Annotation

     — Без вдохновения народ увядает, — сказал учитель, задумчиво глядя перед собой. Во время уроков он всегда был рядом только наполовину, а может быть и того меньше. Архимаг мог затеять занудную лекцию на несколько часов и не оговориться при этом ни разу, но внимательный соискатель всегда мог догадаться, что мысли учёного в это время витали где-то далеко в необъятных просторах вселенной. Старший ученик Вит был внимательным соискателем и знал о причудах наставника лучше кого бы то ни было.

     Учитель и ученик прогуливались по зелёному саду. Ухоженные дорожки были присыпаны трескучим гравием. Диковинные папоротники соседствовали с фруктовыми деревьями, пестрыми кустарниками и клумбами, благоухающими цветами и мёдом. Мраморная стена, опоясывающая сад магической цитадели, отбрасывала длинную и прохладную тень, намекая спутникам на то, что солнечный день уже готов был смениться сумрачным вечером.

     — Существует ли сила, способная разжечь искру таланта у людей, обделённых магическими способностями? — продолжал Архимаг, спрятав руки в густую белую бороду. — Безусловно. К примеру, каменщик, будучи простым смертным, не имеет возможности преобразовывать материю по своему желанию. Но в то же время, вооружившись добротным инструментом и достаточным запасом терпения, он может построить великолепный дворец. И в каждой арке, колонне, витрине и декорации, в каждом шпиле и даже самой незначительной линии его детища будет жить определённая мысль. Но что подвигло человека на такой титанический труд? Откуда берутся идеи? Каким образом они воплощаются в жизнь?

     — Я думаю, учитель, что вы рассуждаете о благодати.

     Старший ученик Вит ответил мгновенно. Он считался лучшим на курсе, потому и стал соискателем мудрости самого Архимага, но временный успех не вскружил юноше голову. Дабы поддерживать свою репутацию – воистину, самую важную вещь для будущей политической карьеры молодого мага – Вит продолжал усердно работать: он штудировал древние свитки с описаниями ритуалов практической магии, заучивал сложные формулы и всегда был готов поддержать любую беседу с наставником, чтобы вытащить из него как можно больше деталей великого мастерства.

     — Верно, — ответил наставник. — Благодать – это величайший катализатор человеческой мысли. Народ, чей колодец мысли иссяк, обречён на деградацию, а может быть даже и вымирание.

     В это мгновение послышался лязг дверного засова. Одна из калиток, ведущих во внутренний двор, распахнулась, впуская группу соискателей первого курса. Поверх повседневной одежды на студентах были надеты сиреневые ученические хламиды, а в руках каждый из них держал железную кирку для работы в саду.

     — Что есть благодать для тебя, старший ученик Вит?

     — Это идея, наставник, — ответил Вит. — Едва видимая для мага субстанция, в первозданном виде распылённая в атмосфере, растворённая в водах земных и небесных и заточённая в камне и недрах. Благодать окружает нас всюду, стоит лишь протянуть руку…

     Старший ученик Вит раскрыл ладонь, легко подвигал пальцами, будто перебирая струны на арфе, и на руке у него задрожал едва видимый огонёк. Пламя поблёскивало фиолетовым оттенком и не имело жара. Наставник улыбнулся, немного смущая своего подопечного. Это означало, что Архимаг отвлёкся от блужданий по лабиринтам своих размышлений и всё своё внимание сосредоточил на ученике.

     — По-твоему, это настолько просто, старший ученик? Ты уверен в своих словах?

     — Да… я… я…

     Вит смутился ещё больше. С одной стороны, он уже продемонстрировал учителю свои возможности, прикоснувшись к разлитой в воздухе благодати и преобразовав призрачную энергию в сиреневый огонёк. Но вот с другой, насмешливый тон наставника подразумевал ошибку, а Вит не мог позволить себе ошибиться на глазах Архимага.

     — Я же взаимодействовал с благодатью, — решился ученик. — И в этом не было ничего сложного.

     — Хм… попробуй ещё раз, старший ученик Вит.

     Наставник закрыл свою ауру. Простой смертный не заметил бы перемен, но вот сквозь призму магического зрения внешность Архимага изменилась кардинально. Моложавый и крепкий, вечно задумчивый и летающий в облаках старик, вдруг стал больше походить на мраморную статую, чем на живого человека. Его глаза стали холодными и абсолютно непроницаемыми. На его лице разместилась маска равнодушия, и даже белоснежная борода, казалось, немного поблекла и растеряла свой здоровый лоск.

     Вит попробовал снова прикоснуться к благодати, но его пальцы бессильно скользили по воздуху. Старший ученик склонился к чайной розе, что росла на ближайшей клумбе, и стряхнул себе в ладонь капельку росы, но и вода была абсолютно пустой. Нервничая всё сильнее, Вит взял в руку горстку земли, но все его поиски были тщетны. В округе не было даже жалкой частицы благодати.

     — Учитель!.. что же это?.. как же так?..

     — Спокойнее, старший ученик, — улыбнулся Архимаг. — Ты не потерял свои способности. Всё дело во мне.

     — Это сделали вы?

     — Да, хотя, правильнее будет сказать, что я перестал это делать. Я закрыл свою ауру и прекратил транслировать мысли в пространство. Как видишь, это сработало.

     — Учитель, я не понимаю… неужели… неужели это вы создавали благодать? Неужели без вас она нас покинет?

     — Это сложный вопрос, старший ученик Вит. Только что ты получил самый главный урок из основ мироздания. Ты увидел своими глазами, чем истинный маг отличается от крохобора и фокусника, коих в наших рядах весьма много. Истинный маг не заимствует силу другого. Напротив, он создаёт магию для всех.

     — Наставник! — воскликнул Вит, падая на колени. — Молю, научите меня!

     — Такой науки не существует, — добродушно сказал Архимаг, помогая ученику подняться на ноги. — Всё зависит только от тебя. Магия не терпит лености и невежества. Но ещё больше она не любит соперничать с другими искусствами. Распыляя свою благодать на несколько дел одновременно, человек может стать хорошим мастером, это правда, но великим мастер становится, лишь целиком посвятив себя единому ремеслу, к которому тяготеет его сердце. Займись магией, открой ей весь свой потенциал, докажи, что достоин, и она откроется тебе во всей многогранной палитре искусства.

     — Учитель, есть ли у меня задатки истинного мага? Смогу ли я пройти инициацию? — решился Вит попытать счастья, надеясь услышать ободряющий ответ от наставника.

     — Кто знает? — ответил Архимаг, почесав бороду. — Пойдём-ка со мной. Я покажу тебе ещё кое-что.

     Учитель и ученик пересекли сад и оказались у южных ворот. В кованые створки была врезана скрипучая калитка. Пройдя в дверцу, Вит оказался на закрытой территории. Эта часть сада принадлежала Архимагу, ибо за южной стеной начиналось его крыло. Архимаг жил отшельником, большую часть времени он проводил в лаборатории на вершине своей башни, лишь изредка спускаясь к ученикам и магистрам, чтобы поделиться с ними результатами своей работы. Всем обитателям магической цитадели было запрещено показываться здесь без особого на то разрешения.

     — Это мой укромный уголок, — сказал Архимаг. — Что ты здесь видишь, старший ученик?

     — Великое Древо, — сказал Вит и опустил глаза.

     Посреди сада, в трёх десятках шагов от собеседников, над чёрной почвой возвышался вековой дуб. Чтобы обхватить могучий ствол руками понадобилось бы не меньше пяти взрослых соискателей. Раскидистые ветви начинались высоко над стеной. Крона была очень густой и абсолютно непроницаемой для солнечных лучей.

     У подножия дуба трудилась та самая группа соискателей в ученических хламидах первого курса. Студенты собирали жёлуди и кропотливо выводили сорняк и молодые побеги, что проклёвывались из рыхлой почвы. Это была древняя традиция магической цитадели – истреблять вокруг древа всю поросль и сохранять землю нетронутой.

     — Что делают эти соискатели, старший ученик?

     — Они оберегают Великое Древо, — ответил Вит.

     — Но зачем? Разве этот дуб нуждается в нашей защите? Что ему какой-то сорняк? Что ему молодые побеги? Их так много. Они слабы и ущербны, к тому же вынуждены бороться друг с другом за место под солнцем. Результаты этой борьбы ослабляют и без того слабые растения. И без нашей помощи ни одно из них никогда не вырастет достаточно, чтобы победить Великое Древо.

     — Но эти побеги могут ему навредить, — ответил Вит. Старший ученик не размышлял даже мгновения, так как он и сам в юности провёл много часов в этом месте, прорывая траву и выкорчёвывая нежеланные деревца у подножия дуба.

     — Без нашей помощи сорняк поднимется высоко. Его побеги высосут из почвы все полезные соки. Его стебли, будто гремучие змеи, оплетут корни и ствол Великого Древа. Его колючие шипы вопьются в вековую кору, а болезни и паразиты перекинутся на листья и плоды. Нет, учитель, как бы ни был силён и благороден исполин, без помощи снизу ему не выжить.

     — Великое Древо – это символ магической цитадели, — сказал Архимаг. — Ты всё сказал верно, но разделяешь ли ты философию этого места, старший ученик Вит?

     — Всем сердцем, наставник.

     — Готов ли ты служить магии, даже если истинный талант внутри тебя не проснётся?

     — Готов.

     — Хорошо. Очень хорошо. Сегодня я доволен тобой, — сказал Архимаг и положил руку Виту на плечо. — Готовься к инициации, старший ученик. В скором времени совет магов тебя испытает…

     

     

     Светало. Солнце ещё только выкатывалось из-за линии горизонта, а мраморные стены магической башни уже переливались всеми цветами радуги. Преломлённые лучи падали на другие постройки, разгоняли тени во всех укромных уголках и возвещали обитателей цитадели о начале нового дня. Закукарекали петухи. Загоготали гуси. Замычали коровы. В амбарах и клунях заскрипели ленивые дверцы. Зазвенел стальной молот, послышался гул гончарного колеса, завыли пилы в мастерских плотников. Забасили голоса обслуги и соискателей мудрости и лишь в покоях архимага Виттора царили полумрак и сонная тишина.

     Архимаг не выносил ранних побудок. Когда-то давно, во времена его соисканий и начала политической карьеры он и сам просыпался с первыми петухами, но теперь он был на вершине власти и заслужил некоторые привилегии. Сон господина охраняли весьма трепетно: дубовые окна были плотно зашторены, позолоченные стены были зачарованы ради полной звукоизоляции, а у дверей всех незваных гостей караулили несколько самых верных учеников.

     Прошло ещё четыре часа, прежде чем взлохмаченный и помятый Виттор выбрался из объятий коварных перин и пуховых подушек. Архимаг стал перед окном, потянулся, протяжно зевнул, оправил ночную сорочку и склонился к горшку под кроватью. Сделав дело, Виттор пальцами прикрыл нос и позвонил в золочёный колокольчик. Массивная дверь распахнулась и на пороге показались двое учеников. На лицах соискателей сияли угодливые улыбки, но в глазах плескалась бесконечная пустота. Интеллектом нынешние соискатели Виттора, мягко сказать, не блистали, в общем-то, как и все их ровесники.

     — Уберите это, — кивнул архимаг на горшок.

     Соискатели воодушевлённо бросились выполнять поручение. Со стороны даже могло показаться, что ученики соперничают друг с другом за оказанную им честь и это зрелище позабавило архимага. В его времена ни одному магу и в голову бы не пришло заставлять студентов прислужничать и выносить за наставником ночные горшки, но что он мог поделать, если нынешнее поколение соискателей только для этого и годилось.

     Когда ученики убрали ночную вазу и проветрили комнату, архимаг приказал им соорудить в покоях умывальню и приготовить горячей воды. Потом принесли завтрак. Покончив со всеми утренними делами, Виттор оделся в новый золотистый камзол – что поделать, он очень любил этот цвет – и вышел на утреннюю прогулку.

     Всё крыло архимага было недавно отремонтировано. Новые дубовые окна ещё пахли свежей древесиной с примесью лёгкого душка подсыхающей краски. Плиты на каменном полу заменили на новые, более выпуклые, с витиеватым узором и защитными рунами. Стены выровняли и покрыли пёстрой мозаикой. Стрельчатые потолки обзавелись хрустальными люстрами. Галерея заиграла новыми красками, вся блистала и переливалась, будто архимаг жил не в замке, а в большой золочёной шкатулке.

     — Какая безвкусица, — пробормотал Виттор себе под нос и ускорил шаги. — Нужно снова всё переделать.

     К слову, башню ремонтировали каждые несколько лет. Магии в мире оставалось всё меньше, благодати и вовсе не видели уже больше трёх поколений, потому обслуживание магической цитадели пришлось доверить простым смертным, а точнее их кошелькам. Крестьяне и мастеровые долгие годы поставляли магам свои услуги, а около века назад семьи простолюдинов перебрались под крышу архимага Виттора и стали полноправными членами сообщества магов.

     Магии на всех не хватало. Пришлось ввести налоги и побочные сборы, но народ не роптал. Смертные понимали нужды магов, верили в их предназначение и всё надеялись на светлое будущее. Не для себя, конечно, но для детей. Ибо каждое поколение ждёт, что их потомки будут жить лучше, но за хорошую жизнь нужно платить. Вот смертные и платили, ибо другого пути у них не было.

     В это утро архимаг решил изменить привычный маршрут и заглянуть в заброшенный уголок цитадели, в котором он не бывал очень давно. Виттор преодолел галерею, спустился по винтовой лестнице и оказался в саду. Сто лет назад это место принадлежало Великому Древу, но теперь от векового гиганта остался лишь обглоданный пламенем пень. Большой пожар уничтожил древний символ магической цитадели и всё крыло прошлого архимага. С тех пор традиции изменились. Соискатели перестали выводить сорняк у подножия дуба. Однажды маги даже пытались выкорчевать остатки гиганта, но не смогли. На это дело людям не хватило ни силы, ни благодати. Пожар будто превратил дерево в добротную сталь, и все попытки покончить с прошлым увенчались провалом. Великий пень остался на своём месте, как горькое напоминание о былой силе и потерянном величии сообщества магов.

     Обособленная часть сада превратилась в подлесок. Тонкие и лысые деревца заполонили всё пространство, толкались и корчились в бесконечной борьбе друг с другом, переплетались подобно змеям в брачный период и тянулись редкими листьями к солнцу. Их было так много, что почве недоставало минералов и полезных веществ на прокорм этой своры. Сорняк медленно убивал это место, жадно высасывая из него последние соки. Учитель был прав. Посредственность убога и немощна. Ни один из многочисленных побегов не способен был возвыситься над другими и превратиться в новое Великое Древо.

