу, хватают остатки сэндвичей с грязных столов и убегают через ближайшую дверь. Двое не таких шустрых и удачливых мальчишек ещё стоят ждут своей очереди. Я продолжаю убирать использованные подносы в зале, делая вид, что ничего не случилось. Менеджер пока следит за прилавком, поэтому бродяжек он пока ещё не заметил. И вдруг, о, чудо!!! Освобождается столик, совсем рядом со мной, на котором, среди горы обёрток из-под сэндвичей, виднеются три нетронутых пирожка. Я отворачиваюсь от этого подноса, хоть мне до него рукой подать, выискивая другой объект для наведения чистоты. Мальчишки уже направились к столь желанной добыче…. Но менеджер оказывается проворнее, он хватает поднос с лакомым для детей содержимым и отправляет всё это в ближайший ящик с мусором, а пустой поднос ставит на тумбочку. На его разгневанном лице я читаю откровенную неприкрытую НЕНАВИСТЬ ко мне. За все нарушения в зале несёт ответственность перед директором он – Эдик сегодня инсайдт зала. Разочарованные дети угрюмо идут к выходу. Я вижу в глазах одного из них слёзы.
  Менеджер подошёл ко мне: "Почему ты прошла мимо грязного подноса? Отвечай! Ты что здесь богадельню решила устроить?! Иди домой, Галя".
  Эдик пошёл подыскать мне замену, а я в результате оказалась списанной на 2 часа раньше положенного времени. Я не очень то сопротивлялась, т. к. ноги мои подкашивались, в глазах темнело, коленки дрожали, состояние близкое к обмороку. Из-за этой измордованности я не чувствовала жалости к тем обездоленным голодным детям, которым в ресторане не досталось даже объедков после состоятельных посетителей. На какие либо чувства не было сил. Я знала, что по правилам, что бы ни осталось на подносе: хоть нетронутый сэндвич, стакан сока или мороженое, всё дОлжно оправить в ящик для мусора вместе с несъедобными отходами, утрамбовать и унести в комнату для прессовки отходов прямо в пакетах. Эта процедура необходима для того, чтобы бомжи не могли воспользоваться на свалках съедобными отходами!? Такой порядок. Моё отношение к правилам в ресторане не значит ничего. Свои чувства работники должны держать при себе. И всё-таки, что-то во всём этом было не так. Что-то со мной уже после этого случая было не так. Я почувствовала тяжесть в ногах и во всём теле, перестала ощущать себя частью этого целого мира Макдоналдс. Навалилась такая вселенская усталость, что не помог даже душ, который я всегда принимаю перед уходом домой. Вместо подъёма, который, вызывала во мне в последний месяц моя новая работа, в сердце поселилась пустота. Когда я выходила из ресторана и по привычке взглянула на плакат, на котором красовался рыжеволосый клоун, и зияла такая же бесстыжая как его волосы надпись: "Друг всех детей – Роналд Макдоналдс", я поняла, что работать здесь больше не смогу ни одной минуты. Вот и всё. Быстро же закончилась моя карьера в Макдоналдсе.
  На следующее утро за два часа до начала работы, как требуют правила, я позвонила в ресторан и сообщила, что работать больше не буду. Трубку взял Эдик, опять этот вездесущий Эдик, и напомнил: "Галя, так же расчёт не делается. После подачи заявления ты должна отработать 2 недели, понимаешь".
  И этому ходячему своду правил я ответила: "Не хочу!"
  И бросила трубку. За документами я пойду, когда мне будет угодно, а не когда у них там это положено. Я теперь на СВОБОДЕ и равнодушна к их нелепым порядкам!
  Сожаление затаившееся внутри относилось не к потерянной работе, а к улетучившейся НАДЕЖДЕ. Последний месяц я жила надеждой на преобразующую роль неизвестных мне ранее ценностей на мою душу. Мне хотелось изменить свою ленивую, косную нерешительность на деятельную, дисциплинированную деловитость – основную черту всех деловых людей из мира бизнеса.
  Но душа требовала компенсации за тот пост чувств, который я ей устроила в эти последние недели. И однобокие капиталистические принципы ей были противны. Бизнес – это мир, где нет места вместе со всеми остальными чувствами и совести в том числе. А мы вечно попадаем из одной крайности в другую, извечная российская беда. Едва выбравшись из догматического безумия тоталитаризма, мы погрузились в противоположный ему мир тупой рассудочности, от которой уже отказались все культурные страны. Одно рабство сменилось другим. Спасибо Роналдам Макдоналдсам за поддержание в России рабовладельческого строя.
  
  
  Глава 2.
  
