Аннотация: Печальная страница в жизни Грэна. Возможно, этот эпизод придется объединить со следующим рассказом в цикле
Лето шумело листвой, заливалось птичьими трелями, порхало яркими бабочками, пахло травами и древесной смолой. Шелестели березовые рощицы, пестрели цветами луга. По дороге танцевали кружевные тени растущих по обе стороны лип и герзатов. Ароматный ветер гнал волны по разнотравью, обдувал лицо и развевал волосы. Я торопливо шагал ему навстречу, время от времени срываясь на бег, не замечая боли в стертых новыми сапогами ногах, не чувствуя веса тяжелых сумок.
Еще немного, совсем чуть-чуть - и увижу ее!
Моя звездоокая, любимая. Единственная. Лирна. Каждый шаг приближал к ней. Сколько ночей я мечтал заключить жену в объятиях, снова вдохнуть пряный аромат ее волос, ощутить гладкость кожи, сладость поцелуев. Сколько лун думал о глазах, подобных ясному ночному небу, вспоминал о теплой улыбке... Видел в снах грудь, бедра, руки...
Боги, как же мне ее не хватало!
Радостное нетерпение гнало вперед, а предвкушение счастливой встречи кружило голову. Лирна. И наш малыш. Сегодня я увижу сына! Интересно, на кого он похож. Хорошо бы на мать. Впрочем, какая разница? Наш ребенок прекрасен - просто потому, что наш. Должно быть, уже научился ходить, разговаривать... Знает ли он слово "папа"?
Недалеко от дороги трудились крестьянки: молодая румяная баба лихо, по-мужски, махала косой, тучная старуха по старинке орудовала серпом. Заметив меня, они бросили работу, встревоженно переглянулись. Я улыбнулся, приветственно вскинув руку: "Плевать, что мне не рады. Я счастлив!" Молодуха поклонилась и суетливо начертала в воздухе символ защиты от зла. Пожилая повторила ее жест, а потом - осенила тем же знаком меня. Я подмигнул доброй женщине и прибавил шагу.
Наш двор было не узнать: яблони разрослись, сплели ветви, среди листвы проглядывали зеленые плоды, кусты клонились к земле от тяжести алых и янтарных ягод. Две весны моего отсутствия пошли саду на пользу. Только шиповник, высаженный Лирной у калитки, так и не оправился от влияния Дара - засох окончательно.
Я пронесся по выложенной серым камнем дорожке и взлетел на увитое цветами крыльцо. Сердце бешено колотилось в груди.
Дома. Наконец-то!
Толкнул дверь, но она оказалась заперта. Сам виноват - не предупредил, когда вернусь. Снял с плеча колчан, лук, сбросил к ногам сумку. Достал из поясного кошеля ключ. "Так даже лучше, - думал, отгоняя разочарование. - Она вернется, ни о чем не подозревая, - а тут я!"
В доме было тихо, пусто и... пыльно. Печь холодная, ее в этот день не растапливали. Ничего съестного ни на полках, ни на столе...
К дому Безрукой я несся сломя голову, остановившись перевести дух только перед ступенями крыльца. Зеленая дверь с белым отпечатком ладони отворилась и на порог вышла... Лайяра?
Как будто и не изменилась: изящная фигура, несмотря на возраст; безупречного покроя серое платье. Но нет той гордой осанки, выдающей аристократическое происхождение, грации в движениях, легкости, что так поражали меня в этой женщине. Между бровей и возле губ пролегли глубокие складки. Вместо изысканной прически - растрепанный бабий пучок, небрежно прикрытый платком. Что стало с гениальной целительницей, несгибаемой дамой? Передо мной стояла старуха. Я посмотрел в ее потухшие глаза - и внутри что-то оборвалось. Еще до того, как она произнесла страшные слова: Лирны больше нет.
Стало нечем дышать. Горе захлестнуло темной волной, затопило все вокруг. Сознание отчаянно рвалось к поверхности, к свету: "Не может быть! Неправда!!!" Но солнце померкло, а в груди сделалось так... холодно.
Черный камень с именем и датой. Алые цветы. Я стоял на коленях у могилы жены.
Лирна!
Почти год... а я даже не знал. Ни слез, ни молитв. Только пустота и боль.
Ничто в мире больше не имело значения. Толчок в плечо, опрокинувший меня на землю, нечленораздельный крик, перекошенное в гневе бородатое лицо. Я равнодушно отметил, что оно мне знакомо. Это Мирк, бывший жених Лирны. Пусть бьет. Разве может быть еще больнее?
Оказалось, может.
- Она умерла из-за тебя. Ты убил ее! Как ты смел явиться сюда, ублюдок!!!
Не давая мужику вновь замахнуться, схватил его за рубаху и притянул к себе. Прошипел:
- Она любила меня!
Сбросил противника, не выпуская его ворот, подмял под себя и принялся лупить куда придется.
- Она! Любила! Меня! Любила!!!
Он лжет. Дар не влиял на нее, не мог влиять! Даже если... это случилось бы раньше! Мы ведь были вместе пять... четыре весны.
