Наемный родственник
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Он создал агентство и представлял к услугам клиентов наемных родственников. А что? Разве такая услуга не может быть востребована? Вот сейчас и узнаем...
|
Наемный родственник
Он сидел возле письменного стола и составлял бизнесплан. Так и написал на первой странице "Мой бизнесплан". Оставалось совсем немного, просто придумать бизнес, которым он будет заниматься и можно начинать писать бизнесплан. Бизнесом ему хотелось заниматься всегда. Еще, будучи пацаном, он продавал жвачку друзьям, которые не успевали добежать до близлежащего ларька на перемене. Тогда у него тоже был бизнесплан, согласно которому, он покупал эту жвачку накануне вечером. Чуть позже, в стенах института, он продавал конспекты к лекциям, ибо, согласно тогдашнему бизнесплану, всегда эти лекции посещал и тщательно конспектировал. Потом пошли чертежи "под заказ", дипломные работы и прочая институтская ерунда. Студенческие годы остались позади. Два года он работал по найму в соответствии со своей специальностью. Это были самые худшие годы его жизни. Работать по найму Егору категорически не понравилось. Кругом начальники, начальники, начальники. И он всем подчинен. Даже когда не знает, что тот жирный дядька его начальник, все равно подчинен, потому что начальник Егора, всего-навсего подчиненный того самого пузана. Но и пузан, не свободная птица. Пузан сам имеет над собой столько начальников, что впору по утрам надевать не галстук, а веревку, чтобы удавиться. Что же тогда по утрам надевать Егору? Деревянный гроб на шнуровке? Рассудив подобным образом, Егор уволился и отправился в свободное плавание по морям и океанам частного предпринимательства. Отправиться то, он отправился, но в каком направлении плыть, так и не решил. То есть, застыл рядом с причалом в ожидании попутного ветра. Причалом, с которого он отправился в плавание, ему служил старый письменный стол, стоящий в его комнате у самого окна. Парусами, неистовое желание заниматься бизнесом, а вот с ветром случилась загвоздка. Егор никак не мог решить, каким именно бизнесом ему заняться. То есть, в его варианте это означало полный штиль. Он спрашивал совета у друзей. Те охотно советовали, притом каждый свое. Егора не проняло. Все, что ему советовали, казалось полным бредом. Открыть палатку на рынке и торговать игрушками. Ну, и много наторгуешь, если по соседству расположен огромный "Детский мир" в котором этих самых игрушек больше, чем детей во всей Москве. Ремонтная мастерская по ремонту одежды. Ну, это уже совсем ку-ку. Егор не только шить, но даже разрезать ткань по прямой не умеет. Нанять швею, но тогда для того, чтобы выплатить ей зарплату, Егору придется зарабатывать, в свою очередь, нанявшись к очередному пузану. Вот будет здорово, вот будет хорошо. Только не Егору. Открыть свой автосервис. Ну, это только если закрыть все чужие автосервисы в округе. И так далее, и тому подобное. Так что положение Егора завидным не назовешь. От безысходности, парень решил отложить написание бизнесплана до лучших времен и привычно залез в паутину интернета. Плавая по волнам виртуального моря, и, перебираясь со страницы на страницу чужих проектов, Егор еще больше загрустил о своем собственном. И тут он наткнулся на интересную статью. Оказывается, раскрыла некую тайну статья, на Западе есть услуга "наемного родственника". При необходимости любой человек может за разумную плату приобрести себе родственника на необходимое ему время. На первый взгляд смешно, но если вдуматься... Если вдуматься получше, то это прекрасный шанс заняться необременительным в материальном плане и очень своеобразным бизнесом. О наличии такой услуги в своей стране Егор ничего не слышал. Следовательно, от избытка конкурентов страдать ему не придется. С другой стороны, не нужно и значительных материальных вложений в дело. Оформил ЧП, заплатил все, что для этого требуется и вперед. В конце концов, он может представлять и бедного родственника. Приедет к работодателю в своих старых джинсах и скромной футболке. Вот и все дела. Так сказать, родственник с периферии. А зачем вообще нужен наемный родственник? Ну, извините, это вообще не вопрос. Допустим, вам нужно создать иллюзию, что у вас большая и дружная семья. Опять таки, на похоронах и свадьбах семьям-маломеркам порой крайне необходимо зрительное расширение своего клана. А то, мало ли что скажут, или того хуже, подумают. Или красивая девушка хочет показать, что есть кому за нее заступиться, если любовник обманет. Вот тебе красавица брат. Недорого и сердито. Можно выбрать братишку из спецназа. Возможно, выйдет и подороже, но ведь и сердито будет очень. Тогда, смотришь, иной любовник от страха и под венец повести может. Сплошная выгода. Да, мало ли где может потребоваться человеку родственник. Всех случаев и не упомнишь. Егор улыбнулся, радостно потер ладони и начал писать бинесплан. Когда он, наконец, его написал, в бизнесплане была только одна строчка "срочно найти клиента, чтобы стать его родственником".
Вечер надвигал плечи сумрака на большой особняк, притулившийся на краю елового леса. Не самое приятное соседство, но ему нравилось. Он любил сумрак. Всегда и во всем. Во всяком случае, из-за близости елового леса на его участке начинало темнеть немного раньше, чем у соседей с центральных улиц, и даже в самый солнечный день на его небосклоне собирались тучи. Во всяком случае, так казалось из-за елового леса. В самом доме, огромном и богатом, тоже царили темные тона. Темный дубовый паркет разбавляли блики от многочисленных светильников, прикрытых темно-серыми абажурами. Темно-коричневые гардины ниспадали по темно-зеленым обоям, обрамляя окна с черными переплетами. И так далее. Словом, не для слабонервных. Жил он совершенно один, поэтому попробовать внести свежую струю, допустим, розового цвета в тяжелую гамму его жилища было некому. Нет. У него была прислуга. В чем, в чем, а в деньгах он не нуждался. Следовательно, и экономить не приходилось. Но прислуга здесь работала, а не создавала атмосферу. Убиралась, готовила и уходила, убиралась, готовила и уходила. А он, между прочим, оставался. Совсем один. У него бизнес, у него контракты. Да, много чего еще у него. А уютного жилища нет. Ну, это уж кому, как повезет. Вот и сейчас наклевывался новый контракт. Свела судьба с одним иностранцем. Просто, счастливый случай, не иначе. Вроде, вращались в одной сфере, а друг друга совсем не знали. А тут, раз, и судьба. Зародился в недрах экономической мысли и деловой фантазии проект, краше которого он, пожалуй, и не припомнит. Если дельце выгорит, радоваться ему среди темно-зеленых стен и темно-коричневых гардин долго-долго. Лет на десять, как минимум, той радости хватит. Вот на какие прибыли могли выйти. А, вы говорите. В одном загвоздка, хочется ему для пущей надежности завязывающихся отношений пустить иностранному партнеру пыль в глаза и продемонстрировать ему большую, дружную семью. То есть, продемонстрировать то, чего у него нет, и никогда не было. С другой стороны, иностранец должен со дня на день прибыть к нему в гости. Ну, нагрянет в этот самый дом и загрустит среди темно-зеленых стен под темно-серыми абажурами. А из окон с черными переплетами на него целый день будет пялиться сумрачный еловый лес. И полетит контракт ко все чертям. То-то потом слезами придется умываться. Нет. Допускать такого нельзя. Нужно срочно что-то предпринимать!
Егор получил ИНН, зарегистрировался в налоговой и дал рекламу в несколько газет. Вот и все приготовления. Дальше он начал ждать и волноваться. Теперь все ему казалось иным, нежели в начале. И в самом деле, если рассуждать здраво, ну, кому нужны новые родственники, когда все не чают избавиться от старых. Что-то он не додумал. Что-то не предусмотрел. Он, дурак, радовался, что у него не будет конкурентов, но все люди, по сути, его конкуренты. Все они чьи-нибудь родственники. Потянулись дни утомительных ожиданий. Услуга наемного родственника никому не требовалась. И тут раздался короткий звонок. То есть, совсем короткий, на долю секунды, не больше. Телефон пикнул и тут же умолк. Егор встрепенулся, но брать трубку не пришлось. Телефон молчал. Егор уже поник головой, как снова раздался короткий звонок. Егор переместился поближе к телефону, готовясь схватить его на начальной стадии звука. Но телефон вдруг разразился такой трелью, что хватать не потребовалось. Можно было взять не спеша. В телефоне плескалось девичье любопытство.
- Это вы наемный родственник?