  За документами я решила зайти через неделю, а пока стирки в нашей комнате собралось очень много, зимней одежды и банок из-под варенья немеряно. Всё это предстояло перевезти к моим родителям, перестирать. В общежитие с тех пор как очередные "хозяева" обрезали верёвки на чёрной лестнице сушить вещи не где. Набила я две сумки вещами и поехала к родителям. Стоял солнечный весенний денёк. На Будёновском я встала и пошла в сторону Центрального рынка мимо Макдоналдса. Мне хотелось побыстрее прошмыгнуть мимо ресторана, но только я ступила на его площадку, услышала до боли знакомую музыку. Грустная и прекрасная мелодия словно разбудила моё опустошённое сердце. Кет играла почти у самого входа в Макдоналдс. Я в удивлении остановилась, поставила сумки и стала впитывать в себя звуки скрипки. Толпа, окружавшая её, мне показалась призрачной, как будто это на площадке стояли не сами люди, а воспоминания о них. Трудно было выделить хотя бы одно отдельное лицо, всё какие то неотчётливые силуэты…. Странно, что Кет до сих пор не прогнали, ведь такие вещи на территории Макдоналдса запрещены. Под эту музыку вспомнились все самые яркие впечатления, связанные с работой в ресторане.
  Вот ко мне пришло письмо, что анкета, которую заполнила моя мама, прошла по конкурсу, и я приглашаюсь на собеседование. Тогда я переступила порог ресторана Макдоналдс во второй раз в жизни. Сразу нахлынули воспоминания связанные с посещением Макдоналдс в Москве на Арбате, тогда мы с Петей посетили его впервые в жизни. Необычная жизнерадостная атмосфера, динамичная музыка, толпа москвичей, вот что осталось как первое впечатление после знакомства с этим заведением. Поэтому, когда я пришла на собеседование, то во всём была склонна узнавать столичный вкус Арбатской необузданности. Меня встретила Роза, симпатичная девушка, почти девочка, в глазах которой светилась железная воля. При беседе с Розой я всё поняла. Я поняла, что требуется от работников в этом заведении.
  Потом оформление документов в краткие сроки. Санкнижка, пенсионный фонд, ИНН, а по вечерам до самой глубокой ночи фестиваль ростовской поэзии, организованный Петей. И стихи, стихи, стихи собственные и чужие, четыре дня подряд, казалось, они заслоняли собой небо, так было много стихов….
   - Потом работа под чутким руководством многочисленных инструкторов, менеджеров, до самозабвения, самоотречения. До того самого состояния, когда тебя уже нет, будто не было никогда. Это состояние стирания личности, слитие её в одно целое с коллективом, с системой. Я чувствовала себя, хотя маленькой и незначительной, но старательной крупинкой общего конгломерата Макдоналдс.
  - День Благодарения работников Макдоналдс – 12 апреля. Эдик нас целый день фотографировал. Тогда я увидела, что этот человек, весь будто из железа, умеет улыбаться. К вечеру фотографии были готовы и вклеены в картонную подставку в виде М-образной эмблемы ресторана. Этот портрет сейчас стоит у меня на столе. Почему-то мне и сейчас приятно смотреть на неё.
  - А потом дал знать о себе полиартрит, постоянно болели ноги, а менеджеры думали, что я ленюсь и всё время подгоняли. Но всё это ничего против того, что случилось в последний день моей работы в ресторане.
  А Кет всё играла…. И вдруг двери ресторана открылись, и на пороге появился рыжеволосый клоун Роналд Макдоналдс, именно сегодня ожидали его прибытия сотрудники Макдоналдс. Толпа кинулась в рассыпную, дети, испугавшись, заплакали, скрипка замолчала. Кет утонула в толпе, словно растворившись в ней. Клоун явно искал её взглядом, а может просто кого-то в толпе. Он был очень высокий, худой и неуклюжий. За ним появилась его свита. Площадка около ресторана мгновенно опустела.
  – Хочешь сфотографироваться с Роналдом Макдоналдсом? – бесцеремонно спросил меня клоун.
  – Нет, извините! – затравленно выдавила я из себя, хватая свои сумки. Но тут, в конце свиты я увидела осуждающее лицо Эдика, строгое и напряжённое, и крикнула: – Слушайте стихотворение, посвящённое ресторану Макдоналдс:
  Серое утро серого дня,
  Серое небо в глазах у тебя,
  Серые люди серо спешат
  В улицы будней как циферблат.
  
  Серые годы, серые дни
  В комнатах серых остались они.
  Мир из пластмассы держит тебя
  Имя ему – серая западня.
  
  Пыль на деревьях, на сердце пыль,
  Смогом дышащий автомобиль.
  Главной деталью - ты за рулём,
  Скоро из стали будем вдвоём.
  Љ 130 Галя. Правда, я уже увольняюсь!
  – Где ты видела в моём ресторане серый цвет? – спросил Рональд.
  – Это цвет сути, а не реальный цвет, – ответила я, – посмотри в глаза Эдика, они всегда выражают готовность, в них нет жизни, даже когда, но улыбается. Таким сделал его твой бездушный опустошающий мир выгоды и рассудочного мышления. Я ненавижу тебя и твою стихию!
   И я быстро зашагала прочь со своей нелёгкой ношей, почти физически ощущая на своём затылке пристальный сухой взгляд, нет, не клоуна, он вообще производил впечатление неодушевлённого существа. Я спиной чувствовала острый холодный взгляд Эдика. И ничего от надежды последних недель начать новую жизнь не осталось, ничего, кроме этого осуждающего полного призрения ко мне взгляда….
  Но и это пройдёт. Я знала наверняка, что пройдёт. На наших глазах развалился СССР, что сейчас стало с его приверженцами?! Всё проходит. Поэтому нельзя до конца растворяться ни в одной системе, всегда оставаясь Человеком, нужно стараться быть даже больше чем Человек. А рядом должно стоять нечто незыблемое, то, что было до тебя и останется после…. Что наши чаяния и сиюминутные желания перед Вечностью распростёртой у Его ног?
  
  
  Глава 3.
  
