Плехт Наталья: другие произведения.

О пользе почтовых марок

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Конкурсы романов на Author.Today
Загадка Лукоморья
Оценка: 7.16*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На утоптанную площадь между хижинами он выскочил, подбадривая себя боевым кличем - рычанием, в котором клокотала ярость. Высшее экономическое образование, любовь к маркам и умеренные навыки игры на фортепиано испарились как капля воды на раскаленной сковородке. У костра, заступая путь к корзине из ивовых прутьев, встал взбешенный волк.
  Дамир коллекционировал марки с детства. Как в пять лет нашел пыльные кляссеры, таившие небрежно распиханные по карманчикам зубчатые прямоугольники с картинками, так и пропал. Дедово наследство - ворох гашеных и негашеных марок - очаровывало ветхостью бумаги, желтизной, тронувшей рисунок, запахом пересохшего клея.
  Увлечение не разделяли ни родители, ни одноклассники. Ни люди, ни волки, ни лисы. Усидчивого, слишком тихого для волка-оборотня Дамира учителя ставили в пример: "Вот какой молодец! Отличник, пианист, филателист". Да, действительно, свойственную оборотням любовь к спорту Дамиру заменяла страсть к музыке. Он охотно посещал музыкальную школу, терзал слух родителей и соседей, разыгрывая гаммы, но успехов так и не достиг. Из него не вышло даже средненького пианиста, и коллекционер марок получился так себе: он спускал карманные и обеденные деньги на продававшиеся в магазине "Филателия" марки, не приобретая ничего ценного - только широко распространенные серии.
  К выпускным экзаменам стало ясно, что нормального оборотня из Дамира не выйдет. Фортепиано сменили дополнительные уроки алгебры и геометрии. Дамира привлекали цифры, безупречная точность формул. Цифры и марки - он продолжал покупать серии, сосредоточившись на теме космонавтики. Отказывался от выездов на природу, крайне неохотно посещал "зону обращения" в лесопарке, и едва не упал в обморок, когда на уроке ВЛУ - выживания в лесных условиях - его заставили загнать зайца. Загрызть беспомощное животное Дамир не смог, но "красный аттестат" ему все-таки натянули. Зачем горожанину во втором поколении умение добывать дичь? Магазины кругом, некоторые даже круглосуточные.
  После школы Дамир отнес документы в университет - вместе с соседкой Леной, человеческой девушкой. Тоже отличницей. Узнав, что Дамир выбрал экономический факультет, мама расплакалась. Весь вечер всхлипывала, хотя Дамир ей объяснил важность и красоту бухгалтерского учета и автоматизированной обработки информации. Отец, подполковник в отставке, речи о цифрах и компьютерах слушать не пожелал - хлопнул дверью, спустился в гараж и полировал машину до пяти утра.
  Шли годы, совершенствовалась техника. Дамир закончил университет и устроился на работу в банк. Лена бросила учебу, вышла замуж за бывшего дворового хулигана Пашку, ныне - успешного маклера по продаже жилья, и родила очаровательного сына Петю. Дамир к Петру Павловичу проникся волчьей нежностью, носил ему сначала погремушки, потом - шоколадки и мармелад. Лена и Паша хором жалели, что не могут сделать Дамира крестным отцом - человеческая церковь была лояльна к оборотням, но не принимала в свое лоно.
  Родители перебрались на дачу, в поселок "Лесная вольница". Наезжали в город редко, ругали Дамира за то, что он почти не обращается и не знакомится с волчицами. Разговоры о невестах, волчатах и свадьбе приводили Дамира в тихий ужас. Он бывал на бракосочетаниях оборотней - однокурсников и одноклассников - и старался избежать второго дня, когда друзья, родственники и молодые выезжают в сектор зоны обращения за городом. Там, в лесу, изобилующем дичью - об этом заботились егеря - начиналась охота на четырех лапах, поединки, хвастовство добычей. Дамир держался подальше от кровожадных волчиц. И в лесу, и в городе. Ловить перепелок для избранницы, набивая рот перьями? Увольте!
