Писаревский Александр Алексеевич : другие произведения.

Повести и рассказы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

А. Писаревский

Избранное

Ровеньки

2007

   ББК 84 (2-Рус) 7
   П 34
  
  
   Более двадцати лет творческой жизни автора, интересного и неординарного писателя и человека Писаревского Александра Алексеевича предлагается нашему читателю.
   Тот из них, кто знаком с творчеством Писаревского А.А. получает шанс вновь вернуться в компанию Яшки Белого. Пережить еще раз те часто курьезные, но глубокие по смыслу моменты жизни. Увидеть глубинные течения Яшкиной души, которая низвергает идолов, не терпит пустословия и фальши.
   Повесть "Теткин город" и рассказ "Войсковая операция" ранее не публиковались. Первое произведение построено в стиле трагедии, вторая - как гротеск на нашу действительность. Герои же узнаваемы, так как они живут среди нас - это все мы.

0x08 graphic

No Писаревский А.А., 2007

   ISBN 966-534-022-0

0x08 graphic

Критикам

Не опасаюсь за текст эпиграмм

За шуткой, не брезгую схваткой

Имея весу сто килограмм

И внучку с рогаткой.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Острый взгляд охотника-экстремала и писателя-гражданина
  
   Современная жизнь со своими определяющими чертами: всемирной глобализацией, информатизацией и пусть медленной, но демократизацией общественных отношений, накладывает свой отпечаток и на читательские вкусы. Независимо от возраста читателя ему больше стали нравиться острые сюжеты, стремительность, динамика развития, в какой-то мере простота изложения. Не будем упрекать его в этом. Ведь о вкусах не спорят.
   Семейные корни Александра Писаревского - в небольшом селе Большекаменка, что возле города Ровеньки на Луганщине. Он вихрем ворвался в литературу как раз в период бурного перехода жизни в новое для нее качество. Ему не надо было перестраиваться, так как природная смелость и ортодоксальность человеческих поступков уже была в его крови. Сам того не ощущая, Александр и свою непростую судьбу построил с опорой на эти качества. И здесь мы не будем его судить: каждый творец своей судьбы и ответчик за нее.
   Отец был военнослужащим. Дальние точки бывшего Союза - вот основные вехи его многолетней службы, а значит и памятные места его сына Александра: скалы Кольского полуострова, болота и леса Белоруссии.
   Школьные годы проходят в Украине, в селе Липцы Харьковской области. Он заканчивает 7 классов. Семья возвращается в места своих корней. С этого момента город Ровеньки - вот та пристань, от которой Александр сначала сам, а затем с уже своей молодой семьей неоднократно "отплывает" от неё, неизменно возвращаясь, как бы черпая здесь новые силы перед очередными испытаниями.
   Успешно окончив строительное училище, начинает трудовую деятельность. Сначала на строительстве жилья и промышленных зданий, позже - в лаве шахты N1-2 "Киевская" в Ровеньках. В 1965 году уходит на службу в Советскую Армию, в воздушно-десантные войска.
   После увольнения в запас уезжает на Север. Видимо, неуемная тяга к испытаниям и экстриму, воспитанная родителями и впитанная им с детства, становится определяющей в его характере. Полуостров Таймыр, с его неповторимой, но суровой природой стал для Александра новым полигоном для проверки на прочность и здоровья и человеческого я. Работа взрывником на руднике ответственна и непроста. Как и непросты те люди, которые только рабочими робами все похожи друг на друга. И здесь будущий писатель открывает новую для себя страницу исследования человеческих характеров.
   После работы - охота, любимое занятие Александра. Сибирская природа, ее растительный и животный мир стали объектом его пристального внимания. Вот почему в его первых литературных произведениях описание природы захватывает читателей. Пришвин, Рытхеу, Куваев, О.Генри и Джек Лондон - его литературные учителя и "творческие родители". И их "сын" унаследовал основное: наблюдательность и остроту восприятия, логику развития и красоту рассказа, любовь к природе и желание сделать все для ее сохранения и приумножения.
   После многих-многих путешествий окончательно остановился в Ровеньках. Вновь на шахту, позже - на работу, которая не могла его обойти стороной - лесничим. Сажал лес на наших скудных донбасских землях. Оберегал лесные массивы от всепожирающих пожаров. Всем смыслом и содержанием своей работы старался привить гражданам уважение к природе, чувство ответственности всех нас перед будущими поколениями. И то, что уже будучи ветераном, пошел работать на озеленение шахтных терриконов, лишнее тому подтверждение.
   Хотя первая проба пера уходит в юность, но систематически стал писать в последние лет двадцать. Как говорят по этому поводу, "прорвало". А как могло быть иначе? Ведь прожита основная часть жизни. Впечатлений - как воды в море. А душа-то высказаться просится, тем более, что талант бесспорно есть. А не писать он уже не может. Он ищет собеседника, которых захочет пережить то, что пережил автор произведения. Пусть даже художественный вымысел, в процентном отношении, будет превалирующим. Разве читателю нужны проценты, ему нужны острота ощущений и блаженство душевных переживания. Александр Писаревский это желание своего читателя не просто ощущает, он его умело держит в писательских руках.
   Своё жизненное кредо вместил в одну простую и понятную строку: "Хочешь увидеть полярные ночи и плато Путорана, слезь с дивана...". Его главный герой рассказов Яшка Белый не просто "слез с дивана", а активно изучает мир с его кажущейся простотой и порядком. Серьезный и бесшабашный, иногда непростой и замкнутый, а чаще веселый и острый, поражает наше воображение правдивостью. Правда жизни - вот главное в творчестве Александра Писаревского как художника слова. Правда бывает и жестокой, правда бывает и некрасивой. Он это понимает как гражданин, заставляет и читателя мыслить вместе с ним. Чтобы правда жизни не была такой жестокой и больше было в ней красоты. Он, как человек думающий, понимает, что мир не переделать, но, в рамках возможного для человека, изменить можно. И всем сущим в творчестве - призывает нас это делать.
   Его жена, мать его троих детей Анна Ивановна говорит: "Его герои - вылитые мои и его друзья и бывшие соседи по домам, где мы жили, сотрудники и друзья-охотники. Они мною легко узнаваемы. И я, после многих лет расставания, иногда ловлю себя на мысли: - Чего в моей памяти уже больше: личных воспоминаний или написанного Александром".
   "Звенящее плоскогорье", "Улыбка Таймыра", "Перевернутый Орион", "Болото Сургута" и, наконец, "Тёткин город" - вот список его произведений включенных в настоящий сборник. Это разные по сюжету и стилю повествования. Если в ранних сочинениях преобладающим было описание прелестей природы, которая окружала его героев, а читай и самого писателя в годы его жизненных странствий, то позже появляется мудрая философская рассудительность, умело скрываемая автором за простотой описания фабулы устройства нашей жизни. И теперь он уже выступает в роли скрытого публициста, который нещадно критикует глупость существующего, которая непременно должна уступить прогрессивному.
   Последнее его произведение - повесть "Теткин город" показывает трагедию личности в современном жестоком мире. Артем Рокаев, прошедший армию на поверку не был по настоящему готов к жизненным испытаниям шахтерского края. И пусть не смущает читателей название города, в котором происходят события описанные автором. Он даже названием протестует против того страшного бича общества, из-за которого рушатся семьи, страдают дети, в конечном итоге и возникает жизненная трагедия главного героя. Однако психологическая сложность событий дала возможность автору создать цельный образ главного героя повести, показать и перспективу выхода из любой, даже очень непростой ситуации.
   Добро и зло соседствуют рядом. И пока они не пересекаются, мы просто не замечаем, что добро прекрасно, но всегда требует нашей защиты. Чем быстрее мы это поймем, тем меньше зла будет торжествовать в мире.
   Впрочем, пусть обо всем судит читатель, ведь он его главный судья, вершитель литературной судьбы.
  
  
   А.Д. Васильченко
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

- Медведь человека в тайге повстречал

Кто ты такой? - на весь лес зарычал.

- Турист! Прошагал километров уж триста,

- Турист - это я ! А ты - завтрак туриста.

  

Финиш Хмурого.

   Швабра уборщицы в то дождливое, заполярное утро была особенно бесцеремонна при переводе из сна в похмелье. Хмурый хрипло рыкнув с трудом продрал глаза. Ничего нового. Тот же аэропорт, надоевший за два месяца бичевания, таже боязнь милицейских нарядов и хроническое безденежье. Все началось с выгрузки контейнеров в порту, где всегда было в избытке спиртное, вскоре затмившее все, но об этом не думалось, сохло горло и давило виски. привычный обход мусорных урн дал три пустых бутылки, превратившихся в пару кружек пива. В голове посветлело. Болтаясь по залу Хмурый обратил внимание на кипу походного снаряжения, возле которой дремал турист. Улучив момент ,потянул к себе небольшой рюкзак и тутже рука оказалась в тисках кисти туриста. Хмурый сжался в ожидании заработанного. Тихо. Приоткрыл один глаз, его спокойно рассматривали голубые зрачки сухощавого парня. Подошли еще четверо. Один предложил сдать в милицию, Двое проголосовали за переучет ребер, а четвертый помолчал и говорит-" Давайте возьмем его с собой, вдруг продуктов не хватит, съедим там, он все равно бесхозный.... И пошли кошмары. Рюкзак тридцать килограмм, ничего крепче чая, и песни поют...Через неделю Хмурый перестал опираться на землю руками при ходьбе, на исходе второй, начав с - "в лесу родилась Елочка..." восстановил речь и вспомнил стихи и песни допортовой жизни, а в конце третьей чуть инфаркт не получил когда ему торжественно вручили фотографию сделанную в аэропорту, с автографами всех членов группы. И кончился Хмурый. Топчет землю Таймыра Яшка Белый, заядлый турист и организатор походов в своей бригаде, а в далеком, Богом и людьми забытом северном аэропорту, из под лавки кто-то опять рычит на швабру.

0x01 graphic

КРЫМСКИЙ НЕМЕЦ НА ТАЙМЫРЕ

  
   На руднике шел медосмотр.
   - Кессель Борис Васильевич, проходите, пожалуйста, -позвала медсестра. Из-за ширмы к рентгеновскому аппарату шагнул высокий, обтянутый кожей скелет в очках с линзами, похожими на разрезанное пополам яйцо.
   - Дочка, ты так будешь смотреть, или в железку залазить? - поинтересовался он, громыхая суставами.
   - О боже! вас что, не кормят? - ужаснулась девчонка.
   - Особая диета, бериевская! Чему вас только в институтах учат, - отчеканил вставными челюстями скелет.
   Так Яшка Белый впервые увидел своего наставника по взрывному делу. Получили наряд палить зависшие рудоспуски, а попутно разбить глыбу, упавшую на вагонетку.
   - Кессель, только без фокусов, - напутствовал начальник. - Вагонеток и так мало осталось.
   Плоская глыба закрывала сверху вагон, как шляпа голову ковбоя.
   - Учись! лоботряс, - приступил Кессель. - Видишь трещины? - На них сыпь взрывчатку.
   Достал из десятикилограммовой сумки два патрона и, разломав, высыпал на указанное место. Залепил глиной, вставил капсюль и отмотал магистраль. За углом штрека Борис Васильевич крутанул взрывную машинку. Сильнейший хлопок сбил обоих с ног. Вылезая из кучи использованных цементных мешков, Кессель удивленно поинтересовался у Яшки:
   - Что-то очень сильно ударило. О батюшки! Я ведь там сумку забыл. Вместо вагона на рельсах лежала его железная выкройка.
   - Хорошо - премии в этом месяце так и так нету, - пробормотал Кессель, и пошли назад на склад.
   - Борис Васильевич, а чего у тебя фамилие не русское, - поинтересовался Яшка, пока сидели, ожидая выдачи новой порции взрывчатки.
   - Да я из крымских немцев, - начал не спеша старик.
   - Жили мы возле Бахчисарая со времен Екатерины. В войну мне восемнадцати не было и сразу в армию не взяли. Ваши ушли, а наши еще от Перекопа топали. Приезжает к нам в село красный командир и говорит:
   - Создаем партизанский отряд. Собрал нас, пацанов, человек десять. Сковырнули мы два рельса на железной дороге и лежим с одной винтовкой, эшелон поджидаем. В это время за командиром приехал мотоциклист. Тот сел на заднее сиденье и, покричав, чтобы держались, укатил. И держались мы неделю, за задницы, после того как немцы нас выпороли и домой прогнали. Обиделся я на своих и сбежал в Севастополь, который эвакуировали. Плывем на барже среди орудий и лошадей, а тут торпедная атака и баржа превратилась в подводную лодку. Купаемся вместе с лошадьми в родном Черном море. Смеешься? Но лошади-то кованые, а вода соленая , и испугавшись, они к человеку плывут, глаза вылупив, и копытами махают. Подплыла - и нет защитника родины, а кобыла к следующему путь держит. Немцы моторы торпедных катеров заглушили и кишки с нас от хохота рвут. Потом командир на них прикрикнул, они лошадей постреляли, нас, кобылами не добитых, выловили, и вторично выпоротый, я ожидал Советскую Армию у родителей на хуторе. С освобождением Крыма закончил шестимесячные курсы связистов и младшим лейтенантом попал в Румынию, а два сержанта из моего взвода пошалили, изнасиловали жену пасечника и утром пошли на базар опохмеляться. Там их и взяли. Им штрафбат, мне пять, что не заложил, и вместо Берлина - Воркута. До сорок пятого тянул срок и провода между зонами, а фимилие мне писарь за магарыч из Кесселя - Кисель нарисовал. Иначе зона из меня бы кисель сделала. С победой пришла мне амнистия, да Англия помешала. Чё ржешь? Шинель у меня была английская. Завтра уже домой ехать, а начальник поспал на точку связь наладить. Иду. Два хмыря - снимай шинель! А в чем ехать? Беру одного на заточку, чем провода зачищал. Второй бежать, но я немного увлекся, догоняю и давай его к тундре приколачивать, а у часового на вышке ППШ в руках захлебывается. Он-то и доложил, что на меня напали, но один расконвоированный был сын парторга из Киева, карманник, и вместо дембеля с Крымом - Норильск да четвертак. Где мне тебя, дурака, и навязали. Пошли работать.
   Через месяц Яшкиной практики Борис Васильевич уехал в отпуск, а еще через два прокуратура из Западной Украины запросила на него характеристику.
   - Вы че! Не могли получше написать, - ярился скелет Бориса Васильевича через месяц.
   - Лишнюю неделю в КПЗ отсидел.
   - Ты и в отпуске без тюрьмы не можешь, - гоготала бригада.
   - Расскажи, Борис Васильевич.
   - Не дадут отдохнуть заслуженному пенсионеру, - усаживается поудобнее Кессель.
   - Приезжаю, ящик "Московской" на стол. Гудим. Залетает соседка и кричит: "Беги, Боря! Тебя грабить идут". Смотрю - точно. Из огорода прет рыло со шмайссером. Моих дружбанов как цунами смыло. Хватаю со стенки дробовик тестя и занимаю оборону у ящика. Только он на порог - клац ! - и готов, а следом участковый с орденом. Мол, молодец! Мы его три года ловим". Все хорошо, но утром на меня пришла спецпроверка, где два жмурика и тридцатник. И вместо ордена - опять нары. А вы, жлобы, чернил на характеристику пожалели". Через полгода Борис Васильевич Кессель таки получил орден Отечественной войны II степени за освобождение Румынии. Награда нашла героя.
  
  
  
  

0x01 graphic

  
  
  
  
  
  

ШАХТЕРСКИЙ ПОДАРОК

  
   Закончили зарядку скважин. Кессель подсел к Яшке.
   - Яш! Канистру вина прислали с "материка", пошли ко мне в гости.
   - Борис Васильевич, - заволновались остальные члены бригады.
   - Вас маловато на канистру, бери и нас.
   - Не, тут спецзаказ. Яшка нужен.
   На следующий день на работу вышел один Кессель, а Яшка принес через неделю больничный лист. Получили взрывчатку, и, ожидая выезда, бригада обсела Яшку, требуя отчета о канистре.
   - Да что канистра, вино как вино. Сидим, пьем, а в открытую дверь кухни видно: кто-то спит в зале на диване. И вот Кессель после третьего литра начал:
   - Знаешь, Яшка, чего я тебя позвал? Стар я., а у жены сегодня день рождения, и получку не дали. Вот я и решил ей тебя на ночь подарить.
   - Я на него - Ты че! очумел? - а он уже в зале сел на край дивана и приговаривает.
   - Мань, а Мань? Я тебе тут мужика привел, килограмм под восемьдесят, вставай, милая...
   Срываюсь от канистры и давай обуваться, а нога не лезет. Оказывается, этот недопоротый герой Перекопа в мои ботинки картошки напихал, а на улице минус пятьдесят, и до общаги - два километра. В итоге дня рождения - обморожение второй степени.
   - А Манька?
   - Какая Манька? - Там его меньшой пацан спал на диване, а жена этого придурка в ночную смену работала.

0x01 graphic

КОМАРИНАЯ ШУТКА

  
   В квартире непривычно тихо. Дети с женой разбежались по своим делам. Яшка после их исчезновения тыкался по растерзанному жилищу. Мысленно прикинул затраты времени на уборку одной комнаты, умножил на четыре, и желание помочь жене умерло, едва увидев свет. Динамик, пообещав на завтра хорошую погоду, запел арию мистера Икс. Яшка сдвинул приготовленное для глаженья белье и сел заряжать патроны на утей. Любимое занятие не обременяло. Ровными рядами отливали желтизной гильзы, мерно покачивалось коромысло весов, отмеряя порох, плотно входили пыжи, и теплело на душе от предвкушения завтрашней охоты. Зазвонил телефон. Сосед по площадке, дамский парикмахер, попросил зайти на минутку. Не хотелось отрываться, но сосед через свою клиентуру обещал достать брезент на парус, и, переступая через разбросанные вещи, Яшка направился к нему. Квартира соседа походила на музей. Зеркально сиял дубовый паркет, арабская мебель в обрамлении ковров держала на расстоянии. Вокруг застыла аптекарская чистота, не ведающая детского присутствия. Сосед в китайском халате с драконами на желтом поле восседал на гнутой кушетке. Поправил темные очки с этикеткой на стекле и барским жестом пригласил сесть.
   - Что с брезентом? - бухнул Яшка, не обремененный знанием правил дипломатии.
   - Будет, будет твоя ткань, - ответил сладким тенором сосед.
   - Тут дело по твоему профилю. Мне за два ведра грибов обещают итальянскую "недельку" достать.
   - Чего? - заинтересовался Яшка.
   - Ну, понимаешь, это набор плавок такой из семи штук на каждый день недели с надписями.
   - Понял, не ясно только зачем их каждый день менять. Ну тут, может, стул у кого жидкий, - размышлял вслух Яшка.
   - А в надписях какой смысл? Разве частям тела, для которых предназначены плавки, важно знать день недели? А... это для людей с плохой памятью. Забыл, какой день недели, снимает штаны и смотрит. Да?
   - Дремучий ты человек, - отмахнулся сосед холеной рукой.
   - Не дорос до культурных стран. Давай лучше с грибами решим.
   - На Рыбной их полно. Я туда за уткой завтра собрался. Хочешь? Поехали! Места в моторке хватит. Только халат сними. От твоих драконов вся живность за перевал сбежит, сорвешь охотничий сезон.
   - Эдуард? - заскрипела из будуара жена соседа.
   - Не связывайся с этим охломоном, купи лучше грибы в кооперативном магазине.
   - Дорого там, и двигаться больше надо, фрак трещит.
   - Ты чего? - сузил глаза Яшка.
   - Во фраке решил грибы собирать? Смотри, без фуфайки и сапог в лодку не пущу. Опозоришь на всю лодочную станцию. Ровно, на высокой ноте пел "Вихрь", выведя дюральку на глиссирование. Эдик, в женских резиновых сапогах, джинсах "Леве" и болоньевой куртке, спрятался от плотного ветра за лобовое стекло. Яшка, сжимая рукоятку газа, зорко следил за рекой впереди, опасаясь одиночных бревен, изредка плывущих навстречу. Ветер рвал тельняшку и выжимал слезу, но настроение было отличное. В полдень прошли развалины скита староверов и свернули к Яшкиному озеру. На малом газу попетляли по протокам и ткнулись в кусты тальника. Навалилась тишина, распуганная ревом мотора. Привязав лодку, Яшка стал разгружать снаряжение и, видя, что Эдик топчется с ведрами, не зная куда идти, посоветовал:
   - Не торопись, поесть надо. Никуда твои четверговые трусы не денутся, - и стал развязывать рюкзак.
   - Да возьми крем от комаров.
   Эдик повертел в руках тюбик, понюхал колпачок и вернул обратно.
   - Ну его. Он очень вреден для кожи лица. Ранние морщины будут. Яшке стало тревожно. Жуя сало с черным хлебом, он провел краткий инструктаж.
   - Смотри, видишь гора? Там север. Грибов много возле рощи лиственниц, дальше не ходи. Заблудишься - становись спиной к горе и дуй прямо. Мимо реки не пройдешь, а упрешься в воду - ори , я обзовусь.
   Аппетита у Эдика не было. Попив какао из японского термоса, он отправился на промысел. Скрадок служил Яшке уже пять лет. Здесь был добыт первый гусь, упавший от выстрела вдоль пера прямо к профилям. Много радостных минут приносили зори, когда в дымке вставали из ночи хребты Путорана и начинался лет птиц. Но в этот раз не везло. От жары стояло марево, искажая контуры далеких гор. Начинал звереть комар, а птица, сомлевшая от зноя, сидела в тенистых заводях. Надев накомарник и смазав кремом руки, Яшка затих в скрадке. Резиновые утки-приманки замерли на озере, а воздух не шевелился, звеня комариными крыльями, Прождав напрасно больше двух часов, Яшка заснул. Приснилось ему ясное, зимнее утро в тайге. Пожилой долганин ставит его на номер у медвежьей берлоги и поучает.
   - Бей его, когда выйдет совсем, а то из ямы тяжело тянуть будет, - и стал тыкать в берлогу шестом. Там заворочалось, и на свет божий выскочил дракон с Эдькиного халата, вопя дурным голосом. Яшка очнулся, но рев не стихал. Повернувшись в скрадке, он увидел катящийся из болота ком темной массы. Не поняв, что это, Яшка ахнул в воздух из двух стволов, для испуга. Но ком пер прямо на него, и бросив бесполезное ружье, Белый кинулся отвязывать лодку. Ком, воя, пролетел мимо и свалился в воду. К небу поднялась туча комаров, оставив на поверхности озера ведро соседа. Вскоре вынырнул и Эдик. Повернул очки с этикеткой в сторону болот и нырнул снова, потревожив резиновых уток.
   - Ну, утки ясно, а ты кого там подманиваешь? - поинтересовался оправившийся от испуга Яшка. Эдик медленно выбрался на берег, затравленно отмахиваясь от комаров. В этом виде его бы не признала ни одна из постоянных клиенток. Лицо, обработанное комарами, стало круглой подушкой с контурами глаз, носа и губ.
   - Что-то ты перепутал, - язвил Яшка,
   - Тут неделька по справке предвидится, а не набор трусов. Говорил, возьми крем, пижон! Но видя, что Эдик только тихо поскуливает, немного остыл. Пока Яшка собирал вещи в лодку и искал второе ведро, глаза соседа отключились от мира окончательно . И снова пел "Вихрь" песню вольного простора, которую слушали: Яшка, начинающие желтеть леса и далекие горы. Эдика ничего не интересовало, кроме жутких воспоминаний о миллиардах комаров, насевших на него в болотах. Он вспоминал, как вначале из травы вылетали одиночки и тихо звенели в воздухе. Потом сзади образовался шлейф из вновь прибывающих. Они облепили лицо, и началось. Одиночные укусы прерывались шлепками ладоней, потом атака пошла сразу на все открытые участки тела. Тысячи крыльев шелестели о кожу, и в душу вполз страх. Эдик понял, что если каждый летающий шприц возьмет свою долю крови, его родных пяти литров явно не хватит, и кинулся бежать. Но по гибкому мху особенно не порысачишь. Через пятьдесят метров пришлось перейти на шаг. Комары отстали, но по следу пота в воздухе, догнал сначала один, звеня от радости, затем подтянулась остальная армада. Сил хватило на несколько рывков. Ноги, знавшие до этого только паркет и асфальт, быстро пришли в негодность, и из горла рванулся вопль отчаянья, прерываемый лезшими в рот комарами. Грохот выстрела и купание положили конец истязанию, хотя как он нашел лагерь, Эдик не имел ни малейшего понятия. Лодка пришла в затон. Яшка осваивал роль поводыря. Прислонив соседа к фонарю и перетащив вещи в сейф, он взял Эдика под руку.
   - Ну куда тебя, сердешный? Домой пойдем или под церковью немного постоишь? В таком виде за неделю на машину соберешь.
   - Давай попробуем? - зубоскалил он, зная, что дня через три сосед снова будет щелкать ножницами.
   - Закрой рот! трепло чертово. Попадешься мне. в салоне такую прическу соорудю... прямо с улицы в дом сумасшедших заберут, - мужал на глазах Эдик. В автобусе старушка, уступив ему место, шепотом спросила Яшку:
   - Что с ним, сынок?
   - Производственная травма, бабуля. Дегустатором работает на винном заводе, новую водку испытывали.
   С женой было сложнее. Открыв на голос мужа, она резко захлопнула дверь и пригрозила милицией. Только опознав ведра и джинсы с "Левой", впустила натыкающегося на предметы грибника, скликая все беды на Яшкину голову.
   - Ничего, - бубнил распухшими губами Эдик, - отойду маленько, и снова поедем. Мне там понравилось, львы, а не комары. Яшка, проси что хочешь за накомарник.

0x01 graphic

ВТОРАЯ ЭКСКУРСИЯ ЭДИКА

  
   Телефон не умолкал. Подушка, надвинутая на голову, не спасала и звонок теснил сон, пришедшего с ночной смены Белого. Сдавшись, Яшка очень вежливо пробурчал в трубку:
   - С того света тебе бы позвонило, чего надо?
   - Яш! Поехали за грибами, - донесся из трубки бодрый голос соседа Эдика.
   - Уже отошел, - сонно удивился Яшка, - "накомарника же нет ".
   - Что накомарник, я оптом купил у пенсионера лодку, мотор и сейф со всем снаряжением. Сон упорхнул.
   - Это у Гришки, что ли? - потягивался Яшка.
   - Да вроде, в парикмахерской одна предложила, пока сохла под колпаком, найти покупателя. Мол, десятый год мужа не видит с этими рыбалками. Я было сунулся ему на подмену, а она вместо "товарищ мастер" - кобелем меня обозвала. Оказывается, не ей - внукам нужен. Еле успокоил.
   - Утопишь на дедушкином наследстве, я лучше на своей, - оттягивал решение Яшка.
   - Да я же фарватер плохо знаю, и брезент уже есть, - дожимал сосед.
   Сборы были недолги. Через час лодка с подвешенным мотором качалась на легкой зыби и Эдик возился с пускателем.
   - Давай вначале я поведу, - предложил Яшка.
   - Не стоит, я инструкцию хорошо изучил. - отказался сосед и дернул шнур.
   - Стой! - заорал Яшка.
   Но было поздно. Хорошо отрегулированный мотор на включенной скорости, мгновенно взяв обороты, толкнул лодку вперед, и Эдик, стоящий возле него, мелькнул подошвами кроссовок за бортом. Яшка, перепрыгнув через сиденье, убавил газ и, развернув моторку, занялся выуживанием эрудита. Купание в реке, текущей по вечной мерзлоте, потребовало замены всей одежды. На новую экипировку Эдика ушли рубаха и пиджак с Яшкиного плеча.
   - Я..я..шка! Мне наркомовские полагаются? - поинтересовался пострадавший.
   - Инструкцией грейся, - бурчал Яшка, запахивая фуфайкой голую грудь.
   - Возьми в аптечке маленький пузырек, для растирки берег.
   Эдик залпом глотнул из кружки, и, задохнувшись, наклонился за борт зачерпнуть воды. Мощная струя от набравшей скорость лодки рванула посудину, и она, блеснув на прощание эмалевым донышком, исчезла в бурунах позади лодки.
   - Гришка десять лет собирал, а ты за день утопить все собрался? - поинтересовался Яшка у забывшего после спирта о необходимости дышать Эдика и хлопнул его по спине, приводя в чувство.
   Дальнейший путь пострадавший, повеселевший от лекарства, прошел благоразумно. Правда, постоянно вносил указания, почерпнутые из инструкции. Читая вслух о правилах причаливания, недалеко от берега он стал с беспокойством поглядывать на глубину и заметив хорошо освещенное галечное дно за кормой, заволновался:
   - Глуши мотор, винт побьем, - и шагнул за борт к кажущейся близкой гальке, чтобы удержать лодку от дальнейшего движения. На поверхности остались только руки, вцепившиеся в борт, да вздувшийся пузырем Яшкин пиджак. В таком составе и причалили. Очередное купание снова запросило лекарства, но Яшка мог предложить только бег трусцой при сборе дров вдоль берега. Сырой тальник дымил и потрескивал. Эдик, стуча зубами, лез прямо в огонь, мешая подкладывать сучья.
   - В следующий раз газовую туристическую печку возьму - мечтал он.
   А небо скучнело на глазах. Снизились тучи, несся мелкий, всепроникающий дождь. Подсохшая было одежда, снова набухала сыростью и только парила у костра, отбирая тепло у тела. Собрав еще немного дров, Яшка не увидел Эдика у костра. Из лодки донесся глухой голос.
   - Домой хочу, грибы тут заколдованные, второй раз пустышку тянем. Подойдя к лодке, Яшка убедился, что сосед совершил невозможное - полностью влез в багажный ящик и крышку за собой закрыл.
   - Заводи и поехали, - скомандовал ящик. - Грибы пусть дождик помоет немного, чтоб дома не возиться. На середине озера, не защищенного горами, началась болтанка. Моторка шла на волну, потом хлопалась днищем вниз и снова ползла на очередной вал. Ящик на каждый хлопок реагировал покряхтыванием, а после особо резкого удара принимался орать что-то о разности правил перевозки дров и пассажиров. Яшка отчаянно мерз. Студеный, мокрый ветер беспрепятственно гулял между ребрами и фуфайкой.
   - Верни хоть пиджак, душа маникюрная, - вступил он в переговоры с ящиком. Тот обиженно засопел.
   - Думаешь, тут хорошо? Уже не пойму где ребра, а где шпангоуты. - Терпи, ты закаленный, а мне опять неделю болеть придется. Совесть меня, конечно, мучает, но ты сам виноват. Почему не предупредил, что мотор новеньких за борт выкидывает, - подвел итог ящик.
   - Запру я тебя, наверное, в этой конуре насовсем, - размечтался Яшка.
   - Сам же и выпустишь, - хихикнул в ответ ящик.- Твоей жене сегодня волосы красить время пришло, и она знает, что мы вместе ехали. И вообще ты должен меня беречь. Вы тут на реке все одинаковые, а рядом со мной ты морским волком смотришься. - 0й!Ой! У...у... моя печень! - закончил он несколько непоследовательно после особо сильного удара о волну. - Яшенька, вези потише, верну пиджак... около дома.
   Показались огни затона, и скоро причалили. На пирсе толпа любопытных по частям помогла извлечь из ящика Эдика, спрашивая у Яшки:.
   - И давно это ты в дом инвалидов экскурсоводом устроился?
   Эдик, держась за стенку сейфа, с кряхтением принял полувертикальное положение и просипел простуженно:
   - А лодку все равно не продам и волком речным тоже буду. Вой уже начинает получаться.
  

0x01 graphic

ИМЕНИНЫ

   Друзья идут на день рождения знакомого.
   - Что у тебя за подарок? - поинтересовался Яшка.
   - Черепаховая расческа, в Гонконге купил, - похва-стался Эдик.
   - Оригинал. Лысому расческу? - съязвил Яшка.
   - Надо знать, чем живут друзья, у него сейчас борода до пояса. - отпарировал Эдик.
   - Сам-то что припас ?
   - Брачная газета, годовую подшивку из Прибалтики выписал, - нежно погладил сверток Яшка.
   - Так ведь он женат. Катьку куда денешь? - округлил глаза Эдик.
   - Вспомнил, она же еще летом к маме эмигрировала, - отмахнулся Яшка, нажимая кнопку звонка.
   Дверь открыл тщательно выбритый именинник, за спиной которого радостно улыбалась гостям жена Катя.
  

0x01 graphic

С ВИЛКОЙ НА МЕДВЕДЯ

  
   Яшка зашел к Эдуарду на работу.
   - Слышь, чемпион по бегу! - Ты когда палатку зашивать будешь? - С двумя выходами ее в прокате назад не принимают.
   - Отвяжись, кто медведя натравил, тот пусть и штопает, - отмахнулся Эдик.
   - Что за медведь, какая дырка? - заинтересовалась девушка- практикантка.- Дядя Эдик, расскажите.
   - Да вот этот охламон уговорил на пешую рыбалку сходить. Вначале кирпичей в мой рюкзак натолкал, а я только в конце дня хватился, когда лямка рюкзака оторвалась. Потом сонному утром карася за пазуху сунул, а я щекотки боюсь. Дальше ногу растер, сижу в палатке, вижу по движению тени, кто-то тихо подходит и водит вроде ладошкой по ткани и сопит. Ну, думаю, опять Яшка балуется. Взял и съездил вилкой по палатке. Прямо в нос попал , а он как заорет.
   - Кто? Дядя Яша?
   - Да нет, медведь!
   - Ну ?
   - Что, " ну ", - не помню, как в поселке очутился.

0x01 graphic

ЖЕНСКАЯ БЛАЖЬ

   Звонок. В дверях Эдик.
   - Яшка, дай листок бумаги и ручку.
   - Зачем?
   - Донос на тебя напишу, охота еще не открыта, а ты вчера зайца убил.
   - Дак мы ж его вместе съели.
   - Ну и что, мне простительно, я сроков охоты не знаю, а ты браконьер.
   - Что, опять ушла?
   - Угу, к маме.
   - Ты огорчен, что ушла или что не насовсем ?
   - Будет и насовсем, если в шахту не перейду. - А что, я там вагонеткам завивки делать буду?
   - Ладно, проходи, там от зайца немного осталось. - А жене, как прийдет, скажи, что зарплату шахтерам заморозили и шахту могут закрыть, а женскую парикмахерскую - никогда. И что у тебя броня от женщин универсама, где она колбасу без очереди берет, а не поймет - отправь ее к нам во время посадки лавы на экскурсию.
   - Думаешь, поможет?
   - Ей, не думаю. Просто ты станешь первым шахтерским вдовцом города.
  
  

0x01 graphic

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА

  
   Друзья дремлют у костра.
   - Яшка, ты достижениями науки интересуешься?
   - Смотря какими.
   - Откуда люди пошли, знаешь?
   - По одной из версий, от обезьян, а по второй - из космоса прилетели.
   - А знаешь ли ты, что у обезьян, которых в цирке заставляют ходить прямо, быстро развивается радикулит?
   - Ну и что?
   - Выходит, люди с больной поясницей произошли от обезьян, а у кого нет радикулита, как у меня, те из космоса. А ты месяц назад ездил к бабке диски вправлять. И на охоте у нас с тобой не ладится. Теперь ясно, почему. Разве может быть толк от общения космического пришельца с орангутангом.
   - Из космоса, говоришь? То-то ты в понедельник в невесомости порхал с пятизвездочным перегаром, и меня, коренного землянина, из-за таких пришельцев до жеребца понизили.
   - Это как?
   - Когда я тебя с твоим заведующим домой после бани волок, нас во дворе русской тройкой двадцатого века окрестили. Обезьяна у него заболела, а ты в ЛТП хоть одну видел? Пришельцами все палаты забиты. Ты статью о космическом происхождении до конца не дочитал. Там дальше сказано, что вы сюда не прилетели, а вас сюда выслали, и Земля - сумасшедший дом галактики, понял! - А я твой доктор-надзиратель, понял! - Наливай, космическое недоразумение.
  

0x01 graphic

ДЕЖУРСТВО В ДНД

   Яшка с Эдиком примеряли повязки дружинников. Осматривая дежурку, Эдик предложил:
   - Яш! Может, лучше в кино сходим?
   - Да ладно, раз пришли, два дня к отпуску не помешают.
   Круглолицый здоровенный капитан поторопил друзей.
   - Давайте, товарищи, запишитесь в книге и поехали. Надо одного забрать, белку погнал.
   - За зверька человека арестовывать? - удивился Эдик.
   - Белая горячка, - уточнил капитан, и уазик тронулся.
   В коммуналке отворила старушонка и, ткнув пальцем в проем слева, юркнула в свою комнату. За криминальной дверью грохотал мат, чередуемый последними хрипами сокрушаемой мебели. Эдик прильнул к замочной скважине.
   - Слышь, Яшка? По-моему, открывать не стоит, иначе вместо белки нас погонят. Глянь, какая рожа, да еще с топором.
   Заглянул и Яшка.
   - Эдик, я не жадный, бери себе и мои два отгула, я лучше на работу пойду.
   - Не дрейфь, орлы, - вмешался капитан.
   - План таков, я пускаю в комнату слезоточивый газ, и пока он плачет, везем его в больницу.
   - А по нас кто плакать будет, если он вырвется, - пытался уточнить Эдик. Но служивый, пшикнув в замочную скважину газом, уже выбил дверь. Друзья кинулись за ним, но глотнув "черемухи", все пулей вылетели назад в коридор, а вслед за ними, подвывая, выскочил и болезный. Увидев капитана, бросил топор и принялся целовать всех подряд, благодаря за спасение от шпионов, с которыми он сражался всю ночь.
   - Понимаешь? - втолковывал он друзьям в машине. Они меня пытали, как мы корабли строим, но я им не признался, что тип судна мы определяем при спуске на воду. Плывет - значит, крейсер. Утоп - подводная лодка.
   - Теперь вам понятно, почему у славян самый мощный подводный флот, - поинтересовался у друзей капитан, сдавая стойкого кораблестроителя санитарам.
   - Не закусывают, бедолаги.

МЕДВЕЖЬЯ РЕКЛАМА

   Далекий рев медведя и хлопки выстрелов продолжались все время, пока Яшка собирал палатку и загружал лодку. Пора было отчаливать, но реаниматора красоты не так-то просто было разлучить с живой природой. Затрещал тальник. Показался шевелящийся рюкзак, а под ним пятящийся задом Эдик с ружьем наизготовку.
   - Гони, Яшка, все схвачено! - зачастил ликвидатор морщин, отталкивая лодку. Рюкзак жалостливо заскулил.
   - Кого спас на этот раз? - поинтересовался Яшка, выводя лодку на глиссирование.
   - Я теперь с вами в перчатках здороваться буду, тоже мне, охотнички. Во! медведя живьем поймал, и дернул шнуровку рюкзака. На Яшку уставились испуганные пуговки медвежонка.
   - А медведица?
   - От выстрелов со вторым убежала, а этот на дерево залез, трусить пришлось.
   - Через год бы ты его труснул, зачем взял?
   - Для рекламы в салоне поселю, все клиенты мои будут.
   - Пятьсот рублей ты уже заработал, - зевнул Яшка, - штрафу. - И когда ты уже поумнеешь. - Медведицу Гришка-лесник не разрешил зимой в берлоге из-за потомства брать и весной подкармливал, а ты влез.
   Неделю жил город радостным визгом детворы при штурме парикмахерской, да тихо похоронили задранного медведем лесника. Нелюдим был Григорий, за браконьерство не жаловал, и народу пришло на похороны мало.
  

0x01 graphic

ТИФФОЗИ

И НЕМОЙ ТЕЛЕВИЗОР

   - Включай телек, - заорал с порога Яшка, ставя ружье в угол.- Наши с мексиканцами играют.
   Лежащий поверх одеяла Эдик попытался соорудить пальцами ног фигу, едва не вывихнув сустав, сплюнул.
   - Лампу звуковую спалил со своими сериалами, а теперь включай?
   - Так изображение же есть, что я, своих не узнаю? - защелкал тумблерами старенького " Электрона " Яшка, устраиваясь на ящиках из-под томатов, заменяющих кресла в одинокой избушке водомерного поста. Телевизор напрягся и выдал сквозь помехи арену стадиона Ацтеков с игроками на поле.
   - Осталось только сбегать в Мехико и узнать цвета нашей сборной, - внес предложение Эдик, принимая, однако, полувертикальное положение.
   - Смотри, у темных два негра бегают, значит это мексиканцы, - попробовал сориентироваться Яшка.
   - У белых на защите тоже один и на замену черный вышел. Или это они с южных сборов такие? - почесал затылок Эдик.
   Помолчали.
   - По-моему, вон Черенков, как Леонтьев, завивкой трясет, - оживился Яшка. Или Рац, да нет, у того шиньон подлиннее, а может, Балтача? Так тот светлый. Давай, думай, - толкнул он Эдика.- Воротами уже меняются, а мы еще не болели.
   - Кажется, сориентировался, - помедлил Эдик.- Только Блохин, ударив мимо ворот, может десять минут разводить руками перед камерой, а может, кто из молодых уже перенял. Молодежь очень способная пошла.
   - Ура! Гол! - сорвался с ящика Яшка.
   - Не голоси, вдруг нам закатили, - охладил его более рассудительный Эдик.
   - Слушай, раз по второму кругу целуются после гола, то это - наши. Иностранцы - те бегут к репортерам, и на колени падают, - выдвинул новую версию Яшка.
   - Старо, наши этот трюк тоже освоили, - отпарировал Эдик.
   - Тут еще вариант. У нас традиционно лучше физическая подготовка, а у них - техника?
   - Не пойдет, - загрустил Яшка. У этих ни техники, ни скорости, видимо, решили скрывать от нас технические новинки. И на табло ничего не разобрать.
   Команды пошли с поля.
   - Все ясно, - хлопнул ладонями по коленям Эдик
   .- Наши - в белом.
   - Почему? - опешил Яшка.
   - Что тут не ясно? Раз проиграли, значит, наши...

0x01 graphic

РАЗГОВОР С АВСТРАЛИЕЙ

  
   - Яшка, помнишь филолога, что ездил с нами на охоту два года назад?
   - Это который свалился в обморок от взгляда раненого оленя?
   - Во, во! Из Австралии мне вчера позвонил.
   - Чё он там, кенгуру детенышей носит, чтобы мамки сумки не растягивали?
   - Не, овец пасет. И утверждает, что уехал, дабы сохранить интеллектуальный уровень.
   - На пастбище?
   - Я это и спросил, а он говорит, что у него бараны воспитанней некоторых охотников в России.
   - А ты?
   - Сказал, что он все врет. Бараны баранов даже в Австралии не пасут.

0x01 graphic

ПРИЗРАКИ НОЧИ

   Тенниска с джинсами подходила для погоды этой ночи так же, как водолазный костюм для гольфа. Яшка, стуча зубами, второй час любовался мохнатыми октябрьскими звездами. Тихонько подошел к стоящей в темной посадке легковушке, дипломатически покинутой недавно, послушал шепот, прерываемый поцелуями, убедившими продолжить изучение окружающих ландшафтов, и двинулся дальше.
   Начинался заморозок. В воздухе остро пахло яблоками и прелой листвой. Природа, готовясь к зимнему сну, сбрасывала летние наряды и была неотразима в стыдливой полуобнаженности, любоваться которой Яшке мешало отсутствие полушубка. Уныло шаркая кроссовками между рядами яблонь, он наступил на какой-то скользкий полукруглый предмет и, уже лежа, заканчивал перечень неудобств выезда на природу втроем. Виновница перехода в горизонтальное положение, кормовая свекла, была не одинока в попытке встретить зиму непотревоженной. Яшка нащупал еще несколько штук, торчащих из холодеющей земли, и в сознании зашевелилась давно вытравленная городским бытом крестьянская бережливость. Зябкое, сумеречное блуждание стало осмысленным. Натаскав небольшую кучу к машине. Яшка зашел в тупик с реализацией. Городская квартира с газом и горячей водой абсолютно не ассоциировалась с промороженной свеклой, и баюкая дородную красавицу в ладонях, Яшка видел в мечтах розовых поросят, энергично знакомящихся с его случайной находкой. Хлопнула дверца, и от машины отделился силуэт девушки, которая, поправив прическу, сделала несколько шагов в заросли, и у Яшки затеплилась надежда.
   - Маруся, у тебя хозяйство есть?
   - Ой! кто это? - испуганно очнулась от грез девушка.
   - Ну, поросеночек или корова какая-нибудь? Жалко, добра столько, - обрадованный возможностью вернуться к диалогам Яшка тыкал ей в руки огромную свеклу-рекордсменку.
   - Яшка, ты? Напугал, леший. Какие еще свиньи?
   - Да я пока гулял, смотрю бураков много. Набрал, а куда девать не знаю.
   - Ты бы еще рояль прикатил, - раздался голос Эдика из машины.
   - Товарищи, замерз совсем, поехали домой, - заторопился Яшка, пока все вышли на связь.
   - А как я на той неделе до утра грибы собирал? - донесся голос Эдика. - Насобирай еще центнер и поедем.
   Яшка тяжело вздохнул и, бормоча самые древние слова простонародного лексикона, затрещал кустами.
  
  

0x01 graphic

ЗАВТРАК ФАРАОНА

   Вагон-ресторан покачивало. Яшка вертел коричневую, с пергаментной кожей курицу.
   - Второй век до новой эры? Завтрак фараона...
   - Ну что вы, гражданин, она просто копченая, - пояснила официантка.
   - А сырая! Дрова в Египте по талонам, что ли? - поинтересовался Яшка.- Где салфетки?
   - Кончились.
   - Чукчи об волосы руки вытирают, а у меня лысина, давай фартук.
   - Хам, милицию вызову.
   - У них есть салфетки?
   - Нет, гробницы. Борщ будете?
   - С вас четыре двадцать.
   - За борщ?
   - А курица?
   - Не ел я мумию, где книга жалоб ?
   - Ее предыдущий фараон к бригадиру уволок еще в первом веке, будете ждать или чай нести, - покачивалась официантка.
   И Яшка понял, что пьяный Египет начинается на железной дороге в России после пятого стакана и никогда не кончается, так как нет в поездах вытрезвителя.
  
  

0x01 graphic

ПРОВЕРКА

   Под жалящими лучами августовского солнца плавилась степь.
   - Может, вернемся ? - спросил Эдик у Яшки.
   - Перепела не будет, а солнечный удар гарантирован.
   - Так надо ж собаку испытать, зарплату угрохал, а она, может, стойки не делает, - колебался Яшка и дернул поводок.
   - Вставай, расселась.
   Крупная медлительная гончая повернула умную морду, как бы спрашивая: что делать?
   - Чего уставилась, - не унимался Яшка, - дичь давай.
   Собака пошла кругами, обнюхивая поникший ковыль. Друзья припустились следом. Половину дня проходили даром.
   - Что-то твоя получка только пылит зря, - вытер потное лицо Эдик. - Но ты не отчаивайся. К зиме откормишь, и отличная шапка будет, а мясо корейцам на экспорт. Говорят, это у них первейший деликатес.
   - Я из Егорыча корейца сделаю, - буркнул Яшка. -Подсунул неуча, - и осекся.
   Над степью лег ровный звонкий лай. Полусонная собака, мгновенно преобразившаяся, гнала по широкой дуге матерого лисовина. "Куриная смерть" металась из стороны в сторону, ныряла в кусты терна, но гончая не сбивалась, и друзья кинулись выбирать места для номеров. Первому повезло Яшке. Миновав треногу вышки, зверь выскочил на проселочную дорогу и пошел стрелой на верный выстрел. Яшка, дрожа от волнения, ахнул дуплетом и увидел только взметнувшуюся пыль выше лисовина и недовольный взгляд пролетевшей следом гончей, идущей на второй круг.
   - К тебе пошла, заходи левей! - начал помогать Эдику неудачник, мысленно извиняясь перед женой, уже примерявшей обновку.
   Грохнуло два выстрела за курганом, но пыль и лай гона не прекратились. Лисовин пошел большой дугой к горизонту. Гончая, прилагая все силы, сбивала его назад, и через час лай стал приближаться.
   Друзья изготовились к стрельбе. Гон пошел оврагом, и внезапно, прямо перед Яшкой из небольшого отростка выскочил лис и завертелся на месте, зажатый между охотниками и собакой. И вновь загрохотали ружья. Летела пыль, ник ковыль, посеченный дробью, собака нырнула обратно в овраг, а лисовин, проскочив в двух метрах от уже отстрелявшегося Яшки, уходил степью.
   - Ты куда палишь? - ощетинился Яшка.
   - А у тебя что, близорукость? в пяти метрах мажешь, - не пасовал Эдик, перезаряжая ружье.
   Занятые разбором деловых качеств друг друга товарищи обратили внимание на странное поведение собаки. Гончая, опять вялая, медленно цепляясь лапами за край оврага, вылезла из укрытия, остановилась возле охотников и уставилась на них грустными упрекающими глазами.
   - Чего это она? - съежился Эдик, - мы же не нарочно промахнулись?.
   Собаке смотреть, видимо, надоело. Встряхнувшись, она переступила передними лапами, как бы разминаясь, трижды оглушительно гавкнула на притихших сыновей Дианы и вяло потрусила в сторону поселка.
   - Ну что с собакой? - спросил Эдик у Яшки, встретившись во дворе на следующий день.
   - Получка-то? Дома, - почесал затылок Яшка. - А пес к Егорычу сбежал, рычит, стерва.
  
  
  
  

0x01 graphic

КРЫМСКИЙ ЭТЮД

   Две смертоньки у мужиков русских,
   алкоголизм и злые жены.
   А.П. Чехов.
  
   Мирно журчал горный ручей. За столиком на берегу расположились трое мужиков.
   - Вот так и живу, - рокотал добродушный стокилограммовый увалень Слава, местный егерь, обводя руками обступающую долину, у горы в лесной шубе. Декабрь определялся только по опавшей листве. Солнечные лучи путались в бороде приехавшего в гости Яшки. Крым после суховеев и пыли Донбасса да пург Таймыра выглядел мусульманским раем без гурий.
   - Переезжай к нам, - уговаривал Яшку хозяин.
   - С жильем решим, работа есть, а охота тут удивительная. Недавно повел одного на ознакомление, вторую неделю поймать не могу. За дичью гоняется или наоборот, - хохотнул Слава. - Скоро, видать, снова заметки в газетах о снежном человеке появятся.
   Сидевший сбоку худощавый, длиннолицый с близко поставленными глазами Анатолий, сосед егеря, в беседе почти не участвовал. Слушал воспоминания друзей о совместных охотах на Таймыре и отвечал за уровень вина в фужерах. День подходил к концу. Бойко текла беседа, только Анатолий стал заметно нервничать.
   - Славка! Полина скоро придет? - поинтересовался он, опасливо косясь на калитку.
   - Да мы же во дворе, - отмахнулся хозяин. - Паркет и гарнитуры в целости, а больше ее ничего не волнует.
   - Оно-то так, но, может, пора по домам ?
   - Добро. Давай на дорожку, и достаточно на сегодня. Яшке с поезда спать пора.
   Взлаяла собачка, и хлопнув калиткой, явилась товарищам хозяйка. Мучнисто-бледное лицо с невыразительными глазами горело яростью. Теряя на ходу остатки хороших манер, тщетно привитых в институте, и загораясь алыми пятнами по шее и щекам, она кинулась спасать мужа от гастритов, слабоумия и других последствий алкоголизма.
   - Ну чего ты визжишь? - бормотал Слава, медленно отодвигаясь в сторону огорода.- Товарищ приехал, а в холодильнике я ничего не трогал, можешь проверить.
   - Ах, мне плохо! - резко сменила пластинку Полина и, закатив выцветшие глаза под белесые брови, картинно ухватилась за край стола, изображая начало обморока. Славка кинулся спасать налитые фужеры, сдвигая их от края, куда надумала прилечь благоверная. Полина склонялась над закуской, пока не встретилась скошенными глазами с недо-умевающим взором селедочной головы, заканчивающей жизненный путь на жирной районной газете. Не выдержав взгляд, так напоминающий собственный, она в крайнем упадке сил потащилась в свои апартаменты.
   - Уф! - вытер лоб хозяин.- На неделю отдых, молчать будет. А где Анатолий?
   Занятые просмотром сольного номера Полины друзья упустили его из вида и сейчас с недоумением рассматривали дымящуюся сигарету на табуретке, служащей ему опорой пару минут назад. Поиски во дворе и сарайчиках ничего не дали.
   - Наверное, домой сбежал, пойду гляну, - предложил Слава.
   Вернувшись через десять минут, развел руками.
   - Может в ручей кинулся?
   Походили вдоль берега. Никаких следов разлуки с жизнью. Разбили двор на секторы и начали планомерный поиск. Обыскивая гараж, Яшка уловил в собачьем скулении двойные нотки. Прислушался. К тоскливому альту сторожевой собаки примешивался подголосок, идущий из-под большого штабеля сохнущей доски. В щели, куда с трудом пролазил кулак, что-то шевелилось.
   - Толик! Ты как туда попал? - удивился Яшка.
   - Спроси что-нибудь попроще, выпустите меня отсюда.
   Давно такого хохота не слыхали берега древнего Бельбека. В окне мелькнуло злобное лицо Полины, но веселье не кончалось до завершения спасательных работ, а утро друзья встретили на склоне Ай-Петри, подарившем безбрежную панораму Черного моря.
  

0x01 graphic

УЩЕЛЬЕ ОБЕЗЬЯН

  
   Хариус клевал слабо. Забрасывая крючки с наживкой в струю текущего из ущелья ручья, друзья поднимались вверх по течению от одного улова к другому.
   - Яшка, а чего это место ущельем Обезьян зовут? - поинтересовался Эдик, снимая с крючка крохотного хариуса и бросая его обратно в воду.
   - А вон видишь, впереди глыба? На кого похожа?
   - Ты смотри, точно сидящая горилла. Яшка, да она не одна, вон еще кто-то валяется у ручья. Бросив удочки, рыбаки бросились к лежащему человеку. Но торопились зря. На берегу раскинулся дорвавшийся до природы горожанин с пустой водочной бутылкой в руке, а рядом стояла наполовину пустая вторая в окружении остатков закуски. Правая щека, сожженная солнцем, напоминала кирпич, а левая, теневая, была бледная до синюшности.
   - Яшка, ему плохо, помочь надо человеку, - засуетился Эдик.
   - Обязательно поможем, - согласился Яшка, доставая из рюкзака почивающего пару " портвейна " и " московской " и запуская ими в каменную обезьяну. Туда же отправилась и половинка, скучающая возле закуски.
   - А это зачем? - удивился Эдик.
   - Сутки трезвый побудет, быстрее ему до ближайшего магазина не добраться. Хоть природу увидит. На Таймыре одно неправильно. Надо возле каждого города медведя-алкашееда держать, а то скоро и во льдах Арктики вместо полярных станций вытрезвители ставить придется.
   - Пошли отсюда. - На озере к вечеру хорошо должно клевать, а то эта обезьяна с потомством все настроение испортила.
  

