Пищаль Ольга Вадимовна : другие произведения.

Три и один

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Три удара. Три громких удара. Заключенный номер три ноль пять шесть три открыл глаза. Эхо. Он не знал, но это было эхо других миров, эхо из круга фей, эхо кого-то, кто пришёл в этот мир - пришёл за ним, чтобы... украсть? Но куда? А потом завыли сирены, где-то снаружи. Заключенный три ноль пять шесть три услышал, как в воздух поднялся вертолет. Небо распорола молния.

   Глава 1
  
   Три удара.
   Три громких удара.
   Заключенный номер три ноль пять шесть три открыл глаза.
   Они были громкими, и не походили на всё, что было слышано здесь им раннее.
   Странно. Но не более чем. В тюрьме, которая казалась ему похожей на "Алькатрас", на тот самый легендарный "Алькатрас", можно было услышать и не такое. Он закрыл глаза и отвернулся к стене. Сосед громко храпел и вонял, как помойка. Тюрьма, а не элитный отель.
   Эхо.
   Тройное эхо.
   А потом завыли сирены, где-то снаружи. Заключенный три ноль пять шесть три даже услышал, что в воздух поднялся вертолет.
   Не услышать, как небо распорола молния, было нельзя. Громкая и сердитая, она вспыхнула и погасла.
   Странная ситуация спровоцировала не менее странное состояние. Он вдруг  (очень тихо, не то место для слёз) расплакался, вспомнив свою жизнь до: изысканные вечера, шампанское в высоких бокалах, дорогое вино. Только сейчас он осознал, что потерял.
   Один удар, и он поднял к потолку глаза, в которых, вопреки всему, было мало слёз.
  
   А потом случилось событие, которого он и вовсе не понял, не менее странное, чем ночное происшествие. Его вдруг, ни с того ни с сего, как здесь выражались, "начали отправлять на выход". Тут было два способа - один, это вперёд ногами, и второй - это когда тебя выпускают из тюрьмы. С ним произошёл второй вариант. И действия всех, кто имел к этому отношение, были такими нелогичными и торопливыми, как будто от этого зависели их жизни.
   А причина аппеляции, да и сама аппеляция, для него, человека, знакомого с юриспрунденцией, казалась странной, выдуманной на ходу, бредовой. Он перечитывал документы, глядя острым взглядом светло-карих, почти жёлтых глаз на своего юриста, и думал, кем надо быть, чтобы составить такой дурацкий документ.
   Но, как хорошие актёры, разыгрывающие плохой сценарий, все - включая судью, довели процесс освобождения до конца. Вильям понять не мог, ЧТО надо было сделать, чтобы всё это было разыграно, как по нотам, да ещё и в стиле некой бредовой мелодии, где актёр как попало бьет по клавишам, а все, восторженно раскрыв рты, внимают этой пародии на мелодию.
   Когда он впервые вышел на волю, получив только половину (и на том спасибо) тех вещей, которые сдал когда-то, сам воздух был будто пропитан странностями. Логический ум Вильяма подсказывал, что кто-то похлопотал за него, отсюда все эти несоответствия, но у него было чувство, будто этот кто-то хотел, чтобы его свободили как можно быстрее, не считаясь даже с банальной логикой.
   Прямо невтерпёж было. Вильям Уортснер рассмеялся. Нахватавшись тюремного юмора, он подумал о большой нужде. Смехота... Копы покосились на него с неприязнью, а потом он вдруг стал свободным человеком.
   Который совершенно не знал, что ему с этой свободой делать, потому как его друзья, все, как один, от него просто отвернулись, едва его дорожка стала кривой. Должно быть, многое придётся переосмыслить, так решил Вильям, отправляясь на встречу свободе.
   Свобода закончилась на той самой дороге от тюрьмы, по которой он шёл пешком, потому как денег было слишком мало, чтобы брать такси. Он шёл, шёл, а потом его будто ударило по голове, да так, что звезды с глаз посыпались.
   Это было похоже на резкую смену кадров. Нос щекотала влажная от росы трава. Перед глазами всё так же было темно, и Уортснер подумал, было, что он ослеп. Однако, оказалось, что сейчас всего лишь ночь, и, подняв голову и оглядевшись, в своей рубашке и серых брюках, с серой жилеткой, пропитавшихся росой, он понял, что в небе светит луна, правдоподобно яркая.
   Как он тут оказался, Уотснер понятия не имел.
   - Эй, - холодно окликнули его.
   Он обернулся. В темноте кто-то стоял. Тут были деревья, полно деревьев, и они отбрасывали тень, так что понять, кто именно там стоял, было сложно, но голос был женский.
   - Мисс? - неуверенно спросил Вильям. - Вы ко мне обращаете?
   - Нет, что вы, я славлюсь привычкой к общению с деревьями. Они замечательные собеседники, не правда ли? - несколько раздраженно поинтересовалась девушка, или же женщина.
   - Вы... Глупо спрашивать. Вы не знаете, как я оказался здесь? Я был на дороге от... - он замолчал, не хотелось сразу портить впечатление о себе упоминанием тюрьмы.
   - Вы были в тюрьме, - сообщила собеседница вместо него. - А потом, я вас украла.
   - Украли? - помедлив, спросил Уортснер.
   - Украла. Мне было скучно. Я вас нашла и украла. Вопросы?
   - Как я здесь оказался?
   - Дороги, любые, сами по себе достаточно необычная, и, по сути, нестабильная вещь, - начала незваная собеседница, шагая к нему. - Понимаете ли, дело в том что любая дорога это нечто большее, чем просто путь с точки А в точку Б. Это ещё и определённая вещь вне. Вещь вне, понятно? - она вышла из теней. Лунный свет упал на неестественно бледную кожу незнакомки. Одета девушка была в некий тренч тёмных тонов, и тёмные джинсы. Было сложно судить об их цвете в свете луны.
   - Не совсем, - мягко ответил Вильям. - Я склонен думать, что я либо повредился рассудком, либо был убит, а это место - не более чем фантазия, или же загробная жизнь, потому что так не бывает, чтобы ты был в одном месте, а потом очутился в другом.
   - Вас вернуть обратно? - живо отозвалась девушка. На вид ей было где-то двадцать три, может больше. - Мне придётся приложить некоторые усилия, но это возможно.
   Вильям огляделся. Это место походило на некий лиственный лес. С виду обычный, но будто где-то за городом.
   - Круг фей, - подсказала...
   - Как вас зовут?
   - Роза Колд, - кивнула она.
   Вильям мысленно усмехнулся. Лгунья. Это не звучало, как вправду её настоящее имя, но он решил не настаивать. Хотел соврать, но имя - то немногое, что он хранил с гордостью, как бы опорочено оно было.
   - Вильям Уортснер, - сообщил он галантно. - Вы утверждаете, что мы - в кругу фей?
   - Именно так, Вильям, - незнакомка рассеянно огляделась. - Вильям. Не знала, что тебя зовут именно так! - сказала она с восхищением, от которого Уортснер очень отвык. Это... это было мило. Хоть кто-то на него так смотрел. Но что-то в её глазах ему не понравилось. Зрачки. Они будто отсвечивали тусклым серебром. - Вильям, так ты желаешь вернуться обратно? В мир, в котором ты не желанен?
   - Откуда вы знаете об этом, мисс Колд? - спросил, сглотнув, мужчина.
   - Запах. События, - она взмахнула рукой, небрежно, пошевелив пальцами. - Я чуяла. Знала. Что-то вот такое. Но в целом, я говорила - мне было скучно.
   - И вы меня украли?
   - Я тебя украла, - улыбнулась она широко.
   - Я бы предпочел общение на вы, - мягко произнес Уортснер. - Как полагается говорить с джентельменом моего статуса.
   - Это какого? - наклонилась вперёд издевательски Роза. - Заключенного? Кстати, твоя тюрьма не выглядит мило с высоты. Жутковатое место, - произнесла она, расхаживаясь вокруг Вильяма. - Бам, - сказала она, сделав жест рукой, будто била в стену. - Бам, - снова сказала она. - Бам!
   Уортснеру вдруг стало жутко. Очень жутко. Он вдруг захотел не знать, кто она такая, откуда пришла и зачем.
   - Ну и маленький такой "бам", ещё один, - небрежно произнесла мисс Колд, кем  или чем она бы не была на самом деле. - Вижу, я тебя впечатлила, так? Не стоит. Мне не нравится это поражённое лицо.
   Вильям постарался взять себя в руки.
   - Так что, - с улыбкой спросила леди с глазами, которые, как он теперь видел, и вправду тускло сверкали во тьме. - Назад?
   Его что-то толкнуло в грудь, и он вдруг упал в летний день, день, когда освободился из тюрьмы. Он стоял посреди улицы и его едва не сбил автомобиль. Похоже, удар вынес его с тротуара, где он вдруг появился.
   Он, оглянувшись с взглядом диким, как у бездомного пса, отправился туда, куда шёл. Отлично понимая, что там, вероятно, его уже давным-давно не ждут.
   Но там... ничего не изменилось. Не изменилось до такой степени, что теплом затрепетало сердце, пускай и краска с дверей этого небольшого домика в пригороде немного облупилась.
   И маршруты автобусов изменились. Вильям не сразу отыскал нужный.
   Он на мгновение прикрыл глаза, прежде чем постучать. Просто представил, будто этих лет не было, не было нелепого обвинения, не было ссоры, не было тесноты тюремной камеры вместо положенных визитов.
   Но сердце дрогнуло, когда дверь открылась. Женщина, которую он некогда с полным правом считал своей, была беременна. Лицо осунулось. И под глазами залегли тени.
   Перед глазами Уортснера, наделённого живым воображением, пронеслась её жизнь после, и там, конечно же, был муж-алкоголик, не чета начинающей звезде Вильям Уортснеру. А теперь... теперь он сам был даже хуже.
   Разговор был короткий, однако Бетани не была хмурой и недовольной. Нет, она была рада узнать, что Вильям свободен. Просто, бегающий взгляд выдал то, что в её жизни места ему нет. Чай в тесной кухне горчил, а его манеры джентельмена казались неуместными.
   Он остался один на автобусной остановке.
   Когда его окликнул знакомый голос, он даже не удивился.
   - Ты не выглядишь счастливым, - просто сказала Роза Колд. Она была одета так же, несмотря на жару летнего дня, но от неё будто распространялся холод. Да и ёжилась она так, будто вправду мёрзнет.
   - Почему не в кругу фей? - хмуро спросил Вильям. - Ты ведь фея, верно?
   - Ближе к тем клыкастым тварям, про которых вечно крутят фильмы, - пожала плечами Роза. - Но и немного это. Знаешь, немного это, немного то, и даже немного человек, но ты лучше никому об этом не говори, - она хмуро оглядела улицу движением глаз. - Кстати, как насчет благодарности?
   У него были каштановые, с рыжиной волосы, которые, казалось, всегда были в беспорядке. С проседью - ему едва исполнилось тридцать пять, но пережил он достаточно. Сухопарый, но с крепкими плечами и достаточно развитой мускулатурой. Но, исходя из взгляда Розы, это её вообще не волновало. Странные глаза, искрящиеся эмоциями, которых он не понимал.
   - Премного благодарен, - сухо сказал мужчина. Он сам не знал, почему не испытывает никакой благодарности к ней.
   - Как-то не по настоящему, - моргнула Роза. - Ну, ладно, чем займемся?
   - Я сниму комнату в отеле. А ты отправишься по своим делам, - сказал он, закурив.
   - А. Ну хорошо. Пожмём друг другу руки? - предложила она.
   Это казалось безобидным, и Уортснер протянул руку, но как только он сжал бледную ладонь, его будто разрядом тока ударило. Не тем, о котором говорилось в любовных романах, а, вправду, будто хорошенько шибануло током.
   - Спасибо, - широко улыбнулась девушка.
   Вильям был внимательным человеком. Если ему теперь правда нездоровилось, то эта Роза теперь выглядела какой-то совсем настоящей. И исчез этот странный противоестественный холод. И кожа пусть и была бледной, уже была не такой идеальной. Она сделала глубокий вдох, и её ноздри дрогнули.
   - Великолепно. Теперь у меня полно работы. До скорого, мистер Уортснер, - помахала рукой мисс Колд, и направилась куда-то... впрочем, какая ему разница, куда?
   Мотель, в котором он остановился, был чистым, и его запах казался немного стерильным, и немного мерзким одновременно - странное сочетание, однако, обычное для подобных мест. У него тоже было полно дел, столько же, сколько у этой Розы Колд, если не больше.
   Он собирался со смелостью три дня. Слово "связи" приобретает просто смехотворное значение для человека, который мотал срок в тюрьме. Но какой выбор, правда? Он набрал номер на дешёвом мобильном.
  
   Как назло, зарядил дождь. А зонт последнее, что есть у человека, который едва вышел с тюрьмы. Потому он промок, но прежде постарался, чтобы рубашка была выглаженной, а галстук новым. Кем ты ни был, ты всегда мог промокнуть, потому Уортснер, накрываясь газетой, совсем как в этих дурацких фильмах, побежал к зданию "Дейли Мун".
   Вильям всегда славился острым пером. Он круто сомневался, что его возьмут на работу сюда, с учётом его репутации, но... у него и вправду всегда было острое перо, жёсткий, в меру саркастичный, в меру лёгкий стиль.
   Он столкнулся в лифте с ни кем иным как мисс Розой Колд. Она улыбнулась сквозь очки, у неё теперь была совсем другая, короткая стрижка. И зрачки не светились.
   - Какое невероятное совпадение, - улыбнулась она.
   - Сгинь, - сказал Вильям, и вышел из лифта на своём этаже, прежде покачиваясь с пятки на носок и глядя в потолок, лишь бы не на это лицо смотреть.
   На работу его взяли - ставку репортёра криминальной хроники. Его друг, редактор этого издания был единственным, кто согласился помочь.
   К сожалению, работали они с этой "Розой" в одном отделе, и Уортснер был счастлив, до того счастлив, что как бы случайно перевернул чашку с кофе на мисс, ну или миссис - ему было не интересно - Колд. Мисс Колд выглядела скорее обиженной, но взгляд, который она него бросила был какой-то опасной. Однако, она отвела его так же быстро.
   Вильям никогда не был дураком. Похоже, Роза Колд потеряла часть своих сил, коснувшись его руки. Он был в туалете, справлял малую нужду, когда эта мысль пришла ему в голову, и она заставила его неприятно ухмыльнуться.
   Мисс Колд ему решительно не нравилась. Уортснер не мог и не хотел, в принципе не хотел это объяснять, но она вызывала у него стойкую неприязнь, пусть даже, вероятно, именно она могла иметь причастность к тому, что он так несуразно покинул стены тюрьмы, в которой должен был находиться... думать об этом не хотелось. Да, чёрная неблагодарность. Но мужчина не мог переступить через себя.
   Месть настигла его, когда Роза передавала Вильяму бумаги. Она сделала это необычайно ловко, и тот с ойканьем сунул палец в рот. Эти бумажные порезы малоприятны. Он метнул в девушку такой же обиженный взгляд, но та с лёгким высокомерием отвела свой собственный, и сделала вид, что погружена в работу.
   В их отделе почему-то было не очень светло. Это было так неуютно. Мало того, что материал был не самым приятным, труп за трупом, так ещё и эта Роза за компьютером по соседству, с этим её ничего не выражающим лицом - не идеальным, не бледным, без мерцающих зрачков, но, по старой памяти, пугающим.
   Необычно, но как только они наладили настоящее сотрудничество - помощь в оформлении некоторых документов, порядок подачи статей, то, как они выгораживали друг друга перед начальством, а так же подготовка совместных статей, дела пошли вгору, и вскоре они получили свои первые премии.
   Взаимные подначки надоели им дня через три совместной работы, а через полторы недели они уже жались друг к другу и даже переговаривались короткими фразами, держась друг друга. По большей части потому, что, как выяснилось, они оба не очень хорошо вклинились в коллектив, в рабочий ритм, и получали нагоняй за нагоняем, что вынуждало их держаться вместе. Как выяснилось, бывший певец и "немного это, немного то, и даже немного человек" были недостаточно квалифицированы, чтобы полноценно работать в этом странном отделе, который походил на отдел каких-то вампиров, если быть совсем уж честным. Помимо всего прочего, оказалось, что на фоне других сотрудников Роза даже выглядела симпатичной.
  