     Виттор с трудом пробрался сквозь джунгли. Как ни странно, но возле пня было довольно просторно. Ни один сорняк не посмел приблизиться даже к тени былого гиганта, потому архимаг смог оправиться и стать в полный рост. Настроение испортилось. Виттор грустил не столько о прошлом, сколько о тех возможностях, которые ныне были ему недоступны. Он вскинул руки до уровня груди, сделал несколько размашистых пассов и расстроился ещё больше. Его пальцы не ощутили даже жалкой крупицы былой благодати. Вдохновение навеки покинуло магическую цитадель и всех её обитателей.

     — Наставник, с вами всё в порядке? — услышал он за спиной голос одного из учеников. Оба соискателя таскались за Виттором повсюду, где бы он ни был.

     — Не совсем, — ответил архимаг. — Когда соискатели в последний раз выводили сорняк вокруг Великого Древа?

     — Эм… умм…

     — Мы такого не помним, наставник.

     — Хм, а как давно вы двое находитесь в цитадели?

     — Восемь лет, наставник. И за всё это время мы ни разу не видели, чтобы садовники обслуживали эту часть сада. Да и зачем?

     — Верно, — сказал архимаг. — Смысла в этой традиции больше нет.

     — Желаете навести здесь порядок?

     — Я подумаю об этом завтра.

     Архимаг выбрался из чащобы, прошёл сквозь скрипучую калитку и продолжил прогулку. К слову, при нём большой сад магической цитадели зацвёл новыми красками. Ученики и садовники расстарались, купили за золото диковинных заморских деревьев и кустарников, а клумбы стали соседствовать с медовыми грядками экзотических ягод. Ухоженные дорожки приятно поскрипывали под ногами декоративными камушками, а в кронах щебетали разнообразные птички из дальних краёв. Но как ни старались мастера облагородить быт архимага, всё же присутствие смертных разбивало их труды в пух и прах. Бывало, во время прогулок направление ветра менялось и чарующие ароматы цветов меркли, оглушённые смрадом свинарников и конюшен, пение птиц и мягкий шелест листочков чередовался с вытьём дойной коровы, а однажды в сад прорвалось стадо овец и совершило непоправимый акт вандализма.

     Раздражённый Виттор пересёк магический сад и добрался до стены. Архимаг каждый утренний обход завершал осмотром владений, ибо с высоты цитадели можно было увидеть едва ли не весь край. Но в последние несколько месяцев он взбирался на стену с опаской, потому что каждый день под ней собирались толпы неблагодарных простолюдинов из города и окрестностей и караулили архимага.

     — Идите вперёд, посмотрите, что там сегодня, — сказал архимаг своим ученикам, а сам остался на лестнице.

     — Наставник, под стенами толпы смертных из города, — сказал один из соискателей, выглянув за пилястры. — О, к ним присоединились просители всех окрестных посёлков и деревень.

     — Кажется, со вчерашнего дня смертных стало вдвое больше, — добавил второй ученик.

     — Вот же глупые попрошайки, — нахмурился архимаг. — И что они там делают?

     — Эм… ругаются со стражей, наставник.

     — Серьёзно? Какая наглость… — возмутился Виттор.

     — Да, наставник, просители требуют впустить их в цитадель, чтобы вы выслушали их проблемы и научили жить дальше.

     — А без моего слова им что, не живётся?

     — Смертные так глупы, наставник. Ой, они заметили нас.

     — Скандал перерастает в потасовку, наставник. Там, возле главных ворот, драка…

     — И под стеной, и на заднем фланге…

     — Начинается давка…

     — Смотрите, смотрите, камни летят в цитадель…

     — Наставник, быть может, вам стоит вмешаться и успокоить смертных?

     Архимаг задумался. От многоголосого гула под стенами у него жутко болела голова. К тому же смута плохо влияла на выплаты налогов и сборов. Смертные совсем перестали уважать магов и стражников, если позволяли себе устраивать скандалы и потасовки у подножия магической цитадели – святая святых всего края. Так продолжаться больше не могло, и Виттор наконец-то решился:

     — Хорошо, я выслушаю смертных, только бы этот шум прекратился, — закрыв уши ладонями, сказал архимаг.

     — Наставник, прикажете открыть ворота и впустить смертных на территорию цитадели?

     — Ну уж нет, — отмахнулся Виттор и начал спускаться обратно в свой сад. — На сегодня у меня запланировано много дел. Об этом я подумаю завтра.

     

     

     Завтра история повторилась. И послезавтра, и после-после, но в итоге напряжение под стенами выросло до такой степени, что у Виттора просто не осталось другого выхода, кроме как впустить смертных в магическую цитадель и разбираться в их проблемах на протяжении целой седмицы.

     — Меня зовут Ива, ваше магичество, — говорил очередной проситель. — И меня привела к вам нужда.

     Аудиенция проходила в просторном зале для вечерних танцев. Виттор сидел на золотом троне, возвышаясь над просителем на четыре ступени. По правую и левую руку от архимага стояли его ученики и высокомерно скалились на каждого смертного, а вход в зал охраняли несколько стражников, вооружённых магическими жезлами. Оружие было скорее декоративным, потому что все жезлы в цитадели разрядились ещё несколько десятилетий назад, к тому же никто не знал об их истинном назначении и, тем более, каким именно образом их могли применять прошлые поколения магов. Но выглядели эти штуковины устрашающе, позволяя стражникам задирать носы и хвалиться перед другими смертными своей силой и магической мощью.

     — Я слушаю, — с виду добродушно говорил архимаг, но внутри он закипал от гнева. Вот уже восьмое утро подряд ему приходилось вставать с первыми петухами и пропадать в трудах до полуночи. Виттор устал, был раздражён, но больше всего архимага беспокоило другое чувство – ему было скучно.

     — Всё дело в дороге, ваше магичество, — сказал смертный, дерзко глядя архимагу в глаза. — Тракт, ведущий к нашей деревне, разбило зимней стужей и весенними паводками. Он превратился в полосу грязи. Без дороги дела наши плохи: стало невозможно вывозить товары на ярмарку и закупать припасы.

     В голосе просителя сквозили раздражение и неприкрытое обвинение. Ива искренне верил в то, что все беды его деревни – это дело рук подлых магов.

     — Дорогу нужно чинить, — зевнул Виттор, даже не пытающийся опровергнуть убеждения просителя. — С этим делом вполне могут справиться смертные каменщики. Чего же тебе нужно здесь, в обители великих магов?

     — Так, известно чего, — то ли проговорил, то ли выплюнул смертный. — Мы требуем магии, ваше магичество. Нам нужно колдовство, способное превратить грязь в новый тракт.

     — Тратить магию на ремонт дороги? — вскрикнул первый соискатель мудрости архимага.

     — Вы с ума сошли? — поддержал собрата второй ученик.

     Смертный нахмурился и уже готов был излиться потоком отборных ругательств, как вдруг его пыл остудил ответ архимага:

     — Чудеса магии предназначены для высоких деяний, — сказал Виттор. — Ваша проблема видится мне слишком обыденной для того, чтобы тратить на неё силу и благодать.

     — Да как вы смеете? — вскричал смертный. — Мы ведь золотом оплатили все опыты и магические издержки. Последнюю рубаху на это дело не пожалели. И теперь я требую возврата. Вы обязаны выделить магию для нашего тракта!

     — Золотом, говоришь? — тяжело вздохнул архимаг и прикрыл ладонью глаза. — Хорошо, Ива, ступай домой и жди новостей. Этот вопрос следует обсудить на совете.

     — Ваше магичество, вы исполните свой долг?

     — Я обдумаю это дело завтра.

     Не успел проситель выйти из зала, как его место занял другой – бойкий старичок в рваных штанах и замызганной льняной рубахе. Увидев просителя, Виттор нахмурился. Живые глаза старика воровато скакали по всему залу, будто оценивая, что и как в этом месте плохо лежит. С этим типом просителей нужно было вести себя гораздо осторожнее, чем со всеми другими, ибо заискивающие улыбки и подобострастные речи часто соседствовали в его сердце с завистью и врождённой склонностью пакостить окружающим.

     Архимаг подавил в себе чувство неприязни к этому человеку и стал отстранённо думать о высоких материях безграничного космоса, дабы придать своему облику вид человека, искушённого мудростью предметной и философской. К тому же, Виттор не хотел, чтобы кто-либо из присутствующих мог заподозрить его в высокомерии и предвзятости по отношению к простолюдинам.

     — Меня зовут Васил, ваше магичество, — сказал старичок, низко кланяясь перед троном. — Какая великая честь находиться в башне архимага Виттора, пред очами самого великого мага из всех ныне живущих.

     — Какое у тебя дело ко мне, Васил?

     Голос архимага был твёрд. Виттор намеревался показать смертному, что его уловки не пройдут и простой лести недостаточно, чтобы заслужить его благосклонность. По крайней мере, для горемыки просителя в рваных штанах.

     — Я фермер, ваше магичество, — сказал Васил, выравниваясь перед троном. Подобострастная улыбка исчезла с его лица, уступая место недоумённой, а может быть даже слегка разочарованной гримаске. — Тут такое дело…

     — Поторопись, фермер, — сказал один из учеников Виттора. — Время архимага бесценно, не трать его по пустякам.

     — У меня в поле урожай пропадает. Потому я и пришёл просить ваше магичество.

     — Просить о чём? — рассматривая ногти на правой руке, сказал архимаг.

     — Вы должны помочь бедному фермеру своим волшебством.

     — Тебе нужна магия для уборки урожая? — удивился Виттор.

     — Она самая, ваше магичество. Не то урожай сгниёт и моя семья помрёт с голоду.

     — Ну а почему бы твоей семье не убрать урожай своими руками?

     — Шутите, ваше магичество? — искренне возмутился старик. — Где ж это видано, чтобы в магическом крае добрым людям марать руки о грязную землю? Магией-то всё делать сподручнее.

     — Сподручнее, говоришь? — ухмыльнулся Виттор. — Из какой ты деревни?

     — Моё село зовётся «Красные Петушки», ваше магичество.

     — Ага, та самая деревня, жители которой отказались платить налоги в прошлом году.

     — Помилуйте, ваше магичество, — взвыл старик, хватаясь за сердце. — Как же нам платить-то, когда урожай в поле гибнет?

     — Да как ты смеешь? — возмутился один из соискателей, но архимаг велел ему замолчать. Виттор решил, что затевать споры со смертными, значит потратить время впустую. Иначе говоря, аудиенция могла затянуться надолго, а уделять просителям лишнее время не входило в планы архимага.

     — Пускай твоя семья дождётся совета магистров. Мы решим вашу участь.

     — Ваше магичество, можем ли мы переговорить с вами с глазу на глаз? — хитро сощурился старик, а потом подмигнул архимагу и нарочито медленно вытащил из-за спины наплечный мешок. — Клянусь магией, вы о том не пожалеете.

     — У меня нет секретов от учеников, — сказал архимаг. — Что там у тебя?

     — Так, известно что, — ответил старик и развязал верёвку на мешке. — Это вам от нас магарыч… так сказать, щедрый дар от благодарных селян. Всё своё, натуральное…

     В следующие несколько мгновений содержимое мешка вывалилось на пол и от нелепости сего действа архимаг даже прикрыл лицо руками. Представитель села «Красные Петушки» намеревался подкупить Виттора – самого архимага магической цитадели – овощами и ягодами, которых было полно на любом рынке. Из мешка фермера выкатился кочан капусты, три головки сахарной свеклы, несколько пучков морковки, редиса и зелени. Пытаясь развить успех, Васил заторопился вытащить из мешка баночку малины и горшочек мёда.

     — Вот как, ваше магичество, — приговаривал старик. — Уж мы-то знаем, как дорога нынче магия и с какой стороны нужно подходить к важным переговорам. Последнее вам отдаём, можно сказать, от сердца отрываем, так что вы уж будьте добры, уважьте благодарную публику, а мы вашу доброту вовек не забудем.

     — Ждите совета, — холодно обронил Виттор, поторапливая смертного убраться восвояси. — Я обдумаю это дело завтра.

     На смену старику в зал ступила смазливая девушка в пышном сарафане со спящим младенцем на руках. Пышногрудая блондинка сразу растопила сердце архимага своей невинной улыбкой. Лишь только взглянув в эти наивные глаза, Виттор понял, что девица не посмеет докучать ему всякими глупостями и рассказывать небылицы. Даже больше, юная мать в его понимании предстала особой хрупкой, беззащитной, нуждающейся в опоре, а быть может и продолжительной поддержке самого архимага.

     — Здравствуй, дитя, — улыбнулся Виттор и услышал, как у его учеников участилось дыхание. — Как зовут столь прелестное создание, и что привело его ко мне в такой час?

     — Меня зовут Варвара, ваше магичество, — сказала девица и опустила глаза. Голосок у неё был нежным, но в то же время достаточно звонким, чтобы Виттору пришло на ум сравнить его со звоном хорошего хрусталя.

     — Я пришла просить у вашего магичества помощи в разрешении некоторых трудностей, что преследуют женщин нашего края.

     — Нашим женщинам трудно живётся? — сказал архимаг. — Говори же, милая, чем я могу облегчить участь прекрасного пола.

     — Вот, ваше магичество, это мой сынок, — сказала девица и протянула к архимагу спящее в пелёнках дитя. — Его зовут Владя.

     — Какой прелестный малыш.

     — Прелестный, ваше магичество, да только беззащитный и слабый. Мне, как матери, очень горестно говорить вам такое, ваше магичество, но помочь в этом деле мне можете только вы.

     — И чего же ты хочешь для своего сына, дитя?

     — Найдите для него отца, — сказала Варвара. — Ибо только ваша магия в этом деле нам и поможет.

     — Отца? — удивился архимаг. — Но как же? А сама почему не искала?

     — Искала, ваше магичество, — тяжело вздохнула девица, опуская глаза. — Да только сама-то я вот…

     Девица взялась за несколько складок на сарафане. Одёжка натянулась, облегая стан молодки, и архимаг вдруг поскучнел, увидев её круглый живот. Варвара была на сносях и в скором времени должна была опять разродиться.