0x01 graphic

БРЫЗНИ ЕЩЕ

  
   Эдик подравнивает Яшке прическу и рассуждает:
   - В общем ты, Яшка, баламут, но что-то стабильное в тебе все-таки есть. Десять лет ты у меня стрижешься и всегда для освежения предпочитаешь одеколон "Шипр". Такое постоянство вкуса заслуживает уважения.
   - Ни вкус, ни постоянство тут не при чем. Просто "Шипр " терпеть не может моя жена. Брызни еще разочек...
  
  

0x01 graphic

ЭКСКУРС В ПОЛИТИКУ

  
   - Яшка, какая, по-твоему, разница между Государственной Думой и съездом КПСС ?
   - Сволочи те же, только раньше они собирались на нашу голову раз в пять лет, а теперь пять раз в неделю...
  

0x01 graphic

0x01 graphic

ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК

   Яшка с трудом волочил ноги. Частые поломки техники, две смены подряд в шахте и нескончаемая полярная ночь измотали вконец. Нервно позевывая, он пожевал холодной оленины и рухнул на диван. Мягкие волны покачивались в сознании, унося от действительности, и тут резко зазвонил телефон. Яшка поднял трубку - длинный гудок. Вяло опустил ее на рычаг и снова приник к подушке.
   Дзинь, дзинь...
   Яшка вздрогнул, просыпаясь, а в трубке опять длинный гудок. Грохнув трубку на место и зажав подушками оба уха, забился в угол дивана. - Сон робко возвращался.
   Дзинь.. Дзинь... Дзинь...
   Яшка медленно сполз с дивана, злорадно улыбаясь, рванул телефонную проводку, и закинув бесполезный аппарат на антресоли, замурлыкал в подушку.
   Дзинь.. Дзинь... Дзинь...
   Яшка сел, очумело водя зрачками.
   - Дела, так и до последнего звонка недалеко, - протащилось в голове.
   - Беру отгулы, и на охоту, - созрело решение.
   Возвратившись с работы, жена увидела перепоясанного патронташем благоверного, сладко посапывающего в обнимку с дробовиком.
  
  

0x01 graphic

КРИМИНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО

   Эдик на новенькой "шестерке" приехал к Яшке в гости в Донбасс. Через трое суток, когда воспоминания и запасы сервантного бара исчерпывались, он заторопился к родственникам в Киев.
   - Яшка, поехали вместе, - предложил он Белому, снимая кинокамерой "Панасоник" Яшкино потомство, и интерьер "хрущевки" хиреющего шахтерского городка.
   - Да я бы с удовольствием ,- заколебался Яшка. - С работы не отпустят. Бери Максима водителем и отдыхай. Только смотрите, по дороге никого не брать, машину без присмотра не оставлять, а водитель из-за руля ни шагу. Поняли ?
   - Да что у тебя тут, криминальное государство? - возмутился Эдик, бережно упаковывая "Панасоник" в чехол.
   - Макс, понял? - отмахнулся от Эдика Белый.
   - Ясно, батя! - радостно отчеканил двухметровый Максимка, помогая Эдику упаковывать баулы. Вернулись они через неделю. Правое крыло "шестерки" с успехом могло заменить стиральную доску, а вместо магнитолы торчали обрывки проводов.
   - Батя, я не виноват, - зачастил Макс, потирая усталые глаза.
   - Это дядя Эдик, когда я поставил у его сестры во дворе машину, решил ее переставить и снес угольный сарай.
   - А магнитола что, с перепугу сбежала?
   - Ты его не ругай,- вмешался Эдик, раскупоривая бутылку пива.- Это уже в Киеве. Я его позвал из машины в квартиру кофе попить. И отсутствовали всего десять минут. - Машину с балкона смотрели. Хоть бы ночь во дворе - день! - Народу полно..., а магнитолу выдрали. И "Панасоник" увели, - сосредоточенно отхлебывал пиво Эдик.
   - Н-да, погуляли вы где-то на полторы штуки "бак-сами", - потирал гармошку крыла Яшка.- Крыло сделаем, а за кинокамеру тебя же дома ругать будут?
   - Чепуха, - спокойно допивал пиво Эдик.
   - Помою месяц посуду, и разрешат новую купить.

0x01 graphic

МОСКОВСКОЕ ПИВО

  
   Жить не хотелось, хотелось пива. Яшка огляделся. Гараж после празднования именин Эдика напоминал Помпею после водочного извержения Везувия. Угрохав час на освобождение снегохода и мотоциклов из-под остатков пиршества, Яшка занялся поиском виновника торжества для предъявления счета.
   - Нету его, за пивом пошел, - отрезала жена, - шляетесь тут друг за другом, алкоголики!
   Сообразив, что во сне ждать сподручнее, Яшка хватанул дома банку рассола и занял привычную оборону на диване. Естественный процесс избавления от алкогольной интоксикации прервала жена соседа. Источая влагу из всех складок десятипудового места захоронения тоненькой, изящной мечты юности Эдика, она требовала у Яшки отчета о месте нахождения благоверного.
   - Да чего вы переживаете? - удивился Яшка.
   В городе всего три гастронома, через полчаса придет.
   - Какие полчаса, уже вечер, а его нет!...
   Вместо Белого ответил телефон.
   - Привет, Яшка! - Я тут пивка достал, шли деньги на обратную дорогу, и будем опохмеляться.
   - Какие деньги? Дуй домой! Тут твоя необъятная меня с тобой путает.
   - Вот и прекрасно, что она рядом. - Скажи ей, что я в вытрезвителе, возьми у нее стольник и вышли мне во Внуково-2.
   - Куда?!
   - Куда, куда... раскудахтался. В Москву.
   - Так-так, гудели вместе, а опохмеляться ты к Ельцину попер ?
   - Какой Ельцин: я "жигулевское " искал. - В гастрономе "Воркута" не было, где есть, спрашиваю, - в "Енисее ". Я туда - голяк. - А мужики говорят, что завезли в универсам " Москва ". Зашел туда, а передо мной последнее растаскивают и смеются еще: " Мол, в Москве точно есть".
   - Ну и что ты ?
   - Ничего, четыре часа самолетом - и купил. И вообще, давай быстрее соображай, жетоны кончаются, и милиция начинает к ящику присматриваться.
   - Яшенька, беги на телеграф, пока эта скотина не надумала "баварским" опохмеляться, - запричитала подслушивающая разговор жена Эдика.

ВЕНСКИЙ ВАЛЬС

  
   Яшка второй час топтался у стойки аэропорта. Самолет, на котором Эдик прилетел из туристического вояжа, давно разгрузился, пассажиры прошли досмотр, а друга все не было. Яшка уже хотел наводить справки, когда увидел его идущего в сопровождении человека в штатском через контроль. Под глазом у Эдика сиял великолепный с темно-коричневым отливом синяк, а на руке ему вторили иностранные часы на желтом браслете.
   - За что они тебя? - шепотом спросил Яшка, кивнув на уходящего штатского.
   - Да не, фингал и часы австрийские. Наши в зубы бьют и часы снимают, а там культура, в глаз влупили и часы подарили.
   - Н-да! Друг называется, у тебя же еще один глаз оставался ! Мог бы и мне часы привезти, - оживился Яшка, видя, что штатский скрылся, и заторопил друга к автобусу. "Икарус", реанимированный после двух списаний и шести капремонтов, трясясь и поскрипывая, набрал страшную скорость в двадцать километров в час и рывками пошел на трассу.
   - А эти тебя чего держали?
   - Да за импортные очки таможенный сбор требовали, - потрогал черный глаз Эдик. - А я им объяснил - половинка не облагается. - Чего, чего, расспросили да и выгнали.
   - Ну ладно, мне-то давай по порядку, - уселся поудобней Яшка, задвигая баул туриста под сиденье.
   - Понимаешь!- начал Эдик. - Я до поездки считал, что надо меньше пить, а съездив, понял, что и петь нам вредно. До австрийской границы наш автобус особо не трогали, а там обнаружилось, что русских сувениров, то есть "московской", у нас больше их годовой нормы потребления, а круиз - то десятидневный. Не сработал даже аргумент, что это для них водка - яд и алкоголь, а у нас - продукт первой необходимости... и мы с соседом живо со своими излишками управились. Не выкидывать же добро... Проснулись. Автобус стоит на какой-то стоянке. Мы в ближайший пивбар, ну это... Штрауса послушать. Залпом осилили по три кружки, и сосед куда-то исчез. Я его искал, искал, выхожу автобуса тоже нет, а напротив бара здоровенный дедуган в шортах, меняет скат на легковушке. Я к нему, мол, камрад, турист, Вена, автобус... и давай ему помогать.
   А он мне - "Найн камрад, их бюргер".
   Поставили колесо и полетели за автобусом.. Сидеть-то скучно, после пива похорошело, и меня понесло. Мол, мы - друзья, от фашистов вас спасли в сорок пятом, и запел - "Помнит Вена, помнят Альпы и Дунай наш веселый и цветущий Первомай..." а он позеленел, тормозит. Ну думаю, может, плохо человеку. Поворачивается и с маху мне в глаз, и я потух быстрее, чем после "московской" на границе. Очнулся возле автобуса. Сосед мне глаз пепси-колой мочит, а этот в шортах о чем-то с нашим переводчиком разговаривает, и немец чуть не плачет, а наш его успокаивает, потом подходит ко мне и говорит :
   - Когда вы уж поумнеете, помнит Вена, помнит сорок пятый. Тогда после входа советской армии было изнасиловано больше пяти тысяч женщин Вены, а старшую сестру твоего водителя нашли мертвой в здании гимназии, где ночевала ваша маршевая рота.
   - Вот тут-то уж, Яшенька, я протрезвел и к немцу: мол, майн фатер брал Берлин, не Вену... а он трясется. Потом снял свои часы , ткнул мне в руку и уехал.
   - Н-да... погулял ты, брат, - огорчился Яшка. - Что сам-то обо всем этом думаешь?.
   - Да вот отосплюсь, найду в библиотеке фамилию автора стихов " Дунайского вальса " и, если жив, ему, а нет - нашему учителю истории фингал австрийский обязательно передам, а часы себе оставлю, на память. - Хорошо помогли в нашей советской музыке разобраться.
  
  

0x01 graphic

ШЕВЕЛЯЩАЯСЯ СОПКА

  
   Поезд убавил скорость перед Далдыканским мостом.
   - Пошли,- крикнул Яшка и прыгнул в сугроб, отбросив в сторону рюкзак с лыжами. Эдик зарылся в снег чуть дальше, а от полустанка к ним бежал крупный щенок овчарки, радостно лая. Друзья отряхнулись, собрали ружья,стали на лыжи и пошли на север. Собака крутилась возле Эдика, признав его за хозяина и продав железнодорожную родину за одну карамельку.
   - Гони этого оболтуса, - посоветовал Яшка.
   - Да пусть бегает, он же нам не мешает, - отмахнулся Эдик. После часа хода левее газопровода показалась невысо-кая сопка.
   - Эдик, смотри, у меня или обман зрения, или она живая? Сопка как-то странно шевелилась. Эдик достал бинокль.
   - Куропатки, тысячи!
   Яшка тоже покрутил линзами. Вся сопка кишела мигрирующей птицей. А щенок, пока друзья возились с биноклем, рванулся туда. Ворвался прямо в стаю и принялся гоняться за птицами. Через десять минут сопка опять стала нормальной, куропатки уносились к Талнахским горам, а пес с чувством исполненного долга радостно бежал к друзьям.
   - Яшка, не надо, - насторожился Эдик, видя, что Белый готовит ружье.
   - Он молодой, дурной.
   - Всю охоту сорвал, - горячился Яшка, - ладно, не буду, пусть живет.
   - Не... Отдай ружье, - настаивал Эдик.
   Яшка передал ему дробовик и пошел навстречу собаке.
   - На, на, хороший, хороший, - протянул ладонь. Пес доверчиво повел носом. Резкий пинок валенком убедил его, что конфеты бывают разные.
   - Скау, скау! - запричитал он больше от разочарования, чем от боли и побежал в сторону полустанка.
   Друзья сели завтракать. Только разложились, из-за бугра опять показался пес, бегущий к ним.
   - Ну это уже перебор, - потянулся к ружью Яшка. Собака неслась во весь опор. Обернулась на бегу, поджала хвост и увеличила прыть, а вслед за ней показались качающиеся рога.
   - Держи его, - прошептал Яшка.
   Но этого не потребовалось. Пес, обежав по дуге Яшку, ткнулся прямо в ноги Эдика и затих, опасливо косясь на приближающихся оленей. Яшка аккуратно прицелился, и рогач забился на тропе. Самка с двумя подростками унеслась вверх по склону, а собака, бросив Эдика, принялась рвать шерсть на теперь уже не страшном обидчике.
   - А ты говорил, толку никакого, видал? Оленей нам привел, - засмеялся Эдик.
   - Если бы не мы, он их бы до Ледовитого океана "вел", - достал нож Яшка.
   Обдирая оленя, он отрезал кусок печени, обернулся, собираясь дать собаке, и заматерился. Пес, держа в зубах оставленную без присмотра колбасу, опять, озираясь, удирал в сторону полустанка.
   - Не надо было ногами махать, - поучал Эдик. - Собака не дура, я ее не трогал, и мой сыр цел, а ты теперь снегом закусывать будешь.
   Садилось солнце, крепчал мороз, а навстречу собаке с Далдыкана радостно свистела Алыкелевская электричка.
  
  

0x01 graphic

  
  

НЕОПОЗНАННЫЙ ОТЕЛЛО

  
   Яшка взбежал на второй этаж здания милиции и у двери следователя увидел Эдика с его заведующим. Оба сидели на стульях для ожидающих в измазанной глиной одежде охотников.
   - Что случилось? - ткнулся он к Эдику.
   - Все ты виноват, - мрачно произнес тот.
   - Покупай двенадцатый, покупай двенадцатый, а теперь опознание провести не могут...
   - Да расскажи ты толком? - не успокаивался Яшка.
   - Яш, это какая-то дурь, - вмешался заведующий. -Клиент взял нас на рыбалку, а там вечером кинулся на Эдуарда Михайловича с ружьем, мол, жену не там стриг...
   - Да их полгорода нестриженых, ни тут, ни там, - прервал его Яшка, - давай ты, Эдик.
   - Не видел я его раньше. Пришел с заведующим и говорит, давайте порыбачим. Хорошо, я как и ты, без ружья ни шагу. Выехали, поддали, потом этот псих вытаскивает обрез, тычет мне в морду и давай пытать, где и как я спал с его женой?
   - Да, да, Яша, Эдуард Михайлович ему говорит , мол, покажи жену, разве всех упомнишь, а потом что-то выстрелило - и у него отлетела голова; а нас уже сутки домой не отпускают.
   - Как ты его? - обернулся Яшка к Эдику.
   - Сидел. - Надоело в его дуло заглядывать, подкинул ногой свой -дробовик и нажал на два курка. - Следователь был знакомый.
   - Ваше счастье, что не из вашего сброда есть свидетель. Самооборона. Забирай их домой.
   - Ну, что у тебя? - поинтересовался Яшка через неделю.
   - Как-то странно все, - пожал плечами Эдик, - клиентки валом идут, как после медвежьей рекламы, им уже и стричь нечего, а они все возьми да возьми мужа на охоту...

0x01 graphic

ХАНТАЙСКАЯ МАДОННА

  
   Захват не получался. Яшка пытался поймать ногу Эдика при ударе в пах и все время опаздывал. Разозлившись, он вместо разворота ступни рванул ногу друга вверх. Тот упал на траву и вскрикнул. Яшка помог встать. На плече у Эдика через рассеченную рубаху сочилась кровь, а в траве злорадно поблескивало бутылочное горлышко. Доведя друга до поликлиники, Яшка присел на лавочку. Минут через пятнадцать Эдик вышел с каким - то странным лицом.
   - Тебе что, вместо зашивания царапины грыжу со всем остальным вырезали? - поинтересовался Яшка.
   - Девяносто, шестьдесят, девяносто, - недоумевал Эдик, озираясь на дверь. И метр двадцать ноги... в такой дыре?
   - Ты чё, там мерял? - приподнялся Яшка.
   - Да медсестра там...- Ой! В кино только видел,
   - Яшка кинулся осматривать себя.
   Нашел царапину на колене, деранул ее ногтем и оттолкнул Эдика от двери.
   Ошибки в измерениях не было. В медкабинете на Яшку глянуло голубоглазое длинноногое чудо.
   - Девушка, я - Яшка, а как Вас зовут ?
   - Алена. Что у вас болит?
   - Нога, - заторопился Яшка, бестолково расстегивая брючной ремень.
   - Точнее?!
   - Колено.
   - Дак ты уж и рубаху сразу снимай, - засмеялась медсестра.
   Яшка, оставив в покое ремень, оголил колено.
   - Алена, выходи за меня замуж, - выдавил он, придерживая штанину.
   - Вам, молодой человек, не сюда, а в дверь напротив, к психиатру надо, - мазнула зеленкой коленку девчонка и, смеясь, вытолкала его за дверь.
   Яшка вышел к Эдику, поправляя ремень.
   - Н-да, ты не ошибся, девяносто-шестьдесят-девяносто, единственный экземпляр на весь поселок, а нас в штанах - две тысячи.
   Вечером, замкнув ружья в камере хранения гостиницы, друзья пошли на танцы. Зал вместил большую часть из пары тысяч штанов, а девчонок - два десятка. Яшка заторчал у двери, не видя перспектив для своих небогатых внешних талантов. Подошла Алена:
   - Эй, раненый, ты мне в конце танцев будешь нужен, стой тут.
   И два часа Яшка наблюдал, как полусотня парней вилась вокруг медсестры. Отзвучал последний ритм и, Алена, мягко расталкивая излишне назойливых, прильнула к Яшке. Подняла на него длиннющие ресницы, окатила влюбленной голубизной и на весь зал прошептала:
   - Пойдем домой, милый, и Яшка на ватных ногах -
   - повел ее через толпу к выходу.
   Отойдя метров сто от клуба, Алена обернулась. Убедилась, что все отстали, бросила Яшкину руку, поправила роскошную копну светло-русых волос и вымолвила:
   - Доведи до общежития, и свободен.
   Сдав Алену вахтерше, Яшка вышел на крыльцо.
   - Дай закурить, - обратился к нему высокий, крепкий парень.
   - Не курю, а когда курил, свои носил, - начал обычную фразу Яшка и схлопотал в глаз...
   Уходя влево, он ногой отработал утренний удар Эдика и, видя, что верзила валится со ступенек, понял, почему не получалось утром. Эдик был ниже ростом, а в пах надо бить высоких, до их морды далековато.
   - Знаешь, за что тебе пятнадцать суток? - спросил его утром сержант, - ты отбил наследство сыну зам.начальника "Хантайгэсстроя ".- Тут к тебе посетитель.
   За перегородкой на стуле сидела Алена. Поднялась во весь свой модельный рост, теребя целлофановый пакет.
   - Яш, это из-за меня. Он, сволочь, уж месяц преследует. Всех парней разогнал. Тут я тебе апельсины принесла.
   А Яшка тонул в голубоглазом девяносто-шестьдесят- девяносто. С трудом справившись с ненасытностью глаз, попросил:
   - В гостинице в двенадцатом номере - Эдик. - Скажи ему, что я тут и всё объясни.
   Яшка еще не доел апельсины, отмахиваясь от комаров и сверх красноречивых взглядов милиционера, когда раздался звонок. Сержант поднял трубку:
   - Слушаю, да есть такой. Как выпустить? Ему пятнадцать дали... Есть! Понял! Понял, есть доложить!
   Яшка рассовал по карманам деньги, документы и вышел на крыльцо. Солнышко висело прямо над Хантайским порогом, играя лучами в брызгах рвущейся к океану сибирской красавицы, которую догрызал " Хантай-гэсстрой ". Возле гостиницы напротив стояли Алена с хмурым Эдиком.
   - Как сумел? - подошел к нему Яшка.
   - Папаше показал нашу лицензию на медведя и сказал, что можем и второго завалить.
   - Ребята, пошли ко мне, я пирожков напекла, - вмешалась Алена, а Яшка смотрел и видел не девяносто- шестьдесят-девяносто с ногами метр двадцать, а простую девчонку, попавшую в наглое мужское месиво.
   - Алена, нет тут загса, сходим в поссовет?
   - Лицензия, медведь, отпуск, - забегал вокруг них Эдик.
   А Алена молча, не отрываясь, остановила голубоглазую бесконечность на Яшке. В девичьем общежитии она показала его вахтерше, заявив наглой белобрысой девице, даже в Снежногорске не имеющей спроса:
   - Этого пускать ко мне всегда.
   Медведю на этот раз повезло. Эдик матерился в номере и звонил домой, отодвигая выезд, а Яшка собирал букеты вокруг Снежногорска и таскал их в больницу и общежитие.
   - А хочешь узнать, что мне сказала твоя ненаглядная? - остановила его белобрысая вахтерша.
   - Я человек честный и сегодня сказала Алене, что раньше за ней бегал весь поселок, а сейчас она за тобой бегает. - И знаешь, что она ответила ?
   Яшка вопросительно переминался, вороша букет.
   - Сказала, что таких, как ты она найдет сотню.
   Яшка вздыбился внутри, как подранок у берлоги, но до двери Алены дошел спокойно. Поставил в вазу свежий букет, молча поцеловал руку недоумевающей Алены и двинулся за Эдиком.
   Охота не заладилась. Лицензия пропала. Утопили на Кулюмбе* чужую лодку. При возврате домой гидросамолет вместо Валька сел на Енисей возле Дудинки, откуда до Норильска добирались товарняком. А Яшка, как только где видел белобрысых, независимо от пола, матерился, проклинал себя и шептал:
   - Прости, Алена... Но в Снежногорск больше ни ногой.
  
  

0x01 graphic

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   * Кулюмба- река, приток Хантайки.
  

ДЕБЮТ ДАШИ

  
   Машина барахлила. Яшка газовал при выжатом сцеплении, резко отпускал гашетку, но "Москвич" только вяло изображал начало движения, а в салоне пахло паленой синтетикой.
   - Жаль, что за насилование техники срок не дают, - огорчился Эдик, громоздясь рядом.- Ты бы первый его схлопотал. Знакомься - Даша. В ноги Эдика с улицы втискивалась худая и длинноногая, как фотомодель, охотничья собака.
   - Ну ты не в профсоюз, так в партию! - Это что за экспонат?
   - Это твой драндулет экспонат, деревня! - "Москвич" - столичная машина, ему дальше ста км от АЗЛК отъезжать по инструкции запрещено: рассыпается, а ты с бугра аж до Донбасса докатился и газуешь, как независимая Чечня. - Хоть в собаках научу тебя разбираться. - Дротхард - немецкая легавая.
   Даша, стыдясь никуда не вмещающихся ног, виновато посмотрела на Яшку.
   - Ладно, давай ее на заднее сиденье, а то из-за ваших копыт скорость не включу, - предложил Яшка, и машина, не сбавляя ароматы пробуксовывающего сцепления, тронулась.
   После десяти километров пути к обычным рабочим запахам изношенного двигателя добавился кислый. Яшка обернулся. Легавая от качки выдала весь утренний "педигрипал" на новенький чехол сиденья и опять виновато строила ему глазки.
   - Какой... кормит собаку перед охотой? - завелся Яшка, тормозя. - Вчера только постирал...
   - Ладно тебе, она молодая и, может, перед течкой нервничает, - заступился Эдик, счищая слизистую кашу с чехла.
   - " Тампакс " ей одевай с намордником, - посоветовал Яшка, и поехали дальше.
   Нашли старую пахоту, развернулись в ряд и начали топтать зайца. Даша старательно чесала свободный промежуток между охотниками. Заяц поднялся в семи метрах от Яшки и, косясь глазом на человека, стал вырываться из зоны огня. Но двенадцатый калибр был куплен не зря. После хлопка зверька подкинуло, и он, уже дергаясь на месте, проклинал слишком глубокий сон, позволивший человеку подойти так близко. Яшка перезарядил ружье и, готовя рюкзак, двинулся к добыче. Поднял зайца за задние лапы, а Даша в это время схватила его за голову и стала тащить к себе. Яшка попробовал забрать добычу, но собака не отпускала, и он, желая проверить, что она будет делать, уступил. Даша, упираясь всем корпусом, стала волочить зайца к Эдику. С трудом осилила полста метров пахоты и свалилась возле хозяина.
   - Забирай, Яшка, - крикнул он, но Белый уже двинулся налегке дальше.
   Эдик загрузил зайца себе в рюкзак и пошел вдогонку, выравнивая линию. Второй встал у Яшки левее и тоже рядом.
   - Подарочные! - вскрикнул он, и опять не подвел двенадцатый...
   А по пахоте к месту падения неслась Даша, вцепилась в зайца и поволокла к Эдику, который, заскучав, стал снимать рюкзак, а Яшка, улыбаясь, продолжал движение. В этот день везло. Третий стал прямо в ногах и закувыркался после хлопка в бурьяне, куда опять кинулась Даша.
   - Пошли домой, рожа твоя браконьерская, - заголосил Эдик, которому Даша волочила третьего зайца.
  
  
  
   - Да мне не трудно еще вон то поле протоптать, - усмехнулся Яшка.
   Четвертый заяц свалился уже у Эдика, и Яшка хотел ему помочь, но Даша с рычанием потащила зверька к хозяину под радостный хохот Яшки. Эдик, матерясь, стал запихи-вать его в рюкзак, когда за посадкой раздались чьи-то выстрелы и Даша кинулась туда.
   Послышалась возня, писк додушиваемого зайца, и появилась из кустов Даша, за которой, ругаясь, гнались два охотника. Бросив добычу возле рюкзака, из которого торчали ноги предыдущего зайца, она спряталась за Эдика.
   - Так, ребята, браконьерствуем ? - пнул ногой рюкзак подбежавший незнакомец.
   - Это не мы, собака... все носит... и носит, - приближался Яшка, держа наготове ружье.
   - Откуда вы, парни?
   - С Нагольной, полдня пролазили, еле одного добыли, и того твоя сучка украла.- Вас двое, а зайцев мешок. Перестрел. Придется протокол составлять.
   - Нас трое, а не двое, - уточнил Яшка, доставая бутылку "столичной" .
   - Нет, протокол ! - ярился незнакомец.
   - Ладно тебе, - ткнул его в бок подошедший толстенький напарник.- Сам вчера утку шлепнул, а она домашняя...
   Пока вместо протокола составляли закуску, Даша сторожила рюкзак с зайцами, настойчиво водя носом в сторону колбасы. Расстались друзьями, за исключением Даши, которая с рыданием в голосе прощалась с уносимым нагольчанами зайцем.
   - Яшка, возьми хоть пару, - попросил Эдик.
   - Ну разве я могу обидеть собаку, смотри, как она расстраивается, и вообще тебе теперь ружье ни к чему, меняй на тележку с лямками.
   До самой машины Даша радостно кружила возле согнувшегося пополам под рюкзаком Эдика, а Яшка топал сбоку с двумя ружьями и поучал:
   - Хорошая собака. Но ты перестарался, когда учил только к себе дичь носить. Надо было тренировать, чтобы прямо в холодильник волочила, а теперь ты не охотник - верблюд. И в следующий раз ежели с Дашей, то я рюкзак вообще не беру.
  

0x01 graphic

ТАЙМЫРСКИЙ ПЕРВОМАЙ

  
   - Яшка, гони червонец! - встал прозрачной стеной Кессель.
   - Вся бригада уже сдала и празднует Первомай в гараже у Деребана.
   - За что червонец, кому-то в Чикаго рожу набили, а у вас праздник, да еще и за мои деньги?
   - Плевать мне на Чикаго, бригада выпить хочет. Вот и решай, ты с нами или...
   - Да, или, или. На! Только задержусь маленько, в ДНД отмечусь и буду.
   Тундра тоже не догадывалась о празднике по поводу избиения в Америке и прозрачной, светлой, как фата невесты, пургой колыхала алые полотнища вдоль улицы. Пропуская колонну пионеров, Яшка столкнулся с тоненькой, голубоглазой пионервожатой.
   - Привет, Алена! Придешь сегодня в гараж?
   Девчонка повела оленьим взглядом.
   - Пошел, кобелино. - Опять твоя жена истерику закатит?
   - Аленушка, видал я вас всех. - Роди сына, зацелую и умру на груди, задолбала бабья рота, - рухнул на колени Яшка.
   - Да ну тебя, - застеснялась девчонка.- Коля, Коля! - Не бей портретом Брежнева, Марусю, - дернула за руку юного ленинца. Ткнулась не ведающими помады губами в Яшкину щеку и убежала во главу колонны, а Белый свернул к штабу и остолбенел. Под вывеской ДНД прямо на снегу сидело восемь долган* - все в меховых малицах**, лица кирпично-круглые, в ссадинах, и трубки курят. Яшка обошел их стороной и, открыв ключом дверь, стал звонить в милицию, отмечая начало дежурства. А динамик разрывался от первомайских мелодий и лозунгов.
   - Ты, насальник? - раздался голос. Яшка обернулся. Сзади стояли все восемь с трубками.
   - Дежурный - я, что вы хотели, товарищи? - засуетился Яшка, привыкший в ДНД к визиту пьяных шалав и мужиков, только на взводе начинающих догадываться, зачем на свет родились. Визит тундровых жителей никак не укладывался в расцвеченный флагами город.
   - Нас князь побил.
   - Какой князь?
   - Биту.
   - Это что - имя, фамилия?
   - Совсем тупой, однако! - молвил долганин. Вы тут недавно, а князь Биту был всегда. Наш Биту, отец его Биту, дед его Биту... только зачем нас побил? - Накажи, насальник.
   - За что побил?
   - Лодки мы ему тягали с Глубокого на Гудок и ободрали малёхо, а он взял и побил.
   Яшка набрал 02.
   - Дежурный, дежурный! Тут князь Биту чукчей побил, разберитесь.
   - Слышь, придурок, у меня этих князей уже полвытрезвителя, а еще только начало демонстрации. - Еще раз звякнешь, будешь у них Иваном Грозным... - и пошли короткие гудки.
   Яшка бережно положил трубку и обернулся. Шестнадцать глаз смотрели на первомай из каменного века.
   - Так, братва, идем сейчас в гараж и набьем вашему Биту морду, юридически грамотно сориентировался Яшка. - Пошли.
   - Засем пошли? - Поехали, - уточнил начальник мохнатых, отличающийся от соплеменников крытой сукном малицей и медными оковками курительной трубки.
   Четверо оленьих нарт, обогнав праздничную колонну рудника "Октябрьский", свернули к гаражу. В дверях толпилась бригада.
   - Тебе девчат поручали, а ты решил с оленихами праздновать? - посыпались вопросы Яшке.
   Начали с первомая и кончили праздником долган Хэйро (большое солнце). Утром Яшка смутно вспоминал прощальные поцелуи Алены и слова уезжающих долган:
   - Хорошие вы люди. - Не надо Биту убивать. - Отца терпели, деда терпели, может, младший Биту хороший будет...

0x01 graphic

   _____________________________________________________
  
   * Долгане- чукчи Таймыра. ** Малица- верхняя меховая одежда
   ПИНГВИНЫ ДИКСОНА
  
   Норильск не принимал. Июньский ливень отмывал взлет-ную полосу Алыкеля от несбывшихся надежд улетающе-прилетающих.
   - Борт 3245, идите в Андерму.
   - Барахлит второй левый, дай что поближе.
   - Ближний Диксон, но садится горизонт.
   - Принято, пошел...
   А в салоне лайнера Яшка, не остывший после бадминтоновских кортов Сочи, заливал стюардессе, что он гонщик ралли Париж-Дакар. Разворачиваясь, самолет завибрировал над бухтой и, колотясь парами шасси о бетонку полосы, завизжал тормозами, вписываясь в жизнь, которая кончалась для летающих за чертой аэродрома.
   - Граждане пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту Диксон, - забубнила Яшкина авиаподружка, - температура за бортом минус два градуса по Цельсию. Багаж выгружать не будем до прилета в Норильск.
   Яшка подвигал пальцами голой ноги, обутой в пляжные шлепанцы, и намертво, под горло, загнал замок молнию спортивного костюма. Эдик с машиной ждал его в семистах километрах отсюда.
   - Не дрейфь, анекдотогонщик, - хлопнул его по спине собирающийся сзади к выходу парень, - и не ври другой раз, не было еще в этом году гонки Париж-Дакар, и протянул Яшке болоньевую куртку.
   - Коля Новиков - механик порта.
   - Яшка, взрывник, Норильск, - представился Белый, напяливая куртку и заляскотел резиновыми подошвами шлепанцев по обледенелым ступенькам трапа.
   - Так, в гостинице скажешь от меня, через час позвоню, - уточнял Новиков, к которому бежала в распахнутом меховом кожаном пальто крохотная девочка- женщина. Стойку двухэтажной деревянной гостиницы штурмовали пассажиры, свалившегося на Диксон аварийного самолета.
   - Нет мест, товарищи, занимайте кресла в холле и в красном уголке, уговаривала норильчан администраторша.
   - Я от Новикова, лучший номер! - барски протянул паспорт Яшка.
   - Не нужно, - повела длинными ухоженными ногтями смуглянка, - семнадцатый служебный.
   Яшка скромно состроил глазки притихшей толпе и зашлепал резинками по ковровой дорожке на второй этаж диксоновского небоскреба. Семнадцатый номер был в конце коридора, у туалета. Яшка толкнул дверь. Напротив, у окна, сидели два гуцула с опухшими лицами и красными глазами.
   - Вы че, ребята? - опешил Яшка.
   - Спать не могем, тут ночи нету, - пробормотал левый.
   - А че вы тут?
   - Грузчиками в Дудинку завербовались. Самолет сюда посадили, говорят, скоро дальше полетим, третьи сутки ждем, - уточнил тот, что справа, вяло опираясь на стенку.
   - Ребята, тут ночи летом не бывает, мы ее делаем сами, - рванул с кровати одеяло Яшка, занавесил окно, и гуцулы рухнули на подушки.
   Яшка потолкался по "люксовому " номеру, где еле вместились три койки, сменил шлепанцы на башмаки гуцула и задумался. На работу завтра, Кузьмич не простит, и так задержался с этим бадминтоном, до Норильска семьсот, за стеной начинается снежный заряд, а в кармане - вошь на аркане. Зазвонил телефон:
   - Слышь, гонщик, - донёсся голос Новикова, - пока моя готовит ужин, выходи, в волейбол постукаем.
   - Да чё уж там, давай по пальмам полазим возле северного полюса, - пробурчал Яшка.
   - Ну ты, фрукт, полрейса я твоей наглостью возмущался. Мы тут, когда мороз отпускает, стараемся больше двигаться...
   - А грузчиков брать? - поинтересовался Яшка.
   Левый в это время, открыв простуженный рот, качал кислород Арктики, пуская слюну на подушку, а правый затих, как мышонок, пряча ограбленные Яшкой ноги под драное аэрофлотское одеяло.
   - Да брось, у меня там всегда приезжие, выходи!
   Яшка, пройдя холл, где муравейно устраивались прилетевшие, толкнул входную дверь. Прямо за площадью шевелился тяжелыми валами Ледовитый океан, возле кромки которого стояла малокалиберная пушка, к которой таскали снаряды медные матросы, а сбоку их профессионально хлопал мячом Новиков в окружении шести парней. Стали в круг и начали бережно пасовать друг другу. У Яшки всегда барахлил прием на две руки снизу, и от мягкого туша Новикова мяч, минуя медных матросов, ушел в волны прибоя, а свинцовые валы принялись катать его между мелкими льдинами.
   - Ну что, гонщик, Диксон это тебе не Дакар? - улыбнулся Новиков.
   - Слышь, студент, - завелся Яшка, - нет такого моря, где я был и не искупался, а эта ваша лужа ничем не отличается от предыдущих. Прочь полетела куртка, ботинки, спортивный костюм - и Яшку принял Ледовитый. Пингвины Арктики, порхающие из воды на айсберги, были бледной тенью вылетевшего из волн Яшки с мячом.
   - Ладно, прощаю Дакар, - хлопнул его по спине Новиков. Осушая наркомовские, Яшка поинтересовался:
   - Я, понятно. - Рейс посадили, а пушка тут зачем? - Чукчам задачи и пользу революции втолковывали?
   - Да, в войну сюда подошел немецкий тяжелый крейсер, фарватера не знал и стал на рейде, а наши взяли и из этой хреновины по нему стрельнули. Немцы ответили двенадцатидюймовками. Диксон заново строить пришлось и со всего края хирургов собирать для штопанья свидетелей той геройской встречи. На второй день дали погоду. Девочка-женщина проводила Яшку, извиняясь за Новикова, у которого что-то не срабатывало в порту, а он елозил шлепанцами ковровое покрытие самолета в ожидании Норильска и выговора от Кузьмича за опоздание на работу.
  

0x01 graphic

   ________________________________________________
  
   * Алыкель- аэропорт Норильска.
  
  
  
  
   ДОНОР ВТОРОГО ФРОНТА
  
   Поссорившись с женой и держа характер, Яшка неделю обитал в гараже. Хлебнув осточертевшего чая, задумался:
   - В кино сходить, что-ли?
   Полистал местную газету. В кинотеатре "Родина" шел итальянский боевик. В автобусе Яшка, готовясь к выходу, обратился к стоящим впереди девчонкам:
   - Вы у " Родины " встаете?
   - Ну разве мы "уродины"? - Мы хорошенькие, - захохотали подружки и побежали впереди Яшки к кассе кинотеатра.
   Взяв билет, Яшка потолкался по немноголюдному фойе.
   - Я Нина, - подошла к нему смуглая, худощавая девушка в больших роговых очках. - Тебя как зовут ?
   - Яшка, - оторопело пробубнил Белый.
   - Какой у тебя ряд? - Да вообще людей мало, давай вместе сядем, - и взяла его под руку.
   Замелькали знойные сцены Адриатики под треск автоматов. Нина смотрела на Яшку, абсолютно не реагируя на кинобаталию.
   - Знаешь, что-то не хочется, пойдем ко мне домой, - дернула его за рукав.
   Яшка, как зомби, двинулся за ней, спотыкаясь в темноте о ноги зрителей, продолжающих уклоняться от автоматных очередей сицилийцев. Пройдя пару кварталов по ночному Норильску, зашли в хорошо обставленную трехкомнатную квартиру.
   - Разувайся, садись, чаю хочешь? - руководила Нина.
   - Только не чаю, - поморщился Яшка.
   - А что ты любишь?
   - Борщ с салом! - бухнул Яшка, - зачем привела?
   - Не спеши, - ходила вокруг него Нина, пристально разглядывая.
   - Покажи зубы!
   - Что я тебе лошадь? - обиделся Яшка.
   - Ладно, не сердись, - видимо, осталась довольна осмотром хозяйка.
   - Борща нет, какао, ветчина, - и подойдя к Яшке вплотную, поцеловала его в губы.
   Белого затрясло после гаражного монастыря, и полностью он пришел в себя только через час в постели.
   Нина, мечтательно потягиваясь, давала указания:
   - Приходить можешь каждый вечер, только без пьянок и болтовни на стороне.
   - А кто тут живет? - поинтересовался Яшка, видя много мужских вещей, среди которых ему больше всего не понравились боксерские перчатки.
   - Оно тебе надо! - Хорошо было? - Вот и приходи.
   Месяц Яшка, как в дурмане, крутился между Ниной, ветчиной, гаражом и работой. Раз пришел навеселе, и было все, кроме Нины. Заряжал скважины, а в глазах стояла, снявшая очки и беспомощно моргающая глазами, нагая девчонка.
   - Все. Развожусь, женюсь, - горячился Яшка, с букетом в руках, нажимая кнопку заветного звонка. Дверь открыл здоровенный лысый мужик.
   - Проходите, Яша, не стесняйтесь, - вежливо взял он за руку защищающегося букетом Белого и завел в квартиру.
   Нина накрывала стол, смущенно поглядывая на жертву "Родины". Хозяин налил коньяку себе и Белому, Нина подняла фужер с газировкой.
   - Понимаете, Яша, - начал лысый, - мы с женой любим друг друга, но я намного старше, и нет детей. Вот мы и решили найти похожего и родить.
   - Глянь на себя, вы же масть перепутали! - приходил в себя Яшка.
   Лысый засмеялся. К нему робко присоединилась и Нина, видя, что ситуация контролируется. Хозяин встал, достал фотоальбом, открыл заложенную страницу, и Яшка обалдело увидел себя, но какого-то перепуганного, с тонкой шеей и в форме летчика второй мировой.
   - Слышь, я детдомовский, - заторопился он, - может, ты мой папа ? И я тут по второму кругу пахал, - наглел Яшка, понимая, что Нина ему больше не светит. Хозяйка прыснула в ладошки, уронив очки.
   - Нет уж ! Такого я не мог, - улыбался лысый, - все я умею в жизни, а детей не дано. Мы с женой тебе очень благодарны и надеемся на твою порядочность. Не хотелось бы менять город, работа интересная... - вопросительно тянуло к Яшке рюмку коньяка его лысое будущее.
   Грохоча башмаками по лестнице, Яшка бурчал:
   - Домой - и никуда б... б... больше ни ногой, а то еще за Наполеона отрабатывать придется...

0x01 graphic

НАСТ НЕ ВЫДЕРЖАЛ

  
   Бригада собиралась отдыхать на озере и обсуждала, что брать.
   - Ребята, возьмем один брезент. Сидеть - подстелим, а дождь пойдет - напялим на колья. - Зачем палатки тащить? - внес предложение Яшка.
   - Долой этого любителя кепок, - вмешался Славка Донец.- Я зимой с ним на охоту ходил и собирался на лыжах, а он отговорил, мол, не надо, наст держит - наст держит... Но у него-то вес бараний и валенки - сорок пятый, а у меня девяносто шесть без шмоток, и тридцать девятый... Он сверху шел, а я по пояс в снегу ломился. Хватит с меня наста, вы как хотите, а я палатку беру.
   - Правильно, не слушайте Белого, - подтвердил Гончаренко.- В прошлый раз ему поручали закупку: водки оказалось шесть литров, а хлеба две булки.
   - Я-то при чем? Это вам все мало, - оправдывался Яшка.
   Проголосовали: палатки брать, Яшку - нет.
  
  

0x01 graphic

БАРТЕР ОЗЕРА ПОКОЛКО

  
   Яшка с грустью осматривал гараж. У всех нормальных людей весной весело звенит с крыши прозрачной капелью, а у Белого изо всех щелей потолка капала смола. Гараж строили всей бригадой, после получки, и забыли положить рубероид перед заливкой гудроном верха. Зимой все было прекрасно, а летом техника и одежда периодически убегающих из дома Яшкиных друзей была вся в черных потеках. Постучав, зная нравы этого гаража, расположенного возле девятиэтажного женского общежития, зашел знакомый следователь Двойников. С трудом протиснув стодвадцати-килограммовый объем между мотоциклами и, сияя детски добродушным лицом, предложил:
   - Яшка, полетели на Поколко, свидетелем будешь. - У долган кто-то оленей пострелял.
   - Ну их и запиши.
   - А в суд что, опять за ними вертолет гонять? - Бери ружье, уток там пощелкаем.
   Вертолет, пропетляв полчаса между трубами Норильского промрайона, вырвался в чистую тундру, подальше от человеческого варварства. Тут лишь изредка попадались внизу медленно зарастающие следы вездеходов. Через час дребезжания, раскачки и воя турбин сели в оглушительную тишину возле большого озера. На сухом бугре стояла молчаливая яранга, а в ста метрах от нее - с десяток ездовых нарт с тюками.
   - Капитан, - обратился к Двойникову пилот, - ты тут разбирайся, а я на Турочедо смотаюсь. Часа через два буду, - и застрекотал винтами.
   - Чего в этих салазках, и что мы тут делать будем? - поинтересовался Яшка.
   - Долгане весной снимают лишние меха и до осени налегке по тундре мотаются, а как замерзнут, находят, где бросили нарты, одеваются - и опять зиму закутанные. Шкафов и моли в тундре-то нету, - с хрустом потянулся Двойников.
   - Тут где-то ихняя бригада кочует. Пошли в яранге подождем. Вертолет слышали - приедут.
   Откинув полог яранги, Яшка с удивлением увидел лежащего на оленьих шкурах долганина, курящего трубку.
   - Во дает! - воскликнул Белый. Мы тут уже полчаса шарахаемся, а он и не вышел.
   - Надо - сам прийдешь, - ответил хозяин, не выпуская трубку изо рта.
   - Деревня ты, Яшка, - не умеешь нормально с людьми говорить, - вмешался капитан, доставая из кармана бутылку спирта.
   Долганин мигом вскочил, положил на широкую доску заменяющую стол вареную оленью ногу, поставил три кружки и вопросительно уставился на Двойникова.
   - Кто и где пострелял оленей?
   - Моя не видел, сизу дома, слышу - трахтор едет. Потом быстрый-быстрый ружье та-та-та-та-та, погрузил олешек и уехал.
   - Где дом? - Почему возле него олени паслись? - вмешался Яшка.
   - Совсем тупой, однако, - огорчился долганин, - дом вот, - ткнул пальцем в брезент яранги, - а олени ездовые, обедать привязал, а трахтор быстро увез, - объяснял долганин, пододвигая кружки к Двойникову.
   - Как трактор? - удивился Яшка. - Он же медленно ездит.
   - Опять тупой! - продолжал подталкивать кружки хозяин.- Это с одной кабиной медленный, а если две кабины, одна железная, вторая как летняя яранга, только низкая, то быстрый , как олень...
   - Отцепись, Яшка, - вмешался капитан, - это ГАЗ-71, вездеход пограничников. - Опять их старшина с автоматом балуется.
   И видя, что большего не добиться, разлил по кружкам спирт. Яшка с капитаном взяли свои, а хозяин подавал приезжим мясо и оставил свою без присмотра. Сзади него зашевелилась оленья шкура, протянулась оттуда худая рука, схватила кружку и под шкурами послышались поспешные глотки. Хозяин кинулся туда, размахивая кулаками, и вернулся с пустой посудиной.
   - Да брось ты, - остановил его Двойников, - На еще, - и долил в кружку.
   Выпили и занялись олениной. Шкура опять зашеве-лилась - и к столу вылезла старуха с синяком под глазом. Закурила трубку и, сидя, раскачиваясь, что-то запела, а под шкурой продолжались шевеление и писк. Мужики выпили по второй, налив и поющей, чтобы не сторожить кружки. Писк усилился. Старуха нырнула под шкуру и вернулась с младенцем, закутанным в мех. Откинула клапан и, вытащив трубку из собственного рта, сунула, даже не вытерев чубук, в писклявый ротик. Яшка хотел ей помешать, но Двойников толкнул его на место. Дитё хватануло пару раз дыму и потухло. Старуха бережно опустила клапан и спрятала ребенка под шкуру.
   - Дома будешь командовать, - буркнул на Яшку Двойников, - если хочешь туда вернуться.
   - А где мать? Че старуха дитё мучает?
   - Это и есть мать. Они тут, если пьют, в тридцать такие, а в сорок - ящик, - огорченно скривился Двойников.
   За тряпичной стеной "дома" послышались гортанные голоса и скрип полозьев. Яшка с Двойниковым вышли наружу. К яранге приближались две упряжки. В каждые нарты было запряжено по три замордованных оленя, волочащих хозяев тундры прямо по летнему мху, сдирая его до скользкой вечной мерзлоты. Слезли два долганина, поздоровались.
   - Моя бригадир, - представился старший, - восемь оленей трахтор забрал, накази, насальник.
   - Распишись вот тут, - ткнул пальцем в оформленный протокол Двойников.- А теперь ты, Яшка...
   - А кто у вас тут, это..., - щелкнул по горлу Яшка, показывая на ярангу.
   Долганин сморщился, хотя Яшка больше, чем уже есть, не мог представить.
   - У тебя в Норильске возле каждого магазина по пять плохих людей зивет. Бича называется, а у нас один на все озеро, - обиделся бригадир.
   - Вот уж, спросить нельзя, - буркнул Яшка, отталкиваемый Двойниковым.
   А на озеро заходила стая уток. Яшка отдуплетился навскидку. Две штуки упали возле нарт. Третья протянула дальше и забилась у воды.
   - Холосо стреляешь, однако, - вытащил трубку из рта бригадир и повернулся к Двойникову. - Этого привози. Утка много, оленей мало, пусть так стреляют, а не трахтором.
   Застрекотал вертолет. Бригадир совал Двойникову огромную соленую рыбину и что-то говорил. Погрузились на скорую руку, поторапливаемые пилотом, и взлетели. Верто-лет, отдохнув над прозрачностью тундры, опять нырнул в газ и копоть цивилизации, приземляясь на Вальке.
   - Ну что, наказал пограничников? - спросил Яшка у Двойникова спустя месяц.
   - Токо мне делов, - отмахнулся капитан. Старшина дал бригадиру ящик патронов, тот ему еще два оленя добавил и попросил осенью опять на охоту приезжать...
  

0x01 graphic

ВРЕД РОМАНТИКИ

  
   Брата Николая посадили за кражу сетей с траулера в Таганроге. Яшка узнал об этом через полтора года. Собрал посылку и для поднятия духа младшего положил между сигаретами и салом зарисовку "Звенящее плоскогорье". Через месяц пришло письмо.
   - Привет, братан! Сало с махрой шли еще, а рассказов больше не надо. Прочитал братве и попал в изолятор, так как опер расценил твой бред как инструкцию к побегу...
  
  

0x01 graphic

  
  
  

РОБОТИЗМ - ИДИОТИЗМ

   Что у него трое детей и красивая жена, Яшка знал, но как он попал на рудник, да еще в свою смену, не имел ни малейшего понятия. Прямо перед его лицом горел пульт самоходной зарядной машины " Берга-Дето-Лифт-1".
   - Что-то ты, брат, сегодня перебрал, - ткнул его в бок Витя Гончаренко.- Сможешь отработать?
   - Без проблем! - отмахнулся Яшка, дал газ, и "Берга" привычно пошла на горизонт второго участка.
   Там Яшку стошнило. Выложив остатки вчерашних проводов Добаева в отпуск на кристаллическую руду всей таблицы Менделеева рудника "Октябрьский " и затоптав всю эту гадость той же бесценной рудой, он пошел, опираясь на стенку штрека, к бригаде.
   - Сколько вееров осталось?
   - Пяток. Только никто не хочет козырек заряжать, - ответил Кессель.
   - А Кузьмич звонил?
   - Сказал, если взорвете, не зарядив козырек и будут глыбы, премии лишит...
   - Ладно, давай страховочный и подключи "Бергу".
   Пристегнув веревку к поясу, Яшка полез на сорокаметровый обрыв камеры. Руда, медноникелево блестела, пожирая тяжелой пылью легкие людей, мешающих ей покоиться в недрах Таймыра.
   - Пошел! - скомандовал Яшка, заправив шланг зарядчика "Берги" в крайний ряд козырька. Шланг, выталкивая порциями взрывчатку, медленно выходил из скважины, заполняя ее до нужного размера.
   - Стой! - загнал шланг в следующую скважину Яшка.
   - Готово! - взял концом шланга следующий самый опасный веер над обрывом.
   - Пошел!
   Через час козырьковые скважины кончились. Дальше шли обычные, где не было риска сорваться и закончить трудовую биографию на осколках предыдущего массового взрыва. Яшка передал шланг Гончаренко и взялся за монтаж взрывной цепи. Через пару часов, заканчивая общую закольцовку проводов и проверяя прибором на сопротивление, услышал позади интересные вздохи, обернулся. Возле " Берги" стояла вальяжная девица в каске и шахтерской робе, которую поддерживал за локоток Кузьмич.
   - Белый, покажи ей, как вы тут взрыв делаете, - покачивался он, норовя опереться руководящей рукой на бедро закамуфлированной под шахтера жрицы любви.
   - Где ты ее откопал?
   - В ресторане. Покажи взрыв, да покажи взрыв. А он у меня уже в печенках сидит с вами вместе.
   - Оставь ее тут, пусть смотрит, когда ахнет, только робу пусть отдаст, моя драная, и завтра я, пока зарядим, пару раз... кончу.
   Передал начальнику прибор, мимоходом вдохнул свежий запах желанного шампанского из портфеля Кузьмича, облизнулся и поволочил ноги к "Берге". Душ и чистая рубаха вернули к действительности.
   - Яшка, поехали на протоку, там сейчас щука нерестится,- остановил его Эдик возле автобуса.
   Аммиак взрывчатки в сумме с остаточными явлениями вчерашнего возлияния, не полностью вымытые потом работы и душем, болтались по организму.
   - Давай, все равно не засну, - согласился Яшка.
   Через час вышли лодкой в Пясинские протоки, поставили сети, палатку, и Яшка вырубился, как в прорубь упал. Проснулся от толчков и жары. Солнце накалило до шахтной духоты воздух под брезентом собачьей конуры, именуемой одноместной палаткой, а Эдик тыкал ему в нос небольшого, извивающегося щучёнка, восклицая:
   - Ну что ты дрыхнешь, тут рыба идет!
   И Яшка подумал, что важнее: ловить, ловиться или быть сетью в этом мире... И, не имея ответа, повернулся на второй бок. А " Берга" ждала на горизонте минус девятьсот.
  

