Аннотация: Болгобырь продолжает своё неумолимое движение на запад. Теперь ему предстоит пересечь Море Страха.
В обсидиановой глади безбрежного Моря Страха не отражались ни звёзды, ни луна, ни падающие вдалеке метеоры.
Одинокий путник, бродяга по зову судьбы и нудист по воле рока, в задумчивости стоял на самой границе между твердью и жидью, пиная босой ногой мелкие камешки, в изобилии разбросанные на песчаной косе. Болгобырю не спалось.
Один из лучших образцов человеческой породы, обладатель богатырского тела и трепетной души, он вернулся в сознание здесь и сейчас, а значит, выработанная за долгие годы скитаний система карта-желудок-сон, позволявшая страннику двигаться под покровом ночи, дала сбой. Причина была очевидна: Болгобырь не умел плавать во сне. Он и наяву-то плавал не так чтобы очень, "солдатиком", ну а подсознание вообще наотрез отказывалось вести тело путешественника в воду. Видимо, сказывались глубоко спрятанные детские фобии.
Ещё раз окинув взглядом тянущееся до горизонта Море Страха, Болгобырь понял, что и "солдатиком" он вряд ли переплывёт на другой, теоретически существующий, если верить карте, берег.
Препятствия никогда не смущали отважного странника. Он знал, что любая преграда рано или поздно падёт, и вновь откроется Путь. Надо лишь набраться терпения и ждать, ждать, ждать.
Время вынужденного простоя - а других у него и не было - Болгобырь всегда использовал с умом: либо ел, либо тренировался в Высоком Искусстве, либо мастерил из подручных материалов безделушки, которые потом обменивал во встречных селеньях на разные полезные мелочи или деньги. После известных харкумских событий Болгобырю не тренировалось: он потерял вдохновение, пачку, уверенность в себе. Пригодных подручных материалов поблизости не наблюдалось. Оставалось только одно: что-нибудь съесть.
Изящно отрыгнув магический кошель - там бродяга хранил всё своё имущество, - Болгобырь разложил свой нехитрый скарб на песке. Набедренная повязка, по которой забавно скакали вышитые зайцы, удобная, хлопковая, с потайным карманом; ни разу не пригодившийся острый меч, длинный и тонкий, как шашлычный шампур; десяток монет разного достоинства, медные, серебряные, золотые, с профилями женщин, мужчин и детей; злополучная карта, потравленная по краям желудочным соком; ну и конечно, книга Д.Э.Раусона "Ботанические диковины в преданиях первобытных племён Залесья", издание сокращённое, адаптированное - непременный атрибут настоящего скитальца. В общем, обычный набор путешественника.
Меч и монеты были признаны несъедобными по определению, оставались карта, повязка и книжка. Нелёгкий выбор.
Наиболее бесполезной, а значит, и аппетитной, казалась карта, выполненная на рисовой бумаге чернилами из вишнёвого сиропа. Но лишь на первый взгляд! Опытный путник глотать её опасался. Полупереваренная карта со стёртыми чернилами, а ещё того хуже, разжёванная на мелкие кусочки, могла увести странника в Царство Вечных Скитаний, возврата из которого не было. Хотя сам-то Болгобырь был там однажды и вернулся. Но повторять свой опыт он не спешил. Может быть, когда-нибудь, на старости лет, покинутый всеми детьми и другими родными в своём белокаменном доме с бассейном, фонтаном и статуей самого себя масштаба пять к одному, начертит дрожащей рукой, морщинистой, в старческих пятнах, ту самую Главную Карту, под вздохи влюблённых котов разрежет её на сотню фрагментов, съест, запивая стаканчиком шерри, заснёт и ведомый музыкой Венского леса отправится в своё Последнее Путешествие по Стране Вечных Дорог, и рядом с ним будет шагать Ша-она-и-он - Великий Проводник, Учитель и Первый среди Попутчиков. Когда-нибудь, но не сегодня.
