у них нет окон. Поэтому извечный, канонический, треклятый зал с шахматным мраморным полом и недосягаемо высокими потолками круглосуточно освещается здоровенной, на металлическом волоске угрожающе раскачивающейся театральной люстрой на тысячу свечей - их считает своим долгом исправно менять, гасить, зажигать, задувать небольшая полупрозрачная фейка со стрекозиными крыльями и четырьмя фальшивыми антеннками на обруче через голову. Свою работу выполняет столь тихо, что со стороны даже не заметишь. Огромные пауки игриво перемигиваются фосфорными глазами из темных углов, там где гнездами им служат древние свалявшиеся в коконы хлопья дворцовой пыли, тополиного пуха, занесенной с улицы бараньей шерсти и прошлогодних осенних листьев. Давно не используемый камин превратился в склад старомодных ничейных детских распашонок и растрескавшихся от времени дамских туфель. Мебели практически нет - одно барокканское кресло со стандартными витиевато украшенными подлокотниками, темно-бордовым бархатом в зацепках, ножками, стилизованными под львиные лапы; прозрачный и одноногий кофейный столик со стеклянной столешницей - футуристический анахронизм, нарушающий дряхлую гармонию рояльной норы; кремовая софа, невесть отчего шатко раскачивающаяся при каждом движении на ней сидящих; только что спешно затащенный и щедро присыпанный известной руганью домашний кинотеатр с радиоантенной и нерабочие, угрожающего вида напольные часы с замершим в сторону тяжелым маятником. вот, пожалуй, и все. Несколько хрупких фарфоровых чашек отражаются от стекла на столе, разделяют компанию с полной окурков хрустальной пепельницей и тремя длинными серебряными ложечками, неподалеку от кресла валяется небрежно сброшенное военное пальто с ручной меховой отделкой. Экран дискотечно мерцает - проклятие фотоэпилептика - являя взорам череду переключаемых каналов. Стриптиз, мультфильмы, новости, спорт, новости, стриптиз, порно, мультфильмы, сказка. Не то. Клубы ароматного сигаретного дыма плавно уходят под потолок, чтобы раствориться там - фейка едва ли не кашляет и оскорбленно переглядывается с недвижимыми, почти декоративными пауками.
- Ну давайте, господи, что вы мнетесь тут как две целки на бдсм-пати, - Руд решительно нажимает на кнопку mute телевизионного пульта и лезет за новой сигаретой в пачку вишневого Ричмонда. Чиркает зажигалкой, закуривает. Вновь мрачно косится через плечо в сторону одиноко стоящей неподалеку от кресла софы. - Или вы собираетесь тянуть процесс до самого утра?
- С-совсем ополоумел, черт бы тебя побрал! - не выдержав, срывается на крик Регина. Краснеет, еще ближе сдвигая под кружевной черной юбкой колени, и уставляется в затененное пропахшее древностью пространство.
- Регина, майне кляйне, - полковник снисходительно усмехается и, допустив паузу, сигаретным угольком прочерчивает в воздухе неопределенный, но сложный символ. - Неужели ты думаешь, будто нечто подобное способно меня завести? Или, может, ты думаешь, я никогда не видел, как люди трахаются? Нет, боже мой, я отнюдь не собираюсь сидеть здесь и дрочить на вас, или еще что-нибудь в этом роде. Это, хм.. всего лишь зрелище поэстетичней телевизора. Поможет скрасить время ожидания. Заодно лишний раз докажет мне твою бесконечную преданность, если захочешь.
- Й-й-я-а-а, - подает голос Райдер, заходясь в беззвучном припадке нервного хохота, и делает попытку одновременно заговорить и засунуть в рот пальцы левой руки. Не получается, поэтому руку он в конце концов опускает. Зажмуривается, шумно переводит дух и, с трудом избавившись на время от смеха, снова открывает глаза. - Делай со мной что хочешь, Руд. Я не смогу провернуть подобного при тебе. Понимаешь? Я не смогу. Хоть убей к ебеням. Нет, лучше убей. Все равно не смогу.
- Заткнись, Белоснежка, - вновь обращая взгляд на беззвучно сменяющиеся на экране кадры какого-то клипа, Руд наугад швыряет пульт в сторону софы. Не попадает, конечно же - предмет пролетает высоко над головами обоих участников и приземляется с гулким стуком где-то в полумраке у ближайшей стены. Де Блэк смотрит в пол и недовольно цыкает. - Ч-черт. Эй ты. Как тебя там. Принеси обратно - я еще попробую.
Блаженный вид, или вид блаженного. От уха до уха ухмыляясь, Райдер не спеша съезжает с софы на холодный мраморный пол, сперва на колени, после - на четвереньки. Регина издает нечленораздельное мычание; задрав ноги на сиденье, опирается спиной на подлокотник и прочно отгораживается от странного зрелища собственными коленями. Не переставая едва слышно хохотать, майор на четвереньках проделывает путь до предполагаемой локации приземления пульта и некоторое время шарит рукой в пыли, прежде чем находит требуемый предмет. После - старательно вставляет боком себе в рот и, не меняя положения, терпеливо и целеустремленно ползет к старому креслу. Воцарившаяся тишина нарушается лишь скрипом протекторов его ботинок да бряцаньем серебряной цепочки с крестом о кольцо ошейника. Недоуменно приподняв бровь, Регина все-таки следит за ним исподтишка; Руд угрюмо смотрит прямо перед собой и с видимым раздражением стискивает пальцы на золоченой барроканской розочке кресла - забытая в тяжких раздумьях сигарета медленно тает в пепельнице. Достигнув цели, Райдер останавливается, опускает голову и характерным для собак механическим движением разжимает зубы - вторично пульт брякается об пол. Рядом набок валится майор, не в силах более противостоять тикоидной активности, и заходится в громком истерическом хохоте, закрывая ладонями лицо. Руд косится на него с индиффирентностью героиниста на приходе, наклоняется и подбирает искомый предмет. Тяжко вздыхает, и, не обращая более внимания на белоснежкины катания по полу, снова бросает пульт в направлении софы. На сей раз удача улыбается ему, и набравшее в полете массы устройство попадает прямехонько Регине в висок. В третий раз помещение оглашается коротким грюком упавшего пульта, а Липетская хватается за голову, зло и звонко сплевывает на пол, невнятно бормочет в адрес обоих своих товарищей нечто максимально нелестное. Фейка от изумления едва не роняет очередную свечу; растерянно переглядывается по очереди с каждым из четырех пауков, ища поддержки, но не находит ее; сокрушенно покачав головой, возвращается к мерной и ненапряжной своей работе.
- Вот, это я понимаю, - неожиданно говорит Руд; майор всхлипывает и переворачивается на живот. Полковник окидывает помещение взором человека, только что исполнившего свой служебный долг, некоторое время молчит с весьма бесноватым выражением на лице, а после не выдерживает, наконец, и разражается-таки своим дьявольским, отражающимся от стен хохотом.
Царит полнейшая, запыленная шиком, всем давно остопиздившая псевдоидиллия.