- Он самый. Фирма "Наемный родственник" рада оказать вам услугу.
- Ничего себе, придумали, а здорово, правда?
- Еще не знаю. - Честно признался Егор. - Может, и здорово. А вы, собственно, по какому вопросу?
- Вы мне нужны. Точнее, ваш наемный родственник. У нас завтра свадьба, а друг моего жениха не смог приехать. Будете играть его роль, а то как-то неудобно. У меня подруга будет, а он остается без друга. Хочу его выручить. Сможете? Да, там нет ничего сложного. Все перепьются через полчаса после начала застолья, и им будет уже не до вас.
- Наша фирма всегда готова поддержать клиентов в сложных обстоятельствах. Если нужен друг, значит, он у вас будет.
- Я очень рада. Теперь о расценках.
Дружба оказалась быстротечной и ненавязчивой. Невеста хорошо знала суть вопроса. Пару тостов, обращенных к лучшему на свете другу, ну, то есть, к такому другу, надежнее которого просто нет. Словом, к самому-самому. После тостов, обильная закуска и снова тосты, но уже от других друзей и настоящих родственников. Домой Егор возвратился под утро. Пьяный, сытый и при деньгах. Ему понравилось. Кажется, наконец, он нашел свою стезю. Стезя, нашедшись один раз, больше не подводила. Аккурат, к тому моменту, когда Егор более, или менее пришел в себя, раздался новый телефонный звонок. Теперь Егор требовался в роли несуществующего любовника к дамочке бальзаковского возраста. Дамочка не испытывала недостатка в средствах, а вот недостаток мужчин ощущала остро. Особенно потому, что ее лучшая подруга недавно отхватила такого бойфренда, что дамочке срочно пришлось мобилизовать фантазию. Впрочем, при помощи Егора проблема была легко улажена, подруга посрамлена, дама повысила собственную самооценку и через пару дней подцепила настоящего альфонса. Егор опять испытал прилив крайне положительных эмоций. Вот это работа. Вот это бизнес. Затем последовали пара похорон. Егор загрустил. На корпоративе, последовавшем за похоронами, Егор явил собой двоюродного брата финансового директора, Он был обаятелен и скромен. Брат понравился всем, финансовый директор отстегнул круче остальных. Дела пошли в гору. Вечеринка в клубе. Брат гламурной барышни для устрашения распоясавшегося любовника. Утренний кофе в постель. Бизнесменша-работоголик у которой нет времени на любовника. Коммерческий дом престарелых, сын. У настоящего, подписание крупного контракта. Впрочем, матушке уже все равно. Она несколько не от мира сего. Спокойно приняла Егора за сына.
Этот звонок раздался рано утром. Егор сладко потянулся в постели и подхватил телефон с прикроватной тумбочки.
- Я слушаю.
- Фирма "Наемный родственник"?
- Она самая. - Довольно произнес Егор. Своим детищем он уже гордился.
- Я хотел бы заключить с вами договор об оказании услуг. Вы сейчас можете подъехать ко мне по адресу... Дальше следовал адрес какого-то котеджного поселка в подмосковье.
- Могу. - Отреагировал Егор, как можно любезнее. Чутье подсказывало, что на это раз его ждет не разовая загруженность, а настоящая работа в течении какого-то времени. Это было очень интересно.
Котеджный поселок внушал чувство глубокого уважения. Добротные дома со строго отделкой, свидетельствующей о хорошем вкусе дизайнеров, а, следовательно, дорогие. Широкие, загнанные под образцовый асфальт дороги, полное отсутствие глухих заборов, превращающих загородные поселения в лабиринт минотавра. Вместо них красивые витые ограды, венец еще не утраченного мастерства ремесленников. Словом, достойное место для капиталовложений. Ну, если, конечно, таковые имеются. Дом Анатолия Витальевича Понамарева стоял в самом конце улицы, вплотную к еловому лесу. Не самое приятное место в поселке. Темная стена елового леса сливалась с темными стенами особняка в сплошную визуальную массу. Егор поежился и надавил на входной звонок возле калитки. Открыли ему сразу. Хорошенькая горничная провела к хозяину и беззвучно удалилась.
- Вы из "Наемного родственника"? - На всякий случай, уточнил Понамарев.
- Из него. - Приветливо ответил Егор.
- Тут вот какое дело, - сразу взял быка за рога Анатолий. - Мне нужно, чтобы вы обеспечили меня семьей. В полном, так сказать, комплекте. Объясняю детали. Нужен отец. Мой отец. - Важно подчеркнул Понамарев. - Жена для меня, подруга для жены. Вы, я думаю, годитесь на роль моего двоюродного брата.
Егор молча переваривал информацию. Пока в его фирме существовал только один работник. Он сам. Если договор с Понамаревым будет подписан, фирму придется расширять, как говориться, в авральном режиме. Ну, что ж, расширяться, так расширяться. Они тщательно обсудили детали. В частности Понамарев уточнил, что весь этот спектакль они будут разыгрывать перед иностранным партнером Понамарева. Решается судьба очень важного контракта. Так что мера ответственности Егора огромная. Если что не так, мало Егору не покажется. У иностранца должно сложиться самое хорошее мнение о российском партнере. Пусть он вынесет из этого дома уверенность в полной порядочности, как самого Анатолия Витальевича Понамарева, так и всего его семейства. Крепкая дружная семья, вот что он хотел бы показать иностранцу.
Возвратившись домой, Егор схватился за телефонную трубку. Пара кадровых агентств, реклама в трех газетах. Дело того стоило. Начался утомительный просмотр кандидатов в семью. Женщины должны быть не просто красивыми, а еще и прекрасно воспитанными. Понамарев принадлежит к сливкам общества, а не к какому-то там среднему классу. Об отце и говорить излишне. Именно он воспитал такого человека, как выдающийся российский бизнесмен Анатолий Понамарев. Честь и хвала этому человеку. Смог вырастить сына, ничего для этого не пожалел. Отсюда следует и типаж папаши. Но где такого найти? Словом, работка ему предстояла непростая. Непростая работка, согласитесь сами. Женщин Егор пересмотрел много. Длинноногих, жеманных, гламурных. Но от всех отдавало, пусть и еле заметной, но провинцией. Нет, никто в пределах этого повествования не имеет абсолютно ничего против провинции. Наоборот, если и осталось в России что-то чистое и настоящее, то это находиться, скорее, в провинции, чем в столицах. Но, если без обид, жена Понамарева вынуждена быть коренной москвичкой. Только без обид.
Коренные москвички Егору не попадались, а если и попадались, то какие-то не такие. Наконец, после недели утомительных изысканий, начало кое-что получаться. Первым нашелся отец семейства, что вполне логично. Пожилой актер одного из периферийных театров, ищущий небольшой приработок в столице. О, как он был хорош. Высокий рост, мягкий баритон, грамотная вкрадчивая речь. Что Понамарев. Такой легко мог вырастить целый отряд Понамаревых. Егор принял актера на работу. Далее дела просто заладились. Еще через день перед Егором предстала настоящая московская дива. Гламурная барышня с глазами серны, гибкой фигуркой, умным выражением лица и низким грудным голосом. Она не говорила, она завораживала. Судьба Понамарева была решена. Отныне и до окончания визита иностранца Анатолий бесповоротно женат. Следом, в тот же день, подкатила и подруга. Симпатичная, простая, скромная и обаятельная. Она не должна была затмевать собой жену, но и не должна вызывать негативной реакции. Словом, эта именно то, что нужно. Подруга и ничего более. Егор воспрянул духом. Семья получилась хорошей. Он бы и сам от такой не отказался от, примерно, такой, но настоящей. Правда, пока еще рано. Как-нибудь попозже. Еще через день новоявленное семейство поехало в пригородный котеджный поселок для представления главе клана. Понамарев уединился в кабинете, провел длительную беседу с каждым, и одобрил выбор Егора. Семья, наконец, поселилась в собственном особняке и зажила мирной жизнью элитных обывателей. Отец семейства, Ираклий Андреевич, просыпался ни свет, ни заря и бодро выхаживал по бесконечным анфиладам сумрачных комнат. При этом, не по возрасту зорким взглядам он замечал все недочеты в уборке и считал необходимым делать соответствующие замечания прислуге. Прислуга куксилась, но молчала. Как-никак, отец хозяина. Видимо, на этот счет прислуга получила соответствующие указания. Ираклий Андреевич осваивался очень быстро, и вскоре кухарке стало перепадать не меньше, чем горничной. Кухарка молчала, но злилась больше первой. Атмосфера потихоньку накалялась. Дом зажил полной жизнью. Следующей на стезю домоводства ступила Маргарита Алексеевна, жена Анатолия Витальевича. Маргарита, красивая, как утренняя заря, низким бархатным голосом здоровалась с Анатолием за утренним чаем и справлялась о его здоровье. Анатолий неизменно благодарил душеньку за внимание и погружался в изучение биржевых сводок. Там, на узких биржевых подмостках, топтались в финансовом танго быки с медведями и медведи с быками. Словом, кто кому быстрей отдавит конечности, тот и прав. Анатолий заныривал в глубины аналитических статей с головой и забывал выплывать на поверхность. Но об этом никогда не забывала Маргарита. Ласковая заботливая супруга нежно обнимала свою половинку за шею, и что-то шептала ему на ушко. Что-то страшно заботливое, нужное и неприложное, о чем ему необходимо все время напоминать. Это выглядело так трогательно, так презентабельно, что Понамарев вынужден, был терпеть. Но дальше стало еще сложнее. Маргарите не понравился общий колер дома. Она решила приложить все усилия для воцарения в окружающей действительности более нежных цветов. Например, в холодных светлых тонах. Понамарев терпеть не мог холодных светлых тонов и решительно поставил Маргариту на место. Та спорить не стала. Не время еще. Нужно потерпеть. Но теперь рьяно взялась во всем придерживаться мрачных темных оттенков. За столом появлялась только в черных платьях. Даже на утренних чаепитиях. Перекрасила волосы в темный цвет и ввела в макияж темные тени. Впрочем, выглядеть хуже от этого не стала.