  Перед очередным днем рождения - тридцатилетием - Дамир подвел итоги. Он сделал карьеру в банке - добрался до должности руководителя группы продаж и обслуживания клиентов. Купил автомобиль, сделал ремонт в родительской "двушке", начинил ее современной техникой. Казалось бы: живи да радуйся. И все-таки, чего-то не хватало. Недавно Дамир вспомнил о марках и обновил коллекцию, заказывая серии через интернет-магазины. Зубчатые прямоугольники пахли свежей краской и человеческими прикосновениями. Прежней радости коллекционирование не принесло. И попытки поиграть на фортепиано тоже не успокоили мятущуюся душу. Да еще и Пашка начал чем-то тяжелым по батарее стучать.
  Юбилей отметили в ресторане. Дамир расстарался, снял банкетный зал, оплатил дорогое шампанское. На празднике его и огорошили. Ленка погладила живот, сообщила, что у Петра Павловича скоро появится братик или сестричка, и по этому поводу они переезжают в новую квартиру.
  - Сейчас там ремонт делают, меняют трубы и сантехнику. Гараж, двор большой, магазин рядом. И от твоей работы недалеко. Будешь к нам забегать по дороге домой.
  Дамир растерянно молчал. Он привык, что спокойная и улыбчивая Ленка живет за стеной: выйди на лестничную площадку, позвони в дверь хоть рано утром, хоть поздно вечером, и тебе дадут заварку, соль или луковицу - что твоя волчья душа пожелает. Могут, конечно, и обругать, если Петю разбудил, но тут же смилостивятся.
  Вопрос: "А как же я?" Дамир проглотил. На следующий день пошел домой пешком. Не ради променада, решил оценить, куда будут переселять его почти-крестника. И, конечно же, наткнулся на Пашу - тот из гаража хлам вытаскивал. Старье всякое, которое от прежних жильцов осталось. Дамир предложил помощь, но Пашка оглядел его дорогой костюм и замшевые туфли, отказался:
  - Перепачкаешься. Сам справлюсь.
  Дамир пожал плечами - вольному воля - и сделал шаг, рассматривая хлам. Допотопная швейная машинка, трехлитровые баллоны, пластиковые ящики из-под овощей, в которых стопками лежали грязные растрепанные книги. В груди кольнуло, потянуло: "Подойди!" Дамир вошел в гараж, провел ладонью по корешкам, безошибочно вытащил кляссер в дерматиновом переплете.
  - Можно?
  Знакомый запах пересохшего клея, истрепанные зубцы на загнутом уголке.
  - Марки? Забирай! - усмехнулся Пашка. - Если еще найду, отдам. Я же знаю, что ты филателист.
  И вечно это слово сопровождают ухмылками, каждый третий вспоминает прилипчивый анекдот... Сегодня насмешка пролетела мимо. Дамир прижал кляссер к груди и, скупо попрощавшись, помчался домой - разбирать добычу.
  Он не поел, не переоделся - вымыл руки, сел за стол. Открыл обложку, всмотрелся в марки. Австралийский лебедь, попугай из Парагвая, конькобежец с Зимних Олимпийских игр в Инсбруке. А вот дирижабль тридцать первого года! Может и не ценность, но редкость.
  Следующая страница скрывала пустые целлофановые полоски и конверт. Пожелтевшая бумага, без следа чернил. Дамир открыл не заклеенный конверт, чувствуя нарастающую тревогу. А вдруг там письмо? Письмо, не нашедшее своего адресата. Что с ним делать? Хранить или выкинуть?
  Сердцебиение усилилось. Из конверта выпала марка. Негашеная. Женский профиль. Корона из бабочек. Дамир узнал богиню, еще не прочитав надпись. Канида - мать всех оборотней, хранительница стаи и исполнительница сокровенных желаний. По загривку пробежали мурашки. В комнате повеяло дымом и травами. Дамир, вспомнивший как бабушка требовала: "Никогда не серди Каниду!", спохватился и начертил покаянный знак. Руки помнили вязь, которую надо было выводить в воздухе. Удивительно... магия не исчезла - за пальцем искристый след тянулся. Марка смотрела на его старания с усмешкой. И это навело на вопрос - "а что бы он попросил? что хочет?"
