Мы встретились с Гешей-Машей на выходе из метро Нагатинская и пошли по асфальтовой дорожке в приблизительном направлении к дому Удальцова. Никто из нас не знал точно, где это, но нас это не особо беспокоило.
Геша-Маша был молодым человеком под тридцать, с рыжеватыми волосами, склонными к кудрявости, и такой же бородой. На самом деле, его звали Геша, но я привык в скайпе видеть такой вот двойной ник, потому что эккаунтом он пользовался вместе со своей женой, оставшейся для меня загадочным существом. И выглядел Геша-Маша именно так, как я его себе и представлял, как и должен выглядеть начальник штаба Хакерской партии. Вот именно с рыжеватыми кудрями и окладистой бородой. Русские хакеры - это хакеры, но русские, если вы понимаете, о чем я говорю.
День был серый и невзрачный, типичный февральский московский, слякотный и гнусный как, я думаю, и настроение у Сергея Удальцова, которого мы собирались поздравить с днем рождения в его домашней тюрьме, под домашним арестом, не так давно введенным в практику российского тоталитаризма творческими и инициативными путинцами. Дело это было новое, все эти домашние аресты, и поначалу мне представлялось даже, что домашний арест предполагает как минимум собственный особняк, прислугу и хоть какое-то имение.
Ничего подобного у Сергея Удальцова не было, насколько мне было известно, и окружающий пейзаж это подтверждал: обычный спальный район на окраине, с рядами панельных девятиэтажек, одного взгляда на которые было достаточно, чтобы примкнуть к любому революционному движению и идти до конца, чтобы только в старости не оказаться обитателем этих приличных по советским меркам мерзких полуспальных недотрущоб.
Поскольку мы с Гешей-Машей толком не знали, куда идти, мы твердо держались выбранного направления. По пути нам попалась группа восторженных полит-тетушек интеллигентного вида и как будто только что с немцовского митинга. Они, естественно, спросили, где дом Удальцова, и мы уверенно показали вперед. Как оказалось, мы были абсолютно правы, потому что в ближайшем же дворе тусовалось несколько групп интеллигентно-протестного вида людей, которых один раз побывав на любом протестном мероприятии уже ни с кем не перепутаешь.
Я сказал бы, что протестантов отличает некая общая восторженность, какая бывает у детей, которым взрослые разрешили на какое-то время стать центром внимания на празднике. В данном случае на празднике непослушания. Я хорошо чувствую это настроение и твердо знаю, что более неподходящего материала для политической борьбы трудно и вообразить. Но для массовки сойдет. Я имею в виду массовые мероприятия по поводу полной и безоговорочной победы над политическими врагами. И да, несмотря ни на что я уверен, что эти мероприятия состоятся. Причем при жизни нашего поколения.
Окна квартиры Удальцова в торце панельной многоэтажки были зашторены, как объяснил кто-то, узнику домашнего очага не позволено даже выглядывать на улицу, иначе все мы будем тут же обвинены в государственных преступлениях, а Удальцов как наш вожак отправится в каземат или концлагерь.
Полиции не было видно, народ спокойно разбился на группки, мы с Гешей-Машей пошли назад, честно выполнив свой гражданский долг, но не по своим следам, еще не выветрившихся с асфальта, а в обход, круговым таким охватывающим маневром.
Геша-Маша рассказал мне печальную историю хакерской движи. Их партию минюст категорически отказался регистрировать, дав самое дебильное из всех возможных объяснение: оказывается, хакерство - это преступление! И в названии партии не может быть ничего, намекающего на преступную деятельность. Вот так вот. Воруйте, жульничайте, но будьте добры подобрать красивое название, желательно со словами "единая" и "Россия". А что хакерское движение - это респектабельное международное сообщество крутых программистрв и айтишников, путинцев это не колышет.
Было видно, что вся эта ситуация расстраивает Гешу-Машу, что он надеялся придать своему движению официальный статус, а теперь надежды рухнули, а слово "хакер" объявлено вне закона, как в какой-нибудь Севкорее, хотя почему как, Севкорея все явственнее проступает через проломы в так и недостроенной русской демократии.
Мне его стало по-человечески жаль, как жаль всех талантливых, умных и неравнодушных людей, кому непосчастливилось родиться в моей стране, как непосчастливилось родиться Пушкину. Или Федору Михайловичу, вынужденному строчить огромные тексты своих романов со скоростью пулемета, только чтобы вести сносное существование. Такие люди бесценны, но мир для них слишком туп и безумен, чтобы рассказать о нем нормальными словами. Остается или нести бред, или нести свою гениальность как бремя и наказание. Или молчать, изредка выговариваясь перед случайным попутчиком. В данном случае попутчиком оказался я, и во всех смыслах этого слова, включая подзабытый полит-сленг эпохи большого зла: политический попутчик, да.
Понятно, что система официально не признает движения хакеров, это понятно. Не потому, что хакеры опасны для системы, а потому, что система тупа, и сделала тупость своим фундаментом. Что может быть тупее вот этого "не надо нам этого!"? Не надо им хакеров. Не надо им леваков типа Удальцова. Не надо им непонятного чувака под полтинник, который пишет в интернете и содержит на свои средства библиотеку он-лайн, где Гитлер соседствует с Мао, а Библия с Кораном. Не надо ничего такого, что не несет на лбу печати антихриста, вытатуированную печатными буквами фразу "я - понятный идиот". Нет такого знака? Тогда им этого не надо.
Мы неторопясь возвращались к метро в одном из скучнейших районов столицы, а столица, казалось, целиком состоит из скуки и плохой погоды, и этой промозглой серости и сырости, и тупости, хорошей дозы тупости, щедро отмерянной всем нам кем-то невыразимо гнусным и аморальным. Если Сергею Удальцову довелось родиться в такой же день, его не поздравлять надо, а сочувствовать (не мне, ноябрьскому, это говорить!).
Возле метро, в здании кинотеатра было устроенно в фойе за стеклянной витриной кафе, и мы зашли туда и взяли по пиву, а потом и еще.
Под разговоры о политике пиво идет исключительно хорошо - это всем известно. Во всяком случае, для русских и немцев это самоочевидно, ja-ja.
Неожиданно Геша-Маша предложил мне занять его место в хакерской незарегистрированной партии. Однако я сообразил спросить его, сколько партия мне будет платить. Оказалось, нисколько. Оказалось, что-то вроде общественной нагрузки, которую я хорошо помню по жизни в Советском Союзе. Нет уж, если я решу создать свою политическую организацию, я начну с партийных взносов. Общественники еще по Союзу заработали себе репутацию и политической самодеятельностью мне заниматься хотелось бы меньше всего.
Поэтому я сказал нет, а еще и потому, что я-то никакой не хакер, как ни крути. И даже изрядное количество пива не сделает из меня настоящего программиста, как тот же Геша-Маша, мирно заснувший за столиком в кафе, уютно примостив рыжеватую бороду на столешнице, покрытой фальшивым деревом, будто на родной клаве.
Я заказал еще пива и не стал его будить. Впереди у него трудные времена политической борьбы.