   Глава 2
  
  
   Однако, Роза, почему-то, была сумрачна. Она всё чаще смотрела на странные механические часы на своём запястье, с виду совершенно обычные. Но когда бы Вильям на них не смотрел, он ни разу не видел, чтобы они показывали правильное время.
   Да и выглядели они старинными, он видел такие у своих богатых коллег, как правило это были антикварные часы, стоившие огромные деньги. Спросить, что это за часы, и почему она такая мрачная, он не решался. А потом, на перерыве, вне стен этого вампирского отдела, за чашкой кофе, чёрного, как все ночи мира, он всё же спросил:
   - Роза, ты можешь объяснить, что случилось? Почему ты постоянно так мрачна, и смотришь на эти часы? - когда он был спокоен и не зол, его речь была речью джентельмена.
   - Они постоянно показывают без десяти пять, - сказала она сквозь зубы. - Ты не понимаешь, но это плохо. Пять - это важное событие, и в то же время, означает, что кто-то нуждается в помощи. Поэтому я нервничаю. Ты любишь важные события, Вильям? Я не очень.
   - Это не обязательно плохо, - сказал бывший певец своим приятным голосом, надеясь успокоить напарницу. - Быть может, это будет славное событие.
   Она закрыла ладонью лицо.
   - Не люблю важные события. Извини. Всегда что-то меняется. Или кто-то умирает. Или умираю я. Ты не поймешь, Вильям.
   Он положил свою руку на её, всё такую же бледную, но уже человеческую. Здесь не было никакого интимного подтекста. Просто поддержка.
   Роза кивнула.
   - Прикрой меня. Я хочу знать, кто нуждается в помощи, и почему это важно. Слышал что-то в новостях? Что-нибудь этакое? - она пошевелила пальцами.
   - Пара ограблений, - произнёс Вильям, оглядываясь, пытаясь припомнить. - Да. Не более того. Одно убийство. Не похоже на важное.
   - Вот именно. Поэтому меня не будет день или два. Чёрт, я еле-еле держусь, чтобы не уйти разбираться в этом сейчас, не люблю ждать.
   Уортснер сглотнул. Не любит ждать. Значит, точно могла приложить руку к его освобождению. Это тот вопрос, который он не решался задать. Он понятия не имел, решится ли.
   - Значит, завтра? Хорошо. Придумаю что-то. Возвращайся скорее, - он кивнул.
   Роза куда-то отлучилась, а Вильям остался в сумрачном отделе криминальной хроники, чувствуя себя каким-то одиноким и незащищённым без этой странной напарницы рядом, вечно то хмурой, то отстраненной.
   Бывшим заключённым сложно заводить друзей. Вообще, тюрьма это то место, которое отучает дружить, по-настоящему. Очень много стукачей, много тех, кто, прикидываясь другом, может нагнуть тебя в душевой и сделать вещи, о которых и думать-то не хотелось, не то что пережить. Потому у него не было друзей ни в отделе криминальной хроники "Дейли Мун", ни за пределами редакции, и, так получилось, Роза была единственным челове... немного тем, немного этим, кто больше всего походил по смыслу на слово "друг".
   Вильяму было до жути любопытно, что же сделала тогда напарница, когда взяла его за руку на пустынной остановке, и чем это обернётся для него - если обернётся вообще.
   Они не тусили в пабах, они не общались в кафе, не обжимались у него дома на диване - это вообще казалось Уортснеру чем-то странным, даже в мыслях.
   Когда Роза не исчезала в неведомое никуда - он не спрашивал, где она живет, неосознанно соблюдая границы существа, которое выглядело могущественным, - они прогуливались вечерами, сдержанно беседуя. Они обсуждали всё, кроме прошлого Розы. Если он спрашивал, напарница молчала, потому Вильям сам стал рассказывать о себе, рассказывать и рассказывать, иногда не в силах остановиться, надеясь узнать хоть что-то о ней. Но та не отвечала тем же. Никогда.
   Роза не появилась ни на второй, ни на третий день. На четвёртый Уортснер напрямую спросил у своего друга, редактора "Дейли Мун", где живёт Роза Колд.
   Выяснилось, что это квартира вдалеке от центра города. Не в самом благополучном районе. Даже Вильям, будучи бывшим заключённым, снимал жилье в более спокойном месте.
   Плевать хотел он на всё то, что могло случиться с ним там. Потому, через некоторое время, он стоял перед обшарпанной дверью, и его воображение рисовалось совсем другую дверь, с облупленной краской, с беременной женщиной за нею.
   На стук дверь приоткрылась. Просто приоткрылась, как в фильмах ужасов. Когда Уортснер вошёл, его ждал неприятный сюрприз. В квартире было темно, но странный знак, какой-то оккультный знак, начерченный кровью на обратной стороне двери, он разглядел. Всё-таки, хорошо, что Роза так мало говорила о своём прошлом.
   Он вошёл, сохраняя непроницаемое выражение лица. Чёрта с два он испугается какой-то непонятной оккультной штуковины.
   Однако, на полу комнаты, другой комнаты, в которую он вошёл, его ждала другая оккультная штуковина. Громадная пентаграмма, начерченная чем-то красным, судя по всему, также кровью. Понятно, почему Роза никогда не приглашала его на чай.
   С отвращением поморщившись, он обошёл рисунок, и вошёл в следующую комнату. Его напарница, похоже, спала. Прямо на столе, перед мерцающим экраном компьютера.
   Он, без церемоний, потряс её за плечо. Та поднялась так медленно, что Вильяму на мгновение стало страшно - так вампиры поднимаются из гроба в старых чёрно-белых фильмах, так же медленно, так же противоестественно, так же странно дёрганно.
   - А. Вильям. Добро пожаловать. Позади меня, у стены диван. Можешь сесть. Чаю? - спросила она.
   Вильям нервно рассмеялся.
   - У меня небольшой беспорядок, - без тени вины сказала Роза. - Но я не думаю, что это помешает тебе. Так ведь, Вильям? - спросила она, бросив на него странный взгляд. Он понятия не имел, как он мог быть игривым и страшно холодным, равнодушным, в то же время.
   Она вздохнула. Тут мужчина понял, что она, похоже, вообще не дышала, пока он не разбудил её. Дыхание. Он не видел её дыхания.
   И Уортснер понятия не имел, почему не счёл Розу Колд мёртвой.
   - Ладно, я перейду сразу к делу. И вправду, серьёзно, всё серьёзно, не удивительно, что без пяти пять, - она вновь с тревогой взглянула на свои часы. - Это то, чем я занимаюсь. Выгляжу, как чистое зло, извини, но делаю совершенно противоположные вещи.
   Она сердито склонила голову, зарываясь пальцами в чёрные растрёпанные, несколько жирные волосы.
   - Так. Смотри. Расследование я вела очень, очень косвенно, но доказательства у меня есть. Неопознанные тела. Девушки. Хоронили их живьем. Я такое ужас как не люблю, Вильям, знал бы ты, как я не люблю, когда страдают люди. Эти грёбаные три удара ты не услышал бы никогда в жизни, если бы дело не обстояло именно так, - она слегка оскалилась в экран, зло, и ему показалось, что её зрачки вспыхнули серебрянным, как у кошки.
   Вильяму надоело. Это чувство походило на вспышку. Он развернул кресло Розы вместе с нею, глядя прямо ей в глаза. В обычные человеческие глаза.
   - Почему я, Роза? Я не беззащитная девушка. Что я совершил, ты знаешь. Так почему я? - он сказал это, всматриваясь в её глаза в поисках ответа, и его собственные глаза беспокойно бегали.
   - Потому, - сказала Роза, не мигая. - Ты не поверишь, но некоторые вещи я делаю, просто потому, что я их делаю. Хорошие вещи, Вильям. Добро не всегда должно быть таким, каким оно выглядит, понимаешь? Мягким и бескорыстным. Иногда оно ужасно, иногда нелогично, иногда непоследовательно, а иногда игриво, черт его, Уортснер, - она пожала плечами.
   - Для тебя это игра, - сказал мужчина, выпрямляясь и отворачиваясь, вправду наконец шагая к дивану у стены и усаживаясь на него, складывая кончики пальцев у губ. - Седина в моих волосах. Годы в тюрьме. Игра.
   - Нет, - сказала Роза, отворачиваясь к компьютеру. - Эти три удара, три и один, были для меня игрой. Твоё освобождение тоже было достаточно весёлым. Знаешь, но, по факту, эти удары были не более чем громом. Понятия не имею, что ты там себе нафантазировал, но это просто гром. И да, просто учти, но, будь ты игрушкой, кровь в той магической фигуре в комнате рядом была бы твоей.
   - Чья она?
   - Купила в магазине, опять же, не фантазируй лишнего, - фыркнула его напарница. - Не верь всему, что показывают в фильмах.
   - Ты выглядишь, как психопатка, - сказал Уортснер, выпрямляясь.
   - Это ветра другого мира, не более чем, - сказала Колд, щёлкая мышью.
   - Можно включить свет? - спросил он.
   - Нет.
   - Мне неуютно.
   - Подойди к окну. Если хочешь, сядь на подоконник. Вид красивый, потому я сняла эту квартиру. Я понимаю, что после заключения в тюрьме ты можешь страдать клаустрофобией. Можем заказать вино и пиццу.
   - Свидание, мисс Колд? - поинтересовался Вильям.
   - Ты хочешь свидания с тем, кто может высосать твою кровь? Поверь, романтично это только в фильмах. Мы те, кто мы есть, и мне комфортно с собой, а вот тебе комфортно не будет. Можешь мне поверить.
   Уортснер сглотнул, понимая, что его занесло. И правда. Идиот. Он охотно поверил мисс Колд, что ничего весёлого в реальном свидании с вампиром нет.
   - Мы просто съедим пиццу и немного выпьем. Так что?
   - Идёт, - кивнул Вильям.
   Роза была непреклонна - заказ будет делать она. Но согласилась, что оплатит его Вильям. Ему не понравилось, что девушка взяла деньги, и, велев ему ждать в этой комнате, вышла и забрала пиццу с бутылкой вина у курьера сама.
   - Веришь или нет, я вообще не разбираюсь в винах, - сказала она, и это прозвучало почти весело. - Не всё, что говорят о вампирах, правда.
   Вильям кивнул, грея бокал в руках. Они устроились на подоконнике, и Роза выглядела непривычно расслабленной, почти обычной. Как бы она не старалась, она выглядела немного другой. Что-то в ней было, слишком настораживающее, чтобы не заметить. Может и вправду, ветра другого мира - совсем, как она сказала.
   Но вид тут был и вправду замечательный.
   Уортснер провёл рукой по щетине. Он не брился все эти дни.
   - Всегда казалось, что иметь могущество это круто. Я бы вышел из тюрьмы, просто вышел бы из тюрьмы, имея возможность путешествовать так, как ты.
   Что-то было в глазах Розы, странное, когда она посмотрела на него.
   - Ты не совсем понимаешь...
   - Когда тебя увидел, понимаю. Я не понимаю, тебя Роза. Нисколько не понимаю. Но ты не выглядишь весёлой, никогда. Говоришь, игра. Говоришь, весело. Но, я думаю, твоя жизнь, если это слово уместно, ужасна, как ты и сказала. И играешь ты в ужасные игры. Ты могла бы остановиться?
   Она смотрела в окно, на яркие огни города за стеклом, который раскинулся прямо за этим домом, внизу. Здесь был обрыв, некогда здесь велась стройка, но её забросили.
   - Мы те, кто мы есть, Вильям, - сказала Роза. - Это приходит со временем. Ты уже должен был понять это. Ты на свободе. Быть может, это без пяти пять оправдает надежды, и стрелка сдвинется к пяти, что значит, что я вправду помогла. Я зло, Вильям?
   Уортснер, без слов, обнял Розу, стиснув зубы, потому что боялся, что окажется в каком-то круге фей, или вообще на том свете, или она вправду вгрызётся в его шею, как говорила. Но ничего не происходило. А её тело было холодным. И его сердце разрывалось от сочувствия к кому-то, кто принял такую ужасную сторону добра. Настолько ужасную, что теперь он, Уияльм Уортснер, убийца, был на свободе.
   - Прекрати, - сказала Роза, и её голос дрогнул. - Немного человек, помни об этом.
   - Помню, - сказал Вильям. - Буду помнить.
   Он разомкнул объятья и отодвинулся, облокотившись спиной о стену.
   - Рассказывай.
   Глаза Розы были слишком влажными, чтобы думать, что объятия оставили её равнодушной.
   - Я сначала было подумала, что орудуют бандиты. Действительно. Одна из жертв похоронена в карьере. Но даже если так, они не более, чем исполнители. Ритуальный элемент я разглядела не сразу. Ты не поймёшь, но это как мои часы - я понимаю их не так, как ты понимаешь календарь. Такая же система и в этих убийствах. Они цикличны. Они... - она зарыла пальцы в волосы во всё том же сердитом жесте. - Знаешь, будто крест образуют. Вообще, знак более старый, чем христианство, очень старый, Вильям. За этими убийствами может стоять секта, а может одиночка. Если бы всё было так просто, я бы сбросила это на полицию, кинула бы им пару зацепок, ну, как иногда делаю. Но тут нечто иное. Что? - она уставилась на него этими своими странными глазами, в которых эмоции вспыхивали, будто звёзды иных миров.
   Он смотрел в окно и молчал. Если бы эта девушка не перенесла его в другой мир, он бы счёл её чокнутой. Но понять её объяснения было несколько сложно, хотя его развитый ум позволил это сделать. В новинку, очень в новинку. Но можно понять, сложить одно с другим. Вильям кивнул.
   - Ничего. Я понимаю, в целом. Но ты полагаешься на просто сломанный механизм.
   - А ты просто был в кругу фей.
   Уортснер закатил глаза.
   - Ладно, я понимаю. Значит, это важно, так?
   - Важно, Вильям, - сказала Роза, сглотнув. - Без пяти пять. Стрелка всё ещё там. В другое время я бы сочла, что это обычное полицейское дело. Так, развлечение, - она махнула рукой. - Но мне не нравится то, что я вижу на часах.
   - Это пугает тебя?
   - Настолько, насколько это может меня пугать, - сказала она, и съела ещё один кусок пиццы.
   - Ни за что бы не подумал, что вампиры могут есть пиццу, - весело сказал Вильям.
   - Ты же меня пригласил, - сказала Колд.
   - К-когда? - удивился мужчина, подавившись пиццей.
   - Ты мне руку пожал. Будь осмотрительнее с любыми другими странными людьми, которые могут быть кем угодно, на самом деле. Меня ты всего лишь пригласил, одновременно поблагодарив за то, что я сделала. Потому могу быть человеком, здесь. Почти. Я уже говорила, нельзя стать кем-то ещё, кроме самого себя. Мне нравится пицца. Очень вкусно.
   - Девушки склонны беречь фигуру, - в тюрьме Уортснер нахватался плоских шуток. Ничего не попишешь. Он мысленно прикусил язык.
   - Ну просто ха-ха, - кисло ответила Роза. - Так ты в деле? Напишем крутую статью про загадочного ритуального убийцу.
   Вильям закрыл лицо рукой.
   - Роза, вторая сенсация о загадочном Джеке Потрошителе уже не прокатит. Никто не поверит. Это дохлый материал. А у нас работы полно. И тебе и мне надо как-то оплачивать аренду. Ты, может, и не ешь, можешь не есть, а я что-то должен, потому прости...
   - Хорошо, - кивнула девушка. - Я понимаю. Не понимала бы, ты бы гнил в тюрьме.
   Эти слова показались Уортснеру неприятными. Он отвернулся к двери, тускло мерцающей светом в комнате с пентаграммой.
   - Мне пора, - коротко ответил он.
   И вправду ушёл.
  
