В тот день мы с приятелями основательно набрались в баре и поэтому засиделись допоздна. В полутемной продымленной атмосфере хриплые возгласы мешались с трескучими звуками популярной музыки, визгливыми смешками ненасытных дурнушек и скрипом престарелых столиков. Все это вместе взятое составляло настолько отвратительную какофонию, что мне, наконец, стало невыносимо. Украдкой застегнув куртку, ничего не объясняя приятелям, я вышел из бара. На улице мягко падал снег, фонари тускло мерцали. Я вспомнил, что забыл свою шапку на столике, но возвращаться уже не хотелось. "Да и не к чему", - меланхолически подумал я и быстрым шагом направился туда, где обычно жил. Идти было не близко, так как жил я на окраине, но и не особенно далеко, ведь городок наш совсем маленький. Мягкий снег падал, было пустынно. Даже машины куда-то исчезли. Разные мысли в голову лезли. И всё нехорошие, неприятные какие-то.
Я прошел уже довольно много, когда заметил, что иду совершенно в противоположную сторону. Вот так дела! Это надо же! Заблудиться в родном городе, да еще в таком маленьком. Я остановился и поискал в карманах сигареты. Сигарет не было. И тут какие-то странные звуки, не то стоны, не то всхлипы, заставили меня вздрогнуть и обернуться. Невдалеке темнела остановка и звуки доносились оттуда. Забыв про осторожность, я бросился к ней. На остановке сидела худенькая девочка лет 13-ти, в замызганном пальтишке, летних туфельках, с грязными перепутанными волосами и смуглым цыганским личиком. Она часто всхлипывала и вся дрожала.
--
Что случилось? Почему ты плачешь? - с фальшивым участием в голосе спросил я.
Но девочка не ответила, а только закрыла лицо руками.
--
Где ты живешь? Хочешь, я провожу тебя? - снова заговорил я.
Тогда девочка отвела руки. Глаза у нее оказались совершенно сухими. Она удивленно посмотрела на меня, встала и решительно пошла прочь. Но потом вдруг обернулась и поманила пальцем. Ничего не понимая, словно в каком-то оцепенении, я последовал за ней. Так мы и шли: она впереди, а я чуть в отдалении как привязанный.
Немного погодя я понял: мы направляемся в сторону кладбища. Но это не остановило и даже не удивило меня, ведь идти за ней было просто необходимо. Почему? Не знаю. Некоторые вещи трудно объяснить. Мы миновали кладбищенскую ограду и торопливо пробирались по узкой тропинке между могил. Памятники, кресты, кривые оградки, морщинистые деревья , силуэты, силуэты... Кладбище таило немую угрозу. Но странная девочка двигалась уверенно и спокойно. Она ни разу не оглянулась, не проверила: иду ли я следом. Наконец она остановилась возле совершенно неприметной и заброшенной могилки. Оградка отсутствовала, сурово чернел покосившийся деревянный крест. Подле креста высоко вздымался заснеженный холмик, из которого торчали колючие скелеты репейника. Девочка упала на колени прямо в снег, обняла крест, прижалась к нему и жалобно всхлипнула. Потом обернула ко мне печальное личико и прошептала едва слышно: "Пожалуйста... она задыхается".
- Что ?!! - невольно выкрикнул я
--
Мама... Он закопал ее.
Медленно я попятился назад.
--
Пожалуйста, не уходи, не уходи! - взмолилась девочка. Она простирала ко мне руки, ее голос дрожал, но глаза... В этих глазах было что-то неестественное, пугающее. Я не выдержал и бросился прочь, увязая в сугробах, натыкаясь на кривые оградки.
--
Вернись, куда же ты ? Откопай ее, откопай... - неслось мне вслед.
Не знаю как уж я добрался домой, но жена, открывшая дверь( я не мог попасть ключом в замочную скважину) испуганно отшатнулась:
--
Господи, Костик, что случилось? Да на тебе лица нет!
В ответ я пробурчал нечто невразумительное, вроде "с друзьями перебрал" и суетливо протиснулся мимо нее в коридор; скинул ботинки, куртку и заперся в ванной. Там я долго стоял перед зеркалом с глуповатой усмешкой всматриваясь в чужие, искаженные черты; потом неторопливо умылся и забрался в постель. Жена попыталась расспрашивать, но я решительно отвернулся к стенке.
Мне приснилась девочка. Она стояла на коленках у заброшенной могилки и разгребала руками снег. Ощутив мое присутствие, она обернулась и сказала с упреком:
--
Видишь как это трудно. Мне одной не справиться!
Утром я проснулся разбитый. Вчерашние события казались совсем игрушечными. Мучительно не хотелось вставать, но пришлось себя пересилить: ведь надо идти на работу. Жена на кухне поджаривала яичницу.
--
Тань. Извини за вчерашнее. Наверное в это пиво подмешивают демидрол, вот мне и стало как-то странно.
--
Слабое оправдание, учитывая что пришел ты около трех.
--
Как? - искренне удивился я.
--
А вот так! - жена ядовито усмехнулась. - Я ждала, ждала и заснула. А потом трезвон среди ночи. Даже Оленька проснулась и заплакала. Я специально еще посмотрела на часы: без 15-ти три. Открываю, а там ты с такой физиономией, будто только что из могилы вылез. Кстати, где твоя шапка?
--
Не знаю, может в баре оставил... - рассеянно заметил я. Вот уж эти ее замечания. Как некстати. Еще насчет могилы...Словно нарочно.