   Такое чувство, будто кто-то умер, какой-то близкий друг, с которым были чёрт знает сколько знакомы, одежду я ещё в Макдоналдс не отнесла и документы не забрала. От этой одежды исходит какой-то специфический запах даже после стирки. Это запах полуфабрикатов, он настолько своеобразный, что приятно удивляет только что зашедшего в ресторан посетителя. Брюки я ношу, и по утрам одевая их, впитываю в себя запах Макдоналдса и ощущаю острую тоску, почти физическую боль утраты. Я так старательно вписывалась в порядок ресторана, в его правила и предписания, что теперь, утеряв необходимость подчиняться им, я будто потеряла себя саму. Настолько крепко за какой-то месяц эти предписания в меня вросли, все гласные и негласные правила поведения. А коллектив!? На данном этапе он состоит из 175 человек. Из-за плавающего расписания мне каждый раз приходилось работать с разными людьми, но, не смотря на это, я к ним очень привязалась. У меня появилась почти физическая зависимость от атмосферы в коллективе и правил внутреннего распорядка. Меньше всего тому виной бесплатные обеды и душ, основной причиной является моя внутренняя предрасположенность быстро приспосабливаться к ситуации, будто растворяясь в ней. А потом когда она меняется, я ещё долго сохраняю на себе её отпечаток. Поэтому я и не иду за документами, боясь самой себя, своей зависимости от моей бывшей работы, своей неспособности уйти самой. Потому что если вдруг Роза из отдела кадров попытается меня отговорить, а это её долг, я отговорюсь непременно и останусь вопреки своим убеждениям и очевидной неспособности здесь работать. Макдоналдс – такое короткое и яркое забытье в моей жизни…. "Макдоналдс" при этом слове переворачивается всё внутри от противоречивых взаимоисключающих друг друга чувств. Я похожа на раба тоскующего по своим цепям. Следы от ран сделанных цепями причиняют щемящую боль, но не хочется заживления…. Поднимаешь руки и слышишь звон потерянных цепей и становится жутко оттого, что их уже нет.
  "Как же жить дальше, - думаешь в ужасе, - они были такими блестящими, новенькими, они мне так шли. Тяжело, правда, мне было с ними и неудобно…. Но как же без них легко, даже противно! Что я теперь буду делать без горячо НЕНАВИСТНЫХ цепей!!! "
  Я выжидала, когда противоречивые чувства улягутся, остынут, и я, уже отчуждённая от Макдоналдса, приду за документами, равнодушная и поэтому достаточно решительная чтобы порвать последнюю ниточку соединяющую меня с надеждой начать жизнь заново….
  В таких размышлениях пролетел очередной бесконечный в своей мгновенности день. Опять впереди ночь, я уже чувствовала мрачное тяжёлое дыхание мира моих последних сновидений.
  
  
  Глава 4.
  
  Сон "Ведьма"
  
