омерзительные спазмы гортани, вызванные отвращением при виде ложного аутсайдерства. неуловимые улицы, придорожная полевая пыль, въедающаяся в кожу, образующая новые sommersprossen. отсутствие собеседника - мука для трусливого экстраверта. социальный бейсбол - отшибание попыток навязаться в лже_друзья. неумелые и безуспешные попытки шагать в ногу с многомиллионной толпой, состоящей из эмо-клонов. недостаток доброты, вакуум в венах. гуляя, я доходил до заброшенного района, когда-то это было село, в котором варили винт и раствор, а теперь там можно застать лишь тихое запустение, осеннее сонное солнце, моль и покосившиеся, потрескавшиеся, насквозь прогнившие крыши, улыбающиеся лучиками из щелочек. абсолютное бездействие прочно хватало за щиколотки, тянуло в бесцветную пасть, наполняло смертельным спокойствием и безграничным фаталистическим цинизмом. Там можно было бегать, пока легкие не перестанут тебя слушаться, можно было ангажировать любое здание, чтобы посмотреть на застрявшие в досках куски липкого ванильного тумана, можно было устроить представление - играть зрителей наравне с героями. сегодня в нашем репертуаре постановка сказки гениального шизофреника про человека с шестью пальцами на руке. вход бесплатный. спасибо за просмотр. далее аплодисменты. Я лежал в сухих листьях, провожая последнее тепло, курил сигареты с ментолом и следил за бесконечной глубиной полуденного ясного дня. я был на крючке, с ключом на шее, как бездомная собака рыл носом старые ящики в поисках утерянной способности любить. я не почувствовал никакой жалости по отношению к только что найденному несвежему трупу опустившегося старого алкоголика. я нашел в одном из полувыпотрошенных шкафов плащ с серым мехом, совершенно волчьим и свалявшимся, предположительно женский, подчеркивающий мою цианозную неживую бледность, и изображал русских бояр. я сажал батарейки своей флешки, меняя щелчки револьвера на верчение веретена кокорози, устав от непревзойденности тома йорка и бетховена. я случайно отгрыз правый наушник и потерял очередные солнцезащитные очки, которые надел, пытаясь зафильтровать изображение и скрыть от цветочных взглядов выцветающие радужки. мои зрачки и пальцы перестали меня слушаться. я пересчитал все шесть патронов и понял, что заклинил курок. я обнаружил, что все лезвия затупились о кожу чужих предплечий. я остался один на земле, заключенный в неприступную подростковость, безграничную и утомляющую, совершенно один стоял на всех перекрестках, выдыхая дым во вчерашний день и откашливая отмершие части собственной сенситивности. в тот день в америке праздновали Хэллоуин.