Яркий свет проникал сквозь шторы, озаряя комнату, от потолка до самых потаенных участков комнаты. Причудливый рисунок штор своей тюлевой гибкостью проецировался на противоположную окну стену, константно и неподвижно рождая витиеватый рисунок.
- Вставай, а то проспишь все самое интересное! - Бодрый голос Олега, одетого в желтую майку и широкие, монотонно синие трусы, прозвучал подобно глотку свежего воздуха, грубый, хриповатый, невозмутимый - это лучшее, что можно услышать утром.
- А сколько времени? - вяло спросила Диметра, натягивая на себя одеяло.
- Половина первого, дорогая.
- Д-а? Вот это а я поспала.
Да я сам только час назад встал, сварил нам кофе, сделал бутерброды с паштетом и сыром.
- Как здорово, - протяжно восхитилась Диметра, стащила с себя одеяло и, будучи в одних лишь белых облегающих трусах, встала и направилась на кухню.
- Ладненько, Ди, ты позавтракай пока, а я в аптеку, - сообщил Олег, одевая цветастые бермуды.
Диметра, отреагировав на это, смотрела полным неведанной грусти тяжелом взглядом.
- Ты что? - неожиданно возмутился он и не дожидаясь ответа Диметры продолжил засыпать вопросами. - Думаешь, я ничего не замечаю, да? Ты каждый раз смотришь мне вслед так, будто видимся последний раз, будто навсегда ухожу. Что с тобой, а?!
- Любимый мой, если бы ты знал, постиг длину этих секунд, этих мучительно долгих секунд, протяжным эхом распада души на мельчайшие атомы рвущих душу, рвущих твоим отсутствием душу...
- Ну-ну-ну, - приблизился он к Диметре, чувственно, как умеет только Олег, прижав ее к себе и ощущая слезы. - Я же в аптеку, зай. Ну хочешь, не пойду, тогда коротать нам время без волшебных капелек.
- Нет, - продолжала рыдать она. - Ты вовсе не за в аптеку..
- Тихо, солнышко, тихо. Я скоро вернусь. Карманы, полные перспективы разноцветных картинок к твоим ногам опустошу. Все для тебя. Самое дорогое, ведущее от дна клоаки адовой до небес седьмого эшелона - все тебе до последнего кубика.
- Но уходя не оставляешь напоследок и тени, - возразила она, оценивая образовавшееся после разомкнутых объятий расстояние.
- Уходя я оставляю большее - себя. - Олег вышел, закрыв на ключ за собой входную дверь.
Нахлынувшей тишины непроницаемый полог вакуумно упаковал неподвижно сидящую за столом Диметру, с кружкой полуостывшего кофе прогуливавшуюся по квартире, полностью погруженную в мысли, мысли о его правоте. Он и правда оставлял себя, оставлял независимо от того, отлучался ли в находящуюся через дорогу аптеку или уходил на работу. Олег обладал поразительнейшим свойством оставаться надолго после, оставаться на уровне ощущения изучающего взгляда на себе, когда его на самом деле нет; ощущения тепла тела, когда его на самом деле нет; ощущения будто он ни на миг не упускал из вида, не разжимал объятий, будучи впереди и позади, над головой и под ногами, по бокам, он был всегда, он был везде.
Звон ключей вскрыл упаковку, тем самым вырвав Диметру из нескончаемого потока мыслей и напомнив о сжатой в руке кружке.
- А вот и я, - озорным голосом сообщил Олег, тотчас спуская бермуды по тонким как змеи ногам. - Ну и жарища там, взмок весь. Ты поела?
Отблески пота подобно золотой оправе кольца с бриллиантом обрамляли контуры его скелета: давая основу ветвям ребер давая основу ветвям ребер ствол позвоночника величаво произрастал под кожей, кости таза, корневища ног.
- Нет, ждала тебя.
- Ты моя сладкая виноградинка. - Олег, оставшись в трусах, подошел сзади и чмокнул в затылок.
- Ах ты, сочный персик!
- Спелая помидорка.
- Свежий огурчик!
- Я-то свежий, а как телефонные девки?
- Причем здесь они? - не поняла она.
- А при том, что прежде чем предъявлять претензии посмотри сначала на себя, - довольно жестко ответил Олег.
- А что смотреть?! Уходишь и не знаю куда.
- А ты звонишь всяким проституткам.
- Это развлечение, я же говорила.
- А, теперь это так называется? Ты хоть поподробнее рассказала о чем вы там говорите, может мне тоже интересно будет, - его жесткий издевательский тон только набирал обороты, на что Диметра ответила уравновешенным голосом:
- Сто раз уже рассказывала. Главное, принять препарат, потом набрать первый всплывший в голове номер и...
- И ответит девка с экзотическим, как ты говорила, именем?
- Да. Первое - это определиться до разговора с тем, какого пола человеком себя ит.
- Ну и кто ты там, Дима? Очаровательная девушка? Потный самец?
