Что лучше для кого и зачем? Извечный русский вопрос. Ответ вроде бы очевиден. Лучше, когда лучше. И, соответственно, наоборот.
Хорошо, когда много денег. Лучше, если еще больше, чем просто много. Отлично, когда молод и здоров. Еще лучше, если уже не совсем молод, но все равно здоров. Значит, прожил молодым и здоровым и доживаешь опять-таки здоровым. Куда уж лучше.
А если ничего не складывается? Ни денег, ни здоровья, ни молодости. Что лучше в этой ситуации?
Он дремал, скрючившись озябшим костлявым телом на неудобном сидении пригородного автобуса. Жизнь как-то не сложилась. Если честно, то и складываться было особенно нечему. Семья, в которой он родился, ничем не выделялась на фоне других семей городка. Усталые лица родителей олицетворяли для него тот внешний мир, из которого они приносили тоскливые разговоры о невыплаченной зарплате и непосильных долгах. Отец, как часто бывает в подобных случаях, запивал тоску горькой. Мать -- выплевывала оскомину от тягомотной жизни в бесконечных сварах. В принципе, к такой жизни он был готов и не ждал от нее ничего хорошего. Не ждал, так сказать, заранее. И, конечно, не ошибался в своих ожиданиях. После восьмого класса пошел в профессиональный лицей. Потом перебрался в армейские казармы. Полностью хлебнул от щедрот дедовщины, а, демобилизовавшись, неожиданно даже для себя самого женился на первой встречной. Притом, не надо ставить кавычек. Встретились на вечеринке у приятеля через пару дней после дембеля, а еще через пару недель поженились. Потом с удивлением узнали, что не сошлись характером. Они думали, что достаточно сойтись под одной крышей, но крыша не спасла. Моросящий осенний дождик ее слез, нескончаемым потоком пролившийся на его нервы, добил новорожденный брак окончательно. С тех пор он одинок. Повторение слезопада пугает его невероятно, поэтому отношения с женщинами заканчиваются трусливым бегством с поля взаимного влечения при первом же появлении серьезных притязаний со стороны женщины. Ну их всех. И это стало его девизом.
Сейчас он работает садовником в одном богатом доме. Просто так получилось. Друг присоветовал и устроил, а все остальное устроило его. Живет в отдельном домике. Все время на свежем воздухе. Никто не достает. Крыша над головой не протекает. Деньги выплачивают регулярно. Чем не жизнь? Живи и радуйся.
Он и жил, но отчего-то не радовался. Не радовался -- и все тут! Висело над душой огромное чувство неудовлетворенности. Он жаждал чего-то, и сам не знал, чего именно хочет. Казалось ему, что вот только руку протяни, и он все отыщет. Найдет то единственное и желанное, что наполнит его жизнь великим смыслом. Ощущение постоянно скуки пройдет, и это таинственное нечто дарует ему, наконец, чувство полного морального удовлетворения от жизни.
- Дядь, дай сто рублей сироте, - он выпрыгнул из тяжелых размышлений и удивленно посмотрел на довольно прилично одетого пацана лет тринадцати.
- Как тебе не стыдно побираться, - пробормотал чисто автоматически и приготовился нырнуть в новую мысль, как в омут.
- А тебе что, жалко? - мальчишка моментально нахохлился, как воробей в непогоду, и зло провел лезвием взгляда по его лицу.
- И куда только родители смотрят, - поддержала разговор тетка напротив.
- У меня их нет, - грубо парировал юный попрошайка.
- Как не стыдно! - возмутилась тетка. - Как не стыдно открещиваться от собственных родителей. Они тебя растили! Обували, одевали! Ночей не спали, когда ты болел!
- Да пошла ты, старая, знаешь куда! - заорал вдруг малец на весь автобус. - Да чтоб вы все провалились! Куда хотите, туда и проваливайтесь! Нет у меня никого. Всем плевать на мои болезни! Поняли!
В салоне автобуса воцарилась тишина, нарушаемая только неровным звуком мотора.
- Ты что, белены объелся? - мужчина скинул с себя мягкое покрывало полудремы и посмотрел на мальчишку чуть внимательней.
- Сам ты объелся. Сидишь, словно неживой. Обкурился, что ли?
- Прекрати, - взрослый неожиданно для себя перешел на крик. - Прекрати щенок портить людям настроение.
- Ах, я вам порчу настроение! А я всем его порчу!
- Интересно, - с философским тоном влезла в перебранку тетка, - интересно, малец, а что ты на этом рейсе делаешь? Почему не в детдоме?
- Сбежал потому-что. Довольна?
- И куда едешь? - не сдавалась дородная дама.
- На кудыкину гору.
