Стоял теплый осенний день. Солнышко ярко светило с безоблачного неба. И в его свете окрашенные в зеленые, красные, желтые цвета деревья выглядели особенно ярко и нарядно. В такую погоду приятно пройтись по парку или лесу, попинать ногами сухие листья - они так красиво разлетаются в разные стороны. От таких прогулок становится светлее и умиротворенней на душе. Буд-то по сказочной стране идешь.
Кто-то за умиротворением ходит в лес, кто-то в бар, а кто-то в церковь. В этот день в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре было очень людно, впрочем, народу там всегда бывает немало. Одни стоят в очереди за святой водой, другие в Троицкий собор, кто-то просто сидит на скамейках.
Несмотря на большое количество людей, на одной из скамеек расположился всего один человек. К нему почему-то никто не подсаживался, люди проходили мимо, будто не замечая свободного места на лавке со странным мужчиной. Человек этот был среднего роста, лет сорока, с густыми длинными волосами темно русого цвета, в которых уже можно было разглядеть седые пряди и такой же густой, окладистой бородой. Одет в кожаную жилетку, которую он носил не застегнутой. А также черную футболку с изображением ревущей головы медведя и штаны, цвета хаки.
Странный мужчина сидел, откинувшись назад, закинув за голову руки и устремив взгляд прищуренных глаз в небо. Казалось, ему нет никакого дела до того, что происходит вокруг. И белые, пушистые облака, плывущие по ярко синему небосводу, занимают все его внимание.
- Привет тебе, брат! - к одиноко сидящему бородачу подошел молодой стильно одетый парень и протянул правую руку, для рукопожатия. В левой он крутил цепочку с брелком в виде человеческого черепа.
- И тебе не хворать, - пожав руку, ответил мужчина.
- Зачем звал? - спросил молодой человек, усевшись на скамейку.
- Недавно я глядел, как сплетутся нити судьбы, они мне показали: сегодня он будет здесь.
- Это тот, про кого я думаю?
- Иначе бы я не стал тебя звать.
- А почему ты позвал именно меня?
- Я не ведаю его мощи, а ныне ты самый сильный из нас. Сам же в курсе. Если б не эта идея с православными святыми, мы вообще могли бы уже уйти в небытие.
- Ха-ха, - тряхнув копной огненно рыжих волос, заливисто засмеялся щеголь, - пока русский народ будет пить, гулять, да жечь масленицу, моя сила останется при мне. Но ты мог позвать нашего воителя.
- Да, можно бы было, - поморщился бородач, - но сам же ведаешь, какие у нас с ним отношения.
- Да уж, знаю, - усмехнулся парень. Кстати, о выпивке, не угостишь пивком, раз пригласил?
- Опосля того как сделаем дело, зайдем в корчму. Знаю тут одну недурную недалече.
- Ну, смотри. Ловлю на слове. А долго его еще ждать?
- Это мне не ведомо, мыслю, посидеть еще придется.
Помолчав пару минут, парень не выдержал:
- О чем задумался, - толкнул он в бок брата.
- О людях. Мыслю вот, разумеют ли они сами, зачем сюда приходят? Зачем вообще они ходят в церковь?
- Ну, как зачем? - удивился рыжий. - Может, все это глубоко верующие христиане и пришли пообщаться с богом. За божественной благодатью.
- Хе, христиане. Скажешь тоже, - усмехнулся бородач. - Мыслю, что девять из десяти из этих христиан в библию только заглядывали, а если и читали, то не более нескольких страниц. А благодать... ты сам-то ведаешь, что это такое?
- Ну, я-то не знаю, а они, может, знают.
- Будь уверен, они знают о благодати не больше твоего. Большой вопрос: ведают ли об этом священники?
- Ну, может, тогда они приходят сюда за умиротворением.
- Иные, вестимо, приходят, но точно не эти, - указал мужчина на парочку женщин переругивающихся из-за места в очереди за святой водой.