Тише и спокойней всех вела себя Иветта, подруга Маргариты Алексеевны, гостящая у них в доме. Обладательница редкого имени выказала себя добродушным и незлобивым человеком. Ее преданность дружбе внушала самые теплые чувства. Свое утро она начинала с фразы "Как ты, Маргариточка, не скучала без меня?", которая сопровождалась милой искренней улыбкой. На что Маргарита со своей стороны заверяла Иветту, что им с Анатолием Витальевичем ночью было не скучно. Иветта страшно радовалась за подругу. Они ворковали на веранде и отправлялись пить чай. Егор внимательно наблюдал за домочадцами, но вмешиваться не считал нужным. Все должно быть предельно достоверно. Никакой фальши. Пока получалось.
Наконец, в одно прекрасно утро Анатолий многозначительно произнес "завтра". Никаких дополнений к слову не последовало, но этого и не требовались. Все прекрасно поняли, что именно он имел в виду. Завтра приезжает иностранец. Репетиции закончены. Занавес открывается. Спектакль начался. Иностранец подъехал в полдень. Крутое немецкое авто развернулось по кругу у подъезда особняка и уехало. Иностранец остался. Он стоял в огромном сумрачном холе и пристально вглядывался в глубины дома. Навстречу ему, почти не касаясь пола, летела хозяйка дома. Маргарита Алексеевна достигла, наконец, главного зрителя и сдержано, но очень аристократично приветствовала его в "театре своего дома". Следом подтянулся Анатолий Витальевич. Он дружески пожал протянутую руку и проводил гостя в зал. Большой темный зал напоминал вестибюль крематория. Гость поежился и отважно сел в глубокое черное кресло. Потихоньку стали подтягиваться и остальные домочадцы. Сначала супружескую пару разбавил Ираклий Андреевич. Он вальяжно вошел в зал и, заметив приехавшего, подошел к нему с сердечными приветствиями. Изящно склонив красивую седую голову, он мягко подхватил протянутую в приветствии ладонь и тряс ее несколько секунд. Потом спросил хорошо поставленным голосом, не утомился ли гость с дороги.
- Папа не владеет английским. В их время в этом не было никакой необходимости. - Озвучил русскую речь отца Анатолий.
Англичанин кивнул в знак полного понимания и с интересом взглянул на Маргариту. То скромно потупила очи. Иветта появилась вместе с Егором. Последовало новое представление. Снова слова, рукопожатия и попытки заговорить по-английски. Егор английским языком владел в определенной мере. Не так, чтобы хорошо, но вполне сносно. Иветта не владела совершенно. Но для подруги это не было обязательным. Сложностей ожидали с Маргаритой, словарный запас которой исчерпывался самыми ходовыми фразами. Но англичанин отнесся к данному факту с полным равнодушием. Дела пошли на лад. Пока англичанин осматривался и обвыкался, семейство перемещалось по дому, при встрече многозначительно переглядываясь и подмигивая друг другу. За обедом царила атмосфера аристократического английского дома. Все, почему-то, словно онемели, и молчание придавало трапезе торжественность и респектабельность. Спектакль шел, как по маслу. Пили немного, чтобы, не дай бог, по старой русской традиции не потерять рассудок и не натворить бед. Точней, не сболтнуть лишнего. Русская душа и так все время нараспашку, а уж во хмелю вообще без дверей. Чопорный англичанин поблагодарил членов семьи за гостеприимство и попросил разрешения на уединение с Анатолием Витальевичем для конфиденциальных переговоров. Все с огромным чувством облегчения разрешили. Бизнесмены уединились, остальные, за исключением Егора, попытались приналечь на спиртное. Вредную попытку Егор сейчас же пресек, пригрозив одной разводом, двоим другим скорым отъездом в их собственные апартаменты. В собственные апартаменты никто не захотел и дела пошли на лад. Бизнесмены вернулись через два часа очень довольные друг другом. Из столовой все давно переместились в зал, смягчая атмосферу ритуального заведения веселой джазовой музыкой. Гость снова с опасением обвел взглядом мрачный зал, остановившись на еловом лесе, топорщившимся за окном жесткими сухими ветками, потом посмотрел на Маргариту Алексеевну и взгляд его потеплел. Маргарита Алексеевна взгляд перехватила и мгновенно активизировалась. На отвратительном английском она попыталась начать элегантную светскую беседу. Егор испугался, но англичанин проявил такое живое участие, не свойственное его нации, что Егору пришлось отступить. Маргарита старалась изо все сил. В конце концов, работа работой, но ей нужно обустраивать личную жизнь. Мрачный особняк придется скоро покинуть, а жизнь в московской хрущевке не сахар. Она была бы не прочь переместиться из подмосковной недвижимости Понамарева в недвижимость англичанина где-нибудь под Лондоном. Анатолий в игривую беседу жены и партнера не вмешивался. Мало того, у Егора сложилось впечатление, что такое положение дел Понамарева чем-то устраивает. Англичанин увлекался Маргаритой все больше и больше, Понамарев благоволил к этому все сильнее и сильнее. В конце концов, он хозяин, ему и решать. Придя к такому заключению, Егор расслабился и немножечко вздремнул в самом темном уголке зала. Вечер прошел превосходно. После ужина все вышли обозревать владения Анатолия. Сумрачный лес притушил краски роскошного заката, и они бодро маршировали по освещенным дорожкам. Англичанин все-таки наклюкался, кто устоит перед русским гостеприимством, все остальные, глядя на него, тоже себе позволил. Но по русским понятиям, выпили всего ничего. Егор бродил по саду, чувствуя легкий, нежный, как пушистые лапы, хмель. Голова немного кружилась, лес уже не казался таким сумрачным, а темный особняк вполне годился на роль уютного жилища. Егор увидел, как Маргарита уединилась с англичанином. Поискал взглядом Понамарева, но, судя по всему, муж ничего не жалел для долгожданного гостя, даже собственной жены. Вечер был настолько теплым, что уходить категорически не хотелось. Народ разбрелся по саду и притулился кто где. Ираклий Андреевич заснул на садовой скамейке и был торжественно препровожден прислугой в свою комнату. Иветта болталась по аллеям сада совершенно одна, но с непременной трубкой сотового в руках. Большую часть времени Иветта проводила за телефонными разговорами, уединяясь где-нибудь в доме. Маргарита, вернувшись вместе с англичанином, покинула последнего и примкнула к Егору. Теперь они ходили вокруг дома и молчали. Понамарева не было видно. Возможно, он уже лег спать. Нагулявшись, англичанин махнул им издалека рукой и ушел в направлении дома. Постепенно разошлись и остальные. Дом погрузился в глубокий ночной сон.
- А это снова я, - раздался в телефонной трубке сотрудника уголовного розыска Москвы Петра Евсеевича Краснова голос его друга и, не повезло, так уж не повезло, сотрудника, мало того, подчиненного, Павлика Чусового. Работали вместе они уже три года. Дружили, примерно, столько же. Равной дружба не была. Всем верховодил умудренным жизненным опытом Евсеевич. Но Павлик не расстраивался. Он вообще никогда не расстраивался. Ну, разве только если совсем чуть-чуть, чтобы позлить Евсеевича. Злился на Павлика Евсеевич часто. Следовательно, Павлик, все-таки, расстраивался.