     — Боюсь, что без магии моё лоно никогда не опустеет, ваше магичество, — сказала Варвара. — Я прошу вас всё уладить и привести в порядок дела. Не то самой тяжело…

     — Хм… вот как? — пробормотал архимаг. — Так и быть, обдумаю твоё дело завтра.

     — Спасибо, ваше магичество, — поблагодарила девица и скрылась за дверью.

     Приходила в тот день банда пропойц и требовала сотворить для них бочку забористой браги. Были купцы, недовольные кочевой жизнью, и крестьяне, недовольные жизнью оседлой. Были кумушки, требовавшие навести порчу на распутных соседей и соседи, жаловавшиеся архимагу на черноротое племя злоязычниц и клеветников. Были старосты двух враждующих деревень, которые не могли поделить реку и требовали сместить русло каждый к себе. Были разбойники, которые жаловались на добычу. Были милиционеры и стражники, что просили магию на нужды отцов командиров. Были сироты, сбежавшие из приюта и бездетные в поисках правды и доброго совета Виттора. Приходили зажиточные глупцы, в поисках истины и учёные мужи в поисках хлеба. Много народу повидал архимаг и решил, что хватит с него простых смертных. Всё, нет больше мочи!

     — Прекратите это немедленно, — вскрикнул Виттор, хватаясь за голову. Последний проситель ещё не ушёл, но других пускать в зал уже было не велено. — Больше никаких смертных. Я сыт ими по горло.

     — Наставник, желаете выдворить остальных за пределы магической цитадели?

     — А их много осталось?

     — Много, наставник.

     — Хм, вот незадача. Если выпроводить оставшихся просителей силой, недовольство может возрасти и вылиться для магов большими неприятностями. Но если оставить всё как есть, то я сам скоро свихнусь. Дилемма, однако.

     — Что прикажете, наставник?

     — Пока ничего, — ответил архимаг, поднимаясь на ноги и разминая отёкшие конечности. — Об этом деле я подумаю завтра.

     

     

     Пришло время совета. Архимаг и четыре магистра цитадели заседали дважды в году и решали все проблемы края за круглым столом. Дел обычно накапливалось по горло, маги часто засиживались до полуночи, но в этот раз из-за наплыва смертных нужно было обсудить столько проблем и продумать столько решений, что Виттор боялся не справиться и за целый месяц. Но на самом деле всё оказалось не так страшно. Лишь только совет начался, архимаг тут же расслабился, понимая, что верные соратники не оставят своего предводителя в трудную минуту.

     — Ваше магичество, рад видеть вас в добром здравии и расположении духа, несмотря на все те испытания, которым вашу волю подвергали неблагодарные смертные в последние несколько недель, — промурлыкал магистр Ригор. — Мы всегда были с вами и ни на миг не усомнились в вашей мудрости и силе духа.

     Ригор был в числе первых, кого Виттор назначил на должность магистра магии после своего прихода к власти. Низкорослый и смуглый, маг в последние несколько десятилетий страдал от лишнего веса, но это никак не сказывалось на его эффективности в работе. Ригор всегда был полон энергии, рабочего задора и готов к любым неприятностям, за что Виттор его и ценил.

     — Спасибо, магистр, — склонил голову архимаг и непроизвольно улыбнулся. — Я знал, что добрые друзья всегда будут рядом в трудную минуту.

     — Что вы, что вы, архимаг, о умнейший из ныне живущих, о сильнейший из магов всех времён и народов, о величайший…

     — Ну полно, полно вам, друг мой, — улыбнулся ещё шире Виттор, захваченный врасплох похвалой магистра Ригора. — В конце концов, ничего особенного я не сделал. Я всего лишь выполнял свой долг.

     — Зато как выполняли, — причмокнул полными губами Ригор и даже плеснул в ладоши, не в силах сдержать нахлынувших чувств. — Какая сила воли, какая самоотверженность, какая выдержка… эти смертные, точно рой саранчи, обрушились нам на головы и лишь мудрость нашего славного предводителя смогла укротить эту дикую свору, угрожавшую спокойствию магического сообщества. И что им не живётся? Что они о себе возомнили? Как посмели отбирать ваше драгоценное время?

     — В самую точку, коллега, — поддержал Ригора магистр Олен – поджарый, но низкорослый старец. — И вообще – что эти смертные о себе возомнили? Да как они посмели тревожить нас, магов, в самой обители порядка и благочестия. Это немыслимо!

     — Мастер Олен, только не заводитесь, — предчувствуя очередной скандал, решил попытать счастья архимаг и успокоить сварливого магистра до того, как он войдёт в раж. — В конце концов, мы здесь собрались для того…

     — Вот уж нет, дорогой архимаг! — вскричал Олен. Судя по всему со своим замечанием Виттор опоздал.

     — Уж этого я им не прощу! Эти людишки ещё узнают своё место! Ещё запомнят добрый нрав мастера Олена! Ещё…

     Магистр начал браниться, да так умело и злобно, что остальные заседатели лишь тяжело повздыхали и стали молча дожидаться, пока у коллеги пройдёт вспышка гнева. Магистр Олен был мастером слова, и остановить его речи во время припадков было не под силу даже всей объединённой коллегии магов, не говоря уже о четверых завсегдатаях магического совета.

     В какой-то миг магистр Олен так увлёкся, что с ногами взобрался на стол, разбросал все бумаги и начал выкрикивать уже совсем невразумительные лозунги:

     — Свободу магии… прочь тиранов и самодуров… даёшь учение в массы!..

     — Ну а смертные что же? — вдруг подал голос магистр Азар, едва подавляя ехидный смешок. Его единственного забавляли концерты холерика Олена.

     Молодой по меркам магов, магистр Азар был свояком архимага Виттора и получил своё место в совете благодаря его же протекции. Сказать по правде, для цитадели он был человеком совершенно бесполезным, а порой даже вредным, потому что – вот, как сейчас, например – любил провоцировать мастера Олена на внеочередные гневные тирады. Но у Виттора особого выбора не было. За брата Азара его слёзно просили сразу три тётушки и родная мать. Как же он мог обидеть стольких хороших людей?

     Услышав слова Азара, магистр Олен на мгновение замолчал, его зрачки и брови поползли вверх, знаменуя недюжинные мыслительные процессы. Сказать по правде, в своих речах магистр успел забраться так далеко, что вспомнить с чего они начинались было не так уж и просто.

     — Смертные!.. ах да, эти мерзкие смертные! Да они у меня… да я их!

     — А что сразу не приструнили наглецов? — уже откровенно дразня коллегу, сощурился Азар. — Зачем дожидались, пока они разбредутся по всему краю? Могли бы выказать им своё недовольство прямо в лицо, магистр.

     — Ха, мальчишка! Да как ты смеешь!

     — И всё же, магистр, — не сдавался Азар. — До меня дошли слухи, что вы все три седмицы протестов не выходили из своих покоев. Вот незадача. А сколько пользы вы могли бы принести цитадели, если бы показались снаружи и спровадили всех незваных гостей восвояси.

     — Я был занят новым проектом, — важно заявил магистр Олен, слезая со стола.

     — И каким же?

     — Моя работа слишком значима и от того требует особой секретности. Скоро вы всё узнаете, коллеги.

     — Скорей бы, ха-ха!

     — Ну полно вам, магистры, — решил вмешаться в спор архимаг. От перепалки коллег у него начинала болеть голова.

     — Давайте обсудим наши насущные дела. В конце концов, ради этого мы здесь и собрались.

     — Ну, ну, давай, ещё, ещё немного! — глядя под стол, подал голос последний магистр. — Да! Я выиграл! Ура!

     Магистр Ив был заядлым игроком. На коленях у него лежал магический шар, транслирующий собачьи бега. Архимаг Виттор истово верил, что этому худышке не место в совете, но и выдворить его он не мог. Четвёртого магистра архимагу попросту навязали могущественные оппоненты и он вынужден был мириться с его присутствием на советах. Хотя, сказать по правде, Ив на работе скорее отсутствовал, всё своё внимание уделяя играм и ставкам.

     — И что, ваша борзая пришла первой? — искренне удивился магистр Ригор. — Это воистину славное достижение. На моей памяти ваши ставки не проходили ни разу.

     — Лучше, коллега, — задорно блеснули глаза азартного магистра. — Моя борзая проиграла. Но на этот раз я решился поставить именно на это событие, и победил.

     — Я восхищён вами, магистр. Какая прозорливость! Какая смекалка! Передайте вашему дядюшке моё искреннее почтение…

     — А при чём здесь мой дядюшка? — удивился магистр Ив.

     — Вы правы, совершенно не при чём, — расплылся Ригор в угодливой улыбке. — Но вы всё равно передайте.

     — Значит, так, — начал архимаг зачитывать по бумаге насущные вопросы от смертных, но его вновь перебили.

     — Коллеги, а вы часом не слышали последние новости? — сказал магистр Азар, обводя заседателей восторженным взглядом.

     — Что за новости? — подобрался в своём кресле Ригор. — Только не говорите, что ваши музыкальные опыты увенчались успехом. Хотя…

     — Ещё как, — едва не подпрыгнул Азар. — Наша группа магических менестрелей, наконец, сочинила свою первую балладу и готова представить её добропорядочным зрителям.

     — И когда же? — настороженно проговорил магистр Ригор. Его щёки напряглись, а на лбу проступили капельки пота.

     — Да хоть и сейчас, коллеги, если вы, конечно, желаете соприкоснуться с великим искусством.

     — Нет-нет-нет, — одновременно запротестовали все маги. — Отложим это дело до другого совета.

     — Какой талант! Какая выдающаяся сила сокрыта в вашем творении, дорогой магистр Азар! — сказал магистр Ригор. — Передайте, пожалуйста, моё глубокое почтение вашей тётушке…

     — А при чём здесь моя тётушка? — удивился магистр Азар. — Это не она сочиняла балладу.

     — Да-да, конечно, я знаю, что это вы тот самый выдающийся гений. Но вы всё равно передайте.

     — Итак, дорогие соратники, — сказал архимаг Виттор, вновь привлекая внимание магов. — Вопрос первый…

     — Нет, нет, ну что же ты, глупая шавка! — разочарованно вскричал магистр Ив, снова глядя на магический шар. — Беги, беги, подлая тварь. Я столько золота поставил на твою шкуру…

     — Что, проиграли? — участливо спросил магистр Ригор. — Какая жалость, дорогой друг. И что за обстоятельства помешали вам выиграть на этот раз?

     — Ах, дорогой друг, вы не поверите. Та сука с длинными ногами и перламутровой шерстью…

     — Да-да, я припоминаю, ваша любимица, правда? — разошёлся в добродушной улыбке маг Ригор и положил свою пухлую ладонь на руку магистра Ива.

     — Она самая.

     — И что же с ней приключилось на этот раз?

     — Она повредила ногу на старте и пришла лишь восьмой.

     — Какая жалость, дорогой друг. Передайте моё почтение…

     — А на другую борзую вы ставить не пробовали? — спросил магистр Азар. — Быть может, дело пошло бы веселее, смени вы любимицу?

     — Да как можно? — искренне возмутился Ив. — Мы столько лет вместе. Я буквально кормил её с рук.

     — Но ведь она всегда проигрывает. Это же глупо ставить золото на заведомо слабую позицию.

     — Да что вы понимаете в нашем спорте? Я привязан к этой борзой! Я поддерживал её с первых шагов на собачьих бегах, и буду продолжать выставлять её на забеги и дальше.

     — Но, неужели нельзя найти ей замену? Я уверен, что в псарнях магической цитадели можно отыскать целые выводки гораздо более сильных беговых собак.

     — Нет, я хочу именно её! — отрезал магистр Ив. — И точка.

     — Ну, как знаете, моё дело предложить.

     — Итак, друзья мои, — прокашлялся архимаг, снова доставая листок, исписанный тезисами о проблемах смертных со всего края. — Прошу вас отложить бытовые вопросы на время совета. Пора заняться делом.

     — Конечно-конечно, ваше магичество, о, умнейший из ныне живущих, о…

     — Довольно, — остановил Ригора архимаг. — Приступим…

     Вдруг за круглым столом раздался оглушительный храп. Магистры сначала испугались, потому что решили, что это трещат балки на стрельчатых потолках зала совета, но потом разобрались в ситуации и весело рассмеялись. Больше всех смеялся магистр Азар, ведь храпел не кто иной, как его вечный оппонент в скандалах и спорах магистр Олен. Старик, утомлённый своим выступлением, попросту уснул во время совета и едва не грохнулся с кресла.

     — Магистр Олен, проснитесь скорее! Смертные вернулись! — сложив ладони трубой, закричал Азар спящему на ухо.

     — А… что?.. я протестую! — подскочил старик, уже готовый излиться новым потоком отборных ругательств. — Это неслыханная наглость! Это непростительная дерзость! Свободу магии! Прочь тиранов и самодуров! Даёшь учение в массы!..

     — Да-да, магистр, мы все поняли вашу позицию, — устало сказал архимаг, потирая глаза и отбрасывая ненавистный клочок бумаги. — Видимо, совет затянулся.

     — Да уж, дорогие друзья, ночь на дворе, — глядя на почерневшее окно, сказал магистр Ригор. — Предлагаю считать заседание совета магов закрытым. Кто за?

     Все четыре магистра синхронно подняли правые руки, голосуя за предложение Ригора.

     — Единогласно, коллеги. Что ж, пора и честь знать. У нас весьма много дел, поспешим им навстречу, — пафосно сказал Ригор, вставая из-за стола. Остальные магистры последовали примеру коллеги.

     — Но, как же?.. — хотел было запротестовать архимаг, но вдруг спохватился и махнул рукой на искомканный свиток.

     — Вы что-то сказали, ваше магичество? — угодливо улыбнулся магистр Ригор.

     — Ничего важного, — ответил Виттор. — Обсудим это дело завтра.

     

     

     Архимаг бесцельно бродил по садам. Никто не понимал его грусти, никто не ведал того, что творилось у него на душе. Вот уже сотню лет он занимал этот пост, сотню лет был самым могущественным человеком во всём магическом крае, но удовольствия от своего статуса не получал. Виттора страшила история. Каждый из его предшественников умудрился оставить свой след, каждый был чем-то важен, каждый из них был великим магом, в конце-то концов, и мог делиться с людьми собственной благодатью. Каким же запомнят его? Что останется после Виттора? Великие научные труды? Нет. Сильный закон и порядок? Нет. Развитая казна и добротная инфраструктура? Точно нет. Все эти дела не обставить без благодати, тем более в одиночку.