  Пламя костра – это вечный огонь, пожирающий меня всю целиком. Я сначала сгораю, в болевом кошмаре корчится моё тело, и страх смерти сменяется безразличием к будущему своего сознания. Но огонь преображает меня…. Из него я вышла совершенной ведьмой навсегда.
  Я нежить и меня будто бы и нет на свете, я осознаю себя лишь в чьих-то запомнившихся снах и бреду душевнобольных людей. Именно в таких видениях я ощущаю своё существование, чувствую, что есть на свете и мне есть что вспомнить. Но у меня совершенно неясное будущее и нет настоящего, потому что я нежить, и питаюсь мыслями безумных людей и кровью не рождённых младенцев. Под моими ногтями застыли осколки звёзд, на моих ногах галактическая пыль, а в моём горле застыла боль, она же крик, она же дух, она же моё разорванное на мелкие кусочки ледяное сердце. Я просто ведьма, приснившаяся вам в ночном кошмаре. Я кочую от безумных видений одержимых дьяволом до обыкновенных ночных кошмаров мечтательных безумцев, погружаясь в промежутках между ними в полное небытие. Но я всегда одна и та же, такая же какой стала в день своей смерти, когда меня сожгли на костре Великой Инквизиции те, чья память давно превратилась в прах. Я же, благодаря очистительной силе пламени, теперь многое знаю и всё помню. Я маленькая частичка вселенной отражённая в зрачках Господа и продолжающая жить в Его отчаянии, в Его раскаянии, сопровождающем его при виде этого мира, который он имел несчастье как-то создать. Я частица обратной стороны Его Любви к этому миру, я частица Его НЕНАВИСТИ! Я маленькая горящая частичка совести обратной стороны Господа, которую трусливые ограниченные люди называют Сатаной, шарахаясь от неё как от чего-то находящегося не внутри них самих. Я очень живая и дышащая частичка, заключённая в последнем дыхании мудреца. Вы думаете, что нежить не существует, что ведьмы сгорая на кострах, исчезают навсегда, а их судьи после своей кончины слетают прямо на Небо!? Вы напрасно так думаете! Вы не знаете Закона несущегося над жизнью, Закона который гласит: "Трусость и равнодушие страшнее всякого зла, они ни чем не оправданы".
  Итак, всё по порядку. Я была обыкновенной знахаркой и лечила от всяких недугов травами. Ко мне обращались многие за помощью, потому что нет такой хвори на земле, от которой не нашлось бы целебного снадобья, изготовленного из целебных растений произросших на этой же земле. Моя бабка передала моей матери своё знание, мать научила всему меня. Я больше ничего не умела и не желала делать в жизни, кроме как лечить людей. Работы у знахарки много, вы не думайте, что всё за неё делают травы. Сначала мне нужно определить хворь, понять её причину, основанную на заблуждениях больного. Я стараюсь увидеть ошибки и грехи человека, которые привели его к искажениям в себе Образа Божия, чтобы постараться выровнять возникшее уродство. Это бОльшая половина всего лечения, внимательность и чуткость должны сопутствовать настоящей целительнице. Затем я готовлю снадобье, которое всякий раз разное. Не верьте тем травникам, которые дают один и тот же сбор разным людям, якобы от одной и той же болезни. Все, так называемые типизаторы, пишущие учебники о траволечении – халтурщики или ремесленники от Великого Искусства Целительства. Нет двух одинаковых болезней на свете, точно так же как нет двух одинаковых душ во вселенной и грехи у всех тоже разные, хотя и называют их одинаково: жадность, лицемерие, блуд, убийство, безбожие. Массовость и типизация тоже порождены равнодушием к людям, равнодушие гораздо больший грех, чем убийство, но почти никто об этом не знает. Однажды ко мне обратился Святой Отец, хотя не был он настоящим Святым Отцом, иначе бы ему не пришлось обращаться за моими услугами. Назовём его просто служителем церкви. Человеком он был достаточно известным и страдал болезнью сердца. Сердце если оно больное, болит у всех одинаково, но от разных причин. Поэтому лечить каждого страждущего мне приходится по-разному. Я заглянула в душу своего клиента и содрогнулась. Такого диагноза я ни у кого не видела. В душе Святого Отца жил сам дьявол, вернее в его сердце, и разросся там так знатно, что мешал уже жизненно важным функциям влияющим на всю жизнедеятельность в целом. А мне ещё предстояло выяснить причину столь редкого недуга, чтобы правильно приступить к лечению. Разумеется, Святому Отцу я ничего не сказала. Представляю, что бы он подумал обо мне узнав настоящий диагноз. Настроившись на удивительного посетителя, я ощутила Ужас и Мрак, захвативший меня всю целиком, так я реагировала на присутствие Сатаны. Мне стало так жутко, так страшно рядом с ним, что я захотела, о позор мне, сбежать. Но тут пришло на помощь Знание, и я поняла, что в душе Святого Отца нет Веры. Он не просто не верит в Господа, он Его проклял в тайне от людей, конечно, в душе своей! Что я могла сделать, чтобы устранить столь серьёзную причину? Есть такая Богоявленская травка, которая позволяет видеть Господа, чувствовать Его присутствие. Она очень сильная та травка, и не каждый, кто её употреблял оставался, жив, но другого выхода у меня не было. По крайней мере, душу этого несчастного, как мне тогда представлялось, я должна была спасти. Напоила я Святого Отца очень крепким отваром. Целые сутки бредил больной в доме моём…. Его речь была, то возвышенной и восхищённой, то наоборот, полной негодования и ненависти. Через закрытую дверь моей спальни я слышала, как боролась светоносная травка с нечистым, как не поддавалось заражённое духом нечистого, человеческое сердце Божественному Свету. Но вот через 24 часа, я почувствовала, что мой пациент облегчился и впал в глубокий оздоровительный сон. Сердце его хоть и ослабевшее от борьбы, но чистое и исцелённое спокойно билось в груди…. Теперь укрепить его соответствующей травкой и… борьба окончена. Слава Небесам!
  А что же ум моего посетителя? Вот проснулся Святой Отец и обвинил меня в том, что я опоила его сатанинским зельем, и он подвергся, с моего почина, мерзопакостным вещам в сердце своём! Ещё и ослаб вдобавок!