- И чего звонишь? - скрипуче поинтересовался Евсеевич.
- Как всегда.
- То есть?
- Ну, Евсеевич, ты совсем уже мух не ловишь. Убийство у нас.
- Разговорчики в строю! В моих должностных обязанностях, чтоб ты знал, Павлик, про мух ничего не сказано. Понял?
- Так точно. Все понял. Беру мух обратно.
- Ну, что там у тебя, балабол?
- Англичанина убили. В элитном котеджном поселке. Он туда заселился для подписания какого-то контракта. Ну, или что-то в этом роде. Жил у своего делового партнера Анатолия Витальевича Понамарева. А тот, в свою очередь, проживал там со своим семейством. Вечером все отужинали, побродили по саду, а утром прислуга, пришедшая будить гостя, обнаружила его мертвым в постели. Вот, собственно говоря, и все.
- Как просто. Отужинал, побродил по саду, лег, поспал и, не желая вставать, умер. Действительно просто.
- А, забыл. У него в груди торчит нож.
- То есть, до того не хотел вставать, что решил зарезаться?
- Судя по всему, так.
- И кто их поймет, этих англичан.
- Может, ему кофе в постель не подали? Вот он с горя и того.
- Это я тебя сейчас с горя того. Городишь околесицу, а я должен обо всем догадываться.
- Ну, Евсеевич, ты меня сейчас так обидел, так. Ну, в общем, я весь в слезах.
- Не утони.
- Уговорил.
Евсеевич подъехал в поселок часов в десять. Павлик деловито рассекал по дому. Обитатели особняка сидели в мрачном огромном зале и молчали. Евсеевич поздоровался, поднялся в спальню убитого. Внимательно осмотрел место преступления, Потом спустился в зал и присел на широкий диван, обитый мягкой на ощупь черной кожей. Семья настороженно вглядывалась в сыщика, словно ждала мгновенного приговора и приведения его в исполнение. Меж тем, сыщик понимал, что расследование будет долгим и приговор последует нескоро. Он не торопился.
- Ну, господа, с чего начнем? Или, точнее говоря, с кого?
- С него, - грубо ткнул пальцем в сторону Понамарева Егор. - Пригласил нас сюда и такое вытворяет
- Кого пригласил, и что именно вытворяет? - ласково спросил Евсеевич.
- Нас пригласил. Свою семью. Точнее, работников моей фирмы, - путано начал объяснять Егор. Жизнь его так приложила, что от внезапного несчастья, свалившегося после целой череды удач, Егор едва не плакал. Только-только начал оперяться и, надо же, такое случилось. Как говориться, аж, жуть.
- Вы не волнуйтесь, - взял еще на полтона нежнее Евсеевич. - И не торопитесь. Спешить нам все равно некуда. Так, что у вас за фирма и при чем здесь она? Попрошу очень подробно.
- Хорошо. - С чувством некоторого облегчения начал Егор. - Видите ли, я недавно организовал фирму. Называется "Наемный родственник". Занимаюсь предоставлением своеобразных услуг. То есть, по желанию клиентов имитирую тех, или иных родственников. Услуга оказалась довольно востребованной. Мои дела пошли на лад. А тут этот, - Егор, негодуя, ткнул пальцем в сторону Понамарева. - Ему, видите ли, потребовалась семья. Поддельная, естественно. Пыль жмурику хотел в глаза пустить. У них там контракт наклевывался, вот он и расстарался. Мол, не абы с кем контракт подписываешь, а с положительным, во всех отношениях, человеком. Тоже мне, положительный человек. Позвал гостя и грохнул. А нас подставил. Мы же ни в чем не виноваты. Этого англичанина видим в первый раз. Зачем же нам его убивать? А этот, - Егор снова ткнул пальцем в направлении Понамарева, - этот все заранее продумал. Так бы он сейчас один в подозреваемых ходил, а теперь целый табун. Попробуй, разберись.
- А почему вы решили, что англичанина убил Понамарев?
- А кто еще? Я же говорю, мы его никогда не видели. Сотрудников в свою фирму я набирал сам. Все они люди в этом доме совершенно случайные. Ни с кем здесь не знакомы. Они и друг друга увидели впервые в этом доме. Так что, факты неоспоримая вещь. Мы не при чем!
- Хорошо. Допустим, я соглашусь с вашими доводами. Но в доме, кроме вас есть еще прислуга. Это, во-первых. Во-вторых, в дом мог проникнуть посторонний человек. Мог?
Егор надолго задумался, по-мальчишечьи морща лоб.
- Вообще-то, мог. Мы накануне вечером разгуливали в саду изрядно под шофе. Дом стоял нараспашку. Заходи, кому не лень. Ну, никто же ничего не думал. Разве мы знали, что такое случиться. Вы тоже должны нас понять.
- Понимаю. Но к выводу, что в дом легко могли проникнуть посторонние люди, все-таки, пришли? Так?
- Пришли, пришли. Тут все куда-нибудь пришли. Мы к неприятностям. Понамарев к несостоявшемуся контракту, англичанин, вообще, к кончине. Может, и еще кто-то куда-то пришел, - разразился от безысходности печальной тирадой Егор.
- Хорошо, - попытался разрядить обстановку Евсеевич. - Итак, Понамарев вас нанял для того, чтобы вы изображали его семью? Так? Честно говоря, много чего перевидал, а с таким сталкиваюсь впервые.
- Ну, это мое ноу-хау. Ну, не совсем, конечно, мое, но здесь я воплотил эту идею впервые. Наверно? - вдруг засомневался Егор. - Во всяком случае, я с услугой подобного рода в нашей стране еще не сталкивался, - подстраховался для верности Егор.
- Я тоже, - выказал свою солидарность Евсеевич. - Допустим, Понамарев пригласил вас, чтобы вы изображали его семью. С англичанином, возможно, в домашней обстановке больше бы он не встречался, так что бояться разоблачения не нужно. Ладно. Определенная логика есть.
- Могу ли я с вами поговорить наедине? - обратился к Понамареву Евсеевич.
- Конечно, - выказал полную готовность к разговору тот.
Они уединились в личном кабинете Анатолия Витальевича. Кабинет представлял собой большую комнату с потолками высотой не менее четырех метров. Евсеевич задрал голову, посмотрел на прекрасную лепнину на потолке и протянул что-то типа "Ну, это, конечно, то еще". Понамарев тут же переспросил, но Евсеевич отделался вежливой улыбкой и продолжал молча созерцать роскошную комнату. Здесь к месту оказались и серые обои, и темно синие абажуры и синие же гардины на окнах. Здесь человек размышляет и ничего не должно отвлекать мысль от истины. Кроме того, это убежище мужчины, его логово, и темный цвет олицетворяет собой надежность и аскетизм мужского начала. Евсеевич и сам был аскетом. Он бы не возражал против такого кабинета, только кабинет об этом не знал и продолжал числиться за Понамаревым.
- Так, Анатолий Витальевич, зачем же вам потребовалось выдумывать всю эту несуществующую семейственность? Просто какие-то детские игры.
- Почему, игры? Я привык смело двигаться навстречу новым идеям. Однажды случайно прочел газетную рекламу "Наемного родственника" и решил воспользоваться их услугами. Если бы я все время шел проторенными путями, вряд ли смог бы создать большой капитал. Именно, умение мыслить нестандартно, помогает выжить в условиях острейшей конкуренции. Кстати, Егор, смог создать дело благодаря тем же способностям. Пытаются многие, но получается у единиц. Не вам рассказывать. Наверно, не раз сталкивались с тем, как разоряются неудачливые дельцы. Так вот, они просто шли давно избитыми путями и не искали собственных. За что и поплатились.
- Страшно далек я от бизнеса, - с чувством огромного облегчения произнес Евсеевич. - А он, соответственно, от меня. Поэтому, верю вам на слово. Итак, вы решили воспользоваться услугами Егора. И он по вашей указке создал вам целую кучку родственников. Да? Вашего отца, жену, двоюродного брата и подругу жены.
- Точно так, - почему-то по военному отрапортовал Понамарев.
- А почему вы сделали семью именно такой?
- Не понял вопроса?
- Ну, почему отец? Зачем он вам? С женой все понятно. Но почему отец, двоюродный брат и подруга жены? Они то вам зачем?