- Всегда называюсь Сережей. За несколько звонков там легко примелькаться, начинают узнавать, поражает другое - профессионализм. Позвонила как-то, ответила назвавшая себя Камиллой девушка, а я спросила, можно ли Зосю? На это она ответила, что Зося разговаривает с другим человеком, сделала вид, будто та сидит рядом, добавив: "да это Сережка звонит" будто она меня помнит. Вот это ход, да?
- Да ну.. А меня поражает совсем другое. Мы пара, у нас не может быть закрытых тем для разговоров, а ты болтаешь с абсолютно посторонними людьми. О чем? Может, тебя на девок тянет? Могу напялить на себя что-нибудь женское, мне не сложно. Или какие у вас темы? Садо-мазо? Инцест? Фистинг?
- Обычно мы говорим на "мокрые" и, как уже рассказывала, инцестуозные. Иногда представляюсь фотографом, часами снимающим слившихся в поцелуе девушек. Порой обламывают, начинает подвергать тестированию, задавая наводящие вопросы о семье, отношениях.
- Брось ты это. Уж кто-кто, а я именно тот человек, с кем можно говорить обо всем. Кем мне для тебя побыть? Моделью? Братиком? Сестренкой?
- Братом, - ответила Диметра приблизившись к нему.
Ментолово-никотиновый привкус его губ заводил, бросая в жар, некоординированные движения языка позволяли слиться в одно целое: он в ней, она в нем - слияние добра и зла, белого и черного поцелуем напоминало древний символ. Она и не заметила как стала
- Как ты меня хочешь... - Олег не сводил глаз с ее возбуждения и прикоснулся.
Нет, он повел ее классически, сжал ее руку в своей и повел ее классически, сжал ее руку в своей и повел, сжимая пузырек в другой. Отблески света в ванной отражались на ее зеркально гладкой эмали, холод который на первый взгляд столь не дружелюбно принимал в свое чистое белое лоно и вскоре оно сравнялось с теплотой тела Диметры, ровно и гостеприимно. Олег занял по противоположную сторону ванной, снова подтвердив свой удивительнейший дар угадывать абсолютно все, даже самые потаенные, самые скрытые, самые сокровенные желания Диметры.
- Пописай мне в рот, любимая, - страстно и вожделенно попросил он.
Нет, не-е-ет, он не мог быть настолько телепатом, не мог настолько знать ее, чувствовать. В какой-то момент Диметра подумала: а не послышалось ли ей это - то, чего она так долго ждала, не решаясь попросить.
- Что?
- Да-да, Дима, ты не ослышалась, встань и отлей мне в рот, после чего я тебе.
Встав и задержав дыхания для того, чтобы пропало возбуждение, Диметра приблизилась к нему.
Она сделала тогда четыре глубоких вдоха для более длительной задержки дыхания и когда сил больше не осталось, помутнело в глазах, побежали белые вспышки, она, наконец, выдохнула. С выдохом возбуждение полностью пропало. Инстинктивно открытый рот Олега всей своей начавшей высыхать слизистой оболочкой, сохнущим языком - всем своим нутром ждал благостной влаги диуреза. Сначала Диметра сдерживала себя, выдавая лишь небольшие струйки, маленькими порциями, а спустя минуту писала в рот Олега постоянной струей. О, как же ей хотелось в тот момент находиться вне тела, стоять сбоку, смотреть, наблюдать как он учащенным глотательным рефлексом пьет ее, как моча перед глотанием пузырится, слегка пенясь в его благодарном рту, как моча, увлажняя его рот, язык, небо, десна, продолжая путь в пищеводе, пищеводе уставшего от жажды путника, вдруг набредшего на потаенный оазис в безжизненной пустыне обыденности бытия.
- Это было великолепно, Диметрочка, - поблагодарил он, проглотив все до последней капли и облизав губы. - Сейчас пойду запью Фурасемид кофе, а ты готовься, пофантазируй. Пусть гипоксия пройдет, дух возбуждения вернется в тело.
- Спасибо, любимый! Это было поистине неожиданным, потрясающим сюрпризом. Ты позволил сделать это... Спасибо. - Диметра обняла его, еще влажного от мочи. - Дух меня и правда покинул.
- Дух есть полипняк образов, - процитировал он вдруг Ипполита Тэна. - Всего лишь, я бы сказал, гроздь вариабельных образов.
- Для духа никакой объект, никакой предмет не противостоит, и нет вопроса о критерии, всегда обусловленного внеположностью, - бердяевским утверждением ответила она.
- Так и есть. В представляющем собой рандомную структуру духе ни один элемент своеобразного, специфического паззла не противостоит друг другу, дух вариабелен по строению, но константен по направленности.
Закончив эту фразу Олег постелил на пол белое вафельное полотенце для рук, встал мокрыми от мочи ногами (о, как же хотелось Диметре в от момент прикоснуться к полотенцу лицом после), открыл дверь ванной, удалился за кружкой кофе с диуретиком, на некоторое время оставив Диметру одну. Она сидела в ванной, обхватив колени и спрятав в них лицо, закрыла глаза и представляла настойчиво тонкую струю Олега, медленно возбуждаясь.
- А вот и я!!! - сообщил Олег, сев напротив нее в ожидании действия препарата. - Так что ты говорила о духе? Мы можем хоть всю ночь трепаться, завтра ж выходные.