0x01 graphic

  
  
  

МЕТАНОВЫЙ ВЗРЫВ

  
   Бригада, получив наряд и взрывчатку, играла в домино. Руки, привычные к мешкам и обдиранию о руду и провода монтажных цепей, полновесно лупили костяшками о стол.
   - Ты "козел ", Губенко, - ахнул двумя дуплями Витя Гончаренко, - следующие...
   Губенко с напарником вставали из-за стола, освобождая стойло следующим кандидатам в "козлы", когда воздух камеры ожидания качнул далекий хлопок. Взрывники насторожились.
   - Мы все тут, кто это палит? - удивился Кессель.
   - Может, подстанция взорвалась, как в прошлом месяце, подумал вслух Илья Деребан.
   Посторонних звуков больше не было, и выяснение, кто же сегодня еще "козел", продолжалось. Поступила команда к выезду. Загрузили взрывчатку в " Мули"* и поехали к забоям. На первом уклоне Деребан заволновался:
   - Братва, струя обратная, - Белый приподнялся с мешков, раскиданных по кузову грузовичка и поводил носом.
   Воздух, обычно подталкивающий их в спину при подъеме, сейчас дул в лицо, набирая мощность.
   - Всем назад! Сдать взрывчатку - и на-гора! - бежал навстречу машинам Кузьмич.
   А сзади него к колонне взрывников шла пустая "Мули", мигая фарами, и на ней кто-то орал. Сбоку перепуганного водителя, нервно дергающего руль, сидел по пояс голый, обгорелый до кровавых трещин, человек и голосил за всех, кто будет на его завтрашних похоронах. А в том, что они состоятся, сомнений при взгляде на живьем зажаренного шахтера не возникало. "Мули" взрывников развернулись, составляя подземный кортеж пострадавшему. Оставив грузовики, козлы отпущения нашей системы горных работ двинулись к стволу на подъем. У клети не было обычной послесменной давки и веселой толчеи. Все шли на посадку в один ряд, молча. Никто не знал, что взорвалось, будут ли еще хлопки, скольких уже нет, и на выход к солнцу из этой подземной западни без очереди не пропустили бы даже генерального секретаря ЦК КПСС с мордоворотами охраны. На площадке у рудника уже толпилось полпоселка и все спецмашины от "скорой" до "вытрезвителя ".
   - Пошли, Яшка, - дернул его за рукав спецовки запыхавшийся Эдик.
   - Что это было? - спросил Белый.
   - Взорвался от метановой пробки запасной вентиляционный ствол. Вон его копер возле горы валяется. Ты далеко был?
   - На складе, - "козла" с Витьком забивали. Скольких нет?
   - Шестеро сразу, девятнадцать в больнице. - Что задумался?
   - Да вот считаю : нормальных людей на два метра глубиной хоронят, а мы каждый день добровольно на километр залазим. Выходит, как смена, так пятьсот раз тренировка похорон.
   - Игры у вас какие-то ненормальные, - отводил его в сторону Эдик. Мы в парикмахерской в преферанс играем, и ничего не взрывается. - Пошли домой.
   А в уцелевший ствол пострадавшего рудника клетью ныряли свеженькие бойцы ВГСЧ.
  
  

0x01 graphic

   ____________________________________________________
  
   * " Мули "- минигрузовик подземный
  
  
  
  
  
   ЯДЕРНАЯ ДУРЬ
  
   Яшка проверял новую лодку, скатываясь по большой воде Аякли в озеро Мелкое, когда увидел слева на высокой лиственнице горизонтально висящую колоду, с которой свешивалась черная женская коса. Причалил и потыкал палкой колоду. Оттуда посыпались человеческие кости, а в ответ закачалась земля, загудела, загрохотала камнями в потоке речка... Яшка кинулся в лодку и отчалил. Все стихло. Через сутки, выйдя на работу, доложил бригаде:
   - Шаманка на Аякле, ох и злющая...
   - В руднике тоже все позавчера гудело во вторую смену, - подумал вслух Деребан.
   - А я был дома в отгуле, так девятиэтажка качалась, и стенка треснула, - недоумевал Гончаренко. Во дает!
   - Баба, она и мертвая пакостит, - прошамкал вставными челюстями Кессель.
   - Хватит глупости болтать, вмешался Кузьмич. Ядерное устройство взорвали возле озера Лама под землей для определения рудных запасов Таймыра. Мирный атом...
   - Ничего себе - мирный! - взвился Деребан. Стенка забоя пошла от толчка, чуть не прихватило...
   - А мне квартиру повредило, пять лет ждал, - добавил Гончаренко, махая руками.
   - Что я, там палил? - охладил их Кузьмич. То институт московский экспериментирует.
   - Н-да. Мирный атом в Ламе, а оттуда вся питьевая вода Норильска, - загрустил Ваня Моргослеп. - Хотел еще тут пожить, да видать придется на Украину чухать.
   За окном стояло надоевшее полярное лето, а до Чернобыля оставалось девять лет.
  
  

0x01 graphic

КОМПАС МЕРИНА

  
   В конце апреля, как всегда, Таймыр пуржил. Яшка затарился на три дня праздников в гастрономе и бережно нес в сетке десяток бутылок. Сзади нарастало странное рычание и затихло сбоку. За рулем новенького снегохода " Буран " сидел знакомый с рудника Вася Красько, бородатый, непонятно почему неженатый, сорокалетний юноша.
   - Поехали прокатимся!
   - Таки достал? - потрогал снегоход Яшка, - сейчас только сетку занесу.
   - Да клади ее в багажник.
   А снегоход аппетитно погуркивал. На Талнахские горы выскочили тяжеловато, а плато искрящееся от снега, дало возможность гнать со скоростью шестьдесят километров в час.
   - Для обкатки нужно две заправки спалить, - пояснил Красько, нажав на газ, - давай одну в тундру, вторую назад, домой.
   А пурга усиливалась, занавешивая горизонт. Пару раз объезжая небольшие впадины, Красько менял направление и, заправив бачок, оставленный для возврата, двинул на север.
   - Ты куда собрался? - дернул его за плечо Яшка, - там Диксон, и до него тебе бензовоз нужен. Талнах сзади!
   - Нет, я еду правильно, - пер к океану Красько.
   А пурга снизила видимость до ста метров, хохоча над красной игрушкой несущейся в никуда.
   - Придурок, ветер дул в лицо при выезде с Талнаха и сейчас в лицо, значит, надо поворачивать...
   - Ветер мог поменяться, я точно знаю, что едем правильно, - газовал Красько.
   Яшка понял, что если ничего не придумать, то это его последний вояж. Отъехали полста, бачок даст еще столько, а сотня км назад пешком по пурге - это крышка.
   - Вась, тормозни, давай по сто грамм, надо же этого красавца обмыть, - похлопал по кожзаменителю сиденья персонального катафалка Яшка.
   Красько, поколебавшись, сбросил газ и остановился. Яшка мигом откупорил "московскую".
   - Давай стакан.
   - В комплекте нету, - развел кожаными крагами Красько.
   - Ну давай с горла, - и передал бутылку Васе.
   Тот доверчиво глотнул, а Яшка в это время снимал брючной ремень.
   - Это зачем ? - спросил Красько.
   - На закуску... - пояснил Яшка, сбил его с сиденья, связал сзади руки, посадил на свое место и завел мотогроб тупо пялящий единственный глаз-фару на север.
   Развернулся и попер домой, подгоняемый обиженной пургой, лишившейся добычи.
   - Сволочь, развяжи, там север! - матерился Красько.
   - Вот я домой вернусь и развяжу, - газовал Яшка, - а ты потом вали хоть на Аляску.
   Мотогроб уже начал чихать, дожирая бензин, когда сквозь завесу снега показался копер рудника. Яшка развязал камикадзе. Нашли бензин и Васька, виновато шмыгая носом, покатил к Талнаху. Слезая возле дома и забирая сетку, Яшка пригрозил:
   - Чтоб с сегодняшнего дня даже в туалет с компасом ходил. Увижу без него, убью! Ты мерин, а у меня трое на шее, - и бережно понес сетку домой. Пройдя метров пять, остановился:
   - Хотя нет, Вася, компас тебе не поможет, ты же будешь ехать не куда нужно, а куда стрелка показывает. Просто я больше женщин дурами называть не буду, они в тебе еще двадцать лет назад разобрались, а я только сегодня.
  

ГОРОХ ОЗЕРА ПЯСИНА

   Пясино зверело. Бортовая волна сбивала лодку, а ветер срывал белые барашки с гребня волн.
   - Яшка, больше трех баллов, становись против волны, не то купаться будем, - посоветовал Эдик, надувая отсеки спасательного жилета.
   Яшка, подвернув лодку, стал обходить каменный остров, прячась от раскатистых волн. С километр прошли нормально, но сразу за островом волна ударила лодку в левый борт, и Яшка с трудом вернул суденышко под защиту скалы.
   - Н-да! Расходился губатый, придется ждать, пока утихнет, - подумал он вслух и, загнав лодку в расщелину, вылез на берег.
   Эдик, прихватив ружье, последовал за ним. За полчаса обследовали остров.
   - Так, Эдик. Костер мы разведем тут через три тысячи сорок лет. Культурный слой земли растет один сантиметр за сто лет, - потопал о голые камни Яшка. Для дерева нужно не менее тридцати сантиметров и сорок лет росту. Как думаешь, что раньше, дрова тут вырастут или шторм кончится?
   - Погоди, глянь сюда, тут уж кто-то ждет, - и Эдик указал на углубление в скале, где находились обтянутые задубелой кожей кости.
   Яшка наклонился. На дне расщелины лежал большой скелет, к которому сбоку прижался крохотный.
   - Помнишь, шесть лет назад отец с сыном на рыбалке пропали, а лодку нашли возле Талнахских мелей. Видать, причалили и плохо привязали лодку, ветром ее угнало, а эти всё ждут.
   Попробовал приподнять аборигенов. Но скелеты в последнем прощании слились навек. Яшка достал из лодки целлофановый мешок, куда обычно складывали добытое мясо, и друзья бережно упаковали туда останки неудачливых рыбаков.
   - Так, я из лодки ни шагу, - сказал Эдик, пристраивая целлофановый мешок между сиденьями. Слушай, а у нас что поесть-то имеется?
   - А ты что, не брал? - поинтересовался Яшка.
   - Так всего же мотор обкатать выскочили, какая жратва? - огрызнулся Эдик, косясь на целлофан. Давай ждать, может, ветер стихнет.
   Солнце cело, а ветер крепчал. Ночь, два мертвых и пара ещё живых рыбаков провели в лодке, скрючившись под брезентом, а сверху барабанил надоедливый тундровый дождь, переходящий в снежные заряды. Утром вылезли на скалу. До Талнаха было километров тридцать. Виднелись копры рудников, справа дымились трубы Норильска, долетали гудки тепловозов. Там кипела жизнь, а тут хотелось есть. Но волна не стихала.
   - Слышь, Яшка, остров эти без нас обшарили, может, в лодке чего завалялось? - предложил Эдик.
   Шмон дюралевой скорлупы дал двухсот-граммовую металлическую банку зеленого гороха, завалявшуюся под деревянной решеткой багажника. Спешить было некуда. Друзья опять залезли под брезент, открыли банку и вылили сок в две кружки Получилось грамм по тридцать на человека.
   - Эдик, шторм не стихает, выходит, это поминки, пей не чокаясь, - сказал Яшка и медленно высосал свою кружку.
   - Ты чё, псих ? - взорвался напарник. - Вон город, нас спасут.
   - Они так же думали, - ткнул в целлофан Яшка. Ракет нет, из ружья сколько ни пали, внимания не обратят, и пока они там план по меди гонят, мы тут гыгнем. Молись, чтоб шторм стих, иначе в следующий раз отсюда четверых повезут.
   А мокрый ветер рвал последнюю защиту - брезент из рук друзей.
   - Ладно тебе похороны устраивать, давай горох доедим, - засобирался Эдик, потряхивая банку.
   Яшка разложил горох по кружкам. В каждую досталось по четыре с половиной ложки.
   - Так, Эдик, пару суток продержимся, только не глотай, как утка.
   Яшка взял одну горошину в рот и принялся усиленно гонять ее языком. Горошина растворилась.
   - Понял, Эдик, - наклонился Яшка, - считай горошины и глотай только слюну, две выгоды: время убьем, и в туалет ходить не надо.
   Эдик, отбросив назад светлую копну волос, засмеялся.
   - Ты худой и лысый, почти целлофановый, а мне еще можно не торопиться, - но горошину съел, так же не торопясь, как Яшка.
   На третьи сутки горох кончился. Остров покрылся наледью, а за озером энергично гудел город, выполняя пятилетний план.
   - Яшка, давай под защитой острова уйдем к правому берегу, - предложил Эдик, - там мели и грязевые косы, но стоит попробовать, если сможем проскочить по протокам, то шанс есть.
   Лодка забурлила винтом, прощаясь с островом. Яшка погнал лодку по длине волны, не давая гребням заливаться внутрь. Полчаса игра удавалась, а потом за кормой на месте буруна появился мутный след. Яшка рвал мотор, но мель не кончалась, и лодка всем днищем влипла в жидкую пульпу. А волна принялась истерически захлестывать друзей, стремящихся вырвать посудину из грязевого плена. До берега было километров пять бурлящего пеной и мутью озера. А небо опускалось темными тучами и хохотало порывами ветра над уже почти четырьмя трупами.
   - Эдик, давай попробуем назад к острову и на волну. Сдохнем, так хоть не в грязи.
   Друзья, наглухо застегнув штормовки, прыгнули за борт. Грязь с удовольствием принялась засасывать обоих.
   С трудом выдергивая ноги, они сняли мотор, кинули его к "целлофановым" и принялись раскачивать лодку, толкая ее назад к острову. Ледяная вода жгла все до пояса, дождь поливал остальное, а на далеком Талнахском копре рудника горела неоновая надпись "СЛАВА ТРУДУ". Эдик рухнул в полузатопленную лодку. Яшка висел на борту, а сапоги стягивала грязь мели.
   - Слышь, Эдик - просипел он. Нам за жмуриков вообще-то магарыч положен от родственников. Ты особо к ним под целлофан не лезь, иначе всё мне достанется, а судя по малому, там вдова не на пенсии...
   Мат Эдика рванулся между одуревшим от болтанки озером и прохудившимся небом. Рывком вывалившись из лодки, он стал остервенело толкать дюральку к острову. Яшка, потеряв в грязи один сапог, подпирал ее сзади. Через сто метров началась глубина. На моторе подошли к острову - Яшка с разгона пошел на волну. Дюралька трещала шпангоутами, но тридцатисильный мотор и голодный, мокрый Яшка гнали ее к Талнаху. На подходе к Норилке болтанка стихла под зашитой берега, и друзья причалили к избушке рыбака. Первым зашел Эдик, а за ним Яшка, стыдливо пряча голую ногу. За столом хлебал уху из закопченного котелка здоровенный детина с тундровым, кирпичным загаром. Глянув на глаза вошедших, он молча достал еще две ложки. Приглашений не требовалось.
   - Ребята, вы не охотники? обратился он к усиленно метавшим уху друзьям, - все рыба да рыба, мяса хочется...
   - Да в лодке возьми под целлофаном! - разрешил Яшка, отодвигая Эдика, лезшего с руками в котелок. Хозяин, прихватив нож, заторопился из избы.
   - Придурки! - заорал он через пару минут. Швырнул нож в угол и улегся на нары спиной к друзьям.
   - Мяса ему захотелось, - уплетал уху Яшка, - самое вкусное в мире это горох! Не веришь - дуй на Каменный...
  
  

0x01 graphic

  

ПОХМЕЛЬЕ НА ХАНТАЙКЕ

   Яшка впервые видел лодку изнутри. Острый сук вспорол резину по всей длине правого борта. Пнув ногой бесполезный ком прорезиненной ткани, он двинулся вниз по реке. До Снежногорска оставалось около сотни километров. Через сутки Яшка увидел у реки костер, возле которого отдыхали двое коренастых, очень похожих друг на друга парней. К берегу были причалена новенькая моторка.
   - Ребята, - обратился Яшка к отдыхающим, - не кинете до поселка?
   - Какой разговор, садись, опохмелимся и попрем! - пригласил к столу старший.
   Раскупорил бутылку спирта и, наливая Яшке, предложил знакомиться.
   - Я Миша, а это братан Коля.
   - Ребята рад встрече, но я на халяву не пью, а с собой нет, - начал отнекиваться Яшка.
   - В Снежногорске рассчитаешься, - вмешался Николай, поднимая свою кружку нетвердой рукой. - Выпили.
   - Ты чё здесь Миклухо-Маклая изображаешь? - спросил Михаил, хрустя черемшой, от запаха которой на спирту замертво падали комары
   - Да выход с озера Хантайское на Аян смотрел. - Лодку запорол, за новой топаю. - Есть у вас в продаже резинки?
   - Видал я надувные - во крейсер! - ткнул пальцем в сторону моторки Миша.
   Допили бутылку, и он достал вторую.
   - Парни, хватит, - пытался остановить его Яшка.
   - Лодку обмоем и поехали, - настаивал Михаил, наливая Яшкину кружку.
   Но отощавший на концентратах похода желудок Белого выдал всё меню встречи под ближайший куст, вызвав веселые реплики братанов.
   - Ладно, лезай в лодку, пиво с тебя , - смеялись они, допивая бутылку и сталкивая лодку в воду.
   Яшка прикорнул за стеклом, а братья пели о "Варяге" и рвали друг у друга рукоятку мотора. Яшка задремал. Сильнейший удар кинул его в воздух. Раскорячившись, как кошка, кинутая с балкона, он увидел под собой вздыбившуюся лодку, в сторону от которой летел Михаил. Рухнув в воду, Яшка вцепился в кормовую цепь лодки, на борту которой оцепенел Николай. Михаил шлепнулся в пяти метрах левее и махами пошел к недалекому берегу, допевая "Варяга". Спасательного жилета на нем не было.
   - Куда тебя несет, - заорал Яшка, держась за тонущую лодку, а ледяная вода давила ребра.
   Но Михаил резво махал руками, удаляясь. Потом взмахи стали реже. Отяжеленный набухшей одеждой, он повернулся лицом в сторону лодки, чуть поводил растопыренной ладонью и исчез в буруне метрах в десяти от берега.
   - Что это? - обернулся Яшка к Николаю, висевшему сбоку дрейфующей по течению моторки, которая держалась на плаву только благодаря гермобаку, торча из воды носовой частью.
   - Бревно, на топляк налетели, - вздрагивал от рыданий Николай.
   Потом посмотрел на место гибели Михаила, бросил лодку и поплыл к бурунам.
   - Погоди, может, лодка будет, спасемся, - дернулся к нему Яшка.
   Но тот молча греб к берегу, и Белый завыл от бессилия, вися на цепи.
   Николай ушел под воду также молча. Порода! Ледяная вода взялась за третьего. Яшка начал тащить лодку к берегу, не выпуская цепь, но ее держал мотор, оторванный бревном и висящий на страховочном тросе. А на реке стояла тишина. Левую ногу начало сводить судорогой. Яшка с трудом разогнул ее и сбросил сапоги. Прождав на цепи еще с десяток минут и прокляв все на свете, также погреб к берегу. Течением сносило мимо обрыва, Яшка вцепился в торчащие корни подмытого дерева, и в это время тонко зазвенел мотор выше по реке.
   Николая выловили через неделю возле порта, а упрямый Михаил до сих пор где-то плавает.
  
  

0x01 graphic

МИЛОСЕРДИЕ ГОР

   Кессель слег. Яшка, присев на край постели, пытался шутить:
   - Что разлегся, Борис Васильевич? Вставай, гусь скоро пойдет.
   Но старик не реагировал, только шевелил широкими, костлявыми кистями рук, не желающих вечного покоя. Яшка вышел на кухню.
   - Ему пантокрин прописали, - тихо сообщила жена.
   - Где же его сейчас взять? - задумался Яшка,
   - местного оленя выбили, а основные косяки еще у Тунгуски болтаются. Ладно, попробую.
   Оформление бесплатного отпуска и сборы заняли два дня, и под Яшкой заскрипели широкие таежные лыжи. Дойдя за полсуток до перевала в южном отроге плато Путорана, он нашел старую оленью тропу, а возле нее плоскую глыбу базальта, и принялся за работу. Из снежных кирпичей сложил на камне скрадок с бойницей, внутри постелил оленью шкуру, сверху расстелил меховой спальный мешок, залез в него, пристроил в бойницу пятизарядную мелкашку и стал ждать хода оленя. Сутки прошли напрасно. Грея на спиртовке чай, Яшка услышал позади себя девичьи голоса и удивился: обычно слуховые галлюцинации начинались на второй неделе одиночества. Он повернулся в скрадке. По его следу из города шли на беговых лыжах две девчонки в оранжевых куртках. Яшка вылез из спальника и, когда лыжницы подошли вплотную к скрадку, с ревом выскочил на тропу. Эффект превзошел все прежние достижения в этом способе знакомства. Первая лыжница упала навзничь и пыталась ползти загребая лыжами снег. Вторая рванула вправо и, пулей пролетев склон, скрылась за гребнем скалы. Яшка подошел к лежащей.
   - Хватит притворяться, я тебе не медведь. Чего вас тут носит?
   Девчонка подняла голову, оглядела Яшку и стала, отряхиваясь, подниматься.
   - Вижу, что не медведь, а обычней хам. И нас не носит, мы туристы. Поход одного дня, тренировочный. А вы тут от алиментов прячетесь? - и ткнула лыжной палкой в снежную конуру.
   - Так грешить тут не с кем. Какие алименты? Вот вас бог послал, теперь посмотрим, - гоготал Яшка.
   - Кольцо сними с правой руки, а то жена тебе посмотрит, - отпарировала девчонка и повернулась в сторону склона.
   - Зой! Зой!... иди сюда, это снежный суслик, а не шатун.
   Над гребнем показалась шапочка, и через десять минут притопала Зоя.
   - Ну разве можно так пугать Я полные ботинки снегу набрала.
   Яшка собирался извиниться, но боковым зрением уловил движение на тропе с перевала и, толкнув девчонок в скрадок, потянулся к винтовке. Над дальним сугробом закачались кончики рогов оленей. Впереди стада шла молоденькая самка.
   - Замри! - яростно цыкнул Яшка на Зою, которая доставала фотоаппарат.
   Сторожевая самка подошла к скрадку и уставилась на странное сооружение. Постояла напряженно с минуту и, не заметив опасность, шумно выдохнула воздух и пошла дальше. За ней беспорядочной толпой шло стадо. Яшка начал выбирать панты. За самкой двигался старик с целым кустом рогов на голове, но они были окостеневшие. Следующей игриво пританцовывала самка с мохнатыми, но тонкими рожками, и Яшка пропустил и ее. Протарахтели копытцами пяток бесполых одногодков, и показался взрослый бычок с толстыми, невысокими мохнатыми пантами. Яшка медленно поднял винтовку, навел на шею, чтоб не мучился, и начал плавно жать на спуск.
   - Не надо, - закричала Зоя.
   Олени шарахнулись, пуля вместо шеи ударила в корпус, и раненый олень пошел Зоиным следом к скалам, а остальные уносились прямо по основной тропе. Яшка передернул затвор и ударил вторично, но Зоя толкнула его в бок, и пуля срикошетила о камень впереди оленя. Яшка вскочил, переставил прицельную планку и стал ждать. Олень поднимался к гребню. Яшка дал упреждение и выстрелил. Корпус самца вздрогнул, и он в прыжке исчез за грядой.
   - Вы варвар, браконьер, сволочь, - визжала Зоя, а ее напарница плакала, уткнувшись в собачий мех Яшкиного спального мешка.
   А солнце, которому эта картина не понравилась, уходило за горизонт, оставляя Путораны во власть мороза. Яшка двинулся к гряде. За ней к следующему холму, качаясь, брел олень. Спокойный хлопок с упора ткнул его в сугроб. Яшка срезал панты, завернул их в целлофан, сунул за пазуху и потащил оленя к скрадку. Добрался до него минут за тридцать. Девчата, прижавшись друг к другу, сидели на Яшкином снаряжении, сверкая злыми глазами, а у Зои на щеке белело пятно обморожения. Яшка, бросив оленя, набрал снега и, зажав ей голову, принялся растирать лицо. Зоя слабо сопротивлялась, а потом заплакала.
   - Ну чего ты? - бурчал Яшка, заматывая ее голову чистой запасной портянкой. Сейчас всё пройдет.
   - Ноги, - не успокаивалась Зоя. Я их промочила и теперь не чувствую.
   Яшка, полоснув ножом шнурки, снял ботинки и обмер - обе, как снег. Но замешательство длилось только мгновение. Подтащив оленя, Яшка вспорол ему живот, сунул туда обе ноги орущей Зои и навалился на нее сзади, не давая расстаться с оленем. Через десять минут плач перешел во всхлипывание, и Яшка, оставив оленя с Зоей наедине, занялся упаковкой ее напарницы в спальник. Та, видя, что в олене места еще предостаточно, вела себя более благоразумно.
   - Ну, и долго я еще в ливере сидеть должна? - поинтересовалась Зоя через четверть часа, окидывая Яшку потеплевшим взглядом.
   Он тщательно вытер ее обе ступни, быстро надел запасные вязаные носки, обул ботинки и сунул обеими ногами в пустой рюкзак, задернув шнуровку выше колен.
   - Сиди, пока я шкуру сниму с твоего спасителя, - посоветовал он и занялся оленем.
   Обдирка, закопка мяса в снег и путь до города заняли остаток ночи.
   - Дайте ваш адрес, - попросила Зоя на автобусной остановке.
   - Тундра. До востребования! - буркнул Яшка.
   - Ну виновата, поняла всё, - настаивала девчонка, - хоть что-то на память.
   Яшка сунул ей в руку копытце оленя.
   - Зачем это? - растерялась Зоя.
   - Храни, вместо него теперь ходишь, - пояснил Яшка и потопал к Кесселю.
  
  

0x01 graphic

КРОВНАЯ МЕСТЬ

   Иван Иванович, тучный генеральского вида заведующий гаражом, остановил Яшку во дворе.
   - Молодой человек, помнишь, мы насчет медведя договаривались? Так я лицензию достал, и вездеход есть. Только водитель в отпуске...
   - Обойдемся без него, я пять лет на тракторе вышивал и берлогу знаю у Острой горы. Только двоих маловато на медведя, давайте Эдика возьмем, у него карабин-пятизарядка.
   - Договорились, сбор в шесть возле гаража, - дал указание Иван Иванович и важно задвигал унтами в сторону своего подъезда.
   Над тундрой, скрашивая тьму полярной ночи, резвилось северное сияние. Яшка осваивал новую игрушку, кидая вездеход на рыхлые после недавней пурги сугробы. Эдик спал на заднем сиденье, а Иван Иванович кряхтел на командирском переднем, не вписываясь в него своими объемами. Ближе к полудню посветлело небо на юге, оттеснив звездную черноту к Большой Медведице. Тундра перешла в редкий лиственничный лес, окружающий Острую гору. Яшка остановил машину.
   - Тут он где-то, давайте пешком искать, - предложил он напарникам.
   - Не-е..., вылазить не договаривались! - возразил Иван Иванович.- Я лично буду из вездехода стрелять. - Подвози, только поближе.
   - Спугнем, пешком надо, - пытался вразумить его Яшка, но тщетно.
   - Сказал, езжай, значит, езжай! - отрезал Иван Ивано-вич и передернул затвор карабина досылая патрон.
   Вездеход тронулся, обходя гору слева. Яшка рыскал глазами в поисках сваленной старой лиственницы, где была летом яма, но полутораметровый снег полностью скрыл прежние очертания, а заметить крохотную отдушину берлоги на ходу было невозможно. Помог сам медведь. Проснувшись от грохота гусениц, он проломил сугроб в десяти метрах от вездехода и, раскачиваясь на непослушных после сна лапах, рванул вниз по склону. Но разве от вездехода уйдешь? Машина висела на хвосте у зверя, а Иван Иванович с Эдиком, высунувшись по пояс из верхних люков, расстреливали его в упор из карабинов. Высадили по обойме, и медведь ткнулся мордой в снег, придавив перебитую правую лапу. Яшка, заглушив мотор, обернулся к охотникам.
   - Ну что, довольны? Расстреляли, как еврея в Варшаве. Разве это охота? Надо было выманить из берлоги и бить, когда кинется на кого-нибудь. Нам риск, и у него хоть какой-то шанс бы был, а так грохнули - как на бойне, и довольны, живодеры...
   - Ладно тебе, сам хорош. Гонял, что свинью по огороду, чуть раньше нас гусеницами не задавил, - огрызнулся Эдик.
   - Давай контрольный, и обдирать пора.
   Хлопнула винтовка Ивана Ивановича, подпрыгнула голова медведя, и медленно расправились его прижатые в ожидании последнего, смертельного прыжка уши. Яшка зашел со спины, потыкал стволом тушу и, достав из валенка нож, занялся освежеванием. А Эдик, с Иван Иванычем, начали готовить стол для обмывания охоты. Яшка вскрывал грудину, когда Иван Иваныч налил ему полстакана спирта. Взяв его вымазанной в кровь и жир рукой Яшка второй насыпал в кружку соли, перцу, зачерпнул из медведя немного крови, поболтал ее ножом, ахнул спирт, запил его медвежьим коктейлем и занялся дальнейшей разделкой туши.
   - Зачем это он кровь пил? - толкнул локтем Эдика Иван Иванович.
   - Да понимаете, это от импотенции... медвежья сила у мужиков появляется. Так чукчи говорят.
   Иван Иванович наморщил лоб, походил вокруг медведя и снова подошел к Эдику.
   - А мне можно ?
   - Какой базар? Сколько угодно! - Эдик выплеснул на снег из поллитровой банки болгарские томаты, оттеснил недоумевающего Яшку, зачерпнул полную крови и подал Ивану Ивановичу.
   Тот молча, сосредоточенно выпил, утерся снегом и задумался. Походил вокруг вездехода, что-то прикидывая в уме, и опять подошел к Эдику, распечатывающему очередную бутылку.
   - А еще можно?
   Эдик с еще большей готовностью, чем первый раз, принялся громыхать банкой о ребра медведя. Но кровь уже частично свернулась, и вместе со сгустками набралось чуть больше половины посудины. Зажмурившись, Иван Иванович проглотил содержимое и бодро засуетился вокруг Яшки, помогая снимать шкуру.
   Через час, загрузив мясо и закидав снегом кровавые пятна и требуху, тронулись домой. Проехав километров пять, Иван Иванович, попросив остановиться, уединился в кусты. Вернулся слегка побледневший. Через пару километров остановка повторилась и дальше стала возникать через каждый километр. После пяти экскурсий в кусты от прежнего Ивана Ивановича осталась половина. Щеки посерели и обвисли, глаза пожелтели, и в вездеход без посторонней помощи он уже не попадал. Яшка внес рацпредложение:
   - Иван Иванович, да брось ты бегать, снимай штаны, садись на борт и трудись на ходу. Иначе мы за месяц домой не доберемся, а мне утром на работу.
   Но Эдик, видя, что у любителя медвежьей силы началось обезвоживание организма, силой влил ему в рот бутылку водки и скомандовал:
   - Гони, Яшка! Иначе медведя на двоих делить придется.
   Пьянеющий на глазах, Иван Иванович давал последние указания:
   - Шкура - моя, а мясо себе забирайте, и, если хоть слово ляпнете кому про медвежью болезнь, в жизнь вездеход больше не получите...На зеленом ков...ре мы сиде...ли, целовала Натаха меня... - запел он фальцетом, и рухнув на теплый кожух мотора, захрапел, перекрывая рокот дизеля медвежьим урчанием ошалевшего желудка.
  
  

0x01 graphic

  

Мясной плен

   На Таймыр навалилась полярная ночь. Солнце не всходило и только его эхо - северное сияние, безмолвно металось по бездонной, звездной черноте космоса. К ежегодному дезертирству светила, как и к непостоянству женщин, Яшка привык, но хлеб кончился неделю назад и гору мяса возле избы, Белый запросто махнул бы на один сухарь. Над головой что-то зашумело. Яшка вскинулся, прямо на него пикировала серебристая на фоне звездного мессива, огромная полярная сова, тараща круглые глаза. Инстинктивно он уклонился и ударил по ней из двух стволов. Сова качнулась и пошла планировать к гребню холма. Пролетев сотню метров, врезалась в рыхлый снег склона.
   - Черт! Напугала... - подумал Яшка и по колено в снегу двинулся за ней.
   Экземпляр был редкостный, с метровым размахом крыльев. Бросив ее на пол избы, он подсел к Эдику вяло жевавшему осточертевшую оленину.
   - Зачем шлепнул, озверел? На птичек уже кидаешся. Где-же твой братан с трактором? - спросил Эдик, выкидывая обглоданные кости со стола в мусорный бак.
   - Чучело в школу сделаю, да и из братана тоже бы не мешало. Надо наверное идти в поселок.
   - Шестьдесят кэмэ без лыж?
   - Одна есть, а вторую выстругаем - буркнул Яшка и отодрав от пола доску, принялся елозить ее топором. Получилось что-то среднее между узкой стиральной доской и лопастью самолетного винта после аварии.
   - На небеса ты попадешь, а не в поселок - подвел итог Яшкиных трудов Эдик, взвешивая самоделку с прикрепленным к ней валенком.
   - У тебя есть другой вариант? - поинтересовался Яшка, набивая олениной небольшой рюкзак. - Пойду без шубы налегке.
   Надел два свитера, меховую безрукавку, штормовку и не прощаясь заскрипел лыжами в бесконечную пустыню плоскогорья Путорана. Левая лыжа плавно скользила по насту, а самоделка рыла снег как бульдозер, и постоянно норовила занырнуть под напарницу. Два десятка километров по равнине Яшка взял легко, стараясь не потеть, а в ложбине влип в полынью не замерзшего и присыпанного снегом ручья. Снег плавно расступился, чернея выступившей водой. Яшка упал на бок и начал отталкиваться лыжами от ловушки, барахтаясь в оседающем снегу. Оббил лед с мгновенно замерзших деревянных уродин и двинулся дальше.
   Вдали что-то зачернело. Подойдя ближе Яшка обрадовался. Среди мелких, карликовых березок краснел замерзшими ягодами куст шиповника. Сжевав все, вплоть до почек, Белый опять стал на мучительницы - лыжи. Плато стало опускаться и на далеком горизонте засветились огни города.
   - Дойду - подумал Яшка катясь на левой лыже и отталкиваясь залипающей самоделкой.
   Склон усилился, самоделка нырнула под левую и Яшка принял снежную ванну. Вылез, снял самоделку, стал обеими валенками на левую и отталкиваясь второй заскользил дальше. Пролетев полсклона, опять упал. Снял и левую, и по колено в снегу побрел к Хараелаху.
   - По ровному дойду - думал он заканчивая спуск.
   Но снег в долине, не утрамбованный ветрами плоскогорья, перечеркнул все надежды. Лыжи вязли в снежном болоте, и приходилось вытаскивать их для каждого шага по отдельности. Взмокла спина, и Яшку начал бить озноб.
   Сев прямо в снег, и достав мясо, принялся уныло жевать, остывая. Насильно протолкнул в горло несколько кусков, выкинул рюкзак и опять встал на лыжи. Ноги не держали, судорогой сводило правую, замученную самоделкой, но Яшка тупо двигал коленями, зная, что если еще раз сядет, то уже не встанет. Через несколько часов этого дерганья, в снежной мешанине, вышел на укатанный зимник. Снял лыжи, размолотил их в щепки об валун, и бодро зашаркал валенками к многоэтажкам поселка. Брат спал. Яшка стащил его за ногу с дивана.
   - Где трактор?
   Тот, потирая глаза сел на полу, запахиваясь сползшим одеялом.
   - Утопил на полдороги к тебе, а больше госпромхоз не дал, - хмуро отводил глаза брат. И вообще чего ты злишься? Я знал, что ты все равно выберешься...
   Яшка плюнул на пол, и пошел на кухню к родному холодильнику, готовый разнести все, если там окажется хоть грамм оленины.
   - Да, тут тебе повестка к следователю... - догонял его голос брата.
   Утром трактор с волокушей ушел Яшкиной бороздой за Эдиком, а Яшка отправился в милицию узнавать, что он натворил в этот раз.
  

0x01 graphic

Цена прогула

   Озеро Глубокое было зеркально спокойно. Эдик, Яшка и Ларион, устроили из плоского валуна стол, подкатили еще три для кресел, обложили их мхом и начали отмечать начало трехдневного отдыха на природе. Заканчивали знакомство с третьей "Московской" когда Эдик предложил:
   - Может лодку подальше вытащим?
   - Зачем, хрустел черемшой Яшка - погода класс! И уничтожения даров столицы продолжилось. Утром, изрядно продрогшие, засобирались на охоту.
   - Яшка ты куда пойдешь - спросил Эдик набивая патронташ.
   - Поднимусь на гору, куропаток погоняю - ответит тот вынимая из чехла дробовик.
   - А я лучше утку посторожу по озерах, не хочу по осыпям лазить, - поднимал голенища бродней Ларион.
   - Ладно, давай сейчас разойдемся, а вечером назад, - скомандовал Эдик и расстались.
   Поднявшись до границы кустарников, Яшка слегка взмок от вчерашнего и сел на камень отдохнуть. Достал бинокль и стал смотреть в долину, куда ушли товарищи. Лариона нашел сразу. Тот отошел от бивака сотню метров и сидя на большой кочке вертел стволом ожидая дичь. С Эдиком было сложнее. Яшка никак не мог определить где он, и залез повыше. Солнышко припекая, сушило одежду, нагоняя дрему. Повертев биноклем Белый рассмеялся. Сапоги Эдика торчали из кустов метрах в трехстах от Лариона, который спал, зажав ружье между колен на своей кочке. Солнце уходило в зенит жаря скалы, и Яшка последовал примеру друзей.
   Проснулся от шума набирающего силу ветра. Поднял бинокль, Ларион даже не сменил позу, возле куста Эдика поднимался дымок костра, а лодка, сорванная поднявшейся волной, дрейфовала вдоль берега. Яшка рванул вниз, голося благим матом. Прибежал к биваку и остановился в растерянности. Лодка, захлестываемая волной, была уже в километре и уверенно держала курс домой без экипажа. Матерясь, Яшка побежал к Ларионовой кочке и пнул его ногой по подошве сапог. Тот испуганно поджал колени и забормотал:
   - Чего мешаешь, тут утки туча, все распугал.
   Из кустов вылез Эдик потирая опухшее лицо:
   - Разорались! - У меня олень подошел почти на выстрел, спугнули...
   - Утка, олень! Мать вашу... Лодку унесло, пока вы дрыхли.
   - А ты где был? - сощурился Ларион, и все понеслись к биваку.
   Лодка уже почти скрылась на фоне кустов низкого правого берега. Собрали снаряжение и потопали за ней. Через километр уперлись в приток. Эдик рванулся вброд, набрав в сапоги воды и вернулся к растерянно стоявшим друзьям.
   Упал на спину, вылил все из бродней и буркнул, - все хороши! - Надо кого-то ловить, - и зарядил в ружье сигнальные патроны.
   А ветер крепчал, срывал барашки с гребней волн.
   - Вон! Вон! Кто-то идет - махнул рукой в верховье озера Ларион.
   Нарастал гул и Эдик выпустил в сторону приближающейся моторки две красные ракеты. Причалил молодой крепыш в войлочной шляпе сталевара, плотно облегающей голову.
   - Что у вас ребята? - поинтересовался он, держа наготове ружье.
   - Да лодку проспали, подкинь до нее.
   Крепыш внимательно изучил их лица.
   - Ладно, зачехлите ружья и садитесь в нос, ко мне не приближаться, - не опускал ружье сталевар.
   Беглянку нашли возле большой коряги. Крепыш высадил горемык и дал задний ход, бросив ружье на сиденье возле себя.
   - Сами управитесь?
   - Все, спасибо - помахал рукой Эдик и кажется поторопился.
   Лодка друзей была полна грязи и воды, нахлестанной волной. Остаток дня ушел на ее чистку, а когда стали заводить мотор, он только чихал и плевался сизой струей дыма.
   - Вода в бензобаке - устало бросил шнур пускателя Эдик.
   Ларион открыл молочный бидон с запасным, и перезаправившись, пошли к выходу из озера на речку Глубокую. Но вода, видимо попала и в бидон. Мотор не брал высокие обороты, кашляя и чихая на своем языке. А ветер крепчал.
   - Может причалим, пока успокоится? - предложил Яшка.
   - Я тебе причалю - огрызнулся Эдик, держа более устойчивый малый газ. Завтра понедельник, всем на работу. Вы как хотите, а у меня ни малейшего желания за прогул премии лишаться, - давил он газ, пробуя увеличить обороты.
   Но двигатель не реагировал, давясь разбавленным бензином. Вышли в речку и мощное течение погнало лодку к Мелкому, по которому гуляла уже полутораметровая волна.
   - Черт с ним с прогулом, давайте переждем. На середине вообще завал будет, - пытался уговорить друзей Яшка.
   - Да может проскочим вдоль Колхозника, - нерешительно вымолвил Ларион, надувая отсеки своего спасжилета.
   Поколебавшись, Эдик надул и свой жилет, и пошел в Мелкое. Лодка с полусильным мотором вяло шла на гребень, медленно его переползала и плелась на следующий. Но, как только минули восточный мыс Колхозника, стало тоскливо. Усиленная ветром волна, набрав силу начала заливать лодку.
   - Черпай - кинул ведро Лариону Эдик, а Яшка, у которого не было спасжилета, намертво привязал к поясу молочный бидон и перелез вперед, придавливая нос.
   Сзади зазвенел мотор, и помахав идущим черепашьим ходом друзьям, мимо их лодки пролетел, прыгая с гребня на гребень "сталевар", и пошел в сторону мыса Блудный.
   - Во как надо, - поднял руку Ларион и осекся. Влетев в стоячие буруны основного сброса воды Мелкого, лодка крепыша сделала "свечку" и исчезла. Эдик, крутанув румпелем, пошел туда, но пока доползли, увидели в бурунах только деревянную решетку с застрявшей в ней шляпой "сталевара".
   - Выравнивай! Сами там будем, - орал уставший черпать Ларион и перебросил ведро Яшке.
   Эдик, закрыв рукой лицо, поставил лодку левее, уйдя под защиту Колхозника, а в конце Мелкого, над островом Пьяным, зарницами полыхали красные ракеты тревоги. Пошли на него. На берегу, возле полузатопленной лодки, метался инспектор рыбнадзора, нервно паля из ракетницы. Беглянка вяло выползла на гальку и перестала дрожать. Волны били ее напоследок, огорчаясь упущенной добыче.
   - Чё расстрелялся? - спросил Яшка у загоняющего в ствол очередной патрон инспектора.
   - А что я еще могу сделать, - огрызнулся тот, - одну лодку выкинуло на Колхозник, у Блудного - еще две палили... и исчезли. Моя течет, мотор - ровесник революции... Послал тут одного перепуганного в город за вертолетом, третий час нет. Не дадут рацию - увольняюсь, - и выпустил очередную ракету.
   - Ждите со мной, может сможем что-нибудь сделать.
   - Да у нас бензин кончился и так не сбегим, - ответил Яшка.
   - Мой бачек возьмите, - отмахнулся инспектор, - и выстрелил снова.
   Вдоль Талой нарастал гул и на Пьяный сел качаясь как с похмелья вертолет. Выскочил кругленький, как мячик, мужчина, ткнул Яшке бутылку спирта.
   - Грейтесь, ребята! - и дернул поднятую руку инспектора с ракетницей. - Слышь! Там мой брат. Где видел лодки?
   - На Блудном, и Колхознике, - глотнул тот поданный Яшкой стакан, и не дыша, опять пальнул ракетой.
   - Полетели ребята, - дергал всех подряд прилетевший. Там мой брат...
   - Старший, младший? - занюхивая рукавом спирт, спросил его Эдик.
   - Мы близнецы...
   - Ну тогда чего лететь, раз запасной есть? Мы то в единственном экземпляре, - тянулся рукой к стакану продрогший Ларион.
   - Парни! Помогите! - упал на колени близнец.
   Вертолетчик, держа вырываемую ветром дверцу, заорал:
   - Куда лететь ! Я тут еле сел... Грохнемся...
   Над Колхозником взлетела клякса ракеты и пилот, поминая всех богов, скомандовал:
   - Садитесь, будь вы прокляты, - и машина обиженно завыла винтами.
   Яшка с кругленьким вскочили в кабину, и вертолет, болтаясь как поплавок при клёве, пошел вибрируя к Колхознику.
   Сели возле какой-то развалины и побежали вдоль берега к опрокинутой лодке. Возле нее лежал лицом вниз человек в спасжилете. "Дубликат", метрах в десяти от него, запричитал, - Братик... Братик, родной ты мой... - и рыдая во весь голос подошел к лежащему, перевернул его на спину, замолчал, встал, отряхнул колени, закурил, прячась от ветра, и спокойно пояснил Яшке: - Это не он... Пнул ногой валяющийся на гальке пустой чехол от бинокля, - Вот суки! Уже кто-то поживился... - и побежал к вертолету.
   Минут десять оттуда доносились маты. Близнец вернулся, сел возле Яшки, сторожившего утопленника, и накинул на голову капюшон плаща, прячась от дождя.
   - Что пилоты? - наклонился к нему Яшка.
   - Послали... Сказали: лети сам, если хочешь к брату. Привязывают вертолет. Синоптики пообещали усиление ветра до штормового. Нелетная... А почему он на берегу умер? - кивнул головой на лежащего.
   - Вода плюс шесть-восемь... Переохлаждение. Больше двадцати минут не выдерживают, - прятал озябшие руки под мышками Яшка. Жилет - чтобы на дне не искать. Куда- нибудь да выкинет.
   Утром стих шторм. Погрузили утопленника с Колхозника, забрали ещё шестерых "жмуриков" с Блудного, и так и не найдя брата, улетели на Валек.
   В газете "Заполярная правда" через неделю напечатали приказ по комбинату "... не считать прогулом задержку из-за шторма...". И Яшка в дальнейшем не раз им пользовался,... когда в голове штормило.
  
  
  

0x01 graphic

СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ

   Лодка била килем невысокую рябь, обходя лесистый бугор, когда Яшка увидел очкарика в штормовке, машущего руками на берегу, и причалил.
   - Товарищ, довезите до города, а то мы с Тобиком заблудились..
   - Садись в передок. А Тобик где?
   - Да вот же он, - и очкарик поднял клапан кармана штормовки, под которым пряталась пушистая голова карликовой болонки.
   - Ну, овчарки, ездовые лайки, дворняги на цепи я понимаю для чего, а такая блоха для каких целей ?
   - Ну, это искусство выведения пород. Японский вариант, двести долларов стоит.
   - Н-да... Две мои лодки, - подытожил Яшка, - ладно, поехали.
   Очкарик задремал, а проснувшись возле профилак-тория, попросил причалить и убежал к автобусу. Разгружая лодку в затоне, Яшка начал трусить спальный мешок, а оттуда выкатился белый комочек и принялся его пискляво облаивать.
   - Вот не было печали, - огорчился Яшка, и сунул пса в боковой карман, где тот мгновенно затих.
   Зато дома час стоял радостный визг детворы при виде новой живой игрушки. Яшка уже засыпал, когда зазвонил телефон.
   - Товарищ Белый, извините, пожалуйста, вы меня сегодня подвозили. Тобик случайно не у вас ?.
   - Тут японец, вон детишки ему глаза расширяют.
   - Вот и прекрасно, я ваш адрес на лодочной станции узнал и утром заеду, а Тобик пусть у вас ночь побудет ?
   - Да пусть спит, супа ему налили..
   - Какой суп, вы что! Тобику нужно паровую тщательно вами пережеванную котлету, другое он кушать не будет, а когда сходит в туалет, нужно ватку смочить в теплой воде и тщательно его вытереть. Спать он будет с вами и ложитесь с женой вместе, иначе второго опоздавшего он не пустит. Я вас попрошу, это же только на одну ночь...
   - Понял, хорошо, всё вытрем и сделаем, - соглашался Яшка, кладя трубку.
   Потом сунул руку в детскую свалку игрушек и затолкал "японца" в пустой ящик прикроватной тумбочки, замкнул на ключ и перевернулся на другой бок.
   - Ну и денек! - бурчал он, укладываясь поудобнее. С собаками я еще не спал. Обязательно скажу утром этому придурку, что "япошка" пожелал со мной и его женой переспать и чтобы он нас всех троих теплой ваткой обтирал. В жизнь больше никого подбирать не стану.
   - И не визжи, Блоха, - прикрикнул он на гибрида. - А то я тебя живо из Тобика в Муму переделаю.
  

0x01 graphic

ЗАПОЛЯРНЫЙ КОВБОЙ

   - Яшка, нужно срочно на Мелкое, я там ружье нашел, забрать надо, - нервно переминался Эдик, встретив Белого возле рудника после смены.
   - А сам чё не едешь ?
   - Да, у меня с лодкой некоторые проблемы. Поехали, я тебе по ходу всё объясню. Шевелись, такси ждет.
   Через час радостная моторка вырвалась из затона. Норилку и Талую прошли быстро, и перед взором друзей открылась ширь озера Мелкого.
   - Куда теперь? - спросил Яшка.
   - Давай к мысу Блудному, - ответил Эдик и, развязав рюкзак, начал надевать гидрокостюм аквалангиста.
   - Чего это ты лягушку изображаешь? - заинтересо-вался Яшка.
   - Да понимаешь, ружьё в воде. Бери левее вон той косы. Теперь прямо...Так...Еще немного... Все. Глуши мотор!
   Лодка закачалась на слабой волне. До берега было метров восемьдесят. Эдик плеснулся за борт и стал бродить по мелям, что-то выискивая. Минут через тридцать нырнул, и подняв со дна двустволку, кинул ее Яшке. Тот удивленно воскликнул :
   - Это же твое ружье, как оно сюда попало?
   - Да понимаешь, я тут был позавчера. Гоню домой, смотрю, он плывет...
   - Кто он?
   - Ну, лось... пересекает озеро. Догоняю и думаю - тут шлепнуть, в лодку не затащу, решил гнать до берега. Плывем рядом. Он к Блудному, я за ним. Потом подумал, чего бензин зря палить. Взял носовую цепь, что лодку привязываю, набросил ему на рога, мотор заглушил и сижу с ружьем, берег жду. А он горнёт как паровоз, фыркает и всё как-то странно на меня поглядывает, рогоносец чертов. Но я ж не знал, что тут мель?!
   - А при чем тут мель ?
   - Да он как копытами землю поймал, то мы взлетели. Я в одну сторону, ружье в другую.
   - А лодка что, тоже крыльями замахала ?
   - Да лучше бы улетела. Стыда теперь не оберешься. Вон она в кустах, между валунами застряла.
   - А лось ?
   - Что ему сделается твоему лосю? Оторвал цепь вместе с носом лодки и убежал. Еще и мотор, сволочь, о камни разбил, пока волочил, скотина!
   - Знаешь, Эдик, теперь мне понятно, почему тут вымерли мамонты. Одно только мне объясни, как они догадались, что ты здесь скоро появишься.
  

0x01 graphic

  
  
  

ВАУЧЕРИЗАЦИЯ

   Эдик пришел в гости.
   - Яшка, как ты относишься к приватизации и земельной реформе?
   - В общем, одобряю. Одно только не могу понять, в семнадцатом году у моего деда отобрали землю с мельницей на основании одного декрета, а нынче уже десять лет пишут полста законов, а нужного для возврата мне дедового наследства как не было, так и нет.
   - Ну и дремучий же ты, Яшка. Это не так просто. Надо вначале инвентаризацию сделать, проверить, где, чего и сколько...
   - Выходит, за семьдесят лет не сосчитали, сколько у людей и царя награбили ?
   - Ишь, разговорился. Вот вернутся коммунисты, будет тебе земля сколько душе угодно, на Колыме... Ладно, с пахотой ясно, а ваучер ты свой использовал ?
   - Пробовал, не получается. Листок больно маленький, и бумага скользкая. Советовали на самокрутку пустить, да курить я давно бросил.
   - А в фонд сдать и стать собственником части госимущества не желаешь?
   - Ну уж нет! Сосед по гаражу назанимал, скупил ваучеры и сдал в какую-то фирму...
   - Правильно, там же дивиденды.
   - Насчет дивидендов не в курсе, но квартиру у него за долги и судебные издержки забрали....
   - Это что ж, по-твоему, от приватизации никакого толку?
   - Ну почему же? Тот, кто живет теперь в соседовой квартире, не нарадуется. Да и директору нашего завода счастье привалило. Горком с БХССэсом как корова слизала. Год ворует, а на итоговом собрании акционеров-пенсионеров докладывает: мол, прибыли нет, дивидендов нет, а продукция вся в МММ пошла. Усёк куда? Ну одна "М" - простой туалет, а три - очень большая параша, всероссийская, Мавроди заведует, а Лёня Голубков у входа желающим обгадиться - акции выдает.
   - Ну не всё же так плохо, есть же во всем этом хоть что-то положительное?
   - Есть! Выезд свободный из этого сортира. Негры в Южной Африке победили, работать не желают, рабы требуются. Свояк поехал, побегал полгода с подносом вокруг негритоса и вышивает теперь по нашему городу в мерседесе с ихней автосвалки. По-моему, все эти путчи, свержения советов, самостийнисть совершались только для того, чтобы к власти пришла налоговая инспекция. Шкурку зайца сдал с прошлой охоты, и налог не заплатил, так они мне грозятся арест на имущество наложить, за сокрытие доходов. Вот я и думаю, продолжать зайцев бить или за новых хозяев нашей жизни приниматься?
   - Наливай, Эдик ... и поехали на охоту.
  
  

0x01 graphic

ПОДСОЛНУХИ ЖУКОВА

   Яшке прислали с "материка" посылку жареных семечек. Насыпав большой кулек, он начал раздавать их едущим в автобусе на смену рудниковским знакомым.
   - Ты вон Ваньке дай, - указал на мрачного буриль-щика Калина.
   - Вань, бери, - протянул кулек Белый.
   Тот нервно оттолкнул руку, просыпав зерна, и пересел в конец автобуса, хмуро уставившись в окно. Бригада зашлась хохотом. В конце смены, отпалив забой, Яшка подсел к бурильщику.
   - Вань, чё ты разозлился ?- Семечки хорошие, мать прислала...
   - Да ладно, ты не при чем. В плену я был под Харьковом, Жуков сдал тогда триста тысяч. Степь как стол, у них танки, самолеты, а мы с трехлинейкой. Куда всех девать, немцы не знали. Загнали наш полк в наспех огороженный колхозный ток, где были бурты с подсолнухом, и кормили ими три месяца, пока не съели. Раз в день сыпали каждому в подол гимнастерки каску - и дуй-жуй. С тех пор я их видеть не могу, а эти гогочут. Самих бы туда хоть на недельку. Ладно, не сержусь, но ты иди лучше куда-нибудь, а то от тебя и сейчас этой гадостью воняет.
  

0x01 graphic

РЕВНИВЫЕ ЗАЛЁТЫ

  
   Яшка с Кузьмичем весело обсуждали в нарядной вчерашнюю рыбалку. В дверь протиснулся недавно принятый на работу худенький, невзрачный взрывник, ведомый под руку броской девицей, имеющей по две порции всех женских пропорций.
   - Владимир Кузьмич, у жены сегодня день рождения, - начал нерешительно новенький, теребя руку, намертво зажатую локтем благоверной. - Можно мне отгул взять?
   - Какая жена? - откинулся в кресле не отошедший от веселья Кузьмич. - На прошлой неделе ты вроде с другой приходил...
   Девица свирепо уставилась на мужа.
   - Какая другая? Не было никого, - засуетился новичок и схлопотал пощечину.
   - Кузьмич! Валюша! Да он пошутил...
   Но за женой уже с треском захлопнулась дверь.
   - Валя! Валя! - удалялось по коридору и стихло.
   Вернувшись после обеда, он уныло присел на краешек стула и с лицом лишенного игрушки ребенка посмотрел на Кузьмича.
   - Зачем вы так ? Она на материк к маме улетела...
   - Да что она, шуток не понимает? - нервно заходил по кабинету начальник.
   Постоял у окна, что-то прикинул, глядя на скисшего работничка , и дал ему авторучку.
   - Пиши адрес, куда улетела, и иди на смену.
   Вернувшись через неделю, Кузьмич собрал в нарядной отработавших.
   - Так! Чтобы с сегодняшнего дня со всеми своими законными и не очень... шли к директору.
   - Кузьмич, может, и за моей слетаете, вторую путевку взяла в Сочи, - вмешался Серега Теплов.
   - И зачем к директору, если у вас здорово получается...
   - Сказал - к директору , значит, к директору, - хлоп-нул ладонями о стол Кузьмич. - У него зарплата побольше...