   Глава 3
  
  
   Нет, враньем было бы сказать, что он не чувствовал вины в том, что бросил Розу, в то время как она не бросила его, отлично зная, что он натворил. Она слишком подчёркнуто избегала этой темы, каждый раз обходясь кратким "Сочувствую", как бы разговор не звучал, и этим будто ставила точку в обсуждении.
   А ещё держала дистанцию. Держала дистанцию, как только его рука как бы случайно сползала на её талию. Избегала прямых взглядов в глаза.
   Кое-как он уговорил Розу прийти на вечер сальсы. И сходил с ума, прижимаясь к её телу, стройному и мягкому, где надо, и танцуя с ней этот зажигательный танец. Но, вечером, провожая её домой, получил пощечину, острую и злую, когда попытался её поцеловать. Он отшатнулся, глядя на неё взглядом, полным изумления. И ушёл, не оглядываясь.
   Это был первый удар, который нанесла ему жизнь после той двери с облетевшей от времени краской, белой и потрескавшейся, как сейчас растрескивалось его сердце. Он не говорил с Розой, которая приходила на работу не так часто, но по привычке прикрывал перед начальством, чувствуя, как рвётся его сердце.
   И в один прекрасный день, когда солнце было таким ярким и золотистым, а закат кровавым, он стоял перед дверью Розы, в полумраке коридора. Дверь открылась, и в то же время в его голове открылась другая дверь, ведшая прямо в безумие.
   Вильям Уортснер был убийцей.
   И стал им снова.
   Он посмотрел пустым взглядом на хрипящую на полу, окровавленную Розу. Прошёл мимо её тела в ванную и тшательно вымыл руки, нож и протёр полотенцем ручку, а потом тихо вышел вон.
   Он ждал полицию с истинно христианским терпением. И когда в дверь постучали, он открыл её, приготовившись снова стать заключённым номер три ноль пять шесть.
   Вильям чуть не получил разрыв сердца, когда сама Роза Колд, собственной персоной, живая и здоровая, да ещё и улыбающаяся, шутливо ткнула его пальцем в живот, и вошла в дом, слегка потеснив впавшего в настоящий шок мужчину.
   Он сделал хрипящий, болезненный вдох. Только убийца мог понять его. Только убийца мог понять страх, изумление и истинный ужас при виде ожившей жертвы. То же, что увидеть призрака.
   Вильям, в этом золотистом свете нового дня, следующего за днём смерти Розы, вдруг подумал, что ничего этого не было, и ему всё приснилось. Мысль приносила облегчение, но страшно диссонировала со всем тем остальным, что было в его голове.
   - Ты мне футболку продырявил, мудила, - сказала мисс Колд ворчливо. - Слушай, ты, надеюсь, в курсе, что ты пытался убить вампира? Ну, немного вампира...
   Он вытянул изящную, дрожащую руку.
   - Не продолжай. Я понял.
   - Глупая идея, - бросила Роза с раздражением. - Но я тебя не для того вытащила из тюрьмы, чтобы снова туда засадить. У тебя в доме есть чай?
   - Но я убил...
   - Кого ты убил? - развела руками девушка, демонстрируя себя. И даже демонстративно повертелась в своём синем тренче, чтобы Уортснер убедился в том, что она жива.
   - Те...
   Он, не закончив фразу, осел на колени.
   Роза смотрела на него с равнодушием.
   - Что-то не припомню, чтобы ты после того, как меня заколол, поспешил на помощь. Я пойду чай приготовлю, а ты... ну... сиди, лежи, что хочешь, то и делай, - она махнула рукой и правда ушла на кухню.
   Уортснер провёл дрожащей рукой по лицу, а потом и вовсе закрыл его ладонями, которые уже начали становиться морщинистыми, с течением времени и злоключений, а так же исправительных работ на палящем солнце. Из его глаз текли слёзы. Не было дня, чтобы он раскаялся в совершённом до своего заключения в тюрьму. Но сейчас он чувствовал именно это - раскаяние.
   Роза принесла чай на подносе. Чай пах слишком неправдоподобно, подумал Уортснер, взяв чашку. Он позволил усадить себя на диван, потому что перед глазами все двоилось. Чудо, что чашку мог удержать.
   - Думаешь, я не знала? - спросила девушка, приобнимая его за плечи, и Вильяму казалось, что его обнимает летнее солнце. Летнее солнце с этим звуком сверчков в тиши золотого вечера, шёпотом колосков, синью небес и прохладным ветром.
   Он был так рад, что она не сопротивлялась, когда он сначала положил голову ей на плечо, а потом обнял, зарывшись лицом в её тёмные волосы и утыкаясь носом в воротник тренча.
   - Не надо, - тихо сказала Роза. Но её руки всё равно обняли его. - Хоть раз послушай меня и эти три удара. Нет, Вильям.
   - Поздно, Роза, - сказал он. - Но я понимаю. Я понимаю. Я...
   Её руки сжались вокруг его мощных плеч.
   - Хотела бы я быть человеком, Вильям. Но из ростка ириса не вырастет тюльпан. Мы те, кто мы есть.
   Мужчина поднял на неё немного безумные глаза:
   - Меня поса...
   - За что? Я жива. Убийства не было, глупый, - ласково сказала она, а потом крепко-крепко обняла его, позволяя плакать у себя на груди.
   - Не было, - повторил Уортснер и закрыл глаза.
   Ему казалось, что он обнимает человека, которого убил, тогда, давным-давно. Или ему так казалось, что давным-давно.
   Будние дни на работе казались каким-то иррациональным сном. Роза рядом казалась призраком. И Вильям начал опасаться, что сходит с ума. Но вскоре его восприятие пришло в норму.
   Однако, будто то ли в шутку, то ли как компенсация его ужасного поступка, в нём проснулось желание помогать людям, совершенно бескорыстно. Он стал более вежлив и предупредителен.
   И однажды снова обнаружил себя перед дверью Розы Колд.
   Но когда та открылась, он сказал:
   - Я согласен помочь.
   - Мне как раз нужно убраться в квартире, - широко улыбнулась девушка.
   Вильям мрачно взглянул на неё, и та только вздохнула.
   - Да заходи.
   Она мельком взглянула на те самые старинные механические часы, показывающие волшебное время.
   - Я не очень продвинулась, благодаря тому, что один не очень умный человек меня убил, причём в тот момент, когда я кое-что изучала. И, ты не поверишь, Вильям, но я всё, нахрен, забыла. Вот что мне теперь делать?
   - Я... Прости.
   - Я тебя прощаю, - сказала она так холодно, что Уортснер понял - не прощает, и близко.
   - Что я могу сделать? - спросил он.
   Роза растерянно почесала голову.
   - Я веду не то расследование, не обычное. Это скорее... - она помедлила. - Оккультизм? Я выявляю закономерности в событиях и числах, проверяю карты города, следую нумерологии, так же постоянно сверяюсь со своими часами. Понятия не имею, чем ты можешь мне помочь. Мы ищем - если ищем - такого же, как я, Вильям.
   Они стояли возле алой пентаграммы, из комнаты с вечно зашторенными окнами сверкал экран компьютера.
   - Достать тебя из тюрьмы было плёвым делом, - она села за стол, миновав тёмное помещение. - Но... здесь, по сути, куча персонажей, понятия не имею, как их ещё назвать, озабоченные делами покруче. А этот убивает девушек. Похоже на побочную цель... чего-то. Мне кажется, что этот... человек опирается на какое-то созвездие, похоже, созвездие Пегаса, Пегас, знаешь ли, как символ от мифического единорога не далеко уехал. Хотя тут я могу ошибаться, очень похоже ещё на пару каких-то созвездий. Умеешь высчитывать схемы преступлений, совершённые по созвездиям?
   Вильям, стоя рядом, склонился над экраном компьютера. Дешевого компьютера, со старющим экраном, и такой же старой клавиатурой. Где она только откопала это старье? Даже система, установленная на нём уже не поддерживалась.
   На удивлённый взгляд мужчины, Роза ответила:
   - Сложнее отследить мои действия. Старая техника очень надёжная. Ну, так?
   - Сейчас, - сказал Вильям, пытаясь просчитать это непонятное что-то.
   - Попробуй интуитивно, - подсказала его напарница.
   Он шумно выдохнул.
   - Я вижу какую-то систему, но не понимаю её.
   - Ясно, бывает. Там... ещё много чего. Символы. И так далее. Это сложно для понимания. Знаешь, что по кругу фей блуждать. Там без интуиции никак. Положился на логику и то, с какой стороны мох на дереве - всё, пропал.
   Он, внезапно, положил руку на плечо Розы. И сжал.
   - Ты... тебе... ты не...
   Она вздохнула.
   - Не, не, не и ещё раз не, я всё поняла. Не обижаюсь, ты... чувствительный. Но, в следующий раз, кровь, которой я буду чертить здесь знаки, будет твоей, просто учти это, Уортснер.
   Он убрал руку, чувствуя, как в сердце пробирается холод от общения с этим потусторонним, по своей сути, существом.
   Они ещё час или два сидели, пока Роза не отошла сделать кофе. Уильям же остался за компьютером. От нечего делать он ткнул курсором облезлой белой мыши в одну из папок на экране. Если бы Роза уже принесла чай, Вильям бы им поперхнулся, потому как это были его... несколько интимные снимки. Он закрыл папки, и мысленно поклялся, что ни за что не скажет о том, что видел это. И заклеит пластырем камеру своего ноутбука сразу же, как только придёт домой.
   Роза со стуком поставила чашки на стол и искоса уставилась на Вильяма. А потом снова села рядом - они поставили стулья с жесткими металлическими спинками рядом, разбирая дело.
   - Честно говоря, я устал, - сказал Вильям, сделав глоток чая, и обнаружив, что тот нисколько не взбодрил его.
   - Хорошо. Иди домой, - кивнула девушка.
   - Я могу остаться у тебя? - попросил он.
   - Снова убить меня? Переспать со мной? Поцеловать меня? - устало уточнила девушка.
   - Нет. Просто поспать, - торопливо ответил Уортснер, подняв руки.
   - Ты пообещал, - кивнула Роза. - Иди.
   Чувствуя, что что-то точно такое нехорошее как будто закопошилось в груди и повеяло холодом, Вильям лёг на её диван и зябко укутался в плед. Знобило. Кто знает, может, он простудился. Уортснер погрузился в рассеяный сон.
   Очнулся в три. Циферблат LED-часов на стене, единственное, что было здесь новым, в этой комнате, ясно показывал - 3:02.
   Он выдохнул, странно хрипло.
   Роза сидела на стуле напротив, внимательно за ним наблюдая. Зрачки её глаз явственно светились в темноте.
   - Ведьмин час. Ты проснулся в ведьмин час, Уорт... Вильям, - почему-то вдруг поправилась она.
   - Что это значит? - хрипло спросил он.
   - Кто-то вышел на тебя, - сказала Роза. - Мне это не нравится. Что тебе снилось?
   - Что-то... как будто... я не помню.
   Роза вздохнула и отвернулась, встала, чтобы прийти с чашкой чая. Она сжала его ладонями, а потом передала ему. Странно, он был уверен, что чай остыл, но он был горячим.
   Он отпил. Травы. Какие-то травы. Он сплюнул, с досадой покосившись на Розу. Травы были теперь прямо во рту.
   - Ну извини, некогда было процеживать. Видела, что ты неспокойно спал.
   Она шумно вздохнула.
   - Беда всех расследований, что их замечают, даже если ведешь в собственных мыслях - всех расследований о преступлениях подобных мне, и более сильных.
   Лицо Уортснера, похоже, что-то такое выражало, что его напарница взглянула на него с раздражением.
   - Ты думал, я очень сильная? Есть сильнее. Да и круг фей просто был дружелюбен в это время года, можно сказать, мне повезло. Я выбрала то место, и то время, и те три и один удара. Не более чем. Это и есть магия, понимаешь? Не её количество, а качество.
   - Но моё освобождение...
   - Ой, ты не поверишь, как легко договориться с одними, и запугать до полусмерти других, - махнула рукой Роза. - Ляг поспи, Уортснер, потому как завтра шеф будет не очень доволен, мне нужно что-то придумать, а может быть, и что-то сделать.
   - Да, - согласился неведомо с чем Вильям, хотя речь шла о его друге и, будто ребёнок, смирно лёг на диван, накрывшись пледом и сунув руку под голову. Диван был кожаный, и приятно холодил тело, а плед согревал, потому мужчина быстро погрузился в сон.
   Во сне, или же в полусне, ему казалось, что Роза ходит по комнате туда сюда, и бормочет, то ли думая вслух, то ли разговаривая с кем-то неведимым.
   Утром он проснулся совершенно один. Экран компьютера темнел у противоположной стены, а в квартире было тихо. Странно, раньше это место казалось ему недружелюбным, холодным и пустым, да ещё и кровью расчерченным, но теперь оно стало... уютнее. Как будто тут поселился некий уют.
   Совсем, как Роза, подумал Уортснер. Неживая вначале.
   Он убедился, что девушки нигде нет, ни в одной из комнат, ни там, ни здесь. Он сглотнул. В его голове вдруг появиласб абсурдная мысль, что она ушла навсегда. Но... он помотал головой с волосами, которые, как ни расчёсывай, всегда были в беспорядке - русые, прямые, с рыжиной, похожие на гриву. А сейчас-то что с ними творилось! Он поправил их ладонями, как мог, и пошёл в ванную.
   Банку с кровью Уильям гадливо проигнорировавал, как и мысли о том, чья она могла быть. Какая ему разница? Главное, что не его. Он недовольно рассматривал себя в отражении зеркала, поймав на неприятной мысли, что в очередной раз боится этой Розы Колд, как с криком отпрянул назад.
   Из зеркала смотрело её лицо. Он не мог понять, видит ли его на самом деле, как будто оно было в его голове.
   "Скорее!" - явственно услышал он. "Метрополитен, рядом с домом".
   Он, пятясь, выбежал из квартиры, нисколько не сомневаясь, что дело срочное, понятия не имея, что гонит его быстрее, желание помочь, или же чистейший страх.
   Тихо щелкнул английский замок, плотно запирая дверь.
  
