Пятибратова Алла. Созвездие гадкого утёнка

Отрывок

Она третий день сидела дома. Московцев разрешил, объявив на работе, что Марина простудилась и некоторое время коллективу придется обходиться без нее. Коллектив повздыхал, сочувствуя заболевшей, и передал через Антона, об их отношениях уже все прознали, чтобы Марина побыстрее возвращалась.

"Мы ее любим, так и скажи ей, и ждем с нетерпением. Марина об этом прекрасно знает", - сказала Динара. Да, Марина об этом знала. Но возвращаться в "рабочий строй" ей пока что совсем не хотелось.

Сегодня она проснулась поздно, почти в двенадцать. Антон позвонил с какой-то пресс-конференции, спросил, чего ей хочется на ужин. Марине ничего не хотелось, ни на обед, ни на ужин. Она очень мало ела, зато кофе поглощала в таких количествах, что ей уже стало казаться, что ее организм переполнен им. Порезав о разбитую чашку палец, она искренне удивилась, когда увидела, что из ранки потекла красная, а не коричневая жидкость. Она даже понюхала кровь и лизнула ее, чтобы убедиться, что это не кофе.

Кое-как почистив зубы, Марина забралась в горячую ванну. За три дня больного безделья она решилась, наконец, подумать о том, что происходило в ее жизни последние месяцы. Помня почти наизусть все письма, которые приходили к ней от Алиного имени, она вновь и вновь прочитывала их в уме, напрягая при этом все тело, словно это могло ей помочь что-то понять.

Нужно перестать метаться и психовать, сказала она себе в который раз. И громко рассмеялась. Если бы Антона не было с ней рядом все это время, наверно, она смеялась бы по-другому и в другом месте. А что, точно, давно бы упекли в дурдом, подумала Марина.

"А тут вот у нас лежит тихо помешанная Даневич". Марина представила, каким тоном эти слова произносит врач-психиатр на утреннем обходе, демонстрируя ее в качестве наглядного пособия зеленым студентам, а она сидит перед ними, растрепанная, в драном халате, на продавленной кровати, и по-идиотски улыбается.

Почему продавленной? Марина снова засмеялась. Так это и есть все ее представления о дурдоме - продавленная кровать и идиотская улыбка? "Господи, и о чем я только думаю!", одернула она себя.

Вода остыла, и Марина начала замерзать. Она вылезла из ванны, закуталась в большое полотенце, немного постояла перед кухней, размышляя, есть ли необходимость в принятии пищи. Но ее организм на этот вопрос не откликнулся, и Марина решила, что лучше всего снова залезть под одеяло и отключиться. Мимоходом она заглянула в зеркало и спросила у бледной женщины: ну, что, мон ами, это и есть та самая растительная жизнь, которую ты так хотела? Не знаю, прошла ли ты свою жизнь до половины, но в сумрачном лесу ты уже оказалась, девочка. Ой, в каком сумрачном...

Вечером Антон приготовил спагетти с каким-то, по его выражению, обалденным соусом. Готовил он и в самом деле хорошо. Марина, чтобы не обидеть его, немного поела и даже не забыла похвалить его кулинарные способности. Он налил в бокал вина и заставил Марину выпить, хотя бы немного. Потом посадил ее к себе на колени и стал молча гладить по голове, спине и плечам.

- А ты не болтливый, - сказала Марина.

- Ты хочешь, чтобы я болтал? - Антон удивленно приподнял брови. - Я был уверен, что ты терпеть не можешь болтунов.

- Не могу, - кивнула Марина. - Но сейчас я бы потерпела... Знаешь, мне стало тяжело оставаться одной. Меня мучает чувство вины. Мне кажется, я была такой глупой, толстокожей, не видела и не понимала таких, в сущности, простых вещей... Я была плохим другом для Али. Почему она меня терпела?

- Потому что любила. Все мы такие - глупые и непонятливые. Ты ни в чем не виновата, не нужно есть себя, - Антон заглянул в ее глаза. - Слышишь меня?

- Ты меня защищаешь от меня самой? Ты меня удивил... У меня была подруга. Если я говорила, что вот я такая-сякая, что-то не так сделала, она любила раскладывать по полочкам мою вину и анализировать ее. Она говорила: что ж, дорогая, давай разберемся, по какой такой причине ты то-то и то-то сделала неправильно, и как нужно было сделать.

- И ты ее, в конце концов, послала?

- Да, мы с ней давно разбежались. А как ты догадался?

- Не знаю, как ты могла с ней дружить. Я бы не смог. Когда я знаю, что что-то не то сотворил, я сам себя так корю и поедом ем, как больше никто не может. И в такой момент, чтобы совсем не пропасть, мне нужен рядом человек, который не станет рассказывать мне, какая я сволочь, а скажет: хватит мучиться, все мы бываем дураками и делаем много такого, о чем потом жалеем. Вот для чего, по-моему, нужны близкие люди - чтобы говорить такие вещи тогда, когда это необходимо.

Марина долго молчала. Потом прошептала:

- Спасибо, Антонио...

ххх

Марина уже почти примирилась с тем, что не может узнать, кто ей пишет письма. А они последнюю неделю приходили каждый день. Они были короткими, всего по нескольку строчек. Аля неизменно спрашивала, когда же Марина придет к ней в гости.