0x01 graphic

ЧЕТВЕРГОВАЯ РАЗМИНКА С ПРОГУЛЬЩИКАМИ

  
   - Теплов, пиши объяснительную, - протянул ручку с бумагой Кузьмич.
   Серёга взял их одной рукой и потянулся к телефону:
   - Можно проконсультироваться?
   Набрал номер и доложил :
   - Тут за вчерашний прогул объяснительную требуют. Как быть?... - Понял, хорошо, так и сделаем!
   Аккуратно положил трубку и повернулся к Кузьмичу.
   - Марь Ивановна сказала, что ничего писать не нужно...
   - Какая Марья Ивановна? - возмутился Кузьмич.
   - Как это какая? - удивился Теплов.- Моя жена...
   - Вот что, - успокоился Кузьмич, - дуй в шахту, отработаешь за сегодня и останешься во вторую на массовый, мешочками побалуешься, а я, когда Марья Ивановна позвонит, скажу, что вы, молодой человек, еще первым автобусом с газомерщицами укатили...
   - Не! Кузьмич , всё сделаю, только не звони! Меня уже нет, - выскочил из нарядной Теплов.
   - Ручку верни, лоботряс, - крикнул вдогонку Кузьмич и повернулся к следующему.
   - Ларионов, вот ты мне объясни, как это получается? Согласно путевке, ты палил в ночную смену, а по версии милиции, в это же время ломился в женское общежитие. Может, тебе, чтобы не двоился, отпуск с июля на январь перенести? Донжуан примороженный... - Подъезды перепу-тал? Смотри - добегаешься, жена тоже спутает, заголосишь. Короче, вместе с Тепловым выйдешь в воскресенье зарядчики ремонтировать.
   - Следующий... Как - проспал ? Премии лишаю за квартал, чтоб не спал от стенки.
   - Следующий.
   - Что? Мелкое штормило? Синоптики... Что было на Мелком семнадцатого? Так... ветер три - четыре метра... восточный... вот и пойдешь у меня, милый, на три-четыре месяца на разгрузку вагонов...
   - Следующий...
   - Как, нет больше? - Ну, слава богу, - захлопнул папку приказов Кузьмич, - а то еще парочка таких залётных, и я сам пойду "следующим" к директору.

0x01 graphic

ВЕРТОЛЁТНЫЕ ГОНКИ

  
   Лицензию на отстрел оленя не дали, но свежего мяса почему-то хотелось, и Яшка, воровато озираясь, обдирал уже третьего рогача. Грея руки в требухе, услышал стрекот вертолета. От Талнаха, вдоль края плато, низко шел МИ-2. Яшка, накинув капюшон маскхалата, вжался в снег, накрыв собой оленя, но два других, красными пятнами крови на снегу, взывали о возмездии, и вертолет пошел на посадку, поднимая винтами веселую пургу недавно выпавших и еще не угомонившихся снежинок. Пока стихал бег винтов, хлопали дверцей егеря, выскакивая в ботиночках на снег, Яшка стал на лыжи и рванул к недалеким горам.
   - Стой! Стой! - закричали от вертолета. - Стрелять будем!
   Но Яшка, оставив дробовик возле оленей, усиленно нажимал на палки. Вертолет взлетел, догнал его и завис прямо над головой. Воздушной струей от винтов сбило с ног, но садиться на человека не стали, отлетели в сторону и приземлились. Опять стихал рокот винтов, хлопала дверца, выскакивали егеря, а Яшка, вскочив, рвал лыжами снег в сторону гор.
   - Стой! Убью! - заругался егерь и выстрелил. Прямо над головой у Яшки, в сторону ущелья, прошла сигнальная ракета. Он обернулся.
   - Куда палишь? Я без оружия. Под суд захотел? - и задвигал лыжами от вертолета.
   Двое в ботиночках рванули за ним, завязли в ближайшем сугробе и вернулись к вертолету.
   Полтора километра до гор Яшку два десятка раз сбивали воздушной струей, но до ущелья было все ближе. Влетев под защиту скал, он сбросил шапку и вытер мокрое лицо снегом. Вертолет завис над головой, но садиться было некуда. Открылась дверца, высунулся егерь и принялся переводить на Яшку пленку.
   - Завтра я тебя найду, - нервно дергал затвор фотоаппарата крылатый страж природы.
   - Давай, давай, - улыбался, позируя, Яшка. Я завтра бороду сбрею - и можешь своими фото туалет оклеивать в охотинспекции.
   Остывая на скале, Яшка с грустью наблюдал, как "стрекоза" забрала оленей, ружье и, задрав хвост, унеслась в сторону Талнаха. Зная, что могут ждать при выходе из долины, он вылез на плато и пошел к городу с востока. Вышел к гребню над промрайоном глубокой ночью. Гудели ноги, усиливался мороз, студя спину, но идти к людям не хотелось. Яшка оперся на лыжные палки и задумался.
   - Опять работа, толкотня в автобусе, пьяные хари в общаге, а тут - тишина, покой. Срубить избу, что-ли, и зажить себе где-нибудь подальше, - загрустил он, вспоминая недавние похороны погибших на руднике.
   А город энергично гудел под ногами. Ползали фары автомобилей по дорогам, полыхали лампы "солнце" над стройплощадками, и Яшка, остывая на ветру, понимал, что ничего от него не зависит. Так же будут горбатиться и калечиться люди за медь и никель, рожая и растя детей в чаду и газе медеплавильных заводов, обступивших Норильск. Ослабевших заменят свежими с "материка", а деньги за металл получит далекая Москва, не ведающая о черных пургах Таймыра.
   - Ухожу к долганам, стану чукчей, - решил Яшка. - Им охота в любое время года разрешена, а тут в шахте уцелеешь, так вертолетом, как волка, загоняют, - и покатил вниз в человеческий муравейник, понимая, что долганам он нужен еще меньше, чем застреленным оленям, которых доедали сейчас егеря с вертолетчиками.

0x01 graphic

ВОЗДУШНЫЕ РЫБАКИ

  
   Эдик неделю рыбачил. Яшка, видя его идущим с пустым рюкзаком к дому, поинтересовался:
   - Что, рыба пешком идет?
   - Да тихо ты, - озирался Эдик. Я вертолет в сети поймал.
   - Как лося на Блудном, цепью, что ли?
   - Да не, правда. Он и сейчас там, - присел рядом Эдик.
   - Понимаешь, они совсем обнаглели. Поставил сети на Мелком и сплю в палатке. Слышу - летят. Ну, думаю, протокола не миновать, а они подлетели к сети, подцепили ее колесом вертолета, подняли вместе с рыбой и улетели на Литовский остров. Там собрали всё в вертолет и - будь здоров! - Дак я съездил за тросом, насадил на него поплавки, привязал один конец к лиственнице, на второй - камень. Еле в лодку затащил, прицепил к тросу сеть и стал ждать. На пятый день - летят, голубчики. Опять колесом зацепили, и вверх. Но трос - это тебе не веревка. Жужжали, жужжали, один полез отцеплять трос с колеса, так я его мелкой дробью - мигом дверцу захлопнул.
   - Ну, и где они?
   - Где? Где? - там и остались. Горючка кончилась - он и булькнулся. Только винты на воде, да эти двое в кожанках сверху сидят. А я на лодку - и домой.
   - Дак надо было их забрать...
   - А потом втроем за вертолет платить? Нет уж, пусть они сами своему начальству докладывают, как вертолеты в сеть попадают.
   - Так им и надо, - заулыбался Яшка. - Они и меня в прошлом году по тундре, что зайца, гоняли. Еле ушел. Слушай, а чего это остров Литовским называется ?
   - Я у Силина интересовался, он тут с сорок второго прохлаждается. Двадцать отсидел, потом без права выезда, потом привык... Так он говорит, у литовцев, которых тут отучали от независимости после сорок пятого, есть праздник Лиго. Типа нашего Ивана Купалы.
   Они вообще народ работящий, а тут - забастовали, мол, дайте нам на природе Лиго отметить. Начальник Норильского лагеря тогда большой шутник был. Собрал их около двухсот человек, желающих на природу, вывез баржой на галечный безымянный остров, посреди Мелкого, и оставил на месяц, а вода - ледяная.
   Потом приплыли, всех закопали прямо там - и с тех пор он Литовский. А у нас, русских, кабак по любому поводу, понял почему? На остров не хочется... Пошли домой, посплю маленько, а то, если эти... по рации номер лодки передали, то милиция мне живо островок подберет по вкусу...
  

0x01 graphic

ПИЩА КОСМОНАВТОВ

   Автобус еще выруливал с остановки на Вальке, когда возле навьюченных друзей заскрипел тормозами уазик охотинспекции.
   - А... старые знакомые, - злорадно улыбался розовощекий крепыш-егерь.
   - Куда собрались? Документы.
   Яшка с Эдиком достали охотничьи билеты.
   - Так, - неторопливо сверял номер ружей с записями в разрешениях страж природы. - На кого собрались?
   - Олень. Вот лицензия, - протянул бумажку Эдик.
   - Удивительно, - расстроился егерь. - Все в порядке, поумнели что-ли ?
   - Да надоело от вас бегать, - спрятали документы друзья и стали на лыжи.
   Взяли направление на гору Сокол и перескочив Норилку запетляли между лиственницами выискивая свежие тропы саджоя. Пробегав пару часов сели перекусить.
   - Глянь, - толкнул Яшку Эдик. - Он что, решил за нами весь сезон гоняться, - указывал он на приближающегося полного лыжника.
   - Не, это не егерь, - дожевывал сало Яшка. - У этого морда, как у тех двоих вместе...
   Толстяк, пыхтя и размазывая пот по пухлым щекам, подкатил к биваку, прислонил к лиственнице новенькую мелкашку, и подсел к костру.
   - Ребята, возьмите в напарники. Пятый раз выхожу, и все никак... Срок лицензии кончается, - тянул толстенькие пальцы-сосиски к тлеющим головешкам новенький. - Меня Валерой зовут.
   - Валера, так Валера. А в загон пойдешь? - спросил, собирая еду в рюкзак, Яшка.
   - Куда пошлете..., все сделаю, - радостно заулыбался толстяк.
   - Так. Иди к Листвянке, и оттуда гони с шумом в сторону Талой. - Мы чуть выше устья станем на переходной тропе. - Понял ?
   - Меня уже нет, - вскочил на лыжи Валера. - Только чур, все пополам...
   - Не пополам, а на троих, - уточнил Эдик, недоверчиво косясь на раскормленный зад удаляющегося загонщика.
   Через несколько часов, стоя у Талой, друзья услышали далекие крики, и заняли позицию для стрельбы. Яшка спрятался за корневищем упавшей лиственницы, а Эдик залез в густой куст тальника.
   - Спрячься получше, у этого Карлсона мелкашка, неизвестно куда он палить будет, - посоветовал Яшка. Эдик колебался, осматривясь вокруг, когда из-за небольшого холма на тропу выкатилось больше двух десятков оленей. Остановились, послушали шум загона и рванули прямо на друзей. Загрохотали двустволки. Пара самцов упала перед охотниками. Яшка с пяти метров ударил в бок набегающего, и видя, что Эдик свалил еще одного, вскочил для перезарядки. И, в это время, над ним засвистели пули. Упав назад под корень он заорал:
   - Прячься, этот придурок на нас охотится.
   Эдик вместе с убегающими оленями скатился на лед Талой, и сидя добил качающегося подранка.
   Уцелевшие олени перескочили дымящуюся полынью стремнины, и вихрем осилив противоположный берег Талой, скрылись, а свист пуль и хлопки мелкашки не прекращались.
   - Сиди там, пока у него патроны кончатся, - крикнул Яшка Эдику, вжимаясь под корневище. - Взяли на свою голову...
   - Ура..! - катился с холма Валера всаживая в винтовку очередной магазин. - Видали сколько. - Я навалил...
   Яшка вылез из ямы, забрал мелкашку и ткнул его в свежую пулевую отметину на лиственнице, за которой только-что прятался.
   - Меня ты чуть не завалил, чучело!
   Осмотрели убитых оленей. Во всех были только попадания жаканов. И Валера виновато замолчал, а потом воскликнул:
   - Но пригнал то их я!
   - Ладно, бери одного, - остыл Яшка, и занялись разделкой туш.
   Трех небольших оленей распихали по рюкзакам, а еще двоих - сложили в яму, прикрыв шкурами. Заровняли снегом. Яшка бросил сверху стреляную гильзу.
   - А это зачем ? - поинтересовался Валера.
   - Зверь на запах пороха не сунется, - запахивался поплотнее от начинающейся пурги Яшка.
   - Так! Ты своего - взял. Эти наши, идет? - обратился он к Валере.
   - Ну что вы, ребята, мне хватит, и так выручили, - пристально осматривал окрестности толстяк.
   Пурга резвилась неделю. И как только угомонилась, Яшка с Эдиком покатили за свежатиной. Но нашли только стреляную гильзу, насаженную на сучек Яшкиной спасительницы-лиственницы.
   - Надо было и борова тут ободрать, - огорченно крякнул Эдик. - Выручили называется..
   - Хороший человек - тащить ничего не надо, - подытожил Яшка, пряча стреляную гильзу в карман.
   Прошел год. Пополняя запас сухого спирта для растопки костра Яшка купив упаковку, удивился. В картонной коробке круглые таблетки спирта были упакованы в бумагу с надписью " сливочное масло ".
   - Хорошо хоть не "цианистый калий " написали, - подумал он, и сунул таблетки в карман штормовки.
   С открытием сезона на утку друзья отправились в район Пясинских разливов. Отойдя десяток километров от трассы, увидели идущего навстречу охотника, со знакомыми объемами зада.
   - Слышь, Эдик. Да это же Валера, - обрадовался Яшка.
   - Привет, ребята, - смущенно затараторил толстяк. - Я тут просидел зря два дня. Возьмите с собой.
   - Мы уже раз тебя брали, сыты по горло, - отмахнулся Эдик.
   - А что, что-то не так ? - воскликнул Валера.
   - Олени то - исчезли, - вмешался Яшка.
   - Это не я, парни, может медведь?
   - Ладно, дело прошлое, - остановил его Яшка. - Хочешь, я тебе новинку покажу, - и вытащил упаковку "сливочное масло ". - Видишь? - В одной таблетке сто грамм спрессовано. - Пища космонавтов...
   - Дай попробовать, - засуетился Валера.
   - Не..е ! Это НЗ. На крайний случай, да и ты уже домой идешь, а нам неделю в болотах загорать, - отнекивался Яшка, моргая недоумевающему Эдику.
   - Ну дай хоть одну, ни разу не видел, - не отставал Валера, и Яшка с напускной неохотой, вручил ему таблетку.
   Валера, даже не понюхав, сунул ее в рот, и резво задвигал челюстями. Потом скривился, по полным щекам струей побежали слезы, и плюясь он принялся выскабливать изо рта "космическую" гадость, а затем ладонями принялся черпать болотную воду и полоскать горло.
   - Ты оленем, оленем закуси, пройдет, - посоветовал Яшка, и друзья продолжили путь к озеру, над которым лентами ходила утка.

0x01 graphic

ПОХМЕЛЬНЫЕ ПЯТКИ

  
   Илья Деребан двигался по камере ожидания склада взрывчатки на носках, опасаясь твердо становиться на пятки.
   - Ты че балерину изображаешь? - полюбопытствовал Яшка, протискиваясь к столу доминошников для забивания очереди.
   - Тебе смешно, - огрызнулся Илья, - а у меня, видать, что-то с физиологией нарушено. У всех людей с похмелья голова болит, а у меня пятки.
   - Та то тебя жена тузит, пока ты в ауте, - вмешался в разговор Кессель.
   - Ну что вы, парни, моя Валюнчик? - Никогда!
   - Ты вообще, как домой приходишь, ежели поддавши? - настаивал Кессель.
   - Сам то я обычно плохо помню, - поморщился Илья. - Валюша говорит, что позвоню, она открывает, и я падаю прямо в коридоре. Она раздевает и спать укладывает. Всё как у людей...
   - Слушай меня, - поучал Кессель, - прими слегка за воротник, а придурись на литр и посмотри...
   На второй день Илья вышел на смену слегка озабоченным.
   - Парни, сколько сантиметров от пола до передней планки дивана? - обратился он к бригаде.
   - Решил столяром стать? - посыпались вопросы...
   - Да не, я вчера, как договорились, поддал, позвонил... и свалился на обычное место в коридоре. А Валюша втащила меня в комнату, сняла ботинки и давай лупить скалкой по пяткам. А они еще со вчерашнего не отошли. Дал ей для успокоения оплеуху, а она так вся под диван и залетела. Пришлось мне его поднимать, когда доставал ее, для дальнейшего воспитания...
   - Сколько же там сантиметров?
   - Дались тебе эти сантиметры, дальше-то что было? - настаивала бригада.
   - Да вообще-то ничего. Добавили в гараже с Витьком. Как домой попал, не помню, но сегодня, как у всех нормальных людей, болит только голова. Валюша, видимо, подозревала, что опять притворяюсь... и проснулся на полу. Никаких тебе человеческих отношений, - огорченно развел руками Илья.
   Через неделю его вызвали в партком.
   - Товарищ Деребан, вы позорите высокое звание коммуниста. - Разве можно так обращаться с женщиной? - навалились на Илью члены бюро.
   - А это уже не ваше дело, - завелся Деребан. - Замдиректора Густомесов личного чеканщика содержит, и два человека для него рыбу да песца с оленем на Пясине круглый год промышляют, а числятся все проходчиками на руднике, зарплату получают, стаж идет - это вы не видите?! А с женой я сам разберусь.
   - Положишь партбилет, таким не место в наших рядах, - взвился пожилой наставник молодежи со значком " 50 лет КПСС " на потертом сталинском френче.
   - Точно! Пока в ней Густомесов, я лишний, - согла-сился Илья.
   - Выгоняйте, только верните мне автомобиль.
   - Кого, кого вернуть? - перестал размахивать ветхими рукавами френча ветеран.
   - Не кого, а что? - поправил его Илья. - Партвзносы десять рублей в месяц? В партии я шестнадцать лет. Итого две тысячи. Выходит я вам "Москвич" подарил, а вы меня исключаете...
   - Да мы таких к стенке ставили, - захлопал руками по карманам френча ровесник революции.
   - Ким Аврорович, сядьте, - охладил его парторг. - А вас, Деребан, мы не задерживаем.
   В коридоре Илья спросил у ожидавшего очереди на партком знакомого крепильщика.
   - Слышь, чего это плешивого Авроровичем зовут?
   - Кима? - Он детдомовский. Мама комсомолка, уходя на белых, сдала его с письмом, где сообщила, что папа - матрос с "Авроры". Так и записали.
   - Что, опять расстрелом грозит?
   - Угу, Густомесов ворует, жена дерется, а меня стрелять собрались. - Пошёл я... пиво пить.
  

0x01 graphic

ВЕСЕННИЙ ФЕЙЕРВЕРК

   Судя по ржавчине на боках, двухсотлитровая бочка украшала заснеженный склон Медвежьей горы не первый год. Яшка, поравнявшись с ней, поправил лямки рюкзака и двинулся дальше к истокам Ергалаха, где намечалась утиная охота. Шедший следом Эдик остановился и, сняв рюкзак, принялся отвинчивать пробку.
   - Да брось ты ее! Топать еще целый день, пошли, - обернулся Яшка.
   - Секунда дела, гляну, что там, и пойдем, - орудовал вокруг пробки Эдик.
   Отвинтил крышку и опрокинул бочку. Струя бензина потекла по плотному майскому снегу вниз по склону, подмочив рюкзак Эдика.
   - Оставь ее к чертям, - заругался Яшка, ушедший метров на сто вперед.
   Эдик, оттащив в сторону рюкзак, достал спички.
   - Сейчас, погоди минутку, чего она зря валяется, - и ткнул огонек в пропитанный бензином снег.
   Взметнувшееся пламя остановило струю, медленно, черня снег, поползло назад к бочке и запрыгало возле нее, отталкиваемое пульсирующей струей из горловины. Потом внутри бочки что - то загудело, и она, накаляясь, начала подпрыгивать на месте в такт внутренним хлопкам.
   - Беги! - крикнул Яшка,- видя, что напарник не торопится покидать первый ряд огненного шоу.
   Эдик, отступая, споткнулся о рюкзак, упал и на четвереньках устремился вниз по склону. Но бочка, входя в азарт, запрыгала, ухая, вслед за ним, а потом, сделав последнее сальто - взорвалась, накрыв горящим бензином рюкзак упавшего ничком Эдика и склон в радиусе двадцати метров.
   Яшка скинул телогрейку и, прикрывая ею лицо, кинулся к напарнику, подпрыгивая как заяц на пылающем снегу. Накинул телогрейку Эдику на голову и рывками потащил его на чистый снег. Отбежал, осилив десяток метров, принялся суетливо, невпопад тушить то Эдькину шевелюру, то собственные штаны. Через несколько минут спектакль окончился. Эдик, сидя, оттирал копоть с обгорелых бровей, ресниц и шевелюры. Яшка тушил телогрейку. А возле опять мирной бочки подпрыгивал горящий рюкзак, в котором рвались охотничьи патроны, дырявя брезент утиной дробью.
   - Ну и куда теперь? - пнул ногой лохмотья телогрейки Яшка.
   - Говорил тебе, не трогай...
   - Да я же только посмотреть хотел, - размазывал негритянский загар по щекам Эдик.
   - С твоими талантами только похороны можно увидеть, собственные, - матерился Яшка.
   На снегу догорал рюкзак, скалилась рваными краями рыжая выкройка бочки. Яшка вел Эдика назад на Медвежку, а солнце, весело искрясь, кружило над ними, начиная трехмесячный полярный день.

0x01 graphic

ПОДАРОК ПИОНЕРА ТУНДРЫ

  
   Вездеход шел вторые сутки. Снег забивал узкие передние стекла, вешки, обозначавшие дорогу, встречались все реже и реже, а потом исчезли совсем.
   - Куда теперь? - спросил, обернувшись к охотникам, водитель.
   - Костя! Гони, пока есть дорога, - приказал Иван Иванович, раскупоривая бутылку джина " Капитанский ", синие паруса которого пахли тройным одеколоном как внутри, так и снаружи.
   Выпили все, включая Костю. И вездеход продолжил яростное топтание снега, валящегося сверху и не спешащего успокаиваться на теле тундры.
   Через пару часов Костя, бросив рукоятки фрикционов, убавил газ.
   - Куда ехать?
   А вокруг, смешивая серое небо с белой тундрой, мельтешил снег.
   - Правее надо брать, - внес предложение Иван Иванович. - Там ЛЭП, по ней вернемся домой.
   - Не... Нужно левее, там Енисей, по нему в Дудинку придём, - вмешался Яшка.
   - Лучше прямо держать, - выткнул голову из пассажирского отсека Эдик.
   - А вообще, сколько у нас горючки осталось?
   Костя пощелкал тумблерами:
   - Километров на сто пятьдесят хватит, думается...
   А тундра с небом стали одним сплошным месивом снега. Иван Иванович достал еще одного " джина ". Выпили. Выкинули бутылку и поехали прямо.
   - Костя, а чего ты левый рычаг так часто дергаешь? - поинтересовался, закусывая тушенкой, Эдик.
   - Гусеницы неодинаково натянуты, - устало обернулся тот. - Я подправляю, - и опять потянул на себя левый рычаг.
   Сквозь пелену снега впереди мелькнул гусеничный след, который спешил пересечь вездеход.
   - Стой! Это же наш... - дернул Костю за плечо Эдик.
   - Ты чё из меня дурака делаешь? - обиделся тот, глуша двигатель.
   Эдик выскочил из заиндевевшей кабины, исчез в пелене снега и, вернувшись через десяток минут с пустой бутылкой джина, ткнул ею Костю.
   - На. Мы ее полчаса назад выпили. Выходит, ты нас, циркач чертов, по кругу возишь...
   - Уволю! - взъярился, при виде знакомой бутылки Иван Иванович, и достал следующую. - Яшка, садись сверху и смотри, чтоб этот натягивательщик с курса ни-ни...
   Белый, наскоро закусив, напялил на лицо маску, оседлал кабину и стукнул по стеклу, давая команду трогать. Снег бил в правую щеку, вездеход, качнувшись, рванул вперед и через десяток минут ветер начал сечь лицо, а спереди под гусеницами что-то зачернело. Яшка постучал по стеклу, тормозя машину, пригляделся и обмер. Сквозь приподнявшуюся снежную завесу то, что казалось кустом, оказалось рощей лиственниц, растущей в ущелье, на краю которого покачивался вездеход. Яшка тихонько сполз с кабины и открыл дверцу водителя.
   - Костя, назад, тихо - тихо...
   Машина послушно вернулась в безопасную тундру, а Иван Иванович, измерив взглядом крутизну склона, скомандовал:
   - Всем спать, пока вы мне вечный не организовали.
   Проснулся Яшка от стука снаружи. В лобовое стекло заглядывал комок меха, в середине которого чернели два глаза и пуговка носа.
   - Вы там живы, однако?
   - Что б я столько жил, сколько меня хоронят, - бурчал Яшка, открывая боковую дверцу.
   Гусеницу вездехода обнюхивали два ездовых оленя, а третий пытался ее укусить.
   - Ты их что, не кормишь? - спросил Яшка, разминая затекшие ноги возле крохотного хозяина тундры.
   - Моя кормит, - засмеялся тот. - А твоя зачем в ущелье ехал, песца кормить ?
   - Песца, песца... Навалил тут снегу, разве что увидишь?
   - Где леповская дорога?
   - Во-на! - ткнул рукой вправо долганин. - По руслу прямо, у большого лба налево, и будешь дома.
   А Яшка с интересом косился на его карабин.
   - Продай.
   - Не, этот нельзя, - отвел Яшкину руку от винтовки долганин.
   - Не мой - отца, а мой - бери. - Что дашь? - и достал из нарт второй.
   Яшка сморщился, глядя на дряхлую винтовку, в трех местах перевязанную веревкой.
   - Это не твой, прадедушкин...
   - Прадедушкин... винчестер, однако, - обиделся долганин.- А этот пионерский - вместе с галстуком вручили...
   - Та то тебе его на металлолом сдать дали, а ты - по тундре шарахаешься, - горячился Яшка, вынимая затвор. - И боек слабый, сколько патронов ?
   - Мало, однако, тридцать штук. Давай на твои сапоги менять?
   - Да я их первый раз одел. Яловые, на меху, восемьдесят рублей отдал. Да и куда они тебе? Таких, как ты, на один сапог три штуки надо.
   - Моя носить не будет. В таких только ты да лошадь ходить может, - притопывал миниатюрными унтайками долганин. - В Дудинка продам. Бери карабина...
   - Чего разорались ? - вмешался Костя, высовываясь из люка.
   - Да вот этот клоп за ржавый самопал мои сапоги хочет. А я что, папуас, босяка бегать?!
   - Если хочешь меняться, то бери мои запасные валенки. Карабин нужен. Олень на выстрел дробовика не подпускает.
   Яшка, кряхтя, начал разуваться, и меховые сапоги исчезли на оленьей упряжке из его жизни навсегда.
   - Лезь сюда, хвастайся, - позвал из вездехода Иван Иванович.
   Эдик взял один патрон, потряс у уха и удивился.
   - Да тут пороха и половины нету...
   Разрядили. Порох занимал только одну треть гильзы.
   - Ну чукча, надул! Учебные патроны подсунул, - разозлился Яшка и принялся вынимать пули из остальных.
   Эдик пытался его остановить.
   - Яшка, это же КО-8,2. Он на триста метров рассчитан. Может, столько и надо пороха !
   - Триста, триста, олень ближе пятисот не подпускает. Усилим заряд, и все дела... Сделал из тридцати зарядов пятнадцать, передернул затвор и скомандовал :
   - Костя, давай дичь.
   После трехчасового рысканья по тундре за очередным увалом подняли отдыхающую возле огромного валуна стайку оленей.
   - Рогача, рогача вали... - подгонял Яшку Иван Иванович.
   Белый взял на мушку красавца саджоя и, когда тот светлым корпусом вышел на темноту валуна, нажал курок. Сильнейший удар в плечо, яркая вспышка перед глазами были его последними воспоминаниями на этой охоте. Очнулся от толчков несущегося на предельной скорости вездехода и тройного запаха джина, который пытался влить ему в рот Иван Иванович. Гудела забинтованная голова, и болели скрюченные тесными валенками пальцы ног.
   - Чё это было? - повел глазами Яшка.
   - Башку тебе надо менять, а не сапоги, - облегченно вздохнул Иван Иванович, машинально допивая Яшкину порцию джина.
   - Теперь у тебя нет сапог, карабина и ... головы, которой у тебя, кажется, никогда и не было.
   - А олень ?
   - Рогач? Сбежал, а нас ты чуть не угрохал, - присоединился к джину и Ивану Ивановичу Эдик.
   Хирург, копаясь в Яшкином лбу, уточнял:
   - Говоришь, хотел, чтобы прямой полет пули дальше был? - Целиться легче? И много у тебя таких патронов? - Четырнадцать? - Ты их не выкидывай, друзьям подари, - и кинул окровавленный осколок гильзы в тазик. - Может, тогда в тундре хоть что-то живое после вас останется.
  
  

0x01 graphic

КЕЛЬЯ МИНИСТРА

  
   Вымокнув в бурунах речки Быстрой, Яшка остановился на днёвку, как только вышел в Ергалах. Стравил воздух из отсеков лодки, чтоб не лопнула нагревшись на солнце, развесил мокрую одежду на кустах, и завалился спать. Разбудил его дождь, начинающий барабанить по брезенту палатки песню вольной тундры. Собрав вещи, Белый опять забрался в спальный мешок. Такое начало походов, он любил больше всего из того, что познал. Торопиться некуда, еды непочатый рюкзак, ни единой души на сотню верст вокруг, и прояснялась голова, забитая разными глупостями, вроде: - работы, домашних дрязг и каждодневной городской чепухи. Низкие тучи, лес, реки успокаивали, навеивали дрему, переводя в свой ритм жизни, которому Яшка с тихой радостью подчинялся, входя в созерцательный мир долган**.
   Через сутки дождь кончился. Белый еще повалялся, пока высохла палатка, и собрав лагерь, столкнул лодку в поток. Река неспешно несла его течением, хвастаясь красотами летнего Заполярья. И Яшка с грустью понимал, что именно это и есть настоящая жизнь, а не та метушня и нервомоталовка, которой он занимался в промежутках между походами. Убаюканный этими мыслями и нежным покачиванием лодки, опять задремал, не полностью избавившись от дурмана, навеянного ушедшим дождем, и зная по прошлым походам, что "двуногих" и порогов тут нет.
   Проснулся от лая собак. Огляделся. Лодку несло мимо справной избы, с крыльца которой его настороженно рассматривал, обняв ружье, бородатый, крепкий мужик. Лохматые лайки продолжали отрабатывать свой хлеб. Яшка причалил и поздоровался. Бородач вместо ответа прикрикнул на собак, и они послушно улеглись у его ног. Яшка подошел и присел на чурбак для рубки дров. Лицо мужика кого - то напоминало.
   - Слушай, - начал он, - я тебя уже видел. Где мы встречались?
   - Будешь таким любопытным, на том свете знакомых найдешь, - буркнул Бородач, и прислонил ружье к стенке избы, видя, что свое Яшка оставил в лодке.
   - Вспомнил! Озеро Боганидское, ты там рыбачил, верно?
   - С такой памятью, и до сих пор жив ? - удивился Бородач.
   - Так ты, министр?
   - Ну и что? - неторопливо набивал трубку табаком из обшитого бисером кисета бородач.
   - Это было четыре год назад. Потом ты пропал. Во аж куда забрался, - оглядел окрестности избы Яшка, - Что ... там надоело? Я слышал, тебя вроде бы посадили...
   - Заткнись! - рассердился Министр, опять беря в руки ружье.
   - Да я что? - отнекивался Яшка, - спросить нельзя.
   Собаки, чувствуя настроение хозяина, зарычали, приподнимаясь.
   - Сидеть! - успокоил их хозяин, - а ты кончай болтать, и отчаливай...
   - Да суп сварю, и свалю, - обиделся Белый.
   Взял из лодки рюкзак, не прикасаясь к ружью, и занялся стряпней. Лапша закипела. Яшка заправил ее тушенкой, помешивая, когда Министр встал, сходил в избу, вышел без ружья и бросил на клеенку-стол Белого вяленого чира. Яшка, также молча, достал фляжку спирта. Выпили.
   - Не сердись. - нехотя жевал рыбу Министр. - Не люблю вспоминать Боганидское. Его все "Вагонетка" зовут, а ты правильно... где вычитал?
   - На карте вертолетчиков. - Еще удивился как его переврали.
   Выпили по второй. Министр добавил к "столу" литровую банку красной икры.
   - Ты прав. Мне там "срок" дали. - продолжал он. - Орлы из милиции подарили карабин, чтоб дичь и рыбу им промышлял. Патроны привозили. Потом им показалось, что песцов мало даю, и посадили..., за этот же карабин... Когда вышел, сюда сбежал. Только друг - вертолетчик знает это место. Прилетает раз в два - три месяца. Я уже успокоился, а тут тебя принесло. Ешь икру...
   Яшка разлил остаток из фляжки и с сожалением потряс у уха пустую посудину.
   - Не переживай! - хлопнул его по плечу бородач. - У меня этого добра пять ящиков. - Долганам на меха меняю. Гуляем!...
   Очнулся Яшка на кровати в избе, лежа одетым поверх одеяла. Гудела голова, и мешало дышать ссохшееся горло. Министр протянул ему кружку.
   - Не! Я больше не могу, - отвернулся Яшка.
   - Пей! Это морс из брусники.
   После трех кружек и миски ухи из муксуна, Белый вновь смог видеть прелести окружающего мира.
   - Поживи у меня. Дичаю, - предложил Министр.
   - Да я бы с удовольствием, - посочувствовал Яшка. - На работу через неделю... Ты вот, что... закажи вертолетчику, чтоб бабу тебе привез. Их в Дудинке бродячих, как у собаки блох...
   - Дак она же здесь повесится... - засмеялся бородач.
   - А ты для чего? - Снимай и приводи в чувство...
   Через час Яшка отчалил. На привале, после Ергалахского порога обнаружил, что фляжка почему-то полная. Попробовал на язык, - спирт.
   - Ну, бродяга! - воскликнул он повеселев, и выпил за здоровье отшельника.
   Пару лет спустя, случайно он узнал, что у Министра родился сын, от поселившейся у него долганки.
  
  
  
  
  
  
   ** долгане - северная народность

ЗВЕНЯЩЕЕ ПЛОСКОГОРЬЕ

( Яшкин дневник с похода на Хоннамакит )

   Люблю Север за прямолинейность, ширь и максимализм во всём.
   Мороз! - так без теплого ночлега два от силы три дня - и пиши завещание, полярное лисы - песцы прочитают, если на предыдущих осилили уже грамоту. Можно попасть на небеса вместо цели маршрута по таким пустякам, как сбившаяся портянка, потерянная рукавица, подмоченная в наледи одежда и, главное, усталость в мороз. Задремал, и сон навеки.
   Реки! - Так хоть сейчас ГЭС ставь, и можно назвать десяток сибирских, больших, чем Днепр, рек при разговоре в средней полосе и в глазах собеседника ничего не проснется, если только они не упоминались в песнях. Летняя тундра заведет, тихо заманит, а заблудишься, так молча и спрячет до, может, и не прозвучащего здесь судного гласа. И все это мягко, под плеск воды и гибкость мха, лишая звуки силы и поглощая их. Горы тут, правда, слизанные ледниками, без острых вершин, но зато берут просторами. Сколько ни иди, одно плато за другим, изрезанные ущельями и реками, сорвавшимися с цепи летом и заваленными глыбами льда с дымящимися струями наледей, от которых держись подальше зимой.
   Но ни один человек не вышел отсюда таким же, как вошел, и середины не бывает. Или он испытал себя и теперь готов на многое, или его, скулящего, доставили к порогу дома, и он теперь в состоянии ходить только в гастроном, и то не далее, чем за два квартала. Но и от таких есть польза. Рассказывая о виденном, они тормошат завязших в вещизме и скопидомстве обывателей, не бывавших далее конца трамвайной линии городов, где родились и веками цвело их родословное дерево.
   Долгое время живя в одном из поселков Таймыра, с друзьями облазили окрестности в радиусе 150-200 километров и начали присматриваться к дальним рекам. Наше внимание привлек Большой Хоннамакит, берущий начало в горах Путорана в пятидесяти километрах от верхней точки озера Лама. Знали, что район необитаем, туристы ходят летом да охотники зимой песца промышляют. Общая протяженность маршрута от Ламы до Волочанки пятьсот километров, откуда можно самолетом вернуться домой. Решили сходить. Зиму готовились. Купили резиновые лодки, палатки, спальные мешки, ружья. Выход назначили на середину июля. Собирались идти пять человек. К сроку осталось трое, потом заболел еще один товарищ, и на вечер перед походом нас стало двое. Утром к месту сбора не явился и последний напарник. Были только хозяин лодки и его напарник-рыбак. Все рушилось. Пропадали год и две недели заработанных отгулов. Решил попробовать пройти в одиночку. Вася Кравченко, хозяин лодки, покрутил пальцем у виска, но согласился отвезти до конца Ламы за двести километров от поселка. Озёра Таймыра ледникового происхождения, чистые, прозрачные, с живописными берегами. Чем дальше плыли, тем выше становились горы, сжимавшие озеро. К концу дня пришли, на место, лодка ушла. Навьючившись, стал подниматься в гору, но сказалось нервное напряжение сборов, и решил заночевать у подошвы горы.
   Проснулся с хорошим настроением и бодро двинулся на приступ. До середины горы склон был заросший кустами и травой, а выше пошли голые скалы, почти отвесные у вершин. Но много было трещин, и решил идти в лоб. По опыту прошлых походов знал, что лучше сразу подниматься на плато, чем идти по долинам рек, где много препятствий, а в конце все равно пойдут стенки. Кустарники прошел быстро, а ближе к вершине дело пошло хуже. Сильно мешал тяжелый рюкзак с лодкой.
   Остановился на обед и стал пересортировывать снаряжение, хотя и знал, что лишнего нет. Выложил консервы в металлических банках, надеясь на ружье, оставил также брюки гидрокостюма, о чем впоследствии очень жалел. Стало легче, но усилилась крутизна склона, пока не стала совсем вертикальной. Тут было много гнезд ворон и скалы были белые от помета. В воздухе стоял гам от шума крыльев и криков птиц. На одной из стенок перед вершиной ноги потеряли опору, и повис на руках. Руки слабели, а прямо перед лицом в трещине скалы росла крохотная незабудка с очень яркой расцветкой. Вспомнилась религия японцев, поклонение прекрасной природе. Говорят, они могут так смотреть часами. Вместо такого количества времени у меня было два варианта: валиться вниз или лезть вверх. С этого места начался мой принудительный "героизм". Ценой нескольких ссадин оседлал вершину и свалился. Лежал и смотрел. Внизу в серой дымке раскинулось красивейшее озеро Таймыра и кратчайший путь для отступления, а впереди расстилалась голая каменистая пустыня плато Путорана. Обида на напарников погнала вперед, хотя и была мысль вернуться. На плато заблудился. С собой была обычная географическая карта Красноярского края, на которой после Ламы пустота до Хоннамакита, а в действительности все изрезано ущельями. Взял курс по компасу и двинулся на полукруглую вершину какой-то горы. Плато засыпано валунами и щебенкой. Везде журчит вода, изредка попадаются небольшие озерка с глиняными берегами без растительности. По карте расстояние до реки пятьдесят километров. Шел целый день, а конца каменной пустыне нет. Остановился на ночлег.
   Поставил палатку, поел всухомятку и, несмотря на усталость, долго не мог уснуть. Мешала тишина, вернее, отсутствие привычных звуков города. Под палаткой между камнями слышался ток воды, скрипела галька, а в воздухе стоял тонкий, звенящий, высокий, прямо - таки космический звук. С давлением у меня порядок, знатоки утверждают, что это голос песка, гонимого ветром. Под его аккомпанемент отлично думалось. Проснулся и уже не следил за временем.
   В условиях полярного дня лучше всего ориентироваться по голоду и усталости. Собрался, прошел метров двести и сбросил рюкзак. Слишком тяжел, трудно прыгать по валунам, и если подвернешь ногу, то совсем не выберешься. Сложил в кучу палатку, спальный мешок, топор, запасную одежду, часть патронов, написал записку, что могут пользоваться, кто хочет, и побрел дальше. Придя на намеченную гору, увидел внизу несколько озер и реку, текущую по долине. По карте выходило, если река течет вправо, то это Большой Хоннамакит, а если влево, то передо мной Микчанда; и я проиграл, она течет обратно в Ламу. В довершение к путанице привязалась росомаха. Иду, а она маячит вдоль курса. Раньше ухлопал бы ее не глядя, а в этих условиях появилось чувство хрупкости природного баланса. Был уверен, что зря погубленная чужая жизнь не пройдет безнаказанно, а сырая шкура тяжела, да и лезет она, летняя. На плато росомаха не опасна, а когда проходил тальники около реки, по спине сквознячки гуляли. Река текла вправо. Держа наготове ружье, поздоровался с Хоннамакитом. Передал ему привет от всех, кто собирался, но не пошел, накачал лодку и оттолкнулся от берега.
   Большой Хоннамакит в верхнем течении меня сильно разочаровал. Тихая, очень спокойная, чисто украинская равнинная речка. Травка на берегах, так и кажется, что за поворотом сейчас пойдут трубы дождевальных установок и откроются средней и высшей упитанности зады граждан и гражданок с тяпками, не сумевших избежать ежегодной мобилизации для нанесения посильного вреда сельскому хозяйству.
   В картину не вписывалось только небо. Серое, низкое и какое - то безразличное ко всему под ним происходящему. В переводе название реки звучит как "крупный новорожденный олененок ", и первые десять километров у него был на самом деле младенческий нрав. Я уже мысленно гулял по своему поселку в лавровом венке, зная, что течение в Волочанку привезет, когда стали появляться перекаты. Потом река вздулась и понеслась в темное ущелье, став белой от пены. С меня живо сорвало лавровый венок, смыло спесь и ружье прихватило. Ему нет места в надувной лодке. Повесишь за спину - мешает орудовать веслами, на борту не держится, положил на дно - стала насекаться ткань днища при столкновении с подводными камнями ; и хотя я страстный охотник и одностволка была безотказной, без колебаний опустил ее в дар потоку. Сам же, слыша как вода загрохотала им об камни, продолжал осваиваться в этой кутерьме. Все было брошено на достижение цели. Слишком много было разговоров в нашем кругу за время сборов, а без достижения конечного результата был бы сплошной скандал, и нескончаемые насмешки людей, мстящих осмелившемуся бросить вызов их укладу жизни.
   Пролетев километров пятнадцать со скоростью экспресса был выкинут на глыбу посреди потока. Вокруг ревел и скакал уже не олененок и даже не взрослый олень, а взбесившийся волчина. И сидя в лодке, полной воды, стал прикидывать. Назад далеко, и могут возникнуть трудности с продуктами. Впереди - никаких перспектив уцелеть, и до меня дошло, что с высшей категорией трудностей водного туризма шутки неуместны. Замерз, вылил воду, провел перекличку всех богов и религий и оттолкнул лодку в поток. Если бы пришлось идти в эту реку с середины, где она уже бешеная, никогда бы не полез. Тут же всё происходило постепенно. Хоннамакит медленно унес от мест, из которых еще можно было вернуться, и тренируя и усложняя препятствия, научил их преодолевать. При других условиях не стал бы рисковать хоть и непутевой, но все таки своей головой. Особенно запомнился один отрезок длиной в несколько километров, где была сплошная мешанина камней и воды, в улово после которого попал без одного весла и полностью закоченевший. В отличие от плато, тут росли корявые сосны и, скрипя как столетний дед неразгибающимися коленями, собрал сушняка, сварил сразу два пакета супа и уснул не раздеваясь между костром и стеной базальтовых глыб берега.
   После сна река тише не стала, скорее, наоборот. С прибавлением воды стали выше и круче валы, игравшие лодкой. Спрашивают о страхе. Был страх, призывающий к осторожности. Помощи не будет. Или плыви или коченей на берегу. Главное, нет зрителей, перед которыми мы пляшем от рождения до ящика и почти все поступки продиктованы мнением окружающих. Тут сам! Хочешь - рыдай от страха, хочешь - несись в потоке пены, отбиваясь от валов веслом и ори благим матом всякую несуразицу, а хочешь - стань на скале и любуйся игрой страстей в каскаде брызг, откуда только что выбрался и который ждет тебя. Другого пути нет. Едва не свалился в каньон. Вода, падая с десятиметровой высоты, била с такой силой, что брызги летели выше водопада и, заметив их, стал вырываться из потока к правому берегу. Он был ближе. Как жалел об отсутствии друзей и кинокамеры. Фотографии сохранили лишь бледную тень этого буйного курьеза природы Под защитой скал спряталась от северных ветров роща лиственниц, давшая приют. Сложил два костра, сел между ними, обсох, поел и заснул. Просыпался, ладил костры и опять засыпал. При двух кострах мирные звери не опасны, а от человека лихого спасешься только, если сам станешь зверем. На второй день, оставив ненужные патроны, по оленьим тропам правого берега отправился к Аяну, где и был через три часа. Река, берущая начало в одноименном озере, полноводна, с сильными струями и мощными порогами, которые после водной истерики Хоннамакита проходил легко, почти не черпая воду низкими бортами лодки.
   Интересно начинаются пороги Аяна. Скользит лодка в мощном, ровном потоке. Быстро плывут мимо берега в соснах. Дна не видно, сплошная темнота за бортом. Обычно на сужениях впереди становятся видны валуны, как спины китов, вокруг которых бурлит вода. Дно резко идет к лодке. Приближение очень похоже на проявление фотографии. Сначала видны туманные тени, потом резкость улучшается. Появляется уходящее все быстрее под лодку четкое изображение дна, становящееся все контрастней, а потом грохот и брызги самого порога. И если есть желание увидеть такую картину снова, то надо не зевать в лабиринте струй и стоячих волн. На галечных отмелях по утрам собираются зайцы. Плывешь тихо возле берега и иногда наблюдаешь до десятка зверьков. Одни гоняются друг за другом, другие стоят на задних лапках столбиком. Некоторые пасутся, и видны только задние части туловищ. Крикнешь, и вся эта футбольная команда исчезает мгновенно. На реке дичи в это время мало. Гуси линяют на закрытых озерах, зато часто видел уток, кормящих многочисленное потомство на тихих плёсах после водопадов и порогов. Мамы хлопали крыльями по воде, уводя человека в сторону от пушистых комочков, словно растворявшихся в воде. По берегам много куликов. Часто встречаются парящие хищные птицы - совы, ястребы.
   В низовьях Аяна, плывя по уже присмиревшей реке, заметил впереди сильные всплески. Подплыл ближе - всё утихло. Заинтересовавшись, стал смотреть в воду, где увидел больше десятка "торпед" медленно плывущих параллельным курсом. Ловить было нечем. Крючья, блесна и маленькая сеть были у не пошедшего товарища. Сам же к рыбалке отношусь прохладно из - за малоподвижности этого вида деятельности. На подобные экземпляры нужна острога. Таких и больших размеров тут достигают таймени, чиры, нельма, голец. Простейший способ приготовления на Севере такой: берешь среднюю рыбину, разрезаешь по спине, удаляешь внутренности, набиваешь внутрь соль, перец, лавровый лист, плотно заматываешь в ткань и кладешь в тепло - за пазуху. Через два часа малосол готов, и куда до него всей бочечной гадости, продаваемой в последнее время в магазинах под видом сельди. Я уже молчу о копченостях, брюшках теши и тазиках рыбной икры, уничтожаемой дружной бородатой компанией на севере за какой-нибудь час под далеко не хрустальный звон металлических кружек, и где никому не придет в голову икру на что-то мазать. Ее едят ложками из общего котла, как запорожцы кашу. Вспоминаешь все это на фоне рекламы " Сниккерсов " и понимаешь Анну Каренину. В отдельных местах тундры на стоянках приходится смотреть, куда ставить ногу, чтобы не толочь грибы. Шляпки которых достигали величины армянской кепки и оставались без червей. Вот где надо ставить грибоварни, а не рыться в наших мусорных свалках вокруг поселков и городов средней полосы и юга Украины. Но лучше делать в этих местах заповедники. Иначе природа "покорится" и пропадет от нашего усиленного внимания.
   Прогресс благо, но мне кажется, что племена, жившие в прериях, пампасах, джунглях и т.д. были более счастливы и довольны жизнью, чем задерганное, нервное, вечно брюзжащее существо, сидящее в барабане под названием коммунальный дом. Мы уже поплатились за цивилизацию утратой остроты слуха, обоняния. Снизилась физическая возможность серийного организма, и еще не известно, удовольствуется ли этим наш новый кумир - урбанизация.
   Ночёвок больше не делал. Спал прямо в лодке. Останавливался только варить суп. Был с собой большой кусок сала, запаянные в целлофан сухари и чеснок, спасавший от простуды. Его ел горстями. В одном месте услышал протяжный гул и стал нарастать запах дыма. Думал, встречу людей, но запах стал слабеть, а потом совсем пропал.
   После слияния с Аяклей Аян образовал Хету. Горы кончились, река раздалась вширь, как некоторые после родов, и позабыла о необходимости везти меня к океану. Начался мелкий дождь, посерела, пригорюнилась зажатая низкой облачностью тундра, а я. месил воду одним веслом и из-за тумана казалось, что стою на месте. Сколько дней это продолжалось, точно не знаю. Копаешь воду до одурения, заснешь в лодке, проснешься в кустах тальника под берегом и снова машешь веслом. А лодка вертится на месте как блоха. Желудок скулил о супе, и тут вдали увидел на берегу вроде песца, который по мере приближения превратился в тундрового волка. Он подстерегал переплывавшего реку дикого северного оленя и задрал прямо у выхода на берег. На Дудинском Ергалахе как-то наблюдал за такой охотой в бинокль. Волк ползал на брюхе вдоль обрывистого ската около воды, поджидая сносимого течением оленя, и в красивом прыжке заработал недельный запас продовольствия. У этого задняя часть уже была съедена, и сейчас волк ковырялся мордой в животе, доставая самое вкусное, прижав уши, задевающие голые ребра оленя. Зная, что на воде он не нападет, да и сыт сейчас, громко крикнул. Никакой реакции не последовало. Звери чувствуют отсутствие ружья и запаха пороха. Только когда подплыл метров на десять, волк оставил трапезу, нехотя повернулся корпусом в мою сторону, окинул все крайне безразличным взглядом, не спеша поднялся по склону и с достоинством удалился в тальники. Было ясно, кто хозяин тундры. А "царь природы" еще долго греб под впечатлением аудиенции и готовил обед на галечном острове посреди реки, где все далеко просматривалось.
   Встреча на Аяне не была первой. Принимал участие в отстреле волков с вертолета, моторной лодки, случались встречи в зимней тундре. И всегда волка спасали только ноги или неточная стрельба, а тут он был полон достоинства и презрения к человеку, машущему веслом среди мусора, плывущего по реке.
   Погода стала улучшаться. В двух местах видел на берегу остовы яранг на летних стоянках оленеводов, но людей ни души. Одиночество не угнетало. Да и бывает оно полным, по-моему, только в детстве. У повзрослевших столько скапливается образов, мыслей, анализов поступков, что постоянно идет диалог с прошлыми и будущими оппонентами. Переоценка своей и чужих жизней, поиски новых путей. Получается, что одиночество взрослого человека - это возможность посмотреть на себя и свой образ жизни со стороны, без помех.
   По карте перед Волочанкой находится поселок Камень. Потеряв ориентировку в расстоянии, долго напрасно ждал его и решил, что проплыл мимо него, когда спал. Открывшиеся за поворотом домики вызвали удивление внешним видом. Одни без крыш, с выбитыми окнами, вторые целые, но в крайне запущенном виде. На столбах оборваны провода, и мелькнула мысль, что, пока меня носило по горам и рекам, с миром что-то стряслось. Подплыв ближе, увидел причаленные дюралевые лодки и детей возле одного из домов. Оказалось, что жителей перевозят на факторию озера Хантайское и осталось две немного задержавшиеся семьи. Взрослых было всего пять человек, зато детей не меньше дюжины. Спросить, сколько их, стеснялся, а сосчитать невозможно. Все смуглые, глазки темные, озорные и смышленые. Меня они сторонились, зато в полной мере доставалось ездовым собакам. Сомлевшие от жары в своих шубах, они становились легкой добычей и, по всей видимости, единственной забавой детей. Долгане сказали, что на противоположном берегу стоят лагерем туристы и отвезли туда на моторке. Это была группа Пелевина из Минска. Вместе с ними, выслушав несколько не слишком лестных замечаний по поводу моего снаряжения, где лодка не потянула выше простейшего противо-зачаточного средства (презерватива), доплыл до Волочанки. У них были спасательные плоты СП-6. Поселок стоит на месте начала бывшего волока из Хеты в речку Пясину, где в старину проходил торговый путь из Красноярска в Хатангу. И расположен на возвышенном левом берегу. Состоит из одной длинной улицы, перерезанной ручьем, впадаюшим в Хету. Дома одноэтажные, щитовые, и только здание аэропорта имеет второй этаж с диспетчерскими службами.
   Возле многих домов стоят юрты долган и нганасан. И как во всех тундровых поселках, масса собак и еще больше не убранного после таяния снега мусора, обломков тары и банок. Вдоль домов настланы деревянные тротуары. Из предприятий - котельная, коптильный цех, небольшой причал, аэропорт и, достопримечательность поселка, песцовая ферма, постоянно напоминавшая о своем присутствии сногсшибательным букетом запахов. Мы стояли лагерем в ожидании оказии недалеко от вольеров, вонь и скулёж зверьков до сих пор ассоциируется с названием поселка. Много детей, но совсем нет акселератов средней полосы. Большинство низкорослые, коренастые в смешанной национальной и европейской одежде. Натащили северных сувениров и все пытались сбыть минчанам низкосортные унтайки из шкуры живота оленя. Пришлось вмешаться, вызвав негодование местных негоциантов, но непродолжительное. Вскоре уже дружно пили чай в ближайшей юрте и слушали "Мцыри" Лермонтова в исполнении приехавшего на каникулы вундеркинда. Народ интересный, но излишне поклоняется Бахусу, и в магазинах им ничего из его даров не отпускают. Достают окольными путями. От безделья взяли мелкокалиберный карабин ТОЗ-17 и стали хвастаться друг перед другом, пытаясь попасть по диким уткам, плавающим недалеко от крайних домов поселка в озере. До них было метров сто. Мы добросовестно мазали из всех положений и, конечно, все валили на винтовку. Подошел пожилой, весь сморщенный долганин, взял тозовку и, стоя, из пяти пулек отбил головы у четырех уток. После каждого хлопка очередная жертва просто роняла голову в воду и, немного потрепавшись, затихала. Стрелять после него никто уже не захотел.
   Усадили в наш круг и долго потчевали чем бог послал, слушая однотонный голос об охоте, долгой зиме, быстрых оленях и тундры в целом. Рассказывал, что раньше таких, как мы, ловили, раздевали до пояса и оставляли на час под комара, и долго потом не находилось желающих болтаться по тундре и пакостить, а сейчас на нас и комаров не напасешься.
   На исходе второго дня вертолетом вернулись в Норильск. Не призываю ходить в одиночку, это получилось случайно, но в любой группе всегда найдутся несовместимые личности, а то и просто нытики и лентяи. И только через годы можно будет наслаждаться воспоминаниями о походе, в котором время не оставит им места. После чистки реками, лишенный всякого бахвальства и отощавший на концентратах, дал домой телеграмму "вари борщ" и подпись. Знакомые отнеслись сначала с недоверием, фотографии не оставили места для их сомнений, и про поход больше не вспоминали. Но меня это уже не трогало.
   Две недели я жил в полный накал, видел "костлявую" в реве рек и грохоте водопадов, справился и потерял зависимость от мнения окружающих. Этот рывок из устоявшегося быта в туман неизвестности всегда во мне, и главное, вырастить и подготовить детей, чтобы в жизни у них был свой дерзкий олененок с крутым нравом.

