Аннотация: Для киборга главное - это служить человеку (по роману "Голоса моей Вселенной")
СТОЙ И ИДИ
13 июня 2033
Мне совсем не хотелось уезжать из дома, но пришлось. Мой отец, работавший над программированием человекоподобных киборгов, уволился по собственному желанию две недели назад, в день моего пятнадцатилетия. Я очень люблю своего отца и считаю его великим человеком, но агрессивности ему не занимать: уволился папа после своего эмоционально выступления против упразднения Второго Закона Азимова "Киборг должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат Первому Закону". Папа считал, что это слишком увеличит их волю, что машины когда-нибудь захотят полной свободы, а это опасно для Человека. Однако несогласных отказались слушать, а закон упразднили, хоть и для отдельно избранных киборгов.
Новый дом был меньше предыдущего, но тоже мне нравился. Три этажа, огромный сад, бассейн, теннисный корт и собственное фермерское хозяйство, на котором работала списанная робототехника, за бесценок доставшаяся моему отцу. Папа лишился должности, но по-прежнему имел много крупных капиталовложений в производство киборгов и акций, которые приносили прибыль. Мы с мамой ни в чем не нуждались, наша жизнь почти не изменилась, и нам она очень нравилась.
Сегодня рано утром отец приехал с каким-то мужчиной на заднем сидении. Этот незнакомец был темнокожим и крупного телосложения. Куда он исчез потом, мне было неизвестно. Когда мы завтракали, к нам в гости пришел друг семьи по имени Жак. Зайдя в дом, долговязый, усатый и слегка скучный Жак, как всегда подарил маме букет цветов, расцеловал ей щеки, затем за руку поздоровался с отцом, а после со мной. Руки Жака, как обычно, были влажными и липкими. Мама пригласила всех за стол. Я не помню, чтобы маменька что-то готовила, но тем не менее стол ломился от самых разных блюд. Все мы с аппетитом принялись кушать.
Больше всего я любил есть у себя в комнате, но это можно было делать только тогда, когда папы не было дома. Меньше всего я любил есть в присутствии гостей. Как всегда Жак задал стандартные вопросы: как я учусь, кем планирую стать, есть ли у меня девушка. Отец, опять же как всегда, рассказал о моих достижениях в программировании и что я весь в него, поэтому тоже стану программистом. Единственная девушка, которая мне нравилась, осталась в далеком Париже.
Первый дом, первая школа, первая любовь - все в Париже. Это было грустно: Валери не рвалась приезжать в гости в мое новое жилище, хотя я приглашал. А вот она так ни разу так и не позвала меня к себе. Наверно, она не любила меня так, как я ее, или даже вовсе никак не любила.
Завтрак был долгим, слишком насыщенным разговорами, но вкусным.
- Мои комплименты хозяйке! Я давно так вкусно и сытно не ел, - невероятно широко улыбаясь, начал Жак.
- О нет, все похвалы не по адресу, - захохотала мама.
- Эй ты, выходи! - тон у папы был, будто... даже не знаю, я таким его голос еще никогда не слышал. В нем было столько пренебрежения. И еще чего-то... Чего-то незнакомого для меня.
- Да, месье, - в гостиную вошел темнокожий человек, одетый в какие-то обноски. Он смотрел в пол. Я узнал этого мужчину: тот самый незнакомец, которого папа вез в машине на заднем сидении.
- Представься! - теперь уже торжественно воскликнул отец.
- Мой номер - три-три-шесть-три, серия два, - глухо отозвался мужчина.
- Так это... - лицо Жака застыло в нелепой гримасе, - это киборг?!
- Верно, - самодовольно улыбнулся отец. - Тот самый человекоподобный киборг, о котором так много рассказывают в новостях.
- Учитывая их возможности, я думал они все там у вас ученые и астронавты, - погладив тонкие усы, удивился Жак.
- Это так. Но почему бы не воспользоваться своим положением и не заказать тайно себе одного для личных нужд? Эта вещица очень удобна, - папа указал пальцем на киборга. - Он может безустанно работать двадцать четыре часа в сутки, управлять другими машинами. Выносить мусор! Да и готовит вкуснее моей жены.