  За стеной упал стул. Ленка прикрикнула, строго и звонко: "А ну, живо садись за уроки!" Петр Павлович заканючил. Дамир прослушал беззлобную перебранку, и понял, что хочет перестать завидовать. Перестать ловить обрывки ссор и примирений, греться у чужого очага, выпрашивая соль и заварку. Надо же... сколько матушка невест сватала, сколько на работе девицы набивались, никогда всерьез о семье не думал. Всегда отсекал: "Это не для меня". Где ее найдешь такую волчицу, чтоб красотой цифр прониклась, старым маркам радовалась, на охоту не тянула, не требовала зайца на свадьбе задрать?
  - Эх!..
  Он крутанул конверт и порезал палец неожиданно острым краем клапана. Бросил, тряхнул рукой, роняя на пожелтевшую бумагу каплю крови. Невесть откуда взявшимся сквозняком закружило, подняло в воздух марки. Канида прилипла к окровавленному конверту.
  Дамир сунул палец в рот, чтобы зализать ранку, и кубарем вкатился в густые колючие кусты.
  "Что? Какие кусты? Откуда? Откуда в квартире?.."
  Он с трудом поднялся на ноги и огляделся. Это кто так пошутил, келпи его за ногу? Неведомая сила забросила Дамира в лес. Настоящий лес: дубовый, пропитанный запахом палых листьев и желудей. Ни тебе человеческого следа, ни натоптанной волчьей тропы, ни шума автомобиля, ни запаха бензина. И он, Дамир, стоял посреди этой чащи в мятой белой сорочке, галстуке, костюмных брюках и домашних тапочках-зайчиках, гармонирующих цветом с сорочкой. Тапочки утопали в листве и смотрели на Дамира черными глазками-пуговками. Вот тебе и собеседник, с которым можно обсудить сложившуюся ситуацию.
  - В вас далеко не пройдешь, - чувствуя себя дурак-дураком, сказал он тапочкам. - Придется... да, придется перекидываться. Вещи увяжу - нам на уроках выживания показывали, как тюк делать, буду принюхиваться, а когда жилье или трассу почую...
  Рука скользнула в карман. Дамир наткнулся на тонкий сотовый телефон, вскрикнул от радости и тут же смолк. Преждевременно размечтался. Нет даже надписи "Только экстренные вызовы". Куда это он попал?
  Тюк получился маленьким и встопорщенным - Дамир стеснялся сидеть голым среди леса, поэтому быстро спрятал трусы в один карман брюк, носки - в другой, кое-как скатал одежду и тапочки в валик и перевязал галстуком, оставив петлю-хомут. Волк просунул голову в петлю далеко не с первой попытки. Дамир редко обращался, отвык от четвероногого тела, на лапах еле стоял, куда уж там соскальзывающий галстук мордой подцепить.
  Навьючившись, волк двинулся по тропе. Сначала медленно и неуверенно, потом, заново привыкнув к телу, выровнял дыхание и перешел на волчью рысь - шаг-бег-шаг-бег. Зверь забирал верх с каждым шагом. Дамир позабыл о странных марках, работе, незапертой квартире. Волк распутывал вязь попадавшихся следов, щетинился, почуяв лисий запах, утолял голод падалицей груши-дички, временами попадавшейся среди дубов.
  На лисью землю Дамир вошел, прячась под покрывалом сумерек. По здешним тропам, несомненно, ходили оборотни - вот следы лап, вот следы ног. Сам факт существования лис-оборотней Дамира не смущал и не тревожил: в его родном Волходаре лис меньше, чем волков, и всё-таки, на целый район хватило. Беспокоило то, что возле возделанных полей, к которым привела тропа, не было запаха бензина или солярки. Как они сажают это просо без тракторов? Почему на дороге только следы телег и лошадиных копыт? Где комбайны, "Уазы", автобусы, грузовики? Дамир прекрасно знал, как выглядит и пахнет правильная станица - его до десяти лет к бабушке на лето отправляли. А потом бабушка умерла, и родители покупали путевки в оздоровительные лагеря, чтобы отпрыск проводил каникулы у моря.