Традиция кушать собственную одежду имела глубокие корни. Как знал Болгобырь, нередко и более стойкие в смысле желудка люди питались ботинками, шубами, свитерами, употребляли в пищу кепки, цилиндры и соломенные шляпки. И да, перекусывали трусиками, бывало. "Ешь повязку", - шептал в одно ухо голодному путнику голос поколений одеждожрунов. Однако не менее внятный глас терзал другое Болгобырское ухо. Глас неучей, студентов и книгофобов вопил: "Ешь книжку, скорее страницы рви и грызи обложку!"
Дилемма.
Дрожащей рукой Болгобырь разгладил складочку на повязке, приласкал кролика, вышитого на ней, и... сделал свой выбор. А потом передумал. Слишком много дорог было пройдено с этой тряпицей, чтоб вот так запросто с ней расстаться.
Ностальгии к книге бродяга не испытывал. Он и не отрывал её ни разу. Так, может, сейчас? Пасынку знаний предоставилась уникальная возможность напитаться дважды: и духовно, читая страницы, и телесно, поедая их же. Стоит попробовать!
Даже слабая освещённость не могла помешать книголюбу. С энтузиазмом неофита Болгобырь погладил обложку, тиснённые буквы названия и приступил к чтению.
"Абсадуль - карликовый кустарник с крупными жёлтыми цветками. Согласно преданию племени Сарко-Бор использовался могущественным гигантом Зару для приготовления Напитка Обжигающей Ярости (Болгобырь сглотнул), горькой ядовитой настойки для пыток врагов (Болгобырь сплюнул). Под действием веществ, содержащихся в цветках А., пытуемый впадал в ярость, царапал ногтями руки и грудь, рвал на себе волосы. Покрытый кровью из множества мелких ран, несчастный умирал в страшных мучениях (Болгобырь поёжился).
Абыс - корнеплод размером с кулак ребёнка. Согласно преданию трибы Зурки А. был выкопан в безлунную ночь Светоносным Дитём - отсюда и сравнение размеров - на месте упокоения Светозарной Матери. Обладая непревзойдённым вкусом свежих цитрусовых (Болгобырь сглотнул), А. содержал также комплекс витаминов и питательных веществ в столь большой пропорции (Болгобырь ещё раз сглотнул), что Светозарное Дитё за одну ночь выросло в могучего богатыря Светозарного. По мнению Зурки А. существовал в единственном экземпляре (Болгобырь сплюнул, помедлил, лизнул страницу, и снова сплюнул).
Агар - травянистое растение с цельными очерёдными листьями, крупными фиолетовыми цветками, венчиком колокольчатого типа. Существует в действительности (сглотнул). По преданиям племени Сарко-Бор (насторожился) использовался могущественным гигантом Зару (напрягся) в качестве приправы к Блюду Второго Года (сглотнул), которое состояло из прожаренного мяса (сглотнул) убитых врагов (сплюнул). Однако, по мнению трибы Зурки (заинтересовался) А. - один из ингредиентов Зелья Вечной Молодости, Красоты и Здоровья (сглотнул), бодрящего высококалорийного напитка (сглотнул), рецепт приготовления которого утерян (сплюнул)."
Безжалостно вырванная страница, гонимая лёгким ночным бризом, опустилась на золотистый прибрежный песок. Болгобырь вытер пот со лба и раскрыл книгу на середине.
"Прюза - многолетнее клубнелуковичное (сглотнул) растение с односторонним колосовидным (сглотнул) соцветием. Цветки ядовиты (сплюнул), луковица тоже (сплюнул). Однако по мнению старейшин трибы Зурки (проблеск надежды) женщины могут добавлять стебли П. в муку для приготовления сдобных пышек (сглотнул), ватрушек (сглотнул дважды), тортов (облизался), если данное кондитерское изделие предназначено для потравы опостылевшего мужа (сплюнул).
"Путлик - дерево и одноимённый плод этого дерева. Многие дикари, включая племя Сарко-Бор (пригорюнился) и трибу Зурки (заинтересовался), полагают плоды П. одним из ценнейших источников как витаминов (сглотнул), так и растительных протеинов (сглотнул), утоляющих самый сильный голод благодаря высоким питательным свойствам (капнул слюной на страницу). почти все мифические персонажи сказаний дикарей Залесья ежедневно едят плоды П. (сглотнул), особенно на пирах и празднествах (сглотнул). Однако П. - абсолютно вымышленное дерево, ничего подобного в реальности нет (сплюнул).