- Вот длились бы они вечно. Я бы хранила домашний очаг, а ты бы создавал безопасность.
- Сегодня, наоборот, хранить домашний очаг мне пришлось.
- В смысле?
- Да маман твоя звонила, хотела к нам приехать. Сказал, мы к моей предке поехали, вернемся в воскресенье ночью только. Хорошо, они ненавидят друг друга и не общаются, проверять не будут.
- Вот это да! Ты устраняешь все, что может помешать побыть вместе, а ведь это должна делать я.
- Дело вовсе не в тебе, Дима. На то есть более глубокие причины.
- Какие, Олег? В итоге заварить за собой дверь?
- Думаешь, я позволю этой гребаной жизни превратить меня в никому не нужного дряхлого сморщенного старика? Нет! Почувствовав прелюдию к угасанию, я обойду все аптеки, выкину телефоны и модем, зайду, запру за собой дверь и смою в унитаз ключи. На какое-то время мы умрем для всех, нас будут искать родные, друзья, с работы, а мы просто замуруемся в нашей квартире и проживем недельку-другую так, как хотим, как этого заслужили. Между немощной жизнью и навязанной смертью от старости я выбираю передоз. А ты? Ты пойдешь со мной?
- Да. Буду твоей спутницей куда бы ты не отправился, даже за грань жизни. А там, после тьмы и света, за последней дверью, наконец-то сольемся духом: ты станешь мной, а я - тобой, в итоге чего создастся единое целое, квинтэссенция нас.
- Угу. Бердяев, Тэн, Спиноза, Мень, другие мировые гиганты мысли - все они писали об одном и том же: о том, что не смотря на фатум тело тленно, дух же неополим. Как же я с ними солидарен, а почитай какой бред собачий происходит в современной философии, сейчас.
- Читала-читала.
Бред да и только. Ой... - Поняв позу на более углубленную посадку он обнаружил, что сел на что-то, приподнялся и достал желтый пузырек.- Ха! Забыл совсем. Смотри, что у меня есть. Пятьсот рублей почти что содрали, сволочи ****ские, провизоры позорные.
- Я и за косарь бы взяла.
- Инфляция. Раньше ведь сорокет стоили. Держи, ты первая.
- Сколько пены, - возмутилась она, прокрутив колпачок против часовой стрелки для образования в пузырьке отверстия и надавив для спуска пены с имеющего обыкновение менять структуру в тепле однопроцентного раствора.
Выдавив в одну ноздрю половину содержимого Диметра отдала пузырек Олегу, который выкапал так же в одну ноздрю, по традиции в правую, остальное, все до последней капли.
- Охуе-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-еть, - протянул Олег. - Как накрыло...
- Как прекрасно, - восхитилась сидящая на противоположной стороне ванной Диметра и провела по коленям обожаемого Олега пальцами. - Ты действительно возьмешь меня в последнее путешествие? Не закроешь за собой дверь, оставив одинокой собакой лежать и скулить на коврике?
- Я же сказал - значит возьму, - утвердительно ответил он. Не веришь?
- Знаешь, какого героя мне напоминаешь? Ихтиандра, которого чрезмерно долго продержали в воде, в запертой решеткой бочке. Подумать только... Что все эти люди с тобой сделали, души природно чистое озеро комбинатами ненависти и неверия загрязнили, - начал Олег, укрытый медовом пледом действия препарата. - Ты, как впрочем и я, попадала в истории; вот при этом никогда не задумывалась, по какой причине выходишь сухой из воды? Держу пари, что нет. А я задумывался. Раз за разом
Размыкая бесконечность кругов ада, земного ада, я терялся в догадках, не понимал зачем меня эти пресловутые Высшие Силы на земле оставляют. Брошенный очередной прошмандовкой я шел, теряя счет железным банкам выпитых на ходу коктейлей, шел и даже не понял поначалу: парень ли ты, девушка. Никогда не видел человека молодого с ТАКИМ взглядом, мертвым как у девяностолетнего старика, живого трупа. И осознал тогда предназначение, предназначение вдохнуть в тебя жизнь, пройти с тобой до конца, провести за все двери, шагнуть с тобой за порог, заперев и выбросив ключи от последней.
- Это был ни чем не примечательный вечер. Никому не нужная я после работы садилась в метро, каждый день приезжая на одно и то же место - площадку с палатками и бомжами возле станции Юго-Западная, приезжала пить и слушать. И вдруг не поверила своим глазам, перед ними предстало воплощение удивительнейшего чуда. Всю сознательную жизнь рисовала твой образ. Тело хотело тебя всю жизнь, дух же искал?
- Ну а все-таки, что же по-твоему дух, душа?
- Творчество и только творчество.
- То есть душа есть ее мирские деяния?
- Без проекции нет проектора, иначе как узнать о наличии проектора, не наблюдая прямой результат его работы - проекцию. Творчество есть прямая проекция души, геометрический вальс стробоскопической лампы. - Диметра почувствовала руку, долгожеланное прикосновение к своим гениталиям.