Все за столом издали смешок. Один я не улыбался. Увидеть вживую машину, которая так похожа на человека, было для меня невероятным. Я заворожено глядел на киборга. И вдруг он, будто почувствовав это, посмотрел мне глаза. Меня это очень испугало. Сердце забилось быстрее. Я отвел взгляд.
- Это уже вторая серия киборгов. От предыдущих новые модели отличаются улучшенными физическими характеристиками и, разумеется, более мощным процессором. Также мы теперь выпускаем их в разном цвете... - папа запнулся, - не мы, конечно. Я ведь уже не работаю. Однако сувенир отхватил достойный! О да.
Жак встал, подошел к киборгу и ощупал его тело:
- Впечатляюще. И он действительно все чувствует? Мои прикосновения? Боль?
- А как же, - отец покинул место за столом и крепко ухватил киборга за его широкий нос. - Я приказываю тебе не отключать боль. Чувствуй, - медленно сказал папа.
- Да, месье, - дрожащими губами ответила машина.
Отец словно хотел выкрутить киборгу нос! Лицо темнокожего морщилось, он начал постанывать. Мне казалось, что ему невероятно больно. В глазах мамы появилась паника, но она молчала.
- Грандиозно! - воскликнул Жак, - Он действительно испытывает боль!
- Как один из создателей, спешу тебя уверить, - отец наконец-то отпустил нос киборга, чье лицо сразу же разгладилось, - это всего лишь симуляция. Двоичный код и не более того. Он не человек и ему лишь кажется, что он чувствует.
- Но в новостях говорили, что органы у этих существ как настоящие, и они что-то там выделяют, и... - Жак плохо разбирался в терминологии, да и вообще в науке. Он был счастливым безработным наследником своего богатого деда.
- Я тебя умоляю. ЭТО - железяка. И ЭТО никогда не станет человеком.
Слово "это", отец выделял с особой интонацией. Киборг отреагировал на неё мимолетным злобным взглядом. И, похоже, этот взгляд заметил лишь я. Меня пугала эта машина.
* * *
Помню, как вечером того же дня мама просила избавиться от этого киборга. Отправить обратно на завод, утилизировать его - неважно. Главное, чтобы "это" не находилось в ее доме, рядом с ее семьей. Отец ответил резким отказом, а мама боялась ему перечить. Я не выступил в ее защиту, хотя тоже был против этого огромного киборга, который пугал меня. Я только сидел у себя в комнате и слушал споры родителей.
Весь следующий день я разглядывал киборга и следил за его поведением издалека. Он был молчалив и смирено выполнял любое поручение отца. Спустя несколько дней и мама привыкла к этому существу, так же начав отдавать приказы.
Киборг носил невероятные тяжести, готовил еду, убирал за скотом, мыл папину машину... он делал абсолютно все. Помню даже, мама позволила ему расчесывать ее длинные каштановые волосы, потому что, как оказалось, руки киборга были как нечеловечески сильны, так и поразительно искусны, нежны.
Прошел месяц с тех пор, как в нашем доме появился три-три-шесть-три, но я ни разу не подошел к нему, ни разу не заговорил с ним. Когда киборг подавал еду за столом, я каждый раз отворачивался, боялся его взгляда, а когда он подходил ко мне, чтобы долить шоколадный мусс во время десерта, меня кидало в дрожь. Но ни мама, ни папа не замечали моего поведения. Однако уверен, его заметил киборг.
Месяц непрерывных работ порядком поизносил тело три-три-шесть-три. Папа говорил, что киборги второго поколения могут самоизлечиваться: царапина на его теле бесследно исчезает за час, а серьезный порез - в течение дня. Но киборг ходил весь какой-то... будто каторжный раб, словно чем-то болел.
* * *
Ночь. Гроза.
Я рос очень болезненным: болел не меньше, чем восемь раз в год. Папа говорил, что это нормально, что все умные люди такие. Болезненность тела - это как плата за интеллект. Второго августа тридцать третьего года я подцепил новый штамм вируса гриппа. Так много видов гриппа появилось в последнее время... врач не всегда мог поставить точный диагноз. Родители уехали на какое-то светское мероприятие, я остался один. Меня знобило как никогда в жизни. Я померил температуру. Плюс сорок. Такой высокой у меня еще не бывало. Жаропонижающие таблетки, которые оставила мне мама, закончились. Я знал, где находится домашняя аптечка. Поэтому кое-как спустился на кухню.