  Дамир подошел к засеке вокруг поселения - местами прогнившей, местами поваленной. Всмотрелся в покосившиеся хижины, деревянные столбы с грубо вырезанными лицами, и понял, что его занесло очень далеко от дома. Об идолах рассказывали на уроках истории. Братьев-близнецов Ликаона и Ателоса, покровителей войны и охоты, почитали в том мире, откуда оборотни бежали на человеческую землю, спасаясь от потопа. Говорили, что сила старых идолов, пронесенных сквозь Врата, быстро иссякла, а новые, вырезанные из земного дерева, ничем не помогали. Потому и прекратились жертвоприношения.
  Дамир унюхал дым и поморщился. Он помнил, что жертв, предназначенных Ателосу, топили, а Ликаону - сжигали. Какая мерзость! Он развернулся, собираясь уйти под торжествующий лисий лай - оборотни плясали у костра, прославляя бога и обещая утолить его голод. Остановил Дамира тихий скулеж. Волчица плакала, прощаясь с жизнью, не ожидая помощи.
  - Что? Да как они посмели?
  Над деревней разнесся вой: вначале низкий, вибрирующий, поднимающийся к высоким нотам. Дамир сообщил волчице, что видит врага, бросил скатку и перепрыгнул через изгородь. На утоптанную площадь между хижинами он выскочил, подбадривая себя боевым кличем - рычанием, в котором клокотала ярость.
  Высшее экономическое образование, любовь к маркам и умеренные навыки игры на фортепиано испарились как капля воды на раскаленной сковородке. У костра, заступая путь к корзине из ивовых прутьев, встал взбешенный волк. Лисы попятились. Трое самых слабых и хитрых пустились наутек. Десяток крепких и отважных решили взять числом и накинулись на пришельца. Дамир рвал бока, давясь шерстью, с хрустом перекусил чью-то лапу, не устоял, упал на землю - лисы не остались в долгу, изранили, помогли вожаку добраться до горла.
  "Ваше преимущество перед человеком и животным в смене формы, - голос учителя по ВЛУ прозвучал так ясно, словно Дамир оказался за партой на уроке. - В нору под корнями дерева не протиснется двуногий, запертую дверь не откроет четвероногий. Перекидывайтесь в то тело, которое соответствует обстоятельствам. Меняйтесь в бою: волк способен быстро залечивать раны, двуногое тело не столь выносливо, зато может использовать подручные предметы как оружие".
  Рука выхватила горящую ветвь из костра. Дамир ослепил вожака, ткнув факелом в рыжую морду, вскочил на ноги, разогнал лис в стороны пинками и ударами ветки. Вытряхнул связанную волчицу из корзины, попытался разорвать ремни. Бесполезно. Еще один удачный тычок факелом, и - тут же - лязг волчьих челюстей: сначала сомкнуть зубы на запястье превратившегося лиса, затем располосовать кожаные оковы. Увидев, что волчица встала на лапы, Дамир прорычал: "Бежим!"
  Они помчались к околице - не оставлять же лисам тапочки и телефон! - забрав имущество, нырнули в подлесок, сопровождаемые гневным лисьим тявканьем и криками. Дамир постоянно оборачивался - не отстала ли волчица? Нет, бежала след в след, не хромала, не подавала голоса. К счастью, лисы не отрядили погоню. То ли зализывали раны, то ли выбрали новые жертвы идолам из тех, кто пострадал и не мог сопротивляться.
  Бежать по чащобе было трудно. К лесу - а особенно к ночному лесу - Дамир не привык. Постоянно оступался, получал ветками по морде от каждого второго куста и едва не лишился глаза. Вскоре нашлась тропа, натоптанная как лисами, так и волками. Дамир почуял сырость, ободрил волчицу: "Там вода! Попьем!"
  Легко сказать: "Попьем!" К реке еще спуститься надо. Съехали по глине, перепачкав шерсть, разошлись в стороны, чтобы не баламутить воду. Дамир почувствовал запах - то ли тины, то ли ряски. Заколебался: "А вдруг заразу какую подцеплю? Прокипятить бы..." И тут же к горлу подкатил комок - кровь и шерсть, лисий подарок. Дамир отбросил сомнения, долго и жадно лакал речную воду, а утолив первую жажду, превратился, умылся и прополоскал рот. Волчица белела, плескалась, фыркала, но не обращалась.