--
Послушай, Костик, так дальше нельзя. Больше всего я боялась, что муж будет алкоголиком. И похоже эти опасения подтверждаются. А может здесь другое что?
--
Оставь, это же глупо.
--
Нет, ты мне скажи!..
Короче получился обычный скандал. Хотя, наверное и не совсем обычный, ведь я приходил всегда не позже одиннадцати. Но меня это ничуть не расстроило. Просто было смертельно скучно: после родов жена значительно располнела и теперь ревновала по любому поводу.
Мне было 33 и работал я продавцом в большом магазине, в отделе аудио и видео аппаратуры. Магазин был преуспевающим, выручки значительными, особенно для такого городка как наш, поэтому платили неплохо. Но и работать приходилось практически ежедневно, без выходных. Сначала такой график убивал меня, но постепенно привык. Чего не сделаешь ради семейного благополучия. Жена не работала и сидела с дочкой( ей было 3 годика), я же крутился целый день как волчок и, конечно, изрядно выматывался. Частенько на исполнение супружеских обязанностей меня не хватало, но это ничего: отношения с женой были пока вполне сносными, хотя и случались небольшие скандалы.
Сегодня я не мог победить рассеянность: забывал пробивать чеки, неправильно отсчитывал сдачу, а на вопросы покупателей выдавал какие-то совершенно нелепые вещи. Вчерашнее событие, почти забытое утром, проступало все отчетливей и подробней по мере приближения вечера. После работы я не пошел как всегда в бар: расслабиться и попить пивка; сразу поехал домой. Жена встретила меня улыбчиво, накормила вкусным ужином, за которым мы тихо помирились. Потом я прочитал Оленьке сказку про бедного козлика, посмотрел забавную, но по-американски глупую комедию, забрался в горячую ванну и провел там добрых полтора часа. Эти нехитрые отвлекающие маневры способны были лишь отсрочить неизбежное. Ночью мне опять приснилось тихое кладбище, заброшенная могилка с крестом, а рядом девочка. Девочка жалобно всхлипывала, умоляла:
--
Пожалуйста, помоги!.. Она задохнется!.. Пожалуйста!..
Это было невыносимо. Я проснулся часа в три и промучался до утра. А утром, вялый, с темными кругами у глаз, поплелся на работу раньше обычного; не позавтракав, потому что не хотелось будить жену.
Следующей ночью все повторилось. И сон, и бессонница. Тем не менее, упорно не желая сдаваться, я принял холодный душ, выпил две чашки крепчайшего кофе и работал весь день как заводная кукла...
На четвертую ночь я не выдержал. Тихо поднялся, надел старенький бушлат, прихватил небольшую кирку, лопату и фонарик из сарая и отправился на кладбище. Мороз стоял зверский. Небо искрилось звездными льдинками. Пустынность молчаливых улиц подчеркивала мое одиночество.
Когда я отыскал могилку, девочка была уже там. Она беспомощно разгребала руками снег. Я отстранил ее, снял лопатой верхний снежный покров и принялся ожесточенно долбить. К моему изумлению ледяная корка оказалась совсем тонкой, как будто могилу зарыли буквально пару часов назад. Я взял лопату и стал сноровисто выкапывать рыхлую землю. Работал я энергично, поэтому вскоре согрелся и даже слегка вспотел: тужурку пришлось скинуть. За работой я совершенно забыл про девочку, но, когда глубина ямы достигла около полуметра, сзади раздался короткий смешок. Резко обернувшись, я увидел, что девочка неподвижно и лицо ее печально: наверное почудилось. Я продолжал копать. Земля была мягкой, податливой, никакой глины. Яма быстро ширилась, углублялась: вот-вот покажется крышка гроба. Но тут сзади опять послышалось тихое хихиканье. Я снова оглянулся. На этот раз девочка не смогла сдержаться и расхохоталась мне в лицо. Она заходилась в истерике, тыкала в меня пальцем, топала ножками. Бешеная ярость овладела мной. Я бросил лопату, выскочил из могилы и залепил ей пощечину. Она продолжала смеяться. Я хлестал ее по щекам, а она веселилась, издевалась. Тогда мне захотелось задушить ее, размозжить ей череп, и я схватил уже было увесистую кирку, но внезапно смех оборвался. Девочка предостерегающе вытянула руку и спокойно проговорила:
--
Дурак. Для кого ты выкопал эту яму?
--
Как для кого? Я думал...
--
Вот идиот! Ты копал ее для себя. Прочитай, что написано на кресте.
Моя ярость мгновенно улетучилась, я выхватил из тужурки фонарик и направил его на перекладину. Там, коряво, но отчетливо было вырезано: К. Д. р. 7.01.77 - ... Цифры за черточкой, последние цифры, они существовали, но сколько я ни пытался их разобрать, как ни вглядывался, ничего не получалось. Они расплывались, сплетались в непонятные символы, ускользали. Они дразнили меня, эти цифры. Я повернулся к девочке: может она поможет? Но девочка куда-то исчезла. Какое-то странное состояние овладело мной. Не страх, не оцепенение, а... Просто вдруг закралось смутное подозрение, что вся эта история придумана не для меня. Черт возьми! Девочка, кладбище, заброшенная могилка... Нелепость, нелепость. Ну а та, другая жизнь? Жизнь, где жена и дочка, скучная, выматывающая работа и посиделки в прокуренном баре. С кем это было, с кем? Кто этот идиот, который планомерно, день за днем рыл для себя могилу? Уже практически ни в чем не сомневаясь, я вышел за кладбищенскую ограду: вокруг, насколько хватало глаз, простиралась безмолвная, снежно-белая степь.