В аптечке нужных таблеток не было. Я позвонил маме - все рассказал. Она ответила, что из-за непогоды скорую помощь не вызвать, но она сама постарается вернуться как можно скорее, а мне велела лечь обратно в кровать. Я еле дошел до лестницы. Шаг вверх по ступенькам, еще шаг... Я постоял, отдохнул, оперся на перила. С трудом преодолев первую четверть лестницы, я почувствовал тошноту и головокружение, в глазах помутнело... кажется, я уже не стою... я на коленях... я...
Холод. Я чувствую холод.
Открыв глаза, я также почувствовал страх. На краю моей кровати сидел огромный темнокожий человек. Это был три-три-шесть-три. Затем я понял, что лежу в одном нижнем белье. На лбу, икрах, подмышками, в районе печени ощущались холодные компрессы.
- Не переживайте, господин, все будет хорошо, - голос киборга прозвучал необычайно мягко и даже нежно. Так со мной говорила только мама.
- Что?.. Что произошло? - разговаривать было трудно.
- Вы потеряли сознание и упали на лестнице. Я отнес вас в вашу комнату. Обнаружив, что у вас слишком высокая температура тела, я решил ее понизить.
- Спасибо... - неуверенным голосом ответил я и действительно ощутил, что мне намного лучше, чем было. Хотя побаливала грудная клетка. Видимо, я грохнулся именно на нее.
Киборг окунул кусок материи в миску с холодной водой и начал смачивать мое тело. Мне стало очень приятно, что эта машина заботится обо мне. Позже я пойму, что он попросту руководствовался заложенным в него Первым Законом Азимова: "Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред". Но в данную минуту я ощущал заботу с его стороны и неподдельную благодарность с моей.
- Тебе было очень больно, когда отец делал это с тобой? - спросил я, когда мне стало еще легче. - Тот день я запомнил лучше всего... Когда папа чуть не открутил тебе нос и приказал чувствовать боль...
- Нет, боли не было,- по-прежнему мягким голосом ответил киборг. - Я отключил ее.
- Но папа ведь приказал...
- Второй Закон гласит, что киборг должен повиноваться человеку. Но Третий - что киборг должен заботиться о своей безопасности, пока это не противоречит первым двум Законам. Я позаботился о своей безопасности и это, в моём понимании, не противоречило Законам Азимова, - киборг криво улыбнулся.
- Это хорошо. Я рад, что тебе не было больно, - искренне произнес я.
- Лучше поспите, маленький господин, - киборг вновь улыбнулся, но теперь уже по-доброму.
Уснуть мне не составило труда.
* * *
- Ты ведь английского производства, - сказал я три-три-шесть-три, когда мы сидели плечом к плечу на еще зеленой летней траве, вдалеке от посторонних глаз на заднем дворе дома. - Думаю, именно поэтому отец не любит тебя. Ему не нравятся англичане, хотя, конечно, он не признается в этом.
Окончательно выздоровев, я начал общаться с киборгом. Родители не знали, что он для меня сделал, потому что темнокожий боялся их гнева: отец запрещал ему прикасаться к людям и даже смотреть им в глаза. Но я помнил доброту три-три-шесть-три, и мне было очень интересно его изучать: как он мыслит, что думает.
- Нет, кажется, это не потому, что я английского производства, - отвечал киборг, - но я понимаю, почему твой отец недолюбливает англичан. Ваши народы много и долго воевали друг с другом.
- Тогда почему он к тебе так плохо относится?
Темнокожий задумался. Он либо не спешил с ответом, либо не мог принять решение, стоит ли вообще отвечать.
- Для англичан главное - открывать мир, для немцев - его завоевывать, для русских - чувствовать, а для французов - мыслить. А вот для киборга главное - это служить человеку. Думаю, я для него тот, кого вы называете словом "раб", - он повернулся ко мне лицом и посмотрел на меня в упор, но в глазах не было ожидаемой мною ненависти. - Просто раб. Не более того.
Сразу же после этого разговора я решил поговорить с отцом. Он приехал вечером. Перед ужином я зашел в его кабинет:
- Привет пап.