     Устав от бесполезных скитаний, архимаг подозвал к себе соискателей. Ученики повсюду ходили за ним по пятам, готовые лебезить и прислужничать. Часто бывало так, что Виттору приходилось прятаться от их назойливого внимания или же придумывать для соискателей каких-нибудь нелепых заданий, лишь бы избавиться от их общества. Но на этот раз архимаг точно знал, чем озадачит учеников.

     — Наставник, чем мы можем вам услужить?

     — Рады помочь вам, наставник.

     — Да-да, я всё это знаю, — поспешно ответил Виттор, желая поскорее отправить соискателей восвояси. — Итак, у меня для вас поручение.

     — Для нас это честь, наставник.

     — Сделаем всё в лучшем виде, наставник.

     — Да-да, я всё помню. Итак, ученики, слушайте мою волю. Я желаю, чтобы вы двое к завтрашнему утру подготовили чашу призыва. Зачаруйте кубок таким образом, чтобы я мог связаться с духом одного из прошлых архимагов цитадели. Нам будет полезно поделиться друг с другом накопленным опытом и сравнить результаты работы…

     — Эм… наставник?..

     — Но как же мы?..

     — Что ещё? — удивился Виттор. Во времена его соисканий артефакт призыва мог подготовить любой первокурсник, но, судя по всему, для нынешних соискателей – даже личных учеников архимага – такая задача была не по силам.

     — Может, лучше мы вымоем пол в ваших покоях, наставник?

     — Или вычистим вашу ночную вазу…

     — Или постираем бельё…

     — А может вам нужно чего-нибудь прикупить?..

     — Довольно! — рассердился Виттор. — Это уже ни в какие ворота. Я сделаю всё сам. Убирайтесь!

     Ученики понуро опустили головы, развернулись и уже готовы были уйти, как вдруг архимаг понял, что не может просто так призвать для беседы дух его предшественника. По крайней мере до тех пор, пока не восстановит одну из древних традиций.

     — Стойте, у меня для вас будет ещё одно поручение. Дело, с которым даже вы способны управиться.

     — Да, наставник?

     — Всё, что угодно, наставник, — оживились ученики.

     — Я хочу, чтобы вы вырезали и выкорчевали весь сорняк в обособленной части сада. Я желаю, чтобы остатки Великого Древа почивали в гордом одиночестве. Я желаю восстановить традиции наших предков и вернуть этому месту былое величие. Справитесь?

     — Конечно, наставник.

     — Как прикажете, наставник. Нам разобраться с этим делом завтра?

     — Хм… да, видимо, так будет лучше.

     Надежды учеников не оправдались. Следующим днём архимаг не только не забыл о своём поручении, но и стал настаивать на его выполнении. Бедные соискатели были вынуждены рубить сорняк и копаться в земле ещё до того, как пропоют первые петухи. Дело продвигалось очень тяжело. Ученики пролили море пота, натёрли кровавые мозоли и смертельно устали, но к вечеру сумели прорубить лишь узенькую тропку от стены до старинного пня. На следующий день история повторилась и тропка немного расширилась. Через неделю до пня уже вела просторная аллейка, а ещё через три обособленный сад архимага был полностью очищен от сорняков.

     Тем утром произошло нечто волшебное. Архимаг проснулся раньше обычного, его разбудил многоголосый гул под окном. Не выспавшийся и раздражённый, Виттор выбрался из кровати и начал звонить в колокольчик, вызывая учеников. Но его зов остался без ответа. Прежде такого никогда не бывало, архимаг испугался, в первый миг даже подумал, что это разгневанные его бездействием смертные вернулись под стены магической цитадели, но потом прислушался и узнал несколько голосов. Там были магистры, среди неразборчивого бормотания которых явно выделялся один баритон, который архимаг узнал бы даже во сне. Это голосил магистр Олен, что могло означать лишь одно – во дворе цитадели может происходить всё, что угодно, только не нашествие смертных.

     — Я протестую!.. Это возмутительная небрежность!.. Свободу магии!.. Долой тиранов и самодуров!.. Даёшь учение в массы!.. — доносились неизменные лозунги магистра Олена, которыми он бросался в оппонентов целых семьдесят лет.

     «Что же там происходит?» — думал Виттор, натягивая штаны. «Нужно поспешить».

     Архимаг выскочил из собственных покоев и припустил по галерее на звук. Впопыхах Виттор забыл обуть сапоги и надеть свой золотистый камзол, оставаясь в ночной рубахе, заправленной в брюки. Длинные волосы были не причёсаны, а белая борода растрепалась, но архимаг не мог тратить драгоценное время. Если уж Олен так разошёлся на людях, если старый ленивец выбрался из своего крыла в сад и развернул целое представление, то дело может окончиться плохо. Кто знает, какую возможность почуял холерик и для каких ушей разворачивает концерт. Быть может, метит на его место? Решился попробовать влезть в камзол архимага?

     На дворе было не протолкнуться от соискателей. Толпы учеников заняли весь обособленный сад и возбуждённо переговаривались в своих группках. Магистр Олен взобрался на пень, откуда выкрикивал свои лозунги и обвинения для всех друзей и политических оппонентов, но, как водится, старого карьериста никто не слушал, от чего на сердце архимага вдруг стало гораздо спокойнее. Протолкавшись сквозь сборище учеников, Виттор оказался за спинами остальных магистров магии.

     — Азар, братец, что здесь творится? — шепнул архимаг магистру на ухо.

     — О, Виттор, доброе утро, — ответил магистр Азар. — Вы так рано сегодня…

     — Да-да, дорогой братец, я сегодня встал не с той ноги. И всё же, что происходит?

     — Ваше магичество! Рад приветствовать вас этим прекрасным утром в этом наипрекраснейшем месте, — послышался голос магистра Ригора. — Позвольте мне выразить своё почтение, о умнейший…

     — Да-да, старый друг, позволяю. Но сначала потрудитесь разъяснить для меня ситуацию.

     — Мерзкая псина! — вскричал магистр Ив. — Да сколько можно плестись в хвосте. Ну же, разгоняйся… разгоняйся, кому говорю.

     — Вы верно хотите узнать о причинах переполоха? — промурлыкал магистр Ригор. — Это воистину чудесно, старый друг! Воистину чудесно!

     — Я протестую! — слышалось над головами магистров. — Довольно терпеть тиранов и самодуров! Возьмём магию в свои руки! Долой несправедливость и самоуправство!

     — Ох уж этот старый крикун, — расхохотался магистр Азар. — Братец, я воистину поражён вашей выдержкой. Столько лет выносить этот бред – можно ведь и с катушек слететь…

     — Молча-а-ать! — вскричал архимаг.

     Каким-то образом его голос усилился магией и грозным эхом пролетел по всей цитадели. Что магистры, что соискатели вмиг замолчали. Даже магистр Олен в кои-то веке прервал свою речь, и обособленная часть сада потонула в гробовой тишине.

     — Благодарю! — зло выплюнул архимаг, оглядывая толпу. — А теперь кто-нибудь объясните мне, что здесь происходит?

     — Учитель, это чудо, — протолкался к архимагу один из его соискателей. — Мы очистили сад, как вы и велели и сим деянием призвали великую силу.

     — Что?

     — Да, наставник, — показался второй ученик. — Благодаря нам Великое Древо вновь оживает. Магия скоро проснётся и вернётся в наш мир.

     — Что?

     — Ваше магичество, они говорят правду, — хмыкнул магистр Азар. — Только посмотрите на Великое Древо.

     Архимаг настороженно обошёл пень по кругу и вдруг понял, что взбудоражило цитадель этим утром. На южной стороне сквозь толстый слой мёртвой обгоревшей коры проклюнулся молоденький зелёный побег. Поросль была слабой, всего три листочка венчали юную веточку, но это было неважно. Важно было другое…

     — Ваше магичество, вы ведь понимаете, что это значит? — лукаво промурлыкал магистр Ригор.

     — Великий маг родился в крае, — не веря в собственные слова, выдохнул архимаг. — Его нужно найти. Чем скорее, тем лучше.

     — Доверите это дело одному из своих верных соратников?

     — Не в этот раз. Эта работа под стать архимагу.

     — Отложим сборы до завтра?

     — Нет! Этим делом я начну заниматься прямо сейчас.

     

     

     

     На сборы ушло меньше часа. Архимаг вовсе не желал привлекать к себе внимание смертных, потому его наряд оказался скромным, как никогда. Виттор натянул потрёпанные, но испытанные временем кожаные сапоги, пыльные мешковатые штаны, тёплый кафтан цвета мокрого камня и чёрную шерстяную хламиду с глубоким капюшоном. Свой золотой посох Виттор зачаровал таким образом, чтобы посторонний глаз в нём увидел высохшую корягу вместо драгоценного артефакта. Белую бороду перекрасили в чёрный цвет. На поясе разместились сумы с золотом и серебром на нужды архимага в дороге, а несколько потайных карманчиков на кафтане заполнились всевозможными зельями на все случаи жизни.

     Дабы достойно проводить архимага в дорогу, у главных ворот цитадели собралась целая процессия во главе с тремя магистрами магии.

     — В добрый путь, ваше магичество, о наисмелейший из ныне живущих, о…

     — Прощайте, братец, можете быть спокойны. Я присмотрю за креслом архимага в ваше отсутствие…

     — Я протестую, эта миссия слишком важна для жителей цитадели. В этом деле мы не можем полагаться на одного человека.

     — Вот как? Магистр Олен, в таком случае, быть может, вы составите компанию моему венценосному брату в его путешествии по землям смертных?

     — Компанию? Я? Путешествовать среди смертных?

     — А что, это отличная идея, — похвалил себя магистр Азар. — Кто лучше вас, дорогой друг, сможет защитить архимага в пути.

     — Это невозможно! — на грани истерики воскликнул магистр Олен. — Я… я не могу отлучаться из цитадели.

     — Это ещё почему?

     — У меня намечается слишком важный проект.

     — Да? И какой же?

     — Мм… эта работа слишком значительна, чтобы говорить о ней заранее. Скоро вы всё узнаете, коллеги.

     Ученики построились у стены и откровенно скучали. Судя по равнодушным физиономиям, соискателям было плевать на судьбу архимага, как, в общем-то, и на участь цитадели, да и всей мировой магии в целом. Магистр Ив у главных ворот так и не показался, сославшись на плохое самочувствие. Его любимая гончая снова проиграла в каком-то важном турнире и сильно пошатнула душевное состояние своего хозяина. Виттор отмахнулся от объяснений, ему было плевать. Впервые за последнюю сотню лет перед архимагом стояла сверхважная задача, и всё остальное на её фоне казалось сущими пустяками.

     Выбраться из магической цитадели оказалось непросто. Маги десятилетиями прятались от смертных за высоким забором, и за это время их роскошное убежище едва не превратилось в тюрьму. Массивные ворота открывались так редко, что проржавевшие до основания створки пришлось тянуть упряжкой волов. Петли жалобно заскрипели, правое воротище затрещало и опасно накренилось. Как только показался просвет, Виттор вдруг разволновался, тяжело задышал, умылся холодным потом и едва не передумал. Слишком долго он был заперт в цитадели, слишком долго прожигал жизнь в своём комфортном логове и большой мир за воротами пугал его не на шутку. Но бремя его миссии было важнее любых страхов и неурядиц, оно давило на плечи неистовым грузом, занимало все мысли архимага и требовало полной самоотдачи. Пришло время дела, от которого зависело будущее всего магического края – и отступать от него было некуда.

     Проводника нашли в цитадели. На эту роль вызвался старый конюх по имени Деня. Морщинистый и неопрятный смертный решил воспользоваться случаем и проведать родню в соседнем городке. Для путешествия выкатили неприметную бричку, груженную двумя тюками соломы и запряжённую белой клячей с облезлой шерстью и гнилыми зубами. Виттор бы предпочёл путешествие на импортной карете с тройкой гнедых скакунов, но прозорливый Ригор предостерёг архимага от такой неосторожности. Лучше уж потерпеть и прокатиться на телеге собственного производства, чем лишний раз привлекать внимание смертных к добротной иностранной повозке. Кто их знает, этих смертных, вдруг позавидуют или обозлятся, а то и вовсе набросятся на экипаж. Вне стен цитадели всякое ведь может случиться.

     Деня сел на козлы, а Виттор взобрался в бричку и обустроился на соломе. Свистнула плётка, по лошадиному крупу хлопнули вожжи. Кляча фыркнула и тронулась с места. Телега покатилась по тракту, оставляя цитадель позади.

     — Ну как вы там обустроились, ваше магичество?

     — Неплохо, — ответил Виттор, пожёвывая свежесорванный на обочине колосок. Архимаг будто бы вернулся во времена своих соисканий, когда он, ещё молодой и перспективный маг, впервые ехал к цитадели на случайной телеге, что подобрала его на тракте. Сколько лет прошло с той поры, сколько воды утекло. Что случилось с тем бойким и целеустремлённым юнцом, готовым если не на подвиги, то, как минимум, на большие дела? Почему он так изменился? Неужели всё дело в благодати, а точнее в её многолетнем отсутствии?

     — Деня, ты часто бываешь за пределами цитадели?

     — Ещё как, ваше магичество. Хороших коней нынче днём с огнём не отыщешь, так что приходится путешествовать.

     — Что такое? — удивился Виттор словам возницы. — Помнится, наш край всегда славился своими добротными скакунами. Неужели в окрестностях цитадели не осталось ни одного большого скотного двора?

     — Шутите, ваше магичество? Да в нашем крае хорошей скотины отродясь не бывало. Всё поголовье из-за моря подвозят.

     — Но как же, я ведь помню…

     — Точно вам говорю, ваше магичество. Разводить собственное хозяйство – оно ведь дело невыгодное, так говорят. Лучше за золото и серебро чужестранных кобылок приобрести. Да и мороки с хозяйством не оберёшься.

     — Невыгодно, говоришь?..

     — Точно-точно, ваше магичество. Наш городской голова вот так прямо и сказал – невыгодно! А ему, оно знаете, всё виднее. Это ведь человек других кровей, большой, образованный. Если говорит, что негодное это дело хозяйство вести – значит, так оно и есть. Быть может, такой расчёт иногда дороговато крестьянам обходится, зато на дорогах просторно и в городских конюшнях всегда полно свободных стойл. Да и сена всем хватает, а было бы у каждого смертного да по лошади, так и что бы мы сейчас с вами делали?

