Пирус Анна Сергеевна : другие произведения.

Подружка Раиса

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    2015-й В шестьдесят первом году брат, уже работающий в Брянске телеоператором в Комитете, на время моей практики в Областной библиотеке устроил меня помощником режиссера. Главному режиссеру, Михаилу Самсоновичу Дозорину, я понравилась, и он предложил остаться. Комитет был на набережной Десны, притиснутый к высокому холму, на котором стояла колокольня полуразрушенного монастыря семнадцатого века и каждый день автобус отвозил нас на окраину города, на телецентр, выдавать в эфир новости. 1962-й Работа у меня интересная, но иногда часами нечего делать, и я хожу за главным режиссером с просьбой дать хоть какое-либо занятие, а он обычно смотрит на меня, улыбаясь, и пожимает плечами...
  
  2015-й
  В шестьдесят первом году брат, уже работающий в Брянске телеоператором в Комитете, на время моей практики в Областной библиотеке устроил меня помощником режиссера. Главному режиссеру, Михаилу Самсоновичу Дозорину, я понравилась, и он предложил остаться. Комитет был на набережной Десны, притиснутый к высокому холму, на котором стояла колокольня полуразрушенного монастыря семнадцатого века и каждый день автобус отвозил нас на окраину города, на телецентр, выдавать в эфир новости.
  
  1962-й
  Работа у меня интересная, но иногда часами нечего делать, и я хожу за главным режиссером с просьбой дать хоть какое-либо занятие, а он обычно смотрит на меня, улыбаясь, и пожимает плечами.
  Каждый день после работы езжу домой, в Карачев (за 40 км.), и когда автобус подъезжает к Брянску и, переехав Черный мост сворачивает направо, то почему-то всегда мелькает: "Вот всё и кончилось.". И "всё" это - солнце, ароматы земли, травы, деревьев, ветра, а прямо сейчас въеду в застойный запах машин, кирпичей, шум города, мелькание озабоченных лиц, и от этого словно сжимаюсь, как перед прыжком в холодную воду.
  Иногда ездим с братом в Карачев и на мотороллере, а вчера, после жаркого дня, мчаться навстречу пахучему лесному ветерку было особенно восторженно!
  
  До самого закрытия библиотеки читала "Новый мир", а потом "Иностранную литературу". Сколько ж интересного открывают мне эти журналы! Читальный зал - мое спасение и от одиночества, и от шума улиц, и от неуюта чужой комнаты. Да нет, мои хозяева люди хорошие, и сын их - тоже, но он так громко храпит за перегородкой, что не могу уснуть на своей раскладушке.
  
  И до сих пор, проезжая троллейбусом через дамбу, частенько отыскиваю глазами тот, прилепившейся на краю Верхнего Судка домик с косо спускающимся в овраг огородом, в котором я сняла маленькую комнату с раскладушкой и столиком. Хозяева относились ко мне приветливо, но именно это и тяготило меня, - может, потому, что чувствовала: прочили за своего робкого сына увальня. Да и в других комнатках, которые потом снимала, было настолько неуютно и тоскливо, что почти не ночевала в них, мотаясь меж Карачевом и Брянском в набитых автобусах, которые зимой изрядно промерзали.
  
  Прислали к нам на радио журналистку, зовут Раисой. Сегодня показывала ей город, потом сидели в кафе. Конечно, она образованней меня, разговаривать с ней интересно, но станем ли подругами? Ведь она слишком уверена во всём, что говорит и поэтому неизбежны споры. Смеётся громко, раскатисто, слегка запрокидывая голову с копной темных завитых волос, которые кажутся ещё темнее из-за бледноватого лица. Высока Раиса, статна и даже сухопара, - ей бы моделью быть! - но не следит за собой, неопрятна, до самых жарких дней ходит в какой-то зеленой кофте и, похоже, не собирается её снимать. А еще любит по утрам есть лук, отчего запах в нашей комнате!.. Я отношусь к этому её пристрастию терпеливо, но каково коллегам по работе? Уже два раза в неделю ходит в школу преподавать французский язык, и делает это для того, чтобы потом, когда здесь отработает положенные два года, уехать в Москву, прописаться там, устроиться на работу и постараться выслужиться перед определенными "органами", чтобы те разрешили ездить в другие страны и преподавать в них русский.
  
  Недавно сняли с Раисой комнату на шумной улице в деревянном домике у старых, тихих и добрых евреев. Единственное наше оконце смотрит в сад, яблони которого никогда не пропускают солнца. В Карачев теперь езжу реже, - с Раисой ходим в кино или просто по городу. Пока мне с ней интересно.
  Сегодня приходил к нам Лёва Федоров, Он - лучший журналист на радио, хотя ему часто достается от начальства на летучках, - темы, мол, берёт не те, да и слишком их заостряет. Внешне он - вполне ничего: высокий, блондинистый, с быстрым и неожиданным взглядом... который часто бросает на Раису, но она не отвечает ему, хотя, - знаю! - он тоже ей нравится.
  Едва ли у них что-то получится, ведь Лёвка - обаятельный шалопай, еще не совсем закрепощенный идеологией, так что...
  
