Самым большим страхом того, кто вступает в более высоко организованное сообщество, традиционно является страх потеряться, раствориться, исчезнуть. Не этот ли страх становится в литературной среде причиной творческого эгоцентризма, агрессивного по отношению к коллегам и разрушительного для творческой атмосферы вообще? Иначе чем объяснить гордое одиночество немалого количества наших литераторов на суровых Парнасских (извините, Уральских) скалах?
Общеизвестно, что писательство - труд бесконечно одинокий. И в зачет здесь всегда принимается только личная победа, а поражение щедро делится на всех: виноваты времена, косная среда, непонимание близких, необходимость зарабатывать хлеб насущный... Наверное, это нормально. В самом деле, если ты вышел на какой-то значимый результат, то этот результат действительно твой. А если нет - боль поражения слишком сильна, чтобы нести ее одному.
Но на том уровне сознания, на котором возникает и развивается серьезная литература, все должно бы происходить уже немного по-другому. Личный результат имеет смысл только тогда, когда он вносится в общее дело. При условии опять же, что дело это есть.
Что же мы имеем в идеале? Первое: литературная среда должна быть. Второе: каждая хорошая книга делает свой важный вклад в существование и развитие этой среды. Третье: существование и развитие даже самого прекрасного художника (в широком смысле слова) невозможно без этой среды, этого "воздуха". Поместите одно дерево в безвоздушное пространство: много ли кислорода вы получите?
А что же в реальности? Первое: литературная среда в Челябинске есть. Но она выглядит довольно странно. У каждого своя скала на Парнасе, и каждый соизмеряет литературные происшествия своим "мэтром". Второе: книги выходят в условиях информационного вакуума, не становятся фактами общелитературного диалога. Третье: нарастает вал "самсебяиздатовской" литературы, читать которую в подавляющем большинстве случаев можно только с точки зрения "нарочно не придумаешь", и она катастрофически снижает уровень литературного общения. Исчезает воздух.
Отвечая на традиционный русский вопрос "Что делать?", ибо виноватых мы уже обозначили, и виноватые эти - мы, первое: директивами и цензурно-редакторскими репрессиями (см. "Уральскую новь" N 13, стенания учителя словесности) здесь ничего не поделаешь, на данном уровне сознания они просто не работают. Остается только одно, необходимое и достаточное: быть и приветствовать тех, с кем и для кого ты так одиноко и так непросто добываешь драгоценный воздух. Второе: в литературную реальность приходит новое поколение, и несмотря на свою силу, оно так же нуждается в поддержке, как нуждались когда-то мы: ведь для них эта среда нова, незнакома, и их так же преследует страх раствориться и затеряться. И третье: пресловутая тактика "В Челябинске есть два поэта: я и имярек!" или заявления о том, что в данном городе литературы нет вообще, а есть болото, самоубийственна. Процесс творчества - явление уникальное, личное. Результат творчества - явление общественное. И в центре этого парадокса - сердце художника.