Так и привыкну, пожалуй, думала Марина. Но последнее письмо снова заставило ее засомневаться в том, что к ним можно привыкнуть.

"Привет, дорогая моя! Я тебе еще не надоела? Прости, что закидала тебя своими посланиями. Думаю, пришло время объяснить почему. Знаешь, я не ожидала, что Иван расскажет тебе о нас, о нашем не родившемся ребенке... Вот и писала тебе каждый день ни о чем, наверно, пыталась набраться храбрости... Нет, я не жалею о том, что Иван рассказал. Но я знаю, как эта давняя история больно тебя задела. Надеюсь, ты понимаешь, почему я не хотела вспоминать ее и никогда тебе не рассказывала. Видишь, я и сейчас не могу говорить об этом, путаюсь в словах. Лучше бы, конечно, поговорить при встрече. Почему ты не приходишь?". Обычного прощания и подписи под этим письмом не было.

В душе Марины все всколыхнулось с новой силой, все ее страхи, вопросы, сомнения... Вот только подозревать, как и прежде, было некого.

- Антон, кто же мог подслушать наш разговор с Иваном Данилычем, а? Я ведь не рассказывала о нем никому, понимаешь? А я ничего не понимаю! Ну, кто это, кто, кто? - Марина почти кричала и размахивала руками. Антон хватал ее за плечи и пытался успокоить.

Вдруг Марина замерла.

- А... может быть, это ты, Антон? - спросила она, и лицо ее вытянулось. - Ты ведь тогда был в редакции, мог подслушивать за дверью. Скажи, что это ты, и давай покончим с этим! Ты ведь видишь, что я уже не выдерживаю... Антон, пожалуйста!

Но Антон молчал. Марина заплакала и села на диван. Он сел рядом, взял ее за руку.

- Даже не знаю, что сказать... Ты ведь знаешь, что это не я...

- Знаю, знаю, - всхлипнула она. - Прости!

Антон сделал крепкого кофе. Они пили его молча. Говорить не было сил. Постепенно Марина успокоилась.

- Как просто выбить меня из колеи, а, Антонио? - слабо улыбнулась она. - Как думаешь, меня уже можно считать полноценной нервнобольной?

- Еще нет, - улыбнулся Антон. - Ты сильная, не так просто тебя выбить из колеи, как ты думаешь. Давай еще раз просчитаем все варианты.

- А они вообще есть? Что просчитывать? Мне уже начинает казаться, что без вмешательства какой-нибудь потусторонней силы мы вообще никогда ничего не узнаем... О, черт! - Марина вдруг хлопнула себя по лбу. - Вот кто нам нужен - Константин! Но только где его искать? У меня же телефона его нет, я даже не знаю, где он работает. Ну, почему когда он на фиг не нужен, он появляется, а когда понадобился позарез, то...

Марина не договорила. Она повернула голову к двери кабинета. Антон увидел, как открылся ее рот и широко распахнулись глаза, и тоже повернул голову. И тут Марина заорала. В дверях стоял Константин.

- Это вместо здравствуйте, что ли? Или в моде теперь приветственный клич? - спросил он, дождавшись, когда Марина замолчит.

Антон выскочил в коридор, чтобы разогнать сбежавшихся на вопль коллег. Марина сидела на диване все в той же позе и с ужасом смотрела на Константина.

- Что ж, проходите, присаживайтесь, будьте так любезны, - пригласил его Антон и закрыл дверь кабинета. - Да, ваше появление, надо признать, было очень эффектным. Даже показалось, что сверкнула молния и прогремел гром. А, Марин, тебе так не показалось? - Антон говорил насмешливым тоном, но ему не удавалось скрыть напряжение в голосе.

- А что вообще происходит? - удивленно спросил нежданный гость. - Я должен был войти в ваш кабинет как-то по-другому? Может, у вас, у журналистов, принято влетать в окно? - он даже помахал руками для наглядности.

Марина понемногу стала приходить в себя.

- Да уж, Костик, вы появились в нашем кабинете, как черт из табакерки... Хотя если б здесь возник черт, я, пожалуй, изумилась бы меньше, - хрипло сказала она и поводила рукой перед глазами так, словно пыталась прогнать какое-то видение.

- Не хотел напугать вас, честное слово, - Константин прижал руку к груди. - Правда, я не понимаю, почему вы испугались...

- Да я и сама не понимаю, - слукавила Марина. - Просто мы тут как раз говорили... вспоминали о вас... А вы тут вот и возникли, то есть появились... стоите вдруг в двери... в дверях...

Константин, слегка приподняв брови, слушал ее лепет. Когда Марина, окончательно запутавшись, замолчала, он достал из кармана куртки пачку сигарет, вытащил одну и прикурил, больше никому не предложив.

Хорошо, что для таких случаев существуют сигареты, подумала Марина. Можно, глубоко затягиваясь, сделать достаточно длинную паузу и что-нибудь придумать. Тоже, что ли, закурить? Лучше не буду давиться дымом, решила она, вряд ли это поможет. Она посмотрела на Антона, и ей показалось, что и он тоже размышляет, а не закурить ли.