  Ездили с Раисой в Аниково, молодежный дом отдыха под Москвой, - это она от Обкома комсомола достала две путевки, - правда, на другой же день сама укатила в Москву, а я подолгу бродила в роще, сидела на берегу речушки и смотрела на тихую воду. А потом познакомилась с негром. Вечерами в холле гремела дискотека, а он, - симпатичный, белозубый, с чуть приплюснутым носом и почти чёрными глазами, - сидел в сторонке с загипсованной ногой и грустно смотрел, как мы танцуем. Стало жалко его. Подсела, улыбнулась, попыталась заговорить, и мы как-то поняли друг друга. А когда вскоре гипс сняли, то жалость моя к Комбо растворилась, но острее вспыхнуло любопытство: а как живут негры в Кении? И он рассказывал, - больше жестами, мимикой, - но понимала и учила его русскому:
  - Комбо, вот это - ля-гуш-ка, - показывала ему наше земноводное животное, когда стояли на берегу речушки.
  И он смешно повторял:
  - Лья гушь-кья.
  Добрый, ласковый и веселый был Комбо... Рассказывал, что у него есть брат-фермер, и что на его кукурузные поля часто нападают обезьяны, которых приходится отлавливать, набрасывая сети. Ну, я и сказала... опять же больше мимикой, интонацией: жалко, мол, бедных обезьянок, они же есть хотят, на что он замахал руками: их же, мол, очень, очень много!
  По приезду из Аникова, в первый же день, приходил Лёвка. Оказывается, он стал выпивать. То-то жаловался мне как-то: "Понимаешь, у меня душа распадается. Надоело врать! А выпьешь, вроде бы сразу и свободным станешь". Что я могла ему ответить? Ты, мол, не один такой?
  
  Ездили с Раисой в Карачев и как раз мороз был!.. А у меня теплой обуви нет, только туфельки, так что сидела потом у нашей железной печки, отогревала замерзшие ноги и ревела от боли, но когда распили с Раей и Виктором бутылку вина, так-то хорошо стало!
  На другой день, когда Раиса уехала, спросила маму:
  - Ну, как тебе моя подруга?
  На что она ответила:
  - Да какая-то она двурушная... всеодно, как бутылка из зелёного стекла. Никак не рассмотришь: и что в неё налили?
  И мама права. Живу с ней почти год, а понять не могу.
  
  Получила письмо от Комбо:
  "Моя душа Галичика! Я не думал, что молчание будет и если ты будешь забывать меня так быстро... Я не знаю, что могу делать, потому что не могу забыть тебя. Сейчас будет месяца когда я послал письмо, но ты не хочешь ответить. Пачиму?"
  Дала прочитать Раисе, а она расхохоталась:
  - Ну, и что ты ответишь этому "пачиму"?
  - Ну, что-нибудь отвечу...
  Странная, конечно, Раиса. Похоже, глядит на всё со своей надуманной высоты, и никто ей не нужен.
  
  Снимали с ней сюжет для "Новостей" в Обкоме комсомола, и потом она пошутила:
  - Влюби-ка в себя Хрыськова! - И как всегда громко рассмеялась: - Он же и теперь тает от тебя, но ты еще попробуй.
  А Хрыськов - второй секретарь Обкома, "растущий товарищ", о котором говорят, что возьмут в Москву.
  - Так он же карьерист! - чуть не вскрикнула я, но, заметив её удивленный взгляд, смягчила своё отторжение: - Да и некрасивый. Толстенький, рыжеватый, с маленькими глазками... Кстати, ему очень подходит фамилия Хрыськов.
  - А что тебе от его глазок, - хихикнула, - зато в Москве будешь жить и всеми благами пользоваться.
  Нет, не сошлись мы с ней во взглядах ни на Хрыськова, ни на "блага". И, думаю, не сойдемся.
  
  И всё же пользуюсь "благами", - Раисе дали комнату, и она взяла меня к себе. Правда, комната эта с общей кухней, на которой хлопочут еще две хозяйки, но мы обеды не готовим и поэтому соседки нам почти не мешают. А если б ещё каждый день с шести утра какой-то мужик не гремел над нами сапогами, собираясь на работу, то было бы вообще здорово.
  