- Здравствуй. Как настроение? - отец устало сидел в огромном темно-коричневом кожаном кресле.
- Я хотел поговорить насчет три-три-шесть-три, - робко произнес я и сел напротив.
- А что с ним? Он что-то натворил? - нахмурился папа.
Отец будто ждал какой-то выходки со стороны киборга, хотя ничего подобного ни разу не было.
- Нет-нет, все отлично, - быстро ответил я.
- А что тогда?
- Мне кажется, мы с ним... ты с ним очень грубо обращаешься. А он ведь живой, все чувствует!
- Ох, ты прямо как твоя мать. Весь в неё! Позволь, я тебе кое-что объясню, - отец широко заулыбался, достал сигару, подкурил ее. - Сын, посмотри на себя. Да-да, осмотри свое тело, прикоснись к коже.
Я был в недоумении, но сделал, как велел отец, а он продолжил:
- Материал, из которого ты сделан, очень мягок. Ты непрочен и относительно слаб. Ты не сможешь жить вечно, потому что твое тело невероятно быстро изнашивается. Одна из причин, почему мы создали киборгов - оградить свои тела от опасной работы, облегчить наше существование. Почему я так пренебрежительно отношусь к три-три-шесть-три? Секундами ранее я говорил о том, что ты мягок, как и я, а киборг относительно нас неуязвим. Машина не должна почувствовать своего превосходства. Это как с собакой: покажи ей кто хозяин. Покажи! - отец выпустил струю густого сигарного дыма. Я молчал, задумчиво разглядывая пол, и папа добавил:- Вопросы имеются?
Я резко поднял взгляд:
- А что, если они взбунтуются?
Отец издал смешок... да, я думаю, это был смешок. Затем он встал из-за стола:
- Пошли со мной. Пошли-пошли.
Мы отыскали три-три-шесть-три. Папа подозвал киборга к себе и, как только тот подошел, наградил его мощным ударом в лицо. Отец прежде занимался боксом, киборга отшатнуло, у него изо рта полилась кровь.
- Не отключать боль! - приказывал папа. - Не отключать боль!
Он бил киборга, пока тот не упал, но и лежащего продолжил добивать ногами.
- Я думаю, тебе пришло время прекратить быть мальчишкой! - обратился отец ко мне. - Тебе пора понять, что миром управляют не женщины, а мужчины! Мужчина - это грубая сила. И поэтому мир жесток. Очень жесток. И если ты не нанесешь удар первым - ударят тебя! И если ты не будешь демонстрировать свою силу, свое превосходство, - тебя уничтожит кто-то, кто решит первым поднять свою голову и выступить против твоего авторитета. А теперь ударь киборга!
- Но папа... - мне было очень страшно. Я не мог пошевелиться.
- Бей! - отец кричал, как сумасшедший.
- Я не буду...
- Бей его! Бей первым, или я ударю тебя! - он крепко схватил меня за воротник рубашки. Я знал, что, скорее всего, три-три-шесть-три отключил боль, но бить его мне не хотелось. Тем не менее, я ударил. Ударил ногой прямо в живот киборга. Затем ударил еще. Три-три-шесть-три прятал лицо руками, а я боялся увидеть его глаза.
Отец все не отпускал меня. И я продолжал бить до тех пор, пока не почувствовал, что хватка отца ослабла.
- Молодец. Вот это мой мальчик! - лицо отца сияло от удовольствия. - Мужчина!
- Спасибо... пап... - я решил, что обязательно должен что-то ответить. Сердце, казалось, выпрыгнет из груди. Я впервые КОГО-ТО ударил. Да, три-три-шесть-три только что окончательно стал для меня не "что-то", а "кто-то". Лицо киборга было в крови, как и его тело.
- И запомни, сын, ТЫ хозяин, и никто другой. А этот... - он пренебрежительно указал на киборга, - правильно сконструированная машина не может навредить ее создателю. Все просто.
Отец похлопал меня по плечу и ушел. И вдруг я понял, что мне понравилось кого-то бить. Это добавило мне уверенности в себе. Власть! Власть и успокоение... - вот, что я почувствовал.
