- Что скажешь? - он посмотрел на себя в зеркало, а из зеркала на него глядел какой-то старый забулдыга. - По-моему, я похож на лыжника. Горного... Молчи, молчи.
Для него выбрать очки от солнца всегда было почти неразрешимой проблемой. Может быть просто потому, что по-настоящему хорошие очки перестали выпускать лет двадцать назад. Вместе с хорошей одеждой, обувью и едой. А может просто перестали делать очки под такие рожи, как у него.
- Да нормально, сойдет, - сказала она, выдувая пузыри из жвачки. - Хуже не будет. А лыжи прикупишь... Вместе со снегом.
- Новый модель! Очень хороший, - сказал продавец родом откуда-то из Юго-Восточной Азии и добавил слово, одновременно похожее на "Касабланка" и "чихуа-хуа".
- И тебе того же самого, - ответил он. - Вот эти возьму.
Он показал на очки, которые увидел первыми, как только зашел в этот магазинчик. С ним так бывало всегда - он сразу видел единственную вещь, представлявшую для него интерес, и дальнейшие поиски только подтверждали это. Даже если потратить на них день. Или неделю. Или год. Или всю жизнь. Если задуматься над этим как следует, можно было бы разобраться со свободой воли. Которую многие называют судьбой.
Они шли по улице, делая вид, что глядят на витрины. То есть они просто глядели на витрины, полные красивых, дорогих, никому не нужных вещей. Вещей для одноразового использования. Вернее, это он только делал вид, а она - он был абсолютно уверен в этом - оставляла на этих шмотках и стекляшках маленькие кусочки своей души. Вероятно, он ошибался, как обычно, когда старался понять других людей. И безошибочно понимал людей всегда, как только забывал о необходимости специальных усилий для понимания.
"Она хорошая девочка", - думал он в который уже раз. - "Просто я ей не подхожу. Как эти нелепые очки не подходят к моей морде. Я выгляжу стареющим барменом, соблазняющим юную официантку."
- Я выгляжу, как старый бармен, пристающий к молодой официантке, - сказал он, глядя ей в глаза через солнечные очки.
- Ага, - ответила она спокойно. - Ален типа Делон. Пьет одеколон.
- Не говори слово "типа". Просто Ален Делон.
- Просто Ален просто Делон просто пьет простой одеколон.
- Неразбавленный!
- Да! Французский из "л'етуаля".
- Двадцатилетней выдержки!
- А то! Мы есть сегодня будем?
- Будем есть. И будем пить!
- Тебе уже хватит. Ты пиво пил.
- Ты моя мамочка?
- Я - твоя папочка.
- Ты - моя лапочка.
- Да? - она задумалась на секунду, хотя... Когда в ее глазах отражалось небо, секунды тянулись целую вечность. - Хорошо, не попочка.
Они зашли в кафе и сели за столик у окна. Он снял очки, но потом надел их снова.
- Я тебе не подхожу.
- Ага... - она листала меню, старательно разглядывая картинки.
Он снял очки и закурил.
- Ты слишком много куришь, - сказала она. - в последнее время.
- Это еще не последнее время, - ответил он. "Люди приходят и уходят, и все меньше оставляют после себя следов", - думал он недавно, а теперь чувствовал, что настает время расплаты. - Не спрашивай, за что тебе придется заплатить, спроси только - сколько.
- Ты не взял с собой деньги? Или это из твоей новой брошюры? - поинтересовалась она с невинным видом малолетней шлюшки.
- На твой завтрак у меня денег хватит.
- Ты же знаешь, я не завтракаю.
- Откуда мне знать? Что ты там делаешь во сне.
- Во сне я сплю. Ты выбрал?
- Я выбрал. Тебя.
Он надел очки и отвернулся к окну. Прохожие с чужими незнакомыми лицами, казалось, не знали, куда себя деть в этом мире. Он чувствовал, что в помещении кафе сгустилось нечто неприятное, похожее на запах в приемном отделении больницы.
- Сними свои очки, - сказала она раздраженно. - Они тебе не идут.
Они поели в полном молчании. Потом он расплатился, и они вышли на улицу.
- Ты слишком много думаешь, - сказала она ему и поцеловала его в щеку.
На столике в кафе, где они сидели, остались лежать солнечные очки, вышедшие из моды двадцать лет назад.