- Я кому сказал! - мужчина почувствовал себя на пороге надвигающейся ярости. Хотя, какое ему до всего этого дела. Ну, сбежавший детдомовец. Ну, наглец. А чего еще от него ждать. И жизнь его ожидает никчемная. И наплевать на это абсолютно всем. А ему-то какое дело. Можно подумать, что он очень удовлетворен своей судьбой. Нет, как говориться, грех жаловаться... Только вот почему-то именно пожаловаться и хочется. И он не стал откладывать в долгий ящик. - Ты чего здесь выделываешься! Думаешь, ты один такой несчастный? Думаешь, все остальные, как сыры в масле. Я вон тоже никому не нужен.
- Это почему это? - живо заинтересовалась тетка. - Вроде мужчина видный и никому не нужен? Не женат, что ли?
- Не женат! - выпалил он в злобном запале.
- Ну, понятно, - задумчиво протянула тетка. - Оно, конечно, лучше гулять "на стороне". Погулял и смылся. Погулял да смылся. А мы потом мыкайся с вашими детьми. Вот отсюда и появляются такие, - и она ткнула толстым пальцем в сторону мальчишки.
- А причем здесь я, - тут же возмутился тот.
- Есть хочешь? - неожиданно, переходя от гнева в состояние почти полного покоя, спросил мужчина, обращаясь к мальчугану.
- Ну, допустим, хочу, - парень подсел на соседнее кресло и насмешливо уставился взрослому прямо в глаза.
Вдруг ужасно захотелось спрятаться от этого взгляда. Зрачки буравили подкорку, словно вскрывая ее невидимым лазером. Появилось ощущения, что парень видит его насквозь. Подумалось: " Я, наверно, кажусь ему ужасно смешным и жалким". От этой мысли стало не по себе. Он, торопясь, неверными руками развернул пару своих бутербродов, болтавшихся в сумке с самого утра, но так и не съеденных, и протянул юнцу. Тот схватил бесцеремонно, словно это были просроченные долги, а не угощение.
- Запить нечем? - и снова взгляд насквозь. Ну и глаза.
- Может тебе еще и постель в автобус, - съязвила тетка.
- А у тебя есть? - взгляд метнулся в сторону говорящей.
Тетка замолчала.
--
Не хами, - голос мужчины стал мягче и тише. Конфликт себя исчерпал.
Они вышли на одной остановке.
- Ты куда? - поинтересовался старший. - У тебя в этом поселке кто-то живет?
- Ага, - очень просто ответил пацан.
- И кто же это?
- Ты.
Парень улыбался во весь рот. Мужчина остановился, как вкопанный.
- Ну, ты и нахал, - произнес после недолгого молчания. - Я, между прочим, здесь не живу, а работаю.
- И что? Выгонишь меня в лес, на ночь глядя?
- Выгоню, - он, конечно, знал, что не прогонит, а прогнать очень хотелось.
- Ну что же, - парень решительно шагнул в сторону, - я пошел! - и мальчишка моментально скрылся в темноте.
- Эй, - мужчина напряженно вгляделся в неуютную темень, - эй, пацан, ты где?
Холодная улица ответила равнодушной тишиной. Высокие заборы коттеджей надежно ограждали жилища людей от чернеющего какой-то потусторонней темнотой асфальта.
- А, и черт с ним, - подумалось в сердцах. - Ушел и ладно. Меньше хлопот. А паренек ушлый. Такой нигде не пропадет.
Он еще ковырялся с замком калитки, когда рядом раздался знакомый голос.
- И долго ждать? Пока ты откроешь, я или с голода умру или от холода сдохну. Выбирай.
Паренек вошел в скудный кружок света, снисходительно оброненный высоким фонарем. Светлые коротко подстриженные волосы. Циничный не по годам взгляд.
Потом, когда уже напились чая с ароматными булками, посмотрели мимолетом в рекламирующий все подряд телевизор и побуравили друг друга черными дырами зрачков, стали укладываться на боковую.
- Тебя в детдоме, поди, уже обыскались.
- Ага, - парень усмехнулся и поправил небольшую подушку. - Обыскались. Как же. Да с чего ты вообще решил, что я детдомовский?
- Как это? - мужчина недоуменно посмотрел в сторону юнца, - ты же сам сказал, что из детдома.
- Не говорил! Это та тетка так решила.
- Только этого не хватало, - пронеслось в голове у взрослого. - Что это еще за фрукт? Откуда он тогда? Господи, да что же теперь мне с ним делать? Куда девать-то?
От волнения мужчина закурил сигарету, хотя с переменным успехом пробовал бросить курить уже второй год.
- Так ты откуда? А? - голос его вдруг стал каким-то жалким. - А? Ты живешь где-то?
- Ага, - лениво обронил подросток. - Живу. С бабкой. Мать меня бросила, а отца я вообще не помню.
- Почему бросила?
- Кто ее знает. Наверно, мешал. Можно я у тебя немного поживу.
- Парень, ты ведь видишь, что я не у себя дома.
- Что, так и живешь у чужих людей? На меня похож. Не нужен никому, - насмешливые глаза ребенка скользнули по лицу взрослого.
- Знаешь что, - сказал и замолчал, потому что дальше говорить было нечего, потому что услышанное было правдой. Его личной правдой, в которой он боялся признаться себе самому.
- Да ладно, - снисходительно обронил парень, - не расстраивайся. Не ты первый, не ты последний. Знаешь сколько таких, как мы с тобой по свету ходят, - мальчишка встал, подошел к взрослому и присел рядом с ним, ласково поглаживая мужчину по опущенным плечам. - Не дрейфь. Прорвемся.
- Ага, - парень достал мобильник. Нехотя, словно делая кому-то одолжение. - Ну, - капризно спросил невидимого собеседника. - И что? Тебя вечно дома нет. И что мне твоя работа. Ребенком заниматься нужно, а не по работам бегать.
- Это ты с кем? - насторожился мужчина.
- Мать это моя.
- Как мать? Она же тебя бросила!
- Да ладно, ладно. Пошутил я. Ну, не бросала она меня. Хотя, честно говоря, разницы никакой. Слышал? Все время на работе. Только что вернулась. Обнаружила, так сказать, что чадо исчезло. Сделала одолжение. Прикинь?
- Ну ты и чмо! - взрослый вскочил на ноги и принялся нервно намерять шаги. - Как так можно? Мать там убивается! Работает, чтобы у тебя всегда был кусок хлеба с маслом, а ты! Ты что в это время делаешь?!
- С тобой здесь сижу.
- Поехали.
- Куда?
- Домой тебя отвезу! Куда!
- Сам доеду.
- Доедет он. Уже доехал, сочинитель.
- Да не сочиняю я ничего! Я, правда, все время один. Да чего тебе объяснять! Я еще в автобусе понял, что и ты такой! Поэтому за тобой и пошел.
Полдень смахнул лучами солнца с ветвей мокрых кустарников капли. День попытался изобразить теплую погоду, но настроения не было.
- Привет, - раздалось из небольшой щели в заборе. - Как дела?
- Это опять ты? - мужчина сердито передернул плечами. - Опять удрал из дома?
- Удрал. Только мать знает, где я.
- И отпустила?
- А что ей остается. Она будет сутки дежурить на работе.
- Ладно. Заходи. Сейчас чай пить станем.
- Нужен мне твой чай. Выходи. Погуляем.
Они шли вдоль опушки небольшой березовой рощи. Высокий плечистый мужчина, оживленно рассказывающий какую-то историю, и подросток лет тринадцати. Было видно, что им интересно друг с другом. Парень то поддевал носком кроссовки камень, лежащий на тропинке, то срывал высохшую жесткую травинку и начинал ее покусывать.
- Можно я буду к тебе приезжать? - спросил младший старшего, когда оба изрядно подустали.
- Приезжай, конечно, - мужчина с деланным равнодушием пожал плечами, стесняясь внезапно охватившей его радости. Да и в самом деле, чему обрадовался? Тому, что у него теперь в друзьях тринадцатилетний пацан. Тоже мне друг. Ровня, так сказать, по жизненному опыту и интеллектуальному багажу.
- Может, я тебя с матерью познакомлю? - пацан робко взглянул на мужчину.
- Это зачем еще?
- Ну, мало ли. Поженитесь. Вместе зарабатывать легче, чем ей одной. Хоть отдохнет немного.
- Ну, ты и даешь. Тебе пальца в рот не клади. По локоток отхватишь.
- Как знаешь, - насупился младший. - Говорят же, было бы предложено.
- Жаль, но вынужден отказаться. Так значит, ты ее все-таки любишь, а твоя суровость к ней - одна показуха?
- Люблю - не люблю, а она моя мать. Это со счетов не скинешь.
- Ничего себе. Да ты философ.
Впрочем, больше парень не приезжал. Он не приехал ни через день, ни через месяц. Если бы кто-нибудь раньше рассказал взрослому человеку, считающему себя опытным и пожившим, что он целыми днями напролет будет тосковать по обществу малолетнего нахала, он ни за чтобы не поверил.
А мальчишка сидел в своей комнате и слепо смотрел в зашторенное окно. Опять неудача. За последние полгода уже не первая. Ну, не удается ему пристроить рядом с надежным мужчиной свою мать. Сколько говорил ей, чтобы поискала кого сама. Да толку чуть. Не слушает. Ох, уж эти взрослые. Но ничего. Вода камень точит. Он своего добьется. Не сегодня, так завтра. Найдет он ей кормильца, а себе вернет ее.
Он встал, тяжело вздохнул и отправился разогревать суп. Скоро она вернется с работы. Устала, поди, родимая.