  Посему, укрепительную травку пить отказался и в негодовании покинул мой дом. Так я оказалась на следующий же день в тюрьме и очень скоро на костре, как ведьма служащая Сатане. В костре я очистилась от шелухи человеческих заблуждений и обрела вечное Знание, проще говоря, стала ведьмой. Это теперь я знаю, что Сатана обратная сторона Господа. Но эти знания живым людям не нужны, поэтому дальше углубляться в подробности я не стану. Надо ли говорить, что священник тот прожил, не долго и вскоре умер от разрыва сердца, поскольку Сатана вновь вернулся в его ослабевшее сердце. В жизни всегда так, природа не терпит пустоты, там, где нет Господа, обязательно появляется его обратная сторона. Такова природа вещей."
  Проснулась я с чувством леденящего душу Страха поселившегося у меня в груди. Ведь на протяжении всего сна мне снилась моя собственная голова с очень коротко остриженными волосами, торчащая из костра. Она рассказывала мне эту историю, отплёвываясь кровью.
  Сон я постаралась побыстрее записать пока Петя спал и соседи вели себя тихо. Было ещё около пяти утра. Сказку я записала быстро, но страх скопившийся в душе во время сна не уходил, он рос, рос глубоко внутри, в грудной клетке и шевелился. Казалось там образовался новый орган, совсем рядом с сердцем. Это Нечто жило своей самостоятельной жизнью внутри меня. Оно сжималось, иногда распрямлялось и поглощало всю меня целиком, погружая в какой-то мрак…. Я хотела избавиться от Него, подумать о чём-то полезном и необходимом, отвлечься, иными словами, но Оно не позволяло. Оно стало неуправляемо и постепенно заполнило собой всё пространство в грудной клетке, пока к горлу не подошла тошнота. Сжавшись в углу комнаты, обхватив грудную клетку руками, я сидела не двигаясь, без мыслей и каких бы то ни было чувств, кроме одного чувства охватившего меня Ужаса. Какая-то жуткая Чернота завладела всем моим существом, и нарастала, нарастала, став уже значительно больше меня, почти бесконечной. Потом солнышко ворвалось в комнату, за стенами проснулись соседи, но Это не проходило.
  Пессимистические мысли, тревожные состояния сопутствовали мне всегда, но если раньше они меня потпитывали своей энергией, были источником своего рода вдохновения, то теперь Страх питался мной. Он отнимал у меня все силы, сковывал волю, отдавался физической болью в груди. Я, пытаясь сохранить в себе остатки сознания, смотрела на белую кошку трущуюся у ног. Она мурлыкала, была мягкой и знакомой. Откуда она здесь? Кажется, её зовут Хельга. Хель-га – какое загадочное имя…. Хель-га, Хель-га – старалась я сосредоточить своё внимание на белом пушистом создании, обитающем у моих ног…. Но Оно побеждало меня.
  Я закрыла глаза, единственный источник связи с внешним миром, поскольку в ушах давно уже стоял какой-то гул, в голове бардак, и увидела… лицо Мрака охватившего меня. Оно было знакомым, но неузнаваемым из-за произошедшей, видимо, трансформации. Волосы у него были ярко красные, просто огненные, а улыбка знакомой. Но то была злобная издевательская усмешка, превратившаяся в адский хохот. От этого смеха закололо сердце и я начала задыхаться…. "Всё, Мрак победил", - пронеслось в остатках моего сознания.
  И вдруг… я почувствовала на себе холодные освежающие капли воды и открыла глаза. В лучах солнечного света передо мной стоял Христос! Он брызгал мне в лицо водой и внимательно смотрел в мои глаза. Вот оно спасение!
  - Тебе что, плохо? – неожиданно заговорил Христос.
  - Да, похоже, что я схожу с ума.
  - Не может быть. Я не видел более нормального человека, чем ты, правда.
  И тут я поняла, что передо мной мой муж – Петя, а я сижу в углу нашей комнатки на маленьком стульчике, сжавшись в этот угол как паук в своей норе. Петя, вероятно, подумал, что со мной случился обморок и решил освежить меня холодной водицей. Однако вода помогла мне прийти в себя. Постепенно приходя в норму, я узнавала знакомые стены нашей комнатки, нашу слепую белую кошку, живущую у нас уже три года. Потом, Петю я перестала считать Христом, и под конец вспомнила чьё лицо было у Мрака.
  - Петя, это был Шурик! Я вспомнила его лицо – лицо Мрака, это был хохочущий Шурик в парике Роналда Макдоналдса. Знаешь, он только прикидывается человеком, чтобы воровать у души ничего не подозревающих людей!
  Петя встревожено посмотрел на меня.
  - Почему ты встаёшь среди ночи и копаешься здесь в темноте? Тебе что куда-то нужно бежать с утра?
  - Петя, ты же знаешь, я так люблю часы раннего утра: тихо, никто не вспугнёт мои мысли, и я сажусь у свечи писать…. Но сегодня я проснулась совсем чужая сама себе, совсем другим человеком. Оно чёрное и жадное поселилось в моей груди, питается моим сердцем и растёт. Если бы не ты, оно бы меня задушило.
  - Успокойся, пожалуйста. Может быть, ты давно не была в церкви и у тебя заболела душа?!
  - Мне уже ничего не поможет. Оно поселилось внутри и притаилось. Оно ждёт удобного момента, понимаешь, чтобы опять попытаться забрать меня в ад.
  - Это всё Макдоналдс. Не надо было покупаться на их бесплатные обеды!
  - Я боюсь, что Оно снова начнёт душить меня. Знаешь, это так страшно, как будто ты медленно умираешь. Сначала Оно пожирает все твои чувства, не оставляя ничего кроме страха. Страх растёт, превращаясь в огромный Ужас, и отнимает память, сознание, волю. А ты погружаешься в Хаос безумия, тебя нет. А потом оно забирает последнее, что у тебя осталось, дыхание, и свеча жизни в твоём теле тухнет….
  Петя старался меня успокоить, но, кажется и сам был напуган. Душевно больных людей сейчас так много, особенно в нашей среде. Люди далёкие от всего этого даже окружают романтическим ореолом факты явного помешательства, считая, что настоящий творец (поэт ли писатель, неважно) обязательно должен быть ненормальным, иметь какие-то странности со временем переходящие в болезни духа. Словом, творческая личность должна быть в какой-то мере ненормальной, и чем более она ненормальна, тем, вероятно, гениальнее.
  Но как же далёк, тот романтический ореол безумия от настоящего погружения во Мрак! Не приведи Господи никому такого творчества, платой за которое будет моя живая душа и такой ужасный конец….
  