- Многие, наверняка, приходят поклониться мощам Сергия Радонежского, - не сдавался парень. - Эвон какая очередь стоит.
- Знамо дело, приходят. Но остается вопрос, зачем? Больше половины из них, - бородач махнул рукой, больше похожей на лапу медведя, в сторону очереди, - даже не знает кто такой Сергий Радонежский. Я вот был там давеча. При входе надпись: "Выключайте мобильные телефоны", ну или что-то вроде того. Пока я там стоял, узрел, что выключают, едва, половина. А одному позвонили, когда он стоял у мощей. Так окаянный не только не отключил эту коробочку, так еще и разговаривал, и это в храме, перед гробом. И это он пришел поклониться!? Тазик там еще имеется со свечками при входе. Брать можно бесплатно, только пожертвования кинуть, ежели желание будет. Я, пока стоял в очереди, видел, как кто-то прямо горстями берет эти свечи, соответственно, пожертвование этот человек кинуть запамятовал. Солить он их чтоль собрался, свечки-то эти?
- Ну, и зачем же тогда сюда люди приходят? - тоном: расскажи, мол, раз такой умный, произнес молодой человек.
- Мода, брат мой. Мода. Ты должен понимать, ты же иногда навещаешь модные вечеринки. Трудно сказать, кто из этих людей действительно верит в бога. - Кстати, вот еще пример верующего, - бородач указал на молодого человека в яркой одежде, входящего в церковь. - Я позволил себе, заглянуть в мысли некоторых из этих людей. И к этому в голову я тоже глянул. Ныне таких называют: представитель нетрадиционной сексуальной ориентации. Эвон как загнули, а. Раньше то их покороче звали, да и меньше их было, а может, скрывались. Ну, да дело не в этом. И эти ведь в церковь потянулись, и эти ведь хотят чего-то от бога. Наверно мыслят, что уничтожение Садома и Гаморы это такая божественная шутка, и бог любит садомитов так же как и всех.
- Давай не будем об этих, - ухмыльнулся парень, - сам вижу, что толерантности в тебе не на грамм.
- Не будем, так не будем, - пожал плечами бородач. - Окромя отдающих дань моде тут хватает и других индивидуумов, - продолжил мужчина. - Я их поделил на просителей, винителей и молителей.
- Это как?
- Ну, просители - это те, кто что-то у бога просит. Вон видишь мужика в сером пиджаке, выходящего из церкви. Он приходил просить, дабы его повысили в должности, на работе.
- И что в этом такого?
- Да ничего, просто интересно, почему он с этой просьбой идет к богу, а не к начальнику?
- Да потому что начальник и послать может, - засмеялся парень.
- Вот и я про то же. Я подобных просителей называю - лентяи. Они все ждут, что на них упадет манна небесная, сами же для своего благополучия ничего не делают. Таких большинство.
- А есть и другие?
- Знамо дело, есть. Вон видишь мужика в красном свитере?
- Вижу.
- У них с женой одно дите - девочка. Она захворала, и мужик приходил просить бога, дабы он ее вылечил.
- По-моему это как раз нормально. К кому еще идти как не к богу, если врачи бессильны?
- В том-то и дело, что врачи не бессильны. Девочку могут вылечить за границей, но для этого нужно два миллиона рублей. Конечно, таких денег у него нет. Но ведь он мог бы продать квартиру, взять кредит, да мало ли еще способов. Но он пришел просить помощи у бога, бо свое благополучие ему дороже дочери. Таких можно назвать эгоистами.
- Но ведь некоторые приходят от безысходности. Тогда, когда никто кроме бога помочь не в силах.
- Знамо дело, приходят. Но таких на общем фоне не так уж изрядно. Сам посуди, к кому большинство из них обращают молитвы. Если бы хоть кто-то из них читал библию, то они бы ведали, что Господь, к коему они обращаются, не склонен помогать простому люду.
- Но ведь случаются же чудесные исцеления.