- Мне хотелось достаточно большую семью, но без чрезмерности. Отец, интеллигентный и благообразный, для солидности. Подруга жены, я подумал, а, вдруг, партнеру захочется немного поволочиться. Двоюродный брат, нужно было куда-то пристроить Егора. Он же руководил всеми этими "родственниками". Координировал их действия, следил за ними. Мне всем этим заниматься не досуг. Я деньги плачу.
- Допустим, убедили. Скажите, а вы можете вспомнить, кто и где находился в тот вечер, лучше в самый поздний его час. Допустим, вплотную к тому времени, как вы уснули.
- Господи,- вырвалось у Понамарева, - начинается! Могу, конечно, вспомнить. Но мало что. Дело в том, что я специально ни за кем не следил. Помню, что все вышли в сад. Хаотично бродили, то есть, кто где. Ираклий Андреевич, по-моему, вообще, на скамейке заснул. Прислуга проводила его в дом. Егор ходил сначала один, потом с Маргаритой. Иветта была наедине с телефоном.
- Ей кто-нибудь звонил?
- Ей всегда кто-нибудь звонит. Терпеть не могу таких. На своей работе уволил бы сразу. А здесь сплошной экспромт. Пришлось терпеть.
- А где были вы, Анатолий Витальевич?
- Я? Я немного походил по саду, потом перешел в зал и выпил виски.
- Один, или с кем-нибудь?
- Выпил? Один. Все остальные были в саду. Правда, это было как раз в то время, когда Маргарита уединилась с гостем. Их в саду не было. Они появились позже.
- В доме вы их не видели?
- В зале не видел, специально, извините, не следил. Потом я поднялся в этот кабинет и читал биржевые новости. Спустя какое-то время лег спать. Вот, собственно говоря, и все.
- А где был англичанин?
- Я же сказал, сначала они ушли куда-то с Маргаритой, потом он, кажется, ходил по саду один. Во всяком случае, когда я выглянул в окно, то заметил его в саду. Это перед тем, как лечь спать. Да, плохо я все это помню. Плохо.
- Хорошо, - как в насмешку вклинился Евсеевич. - На первое время достаточно.
- На первое время? - взвился негодованием Анатолий. - И как долго все продлиться?
- Вот этого я вам сказать пока не могу. - Опечалил его Евсеевич.
Иветта морщила носик и все время на кого-то злилась. По привычке, косилась на мобильный, словно он был в чем-то виноват. Ну, почему ей постоянно не везет? Только оторвалась от старых приятелей, думала, теперь уже все позади, так нет, многое, как оказалось, еще только впереди. Целое расследование по поводу убийства этого англичанина. Не везет. Фантастически не везет.
Родилась Иветта в далекой провинции. И даже не в городке. Если честно, то и не в поселке. Если же четыре дома, стоящих среди холмистой местности, можно назвать деревней, то родилась Иветта в деревне. Места там изумительной красоты и безлюдности. То есть красот много, а людей совсем нет. Но для страны наших масштабов это не редкость. Людей у нас во все времена было гораздо меньше, чем холмистых местностей. Поэтому никто факту малонаселенности не удивлялся. В школу Иветта уезжала каждый понедельник и возвращалась домой каждую пятницу. Зимой иногда и не уезжала, и не возвращалась. Потому что дороги исчезали под снегом, словно подав на развод с родом человеческим. Не пробиться, как ни воюй. Местное начальство и не воевало. Наступало зимнее перемирие, и Иветтина деревня превращалась в субмарину, находящуюся в длительном подснежном плавании. Все обитали в полной автономке. Ни автолавки, ни школьного автобуса, ни прочих средств передвижения и доставки хоть чего-нибудь. Но люди привыкли. Как-никак, многие семьи провели в таких условиях не один век, если считать от родоначальников. Правда, телевизоры были у всех, поэтому информационного вакуума не наблюдалось, хотя количество каналов не радовало изобилием, а спутниковые тарелки были местным не по карману. Именно там, в среде глумурной телевизионной тусовки, услышали впервые родители Иветты ее имя.
Имячко запало в память, а затем вписалось отзвуком столичной гламурности в свидетельство о рождении дочери. Так и появилась среди окрестных ромашек и клевера белобрысая и веселая Иветта. Иветта редко унывала. Росла, как на дрожжах. Почти до самых холодов ходила по двору босая. Никогда не болела, даже гриппом и где-то годков после четырнадцати страшно, до полного самозабвения, начала мечтать об отъезде из отчего дома. Никакой материальной поддержки от близких получить она не могла. В их деревне все настолько бедны, что впору поддерживать их самих. Поэтому в семнадцать лет, получив аттестат об окончании школы, Иветта собрала скромные пожитки, взяла небольшие деньги, которые вручила ей мать, и уехала вместе с двумя подружками в Москву. Зарабатывать деньги.
Подружки поехали не на пустое место. Гораздо ранее них в Москву начали наведываться их землячки постарше. Некоторые из них успели там обосноваться и пустить корни. Вот к ним и надеялись пристроиться лихие деревенские девушки. Надежда не обманула. В столице их приняли, обласкали, кое-чему подучили и дали, наконец, работу. Какую? Иветта на этот вопрос отвечать не любила. Для родителей, она работала в хорошем магазине. Для друзей, в классном клубе. На самом деле, Иветта стала проституткой. Но не уличной. Ни в коем случае. На это бы она не согласилась. Да, если с другой стороны посмотреть, ну какая она проститутка? И не проститутка вовсе, а работница одного из престижных массажных салонов Москвы. Это же фирма, а не бордель какая! Правда, сначала Иветту посадили телефонным диспетчером в этом же самом салоне. Совмещать два дела, обслуживать клиентов и работать диспетчером никому не разрешали. Либо ты с клиентами, либо диспетчер. И только так. Иветта поначалу тушевалась, поэтому решилась на диспетчера. По двенадцать часов в сутки она сексуально отвечала на звонки, частично присматривала за производственной дисциплиной и страшно завидовала девочкам, получающим гораздо больше нее. Со временем она освоилась и перешла к занятиям более прибыльным. Научилась делать отличный эротический массаж и не только. И не только, стало удаваться даже лучше массажа, отчего ею серьезно заинтересовались вышестоящие товарищи и вскоре перенаправили ее пыл и талант в русло гостиничной проституции. У хозяев ее нынешней жизни в нескольких московских гостиницах было все схвачено. На прикорме у гостиничных мамок были швейцары, горничные, охранники, официанты, бармены, портье, администраторы. Не нужно было никакой рекламы, никаких дополнительных затрат, бизнес сам плыл в руки. Иветта стала получать еще лучше прежнего и жизнь начала налаживаться. Сначала Иветта решила нацелиться на подмосковную квартирку. Там, со временем, может, наскребет и на московскую. Работала, не покладая рук, ну, или чего еще там. Риска со стороны органов правопорядка практически никакого, работай, так сказать, не тужи. Но только человек устроен так, что ему всего и всегда мало. Стало мало и Иветте.
Однажды в гостиничном ресторанчике она заприметила девицу писаной красоты. И сидела эта девица с высоко поднятой головой, ну, чисто, герцогиня. Не меньше. Подле нее примостился плохонький с лица, но крутой в прикиде мужчинка. Глаз с красавицы он не сводил, потчевал только самым дорогим. Иветта позавидовала. Позавидовав, кивнула на красавицу товарке, и спросил кто, мол, такая. Может и правда, жена какого-нибудь олигарха. Хоть посмотреть на нее издалека, чтобы запомнить, как выглядят настоящие счастливицы. Но товарка в ответ брезгливо скривила губы. Какая это, мол, тебе олигархиня. Такая же, как мы, проститутка. Только элитная. Вот тут Иветточка и пропала. Спать перестала, есть тоже. Отчего даже похорошела, потому что похудела, а лицо от недосыпа приняло выражения интеллектуального переутомления, хотя переутомлять в этом ключе было нечего. Ночью и днем, на отдыхе и за работой, Иветточка думала только об одном: как же ей стать элитной проституткой. Попробовала посоветоваться с товаркой, но та подняла ее на смех. Какая, мол, ты элитная. У той, что ты видела в ресторане, два высших образования. Она свободно владеем двумя европейскими языками, а ты владеешь только тем, что у тебя во рту. Да и этим языком владеешь "на отлично", только когда с клиентом. Иветта на товарку обиделась смертельно, но вслух высказываться не стала, не клиент, перетопчется. Однако, идею не оставила. Высшее образование, конечно, ради элитности получать не стала, иностранных языки учить не начала, но из гламурных журналов не вылезала. Шлифовала внешность беспощадно. Фигура истончилась до салонной изысканности, губы в меру стали пухлыми, разве что не пушистыми. Парфюм, не парфюм. Одежда только из дорогих бутиков. Вот тебе и подмосковная квартира. Если и дальше дело будет двигаться в таком ключе, ей не только на квартиру, а , извините, на прокладки не хватит. Но с элитностью, не смотря ни на что, не задавалось. Не было у Иветты по настоящему богатых клиентов. А без них элитной проституткой не станешь. Но в силу тех изменений во внешности и профессиональном мастерстве, которые Иветта уже приобрела, по пути к пьедесталу профессии, стала она у мамок на особом счету. И тут ей попался подходящий клиент.