  
  Глава 5.
  
  Итак, это Нечто жило теперь во мне. Я Его физически чувствовала посредине грудной клетки на уровне сердца. Оно дышало во мне, и последствием Его дыхания было затаившееся чувство страха. Оно шевелилось внутри меня, и я чувствовала едва уловимую дурноту. Естественно, думать о чём-то кроме Него, особенно в первое время, после приступа, я не могла. Поэтому полноценно заняться не была в силах ни чем. Обычно, по дороге домой всё проносилось мимо, как цветная картинка, я перестала чувствовать душу окружающего мира, возможно уже за неимением собственной. Но однажды за городом, на Таганрогском шоссе, я взглянула на небо, и увидела Облака….
  Облака малиновые, огромные, высокие, всепоглощающие, на закате летнего дня, пытались втянуть меня в себя вместе с мчащимся по городу маршрутным автобусом, домами этого города и самим городом, прежде чем стать невидимыми привидениями едва просматривающимися на ночном небе. Алые лучи, пробивающиеся сквозь их трещины, как иглами пронизывали торжественный вечерний город, живущий постоянными конвульсиями борьбы с энтропией. Да и как не агонизировать бедному городу, если местные жители, чьи предки основали и отстроили его, ныне всё чаще засматриваются на облака и мечтают сменить естественную траекторию движения – по горизонтали, на движение по вертикали. Поскольку со стороны оно выглядит менее утомительным, чем предыдущее, его достаточно сделать один раз. Всего один раз, и вы попадаете в мир совершенно иной, вечный и неизведанный, мир безграничных возможностей и перспектив, которые в обычной жизни могут быть пробуждаемы только огромным вдохновением к их реализации! Но это обманчивое впечатление, что всего лишь незначительное усилие может вывести наш организм из естественного состояния по горизонтали, в сверхъестественное по вертикали. Особенно если человек и по вертикали то движется с трудом. А мы всё мечтаем под взором заманчивых облаков, и совершенно отучаемся ходить по земле. Но крылья от этого почему-то не вырастают. Да и у тех, кто привык пребывать в постоянной деятельности, и ноги их настолько крепки, что прыжки вверх достигают невероятных размеров, у тех тоже ничего не получается. Как бы высоко не прыгнул человек, уж коли он оттолкнулся с силой от земли, то земля его с такой же силой и притянет. Просто, чтобы двигаться вверх, а не по прямой, силы, очевидно, нужно черпать не на земле. Наверное, их нужно выработать в себе, почерпнуть из какого-то внутреннего источника. Но из какого же? Те, кому это ведомо уже давно не здесь, те, кто не знают, пока остаются на земле. А с ними вместе и тоска, тоска по небесам или по Дому, далёкому и желанному Дому, который уже и не помнишь в деталях и частностях. Но иногда память пробуждается каким-то чудесным запахом или необычным видом, а может необыкновенно прекрасной музыкой и мы смотрим на огромные, втягивающие в себя всё чудесное, облака и понимаем, это воспоминание Оттуда, и чувство тревожного восхищения овладевает нами…. А после, мы долго не можем оторвать своего взора от вечного неба, вспоминая, что когда-то давным-давно всё было совсем иначе, поскольку и мы были Иными…. Мы легко парили в небе, подобно легкокрылым богам, а не ступали по грешной земле своей тяжёлой походкой придавленного грузом жизни человека или вьючного животного, это уж кому как выпало. Мы были способны на многое в этом заоблачном мире, очевидно и на передвижение по вертикали тоже, но теперь мы всё забыли….
  А что же дальше!? Дальше, опять ощущение бремени существования, ненавистная каждодневная борьба за жизнь с себе подобными и не очень, борьба с нищетой, болезнью, старостью, страх смерти и не так своей собственной как страх смерти ближних. Но, несмотря на отчаянные попытки выжить, мы всё-таки рано или поздно умираем, и сами об этом знаем наверняка. С первым выпавшим зубом, с первой сединой, с первым инфарктом, для кого-то, мы чувствуем холодное дыхание Смерти. Она ассоциируется с концом всего: движения, борьбы, любви и этих… воспоминаний, которые неизвестно откуда взялись в нашей памяти, и умело, маскировались в ней под Недосягаемую Мечту.
  Мне захотелось подняться на небо прямо сейчас и стать пушистым белым облаком таким же как все остальные облака нависшие над моей головой. Моя душа шевельнулась внутри, и слёзы навернулись на глаза в прекрасной тоске по небесам. Но эта острая щемящая тоска была агонией моей души, я это понимала. Поскольку нет ничего мучительнее и сладостнее Её последнего дыхания…. А дальше безразличие ко всему и ко всем, в конце концов, оно меня так измучило это холодное собственное безразличие, что не было жалко своей жизни, потому что это уже была не жизнь, а просто равнодушная статистика какая-то.
  Зато я стала видеть вещи, на которые раньше не обращала внимания. Я заметила, как много психически нездоровых людей бродит по улицам. Они разговаривают сами с собой, делая что-то непотребное в людных местах. Без пяти минут сумасшедшие буквально заполоняли улицы моего города! Сначала я отказывалась верить своим глазам, но постепенно привыкшая к своим каждодневным наблюдениям, я задумалась над самим явлением. Что, вы, здоровые знаете о нас "шизанутых" с "протекающей крышей", "чокнутых", "из ковалёвки" и т. д.. Что нас так отличает от нормальных людей? Я с детства отличалась от своих сверстников лишь особой чувствительностью и отсутствием стремления к коллективу, мне не нужна была ничья компания, ничьё общество, чтобы чувствовать себя комфортно. Бабушки на свою беду научили меня очень рано читать и писать, так что в 4 года я уже прочла запоем роман Джека Лондона "Белый клык", который расставил ценности на всю мою дальнейшую жизнь. Но кроме заворожившего меня содержания у этого произведения была ещё форма, которая осела в моей голове, так я впустила в себя текст, который вместо меня думал, жил, страдал и наслаждался жизнью, рос, а я была лишь его бесплатным приложением. Потом бабушки и сами были не рады, когда я стала пропадать с утра до вечера с какой-нибудь книгой на чердаке. Но это уже другая история….
  До сих пор не понимаю, зачем мне пришлось идти в школу?! Я совершенно честно могу сказать, что из десяти лет каждодневного посещения этого по сути бесполезного, говорю только о себе, заведения, было несколько плодотворных дней. Первые 2-3 дня связанные с надеждой о том, что скоро случится чудо, и меня научат чему-то Новому! Но чуда не произошло, а бестолковая постоянная зубрёжка совершенно притупила мою замечательную память, не побоюсь этого слова. Поэтому, если я в первом классе запоминала стихотворение, прочтя его не более трёх раз, то во втором классе мне для этого требовалось прочесть такой же по сложности текст уже раз десять, а в третьем несколько десятков раз, чтобы потом воспроизвести его с выражением по памяти! Теперь, когда я погружаюсь в воспоминания, то просто содрогаюсь от очевидного развёрнутого процесса деградации произошедшего со мной в школе. А сколько было отнято времени, даже страшно вспомнить. Сама бы я за это время раз в десять больше прочла и узнала, причём без всякого ущерба для умственных способностей, и возникновения у меня прекрасно привитого школой, что правда то правда, навыка убивать драгоценное время. Столкновение же с коллективом, привело к тому, что я осознала свою неспособность слиться с ним, люди мне только мешали общаться с книгами.
  Университет был запоздалым глотком воздуха для моего деградирующего от недостатка жизни мозга. И даже будучи почти парализованным, он зашевелился, но за десять лет разложения в нем, увы, произошли необратимые процессы….
  Итак, когда пришло время жить, а не готовиться к жизни, я стала сама писать. Вот и всё. Остальные цели, обязанности, всё надуманно, ненужно, неудачно, потому что НЕ МОЁ. Когда же я саму себя пыталась затолкнуть в какую-либо щель (попытка социализации), всё заканчивалось весьма плачевно для обеих сторон.
  Таков опыт с поступлением в аспирантуру: ну, писала я научные статьи, пока была студенткой, но кто сказал, что я хочу быть кандидатом наук? А все эти работы, которые пришлось сменить в поисках пропитания! Почему я не пыталась зарабатывать тем трудом, который удается легче остальных, то есть писательством, думаю понятно всем кто живёт не в столице. При нашей неустроенности это было бы сродни самоуничтожению. И вот, поди, ты в продавцы подалась. А что тут такого, как сказал один хороший знакомый писатель, "поколение дворников сменилось поколением продавцов". Вся страна сейчас торгует, на улицах, в магазинах, в офисах, кому как повезло. Но тут и доигралась я со своим лёгким отношением с судьбой, так и сбрендила.
  На первой стадии разрастания страха в моей груди, я могла его контролировать и невероятным усилием воли пресечь. Поэтому на контроль над Ним и борьбу уходило много сил и внимания. Я была постоянно сосредоточена на этом Нечто, стараясь не упустить Его, не позволить Ему стать хозяином в моей душе. В этой борьбе прошло неизвестно, сколько дней или лет. Я измотала Петю, измучила родителей, удивляла странным поведением друзей. Творчество постепенно сходило на нет, если только можно подобные вирши вообще называть творчеством.
  