  - Если хотите... - с сомнением предложил Дамир. - Э-э-э... если вам нужна одежда, я уступлю вам свои вещи. И тапочки.
  Волчица подошла ближе. Взглянула доверчиво, как теплой водой окатила. Не превратилась, только встряхнулась. О чем-то просила - безмолвно, не скуля, не тявкая. А о чем, Дамир понять не смог.
  Они перешли реку по деревянному мосту, спустились с дороги - лес, хоть и таил опасности, был единственно возможным местом для ночлега. Им повезло, быстро попалась брошенная барсучья нора. Сухая, просторная - как раз, чтобы разместиться двум волкам. Дамир долго ворочался. Не мог удобно улечься на земле, да еще разом заболели все раны и царапины. Спасибо ускоренной регенерации - затянулись, не кровоточили. А заснуть всё равно невозможно!
  Волчица, прильнувшая к его боку, тихо заскулила. Ткнулась носом в шею, лизнула борозды лисьих зубов. От заботы и непривычной ласки взяла истома. Дамир позволил вылизать себя как щенка, в ответ нежно поискал у волчицы блох. Что у костра, что сейчас, в темноте, он натыкался на ошейник, сминавший белую шерсть, и думал - надо бы снять. Наверняка это лисы нацепили, только враг надумает волка ошейником унижать.
  При свете дня выяснилось, что ошейник ох как не прост. Ивовую плетенку стягивал заговоренный шнурок-тарачок. Дамир плетение тарачков немного знал - бабушка показывала. Ее уздечки келпи смиряли, а могли и наоборот, заставить взбеситься. И дерево, подвязанное шнурком, отвечало на волю и наговор: или цвело и плодоносило так, что соседи завидовали, или сохло за год. Много что тарачками можно было сделать, жаль, Дамир ничему толком у бабушки не научился.
  - Позвольте, я...
  Он потянул за хвост тарачка, обжегся, взвыл и поспешно зализал руку. Волчица вздохнула, в мерцающих зеленых глазах прочитался вопрос: "И как теперь?"
  Дамир прикрылся тюком с вещами - привычка прятать под тряпками двуногое тело никуда не делась - заговорил, надеясь, что прекрасная дама поймет его слова:
  - Вы, наверное, не поверите, но я нездешний. Я издалека. Из другого мира. Если вы подскажете, к кому мы можем обратиться за помощью...
  Изложить план действий - волчица ведет его в город или деревню, где найдутся заклинатели или алтарь Каниды - он не успел. Услышав слова: "Из другого мира", волчица взвизгнула, прыгнула, уперлась лапами ему в плечи и лизнула в нос. Ошеломленный Дамир покачнулся, потерял равновесие и покатился вниз по склону - рядом с барсучьей норой тянулся глубокий овраг. Клубок из двуногого мужского тела весом под сто килограмм и белой волчицы оброс палыми листьями, достиг сырого дна и встретился с поваленным стволом. Удар ошкурил ствол от части коры - спиной Дамира; вырвал из глоток вой обиды и ужаса; одарил оборотней ушибами и переломами. Наверх поднялись с трудом: Дамир еле шевелил отекшей рукой - приложился локтем, а волчица не могла наступить на заднюю лапу.
  Через пару часов Дамир пришел к выводу, что ошейник препятствует и превращению, и исцелению. Первое он выяснил вопросами, на которые волчица отвечала кивками или отрицательным мотанием головы, второе - наблюдением. Сломанная или сильно ушибленная рука Дамира быстро приходила в норму, а лапа волчицы только распухала и причиняла страдания.
  "Что же я бабушку-то не слушал? - бегая от барсучьей норы к муравейнику, корил себя он. - Ведь к ней вся станица с бедами шла: обварился, ушибся, сыпью обнесло - на любую беду был тарачок и наговор. Вспомнить, надо вспомнить, как она соседу раздробленное колено заговаривала..."
  Дамир понес волчицу к реке, объясняя свои действия:
  - Нам вода нужна. Для любого наговора вода нужна. Я попробую вам лапу перевязать, а потом пойдем настоящего знахаря искать. Или алтарь Каниды. Я так понимаю, что вы тоже не знаете, куда надо идти?
  Волчица кивнула.
  - Вы тоже нездешняя?