Пыхтяг - вид губчатого (сфангового) мха, отличающийся большой впитывающей способностью. По преданию племени Сарко-Бор (насторожился) использовался многочисленными врагами могущественного гиганта Зару в качестве метательных снарядов с целью вытянуть из Зару его энергию, кровь и мужскую силу."
Выдранная с корнем страница слегка покружилась в воздухе и спланировала вниз к подруге. Та в ответ приветливо пошевелила краями.
Болгобырский аппетит был как никогда велик, но чтение только ухудшило ситуацию. Потреблять такие отвратительные тексты совсем не хотелось. Ни зрительно, ни на вкус. Скиталец оглянулся. Кругом царило мёртвое спокойствие. Пустынная песчаная коса переходила в каменистую равнину, тоже абсолютно пустую. Ни деревца, ни травинки. Чувство бесконечного одиночества, столь желанное в людской толчее, теперь давило на странника непосильной ношей. И даже ветер, собрат по бескрайним просторам, покинул бродягу. Лишь два бумажных листка шуршали в ночной тиши. Шуршали?
По выработанной за долгие годы скитаний привычке "любопытствовать неспешно" с мечом в руке Болгобырь подкрался к свидетелям его книжного вандализма. Сделал медленный неглубокий вдох. Нет, магией здесь не пахло. Воняло жизнью. Жуткой, запредельной жизнью абстрактного существа. Чудовищность происходящего сковала героя по рукам и ногам, страх опутал его лианой безысходности, питоном тоскливого ужаса сдавил горло.
Что ж, делать нечего, придётся идти на крайний шаг. Болгобырь со всего размаха рубанул по страницам, бросил меч, отбежал подальше и закрыл глаза ладошками.
"Я в домике, я в домике, я в домике," - твердил про себя отважный путник Мантру Чудесного Спасения (МЧС). Волосы шевелились у него на спине, мурашки водили хоровод от затылка до пяток, озноб пробирал до печёнки. "Я в домике, я в домике, я в домике", - неустанно повторял Болгобырь, понимая, что либо он и вправду окажется в домике, либо воображаемый домик станет его последним земным приютом, а затем эпитафией и надгробным камнем.
На самом деле всё было не так пугающе. Просто сказывалась близость Моря Страха, которое, видимо, не зря так назвали. Никакие живые мертвецы не вылезли из песка, никакие вампиры не спикировали с небес, никакие оборотни не оборотились поблизости. Когда первый приступ паники прошёл, Болгобырь разжал ладошки, смахнул мурашек со спины и выковырял озноб из внутренних органов. Находясь на стадии принятия неизбежного - последней из пяти стадий, которые проходит всякий трусишка, увидевший мышь, - неуспешный домостроитель приблизился к месту своих страхов.
На листах бумаги извивался в предсмертных корчах разрубленный надвое червяк. Жирный такой, свекольного цвета червяк.
"Фу", - подумал сначала Болгобырь. "Еда", - поразмыслил он затем. "Отравленный", - заговорила в путнике мудрость племени Сарко-Бор. "Чистый протеин", - возражал в книгочее глас трибы Зурки.
От непривычного множества мыслей нудист осел на песок. Всё-таки чтение - непростая штука, требует подготовки.
Обе половинки червя заголосили разом, в унисон, создавая эстетически приятный эффект реверберации:
- За что-о-о-о?!
"А и вправду, за что?" - эхом отозвалось в голове Болгобыря. Явно безвредное существо приползло питаться никому не нужным мусором, очищая морской берег от загрязнений туриста, и было разъято на части жаждущим крови мечом. Мечом, который держала рука того самого туриста-загрязнителя пляжей. Диалектика...
Но не в правилах странника было признавать свои ошибки. Стоило начать, и половину жизни проведёшь в извинениях, объяснениях, покаяниях. Обрастёшь знакомыми, сторонниками, противниками. Пустишь корни у пивнушек, харчевен, борделей. Будешь плакаться в корсаж очередной девице-на-одну-ночь, а там и семья, детишки, старость. Нет, последователь Пути не мог себе позволить такого. Пока не исполнится предначертанное и не будет достигнута Цель. Тогда - да. Тогда он попросит прощения у всех убитых, замученных, обиженных: у всех, кому он отдавил ногу, оторвал ухо или сломал челюсть; у всех, кого он обобрал, объел, обнёс; у всех, к кому он ненароком залез погреться в постель, в конце концов. И у всех разрубленных на две половинки. Когда-нибудь, но не сегодня.
Поэтому он не смог придумать ничего лучше, чем прорычать:
- Цыц, закуска!
И музыкально клацнул зубами.
Однако фирменный Болгобырский рык не оказал должного воздействия на глухое от боли создание. Заунывная песнь умирающего продолжалась, сливаясь в экстазе с не менее удручающим пейзажем.
- О-о-о! - вопили половинки червя.
- О-о-о! - подхватывала гладь Моря Страха и разносила звуки безмерного страдания до горизонта в одну сторону.
- О-о-о! - дрожала каменистая пустыня с другой стороны, передавая вибрации предсмертной агонии аж до самого Харкума.
- За что-о-о-о?! О-о-о! О-о-о! О-о-о!
- А-а-а-а! - не выдержал Болгобырь, сгрёб обоих получервей и швырнул в воду.
Ужасная судорога пронеслась по Морю Страха. Мертвящая поверхность вздыбилась волнами когтистых плавников, вскипела сотней пугающих пучеглазых морд в отливах маренго. Зловоние распахнутых чудовищных ртов плеснуло на берег. Болгобырь согнулся под напором чужеродного ужаса, но не отступил, лишь до крови щипал себя за уши - верный способ преодолеть страх.
Битва страшилищ продолжалась недолго. Остатки червя были сожраны, попутно съедены были: мелкие рыбки - рыбками побольше, те - рыбами ещё больше, а те - совсем огромными рыбинами.
"Завтрак, обед и ужин, - подумал Болгобырь, - дары моря. Протяни руку, и природа положит в неё пропитание."
Осталось только соорудить удочку. И набрать побольше червей.
Но что привлекло червячка в книжной странице? Текст, краска или сама бумага? Болгобырь впервые столкнулся с говорящим сегменто-ползучим представителем разумной жизни планеты. Распространённость магии только добавляла вариантов. Возможно, червяк был заколдованным слоном, тоже говорящим. Или колдуном, пострадавшим в ходе неудачного эксперимента над самим собой: хотел бороду отрастить, а превратился в червяка.
Опыт! Вот что всегда спасало многолетнего ходока от мозговых мозолей.
Болгобырь поднял смятые листки. Оторвал от одной страницы полоску чистой, без текста бумаги, положил около синеватого камня. Отступил на пять шагов. Отщипнул полстроки - уложил под красноватый камень. Перешёл на другое место, поплевал на бумажку - положил под камень с прожилкой. Сел в отдалении, твердя: "Синий - бумага, красный - слова, краска - прожилка." И приготовился ждать.
Звёзды тем временем побледнели, горизонт посветлел и, неожиданно для самого себя, убаюканный стихотворной рифмой и созвучным ей шумом морских волн, измученный голодом странник заснул.
Новый день принёс новых друзей.
Проснувшись ближе к полудню, Болгобырь увидел вокруг себя сказочных огненных птиц. Никто прежде не видел их, лишь находили помёт и перья. По этим нехитрым остаткам группа учёных столичного Университета провела реконструкцию внешности птиц. Именно так они вошли в народный фольклор, именно поэтому Болгобырь их сразу узнал. Кстати, ректором Университета был тот самый Д.Э.Раусон, книжка которого так понравилась песчаным червям. Сами черви, несомненно, пришлись по вкусу огненным птицам. Дожидаться Светозарного, который летал на огненной птице, или могущественного гиганта Зару, который закусывал этими птичками, Болгобырь совсем не хотел. И так уже печатное слово изрядно оживило пустынный пейзаж.
Но что же делать?
Как написано в Священной Книги Сдвига, "есть время ожидания и время действия, время стоять на одной ноге и время скакать на ней, время сидеть на камне и время бросать его, и всякий идущий да узрит разницу". Болгобырь понял, что пришло время действий.
Он схватил книгу и голышом побежал вдоль кромки воды. Он вырывал страницы одна за другой и кидал их на песок как можно ближе к Морю Страха. Бежал, рвал, бросал. Рвал и бросал.
За ним тянулась цепочка белых листов печатного слова, намокших, с потёкшей типографской краской. Книжные черви уже устремились к самым первым из брошенных страниц, но Болгобырь не останавливался, пока от книжки Д.Э.Раусона не осталась одна обложка. Только тогда он обернулся посмотреть, что же происходит позади.
А там разворачивалась эпическая битва жизни.
В прибрежном песке копошились книжные черви. Их выклёвывали огненные птицы и заглатывали шустрые рыбки-скакунцы.
Пташки смещались в воду, питаясь уже скакунцами, которых жрали и пучеглазые рыбы мелководья.
Пиршество расширялось, втягивая в себя всё новые слои едоков. Ряды огненных птиц растягивались, пытаясь охватить весь ассортимент закусок.
Болгобырь схватил свои пожитки и отбежал подальше, чтобы полюбоваться зрелищем, но самому не стать кормом.
Над морем пронёсся оглушительный свист. Огненная птица вступила в бой с первым серьёзным противником - мелководным головоногом. Тот схватил птицу за лапу своим зелёным щупальцем и протянул ещё два зацепить вторую лапу. Несмотря на ожоги от крыльев огненной птицы и ран от когтей, головоног подтягивал добычу всё ближе к своей зубастой пасти.
На зов о помощи кинулись сразу две огнёвки. Они кружились над морем, прицельно сбрасывая жгучий помёт на студнеобразное тело головонога. Но и к тому спешила подмога. Из воды по крылатым врагам стали плеваться ядовитой слюной рыбы-пузырьки, верные спутники головонога.
Огненные птицы изменили тактику. Спикировали прямо на головонога, сели на него и стали долбить клювами его глаза. Головоног сразу же замолотил по врагам всеми щупальцами, но он был обречён. Втроём птицы подняли его в воздух, пронесли над водой, шмякнули на берег и принялись рвать и глотать нежное головоножье мясо. И всё же первый урон огненным птицам был нанесён: одна птичка хромала, у другой крыло было продырявлено пузырьковым ядом.
У Болгобыря заурчало в животе, но шансов полакомиться пока не было.
И снова громоподобный свист! Новая схватка!
Наблюдатель из своего укрытия не мог разглядеть деталей, заметил лишь, как одна из огненных птиц рухнула вниз, пронзённая острым длиннющим копьём. Болгобырь мысленно похвалил себя за то, что не рискнул сунуться в воду, не то сам бы оказался нанизанным на вертел неведомого обитателя морских глубин.
На месте падения птицы взметнулся фонтан пара. Отомстить за гибель подруги ринулись сразу пять огнёвок. В ход пошёл не только помёт. Крылатые вырывали клювами из огузков перья и как дротики метали их в воду. Поверхность моря вскипела, забурлила, в воздухе запахло жареной рыбой. Взрыв, другой - это лопались рыбы-пузырьки, их яд растекался фиолетовыми кляксами.
Чудище-копьеносец, скрытое в толще воды, попыталось достать ещё одну птицу, но "гарпун" прошёл мимо, лишь задев птичий хвост.
Тем временем на берегу выросли груды рыбьих костей вперемешку с кишками и птичьим помётом. Зловоние нарастало под жарким солнцем. Болгобырь облизывался, но не решался покинуть убежище.
Птицы пошли на хитрость. Одна, припадая на якобы раненное крыло, потрепыхала к берегу, другие птицы заполнили небо печальными криками.
"Неужели купится на такой примитивный трюк?" - недоумевал Болгобырь. Да, мозгов в команде рыбников явно не было. Чудище-копьеносец купилось! Оно двинулось вслед за "раненной" птицей, вспенивая воду своими жуткими отростками. Миг - и над поверхностью воды показался головокупол существа. Только этого и дожидалась команда пернатых. Десяток отважных игроков спикировали прямо на лысую башку недогадливого монстра. Рвать, драть, раздирать ненавистного гада. В ход пошли когти, клювы, крылья и лапки. Беспомощно болтал в воздухе своими отростками-копьями монстяра, но нет! слишком близко подобрались враги, чтобы можно было достать их такими негибкими палками. Ближний бой чудо-юдо проигрывало подчистую.
"Каков копьеспрут на вкус?" - задавался вопросом голодный путник. Воображение рисовало Болгобырю роскошное блюдо из тонко нарезанных полосок белого упругого мяса, слегка обжаренного в обжигающем птичьем помёте. Мечтам этим не суждено было сбыться.
В игру вступили такие силы, что Болгобырь предпочёл бы навсегда потерять аппетит. Бесстрашный путник, последователь величайшего философского учения, кладезь народных пословиц, он схватил меч, который наконец-то сгодился на что-то, и быстро выкопал себе окоп полного профиля с отдельным отхожим местом. Хотя с этим, учитывая его питание последние дни, он явно погорячился. Но Болгобырь был прав в главном: когда с неба спускается Светозарный, а из морской пучины, бурля и взметая тонны воды, поднимается к солнцу слепая Хозяйка Моря, в такие минуты смертным лучше заныкаться и не отсвечивать вовсе.
"Я в домике-блиндажике, я в домике-блиндажике". Прекрасная мантра. МЧС.
Как утверждает Священная Книга Сдвига, и с ней трудно в этом поспорить, человеком движут две противоположные крайности: стремление к безопасности и любопытство. Диалектика.
Закрыться, закуклиться, отгородиться от внешних невзгод и при этом высунуть носик, не пахнет ли где-нибудь вкусненьким, поглядеть одним глазком, что там такого интересного в мире происходит. Ахилессова пятка в виде органов чувств.
Верный учению Сдвига, Болгобырь знал, что рано или поздно любопытство пересилит, и он высунет голову поглазеть на битву великих, мифических сущностей. Битву, которая, увы, не попадёт в сказания, ибо некому будет о ней рассказать.
"Если не я, то кто?" - подумал Болгобырь и высунул... меч. Да-да, именно меч. Пусть житель дорог и не был большого ума, но и полным кретином он тоже не был. Бесполезная игрушка, купленная по случаю в захолустных Куманах, меч пригодился Болгобырю уже трижды: для шинковки червей, сапёрной лопаткой, и вот теперь как перископ. И хоть картинка в лезвии меча была сильно заужена, но отражение было чётким. И самое главное - Болгобырь мог смотреть передачу в комфорте, нежась ягодицами в тёплом песочке и не опасаясь случайно лишиться глаза, а то и всей головы.
Сплочённость огненных птиц поначалу давала перевес воздушным игрокам. Пока морские твари отвлекались на поедание друг друга, ведя борьбу на три-пять-десять фронтов, налётчики действовали как конвейер: хватали рыб, тащили на берег и поедали. Первый настоящий отпор, данный чудищем-копьеносцем, лишь усложнил тактику, но не изменил стратегию. Действительно, птицы прилетели покушать морских деликатесов, так с чего бы им отказываться от задумки?
Но появление Светозарного в корне изменило саму сущность побоища. Теперь речь уже шла не о налёте и грабеже, а об извечном соперничестве Воздуха-Огня и Воды-Земли, Света и Тьмы, Высоты и Глубины, Горячего и Холодного и тому подобное - короче, о застарелом конфликте-споре, разрешения которого не может быть в принципе. И как во всяком таком конфликте, стороны стремились получить небольшое преимущество в каждой из многочисленных стычек.
Ша-она-и-он, Создатель Вселенной, приветствовал любую движуху, а потому благосклонно смотрел за все эти свары. Не видел ничего плохого в масштабных сражениях Извечных Врагов и Болгобырь, предпочитая, правда, наблюдать за битвами со стороны.
Светозарный явился во всём своём великолепии: шесть рук его держали различное оружие, одна голова в зубах сжимала поводья крылатой колесницы, другая - напевала боевую песню. В центре золотых доспехов, украшенных жёлто-красными самоцветами, зияла прорезь для стрельбы из пупка стеблями лотоса. Запряжённые в колесницу огненные птицы были бодры, веселы и, несмотря на шоры на глазах, рвались в битву. Глаза Светозарного полыхали огнём, ветер стонал за его спиной.