- Умные вещи говоришь. Никогда не подозревал творчество продолжением души. По-твоему получается, у не творческих людей нет души?
- Когда творческие задачи не ставятся, тогда обозначается духовный упадок, иссякание и угашение духа, - снова бердяевской строчкой ответила Диметра.
- Пойду еще кофе притащу.
- Вернешься?
- Нет, выебу чашку вместо тебя, - рассмеялся в ответ он. - Не знал, что дурь способна приводить к приступам ревности! Диметра, не строй из себя белую и пушистую, а у самой наверняка рыльце в пушку. Ревнуют-то ведь только способные на измену люди. У тебя есть тайная, скрытая от меня жизнь? Сейчас ты мне все расскажешь, хорошо? В замен я открою, пожалуй, последнюю дверь из темных комнат.
- Олег.... - Диметра покраснела и опустила глаза.
- Поласкай пока, но, смотри, не доводи дело до конца и не закрывай глаза. - Ты, главное, скажи, со мной было интереснее, чем по телефону?
- Во сто крат прекраснее.
Ласка обладала необычайным свойством превращать ее прикосновения в его, в прикосновения любимого. Вопреки воле Олега она закрыла глаза, став им: кончики пальцев, нервные окончания на их подушечках, ногти, фаланги, ладонь, кисть - это словно стало Олеговым, будто в тот момент он ее трогал, настойчиво и нежно лаская пульсирующую возбужденность. Во тьме закрытых глаз ее проносились моря и океаны, загадочные пещеры и таинственные подвалы, яркие своды и затемненные эркеры, полет во сне и наяву возносил до вершин блаженства и спускал на плотскую землю. В пучине ее закрытых глаз любимый слился в танце страсти диком-диком, слился воедино, на глади морской и непроглядных глубинах доводя ее почти до апогея. Нет, она не должна доводить дело до конца! Она и так нарушила строгий указ не закрывать глаза! Она обожала подчиняться! Она никогда не шла против воли диктатора! Особенно, когда долгожданная рука проникла сквозь ее пальцы!!!
- Убери руку, твой братик сам это сделает, - начал игру Олег, имевший обыкновение бесшумно возвращаться в ванную.
- Да? Я твоя сестра?
- Да. Моя родная кровь, - с возбужденным оттягом ответил он.
- Мы выросли вдвоем и, впервые возбудившись, сняли друг с друга девствеическунность. - Диметра смотрела всем широчайшим мидриазом в его глаза.
- Угу. С первого поцелуя в детстве мы отдавались страсти, отдаваясь друг другу. - Голос Олега принимал все более возбужденный эротический тон. - Отдавались друг другу и боялись беременности, осуждения родителей...
Гладкость, белая гладкость ванной радовала пальцы, нельзя не восхитится ее идеальностью - стандартная белая как молоко ванная. Все великолепие отношений в паре заключается в максимально возможном взаимопонимании, выражающимся в наиболее истинном его проявлении, проявлении абсолютного доверия друг к другу, абсолютной любви друг к другу, абсолютного желания дать лучшее другу, абсолютной всепоглощающей наклонности отдать все самое дорогое друг другу, отдать самое ценное, личное, интимное изо всего, что только может быть - свою мочу. Совершая мочеиспускание друг на друга любящие, нет, не унижают друга, не велят опуститься ниже плинтуса, разве что в качестве прелюдия к еще более захватывающему обмену ценностями - мастурбации; нет, совершая, пожалуй самый интимный обмен жидкостями перорально, каждая половинка из пары отдает не просто скопившееся содержимое мочевого пузыря, не страдает его нейрогенной слабостью, нет; расслабляя мышцы, слыша струящуюся музыку, наблюдая за током каждый в паре отдает частичку себя, и не просто малую доли присутствия как это происходит при общении, при поцелуях, при доводимых до коитального завершения ласках, а именно отдает СЕБЯ, отдает целиком и полностью, нет, это оговорка, вовсе не частичку, а свое целое, утекающий по прерывистой струе внутренний мир, творческий, биоэнергетический потенциал, свое Я, свое сверх-Я, базовые стремления, базл идей. Одни исключительно выдают, другие же исключительно принимают сию манну мочевинную, восторженно радуясь лишь половине целого. Любовь не может быть мононаправленной - она дуальна; любовь не может быть следствием - она первопричина; и истинное ее проявление познается исключительно только лишь всегда в дуализме - это как и наслаждение прелестью испить вожделенную влагу любимого человека, так и отдать ее, опять же, любимому человеку, отдать себя до последней капли мочи, отдать, приняв и принимать отдавая. Не имеет значения, вызвано ли мочеиспускание естественным позывом или же куда более целенаправленнее - вызвано приемом тиазидных и других видов диуретиков. Вкус ее может меняться, быть разным, но смысл один и тот же - подарить человеку истинное богатство и принять ценнейший подарок от него; при этом деньги, свобода, власть, жизнь, раскрытие творческих способностей, дружба, действие, положение мира в себе и себя в мире, образование, продвижение по службе, необходимость в питании, необходимость в безопасности, извечный поиск смысла ничто по сравнению с тем, что дороже денег, незабываемее свободы, слаже власти, наполненнее жизни, важнее раскрытия творческих способностей, искренне дружбы, мотивированнее действия, осознаннее положения мира в себе и себя в мире, полноценнее образования, необходимее продвижения по службе, необходимее питания, необходимее безопасности; прием и отдача и есть деньги, прием и отдача и есть свобода, прием и отдача и есть власть, прием и отдача и есть жизнь, прием и отдача и есть раскрытие творческих способностей, прием и отдача и есть дружба, прием и отдача и есть действие, прием и отдача и есть положение мира в себе и себя в мире, прием и отдача и есть образование, прием и отдача и есть продвижение по службе, прием и отдача и есть питание, прием и отдача и есть безопасность. Единственная вразумительная ценность, единственное благо, венец эволюции человечества, высшее проявление интеллекта, эталон любви друг к другу, апогей доверия.