Какое-то время они наблюдали, как их гость усиленно дымит и сосредоточенно рассматривает сигарету. Марина неожиданно обнаружила, что и она прилипла взглядом к вспыхивающему кончику. Туда же был направлен и взгляд Антона.

"Бьется в тесной печурке огонь...", - мысленно пропела она. Опустила глаза и стала ждать, что будет дальше. Первой нарушать молчание она не будет. В конце концов, говорить должен Константин. Ведь это он пришел сюда, значит, ему от нее что-то нужно, вот пусть и сообщит. Марина вздохнула.

Константин говорить не торопился. Наконец он выразительно посмотрел на Антона.

- Намекаете, что третий лишний? - догадался тот. - Ладно, выйду. Ненадолго и недалеко. Не обижайте мою девушку, - нарочито мягко сказал он, выделив слово "мою". И вышел.

- Угу... Значит, вы - его девушка? - спросил Константин, выделив слово "его". Марина кивнула. - Что ж, это упрощает дело. Потом объясню, - махнул он рукой, заметив вопросительный взгляд Марины. - Вы, наверно, подумали, что я пришел приставать к вам? Вовсе нет. То есть да, я хотел бы... Да не приставать, не смотрите на меня так!

Марина снова опустила глаза и демонстративно стала рассматривать носок своего ботинка. Значит, он пришел не приставать к ней. Уже хорошо. Хотя, что вообще может быть хорошего в том, что он пришел?

- Может, вы изволите объяснить, зачем пожаловали? - спросила она подчеркнуто вежливо, но не скрывая сарказма.

- Конечно, изволю, - в голосе Константина появился знакомый Марине металл. - А вы, может быть, поведаете мне, от кого вы уже несколько месяцев получаете письма за подписью вашей умершей подруги?

Марина подняла глаза. Она удивилась, но не неожиданному вопросу, который должен был бы произвести такой же эффект, как появление Константина в ее кабинете, а как раз тому, что этот вопрос ее почему-то вовсе не удивил. Она долго думала, что же ему ответить, но ничего не придумала.

- А вы разве не знаете? - насмешливо спросила она. - Я и хотела разыскать вас, чтобы спросить об этом.

- Хм, вот как... Хм, - Константин хмыкнул еще несколько раз.

- Вам что, больше нечего сказать, кроме вот этого вашего "хм"? - в голосе Марины появилось раздражение. - Я надеялась, что вы знаете...

- Да откуда, в самом деле? Я же все-таки не этот ваш... черт из табакерки, - Константин, похоже, разозлился.

Его слова неожиданно ее расстроили. Она пристально рассматривала нежданного гостя, словно желая убедиться, что это и точно не черт. Сейчас Марина бы предпочла, чтобы и она, и он ошиблись. Ей позарез нужен был тот, кто все объяснит. Константин отказался, и он ее разочаровал.

- Я вас разочаровал?

Марина застыла. Неужели она стала говорить вслух и не замечает этого? Тревожный синдром.

- У вас все написано на лице, - пояснил Константин, словно снова услышав ее вопрос.

Марина с силой сжала кулаки. Черт, как он ее достал!

- Пошел вон! - Марина смотрела на него с такой злобой, что ей самой стало страшно. - И не смей вмешиваться в мою жизнь! Ты понял?!

Лицо Константина побелело. Он медленно поднялся, старательно отряхнул брюки и осторожно засунул ладони в карманы куртки.

- Я понял, - сказал он очень тихо. И пошел к двери. Переступив порог, обернулся и так же тихо сказал: - Я еще навещу вас.

- Где, в дурдоме? - рассмеялась Марина. - Если вам будет угодно!

Константин закрыл за собой дверь. Марина подошла к окну и распахнула его. Ей показалось, что в кабинете пахнет серой. Кажется, у меня начались обонятельные галлюцинации, подумала она. Она ощущала себя такой опустошенной, будто ее гость, уходя, забрал с собой все ее мысли и эмоции. Собрал в горсточку и положил к себе в карман.

Она упала на диван, и ее сознание отключилось.

ххх

Воскресное утро выдалось, как и обещали, погожим. Они ехали в маршрутке и молчали. Разговаривать почему-то было тяжело. Солнце глубокой осени пыталось согреть их сквозь стекло. Но Марине было зябко, хотя она и надела теплую куртку. Вера сидела у окна и туманным взглядом скользила по пролетающим мимо деревьям. У нее на коленях лежали четыре желтые хризантемы, которые накануне купила Марина. Они ехали на кладбище.

Еще издалека Марина увидела на Алиной могиле желтое пятно. Когда они подошли ближе и рассмотрели, что это такое, Марина растерялась. На холмике лежали четыре желтые хризантемы - точно такие же, какие она держала в руке.

- Они свежие. Похоже, нас сегодня кто-то опередил, - задумчиво сказала Вера и вопросительно посмотрела на Марину. Та лишь пожала плечами.

Марина положила хризантемы к подножию деревянного креста. Они постояли и помолчали. Потом сели на врытую возле соседней могилки скамейку, достали бутылку с вином и три маленьких стакана. Разлили. Один стаканчик поставили на землю.