- Четыре весны вы были женаты, - прошептал Мирк разбитыми губами.
У меня потемнело в глазах.
Когда пришел в себя, Мирк не шевелился. На его лице не было живого места. Я поднялся на ноги, с каким-то отстраненным недоумением разжал окровавленные кулаки. Что я делаю, зачем? Заставил его замолчать, но легче не стало. В голове все звучали слова: "Ты убил ее!"
Вдруг это правда? Мне необходимо знать.
В тени сирени у дороги чесали языки две бабы. Словно мир без Лирны остался прежним. Словно ничего не случилось, и можно вот так трепаться и лузгать семечки.
Ветер донес до меня обрывок разговора:
- Да второй день уж. Безрукая увести хотела, уговаривала, так он и не услышал даже. Только на надгробье пялится и молчит. Как бы не помер тут.
- Не приведи боги!
- Не ест, не пьет... Ему бы горе выплакать-то, а он ни слезинки не пролил.
- Может, и пролил. Сунира сказывала, выл ночью, как зверь раненый.
- Хорошо, если... - толстая тетка в мятом платье заметила мое приближение и заткнулась.
Обе крестьянки с ужасом таращились на меня - то ли заляпанная кровью одежда их испугала, то ли мысль, что Одинокий слышал, как ему перемывают кости.
- Там Мирк, - я махнул рукой в сторону кладбища. - Позаботьтесь.
- Ой, боженьки! Живой?
Не знаю. Все равно.
Женщины, не дождавшись ответа, заспешили в указанном направлении.
Безрукая ждала меня. Стоило приоткрыть дверь, вскочила со скамьи и бросилась навстречу:
- Слава богам, Грэ!.. - она осеклась. - Что случилось?
- Скажи только одно: это я? Я убил ее?
- Не говори глупостей, - Лайяра строго сдвинула брови. - Тебя не было почти две весны.
- Не лги мне!
- Кем бы ты ни был, Грэн, люди умирают и без твоего участия. Например, от воспаления легких. Я же писала. Ты правда не получал моих посланий?
Я не позволил сбить себя с толку:
- Не верю! - схватил ее за плечи, заставляя посмотреть мне в лицо. - Обычный лекарь мог оплошать, но не ты. Не ты!
- Именно я! - Безрукая дернулась, вырываясь из моих рук, нервно заходила по комнате. - Хочешь найти виновного? Что ж, ты его нашел. Лайяра Сарнская не спасла самого дорогого человека! Доволен?! - ее голос сорвался. Лекарка бессильно упала на скамью. Запал кончился.
Я понял, что разговор давался ей тяжело, но не собирался отступать - мне важно было знать правду.
- Какое-то время мне удавалось... Но я тоже не всесильна! Лирна была очень слаба. Боги свидетели, она с трудом доносила ребенка и только чудом перенесла роды.
- Значит, если бы не ребенок...
- Не смей! - Безрукая вскочила. - Не смей винить малыша. Он... если кто-то и мог ее спасти, то...
- Спасти от чего? Лайяра, посмотри мне в глаза и ответь: мой Дар влиял на Лирну? Поэтому она ослабла? Говори! - лекарка не ответила. - Почему ты молчала?!
- Она знала, - тихо сказала Безрукая. - Лирна никогда не верила в ваши сказки. Просто любила, и... Не смотри на меня так! Это было ее решение.
- Право на выбор имеет тот, кто его делает, да? - меня трясло от гнева. - А как же я?! Как же мой выбор?!!
- Ты не понимаешь. Я не могла ее заставить. Это значило бы предать. Мужчины всегда сами распоряжаются и собой, и другими. А женщины только ждут - с войны, с дуэли, с попойки... А потом расплачиваются за ваши ошибки. Но мы тоже люди!
- В этом все дело, да? Пожертвовать дочерью - а ведь Лирна тебе как дочь! - лишь бы доказать, что женщины не хуже мужчин?! - вне себя от ярости, я схватил Безрукую за шиворот и прижал к дверному косяку так, что услышал, как ее затылок ударился о дерево. - И еще смеешь говорить, что любила ее. Ведьма!!! - пальцы левой руки сомкнулись на ее горле.
- Хватит, Грэн. Прекрати! - хрипло потребовала Лайяра. На волоске от смерти она все же не просила, а повелевала. - Лирна мертва, и этого не изменить. Сейчас есть вещи поважнее.
- Что?! Что может быть важнее?!!
Гнев, боль, ненависть - к себе, к Безрукой, ко всему миру - выплеснулись криком.
Удар!
Ведущая в спальню дверь в спальню, на которую он пришелся, с грохотом распахнулась. От неожиданности я пошатнулся, едва удержав равновесие, и вынырнул из охватившего меня безумия.
И вздрогнул, услышав нежный звон. Сквозняк играл серебряными лирнадскими колокольчиками, висящими над детской кроваткой. Я сам покупал эту игрушку для...
- Ирвин.
Как я мог забыть о ребенке? Выпустил лекарку и, затаив дыхание, вошел в спальню.