Аннотация: Впечатления от спектакля, прошедшего во Владивостоке 13 июня 2010 года
"Юнона и Авось" в постановке театра Алексея Рыбникова.
Впечатления от спектакля, прошедшего во Владивостоке
13 июня 2010 года
Зал был окутан легкой пеленой: на сцене работали дымовые установки, создавая атмосферу рок-концерта. Владивостокский "Феско холл", до отказа переполненный людьми, напоминал храм во время пасхальной службы...
Прямо скажем, "Юноной" нас, провинциалов балуют не часто. На моей памяти второй раз. Раньше я ее "живьем" не видел, если не считать обе видеозаписи спектакля театра "Ленком", так что настроен был радоваться тому что есть и не слишком придираться.
На рекламной листовке к спектаклю писали следующее: ""Юнона и Авось" в постановке Государственного театра под руководством <...> Алексея Рыбникова. <...> Полная авторская версия Алексея Рыбникова является серьезной новацией в жанре мирового музыкального театра и призвана возвратить изначальную идею авторов. В новой версии оперы соединились традиции русской духовной музыки, народный фольклор, жанры массовой "городской" музыки с образными, идейными и эстетическими приоритетами композитора.
Главный акцент в постановке сделан на музыкальную составляющую спектакля <...>".
Что ж, по крайней мере, обнадеживающе. Сразу скажу, что я являюсь большим поклонником именно первой авторской версии, вышедшей в аудиоварианте на фирме "Мелодия". В сравнении с ней обе ленкомовские видеоверсии безусловно привносят много хорошего и нового за счет визуального сопровождения, но в чисто музыкальном плане, на мой субъективный вкус, на порядок слабее. Дело не только в том, что Караченцев, будучи очень сильным актером, как певец значительно уступает Трофимову. И не в том, что Кончита все-таки должна быть соответствующего возраста. Главное что отличает первую версию от всех последующих - это ее уникальная атмосфера. Это молитва, идущая от человека к Богу. Отсутствие видеоряда где-то даже усиливает ощущение полного погружения в мир духовного самораскрытия. Все элементы этой системы органично служат единой цели: правде. В данном случае правде не как реалистическому описанию событий, а как предельной искренности выражения средствами искусства, искренности, исключающей любые компромиссы с шоу-бизнесом. Неся в себе тот самый "изначальный чистый замысел творца (или Творца?)", еще нерастраченный и незатертый дублями, первая запись оперы одновременно является и чудом исполнительского мастерства и шедевром звукорежиссуры. Многослойные хоры, тонкие продуманные аранжировки, даже при отсутствии таких сильнодействующих средств воздействия на слушателя как роковая ритм-секция и электрогитары, дают поистине потрясающий эффект.
Не желая слишком уходить от темы, позволю себе только добавить несколько соображений по поводу того, каким я представляю себе оптимальное визуальное воплощение данного произведения. Смысл театральной постановки для любой рок-оперы очевиден: это то же, что и посещение живого выступления исполнителя, студийная запись которого тебе понравилась. Ясно, что, скорее всего, он споет хуже, чем на альбоме (если только не опустится до фонограммы), но, по крайней мере, ты получишь возможность (или иллюзию) более непосредственного проживания собственных эмоций. Однако в случае с "Юноной и Авось" здесь возникают сложности связанные со степенью интимности данного произведения, интимности в самом широком значении этого слова. Театр, дающий человеку в чем-то более живые, "незаконсервированные" ощущения, чем, скажем кино, вероятно, никогда не даст ему эффекта "скрытой камеры". И если даже можно попытаться представить себе, глядя на актера, который молится на сцене, что он в тот момент не думает ни о зрителях в зале, ни о тексте, ни о мизансцене, то два человека, изображающих перед публикой любовь друг к другу, даже если они действительно забудут обо всем на свете, из зала все равно будут невольно восприниматься как этакие скрытые нудисты. В таком случае, более оптимальным визуальным воплощением данного произведения, позволяющим бережнее сохранить его изначальную интимность, является все же кино. А главным ориентиром экранизации оперы должна быть правда, искренность. Малейшее отклонение в сторону шоу разрушило бы эту правду. То что вполне подходит для воплощения других произведений подобных жанров, здесь может оказаться органически неприемлемо. За отдаленный (хоть и не безупречный) образец можно было бы взять художественный фильм "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты". В случае с "Юноной" лучше совсем не менять аудиоряд первой версии. Разве что попробовать местами (хотя бы и "поверх", без пересведения) аккуратно добавить роковую ритм-секцию и электрогитары. Думаю, это возможно сделать, не нарушая общую атмосферу. И ни в коем случае не переделывать размеры под две или четыре четверти ради партии ударных.
Все же, безусловно отдавая пальму первенства самой ранней из записей оперы, я не хотел бы чтобы мой обзор спектакля театра Рыбникова превратился в игру "найди десять отличий". Как не хотел я, идя на спектакль, и того, чтобы мои установки помешали мне воспринимать что-то новое, что там, возможно, будет.