   Глава 4
  
   Своды метро казались тяжёлыми и тёмными. Уортснер всегда боялся подземки. Вокруг было полно людей, но Розы он не видел. И понятия не имел, была ли это галлюцинация, или же она и вправду позвала его.
   Что с ней стало? Она попала в беду? Нашла что-то, заслуживающее внимания? Его сердце тяжело билось в груди, и, тихо лавируя в толпе, он понял, что потолок теряет чёткость.
   Головокружение. Подумать только, как давно он его не испытывал. Бывший заключенный думал, что привык к замкнутым пространствам.
   Вильяма ухватила под локоть холодная рука. Он оглянулся.
   Роза.
   - Не оглядывайся. Просто иди.
   Такая холодная, в ужасе подумал он. Он, совершенно не раздумывая, сжал её руку другой. Как лёд.
   - Всё хорошо? - спросил мужчина, мотнув головой. Своды метрополитена начали обретать четкость.
   - Иди быстрее, и будет, - пробормотала она, оглядываясь.
   Когда они вышли, она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Стала живой. Тёплой.
   - Ненавижу метро, - сказала Роза.
   Уортснер с облегчением рассмеялся.
   И замолчал, потому как девушка, внезапно, обняла его.
   - Будь осторожен, Вильям. Где-то здесь. Это было где-то здесь. Будь осторожен.
   Он отвык от объятий. Тем более, от женских, но его руки неловко легли на её спину.
   Она, глубоко вздохнув, сделала шаг назад, кивнула ему, и куда-то ушла.
   - Ро... - вымолвил было он, сделав шаг и вытянув руку за нею.
   А потом склонил голову, и отправился домой.
   - Куда же ты, Роза, - только и пробормотал он.
  
   День догорал, как багряная кровь. Только в окнах, в том ясном коридоре за пределами одной из  комнат криминального отдела "Дейли Мун" он мог увидеть это. Золотое солнце. Кровь и роскошь - совсем как его прежняя жизнь.
   Та началась с роскоши, и окончилась кровью.
   Роза сегдня была молчалива. Она не сказала ни слова, кроме как обращений по делу, была холодна и сдержанна. Порой Вильям касался её руки, будто ненароком, и чувствовал облегчение - её рука была тёплой, а не страшно холодной.
   - Роза, - спросил он, едва увидел её вне стен, догнав, взяв за руку. Он сам не понимал, что делает. - Скажи, чувствуешь ли ты ко мне хоть что-то?
   Она моргнула, а потом отвела взгляд.
   - Скажи, а чувствовал ли ты что-то, когда взял меня за руку тогда, в метро?
   Уортснер спросил, помолчав:
   - Что это?
   - Кровь фей.
   - Но я...
   - Ты не понимаешь, Уортснер.
   Роза мягко убрала руку из его ладоней, и начала прохаживаться по коридору.
   - Да, это всё так весело показано в этих ваших фильмах, так интересно, но на самом деле ничего весёлого и интересного в этом нет. Это просто нечто другое, Вильям. Ты не понимаешь, чего хочешь, я уже говорила тебе это.
   Вильям попытался сделать вид, что ему всё равно, а Роза не смотрела на него, и он был благодарен за это.
   - Что ты узнала?
   - Я смотрела схемы метрополитена. Я уже сказала, я... веду расследование не так, как его ведут полицейские. Хотела посмотреть. И что-то было там, в туннеле. Может, это просто существо, которое обычно называют Зверем, существо, просто живущее там, но... некоторые из них ужасны, и ненавидят таких как я, Уортснер.
   - Вильям, - мягко попросил тот.
   - Хорошо. Вильям.
   Роза была слишком быстрой и неожиданно сильной. А поцелуи были похожи на холод и огонь, они обжигали и инеили губы одновременно. Вильям задыхался, и, наконец, он упал спиной на подоконник, пока пальцы молодой женщины кромсали его тело, холодные и злые.
   Она оторвалась от него, глядя взглядом нет, уже не карих, алых, словно кровь глаз с мерцающими зрачками, и спросила, прошептав:
   - Этого ли ты хотел, Вильям?
   Но что, что же он мог сказать сейчас?
   "Ты - тварь"?
   "Ты отвратительна"?
   "Ты чудовище?"
   Вместо этого он нежно коснулся рукой её подбородка и поцеловал, касаясь страшно, потусторонне холодных губ. И не ожидал того, что Роза вдруг обмякнет в его руках.
   Он склонился над её телом, ничего не понимая, проверяя пульс, и быстро взглянув на зрачки под веками, аккуратно приподняв их пальцем. Нет, она была жива, да и глаза были человеческими, обычными.
   Не раздумывая, он взял её на руки, отказавшись от идеи вызова скорой, и отнёс домой. Но не к себе домой. К ней.
  
   Вильям неловко осмотрел ящики, и выбрал, из числа многих, откровенно подозрительных ингридиентов, те травы, которые смог узнать, и, обжигая пальцы о металлические края небольшой кастрюльки, сварил чай. Он понятия не имел, что делать, потому выбрал то, что казалось оптимальным.
   Как только Роза пришла в себя, она скользнула взглядом змеиных, но, слава Господу, не чудовищных глаз по фигуре Уортснера.
   - Зачем?
   - Что зачем? - несколько мрачно и сердито спросил мужчина, сидя, сгорбившись, на шатком и старом стуле.
   - Ты не понимаешь, - сказала она, и откинулась на старую подушку, пахнувшую, Вильям знал, молебоем и пылью. Её губы дрожали.
   - Я скажу тебе, когда пойму, - кивнул Уортснер и встал, чтобы попытаться напоить чаем самую глупую фею в мире, пытаясь не обращать внимания на то, что она, похоже, разучилась пить вовсе.
   Кожа Розы была чертовски бледной, и, кажется, слегка светилась, по крайней мере, так казалось Вильяму, который в полутьме иногда терял четкость собственного зрения. Он почему-то понял, что... кем бы Роза ему не была, она не хотела, чтобы он включал свет в этой комнате.
   И самое жуткое, порой ему казалось, что по стенам ползают какие-то тени, нечто страшное и неоформленное, он старался не смотреть, не видеть, и даже знать не хотел, что это было.
   Роза смогла пить этот чай самостоятельно, потому всё, что Вильям мог делать сейчас, это сидеть на стуле и удерживать руку от нервного подрагивания. И не думать про этот чертов выключатель. Потому как он знал - он сломан.
   Он вздрогнул, когда услышал три стука, три громких стука в дверь, которых... Вильям застыл, отняв руки от глаз, которые он прижимал ладонями к бледному лицу.
   Цифры, знаки, символы... он понял. И едва подавил в себе порыв всё же щелкнуть его пальцами, своими артистичными пальцами, этот чертов выключатель, потому что всё, что ты хочешь увидеть, когда приходит зло, когда приходит страх, это свет. Обычный свет.
   Он склонил голову, потому что понял. И открыл эту чертову дверь. Чтобы впустить в неё зло.
   Вильям вдруг понял, почему Роза действовала именно так, а не иначе. И он понял, почему он должен был открыть дверь. И закрыл глаза, когда вдруг услышал, как громко она кричит, падая на пол.
   Он знал - это должно было случиться. И он был над этим не властен. И как бы глубоко он не сожалел, он не мог противостоять этой силе. Он стоял, и рука, которую он всё ещё держал на косяке, подрагивала.
   Он не смел, не смел смотреть на Розу. Не имел права смотреть, как она кричит и катается по полу, сражаясь с невидимым злом, над которым он был не властен, и ни одна сила была не властна.
   И он чувствовал себя последним ублюдком. И это было самое страшное. Потому что он убил ту, которую любил. Снова. Снова. Снова.
   Каждый шаг в комнату, обратно, был похож на шаг сквозь болото. И казалось, что эти объятия были зыбкими, потому что её тело было похоже на туман, пока он обнимал её, прижимая к себе. И не мог понять, видит ли он эти кровавые раны на её теле, или же это порождение его больного разума.
   Он оглянулся, чтобы увидеть, что они в центре пентаграммы, расчерченной чёрным, которую Вильям раньше не замечал. И всё, что он мог, это прижимать её к себе, ту, которую любил, но которая не могла ответить взаимностью. И он понял, почему.
   Она забыла, кем она была. Тогда, где-то ещё. Но где? 90-е? 80-е? Но где? Нет, не здесь.
   И он не знал, как заставить её вспомнить это.
   Самое, самое жуткое, что Вильяму казалось, будто Роза утекает сквозь пальцы как туман. Его рука дрожала, когда он подносил её к зубам, обычным, человеческим зубам, не таким, как у той, которую он любил, но пока он рвал ими запястье, чтобы напоить кровью свою глупую фею, он вдруг понял.
   Он внезапно понял, кто её убил, и что он здесь делал. Детектив. Убийца был детективом. Этот убийца был странным, другим, и его здесь уже не было, была только умирающая Роза.
   Вильям обнял её, изо всех сил, сжимая зубы и стискивая пальцы на её плечах. Он понял, что он опоздал, и сейчас она умрёт, и не будет никого - ни её, ни его, потому что он уйдёт следом, как должен был сделать тогда. Когда убил свою невесту. И...
   Мужчина моргнул. Только сжимая Розу, он вдруг вспомнил. Она была жива. Его невеста была жива. А он сам сел за то, что убил её. И...
   Он издал рыдающий смех, это было смешно и страшно одновременно. Он обнимал мисс Колд, и даже не знал, миссис ли она, или мисс. Секунды таяли так быстро, что он глаза закрыл, лишь бы не видеть того, что с ней происходило.
   Лезвие в кармане. Лезвие. Не зубы. Он резанул рану снова, тем самым опасным лезвием, которое носил с собой, и кровь хлынула в нежный чувственный рот, и Вильям снова рассмеялся, потому что вся его жизнь в какой-то момент стала безумием.
   Он обимал её час или два. Он не помнил. А потом... потом было то, что было. Или же не было ничего.
   Вильям проснулся, будто от кошмарного сна. Он не помнил, где он был там, во сне, и не помнил, что делал, но рядом тихо спала Роза, и, в ужасе прикасаясь к её рукам, так, как прикасаются ко льду, боясь обжечься, он понимал, что снова чуть не потерял...он моргнул. Слишком много флешбеков, как для одного дня. Но это было реа... нет. Это было тем, что он хотел и не хотел вспоминать. Он смотрел в потолок, широко раскрыв глаза.
   Да, Вильям впервые побывал в спальне, и был удивлен, что у Розы Колд такая уютная спальня - в противоречие всем остальным комнатам, которые она занимала.
   Он понимал - впервые понимал, что женщина, которую он убил, на самом деле жива. Понимал это так страшно, что это страшное знание сводило с ума. Потому как это было чем-то странным и невозможным. Ни с одной из точек зрения.
   Вильям бережно прикоснулся ко лбу спящей губами, и ушёл на кухню - как обычно, пугаться ингридиентов неопознанной природы и, разнообразия ради, делать кофе.
   -  Шшш! -  сказала Роза, как только Вильям открыл свой рот, чтобы неловко поделиться мыслями.
   С потолка подземного амфитеатра капала вода. Два подуровня ниже метро.
   Здесь собралось столько странных людей, которых хотелось скорее персонажами назвать, что в глазах рябило. Все без исключения носили старую и ношеную одежду, но горделивости  и напыщенности каждого позавидовали бы короли.
   Роза настояла, чтобы Вильям надел костюм, в котором покинул тюрьму. Дома она ходила вокруг и одобрительно цокала языком. Вильям быстро сообразил - здесь ценили не престиж, а то, что за история стояла за каждым костюмом, приключение.
   Сама мисс Колд была одета в черное платье до колен со рваным воротником. Страшно представить, что же за история стояла за ним.
   Сборищем руководил худой, как жердь, светловолосый мужчина с острыми ушами, одетый в рванье.
   В какой-то момент, Вильям вдруг понял, что вместо выступающего на импровизированном форуме он видит пустоту.
   Роза, похватившись, провела рукой перед его глазами, сверху вниз. 
   Мужчина, которого тот увидел, впечатлял. По сравнению с ним Вильям казался себе ничтожеством. Чёрные с провесью волосы, лохмы. Острый клюв носа.И неповторимая аура, и очень высокий рост. Он казался не просто реальным, а сверх реальным. 
   Но Вильям упрямо подумал, что единственное реальное существо для него, в любом из смыслов, это его Роза.
   - Я думала, это он, -  сказала девушка (его девушка). -  Но теперь думаю, что это не так. Неправда, -  она сглотнула, и Уортснер осознал, что она боится, прямо здесь и прямо сейчас.
   -  Этот? 
   -  Да, но посмотри, Вильям, он слишком заметен.
   -  Я его даже не видел минуту назад, Рози, -  сказал Вильям.
   Та шутливо хлопнула его по руке.
   -  Не зови меня так, -  она пыталась изо всех сил быть серьезной, но у неё плохо получалось. 
   Когда действо подошло к концу, в пропитанном запахами нечистот холле Вильям тихо шёл под руку с Розой, взолнованно оглядываясь.
   К ним подошло двое обычно, судя по всему, одетых людей, женщина и мужчина. Женщина протянула  руки пригоршней и Уортснер содрогнулся от омерзения - там была горка мёртвых мух.
   - Бери, - шепнула мисс Колд, - Будет много денежек.
   Вильям оглянулся. Она правда сказала именно "денежек"? Он встревоженно вгляделся в её лицо, и просто, чтобы утешить девушку, взял в руки, мысленно порыкивая, насекомых.
   А потом сыпанул их в карман, решив, что потом он точно их постирает. 
   Слов нет какое облегчение мужчина получил, когда они покинули подземье. Он всё думал о том, что его Роза слишком бледна, а её глаза слишком чёрные.
  