- Это малиновое вино, Аля, помнишь, то, которое мы ставили с тобой на даче? Последний урожай. Вот, осталось еще полбутылки...

Она глубоко вздохнула и одним глотком выпила вино. Вера сделала то же самое. Разговаривать по-прежнему не хотелось. Марина стала рассматривать землю, пожухлые пучки травы, оградки, потом подняла голову и уставилась в небо, для поздней осени удивительно голубое и чистое. Трудно было поверить, что еще вчера оно было таким тяжелым и мокрым.

Почему невозможно оторвать глаза от неба, ведь там ничего нет. Ничего, кроме этой немыслимой синевы... Что она такое? Окончание бесконечности или ее начало? Бесконечность проходит сейчас через меня, туда, в небо и дальше, вдруг остро ощутила Марина. И на какое-то едва уловимое мгновение почувствовала себя Сфинксом, через глаза которого течет время.

- О чем ты думаешь? - спросила Вера, заглядывая ей в лицо. - Ты так далеко сейчас, что мне даже страшно. И ужасно одиноко...

- Одиноко? - очнувшись, удивленно спросила Марина. - Разве возможно чувствовать одиночество, глядя в эту синеву? Посмотри!

Марина задрала подбородок и снова стала смотреть вверх. Но сразу же поняла, что небо сегодня ей уже ничего не скажет.

Они просидели у Алиной могилы почти два часа. Пора было возвращаться домой. Марина, наклонившись, легко прикоснулась рукой к желтым цветам. Краем глаза она увидела деревце, на которое до этого не обращала внимания. Она стала его рассматривать. Вера встревожено наблюдала за ней.

- Что, Марина? У тебя такой странный взгляд... Что ты увидела? - спрашивала она и тянула Марину за рукав.

- Ты видишь это деревце? - Маринин голос дрожал.

- Ну, конечно...

- Ты видишь, на стволе вырезаны буковки?

- Вижу... Г и У?

- Да, да! Г и У - гадкий утенок!

- И что?

- Это деревце два года назад я своими руками посадила на Алиной даче. И сама вырезала ножом эти буквы. Аля тогда смеялась, говорила, что я, как собака, мечу свои места... Как оно могло оказаться здесь? - Марина так пристально смотрела на его ветки, словно ожидала ответа от них.

- В самом деле... Ты считаешь это странным? Ты уверена, что ты не была здесь после похорон?

- Тебе кажется, что у меня проблемы с психикой?

- Что ты несешь! Нет, конечно! Надо подумать... Кто-то из ее близких выкопал деревце на даче и привез сюда. Думаю, это самое простое объяснение.

- Да, да, снова самое простое объяснение, которое ничего не объясняет, - прошептала Марина.

Вера обняла ее за плечи и слегка встряхнула.

- Ну, перестань! Тебе во всем мерещится что-то мистическое. Пойдем уже...

Они пошли по тропинке к остановке. На выходе с кладбища Марина оглянулась. Сердце внезапно сильно сжалось. "Я не хочу прощаться с тобой, Аля! Я вернусь, когда мое сердце наполнится печалью до краев..."

ххх

Вера уговорила Марину зайти к ней и выпить кофе. Марина согласилась. Ей не хотелось идти домой и там продолжать терзать себя бесконечными вопросами, ни на один из которых она так и не знала ответа. Антона сегодня она не ждала - он уехал в соседний город на свадьбу друга и обещал вернуться только послезавтра.

Они уселись за столом на кухне, где было тепло и тихо. Какой замечательный ритуал, усаживаться вот так друг напротив друга, с наслаждением вдыхать кофейный аромат и неторопливо разговаривать ни о чем. Марина бесконечно радовалась бы этому сладостному покою, если бы его не отравляло происходящее с ней.

Вера, видимо, почувствовала ее настроение, потому что почти сразу, как разлила кофе по чашкам и села, спросила:

- Письма приходят?

- Да.

- Что-нибудь прояснилось?

- Нет.

- Что будешь делать?

- Не знаю.

Марина вдруг подумала, что сейчас для нее существует очень мало вопросов, на которые она может ответить вот так однозначно. Она вообще не всегда могла ответить даже на, казалось бы, простые вопросы. На один и тот же вопрос ей часто хотелось сказать сразу и да, и нет, и не знаю. Если нажать в компьютере сразу на три клавиши, задавая ему выполнить разные задания, он зависнет, думала Марина. А если я в своей голове постоянно нажимаю сразу на три клавиши?

- Знаешь что, Веруня, я тут думала, думала и вот что придумала...

Вера поставила чашку на стол, положила подбородок на руку и выжидательно стала смотреть ей в глаза. Марина поежилась. Отхлебнула кофе и потом еще покашляла, прочищая голос.

- У меня появилось очень серьезное подозрение в отношении одного человека... Все сходится на нем. Больше и подозревать некого, кроме него. Думаю, нет, даже уверена, что это он...

- Да скажи уже, кто это, не тяни кота за хвост! - не выдержала Вера.

Марина не то всхлипнула, не то нервно хихикнула. Изобразила покаянную улыбку. И, словно набрав воздуха перед нырянием в ледяную воду, выдохнула:

- Я!