Сначала о "новой версии" оперы в целом. В чем состояла ее "серьезная новация в жанре мирового музыкального театра", я, честно говоря, так и не понял. "Возвращение к изначальной идее авторов" тоже показалось весьма относительным. С одной стороны действительно: вернули на место вступительный монолог "Господи, услышь меня!", выкинули сцену Федерико-Кончита перед сценой прибытия русских в Америку, а главное воскресили сонет Микеланджело перед смертью Резанова. Но с другой стороны, в остальном это была обычная ленкомовская версия, по крайней мере в том, что касается музыки. Изменения больше затронули хореографию и в меньшей степени - режиссуру.
"Главный акцент" обещано было сделать на "музыкальную составляющую". Здесь определяющим моментом я считаю выбор актера на главную роль. Кто лучше: поющий актер или играющий певец? Очень скоро стало ясно, что выбрали первый вариант. Таким образом, уже здесь "главный акцент" был смещен. Актер достаточно убедительно, а местами просто впечатляюще произносил текст под музыку, но когда доходило до пения "выезжал" больше на эмоциях. Я склонен усматривать здесь общую национальную особенность присущую русскому року: смысл важнее музыки. Такое ощущение, что у нас не принято хорошо петь. Если у тебя есть вокальные данные, то ты или попсарь, или, напротив, Кипелов, а это уже немного другой стиль. Если ты слегка "академичен", ты не выразишь "дух протеста". Автор в русском роке прежде всего поэт, а не композитор. Если сместить акцент с текста на музыку, то станешь менее понятен и твои песни не будут петь в переходах. В этом отношении все, что происходило с "Юноной и Авось" после первой редакции - это компромисс и последовательный уход от элитарности к массовости. В результате получается, что когда у нас в стране ставят французский мюзикл, мы отбираем лучших вокалистов, а когда речь заходит о нашем собственном национальном достоянии, всемирно признанном шедевре, то почему-то складывается впечатление, что петь некому.
Когда впервые зазвучал голос главного героя (исполнитель - Игорь Кирилюк, как написано на листовке) и когда появился он сам, стало ясно, что придется сильно перестраиваться от прежних представлений о том, как он должен выглядеть и говорить. Кроме того он показался мне более озлобленным на жизнь. Уже в первом монологе в его словах звучал вызов, предвестник будущего "бунта". В театральных условиях шепот пришлось заменить на крик. Впечатление это не усиливало.
Судя по всему большинство сольных партий пелось "вживую". (Точно не скажу, так как далеко сидел). Хоры пели поверх "плюса", в котором явственно угадывались давно знакомые голоса. Вокалист, поющий начиная со слов "История, ты стон!..", был в этом составе самый голосистый и не раз "прикрывал" исполнителя главной роли в трудных местах.
Хореография была слегка осовременена, но в общем, фон создавала, впрочем, не более того. Иногда, особенно в религиозных сценах, в ней ощущались некоторые перегибы, грозящие превратить происходящее в "яркое, незабываемое шоу" (цитирую все оттуда же).
Придворный бюрократ получился весьма колоритно, особенно в своей последней сцене, в которой Резанову "дают добро" на экспедицию.
"Я тебя никогда не забуду", как полагается, отдали петь морским офицерам под скромный гитарный аккомпанемент. И здесь я чувствую, что превращаюсь в старого зануду: многие ли из молодых поклонников оперы слышали этот номер в исполнении Геннадия Трофимова? Но надо быть справедливым: если бы я не вырос на той первой версии, я бы, возможно, так же называл арию Резанова романсом морских офицеров, а в "Белом шиповнике" пел бы "не названа цена" пунктирным ритмом, думая, что так лучше. Впрочем и я в свое время сначала испытал разочарование после того, как прочел имена исполнителей на конверте пластинки, и воскликнул: "Как! Так это не Караченцев?" В любом случае, надо отдать должное актерам, игравшим морских офицеров: пели они хорошо. В конце спектакля номер повторили на бис, посвятив его памяти Андрея Вознесенского.
На кульминации "Господи, воззвав к Тебе, услышь мя!" подтанцовка немного переступила ту тонкую грань, которая отделяет в ленкомовской версии выражение запредельного раскаяния от сектантской истерии. Но именно в этом месте меня в первый раз по-настоящему "пробрало", что за весь спектакль было всего дважды. (Кстати, именно это место, на мой взгляд, по музыке больше всего выигрывает в роковой аранжировке в сравнении с электронным звучанием первой версии). Следующие фразы Резанова "Меня по свету гонит страшный бред..." прозвучали как эмоциональный спад (хотя бы в сравнении с надрывом Караченцева в старой видеоверсии).
На "Арии Богоматери", как положено, звучала неувядаемая фонограмма Рождественской, каждая интонация которой есть уже что-то невыразимо знакомое и родное. Самого образа Богоматери решили не доверять ни актрисе, ни, скажем, видеопроектору. Ее попросту не было: люди тянулись к лучам света, льющимся откуда-то сверху. Получилось интересно, но визуального образа все же не хватало - я бы предпочел проектор.