     — Но раньше так и было, — сказал Виттор, и сам не очень-то веря в собственные слова. — Хотя, быть может ты и прав.

     — Нет-нет, ваше магичество. Не могло быть такого, вы уж простите, но я в это никогда не поверю. Неугодное это дело, за скотиной ухаживать, нерентабельное, вот как.

     Телега проехала несколько вёрст по рыжей грунтовой колее, полной ухабов и глубоких колдобин. Деревянные колёса опасно поскрипывали, несколько раз застревали в грязи, да так, что кляча едва справлялась с нагрузкой, вытаскивая бричку обратно на колею. Вокруг покачивался ковыль высотой с человека, дул лёгкий ветерок и доносил до обоняния путешественников смрадные миазмы болота.

     — Деня, а что за дорогу ты выбрал? Когда уже будет тракт?

     — Тракт? — ответил возница, прихлопывая жирного комара на щеке. — Так это, стало быть, тракт и есть, ваше магичество. Мы от самой цитадели держали путь трактом и никуда не сворачивали.

     — Не может быть? — вдруг возбудился архимаг, поднялся над тюком соломы и начал осматриваться по сторонам. Местность ему была совсем незнакома. Старый тракт в его памяти был весьма просторной дорогой, выложенной из добротного камня и подбитой с двух сторон мягкой обочиной из гравия вперемежку с песком. На протяжении всего пути от цитадели до ближайшего города цвели великолепные сады, а чуть дальше протекала быстрая речка, чьё русло повторяло все изгибы и повороты тракта.

     — А где же сады? Где река?

     — Эм… ваше магичество, я здесь садов отродясь не припомню. Да и реки тоже. Только болото раскинулось за тем пригорком.

     — Нет-нет-нет, — запротестовал архимаг. — Я точно помню, что раньше здесь была добротная дорога, которая вела к городу. А у дороги цвели сады и протекала река. Что случилось?

     — Не могу знать, ваше магичество. Эта грязь была на месте тракта ровно столько, сколько я живу на белом свете. А строить дорогу невыгодно, сами должны понимать.

     — Невыгодно?

     — Точно, ваше магичество. Наш городской голова именно так и сказал – невыгодно! Ну и что, что порой добираться по своим делам бывает неудобно и даже тяжело. Зато какие у всех наших крепкие ноги. Не мышцы – стальные канаты! Вот, взгляните, ваше магичество.

     Деня на миг задрал обе штанины, чтобы показать архимагу свои ноги. Виттор вынужден был согласиться с доводами старого конюха. Несмотря на возраст, его ноги были действительно очень крепкими и мускулистыми.

     Лошадь успела пройти ещё около версты, прежде чем телега впервые сломалась. Переднее колесо отвалилось прямо на ходу. Бричка опасно накренилась, так что Виттор едва не вылетел за борт.

     — Что случилось? — испуганно пробормотал архимаг, изо всех сил вцепившись руками в противоположный борт.

     — О, ничего страшного, ваше магичество. Сущие пустяки.

     — Ничего страшного?.. Я видел, как колесо отвалилось и укатилось в кювет.

     — Это правда, ваше магичество, — невозмутимо ответил конюх, слезая с козел. — Всегда на этом месте отваливается, как по волшебству. Я сейчас, мигом всё починю.

     — Починишь? Прямо здесь, на ходу, посреди тракта?

     — Ну да, а что такого?

     — Для этого дела нам бы сгодился кузнец.

     — Кузнец? А что это такое «кузнец», ваше магичество?

     Деня с трудом вытолкал колесо из ямы и начал пристраивать его обратно к телеге. Послышался звон молотка, бричка вся сотрясалась от сильных ударов по оси. Лошадь несколько раз возмущённо фыркнула, а потом сместилась к обочине и стала поедать высокий ковыль.

     — Ну как же, кузнец – это мастер, что обучен обращаться с железом, — ответил Виттор. — Он бы вмиг приладил колесо и грамотно его отрегулировал, чтобы плавно катилось и не скрипело.

     — Эх, так и есть, ваше магичество, — согласился конюх. — Да, видно, все кузнецы перебрались за море, потому что все важные детали присылают оттуда. Сами-то мы управляться с металлической грамотой не обучены.

     — Как же так? А кто подковал эту клячу?

     — Так я её уже подкованной и купил.

     — А телегу кто собирал?

     — Никто, ваше магичество. Мы только ремонтировать слегка научились, а так, считай, в первозданном виде от самой покупки.

     — А как же столовая утварь? А инструменты? А украшения?

     — Всё, что из дерева – наше! — гордо задрав нос, провозгласил Деня. — Ну а всё, что покрепче да понадёжней – приходится покупать из-за моря. Да, возможно иногда производить такой расчёт обходится дорого, но сами должны понимать – открывать свои кузни и мастерские невыгодно.

     — Хм… невыгодно?..

     — Так точно, ваше магичество. Наш городской голова именно так и сказал. Ну и что с того, что добротной стали не хватает в быту. Зато мы ценим и оберегаем каждый ржавый гвоздь. А будь у нас изобилие, стали бы мы так трепетно обращаться металлом? Стали бы ездить на таких развалюхах, как эта? — пнул Деня бричку ногой, — нет, ваше магичество, ни за что бы не стали. А это память, раритет, так сказать. Этой бричке лет ещё больше, чем мне, а она всё ходит, всё колесит, всё служит нам верой и правдой. И столько же ещё будет служить. А что ломается часто, так это ерунда, для того нам руки и даны, чтобы разбираться с поломкой.

     — Хм… может быть, ты и прав, — тяжело вздохнул архимаг. Эти смертные оказались ещё более странными, чем он о них думал раньше. Ну и пусть живут, как им угодно. Виттор выбрался из цитадели вовсе не для того, чтобы разбираться с проблемами простолюдинов. Тем более с теми, решать которые совершенно невыгодно…

     

     

     

     Прежде, чем добраться до города, бричка ломалась ещё трижды. Сначала лопнула левая оглобля, потом повредилась передняя ось, а перед самым городом бричка и вовсе жалобно затрещала и развалилась прямо посреди тракта. Архимаг оказался погребён под тяжёлыми досками левого борта и повредил себе ногу. Дене пришлось несладко, ибо вытаскивать разозлённого мага из-под груды обломков – то ещё удовольствие.

     — Ваше магичество, я сейчас, сейчас…

     — Да где же ты бродишь, неблагодарный смертный. Отбрось доски скорее. Тяни, тяни, да постой же ты… ай, больно, больно!

     Пришлось повозиться. Старик старался, как мог, но всё же быстро справиться с завалом не вышло. Архимаг всё время кричал, ругался и сквернословил до тех пор, пока не оказался на свободе.

     — Сильно болит, ваше магичество? — спросил Деня, кивая на распухшую лодыжку Виттора.

     — А ты сам-то как думаешь?

     Виттор не мог наступить на повреждённую ногу и от того сильно хромал. До города оставалось рукой подать, но в таком состоянии прогулка обещала быть весьма сложной.

     — И что же теперь делать?

     — А разве магией вы вылечиться не сможете?

     — Я… хм… смогу, конечно, но магия стоит слишком дорого, чтобы тратить её на такие пустяки. Ещё и в самом начале моего путешествия.

     — Тогда по старинке, ваше магичество, — сказал возничий и бросился к придорожным кустам. Спустя несколько ударов сердца проворный старик вернулся с целым букетом подорожников.

     — Вот, ваше магичество. Пока приложите к опухоли подорожник, а я вас мигом к лавке целителя доставлю. Вот увидите, скоро будете бегать, как новенький.

     Деня подставил архимагу плечо и вместе они похромали по тракту. Следом за путниками неторопливо цокала копытами распряжённая кляча, а разбитая телега осталась на том самом месте, перегородив всю дорогу.

     Город сильно изменился. Во времена соисканий Виттора это было воистину волшебное место, даже несмотря на то, что жили в нём обычные смертные. Все дома, храмы, библиотеки и ратуши были построены великими зодчими и по праву могли считаться произведениями искусства. На улицах гармонично уживались античные колонны, готические шпили, ансамбли барокко, эстетика классицизма и выдающиеся декорации эпохи модерна. В былые времена город походил на грандиозную музейную выставку, каждый экспонат которой хранил в себе тайную мысль и непостижимую красоту. Здесь можно было потеряться, можно было забыть о делах, отмахнуться от голода и жажды, лишь бы только сполна насладиться видами и тайными посланиями каменных скульптур и гранитных высоток.

     И вот сейчас Виттор оказался на окраине того самого города и не поверил глазам. Архимаг будто пробирался сквозь забытые богом трущобы. Все дома были больше похожи на очень маленькие деревянные срубы, установленные над улицами на высоких жердях. К каждому порогу вела подгнившая деревянная лестница. Крыши пестрили заметными дырами, а дощатые стены прорехами. На улицах были насыпаны горы мусора, а под ногами чавкала мокрая грязь. Нос архимага так и свербел от смрада загнивающего болота.

     — Что здесь случилось? — не веря глазам, прошептал архимаг.

     — Случилось, ваше магичество? — не понял попутчика Деня.

     — Где все дворцы? Где те прекрасные улицы, которые были здесь во времена моей юности? Что произошло с этим городом?

     — Дворцы?.. Нет-нет, ваше магичество, дворцов здесь отродясь не было. Я родился вон на той улице, — показал старик на соседний перекрёсток, — и могу вам точно сказать, что этот город всегда был таким.

     — А что это за странные постройки? Почему все хижины установлены на высоких жердях, будто избушки на курьих ножках?

     — Ах, это… это мы так спасаемся от реки, ваше магичество. Незадолго до моего появления на свет тогдашний городской голова решил заняться большой стройкой и повернуть русло реки, чтобы горожанам с водой сподручнее было. И не знал ведь, убогий, что заниматься стройкой невыгодно.

     — Хм… и стройкой тоже невыгодно?

     — Да-да, ваше магичество, истинно так. Вот сами подумайте: для такого дела нужно было соорудить могучую дамбу, определённого размера да в правильном месте. А это дело хлопотное и очень затратное. Зодчих тогда понаехало со всего края, и каждый грамоте особой обучен, все бумажками вооружены и дипломами – пёстрыми такими, красивыми. А сколько слов умных было сказано, сколько интриг и выкрутасов проделано.

     — И что же из этого вышло?

     — Так вот что, — указал Деня рукой на постройки. — Зодчие-то оказались глупцами, а все грамоты их – паршивой подделкой. Никакой науки эти шарлатаны не знали и во времена обучения непонятно чем, прости господи, занимались. Вот и построили дамбу, да только с местом и размером сильно напутали. Теперь дважды в году река разливается и затапливает город по самые крыши. Все прошлые постройки пришлось сносить, а новые дома возводить на жердях.

     — Вот как? А почему дамбу снова не разберёте?

     — Так невыгодно ведь?

     — Как так, невыгодно? Но ведь город водой заливает?

     — И что, что заливает? — искренне удивился старик. — Зато рыбачить можно прямо из дома. К тому же, под разборку нужно новых мастеров привлекать, а где их брать-то? Дипломы и грамоты все у них – липа!

     — Хм… — вздохнул Виттор и покачал головой.

     Попутчики добрались до лавки целителя. Как ни странно, но эта постройка оказалась самой высокой во всём городе. На вершину вела крутая деревянная лестница, которую Виттор искренне проклинал с каждой новой ступенькой.

     — Ну вот, ваше магичество, добрались, — пропыхтел Деня, облокачиваясь о стену.

     — Не может быть, — вытирая платком мокрый лоб, прошептал Виттор. — Почему так высоко? Это же место, куда больные приходят.

     — Ну, знаете, ваше магичество, это способ такой, чтобы определить, кто на самом деле болен, а кто притворяется. Вот если вам истинно нужно лекарство, вы и ещё выше за ним карабкаться станете. Хоть бы и с вывихом, хоть с переломом. А если так, ерунда какая, то попросту дома останетесь и доброго лекаря не станете отвлекать от работы.

     — Хм…

     Прошли в хижину. Убранство оказалось воистину скромным: деревянный сруб, посреди которого стоял деревянный сундук, а у самой двери расположилась деревянная кушетка. На кушетке сидели около дюжины стариков и опасливо перешёптывались о своих смертных делах. За столом виднелась ещё одна дверь, из-за которой слышался волнующий смех.

     Старики вдруг единовременно замолчали и недобро уставились на вошедших. Деня опасливо сглотнул, а у Виттора по коже побежали мурашки.

     — Кто крайний? — спросил конюх.

     Напряжение в тот же миг будто бы лопнуло, как мыльный пузырь. Лица стариков смягчились, большинство тут же отвернулись, чтобы продолжить прерванный разговор.

     — За мной будете, милки, — сказала беззубая старуха и мило улыбнулась. — Только постоять придётся. Кушетка-то, поди занята.

     — Ничего, ничего, бабуля. Мы постоим.

     Только лишь отойдя в дальний уголок, Виттор решился заговорить с проводником:

     — Чего это они так? Глядели на нас, будто мы их грабить пришли.

     — Ах, это… бабки очередь защищают, ничего страшного, — отмахнулся Деня. — Это такой ритуал. Бабульки ходят к лекарю регулярно и за свою очередь стоят горой.

     — И что же нам теперь, ждать?

     — Ну что вы, ваше магичество, — ответил старик. — Сейчас только лекарь покажется, мы всё тут же уладим. Только бабулькам раньше времени знать об этом лучше не стоит.

     Смех за дверью становился всё сильнее, Виттор явственно расслышал сопрано развесёлой девицы и басистый говорок возбуждённого хохмача. Разобрав хохотки, старухи начали возмущаться, посвистывать и угрожать лекарю грандиозным скандалом. Дверь нехотя отворилась.

     — Следующий, — сказала смазливая девица. Её румяное лицо, ещё мгновение назад раскрасневшееся от заливистого хохота, вмиг стало строгим, как только взгляд докатился до пациентов.

     Первая в очереди старуха уже поднялась с кушетки, кряхтя и оправляя сразу несколько юбок, но её опередил проворный Деня. Конюх подскочил к помощнице лекаря и что-то зашептал ей на ушко. Девица удивлённо округлила глаза, затем ей в карман закатилось что-то блестящее, а на лице отразилась благосклонная улыбка. Не успел Виттор опомниться, как его под возмущённые выкрики и угрозы старух затолкали в недра хижины лекаря.

     — На что жалуемся? — не поднимая глаз от исписанной листовки, спросил молодой целитель. Он сидел за грубо сколоченным столом и всё время что-то писал.