   Глава 5
  
   Раз. Шаг назад, как будто шаг с крыши.
   Два. Шаг во тьму, ведь не стать её выше.
   Три. Двери закрыты навсегда, а быть может навечно. 
   Четыре. Вспыхнул свет, звёздный свет стал вдруг ближе.
   Викториан Мур
  
   Вода с волос Вильяма капала на бледную кожу Роуз. Он был раздет, едва-едва после душа, с полотенцем вокруг бедер, и его отросшие русые с рыжиной волосы облепили голову. Роза что-то готовила и улыбалась, и всё, на что мужчина надеялся, что это ужин, а не волшебное зелье.
   Он взволнованно поцеловал татуировку в виде магического знака-звезды под ухом девушки, в его любимое местечко, и ловил её дрожь, под всё нарастающий любовный дурман, что отуманивал голову и заставлял тихо и прерывисто вздыхать.
   Даже когда Роза обернулась и всадила ногти и зубы в его тело, он лишь выдохнул и упал рукой на стол, подрагивая от возбуждения. Полотенце упало на пол, и девушка опустилась вниз.
   Она знала, что делала. После они лежали прямо на полу, тихо дыша и слушая стук своих сердец.
   Потом наступало время кровавой жатвы, когда Вильям вздрагивал от укусов, и его пили до самой бледности, пока он практически терял сознание, вздрагивая от боли и удовольствия одновременно.
   После его шею перевязывали, и клали в кровать, где он лежал, глядя в потолок глазами с невероятно большими зрачками, на грани жизни и смерти, в зависимости, более страшной, чем наркотик. И всё его сознание было подобно волшебным часам Розы, стрелки крутились так и сяк, в странной системе, понять которую было почти невозможно. И в своих грёзах Вильям преследовал загадочного преступника, и ловил его, а потом в его объятиях оказывалась снова мисс Колд.
   Однажды Вильям очнулся дома. А когда пришёл в себя, то нашёл краткую записку.
   "Ты умрёшь, если мы продолжим. Извини. Роза"
   У Вильяма дрожат обкусанные руки. Без дураков, пальцы выглядят так, будто их глодали. А из зеркала на него смотрит бледный, как мел, человек со шрамами на шее. И этому человеку хреново. Ему всегда хреново. Пока Уортснер получал новую дозу укусов и поцелуев, он не замечал того, во что он превратился. И был благодарен, что Роза ушла, но в то же время он чувствовал, что ему не хватает её, что он сидел на ней, как на наркоте. И только сейчас Вильям сообразил, почему коллеги смотрели на него с такими ужасом и неприязнью.
   В этот раз он выглядел лучше, да и работал эффективнее. Он заметил, что в последнее время делал только некрологи. Некрологи. Как будто кто-то читает их. Как будто людям есть дело до того, кто сегодня умер.
   Впервые за то время, пока он "развлекался" с мисс Колд, ему поручили серьезную работу, с выездом.
   Но он пожалел о том, что ему вообще её поручили. Он увидел как в машину "скорой" грузят тело, с рукой, такой же бледной и тонкой, как была у Розы. Он рванулся к ней и отбросил покрывало.
   - Это не Роза! - воскликнул его напарник, высокий и худой мужчина, который курировал его работу. - Вильям, успокойся!
   Он отошёл назад, глядя на свои подрагивающие руки, и перед его глазами вихрем пролетали картинки того, что она с ним сделала. Так какого же черта он беспокоится, какого черта он боится, если она была чистым злом, а не женщиной из плоти и крови?
   - Я её видел, с ней всё в порядке. Она в отпуске!
   - Да, - кивнул Вильям. - Я не знал, она просто исчезла, я...
   Он вдруг вскинул голову и с прищуром взглянул в глаза напарника. С каких это пор он оправдывается? Он едва едва успел задержать удар в челюсть, который уже готов был провести прямо в своего коллегу. Роза была права. Лучше им не быть вместе. Женщины просто разрушали его жизнь.
   - Всё, ты хорошо поработал, иди домой. Вижу, ты не в себе. Роза правда не сказала тебе, что уезжает?
   В круг фей она уехала, должно быть, подумал Вильям. Но ничего не сказал, и действительно просто ушёл домой.
   Вильям прижимал к себе Розу, грязную и дрожащую, которая шептала: "Я в отпуске", стискивая свои маленькие бледные ладошки. Он благодарил всех богов и все силы, что помогли ему узнать в с виду сумасшедшей нищенке ту самую, что вытащила его тюрьмы, ударив три и один раз в небе, молниями.
   Он, словно ребёнка, усадил девушку в ванную и начал осторожно намыливать её. Он внёс её на руках в свой дом, чувствуя, как в сердце розами расцветает нежность к этому несчастному найдёнышу. Он не видел в ней ту, что обескровливала его и делала зависимым, он видел в ней возлюбленную, ту, с которой и жизнь провёл бы.
   - Как ты дошла до такого? - прошептал он, осторожно выливая на голову Розы тёплую воду из ковшика.
   Она сидела в ванной, обхватив колени руками.
   - Я голодна, - проплакала она, и Вильям сразу понял, о каком голоде идёт речь.
   Он мельком взглянул на свою руку, чтобы дать её, без лишних сожалений, Розе.
   Она впилась зубами в неё, будто голодный зверёк и вкусила его крови, взрезая кожу острыми клыками.
   - Я люблю тебя, - выдохнул Уортснер, чувствуя, как начинает возбуждаться.
   Едва Роза закончила пить, прикрыв глаза, он сбросил свою одежду и перебрался в ванную, целуя мисс Колд в губы и шею, опускаясь ниже, чтобы вылизать её т а м. К счастью, ванна была достаточно вместительной.
   Роза всхлипывала в его объятьях, оживая на его глазах, из бледного вампира, каким она была раньше, превращаясь в обычную девушку.
   Потом он вытер их обоих полотенцами и уложил её спать в свою кровать, чтобы самому улечься на диване. Он старался не спать, чтобы не пропустить самый ничтожный и неслышимй зов от такой значимой для него мисс Колд. Ещё он очень хотел поговорить с ней о том, что произошло с ним. О том, что он сидел за убийство женщины, которая оказалась живой, и почему у него в голове будто шли две параллельные дорожки - в одной мертва, в другой же жива. Едва только Роза сможет говорить. Вильям отчаянно сражался со сном, но проиграл. Мужчина уснул.
   Слабый рассвет занимался над городом. Вильям держал бледную руку Розы в своей, и отчаянно пытался сосчитать её пульс. Он его не чувствовал. Не чувствовал.
   - Солнце, пожалуйста, - произнёс он. - Нет.
   Она умирала, или уже умерла, бледная и страшно бездыханная. Он не позволял себе плакать. Просто не знал, что делать. Её губы были выпачканы кровью, но она даже не дышала.
   И лишь когда она выдохнула, и закашлялась, снова живая, снова дышащая, он улёгся рядом и обнял её.
   Дальше всё было лучше. Многим лучше, чем раньше.
  
   Ухо Вильяма щекотали холодные губы. Ох и сложно было ему сосредоточиться.
   - Осторожно, это порох, а не мука, -  тихо сказала Роза. - Ещё три части, только осторожно.
   Сначала она делала это одна, но потом Вильяму стало интересно, и она согласилась кое-что ему показать. Вчера они ужинали в ресторане, а потом занимались сексом, но Роза ещё до конца не восстановилась, потому спала, как соня, весь день. И Вильям корил себя за чрезмерный постельный аппетит.
   Но выходной был не так уж и плох.
   Ужасное случилось позже. Помада на губах Розы была такой алой, а платье чёрным. Красива.
   Они шли, беззаботно болтая, по улице, среди жёлтого сияния уличных фонарей, по одной из самых красивых улиц города. Поздно ночью, когда любой разговор кажется особенным.
   Как вдруг Роза ухватила его за руку.
   - Вильям, бежим, скорее!
   Её голос был истеричным. Мужчина попытался припомнить, когда слышал подобные нотки в его звучании, и не смог.
   На них с безумной ухмылкой шёл он сам. Только поменьше. И одет двойник был совсем как тогда, когда Вильям Розу встретил.
   Он был ужасен. Безумная ухмылка, и тот факт, что одежда была потрёпанной, пугал ещё больше.
   - Бежим, - твёрдо, как мог, сказал Вильям.
   И они побежали. И тот, другой, тоже побежал.
   В какой-то момент Уортснер обернулся, и не увидел за спиной никого.
   - Стой!
   Он остановился, и Роза остановилась, ведь бежали они, не размыкая рук.
   - Что это было?
   - Допельгангер. И смотреть на него не стоило, Вильям, - простонала мисс Колд, опираясь руками на колени. - Как же вы смертные с такими телами вообще бегаете!
   Вильям даже немного обиделся.
   - Что оно вообще такое?
   - Дотронулся до тебя один раз - умер. Жуткие твари. И... кеттери-кеттери! - сказала вдруг Роза, таким голосом, будто это выражение было ругательством.
   - Что...?
   - Этот... человек достал где-то твои кровь или волосы, Вильям!
   - Мне кажется, - неловко начал тот. - Это были не совсем кровь или волосы.
   - Ты... - начала было Роза, а потом прыснула. - ...только не говори, что ты... - Она искренне рассмеялась. - Не думала, что банк спермы интересуют кровь преступников, но ладно, это свежая информация, хорошо.
   - Что значит кеттери-кеттери?
   - Подцепила где-то за кругом фей, неважно. Ругательство такое. Ладно, если мы были в книге, или фильме, сейчас бы появился престуник.
   И Роза и Вильям с интересом уставились в неосвещенный конец улицы, сначала в один, потом в другой. Но никто не вышел. Улицы оставались безмолвны и пустынны.
   Обое посмотрели друг на друга и рассмеялись. Вильям обнял Розу и нежно поцеловал её в губы.
   Они пошли домой, и там было всё, и даже больше.
   Вильям сидел у компьютера и пытался сосредоточиться. Но вместо работы он то смотрел на дату, то открывал "Паука", то бездумно просматривал сеть в браузере.
   Из головы не шли слова Розы, там, дома, когда они лежали в постели, сплетая пальцы.
   "Можно украсть время. Ты воруешь по секунде, по мгновению, совсем понемногу, из тех важных моментов, что происходят. И это джек-пот, когда удаётся украсть самое важное время самых важных событий. Вообще всё. Вот так появилась я. У меня украли время, Вильям"
   Роза своим появление открыла в его жизни самую странную страницу. Она постучала в двери его жизни три и один раз, а потом, вопреки его полному страха желанию, осталась в ней. Он видел, какие у мисс Колд всегда раненые глаза. Раньше они казались ему высокомерными, но теперь он точно видел, что это не так.
   Перед ним была женщина, у которой не было ни дома, ни семьи, ни кого-то, кто мог о ней заботиться. Совсем как он сам.
   Вильям, с появлением Розы, задумался о другом. Он думал, может быть, он сможет вернуться на сцену, и снова петь. У него был великолепный голос и несколько престижных наград. Да, он не стал мэтром, но быть может...
   Тут его разум, на тысяча сто сорок пятом клике вернулся к словам Розы про воровство времени. Потому как, эта мысль пугала, но женщина, которую он якобы убил, была жива. Как будто кто-то закрыл двери в его восприятие. Просто закрыл её, оставив страшное чувство вины.
   - Мог ли я, - тихо прошептал Вильям.
   На его плечи легли холодные руки. Он с улыбкой обернулся. Роза выглядела странно, но она была женщиной-странностью, потом он не обратил на это никакого внимания.
   Голова слегка закружилась, но он втайне от Розы курил травку, потому, он не придал никакого значения этому, а стоило бы.
   - Давай выйдем погуляем, - улыбнулась мисс Колд.
   То, что он увидел в её глазах, встревожило Вильяма. Будто бы безумие проглядывало сквозь окна. Тем не менее он сделал то, что она просила.
   Роза молча пошла в переулок, едва они оказались на улице. Вильям, прищурившись, посмотрел на солнце, а потом пошёл за ней, сунув руки в карманы. Недавно он коротко постригся, и его лохмы не падали на глаза.
   - Я... - начал было Вильям, как Роза бросилась на него, и начала душить холодными, страшно холодными руками, и безумие уже не выглядывало из окон в её глазах, оно уже вопило из этих метафорических окон.
   Свет перед глазами начал меркнуть, тошнило, голова заболела.
   - Остановись, порождение зла! - услышал он вдруг голос... Розы!
   Она появилась внезапно, как некий ангел, и вдруг Вильям осознал, что его душил доппельгангер.
   Ужасный двойник расхохотался и разомкнул объятья, а потом рассыпался пеплом.
   - Нет! - выкрикнула Роза так, будто произошло нечто ужасное.
   Вильям сполз по стене, неловко взмахнув рукой. Тошнило, болело горло. Перед глазами ставала темнота.
   Роза села рядом, но к глазам мужчины подкатывала слепота.
   - Вильям, не сдавайся. Это злая магия, но я что-то придумаю. Думай, Рози, думай! - он едва-едва видел, как она била себя по голове ладонями, будто бы это помогло.
   Он, сквозь смерть, улыбался, надеясь хоть как-то её успокоить.
   - Всё... - сказал он, а потом упал.
   Очнулся он у Розы в квартире. Вкусно пахло тостами, было раннее утро. Роза, измождённая, будто услышав, что он проснулся, вошла в комнату и села рядом, взяла его за руку, а потом нежно поцеловала его пальцы.
   Это, наверное, было самое счастливое пробуждение за всю жизнь Вильяма.
   - Доброе утро, - тихо сказала она.
  