- Сам чтоль не знаешь, почему они случаются? Почему те же американцы не говорят о чудотворных иконах? Забыл, кого изображали с обратной стороны икон той же Богородицы? Я вот не припомню что-то чудес от икон с изображением спасителя.
- Ну да, чет я сглупил, - нахмурил лоб рыжий. - Ну, с просителями мы разобрались, а винители это кто?
- Винители - это те, кто обвиняет бога во всех своих горестях и неудачах. Вон, к примеру, девушка, - мужчина указал на девушку в черном платье и в черном платке, удаляющуюся от дверей церкви, - она обвиняла бога в том, что умер от лейкемии ее пятилетний сын. Однако почему-то она забыла, что курила, когда тяжелая ходила, что и привело к этому страшному диагнозу. Люди ведь, они те еще твари, готовы во всем обвинять других, но только не себя. А когда обвинить некого, они обвиняют бога. Хотя в девяти случаях из десяти, виноваты сами.
- Но есть же и такое стечение обстоятельств, когда сделать ничего нельзя, - возразил молодой человек.
- Создатель сотворил человека, создал для него мир, в котором он живет, создал законы физики и природу. А главное Демиург дал человеку свободу выбора. Неужто теперь он должен ходить и подтирать сопли своему творению? Для этого ли он принес себя в жертву при сотворении мира? Правда создателя мало кто обвиняет. Винят все того же Господа.
- Да, суров ты, брат.
- Правда - она сурова. На бога надейся, а сам к берегу греби.
- А молители - это что за звери такие?
- Молители - это те, кто ходят в церковь просто молиться. Ничего не просят, никого не винят, а просто замаливают свои грехи. Среди них можно тоже выделить несколько типов. Во-первых, фанатики - с этими все ясно сразу. Во-вторых, грешники - эти приходят замаливать реальные свои грехи - мыслят, на том свете это зачтется. При этом грешить им это не мешает. Вон, к примеру, видишь того типа в спортивных штанах и серой футболке. Он маньяк, насильник. Пришел сюда попросить прощение за очередную свою жертву. Каждый раз он кается, уповает на человеческую слабость и несовершенство, просит прощение. И чуть не в этот же день выбирает себе новую жертву.
- Ух, ненавижу таких, - сжал кулаки парень и махнул рукой в сторону маньяка. - Теперь его слабость его больше беспокоить не будет. Не поможет даже виагра, - зло оскалился молодой человек, - ну а третьи кто?
- Третьи - это просто люди, которые приходят молиться, или поставить свечку за здравия, или упокой.
- Ну, а с ними-то, что не так?
- Да все с ними так. Поставить свечку - это я еще понимаю. Не могу понять молящихся людей, которые добровольно унижаются, называют себя овцами и рабами, пусть даже божьими.
- Это их выбор, брат.
- Их конечно, но..., - оборвав разговор на полуслове, напрягся бородач. - Кончай базар. Вон он заходит.
К собору двигалась делегация человек из двадцати. Щелкали своими вспышками фотографы, вальяжно шествовали чиновник, настороженно смотрели вокруг охранники, пытаясь ничего не упустить, метались туда-сюда журналисты на пару с операторами. Все они крутились вокруг мужчины одетого в строгий черный костюм.
- Еще раз скажи, Трифоныч, зачем мы сюда пришли? - спросил черный костюм у семенящего рядом лысеющего мужичка.
- Как же Илья Ильич. Народ любит верующих правителей. Надо и вам засветиться. Чтобы о вас сложилось впечатление истинного православного, - со скоростью пулемета затараторил Трифоныч.
- А ну да, ну да. Ох уж мне этот пиар, - проговорил Ильич, пригладил свою бородку и продолжил свой путь к собору, не обращая никакого внимания на сидящих на лавочке людей.
- Эй, брат! Ну-ка глянь на его руку, - обратился бородач к молодому, - ведаю око у тебя рентгеновское. Имеется ли там знак?