Он возник, словно ниоткуда. Материализовался из небесной пыли. Нет. Собой он особенно хорош не был, но аура, которая от него исходила, говорила сама за себя. А охранники, окружавшие его тесной волчьей стаей, говорили за него. Сам он себя почти ни чем не утруждал. Просто обводил вестибюль гостиницы равнодушным взглядом залетного гостя. Обводя взглядом вестибюль, заодно обвел им же и Иветту. Иветта сначала смутилась, потом подобралась внутренне, далее уже наружно и изобразила такую улыбку, что гость оторопел и больше уже ни на что другое не зарился. Через полчаса Иветта восседала в его роскошном номере. Через час она уже там возлежала. Еще через два часа имела приятную содержательную беседу с богатым, утомленным этим самым богатством человеком. Иветта богатством утомлена не была, поэтому реагировала на беседу живенько, чем еще больше расположила к себе капризного мужчину. Слово за слово и Иветта разоткровенничалась не на шутку, потому что призналась клиенту в своей самой заветной мечте: уйти из гостиничной проституции в элитную. И попросила помощи в осуществлении своей мечты. Ну, разве мало у него знакомых с таким же, или почти таким, достатком? Знакомых оказалось много. Одним из таких знакомых был сутенер, в ведении которого находилась Иветта. Словом, попала по полной. Начались для Иветты дни тяжелых испытаний. Кричала на нее, как на последнюю курву мамка, угрожал расправой сутенер, сторонились, как от прокаженный, товарищи по цеху. Словом, сама жизнь ее зависла на волоске. Правда, паспорта не отбирали, в подвал не сажали. Не то время и не то место. Не Эмираты, в конце концов. Но страха натерпелась.
И тут объявление Егора, как голос надежды для моряка с суши. Спрятаться, скрыться и не выплывать какое-то время у знакомых берегов. Да и то, пожить у миллионера в особняке некоторое время. Смотришь, она себе кого-нибудь и подцепит. А там, бог даст, станет содержанкой. Опыт-то в определенной сфере огромный. Таким девочки из модельных агентств похвалиться не могут. Она асс, что там не говори. Профи, словом. Вот и подцепила. Ментов на хвост подцепила. А там еще подруги-землячки по телефону тренькают. Тебя, мол, ищут. Ты пока, мол, не выплывай из своих шикарных широт на родные просторы. А как ей теперь не выплывать? Скоро из особняка попрут, если только в казенный дом раньше не закроют. Эх, не везет Иветте. Вот и сидит она на мягком диване, и морщит носик, поглядывая без конца на сотовый.
Евсеевич попросил разрешения допросить остальных страдальцев в роскошном кабинете Понамарева. Анатолий снисходительно усмехнулся и разрешение дал. Первым в кабинет призвали Егора. Как-никак, он основатель семейной династии Понамаревых, а это что-то, да значит. Егор вошел, не торопясь, и явно волнуясь. Свой трудовой стаж в качестве предпринимателя он начал совсем недавно к общению с государственными чинами еще не привык. Евсеевич, в свою очередь, встретил его дружелюбно. А что, разве жалко этого самого дружелюбия для хорошего человека. Вот сейчас Евсеевич и начнет выяснять, так ли Егор хорош. Егор напряженно восседал на красивом стуле и преданно смотрел Евсеевичу в глаза. Евсеевич никуда не спешил, в глаза Егора не заглядывал, он просто ждал. Ждал, когда заговорит Егор.
- Вы меня вызывали? - осенило, наконец, Егора.
- Вызывал, вызывал, голубчик.
- Я вас слушаю.
- Да нет, это я вас слушаю.
- Так я вам в гостиной все рассказал?
- Правда? - невинно осведомился Евсеевич. - И о чем же мы там говорили?
- Ну, почему я открыл эту фирму.
- И почему же вы ее открыли?
- Так я вам все рассказал.
- А я запамятовал. Не трудно ли будет повторить?
- Просто решил, что в этой области у меня не будет конкурентов.
- В какой области?
- В области оказания услуг мнимых родственников.
- Так, так, - многозначительно протянул Евсеевич. - Согласитесь, что мнимые родственники, это очень подозрительная услуга. Практически, вы целенаправленно обманываете людей. Можно сказать, преднамеренно занимаетесь мошенничеством. Не совсем удачная идея, морочить людям голову.
- Я же по договоренности.
- Что по договоренности? Вы имеете в виду, по сговору?
- Ой, - расстроено воскликнул Егор, - вы меня не так поняли. Я имею в виду, меня нанимают люди, которые полностью в курсе того, что я не их родственник.
- А для чего они вас нанимают?
- Не понял.
- Они нанимают вас для того, чтобы обмануть других людей, которым выдают вас за своих родственников. Так?
Егор сидел, уныло опустив плечи и прижав потные ладони к потертым джинсам. Вот попал. Что же теперь будет. Неужели тюрьма?
- Ладно, - неожиданно подобрел Евсеевич, - пока никто не обвиняет вас в мошенничестве. А там посмотрим. Но впредь, будьте осмотрительны. Вы выбрали очень скользкую стезю. Это я вам, как сыщик, говорю.
Егор совсем поник духом, и теперь перспективы собственного бизнеса уже не казались ему столь уж безоблачными. А если и впрямь нарвется на мошенников? А если уже нарвался?
- А скажите-ка мне, Егор, кто и где находился тем вечером, когда убили англичанина?
- Кто где? Ну, я почти ничего не помню. Точнее, и не старался запомнить. Помню, что Ираклий Андреевич заснул на скамейке. Иветта бродила одна. Маргарита исчезла, потом появилась и присоединилась ко мне.
- О чем вы разговаривали?
- О ерунде. Правда. Вы чего не подумайте. Про погоду, что тихо и тепло. Про еловый лес, что очень хмурый. Словом, ни о чем. А потом разошлись по своим комнатам. У нас с Маргаритой ничего не было.
- А у кого было?
- То есть? - оторопел от неожиданности Егор.
- Говорят, она уединялась с англичанином?
- По-моему, они куда-то пошли под руку. Но я понятия не имею, что между ними было, а чего не было.
- Понамарев?
- Он из сада ушел довольно рано. Где был потом, не знаю. Поймите, я же не знал, что так получится. Поэтому, ни за кем не следил.