0x01 graphic

ШУТКИ НАСЛЕДНИКА

  
   Шла встреча школьников с ветераном Великой Отечественной войны, седой старик прохаживался возле доски и, позванивая медалями, рассказывал: - Дети, три года я взрывал мосты и пускал под откос эшелоны в партизанском отряде. Неоценим наш вклад в дело победы. Весь народ, как один, бил фашистов. За это Родина наградила меня двумя орденами. Лично я взорвал три моста и одиннадцать эшелонов.
   - Дедушка, а где был ваш отряд? - спросил Максим.
   - Базировались мы в лесах под Харьковом.
   - Это, выходит, вы не немецкие, а наши мосты взрывали?
   - Война, сынок, но эшелоны -то фашистские были.
   - Дедушка, а вы в курсе, что колея немецких железных дорог немного уже нашей, и они на границе всё перегружали и дальше по стране ехали в наших вагонах и на наших паровозах. Выходит, вы три года русские эшелоны взрывали и за это ордена получали? Дед пошел алыми пятнами.
   - Но в эшелонах - то немцы сидели...
   - Ну и что, что сидели? - Вот смотрите, дедушка. Вы их назад погнали, дошли до границы. Дальше - то колея узкая... они наше бросают и эшелоны целые, а те, что вы взорвали, уже ничего не повезут ни нам, ни немцам. Выходит, вы, дедушка, вредитель, а вам ордена дали...
   - Вон из класса! - побагровел партизан.- И без отца в школу не пускать, - дал указание классной руководительнице орденоносец.
   - Ну уж нет. Обойдемся без отца, - возразила руководительница. - Я его после седьмого ноября в школу вызвала, когда этот умник заявил, что штурма Зимнего не было. А он взял и рассказал детям, что в Питере не "Аврора", а другой крейсер стоит. А настоящая "Аврора" служит причалом речного трамвая в дачном поселке на Балтике. - Тут до звонка осталось десять минут. - Вы рваните еще пару паровозов, а я пяток тетрадей проверю.
  

0x01 graphic

РУССКАЯ ЭМИГРАЦИЯ

   - Максим, пойди к дяде Эдику и скажи, что съезд показывают, пусть смотрит.
   Вернувшись, сын доложил:
   - Дядя Эдик сказал, что он находится в эмиграции и чихать оттуда хотел на все съезды мира.
   - Да он же дома., какая эмиграция ?
   - Я тоже так спросил, а он ответил, что у него простейшая, чисто русская эмиграция - запой.
  

0x01 graphic

  

РЕЦЕПТ БЕСПАРТИЙНОСТИ

   Пионервожатая была неумолима.
   - Без галстука в школу не пускать!
   И Максим, поправив под брючным ремнем дневник с двумя тетрадками, составляющими весь его багаж знаний, потопал домой. Галстук лежал где ему и положено - на полу за стиральной машиной, так как после обтирки мотоцикла другого места для него не нашлось. Кое-как восстановив его алый цвет в корыте и просушив электроутюгом, Макс заторопился в школу, чтобы не опоздать на самый умственный урок - физкультуру. Завязывая "символ революции" на шее возле школьного крыльца, он услышал вой пожарной машины, несущейся в сторону его улицы, и вздрогнул - утюг!
   Языки пламени над собственной верандой были неотличимы от галстука, душившего шею. Вечерняя ремнёвая политбеседа отца закончилась следующей фразой :
   - Пионеров тьма, а хата у меня одна. Еще раз увижу эту тряпку, будешь у меня Павликом Морозовым...
   И эта перспектива была настолько реальной, что Макс, потирая нижние полушария " мозга ", решил на всякий случай держаться подальше и от комсомола.
  

0x01 graphic

ПРЕДМОРГОВЫЙ МАРАФОН

  
   Яшке стало плохо. Сознание гасло, как лампочка при медленном снижении напряжения в сети. С трудом набрав "03", он бережно опустился на диван.
   - Что с тобой ! Что делать ? - суетилась жена.
   - Скорую...- бормотал Яшка, не совсем понимая, что с ним происходит.
   Из собственного организма на него шла опасность. Всегда надежный и безотказный, как трехлинейка Мосина, он сегодня, видимо, мстил за все прошлые перегрузки. Уколы медсестры и кровать в палате дали успокоение. Яшка расслабился.
   - Ну всё, теперь спасут, - тащилось в мозгу.
   - Как вы ? - склонилась женщина - врач.
   - Раз уж тут, значит, все хорошо, - бодрился Яшка, а внутри всё кончалось.
   Немели руки, и тяжелая голова как будто в последний раз давила на подушку. Серии уколов, капельницы проясняли сознание.
   - Спать, спать... - втолковывал уже бесполый халат на фоне известки стен.
   Яшка и сам бы нырнул в спасительный сон, но организм буянил, не считаясь с головой , и он , пытаясь уснуть , слышал:
   - Тяжелый, предынфарктное... интенсивная терапия...
   Проснулся от сквозняка в лысину. Жена сидела рядом, держа руку.
   - Что? Как ты? - а организм жил какой-то своей жизнью. Состояние севших батареек не проходило. Ломило верхние левые ребра и, нарастало удушье.
   - Кислороду дай... - вспомнил давнее шахтное отравление Яшка. Подушка и резиновая отрава шланга немного помогли. Отдышавшись, он просипел:
   - Как там дети ? Иди домой, я постараюсь уснуть.
   - Ладно, не дергайся, - поправила подушку жена. -тебе всё делают, успокойся.
   Яшка расслабился, а внутри опять нарастала тревога. Ближе к ночи стало хуже. Уколы шли своей чередой, а бунт организма не кончался. После полуночи Яшка сдался. С трудом встав с постели, он добрел до комнаты дежурной медсестры и просипел:
   - Делай что-нибудь, кончаюсь...
   Замученная дневным дежурством девчонка встала с кушетки, одернула халатик на круглой коленке, которую Яшке впервые в жизни не захотелось погладить, почитала что-то в карточке и устало вымолвила:
   - Вам сделали всё что нужно.
   А внутри у Яшки уже вовсю хозяйничало всё, кроме него. Подкашивались ноги, немела левая рука, а девчонка вопросительно смотрела на него, запахивая уже не интересующую Яшку розовую грудь застиранным белым халатом.
   - Неужели всё? - тащилось в мозгу.
   - Так подруга, я отсюда или утром выйду, или меня вынесут, -пробормотал он и начал изображать бег на месте.
   Потом повернулся и медленно побежал по коридору.
   - Куда вы? Вам нужно лежать, - вырывалась из суточного утомления девчонка, но Яшка набирал обороты.
   Первый круг по коридору они изображали бег вдвоем. Стены качались, кафель пола пытался поймать голову, но Яшка уже понял, что если ляжет, то уже не встанет. К сестре присоединился дежурный врач. Но Яшка бежал и бежал по коридору. Через два часа этого изображения бега в организме что-то изменилось, он прекратил бунт. Но Яшка продолжал бегать по коридору, разворачиваясь в тупиках. К утру это стало совсем смешно. Он обегал сестер, хлопотавших на заре, и все уверенней заставлял ноги отталкиваться от предморгового пола кардиологии. Остановил этот кафельный бред сын Максим.
   - Батя, хватит! - Яшка покачался на деревенеющих ногах и прислушался. Внутри всё стихло, боли не было. Опершись рукой о сына, он попросил:
   - Не вози меня сюда больше, мы не умеем умирать лёжа, поехали домой.
   - Куда вы!? - неслось по гулкому коридору...
   Но двое худых, одинаковых сзади, шли к выходу.

0x01 graphic

БЕРЕГ УШКИНА

( заметки Яшки о поездке в Крым )

   Тридцать лет назад побывал я в Севастополе, а впечатления о белом городе-музее сохранял, как Остап Бендер о Рио, всю жизнь. Туристские хлопоты привели в сегодняшний Крым, и остался доволен только троллейбусом, воздухом и вершинами Крымских гор.
   Начнем по порядку: Симферопольский троллейбус грохочет, что Т-34 в последнем штурме Берлина, дрожит, как молодая кобылица под жеребцом, роняет электробашмаки и продвигается вперед со скоростью потерявшего получку шахтера, но, сидя в персональном кресле, им можно попасть в любой южный город Крыма.
   Вершины восхитительны, так как человек курортный там если и насвинячил, то снизу не видно.
   Про воздух молчу. Им в Донбассе можно вместо вина торговать. Само же побережье - как Нормандия после высадки союзников. Земля разворочена, какие-то халупы, сарайчики и редкие корпуса небрежно приляпанных друг к другу зданий без малейшего архитектурного обоснования. Четко просматривается только зависимость от рельефа местности и возможности ведомств, возводящих свои бунгало. Где вы, стекло и бетон роскошных отелей Флориды и Гаваев? Тут стекло только в таре, без которой не дают пепси-колу, а бетон на самопальных халупах и постаменте памятнику А.С. Пушкину, которого сделали "ушкиным", приватизировав заглавную букву. Отрадна старина Крыма - Ласточкино гнездо, Воронцовский дворец, Никитский ботанический сад, а из сегодняшнего - порадовал только базар в Ялте. Десять лет уже не видел столько качественного товара в одном месте, но с национальным достоянием - украинским купоном, без зелененьких, гулял как по Третьяковской галерее, проклиная деда, не сбежавшего с Врангелем. С горя зашел в дегустационный зал Массандры. Там тоже не все как у людей. Поставили мне десять бокалов, в каждом по капле, которую я так и не понял в процессе двухчасовой лекции, нужно пить или нюхать. Правда для таких (из Донбасса!) за углом без лишних слов наливают литровую кружку, после которой я понял, что Крым от Украины в жизнь не отсоединится. Оказывается, все знаменитые вина делаются путем добавления в их сок полтавского спирта, а простую виноградную жижу тут даже оголодавшие у безрыбного моря чайки не употребляют. Несогласные с написанным, рисуйте зеленкой купоны, запасайтесь стеклотарой и кружкой, дабы в очереди не стоять, и отбывайте вечерней электролошадью в Крым через Дебальцево. А мне только Пушкина жалко, и рад, что не попал в Севастополь, сохранил прекрасный образ. Спросите:
   - А море! Ждите лета, зимой от него проку, как от девицы в шестьдесят .
  

0x01 graphic

  
  

Волчьи забавы

  
   Тысячное стадо мигрирующего к океану северного оленя, расположилось на отдых в долине, окруженной невысокими холмами. Снег растаял только вдоль ручья, где и шевелилась основная масса копыта ягель.
   Яшка, в маскхалате, прятался на одной из вершин, не зная как к ним подобраться. Снежная целина выдала бы любое движение, а предатель-ветер дул на стадо. Шаря биноклем по окрестностям, он искал варианты, и в километре от стада увидел отдыхающих в кустах волков. Четверо лежали в тальнике, а пятый, сидя, водил носом по воздуху, ловя направление. Потом, потянувшись, встал и потрусил к стаду. Олени его заметили, но не всполошились. Волк неспешно семенил к ним, а они медленно расступались, сохраняя дистанцию около ста метров. Серый рванул за рогачом. Тот стрелой пошел от него сквозь стадо, которое освобождало коридор, но в целом не тревожилось: Пробежав метров триста, волк прекратил погоню; и побрел дальше, а олень, за которым он гнался, остался пастись там, где его бросили. Волк делал еще несколько попыток, оставляя резвых, и опять кружил по долине, что-то выискивая. Потом, погнавшись за очередным оленем, коротко взвыл и добавил прыти. Олень, шел ходкой рысью вдоль ручья в противоположную от Яшки сторону, из кустов поднялись отдыхающие серые и пошли на перехват гона.
   В распадке, у входа ручья в долину, наступила развязка. Олень, поджимаемый загонщиком, влетел в рыхлый снег, и на секунду замешкался, но этого было достаточно для свежей четверки сбившей его в сугроб. Над долиной пронесся гортанный крик, перекрываемый сытным урчаньем, и началась тризна, на которую основное стадо абсолютно не реагировало. И Белый решил тоже поохотиться. Стал на лыжи, плотно запахнул маскхалат,. и покатил к стаду, не делая резких движений. Олени, отвлеченные волчьей трапезой, не заметили очередной напасти, и он приехал прямо к кормящимся, медленно поднимая покрашенное белой краской ружье. Два крайних рогача легли от дуплета, даже не поняв, что произошло, а стадо, резко снявшись, унеслось за перевал.
   Ободрав одного оленя, и набив мясом рюкзак, Яшка выпрямился, разминая спину... и потянулся к ружью. В двухстах метрах сидел волк и наблюдал за его возней. Белый пальнул навскидку. Тот отпрыгнул в сторону, от неопасного на таком расстоянии выстрела, и продолжал смотреть не мигая. Яшка огляделся. Двое "серых" сидели на тропе ушедшего стада, один торчал на холме, откуда он скатился, а пятого не было.
   Белый понял, что нарушил какой-то природный закон и решил откупиться. Быстро раскромсав ножом второго оленя, начал бросать куски мяса в сторону хищников, и одев рюкзак, заскользил по насту в сторону Алыкеля. Поднявшись из долины приник к биноклю. Волки, не прикасаясь к брошенному мясу, сопровождали его растянувшись широкой дугой, а загонщик шел по его лыжне в полукилометре.
   - Во, вляпался! - вытер испарину Яшка, и опять налег на палки, отрываясь, но выдохся через пару километров. Оглядевшись, увидел, что волки взяли его в кольцо, и матерясь, сбросил рюкзак.
   - Жрите, сволочи, - и пальнул, в закрывающего дорогу, сигнальной ракетой.
   Тот даже не вздрогнул от шипящего в снегу огонька, и неотрывно смотрел на охотника.
   Оставив рюкзак, Белый пошел на него. Волк отступал, сзади и с боков двигались остальные, держа жертву в центре круга. Яшка, налегке, пер на переднего. Тот отступал, но круг не размыкал. Задние минули рюкзак, даже не понюхав, и двигались по лыжне.
   - Гады! Ждут когда лягу, - запаниковал Белый, и начал нервно стрелять во все стороны.
   Волки расширили круг и прилегли в снег. Неудачник пересчитал патроны. Оставалось восемь пуль и одиннадцать картечи. Опершись на палки - задумался.
   - Так. Никакой стрельбы, иначе сожрут. Надо уходить... - и опять задвигал лыжами.
   Солнце неумолимо стремилось к горизонту, и он понял, что, как только стемнеет, серые, выпишут ему протокол за нарушение их правил охоты, и рвал лыжами снег в сторону жилья. Волки сжимали круг, когда передний, выбежав на небольшую возвышенность, остановился, коротко взвыл, и освободил дорогу. Задние и боковые легли в снег, а Яшка, не поняв, почему его простили, уносил ноги. Выскочив на бугор, увидел вдали вездеход и пустив красную ракету осел в снег. Вездеход пошел к нему.
   - Чего бахаешь? - поинтересовался высунувшийся из люка бородач.
   Яшка снял лыжи и молча полез в кузов.
   - Ты куда? Чего молчишь? - тормошил его бородач.
   - Волки..., - отходил, цокоча зубами, Белый.
   - Ты чё! Обкурился? Голая тундра вокруг, - дергал его за рукав Бородач.
   Но Яшка, упав на какие-то, тюки, блаженно раскинул. руки.
   - Едь по моему следу, посмотришь...
   - Вылазь! - ругался бородач. - Только мне делов, сумасшедших катать, на буровую опаздываю..
   - Там мясо, два оленя..., нет три! - злорадно вспомнил Яшка. - Все тебе, и ящик водки с меня...
   Аргумент был убедительный, и вездеход, швыряясъ снегом, покатил по лыжне к рюкзаку. Потом загрузили раскиданные куски, забросили в кузов задранного волками, и поехали на буровую, а оттуда в магазин за ящиком. Лучи фар прошивали тьму, весело полязгивали гусеницы, сокращая расстояние до большой попойки, а Яшка, высунувшись из люка, палил во все стороны из ружья и орал: - -Что съели? - Все моё! - Видал я вас!
   А бородач смеялся, глядя на кучу мяса, и допытывался:
   - Ну, признайся, ведь тащить не захотел, и наврал мне про волков, верно?
   - Ты знаешь, - успокаивался, усаживаясь на сиденье Белый, - может мне все и померещилось, но в штаны, я впервые в жизни наложил до самого верха.
  

Эпилог

  
   Охотовед госпромхоза, которому Яшка рассказал об этом случае, пояснил, что так себя ведут не осторожные тундровые волки, а обнаглевшие волко-собаки. Отчего Яшкины впечатления о той встрече краше не стали.
  
  
  
  
  

0x01 graphic

  
  
  
  
  
   0x08 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

КРУТИЗНА СЕВЕРА

  
   Олень не ложился, и болтая, как кнутом, перебитой задней ногой, поднимался по крылу горы Сокол на плато Путорана. Яшка, сжигая легкие на сорокаградусном морозе, карабкался за ним, проклиная себя за плохой выстрел. Внизу, возле поселка Листвянка, остались друзья, которым пообещали хорошую охоту. Они давно отстали, а Белый не мог бросить подранка и, меся снег, материл себя за то, что взял на эту охоту мелкашку, а не старый; надежный карабин. Вскарабкавшись на очередную гряду, увидел бредущего оленя в трехстах метрах. Стрелять было бесполезно. И тот, это чуя, повернувшись, с укором смотрел на охотника.
   - Да знаю, виноват, - мысленно ответил ему Яшка. - Но тебя все равно теперь волки подберут. Не выживешь на трех ногах. Я не отстану, лучше ложись...
   Но олень, отрицательно мотнув головой, побрел к вершине, а за ним и мазила. Темнело. След трех ног И кровавые капли от четвертой были единственным ориентиром, кроме звезд и зарева огней Талнаха слева.
   Яшка торопился, зная, что олень будет отдыхать, выйдя на плато, и если его не взять на лежке, то по равнине он уйдет.
   - Сволочь! - ругался он. - Какая тебе разница, я или волки... ложись..., и сбросил ватную куртку. Рванув налегке до вершины Сокола, увидел тень оленя, качающуюся возле гряды валунов. Весь магазин мелкашки дополнил яшкины маты на склоне, и олень, все поняв, лег в снег, уставившись круглыми глазами на Белого, передавая напоследок всему животному миру образ врага телепатической связью.
   Закончив этот сеанс выстрелом в шею, Яшка свaлился на оленя, чтобы восстановить дыхание и успокоить сердце, выскакивающее из груди на лишенном кислорода воздухе гор. Тепло, телогрейка, друзья и нормальный воздух были в долине, и Яшка, наскоро выпотрошив тушу, потащил ее вниз. Крепчал мороз, но он знал, что с оленем у него две жизни а, добравшись до телогрейки, получит три.
   Подтащив тушу к краю ската в долину, присел на нее отдохнуть. По ту сторону гор уперся в небо столбами дыма заводов Норильск. Справа подмигивал электрическим заревом Талнах, а Яшке не хотелось туда идти. Сердце успокоилось, дыхание восстановилось, высохла испарина гонки, и он, слушая себя, понял, что это и есть его мир, а не то, что лежало, дымя и искрясь, под ногами. Захотелось идти в полет с высоты Сокола, а не ползти с куском загнанного мяса по склону. На беспределе горной гонки он понял, что гор, городов и встреч будет еще тьма, а взлет души дано ему узнать только здесь. И если не поймет это сегодня, то останется обычным стадным, которым достаточно дрожи на диване при программе "Клуб путешественников", где за весь Союз путешествует один Сенкевич.
   Олень отдавал остатки тепла сидевшему на нем Яшке, а он не торопился вниз, закрепляя в себе новое чувство заглядывания за горизонт, с полной уверенностью, что новые миры и полеты теперь уже будут в нем всегда.
   Под ногами, на границе кустарников и снега зашевелились тени.
   - Эй! Где ты там? - донесся голос Славика Донца, организовавшего этот выход на природу.
   - Здесь. Чего орешь? - нехотя ответил, отрываясь от гипноза Вселенной, Яшка.
   - Вали сюда. Замерзли совсем...
   До друзей было метров двести почти отвесного снежного склона, и раньше Яшка тащил бы тушу в обход по кряжу, но чувство полета в душе подсказало другой вариант. Он спихнул оленя вниз и, видя, как тот летит по склону, взметая снежную пыль, последовал его примеру. Подлетая к кустам, закрыл лицо винтовкой и сжал ноги, не желая остаться без потомства при встрече с растительностью. Из кучи снега и хвороста его вытащил Донец.
   - Я знал, что ты дурак! Но не настолько же?- - ругался он, забирая мелкашку.
   В полуразрушенной избе Листвянки готовили ужин. Кипела в котле свежатина, звенели стаканы, но Яшка к мясу не притронулся.
  

0x01 graphic

  
  

СЕВЕРНОЕ ПРАВОСУДИЕ

  
   Яшку после смены вызвал "на ковер" Кузьмич.
   - Ты когда кончишь свои фокусы? - начал заводиться начальник, как только Белый переступил порог кабинета.
   - А чё! Я ничё. Отпалил, как положено, отказов нет, - гнал "пургу" Яшка, прекрасно зная, за что его вызвали.
   - Красько зачем изуродовал? Я его только по бороде узнал.
   - Заработал, - присел на стул Белый. - Он был у меня в гостях, и после его ухода исчезли обручальное кольцо жены и перстень.
   - А может, не он?
   - Больше никого не было. За кольца я его не трогал, а позавчера он попался. Спёр кое-что, и получил за все сразу.
   - Все равно нельзя, милиция на это есть.
   - Ну, милиция - это уж слишком. Он бы три года получил, а так морда через две недели отойдет, и желание тащить чужое тоже, - оправдывался Яшка.
   Зазвонил телефон. Кyзьмич поднял трубку, послушал и передал Белому:
   - Тебя!
   - Говори, - нагнулся над столом начальника Яшка.
   - Слышь, давай в аэропорт! Вылетаем в Снежногорск дня на три, - услышал он голос Двойникова.
   Яшка, положив трубку, схватил со стола листок бумаги и застрочил: заявление на бесплатный отпуск.
   - Ты это чего? - уставился на него Кузьмич.
   - Надо, бабушка заболела, вот заявление, да и отгулов у меня неделя.
   - А массовый? В субботу.
   - Молодежи полбригады, пусть тренируются, и Добаев вышел из отпуска, поможет, если что...
   - Чтоб ты утоп со своими рыбалками, - подмахнул заявление начальник.
   Забежав домой переодеться и затариться, Яшка укатил в аэропорт.
   - Рыбак пропал на Енисее, - вводил его в курс дела Двойников, развалившись в пассажирском кресле вертолета. - А единственный свидетель в Снежногорске. -Берем его, катер, водолазов и махнем на Енисей. -Поохотимся, пока они дно будут шарить.
   В Снежногорске капитана с Яшкой встретил сотрудник местного отделения милиции.
   - Это эксперт, - представил ему Яшку Двойников.
   - Слышь! Какой из меня эксперт, - шептал ему на ухо Белый, трясясь в уазике, спешившем в речной порт.
   - Не мельтеши, - оттолкнул его капитан. - В Енисее еще ни разу водолазы никого не находили, если на берег не выкинуло. А повезет, я опишу все и сфотоrpафирую. Твое дело - в целлофан упаковать. - Понял? Ну и помалкивай.
   На катере их ждали трое членов команды, два водолаза - пожилой и яшкин ровесник, да среднего роста свидетель, которым и занялся в кубрике Двойников, как только отчалили. Вышли они оттуда, когда катер, пройдя Хантайку, выруливал на створы Енисея.
   - Ну, что там? - поинтересовался Яшка.
   Двойников закурил, прячась от ветра, и нехотя ответил: - Мутный какой-то. Путается и запуганный очень. - Посмотрим на месте.
   Катер сплавился вниз по Енисею километров на сорок и причалил к мысу, указанному свидетелем.
   - Копушин, точно здесь? - спросил его Двойников.
   - Да, да, - кивал головой тот. Вот и след от нашей лодки,- указал на глубокую борозду у кромки воды.
   - А где утонул?
   - Мы отчалили. И где-то метрах в ста от берега он выпал из лодки и утонул, - отводил глаза Копyшин.
   - А ты, почему не спас? - вмешался пожилой водолаз.
   - Да пока лодку развернул, он скрылся, - заикаясь, пояснил свидетель.
   - Ладно, посмотрим. Начинаем, - скомандовал капитан.
   Катер отошел от берега и стал на якорь в указанном месте. Водолазы переоделись в теплое белье, напялили поверх него гидрокостюмы, застегнули друг на друге акваланги и прыгнули за борт, начав прочесывать дно.
   - Ну, когда охотиться? - достал из рюкзака зачехленное ружье Яшка.
   - Погоди. Основной участок осмотрят, потом,- ответил капитан, рассматривая приближающуюся к катеру моторку, в которой сидело три человека. Лодка причалила, и двое поднялись на борт катера, оставив третьего на моторе. Увидев их, Копушин спрятался за Двойникова.
   - Хорошо, что вы тут, - подошел один из них к капитану. - Я старший рыболовецкой артели. У нас последнее время пропадают выставленные сети. А те, что находим, - 6ез рыбы. Выпотрошенные, - доложил он, глядя мимо Двойникова на Копушина.
   Капитан увел артельщиков в кубрик для записи показаний и, через полчаса они уехали. Копyшин повеселел после ухода их лодки и принялся командовать водолазами, уточняя место возможного нахождения утопленника. Но они вылезли из воды и сняли акваланги.
   - Перекур, - устало пояснил капитану один из них и обернулся к свидетелю. - А ты заткнись! Спасать надо было, а не теперь горлопанить.Копушин, обидевшись, ушел на корму.
   - Ребята, а можно, я нырну, -обратился к водолазам Яшка.
   - А ты под воду ходил? -спросил его отругавший Копушина.
   - Ходил, ходил, я подводник.
   - Верно, он подводник, - подтвердил Двойников. В стройбате на подводе тренировался...
   - Я подводник потомственный! - горячился Яшка.
   - Мой дед корабли поднимал после войны в севастопольской бухте и респираторщиком я год работал. - А респиратор - это тот же акваланг.
   - Да пусть побултыхается, - проронил старший водолаз напарнику. - Только привяжи его.
   Яшка радостно принялся стаскивать с младшего гидрокостюм и напяливать его на себя, слушая краткий инструктаж: -Дышать научись на воздухе, в воде не суетись, делай все плавно. - Ходить будешь на веревке. -Что не так, дергай. - Мы сразу вытащим.
   - А зачем веревка? Вы же без нее ныряли,- запротестовал Яшка.
   - Тут главное не нырять, а выныривать уметь надо, пояснил ему инструктор. - А во-вторых, костюм с аквалангом жалко. На веревке вытащим, тебя вместо того, что ищем, сдадим, и все дела, гуляй! - и толкнул Яшку за борт.
   Перед тем, как погрузиться, Яшка, держась за трап, освоился с дыханием и пошел на дно. Оно было рядом, метрах в трех. И Белый принялся изучать новый мир. Но видно было плохо. Муть, поднятая течением, ограничивала видимость до метра и Яшка понял Двойникова, не верящего в эту затею. Поплавав туда-сюда минут десять, Яшка увидел на дне длинный, продолговатый предмет и приблизился. От предмета течением поднялось что-то узкое. Яшке померещилось, что это рука покойника тянется к нему, и он рванул на поверхность, меся воду руками. Выскочил к солнцу, а груз снаряжения тянул обратно в глубину. Яшка отчаянно сопротивлялся, и водолазы, видя, что он уже "нагулялся", потащили его веревкой к катеру.
   - Чего размахался, - спросил старший, помогая снять маску с нагyбником, - ногами работать надо, когда плывешь.
   - Ногами, ногами... Чуть ногами вперед не пошел, - тараторил Яшка. - А утопленника я, кажется, нашел!
   Дежурный водолаз нырнул на месте яшкиного барахтанья. Вынырнул через пару минут:
   - Дерево. - Топляк. - Хватит глупостей на сегодня.
   И катер, выбрав якорь, причалил к берегу.
   Утром водолазы продолжили обследование дна, а Яшка с Двойниковым отправились на охоту в тундру. Нашли небольшое озеро, пустили на шнурках по ветру три резиновые утки-приманки и спрятались в кустах, ожидая дичь.
   - Лёш, ты прав, они ничего не найдут, - обронил Яшка.
   - Конечно, - согласился тот. - Все это делается ради родственников, для успокоения, а ребята пусть ныряют. Заработок. Бедолага утонул, когда воровал рыбу и сети у артельщиков совсем в другом месте. Копушин их заметил и удрал, напарника бросил. Рыбаки пока подплыли, он уже булькнулся, а может и хорошо, что сам утоп. Артельщики бы его убили. С ворами тут быстрее, чем на фронте разбираются. Жаль, Копушина не догнали. Он постоянно по чужим сетям шастает.
   - Тихо! - шикнул на него Яшка.
   На утки--приманки, резко заложив вираж, заходил селезень. И, как только коснулся воды, уронил голову, посеченный дробью. А рядом с ним тонула резиновая утка, задрав хвост подобно "Титанику".
   - Зачем манка бьешь? - накинулся капитан на Белого.
   - Я селезня бил, это ты смазал, - огрызнулся тот. Но над озером закружила вспугнутая пальбой основная стая, и стало не до разборок
   Опустошив к обеду патронташи, собрав дичь и манки, друзья вернулись к Енисею. Катер стоял у берега, а экипаж загорал, расстелив матрасы на палубе. Отдохнув, ночью ушли в Снежногорск.
   Через год Яшка с оказией попал на факторию озера Хантайское. Балуясь спиннингом у причала, обратил внимание на чем-то знакомого человека, выгружавшего металлические бочки из лодки на берег. Подошел ближе.
   - Привет, Копушин! Что, на Енисее уже не клюет?
   - Пошел ты! - ответил тот, тужась над очередной емкостью.
   - Ладно тебе, - остановил Яшку ведущий учет бочек заведующий факторией. - После того случая он чужие сети за километр объезжает. Рыбалку вообще забросил. Возит нам бензин и меняет на рыбу. Но все равно сволочь. В прошлый раз газолин подсунул. Ребята два мотора запороли и заставили его пить эту дрянь. Весь берег обблевал. - Пошли, дернем по маленькой, скоро твой борт улетает. .И, оставив Копушина у бочек, друзья отправились в магазин.

0x01 graphic

  

ТАЕЖНАЯ АРИФМЕТИКА

  
   Эдик курил, сидя на лавочке во дворе. Подошел и присел рядом Яшка, возвратившийся со смены.
   - Хочешь новость?
   - Валяй, - струсил пепел на землю Эдик.
   - Наши придурки с рудника ездили на вездеходе в тундру, день рождения начальника участка праздновать, и поймали двух медвежат. Сварили им клетку возле копра и пытаются кормить сгущенным молоком, а те не едят.
   - А медведица где? - заинтересовался Эдик.
   - Дак они же вездеходом гоняли. Самка смогла убежать, а малышей поймали.
   - Теперь все понятно, - потушил окурок Эдик. - Два-два, ничья.
   - Ты это о чем?
   - Да я вчера возвращался с Мелкого, и вижу на Талой у избы на берегу милиция мужика тормошит. Помахали, я причалил. Говорят, понятым будешь? Смотрю, вокруг избы кровавые куски валяются, а мужик трясется весь и рассказывает. Мол, было их трое. Сидели, никого не трогали, уху варили. Вдруг, из кустов медведь. Одному сразу голову размозжил, второго рвать начал, тот, что рассказывал, в реку прыгнул. Медведь второго растерзал, рыкнул на сидящего в воде и ушел. Выходит, все верно: два медвежонка, два трупа. Ничья.
   - И почему это за чужие глупости другие рассчитываются, как в случае с Гришкой-лесником? скосил глаза на Эдика Яшка.
   - Ты кончай! Я с того раза малышей не трогаю,- обиделся Эдик.
   - Не сердись, - хлопнул его по колену Яшка.- Ты--то понял, но у природы своя арифметика. Первобытная. Не зря же чукчи, как убьют медведя, прощения у его духа просят, жертву богам приносят. А мы говорим, чукча - дурак... Пошел я спать. А ты пока на рыбалку не езди. Вполне может быть, что мамашу ничья не устраивает. Или надумает поминки на девятый день устроить.
   Медвежат с рудника скоро увезли в мини-зоопарк профилактория. Случаев нападения медведя на человека до конца лета не было. И Яшка с Эдиком пришли к выводу, что звери гораздо порядочней людей.
  
  

0x01 graphic

БАЛБЕСЫ НАДЫМА

  
   Северная столица газовиков встретила прилетевшего по делам Яшку нудным дождиком. Целью поездки была отправка на Украину вагончиков из брошенных строителями вахтовых поселков. Наняв шабашников, кран, грузовики и отправив на железную дорогу первую партию из Медвежьего Панда, он тосковал в гостинице Надыма в ожидании дальнейших указаний и ассигнований.
   Сосед по номеру, кряжистый, с калмыцким разрезом глаз геодезист Тарас, пригласил на охоту. Яшка, заваривая чай в литровой банке электрокипятильником, отказался.
   - Ружья нет, - говорил он, следя при этом за начинающей закипать водой. Засыпал горсть заварки и поставил настаиваться.
   - Вода тут некачественная, вторую неделю с расстройством желудка маюсь,- - пожаловался он Тарасу.
   - И год с унитаза не слезешь, если будешь пить незакипевшую, - засмеялся Тарас.
   - Как незакипевшую? - обиделся Яшка. Вон же, бульбы из банки аж выскакивают!
   - А ты низ банки попробуй!
   Яшка потрогал основание посудины. Оно было холодным.
   - Кипятильник нагревает на свою длину. А то, что ниже, остается холодным. Твой на стакан рассчитан. Ты бы его еще в ведро сунул, - позевывал Тарас. - Заваривай в кружке и перестанешь харч переводить. А ружье и собаки - есть. Тут у меня знакомый шофер, давай съездим. А то мне улетать скоро, гостинцы нужны.
   Яшка, вылив испорченный чай, согласился. А после двух нормально заваренных кружек, забыв про желудок, накинулся на Тараса: почему тот раньше молчал?
   - А я с таких, как ты, "таежников" уже десятый год обхохатываюсь, - натягивал болотные сапоги геодезист.
   - Одевайся!
   Водителя Николая нашли в гараже. Погрузили в легковушку ружья, рюкзаки, заехали за собаками домой к Николаю и попылили в лес.
   - Как собак кличут? - спросил: Яшка, отталкивая старую лайку, норовящую лизнуть его в нос.
   - Это Жулька, а второй балбес Рекс.
   - А че балбес?
   - Посмотришь, собери ружье, - скомандовал Николай, сворачивая с укатанной дороги на заросший травой проселок.
   Проехали еще пяток километров, и Николай, плавно тормозя и не сбрасывая обороты двигателя, прошептал, - Бей их!
   - Кого бей? - заметyшился Яшка.
   - Да вон! Слева, две копылухи, - яростно цедил сквозь зубы водитель. - Везет мне на балбесов!
   Яшка высунулся в окошко, увидел метрах в пятнадцати больших серых птиц, настороженно водящих длинными шеями, и отдуплетился.
   - Hy, слава Богу. Хоть стрелять умеешь, - потеплел голос Николая, кидающего дичь в багажник.
   Через полчаса дорога растворилась среди кустов. Вышли из машины. Собаки убежали в заросли, а Николай с Тарасом курили, не расчехляя ружья.
   - Что это я убил - глухарь, тетёрка? - спросил Яшка.
   - Чего? - пустил носом дым сигареты Николай. - Копылуха - она и есть копылуха. Помолчи, слушай собак. Твое счастье, что попал. - Я прошлый раз такого умника домой пешком отправил.
   Вдали послышался повизгивающий лай Жульки, которой вторил басом Рекс. Охотники пошли туда. Через двести метров вышли к лиственнице, которую облаивали, задрав морды, собаки. Николай хлопнул ладонью по стволу. С вершины на соседнее дерево прыгнула белка. Жулька скользнула по высокой траве туда, а Рекс продолжал старательно облаивать лиственницy.
   - Понял, почему балбес? - спросил Яшку Николай, пнул ногой Рекса и пошел к Жульке.
   Стоя возле нее, они с Тарасом, не снимая с плеч зачехленных ружей, занялись обсуждением сидящей на ветке белки.
   - Ну, что? Вроде перелиняла...
   - Не, светлая еще...
  -- Че там светлая, пора...
   - Ну, стреляй...
   - Сам бей...
   Тарас, не вынимая сигарету изо рта, расчехлил ружье, сложил, зарядил патрон, походил, выбирая позицию, и выстрелил. Белка свалилась в траву. Жулька сидела на месте, а Рекс схватил тушку и только хотел жевать, как опять познакомился с сапогом Николая. Забрав зверька, тот отсек лапки белки и бросил их собакам. Обе с аппетитом проглотили подачку и убежали.
   - А теперь куда идти? - азартно засуетился Яшка.
   - Да сиди ты! Слушай, - перебил его Николай, засовывая белку в рюкзак.
   Опять послышался лай, и Яшка, бросив таежников, заспешил туда. И до самого вечера метался за собаками, складывая сбитых белок в сумку, пока не кончились патроны. Азарт стихал, и он оглянулся, не зная, куда идти.
   Жулька, видя его растерянность, ободряюще залаяла и, не спеша, затрусила в сторону лысого холма. Яшка двинулся за ней. Замыкал процессию, еле волочаший лапы, Рекс. Жулька привела прямо к машине. Охотники спали в кабине.
   Николай, пересыпав белок в мешок с копылухами, повеселел.
   - Надо было тебе все патроны отдать. Я-то сначала думал, что у нас два балбеса, а выходит один - Рекс. И налил Яшке стакан спирта: - Пей. - Мне нельзя, а Тарас уже готов.
   - Эй! А я? - донесся полусонный голос из машины. Успокойся, опять машину изгадишь,- - прикрикнул на него Николай. И поехали домой. Яшка, сидя на переднем сиденье рядом с водителем, до выезда на трассу сбил еще три копылухи, что-то выискивавших вдоль дороги.
   - Приходите завтра на дичь, - пригласил друзей Николай, прощаясь у гостиницы.
   Проснулся Яшка после обеда. Тараса и его вещей не было. Попив чаю, он пошел к Николаю. Дверь открыла миловидная женщина в фартуке с измазанными кровью и шерстью руками. Николай развалился в кресле у телевизора.
   - Проходи, проходи, герой, - протянул он Яшке бутылку пива.
   - Ну, как, копылухи жарятся? - спросил тот, присаживаясь на стул.
   - Ты че! Их утром обпатрал и забрал Тарас. Сказал, что с тобой согласовано, и уехал в аэропорт.
   Яшка растерянно моргал глазами.
   - Ну, москвичи! - заматерился Николай.- Зарекался их брать, всегда обдурят! Он еще и белок на шапку просил. А сам обдирать не захотел. Ладно. Черт с ним. Сейчас тушеные белки будут. Светик! Ты скоро там?
   - Помог бы лучше, чем opaть, - донеслось из кухни. Иди, забирай! Вернулся Николай с огромным блюдом мелко нарезанного тушеного мяса.
   - А разве белок едят? - удивленно поинтересовался Яшка.
   - Под спиртик и сапог сжевать можно, - засучивал рукава хозяин. Налил две рюмки и произнес тост: - Вчера на охоте не один балбес был, а трое: Рекс и нас двое.
   Расстались поздно, когда Степашка начал разводить свинюшник перед программой "Время".Прощаясь, Яшка галантно поцеловал руку смущенной Светлане и признался, что вкуснее мяса не едал, а краше женщин не видал, и до самого отъезда из Надыма они с Николаем выходили из леса только, когда кончались патроны.
  

0x01 graphic

  

ХЛЕБ-СОЛЬ ТАЛНАХА

  
   Пятидесятиградусный мороз царствовал на Таймыре. Одичавший на просторах Арктики ветер рыскал по заснеженным просторам, выискивая не успевшую спрятаться живность, а полярная ночь гарантировала ему безнаказанность и отсутствие свидетелей на ближайшие полгода. Олени, зная крутой нрав зимней тундры, ушли в теплую Туруханскую тайгу, куропатки и зайцы зарылись в снег, пережидая пургу, и лишь одинокие песцы в непродуваемых белых шубках рыскали по мусорным свалкам возле Талнаха, перебиваясь на отбросах до летнего изобилия.
   Хозяева свалки - бродячие псы, ревностно охраняли свои владения, но юркие зверьки, наскакивая с разных сторон и изворачиваясь от лохматых увальней, не уходили голодными. На звуки показной ярости их возни, с плато Путорана спустилась голодная белая медведица, заблудившаяся на немерянных просторах тундры. Запах пищи мутил ей сознание, и она двигалась прямо на стаю собак, пренебрегая местными обычаями. Но псы, отбросив свои мелкие разногласия, атаковали ее на подходе. Ослабевшая царица Арктики с трудом отбилась от раскормленных, свирепых дворняг, и после нескольких безуспешных попыток полакомиться отступила в тундру, жалобно поскуливая. Собаки праздновали победу угрожающим лаем, переходящим в вой на границе свалки.
   Медведица двинулась в обход поселка и вышла к складу взрывчатых веществ, одиноко стоящему в трех километрах от крайних бараков. Из сторожки охранников доносился дурманящий запах пищи и, бродя вдоль забора из колючей проволоки, медведица нашла место, где сугроб перемел колючку, и зашла на территорию склада. Запах, сводивший ее с ума, шел из крохотной форточки узкого окна-бойницы. Не в силах отойти, медведица нюхала живительный воздух, опускаясь на слабеющих лапах.
   В сторожке дежурили две женщины. Старшая смены, Екатерина Степановна, помешивая закипающий в кастрюльке гороховый суп, отчитывала молоденькую напарницу.
   - Ну и дура ты, Нинка! На кой леший тебе муж--пожарник? Двести рублей и сутками нет дома. На руднике у проходчиков до тысячи в месяц! У мужа в бригаде половина холостяков. Давай познакомлю...
   - Да люблю я его, - оправдывалась Нина, поправляя казенный наган, болтающийся на тонкой талии.
   - На любовь машину не купишь. У нас с Митей за пять лет, считай уже, на две имеется... Еще годик, и прощай этот мрак. Уедем на Украину, а ты со своим лежебокой-доминошником до пенсии будешь тут загорать.
   Нина, не отвечая, задумавшись, подошла к окну, собираясь закрыть форточку, и испуганно вскрикнула:
   - Ой! Медведь...
   - Ты чё, ополоумела? - спросила Степановна, снимая кастрюльку с печки.
   - Да вон! За окном, белый, - тряслась напарница.
   - То у тебя горячка белая. Родить пора, чтоб не мерещилось черт те что, - рассердилась начальница и подошла к окну. .
   - Во, дела! Откуда он взялся? Они же у океана живут. Чего это его за тыщу верст сюда принесло?
   - Может, стрельнем? - прижималась к ней Нина.
   - Я тебя стрельну, - прикрикнула на нее Екатерина Степановна. - Он же не нападает. Да и не может ничего сделать. Окна узкие, не пролезет. Дверь железная... Но раз проникновение на объект, надо доложить дежурному.
   - А можно, я ему хлеба дам? - засуетилась повеселевшая Нина.
   - Только не весь, с чем суп есть будем? - ответила Екатерина Степановна, снимая телефонную трубку.
   - Дежурный, дежурный, - тут медведь на территорию забрел. Что делать?
   - Кончайте ваши шутки, - рассерженно прозвучало из трубки. - Доложите обстановку!
   - Да, точно медведь. Белый. Вон Нинка ему из окошка хлеб кидает.
   Медведица в это время, по-прежнему не вставая, дожевывала брошенную краюху.
   - Какой хорошенький! - взвизгнула Нина - я таких только в зоопарке видела!
   - Так. Высылаю вам милицию, у меня нет машины, - ответил дежурный. Но если балуетесь, лишу премии за месяц.
   И телефон отключился.
   Медведица не двигалась, вопросительно глядя в окно и водя черной пуговкой носа.
   - Можно ему картошки дать? - хлопала по-детски в ладошки Нина.
   - Кидай, если не жалко, - согласилась Екатерина Степановна, сочувственно разглядывая, тощие бока медведя.
   Через полчаса со стороны поселка заметались лучи фар, и к воротам ограды склада подкатил милицейский Уазик. Вышли лейтенант и сержант-водитель.
   - Что там у вас? Откройте ворота, - крикнул лейтенант.
   - Нашел дур! - ответила в приоткрытую дверь Екатерина Степановна. - Вон медведь лежит!
   Медведица, потревоженная фарами УАЗика, тяжело поднялась и зашла за угол сторожки, прячась от яркого света. Сержант открыл ворота и машина, заехав во двор, медленно покатила к ней.
   Медведица отступала, не огрызаясь, и. уперлась в угол забора, присев на задние лапы. Путь к спасительному сугробу, приведшему ее сюда, был отрезан уазиком. Лейтенант достал пистолет.
   - Сейчас я его! - и дослал патрон в патронник.
   - Не надо! - закричала в окошко Нина.
   Но ее голос слился со звуком выстрела.Медведица вздрогнула и поджала перебитую переднюю лапу, продолжая сидеть, опершись на вторую, и тихонько поскуливала.
   - Не берет! - сунул пистолет в кобуру лейтенант. - Дай автомат!
   - Может, не надо? - отговаривал его сержант. Но старший патруля уже передернул затвор.
   - Что же вы, гады, делаете? - выскочила во двор Екатерина Степановна. И заплакала, опускаясь в сугроб, видя, как оседает белая туша от длинной автоматной очереди.
   При вскрытии медведицы ветеринарами была установлена крайняя степень истощения от длительного голодания. В ссохшемся желудке, кроме Нининых сухарей и картошки, была только этикетка от банки сгущенки, подобранная при отступлении со свалки.
   В порядке прокурорского надзора лейтенант был уволен из органов по служебному несоответствию. Так как это был единственный белый медведь, пришедший сюда из Арктики за все время существования поселка. И отстрел их запрещен.
   А Талнах благодаря ретивому служаке оправдал свое название, в переводе с долганского обозначавшее "долина смерти".
  

0x01 graphic

  
  

МЕСТЬ ЗУБА

  
   Иван Иванович, выпив кружку пива в современном супермаркете, возникшем на месте привычной, после сменной пивной, задумался: чем бы заняться?
   - Картошку потяпал, поливать еще рано, солнце высоко.... К Дмитричу сходить, что ли?
   И, прихватив две бутылки водки, отправился к другу. Тот собирал малину в палисаднике, отгоняя роившихся над сладостью мух.
   - Че приперся? - спросил он, хмуро глядя на нерешительно переминавшегося у калитки Ивана Ивановича.
   - Давай мой день рождения отметим?
   - Дак тебе шестьдесят зимой было...
   - Черт! Точно.... Ну, давай твой?
   Хозяин задумался, потоптался среди кустов и махнул рукой: - Ну да ладно, пошли в беседку!
   Отнес в дом тарелку с малиной и вернулся с салом и огурцами. Приятели заканчивали первую посудину, когда из дома вышел молодой мужчина в белом халате и закурил, стоя на крыльце, а мимо него прошмыгнула на улицу женщина, держащаяся рукой за щеку.
   - Утебя что, лазарет? - указал на них взглядом Иван Иванович.
   - Техник зубной квартиру снимает, рвет - класс!
   Мне два зуба удалил, так я и не почувствовал.
   Слушай! - заинтересовался Иван Иванович. - Пусть он и мне один вырвет?
   - Без проблем, - развел руками хозяин и обратился к курящему: .
   - Федя, глянь, что там у моего друга.
   Тот, бросив в мусорное ведро окурок, подошел к старикам.
   - Откройте рот. Какой болит?
   - Да - он не болит, это коренной, между ним и следующим мясо застряет, когда жую...
   - Не морочьте мне голову, зуб здоровый...
   - Мешает, - настаивал Иван Иванович.
   - Да вырви, он не отстанет, я его знаю,- поддержал: гостя Дмитрич. - Сделай в счет квартплаты за следующий месяц.
   - Ну, шутники,- засмеялся Федор. - У него все тридцать два целые, может штук шесть за полгода оформить?
   - Не. Тот, где застряет.... Остальные пусть будут,- уточнил Иван Иванович.
   - Да кончайте вы чудить, - начинал сердиться врач.
   - Мой зуб. Что хочу, то и делаю. Сказал - рви, значит - рви, - пошел в атаку Иван Иванович.
   Федору это, видимо, уже стало надоедать.
   - Пошли.
   Посадил жаждущего в кресло, кольнул шприцем, подождал десять минут, напрягся щипцами и Иван Иванович впервые увидел свой зуб без зеркала. -
   - Сплюньте сюда, и два часа ничего не кушать.
   - Дмитрич! Ты прав. Специалист. Раз есть нельзя, давай первый обмоем.И друзья продолжили веселье в беседке.
   Через месяц Иван Иванович почувствовал на месте вырванного зуба беспокойство. Полез туда пальцем и нащупал бугорок на месте заросшей дырки: дела! ... новый растет...Зуб через неделю прорезался и продолжал его беспокоить. Иван Иванович покачал его ногтем большого пальца, и верхняя часть зуба отвалилась, а корень продолжал нудить челюсть. Подождав пару дней и разозлившись, страдалец взял бабкину вязальную спицу, загнул конец, расплющил его и принялся выковыривать остаток зуба. Кривясь от боли и сплевывая легко откалывающиеся крошки, долбал корень, как уголь в юности, заглубляясь в челюсть. Потом взял ватку, пропитал йодом и затолкал тампон в выработанное пространство. От боли ручьями лились слезы, запекло изнутри щеку, но Иван Иванович терпел, зажав остальными зубами ватную пломбу.
   - Дурак старый! Иди в больницу, - причитала супруга, глядя на эту экзекуцию.
   - Сходи к Дмитричу, пусть Федьку пришлет, отмахнулся тот. - В жизнь по больницам не шарахался... Супруга, вернувшись, доложила:
   - Он к родителям уехал, иди в больницу...
   Промаршировав ночь по двору, утром Иван Иванович отправился сдаваться в поликлинику. Врач, заглянув к нему в рот, заволновался. Позвал напарника из соседнего кабинета. В четыре глаза изучили деятельность старого бурильщика и позвали старушку заведующую. И экскурсию в разинутую пасть Иван Ивановича совершили уже три пары глаз, из которых начальственная была усилена очками. Отошли. Посоветовались. И первый врач, почистив железкой десну, выписал Иван Ивановичу направление на анализ крови.
   - Вы, дедушка, только не волнуйтесь, - участливо помогал он страдальцу выкарабкиваться из запрокинутого кресла. - Лаборатория через две двери налево. - Но никуда не уходите, и сразу с анализом ко мне.
   Иван Иванович испуганно посмотрел на него:
   - А что у меня?
   - Да так. Проверить надо, - отводил глаза врач. -Вы идите... .
   Очереди в лабораторию не было. Молодая черноглазая медсестра, прочитав направление, изумленно глянула на Ивана Ивановича и захохотала, зажимая рот ладошкой. Потом резко успокоилась, взяла у него кровь из вены и выставила в коридор, велев ждать. Через час вышла и весело сообщила:
   - Не волнуйтесь, дедушка, сифилиса у вас нет...
   - Чего? - подскочил с кушетки Иван Иванович и,
   выхватив из ее рук бумажку, побежал к зубнику.
   - Какой сифилис? - заорал, ворвавшись в кабинет, - я кроме бабки!!! - Да я таких на фронте!!! - Да чему вас в институтах учат!!! - Да у меня грамот соцтруда!!!
   - Дедушка, успокойтесь, мы подозревали у вас язву полости рта сифилитического происхождения, -отступал за зубное кресло доктор. - Вам нельзя волноваться, дайте анализ!
   Иван Иванович перевел дыхание.
   - Анализ? - Будет вам анализ. Ославили на весь
   поселок. Вы вот что! Никуда отсюда не расходитесь, я сейчас за бабкой сбегаю, она, пока я немца бил, в шахте взрывником работала...
  