   Мрак.
  
  Мрак стучится в мою душу,
  Я почти сошла с ума.
  Мрак безумию послушен,
  И ему подвластна Тьма.
  
  Я не знаю, что поделать
  С властью тени надо мной?
  Стала я бояться Света,
  Разговариваю с Тьмой.
  
  Раздражают меня солнце
  И зелёная трава.
  Я сижу за чёрной шторой,
  Забываю все слова
  
  У меня темно и тихо,
  Замирает сердца стук.
  Как свидетель злого лиха
  По стене ползёт паук.
  
  Злобный, чёрный и косматый,
  Он смеётся надо мной,
  Машет мне лохматой лапой,
  Приглашает в ад с собой.
  
  После этого стихотворения мы с Нечто даже посмеялись, настолько комичным кажутся переданные мной страхи. Но следующее стихотворение уже не смешное.
  
   Мумия.
  
  Я восставшая мумия древних веков,
  В тягость жизнь мне с её суетой.
  Мир живых полон разных своих пустяков,
  Я же в нём как команда "Постой"!
  
  У меня вместо крови речная вода
  Вместо сердца кусочек льда,
  Я хотела замёрзнуть в степи навсегда,
  Только мне не подвластны года.
  
  Закрывая глаза, вспоминаю я склеп,
  Тёмный, тихий, пустой мой дом!
  Но опять загорается яркий свет,
  Крик я сдерживаю с трудом:
  
  "Отпустите во мрак! Закопайте меня
  Глубоко – глубоко под землю,
  И оставьте лежать до судного дня,
  Пусть питаются мною черви.
  
  Я хочу так, слышите!? Воля моя
  Хочет слиться с корнями растений,
  Неужели Ничто призывает зря
  Мою мысль, мою кровь, моё сердцебиенье"!
  
  Соседи просто побаивались меня из-за моей, пускай тихой, но неадекватной реакции на внешние события. Как больной зверь я искала одиночества. Силы постепенно покидали меня, зато Оно становилось всё сильнее. Ему было хорошо питаться моей душой. Я знала, что однажды Оно победит меня и мне уже ничего не поможет….
  Но я боролась до последнего, до последнего издыхания….
  
  
  Глава 6.
  