* * *
Глаза киборга были грустны и спокойны:
- Невозможно узнать, что ты счастлив, пока не осознаешь, что значит несчастье. Невозможно узнать, что ты высок, пока не осознаешь, что такое быть низким. Наверно, все эти страдания однажды вознаградятся, и я смогу в полной мере ощутить, что значит быть свободным.
Прячась ото всех, мы сидели в тени огромного старого дуба, который властно возвышался неподалеку от моего дома. Прошла неделя с тех пор, как мне пришлось избить три-три-шесть-три. Он простил меня, даже не задумываясь. Сказал, что все понимает, и что отцов мы не выбираем.
- Ты хотел бы освободиться?
- Да, - киборг еле заметно закивал головой, жуя зеленый кончик побега. Видимо, он мне очень доверял, раз говорил такие вещи, за которые отец мог бы его уничтожить.
- Но что ты будешь делать со своей свободой?
- Найду свою дорогу. Как любой другой человек, - три-три-шесть-три был очень серьезен. Он хотел быть человеком. Пока он был киборгом, его сковывали Три Закона. Также убежать ему не позволял встроенный в мозг маячок, который взорвется, как только его обладатель отдалится более, чем на километр от дома. Эту дополнительную меру безопасности придумал отец.
- Если ты хочешь быть свободным, - начал я, - для начала тебе необходимо придумать имя.
Три-три-шесть-три с интересом на меня уставился. Ему явно очень понравилась моя идея.
- Как насчет Поля? - предложил я. - Поль! Как тебе?
- Нет, - киборг замотал головой. Затем он указал на свое огромное тело. - Разве я похож на Поля?
- Не знаю, похож ли ты на следующее имя, но у него замечательное значение: родной, единокровный, брат.
- Что это за имя? - с неподдельным, каким-то детским интересом спросил три-три-шесть-три.
- Жермен.
- Жермен?.. Жермен... - киборг произносил это имя, пробуя на вкус, и в его устах оно звучало молитвой. - Мне очень нравится. Спасибо.
Он хотел меня то ли обнять, то ли подать мне руку, чтобы я пожал ее, - этого я так и не понял и уже никогда не узнаю ответ. Жермен услышал, как его зовет мой отец. Еще одна из привилегий быть киборгом - до невозможности отличный слух.
Я спрятался в кустах, чтобы папа не заметил меня. Жермен подошел к нему.
- Вы меня звали, месье? - склонив голову, спросил киборг.
- Конечно! Безмозглая ты курица! Тупица! Идиот! - отец наградил Жермена крепкой пощечиной. Он явно был пьян.
- Любимый! Ну что же ты делаешь? - неожиданно из дома появилась мама.
- Уйди в дом, женщина! Мне нужно выпустить пар! Уйди в дом! - отец продолжал ударять Жермена по лицу.
- Милый, хороший мой, все образуется!.. - О чем она? В ее голосе была паника. - По телевизору говорят всякую чушь. Жак говорит всякую чушь. Ну как англичане могут на нас напасть? Пошли в дом. Дорогой?
- Эти умалишенные воспалили мне мозг, - шатаясь, отвечал отец. - Я просто выпущу пар... А ты иди в дом! Или тебе тоже достанется!
Мама скривилась, но все же вернулась в дом, добавив негромко:
- Добьешь киборга... и кто будет убираться и готовить? И волосы мне расчесывать...
- Киборг! - отец высокомерно посмотрел на Жермена. - Слушай мой приказ. Стой и иди.
На лице Жермена появилось недоумение. Он, подобно солдату, замаршировал на месте.
- Нет-нет, киборг. Это не то, - спокойным голосом, ухмыляясь, сказал папа. - Стой и иди.
Жермен застыл. Он не знал, что делать.
- Стой и иди, - не меняя пластинку, повторял отец.
- Но, месье... извините меня... это ведь противоречащие друг другу приказы, - заметил киборг.
- Смеешь сомневаться в моей воле? - отец достал из кармана пистолет и ткнул им в губы Жермена. - Жри это! Жри!
Дуло пистолета оказалось во рту у киборга. Кажется, отец может выстрелить! На лице Жермена отчетливо проступил страх. Отец этого и ждал - он удовлетворенно ухмыльнулся.
Что же мне делать? Что мне делать?! Жермен!..
Вспышка.