  Ездили с Раисой на две недели в Сочи. Валялись на пляже, купались, бродили по городу с Сашкой, Володей и Николя, - познакомились с ними в первый же день. Из всех троих Николя, конечно, лучший, - блондин с голубыми глазами, с правильными чертами лица, - но вот ростом не вышел. А мне нравятся высокие, а мне нравятся стройные! Но всё ж подолгу бродила с ним по набережной. И пахло виноградом, персиками, и шуршало галькой море, которое было в двух шагах... Но самой удивительной была поездка на озеро Рица. Да нет, озеро оказалось, как и озеро, а вот дорога туда!.. Скалы нависали над автобусом, а под нами то слева, то справа вдруг открывались ущелья, затянутые голубоватой дымкой! И захватывало дух. И кружилась голова.
  
  Раису приняли в Партию. А ведь как-то рассказала анекдот, как приходит мужик домой и жалуется жене: "Не везёт мне два дня подряд! Вчера в коровью лепешку вступил, а сегодня - в Партию". И вот теперь - сама...
  - И зачем тебе это? - спросила.
  - А для того, чтобы пускали за границу, - и как всегда, громко рассмеялась.
  - Смотри, Раиса, а то станешь "верным ленинцем".
  - Да нет, - ответила уже без смеха. - Такого со мной не случится.
  Посмотрим.
  
  И всё же Лёвка предложил Раисе руку и сердце! Просила совета, что, мол, делать? А я сказала:
  - Конечно, Лёвка умный, обаятельный парень, но такие, как он, больше ищут поддержки в любимых, чем сами... Поэтому решай, если хочешь быть опорой ему, то...
  Нет, она сама ищет опору, ведь впереди у неё - Москва, а столица требует "крепких рук и надежных сердец", как сказал какой-то из её любимых журналистов, так что сбудутся, наверное, мои предположения: ничего у них не получится.
  
  Она пришла, присела на свою кровать:
  - Обсуждали сегодня Лёвку на Комитете.
  - За что? - встрепенулась.
  - А-а, - махнула рукой - зачем-то в своём репортаже сказал, что не дают квартир молодым архитекторам, которые приехали к нам работать.
  - Но ведь так и есть, - предположила я.
  - Ну да, так и есть... - хохотнула. - Но зачем об этом объявлять на всю область?
  Я только руками развела, а потом спросила:
  - И ты об этом сказала на Комитете?
  Нет, на Комитете она не сказала, а вот Лёвке - да.
  - И что ж он?
  - А, ничего, - махнула рукой. - Только взглянул на меня и ухмыльнулся.
  Вот и думаю: ну, разве смогут эти, такие разные "миры", стать одним?
  
  Лёвка попал в психлечебницу, - "белая горячка". Когда за ним приехала "скорая", то всё кричал, чтобы отогнали меня. Почему меня, а не Раису?
  
  Вскоре она уехала в Москву, и увиделись мы с ней только через пять лет. К тому времени она успела поработать в Мали, в Бельгии и за деньги, что там заработала, купила квартиру, в которой и жила с матерь. Помню, спросила её:
  - А твоя тётя где? Ну та, о которой ты говорила, что растила тебя?
  На что она ответила:
  - Да мы её оставили там, в поселке, - и взглянула непонятно: - Когда она узнала, что мы уезжаем с мамой в Москву, даже отравиться уксусом хотела, но её спасли.
  - И как же она теперь там одна... без помощи?
  - Да ничего, - и опять взгляд с холодной искринкой, - ей там соседи помогают. - Я молча глядела на неё, а она, словно оправдываясь, добавила: - Ну, не могла же я взять её сюда, у нас не трехкомнатная квартира.
  Потом водила меня Раиса в гараж показывать свою "Волгу", хотя даже и не училась вождению.
  - Так зачем она тебе? - полюбопытствовала.
  - А так... Была возможность купить, так чего ж отказываться-то?
  И снова, как и всегда, громко рассмеялась.
  А в последнюю нашу встречу, когда я ездила в Москву на курсы повышения квалификации, она пригласила меня во МХАТ на спектакль, который был тогда в Москве моден, а он мне не понравился. Долго с ней спорили, горячились, а потом она спросила о Лёвке, и я рассказала, что спился, и спился, на мой взгляд, из-за того, что не смог больше врать; что его уволили, хотя несколько раз запои и прощали; что живет теперь с матерью в ветхой избушке в каком-то районном городке, ходит с ней по улицам и собирает бутылки. И что ж Раиса?
  - А зачем ему было врать? - И взглянула удивленно: - Пусть бы писал правду.
  - Раиса, ты что? - обалдела я. - Разве в нашей стране дозволено писать правду... да и говорить?
  - Дозволено, - ответила уверенно и с вызовом. - Я же говорю своим студентам!
  И опять мы заспорили: она защищала нашу "руководящую и направляющую", а я...
  Печально. Значит, надо было и ей поверить тем, кто её купил, а иначе и жить-то как?
  А Лёвка... Как-то рассказали, что снова объявился в Брянске, - на кладбище рыл могилы, - и больше я ничего о нём не слышала.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"