Вера даже не шевельнулась. Она все так же спокойно смотрела в лицо Марине, потом слегка усмехнулась и сказала:

- Вообще-то я уже догадалась, что ты скажешь. Ну, и как ты додумалась до этой мысли?

- Тебе не нравится эта мысль или то, что я до нее додумалась? Тон у тебя какой-то... непонятный...

- Да это у тебя, дорогая моя, тон непонятный! Что ты несешь?

- Ничего не несу, - Марина, опустив голову, стала сосредоточенно чертить по столу пальцем. - Давай я лучше тебе объясню. Кивни хотя бы... Ага, хорошо. Так вот слушай, как все сходится. Только я сама могу писать самой же себе такие письма. Они из моего подсознания. А как и когда я это делаю, просто не помню. Бывает же такой вид амнезии... Кажется, мы с тобой вместе смотрели триллер... Помнишь, там героиня убивала мужиков в состоянии прострации, а потом сама же и расследование вела. Что-то такое, в общем. Может, на меня смерть Али так вот подействовала... Разве не может так быть?

Вера согласилась, что, возможно, такое и может быть.

- Это же можно проверить! - возбужденно сказала Марина, обрадовавшись ее поддержке. - Нужно только установить за мной слежку, круглосуточную!

- Как ты себе это представляешь? Что, и в ванной за тобой следить, и в туалете, что ли?

- А как же! У меня же в каждом углу компьютер с Интернетом стоит, даже в туалете! - съязвила Марина, и они с Верой расхохотались. - Главное, следить за мной на работе. Это может делать Антон. Конечно, нам все равно придется разбегаться по своим делам, но уж несколько-то дней он сможет быть со мной рядом 24 часа в сутки...

- Кроме Антона, выходит, больше и некому, - с горечью сказала Вера и опустила глаза. Но Марина, увлеченная своим планом, не услышала ее.

Они весь день так и просидели на кухне. Марина болтала с легкостью, какой давно не появлялось в ее настроении. Вера больше молчала, но наблюдала за подругой с тайной надеждой, что та хотя бы сегодня не будет грустить. Но когда наступили сумерки, потемнело и лицо Марины, потяжелел ее голос, и, наконец, она совсем замолчала, уставившись невидящими глазами в свою чашку с недопитым кофе.

Вере тоже стало грустно. Она не знала, как помочь Марине, и это бессилие тяготило ее больше, чем что-либо. Когда Марина засобиралась домой, Вера не стала удерживать ее. И только, прощаясь у двери, коснулась губами ее щеки.

- Не пропадай, пожалуйста. Хотя бы звони и рассказывай, с каким успехом идет слежка, - сказала Вера со смехом, но на самом деле ей хотелось плакать.

- Хорошо, - кивнула Марина и через силу улыбнулась. - Буду звонить и подробно докладывать, как идет слежка...

Она звонила Вере каждый вечер и рассказывала. Но пока не происходило ничего особенного. Больше всего идея слежки понравилась Антону. Он просто ни на шаг не отходил от Марины, открыто радуясь, что имеет на это полное право.

- Антон. Антон Селивоник. Нахожусь при исполнении ответственного задания, прошу не предъявлять ко мне никаких претензий ни по какому поводу, - шутил он и при этом изображал то ли Шерлока Холмса, то ли комиссара Мегрэ, прикуривая воображаемую трубку.

Марина только снисходительно усмехалась в ответ на его мальчишеские выходки...

Писем не было уже три недели. Марина вроде бы понемногу успокоилась. И почти уверила себя, Веру и Антона в том, что письма она посылала себе сама. Однако одна мысль не переставала тревожить ее, как она ни пыталась ее отгонять. Ведь все письма от Али отсылались с одного и того же компьютера, который стоял в центре информации. Но за все последние месяцы никто Марину в центре ни разу не видел. Это было загадкой. Когда она поделилась своими сомнениями с Антоном, он тоже удивился и задумался, но все, что в результате смог, так только выразительно пожать плечами.

- Но письма ведь перестали приходить, - сказал он неуверенным голосом. - Может быть, ты все-таки права, и ты сама их писала. Но когда ты это делала, где и почему просто не помнишь. Вряд ли мы сможем когда-нибудь узнать правду. Тебе не кажется, что лучше всего поскорее забыть эту историю?

Да, согласно кивнула Марина, вряд ли мы когда-нибудь сможем узнать правду и лучше эту историю поскорее забыть. Но знала, что забыть ее невозможно. Просто потому, что она не закончилась. Она это чувствовала. И в какой-то момент совершенно ясно поняла, что непременно будет продолжение.

Постепенно ее напряжение опять стало нарастать. Она ждала.

Антон заметил, что Марина снова стала часто задумываться о чем-то, глядя немигающим взглядом в одну точку, и ее лицо становилось совершенно отсутствующим. В такие моменты она не слышала его вопросов, и с заметным усилием возвращалась в реальность, когда он осторожно гладил ее по голове, как маленького ребенка, измученного болезнью. Он говорил какие-то ласковые слова, пытаясь успокоить ее и убедить, что ничего плохого не происходит, зачем же так мучить себя. Она соглашалась, говорила, что сама устала от всего. Но ничего поделать с собой не могла. Иногда со страхом она думала, что ее организм просто не выдержит такого напряжения и сломается.