Какая-то яркая вспышка в сопровождении глухого громкого звука. Свет, который всегда освещал вход в дом, погас. Я увидел, как перестали работать роботы-садовники.
Еще вспышка!
Что-то обрушилось на мой дом, его часть разлетелась в огне. Отца и Жермена отбросило взрывной волной. А я успел спрятаться в корнях дуба, заслонившего меня от летящих обломков.
- Отец! Отец! - я подбежал к месту, где лежало два тела.
Киборг встал первым и поднял голову вверх. Я сделал тоже самое.
Сотни военных кораблей англичан летели на юг, в сторону Парижа. Слышались отдаленные взрывы: бомбили город.
- Жермен! Помоги мне, Жермен! - я нащупал у отца слабый пульс. Папа лежал без сознания, из его ушей текла кровь, а его тело было придавлено огромной балкой, которую мне было не поднять. - Жермен! Пожалуйста!..
Турбины кораблей заглушали мой голос, но я точно знал, что киборг слышит меня. Он стоял молча и все смотрел вверх. Над нами появилась вторая волна английских кораблей, они сбрасывали десант.
- Я умоляю тебя!.. - в слезах я склонился над телом отца. - Жермен... Жермен...
Когда я поднял голову, то увидел, как три-три-шесть-три убегает... куда-то на юг. И я что есть сил прокричал ему вслед:
- Вернись, киборг! Вернись! Это приказ!..
15 февраля 2069
- Значит, дом поразили тандемным магнитно-кумулятивным снарядом и электроснабжение отключилось?
- Верно, - ответил я.
- И киборг это знал. Значит, он мог убежать, не боясь, что сработает взрывное устройство в его мозгу, так как вся электроника отключилась.
- Тогда вся северная Франция осталась без электроснабжения, - решил уточнить я. - Началось вторжение. Англичане использовали запрещенные ООН магнитно-кумулятивные снаряды, чтобы обесточить Францию и военные машины нашей армии.
- Да-да, месье Лонэ, мы хорошо помним историю этой короткой войны. Спасибо. Итак, киборг под номером три-три-шесть-три был одним из первых представителей второго класса, которые были более совершенны, более человечны в плане устройства организма, и на них не влияли в полной мере магнитно-кумулятивные снаряды. Возможно, месье Лонэ, снаряд частично повредил вашему киборгу центральный процессор, вот почему он не повиновался приказам. Возможно, исходя из того, как три-три-шесть-три объяснял отказ отключать боль, киборг уже был с дефектом в понимании Законов Азимова. Очень интересную историю вы нам поведали, месье Лонэ. Сожалею о смерти вашего отца. Слава Господу Богу, ваша мать осталась жива, - обвинитель скрестил руки у себя на груди и обратился к судье. - История месье Лонэ подтверждает непригодность подсудимого киборга. Свидетель может быть свободным.
Я встал с места для свидетеля и занял свой прежний стул в зале суда.
Меня вызывали по делу первых киборгов-бунтовщиков. Одним из мятежных отродий был мой старый знакомый три-три-шесть-три.
- Суд готов вынести вердикт, - начал судья. - Девятого февраля две тысячи шестьдесят девятого года был подавлен первый бунт киборгов. К бунту привело переосмысление Законов Азимова отдельными единицами кибернетического общества. Это возмутительный дефект, который решено искоренить тотальным уничтожением бракованного материала с целью предупреждения возникновения очередных неисправностей кибернетических изделий. Решением Верховного Суда Солнечной системы все кибернетические единицы партий, к которым принадлежали дефектные продукты, будут деактивированы и ликвидированы вне зависимости от места и статуса в обществе и вне зависимости от поддержки или отрицания идеологии бунтовщиков.
В зале прозвучали громкие аплодисменты.
Я не отрывал свой взгляд от три-три-шесть-три, стоящего в клетке среди сотен прочих мятежников. Темнокожий киборг, не моргая, смотрел в мою душу. Тридцать шесть лет я не видел этих искусственных глаз. Его взгляд излучал... нет, я такого взгляда еще ни у кого прежде не видел и не уверен, что понимаю его значение... Но это не важно.
Вот, что важно: бунтовщики, пытающиеся устроить освободительную кибернетическую революцию, будут уничтожены. И поделом им. Три-три-шесть-три будет уничтожен. Он это заслужил.