- Угу, ща гляну, - парень пристально всмотрелся в человека в костюме. - Так и есть, - проговорил он, спустя несколько секунд. - Три шестерки на левом предплечье.
- Это он, ошибки быть не может, - кивнул мужчина, - Ты знаешь что делать, брат.
Заметив направляющегося к делегации улыбающегося человека, два охранника отделились от общей массы и пошли наперерез.
- Молодой человек, будьте любезны отойти немного подальше, - тоном, не терпящим возражения, обратился один из них к рыжему парню.
В этот момент произошло нечто невероятное. Нестерпимо яркий свет ударил в сторону делегации. Источником этого света являлся улыбчивый молодой человек. Яркий луч сжег на своем пути охранников, операторов, журналистов, чиновников. От них остался только пепел. От всех, кроме человека в черном костюме. Свет не смог преодолеть ту темную ауру, которая внезапно сгустилась вокруг чиновника. Люди вокруг замерли, как в стоп кадре из какого-нибудь фильма. Неподвижными остались лишь трое. Бородач подошел к поднимающемуся с колен Илье Ильичу. Надо было действовать, пока он не пришел в себя после удара света.
- Никто не в силах со мной совладать! - прошипел вставший чиновник, но сделать ничего не успел - бородач ударил ему грудь. Рука, преобразившись вдруг в когтистую лапу, прошла сквозь кожу и кости словно через желе. Вторая рука легла на лоб Илье.
- Что ты делаешь!? - чиновник трясся, не в силах ничего предпринять.
- Я забираю твою душу в Пекло, - чуть надтреснутым голосом проговорил бородач.
Рыжий подошел к старшему товарищу и положил руку ему на плечо, щедро делясь своей силой.
- Да кто вы такие!? - выкрикнул человек, с содроганием смотря в почерневшие глаза пробившему ему грудь мужчине.
- Мы те, кого не учли ни Сатана, ни Господь, когда планировали все это непотребство. Мы те, кто не позволит втянуть свой народ в войну за власть. Мы те, про которых, почти все забыли, - спокойным голосом промолвил бородач.
Тело в руках мужчины обмякло. Толкнув в лоб, он отшвырнул от себя бездушную оболочку.
- Вот и все. Теперь его душа в Пекле, - произнес усталым голосом бородач.
- А он оттудова не вырвется? - спросил молодой.
- Уж я прослежу, чтоб этого не случилось.
- Ну, так это дело нужно обмыть, - хлопнул в ладоши парень, - ты обещал угостить.
- Ладно, пошли, раз обещал, - выпрямил опустившиеся было плечи русоволосый.
Через два часа парень со своим братом сидели в одном из баров Сергиева Посада. За это время они успели довольно прилично накачаться. В углу стоял телевизор, по которому показывали футбольный матч. Вдруг матч прервался, и на экране появилась знакомая всей стране дикторша новостей:
- Экстренный выпуск новостей. Сегодня днем в Сергиевом Посаде был совершен террористический акт. По предварительным данным, погибло двадцать два человека, среди них ведущий кандидат в президенты России Шапиро Илья Ильич. Обстоятельства этого убийства выясняются, однако....
- Слушай, брат, я тут подумал, - хмельным голосом заговорил парень, - вот ты говорил, что сей час уже большинство людей сами не знают, во что верят и кому молятся. А может и не стоило их спасать то? Может, надо было плюнуть? Пусть бы ощутили всю прелесть выбранной религии.
- Они не знают, во что верят. Я знаю! - не менее пьяным голосом ответил его товарищ. - В землю свою они верят! В Русь - мать нашу!
- Как же в Русь, брат? Если последнюю тысячу лет они даже богу нерусскому молились.
- Да, молились они инородному богу. А за Русь они умирали. Умирали, когда славили русский богов, умирали, когда молились инородцу, умирали, когда не признавали никаких богов. Умирают и сейчас. И пока они буду умирать, защищая Русь, мы будем жить и защищать их, ибо и мы, и они - дети земли русской.