Диметра смотрела на Олега, не отводя взгляда, смотрела на ласкающие ее руки, легкое движение - и меж ее ног осталась лишь одна рука, второй он ласкал себя. Глаза ее снова закрылись, случайная череда ярких картиночек и размытых образом терялась в огромном галлюцинаторном калейдоскопе, поток которого прервал едва уловимы стон Олега, довершившего сие завораживающие действо до конца, Диметра отстала буквально на несколько минут и вскоре долгожданная влага покрыла умелую руку Олега. После этого он с эйфорическим выражением лица запрокинул остановленную стеной голову назад, открыл глаза и выдохнул, расплывшись в неподражаемой улыбке, сохранившейся, когда он потянулся за стоящей в раковине кружкой остывшего кофе, потянулся не вытирая и не моя руки.
- На, выпей и мне оставь. Два пузырька вылил.
- Милый, кофе с каплями?
- Хорошо я придумал, да?
- Гениально.
- А теперь рассказывай, - взял из рук Диметры кружку он.
- Есть кое-что.. Думала, вряд ли когда об этом расскажу.
- Между нами не должно быть секретов.
- Я иногда встречаюсь с моделями, выдавая себя за фотографа, - запинаясь и стесняясь говорить начала Диметра.
- Для чего? - с невозмутимым любопытством спросил Олег.
- Я ищу относительно красивых девушек, обещая фотосессию. На самом деле это только предлог, цель вовсе иная - пойти с ней в магазин под предлогом померить джинсы, бриджи или джинсовые шорты для подборки образа. Они, как правило, соглашаются, охотно со мной идут и тут наступает самое интересное. Последний раз мне на глаза попалось портфолио девушку, имя ее Татьяна Аксенова, учится она на факультете информационных технологий, владеет дзюдо и обладает красивым лицом, красивой фигурой, живет на Ленинском проспекте. Мы встретились в торговом центре Орджоникидзе, там же мы выбрали пару джинсовых бридж, там же она их померила. Я отдала деньги и забрала их, пообещал дорогую фотосессию. В итоге ласкала себя в ближайшем туалете на них. После всегда выбрасываю. - Договорив Диметра боялась ответной реакции.
- Детские забавы, моя дорогая, - успокоил он, опустошив чашку и ощутив новую волну действия препарата.
- Твоя очередь.
- Есть одно местечко, находящееся в Солнцево, часто там бываю. Там можно позволить быть собой, именно СОБОЙ, грани дозволенного нет, все ограничивается только богатством фантазии и наличием денег: огромные стенды украшаюсь подвал, где возможно все, тебя и за ноги вниз головой подвесят или подвесишь сам, и высекут или т старика, есть любые возраста, любой пол, любая ориентация и все это работает под вывеской сауны и салона красоты "Рецитал". Я не рассказывал, не знал, как отреагируешь на это, многое другое, но бывая там всегда мечтал придти с тобой, показать можно приблизиться к мечте, осуществить абсолютно все фантазии.
- Ты боялся осуждения?
- Да, боялся. Я там работал, Дим.
- Работал? - Удивление, растерянность скрыть было невозможно.
- Не смотри на меня так, я людей лечил и зарабатывал сколько, что в будущем маячила перспектива собственную клинику нейрохирургии открыть.
- А почему тогда ушел оттуда?
- Ты действительно хочешь это услышать?
- Да. Да!
- "Рецитал" был и есть отдушина для высших эшелонов власти, действующие депутаты, министры и те, кто действительно стоит у руля страны частенько туда заходили. Был один клиент... Он всегда выбирал лучших мальчиков, не знавших конечно, что ночь с ним абсолютно всегда заканчивалась летально. Меня как всегда пригласили констатировать смерть. Ребенок был жив, умирал от потери крови, из его бока торчал кусочек печени, а тело было изрезано до неузнаваемости - он раз за разом развлекался, применяя к ним огромный зубчатый кухонный нож, получая удовольствие при виде окровавленной жертвы. Спасать нам не разрешали, лишь констатация смерти и криминальный труп увозили сжигать в лес. Я не сдержался, не смог спокойно смотреть на это. Не для того клятву Гиппократу давал. Тот мудак вернулся с пистолетом добить мальчика. Увидев меня - человека в белом халате - он бросил пистолет, взял нож и начал кромсать все на мне одетое, охрана стояла и смотрела. Если бы хозяйка не вмешалась, не крикнула: "прекратите, это же наш врач", то мы вряд ли бы сейчас сидели с тобой в ванной, лаская друг друга.