     — Я повредил ногу, — ответил Виттор. — Мне нужна мазь от растяжений.

     — Хм… приложите к ноге подорожник. Следующий!

     — Но я уже приложил.

     — Вот это вы правильно, теперь заживёт. Следующий! — повторил лекарь.

     — Но мне нужна мазь.

     — Всем нужна, — всё так же равнодушно глядя в свои записи, сказал лекарь. — Но я прописываю вам лечение подорожником. Приходите завтра, посмотрим на результат.

     — Я не хочу приходить завтра, — возмутился Виттор. — У меня нет на это времени.

     — В таком случае можно не приходить. Следующий.

     Разгневанный и в то же время удручённый архимаг покинул лечебницу. Снаружи уже смеркалось. Пока попутчики спустились с крутой лестницы, в городе было темно, хоть глаз выколи. Улицы совсем опустели. Мрачные тени стелились под хижинами и будоражили воображение мага, привыкшего к совсем другим вечерам.

     — Деня, а почему в городе так темно?

     — Ну так ведь ночь, ваше магичество, — невозмутимо ответил конюх, снова подставляя плечо хромающему Виттору.

     — Я вижу, что ночь, — фыркнул архимаг. — Но где же все фонари? Куда девалось освещение города?

     — Какое ещё освещение, ваше магичество? — удивился старик. — В нашем городе никакого освещения отродясь не было. Это ведь невыгодно.

     — Что? И это тоже невыгодно?

     — Точно, ваше магичество. Наш городской голова именно так и сказал – невыгодно! И пусть улицы по ночам так темны, что порой и голову ненароком можно разбить, зато полны сюрпризов. Никогда ведь не знаешь, что тебя поджидает в той или иной подворотне, а под светом жить скучно.

     — А вдруг грабители повстречаются?

     — Ну а что нам грабители, ваше магичество? Вы ведь видели, какие у всех наших крепкие ноги. Если что, мы всегда убежим. Тем более, по нашим-то дорогам.

     — Да уж, Деня, удивительный вы народ, — вздохнул архимаг и вдруг искренне улыбнулся. — Никакими невзгодами вас не смутить.

     — Воистину так, ваше магичество, — загордился старик. — Что дальше прикажете?

     — Мне нужен постоялый двор, где бы я мог сытно поесть и сладко поспать. День выдался трудным…

     — Ну вот ещё, ваше магичество! Что ж это я вас оставлю на постоялом дворе? Так не пойдёт. У моих заночуете, а на рассвете продолжите путь. У меня жена и три дочери – вот они-то и позаботятся о сытном ужине и мягкой перинке. Уверяю вас, ваше магичество, таких вкусных щей вы отродясь не пробовали.

     — А твой дом стоит высоко? — насторожился Виттор.

     — Не так высоко, как у лекаря, но река не достанет, ваше магичество, — улыбнулся Деня. — Ну, что скажете?

     — Уговорил, — согласился Виттор с доводами проводника. — Скорее идём, отведаем щи твоей благоверной.

     

     

     Щи оказались так себе, но архимаг не подал виду. Путник так сильно устал и так сильно проголодался, что буквально проглотил предложенную на ужин бледную похлёбку – которую наивный Деня считал настоящими щами – и даже какое-то время полагал, что данное угощение оказалось весьма недурным завершением дня. Хотя первое впечатление длилось недолго, ровно до того момента, пока желудок, изнеженный лучшими в магическом крае деликатесами, не стал бунтовать, охваченный огненными кислотами и едкими газами.

     Виттору даже пришлось успокаивать взбудораженное нутро при помощи магии, чем он вызвал неподдельный интерес всего семейства проводника. Пока архимаг колдовал, то и дело прерывая заклинания бурчанием в животе и икотой, наивные смертные с него глаз не спускали, а несмышлёные дети заливались искренним хохотом.

     — Месяц, месяц молодой… ик… у тебя рог золотой… брррумб… ик… — бормотал Виттор древний заговор своей бабки, сбиваясь и путаясь в правильности слов и их последовательности. Внезапная хворь вот-вот грозилась перейти на новый уровень и излиться наружу совсем уж неприемлемой субстанцией, измазаться которой и обычному смертному было бы весьма и весьма постыдно, не говоря уже о чувствах самого архимага. Проблем добавляло и обустройство хижины Дени. Хотя его жилище было не самой высокой точкой в городе смертных, но всё же добрых сотню ступенек легко наберётся, что с учётом больной ноги архимага и удобств, расположенных где-то в темноте улицы, было совсем неприемлемо.

     — Вот, выпейте это, ваше магичество, — подошёл к гостевой койке Деня и протянул архимагу кривую глиняную чарку густоватой зелёной бормотухи с дурным видом и запахом.

     — Что это? — спросил архимаг, уже готовый вот-вот опозориться.

     — Это настойка из подорожника, ваше магичество. Выпейте, вам поможет. Уж поверьте, я знаю.

     Старик хитро прищурился и кивнул в сторону кухни, где ещё хлопотала хозяйка – дородная женщина с грубыми руками, широкими бёдрами и, судя по всему, очень крепкими ногами, спрятанными за подолом грязного фартука.

     — У вас всё подорожником лечат? — пробормотал архимаг, выхватывая чарку из рук проводника.

     — Ну что вы, ваше магичество, есть ещё одуванчики, сон-трава, алоэ, липа... ну и множество иных пригожих растений.

     — А настоящие лекарства бывают?

     — Хм… бывают, но только в дни ярмарки. Лекарства производят за морем и привозят в город дважды в году.

     Виттор не стал спрашивать у Дени, почему смертные сами не производят лекарства, точно зная, каким будет ответ. К тому же, ему действительно полегчало от настойки подорожника, и даже повреждённая нога стала беспокоить его гораздо меньше, от чего настроение мага начало улучшаться. В какой-то миг Виттору даже стало интересно как живут эти люди и в особенности их дети.

     — Эй, красавица, ты меня, что ли, рисуешь? — добродушно улыбнулся Виттор старшей дочери конюха.

     На вид девице было лет восемнадцать. Смазливое лицо откровенно портила неряшливая причёска и аляповатая пудра, нанесённая в разных цветовых тонах. Одета художница была в белоснежное льняное платье с довольно странной на вид, несимметричной вышивкой на манжетах и юбке. На коленях юной модницы расположился примятый холст, на поверхности которого она очень ловко выводила линии чёрным мелком.

     — Не обращайте внимания, ваше магичество, — сказал Деня, суровым взглядом останавливая дочку, уже готовую улыбнуться и показать архимагу свой рисунок.

     — Её зовут Ева, — продолжал конюх таким тоном, будто жаловался на дочку. — Неправильная она у меня, непутёвая девка. Дурная совсем, и ленивая. Вместо положенной ей работы всё мазню разводит кругом, всё срисовать норовит.

     — И что тут такого? — удивился Виттор. — Вдруг у твоей дочки талант?

     — Ха, скажете тоже, ваше магичество. Где мы, простые смертные, и где ваш талант. Да и вообще, это что же за занятие для девки такое – узоры на хосте малевать… тьфу!

     — А как же культура, искусство? — возразил архимаг.

     — Ерунда это всё, ваше магичество. Заниматься культурой, а тем паче искусством в наше время невыгодно! — сказал, как отрезал хозяин дома и Виттор впервые за всё время их знакомства был с его доводами абсолютно согласен. Невыгодно нынче искусство, даже конюхам о том ведомо. Страшное время, неправильное.

     Две младшие дочери Дени оказались девочками нормальными, то есть архимагу совершенно неинтересными, потому он даже не запомнил их имена, да и вообще встретив их вскоре на улице – не узнал бы.

     Ночь прошла беспокойно. Сон на твёрдом топчане никак не приходил к архимагу, а когда всё же пришёл было уже пора подниматься. Солнце пробиралось в избу через щели между грубыми досками, сквозили потоки прохлады, но хуже всего было то, что снаружи поднялся шум, невыносимый для чуткого уха Виттора.

     — О небеса, чего там снова хотят эти смертные? — взмолился архимаг, раскрывая глаза, но тут же узнал обстановку и сообразил, где находится. Дома была только младшая дочь Дени. Девочка сидела на полу и раскладывала вокруг себя угощения для котов, коих в доме оказалось целых три.

     — Доброе утро, — сказал Виттор и зевнул. — А где твои родители?

     — Ушли на ярмарку, — ответила девочка, не поднимая глаза.

     — Сегодня в городе ярмарка?

     — Угум.

     — А?..

     — Там, — равнодушно указала она на дверь и продолжила игры с котами.

     Виттор собрал все свои нехитрые пожитки, доковылял до двери и даже самостоятельно спустился по лестнице. Найти площадь с ярмаркой было несложно, потому что с высоты Дениного жилища весь город был виден, как на ладони. Архимаг даже успел подумать, что нужно бы отыскать конюха и поблагодарить его за ночлег, как вдруг проводник отыскался самостоятельно.

     — Уже проснулись, ваше магичество?

     — Доброе утро, — пробурчал архимаг. — В город приехала ярмарка? Та самая, заморская, о которой ты говорил?

     — Заморская? Нет, что вы, ваше магичество. Заморские купцы приезжают дважды в году.

     — А кто же тогда устроил весь этот переполох, — указал Виттор на улицу, по которой сновали толпы людей с авоськами и мешками наперевес.

     — Приехали куркули из соседней веси. Сейчас торговать будут.

     — А что привезли? — оживился архимаг, в надежде пополнить истощившиеся запасы.

     — Всякой снеди, сладости, мёд, кухонную утварь, инструмент… говорят, даже скотину пригнали.

     — А, — догадался архимаг по недружелюбному настрою Дени. — Купили за морем, а теперь вам дороже всё продадут?

     — Нет, ваше магичество, — нахмурился старик и сплюнул под ноги. — Хуже. Это дурачьё у себя дома наладило производство всякой всячины, и теперь продают её по всему краю.

     Спутники приблизились к ярмарке, и архимаг практически сразу смекнул, что напал на правильный след. Куркули сильно отличались от местных. Во-первых, они выглядели гораздо опрятнее. Мужчины щеголяли между многочисленными рядами палаток в самой разнообразной одежде всех цветов радуги, ну а женщины блистали изящными платьями и дорогими украшениями. Во-вторых, куркули совершенно не брезговали невыгодными делами. Так, помимо походной кузни, где ровняли и точили ножи, а также подковывали лошадей и ремонтировали телеги, Виттор заметил несколько очень интересных палаток, вокруг которых толпились особенно много местных.

     — Эй, Деня, гляди, это же Ева, твоя старшая дочь, — указал Виттор пальцем, привлекая внимание конюха.

     Девушка стояла среди зевак и с упоением смотрела спектакль, который разыгрывала бродячая труппа куркулей. Публика гомонила и ритмично взрывалась то смехом и овациями, то негодующими криками, в зависимости от того или иного сюжетного поворота. По реакциям зрителей Виттор понял, что актёры своё дело знают.

     — Ну что ты будешь делать! — разочарованно пробурчал конюх. — Стоит лишь отвернуться, а она снова за своё. Тьфу!

     — Расскажи мне об этих людях, — попросил архимаг, останавливаясь у лавки со сладостями, чтобы купить своре детишек рулон сладкой ваты.

     — Да что о них говорить? — удивился Деня. — Дурачьё – оно и за морем дурачьё.

     — И всё же, — настаивал Виттор. Архимаг бросил несколько монет смазливой торговке, взял товар и передал удивлённой девочке. Та в ответ что-то невразумительно крякнула и поспешила сбежать, пока незнакомец не передумал и не отобрал сладкую вату. Следом за девочкой побежала целая ватага её сверстников.

     — В общем-то, известно немного, — смутился вдруг Деня. — Куркули стали приезжать в город со своими ярмарками всего несколько лет назад. До этого они считались нормальными людьми.

     — Такими как вы, то есть? — уточнил Виттор.

     — Ну да, ваше магичество, так и есть. А потом они вдруг начали заниматься невыгодными делами и заражать своей глупостью дурных девок и парубков, вроде моей старшей дочери. Ну а чего, дурное дело нехитрое, так ведь, ваше магичество?

     — Не отвлекайся.

     — Поговаривают, что в своей веси куркули научились летом тушить лесные пожары, а зимой чистить снег. Будто бы у них есть специальные телеги, которые могут вывозить из города мусор, обученные дрессировщики, которые приручают своры бродячих псов, а при помощи ветра куркули каким-то образом высушивают лужи и грязь на дорогах и площадях.

     — Правда? — удивился Виттор.

     — А ещё эти блаженные придумали выборы. Собираются на главной площади города и каждые несколько лет выбирают себе нового голову. Совсем ополоумели бедные, не понимают, что это невыгодно. Всё это невыгодно!

     — Хм… — задумался Виттор. — И как долго ярмарка куркулей пробудет в вашем городе?

     — До завтра, ваше магичество.

     — А потом куда отправится их караван?

     — Видимо домой, ваше магичество.

     — Это очень хорошо, — обрадовался Виттор. — Это просто замечательно. А теперь пойдём купим чего-нибудь съестного на завтрак, обед и ужин, ибо за целых три приёма пищи стряпня твоей благоверной меня точно сразит лютой хворью.

     

     

     Виттор решил последовать за караваном куркулей и для такого путешествия прикупил себе мула. Животинка оказалась послушной и робкой, что в состоянии путника было особенно важно и выгодно. Деня приспособил на крупе суммы его магичества с припасами, а самого архимага аккуратно усадил в седло.

     — Ваше магичество, а как же ваша нога? — настаивал конюх. — Позвольте сопровождать вас до окончания путешествия.

     — Нет-нет, это абсолютно исключено, — протестовал архимаг. — Моя миссия слишком важна для благополучия и процветания целого края, и я обязан тащить это бремя в одиночку.

     Вокруг собеседников грузились фургоны. Куркули уже свернули палатки и готовились выступить в путь. Вдруг в поле зрения Виттора попала прыткая тень. Архимаг узнал юную художницу Еву, которая прошмыгнула у отца за спиной и очень проворно забралась в один из грузовиков, мгновенно спрятавшись за шторкой брезента.

     — Ваше магичество, одумайтесь, — продолжал настаивать Деня. — Куркули, они ведь и за морем куркули. Кто же разберёт что у них на уме, у дураков эдаких.

