Я сижу, уставившись в монитор ноута, и откровенно туплю и бездельничаю. Надо бы что-нибудь написать, просто чтобы заработали мозги, но мозги откровенно посылают своего хозяина нахуй. Солнце, не по-февральски буйное, посылает мне лучи счастья, а для меня его неумеренное жизнелюбие подобно приставаниям с разговорами пьяного прохожего.
Лучше бы оно отъебалось от меня со своими весенними заморочками. Весны не будет! Я это точно знаю. Даже рассказа из этого факта не слепишь. Впрочем, я и не умею лепить сюжет, как это надо. А еще я слишком коротко пишу. Потому что писатель я не настоящий. Нет у меня вкуса к описаниям природы, раскрытию характеров и прочей поебени с уроков литературы в средней школе. Писатель должен писать длинно и занудно, чтобы выворачивало скулы и слеплевало глаза. Чем зануднее и длиннее, тем писательнее. У меня не хватает пороху и банальной усидчивости, чтобы быть настоящим писателем. Да и похую. Все равно я не смогу рассказать даже крошечную историю. Не дано мне это - писать истории, придумывать сюжеты. Что я могу им всем рассказать? Ничего, ровным счетом ничего. Да и не надо это никому. Меня читает в лучшем случае пара-тройка человек. Я хочу сказать, читает без отвращения. Или без насмешки. Или с интересом.
Поэтому я сижу перед ноутом и курю. С чего вообще я решил, что я могу быть писателем? Мне сорок восемь, блядь! В этом возрасте уже надо подбирать костюмчик, в котором тобой будут любоваться на твоих похоронах. Это если быть объективным и смотреть правде в глаза. У тебя уже нет запала, и жажда приключений не облагораживает твой анус.
Ты уже стар, придурок! Ты уже в таком возрасте, когда молодые девушки раздвинут перед тобой свои нежные бедра только за деньги. И досконально убедившись в наличии на тебе гандона. А все эти процедуры здорово понижают либидо. И кроме того денег у тебя катастрофически не хватает. Во всяком случае на то, чтобы девушки соблюдали хотя бы видимость энтузиазма.
Я закрываю ноут, одеваюсь в свою одежду не по возрасту и иду прогуляться за пивом. Ничто так не успокаиввает при неизбежном и скором наступлении весны, как пиво.
Магазин прямо в моем доме, который я назвал когда-то замком черного колдуна. У него необычная архитектура, с торцов пристроены перпендикулярные отсеки, так что окно соседней квартиры находится от моего на расстоянии полутора метров. В плане этот дом выглядит как двойной тор. Колдун, естественно, я сам. Не спрашивайте меня, почему. От греха подальше! Я и сам до конца не понимаю природы той силы, что... В общем, природы той силы я не понимаю до конца, и точка.
Раньше, когда русские писатели, да и не совсем русские, и, бывает же, совсем не русские, писали строго для учительниц литературы в средней школе, описание моего блиц-похода за пивом заняло бы страниц семнадцать или около того. С ретроспекциями и описаниями каждого прохожего вместе с его биографией. К сожалению, для меня люди сливаются в одну общую массу, из которой не так-то просто выдернуть отдельный экземпляр, а, главное, тупо не хочется их оттуда выдергивать. Поэтому портрет современника мной так и не написан, и вряд ли когда будет описан. Кому он интересен, этот современник, может и сам выйти на улицу и порасспрашивать всю эту муть о биографиях. И если сразу не нарвется на встречный в лицо, можно будет порадоваться такой любознательности. Я бы точно вписал, если бы кто на улице попросил меня рассказать мою биографию. Не потому, что мне есть что скрывать или в моей биографии есть тумные пятна. А потому только, что я часть серой массы, правда, часть, наделенная некой силой. Наподобие полудохлой осы в муравейнике.
Зайдя в магазинчик, я взял пару банок пива и, подумав, бутылку водки. Думал же я исключительно о том, какой сорт водки будет наиболее соответствовать этому солнечному февральскому деньку. Многие скажут: "О, мы так и знали - он пьяница!" Что ж, уже неплохо, что кого-то ебет мой алкоголизм. Вообще неплохо само по себе, когда что-то кого-то ебет в этой жизни. Значит, еще не все потеряно. Не так, как у меня в мои сорок восемь. Мне-то ловить по большому счету нечего. Я не скажу, что алкоголь - единственная радость в жизни или что-то подобное. Алкоголь для меня не большая радость по жизни, чем скальпель для хирурга.
Просто мне иногда надо забыть, что я писатель. Или забыть, что я не писатель. То есть, не настоящий писатель. И меня никогда не будут заставлять читать учительницы литературы и русского языка даже в старших классах средней школы. В лучшем случае меня будут цитировать студенты филфака. На стенах общественного туалета, разумеется. Это не так уж и плохо, да. Еще конкретнее. Я говорю, естественно, о студентах кафедр славистики где-нибудь в заштатном оклахомском колледже. Если к тому времени разоружение и перезагрузка не дойдет до стадии водородных бомбардировок. Впрочем, вряд ли Оклахома сильно пострадает. Уверен, что тайной целью отечественных водородных бомб являются Голливуд и Микки-Маус-Ленд. Ну, и по Бродвею отработают, не без этого.
Почему я так уверен, спросят меня вдумчивые читатели моей понаписанной полной хуйни. А вот не знаю. Природа силы, дающей мне это знание, мне неведома. Я знаю, что я знаю, что я не знаю. Бездна, обращенная в бездну, порождает знание. Поэтому водка всегда предпочтительнее иных алкогольных напитков - она не разбавляет чистоту мысли кашей органических молекул. Водка безапелляционна и бескопромиссна. Хорошая водка, разумеется. На основе грамотного ректификата, а не полукустарного дистиллята.
Я прогуливаюсь по улице, идя по тайной пентаграмме, начертанной вокруг моего замка черного колдуна, в окружении серой массы с неведомыми мне биографиями, с пивом и водкой в сумке, а солнце подгоняет весну, которая станет последним предупреждением от неизвестных мне сил и сущностей: