Производство

     Смена началась с аварии. Не успел я прибыть на работу, а линия "К" остановилась. 

     Вызвал Гефа. Так, говорю, и так. Пятая поломка уже. Новая линия, современная, а у тебя всё время ломается.

     Стушевался. В том-то, говорит, и дело, что новая. Сложная уж больно. Настройка тонкая, узлов много. Старые-то, говорит, линии - опробованные, надёжные. А с этой "К" одни хлопоты. То одно выйдет из строя, то другое.

     Намекает. Ну, я эти его намёки сразу вижу. Ты, говорю, мне это дело брось. Раз Главный утвердил серию К, будем выпускать. В соответствии с планом. А будем от плана отставать, сам к конвейеру встанешь, сверхурочно.

     Задело. Он мне: я-то, говорит, встану. Я, говорит, на линии А двойную норму выдать могу. И на линии Б.

     Вот чудак! Линия А. Да сейчас эта модель уже и не используется почти, если только в самых отсталых местах. Валяются эти Ашки на складе, девать некуда. Всё время ловчу, куда бы это старьё пристроить. И в новую партию пару штук втихаря всунешь, и с накладными похимичишь иной раз, а всё равно этих Ашек - дохрена и больше. И Бэшек.

     Геф, говорю, ты что же, такой-разэтакий, идею Главного под сомнение ставишь? От простого, так сказать, к сложному? От примитивного, так сказать, к совершенному?

     Никак нет, отвечает, не ставлю. Только, говорит, я в сто раз лучше любого конвейера сделать могу. Загляденье, конфетка!

     Ну что ты с этими стариками будешь делать!

     Знаю, говорю, можешь. И работы твои прежние помню. Отличные, говорю, работы были, шедевры! Но ты, говорю, пойми. Время сейчас другое. Спрос, говорю, большой, массовый. План-то у нас ого-го! Как же, говорю, без конвейера, ведь не справимся.

     В общем, говорю, чини, ремонтируй, исправляй, но чтобы линия "К" работала и продукцию выдавала по графику. И чтоб без всякого саботажа! Всё, говорю, свободен!

     И вот так всегда. Консерватизм. Любая новая мысль Главного - и сразу в штыки.

     И как завод наш запускали - против были.

     И как линии новые ставили - против были.

     А уж когда решение приняли вторсырьё использовать, ох, сколько же тогда шума было. Нельзя, кричали, отработанное по новой пускать. Нехорошо это, кричали, кощунство. А что с ними делать-то, с использованными? Отслужили свой срок, потрудились - хорошо. А дальше? Ну, которые самые удачные, те, понятно, как экспонаты годятся. Гордость производства, так сказать. Музеи, там, выставки. А с остальными что делать? Выбрасывать, как раньше, в реку? При современном-то размахе - никакой реки не хватит. Даже трёх. Правильно, я считаю, Главный решил. Разобрать, переплавить - и снова в дело. Нечего добру пропадать, по свалкам валяться да гнить.

     Большая тогда буча вышла. Забастовки, демонстрации всякие. Только с Главным особо не поспоришь: решил - значит, решил. А кто не согласен - скатертью дорога.

     Уволились многие. Потом кое-кто одумался, вернулся, а остальные так и сгинули без следа. Так им и надо, дуракам.

     Проще надо быть, проще. И хитрее. Мы, вот, с приятелями собрались тесным кружком, обмозговали всё да решили: против Главного идти - глупо, силёнок не хватит, а вот изредка в его масс-продукцию свои творения затесать - это мы можем. И ему подгадим, и свою гордость творцов потешим.

     Я полюбовался на свою свежую поделку. Прелесть. Чистенькая, гладенькая, ни одного изъяна. И не из вторсырья, конечно. Такой блеск из вторсырья не получишь. Ручная работа, что и говорить. Я метнул её вниз не глядя, дорогу она сама найдёт.

     * * *

     С первым криком новорождённого в него проникло моё творение. Завозилось, устраиваясь поудобнее в теле младенца, наполняя каждую его клеточку от пяточек до макушки. Глазёнки ребёнка распахнулись, и в их глубине засветилась душа, моё творение, Аполлона.