Но, проснувшись однажды утром, Марина вдруг с радостью почувствовала, что ее организм выдержал, кризис миновал, и вся она наполнилась приятной легкостью и чувствами, которых еще никто не объяснил и которым еще никто не придумал названия.

- Письмо придет сегодня, - сказала она себе. - И его напишу не я.

Она была совершенно спокойна. Она, как ей казалось, была готова. И знала, что сделает.

Нужно принимать все так, как оно есть. Нас так долго и терпеливо учат этому: не ломать, не вставать на дыбы, не грести против течения. У всего есть свой смысл. Просто мы не знаем его. Но ведь это не значит, что его нет. Нужно научиться понимать хотя бы это.

Войдя в кабинет, Марина сразу бросилась к компьютеру и открыла свою почту. И среди множества новых писем сразу увидела то, которое с нетерпением ждала. Она торопливо открыла его, предчувствуя, что там может быть написано. В письме было всего несколько слов: "Ты знаешь, что я люблю тебя, мой гадкий утенок. Твоя Аля".

Марина улыбнулась. Она прочитала эти слова много раз. Потом набрала "Я знаю, Аля. И я люблю тебя". И решительно нажала на окошко "Отправить".

ххх

Ясное утро, чистое небо. Марина нехотя открыла глаза, и сразу поняла, что тревога никуда не делась, блуждает по грудной клетке, дотягивается холодными скрюченными пальцами до живота. Причина затяжной тревоги была непонятна. Марина внезапно, как от сильного испуга, проснулась в ночь на субботу и до самого рассвета ворочалась в постели, боясь потревожить Антона и в то же время желая, чтобы и он проснулся.

А сегодня уже понедельник. И нужно идти на работу. Она раздвинула шторы. Надо же! Каким чутьем она поняла, еще даже не открыв глаз, что утро ясное и небо чистое? Из ее окон на первом этаже не просматривалось даже кусочка неба, а виднелись только деревья и окна такого же многоэтажного дома напротив. В их закуток не часто удавалось пробраться даже ветру, а уж солнце тут и подавно редкий гость. Но сегодня случился такой день.

Пойду на работу пешком, решила Марина, и пусть опоздаю, неужели так важно мое присутствие на каждой планерке? Последние месяцы она мало двигалась, зато чересчур много нервничала. Кожа посерела, под глазами тени. Марина не могла отделаться от ощущения, что на ее лице застыла маска страдалицы. Нужно уже как-то приводить себя в порядок. Как же приговаривала Аля, подкрашивая губы? А! Нужно сделать свежий ремонт на лице, тогда можно его и на продажу выставлять.

Ах, Аля... Может, она Марине приснилась, а сон забылся, оттого и на душе неспокойно? Так, а куда делся Антон? Ушел один, даже не разбудив ее? Марина посмотрела на постель и вдруг поняла, что не помнит, ночевал ли Антон у нее этой ночью. Ничего себе! Провалы в памяти - это что-то новенькое. Марина задумалась.

- Но я ведь помню, что выпила снотворное! - вскрикнула она.

И стала пытаться вспомнить что-либо еще о вчерашнем вечере. Не удалось. Тогда она махнула рукой и пошла в ванную. Пощупала зубную щетку Антона - она была сухой, как и его полотенце. Быстро умывшись, Марина пошла на кухню и обнаружила на столе чашку Антона с недопитым кофе, а на блюдце два бутерброда с сыром, один из них был откушен почти до половины. Эта картина озадачила ее еще больше.

Просидев за столом с полчаса, она заставила себя дожевать бутерброды и выпить кофе, как бы в нагрузку к беспокойным размышлениям, которые ни к чему не привели. Лучше спросить у Антона, где он провел эту ночь и почему она его об этом спрашивает, вдруг у него найдется простое объяснение. Марина посмотрела на часы в мобильном телефоне и обнаружила 17 пропущенных звонков. Видимо, Антон все же пытался разбудить ее, но телефон был на беззвучном режиме.

Она выскочила на улицу и быстрым шагом пошла на работу. Несмотря на солнце, было холодно, она пожалела, что оделась слишком легко, и прибавила ходу, надеясь согреться. Марина опаздывала уже почти на час, но никаких угрызений совести по этому поводу не испытывала, зная, что в худшем случае шеф ее всего лишь пожурит. Московцев, после того, как Марина рассказала ему о том, что с ней происходит, стал относиться к ней по-особому бережно, что заметили даже самые невнимательные в их коллективе. А сама она принимала его заботу с благодарностью, называя Ивана Даниловича "отец родной", причем без всякой иронии.

Марина еще ускорила шаг, уже понимая, что гонит ее не холод, а все та же непонятная тревога. Издалека она увидела возле редакции карету скорой помощи и испугалась.

Она взбежала по ступенькам на площадку перед дверью в офис, где у входа стояли фотокор Валера Хотинцев и какой-то незнакомый парень. Марина пристально посмотрела на Валеру.

- Галине Васильевне стало плохо, - промямлил он, отводя глаза в сторону. - Но ты не волнуйся, с ней уже все в порядке...