Хозяйка Моря поджидала врага, раскинув вкруг свои нижние щупальца. Все восемь грудей её набухли, с сосков капал зеленоватый яд. Верхние щупальца сомкнулись на Пушке Холода, широкие плечи Хозяйки напряглись, в пустых глазницах плескалась синь. Эскорт владычицы глубин состоял из трёх копьечудищ, но следом за ними поднимались и другие страшилища. Рыбы-плюнь заряжали свои ненасытные круглые пасти рыбами-пузырьками, головоноги готовились закидать врага рыбоёжками, в арьергарде плыли живые подушки - четырёххоботовые рыбы-помпы.
Огненные птицы выпустили залп помёта и перьев. Массированная воздушная атака нанесла урон противнику, но небольшой. Пожары и ожоги тут же тушились струями из рыбопомп. Их мощность была так велика, что над войском Хозяйки Моря, казалось, раскрылся водяной купол. И сквозь него в воздух летели живые снаряды: рыбоёжки и рыбы-пузырьки. Прицельность стрельбы была невелика, но рыбки взлетали кучно и, если не попадали в птиц, падали обратно в воду и использовались заново.
Огненные птицы кружили по небу, пытаясь нащупать слабое место в обороне противника. А сам Светозарный ринулся во фронтальную атаку. Коршуном его колесница вонзилась в защитный купол, волна огня и ветра испаряла воду, образуя круглую брешь в самом центре защиты. И только перед Светозарным появилось лицо его смертельного врага, он тут же нанёс удар: метательный молот попал Хозяйке в правое плечо, огненные стрелы вонзились в туловище, сабля отсекла одно из щупалец. Но Хозяйка словно и не почувствовала удара, лишь по телу её пробежала рябь, и стрелы, и молот упали, скованные льдом. Она выстрелила снежным комом из своей пушки, и столкнувшись с шаром огня, Светозарного окутало облако холодного тумана. Пришлось воителю направить колесницу обратно вверх. Вслед неслись ещё два снежных кома, но Светозарный увернулся.
Светозарный продолжал свои атаки без видимого успеха раз за разом, и Болгобырь был в недоумении, зачем прилагать столько усилий и понапрасну подставляться, пока не заметил, что сражение мало-помалу приближается к мелководью. Крылатые опять применили тактику вытягивания противника ближе к суше, а враг в упоении битвы снова попался на этот нехитрый приём.
Болгобырь заметил ещё, что и купол защиты стал ослабевать. Оказалось, что Светозарный использовал "тайное оружие" - он засевал лотосом водную гладь. Попадая в живую плоть, волшебное растение буквально высасывало рыбину, пускало корешки, росло как на дрожжах и в конце концов разрывало несчастную тварь на куски. Так погибла половина рыб-помп и многие другие обитатели моря. Однако Хозяйке лотос не причинял никакого ущерба: стоило стебельку присосаться к плоти женщины-спрута, как он тут же замерзал и рассыпался ледяной крошкой. Отвлекая внимание Хозяйки на себя, Светозарный не давал ей осознать, сколько ущерба понесла её армия. Но и сам полководец пернатых не замечал, что ряды его войска тают. Обманные манёвры дорого обошлись огненным птицам. Большая часть их пала от вонзившихся рыбоежей и яда рыб-пузырьков, несколько птиц были пронзены копьями. Трупы огненных птиц чёрными остывающими комьями усеяли поверхность моря. Лёгкие, воздушные, они не тонули, а качались на волнах, отмечая путь перемещения битвы.
Многометровая туша Хозяйки Моря выползла на прибрежный песок невдалеке от Болгобырского окопчика. Метрах в десяти от неё опустился на землю и Светозарный. Его покорёженная колесница валялась на боку, в небе кружили две огненные птицы, из последних сил отстреливаясь от кучки выживших морских чудищ.
"Вот так всегда, - подумал Болгобырь, - полководцы выживают, идут в новые битвы, о которых слагают легенды, а рядовые участники побоищ мрут направо и налево, и никто о них даже не вспомнит. Нет уж, я никогда не стану сражаться." Обретя пацифизм в своей душе, Болгобырь покрепче сжал оружие и вжался в окопчик.