  
  
   0x01 graphic

БУДНИ КАРДИОЛОГИИ

   Очухавшись после третьего инфаркта, по коридору больницы шуршал худыми ногами дистрофик. Полил пальму, выглядевшую не краше его самого и, тащась мимо столовой, задержал дыхание, уходя от грустных воспоминаний о рыбном дне Союза, которой здесь занимал всю неделю. Пробило полночь.
   Гулкую тишину коридора нарушил шум в приемной. Он остановился возле стеклянной двери, наблюдая свой недавний путь сюда. Трое розовощеких родственников бережно заводили мужика лет сорока, держащегося за левую сторону груди. Медперсонал мигом принял эстафету, избавил того одежды, замерил давление, что-то уколол, накинул байковый халат и забрал его от растерянных сопровождаю-щих внутрь кардиологии. Завели мужика в коридор, посадили на диванчик и задумались.
   - Куда его? - спросила медсестра.
   - А леший его знает. Все занято, - ответил плечистый дежурный врач.- Пусть посидит, в прошлый раз за смену трое в морг перебрались...
   Сестра сунула вновь прибывшему таблетку под язык и ушла, вслед за доктором, в ординаторскую.
   Новенький сидел, упершись грудью в колени.
   - Друг, тебе, может, что надо? - подошел к нему дистрофик. - У меня полная тумбочка....
   - Да не... Вроде легче после укола, - не менял позу вновь прибывший, - может, отпустит...
   Зажегся на пульте сигнал вызова шестой палаты и медсестра с врачом поспешили туда, вышли, через пять минут и остановились в коридоре.
   - Ему бы эфедрин кольнуть, - подняла она глаза на доктора.
   - А где его взять? У нас пусто...
   - У меня есть, - вмешался дистрофик.
   - Вот хорошо, - обрадовалась девчонка, - давайте. Я ему скажу, что взяла у вас, а родственники утром вернут.
   Дистрофик на крейсерской скорости доходяги слетал в свою палату, вручил ампулу медсестре и опять бросил якорь около сидящего па диванчике.
   Суматоха в шестой палате улеглась. Доктор увел медсестру в ординаторскую, а дистрофик смотрел немое кино. В фойе, за стеклянной перегородкой, переживая, толпились привезшие новенького, а тот молча затискивал боль в десяти метрах от них, сидя на кушетке и слегка раскачиваясь.
   - Чего это ты такой щедрый? - спросил он у дистрофика, отвлекаясь от боли. -Лекарства-то нынче в дефиците...
   - Да я что? Своё раздаю? - повеселел тот. - У соседа беру, он на голову больной, а его тут держат чего-то, знаешь? Тут много интересного, - отвлекал новенького от страха смерти дистрофик. - Вон видишь палату? Специальная, для участников войны, а там одни коммерсанты лежат, на поддержке. Работа у них нервная. И, что интересно, бизнесы у всех разные, а морды одинаковые, как арбуз!
   Новенький засмеялся и сразу скривился от боли.
   - Слышь! Иди отсюда, - и опять закачался из стороны в сторону.
   - Может, на мою койку ляжешь? Мне что-то не спится, - топтался рядом дистрофик.
   - А схватит, что? Сверху примостишься?- - просипел тот. Я лучше здесь посижу. Вроде легче...
   Дистрофик выглянул в приемную, и понял, что если позовет родственников новенького, то кровати придется искать для медперсонала, и пошелестел тапочками на свое место.
   Через пару часов, сквозь дрёму, услышал топот и вышел в коридор. К кушетке новенького бежала молодая женщина в распахнутом кожаном пальто, мелькая круглыми коленками.
   - Тарас?! Что с тобой?
   - Да так. Вроде ничего... сам не знаю, поднял к ней лицо, как подсолнух к солнцу, обитатель кушетки. Появились доктор с медсестрой.
   - Вам сюда нельзя, - опережала врача сестра.
   Женщина отвела обоих в сторону, переговорила, и в палате дистрофика добавилась раскладушка, на которую переместили Тараса. Подключили пару флаконов через капельницу, что-то кольнули, и спустя час тот уснул.
   Днем дистрофик, болтая ложкой мутной жижицы обеда, спросил у пришедшего в себя Тараса: - Кто она тебе, жена?
   - Да так, знакомая.
   - Н-да, - задумался дистрофик. Если бы не эта знакомая, ты бы, брат, вполне мог, минуя палату, попасть в морг...
   - Знаю, - отвернулся к стенке Тарас.
   И дистрофик впервые в жизни понял, что любовь- это не та кровать, где хорошо вдвоем, а та, где один не даст умереть другому.
  

0x01 graphic

  
  

ВЕСЕЛЫЙ ШАКАЛ

  
   Директор лесхоза Иван Сидорович, крупный, медлительный увалень, вышел из машины.
   - Ну что у тебя тут, как дела? - обратился он к Белому, встречающему начальство во дворе лесничества.
   - Крутимся потихоньку.
   - Oтвoды сделал?
   - Заканчиваем. С отчетом привезу. У вас что, -новый водитель? - кивнул он на улыбающегося мужичка с неглаженным лицом, сидящего за рулем УАЗика.
   - Да взял. Вроде ничего. Ильей зовут.
   - Где он раньше работал? /
   - Егерем, а потом в какой-то конторе.
   Осмотрев двор, директор захотел посмотреть лесосеки. Водитель по дороге много говорил о текущих событиях в лесхозе и часто беспричинно заливался хохотом, с опаской поглядывая на руководство. В его поведении проглядывалась манера собачонки, желающей укусить и избежать наказания. Яшка это отметил и отбросил, зная слабое место директора, не умеющего создать вокруг себя качественное окружение.
   После проверки заехали в рощу сосняка пообедать. Илья расторопно накрыл "стол", постоянно смеясь, подавал рюмки и Яшка, обсуждая с директором дальнейшие планы лесничества, все больше им тяготился.
   Каково же было его удивление, когда через пару месяцев столкнулся с Ильей в коридоре лесхоза и увидел на нем такие же майорские погоны, как и у себя.
   - Привет. Ты чё вырядился?
   - Районный охотовед, прошу любить и жаловать,- похохатывал Илья, радостно тряся руку Яшки.
   Решив с директором проблемы по запчастям, Белый в конце разговора спросил: -
   - А этому зачем должность дали, образование есть?
   - Некого ставить. Пусть бегает.
   - Так давайте уборщицу юристом назначим, ставка свободная, - закурил Яшка.
   - В своем лесничестве командуй, - оборвал его Иван Сидорович. - Говорю, ставить некого...
   Илья проявился в первый же отчет. Подписав наряды по своему разделу, он отозвал Яшку в коридор.
   - Я же тебе подписал, отстегивай...
   - За что? - опешил Яшка.
   - Остальным инженерам даешь, - включил спаси-тельный смех Илья.
   - Они работают, следят, чтоб я не залетел, помогают делать объемы по своим разделам. Хочешь иметь, включайся...
   - Да я что? Да я ниче, - настороженно оглядывался вокруг Илья.
   - Скоро таксация, ты там мяса организуй, мы с директором приедем. .
   - Это другой базар, - согласился Яшка. - Сделаем. А то в прошлый год варили кулеш с "Галиной Бланкой". Ничего не смогли добыть, так директор с нас до сих пор смеется.
   Получив приказ на таксацию, Белый уехал домой. В назначенный день собрал десяток друзей-охотников и провел инструктаж.
   - Задача: посчитать, сколько и какая дичь у нас идет в зиму. Бить только волков и бродячих собак. По ходу стрельнете что-нибудь маленькое, типа зайца. Обед сварим.
   Директор опаздывал. Яшка оставил сына Макса ждать на месте сбора, а сам с охотниками поехал в лес. На месте расставил всех в линию и дал команду чесать угодья, а сам с переносной рацией пошел по просеке к тригонометрической вышке, считать дичь. Минут через двадцать услышал гул мотора директорского УАЗика и двинулся навстречу. Возле остановившейся машины стояли Макс, Илья, Иван Сидорович и смотрели на идущего к ним Яшку. В квадрате, куда ушли загонщики, раздалось два выстрела. Яшка включил рацию: -Что там у вас?
   - Все готово, иди сюда.
   Сказав директору, чтоб ждали, Белый пошел к загонщикам. На поляне лежал убитый кабанчик, килограммов на тридцать, вокруг него стояли растерянные охотники.
   - Вы чё, это! Я же сказал - зайца, - огорчился Яшка.
   - Да, я думал волк, и стрельнул, оправдывался егерь Сопила. - Что теперь мне будет?
  
   - Ну ты и мудак! - выругался Яшка и вернулся к Уазику.
   - Что там, кто стрелял? - заглядывал ему снизу в глаза Илья.
   - Все в порядке, - бодрился Белый. - Ты же мяса хотел? Всё готово, обойдемся без "Галины Бланки".
   Погрузились в машину и поехали к загонщикам. Увидев подсвинка, директор довольно улыбнулся, а Илья достал из сумки протокол и скомандовал:
   - Подходи сюда, кто стрелял.
   Охотники недоуменно переглядывались.
   - Так сказали же, маленького на обед можно...
   - Кто стрелял, я спрашиваю? - вызверился на них Илья.
   - Чё орешь? Моя работа, - вмешался Яшка.
   - Как твоя! Ты же с нами был? - опешил Илья.
   - Сказал - я, значит - я. Пиши, - положил свой охотничий билет на капот Яшка. .
   - Кончай! Кто стрелял? - взвился Илья.
   - Я! - положил рядом с отцовским свой билет Макс.
   - Ты же с нами ехал, - отодвинул документ охотовед.
   - Это мои друзья, значит я! - с вызовом ответил Макс и пошел к подсвинку.
   Директор растерянно смотрел на происходившее, но не вмешивался. Загонщики дружно сложили билеты на капот и обратились к Яшке:
   - Что делать?
   - Обдирайте. Заднюю часть погрузите в Уазик для лесхоза, остальное - в котел.
   Через два часа закипела свежатина. Ели все, включая Илью. Но в коллективе чувствовалось напряжение, хотя охотовед и вернул всем билеты, предварительно составив список участников таксации, которую так и не провели.
   Через неделю Яшку вызвали в лесхоз. В кабинете директора сидел Илья. Иван Сидорович подал Белому заполненный протокол и указал на Илью.
   - Он хочет отправить его генералу.
   - Пусть везет, - махнул рукой Яшка.
   - Назови, кто стрелял, - по-собачьи взвизгнул Илья.
   - Я своих, не сдаю. А про тебя - кое-что известно. В той организации, откуда ты к нам пришел, ... полгода плакали... от счастья, когда от тебя сдыхались!
   - Это к делу не относится. Я протокол передам в милицию. В камере все расскажете...
   - Сам и залетишь. Как объяснишь, что протокол составил на того, кто не стрелял? А? - издевался Яшка.
   - Генералу передам, - трясся от бессилия Илья.
   Вмешался директор:
   - Давайте решим вот как. Зарплату ты у меня получаешь. Давай протокол сюда, а я буду разбираться.
   - Нет. Генералу, - кипятился Илья.
   - Иван Сидорович, - обратился к директору Белый. Мы знакомы пятнадцать лет, и, что бы ни происходило, я никогда не стучал. А ваш выкормыш у нас полгода, и от него уже все шарахаются, так как что бы ни случилась, на второй день знает область. Мне только об одном жаль. Следующий донос он на вас напишет. Вы пригрели штатного провокатора. Он ведь сам мне мяса заказал.
   - Не была этого! - вскочил из-за стола Илья.
   Но Яшка не стал больше разговаривать и уехал домой. Прошел месяц. Илью с его протоколом поставила на места область, не желая раздувать мелочный скандал.
   А егерь Сопила стал лучшим другом Ильи, которого охотники после того случая окрестили Шакалом.
  

0x01 graphic

  

БЫК-БУРЕВЕСТНИК

   Двадцатилетняя сосна возле каменского водохранилища стояла необпаханной. Прошлогодняя минполоса заросла желтеющим бурьяном, а вокруг раскинулась колхозная целина, покрытая матёрой полынью, основной сельхозкультурой конца перестройки.
   - Одна спичка - и лесу крышка, - подумал Яшка, садясь в машину.Добитый на пожарах лесхозовский "Москвич" сдвинулся с места.
   - Куда? - спросил водитель.
   - К Бирюкову, - буркнул Белый. - Неделю назад дал ему солярку, а он так и не обпахал урочище.
   - Частные огороды пашет. Некогда, - объяснил- водитель.
   - Да понимаю все. Зарплаты нет, запчастей нет, но лес ведь сгорит.
   Трактор стоял возле дома. На сигнал "Москвича" вышел и сам виновник - худой, остроносый старик в телогpейке и резиновых калошах.
   - Василий Иванович, почему не сделали минполосы на Kaменке? У Вас была целая неделя. Где вы были ?
   - А дэ я був?
   - Я это и спрашиваю: где вы были? - Людям огороды вокруг Дзержинки все вспахал, а наряд не выполнил, заводился Яшка.
   - Ну так бы и казалы, що срочно надо.. Я ж не соби rpоши забрав. Масла моторного купыв, диск сцепления, колесо на пэрэдок, - уныло тянул Бирюков, косясь на Яшку.
   - Кончайте валять дурака! Или работать, или трактор завтра в лесничество!
   - Да зараз пиду и вспашу, що вы нервуетэ. Трактор уже сам сэбэ нэ тягае, поршня треба минять.
  
   - Короче! Огороды пашете?... Покупайте запчасти, ремонтируйте, но чтоб минполосы были...!
   - Ну, так бы по-человечески и казалы. А то: дэ був, дэ був. Зараз пиду. Вже заводю...
   Осматрев лес возле Ульяновки, Яшка заехал в лесничество. Рация разрывалась от позывных лесхоза. -
   - Четвертый, четвертый... Вы готовы к приезду генерала, пельмени заказали? И сообщите в Кедровое лесничество. Завтракает он у вас, а обедать к ним поедет. Поняли?
   - Ясно. Уточните, сколько их будет.
   - Человек сорок, это без водителей...
   Петровна выключила рацию.
   - Задолбали эти звездные свадьбы, - и обернулась к вошедшему Белому. - Вас человек ждет.
   На яшкином стуле сидел тучный, предста-вительный мужчина с орденскими планками на кителе, держа на коленях дерматиновую папку.
   - Что вы хотели? - спросил: Яшка, садясь напротив.
   - Организуйте мне встречу с вашими работниками. Скоро выборы Президента, надо поговорить с людьми.
   - Что, уже очухались после путча? - удивился Яшка.
   - То были не настоящие коммунисты, а мы хотим спасти народ, - загремел иконостасом юбилейных наград агитатор.
   - Танками?
   - Ничего вы не понимаете, иногда нужны и силовые методы для блага народа.
   - Вы хотели сказать, для блага партии?
   - Народ и партия едины, а эти демократы забрали у нас даже здание горкома. Пора восстановить историческую справедливость...
   - Насколько я знаю, никто ничего не забирал. Вы просто сбежали после провала путча. Я заходил тогда в горком, там из настоящих коммунистов одна уборщица осталась... А насчет блага народа можно поговорить. Революцию сделали 17 тысяч большевиков, а пострадали 150 миллионов населения. Вы же только репрессиями и голодоморами уничтожили 60 миллионов. Мало?! Еще хотите?
   - То были классовые враги.
   - А тяпками в Кампучии порубали три миллиона, тоже враги? Вьетнам, Корея, Афганистан, Африка, Куба... Везде пролетели, и все вам мало?
   - Борьба классов требует жертв, - заерзал орденоносец.
   - А кто вы по партийной принадлежности?
   - У меня одна партия, не дать вам опять нашу шею оседлать.- Чуть начало налаживаться после комму-нистической дури, а вам опять неймется. Короче: на предприятии агитации не будет. Собирайтесь где хотите, голосуйте за кого хотите, а у нас вам пролет.
   - Придем к власти, я тебя первого! - взвился агитатор.
   - Во дворе вагонетка с водой: пойди, охладись,- посоветовал Яшка. И позвал помощника:
   - Надежда Петровна, всех красных и прочих разноцветных, в шею. Пусть в мавзолее собираются.
   - Я ему говорила, а он: я сагитирую, я сагитирую... А ты иди себе, дедуля, - помогала найти дверь агитатору, Петровна.
   - Встретимся на баррикаде, - гордо вскинул голову тот, удаляясь.
   - Валяй, только не рассыпься, - отмахнулся Яшка.
   Ближе к вечеру приехал Бирюков.
   - Начальник, я всэ зробыв. Тилькы слухай, трактор-то вже мий. Хочу - роблю, а не захочу, то звыняйтэ.
   - Как твой! Он в лесничестве числится, - опешил Яшка.
   - Поихалы до директора, вин вам усэ зъясуе, - уселся на неостывшее место агитатора Василий Иванович.
   Яшка оторопело уставился на него.
   - Чого вы так дывытесь? Я ему за трактор быка виддав. А ось и вин прыихав, зараз и пидтвердыть, - -указал: на въезжающую во двор лесничества машину лесхоза Бирюков.
   Директор зашел в контору, вытер потное лицо.
   - Чего расселись! Почему не обпахана акация на Песчаном? Опять пожар устроите?
   - Сыдоровыч, скажить йому за трактор. Выж його спысалы, як обицялы, и вин тэпэр мий?
   Директор смущенно забегал глазами.
   - Понимаешь, Василий Иванович, бык-то дешевле трактора.
   Старик уставился на него, разинув рот.
   - Область запретила списание, - оправдывался Иван Сидорович. Может, через год-два и заберешь.
   - А быка-то вже зъилы, - растерянно смотрел на присутствующих Бобриков. Як жэ цэ так? Я ж у вас сорок рокив видробыв. И уси запчастыны на ньому мои стоять. Вы ж вже пять рокив нычого нэ даетэ, - тянул черные потресканные руки к директору Васипий Иванович.
   - Ну чего пристал? Сказал, отдам, когда спишут, значит отдам. Иди, работай.
   Бобриков, шаркая калошами, вышел из кабинета.
   Оставшись вдвоем, директор приказал Белому: - Отправь его на пенсию, и нечего на меня пялица, обпахивай акацию, - и уехал.
   Яшка попросил Петровну пригласить тракториста. Старик зашел и сел, уставившись в угол.
   - Сколько мы вам должны за запчасти? - спросил его Яшка.
   - Та ничого я бильшэ вид вас не хочу, - устало ответил тот. - Дэмократия... Бога на вас нэмае. Ранише хоть у горком бы сходыв, а зараз куды?
   - Василий Иванович, я же не знал про быка, давайте хоть запчасти нарядом покроем. Деньги вернем...
   - Нэ хочу. Подавиться и быком и трактором. Дайте бумаry, заяву на расчет напышу. Дывыться на вас бильше не хочу.
   Коряво нацарапал заявление и вышел.
   Яшка дал команду Петровне:
   - Оплатить ему весь ремонт. Насчитать средний для пенсии, по лучшим пяти годам стажа. Дела! Хорошо, агитатор вовремя слинял. Баррикады бы прямо тут начались...
   Через месяц состоялись выборы. По Донбассу победили коммунисты. Украину от красного реванша спасли западные области, где земля реально принадлежала частникам. А по донецким колхозным полям гуляли пожары, подбираясь к остаткам леса.
  

0x01 graphic

  
  

ГУЛЯШ КИМ ИР СЕНА

  
   Жена, подавая завтрак, спросила Яшку:
   - Ты не забыл, какой сегодня день?
   Яшка наморщил лоб: .
   - А, вспомнил! - День парашютиста.
   - Буратино ты и есть Буратино...
   - Это как?
   - Да так! - Чурка с глазами. - Зине, дочке твоей любимой, сегодня день рождения.
   Яшка смущенно почесал затылок.
   - Ну, купи что-нибудь. Туфли или платье. Короче, разберись. Мне на работу пора.
   - Да подожди ты! Она собаку хочет.
   - Мало ей с детьми в школе дрессировки. С собакой знаешь сколько хлопот?
   - Ей таксу, щенка дают. - Не решается тебе сказать. - Давай разрешим?
   - Берите, леший с вами. Только уговор: гyлять я с
   ним не буду.
   Вечером, открывая дверь квартиры, Белый услышал
   радостные возгласы. Вся семья сидела на корточках в зале на ковре, а в их кругу тыкался в коленки толстенький, антрацитово-черный комочек.
   Радостная Зина благодарно чмокнула Яшку в небритую щеку.
   - Спасибо, папуля!
   Яшка хотел погладить щенка, но тот увернулся и, семеня коротенькими лапками, убежал, подметая длинными, висячими ушами ковер.
   - Ладно, пусть живет. Смотрите только, чтоб не гадил. - Как окрестили?
   - Гарди, - показала собачий документ именинница.
   Через четыре месяца щенок сгрыз все, начиная с ножек стульев и кончая шлепанцами. Крохотный комочек превратился в длинного, кривоногого деспота. Что-то пожелав, подходил к нужному члену семьи, садился напротив и гипнотизировал черными пуговками глаз до тех пор, пока не догадывались, чего он хочет. Больше всего любил игру с тряпкой. По часу и более не разжимал зубы, пока его тягали на ней по всей квартире. Когда выбившаяся из сил жертва валилась с ног, Гарди нес тряпку следующему, тыкал ее в руку, требуя продолжения игры. В туалет всегда просился, и если не выводили, то шел справлять нужду в комнату того члена семьи, который не откликнулся на его зов. Чаще всего доставалось яшкиным апартаментам.
   - Ну Гарденыш! - тыкал тот щенка носом в шкоду.
   - Нельзя! - Нельзя! - Понял?
   Щенок не скулил, и молча уходил на кухню, волоча по полу уши. Но в следующий раз справлял нужду точно на то место, где наказывали. Ел все: пирожные, виноград, рыбу, яблоки, суп, семечки, но больше всего любил сосиски и длинноногих подруг Зины из танцевального коллектива, от которых сходил с ума, облизывая все, что мог достать.
   Как-то перед выборами Президента Украины обсуждали, за кого голосовать, а по телевизору шли дебаты кандидатов. Гарди сидел молча, а когда выступал Кучма, залаял и посмотрел на спорящих. Заинтересовавшись, Яшка принес фотографии всех тринадцати претендентов и разложил на полу. Гарди, недолго думая, уселся на портрет Кучмы и уставился, не моргая, на хозяина.
   В день выборов семья дружно проголосовала за любимца Гарди, и он победил в первом туре.
   К вечеру зашел сосед.
   - Ты за кого голосовал? - спросил его Яшка.
   - За Симоненко. - Может, Союз вернут.
   Гарди соскочил с дивана и вцепился соседу в штанину.
   - Ты чё? - оттащил его Ящка. - Дела! - Раньше ведь никого не кусал.
   Гарди, вырываясь, тяпнул его за руку, и принялся
   яростно лаять на соседа.
   Решив добраться до сути этого явления, Яшка занялся собачьей родословной. Сучка, по документам была местной, а кобель - из Одессы. Узнав адрес, Яшка написал туда. Через две недели пришло письмо.
   "Я сам моряк", писал одессит. "Три года назад наше судно стояло в порту Ким-Чхек, Северная Корея. Мы с ребятами отдыхали на палубе после вахты. Смотрим, толпа корейцев гонится за таксой по пирсу. И что интересно, лапы короткие, кривые, а она летит, как лань. Мы начали кричать. Жалко ведь. Сожрут. Пес услышал, по трапу прямо к нам, и куда-то спрятался. Корейцы ругались, махали руками, но на судно-то им нельзя. Так пес у нас и остался. Я его, как списался с коробки, домой забрал. Всем хороша собака. Чистюля, тапочки носит, квартиру сторожит, одно плохо - как увидит красное или узкоглазых, бешеной становится.
   Зина, прочитав письмо, сделала вывод: генетическая память. Корейцы, с голодухи, при своем социализме, всех собак съели, вот Гардик их и "любит" поэтому. От отца передалось.
   После этого письма у Гарденыша появилась новая кличка - "Гуляш Ким Ир Сена". И семья Белого с нетерпением ожидает следующих выборов, чтоб по его реакции проверять кандидатов. Что получится- неизвестно, но на телевизор, когда Зюганова показывают, пес поглядывает косо и рычит.
   А Яшка его ругает: - Кончай! Этого мы знаем. Ты наших, перекрасившихся, показывай!

0x01 graphic

  

ДАША БАРСУКОВА

  
   Догорала осень. Ясень уже оголился перед зимней баней, а акация еще невестилась под зеленым нарядом. Морозы не скоро, подумал Яшка и, проверив кормушку у треноги, пошел распадком к дальнему кордону. На пропаханной просеке увидел свежий след спецназовского ботинка и задумался: кого это носит? Грибов тут сейчас нет, шиповник оборвали по первому заморозку неделю назад, тёрен не уродил...
   След, изредка теряясь в высокой траве, вел точно к двойной норе барсуков. Подойдя к первой Яшка увидел, что она нежилая и закрещена двумя стебельками, а во второй, вычищенной зверьками к зиме, стоял, ощерив стальную пасть, волчий капкан. Сняв его, Яшка задумался: кто бы это мог сделать? Перебрал одного, другого и вспомнил: лет десять назад появился в городе бывший афганец, разбитной весельчак Артем, гроза девчат и разведенок. Жил то у одной, то у другой, и пару раз попадался за браконьерство. Но он же по кунице с ондатрой работал, продолжал размышлять Яшка, а барсук в Красной книге: за него - тюрьма, и на шапки, которыми промышлял Артем, не годится... Но все-таки надо проверить, решил Яшка, и, сунув капкан в рюкзак, пошел искать обиталище очередной жертвы интернационалиста, которого видел в последний раз в рабочем поселке за железнодорожным вокзалом.
   - Артема? - переспросила бабка, торгующая семечками у магазина. - Знаю, у Нинки Ковалевой живет, девочка у них родилась в том году. Что, опять коноплей балуется? - забегала заплывшими глазками торговка, изучая яшкину непонятную форму.
   - Да не, крокодила украл в зоопарке, - отмахнулся Яшка и пошел по указанному адресу.
   Дверь чистенькой, небогато обставленной, квартиры открыл худой, болезненного вида мужик, в котором Яшка только по дерзким глазам узнал прежнего Артема. Ботинки со знакомым рисунком стояли в прихожей. Яшка достал капкан и бросил на пол.
   - Опять за своё?
   - Отцепись, бросил давно, ты же знаешь, - убирал со стола коробку со шприцами Артем.
   - Ботинки твои возле норы, - настаивал Яшка. - Зачем тебе барсук?
   Артем сел на табуретку, обхватив голову руками.
   - Дочка заболела легкими, уколы не помогают. -Вспомнил, как дед лечился, решил попробовать. - Да и не поймал я ничего, отстань!
   Заплакал ребенок. Артем налил стакан какой-то жидкости из чайника и ушел в соседнюю комнату. Резко открылась незапертая входная дверь и в квартиру, водя по сторонам глазами, ворвался милиционер, позади которого выглядывала торговка.
   - Где крокодил? - спросил страж порядка, держась за пустую кобуру.
   - Да вот он! - ткнул в яшкину зеленую форму выскочивший из спальни Артем. - Что это вы все на меня охотитесь?
   - Слышь, бабуля, сколько тебе лет? - обратился к торговке Яшка. .
   - Семьдесят два, а что?
   - Это выходит ты как начала в пятнадцать лет работать на гестапо, так до сих пор и не остановишься? - повернулся к ней Яшка.
   - Какое гестапо? Не было меня тут в войну, я приезжая, - отступала в коридор бабка. Все вы тут чокнутые! - и исчезла.
   - Документы! Почему тут капкан? - отрабатывал свой хлеб милиционер.
   - Лесная охрана, - достал удостоверение Яшка. -
   Облаву на волков организовываю, людей подбираю.
   Участковый проверил яшкину зеленую корочку и ретировался вслед за бабкой.
   Помолчали.
   - Ладно, бери одного, семья там большая, - пнул ногой капкан к Артему Яшка. -Только проверяй каждый день, чтобы зверь зря не мучился. И сразу, как поймаешь, сдай капкан в лесничество. Понял?
   - Спасибо, - криво улыбнулся Артем. - Я бы купил жир где-нибудь, да уж год без работы, у тебя кстати нет ничего?
   - На базаре жир покупать не стоит, там собачий подсунут, а насчет работы на расчистку горельника люди нужны, выходи в понедельник.
   - Хорошо, может, по сто грамм? - прятал капкан под кровать Артем.
   - Некогда. Отчет писать надо. Как дочку назвал?
   - Даша, - улыбнулся, успокоившись, Артем.
   Назови Дашей Барсуковой, - одел фуражку Яшка и,
   кляня себя за мягкотелость, последовал примеру бабки с участковым.
  

0x01 graphic

  

ПЕРЕВЕРНУТЫЙ ОРИОН

  

ГРАБОВЫЙ ЛЕС

  
   Закончив лесной техникум, Яшка добивал третий год лесничим. У моря за горой плескался и цвел ялтинский рай, а по эту сторону перевала стояла туберкулезная сырость грабовых лесов, окутанных большую часть года промозглыми туманами. На вопросы приезжих, почему здесь преобладает граб, Яшка обычно отвечал: - Граб, это чтоб лучше для курортников рос гриб. А для местных, чтоб было из 'чего делать гроб, - намекая на высокий процент легочных заболеваний у аборигенов долины. Летом похоронное настроение проходило. На знойное марево Крыма слетались тысячи отдыхающих и чахлые лица местных растворялись в жизнерадостных толпах.
   Июль царствовал над бывшими татарскими аулами, 'в одном из которых и располагалось лесничество. Яшка ерзал на стуле в ожидании звонка из лесхоза, а за окном урчал: колхозный трактор, поливая яблоневые сады ядом, как немцы наши окопы в первую мировую.
   Белый захлопнул форточку, и позвонил в лесхоз, морщась от запаха дуста:
   I
   - Ну где там проверяющий?
   - Ждите, едет, - сонно пробурчала нагретая до температуры плавления трубка.
   v
   к
   В кабинет, не стучась, ввалился бригадир лесорубов, бывший налетчик по кличке Хан, и нахально развалился в кресле.
   - Начальник, давай кольца с поршнем, пила накрылась! - и, протянув безразмерную, костлявую ладонь, взял сигарету из яшкиной пачки.
   - Чё нервничаешь? - протянул ему зажигалку Яшка. - Опять татары приезжали?
   - Берия, сука! Не выселять, стрелять надо было, а теперь на мою мазанку аж три хозяина объявилось, назад требуют, - нервно закурил бригадир. - А мне что, шалаш в лесу строить? В прошлый раз грозились спалить, теперь деньги предлагают, - сбил: пепел на пол Хан, игнорируя казенную пепельницу.
   - Сколько вчера сделали? - спросил Яшка, не обращая внимания на нарочитое хамство бригадира.
   - Тридцать кубов, как всегда. - Давай поршень.
   - Я тебе на прошлой неделе выписал, а ты его соседу загнал, вот и работай до конца месяца чем хочешь, - равнодушно ответил Яшка и подошел к окну. -- Да, с татарами что-то не так делается. Они уже полпоселка скупили. Москва с Киевом скубутся, а люди разбегаются. Скоро работать некому будет.
   Зазвонил телефон.
   - Проверяющий выехал, - доложил диспетчер лесхоза. Яшка одел фуражку, взял из шкафа бинокль и обернулся к Хану:
   - Хватит смалить. - Иди к бригаде. - И трактор к вечеру нагрузите, чтоб назад пустой не шел.
   Бригадир, шаркая разбитыми кирзачами, вышел, а вместе с ним исчезли и сигареты.
   - Черт рыжий! Куда уволок? - крикнул вдогонку Яшка.
   - Купишь. В лесу нет магазина, - донеслось из коридора под смех бухгалтерши, слышавшей весь разговор через дощатую стенку.
   - Татьяна, - прервал ее веселье Яшка, - в получку купи этому шутнику курева на всю зарплату, а сейчас давай бумаги на подпись.
   Заканчивая подмахивать, не читая, ворох документов, Яшка услышал тарахтение лесхозовского уазика и вышел на крыльцо. Ветра не было, и только благодаря этому тощий старичок проверяющий смог донести до лесничества звездные погоны представителя управления лесной охраны.
   Яшка по старой армейской привычке доложил у входа: "Лесничий к проверке готов!" и поддержал под локоть, штурмующий высокий порог конторы, мундир.
   Два часа сквозь очки-телескопы начальник изучал бумаги и ткнул пальцем в планшет: - Проверим это...
   Выехали в указанную точку. Среди прореженного леса лежали кучи хвороста, приготовленного для сжигания. Проверяющий бегло посчитал их количество, сверился с нарядом и, достав рулетку, замерил длину кучи. Увидев результат, чуть не упал в обморок
   - Что с вами? - подхватил сползающего к заждавшейся его земле начальника Яшка.
   - У вас нарушен ГОСТ, - лепетал одуванчик в мундире.
   - Это же ветки для сжигания, - оправдывался Яшка, обмахивая старичка фуражкой.
   - ГОСТ - два метра двадцать сантиметров, а у вас тут всего два метpa, - закусывал валидолом остатки юной прыти проверяющий.
   - Дак завтра палить его будем, сгорит все, хоть два, хоть два двадцать, - настаивал нарушитель ГОСТов.
   - Вы далеки от лесного дела, - рывками двигался к машине звездный мундир. - Я вынужден доложить о вас генералу.
   - Да вы посмотрите, как сделана прочистка, в каком состоянии техника и питомник, разводил руками Белый.
   - Нарушен ГОСТ, нарушен ГОСТ, - доносилось из отъезжающей машины.
   - Вот так всегда, - проронил, подходя к Яшке, двухметровый, косая сажень в плечах, мастер леса Николай, выпускник Ленинградской лесной академии. -Нужно все сжечь, пока он до генерала не доехал. -Поджигать?
   - Да...! Руководство..., - нервно закурил Яшка.- - Жгите, и сразу людей и технику на питомник, а лесника оставьте у куч на контроле.
   Подъезжая к лесничеству, Яшка услышал по рации перебранку с лесхозом.
   - Что у вас там творится? Что вы себе позволяете? В каком состоянии хмыз?
   Яшка зашел в контору и взял трубку из рук перепуганной Татьяны.
   - Хмыз в порядке, горит хорошо, - доложил он, переводя разговор в нормальное русло.
   - Завтра быть в лесхозе, - надрывалась рация. - - Надоели мне ваши художества!
   - Буду, буду, - успокаивал директора Яшка. - А что с ГСМ? - У меня осталось на два дня, и то если пожара не будет, сушь неимоверная...
   - Нет ничего, зарабатывайте сами, - вибрировала мембрана.
   А что у вас есть? Третий год гоню ваши планы своей соляркой и запчастями, - завелся Яшка.
   - Выговор вам есть за плохую работу, - ответила рация, - только бумаги у нас тоже нет, везите с собой, мы вам тут сразу и напечатаем. Чтоб завтра был!
   - Ладно, буду, - буркнул директору Яшка и обернулся к Татьяне. - Сколько у меня выговоров?
   - За этот год уже одиннадцатый будет, - потирала музыкальные пальцы девчонка, а в прошлом и позапрошлом было в среднем по пятнадцать, но до конца года время еще есть.
   - На вас новое платье? - спросил, листая табели выхождаемости, Яшка.
   - Ну наконец-то заметил, - засмеялась Татьяна. -Живу среди дремучих, все вы глухари и о пеньках только думаете, - качнула крутым бедром бухгалтер и удалилась в свой кабинет.
   Яшка смотрел на таблицы нарушенного ГОСТа, а с их строчек смеялась ушедшая девчонка: - Нельзя на работе!" - бился в голове привычный приказ. - Они потом неуправляемые. - А ноги ерзали под столом, не соглашаясь с "глухарем" и "пеньками".
   Яшка вытер платком взмокшую лысину и бросил в неплотно закрытую дверь:
   - Ладно, вы за, ревизию не переживайте, выдайте зарплату людям, когда вернутся с лесосеки и приготовьте цифры выполнения за месяц. - В лесхоз я сам поеду.
   Затем, взяв книгу ГОСТов, и найдя нужную страницу, прочитал, - "хмыз должен быть длиной два метра двадцать сантиметров". Положил ее в планшет, и добавил стопку чистой бумаги для выговоров.
   Рабочий день заканчивался. Забрав сына из школы, поехал: на рыбалку. Солнце висело над Ай-Петри, лаская лучами нестареющую гору, помнящую греков, скифов и прочие напасти. Плясал от клева поплавок, радостно махал удилищем Максим и Яшка, успокаиваясь от мудрости поклонников ГОСТов, бубнил про себя: "Будут вам и ГОСТы, и бумаги на выговора хватит, а лес растет и будет расти, сколько бы вас не шарахалось..."
   - Начальник! - донеслось от дороги, - горит 72-й квартал!
   Яшка побросал в уазик удочки и рванул с сыном на поднимающийся вдали дым верхового пожара. Огонь, разогнавшись на молодняке сосны, шел стеной на основной массив. Клубки горящей плазмы поднимались над уже умершими деревьями и, подгоняемые ветром, падали на еще зеленые, превращая их в прах. Пушистая крымская сосна взрывалась огнем, поджигая рядом стоящие, а внутри этого ада метались лесники, сбивая огонь хлопушками.
   - Гони минполосу! - заорал Яшка подвернув-шемуся трaктористу, и тот, врубив блокиратор колес, исчез в дыму, преграждая путь огню полосой вспаханной земли.
   - Пожарники, пожарники! - выходил: на связь по рации Яшка. - Давайте две машины, нам самим не управиться!
   - Мы уже рядом, как заезжать? - ответила рация. - Идите от водохранилища по просеке, я встречу.
   Подошли, урча, раскачиваемые болтающейся в цистернах
   водой, потрепанные красные ЗИЛы и помогли отбить часть леса, но огонь, повернутый ветром, пошел влево, на посадки дуба. Трактор с лопнувшими от жара стеклами пополз туда, теряя масло из разорванного шланга гидросистемы и застыл в канаве, испуская последние вздохи из парующего радиатора.
   - Начальник, твой сын тушить полез, - прокричал вывалившийся из кабины Хан, вытирая ветошью закопченное лицо.
   Яшка кинулся в горящую сосну по растянутому шлангу. На второй счалке увидел обгоревший конец, из которого била вода, а дальше - стена огня. Накинув на голову фуфайку, рванул туда. Споткнулся в дыму о тело, рядом лежало другое. Подхватил меньшее и, из обгорелого пятнами брезента штормовки на него радостно заулыбалась рожица сына, без ресниц.
   - Чего ты лезешь? - тормошил его Яшка.
   - Я, как ты учил, облил себя и пожарника водой и
   тушил, а откуда я знал, что шланги тоже горят? -размазывал по щекам остатки бровей наследник.
   Приподнялся белый, как простыня, пожарник, обвел взглядом стреляющий последними искрами черный лес и убежал к машине, автоматически прихватив брандспойт с остатком шланга.
   - В машину! - дал шлепка сыну Яшка, и побежал организовывать спасение трактора, возле которого плясала, сгорая, трава, и матерился Хан, отмахиваясь от пламени остатками сгоревшей телогрейки.
   Под утро лесничество легло по краям потушенного пожара, не пуская шалость туристов к склонам Ай--Петри, а Яшка бодал стекло уазика рядом с водителем, подъезжая к лесхозу, где его ожидал очередной выговор за неуважение к ГОСТу. Сын спал на заднем сиденье, изредка вздрагивая и Яшка решил даже под расстрелом не пускать его в лесное хозяйство, когда вырастет.
   Отстояв час "на ковре" у директора, Яшка зашел в поселковый магазин купить курева и увидел пустые прилавки. Толпа возбужденных женщин выметала остатки товаров, не беря на сдачу деньги.
   - Что происходит? - поинтересовался Яшка.
   - Лесникам зарплату табаком выдали, значит вот-вот денежная реформа, - ответила волокущая тюк материи бабка.
   - Да это же шутка, - пытался остановить ее Яшка.
   - Знаю я ваши шутки, в прошлый раз десять тысяч пропало, - пыхтела из-под тюка бабуля.
   И Яшка, проклиная сверх исполнительность Татьяны, потопал к Хану за сигаретами.

0x01 graphic

  

ОТЪЕЗД

  
   Яшка сидел в кабинете лесничества, обхватив голову руками. 3ашла бухгалтер, поставила на стол кружку крепкого чая и, отмахиваясь от сигаретного дыма, спросила:
   - Что с головой, выговоры не вмещаются?
   Яшка, обжегшись чаем, поставил кружку.
   - Не знаю, что и делать. У нас за год использовано семь тонн горючего, а в лесхозе мы получили только четыреста литров. - Требуют объяснительную о том, где я взял остальное.
   - А какая им разница? Мы же для государства доставали, - присела на диван Татьяна.
   - Мне лично ничего не грозит, хотят заняться теми, кто нам его привез, - закуривал очередную сигарету Белый. - Я, естественно, отказался. Дали время подумать. - До понедельника. .
   - Ну, и расскажите, что мы хворост, вместо сжигания, на дрова рубили, и меняли на ГСМ. Ущерба для леса никакого...
   - Щас. Они оприходуют общее количество реализо-ванных дров, поставят их мне на подотчет, и все равно будут требовать, где и у кого взял ГCM, c хрустом потянулся Яшка. - Это не выход.
   В коридоре лесничества что-то загрохотало, и в кабинет ввалился Хан, обвешанный баулами и чемоданами.
   - Привет, начальник! Выручай, мне до утра надо отсюда исчезнуть.
   - Чё опять натворил? - наклонил голову Белый.
   - Дом татарам продал, завтра все трое ждут меня возле поссовета для переоформления, -складывал в ногах Татьяны вещи бригадир.
   - Ну, дак бери отгул, и оформляй, - посоветовал Яшка, отталкивая ногой скатившийся из кучи вещей рюкзак.
   - Кому переоформлять? Я им всем по отдельности продал, пусть теперь у Сталина с Берией уточняют, чей он, ухмылялся железом зубов Хан.
   Татьяна, смеясь, упала на кучу пожиток авантюриста.
   Яшка прошелся по кабинету.
   - Убьют!
   - Во, во, я и говорю - поехали отсюда, -торопил его Хан.
   - Куда?! И при чем тут я? - повернулся к нему Белый..
   Хан достал помятый листок.
   - В Тыгду, Хабаровского края, там у меня дружок в леспромхозе. Год лес поваляем, за это дают два вагона пиловочника на человека. Пихнем его в колхоз Казахстана. Договор с директором у друга есть, вот копия, и каждому по пять тысяч на карман, - протянул бумагу Яшке Хан. Тот почитал и задумался.
   - Решайся, - настаивал Хан. - Мне напарник нужен, а ты трактор и машину водишь, с бензопилой управляешься, да и ружье с документами у тебя есть. Поохотимся.
   - Ну ты и шалопай, - задумался Белый. - А работа?
   - Да что я, не вижу, как к нам относится лесхоз? -Все равно съедят!
   Татьяна с удивлением переводила взгляд с одного на другого.
   - Ладно. Черт с тобой, поехали! - кинул в угол форменную фуражку Яшка. - Ты прав. Нечего сидеть здесь за сто рублей. - Татьяна, выписывай две командировки на Хабаровск, чтоб билеты брать легче было.
   - Да вы оба сумасшедшие! - запричитала бухгалтер.
   - Пиши, пока я не передумал, - успокоил ее Белый. -Что-то я засиделся на одном месте, - и обернулся к Хану. - Бери уазик и дуй в Симферополь. Жди меня в гостинице аэропорта, пока сдам лесничество.
   - Ребята, а я? - растерянно бормотала Татьяна.
   - Будешь нам сухари слать, - чмокнул ее в тугую щечку Хан и принялся таскать свои тюки в машину.
   Три дня Яшка отбивался от разгневанных татар и осточертевшего лесхоза. Сдал дела мастеру, отправил жену с сыном к родителям на Донбасс и, узнав от директора, что он самый бестолковый человек на свете, вылетел с Ханом в Москву.
  

0x01 graphic

  
  
   ГОСТЕПРИИМНАЯ СТОЛИЦА
  
   Сквозь иллюминатор взлетающего самолета виднелись тучи, заходящие на Симферополь, Белого подташнивало после вчерашнего прощания с Крымом на татарские деньги.
   - Не грусти, начальник, - подал ему соленый огурец. Хан, и оба дружно захрустели наилучшим продуктом от похмелья.
   Острый, пряный запах поплыл по салону вибрирующего. авиалайнера, набирающего высоту.
   - Ребята, примите в компанию, - обратился к ним сидящий напротив прохода плотный мужчина в унтах и спортивном костюме, доставая из рюкзака литровую бутылку коньяка.
   - Коньяк с огурцами? - удивился Xaн. - Наливай. - Куда летишь?
   - Тюмень, вахта.
   - А мы на Амур, лесоповал.
   - Сибирь! Земляки! Наливай...
   - Граждане пассажиры, нельзя в самолете! -- закачалась перед глазами друзей миниатюрная стюардесса.
   - А ты нас высади... Ха-ха-ха... Наливай!
   И в Москве все пассажиры пошли на таможенный досмотр, а "сибиряки" - в милицию. Принимая двадцатипятирублевый душ вытрезвителя, Яшка бурчал:
   - Хан, хватит. Вместо Амура в ЛТП попадем.
   - Всё, всё, - соглашался тот. - До поезда - ни грамма!
   Очередь на экспресс Москва-Владивосток была ненамного короче самого маршрута. Яшка второй час нудился в почти не двигающейся шеренге. Подошел невзрачный, подергивающийся мужичок.
   - Куда тебе, товарищ?
   - Тыгда, два билета.
   - Давай деньги, вон Петр Степанович все сделает за десять минут, - указал спаситель на стоящего в стороне упитанного, представительного мужчину в полковничьей папахе.
   - Яшка полез в карман за купюрами, но его оттолкнул подбежавший Хан.
   - Куды?! Кидалы! - спасители растворились в воздухе вместе с папахой.
   - Иди к вещам! - командовал Хан. - Это тебе не наряды подписывать. Смотри, как надо! - и побежал за женщиной в форме железнодорожника, идущей через зал ожидания.
   Вернулся через полчаса с четырьмя билетами и ящиком пива.
   - Класс! Отдельное купе, никто мешать не будет. Учись студент! - и осушил подряд две бутылки.
   Погрузились в вагон, разложили вещи и только собрались продолжить дегустацию пива, как в купе постучали. Вошла полненькая, черноглазая проводница.
   - Ваши билеты?
   Хан протянул ей смятый ворох.
   - Так, после Иркутска пересадка на Сковородино.
   - Какая пересадка? - У нас прямой до Тыгды,- - удивился Яшка.
   - Что вы меня путаете, тут ясно написано: Тында.
   - У тебя что, на БАМе родственники? - повернулся Белый к оторопевшему Хану.
   Тот, почитал билеты и, затараторил: - Это не я виноват. - Кассирша глухая. - Я ей "Тыгда", а она дала Тынду. - Хозяюшка! Не хочу на БАМ. Я там уже червонец отсидел, то есть отстроил. Ты вот что. Два билета переделай на Тыгду, а два пусть на БАМ едут, - и тыкал проводнице полсотню из татарской пачки.
   - Шутники, - потеплела повелительница вагонного рая и оставила друзей наедине с ящиком.
  

0x01 graphic

  
  

"КОШКИНЫ СЛЕЗЫ"

  
   Успокаивающе постукивали колеса, разминаясь на стыках перед броском через всю Евразию. Из динамика, в унисон настроению, доносилось о таежных сопках, заливался пивом коньячный перегар и незаметно пришел дерганный вагонный сон. Проснулся Белый от тишины. Поезд стоял, а на фронтоне вокзала за окном горела неоновая надпись: Пермь. Вчерашнее пиво рвалось наружу. Яшка растолкал напарника. Тот кинулся к туалету.
   - Куда?! - остановила его из тамбура проводница.-
   - Дуйте на вокзал!
   - А сколько стоим?
   - Меняют бригаду, гуляйте.
   Управившись, друзья занялись пополнением припасов в привокзальных киосках. Расставляя на столике в купе батарею бутылок, среди которых 6ыло не только пиво, Хан разговорился: - Вот здесь, начальник, был мой первый лесной техникум.
   - Ты здесь учился? - нарезал колбасу Яшка.
   - Угу, - раскупоривал "Московскую" Хан. - Червонец получил, по малолетке, отторчал четыре, и все в лесу.
   - За что?
   - За "Кошкины слезы", - скривился Хан, и выпил стакан. - Будешь? - пододвинул бутылку Белому.
   - Нe, голова трещит. - Расскажи...
   - Да ничего интересного, - закусывал Хан.- Подружка у меня была, Катька, в сберкассе работала. Навела. Я "взял" ночью сейф, двадцать штук. Катьке выделил две, а ей показалось мало. Мол, дал кошкины слезы. И сдала..., - рассказывал, наливая очередную порцию, Хан.
   - Хватит, - забрал бутылку Яшка. - Тяжело там было?
   - Первый раз и на свадьбе не мед. Мы за баланду лес валили, а писали все на комсомольцев-ударников, что на вышках стояли, - скрипнул зубами Хан.
   - А почему кличка Хан?
   - Харитонов Андрей Николаевич, сокращенно ХАН, а если бы маманя сало не высылала, была бы и хана. - Дай я еще выпью.
   Харитонов за два глотка осушил стакан и молча улегся поверх одеяла спиной к Белому.
   Поезд тронулся. До самого Красноярска Андрей молчал. Пил и спал. Яшка не вмешивался.. Перезнакомился с половиной вагона, от безделья помогал проводнице и, скучая, строчил письма домой. В Красноярске Андрея отпустило. Отхлебывая чифирь, он опять разговорился:
   - После Перми вышел на поселение. Женился на нашей, такой же, сын родился. И купил телевизор на свою голову. Ночью за ним пришли трое. Мол, дай футбол посмотреть, пахан просит... А я - за топор.. И за это, еще червонец на БАМе лес валил. Давай выпьем?
   - Ну уж нет. Хватит с меня твоих историй и вытрезвителей. Ты, может, врешь все, а я уши развесил. Решаем: сухой закон, пока вагоны не отправим. А нет, я тебе не напарник, - ударив ладонью по столу, заявил Белый.
   Андрей погонял желваками тощих скул и засмеялся:
   - Твоя взяла, начальник. В Крыму не сдал, значит, еще поработаем, - и занялся уборкой купе.
  

0x01 graphic

  

БАЙКAJI

  
   Иркутск проехали ночью, а дальше целый день тащились вдоль Байкала. Славное море Яшке не понравилось. Несмотря на все протесты планеты и решения ЦК о закрытии, продолжал дымить и сливать свои отходы в озеро целлюлозный комбинат, укрывая полосами дыма горизонт. Сам берег вдоль транссибирской магистрали был почти не заселен. Редко стояли бревенчатые, невзрачные, строения с бродящим вокруг скотом. Лес был вырублен до вершин высоких холмов и голые, унылые, нераспаханные склоны говорили о нищете обитателей, заброшенных сюда волной завоеваний прошлых эпох и ставших пленниками вечного покоя этих заповедных мест. Великие походы монголов истощили местный генофонд. Шквалы революции и гигантомании пятилеток съели бесчисленные в прошлом стада скота. Завоеватели и завоеванные растеряли боевой дух, оставив друг другу только недостатки.
   Глядя на низкорослых, чахлых обитателей полустанков, Яшка не мог понять, кого ему больше жалко: униженных монголов или спившихся победителей, влачащих жалкое существование на берегах великого озера,
   Белый понял, что тут человеческая свалка между древнейшими цивилизациями Востока и Запада, а жизнь теплится только вдоль соединяющей их магистрали. Убери рельсы, и этому краю крышка. Будущее этих территорий - за экспансией перенаселенных Китая и Японии. У России не хватило сил на освоение этих мест. Нашествие нового, японо--китайского Чингисхана с денежным мешком вместо меча не за горами. Сибирь была и есть страна узкоглазых, с редкими форпостами быстро ассимилирующихся славян. Амур не сможет сдержать миллиардный Китай, задыхающийся в своих границах. Не ответив на вопрос, хорошо это или плохо для него, украинца, Яшка отправился варить чифирь к проводнице, перечисляя в уме все "радости", доставшиеся Киеву от Москвы. На запах свежего чая приблудился и Андрей.
   - Как ты думаешь, обратился к нему Белый,- долго еще Сибирь будет российской?
   Хан удивленно посмотрел на него и рассмеялся.
   - Вот лес свой заберем, и пусть китайцы сучки подметают. А если серьезно, -отхлебывал чай Андрей, - -то после потери Кавказа и Украины с Прибалтикой, Сибири светит судьба Аляски, только покупатели другие будут. Раньше я так не думал, но после того, как татары меня из хаты выжили, понял: России хана. И еще одно я знаю. Раз мы голодаем в своей стране, то это не родина, мачеха! Что-то надо менять, часовые на вышках уже не помогут. А насчет Китая ты, начальник, прав. У них с чистой водой проблема и, освоив Амур, они вполне могут на Байкале водопой свой устроить, пока мы его окончательно не угробили. И вообще. Чего ты ко мне с ерундой пристаешь? В четвертом купе студентки едут, пошли в картишки перебросимся.
   - Не трогай человека, бестолочь, - вмешалась проводница, доливая в яшкину кружку ароматного чаю.
   - Пригрелись, - оголил стальной частокол зубов Андрей. - Может, свадебку сыграем? - и, огретый полотенцем проводницы, сбежал в четвертое купе..
   - Верно он говорит, - продолжила монолог Андрея проводница. - Я по пассажирам сужу: от Москвы до Иркутска поезд полон, дальше до Владивостока половина мест свободных, а обратный опять до отказа.
  