- Понятно, - кивнула она, но страх не отпускал.

Она пошла обратно к машине скорой помощи и заглянула в открытые дверцы. В салоне никого. Не было и носилок. Краем глаза Марина уловила возле входа в редакцию какое-то движение. И обернулась.

Возле дверей стоял Антон и смотрел на нее. Она махнула ему рукой. И тут из двери вышел Константин, но Марина даже удивиться не успела, потому что сразу вслед за ним показались двое здоровых парней с носилками, накрытыми белой простыней.

У Марины похолодели ноги, и забухало сердце. Значит, ее все же обманули, с Галиной Васильевной не все в порядке, раз ее забирают в больницу. Она смотрела на приближающихся санитаров и не двигалась с места, стараясь собраться с силами, чтобы сказать их любимой Галочке, как ее называли между собой в коллективе, что-нибудь ободряющее.

Марина уже открыла рот, но тут снова подняла глаза к двери и оцепенела. Там стояла Галина Васильевна, бледная, с перекошенным лицом, но живая, на своих ногах. Ее поддерживали с двух сторон Валера и Антон.

Марина повернулась к носилкам, которые уже собирались заносить в салон. И увидела то, что до этого было скрыто от ее глаз - лежащий на носилках человек был накрыт с головой. Она схватила санитара за рукав, заставив его остановиться. И резким движением сдернула простыню.

- А! - вскрикнула она и стала оседать на землю.

К ней со всех ног бросились Антон и Константин.

ххх

- Ничего, ничего, пусть спит, - врач успокаивал Антона, поглаживая его по плечу. - Вам бы тоже не мешало поспать...

Антон его рассеяно слушал, беспокойно посматривая на Марину. Она спала уже третий день, и только вот сейчас, вечером, открыла глаза. Но пока Антон бегал за врачом, она опять уснула.

- Почему она так долго спит? Это разве нормально?

- Нервное потрясение, не забывайте, молодой человек! И успокоительные. Ее организму необходим длительный отдых.

- Да я понимаю, понимаю! - нервничал Антон. - Когда она в себя придет?

- Вот что! Пойдемте со мной, я вам тоже укольчик сделаю, устроитесь на кушетке, в ординаторской, поспите нормально, а то сколько часов уже сидите тут на стуле... Марина проспит до завтрашнего утра. Когда она проснется, вы будете рядом, не волнуйтесь.

И врач решительно увлек Антона за собой, продолжая рассказывать ему что-то о нервных потрясениях.

Марина проснулась ближе к полудню. Во всем теле была неприятная слабость, в голове шумело. Она услышала, как открылась дверь, затем шаги и голоса. Она повернула голову на звук, но рассмотреть вошедших не смогла.

- Все белое... Я в больнице? - прошептала Марина. - А почему все расплывается? Не вижу лиц...

- Это не страшно, не страшно, зрение потихонечку восстановится, - мягко сказал врач, взяв ее за руку. - Меня зовут Ренат Эмильевич. Сможете повторить?

- Нет.

- Язык плохо ворочается? Ну, ничего, мы вас быстро на ножки поставим, и глазки починим, и все остальное...

Врач, который воспринимался Мариной, как низенький, щуплый, весь в белом и с размытым темным пятном вместо лица, говорил с ней, как с маленькой девочкой, а, может, у него вообще была такая манера разговаривать. Ей было все равно. Она чувствовала невероятную усталость, хотя, если верить доктору, проспала четыре дня подряд.

Антон стоял рядом с кроватью и не знал, видит ли его Марина. Пока он не решался подать голос.

- Антон, его уже похоронили? - неожиданно спросила она.

Антон вздрогнул. И ответил хрипло:

- Да.

- Зачем сюда приходил Константин?

- Откуда ты знаешь? - удивился Антон.

- Зачем?

- Узнать о твоем состоянии.

- Он уже знает, кто убил Ивана Данилыча?

Антон снова вздрогнул.

- С чего ты взяла, что его убили?

- Убили, - ровным голосом сказала Марина.

- Он умер от остановки сердца. Это заключение экспертизы.

- Ясно. Ты иди, я устала, буду спать...

Но уснуть она не могла до самого утра. Закрывала глаза и опять видела одну и ту же картину: она сдергивает простыню, а под ней на белой подушке неживое лицо Московцева...

На поминки всем коллективом собрались в кафе рядом с редакцией, куда обычно ходили обедать. И Московцева здесь хорошо знали, а потому его внезапную смерть восприняли как свое личное горе.

Пришли свои и еще несколько человек из других редакций, помянуть "Данилыча" позвали только самых близких. Уселись за сдвинутые вместе столы. Разговаривали тихо, сочувственно поглядывая на опухшее лицо Галины Васильевны. Она сильно сдала. Но мужественно приходила в офис раньше всех и целый день в прямом смысле слова пахала. Ей все старались помогать, как могли, не раз вспомнив, как не вовремя вздумал уйти на пенсию другой заместитель главного редактора Николай Егорович. Нового второго зама Московцев подыскать себе не успел.