Маргарита ждала появления Понамарева в столовой комнате. Наступал час обеда. Понамарев просто не мог не придти. В конце концов, должен же он поесть. Имеется в виду, вместе со всеми. Но Понамарев упорно не появлялся. А так жалко. Так жалко. Ей многое нужно было ему сказать
Маргарита росла единственым ребенком в семье и ребенком крайне избалованным. Семья жила скромно, но для родного дитяти хватало и на хлеб, и на кусочек масла поверх хлеба. Маргарита воспринимала это, как данность. Раз уж она соизволила родиться у этих, сами не ешьте, но ее потчуйте. Эти ходили в ношенной одежде, перебивались самым необходимым, а у Маргариточки всегда было лишнее и подруги ей завидовали. И право, как же ей не завидовать? Все внимание мальчиков, ей. Она самая красивая в школе. Самая модная одежда, у Маргариточки. Родители расстарались. Косметика фирменная. Телефон навороченный. Гонор непомерный. И все это только у Маргариточки. У остальных все гораздо скромнее. Интитут для Маргариты выбрали престижный. Точнее, самый престижный в стране. А как же еще. Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова это вам не шутки. Правда, поступить туда более, чем проблематично. Но это же Маргариточка. Родители раскупорили тощую кубышку и наняли репетиторов, преподающих в МГУ. Ничего, что дорого.Зато, может, хоть словечко за Маргариту замолвят. Но никто и слова даром не произнесет. Пришлось занимать у родственников на тайный диалог с экзаменаторами. Диалог состоялся. Маргарита поступила. Поступила Маргарита на юридический факультет. Хотела стать адвокатом, в крайнем случае, нотариусом. В учебе особенно не преуспевала, но и не тянулась в самом хвосте. Словом, училась на твердую тройку. Практику проходила сначала в суде, где и поняла, как трудно зарабатывают на хлеб с красной икрой адвокаты. Это не воодушевило. Проходя практику в нотариальной конторе, она убедилась в том, что профессия нотариуса, пожалуй, потяжелее профессии адвоката. Это во-первых. Во-вторых, занять одно из мест нотариуса, количество которых строго ограниченно государством, дело почти невозможное, ибо все места и так заняты. Да и денежки вложить придется немалые, ведь, нотариус, считай, тот же частный предприниматель. Все организует за свой личный счет. Нет. Это для Маргариточки не годилось. Таким образом, отпали адвокат и нотариус, ради которых она, собственно говоря, и заваривала кашу с юридическим факультетом. В конечном итоге, Маргариточка, закончив университет, прибилась к коммерческой фирме средней руки в качестве помощника юриста. Занимались они претензионно-исковыми работами. Бесконечное количество чужих претензий украсили жизнь и трудовые будни Маргариты. Сначала она вместе с трудовым коллективом убеждались в том, что претензия обоснована с точки зрения российского законодательства. Затем наступал черед убедиться, что документы, собранные по данной претензии составлены грамотно и их достаточно для подтверждения оной. После чего следовала страшно занимательная стадия досудебного урегулирования, состоящая из переписки и словесных прений сторон. Маргарита глубоко вникла в работу Почты России. Столько заказных писем она перетаскала в эту архиважную службу. О написании иска в суд не приходиться и говорить. Это целая поэма. Но если коротко, то очень скоро Маргариточка поняла, что ей нужен богатый муж, а не эти придурки с их грошовыми исками. И тогда... И тогда она наткнулась на рекламное объявление "Наемного родственника".
- Ираклий Андреевич, очень рад вас видеть. Проходите, присаживайтесь. Итак, Ираклий Андреевич, а вас то, как занесло в этот Эдем? - спросил, мило улыбаясь, Евсеевич.
- Что за Эдем, любезный? Я не совсем вас понимаю.
- Ну, уж так и не понимаете?
- Не совсем. - Тактично уточнил мнимый отец.
- Давайте то, что поняли. - Покладисто согласился Евсеевич.
- Я на пенсии, - не торопясь, начал повествование Ираклий Андреевич.- С год уже, примерно. Скука, я вам скажу. Ужасная скука. Пробовал читать. Пробовал, знаете ли, но все равно скучно. Потом думаю, а не съездить ли мне к дочери в Москву. Она здесь за мужем. Да, понимаете ли. У нее муж и дочь. Приехал, знаете ли, разместился, но опять скучно. Скучно, знаете ли, и все. Ну, думаю, пропал ты, Ираклий. И тут пришла мысль, знаете ли. Мысль пришла. Думаю, может, поикать какую-нибудь работу, знаете ли. Стал листать объявления и нашел! Нашел работу. Вот эту самую. Собственно говоря, больше сказать мне нечего.
Ираклий Андреевич выжидательно посмотрел на Евсеевича. Тот молчал, словно смакуя послевкусие речи Ираклия Андреевича. Вкус, судя по всему, Евсеевичу не понравился . А вот послевкусие, как таковое, удовлетворило.
- Итак, вам было нечего делать, и вы пристроились в фирму Егора?
- Именно так, уважаемый.
- Хорошо. А что вы можете рассказать о Понамареве и ваших, так сказать, коллегах?
- Понамарев? Так мы виделись только за столом. Такова она, нынешняя молодежь. Отец, знаете ли, а поговорить с ним и некогда.
- Кто отец и чей?
- Ой, увлекся, извините.
- Вот именно, что увлеклись, Ираклий Андреевич. Вы, актеры, часто путаете вымысел и реальность. Играть нужно на сцене, Ираклий Андреевич, жизнь нужно проживать.
- Я и проживаю.
- Разве? Вы что, действительно являетесь отцом Понамарева? Вам его родила ваша женщина? Вы его нянчили, растили, давали образование? Если нет, то почему вы здесь в такой странной роли? Это не театр. Это повседневность. Здесь актерству не место. Вам так не кажется, Ираклий Андреевич?
- Ах, заморочили старика. Да, я актер и горжусь этим. Меня наняли, чтобы я играл, я и играю. То, что здесь произошло выше моего понимания. Но, думаю, это чистая случайность и я в ней не виноват.
- Ну, виноваты вы, или нет, мы разберемся. Давайте все по порядку. Кто и где находился в тот последний вечер и прошу поподробнее.
Ираклий Андреевич окончил Щукинское училище так давно, что сам уже с трудом вспоминал студенческие годы. Потом распределение в театр на периферию. Он не горевал. Ираклий родился в тихом городке средней полосы России. Детство его, как, впрочем, и юность, протекли хоть и в бедности, но счастливо и быстро. В школьном драмкружке Ираклий числился звездой и, согласно совету учительницы литературы, которая вела драмкружок, поехал в далекую Москву поступать в театральное училище. Прикол состоял в том, что никому не известный паренек, не имевший никакого блата, поступил в театральное училище с первой попытки и без каких либо проблем. Годы учебы пронеслись с головокружительной скоростью. И вот уже театр имени кого-то принимал в свои объятия начинающего актера совсем без имени. Ираклий играл с удовольствием и получал заслуженные аплодисменты. Оптимист по жизни, он не стремился покинуть третьесортный театрик и хотя бы попытать счастье в столицах. Ему было хорошо и так. Через четыре года женился на актрисе своего театра, еще через пару лет у них родилась дочь. С ролями Ираклию везло, он переиграл все, о чем где-нибудь в Москве именитые актеры только мечтают. О нем писала местная пресса и всегда только очень хорошо. Время шло, годы брали свое, и жена стала частенько недомогать. И вот однажды, Ираклию позвонили в театр из городской больницы. Жене, в тот день находившейся в отгуле, внезапно стало очень плохо. Соседи вызвали скорую помощь, и по дороге в больницу спутница жизни Ираклия скончалась. Бедолага враз осиротел. Дочь к тому времени уже жила в столице, старик остался совсем один. Еще через три года он решил поехать к дочери. Дома все напоминало о жене и наводило смертельную тоску. Он никак не мог смириться с одиночеством.
На вопросы Евсеевича Ираклий Андреевич отвечал основательно, но ничего нового не сказал. Большую часть вечера старик дремал на скамейке в саду, годы, знаете ли. А тут еще выпил лишнего. Кто куда и с кем пошел, почти не видел. Евсеевич перекидал ему вопросы и те и эти, но, убедившись, что толку от старика не получит, успокоился и отпустил Ираклия Андреевича с миром. Ираклий прошелся по огромному дому, вышел в сумрачный сад, посмотрел на еловый лес и горестно вздохнул. Вот, видимо, и закончился творческий этап в его жизни. Теперь остается только скучать, ибо в нынешнюю действительность он что-то совсем не вписывается.
Иветта заливала горе отличным виски. Потом перешла на текилу. Маргарита Алексеевна вошла в столовую как раз тогда, когда для Иветты наступил момент истины. В такую минуту человеку открываются все тайные стороны жизни, и наступает то самое просветление, после которого по утрам отчаянно болит голова. Взглянув на Иветту, Маргарита брезгливо поморщилась. Эта девица не внушала ей доверия и самой малой толики уважения. Шалава, одно слово, шалава. И как только Егор мог привести такую в приличный дом. Но Иветте на мнение Маргариты было абсолютно наплевать.
- Чего вызрилась? - вежливо поинтересовалась Иветта. - Хватит хозяйку из себя разыгрывать. Ты здесь никто, как и мы. Или уже забыла? Хочешь принять на грудь боевые сто грамм, подруга?
- Я вам не подруга, - резко ответила Маргарита. - У меня, к счастью, таких подруг нет, и никогда не будет.
- Это точно. Чего-чего, а подруг у такой, как ты, никогда не будет. Ты всю свою поганенькую жизнь только о своей шкуре и печешься! Терпеть таких не могу. Моя бы воля, била бы вам морду каждый день.
- Умолкни, шалава! - вдруг предельно грубо одернула ее Маргарита. - Ты на себя посмотри, чувырла. Как таких только земля носит. Ты кто по профессии? Наверно, всего образования два класса церковно-приходской школы. А у меня, между прочим, за плечами юрфак МГУ!