     Брезентовая шторка фургона снова раскрылась, и из недр поезда показалось личико Евы. Девушка, взволнованно улыбаясь, приложила к губам указательный палец и показала Виттору: «Тс-с-с!». Архимаг кивнул и непроизвольно улыбнулся в ответ. Шторка закрылась.

     — Благодарю за помощь, — отмахнулся от смертного архимаг. — В добрый час.

     Караван двинулся в дорогу. Мул шагал довольно бодро и не причинял седоку излишних неудобств. Скоро показалась окраина странного города смертных, а за ней и диковинные пейзажи диких просторов. Поезд проходил мимо туманных болот, грязевых гейзеров и бескрайних лугов, где до самой линии горизонта не было видно и следа человека. Куркули уверенно продвигались вглубь необжитых людьми территорий, а Виттор в это время начинал сомневаться и нервничать. Архимаг всё гадал, не ошибся ли он, не пошёл ли по ложному следу и не слишком ли далеко завёл его этот путь.

     Так прошёл целый день. Изнеженный роскошью и леностью архимаг едва выдерживал ритм путешествия и когда возничие объявили привал, он едва не вывалился из седла. Куркули разбили лагерь для ночёвки и зажгли большие костры, при помощи которых можно было согреться и приготовить сытный ужин.

     Виттор плотнее закутался в балахон и несколько часов бродил между кострами, пытаясь подслушивать разговоры торговцев и присматриваться к их аурам. В первую ночь архимаг узнал много нового о странной общине. Как оказалось, куркули заложили в своём городе грандиозные стройки и задумали множество невероятных культурных проектов, на реализацию которых требовались огромные деньги. Это были практичные и целеустремлённые люди, которые трезво оценивали перспективы и с твёрдой решимостью глядели как в далёкие дали, так и, собственно, под ноги.

     С сожалением Виттор осознал, что в лагере торговцев великого мага, вдохновившего общину куркулей на большие перемены в их жизни, скорее всего, нет, и это означало, что путешествие придётся продолжить.

     Дорога заняла пять долгих и мучительных дней, прежде чем архимаг напал на новый след и окончательно убедился в правильности своих подозрений. Город куркулей уже было видно издалека. Это было сказочное место с блестящими стенами из белого мрамора и золотыми куполами на башнях. Вокруг города раскинулись замечательные виноградники и сады, а по обе стороны от тракта зрели ухоженные поля со злаками и овощными культурами. Но самое главное – всюду работали люди. Куркули не клянчили милостыню и не требовали себе магии. Они не пытались сбросить все свои трудности на плечи других и не дожидались чудесного случая. Люди трудились и строили будущее собственными руками, и это открытие удивило архимага больше всех чудес, какие он только мог себе вообразить.

     Виттор намеренно отстал от каравана. Он уже точно знал, что прибыл в то самое место, что где-то в недрах чудесного города его дожидается великий маг, с которым ему и предстояла долгожданная встреча. И понял всё это Виттор, лишь прикоснувшись к деревцу у обочины тракта. В этот миг с архимагом произошло нечто волшебное, нечто такое, чего он не испытывал уже больше столетия.

     Путник тяжело задышал, в груди затрепетало его сердце, а на глаза нахлынули слёзы искреннего счастья. Виттор внимательно рассматривал свои пальцы и чувствовал, как сквозь кожу просачивается благодать, как эфемерная субстанция нежно обволакивает его тело, как разжигает очаг интеллекта и пробуждает жажду деятельности во всем его естестве.

     — О небеса! — вскричал архимаг, не в силах утаить в груди давно позабытую радость соприкосновения с благодатью. — Магия снова жива! Ах-ха-ха! Да!.. Да-да-да!

     Виттор припал на колени, раскинул руки в стороны и пытался собрать всю благодать, до какой только мог дотянуться. К его ладоням устремились ручейки прозрачной энергии, они стекались отовсюду и вмиг заполнили закрома его ауры, но в то же время в окружающем пространстве благодати было ещё столько, что хватило бы вдохновить целый край.

     — Великий маг, ха-ха-ха! Да! Я нашёл великого мага! Я нашёл благодать.

     Виттор воодушевлённо умывался капельками росы и обмазывал щёки землёй, он буквально глотал воздух и не мог надышаться ароматами цветов и подсохшей травы. Когда, наконец, эйфория от первого соприкосновения с благодатью немного отхлынула, архимаг вдруг отчётливо осознал, что вновь способен творить магию.

     Первым делом Виттор залечил свою ногу. Потом архимаг поразмыслил и решил, что негоже ему будет предстать перед коллегой в виде грязного, измученного дорогой старца, и привёл себя в порядок. Спустя несколько мгновений на тракте стоял хоть и не молодой, но всё ещё крепкий и полный сил адепт магической цитадели. Рваную одежду Виттор сменил на свой любимый золотистый камзол, дорожная палица вновь превратилась в золотой посох архимага, и даже мул его превратился в большого грациозного скакуна.

     В город архимаг въехал с наступлением сумерек, но на пущее удивление, на улицах оказалось ещё светлее, чем днём. Ровные столбики на всех улочках мерцали диковинными фонарями самых разных расцветок и форм. Мостовая переливалась бликами декоративной брусчатки, а у каждого дома яркими газонами и цветочными коврами пестрили великолепные клумбы.

     Город готовился к празднику. Об этом Виттор узнал из многочисленных листовок, расклеенных на столбах, а также от доброжелательных прохожих, спешащих занять свои места на главной площади. Виттор решил не отставать и поучаствовать в действе. Благо, найти площадь труда не составило, потому что именно в том направлении двигались все горожане.

     Какое-то время архимаг просто наблюдал за концертом, бродил среди веселящихся куркулей, оценивал сладости и напитки, которые можно было отведать в специальных лотках, но при этом никак не мог обнаружить следов магии. В округе было разлито немыслимое количество благодати, но вот готовых чар не было совсем.

     Архимаг решил немного схитрить и спровоцировать великого мага, чтобы тот себя обнаружил. Виттор вышел ровно в центр площади, приподнял над головой посох и начал колдовать. В следующий миг из посоха начали вылетать разноцветные снаряды, пёстрые молнии устремлялись высоко в небеса и взрывались там грибами салютов.

     Люди сначала встревожились и отступили от мага на несколько шагов, но потом, завороженные красотой и торжеством действа, начали ликовать, а некоторые даже стали узнавать архимага.

     — Смотрите, смотрите, это же архимаг!

     — Сам Виттор пожаловал к нам на праздник и принёс магию.

     — Как красиво, ура!

     Салют продолжался уже несколько десятков минут, рядовые хлопушки и зонтики сменялись всё более сложными и замысловатыми композициями. Так над городом уже дважды пролетал огненный дракон, потом проплывала эскадра заморских фрегатов в сопровождении стаи дельфинов, а затем в небесах сформировался образ самой магической цитадели. Завороженные горожане смотрели представление с открытыми ртами, вокруг бегали своры детишек, но великий маг всё никак не проявлял своего присутствия, чем, сказать по правде заставлял своего коллегу изрядно понервничать.

     Вдруг внимание архимага привлекла одна группка детей, а точнее один единственный её представитель. Это был мальчик лет десяти. Он стоял в дюжине шагов от Виттора, держал в руках уже растаявшее мороженное и завороженно вглядывался в небеса. Его аура в магическом зрении светилась едва ли не больше, чем солнечный шар в жаркий полдень. Архимаг не мог поверить глазам. Именно аура мальчика источала эманации благодати, именно от него во все стороны света распространялись потоки вдохновения, что сегодня питали энергией целый город, а в будущем смогут напоить целый край.

     — Не может быть, — прошептал Виттор. — Великий маг, как оказалось, ещё вовсе и не маг…

     Виттор ещё никогда в жизни не видел такого выдающегося таланта. Это было немыслимо. Такого просто не могло быть. Ситуация воистину решилась слишком хорошо, чтобы быть правдой…

     

     

     

     Мальчика звали Авель. Архимаг узнал его имя спустя несколько минут, сразу после того, как его удивление немного схлынуло, а распылённая в городе благодать прочистила мысли и даже немного подкорректировала планы. Виттор купил на ярмарке самый большой стаканчик мороженного для своего будущего ученика, пёстрый букет цветов для его матери и круг самого ароматного сыра для отца столь талантливого семейства. Растроганный таким вниманием к своей семье, последний – видный мужчина с сильными руками мельника и доброжелательной улыбкой благополучного горожанина – пригласил высокопоставленного гостя к себе домой, чтобы обсудить все важные дела, которыми, безусловно, был обременён такой высокопоставленный человек, как сам владетель магической цитадели.

     Проживало семейство куркулей в добротном каменном доме с надёжной черепичной крышей и дубовыми окнами. Стены гостиной были обшиты красным деревом. Посреди помещения стоял кирпичный камин, рядом с которым примостились два мягких кресла. Немного поодаль поднималась круговая лестница на второй этаж, где располагались спальня хозяев и детская комната.

     — И такой просторный дом может позволить себе простой мельник? — вдруг вырвалось у архимага. — Невероятно.

     Сказать по правде, смертные не поняли, какому именно простору удивлялся их гость, и пригласили архимага на ужин. Добродушная хозяйка стала спешно накрывать на стол, а мужчины пока разместились возле камина.

     — Ваше магичество, я не могу поверить своему счастью! — восклицал смертный, чье имя по своей давней привычке Виттор пропустил мимо ушей. — Неужели это правда? Неужели это не сон?

     — Ещё бы! — поддерживал Виттор восторги смертного. — В твоём доме был рождён великий талант. Ради него я проделал весь этот путь.

     — И что же, вы заберёте моего мальчика? — всхлипнула над ухом Виттора хозяйка дома. — Увезёте его в магическую цитадель?

     — Конечно, — подтвердил архимаг. — Но вы не волнуйтесь. Магическая цитадель – это самое надёжное место на свете.

     — А сможем ли мы проведывать нашего сына во время учёбы? — спросил отец Авеля.

     — Хм, нет, проводить встречи с родственниками нежелательно. Во время обучения магу потребуется вся возможная концентрация, дабы освоить все грани великого искусства. Но как только Авель прослушает курс обучения, сдаст экзамены и пройдёт инициацию великого мага – он сможет сам вас проведать… хм, если захочет, конечно.

     — Если захочет? — снова всхлипнула мать. — Что это значит?

     — Неужели вы думаете, что наш мальчик не захочет повидаться с родителями? — возмутился отец.

     — Всякое бывает, — отмахнулся архимаг. — Всё же к тому времени Авель станет магом – знаменитым и привилегированным мужем, избалованным властью, популярностью и любовью толпы, опьянённым могуществом и богатством. А вы, как это ни прискорбно, всё ещё будете оставаться обычными смертными.

     — Ах… — всплеснула руками женщина, не сдерживаясь от рыданий.

     — Что это вы такое говорите? — нахмурился отец мальчика.

     В это время к камину подбежал юный талант и прислонился к материнскому животу. Мальчик заверил родителей, что никогда-никогда о них не забудет и не станет задирать нос. Ещё он сказал, что обязательно должен ехать вместе с его магичеством, чтобы стать самым сильным магом на свете и помочь своим землякам в покорении новых высот, но больше всего в будущем он хотел бы стать опорой для одного известного мельника и его доброй кухарки.

     Родители растрогались ещё больше и решили отпустить мальчика в цитадель. Собирались основательно. Отец по такому поводу подарил архимагу добротную телегу, укреплённую стальными балками, а мать в дорогу напекла пирогов, от аромата которых у Виттора на камзол текли слюнки. Сбежались соседи и загрузили телегу припасами на все случаи жизни. Провожали Авеля всей улицей, дарили подарки и много напутствий, были улыбки и слёзы.

     Мул, превращённый магией в скакуна, задорно цокал подкованными копытами о брусчатку. Телега мерно поскрипывала. Глаз путников радовали дивные пейзажи вотчины куркулей, а усладой для ушей стала виртуозная музыка от игры Авеля на самодельной флейте. Мальчик оказался весьма словоохотлив, как только дудочка в его руках замолчала, он тут же засыпал архимага вопросами.

     — Учитель, а я, когда вырасту, смогу творить великую магию?

     — Да, конечно, — согласился Виттор, потом вынул из потайного карманчика на камзоле мешочек с травами, высыпал его содержимое в маленький самовар, нагрел его при помощи магии и стал заваривать чай.

     — Учитель, а я и правда буду жить на вершине магической цитадели и творить чудеса?

     — Хм, ещё бы, — согласился Виттор. — На вот, выпей, — протянул архимаг мальчику чашку, полную горячей настойки.

     Авель доверчиво принял чашку из рук наставника и выпил её содержимое всего за несколько глотков.

     — Учитель, а я, когда вырасту, смогу создавать великие научные труды, которые облегчат людям жизнь на века?

     — Ты будешь гораздо учёнее всех твоих предшественников, ибо в тебе заложены великие способности к наукам и грамотам, — ответил Виттор.

     Авель суетливо заёрзал на своём месте, ему вдруг стало жарко, а на лбу проступили капельки пота.

     — Учитель, а я, когда познаю все ваши грамоты, сумею внедрить сильный закон и порядок, чтобы люди могли жить в безопасности и покое?

     — Сможешь, упрямство и сила видны в твоей ауре. Таков уж твой характер.

     Авель побледнел, его дыхание стало тяжёлым и немного хриплым. Солнце было ещё высоко и мальчика заметно мучала жажда. Облизав пересохшие губы, он продолжил засыпать архимага вопросами:

     — Учитель, но потом я ведь смогу наполнить сокровищами казну нашего края, чтобы народ мог жить зажиточно и комфортно?

     — Конечно, юный Авель. Ты на это способен. В тебе заложен огромный талант, который, если вступит в полную силу, то пробьёт все преграды, победит все невзгоды и свершит невозможное. В будущем ты бы стал выдающимся архимагом. Своими идеями и делами ты бы вдохновил на подвиги наш народ и вершил бы судьбу всего края. Вы бы снова строили дороги и замки, отладили производство, распустили поля и сады и даже, вероятно, снова летали бы наряду с птицами в бескрайних небесных просторах, как и мы когда-то. Твоя благодать пробудила бы в людях жажду мысли и действия. Ты бы возвысил достойных, а никчёмных изгнал восвояси, ибо Великое Древо не терпит сорняк. Ты бы мог изменить целый мир…

     Мальчик больше не мог говорить. Он увядал на глазах. Глаза потускнели и медленно закрывались, мертвенная бледность расползалась по телу, а из носа потекли струйки крови. Он склонился на бок и замер навеки у старика на коленях.