Диметра сжала трясущиеся руки Олега, готового проронить предательски подступившие слезы.
- Тихо, любимый, тихо...
- Позже, - более спокойным голосом заканчивал увлекательный рассказ о прошлом он. - Я ушел, устроился скромным хирургом в обычную поликлинику. Страхи не давали покоя, больше твоего стонал, дергался по ночам, часто просыпался.
- Я дергаюсь по ночам? Вот уж чего не знала, - прервала она.
- Конечно не знала. Всю жизнь до меня с подушкой в обнимку проспала, откуда ж знать, немного жестоко заметил Олег.
- Да, все так. Плакала в подушку, ждала Принца, - загрустила Диметра. - Только не понимаю, зачем ты стал туда приходить.
- Чтобы побороть страх ему надо в лицо посмотреть. Вот я и превратился в клиента Рецитала. Как ни странно страхи прошли, пускают туда на шару, мои бывшие пациентки обалденное действо устраивают: писают друг на друга прямо передо мной и я бы хотел отвести тебя туда, показать насколько может быть безгранична фантазия.. На самом деле я более глубоко откровения ожидал, рассказа о твоих страхах. А ты взяла да увильнула. Чего ты так боишься, Диметра?
- Ничего я не боюсь, - солгала она. - Раз хочешь показать, так отведи меня туда.
- Врете вы, девушка, врете, - покачал головой он.- Не разобравшись в трансцендентальной функции замутировать страхи сильнее объективной реальности рискуешь.
- Трансцендентальная функция? - Диметра вспомнила строчку из Синхронии Юнга. - Она возникает из соединения содержимого бессознательного с содержимым сознания. Страх может перекрыть личность только у психически нездорово индивида.
- Так вот. Страха не существует - существуют лишь совпадения, символы совпадающие со внутренней боязнью, маркеры способные вызвать страх, совпадая с ним по содержанию. Лучший способ побороть их - это заглянуть им в глаза, снести маркеры, поднять якоря и отчалить.
- Я не... - Не договорив фразу Диметра закрыла глаза.
- У-у-у-у-у, спишь уже. Пойдем, ляжешь на диванчик, - поднял ее за руку Олег, повел в комнату, продолжая говорить тоном родителя по отношения к своему ребенку. - Пойдем, пойдем, не зануляться же в ванной!
Сев на диван он аккуратно положил Диметру, головой на свои колени. Поглаживая ее по голове, нежно перебирая волосы тем же тоном продолжил:
- Диметрочка моя маленькая, деточка... - Олег глубже утонул в мягкости дивана, откинул голову на спинку, задремал.
День, прекрасный летний теплый день близился к логическому завершению. Царствующее солнце потихоньку отдавало бразды правления, световая сила сползала с исписанных стихами и утверждениями стен, видимая пыль на окнах утопала в пелене сумерек, главенствующая тишина пересекалась со звуком проезжающих автомобилей, людских голосов, признаков движения этажами выше. Первой очнулась Диметра, огляделась, пошевелила рукой, сжатой Олегом, от чего он и сам проснулся.
- Добрый вечер, дорогой.
- Добро пожаловать обратно, сладкая моя.
- Сколько сейчас времени?
- Без пятнадцати семь, - посмотрел на часы он.
- Вот это я отрубилась.
- Да и я тоже. Ты, главное, еще хочешь в Рецитал со мной сгонять, м?
- Не то слово! Мне интересно все, связанное с тобой, твоим прошлым, настоящим, будущим.
- Ты норме?
- Абсолютно.
- Одевайся, поедем.
Семьсот двадцатый автобус, идущий в Солнцево, пришел довольно быстро, совершенно пустой. Став его единственными пассажирами Олег и Диметра заняли места в середина салона, где он любезно уступил место у окна, сев, достав из кармана песочного цвета брюк маленький МР3-плеер, правый наушник дав Диметре, левый одев сам и начал рыться в папках. Он выбрал папку "Танцы на воле", альбом "Экстаз", в котором нашел трэк "Девочка и стул".
- Сейчас такое поставлю. Офонареешь!
Песня началась с медленных, мелодичных сферических сэмплов, вокал Валиева действительно удивил, удивился схожестью голоса с Олеговым, текст своей красотой поразил еще больше. Начиналась построенная по структуре диалога песня так:
"Странная обитель, стул да стол.
Разговор в столетье и в один укол,
А потом янтарный свет в окно.
А вокруг действительно темно...
Я кричал, но молча.
Я летел на месте,
Бил во всю по струнам неземные песни.
Мое сердце стыло, ноги жег лед,
Земля на два метра открывала рот.
Мое сердце стынет, ноги жжет лед.
Земля на два метра открывает рот.
Я кричу, но молча.
Я лечу на месте,
Бью во всю по струнам неземные песни.