  Еще один кивок. Дамир приободрился - "не сочтет за сумасшедшего, может быть, поймет, о чем говорю" - и начал рассказывать о себе. О работе в банке, марках, бабушке, о надеждах и сожалениях.
  - Я сейчас ругаю себя, что в храм Волчьей Матери-в-слезах лет двадцать не заходил. Ведь он рядом с домом. А я последний раз там был, когда бабушка из станицы приезжала.
  Воспоминание отдалось ноющей болью в груди - бабушка кладет рябиновую гроздь на жаровню, фреска Каниды улыбается, храм заполняет стайка разноцветных бабочек, шепчущих: "Прощание - залог встречи, сестра". К горлу поднялся горький комок и растаял, оставив решимость.
  У реки Дамир оторвал от рубашки широкую полосу ткани, разделил на три тонких, укусил тупыми зубами воспаленную ранку на запястье. Кровь капнула на мокрую ткань. Полосы сплетались в кривую косичку, впитывая кровь, воду и слова наговора, ворочавшиеся в трясине памяти:
  - Пойду по сырой землице, небом покроюсь, зарей подпояшусь, перекинусь под звездами да выйду чистым полем к горе Буян. Поклонюсь там Каниде и Люпусу, чтобы сняли боль с перелома косточек, с растяжения жилочек. Встань на место кость желта к кости белой, сплетись жилка, как вяжется тарачок. А наговор заключаю замком крепким, и ключ в воду.
  На последних словах Дамир завязал тарачок узлом и стряхнул окровавленные капли в реку.
  - Вы позволите?
  Шнурок опоясал лапу чуть выше перелома. Убедившись, что тарачок в ошейнике не сопротивляется его наговору - или он вообще зря всё это плел и говорил - Дамир предложил волчице двигаться дальше:
  - Нам надо какую-то еду добыть. Вы уж извините, я не охотник. Зайца поймать не смогу. В школе нас учили, что в лесу можно какие-то съедобные корешки накопать, но я ничего не помню. Если выйдем к деревне, я попробую кусок хлеба заработать.
  Волчица кивала, смотрела на Дамира уважительно и ласково. Это вселяло уверенность - найдется кто-нибудь, кто подаст кусок хлеба за наколотые дрова. Или погруженные в телегу мешки с просом.
  Дамир вышел на дорогу, загребая пыль грязными тапочками-зайчиками. Шел размеренно: волчица весила немало, бежать - только надорваться. После развилка дорога расширилась. Их начали обгонять обозы. Телеги тянули самые обычные лошади, на бочках и мешках сидели оборотни: волки, лисы, коты и медведи. Дамир опасался, что в нём почуют чужака, попытаются остановить, начнут задираться. Но тапочки-зайчики работали как охранный лист: смотрели на них, на волчицу в ошейнике и с тарачком на лапе, и отводили глаза. Один из проезжих медведей - кряжистый мужик - заговорил с Дамиром, непривычно глотая слова:
  - К источнику идешь?
  - Простите, что?..
  - К Люпусу, говорю, суженую несешь?
  - А-а-а... - сообразил Дамир. - Да.
  Супруг Каниды, Люпус, бог исцеления, покровительствовал горячим источникам. Раз здесь такой источник есть, значит Дамиру туда надо.
  - Садись, подвезу.
  Их пригласили в телегу с арбузами. Медведь подгонял лошаденку, бурчал что-то себе под нос. Дамир вслушивался, ловил обрывки слов: "...иначе торговли не видать, забыли совсем, что заклинателю помочь - себя уважить". Тряска усиливала голод, но жаловаться было глупо - ехали быстрее, чем пешком бы шли. К обеду равнину сменили холмы, а когда солнце склонилось к закату, холмы превратились в горы.
  Медведь высадил их возле тропы, уходящей вверх по склону:
  - Тут.
  Дамир переложил волчицу на траву и позвал:
  - Эй! Не уезжайте, подождите! Я не знаю, поможет ли... бабушка всегда соседу перед ярмаркой над яблоками читала.