0x01 graphic

  

ХАБАРОВСКИЙ КРАЙ

  
   На четвертые сутки вагонной болтанки друзья высадились на каком-то номерном полустанке, указанном в договоре Харитонова. На прощание проводница сунула Яшке пару пачек чая и сообщила: - Я через неделю назад буду ехать, выходи к поезду, селедки вам привезу.
   - Да я ее терпеть не могу, - отмахнулся Яшка,
   засовывая чай в карман.
   - Ничего, приходи, - загадочно улыбнулась проводница и похлопала его по плечу, прощаясь.
   Лязгнули сцепки вагонов, и рай на колесах растаял в снежной пелене, оставив крымчан на обледенелом перроне. Полустанок напоминал: кадры фильма о гражданской войне. Друзья вошли внутрь. В зале ожидания стояла печь, в которой потрескивали дрова, и бачок с питьевой водой, к которому была цепью прикована кружка. Казалось, что сейчас в дверь войдет матрос с маузером и скажет: "Покажи свой мандат, товарищ!" Но вместо него из подсобки вышла молодая женщина в ватном костюме, штаны которого были заправлены в валенки, и, шмыгая носом, принялась гонять сухой тряпкой на швабре пыль в пространстве между вошедшими и ворчащими от шума "бичами" спавшими на полу.
   - Где контора леспромхоза? - спросил у нее Белый.
   - Прямо по улице, третий дом слева, - четко ответила уборщица и погнала облако пыли на шевелящихся "бичей".
   Контора располагалась в бывшем купеческом рубленом пятистенке с евроремонтом внутри. Кадровичка шлепнула друзьям по штампу временной прописки в паспорта, дала подписать несколько бумаг и скомандовала:
   - К коменданту! - И утром быть на эстакаде. Комендант был не более словоохотлив:
   - Здесь будете жить, или пойдете на квартиру?
   Яшка обвел глазами барак, напоминающий тифоз-ный, и ответил, что лучше к людям. Расписались в ведомости, получили спецодежду, валенки и пошли по адресу, указанному комендантом. Нагруженные, как мулы, долго петляли по кривым переулкам, облаиваемые бродячими собаками. Наконец пришли к усадьбе возле худосочного леса. Перед ними стояло два дома, как казалось, помнящих еще казака Хабарова. Долго стучали в дверь того, из трубы которого шел дым.
   Вышел пожилой мужик в исподнем и валенках:
   - Чего баламутите?
   - Да мы из лесхоза, на квартиру. - Сколько с нас за месяц, ежели с питанием? - поинтересовался Яшка.
   За квартиру платит лесхоз, дрова ваши, -
   ответил, позевывая, сибиряк, спокойно стоя практически голым на морозе возле дрожащих крымчан.
   - А питание?
   - Столовая возле участка, - ответил хозяин.
   - Идите, обживайтесь, - указал на мрачную избу справа. - Там Пушкин умер, - бросил на прощание.
   Позвольте, вы не ошиблись? Александр Сергеевич
   вроде на дуэли, - начал Яшка.
   То ваш. А тут наш алкаш повесился, заработанных
   вагонов не дождавшись, - уточнил мужик, отлил за углом и ушел в свой дом.
   Откидав снег от дверей последнего пристанища тезки поэта, друзья вошли внутрь и оказались в большой комнате, в центре которой громоздилась русская печка. Вдоль стен стояли широкие нары-лавки, а возле единственного окна-бойницы раскорячилось подобие стола с керосиновой лампой без стекла. На полу возле печки валялись щербатый топор и пила с одной ручкой. Андрей сложил свою поклажу на нары и стал осматривать потолок.
   - Чё ищещь? - спросил Яшка, сметая пыль со стола.
   - Смотрю, где он мог повеситься?
   - Очередь занимаешь?
   - Отцепись! Я к покойникам не очень...
   За окном мелькнула какая-то тень.
   - Да вон он, снаружи ходит, - пошутил Яшка.
   - Кончай! - вздрогнул Андрей.
   - Так. Ты давай прибирай тут, а я дров нарублю.
   - Не. Давай вместе, - ответил. Хан, держась поближе к Белому. Через два часа плакали, оттаивая, бревна стен, поминая Пушкина, и им вторили друзья, чихая от дыма чадящей печки.
   - Пошли в магазин, надо скупиться, пусть тут хоть чуть разойдется, - предложил Андрей.
   И только увидев ассортимент магазина, Яшка понял благородство проводницы, обещавшей селедку. На полках были: курево, спички, лапша и маринованные помидоры. А с дальнего пустого стеллажа свисали длинные, неразрезанные фитили к керосиновой лампе.
   - А хлеб? - растерянно поинтересовался у худенькой продавщицы Яшка.
   - Раз в неделю, по списку.
   - Водка? - подключился Андрей.
   - Только по записке поссовета, на свадьбы, похороны и на Новый год. Бутылка на человека, - невесело ответила женщина.
   - Андрюха, бери фитили, вешаться будем, -- засмеялся Белый.
   - Отцепись! Дружка найду и кончу. Писал, что здесь хорошо...
   - Как зовут? - поинтересовалась, доставая толстую тетрадь продавщица.
   - Горбенко Борис, - подошел к ней, заглядывая в тетрадь Хан. .
   - Так, так, Горбенко, получал хлеб месяц назад, больше не было.
   - Что, умер? - опустилась стальная челюсть у Андрея. . .
   - Не. Вот бутылка водки еще числится. Выдают на выписку. - Значит, уехал живой..
   - А что кушать?
   - Столовая на эстакаде с 7 до 19, - устала от крымчан продавщица. - Фитили берете?
   - Будь вы все неладны, - зачертыхался Хан. - Пошли отсюда, начальник.
   Возле закрытой столовой толпился, дымя самосадом, народ в ватниках. Друзья пристроились в конец очереди.
   - А что вы тут? - щелкнул себя пальцем по горлу Хан, обращаясь к тощему мужичку с явными признаками вчерашнего веселья на помятом лице.
   - Брагу, - ответил тот, заинтересовавшись. Так, Костину мы вчера выпили. У Ваньки еще не отыгралась, - задумчиво морщил лоб мужичок. - Во! У Семеновны уже наверное хороша... Давай шесть рублей, я бутыль мигом организую, опохмелимся.
   - Мы же договорились! - одернул Андрея Яшка.
   - Дa я что! Узнать нельзя? - обиделся тот.
   Открылась дверь, и народ повалил в столовую.
   На завтрак была лапша с микроскопическими кусочками мяса, салат из маринованных помидоров и чай. А стоимость этого шедевра кулинарного потянула на трояк с двоих. Вместе с рабочими пошли на участок. По дороге Хан потрошил несостоявшегося гонца за бутылью.
   - А как тут заработки?
   - Норму дашь - сто пятьдесят. А в среднем сто...
   - А как же жить, если это только на столовую?- - интересовался Андрей.
   - В долг под запись дают, - опять зачадил самосадом абориген.
   - А как с заработанным лесом, сразу отпускают?
   - Раскатал губу. Я здесь третий год, и еще за первый не получил. Бросать жалко, вот и тянусь. Хоть бы один отправить, с долгами рассчитаться.
   - А местные как выживают?
   - Им легче, хозяйство держат. Брагой торгуют. Огороды. Да и лес им в первую очередь отпускают, - обжигая пальцы, докуривал бычок, экскурсовод.
   И друзья, не дойдя до нарядной, повернули назад, в обитель Пушкина. Дым в доме исчез не потому, что наладилась тяга, а просто прогорели дрова. Новая порция дала очередную газовую атаку. Зашел хозяин, добавивший к утренней экипировке тулупчик.
   - Топите печь больше, пройдет, я вам пару табуреток принес, - и уселся на одну из них. - Зря вы сюда приехали. Все бегут. Жаль, мне некуда...
   - А что ж так? - подсел к нему Яшка.
   - Лес хороший выпилили, остался тонкомер, норму выполнить невозможно, заработки упали. Лесхоз только на таких как вы перебивается.
   - А как у вас с охотой? - протянул ему пачку сигарет с фильтром Яшка.
   Хозяин сунул ее в карман:
   - На день рождения покурю, - и затянулся самосадом. - Охота была неплохая. Но летние пожары поразгоняли дичь. Хотите - берите лыжи, пробегитесь по моим заячьим петлям.
   - А что у вас тут - отстрелочные карточки, путевки,
   разрешения? - уточнил Белый.
   - Чего? - удивился новым словам хозяин. - Ружье есть?
   - Конечно, - успокоил его Яшка.
   - Ну так и стреляй, что шевелится...
   Крымчане переоделись в выданную ватную спецовку, валенки и стали на широкие охотничьи снегоступы. До ранних сумерек блуждали по слабо видной лыжне и в одной из петель нашли крохотного белого котенка с заячьими ушами. Лыжня пропала. Высыпали на небе лохматые от мороза звезды и Яшка,- запутавшись в редком лесу, решил по ним сориентироваться. Долго блуждал глазами по небу и наконец воскликнул: .
   - Да тут все не так! Орион перевернутый!
   - Чего, чего? - дул на озябшие пальцы Андрей.
   - Орион. "Весы" по-народному. Вверх ногами стоит, - тыкал в симметричную кучку звёзд Белый. - И Большая Медведица опрокинулась. Во... попали!
   Вдали загудел электровоз.
   - Пошли туда! - скомандовал Яшка.
   Глухой ночью вернулись в избу: Хозяин топил печку, на столе красовалась трехлитровая бутыль браги и миска. квашеной капусты с грибами. Яшка высадил залпом поданную кружку.
   - А что с сухим законом? - злорадствовал Андрей, приголубливая свою.
   - Видал я все законы мира. Тут все наоборот, -- отмахнулся Белый и занялся капустой.
   - Слышь, кто это? - подал он хозяину крохотного зверька из петли.
   - Заяц.
   - Вы что их тут, не кормите? - изумился Яшка. - У нас заяц до четырех кило, а этот как суслик.
   - Врешь, - обиделся хозяин, прилаживаясь к бутыли. - Таких не бывает...
   - Ну, а тигры уссурийские, лоси где? - приставал к нему Белый. .
   - Тигры на Амуре, километров четыреста отсюда, а лоси были, но ушли от пожаров. - Я ведь тебе говорил. -
   А сам жадно рассматривал яшкину тулку.
   - Продай!
   - Не, деньги не нужны. Почём у вас такие полушубки? - подергал хозяйский тулупчик за рукав Белый.
   - Семьдесят рублей. У меня свояченица на складе работает, достану, сколько надо, -тянулся к ружью хозяин.
   - Так, - занялся подсчетом Яшка. - Ружье триста, вот тебе еще четыреста, организуешь десять полушубков и ружье твое, вместе с припасами. .
   Ударили по рукам, допили бутыль, и покотом, не раздеваясь, уснули на нарах. Утром хозяин за три ходки доставил шубы и забрал ружье.
   - Зачем тебе столько? - спросил Андрей, вертя в руках пустую бутыль. .
   - На Донбассе они по двести рублей, отправлю жене, продаст, вот тебе и все вагоны. Давай и ты... и поехали ко мне.
   - Не... Мне Донбасс ни к чему. Там мои любимые татары рядом. Что-то не хочется их видеть, - выковыривал из стальных зубов капусту Андрей. - Поеду во Владивосток. - Куплю домишко и буду рыбку ловить. Давай ещё бутылёк организуем?
   Выслав за неделю домой посылки с шубами, и сдав спецовку, Яшка стоял на перроне, ожидая поезд. Андрей со скучающим видом переминался рядом. Кроме них на площадке, возле рельс, толпилось пол-поселка и у всех в руках были пустые кошелки и ведра. В морозном воздухе стоял резкий запах соленой рыбы.
   - Чего это они? - кивнул на толпу Андрей.
   - А леший их знает, - морщил нос Яшка.
   В клубах. морозного пара подкатил, скрипя тормозами, состав пассажирских вагонов. Открылись двери тамбуров и в каждом из них Яшка с удивлением увидел не проводниц с флажками, а продавщиц в фартуках, возле которых в проходе стояли бочки с селедкой. И народ споро начал заполнять ведра и кошелки. И только после удовлетворения спроса всех
   желающих Белый смог протиснуться мимо вонючей бочки на свое место в купе. Мимо поплыла так и не изведанная им эстакада, махал рукой одинокий Андрей и за окнами замелькал чахлый лес. До самого Улан-Удэ- вагон был рыбным магазином и стоял на всех станциях и полустанках не положенные три-пять минут, а пока не исчезал нагруженным последний покупатель. На какой-то станции грузовик собрал пустые бочки и продавщицы стали проводницами, выметая рыбную шелуху из тамбуров. Яшка, налаживая контакт перед дальней дорогой, спросил у хозяйки своего вагона: - А что это у вас за смежная профессия?
   - Да мы с селедки имеем больше месячной зарплаты. У моря она копейки, а тут люди с голодухи с руками отрывают. Нам навар, и им хорошо, - тщательно отмывала руки порошком проводница. - Помоги чай заварить, чтоб селедкой не пах. .
   И Яшка с удовольствием занялся привычным делом, не забывая и себя.
   В Иркутске освободившееся место в купе занял парень с безразмерным рюкзаком.
   - Откуда и куда? - поинтересовался у него Белый, помогая уложить ношу.
   - БАМ строил, - усаживался новенький.
   - Ну и как он? - пододвигал ему чай Яшка.
   Тот, поболтав ложечкой в стакане, размешивая сахар, нехотя разговорился. .
   - Понимаешь? Это стройка века, а сляпали ее за десять лет по решению партии. Знаешь, как у семи нянек дитя без глаза, так тут было не семь, а семьдесят разных управлений и трестов. Каждый делал свой участок, а в целом никто ни за что не отвечал. Отчитались, получили ордена-медали, и накрутили педали, а БАМ не работает. Тоннель рушится, рельсы сползают на вечной мерзлоте, стоят мраморные вокзалы, а между ними рельсы ржавеют.
   - Что, так и не работает? - удивился Белый. - А сколько шуму с пуском было!
   - Во, во. Отшумели и разбежались. Деньги кончились и теперь железнодорожники на халяву, своими силами пытаются хоть что-то наладить. БАМ ведь еще при царе начинали, революция помешала, а ленинцам перестройка. Не примут сейчас меры, его заново строить придется. С меня лично хватит. На машину заработал и гори оно все...
   - А как с охотой - рыбалкой?
   - С этим там красота, отвел душу, - посветлел бамовец. - Поездов нет, дичь не пуганная, били прямо вдоль полотна.
   Без куражей Андрея, Москву Яшка минул без захода в вытрезвитель и укатил на Донбасс. По приезду его вызвали в милицию по татарскому иску к Харитонову. Белый доложил следователю, что тот получил воспаление легких после московского вытрезвителя и был снят с поезда, с высокой температурой, где-то не доезжая Урала. Больше не тревожили.
   И этот поход на Дальний Восток Белый вспоминал только изредка, когда видел на небе нормальный Орион.
  

0x01 graphic

ВОЙСКОВАЯ ОПЕРАЦИЯ

   Яшку вызвали к начальнику милиции. Зайдя в кабинет, он удивился: на месте подполковника, не раз принимавшего участие в облавных охотах, сидел толстенький генерал, и распекал хозяина кресла, стоящего навытяжку у стола.
   - Убийство семьи произошло сутки тому назад, а результатов нет...
   - Мы работаем, - пытался оправдаться подполковник, но генерал резко поднялся, и нервно шагая по ковру, между Яшкой и ним, продолжил:
   - Так, тянуть не будем. Я вызвал батальон внутренних войск из Луганска. Подозреваемый - охотник-рыбак. По-видимому ушел в лес. Прочешем все.- Кто это? - спросил, после секундной паузы, глядя на Яшку.
   - Местный лесничий, - четко доложил подполковник. - Я сам планировал дать ему оперов для проверки охотничьих избушек.
   - Да что твои опера? - прервал того генерал, - работать надо масштабней..... Короче ..., поехали - и учитесь...
   Такого Яшка не видал с времен службы в армии. Между лесом и крайними домами поселка замерли в строю три роты солдат и навстречу генералу бежал с докладом майор в берете. Выслушав его, и дав команду "вольно" генерал сказал Яшке:
   - Нужны проводники из лесников и толковых охотников. - Сколько можете дать?
   - Десяток, я думаю, хватит, - ответил Яшка, с опаской поглядывая на бойцов, каждый из которых был крупнее его раза в два, и достал из кармана крохотную японскую рацию.
   - Седьмой, седьмой! Я - восьмой, ответь!
   Кроха - замигала лампочкой, и донесся голос:
   - Я - седьмой... Что надо, восьмой?
   - Петрович, снимай людей с рубки, и всех на Алмазовку... где разворот маршруток. - Только быстро, дорогой!
   - Понял, еду. Ружья брать?
   Яшка покосился на ряды автоматчиков и ответил "крохе":
   - Не... Тут и так перебор, как бы нас не перестреляли.
   - Ясно, - ответила "япошка".
   А генерал, рассматривая яшкину "игрушку", снисходительно спросил:
   - Ну, и далеко она берёт?
   - Бригада в пятнадцати километрах отсюда, минут через двадцать будут.
   Генерал недоверчиво ухмыльнулся, и обратился к майору:
   - Всех покормить, и проверить связь.
   Бойцы потянулись к стоявшей в ближних кустах кухне, а из уазика с решетчатой антенной доносился монотонный голос:
   - Амур-2, Амур-3... отвечайте..., Амур-2, Амур-3... отвечайте...
   Выслушав ответы Амуров и амурчиков, удовлетворенный радист доложил командованию:
   - Связь в порядке!
   - Ждем лесников, и начинаем..., - распорядился генерал и, достав из багажника своей легковой машины бутылочку "Боржоми", не спеша, прополоскал начальственное горло.
   Бойцы еще не закончили весёлое бряцанье ложками, когда подъехал грузовик лесничества. Высокий, как хлыст худющий парень, подошел к Яшке:
   - Чё тут...? Война, что-ли...?
   - Да нет, Петрович... беглого ищут, а нас - чтобы в лесу не заблудились.
   Батальон развернули в шеренгу, к каждому взводу прикрепили лесников, которые в своих потертых робах выглядели как Моськи среди львов.
   И вся орава двинулась в лес. Полчаса "Амуры" браво докладывали генералу о пути следования, ... а потом, постепенно затихая, исчезли.
   - Связь давай, - орал на перепуганного "прапора" генерал.
   А тот, заикаясь от волнения, пытаясь оправдаться, лепетал:
   - Наверное, аккумуляторы сели, ... старьё, ... я уже не раз докладывал....
   - Мне не доклады нужны, связь давай, уволю всех, - ярился генерал.
   Яшка включил "япошку":
   - Седьмой, ответь!
   - Слышу, восьмой, - донесся голос Петровича.
   - Что там у вас? Где роты?
   - Динамитный - прочесали, идем к Танковому рву. Часа через полтора-два - повернем на Грибовахский массив. Ребята нормальные, только один взвод потерялся. - На Орехово наверное попёрли.
   - Ладно, конец связи, - отключился Яшка, и доложил услышанное генералу.
   Тот зло зыркнув на своего связиста, забрав Яшку с начальником милиции в свою легковушку, и погнал в Грибоваху, встречать батальон.
   К вечеру, изрядно поредевшие роты начали сползаться к селу. Генерал, вместо проштрафившегося связиста вовсю материл Яшку. Последний, поминутно выходя на связь, теребил Петровича уже не в поисках беглого, а по поводу пропавших взводов, когда возле штабной легковушки остановилась оранжевая "Нива". Из неё вышел, пошатываясь, рослый, плотный парень с ранними залысинами над высоким лбом, и направился к начальнику милиции, удивленно косясь на вояк.
   - Товарищ... начальник. Я, кое-что нашел. Подозреваемый... ночевал у рыбаков на плотине...
   - Ты почему пьян? - прервал его генерал, - и кто ты такой?
   - Это опер наш Нестеров, - вмешался подполковник. - На самом деле, почему ты выпивши?!
   - Дак я это,... служебная необходимость, ... вторые сутки... село... и рыбаков опрашиваю. А они тут это... без ста грамм ни гу-гу, - развел лопаты ладоней опер.
   - Гари, Гари, ... - донеслось из Нивы, и через водителя, громоздясь тому на спину, попыталась выбраться наружу весёлая девица.
   - Мы скоро поедем? - Егурта хочу, - и помахала рукой, - привет, мальчики!
   - Это что!? - уставился на Нестерова генерал.
   - Дак, это понятые, как же без них опрашивать, - отступал к "Ниве" опер.
   А в это время к генералу подбежал с докладом лейтенант, держа на палке женский лифчик супер-колхозного размера:
   - Нашли в лесу. Может это имеет отношение к убийству?
   - "Вон!", заорал генерал в ярости. Все домой, а этого - уволить, указал на Нестерова, сторожившего "Ниву".
   Тот почесал нос и подал подполковнику бумажку.
   - Вот...адрес водителя мотоцикла... из Красновки, который увёз подозреваемого к родственникам в Ростовскую область. Разрешите идти?!
   - Свободен. Завтра изложишь всё в рапорте. А теперь... исчезай!... - ответил тот, косясь на заканчивающего разборки с бюстгальтером генерала.
   Убийцу взяли на следующий день в Таганроге. Начальник милиции получил благодарность за быстрое раскрытие преступления, Нестеров - выговор за пьянку, а Яшка с лесниками, неделю восстанавливал по просекам квартальные столбы, сбитые ногами скучающих солдат-каратистов, по всему пути их бестолкового рейда.
  

0x01 graphic

  

БОЛОТО СУРГУТА

ВАГОН N 19

  
   Отработав ночную смену, скупавшись и аккуратно причесав лысину, Иван Петрович зашел в нарядную участка.
  -- Как моторы, лента? - поднял голову от бумаг мастер.
  -- Нормально.
   - Тебя в Кадры вызывают. Сокращение. Всех пенсионеров выводят из шахт, - с хрустом потянулся и ругнулся про себя мастер, - из ПТУ вместо вас напхнут, а планы давай...
   В отделе кадров разговор был еще короче.
   - Ваш номер закрыт. Документы переданы в Собес для оформления пенсии, распишитесь в получении трудовой.
   Иван Петрович бестолково потолкался по комбинату, хотел забрать спецовку из бани, но потом махнул рукой - да гори оно всё!... - и поехал домой.
   Зайдя в квартиру, молча прошел мимо настороженной жены к холодильнику, налил стакан водки, выпил залпом и загромыхал вилкой в банке с огурцами.
   - Что случилось? - нерешительно спросила супруга, вытирая полотенцем влажные после стирки руки.
   - Выгнали на пенсию, хотел еще пару лет детям помочь, даже разговаривать не хотят.
   - Да переживём как-нибудь, - положила ему руку на плечо жена.
   Не стучась, забежала соседка.
   - Петрович, Ванька помирает, налей сто грамм...
   - Касторку ему дай, свою иметь надо, - пробурчал Петрович, но встал и пошел в квартиру напротив. Сорокалетний, небритый опухший детина раскинулся, как выброшенный морем тюлень, на потертом диване.
   - Что ласты склеить надумал? - спросил, щупая неровный пульс, Петрович.
   - Не знаю, плохо..., - зашевелил потрескавшимися губами сосед.
   Петрович принёс три таблетки и заставил выпить их страдальца.
   - Что ты ему дал? - топталась рядом соседка.
   - Демидрол, пусть дрыхнет, а вечером ведро пива - утром как часики будет...
   - Вот спасибо, а то я хотела "скорую" вызывать.
   - Спасибо много, жена уйдет, придешь - рассчитаешься...
   - Да ну тебя, - зарделась рано увядшим лицом соседка.
   Петрович ущипнул ее за пока ещё упругое бедро, и направился к себе. Заканчивал завтрак, когда пришли из ЖЭКа.
   - У вас задолженность за воду, газ, отопление и квартиру больше тысячи, Когда погасите?.. - вопросительно блестела стеклами очков посыльная.
   - С чего? Зарплаты нет, продуктами дают, пенсия - сто, - огрызнулся Петрович.
   - Это ваши заботы, а мы подаем в суд.
   - Хоть в Верховный Совет! - захлопнул дверь Петрович и завалился спать.
   Вечерний подсчет домашнего бюджета прояснил, если не кушать, то за полтора года долги погасить можно... и Петрович, проведя бессонную ночь, утром заявил жене - еду на Север.
   - Да ты сдурел, сердце негожее, желудок, - запричитала жена, - выкрутимся.
   - Тут точно крышка, а там еще как Бог пошлёт. После армии я в Заполярье хорошо заработал. Забыла?
   - То молодой был, а сейчас кому ты там нужен? - не успокаивалась жена.
   - Сказал - еду, значит еду! Пенсию всю гони за квартиру и собери вещи.

* * *

  
   До самого Урала Петровичу было плохо. Что-то тревожное тянулось за ним из Донбасса, а когда пересекали ночью Волгу, он выглянул из тамбура вагона назад и увидел, что там над горизонтом поднималась темная масса, беззвучно выла и тянулась к нему извивающимися щупальцами. По утру пошла за окнами тайга и стало легче.
  -- Не достаёт сюда, - подумал Петрович, и впервые за поездку спокойно уснул.
   Странности начались в Свердловске. Касса выдала билет в девятнадцатый вагон. Петрович горбатился под сумками вдоль состава. Все садились в ближайшие вагоны, к последнему никто не шел, хотя там был виден скучающий проводник, кого-то Петровичу сильно напоминавший.
  -- Тамара! - воскликнул он, когда подошёл ближе.
  -- Молчи, знаю.
   - Как это? Сорок лет, а ты все та же!? - схватился за сердце Петрович. Ты же в Киеве за Федьку вышла...
   - Успокойся, все будет хорошо, я тебя люблю, поэтому встречу организовала, и второй круг.
   - Что за чертовщина, какой круг? - продолжал нервничать и озираться Петрович.
   - Вторая жизнь и я - рядом, - взяла его за руку Тамара, охватывая взглядом, от которого сорок лет назад у Петровича отнимались ноги.
   - Зачем это?... - тянулся к трепетным волоскам на шее подруги юности Петрович.
   - Ты сразу не поймешь. Я тебе постепенно все объясню. Только не перебивай. Один землянин, несколько миллиардов лет назад по вашему исчислению, запустил кольца Сатурна гироскоп Вселенной, а его потомок может все нарушить. Но он колеблется и обратится за советом к тебе, а ты должен его отговорить.
  -- Почему ко мне?
   - Ты - копия его предка, жаль, что только внешне, - улыбнулась Тамара, - и он генной памятью это почувствует и доверится...
  -- А если откажусь?
   - Вернём в первый круг, Сотрём память и уходи в прах. Кстати знай, что у тебя после сокращения из шахты был обширный инфаркт, а я его убрала.
  -- Ясненько. А где я его встречу?
  -- Это не трудно, он в доме сумасшедших...
  -- Где?! Это и мне туда?...
   К вагону волочила сумки изможденная молодая женщина в вязаном платке. Лицо Тамары начало расплываться и стало курносым, голубоглазым пареньком. Женщина протянула ему билет и вскрикнула
  -- Коленька! Тебя же в Афгане...
  -- Жив я, жив Марусенька, - полу обнял её проводник.
  -- Проходи в вагон, там поговорим.
   - Хорошо, хорошо, - заторопилась женщина, испуганно косясь на проводника, медленно превращающегося опять в Тамару.
   Иван Петрович дернул оборотня за рукав форменной тужурки.
   - Как я в психушку попаду, и сколько потом жить, и где?
   - Сопьёшься и попадешь. Сделаешь что сказано, вылечим, всё забудешь - и живи, как знаешь. Второй круг твой ...
   - А бабу зачем затащили, - кивнул он на скрывшуюся в вагоне молодуху. Луну тяпать?
   - Не умничай. У неё бед перебор, а ей нужно ещё одного родить, он нам небходим. И вообще! Ты чего это разболтался, на Донбасс захотел?
  -- Не, не - лучше в психушку. А почему у нас так плохо?
   - Вы уголь сжигаете. А это энергетическая память спрессованная. Библиотека, по-вашему. Мы спасаем, что можем. Перекачиваем информацию в другое место, и там силовые возмущения...
   - Понятно. Только вот я думаю... домой или в психушку, - почесал затылок Петрович.
  -- Ну, бестолочь подсунули, - мило улыбнулась Тамара.
   - Короче, поработаешь на скважинах, сопьёшься... и ко времени созреешь. Занимай место.
   Развалившись на диване в купе и приходя в себя, Петрович размышлял:
   - Надует стерва. Вот так же глазки строила, а вышла за Федьку. Работать буду, детям помогу, а пить ни-ни...
   - На Донбасс захотел? - прохрипел динамик, - спать и не мудрить....
   Петрович крякнул, достал литровую бутыль самогона, ахнул стакан и закурил прямо в купе.
   - Так-то лучше, - прошелестел любимый голосок Тамары, - только не торопись, дорогой, белая горячка нужна только через полгода...
   В Сургуте, как только он стащил сумки на перрон, девятнадцатый вагон исчез, а Петрович неумело перекрестившись, отправился к стоянке такси. В "Сибнефтетранссервисе", куда его привез ничего не спрашивающий водитель, забрали документы, провели быстренько по десятку кабинетов, извели тюбик пасты на росписи, и вертолетом забросили на буровую, где почему-то выделили отдельную каморку в жилом вагончике, и никого не подселяли. Петрович не пил. За пол года выкупил квартиру, припас немного на чёрный день и твёрдо решил с чертовщиной не связываться. Но однажды ночью в его келью сквозь запертую дверь вошла Тамара. Он испуганно тянул на лицо одеяло, а она... медленно раздеваясь и небрежно бросая одежду на пол, шла к нему .
   -Я Федьку не любила, всё о тебе думала, сегодня наша настоящая свадьба, - шептала она и тянула к нему нервно подрагивающие руки.
   Петрович вскочил, краем глаза увидел себя в зеркале двадцатилетним, и, ничего не соображая, подхватил полуобнажённую девчонку на руки. А утром проснулся опять один, толстый, лысый, в измятой постели, от которой до одурения пахло Тамарой.
   - Где ты! Сволочи, всех грохну, - и выскочил из вагончика, где от него испуганно шарахнулся напарник, несущий дежурную сетку водки в соседний отсек. Петрович выхватил одну бутылку и выхлестал ёё, не отрываясь.
   - Ты же не пьёшь, что с тобой? - удивился напарник и повёл качающегося Петровича к остальным членам бригады.
   - Тамара, Тама...ра... - бубнил косеющий страдалец, а ничего не понимающие товарищи лечили его единственным, известным им способом- полным стаканом.
   Очнулся Петрович через неделю в белой палате, привязанным к кровати, возле которой на второй койке сидел, раскачиваясь, интеллигентный помятый мужчина в больничном халате.
   - Пошлю сигнал, и Сатурн взорвётся, пошлю сигнал, и Сатурн взорвётся,- твердил интеллигент.
   - Послушайте, Тамара, - обратился он к Петровичу, - взрывать или не надо?
   Петрович захрипел, пытаясь освободить связанные руки, и хотел промолчать, но за него, его голосом ответила Тамара.
   - Бей Фаэтон, он и мне мешает, а Сатурн потом вдвоём долбанём.
   Сумасшедший взрывник напрягся, посинел, напялил двумя руками на голову подушку, затрясся и, рухнув на кровать, уснул.
   - Что такое Фаэтон? - спросил в пустое пространство палаты Петрович, - и как это возможно?
   - Фаэтон - планета за Марсом. Она давно взорвана, мы на неё всех таких переводим, - устало ответила возникающая в воздухе Тамара. - Мы можем мысленно даже галактики двигать, а вы ещё нулевые, но у некоторых проявляется, и за ними приходится следить, - равнодушно поцеловала Петровича и провела рукой над его головой. - Всё забыть и спать, спать... Прощай...
  

* * *

   После выписки Петровича, не наказывая за пьянку и срыв вахты, перекинули на новую точку. Вертолёт, потарахтев часок над тайгой и болотами, резко пошел на посадку, как коршун на курицу.
   - Каскадёры долбанные, потише нельзя что ли?- выругался Петрович.
   - Пилоты-афганцы никак от стингеров душманских не отойдут. - Не полёт, а шараханье, - пояснил сидевший рядом на мыльнице-сиденье вахтовик, придерживая адидасовские сумки с вещами. Сели на бетонный квадратик среди болота, и по отсыпанной полоске песка побежали от вращающихся винтов к вахтовке, спотыкаясь о пустые бутылки, осушенные предыдущей сменой. Минут через двадцать, скрипя и чадя, автобус-вездеход тормознул в туче песчаной пыли на плоском холме у ручья. Вершину его оседлал добротный бревенчатый дом старой купеческой постройки. Чуть дальше на берегу стояла заброшенная церковь без маковки, а между этими вечными строениями теснились временные гаражи, свалки растерзанной техники, кучка жилых вагончиков и пяток панельных одноэтажных домов хрущевской эпохи. Вновь прибывших расселили на неостывшие койки улетевших. Бросив вещи, толпа занялась техникой, для месячного истязания которой они сюда и прибыли. Петровичу показали КрАЗ-нефтевоз, уныло подпиравший жердяной забор.
  -- Машина - зверь! - ухмыльнулся механик. - Третья смена запустить не может. Учти: у нас тут ничего не воруют.
  -- Понял, - кивнул головой Петрович и, собрав по карманам оставшуюся после полученного аванса наличку, засунул её в карман трико, застегнув булавкой, и пошел получать постельное. Его выдавала странная молодая женщина. От ног до нижней губы она была очень даже ничего..., а верхняя была вместе с носом задрана ко лбу, как от хорошего апперкота, и все слова летели не изо рта, а сквозь оголённые верхние зубы и розовую десну, теряя где-то на пути свои окончания.
   - Дава...скоре...мног...вас шляет...,- швыряла она пачки застиранного тряпья, за которое расписывались как за простыни и наволочки. В столовой командовала тоже она, подгоняя запуганных поварих, и Петрович, увидев её ласковый оскал, в третий раз из окошка заправки ГСМ не утерпел.
   - Валь! А есть в посёлке должность, которую ты не занимаешь?
   - Ты! Недонос...стар...кати на свою Укра... и там вышкалупывай... - выдали зубы, и окошко, лязгнув как камерная подавальница, затворилось.
   Вернувшись к КрАЗу, Петрович попробовал запустить двигатель, но тот молчал, как Ленин в мавзолее. Обследовав машину, он убедился, что нет стартера с аккумулятором, и пошел к механику.
  -- Вы же говорили, что здесь не воруют?
  -- Да разве это кража? - отвлекся на секунду от молоденькой диспетчерши механик. - Кабина, рама, кузов есть, и отцепись. Пойди на склад, возьми, что надо.
  -- А где склад?
  -- Выйдешь из гаража, и направо...
   Петрович добросовестно выполнил распоряжение и уперся в начало авто свалки, где не было разве что только истребителей второй мировой, зато автозаводы страны были представлены все, включая и Запорожский. Собрав из трёх стартеров один, Петрович застопорился с аккумулятором.
   - Плюнь, - успокоил его сосед по вертолёту, подгоняя тракторный генератор к своему УРАЛу. - Дёрнем завтра, и мочи.
   Перед сном смотрели телевизор в комнате отдыха. Диктор сообщил о полёте американской станции к Сатурну. В голове Петровича что-то шевельнулось, но ничего определённого не вызвало и, досмотрев боевик, он завалился спать на казённые лохмотья.
   Проснулся от толчков. На пустую соседнюю койку две толстые бабы укладывали мертвецки пьяного двухметрового молодого парня.
  -- Эй, подруги! Вы чё?! - приподнялся Петрович.
   - Ой! Извините, мы уходим, уходим, - затараторили те и поволокли стокилограммового "младенца" в коридор.
   Утром Петрович отправился проходить медицину перед выездом. За столом сидела одна из вчерашних подруг. Замерила ему давление, и сунула под нос трубку.
   -Дышите.
   - Да она от твоего перегара уже зашкаливает, - рассмеялся Петрович. - Куда парня вчера дели? Изнасиловали, поди?
   - Тихо ты, смотри, ляпнешь где - в жизни у меня комиссию не пройдёшь, - выдавила проверяющая, дыша перегаром, поставила штамп "ЗДОРОВ" и отдала путёвку. В дверях Петровича оттеснил входящий строгий чин при галстуке. За ним шел улыбающийся мужичок с блестящими глазами.
   - Составьте акт, что пьяный, - скомандовал галстуконосец, - и отправьте на вертолёт!
   - Всё сделаем, товарищ Харитонов, - засуетилась медичка, тыча жертве в рот трубку.
   А Петрович отправился заводить застоявшийся КрАЗ. Тот долго отбрыкивался, тормозя всеми колёсами. Но на втором километре буксировки понял, что на этот раз, сачконуть не получится, пыхнул чёрным дымом и ровно заурчал. Прокатив по песчаной отсыпке до Опорного, где давали наряды на ходки, и не видя начальствующее лицо в конторе, Петрович дёрнул за рукав спокойного улыбчивого парня в косоворотке.
  -- Слышь, кто тут путевку черкает?
  -- Новенький? - спросил тот, закуривая "Мальборо",
   - Поедешь на 25-й пятый куст. Начальник - я. Зови Рамиль Ратмирович, на Вы - не обязательно.
  -- Странный он у вас, на боса не похож,- обронил курящим
   в коридоре шоферам Петрович.
  -- Рамиль-золото... Вот Харитонов появится, заголосишь... - ответил верзила, очень похожий на вчерашнюю жертву фельдшерицы. - Поедешь со мной, я тоже на 25-й. Трос есть?
  -- Да, вроде, а зачем он, дорога сухая?
  -- Дорога-не знаю, ...а задница у тебя к вечеру будет мокрая точно, - ответил тот, и пошли по машинам.
   И взмок Петрович не к вечеру, а уже через час. Зимник поплыл. Машины, покинув отсыпанную дорогу, шли по тундре, гоня бамперами валы воды. Лежнёвка на вздувшихся ручьях играла под скатами "Лаптёжников", и Петровичу все время казалось, что машина вот-вот нырнёт и придётся выбираться вплавь, но впереди идущий верзила не останавливался, и Петрович, стиснув зубы, сидел у него на хвосте, боясь потерять утонувший зимник.
   Вырвавшись из болот, на тросах прошли пару глинистых подъемов, швыряясь грязью на окружающие дорогу сосны, и выползли к одинокой буровой, где взяли груз нефти, и не перекуривая, повернули назад. А вода в ручьях прибывала на глазах. Машины шли как пароходы, и Петрович уже не верил, что выберется из этой каши, когда впереди замаячил Опорный.
   - Молодцы, - поблагодарил вышедший навстречу прибывшим Рамиль Ротмирович. - Сможете ещё завтра, у меня до плана одной ходки не хватает?
   - Утонем. Но если нужно, сделаем, - за обоих ответил верзила.
   А в эту минуту из дверей нарядной вывалился Харитонов. Галстук на боку, костюм распахнут, глаза навыкате
   - Не завтра, а сегодня - ещё ходку, - скомандовал он, держась для устойчивости за перила крыльца, и громко икнул.
  -- Ясно, ясно, - ответил верзила, и покатили сливать нефть.
  -- Что, еще поедем? - спросил Петрович напарника, когда цистерны опорожнились.
   - Да ты его не слушай. С утра нас на запах ловит, а после обеда сам лыка не вяжет. Делай, что скажет Рамиль, а от этого прячься подальше. Линяем в гараж.
   Утром следующего дня Рамиль, отмечая путёвки, уточнил задачу.
   - Последняя ходка, по приезду истопим вам баньку, ни пуха.!
   И водяной кошмар повторился. Плыли, рвали тросы, при возврате чуть не оставили мосты "лаптёжников" на уплывающей из под колёс лежнёвке, но вырвались.
  -- Завтра опять!... - держался за крыльцо Харитонов.
  -- Дороги нет - смыло, - пытались вразумить его водители, но тщетно.
   - Я сам проверю...- с третьей попытки залез в кабину вездехода и укатил, лязгая гусеницами, в сторону двадцатьпятки.
   ...И трое суток его и вездеход вытаскивали оттуда всей техникой участка.
  

* * *

   Петровичу снился дом..
   - Спишь? А мне на музыку, и танцевальный скоро. Давай математику решим, остальное я с мамой доделаю,- тормошила его за плечо прибежавшая из школы внучка.
   Он потянулся, просыпаясь, а дёргание за плечо продолжалось.
   - Да вставай ты! Напарник готовый, с буровой звонят, что он чуть с моста не упал.
   Петрович нехотя возвращался с Донбасса. Вместо внучки над ним стоял начальник базы Мирзоянов, шестидесятилетний крепыш, со спаниелем на поводке.
   - Хамид Абдулович, я мгновенно, я сейчас, - прятал голову под подушку Петрович, возвращаясь к внучке с её арифметикой.
  -- Спи, спи, - шелестел над ним голос начальника. - Ходок и зарплаты не будет. Ремонт на всю твою оставшуюся вахту, и следующей не будет... КРАЗа - то Серёга угробит...
   Петрович, сбросив одеяло, вскочил.
  -- Где он?! Дайте машину, убью гада!
   Хамид Абдулович уходил, мягко ступая по скрипящим половицам бывшего поповского дома, превращенного в берлогу водителей-вахтовиков.
   - "Нива" во дворе, - сказал он и растаял в сумраке белой ночи.
   Через двадцать минут езды до Опорного Петрович, толком не проснувшись, выслушивал маты диспетчера буровиков.
   - Смени водителя. Пьян. Доложу в Сургут...
   А по стеклам вагончика забегали лучи фар. Петрович вышел во двор. Навстречу, виляя, шел его нефтевоз. Чуть не сбив опору ЛЭП, резко затормозил и из кабин вывалился сменщик Серёга.
   - Ты что же, гад, делаешь? - успел подхватить его Петрович.
   - А, напарничек! - резко махнул рукой в сторону Петровича Серёга - Повылезали крысы из шахты, работу у нас отбиваете. Сейчас я тебя лечить буду, сволочь старая,- сказал он и заехал Петровичу в не полностью проснувшийся передок.
   Сон улетучился, сменив всё дальнейшее фрагментами давно забытых шахтёрских разборок "у бутылька".
  -- Ты чё?!! Очумел! - оттаскивал его от лежащего Серёги
   диспетчер.
  -- Сопляк! - я тебе покажу, как лава садится, - вырывался из его рук Петрович.
   "Нива" увезла Серёгу. Петрович трясущимися руками не попадал в замок зажигания нефтевоза.
   - Тебя Хамид Абдулович - к рации... - позвал успокоившийся диспетчер.
   Оставив КРАЗ, Петрович взял трубку.
   - Отработаешь за Серёгу, и свои сутки, - донёсся мягкий тенорок Мирзоянова. - Срыв не зафиксирую, ты меня знаешь, а с напарником сам разбирайся, лады?
   - Замётано, - буркнул Петрович и вернулся к машине.
   Через полтора суток его сменил чистенький, трезвый, как младенец Серёга в тёмных очках.
   - Сука ты, дед! Не мог в челюсть, что ли, врезать? Как я домой поеду? Смена через три дня, - с укором произнёс Серёга, сняв очки.
   На месте левого глаза зияла сплошная чернота кровоподтёка.
   - А ты не трогай пенсионеров, они разные бывают. Извини, если чё, но ты же первый кинулся, - устало бурчал Петрович.
  -- Ладно, забыто, - лез в кабину Серёга. - Как телега?
  -- Масла долей.
   - Вали, сам знаю, двое суток мои, - захлопнул дверку Серёга, выруливая на отсыпку. - И готовь магарыч, черт старый, но я тебе всё равно как-нибудь врежу, - доносилось из отъезжающей машины.
   Но Петрович уже не слушал, тяжело топая к сигналящей вахтовке, спешащей в посёлок.
   Отоспавшись, Петрович валялся на кровати, когда дверь барака открылась наполовину, и возникло вечно пьяное лицо ханта Лёхи.
   - Кому рыба надо? Где мой друг Володя? Бутылка мне должен...
  -- Да отвали ты со своей рыбой, - заорал бреющийся над
   умывальником подпольный секретарь горкома, розовощекий Аникин, в быту - водитель КРАЗа. - Ты за прошлую пьянку не рассчитался.
  -- Бери, что мне жалко? - сказал Лёха, перетащил через порог
   мешок шевелящейся щуки, и примостившись на табуретке, попросил закурить.
  -- На, на, только убери свою вонь, - ткнул мешок Аникин.
  -- Чего орёшь? - прикуривал хант. - В моём доме живёшь, я сюда в школу ходил, два класса тут было, а вас нанесло....Стрельну всех, это мои родовые угодья...
  -- Жлоб, всё тебе мало, - вытирал лицо полотенцем Аникин.-Снегоход, машину, ружьё получил, всё пропил, а теперь орешь?
  -- Дак, это в том году было, - пускал на халяву дым Лёха.
  -- А за этот, мне начальник даже резиновую бабу обещал...
  -- Что, свою уже не обрабатываешь?
  -- Выгоню! Орёт и больше меня пьёт. Купи рыбу.
   Вытолкав Лёху с мешком, Аникин, расстроившись, присел на койку Петровича: - Обнаглели. Ермак правильно делал, всех на кол, а нынче им воля. Родовые угодья вернули, и они богуют.
  -- Верно, - потянулся, хрустя суставами, Петрович. - Мне из
   дедовского - ни земли, ни кузни с мельницей, как ушей не видать, а этим халява подвалила. Рыбу правильно, что не взял, возьмём у его братана лодку и сами наловим.
  -- Ты что, рехнулся? Он вчера с пьяни застрелился. Всё ты проспал, - ругнулся Аникин, - да и блёсен нет.
  -- Как ...? Застрелился? - приподнялся с кровати Петрович, почёсывая тельняшку, на которой в конце вахты уже не было белых полосок.
   - Жена Наташка ушла, с родственниками поругался - и в ящик, - обмакивал лицо одеколоном секретарь.
   Петрович крякнул с досады, и занялся перебором ложек на кухне. Нашел подходящую, отрезал ножовкой ручку, прикрепил проволокой тройник, вместо лески привязал шнур и отправился на рыбалку.
   Юган был тих. Волна лениво подмывала противоположный берег, а у этого - плескалась мелкота, гоняемая щукой. Петрович, привязав конец шнура к пеньку, начал бросать ложку на струю, и потихоньку вытаскивать. Наловив за пару часов десяток щук, задумался: " Край-то богатейший, грибы, ягоды, дичь, рыба, что ещё надо? Пьют за нефть, но она-то кончится, и халява тоже. Как жить дальше будут? Ладно, мы, на Украину слиняем, а местные-то ...передохнут...". И не найдя ответа, забрав рыбу, потопал домой. Бывшая Лёхина школа дёргалась и грохотала изнутри. В открытую дверь вылетел хромой, толстый кавказец с разбитым носом и заковылял в сторону своего барака. А в дверях зубоскалила пара славян во главе с Аникиным. Петрович закурил, не вмешиваясь в эти частые разборки за рабочие места и машины, и занялся потрошением рыбы к ужину, которую будут есть и те, и другие, мирясь после очередного выяснения отношений.
   Над Юганом хороводились тучи, гоня полосы дождя. А со взлётки уходил вертолёт, унося к цивилизации и врачам очередного вахтовика, отравившегося сургутской водкой.
  

0x01 graphic

  
   Машина еле ползла. Чад не полностью сгоревшей солярки пёр через сгнившие патрубки в кабину. И Петрович, открыв окно и матерясь, тянул КРАЗ в гараж. Выбежавший сторож раскинул руки.
   - Нельзя! Только, если Сидорчук разрешит.
  -- Дай его телефон, - вытирал закопчённое лицо, Петрович.
  -- Да вон его изба, в приймах у Маньки живёт. Прости, брат, не могу. Выгонит.
   Петрович, оставив полудохлый КРАЗ, принялся ублажать волкодава, караулившего пятистенок.
   На яростный лай вышел здоровенный молодой хохол в энцефалитке, почёсывая раннее брюшко.
  -- Начальник, дай заехать в гараж, аппаратура сдохла, сменю и уеду. Выручи, мы ведь земляки.
  -- У нас работа до двадцати, - позёвывая, ответил завгар. - А вдруг ты чего украдёшь?
  -- Да у меня всё с собой, пусти на пару часов, ходки срываю.
  -- Ты что- хохол?
  -- Конечно, земляк, с Украины.
  -- Все хохлы - сволочи!
  -- А сами вы откуда?
  -- Винница, но там тоже все сволочи.
  -- А почему вы в Югане?
   - Не твоё дело, - отмахнулся завгар, и ушёл под защиту собаки, продолжающей яростно облаивать Петровича.
   Заменив аппаратуру на площадке возле вечно закрытого магазина, он занемог. Порылся в аптечке, но там были только таблетки от дизентерии и шприц предыдущего сменщика-наркомана. И Петрович покатил к медпункту. На стук вышел амбал, чуть повыше завгара, и на очень доходчивом языке объяснил, что если стук повторится, то следующий будет по крышке гроба. Петрович всё понял и поехал к единственному трезвому ханту посёлка Гене Завгороднему, зная, что местным мед помощь оказывают из Сургута, невзирая даже на нелётную погоду. Тормознул, чуть не снеся забор, и заколотил в двери. Долго было тихо, потом хлопнула форточка.
   - Водка - следующий дом, у Гончарука. Шляетесь тут, надоели, спать не дают,- донёсся голос из форточки.
  -- Плохо, врача, - продолжал бить в дверь Петрович.
   Очнулся он на кровати, к высокой спинке которой была бинтом привязана капельница. Незаглушенный КРАЗ бурчал под окном, а над Петровичем, засовывая ему в рот таблетки, метушилась молоденькая девчонка в старом ватнике и резиновых галошах.
   - Скажи спасибо, что моя племянница дома, и я знаю, что ты не алкаш, в жизнь бы дверь не открыл,- пояснял Завгородний, прихлёбывая чай.
   А Петрович, чувствуя, как отпускает и успокаивается организм, с удивлением рассматривал спасительницу. Крупная, с решительными чертами миловидного лица, она абсолютно не вписывалась в бардачный быт посёлка. Когда она замерила давление, Петрович попросил:
   - Дочка, да уже хорошо.
   - Молчите, - остановила его девчонка. - Откачаю, и чтобы я вас больше здесь не видела. Вам не подходит климат, - и выдернула иглу капельницы.
  -- Гена, а кто она у тебя по образованию? - повернулся к
   Завгороднему Петрович.
   - Дура. Лучший фельдшер Ханты-Мансийска, а сидит в нашей дыре.
   Петрович пошевелился, боли не было, а КрАЗ продолжал призывно урчать под окном.
  -- Миленькая, - запросился Петрович, - вахту кончу, и сразу уеду, а может, и останусь, пока вы тут.
  -- Завтра - ко мне, - шла к выходу девчонка, - до конца вахты гарантирую, а там - как знаете, - и исчезла.
   - А почему она вахты не обслуживает? - спросил Петрович у Гены.
   - Та там свои, купленные, а нашим работы нет, - и налил себе и Петровичу чифирю. - Не говори, что лечила, никому. Ты приехал и уехал, а нам тут жить.
   Сдавая утром смену, Петрович обернулся на гул. Мимо стоянки машин, на предельной скорости мотоцикла, неслась племянница Завгороднего и махала рукой.
   - Рибоксин обязательно. Жду после обеда, - и улетела дальше в мир, который быстрее всего не понимала ни она сама, ни Петрович.
  

* * *

  
  
  
   Остаток месяца прошел спокойно. Смена выполнила план, и, сдав КРАЗ очередному бедолаге, Петрович вылетел в Сургут. Пилоты были из Аэрофлота и без шараханья долетели до столицы нефтяного Клондайка. Получил расчёт и отправился на ж/д вокзал. Кассир выдала билет в вагон N 15. Закусывая в буфете перед поездкой, Петрович увидел напарника из психушки, мостящего дипломат на соседний столик.
   Привет, Сатурн!- окликнул его Петрович.
   Тот вздрогнул, поправил бабочку на белоснежной рубашке, и, сняв очки, повернулся на зов.
  -- А, Тамара! Подсаживайтесь ко мне. Давайте знакомиться, а то как-то неудобно. Я - Гончаренко Иван Яковлевич, старший научный сотрудник.
   Петрович тоже представился и ткнул в минералку соседа пальцем:
   - Что? Больше ни-ни?
   - Да я-то и раньше не употреблял, просто что-то нашло, работал по теме гороскопов и, видимо, переусердствовал, - смутился Гончаренко.
   - А вы почему - "Тамара"?
   -Девушка одна со мной побаловалась. Ей шутки, а у меня
   крыша поехала. Мерещилось черти что.
   Объявили посадку, и Петрович заторопился в вагон. Подошел к 15-му, а ноги несли дальше. В голове мутилось, искрилось в глазах, и почему-то вспомнился завиток на шее Тамары. Дойдя до 18-го, Петрович ладонью пощупал пустое пространство над рельсами. Воздух под рукой пружинил, как от сильного ветра. В душе нарастала тревога, но Петрович продолжал мять податливую упругость ладонями. Голова загудела от непонятных звуков и каскада цифр, бегущих перед глазами на фоне заплёванного перрона.
   -Несанкционированное проникновение, - сформулировались непонятные звуки и цифры, а головная боль усилилась.
  -- Вы сильнее, чем мы думали, - возник в голове Петровича чёткий металлический голос без интонации.
   - Где Тамара? - спросил в упругое пространство Петрович, не шевеля губами.
  -- На подзарядке и регенерации в Лучезарном.
  -- Соедини...
   - Сам соединяй, раз влез, - обиделся металлический голос, и что-то щелкнуло.
  -- Слушаю...- донёсся любимый когда-то голосок.
  -- Это я! Хочу увидеть.
  -- Повернись, я тут...
   Петрович оглянулся. Ни вагона, ни вокзала не было. Рядом стояла Тамара в каком-то странном балахоне, а вокруг клубился разноцветный туман. Петрович глянул на себя. Вместо костюма его плотно облегал поблескивающий чехол без застёжек.
   - Слышь! Хватит твоих шуток, я из-за тебя на поезд опоздаю...
   Тамара засмеялась и чмокнула его в щеку.
   - Ты - в купе, помогаешь бабке-соседке вещи укладывать.
   Петрович смущенно потер место поцелуя, укололся о надоевшую щетину и разозлился.
   - Когда нужно было, молодым сделала, а сейчас мы как Кощей с внучкой.
  -- Будь, каким хочешь, - обвила ему шею руками Тамара и потёрлась носом о подбородок. Петрович представил Киев сорокалетней давности, юность, и почувствовал, что кожа лица напряглась, и что-то ему мешает на голове. Хотел почесать лысину и наткнулся на густую шевелюру.
  -- Расчёски-то нет, ёжик ты мой, - улыбнулась Тамара.
  -- Теперь всегда сможешь меня найти, твой канал - число 19.
  -- Я точно в поезде?- спросил по инерции Петрович.
  -- Чай пьешь, а бабка тебя вареньем потчует. Не отвлекайся. Что хочешь узнать? А то у меня времени мало.
  -- Как ты сюда попала, и что это за Система?
  -- Я после института изучала в аспирантуре влияние любви на ускорение развития цивилизации. Ну, помнишь, войну из-за Елены Прекрасной? Клеопатра, Ромео и Джульетта, Екатерина Медичи (как противовес) и так далее. Система заинтересовалась и забрала. Им чувства неведомы, сплошная математика и рационализм, рассчитали, что нами легче всего руководить через любовные переживания. Энергозатраты малые, а результаты превосходные.
  -- Помню твои результаты: всю задницу искололи в психушке. А зачем мы им нужны?
   - Неправильно рассчитали наш мозг в процессе создания. При его использовании от 2-х до 10-ти процентов - всё нормально, а при включении 20-ти - 30-ти процентов, начинается эйфория всемогущества и тяга к самоуничтожению. После 40 процентов - включение вспышки сверхнового и желание добраться до Создателя. Их это не устраивает, а то бы давно махнули рукой на нас, неудачных земных микробов.
   Тамара теснее прижалась к Петровичу.
  -- Давай их позлим. Страсть им неведома, и когда мы были в вагончике, у них десяток каскадов сгорело от перегрузок непонимания.
   Петрович хотел что-то спросить ешё, но его собственные каскады были уже тоже на пределе. и, целуя милые губы, он шептал:
   - Ласточка ты моя, только на этот раз давай без психушек обойдёмся.
   Очнулся от толчков.
   - Постель взял, а деньги где? - дёргала его за ногу проводница.
  -- Дематериализую... - вызверился, возвращаясь в родную систему, Петрович.
  -- Ах! Ты ешё и материшься?! - обиделась та, и удалилась за старшим поезда.
   Уладив возвращение из космоса в вагон штрафом, Петрович нарисовал на пачке сигарет число 19 и вызвал Тамару.
  -- Ну что тебе? Всю причёску мне испортил, - отозвался ее голосок, - и выговор получила...
  -- Ладно, больше не буду. Когда можно, чтобы тебя не ругали?
   - Да я пошутила, можно всегда. Только давай я к тебе буду сама во сне приходить, а то тебя опять в дурдом земляне упекут. Система дала согласие перевести тебя в мой отдел и больше не использовать.
  -- Так ты меня что? В колбу посадишь?...- обиделся Петрович.
  -- Зачем в колбу? Закончишь второй круг и будешь со мной всегда - мне тут скучно.
  