  Последний сон Галины Петровой, в котором, судя по всему, она и осталась.
  "Несмотря на то обстоятельство, что стояла первая половина лета, листва на деревьях начала краснеть. Неимоверная жара и суховей постепенно сменились холодом. Подул сухой, но холодный ветер. 20 июня начала краснеть земля, небо будто налилось кровью, солнце засветило ярко алым светом. К вечеру остановились реки, поскольку ударил сильный мороз. Всё живое будто исчезло с лица земли, а люди попрятались в свои дома, включив отопление. Но это им мало помогло, потому что температура упала до минус 60 градусов, и продолжала падать дальше…. Лицо земли изменилось до неузнаваемости.
  Начали восставать прямо в телах умершие. Им не был страшен нагрянувший мороз в их новой плоти. Умершие призывали живущих забыть о своей прежней жизни, привычках, страхах и выйти из домов, подставить свои тела под преображающие кровавые лучи солнца Нового мира. Ещё некоторые воскресшие, которые умерли глубокими стариками, говорили, что на Землю грядёт Спаситель, и, заслышав Его шаги они воскресли в телах. Чтобы спастись живым и мёртвым нужно выйти из своих укрытий и дышать с Ним одним воздухом.
  Многие живые побоялись выйти из своих отапливаемых домов, бросать имущество и припасы. И такие умирали в своих домах как в гробах, поскольку в июне месяце мороз дошёл до отметки –80 градусов. Единицы праведных были в силах отказаться от всей своей прошлой человеческой жизни и её законов, и с верой выйти из своих укрытий, чтобы быть готовыми встретить Его. Правда, на улице оказались совершенно случайно вместе с праведниками и просто нищие бродяги, которым некуда было спрятаться от нагрянувших холодов, такие тоже спаслись вместе с праведниками.
  Когда же умер последний трус в своём остывшем доме, и преобразился последний смертный под открытым небом, обретя новую природу, ветер утих, и реки снова ожили. В воздухе разлилась благодатная тишина, а температура стала обычной для этого времени года. Случилось такое радостное событие 23 августа. Живность вновь пришла на Землю, словно всё это время она где-то укрывалась, листья на деревьях так и остались висеть не тронутыми, во время великого холода они тоже преобразились, а не опали, как им полагалось на морозе. Но как напоминание о случившемся, всякая зелень, листик ли или травинка, сохранила красноватый оттенок. Лицо Земли преобразилось. Наступило Новое время. Люди и животные не нуждались больше в пище и питье, в обычном смысле этого слова, а, следовательно, борьба с себе подобными за выживание окончилась и началась настоящая Жизнь. Никто больше не болел, не старел и не умирал, но и не рождался. Землю больше не сотрясали войны и природные катаклизмы, напротив, с каждым часом она становилась всё цветущее и прекрасней. Листва на деревьях больше не опадала с наступлением холодов, потому, что осень не наступала. Природа навсегда осталась в той первой половине лета, когда её настигло преображение. Люди стали понимать язык зверей и птиц, а их тела приобрели неограниченные способности. Они умели передвигаться по воздуху с различной скоростью, жить в воде, бегать быстрее лани. Этому всему их научили животные, которые тоже стали бессмертны. И тогда Он пришёл к людям как один из них. Он был не стар и не молод, и это нормально, поскольку, с начала Нового времени, вот уже 30 лет как никто на Земле не старел. И юные так и остались юными, хотя глаза их излучали мудрость, а старые будто молодели с каждым годом, пока не становились молодыми и здоровыми, после чего их омолаживание останавливалось. Таким был и Он, в его небесных глазах отражалась совсем не юношеская печаль, а временами боль, но Его лицо не имело морщин, а тело признаков старческого разложения…."
  И тут на самом главном связь оказалась прерванной, а я проснулась с чувством разорванности, словно какая-то грандиозная часть меня, может даже главная, осталась в том сне на преображённой земле радоваться приходу Спасителя, а другая, ненужная "Там", подобно мусору была выброшена "Оттуда". Я встала посреди ночи, став почему-то второпях записывать всё это, словно боясь опомниться, осознать себя. В самый разгар моей писанины Чепа открыла дверь лапкой и убежала из комнаты так быстро, что я моментально потеряла её из виду. Пришлось оббежать всё общежитие вдоль и поперёк, пока я не застала её на кухне второго этажа. Поскольку стояла невероятная летняя жара, после пробежки я вся взмокла и пошла умыться к умывальнику. Над умывальником у нас висит зеркало, так что любой умывающийся, волей неволей, хотя бы раз вынужден в него взглянуть. Умывшись, нечаянно посмотрела и я. Мне стало жутко от того, что я там увидела! В глазах этого … существа горели красно-коричневые огоньки, лицо будто бы огрубело, вроде бы отдельные черты лица были мои собственные, но всё вместе мало походило на меня. Это было лицо какого-то чудовища с издевательской улыбкой. И я поняла, что перестала быть той кем была до сегодняшнего дня. Ужас вновь вернулся ко мне но …, о кошмар! Он, этот Ужас уже не опустошал меня как прежде, а наоборот придал мне Силу! Я почувствовала своё всемогущество, осознав себя Богом. После стольких дней бессилия и подавленности состояние осознания своего всесилия вызвал прилив счастья впервые за последние месяцы. Да, как и предполагала бывшая хозяйка этого тела, Нечто завладело ею изнутри, и этим Нечто была я! Я теперь буду жить в теле той сраной поэтессы! Я – новый человек, пришедший на смену ветхого мечтателя. Я призвана воплощать мечты, а не пассивно мечтать, планировать и рассуждать. Ликование и восторг – вот моё основное состояние! Торжество силы – вот что я чувствую сейчас, торжество МОЕЙ силы, которая скоро победит весь мир!!! Конечно, писать я, подобно той хреновой писаке, в теле которой очутилась, не буду. Жалко тратить своё драгоценное время на не приносящее мне никакой выгоды времяпрепровождение. Ну, этот текст я уж допишу за неё, как любопытный дневник Моего прихода в этот мир. Но цель моей жизни – иметь весь мир на ладони. Пусть он станет передо мной на колени. Я хочу могущества, власти, богатства, и это всё у меня будет. Даже больше, у меня будут ваши души, вы сами мне отдадите их!!!
  И я захохотала, смотря на своё отражение в зеркале. Этот смех мне придал ещё больше сил, от него задрожали стены, а зеркало, треснув пополам, раскололось на множество осколков. Вдруг, в самый разгар моего увлечённого самоедства, послышалась музыка Кет, которая будто лилась из моего сердца. Она была прекрасна эта музыка как пламя разгоревшегося пожара или внезапно налетевший шквал ветра, который унёс за собой всё, что можно было захватить; или хрусткий сияющий мороз, застигший вас в пути на открытом пространстве и отразившийся в сверкающих звездах…. Звучащая скрипичная мелодия передавала то невыразимое бесконечное вдохновение, которое начинается за порогом боли, за пределами человеческого терпения, за пределами человека. Эта музыка ненависти наполнила меня своей нирваной, подняла над землёй и оторвала от неё, и вознесла! Я перестала чувствовать боль, причиняемую мне моим воспалённым сознанием, и целиком погрузилась в музыку борьбы, музыку Свободы, музыку Ненависти, в прекрасную музыку торжества Силы, торжества МОЕЙ Силы …. Святая НЕНАВИСТЬ разлилась в воздухе, пришло её время. Я вспомнила про чудодейственный крем Чудака, половина флакона которого осталась у Петровой в сумке….
  
  Письмо подруге, попавшее к адресату слишком поздно, чтобы та могла прийти в назначенное в письме место и время:
  "Здравствуй Анна! Пишет тебе бывшая Г. П., ты всё правильно поняла, не "бывшая подруга Г. П.", а именно "бывшая Г. П.", поскольку я, вернее то, что из неё получилось благодаря НЕму – это явная противоположность твоей бывшей подруги. Но подробности опустим. Аня, я помню в студенческие годы ты весьма активно разделяла "мои" взгляды по поводу феминистической революции, которая должна была произойти в стране благодаря нашим с тобой стараниям. Помнишь, Аня, ты ещё говорила, что поможешь мне в нелёгком деле правления государством, будешь моей правой рукой. Что касается нынешнего положения дел, то теперь мне особая помощь не нужна, Я ТЕПЕРЬ СПОСОБНА НА ВСЁ и революция будет всемирной, вот увидишь! Но если ты до сих пор разделяешь наши прежние взгляды, приходи в следующую среду к 12 ночи (06. 06. 2004.) на старое место в нашем парке. Помнишь то место? Если ты не придёшь, то я буду расценивать это как отказ".
   Антихрист.
  
  Письмо Анна нашла в своём почтовом ящике спустя месяц после указанного в нём времени, поскольку там оно потерялось в обилии рекламных газет. Автора же этого текста с тех пор никто не видел. По её исчезновении была найдена эта тетрадка, письмо к ней решили приложить сотрудники милиции, когда заводили уголовное дело по факту исчезновения человека. Пока ещё это дело остаётся открытым.
  
  
  
Оценка: 1.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"