  Медведь сдвинул брови, глянул грозно и настороженно. Дамир затараторил - этот наговор он помнил хорошо, в детстве дохлые раки сначала пугали, потом смешили:
  - Лихо нищее, лихо беспродажное, меня не тронь, товар мой не тронь! Прочь от меня, прочь отсюда по воде, по лесу, по болоту, меня с собой не зови, рака дохлого забирай да под корягой лежи. Чтобы первый кто пришел - купил, второй - купил, последний - тоже купил! И никто от меня без покупки не ушел!
  Закатное солнце укрыло телегу теплым золотистым покрывалом. Арбузы засияли - глаз не отвести. Медведь соскочил с телеги, обнял Дамира так, что кости хрустнули. Попытался впихнуть монетку из потертого кошеля.
  - Нет-нет. Бабушка говорила - нельзя деньги брать. А вот один арбуз... арбуз я возьму, можно?
  Вверх по дороге пошли вдвоем - волчица уже могла наступать на лапу, только чуть прихрамывала, Дамир спотыкался и нес самый большой арбуз, который нашелся в телеге, и две лепешки. Ноша не отбила желания поговорить. В телеге он намолчался и теперь желал излить волчице душу.
  - Я никогда не колдовал. Это мамина мама колдовала. Папа ее не сильно любил, поперек не говорил ничего, когда меня в станицу отправляли, это я потом уже, после бабушкиной смерти подслушал, как он сказал: "От ворожбы подальше держаться надо. Пусть на море ездит, спортом занимается, вырастет нормальным". Для него нормальный - это охотник, десантник. Или спортсмен с наградами. Я ему все равно ненормальный со своими марками. А вы знаете, что такое марки?
  Волчица улыбнулась, закивала. Дамир обрадовался, приметил более-менее ровную полянку, пень, о который можно разбить арбуз, и предложил пообедать. Вернее, поужинать - на верхушках деревьев разгорался алый закат.
  Он расколол арбуз, положил четвертину перед волчицей:
  - Понимаю, что вы бы предпочли зайца. Но вы же помните - я не охотник. Если не побрезгуете...
  Волчица не побрезговала. Дамир превратился и вгрызся в арбуз - волк жадно лопал алую мякоть, не выплевывая семечек, утоляя голод и жажду. Наевшись, волки прильнули друг к другу и едва не задремали. Дамир вскинулся не от шороха, от запаха - повеяло травами и горьковатым дымом. На тропе стоял седой волк. Смотрел на незваных гостей внимательно, с легкой усмешкой. Надо было что-то сделать, продемонстрировать добрые намерения, и Дамир подтолкнул к Люпусу оставшуюся четвертину арбуза - мол, угощайтесь. Тот прихватил зубами мякоть, принимая подношение, развернулся, позвал за собой коротким звуком. Бежали трусцой, недолго. Подъем закончился, лес расступился, открывая каменистое плато. Дым и травы забил запах целебной тухлятины. Дамир громко чихнул, посмотрел на волчицу, которая почти не хромала, и задумался - просить ли исцеления? Вроде бы, тарачок помог. А захочет ли Люпус возиться и снимать ошейник?
  Его сомнения развеяла волчица, лежавшая возле бассейна с горячей водой. Она заговорила, не меняя форму - одно это могло удивить до глубины души.
  - Надо же... быстро ты пришел. Я тебя только к завтрашнему обеду ждала. Эх, что же с тобой делать? Сила есть, наговоры плести не научился. Даже в сокровенном желании сам себе признаться не мог, барахтался в зависти к людям, приязни к клочкам бумаги. И здесь первым делом глупостей натворил. Ты же не охотник, не боец. Ты - заклинатель. Зачем с лисами в драку полез? Отвел бы глаза мороком, да и забрал свою суженую.
  С каждым словом волчицы Дамир все четче видел бабочек, порхающих над ее головой. Они то замирали, складываясь в корону, то разлетались в стороны разноцветным облачком.
  - А тебе только ждать, милая. Хватит сил - освободит тебя. Не сможет - зря о заклинателе мечтала.
  Дамир покосился на белую волчицу - о мечтах можно будет поговорить потом - и пополз к матери стаи, безмолвно умоляя: "Помоги, научи!"