   Глава 6
  
   После кратких колебаний, Вильям выбрал жилье Розы. Сама она наотрез отказалась переезжать к Вильяму, говоря, что его жилье слишком реальное, а она, будучи созданием иного мира, точно там заболеет.
   И вправду, порой по стенам квартиры Рози пробегали странные тени, а окна, казалось, в самый тихий ночной час, выходят не туда, куда может казаться. Порой Вильям намеренно избегал смотреть в них.
   Страшная правда открылась не сразу. Просто, однажды, Уортснер, вышел в ванную, не понимая, почему Роза так боится его отпускать от себя. Когда он очнулся после потери сознания, рядом с мисс Колд, которая держала его за руку, он вдруг осознал, что случилось нечто ужасное.
   Плачущая Роза призналась сама, без лишнего давления.
   Доппельгангеры прикосновением сжирали сердца, передавая их силы владельцу, тому, который их, двойников, создал. Она сказала, что уверенна, что это сделал именно тот незримый преступник, которого они ищут.
   Теперь его точно искали не она одна, а они, вместе.
   И Роза придумала. Она разделила между ними двоими своё сердце. Но если они отойдут слишком далеко друг от друга, то точно умрут. И если Роза, будучи "немного тем, немного этим" протянет ещё несколько дней, то Вильям умрёт мгновенно.
   Они старались не афишировать свои отношения на работе, но теперь это было бы просто идеальным прикрытием.
   Но то, что увидел Вильям, будучи постоянно рядом с Розой могло поколебать рассудок. Она пила кровь и почти не ходила в туалет. И в тот момент, когда она, если можно так выразиться, питалась, она выглядела бледной и жуткой. Живой, да, но... как будто не до конца. И она была красива. Смертельно красива в этот момент. До того, что от этого хотелось кричать в страхе.
   Потом то, как он вёл себя в этот момент рядом с Розой, походило на поведение мужчины, который стоял рядом с отливающим другом. Он старался не смотреть.
   А потом, вечерами, когда он обнимал её фарфоровые плечи, он чувствовал, как его сердце разрывалось на части. Она не была человеком, совсем. Порой казалось, что это было хуже, чем неизлечимая болезнь. Но мужчина старался убедить себя в том, что он привыкнет.
   Хотя его мысли снова и снова возвращались к тому, что она скоро уйдет. Уйдёт куда-то, где она больше нужна, или где ей лучше. Или к кому-то, кто похож на неё.
   Как-то вечером, пока он стоял, облокотившись на стойку кухни, глядя, как Роза готовит ужин, Вильям задумался, и не сразу заметил, что девушка вот уже минут как пять нервно мнёт в руках свой фартук.
   - Что-то случилось, Рози? - спросил Вильям, сглотнув.
   - Тебе тоже придётся, - сказала она, спустя краткую запинку.
   - Что придётся?
   - Пить кровь, - сказала она. - Иначе ты не выживешь, с моим сердцем.
   Вильям почувствовал, что его мутит.
   - Что произойдёт со мной, если я буду...
   Роза молчала, глядя на него своими глазами, и её зрачки тускло светились в неярком свете кухни.
   - Ясно, - сказал Уортснер, и кивнул, и снова попытался уйти в зал, но одёрнул себя. Он ещё жить хотел.
   - Я... ещё, Вильям, я думаю, тебе придётся со мной погулять.
   - О чём ты, Рози?
   - У меня есть идея. Я слышала об определённых людях, что могут создавать из ничего вещи. Понимаешь, Вильям? Особенные вещи. Но сразу их не найти.
   Она как будто набрала воздух, перед тем как сказать. Роза сильно изменилась - она говорила тише, и стала более пугливой. Иногда Вильяму предательски казалось, что это его влияние.
   - Кузнец. Или ювелир. Который создаст тебе новое сердце. Тогда я заберу своё, а ты станешь обычным человеком.
   - Это невозможно! - решительно сказал Уортснер.
   - Невозможно - это то, в чем я живу.
   - И всё же...
   - Вильям! Ты должен мне доверять!
   Она впервые за долгое время повысила голос. Вильям замолчал, изучая девушку взглядом.
   - Хорошо, - сказал он.
   Он похудел. И стал бледнее. Порой ему казалось, что его зрачки становятся вертикальными, как у Розы. И несмотря на сущестование полудурков, что мечтали стать вампирами, ему это совсем не нравилось.
   Они стояли, взявшись за руки, возле моста, который Вильям для себя называл Большим Мостом. За Большим Мостом начинался квартал высоток, ярких высоток с рекламными экранами и роскошной жизнью, о которой Вильям некогда знал совсем не по наслышке.
   - Как думаешь, куда? - шепнула Роза.
   Она оглянулась. И, не дожидаясь, пока Вильям ответит, потянула его за руку к небольшим вагончикам, на которых красовались разномастные, нарисованные от руки вывески.
   Несознанно, Уортснер сжимал её руку крепче. Он вздрогнул, потому как женщина в старом платье, вышедшая на шум их шагов, вдруг напомнила ему ту, за мнимое убийство которой он сел.
   Они вошли, даже не постучав, в затхлое, пропахшее гнилью пространство одного из вагончиков. Кем был мужчина, сидевший среди инструментов и металлических заготовок? Жестянщиком? Ключником? На вагончике не было вывески, и Вильям понять не мог, почему Рози выбрала именно этот вагончик.
   - Сердце. Ты сделаешь мне сердце? Из металла, но... ты ведь понимаешь?
   Уортснер ожидал распросов, протестов, но мужчина только кивнул.
   - Плата?
   Рози, помявшись, сняла с шеи небольшую серебряную цепочку.
   - Я носила её две недели. Чистая и нечистая. Знаешь, куда и кому можно продать. Я немного то, и немного это одновременно.
   Это что, какой-то код, подумал Уортснер.
   Мужчина за станком кивнул.
   - Возвращайтесь через несколько дней.
   Он протянул руку за кулоном Розы. Но она убрала её.
   - Сначала сердце, потом оплата.
   Мужчина застыл было, но кивнул.
   - Без проблем.
   Через несколько дней они и вправду вернулись. Вильям совсем позабыл про свой скепсис. Потому как его девушка была немного тем, и немного этим, а он пользовался её сердцем.
   До вагончика осталось с десяток шагов, а день был жарким и светлым. Как вдруг мужчина ощутил, будто по его телу словно прошёл электрический удар. Он наклонился, выпустив руку Розы, упираясь ладонями в колени.
   Она оглянулась. Посмотрела на Вильяма.
   - Я иду одна.
   Он не успел возразить, она пошагала к вагончику. Выстрел, раздавшийся внутри, был слишком оглушительным. И вместо того, чтобы баюкать упавшую на грязный пол Розу, Вильям зверски избил человека, который это сделал.
   - Ты не понимаешь, - прохрипел тот. - Это цена. Иначе твоё сердце не будет работать, мужик.
   Вильям ощутил, что вот-вот разрыдается, потому как Роза улыбнулась, и сжала его руку. Он хотел было разорвать запястье зубами, но её рука мягко легла на его.
   - Не надо. Всё будет хорошо...
   Уортснер молча вынес тело Рози на улицу. Что будет хорошо? Да ничего. Ничего уже хорошо не будет. И сел, понимая, что все "скорые" мира не успеют сюда.
   Он понятия не имел, сколько времени прошло, прежде чем Рози сделала вдох. Новый вдох, в теле, которое, как быстро выяснил Вильям, зарастило раны.
   - Говорила, глупый, - она ткнула его рукой в нос, игриво.
   Вильям истерично засмеялся - у него его новое сердце чуть едва не остановилось, совсем, из-за причуд этой глупой Розы Колд.
   - Я не могла тебе сказать, Вильям. Ты бы не захотел. Ты бы отказался. И твоё сердце не работало бы, как надо.
   Она приложила свою нежную ладошку к его груди, пуская сотни мурашек по телу. Не совсем понимая, что делает, Вильям обнял Рози, и запустил нос в её волосы, вдыхая её запах. Она так пахла снегом. Снегом и пряностями. А ещё, совсем немного, кровью.
   Этой ночью он никуда не отпускал её от себя. Совсем.
   Утром он раскрыл глаза в пустоту. Квартира Розы была пуста, а это было непривычно, обычно она в этом время готовила кофе, для них двоих, а сейчас не было ни пряного кофейного аромата, ни шума на кухне.
   Он сел в постели, напряженно взглянув на дверной проём. Как будто Роза появится там, со смехом, вроде бы, обманула его. Но там небыло никого.
   Вильям улёгся обратно в постель. Вот же ж глупость. Она просто куда-то ушла. Он прикинул сегодняшнее число, и осознал, что пора идти на работу. Протестировать новое сердце, так?
   Он встал, чисто выбрился, против обыкновения, расчесал свои растрёпанные волосы, которые Роза так любила пропускать между пальцами и целовать, и вышел из дома.
   Всё-таки, какая жуткая у его девушки квартира. Едва он покидал её, с сердца сразу будто тиски уходили.
   На работе её не было. Воображение было готово рисовать самые жуткие картины, но потом она появилась. Бледная и тихая.
   - Что случилось? - сердито спросил Вильям, злой сам на себя, и на неё одновременно.
   - Долго объяснять, - вяло ответила Роза и вздохнула. - Мне надо будет покинуть тебя, Вильям. Где-то на неделю. Твоё сердце съело очень много моих сил. Я не выживу, если останусь здесь.
   Это было сказано ею так просто.
   И в который раз Уортснер осознал, что она не человек, и живёт по каким-то своим законам, в другом, странном мире.
   Он взял её лицо в ладони, в коридорчике возле их отдела, под светом солнца, что ложилось на её бледное, как бумага, и потускневшее лицо.
   - Иди. Я прикрою тебя, - прошептал он. - Только...
   Он сглотнул, горло пересохло. Заветное слово.
   - ...возвращайся, хорошо?
   Роза устало кивнула, и отстранилась, но он не дал ей уйти просто так, а поцеловал её. Она лишь устало выдохнула и просто обняла его. А потом ушла.
   "Ты часто варишь себе на ужин яйца. Ты знаешь, сколько надо минут, чтобы они сварились, но ты не знаешь, что, несмотря на то, что обычному яйцу нужно десять минут, чтобы быть сваренным вкрутую, каждое новое яйцо уникально, нет такого второго. Ведь из каждого должен был вылупиться птенец, уникальный, необычный птенец. Люди о таких мелочах не только не думают, но даже их не запоминают"
   У него в голове теперь постоянно звучат обрывки разговоров с Розой, которая любила что-то рассказать о мире, каким он был для её глаз, что порой становились алыми, словно кровь.
   Дни - как тусклый калейдоскоп. Вильям прижимается лбом к стеклу, во время очередного перерыва, и думает, что было бы...
   Громкий сигнал. Камеры открыты, а в руках у мужчины его белье, которое нужно сдать, ведь оно совсем грязное. Это надо сделать быстро, иначе надзиратели заметят промедление. Он оглядывается. Странно. Он не помнил ничего, будто... стойте.
   Он тормозит, и его толкают в спину другие заключенные, а кто-то харкает на лопатки его тюремной робы. Он вдруг оглядывается, глупо, ведь мгновение назад была совсем другая жизнь. И чувство странное, как будто где-то кто-то нуждается в помощи.
   Роза. Зрачки Вильяма расширяются.
   - Моё время украли, - тихо шепчет он.
   - И я носки твои сука украду, и жопу подотру ими, если ты не пошевелишься, - так же шепчет ему тощий неприятный тип.
   И Вильям идёт дальше, пускай и время украли, но не хотелось огрести от человека, который, как он вспомнил, убил троих.
   Он оглядывается с внезапным чувством клаустрофобии, уже забытым. И кому на милость жаловаться, в какой суд подавать, если твоё время украли?
   Не смотреть им в глаза. В тюрьме лучше не смотреть глаза тем, кто всем тут заправляет. Но Вильям всё равно смотрит, так как он видит, что здесь что-то не так. Он смотрит в глаза начальнику тюрьмы, потому как помнит - когда он сидел, тут был другой. Этот, в его кресле, не тот, за кого себя выдает.
   Вопросы скользкие, как угри. И бьют больно, потому скорее угри электрические.
   - Кто вы? Кто вы на самом деле? - спрашивает Вильям прямо.
   И впервые получает честность. И понимает, что та жизнь ему вовсе не привиделась.
   - Куда делась Роза? Скажи мне, и я отпущу тебя. Будешь свободен.
   - Я итак был свободен. Я не скажу ничего.
   Вильяма сильно бьют надзиратели, и он лежит, кашляя кровью, на полу камеры. Цена за молчание слишком высокая, но цена за любовь высока всегда.
   "Начальник" вызывает его снова где-то через несколько дней страшной рутины, от которой он уже избавился. И Вильям замечает деталь, которой раньше не придавал значения. Часы. Дорогие часы, которые так же нелепо крутят стрелками вразброд. Только у этого человека, кем бы он ни был, они двигаются быстро.
   - Ты повернул не туда, когда выбрал Розу. Она одинокая птица. Летит высоко, но падает всегда очень низко. Но наверное, теперь гнездо вам не сплести.
   - А что, ты хочешь сам?
   - Вильям, скажи, куда она пошла, и я...
   Дверь открывается, когда в неё входит... Роза.
   "Начальник" ухмыляется, выбрасивая вперёд руку, но... ничего не происходит. Какой-то магический жест? И Вильям выдыхает. Он понял всё правильно. Впустив тогда зло, он спас Розу. Потому как злая магия не сработала, это видно по разочарованному лицу "начальника".
   Роза сжимает его плечо рукой, и кабинет тает дымкой. Они стоят в коридоре отдела их газеты. И девушка, его девушка обнимает Вильяма, не желая его никуда отпускать. И Вильям обнимает её в ответ.
  