Оба противника оказались в непривычной для себя роли. Светозарный, который обычно обрушивался на врага сверху, теперь был вынужден бегать по земле вокруг втрое превышавшего его противника. Хозяйка Моря, чьё равновесие поддерживалось волнообразными бултыханиями нижних щупалец, теперь торчала одиноким дубом, пустившим корни в ненадёжный песок. Лишь природная способность поворачивать туловище в любом направлении подобно текучей воде спасала Хозяйку от атак со спины или боков. Лотосы Светозарного не прорастали в негостеприимной почве, но и ледяная пушка Хозяйки не находила для себя зарядов. В итоге битва Великих свелась к ближнему бою, правда, ожесточённому и кровавому. Секира Светозарного против разрубающих воздух щупалец, огненные молнии и бушующий ветер против яда грудных желез и замораживающей хватки. Удары наносились с немыслимой быстротой, недоступной осознанию простого смертного. Болгобырь лишь успевал подчитывать число отрубленных частей тела враждующих.
Вот упала на песок одна рука Светозарного, следом за ней рухнуло щупальце Хозяйки. И тут же опять рука, кусок студня, жёлтый ошмёток, синяя клякса - казалось, противники решили покромсать друг друга на мелкие кусочки. Внезапно из жёлто-синего месива вылетела отрубленная голова Светозарного, а следом за ней и сам неудачливый Великий. И как раз в полушаге от окопчика.
Болгобырь похолодел от страха. В отражении меча он видел, как ковыляет, приближаясь, Хозяйка Моря, как мотается из стороны в сторону её туловище, как хлещет из многочисленных ран на её теле зеленоватый яд.
В смятении Болгобырь обратился к мудрости Священной Книги Сдвига. "Есть время ожидания и время действия..." Что ж, значит, пришло время действия.
Голый, маленький, одинокий, Болгобырь вышел из окопчика, встал во весь рост, и сам не понимая, ради каких идеалов он совершает столь бессмысленный поступок, метнул единственное, что у него было, прямо в глазницу Хозяйке. Отточенная сталь вонзилась в тело морского чудища, расплескав синюю хмарь и вырвав протяжный стон из уст одной из Великих. Весь мир замер, даже Светозарный раскрыл от удивления рот оставшейся у него головы. Меч покрылся льдом, с хрустом разломился пополам, и Хозяйка, разом осев до бесформенной кучи, поспешно пошлёпала обратно в глубины моря.
Болгобыря била дрожь. Он неподвижно стоял, смотрел на загаженный битвой пейзаж, и беззвучно шевелил губами: "Здесь будет город-сад, здесь будет город-сад."
"Эй, малец!" - раздалось у него в голове.
Болгобырь обернулся. Светозарный поднялся на ноги и прикручивал к телу оторванные куски.
"Да, это я с тобой говорю."
- Я - это кто? - спросил Болгобырь, косясь на Сетозарного. Тот, казалось, совсем не обращал внимания на человека и продолжал заниматься самосборкой. Выудив из кучи валявшейся плоти свою вторую голову, Светозарный прикрутил её на место. Голова произнесла:
- Я - это я, Светозарный, - и пояснила. - У меня только одна голова говорящая, зато другая может общаться телепатически.
- Ага, - сказал Болгобырь, а сам подумал: "Мог бы и спасибо сказать."
Светозарный улыбнулся сразу обоими ртами:
- Спасибо, - и опять пояснил. - Телепатически - это значит, что я и мысли читаю.
Болгобырь замер, стараясь не шевелиться и даже не думать.
- Не робей, - сказал Светозарный, подходя ближе и нависая над странником как гора. От Великого пахнуло жаром, и Болгобырь поёжился.
- Забирайся в колесницу, исполню твоё желание, перевезу на тот берег, - сказал Светозарный и махнул одной рукой в сторону моря, а другой указал на лежавшую подле повозку.
- Нет, - внезапно передумал Болгобырь, - отвези меня домой, к маме.
Убаюканный мерными взмахами крыльев огненных птиц, запряжённых в колесницу Светозарного, Болгобырь думал, что всякой вещи, даже такой бесполезной, как меч, найдётся своё применение. А ещё он думал, что всякому бесполезному человеку, даже такому, как он, тоже найдётся своё применение, своё место, и место это - родной дом.