В песне моряков "Авось!" хореография сильно отличалась от привычной. Было такое ощущение, что после Васильева ставить этот номер заново - гиблое дело. Вместо гениальных в своей простоте и выразительности энергичных ударов кулаком в ладонь здесь не было ничего сколько-нибудь сопоставимого взамен. Очень не хватало также труб на проигрыше: может они и присутствовали на фонограмме, но слышно было, преимущественно, соло электрогитары. Заново перезаписанное и сыгранное, опять же, на гитаре, "Плавание" звучало очень интересно, в конце даже забойно. "Очищенное" от американских плясок, оно вновь обрело свой первоначальный смысл.
"Белый шиповник" - откровение, под звуки которого влюблялось не одно поколение, - не появился ли на нем со временем налет попсового хита? Не устал ли он сопротивляться своей вечной водевильной подтанцовке? Что ж, по крайней мере, фразу "жизнь одна, жизнь одна" вернули на октаву вверх!
Актриса исполняющая роль Кончиты (Наталья Крестьянских, если верить листовке) пела лучше чем среднестатистическая Кончита, уступая только Рыбниковой. Однако ее образ был решен излишне театрально. Несоответствие возраста тоже мешало. Никакого ощущения актерского дуэта между главными героями у меня не возникло. За что она его полюбила, оставалось только гадать. То ли любовь зла, то ли он ее просто загипнотизировал. В сущности, они оба были мне мало симпатичны.
В "Ангел стань человеком" массовка долго не оставляла их одних. Наконец, без лишних хореографических манипуляций, он просто взял ее на руки и уложил на гамак. Все лучше, чем какая-нибудь невыразительная формальная "обнаженка" на уход, как в новой видеоверсии! Хотя и неизмеримо хуже старой.
Сцена дуэли с Федерико была решена в духе "сильный побил слабого". Первый вызывал чувство возмущения, второй - жалости.
В "Принесите карты открытий..." понравился эпизод, когда человек из массовки отдает замерзающему Резанову свое пальто, а сам остается в одних штанах.
В хоре "Воздайте Господу..." декламация Резанова ("Я ждать устал, я верить устаю...") была вторым и последним моментом в этом спектакле, когда меня по-настоящему "пробрало". Актер мастерски справился со своей задачей. Надо сказать, что его Резанов уже давно производил на меня впечатление человека сомневающегося в своей вере, и здесь сонет Микеланджело прозвучал вполне органично. С первых же слов стало невыразимо страшно за этого человека. Хотелось остановить его, закричать: "Молчи! Что ты делаешь?! Ты же губишь себя!" Считаю возвращение данного монолога самой большой удачей спектакля. Смерть героя в обоих ленкомовских видеоверсиях впечатляет, но она не так страшна как крах его веры в первой редакции.
Очень необычно прозвучало "Ожидание Кончиты". Она пела довольно низким голосом и совершенно "по-русски". Строчку "У меня отрастает крыло..." вернули, но мотив ее остался таким же как и в предыдущих куплетах. Мне показалось, что такое сочетание звучит нелепо.
В "Алилуйе любви" была допущена серьезная идеологическая ошибка: Федерико спел свой куплет "Алилуйя возлюбленной паре!..", подойдя к стоящей в одиночку Кончите и обняв ее. Конечно, можно трактовать этот момент по-разному, но лучше было бы просто избегать явных двусмысленностей. Сама песня звучала в соответствии с поздним ленкомовским вариантом: с кодой в духе британских рок-опер, со всеми лишними куплетами (и с "повтОрим под занавес заповедь", и прочее, разве что без "бобров алеутских") и в той же упрощенной аранжировке в манере "хиппи на пикнике" (без труб, без органа, хотя и со скрипками на подголоске). В общем, молодежь осталась довольна.
Когда я вышел после спектакля на улицу, там было весьма туманно. Кто-то не выключил дымовые установки...
Описывая по памяти свои впечатления от спектакля, я был удивлен количеству всплывающих негативных эмоций. Тем более, что в целом мне все очень понравилось, и я собирался, в основном, хвалить. Честно. Если говорить об абсолютном впечатлении, то спектакль был просто потрясающий! Но вот относительно... (Хотел ведь не сравнивать, а сам только это и делаю! Но никуда не денешься...) В том-то и дело, что эта музыка, перепетая уже в который раз, с "отформатированными" размерами, "исправленными" ритмами и "улучшенными" аранжировками все равно по сути своей, в нотах осталась той же самой музыкой, способной перевернуть всю твою душу. Когда я слушал ее на спектакле, я знал, что можно исполнить и лучше. Я знал, что, сидя во Владивостоке, грех жаловаться на выездной вариант спектакля и на то, что звук на громких участках немного перегружен, и что дискотечная настройка эквалайзера с непривычки сначала сильно режет слух на верхних частотах и так далее и тому подобное... но не это главное. Главное - музыка, которая по силе воздействия обладает таким "запасом", что вытянет на себе еще не одного исполнителя! А уж слушать ее в зале, да еще и с визуальным сопровождением - это ни с чем не сравнимое удовольствие!