От скорости холодеют на вилке пальцы - хватка судорожная, не разжать - все блестки, детальки и прочее бесполезное содержимое сбивается в низ живота, освобождая место для безмысленного восторга. в ушах свистит, вместо дороги - разноцветное ослепительное крошево, вой сигнальных гудков слева и справа сливается в колдовские африканские запевания - chants. вперед и вверх, шмотки забыты, леденяще, гул мотора и собственные выкрики остаются за спиной. по обе стороны от моста - море пересохшей, узорно растрескавшейся земли. на встречной стройный ряд иностранных фур, вперед и вверх, left! right! не щадя градуса, еще чуть-чуть - можно макушкой об асфальт, так что в голове ощутимо шуршит общеизвестное вещество. проклятые хрустальные шарики, детские подарки на рождество, полные снега и маленьких искусственных городишек. белобрысому по идее не догнать - хог обычно отстает - однако тень сверкает черной молнией где-то совсем рядом с драным сетчатым забором, а дальше, на свободной полосе, с выебонами - дыбы и адский хохот. у них это называется - на вилях. на закате в центр, через город, пролетая над лестницами и остолбеневшими скейтбордистами на ступенях оных. рассыпая в стороны ошалелых прохожих, ойкающих и матерящихся, греть резину от обочины до обочины. куда уж тут курить - я вдыхаю раз в минуту. отродясь шлемы - нахуй, отчего вид у него теперь более чем буйнопомешанного. сердце поддерживает избранную скорость, дьявольщина, дьявольщина, дьявольщина. намотанный на заднее колесо мир под давлением центробежной меняет цвета, складываясь в негаданно гармоничную композицию, оттенки вперемешку со звуками. дыхание вперемешку с ветром, пульс по спидометру. пока не кончится бензин, пока не остановятся все четыре мотора, пока мы не гробанемся нахуй друг об друга, переломав, наконец, бронированные позвоночники и явив всему свету экстравагантное содержимое наших бесполезных голов. да, конечно.