     — Надеюсь, ты понимаешь, почему мне пришлось это сделать. Таким, как я в твоём мире нет места. Со временем люди бы опомнились, они бы проснулись и осознали, что целый век ими правил не маг, но ничтожество. Они бы сравнили наши дела, они бы узнали цену благодати, вмиг променяли бы все мои обещания на реальные блага цивилизации, а самые способные нашли бы способ ославить меня на века. Меня бы запомнили, как никчёмного крохобора, который лишил народ магии, убил в людях всё человеческое и сгубил целый край.

     Архимаг остановил телегу, выбрался на тракт и взял бездыханное тело Авеля на руки. Стеклянные глаза мальчика были раскрыты и равнодушно глядели в небеса.

     — Не смотри на меня так укоризненно, — дрогнул голос Виттора. — Думаешь, я в восторге от того, что случилось? Думаешь, я победил? Думаешь, я ещё не наказан? Как бы ни так. Сотню лет я стою на вершине магической башни, сотню лет ношу камзол архимага и понимаю, кто я на самом деле такой. Для самозванца нет большей кары, чем правда. Я бездарность, посредственность, лишь сорняк у подножия дуба, мне никогда не сотворить чуда и не познать волшебства благодати. Мне никогда не откроются тайны вселенной. В моей груди никогда не воспылает огонь истинного творца. И это худшее наказание из всего, что только можно придумать.

     Виттор принёс тело мальчика в яблоневый сад и вырыл могилу. Во время погребения его руки дрожали, а скорбные слёзы застилали глаза. Его траур был настоящим. Архимаг искренне плакал, а потом и рыдал, в бесполезных мечтах отыграть всё обратно, плюнуть на свою незавидную участь, не отнимать жизнь таланта и позволить ему спасти умирающий мир. Он понимал, что хоронил не дитя, но надежду. С каждым мгновением в его груди росла пустота, заполнить которую было нечем. Благодать уходила из мира, она буквально просачивалась сквозь пальцы и растворялась в пространстве, а вместе с ней уходили мечты. Архимаг Виттор покончил с делами. Его миссия увенчалась успехом для его собственных целей и перспектив его никчёмного окружения, но закончилась трагедией для целого края. Пора было ехать назад в цитадель.

     Виттор вернулся на тракт, сел на козлы и пришпорил коня, к которому к тому времени уже снова возвратился его истинный облик старого мула с гнилыми зубами. Дорога обещала быть долгой, а жизнь без магии и надежды – пустой и безрадостной.

     

     

     Была поздняя ночь. Пригород магической цитадели видел сладкие сны. Погасли свечи в домах, закрылись поздние лавки и даже ночные кутилы успели перепиться и разбрестись по своим норам. Хозяин трактира под названием «Весёлая горка» готовился закрыть заведение: старик вооружился метлой, его помощники убирали со столов, перетаскивали под стены столы и деревянные лавки, мыли посуду, погасили очаг и тушили одну свечу за другой, однако закрыть дверь на замок им не позволял последний посетитель. Неопрятный и откровенно помятый молодой человек упился дешёвым вином и храпел на полу, пуская слюни на потёртые доски.

     — Эй, — ткнул трактирщик пропойцу черенком от метлы. — Либо плати за ночлег, либо выметайся. Все порядочные клиенты уже разошлись по своим комнатам, а бродягам в моём доме не место.

     Посетитель что-то неразборчиво промычал и попытался перевернуться на другой бок, но вдруг ему в лицо плеснули холодной воды и это событие его знатно взбодрило. Он вмиг продрал глаза, подскочил на ноги и заговорил с большим возмущением:

     — Да как ты смеешь?.. ты… ты… жалкий смертный! Да ты хоть знаешь, кого оскорбил?..

     — Да-да, — отмахнулся трактирщик и как ни в чём ни бывало продолжил подметать. — Знаем, знаем, каждый день одно и то же. Сегодня есть одна свободная комната. Либо плати, либо проваливай.

     Человек руками выжал влагу из шляпы, гордо выпрямил спину и с достоинством проговорил:

     — Хорошо, хозяин, показывай комнату, — он уже хотел было сделать шаг в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, но дорогу ему вдруг преградил здоровенный мужлан, который подрабатывал в трактире вышибалой.

     — Нет-нет, — не отвлекаясь от своего дела, сказал старик. — Сначала покажи денежки. Ты ещё и за прошлые три ночи не расплатился.

     — Какая наглость. Да ты хоть знаешь, с кем говоришь, глупый смертный? Меня зовут Виттор, я старший ученик самого Архимага…

     — Стало быть, вернуть долг для вас не проблема, ваше магичество, — ехидно проскрипел голос старика.

     — Я обещал, что всё верну после экзамена в академии, когда получу статус полноценного мага и…

     — Враки, — не дослушал трактирщик. — Я навёл справки и теперь знаю, что выпускной экзамен в магической цитадели прошёл четыре седмицы назад. А посему выходит, что уже сейчас ты, стало быть, либо маг, либо мошенник.

     — Я… я маг…

     — Правда? Тогда наколдуй себе кошель серебра и расплатись по долгам. В чём проблема-то?

     Вит немного напрягся. Он чувствовал, что на этот раз попал в серьёзную передрягу и не видел из неё подходящего выхода. Он действительно был должен трактирщику и хмурый взгляд его мускулистого помощника не сулил парню ничего хорошего. Единственное, что он мог сделать в этой ситуации, так это призвать силу и на глазах у кредитора наколдовать какой-нибудь ерунды, чтобы тот поверил в его магические способности и согласился ещё немного подождать.

     Старший ученик напрягся, попробовал зачерпнуть в ладонь благодати из воздуха, но его пальцы лишь бессильно скользнули перед лицом. Потом парень зачерпнул грязной воды из ведра, но снова ничего не почувствовал. Вит бросился к камину и схватил рукой затухающую головешку, но только больно обжёгся и вынужден был бросить её обратно в очаг. Парень весь задрожал и едва сдерживал слёзы, такого разочарования он не мог себе даже представить. Как оказалось, ненавистный трактир находился слишком далеко от башни Архимага и на таком расстоянии проваливший испытание соискатель не мог сотворить даже самую элементарную магию.

     — Ну что? — не терпелось трактирщику. — Скоро петухи пропоют, а мы ещё даже и не ложились.

     — Не торопи меня, глупый смертный, — рявкнул Вит, уже понимая, что ничего по части магии у него сегодня не выйдет.

     — Довольно, — лопнуло терпение старика. — Парни, ну-ка преподайте этому мошеннику хороший урок.

     — Эй… эй… полегче… — кричал Вит, когда двое крепышей схватили его под руки и поволокли на задний двор. — Да вы хоть знаете, кто я?.. да вы хоть представляете, что я с вами сделаю?..

     Смертные даже не представляли. Они бесцеремонно надрали Виту бока и бросили его лицом в лужу лошадиной мочи. Дверь трактира захлопнулась, по ту её сторону лязгнул замок. Бывший ученик нахлебался грязной жижи и с трудом перевернулся на спину. Какое-то время он не мог прийти в чувства, его душили слёзы, а из груди рвались хриплые вопли. Он всматривался в жестокие небеса и собирался взвыть на луну, он не мог поверить, что это всё не сон и происходит с ним наяву. Жизнь была несправедлива. Как, чёрт подери, могло так получиться, чтобы самый лучший и перспективный ученик Цитадели, соискатель мудрости самого Архимага, мог провалить самое главное испытание своей жизни и навсегда потерять статус истинного мага, а вместе с ним и надежду на выдающуюся политическую карьеру? Такое фиаско было немыслимо, не поддавалось никакой логике, но, тем не менее – у Виттора в крови не оказалось даже маленькой искорки истинного таланта. Он не был магом, да и фокусником оказался посредственным.

     Другие соискатели избегали с ним встреч, и в этом их было сложно винить. После испытания бывший ученик Вит здорово изменился: всегда учтивый, опрятный, надушенный и довольно приятный в любом разговоре, он всего за неделю успел поссориться с каждым из закадычных друзей, а всех остальных оттолкнуть внезапно приобретёнными дурными привычками. Вит пил много вина, всё свободное время стал проводить в кабаках, возвращался поздней ночью, шумел и мешал спать всему восточному крылу цитадели, где жили старшие ученики. Несколько раз он устраивал потасовки, однажды его даже поколотили – по крайней мере, на утро именно об этом говорили ссадины по всему телу и свинцовый синяк под правым глазом. Но разбираться в том, кто это сделал, и за какие заслуги Вит не решился, да и какая ему была разница. Теперь, когда мир парня рухнул, ему только и оставалось, что отлёживаться в луже дерьма и горевать об упущенных возможностях.

     Но горевал Вит не долго. Спустя какое-то время, подстёгнутый вином и обидой, юноша почувствовал гнев. Он разозлился так сильно, как никогда прежде, буквально возненавидел Цитадель, Архимага и тот несправедливый уклад, который накануне захлопнул все двери у него перед носом. Вит нашёл в себе силы подняться, утёрся от грязи и уверенно направился прочь от трактира.

     На улице было темно и безлюдно. Брусчатка сильно вращалась и норовила подставить парню подножку, а стены домов то опасно приближались, то, напротив, отскакивали в сторону, будто шарахаясь от никчёмного пьяницы. Трудно сказать, сколько времени ушло на дорогу, но вот, наконец, перед Виттором предстали ворота магической цитадели.

     К счастью, ученическая метка на ауре парня ещё не успела развеяться и потому он смог пройти внутрь. В это время большинство соискателей должны были спать, а те вдохновлённые магической культурой совы, которым всегда не спалось, были слишком заняты своими делами, чтобы обнаружить во дворе незваного гостя, однако Виттор всё же не решился выйти из тени. Он крался под стенами курсовых корпусов и ученических башен, где из окон доносилась музыка органа и скрипки. Перебежками меж деревьев миновал ухоженный парк, освещённый стайками золотых светлячков, где проходило собрание литераторов и певцов. Прокрался сквозь сад, где по ночам ошивались театралы и художники-декораторы и, наконец, никем не замеченный, скользнул в калитку южных ворот.

     Великое Древо встретило его возмущённым трепетом сонных листьев. Никто прежде не смел беспокоить гиганта без особого на то дозволения, но Виттору сегодня было плевать на традиции. Он пришёл сюда выразить свой протест, показать, что он выше устаревших предрассудков Цитадели и достоин куда большего, чем в итоге мог получить. Какое-то время парень просто дышал. У подножия башни Архимага воздух буквально звенел от распылённой в нём благодати. Бывший ученик прикоснулся к магии, вмиг исправил все недостатки собственной одежды, устранил запах и даже немного протрезвел, однако его рассудок очистился недостаточно, чтобы увидеть мир в нужном свете. В это самое мгновение его сердце сковали злоба и зависть, которые подавили импульсы здравого смысла, и Виттор выплеснул их наружу.

     — Значит вот как ты со мной! — прошипел он сквозь зубы. — Ну что же, тогда вот тебе, получай!

     В следующий миг бывший ученик бросил в Древо горшочек фонарного масла, который он стащил по дороге. Топливо растеклось по коре, а следом в то самое место ударил магический огненный шар. Дуб загорелся. Пламя росло очень быстро, в считанные мгновения поднялось по стволу и охватило всю крону. Вит испугался и полностью протрезвел. Внезапно он понял, что натворил и не на шутку разволновался, прикидывая в голове последствия такого проступка. Вдруг стало очень светло. Поднялся шум, который всё больше заглушался гулом огня и треском древесины, а белая дымная завеса опустилась с небес и заняла всё пространство двора, стало сложно дышать, но ещё сложнее было рассмотреть, что происходит на расстоянии вытянутой руки.

     В сад Архимага стали врываться соискатели и магистры. Кто-то пытался потушить пожар при помощи магии, другие таскали вёдра с песком и водой, но было уже поздно – такое пламя им было не потушить. Вдруг Вит поднял глаза вверх и оторопел. На балконе башни показался сам Архимаг, он неподвижно стоял и смотрел на бывшего ученика. Похоже, наставник был единственным человеком, который в окружающей суматохе заметил изгнанника и точно знал, кто во всём виноват. От этого взгляда у парня пробежали мурашки по коже, ему захотелось немедленно сбежать на край света, провалиться под землю, либо же броситься на дно самой глубокой в мире пещеры, где бы его никто и никогда не нашёл, но все пути к бегству были пока перекрыты. Маги и их ученики делали всё возможное, чтобы спасти символ величия Цитадели и пройти мимо них Виттор не решился.

     Архимаг начал колдовать. Он вскинул руки над головой и его посох выстрелил молнией в небеса. В том самом месте понемногу стали собираться дождевые тучи, они закружились, завертелись воронкой над башней и стали сжиматься в одну большую чёрную массу. Вот-вот должен был хлынуть дождь, однако опасность подкралась к великому магу с другой стороны.

     «Учитель» — едва в ужасе не вскрикнул Виттор, когда увидел, что деревянные балки, на которых держался балкон Архимага, почти прогорели. Он должен был что-то предпринять, обязан был помочь наставнику магией, или хотя бы просто предупредить, но по какой-то причине Вит не стал этого делать. Сердце его рвалось на помощь, но разумом вдруг завладел холодный, ещё весьма туманный и не оформившийся, но уже достаточно подлый расчёт. Он просто стоял и смотрел, как пламя сожрало древесину, как крепления треснули и обвалились, а балкон с Архимагом обрушился с высоты главной башни.

     Великая магия тут же развеялась, благодать исчезла. Мастера и магистры больше не могли колдовать, а старания учеников не приносили успеха. Великое Древо было обречено.

     Набросив на голову капюшон и прикрыв лицо грязным платком, Виттор бросился убегать. Он проскочил мимо старых друзей и наставников, на одном дыхании пробежал мимо сада, корпусов и магических башен, просочился сквозь ворота и припустил вниз по главной улице города. Он не чувствовал вины и печали. Напротив, душа его ликовала. Сегодня он убегал, как преступник, но был твёрдо уверен, что скоро вернётся обратно. Время таланта минуло. Пришёл час подлости, час интриг, час уловок и союзов во имя личного блага, и в этом Виттор преуспеет. У него не было шанса влиться в общество великих, но кто теперь помешает возглавить ничтожных?

     Виттор убегал вниз по улице и широко улыбался. Жизнь подбросила ему второй шанс и уж его-то он не упустит.

     

     

      Конец