Здесь кого-то нету. Я чего-то жду
И тогда приходит та, что я люблю.
Моя девочка не плачет - моя девочка смеется.
Она видит все иначе и никому не продается.
В моей девочке есть воля.
В моей девочке сила.
Уберет мой стул под стол
И все сделает красиво..."
- Красиво, дорогой.
- Ты раньше Танцы на воле не слышала?
- Эту песню нет. Бетонное беково, Пластик, но это было давно.
- Ага. Пластик - там гениальный текст вообще. И как они широко известными не стали?! Так, играли на разогреве Депешей, синти-поп-вечеринках, позже в собственное звучание оформились, сочетая такие направления как синти-поп, EBM, dark-electro.
- Гениальность и проявляется в умении сочетать не сочетаемое.
Тем временем автобус проезжал одну остановку за другой, проехал Мосмарт, автобусный парк, объявил улицу Пятьдесят лет октября, потом школу, второй микрорайон Солнцево показался заметным торговым центром, где они и вышли: первым Олег, Диметра за ним.
Множество машин проезжали сквозь пешеходную зебру, не давая перейти через не оснащенную светофором дорогу: легковые, грузовые, пассажирские автобусы и маршрутные такси. Олег Ковалев остановился, внимательно наблюдая за плавно идущей к пешеходному переходу Диметрой, отрешенно, отсутствующе приближающейся неземной походкой к "зебре".
- И как тебе это удается?.. - Пытался разобраться он, незаметно нагнав.
- Удается что? - не поняла она.
- Одновременно и быть, и отсутствовать. Толпа, куда-то спешащие прохожие, а ты... Ты словно плывешь, словно не среди них, не с ними. Научи меня.
- Хм, - ее глаза приняли удивленный вид при ускальзывании от ответа. - Не думала, что ты нуждаешься в обучении, в чем либо.
- Не увиливай от ответа, Ди. Я всего лишь на восемь лет старше и потом.. Отношения - бесконечное обучение друг друга. Помнишь, я о первой любви рассказывал?
- Твой первый любимый, которого нашел мертвым с пеной у рта?
- Да. И с огромными вытянутыми зрачками, как у кота. - Его лицо изменилось на тяжело грустное.
Мало кому, возможно лишь ему была ведома вся полнота грусти, тоски, нападающей при воспоминаниях той давно минувшей давности: первый в жизни любимый человек, найденный мертвым. Отбросив тягостный полог воспоминаний Олег продолжил:
- Он научил меня Любить и замечать Прекрасное, а ты научи отсутствовать.
- Этому ты научил, - непосредственно ответила она.
- Я? Когда?!
- Помнишь разговор о просветлении?
Диметра имела в виду один из состоявшихся при посиделках в ванной разговор, в котором была поднята тема о защите.
"Я же не Брюс Ли, не всегда смогу тебя защитить. Будь просветленной - никто не тронет", - вспомнились тогдашние слова.
- А, ты про это.
- Да. Однажды спускаясь по лестнице осознала смысл просветления.
- Осознать не значит просветлеть.
- Просветлеть - это означает не быть будучи; физическим естеством, телесной самостью находясь в тисках обыкновенно объективного мира внутренне не находиться нигде.
- Нигде? - переспросил он.
- Отбросить все мысли, все связующие с объективным миром мысли, впадая в состояние no way - состояние не действия. В нем реально лишь физическое тело, слабо подконтрольное мозгу, психика же отключена, тебя всего-навсего нет.
Наконец поток снизился, Олег крепко взял Диметру за руку и резко повел за собой на зеленый сигнал светофора.
- Так, значит все отбросить? Пошли.
Среди толпы прохожих: одних озадаченно идущих, периодически наблюдая за происходящих, оживленно разговаривающих - других, = Олег и Диметра шли с отсутствующими лицами, словно не существует их, не существует окружающего осознаваемого мира, множества гипотетически существующих миров так же нет.
Медленным шагом они оказались по ту сторону Волынской улицы.
- Вот это да. Идешь, а тебя нет.
- И никто не тронет. Разве можно тронуть человека, которого нет?
- Спасибо тебе, - прошептал он на ухо, обняв. - Теперь умею не быть. Я no way.
Вывеска неприметного здания гласила "Салон красоты Рецитал".
Теплота древесной отделки стен в темно-коричневых тонах, того же тона кожаные диваны, рамы, потолки, ресепшн создавали дружелюбную атмосферу, желание остаться как можно дольше. Грузный маскулинный охранник явно удивился Олегу, остолбенев вскрикнул:
- Ковалева? Ты?! Вот уж кого не ожидал увидеть.
- Неожиданнее всего случаются самые непредсказуемые встречи, - невозмутимо ответил Олег, проведя Диметру за руку в глубь помещения.
- Знакомься, Сереж. Это Диметра - пожалуй лучшее событие в жизни за последние десять лет. Времена идут, люди не меняются.
- Как видишь, - доброжелательно ответил охранник, обняв его.
- Чего не ожидал, того не ожидал. Вы проходите. - Он обратился к обоим, избегая телесного контакта с Диметрой.