   Глава 7
  
  
   Вильям чувствует себя так, как перед прыжком с парашютом. До сих пор ноют синяки от дубинок, которые оставили надзиратели по приказу фальшивого начальника тюрьмы, а воздух другого мира сдавливает лёгкие.
   - Вильям, очень осторожно, шаг вперёд, - шепчет Роза, сжимая в руке цепочку серебряного амулета, с ярким синим перламутровым камнем, и упирая эту руку о его плечо.
   Он сердито выдыхает, злой сам на себя, ведь он же уже бывал в Кругу Фей, чего испугался сейчас? И делает этот шаг вперёд. Вот они были в пустынном переулке, а вот они совсем в другом мире.
   Скрытое пространство встречает его влагой и темнотой, вкрадчивым шёпотом листвы деревьев, и сверкающим диском луны. Он оглядывается, потому как остался совсем один здесь, но Роза возникает из ниоткуда спустя несколько мгновений.
   - Молодец, Вильям! - негромко говорит она. - Господи, Вильям, я так много хотела бы тебе показать! Идём же быстрее. Не представляю, как скучно живут люди, не путешествуя в другие места, в совсем другие места. Знаешь, именно потому у них так часто и воруют время! Сложно украсть у тебя то, чем ты управляешь, Вильям!
   Она берёт его за руку, и они идут по высокой траве куда-то, а Вильям чувствует, что от волнения обливается потом в своем белом свитшоте, и ему немного стыдно за то, что кроме волнения он чувствует ещё и страх.
   Он понятия не имеет, как можно отсюда перенестись ещё куда-то, хотя ведь раньше он даже не знал, как можно из этого города попасть куда-то ещё.
   - Куда ты меня ведешь, Рози?
   - Ныряем в первый переход, который нащупаем. Вот чувствуй. Чувствуй, смотри, так можно даже в твоём городе делать, просто чувствуй эти другие места, чувствуй переходы куда-то ещё!
   Вильям прислушивается к себе, оглядывается вокруг, пока они шагают по высокой, укрытой росой траве, но ничего сначала не чувствует, а потом возникает чувство, будто он вдруг падает куда-то вниз. Но вместо того, чтобы испугаться, Роза заливисто смеётся, прижимаясь к нему.
   Они падают вместе. Вильям оглядывается вокруг. Дома - почти как там, откуда они ушли. Но вместо ночи - ясный день. И солнце, растекающееся по коже обнажённой шеи приятным теплом.
   - Ого! Вильям, ты выбрал место, в котором я иногда совершаю шопинг! Давай купим тебе шляпу? С перьями, красивую! Или наруч, на руку? Знаешь, у путешественников в моде старинные вещи.
   Вильям рывком поднимается и помогает подняться Рози. Оглядывается. И вправду. Даже в этом переулке была пара магазинчиков. Он поднимает взгляд выше, и видит, как в залитом солнцем воздухе курсируют странные дирижабли, только будто расчитанные не на сотню человек, как в его мире, а на одного-двух.
   - Обязательно тебя покатаю на таком, - смеётся Роза. - Пойдём. Ты только что совершил своё первое путешествие между мирами автостопом! Стоит отметить. Заглянем к местным цыганам!
   - Может это не лучшая идея?
   - Нет, здесь они не такие. Вообще, здесь всё не так, Вильям. Это государство цыган! Представь себе, здесь они не бродячий народ, а отдельная нация со своей страной и местом в мире!
   Голова кругом, просто. Вильям безропотно позволил утянуть себя в первый попавшийся магазинчик, в котором и вправду продавались шляпы. Они перемеряли с десяток, прежде чем их совместный выбор пал на чёрную, к которой в другом магазинчике они подобрали строгий чёрный короткий плащ.
   Вильям опасался, что будет выглядеть нелепо, но как только он присмотрелся к прохожим, то понял, что тут все так одеваются. Он сощурился, взглянув на иное солнце. Ему казалось, или оно здесь было более горячее? Знать бы, как они далеко от Земли в астрономическом смысле!
   Роза примерила новый браслет - он был выкован то ли из стали, то ли из серебра.
   - У циган такие классные украшения. Сплавы из драгоценных и недрагоценных металлов их фишка. Знаешь, как турецкое жёлтое золото? О, Вильям, ты должен попробовать цыганскую еду! Пойдём!
   Она утянула его в ресторанчик со стульями на улице, где внутри играл на скрипке мужчина с весёлыми карими глазами, и играл он не так, как цыгане их мира, нет. Это была настоящая строгая музыка, совершенно не такая, но очень, очень похожая на музыкальные поделки цыган их родного мира.
   Вильям обнаружил, что слушает, застыв, и едва приоткрыв рот.
   - Это шокирует, согласна, - сказала Роза и прыснула смехом.
   Они почти не говорили о том, что произошло в тюрьме. Пару раз Вильям пытался завести этот разговор, но Роза тут же пускалась в путаные объяснения о том, как легко манипулировать временем и пространством, и он просто прекращал слушать.
   Еда вправду была своеобразной. Уортснер ожидал, что она будет перчёная, с обилием специй, но оказалось, что она почти пресная.
   - Я как-то смотрела забавный фильм, там были инопланетяне, что избегали эмоций. Вот с местными цыганами что-то подобное. Они очень любят искусство, но избегают излишних чувств, у них даже еда вот такая, чувствуешь?
   Звуки исчезли. Внезапно, будто их отрубило. Он смотрел в окно, а в него заглядывал, будто вор, силуэт того самого человека, который изображал из себя начальника тюрьмы. Его силуэт был нереальным, как галлюцинация.
   - Рози, - сказал он, чувствуя, что губы попросту онемели. - Ты видишь это?
   Роза проследила его взгляд, а потом дала ему резкую оплеуху.
   - Вильям, очнись, - сказала она взволнованно.
   Взяла его лицо в свои руки, вглядываясь в него со страхом.
   - Я не видела. Но почувствовала. Он прислал тень, Вильям.
   - Кто это? - спросил, прошептал Уортснер не слушающимися губами. - Он знал тебя, Рози, я...
   Он с выдохом потерял сознание.
   Очнулся, глядя в потолок, и видя отель, типичный потолок отеля, недорогого. Все отели такого уровня похожи дргу на друга. Подумал, что вот он вернулся в то время, когда ещё едва освободился из тюрьмы, и эта мысль заставила его безумно улыбнуться.
   Он услышал звон чайной ложечки, что колотилась в стакане, и, подняв голову, увидел, что в дверь вошла Роза.
   - Я потратила на тебя последние запасы мандрагоры, мистер Уортснер. Не очень вкусно, но попробуй выпить всё до дна.
   Она села на постель и протянула ему стакан. На губах Розы застыла капелька крови. Почти не соображая, что он делает, Вильям протянул руку и стёр её пальцем. Хотел было сунуть его в рот, но ладонь быстро перехватила мисс Колд.
   - Опять. Вампир однажды, вампир навсегда, Вильям. Зря я отдала тебе своё сердце.
   - Извини, я...
   Роза только рукой махнула.
   - Не важно, это совершенно не важно. Я буду приглядывать за тобой, хотя бы пока мы путешествуем.
   Она ободряюще улыбнулась, потрепав его по руке.
   Вильям почувствовал неожиданное тепло, и перехватил эту руку, прижимаясь к ней губами, а потом утянул Рози в постель.
   Их прервал стук в дверь, жёсткий и требовательный.
   Девушка застыла, напряжённо глядя из-под плеча Вильяма. А потом оттолкнула его прочь, легко, будто котёнка, что он охнул, потирая рукой грудь.
   Рози открыла дверь сама.
   Вильям сел в постели, а потом подошёл к двери.
   - Мисс Колд, всего пара вопросов, - услышал он, сказанное официально, но хамоватое, и он сразу узнал этот говор.
   Это была полиция.
   - Рад, ты ведь Рад, так? Да, в прошлый раз в мой визит были проблемы, но сейчас я обещаю, проблем не будет.
   - У нас совершенно противоположная информация. Позвольте войти.
   - Да, конечно.
   Полицейский с чёрными глазами вошёл в комнату, с неприязнью глядя на Вильяма.
   - Мисс Колд, в прошлый раз проблемой были вы, а теперь притащили её с собой. Он преступник, нас уведомили об этом отдельно. Он, конечно, обморочный и слабый, но преступник.
   Вильям ощутил жгучую обиду.
   - Какие-то проблемы, офицер?
   Полицейский расслабился. Чему научился Вильям в тюрьме, так это общению с полицией и охранниками. Но тот подошёл и зачем-то приложил кулак к его плечу. Вильям не успел инстинктивно отпрянуть, и ощутил жжение.
   - Выбирай спутников аккуратнее, Роза. Можете находится здесь столько, сколько захотите, ты, похоже, безопасен, раз тебя отпустили. Считал. Всего вам хорошего.
   Дверь за офицером закрылась.
   - Цыгане очень хорошие маги, Вильям. Извини.
   - Преступник! - с негодованием воскликнул Уортснер. - Почему он не считал то, как мне рукоплескали полные залы людей? Почему не считал то, сколько пластинок я выпустил?
   - Это полицейский... - глаза Розы забегали, она стояла, обняв плечи руками. - Стой, Вильям!
   Она, не говоря ни слова больше, выбежала за дверь. Вернулась только через двадцать минут.
   - Всё хорошо, Рози?
   - Да, Вильям. Мы говорили о том человеке, который украл твоё время. Рад сказал, что сообщит, куда надо о том, что здесь была тень. Ох, Вильям, плохо ты знаешь, как создаются тени!
   - Что с ними... не так?
   - Это убитые люди, Вильям. Магов, которые их делают, называют Пожирателями Верности. Тени получаются из людей, которые были так или иначе преданы магу. Теперь ты понимаешь, насколько он опасен? Но... Я поняла, Вильям, почему ты открыл двери тогда. Он бы убил меня именно тогда, а так, я выжила в нашем сейчас.
   Вильям только улыбнулся.
   Роза сосредоточенно сидела над своими часами весь оставшийся вечер, а потом раскрыла карту, и, взяв маятник из горного хрусталя, долго и сосредоточенно водила им над чертежом. Вильям не решался мешать ей, после стольких чудес, которые он видел своими глазами, он не решился бы.
   - Вильям, - сказала она, потягиваясь. - Я знаю, где он. Спрятался в озере. Не только Пожиратель Верности, но ещё и Маг Озера. Знаешь, как Леди из Озера, из легенды? Вот то же самое. Могут прятаться в воде, если захотят. Очень опасны тем, что могут одним усилием воли вскипятить твою кровь. Хорошо, что Рад в курсе.
   - Ты с ним знакома? - против его воли, это прозвучало слишком ревниво. Вильям неловко кашлянул.
   - Он пограничник. Магический пограничник, я знаю его бабушку. Хорошая, сильная колдунья.
   - Так что, Вильям, ты бы хотел столкнуться с тем, кто заставил показать мои часы без десяти пять. И кто украл твоё время? Я думаю, с ним можно поговорить. Думаю, что ему что-то нужно от меня, и все эти убийства он совершил, чтобы просто привлечь моё внимание. Иначе к чему ему воровать твоё время? Именно твоё?
   - Шутишь? Я бы держался от этого типа как можно дальше, и мне не понятен твой кураж.
   - Нельзя убегать всю жизнь, Вильям.
   - Но ты бежишь, Роза. Думаешь я не вижу? Думаешь, я не понял? Ты бежишь. И мне помогла сбежать. Но... я думаю однажды, тебе придётся прекратить убегать от своего прошлого.
   Роза помрачнела.
   - Вот не тебе тут решать, Вильям, от чего я бегу.
   - Немного то, немного это, немного вампир, - с горькой усмешкой сказал Вильям. - И очень - трусиха.
   Он смотрел в вытянувшиеся в щели от злости зрачки алых глаз, и кожа мисс Колд была необычайно бледной.
   - Мы идём к твоему убийце, Роза, - твердо сказал мужчина. - Мы не будем бежать и прятаться. Как бы силён он не был.
   Она склонила голову и выдохнула, и её облик обрёл нормальные черты.
   - Хорошо.
   Это слово упало в тишину, как камень в воду.
  
  
   Глава 8
  
  
   Ветер был холодным. Совсем таким же холодным, как в его мире. Да только здесь по ночному небу плыли подсвеченные солнцем лиловые облака. Вильям не совсем понимал, но дело было в каких-то отличиях во вращении планеты вокруг её солнца. Он понимал, что каждый мир отличался, и каждый был немного другим - в принципе другим. Путешествовать между мирами это то же самое, что путешествовать по необъятным вселенным.
   Озеро был тихим и пустынным. Как на взгляд Вильяма, слишком тихим, и слишком пустынным. Роза тоже нервничала. Несмотря на то, как храбро сжимала короткий кортик.
   Звалось оно Лэйкас, и походило на круглую линзу, подсвеченную у горизонта, оно вправду было огромным.
   - Ты уверенна, Рози? - тихо спросил Вильям. - Уверенна, что эта затея того стоит?
   - Я мало в чем уверенна, Вильям. Есть очень не много вещей, к которым я испытываю нечто подобное.
   Вильям мимолетно поцеловал руку Розы. Хотел бы он быть одной из этих вещей, да из глаз Рози проглядывал зверь через мерцание острых щелей зрачков. И этот зверь действительно был не уверен ни в чём.
   - Выходи, маг из озера! Выходи, именем Девы из Воды заклинаю тебя, именем Артура Пендрагона и силою владычиц Авалона!
   Тишина была впечатляющей. Однако вскоре поверхность забурлила, являя странное подобие машины, похожую на огромный бочонок.
   - Небесный Механизм! - сказала Рози, отпрянув.
   - Что это?
   - Это механизм, способный путешествовать между мирами.
   "Ро-ооо-ооози!"
   Разнеслось над озером.
   "Рооооо-оози!"
   Женский голос. Будто бы какое-то воспоминание.
   - Только я это слышу?
   - Не только ты, Роуз!
   - Значит, уже легче. Вот, держи мои часы. Держи их крепко, Вильям. Если будет совсем плохо, разбей их.
   - Ты уверена?..
   - Более чем.
   - Но...
   - Никаких "но", Вильям!
   Громада аппарата, который Роуз назвала "Небесным Механизмом", прямо вот так, с большой буквы, застыла посреди озера. Вильям осознал, что в голосе девушки, помимо испуга звучит ещё и зависть. Ещё бы.
   Уортснер смотрел на машину, и понять не мог, было ли тут чему-то завидовать - он выглядел ужасно несуразным.
   Он услышал позади щелчок. Обернулся раньше, чем мужчина позади них проговорил:
   - Можно было и не использовать таких невыносимо пафосных ритуалов вызова. Привет, Роза. Достаточно было поздороваться.
   - Сеймур. Ты опять взялся за старое, так?
   - Да, и в этот раз я всё же пришёл с предложением.
   - И чего же ты хочешь?
   Он был одет в черное пальто. У него была бледная кожа и какое-то неприятное лицо. Напоминал недобросовестного хирурга.
   - Роза, у тебя всегда было что предложить. Помнишь, как мы путешествовали вместе?
   - Отлично помню. Помню как ты уничтожил мой Небесный Механизм.
   - Глянь, Роза, вот он. Но знаешь, он не очень послушный. Поднялся из глубин озера, едва ты заговорила. Потому я и делал все эти смешные телодвижения, зная, что мисс детектив однажды клюнет и притащит с собой очередного глупца. Два по цене одного.
   - Что ты имеешь в виду, Сеймур?
   - Твое сердце, Роза, всегда было для меня важнее всего. Но теперь мне оно нужно... в буквальном смысле. Если ты знаешь о чем я. Сделаешь все добровольно, и твоя домашняя животинка, этот Вильям, не пострадает.
   - Ты хочешь окончательно приручить мой Механизм.
   - Да, всё верно. Меня он порой совсем не слушает. А с твоим сердцем я получу над ним полный контроль.
   Пальцы Вильяма подрагивали. Виски сдавило. Предчуствие беды было слишком сильным, чтобы сердце не билось, как сумасшедшее - его, Вильяма, сердце.
   Роза была бледной, казалось бы, как обычно, но выглядела очень, очень решительно.
   Огонёк от сигареты ярко сверкал в темноте, порой выхватывая всполохами лицо её соперника. Подумать только, у Розы когда-то была своя собственная машина для путешествия между мирами. А ведь бывший певец был искренне уверен, что девушке уже нечем его удивить.
   - Так что, Рози?
   - Ты не получишь моё сердце.
   Мужчина поднял руку, и, вопреки инстинктам сражения, Уортснер отпрянул. Оказалось, не зря. Его сердце, его новое сердце сдавило, будто тисками.
   - Не смей делать этого, Сеймур. Механизм привыкнет к тебе со временем, сам. Тебе не нужно моё сердце.
   - Может быть, но мне нужна месть за то, как ты вечно искажаешь моё настоящее имя, и как насмехалась надо мной, когда в Лрионе ты опозорила меня перед всеми студентами, только за то, что я был старше их всех.
   - Селуриан. Ты доволен? Я зову тебя, как ты есть. Селуриан.
   - Да, это восхитительно, мисс Колд, которую зовут совершенно иначе, и которая предпочитает прятаться под именем Роза Колд, но мне всё же нужно твоё сердце.
   Бывший заключённый упал на землю, его руки вцепились в холодный грунт. Боль была просто невыносимая. Даже вся эта новая информация не удивляла ни капли, было не до того.
   - Рози, тебе придётеся выбрать. Хотя...
   Он хлопнул в ладоши, и боль мгновенно отпустила Вильяма. Он упал, перекатившись по земле, пытаясь прийти в себя. Ему не верилось в две вещи: то, что он жив, и то, что существуют люди, готовые произносить такие длинные злодейские речи. Хоя уж кем-кем, так людьми эти двое никогда не были.
   Луч из света, яркого, невыносимо яркого, ударил в Розу, казалось бы, из ниоткуда. Он начал тянуть её вдаль, к странной металлической узкой треноге, что появилась из тумана, взявшего в плен это холодное озеро.
   - Вильям, - проговорила Роза, которую тянуло прочь. - Ты обещал. Сейчас.
   Он достал часы из кармана, но что-то удерживало его от того, чтобы использовать их.
   - Давай! - крикнула девушка.
   Он ударил их о камень. Свет тут же погас, а Роза упала на землю. Его Роза упала на землю, и её глаза были широко открыты. Она была мертва. Механизм часов ссыпался в его руках крохотными шестерёнками.
   Вильям моргнул. Он оказался в небольшом коридоре, и его тень выхватывал яркий солнечный свет, сверкавший сквозь большое окно. Он выглянул наружу. Это был коридор его газеты, "Дейли Мун". Одет мужчина был в обычную рубашку. Даже если время у него украли, то только к лучшему. Когда он сел за своё рабочее место, то даже не удивился тому, что рядом сидел совершенно другой человек - там, где должна была сидеть Роза.
   Он почему-то знал, что в его истории наступил хэппи энд. В то время как история Роуз Колд, скорее всего, завершилась. И понимал, что теперь будет искать её по всем переулкам города, в надежде увидеть хотя бы тень, что будет опережать его собственную на шаг и два. И что, однажды, она закроет его глаза своими бледными руками, и Вильям снова услышит её голос. И пусть даже он будет знать, что это невозможно, и время не повернуть вспять, он будет надеяться.
   Осознание странная вещь. Очень странная. Сначала всё кажется правильным, таким правильным, а потом внезапно, как яма в озере, под водой, ты падаешь вниз, и захлебываешься в горе.
   Вильям не пил. Он ни капли в рот не взял, но чувствовал это болезненное, онемевшее, как застарелая рана, отсутствие Розы. Отсутствие их разговоров по утрам. Всех этих странных размышлений о том, как украсть время. Не было больше ничего.
   А квартира Розы теперь была пустой. Совсем. Ключ подходил, этот ключ, её ключ, что лежал в ящике тумбочки их спальни, но в квартире очень давно никто не жил. Время залечило раны, что создавала в нём мисс Колд своими путешествиями. И хорошо, что пощадило Вильяма, хотя тот теперь уверен не был, заслужил ли такой неудачник, что теряет всех любимых женщин, свободы.
   И больше всего на свете хотелось ему забыть о том, что она вообще была. Потому, вместо запоя, он живёт публичной жизнью. Бегает по утрам. Даёт концерты в небольших ресторанах и клубах. Общается с соседями, которые, конечно же, знать не знали, кто такая мисс Колд, сколько у них не спрашивай. И так он живет. Живет, пока...
   Однажды он осознает, что будто бы ждёт чего-то. Словно дни перед Пасхой. Или что-то, что переживает человек перед своим Днём Рожденья. Кажется, что скоро случится чудо. И оборачиваясь на улице, мерещится, что вот-вот кто-то окликнет его. И страшно, так страшно думать, что это будет Роза. Его милая, мёртвая Роза.
   Вильям понимает, что поезд ушёл, что тех, кто ушёл, уже не вернуть, да и реальность уже залатала все шрамы, никто не помнил девушку по имени Роуз Колд, никто, даже его старый полуслепой сосед-старик.
   В квартире мисс Колд пусто, а все её вещи дома у него исчезли, будто их и не было. Остались только её ключи, которыми она открывала его квартиру. Ту самую квартиру, которая была слишком реальна для неё, существа нереальности. Той, что была немного тем, немного этим, и даже немного человеком.
   Однажды Вильям находит себя перед банкой с бычьей кровью. Совсем такой, как пила Роза. Ему так кажется, ему кажется, что кровавое причастие приблизит его хоть немного к её миру.
   Он отпивает глоток, длинный, кровавый глоток и закрывает глаза, повторяя её имя. Но открывает их, потому как в его воображении снова она, мёртвая, со стеклянными глазами, убитая им же. И этим... Силурианом. Силуриан. Это имя теперь выжжено красным, выжжено алым. Тот, кто забрал у него его Розу.
   Ему вдруг кажется, что он слышит шёпоток. Просто шёпоток за спиной. Вильям оборачивается, хотя помнит, как Роза говорила, что нельзя, нельзя оборачиваться, когда слышишь за спиной кого-то, кто зовёт тебя, но квартира пуста.
   И он зарекается звать её. Эта боль от разочарования своими действиями, тем, что реальность слишком реальна, слишком сильная.
   Вильям велит себе забыть.
   И вот, ему кажется, что с течением времени - долгих три месяца без Розы - ему кажется, что он начинает возвращать себе былую славу. Вильяма Уортснера вдруг вспоминают старые друзья. И вот уже забываются законы, о которых говорила Роза, что нельзя совмещать реальность и нереальность, что тем больше славы - тем сложнее коснуться чуда. И Вильям в какой-то момент понимает, что ему придётся выбрать между тем и этим. Между надеждой вернуть то, что вернуть нельзя, и этой новой жизнью, где есть то, что он потерял, когда совершил убийство, которого не было.
   И он балансирует на этой грани. В соблазне вернуть прошлое, которого уже нет, и соблазне получить вновь то признание, которого он долгие годы был лишён. И понимает, что ему нужно время, нужна перезагрузка, чтобы решить, что лучше - новая жизнь в скорби, или бредовая, но с надеждой на возвращение былого.
   И он отправляет в горы. В горы лесов Найтфоу, что лежат в ста километрах от города.
  