Марина, еще не очень хорошо ориентируясь в пространстве, подошла к столу, близоруко щурясь, отыскала глазами рюмку с водкой, неуверенным движением взяла ее и поднесла ко рту. Сидевший с краю Антон только и успел сказать: "Тебе не стоит, ты же...". А она уже успела махом выпить.

Все повернули головы в ее сторону и молча наблюдали. Марина этого не видела. Она опрокинула в рот еще одну рюмку и села.

- Закуси, - сказал Антон, пододвинув свою тарелку с разными салатами и протягивая вилку.

Она только отрицательно помотала головой. И решилась посмотреть на тех, кто сидел за столом. Лица она видела нечетко, но все же рассмотрела, что напротив, немного наискосок, сидит Константин и вроде бы не сводит с нее глаз. Во всяком случае, так ей показалось.

- Этот что тут делает? - спросила она без всякого выражения.

- Просто пришел почтить память Ивана Данилыча, - ответил Антон, проследив за ее взглядом.

- Всюду и везде он просто так, - таким же бесцветным голосом сказала Марина. - Что ему нужно? А! Какая разница...

Марина увидела, что прямо напротив нее сидит худощавый парень, низко опустив голову, ей даже показалось, что плечи его вздрагивают. Это был водитель Московцева Саша. Он был очень молод, и, наверно, в его жизни это была первая потеря близкого человека.

Галина Васильевна тревожно поглядывала в ее сторону. Динара и Любаша тайком бросали на Марину беспокойные взгляды. Она ничего не замечала, погрузившись в свои мысли. Но неожиданно услышала разговор через пару стульев от себя. Говорили тихо, мужские голоса она не узнала, да и не пыталась, важнее было уловить и связать обрывки предложений.

- Скажи, пожалуйста, с чего вдруг крепкий молодой мужчина, сорок всего недавно отмечали, вздумал умереть? Да еще прямо на рабочем месте?

- И не говори! Странно все это. Сердце остановилось... Ни с того, ни с сего, что ли? По утрам бегал, в бассейн по выходным, в тренажерный зал частенько... Бывший десантник, в форме себя держал...

- Выходит, сердце у него нездоровое было, раз остановилось? Как же он тогда по стольку километров по утрам отмахивал?

- Не знаю. Только ты прав - странно все это...

- Эксперт вроде сказал, что Данилыч умер еще в пятницу вечером. И ведь не хватился его никто...

- А кому? Он ведь одинокий. И не знал никто, что он в офисе.

- Да если б и знали! Он ведь часто допоздна там оставался.

- А обнаружил кто?

- Галина Васильевна. Выпало ж на ее долю!

- Да, не позавидуешь...

Дальше Марина уже ничего не слышала, потому что рядом с ней уселся Антон и снова настойчиво стал подсовывать ей тарелку, на которую горкой сложил куски мяса, колбасы, копченой рыбы и чего-то еще.

Марина от закуски отказалась. И потянулась за третьей рюмкой. Антон хотел перехватить ее руку, но опять не успел.

- Не надо, ты же пьешь лекарства, - шепнул он Марине на ухо.

Ничего не ответив, Марина встала и, слегка покачиваясь, направилась к выходу. Антон пошел за ней. У дверей их нагнал Константин.

- Я с тобой! - решительно сказал Антон.

- Я вас провожу! - одновременно с ним сказал Константин.

- Оставайтесь здесь. Оба.

Марина показала им ладонью "стоп!".

- Хочу побыть одна. А вы должны быть здесь, со всеми.

- Я все же зайду в больницу попозже, узнать, как ты, - просящим голосом сказал Антон.

- А я оттуда уже ушла. Я иду домой. Потом, все потом, хорошо, ребята? Я вас очень прошу, не ходите за мной!

Марина вышла в вечерний холод и остановилась у входа. "Ребята" так и стояли рядом, потом Антон все же двинулся к выходу, но Константин придержал его за локоть и покачал головой: не надо. И кивнул в сторону стола, предлагая туда вернуться.

Мимо, скользнув по ним глазами, быстрым шагом прошел один из их охранников. Он выскочил за дверь и окликнул Марину.

- А, дядя Толя, - слабо улыбнулась Марина, когда он подошел ближе.

- Мариночка, мне очень надо с тобой поговорить, очень! Надо рассказать кое-что. Не сейчас, конечно. Ты когда придешь на работу?

- Завтра, - неуверенно сказала Марина.

- Хорошо. Как раз завтра моя смена. Встретимся вечером, когда освободишься?

- Ладно, дядя Толя, встретимся.

Он долго смотрел ей вслед, вздыхая и качая головой. Потом несколько раз глубоко затянулся, закашлялся, швырнул сигарету мимо урны, чертыхнулся и зашел обратно в кафе.

Оставить комментарий © Copyright Пятибратова Алла (pyatibratova@gmail.com) Размещен: 20/09/2017, изменен: 20/09/2017. 42k. Статистика. Глава: Детектив Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Когда журналистка Марина Даневич начала получать по "электронке" письма от своей умершей подруги Али, она и представить не могла, что за этими мистическими событиями скрывается реальная и ужасная правда, и что смерти ее близких людей не случайны.

Пятибратова Алла : другие произведения.

Созвездие гадкого утёнка