- Вера Сергеевна у себя? - Поинтересовался Олег.
- Да, конечно.
Утратив на некоторое время его руку, она изучала интерьер с потерянным видом героя Побега из Шоушенка, заторможено прохаживалась вокруг и теряясь в незнакомой обстановке.
- Потом все посмотришь, пошли! - Ее рука снова оказалась в его.
Альтернатива прозрачному лифту - с широкими ступенями и сверкающе стальными перилами лестница - неумолимо уводила вверх, едва успевая, быстрыми шагами, обрывочными образами запечатлеваясь в кратковременной памяти бледно-голубой отделкой стен, бросающейся в глаза множеством картин: репродукций, работ неизвестных авторов, пейзажно панорамных фотографий. Потере счета этажам наконец-то пришел конец, дубовые двери длинного коридора стращали строгостью, смягчающие обстановку искусственные пальмы в высоких белых разлапистых вазонах, заканчивающимися внушительного размера витражами. Последняя дверь налево, как и остальные, была выполнена из дуба, чья массивность внушала древесной толщей, за которой располагался просторный кабинет с выходящим на восток окном, замыкающим в себе периметр стен, увешанных картинами, иными, чем на лестничной клетке. Слева от окна стоял стол с множеством бумаг, ноутбуком, а за ним сидела курящая сигару женщина лет пятидесяти на вид.
- Как видите, Вера Сергеевна, - ответил он, сев на рядом стоящий напротив стола кожаный диван и усадив с собой Диметру.
- Вот это да... - Села Вера Сергеевна обратно.
- Здравствуйте, - тихо и робко поздоровалась Диметра, изучая одетую в летний сарафан женщину.
- Здравствуйте, - ответила она и обратилась к Олегу. - Ты б хоть нас познакомил..
- Это мое самое яркое за последние десять лет событие. - Олег сжал руку Диметры. - Любимая моя. Да она сама все расскажет.
- Очень любопытно. И сколько же этому "событию" лет?
- Зовут меня Диметра, тридцать восемь лет мне, работаю психологом. Мы с Олегом уж десять лет как вместе.
- Совершенно случайно встретились, - дополнил он.
- Ммм, а кто-то говорил: нормальные отношения - на одну ночь, - припомнила Вера Сергеевна. - "Постоянство - начало конца".
- Рано или поздно людям свойственна переоценка ценностей. Да что говорить.. Банально мимо пройти не мог, адресок оставил, на утро она пришла, так и дожил до сорока шести лет, - под конец фразы голос принял мечтательно-романтический тон.
- Чем это ты его заворожил так? На моей памяти адрес Ковалевой от силы человека два-три знали.
- Не обращайтесь, пожалуйста, ко мне в женском роде, - передернуло его. - И к Диме не в мужском. Ну, Вера Сергеевна, ну пожалуйста. Ну сколько можно?!
- Не пол красит человека, а человек - пол, - уравновешенно ответила женщина.
- Да я сама не знаю, - невозмутимо отвечала Диметра. - Оказывается, можно просто стоять, просто пить, курить и при этом встретить судьбу. Одной мне известно как боялась тогда, нашла дом по адреса, позвонила в дверь с уверенностью, что он прогонит, а как, оказалось, жить у него осталась.
- Да Димку вырывать из той жизни надо было, с корнями вырывать! Она четверть века в розовых очках прожила, ни чего в жизни не видела.
- Может быть и так, - согласилась она, наблюдая за закуривающей сигариллу Верой Сергеевной. - Факт то, что мы подходим друг другу более чем идеально.
- Что верно, то верно. Мы как пароль к почте, как ключ к замку друг другу подходим, мы как Бонни и Клайд, как Мари Слип и Михаэль Драу, как Изольда и Тристан, как Нэнси и Сид,
- А сюда-то ты зачем ее привел? - поинтересовалась Вера Сергеевна, сделав очередную затяжку.
- Она задавалась вопросом, где я пропадаю, - закурил он и поднес пламя зажигалки тонкой ментоловой сигарете Диметры. - Плюс, Димка никогда снега не пробовала.
- Чистый снег нынче в цене, - улыбнулась женщина. - Ты уверен?
- Уверен-уверен.
- Снег с дождем в комнату номер шесть, - скомандовала она по телефону. - Будет вам снег.
- Пошли, радость моя, ты должна это увидеть, - потянул за руку он.
Внутренность комнаты была оклеена монотонными красными обоями, нет окон, у противоположной по отношению к двери стоял черный кожаный диван, рядом с ним невысокая деревянная тумбочка из темно-коричневого дерева дополняла скудность обстановки, ели заметная дверь в левой стене вела куда-то еще, где свет был выключен, здесь же теплые желтые лампы светили достаточно ярко.
- Та-а-а-ак, что тут у нас? - Олег открыл дверцу тумбочки, достав плетки различного размера и толщины. - Заводит, правда?
- Очень красиво, - с интересом рассматривала она.
- Раздевайся, а я пока пойду подумаю что мне надеть, - предложил он.
- Прямо здесь? - Она потерялась в незнакомой обстановке.