  
   Глава 9
  
  
   В детстве Вильям увлекался скалолазаньем. Его детство прошло в небольшом домике, с дядей, у которого было полно причуд, но который позволял племяннику самые безумные выходки.
   Сейчас, будучи взрослым мужчиной, Уортснер переживал определённые трудности. Потеря той, которую он вполне серьезно считал своей женщиной, вынудила его снова приблизиться к тому духу приключений, что двигал им в детстве и юнности.
   Близ лесов Натфоу были отличные скалы. И Вильям не жалел себя, поднимаясь выше и выше вверх, по огромной горе, что походила на пирамиду. Он поднялся где-то на четверть вверх, и хотя он знал, что здесь есть волки, увидев стаю, что будто призраки неслась в полной тишине, и, обогнув его, равнодушно и тихо, будто дерево, скрылась где-то в лесу, Вильям испугался.
   Он посмотрел вперёд, и увидел, что впереди было подобие пещеры. Тёмное пятно посреди лесных рослых деревьев. Лес был смешанный. Уортснер пошёл вперёд, и увидел, что это и вправду была пещера.
   Внутри было всё розрыто волчьими когтями. Но это было не логово, так как здесь не было ни одного щёнка. И на полу, возле стены, на которой отпечаталась белым ладонь, Бог знает, сколько лет назад, лежали россыпью волчьи ягоды.
   Вильям знал, как они выглядят, дядя велел не есть их. Он сел, касаясь руками этих даров, как вдруг услышал позади рык. Мужчина обернулся и застыл. На него смотрел волк. Огромный волк, и в его зубах была горсть ягод, сорванных им с куста.
   Лобастая голова и тяжёлый взгляд жёлтых глаз предвещал беду. Он обошёл его по кругу, и положил ягоды близ стены, возле отпечатка, и, низко наклонив голову, зарычал. Вильям понял, что ему тут не рады, и, медленно, стараясь не делать ни малейшего резкого жеста, ушёл прочь, прочь от этой пещеры.
   Но пока он шёл, у него из головы не шёл отпечаток ладони. Нежной ладони, почти как совсем та, о которой он думал всё чаще, рука девушки, что делала невозможные вещи и жила невозможной жизнью.
   Он десятки раз прокручивал в своей голове то, как он мог бы не разбивать часы. Как бы пошла по-другому его жизнь, её жизнь, если бы он не разбил эти чертовы часы. Но он разбил. А она попросила сделать это сама.
   Вильям разбил стоянку в лесу. Он знал, что волки нынче редко нападали на людей, стараясь избегать их. И к ночи не опасался ничего, только костер разжёг побольше и поярче, зная, что их компания, этих ночных хищников, не совсем желанна.
   Ночью он вдруг услышал звук. Это был очень специфический звук. Такой же точно он слышал перед тем, как явился Небесный Механизм. Это была скорее полная противоположность звука, мёртвая тишина. Мёртвая тишина, что пробиралась между деревьев, и шла она откуда-то оттуда, где он увидел волчьи дары.
   Понимая, что не может, не имеет права тратить свою жизнь на что-то ещё, не может не верить, не надеяться, он встал и отправился к его источнику.
   В сердце гулко билось только одно имя.
   Роза. Его Роза.
   Едва он завидел тусклый свет там, где волки приносили свои дары, он поспешил, чувствуя, что происходит нечто необычное. Свет становился всё ярче. И вдруг он вспыхнул так ярко, что ослепил его.
   Когда зрение вернулось, лес был не таким. Он был... как будто младше. И старше одновременно. И Вильям понять не мог, как так может быть.
   Он мотнул головой и потёр глаза, думая, не мерешится ли ему это. Вдруг он услышал звук, который не спутал бы ни с чем. Это был звук взведенной тетивы. Некогда он занимался стрельбой из лука, потому знал, как звучит пение готовой взлететь стрелы.
   Он оглянулся
   - Роза! - воскликнул он.
   Его Роза стояла позади него, в чёрных одеждах, которые он без труда узнал - такие одежды носили американские индейцы. Это была действительно старая гора, покрытая лесом, и некогда здесь жили индейские племена, о которых Вильям много читал в детстве.
   Она произнесла что-то на языке, которого он не понял. И взвела лук снова, намереваясь вонзить в него острие стрелы.
   Он поднял руки, и медленно сказал.
   - Я не причиню тебе зла.
   Потом повторил снова.
   На её лице было сомнение. Бледнокожее, в ярком лунном свете оно было видно очень хорошо.
   Она опустила лук. Вильям выдохнул.
   Она указала на то место, где была пещера, в которую волки носили дары и что-то спросила.
   Это был вопрос.
   Вильям, не опуская рук, и, понимая, что либо это не Роза, либо она не помнит, кто он, сказал:
   - Я не понимаю тебя, но надеюсь, что ты вспомнишь, кто я. Вспомни, кто я!
   Она смотрела на него, склонив голову чуть набок, как она делала, когда о чём-то серьезно размышляла и слушала его одновременно.
   - Я люблю тебя, - сказал Вильям, наконец.
   Вместо ответа, который он бы всё равно не понял, она снова подняла лук и указала остриём стрелы на пещеру. Он понял, что она требует его пойти туда.
   Он выполнил её просьбу, а она шла за ним.
   Пещера выглядела по-другому. Она была иной. И ягод здесь не было, ни ягод, ни следов когтей.
   Вильям оглянулся. Он стоял внутри, а Роза снаружи. Она указала на стену пещеры и что-то произнесла. Мужчина склонился над стеной, пытаясь понять, что от него требуется, как вдруг он услышал свирепое рычание. Волки! Их окружили волки!
   Он оглянулся, но Роза уже была внутри. Смазывая руки чем-то белым, маслянистым, с сильным древесным запахом, она читала что-то, похожее на заклинание. Она коснулась стены, но не заметила, что второй рукой коснулась плеча Вильяма. И вздрогнула, как от электрического тока. Посмотрела в его лицо, и он понял, что она узнала его. Ярко вспыхнул всё тот же свет, и, понимая, что второго шанса не будет, Вильям ухватил Розу в свои объятья.
   Вильям открыл глаза, и перекатился набок. Вскочил, оглядываясь. Роза лежала, совершенно нагая, рядом.
   - Пристрелите меня, - пробормотала она.
   Сердце билось в радостном волнении. Это была она. Его Роза.
   Она села, оглядывая себя с обречённым видом. Вздохнула.
   - Ну и приключение, Вильям.
   - Ты помнишь меня! - выдохнул, чувствуя себя неимоверно счастливым Вильям.
   - Временная линия восстановилась. Там не помнила, тут я тебя помню. Забудешь такого растяпу, что сидел в тюрьме из-за ошибки во времени.
   Она встала, ничуть не стесняясь.
   Ночь сменилась утром.
   Она оглянулась.
   - Приличное смещение во времени. Мы с тобой потеряли около пять часов.
   Вильям рассмеялся.
   Роза явно обиделась, и заметила лекторским тоном:
   - Это совершенно не смешно. Мы потеряли пять часов наших жизней! Совсем! Понимаешь?
   Вильям стянул с себя футболку и передал девушке.
   - Что тебе пять часов, Роуз. Ты же немного то, немного это, и даже немного человек.
   Рози быстро надела на себя футболку, что закрыла достаточно, чтобы соблюсти приличия.
   Потянулась.
   - Так-то лучше. Слушай, я месяц жила в индейском племени столетия назад, Вильям! Они нашли меня без сознания в этой пещере, и я всё ходила вокруг да около, пытаясь понять, как она связана с моим прошлым, которого я не помнила. А оказывается, я... чертов Силуриан!
   Она выругалась.
   - Вильям, мне срочно надо в город.
   - Что случилось?
   - Я не помню, как я там оказалась, понимаешь? Я боюсь, что это интрига этого чертового Сеймура. Я помню только, как ты разбил мои часы.
   У Вильяма вдруг руки зачесались ударить её. Он ощутил всю ту боль и ярость, что привели его сюда, в это место.
   - Зачем ты сделала это, Рози? Зачем ты снова заставила меня убить то, что я люблю?
   Он так ярко помнил то убийство, которого не было, что это было больно, так больно.
   - Вильям. Злодеи не должны получать то, что хотят. Я сама не образец благочестия, я пила твою жизнь, которую ты опрометчиво давал мне, но он не должен был получить моё сердце. Это действительно мой Небесный Механизм, и с моим сердцем он бы подчинился ему окончательно. Я... я была вынуждена.
   Вильям расхохотался. А потом закрыл лицо рукой. Слёзы. Его душили слёзы. Но когда он отнял руку, его глаза были сухими, но взгляд жёстким.
   - Идём домой, Рози.
   Когда они оказались возле двери квартиры мисс Колд, сосед, странный седовласый мужчина, совсем старик, поздоровался с Роуз. И по его взгляду Вильям понял - он узнал её. Временная линия вправду была восстановлена.
   Девушка открыла дверь своим ключом, который Вильям, как дурак, таскал везде с собой, боясь потерять его, как единственное, что связывало его с прошлым, которое теперь стало настоящим.
   Квартира снова была обставлена, как раньше, даже компьютер был на месте. Девушка с наслаждением потянулась и тут же открыла свой шкаф, чтобы переодеться.
   Как заметил Вильям, не только вещи вернулись. Тени, те самые тени за окном, были на месте. И вообще ему, как это порой бывало, казалось, что зашторенное окно выходит не туда, куда должно. Но всё это было ничем по сравнению с чувством, что всё хорошо. Что теперь всё будет хорошо, и ничего плохого не случиться.
   Он очень хотел обнять Роуз, и даже больше, но что-то останавливало его. Чувство, будто он хотел осквернить церковный алтарь. Очень странное чувство.
   Роуз села за компьютер и проверила дату.
   - Да уж. Страшно представить, сколько прогулов мне насчитают на работе. Искренне надеюсь, что рана во времени, которую я организовала своей смертью, срастется аккуратно.
   Она вздохнула. Вильям, вместо объятий и чего-то больше, лёг на диван. Он внезапно почувстовал, что страшно устал.
   Роза углубилась в изучение чего-то в компьютере, чего он не видел отсюда, кажется, астрологической программы, а он погрузился в сон, прекрасно зная, что когда он проснётся, его ждёт травяной чай.
   Теперь в его жизни точно всё было так, как должно было быть.
  
  
   Эпилог
  
  
   Пряно и невыносимо ярко цвела сирень.
   Вильям держал Розу за руки, здесь, в черте парка, где вероятное сплеталось с невероятным, и где открывались иные дороги и пути.
   Он остаётся здесь, а она уходит, но обещает вернуться, его Роза.
   - В добрый путь, - шепчет он, целуя её в щеку.
   Она улыбается и делает шаг назад.
   И исчезает.
   Но в этот раз реальность не залечивает раны, стирая то, что было.
   В этот раз реальность создаёт новые дороги, и новую жизнь, лучше прежней.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"