   Эпилог
  
   Процессия расходилась после похорон. Две старушки, бредя по аллее, разговаривали.- Мань, ты не убивайся, - успокаивала одна другую. Возраст. Вы хорошую жизнь прожили, детей, внуков вырастили. Все там будем.
   - Да странный он какой-то с Севера вернулся. Всё спал да спал. Завешенные окна в спальне не разрешал открывать и смеялся во сне. И умер - как уснул... Девятнадцатого... В семь вечера... И год нынче две тысячи девятнадцатый. Что-то тут не так...
  -- Перестань! Закажи батюшке панихиду и успокойся.
   На город шахтёров опускалась подсиненная вечерняя прохлада, усиливался ветер, а на воротах кладбища неизвестно к кому взывала надпись: ДА УПОКОЙТЕСЬ ДУШИ НАШИ.
  

0x01 graphic

  
  

ПОСЛЕДНИЙ РЫЦАРЬ ЮГАНА

  
   Талая вода ранней весны подмочила берлогу. Проснувшись, медведь пробил мусор отдушины и, увидев низкое, густо подсиненное небо, понял, что разбудили его рановато и до изобилия лета не дотянуть. Ветер гудел в кронах кедров, мелькнула по веткам белка, которой было не до его хлопот с желудком, а где-то возле реки замычала сытно покормленная и выдоенная корова.
   Этот голос был знаком по прошлому лету, когда отбившаяся от стада бурёнка составила ему неплохую компанию перед зимним сном. Проглотив густую слюну, и отшвырнув лапой валёжину, загораживающую тропу, он двинулся в сторону посёлка, не особо опасаясь гула рычащих на трассе машин. Коровник, до конька крыши засыпанный снегом, дышал сытым ароматом на всю округу, и медведь, дурея от этого запаха, прилёг в сосняке на опушке. Ходили люди, подъезжал трактор с сеном, а ближе к ночи движение прекратилось. Он, мягко ступая по оседающему весеннему снегу, забрался на крышу. Прошел десяток метров, и, проломив шифер кровли, рухнул на ряд привязанных и мирно жующих коров. Падая, хватанул лапой ближайшую, и, шалея от запаха свежей крови, принялся рвать близстоящих. Из коморки на шум выскочил мужик с вилами, но, увидев в коридоре шатуна, резко захлопнул дверь, и, выпрыгнув в окно, заголосил на бегу в сторону гаражей. От этих воплей и испуганного мычания приподнялся с подстилки племенной бык Борька, привязанный за кольцо в носу в дальней загородке, и в это время зашлась предсмертным рёвом очередная задираемая бурёнка. Бык, вырвав цепь с ненавистным кольцом, метнулся на её зов. Вылетел в коридор между стойлами и столкнул медведя с испускающей последние вздохи коровы. Шатун отпрыгнул в сторону, рявкнул на приоткрытую дверь коровника, в которой мелькнуло и спряталось ружьё прибежавшего сторожа, и повернулся к быку. Борька, опустив рога, пошел, ревя, на хозяина тайги, но поскользнулся на досках настила и замешкался. Медведь, перемахнув пару стойл, из которых шарахнулись коровы, вскочил ему на спину и начал рвать шею. Борька поднялся с двойной ношей, и, выбив дверь коровника, понёс зверя на себе к людям. Бык бежал мимо домов, визжали женщины, прозвучала пара запоздалых выстрелов, мигал фарами остановившийся КРАЗ-нефтевоз, а Борька с разодранной шеей, проскочив посёлок, свалился в ручей возле старой заброшенной церкви. И видя, как шатун уносит ноги в тайгу, победно заревел, и уронил окровавленную голову в оттаявшую бруснику. Усилилась стрельба, тревожно перекликались люди, а из коровника вышли временно бесхозные коровы, подошли к хрипящему Борьке и жалобно замычали, провожая в последний путь спасителя. Вечные кедры сторожили ночь, мрачно нёс воды Юган в океан, грохотала запоздалая дискотека вахтовиков в клубе, а в вагончике возле вертолётной площадки выла баба, избиваемая в очередной раз подвыпившим хозяином. И никому до этого не было дела.

0x01 graphic

  

ЛЕТНЯЯ СОЛЯРКА

  
   КРАЗ кашлял и не брал обороты. Петрович кое-как дотянул до заправки.
   - Ты что заливаешь? Вторую аппаратуру меняю. Где керосин, почему не добавляешь? - выдал Петрович Вале.
   - Заткнись, всем - хороша, а тебе всё не так, - огрызнулись недоразвитые челюсти.
  -- Да не тянет машина, каша в баке, - пытался вразумить её Петрович. А в это время кто-то дёрнул его за плечо. Обернувшись, он увидел начальника гаража Сидорчука.
   - Чё орёшь, - спросил тот, глядя на Петровича со второго этажа своего роста.
  -- Дак, солярка летняя, керосина не добавили...
  -- Дуй на Украину, там добавят, ишь, разговорчивый какой! -ухмылялся завгар, подмигивая заправщице.
   - Сволочи, запчасти втридорога продаёшь, а нам сдыхай на
   линии, - выкручивал из завгаровских лап свой ватник Петрович, и, увидев, что лица его и заправщицы изменились, обернулся.
   Возле его остывающего КРАЗа стояла белая "Хонда", из которой их внимательно слушал генеральный директор Костенко.
   - Что тут у вас? - негромко поинтересовался он, выходя из машины.
   - Да, вот, солярка летняя..., - начал Петрович.
   - Врёт он всё!- зачастила, не съедая, как всегда, остатки слов, заправщица.
   - Всё в порядке, Юрий Степанович, алкаш бузотёрит, разберёмся,- доложил Сидорчук, оставив в покое ватник Петровича.
   - Вы ко мне?
   - Да не слушайте их, - торопился высказаться Петрович. Они хапуги, на керосине экономят, запчасти дают - дерьмо,
   дорогу не содержат, машины гробим...
   - Всем молчать, - поднял руку Костенко. - Солярку проверим, - сказал он и обернулся к Петровичу: - А ты садись ко мне, покажешь дорогу на скважину, замечаний по ней много, только спецовку скинь, вымажешь всё.
   Усаживаясь на ковшовое сиденье "Хонды" позади водителя, Петрович не успокаивался.
   - Юрий Степанович, они - гады, работать невозможно...
   -Уймись, - обернулся Костенко, - ты что? Не знаешь, где находишься. Угрохают, и поплывёшь по Оби как неопознанный. Это тебе не Украина, ... разберусь.
   "Хонда" прошла отсыпку и выскочила в лесотундру. Слева шли кедрачи с соснами, а справа расстилались равнины болот. Петрович пытался ещё что-то доказывать.
   - Тихо! Куропатки. Давай патроны...- цыкнул Костенко, резко повернувшись крупным телом.
  -- Кого? Как? - не понял Петрович.
   - Ружьё за сиденьем, сюда, - торопил Костенко, опуская стекло.
   Петрович впопыхах подал вертикалку и пачку патронов, валявшуюся на полу.
  -- Да не те, синюю пачку, - торопил Костенко, высовывая ствол в окно.
   Хлопнули два выстрела, и на обочине забилась пара птиц, а остальная стайка унеслась к кедрачам.
   - Добудь вахту, и домой. Я всё знаю, и про солярку, и про запчасти. Они местные, и вам нужно с ними ладить. Всё понял? - уточнил Костенко, передавая Петровичу ружьё вместе с дичью.
  -- Угу, но они сволочи, - буркнул Петрович.
  -- Хватит, надоел, - отмахнулся Костенко. - Лучше озеро
   покажи, где подлёдный лов хороший.
  -- Да у нас на Светлом страсть как окунь клюёт, - отходил от ругани Петрович.
  -- Цыц, - рявкнул Костенко. - Ружьё, глухари...
   Петрович, видя на кедрах больших чёрных птиц, шустро тыкал ружьё начальнику. Но пока выходили из машины, те улетели.
  -- Солярка! Дорога! Дичь ушла! - горячился Костенко, - На кой ляд я тебя взял...
  -- Да будут ещё, их тут как грязи, - оправдывался Петрович.Но больше дичи не было. Проверили дорогу, и, высадив Петровича возле гаража, "Хонда" ушла в Сургут. Он напяливал ватник, готовясь к переходу в копоть КРАЗа, когда к нему подошел Сидорчук.
   - Ну, что он там, чё говорил?- спросил он, опасливо косясь в сторону ушедшей "Хонды".
   - Он же тебе сказал, что потом разберётся, куда торопишься, - отмахнулся Петрович, и погнал машину за очередной порцией нефти.
   А вдоль дороги, как назло, гроздьями висели на ветках глухари, и он, подпрыгивая на ухабах разбитого зимника, проклинал Сибирь, летнюю солярку, Сидорчука с Валькой, грязную, болтающуюся в бочке нефть, и жалел только о ружье, которое пылилось дома на далёкой Украине, и пригодилось бы здесь не только для дичи.

0x01 graphic

  

ТЁТКИН ГОРОД

ДЕМБЕЛЬ

   Пронзительно-печальные аккорды "Прощания славянки" вспугнули с высоких тополей дремавших ворон и они с гортанными криками закружились над плацем воздушно-десантной части, роняя белый помет на беззащитный в стойке "смирно" полк. Отрыдала медь, и шеренга дембелей в медалях, значках и позументах загрузилась в машины для отправки домой. В третьей от головы сидел светловолосый, среднего роста крепыш, бывший детдомовец Артём Рокаев. Радостно приподнятое настроение прощания с частью потихоньку спадало, переходя к неторопливым размышлениям о будущей жизни. Планов особых не было, родни - никого, профессии - кроме стрельбы и дерганья кольца парашюта тоже, но была одна зацепка на будущее. Неизвестно откуда появившаяся и сразу почившая в бозе тетка, оставила ему наследство в одном из городишек Донбасса, и именно туда выписал проездные документы писарь штаба. Из-за этого наследства у него была масса насмешек и подковырок от однополчан. Доходило до того, что старшина на вечерней поверке зычно кричал: "рядовой Рокфеллер", и после ответного: "Я" Артёма вся рота дружно заходилась хохотом, нарушая нудный ритм солдатских будней. Потрогав в нагрудном кармане листок завещания, Артём в очередной раз ругнул тётку за то, что не объявилась раньше, и закурив, проводил последним взглядом КПП, краснокирпичные казармы, тополя, на которые опять уселись успокоившиеся вороны, и задремал.
  
  
  

УГЛЕПЬЯНСК

  
   Поезд "Одесса-Луганск" прибыл на концевую станцию вечером, и проболтавшись ночь по вокзалу, утром Артём рейсовым автобусом, убыл в тёткин город, который по прибытию ему сразу не понравился.
   Панорама, открывшаяся с вершины холма, увенчанного телевышкой, явила его взору большое село, с вляпанными кварталами "хрущевок" и окруженное мрачными терриконами. Довершали негативное впечатление надоевшие в армии своим пухом тополя. Их, видимо, пытались подрезать, чтобы не мешали электропроводам, и стояли они теперь жалкие и общипанные, как военнопленные из старой военной хроники. Да и само название города - Углепьянск вызывало удивление.
   - Черти-что, уголь тут пьяный, что-ли, - бурчал Артем, пересаживаясь из автобуса в маршрутное такси, на лобовом стекле которого значился нужный ему квартал Горняцкий.
   В центре города его удивил памятник лётчику Второй мировой, один глаз которого шёл в атаку на реактивном МИГе, которого в ту войну не было и в помине, а второй - косил в сторону стадиона, под оградой которого пяток мужиков дружно опохмелялись, и судя по их лицам и внешнему виду, начали они это дело не позднее мая сорок пятого...
   Маршрутка бойко покатила под уклон мимо церкви, ворота коей были выше божьего храма раза в четыре, и тут на Артема повеяло грустью детства от вековых дубов, охранявших водоем, по дамбе которого сновали автомобили, тесня такси.
   Выйдя на нужной остановке, он огляделся. Тут было на что посмотреть: справа громоздились облезлые корпуса какой-то фабрики с заколоченными входными дверями, напротив красовался ресторан с мокрым названием "Аквариум", а сама остановка была полумагазином, полубаром, возле которого баловались пивом внуки гужевавших возле кривого лётчика, а за магазином, под цирковым шатром, разметалась летняя площадка, где лечила головы более состоятельная публика.
   На всё это осуждающе смотрели строгие здания горного техникума, стоящие напротив "Аквариума" и голубые ели без верхушек на аллее, ведущей от пьяной остановки к школе. Тополей было немного, и негативное впечатления от изувеченных насаждений центральной улицы немного сгладилось.
   Порысачив день между жеком, нотариусом и милицией, вечером Артём вселился в тёткины хоромы. Состояли они из двух комнат и кухни с санузлом на пятом этаже "хрущёвки". Прямо под окнами шумел рынок, а свободное пространство между домами и ним занимали вездесущие пивнушки-ларьки, и Артему показалось, что народ здесь только пьет и спит, а жизнь проходит где-то за горизонтом, но он отмахнулся от этих мыслей и занялся наведением порядка.
   Утром, сняв триста гривен из оставленного ему наследства, и купив на базаре адидасовский спортивный костюм и кроссовки, решил всё это обмыть, дабы лучше носилось. Пивнушка возле "Аквариума" не тосковала. Весело порхали фирменные официантки, разнося пойло жаждущим, озорно отвечали на окрики знакомых, и одна из них усадила стоявшего истуканом в проходе Артёма за столик, где отдыхали трое размалёванных девиц, и худой, лохматый парень с толстой золотой цепочкой на длинной, как у гусака шее.
   - Что-то я тебя раньше не видел, - обратился тот к ожидавшему заказанное пиво Артёму.
   - Дембель, - скупо буркнул Артём рассматривая красавиц соседок. Правда, красавицей, можно было с натяжкой назвать только одну, стройную с восточным овалом лица смуглянку. Остальные были серенькими воробушками, а объединяло их дерзко-развязное выражение лиц, крикливость одежды да цвет губной помады черно-бордового отлива.
   - Ну, и как тебя кличут, служивый? - пустила струйку сигаретного дыма смуглянка, вскидывая оливковой ножкой и без того короткую юбчонку.
   - Я Нана, подруги - Валя и Клава. Он, - кивнула на парня, - Сергей. "Серый" по нашему. А ты?
   Артём представился и, почувствовав себя неловко под изучающими взглядами компании, занялся принесенным официанткой пивом. Серый налил девчатам по рюмке водки, и все выпили, посмеиваясь и перемигиваясь. Потягивая пиво, Артём огляделся. Половина посетителей бара была похожа на его соседей, а вторая выглядела скромнее, состояла из одних мужиков, и у всех были почему-то темные каемки вокруг глаз.
   - А чё это они у вас глаза красят? - спросил у занюхивающей апельсином водку Наны. Ответом ему был дружный смех, а Серый панибратски хлопнув Артёма по плечу, пояснил:
   - Шахтёрня! Угольная пыль толком не отмывается, да и на что они тебе, лучше девчонками займись.
   Тройка опять беспричинно захохотала, а Серый наполнил рюмки, предложив и Артёму.
   - Да я на халяву не пью, - вспомнил старое детдомовское правило Артём, и заказал пробегающей официантке бутылку водки и пакет чипсов.
   Дело пошло веселее. Серый разливал, Нана под столом терлась ногой об Артёмовы "адидасы", а Клава с Валей похохатывали и стреляли глазами по сторонам, кого-то выискивая. Артём, шалея от выпитого и Наниного массажа, заказал ешё.
   - Гуляем! - заорал Серый, дополняя заказ пивом.
   В сумерках, прихватив в магазине остановке ешё литр, отправились всей гурьбой в Артёмовы хоромы. Пили из тёткиного чайного сервиза. Нана сидела у Артёма на коленях, Серый с остальными целовался по очереди, а из святого угла комнаты, на все это с упрёком взирал темный лик Николая Угодника.
   Проснулся Артём от сквозняков, гуляющих по голому телу, из открытой балконной двери. Нана, одетая не более его, посапывала рядом, щекоча ему грудью бок. Её лицо во сне потеряло всю напускную браваду вечера и чем-то напомнило детдомовскую воспитательницу, боготворимую детворой. Артём пошевелился, пытаясь встать, Нана спросонок обняла его за шею, и зачмокала губами, но было не до поцелуев. Вчерашнее пиво с водкой просилось из организма по всем направлениям, и Артём рванул в туалет. Приведя себя в порядок и замотавшись полотенцем, вернулся в спальню, прихватив на кухне бутылку минералки. Нана у трельяжа наводила боевую окраску, и осушив залпом стакан, предложила:
   - Пошли, наших найдём, похмелимся. - И еще. Ты мне двадцатку должен.
   - Чего! - воскликнул Артём, у которого от удивления спало обмотанное вокруг бедер полотенце.
   - Двадцать гривен, миленький, - докрашивала губы Нана. - Что я зря с тобой всю ночь кувыркалась?
   Артём выходил из оцепенения. Про платный секс он вообще-то слышал, но сам не сталкивался. Быстро одевшись, зашарил по карманам. Из вчерашних трёхсот гривен в наличии оказалось меньше полсотни.
   - Н-да, погуляли, - подумал он, и отдал Нане купюру с грустным Иваном Франко. - Слышь, а куда деньги делись? - обратился он к Нане, пакующей зарплату в бюстгальтер.
   - А сколько у тебя было?
   - Да три сотни, мы не могли столько пропить.
   - Ну, сучки, опять Клавка с Валькой шкодничают.
   - Пошли к Серому, он разберётся, - ответила Нана, дохлёбывая остатки минералки.
   Пятачок с утра был тих. Тройка студентов горного техникума ругала между собой какую-то Вальку -преподавателя украинского, дравшую деньгу за экзамен и заливала горе пепси-колой. Официантки скучали в своей загородке, а Артём с Наной, оккупировав вчерашний столик, ждали Серого и похмелялись мороженым, купленным Наной на честный ночной заработок. Вскоре на аллее, ведущей из квартала Гагарина, нарисовался и Серый, бредущий в обнимку с воробушками. Когда они подошли метров на сто к пятачку, им посигналила остановившаяся иномарка. Серый, о чем-то поговорив с водителем, махнул рукой, призывая девчонок, и те укатили. А Серый, зайдя в бар, плюхнулся в кресло и хлопнул Артема по плечу:
   - Фи, мороженое..., - и заказал пиво с водкой.
   - Я не буду, - отказался Артём. - Кто-то вчера деньги спёр. Сотни полторы.
   - Да ну, - искренне возмутился Серый. - Ну, Клавка, стерва, опять за своё! Я на ней сегодня новые джинсы видел. Спросил, откуда, говорит, подарили. Ну, ничего, сейчас отработает, привезут, разберемся! - и выпив в одиночку, закусил наниным мороженым и разговорился:
   - Уж сколько её били, а все за свое. Прошлый раз у клиента мобильник спёрла, на кой он ей ляд? Мобилу забрали, и два зуба прихватили. Вот Нанка молодец. Честная и зубы целы, - и полез к той целоваться.
   Через полчаса вернулась иномарка, высадив парочку, подаренную Серым. Тот встал, забрал Клаву и ушел с ней в крохотный скверик за "Аквариумом". Вернувшись минут через десять, бросил на колени Артема её джинсы и налил себе водки.
   - А как же она? - удивленно спросил Артем.
   - Клянется, что не брала. Бить не бил, а штаны забрал, - тянулся к наниному мороженому косеющий Серый.
   Та резко ткнула ему остаток с палочкой и рассердилась.
  -- Как же она домой пойдет? День на дворе...
   - Трусы есть? Добежит, заглатывал мороженое Серый и повернулся к Артему:
   - Штаны продай, и квиты. Мы своих, не обижаем.
   Артем оттолкнул руку, протянутую для рукопожатия, передал штаны Нане, которая убежала с ними в скверик, и не прощаясь, отправился в военкомат становиться на учёт.
   Прапорщик, сидевший в застеклённой конуре, ознакомившись с его документами, приподнял сползающие на нос очки, строго спросил:
   - Ты должен был явиться ещё вчера. Почему опоздал?
   Артем, немного подумав, ответил:
   - Понимаешь, Борман не явился на Нюрнбергский процесс и остался в живых, и я поэтому, вдруг вы мне какую-нибудь Чечню или Иран придумаете...
   Прапорщик вскочил со стула:
   - Ты не умничай! Думаешь, если отслужил, так на тебя управы не будет?!
   Артем принялся его успокаивать:
   - Да ехал долго, дела тут навалились...
   - Ладно, - поутих прапор, поставил штамп и отпустил Артема в гражданский мир.
   Проторчав час у доски объявлений о трудоустройстве, он понял, что имея за плечами только ать-два армейских, у него такой же шанс хорошо устроиться, как попасть на прием к патриарху Всея Руси. Заинтересовало его только одно объявление, где требовался садовник. Артему вспомнился детдомовский физрук, руководивший посадкой сада и поучавшего детвору:
  -- Деревья садить зелёным вверх, а чёрным вниз.
   И решив, что этих знаний должно хватить, отправился по указанному адресу.
   Уточняя дорогу у прохожих, Артем пересек практически весь город и уперся в городское кладбище, напротив которого отгородилась от вечного общежития высоким каменным забором интересующая его фирма.
   Пройдя через кованые ворота и обойдя автоматический шлагбаум, он прошёл по аллее старых шелковиц к стоящим в глубине яблоневого сада строениям. В конце аллеи подпирала небо островерхая будка охраны, откуда его окликнул усатый толстячок в камуфляже. Выслушав Артема, он отправил его к директору, сказав, что зовут того Дмитрием Ивановичем.
   Двор за будкой был загромождён остовами автобусов инофирм, вокруг которых копошились люди в спецовках. Слева на берегу ручья стоял двухэтажный особняк, окруженный газонами роз, а контора располагалась между гаражами и особняком.
   От запущенного сада, красочных газонов, водопада на ручье веяло уютом, теплом и Артему на какой-то миг показалось, что это его родной детдом. Отогнав наваждение, он зашёл в контору. В небольшой комнатке, отделанной под евро, стояло два стола. За правым сидел крепыш с густой проседью в волосах и нервно курил, запивая дым кофе. Слева блестел стеклами очков худющий с монгольскими скулами второй и, подёргиваясь, говорил:
   - Давай я куплю рессоры и пару скатов.
   - Нет, - струсил пепел сидящий справа.
   - Да я же из своей кассы, - настаивал очкарик.
   - Свою ты уже выбрал, и в нашу залез, - отпарировал второй.
   - Ну, давай Костенку позвоним.
   - Звони, но денег всё равно не дам.
   Худой стал щелкать клавиатурой мобильника, а как уже понял Артём, Дмитрий Иванович обратился к нему:
   - Что ты хотел?
   - Да я по объявлению, садовник.
   - Давай документы, - продолжал нервно курить директор, и отходя от перепалки, обернулся к очкарику.
   - Витя, да нет его, я с утра не дозвонюсь. Скоро приедет, и решай, - и опять перевел взгляд на Артема: - Паспорт, трудовая?
   - Я после армии, только военный билет, можно по договору? - протягивал единственный документ Артем.
   Дмитрий Иванович сунул его в карман и повел Артема к будке охранников. Зайдя на обзорную площадку, объяснил:
   - Видишь этот хлам? - повел рукой на тополя, подпиравшие небо, - старые яблони в паутине и ежевичные заросли между ними? Всё спилить, срубить, убрать! И посадить новый хороший сад, сможешь?
   Артем оторопело воскликнул:
   - Да здесь работы батальону на пятилетку!
   - А я не говорю, что один будешь, - остановил его директор. Ищи людей, технику, и вперед. Все оплатим.
   - Ну, раз так, то можно. А где искать?
   - Слушай, тут тебе не госсектор и не армия. Получил задачу, и вперед. Яйца никто на поворотах заносить не будет. Мое дело - деньги, твое - результат. А не подходит - вольному воля, - опять закурил директор.
   Выбора у Артема не было и он дал согласие. Оформив договор и сообразив, что бензопилы и лесорубы должны быть у лесников, отправился искать лесничество. Оказалось, что в этом районе он уже был. Небольшой домик стражей леса находился в ста метрах от автовокзала, с которого и начиналось его знакомство с городом. Толкнув дверь с надписью "лесничий", за которой что-то поскрипывало, увидел за столом своего ровесника в майорских погонах, с ну очень начальственным видом, на хмуро-хитроватом детском лице.
   - Я насчет бензопилы, - начал излагать цель своего прихода Артем, - нужно гектар сада очистить.
   - Пошли, - поднялся из-за стола младенец-майор.
   - Что, так сразу, - шел за широко шагающим во двор начальником Артем.
   - А чё тут чикаться, нам что садить, что валить, лишь бы бабки шли, - бодро двигался мимо полуразобранного трактора и еще какого-то металлохлама майор, направляясь к дальней каморке, из которой валил густой дым и доносились весёлые голоса. Тут чистотой и уютом конторы даже не пахло. На лавке сидело трое оборванцев, на одном из которых просматривались остатки формы лесника. Полторушка с мутной жидкостью и тремя гранеными стаканами украшали столик, а на полу валялась разобранная до болтика бензопила.
   - Степаныч! - обратился майор к старшему из сидящих. Халтура есть. Что с бензопилой?
   Тот, манерно всплеснув руками, опрокинул свой стакан и затараторил:
   - Николаич! Николаич! Айн момент, сейчас соберу, - и попробовал подняться.
   Однако сегодня был не его день: чуть не свалился со скамьи, и участливо поддерживаемый помощниками, опять принял первоначальное положение, засыпая на ходу.
   - Я вам сколько раз говорил, не пить в рабочее время, - замелькали перед хмельными лицами рукава майорского кителя. - Поразгоняю всех!
   - Николаич, всё сделаем, собираю уже, - очнулся Степаныч, и начал сгребать в кучу обломки бензопилы.
   - Чтоб через полчаса был готов, - кипятился майор, выходя из каморки.
   - Да он и так уже готов, - уныло вымолвил Артем, представляя, как он сам с ножовкой и топором двинет на джунгли сада.
   - Не боись, - подмигнул ему майор. - Вызывай машину, это орлы!
   И то, что рвань может летать, Артем убедился, как только троица с возрожденной из хлама бензопилой и топорами вылезла из машины.
   Степаныч вытер мокрый после самогона нос лесной эмблемой на драном рукаве и, закуривая вонючую сигарету, молвил:
   - Ставь задачу, сопляк.
   Артем засуетился возле него.
   - Ну, надо убрать тополя, яблони, вон те кусты.
   - Короче, убрать всё, - осадил его Степаныч. - Так. Мне - двадцать в день, парням по десять. Бензин и харч твой, плюс литр в обед.
   - Понял, хорошо, - с сомнением тянул время на обдумывание Артем, - а вы сможете?
   - Дуй за литром, и не мельтеши, - отстранил его Степаныч, дёрнул шнур бензопилы, и началось.
   Первый тридцатиметровый красавец-тополь рухнул точно вдоль аллеи шелковиц, раздавив попутно две старушки-яблони. Оборванцы расчистили дорогу в кустарнике Степанычу, шедшему с рычащей бензопилой в руках. И в ряд к первому, круша все на своем пути, рухнул второй тополь, а рвань яростно мелькая топорами, рвалась к следующему. Артем, пятясь спиной и удивлённо тряся головой, отправился в контору за авансом.
   Ближе к вечеру, возле сторожащего бутылки и не приближающегося к озверевшим лесникам Артема, притормозил "Ниссан" Дмитрия Ивановича.
   - Да, видимо сработаемся, - проронил он, оглядывая мамаево побоище. - Ну, воюй, в семь утра быть на работе, - и укатил, подняв своим пультиком расписной шлагбаум.
   С закатом солнца грохот падающих деревьев и яростный рёв бензопилы смолкли, а абсолютно трезвые, мокрые, как лягушки, орлы вылезли из бурелома. Степаныч сел, упершись спиной в шелковицу, хлебнул из горла водки, закурил, и пуская носом дым, заговорил:
   - Деньги по концу рабочего дня сразу, забирать нас из лесничества можно в обед, и до ночи мочим. Харч давай получше, а эти презервативы сам трескай, - ткнул корявым ногтем в целлофан сосисок. Да, и пивка наверное, добавь, жарковато...
   Артем, мысленно оценивая выполненный за день объём работ, послушно кивал головой, с уважением посматривая на приговаривающих уже вторую бутылку оборванцев.
   Дежурным "Фордом" уехали домой, и он уснул едва коснувшись теткиной подушки.
  

ОЧИ КАРИЕ

  
   После недели грохота падающих деревьев, воя бензопилы и звяканья бутылок, джунгли исчезли. На всей площади будущего сада лежали десятки раскряженных стволов, кучи сучьев и веток, вокруг которых крутился Артем, подбивая баланс проделанного. На аллее остановился белый "Мерс". Вышедший из него крупный высокий мужчина в белом костюме, не спеша окинул взором кладбище бывшего сада, и промолвил:
   - Ой, как тут голо стало, а посадить сможешь?
   Артем нерешительно переминался, не спеша с ответом.
   - Ладно, работай, - обронил тот, садясь в машину.
   - Кто это? - спросил Артем у подошедшего к нему охранника.
   - Юрий Степанович. Хозяин, ничё мужик, - и добавил: - Ты подстригись, он не любит патлатых.
   Вечером Артема возле пятачка окликнула Нана, сидящая с Серым на своём рабочем месте. Он хотел пройти мимо, но хотелось пить, да и дома одному сидеть надоедало. Подсел к ним, решив остановиться на пиве.
   Засиделись дотемна. В сумерках подвернувшийся клиент увёз Нану. Артем с Серым курили напоследок, когда на аллее, ведущей к школе, показалась девчонка с белым бантом на голове. Серый насторожился, и процедив сквозь зубы:
   - Цыплёночек, давно я тебя высматриваю, - пошел ей навстречу.
   Встретились они напротив скверика, где лишилась джинсов Клава. Серый о чём-то спросил девчонку, а потом зажав ей рот, потащил в кусты. Та отбивалась, махая руками, уронила портфель - и Артем очнулся. Подлетев к ним, ногой заехал в бок Серому и заорал:
   - Хорош беситься, своих тебе мало?
   Девчонка схватила валявшийся портфель и убежала к домам за "Аквариумом". Серёга, кряхтя поднялся и, ругая Артема, заковылял на свет.
   - Мудак ты. Обкатали бы, заставили работать, ей деньги и нам хорошо...
   - Да сопля она совсем, - огрызался Артем, - вон баб тьма, бери и работай.
   - Э, за тех копейки, а такие на вес золота, - чесал ушибленный бок Серега.
   Закурили, а в это время из-за домов, куда убежала виновница разговора, вышла она да двое мужиков, и направились к пятачку. Серега стоял к ним спиной и ничего не видел. Девчонка подошла к ним вплотную и уставилась на Артема немигающим взглядом. Мужики двинулись к нему, но она не отрывая взгляда, указала на пятящегося Серегу, и того потащили в скверик.
   Минут пять там что-то бухало, слышались вопли и мат Серого, потом всё стихло, а Артём стоял, как вкопанный, завороженный взглядом школьницы.
   Из скверика вышли, покуривая, мужики, забрали девчонку и молча удалились, а Артем отправился проведать Серого. Тот лежал на спине, держась за промежность и тихо скулил. Потом с трудом встал и, матерясь, враскарячку потащился к пятачку.
   - Всех замочу, порешу гадов.
   - Во-во, сунься к ним ещё, - поддакивал Артем, - это шахтёры, они вмиг подвесят тебя за яйца на лобовое стекло сменного автобуса. Будешь сигнал изображать, прохожих распугивать, - ободрял он Серого, наслушавшись за прожитое в Углепьянске время о местных шутниках. И ещё всей сменой подтвердят, что ты сам туда запрыгнул, обкурившись, - добавил он Сереге, и отправился домой спать.
   Прибрав немного на кухне и поужинав, Артем умостился на диване, но сон не шел. В глазах, распирая веки, стоял взгляд девчонки. Он помнил бант, густые черные волосы с короткой челкой, тонкие брови и ровный носик над крохотным ртом, округлый подбородок, а вот цвет глаз не давался. Артем ворочался, вставал, пил чай, курил, но так и не вспомнив необходимое, передремал и, не выспавшись, пошел на работу.
   Очистка территории заняла еще неделю, и руководя работами, Артем все мучился вспоминая цвет глаз и как-то не выдержав, пошел вечером к школе. Стоял возле ели с обрезанной новогодними хулиганами верхушкой, и вглядывался в лица проходивших мимо учениц. Три дня дежурства не дали результатов, а на четвёртый повезло. Девчонка с тем же белым бантом шла, весело болтая с подругами, прямо на него. Метров с пяти увидела Артема и резко остановилась, прикрыв грудь портфелем. Подружки, шушукаясь и оглядываясь, удалились, а Артем, сделав несколько шагов навстречу облегченно вздохнул - карие.
   И нерешительно спросил:
   - Как тебя зовут?
   - Анюта, - глухо ответила девчонка, - и чтобы я вас больше не видела, отцу скажу, - и побежала догонять подруг.
   Вернувшись домой, он поужинал, посмотрел футбол и уже собирался лечь спать, когда в незапертую дверь ввалился Серега с большим целлофановым пакетом, в котором что-то позванивало. Артем хотел было его выставить, но Серега лез целоваться и божился, что у него сегодня день рождения.
   Выпивку с закуской разложили на журнальном столике придвинутом к дивану, на который сел Артем, а именинник примостился на скрипучем, как и все у тетки, кресле.
   Выпили за Серегу, за его родителей, за дружбу, потом ещё за что-то, и Серый приступил к делу, начав издалека:
   - Артем, ты мне друг. Вижу, что карячишься за копейки, хочешь заработать?
   - А чё делать нужно? - заплетающимся языком спросил Артем.
   - Да ничего особенного. За одну девку ребята штуку баксов валят. Всего-то и делов, пихнуть им её в машину. Я Вальку с Клавкой уже оформил в Турцию работать, - хохотнул Серый, - тут с ними одна морока, но за них дали всего по сотке, а та, из-за которой меня чуть не прибили на штуку тянет...
   Артем, мгновенно протрезвев, схватил его за рубашку и рванул на себя, опрокинув бутылки.
   - Убью! Только тронь, - и отшвырнул Серёгу в кресло.
   Тот выхватил нож и пошел на хозяина. Артем вспрыгнул на диван, схватил со стола бутылку, отбил дно об угол серванта, и парни затанцевали друг перед другом, каждый со своим оружием.
   Первым опомнился Серый. Спрятал нож и как ни в чем ни бывало с улыбкой на все зубы, проговорил:
   - Да шутка это была, дружбан. Шутка! Мы же друзья. Давай мировую, - и наполнил два стакана.
   Артем опустил руку с огрызком бутылки, вытер вспотевший лоб, походил по комнате, успокаиваясь, и пошел в ванную. Открыл кран, чтобы умыться, то там противно захаркал воздух, качаемый народу квартала вместо воды. Сплюнул с досады, умылся из чайника и вернулся к Сереге, который как ни в чем не бывало трескал закуску, выпивая в одиночестве.
   - Ты вот что. Вали наверное, - попытался выдворить его Артем.
   Но тот воспротивился:
   - Нет, я вижу ты меня не простил, - и опять налил стаканы.
   Выпили. Комната плыла. Артема качало. И все, что происходило дальше, покрылось мраком. Зато пробуждение он запомнил на всю оставшуюся жизнь: его кто-то настойчиво толкал. С трудом открыв глаза, он увидел над собой милиционера в бронежилете, позади которого стояли ещё два таких же. Артем решил, что началась белая горячка, и это она настойчиво помахивая пистолетом, приглашает встать.
   Артем приподнялся с дивана, и увидел Серого, лежащего на полу с перерезанным горлом. И был он по настоящему серым, так как кровь, разлившись по линолеуму, ярко оттеняла светлые волосы и заострившийся нос.
   - А-а-а!, - с ужасом закричал вскочивший Артем, но через секунду на нём защёлкнулись наручники, которые, правда, через полчаса сняли, но вместо них лязгнула запираемая дверь камеры, отделяя Артема от теткиного наследства, полюбившегося сада, и главное - от глаз карих.
  
  
  
  
  

К П З

  
   Артем тоскливо осматривал рвань, которую на него напялили в кабинете дознавателя вместо его одежды, отправленной на экспертизу. Смотрел на вымаранные черной краской руки после снятия отпечатков пальцев, и шестиместную камеру, в которой сидел один, а перед глазами стояло усохшее лицо Серого ... и подмигивало. Он понял, что сходит с ума или еще не проснулся... Но открывшаяся дверь и сержант за ней дали понять, что до сна тут далековато.
   - На выход! Руки за спину, - скомандовал тот и повел Артема по длинному гулкому коридору мимо цепочки таких же камер, в которых гудели голоса, кто-то кричал, а в воздухе стоял удушливый запах хлорки.
   - Куда меня? - полуобернувшись, спросил Артем.
   - Разговорчики! К следователю, там и болтай, - оборвал сержант, и слегка ободрил Артема дубинкой.
   Следователь прокуратуры Плотников Олег Витальевич, вызванный на место уже второго за его дежурство убийства, осмотром места происшествия остался доволен. Потерпевший известен: вор, наркоман, сутенёр. Рана стандартная, нож с отпечатками имеется. Единственный свидетель, и он же подозреваемый, задержан. Смутил его только висящий в шифоньере, среди женских платьев эпохи боярыни Морозовой, парадный костюм десантника, абсолютно не вписывавшегося в интерьер притона. Вернувшись в свой кабинет, взбодрился несколькими гимнастическими упражнениями, прогоняя сон, и вызвал подследственного. Сержант завёл парня, который не вызвал отвращения как большинство ежедневных посетителей его кабинета.
   Первое впечатление Плотников обычно составлял по глазам. У этого они были смущенными, растерянными, но не бегающими. Начал с рутинно-обязательного: фио, года рождения и так далее. Потом отложил ручку, устало потер ладонями лоб, и приступил к главному:
   - Ну, давай рассказывай.
   - А вопрос можно? - поинтересовался Артем.
   - Валяй.
   - Почему милиция пришла в мою квартиру?
   Плотников поднялся, походил по кабинету.
   - Кран в ванной был открыт. Дали воду, залило соседей снизу. Пошли стучать, дверь открыта, а там этот... понятно? А теперь сам, всё, и по порядку...
   Артем во всех подробностях изложил события вечера, утаив только то, что в предполагаемом похищении шла речь о кареглазой.
   - А кто же убил? - глядел в упор следователь, опершись руками о стол.
   - Не знаю. Я пил с ним, потом чуть не подрался, дальше вырубило...
   - На твоей одежде кровь потерпевшего, и отпечатки на ноже его и твои.
   - Не знаю, не помню, - виновато повторял Артем, и его отправили в камеру.
   На этот раз поместили в обитаемую. На металлических полосах нар, заменяющих одновременно и матрац, и подушку, и все остальные постельные принадлежности, возлежали покуривая трое. Один из них, лет сорока от роду с черными усиками и таким же ёжиком на голове, спросил:
   - Статья?
   - Сто пятнадцатая, - осваивался с новым довеском к своей фамилии Артем.
   - Ходка?
   - Первая, - топтался под перекрестными взглядами тройки горемыка.
   - Меня зовут Юра, - потушил окурок черноусый, - занимай свободную. Чай, сигареты есть?
   - Откуда? Прямо с кровати сняли, - оправдывался Артем, присаживаясь на край ближайших к себе нар.
   - Во! И меня так же, - включился в разговор второй абориген камеры с верхних нар. Всю ночь уголь пырял с вагона, утром сдал, отоварился, макнул и заснул, а они - клац, и в машину, даже фуфайку не дали взять, - и яростно зачесал руками чёрный с густой проседью щетины подбородок. Шахту закрыли, пенсии нет, что мне вешаться?
   - Дался тебе этот уголь, - засмеялся Юрка, - лучше бы велосипеды, как Женька, воровал. В канаву бы не врезался, в жизнь бы его участковый не поймал.
   - Ну ты, гад! Смой после себя и руки пропидарась!, - заорал он на лохматого подростка Женьку, слезшего с унитаза, расположенного в углу камеры. И веник возьми! Прибери хату. Для себя делаем, а не для ментов. Запомни! Чистота - залог здоровья зека, сопляк.
   Женька, испуганно схватил веник и принялся торопливо поднимать пыль.
   - Водой смочи! - дал ему подзатыльник Юрка, и обратившись к вагонному шахтеру, разъяснил: - Завтра уборка твоя, а потом убивец, махнул рукой на Артема. Всем ясно?
   Ответом были дружные кивки головами, и Юрка, успокоившись, завалился спать.
   На третий день отсидки Артему принесли передачу. В сопроводиловке значилось, что она от Данченко А.И. Ни фамилия, ни инициалы Артему ничего не говорили.
   Но суп с фрикадельками после осточертевшей уже перловки показался райской трапезой. В камере он выложил сигареты на стол.
   - Курите, хлопцы!
   - Вот это по делу, - одобрил Юрий. Так и надо, а то - дай да дай. Людьми надо быть, а не свиньями. Рассобачились на воле, придете в зону и будете себя вести как Женька, мигом опустят. А будете слушаться и не крысятничать, отсидите спокойно. Поняли, вшивота?!
   - Ясно, - дружно гаркнула камера и накинулась на сигареты.
   Артем курил и разминал распухший сустав большого пальца левой руки, затрудняясь вспомнить, где он его повредил.
   Лязгнула, как пасть акулы, дверь, и его опять повели к следователю.
   Там сидел чернявый парень в штатском, представившийся судмедэкспертом. А по комнате прохаживался Олег Витальевич.
   - Вас в милиции били? - спросил эксперт, заполняя какие-то бумаги.
   - Пока нет, - ответил Артем.
   - Разденьтесь!
   Рубаха полетела на пол.
   - Штаны!
   Заголившись до колен и поеживаясь от сквозняков, Артем вставил:
   - Вот только палец болит.
   - Оденьтесь! - поднялся из-за стола эксперт, и принялся мять опухоль.
   - А почему мне сразу не сказал? - вмешался Плотников.
   - Да вроде ничего было, а тут опухло, - застегивая брюки, ответил Артем.
   Дали расписаться, и вернули в камеру, где его ждал дежурный веник и очередная лекция Юрка о порядках на зоне.
   Десять дней прошло в этом ритме. Безрезультатные разговоры у следователя с меняющимися персонажами, нытьем Женьки и горе-шахтера, нравоучениями Юрки и регулярными, раз в трое суток, передачами от Данченко. О том, кто этот благодетель, Артем не догадывался, думая, что это одна из теткиных подруг. Но на всякий случай запомнил адрес.
  

БЕЗСОЗНАТЕЛЬНОЕ САМБО

  
   Прокурор, заканчивая утренний разбор полётов по делам, находившихся в производстве, уточнил присутствующим, что сегодня спортдень и явка всех обязательна. Занимаясь текучкой, Плотников думал над тем, как избежать этого мероприятия. Он на вечер был приглашен в гости, но зная нелегкий нрав начальника, решил не рисковать. По плану отрабатывали приёмы обезоруживания захватом кисти на излом. Участковый Прохор, с которым ему пришлось работать в паре, провел удар макетом ножа. Перехватив его кисть левой рукой и резко надавив большим пальцем между мизинцем и безымянным, Олег Витальевич почувствовал резкую боль в суставе пальца, но продолжая приём, правой резко заломил кисть и рванул влево. Деревянный нож скользнул по горлу Прохора и упал на пол, а в голове следователя что-то мелькнуло. Он остановился, разминая сустав, и вспомнил такую же травму у десантника, зафиксированную экспертом. Вернувшись после спортзала в служебный кабинет, еще раз перелистал материалы дела Рокаева и пошел к прокурору.
   Выслушав его версию, тот рассердился:
   - Тебе что, работы мало? Дело ясное. Заканчивай, и в суд. Вот тебе ещё материал, чтоб не скучал. Дед невестку за 170 гривен зарезал. Отрабатывай на нем свои приемы.
   Два дня Олег Витальевич колебался, а на третий вызвал из камеры Артема. Тот долго не мог понять, что от него требуется, но на вопрос следователя, знает ли он этот прием, ответил утвердительно и продемонстрировал его.
   Плотников вновь отправился к прокурору для изложения своих сомнений.
   - Все это домыслы, давай факты, - не соглашался тот.
   - В суд дело с одним больным пальцем отправлять глупо, вернут на доследование. Пусть идет, как есть.
   - Случай нестандартный, полное отсутствие свидетельской базы, - настаивал Плотников.
   - На ноже отпечатки есть? Есть! Кровь на одежде есть? Есть! А то, что пьяный и ничего не помнит, то его вина... Передавай дело в суд...
  
   Суд не усмотрел умышленное, и за неосторожное убийство дал Артему четыре года, которые он коротал в колонии общего режима, и всё это время регулярно, один раз в месяц шли посылки от Данченко, где всегда было одно и то же: сало, сигареты, чай и носки. Пару раз он писал по обратному адресу, но вместо ответа шли только посылки. И он отложил решение этого вопроса до освобождения.
   Как резиновое тянулось время, отпущенное судом на опохмелку, но всё в этом мире когда-то кончается. Кончился и срок.
   И стоял опять, исхудавший и возмужавший Артем на вокзале теткиного города. Внешне Углепьянск не изменился, только отросли ветки истерзанных тополей, да рухнул сляпанный в застойно-запойные годы автомобильный мост.
   Артем не заходя в свою квартиру, где, как ему казалось, всё еще лежит Серый, пошел к Данченко. Дверь открыл приземистый хмурого вида мужик лет пятидесяти, и вопросительно уставился на него.
   - Мне Данченко Анну Ивановну, - нерешительно спросил Артем, узнав в нем одного из шахтеров, лечивших Серого в скверике.
   - Анюта, тут - тебя, - буркнул хозяин, и ушел на кухню, откуда исходил дразнящий запах жареной картошки. Но было не до нее. Лихорадочно соображая, он начал догадываться: Анна Ивановна, Аня, Анюта..., и не ошибся. Из боковой комнаты вышла его кареглазая школьница. И Артем, не замечая её повзрослевшей статности, видел только прямой, немигающий взгляд, и уносясь навек в очи карие только и смог выдавить:
   - Привет Анюта! Выходи за меня замуж...
  

ЭПИЛОГ

  
   Двое близняшек играли возле подъезда многоэтажки. Увидев идущего от автобусной остановки Артёма, дружно побросали игрушки и, отталкивая друг друга с криками "папа, папа" побежали навстречу. А он, видя как по разбитому асфальту топотят их крохотные ножки, понял, что любит теткин город. Пусть хоть Пьянск, хоть Похмелянск, но если здесь счастливы его дети, значит он самый прекрасный в мире.
  
  
  

* * *

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Оглавление

_________________________________________________

   Острый взгляд: от охотника-экстремала
   и писателя-гражданина ................................................
  
   5
   КРЕСТНИК ЕРГАЛАХА ................................................
   9
   КРЫМСКИЙ НЕМЕЦ НА ТАЙМЫРЕ .............................
   21
   ШАХТЕРСКИЙ ПОДАРОК .............................................
   25
   КОМАРИНАЯ ШУТКА ..................................................
   26
   ВТОРАЯ ЭКСКУРСИЯ ЭДИКА .......................................
   30
   ИМЕНИНЫ .................................................................
   34
   С ВИЛКОЙ НА МЕДВЕДЯ .............................................
   35
   ЖЕНСКАЯ БЛАЖЬ .......................................................
   35
   ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА ....................................
   36
   ДЕЖУРСТВО В ДНД .....................................................
   37
   МЕДВЕЖЬЯ РЕКЛАМА .................................................
   39
   ТИФФОЗИ И НЕМОЙ ТЕЛЕВИЗОР .................................
   40
   РАЗГОВОР С АВСТРАЛИЕЙ ...........................................
   41
   ПРИЗРАКИ НОЧИ .........................................................
   42
   ЗАВТРАК ФАРАОНА .....................................................
   43
   ПРОВЕРКА ..................................................................
   44
   КРЫМСКИЙ ЭТЮД .......................................................
   47
   УЩЕЛЬЕ ОБЕЗЬЯН .......................................................
   49
   БРЫЗНИ ЕЩЕ .............................................................
   50
   ЭКСКУРС В ПОЛИТИКУ ................................................
   51
   ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК ..................................................
   51
   КРИМИНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО .................................
   52
   МОСКОВСКОЕ ПИВО ...................................................
   53
   ВЕНСКИЙ ВАЛЬС ....................................................
   55
   ШЕВЕЛЯЩАЯСЯ СОПКА ...........................................
   57
   НЕОПОЗНАННЫЙ ОТЕЛЛО .........................................
   59
   ХАНТАЙСКАЯ МАДОННА ..........................................
   60
   ДЕБЮТ ДАШИ ..........................................................
   65
   ТАЙМЫРСКИЙ ПЕРВОМАЙ .......................................
   68
   ПИНГВИНЫ ДИКСОНА .............................................
   71
   ДОНОР ВТОРОГО ФРОНТА ........................................
   74
   НАСТ НЕ ВЫДЕРЖАЛ ...............................................
   77
   БАРТЕР ОЗЕРА ПОКОЛКО .........................................
   78
   ВРЕД РОМАНТИКИ ...................................................
   82
   РОБОТИЗМ - ИДИОТИЗМ ..........................................
   82
   МЕТАНОВЫЙ ВЗРЫВ ................................................
   84
   ЯДЕРНАЯ ДУРЬ ........................................................
   87
   КОМПАС МЕРИНА ....................................................
   88
   ГОРОХ ОЗЕРА ПЯСИНА .............................................
   90
   ПОХМЕЛЬЕ НА ХАНТАЙКЕ ........................................
   94
   МИЛОСЕРДИЕ ГОР ....................................................
   96
   КРОВНАЯ МЕСТЬ ......................................................
   100
   Мясной плен ........................................................
   104
   Цена прогула ........................................................
   107
   СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ ......................................................
   113
   ЗАПОЛЯРНЫЙ КОВБОЙ .............................................
   114
   ВАУЧЕРИЗАЦИЯ ......................................................
   116
   ПОДСОЛНУХИ ЖУКОВА ..........................................
   118
  
   РЕВНИВЫЕ ЗАЛЁТЫ ...............................................
   118
  
   ЧЕТВЕРГОВАЯ РАЗМИНКА С ПРОГУЛЬЩИКАМИ
   120
  
   ВЕРТОЛЁТНЫЕ ГОНКИ ............................................
   121
   ВОЗДУШНЫЕ РЫБАКИ ............................................
   123
   ПИЩА КОСМОНАВТОВ ...........................................
   125
   ПОХМЕЛЬНЫЕ ПЯТКИ .............................................
   129
  
   ВЕСЕННИЙ ФЕЙЕРВЕРК ..........................................
   131
   ПОДАРОК ПИОНЕРА ТУНДРЫ .................................
   133
   КЕЛЬЯ МИНИСТРА ................................................
   137
   ЗВЕНЯЩЕЕ ПЛОСКОГОРЬЕ .....................................
   141
   ШУТКИ НАСЛЕДНИКА ..........................................
   153
   РУССКАЯ ЭМИГРАЦИЯ ............................................
   154
   РЕЦЕПТ БЕСПАРТИЙНОСТИ ....................................
   154
   ПРЕДМОРГОВЫЙ МАРАФОН ...................................
   155
   БЕРЕГ УШКИНА ......................................................
   158
   Волчьи забавы ....................................................
   159
   Эпилог .................................................................
   163
   КРУТИЗНА СЕВЕРА .................................................
   164
   СЕВЕРНОЕ ПРАВОСУДИЕ ........................................
   166
   ТАЕЖНАЯ АРИФМЕТИКА ........................................
   172
   БАЛБЕСЫ НАДЫМА ................................................
   173
  
  
  
  
  
   ХЛЕБ-СОЛЬ ТАЛНАХА ..............................................
   177
   МЕСТЬ ЗУБА ...........................................................
   181
   БУДНИ КАРДИОЛОГИИ .............................................
   185
   ВЕСЕЛЫЙ ШАКАЛ ...................................................
   187
   БЫК-БУРЕВЕСТНИК .................................................
   192
   ГУЛЯШ КИМ ИР СЕНА ...........................................
   196
   ДАША БАРСУКОВА .................................................
   199
   ПЕРЕВЕРНУТЫЙ ОРИОН ........................................
   202-225
   ГРАБОВЫЙ ЛЕС .......................................................
   202
   ОТЪЕЗД ..................................................................
   209
   ГОСТЕПРИИМНАЯ СТОЛИЦА ....................................
   211
   "КОШКИНЫ СЛЕЗЫ" .................................................
   213
   БАЙКAJI ..................................................................
   215
   ХАБАРОВСКИЙ КРАЙ ...............................................
   217
   ВОЙСКОВАЯ ОПЕРАЦИЯ ..........................................
   226
   БОЛОТО СУРГУТА ..................................................
   230-252
   ВАГОН N 19 ............................................................
   230
   Эпилог .................................................................
   252
   ПОСЛЕДНИЙ РЫЦАРЬ ЮГАНА .................................
   253
   ЛЕТНЯЯ СОЛЯРКА ..................................................
   255
   ТЁТКИН ГОРОД ......................................................
   258-280
   ДЕМБЕЛЬ ................................................................
   258
  
  
  
  
   УГЛЕПЬЯНСК ......................................................
   259
   ОЧИ КАРИЕ .........................................................
   269
   К П З ...................................................................
   274
   БЕЗСОЗНАТЕЛЬНОЕ САМБО .................................
   278
   ЭПИЛОГ ..............................................................
   280
   ОГЛАВЛЕНИЕ ...................................................
   281
  
  
  

* * * * *

  
   Литературно-художественное
   Издание
  
  
  
   Писаревский
   Александр Алексеевич
  
   Повести и рассказы
  
   Редактор Шкурай И.В.
  
   Корректор Шкурай Л.И.
  
   Компьютерная верстка Васильченко А.Д.
   и дизайн
  
   Художник Дубровский А.В.
  
   Технический редактор Белая Е.И.
  
   Формат 60х84/16. Бумага принтерная "aro"
  
   .ТОВ"Артекстех" Тир.999
  
   Отпечатано в изд. "Дончак"
  
   Директор Алена Максимовна Писаревская.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x08 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

11

  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"