- Да, плевать мне на то, что у тебя за плечами. Если бы от твоего юрфака был толк, мы бы с тобой здесь не встретились бы. А так, не диплом, одно название!
- Что!!! Ах, ты тля, паршивая. Как ты смеешь меня оскорблять. Я что, буду сносить пакости от этой вот!
Милашки сошлись предельно близко и с чувством величайшего наслаждения запустили руки в пышные прически друг друга. Все, что угнетало их и тревожило последние пару лет, вдруг прорвалось с исполинской силой крайнего отчаянья и переросло в отвратительнейшую женскую потасовку. На визг респектабельных дам в комнату влетели Павлик с Евсеевичем. Остальные обитатели дома даже не шелохнулись, словно драка двух особ прекрасного пола для них обыденное дело. Растащив красоток по углам, сыщики вздохнули с облегчением и принялись корить прелестниц за слишком буйный темперамент. Прелестницы изрыгнули в адрес спасителей парочку матерных ругательств и затихли.
- В чем дело, любезные? - нарочито ласково спросил Евсеевич.
- Какие, к черту, любезные! - просто отреагировал Павлик. - Эта - и он ткнул пальцем в Иветту - чуть меня не убила! Вот лошадь!
- Сам кобель! - не заставила долго ждать Иветта.
- Поогрызаешься, у меня! Сейчас запру в каталажку, будешь сидеть там и думать, что говорить, а где и промолчать.
- Только это вы и можете. Душители свобод!
- Чего?! Это чего мы душители? Это, каких таких свобод? Это ты сейчас в знак солидарности со свободой, что ли, лупила свою подругу?
- Она мне не подруга! Я ее впервые вижу!
- Как это впервые? Вы здесь уже, сколько дней груши околачиваете? Да и, кроме того, она же лучшая твоя подруга.
- Да, пошел ты!
- Я пойду, но могу тебя с собой прихватить!
- Нужен ты мне!
- А я тебе себя не предлагаю. Предлагаю камеру предварительного заключения. Хочешь?
Иветта, наконец, умолкла. Даже сквозь алкогольный туман, застилающий мозг, она поняла, что может нарваться на еще большие неприятности.
- И давно вы так "дружите"? - живенько заинтересовался Евсеевич. - Вижу не все космы друг у друга повырывали, значит это первая потасовка? А, может, и раньше дрались? Ну-ка выкладывайте всю правду!
- Не дрались мы никогда, - заверила Маргарита. - Я что, с этой мымрой должна драться. Да я и подойти то к ней побрезгую!
- Что? - воспылала новой страстью Иветта. - Это ты ко мне подойти побрезгуешь? Да это я сейчас к тебе подойду. Так подойду, что ты потом об этом горько пожалеешь!
- Это ты сейчас обо всем горько пожалеешь! - сорвался на крик Павлик. - Ну, достала уже, честное слово.
Дамы опять притихли. Евсеевич задумчиво поглядывал на них.
- Давайте-ка, поговорим, - вежливо обратился он к Иветте
- А что я такого сделала? Я же молчу. Не буду я больше драться с этой! Честное слово.
- И все-таки, мы с вами поговорим и немедленно! - скороговоркой констатировал Евсеевич непреложный факт.
Они уединились в кабинете Понамарева. Иветта сидела в глубоком кожаном кресле, как нахохлившийся воробей.
- Почему вы подрались с Маргаритой Алексеевной?
- Какая она, к черту, Алексеевна. Просто Маргарита. Тоже мне, Алексеевну нашли.
- Хорошо, - терпеливо буравил кору алкогольного дурмана Иветты сыщик. - Так почему вы подрались с Маргаритой?
- Просто так?
- Просто так ничего не бывает. Вам она не нравиться?
- А чему там нравиться? Заявилась сюда, как к себе домой, и давай строить из себя графиню. С Понамаревым одни сюси-пуси, а на нас глядит, как одаривает. Кто она здесь? Никто. Актерка. Такая же, между прочим, как и я. А, поди же ты. Сюси-пуси! У нее, видите ли, юрфак МГУ, а у меня церковно-приходская школа.
- А кто вы по профессии, Иветта?
- И вы туда же? Какое ваше собачье дело?!
- Вы, Иветта, играйте, не заигрывайтесь. Я вам не мальчик из вашего водевиля. Я при исполнении служебных обязанностей. Вы что, осознанно меня оскорбляете? Хотите заработать арест на пятнадцать суток?
- Ой, простите. Забылась.
- То-то же. Пока прощаю, но в дальнейшем не прощу! - нарочито напустил страха Евсеевич.
- Так, кто вы, милая Иветта?
- Я, собственно говоря, приезжая. Снимаю в Москве квартиру. Подрабатываю то там, то здесь. Понемногу, так сказать.
- Иветта, мне не нужно "так сказать". Пожалуйста, назовите ваше последнее место работы.
Иветта смущенно опустила глаза и замолчала.
- В чем дело? Вы что, секретный агент? - Евсеевич начал потихоньку терять терпение. И тут его осенило. - Может быть, вы зарабатываете не совсем легальным бизнесом? Например, проституцией?
- Что! - возмутилась до глубины души Иветта. - Какой проституцией? Кто вам это сказал? Так не верьте. Врут они все! Врут! Ей богу, врут.
- Кто врет, Иветта? Кто?
Иветта поняла, что перебрала с эмоциями и выдала себя с головой.
- Ну, было несколько раз. Ну и что. Я же никого не убила. Мое дело. Чем хочу, тем и занимаюсь! И вообще, я бесплатно. Вот! Не брала я за это денег.
- Понятно, все интересней и интересней. Допустим, денег вы не брали, а где именно не брали? В каком месте необъятной Москвы? На Речном Вокзале?
- Что? - взвилась на этот раз под самый потолок Иветта. - Я на улице собою не торгую!
- А где торгуете?
Иветта сникла и сдалась на милость упрямцу.
- В массажном салоне. Иногда в гостинице.
- Ясно.
- Ничего вам не ясно. Я это ремесло, между прочим, уже оставила. За что и поплатилась. Меня ищет бывший сутенер. Возможно, хочет убить.
- За что? - заинтересовался Евсеевич.
- За что, за что? За то, что сбежала из его бизнеса. Я ведь была на очень хорошем счету. - Гордо произнесла бывшая жрица любви, но, вспомнив, что гордиться такими вещами не принято, грустно опустила голову.
- Так может, это ваши приятели здесь напартачили? Ведь перезваниваетесь вы с кем-то?
- Ничего подобного! - опять занялась Иветта. - Ни в каком сговоре я ни с кем не состою. Этого вам на меня не повесить. Звонят мои подруги. Предупреждают, чтобы не высовывалась раньше времени. Мне переждать какое-то время нужно. Потом обо мне забудут и дело с концом. - И она смутилась от неоднозначности сказанного. Но Евсеевич скользкой фразы не заметил. Он целиком был погружен в свои мысли.
- Ну что же вы, Маргарита Алексеевна, позволяете себе такое поведение? - с упреком произносил Евсеевич, любуясь красотой Маргариты, выдержанной в темных тонах дома. Волосы цвета морозного каштана приятно оттеняли смуглую хорошо загоревшую кожу. Темные тени, искусно наложенные на веки и наружные уголки глаз, отлично контрастировали с темно синим цветом самих глаз. Точеные черты лица и тонкая шейка притягивали взор и ласкали воображение. Не женщина, сказка. Одно слово, красавица. Красавица холодно взирала на Евсеевича, и делиться пережитым не собиралась.
- Конфликт не имел явных причин. Просто все мы перенервничали. Вы должны понять меня правильно, я едва знакома с этой Иветтой. И впредь знать ее не хочу. То, что вы видели, было простой случайностью, которой я бы на вашем месте не придавала никакого значения.
- А я придаю. Судьба у меня такая, всему придавать значение. С другой стороны, как иначе? Как можно разобраться в хитросплетении человеческих отношений, если пропускать мимо явные проявления неприязни? Может, подскажите?
- Ну, Иветта жива, поэтому моя к ней неприязнь вас, как сыщика занимающегося убийствами, не касается.
- Ошибаетесь, любезная, еще как касается. Я видел следствие, драку, но не знаю о причинах к ней приведших. Ведь так? Так какая же причина побудила вас вцепиться в волосы этой женщины?
- Личная неприязнь. Но причин, как таковых нет. Просто я не люблю людей, подобных Иветте.
- Вот как?
- Именно так.
- А каких любите?