  - Здесь тебе учиться нечему. Вернешься домой - найдешь учителя. Как ошейник снять - подскажу. Пойдешь в пещеры под источниками. Найдешь зал, где саламандры пляшут, добудешь шкуру. Обернешь ладонь, снимешь чужой тарачок. Шкуру мне в оплату за совет оставишь. Понял?
  К входу в пещеру Дамир помчался, не тратя время на благодарности. Нырнул в затхлый ход, долго полз на брюхе по узкому тоннелю, в первом же зале, освещенном мерцающей плесенью на стенах, встал на ноги, огляделся и принюхался. Из дыры сверху тянуло свежим воздухом. Снизу, из недр горы - сухим жаром. Сейчас бы не помешал шлем с лампочкой, как у пожарников: и голову не ушибешь, и видно, куда дорога ведет. Увы, блага цивилизации остались где-то далеко, за тридевять земель, а, может, за тридесять времен.
  К залу для плясок вывел только третий ход. Дамир успел побывать в двух больших пещерах с затхлыми, явно волшебными родниками - от одного клонило в сон, вокруг второго валялись рога и кости. Пришлось сглатывать колючую слюну, отворачиваясь от колдовской водицы - пить захотелось неимоверно. Каждый шаг вниз, к сердцу горы, давался с трудом. Волк выл, страшась толщи нависших скал - а если дрогнут, похоронят заживо? Двуногий суеверно боялся темноты, дергался от каждого шороха, давал слабину: "Может, ну ее, эту саламандру? Обойдется волчица, и в шкуре хороша".
  И вот он у цели: через страх, через лень, через несостоявшееся предательство. Воздух обжигал - как в сауне. Посреди зала плескалось озерцо кипящей лавы. Вокруг смешными зигзагами топтали камень саламандры. Дамир затаил дыхание. Одна из ящерок - самая мелкая, оставлявшая быстро затухающие следы, подходила прямо к его лёжке. Совершала круг, удалялась к озеру и снова возвращалась. Волк дождался подходящего момента, выпрыгнул в зал, перекрывая мальцу путь к лаве. Остальные саламандры завизжали и с плеском попрыгали в озеро. Добыча заметалась, но волк двигался быстрее - заступал дорогу, не позволял сбежать.
  На том все достижения и заканчивались. Заставить себя прыгнуть, ухватить ящерицу зубами и сломать ей шею, Дамир не мог. Жалко было тощего мальца. Волчицу тоже жалко... но нельзя же из жалости убивать.
  Волк отступил. Тощая ящерка сбежала, нырнула в лаву. Тут же высунулась, заверезжала:
  - Ты! Шерсть! Напугал!
  - Отвали, трусло, - устало огрызнулся Дамир.
  Саламандра поняла его рычание. Заверезжала еще громче:
  - Я смелый! А вам сюда хода нет! Не ходит сюда шерсть! Что надо?
  - Чешую. Шкуру, - рыкнул Дамир и для убедительности дернул себя зубами за бок.
  Из озера вынырнули еще три саламандры, закричали, перебивая друг друга:
  - Ты колдун? Дадим шкуру! Обмен! Шерсть, помоги! Дадим шкуры и мазь от ожогов! Обнови мост!
  Выслушав жалобы и уяснив суть просьбы, Дамир превратился, велел:
  - Ведите, гляну, что можно сделать.
  Не мост, одно название - три бревна, соединявших края глубокой пропасти. Поверхность бревен покрывала зола. Судя по объяснениям, саламандры бегали через мост не каждый день, а только в полнолуние за грибами из дальней пещеры. Раньше мост не обгорал - его заговорил колдун с поверхности - а теперь наговор развеялся, потому что кто-то неосторожно сжег тарачок.
  У саламандр нашлись кожаные шнурки. Дамир сплел новый тарачок, смачивая слюной и кровью, приговаривая: "Высоко не занимайся, жарче свечи не разгорайся! Двенадцать огней, не распускайте сыновей, чтоб не подымали головей, не раскидали полымей. Огонь и дым, идите на небо, по низу не стелитесь, моста не коснитесь".
  Плетенка удобно прикрепилась к веревкам, стягивающим бревна.
  - Ну, проверяйте!
  Первой на мост прыгнула его несостоявшаяся добыча. Закружилась в языках огня, не трогавших бревна - даже золу не грели, надо же! - и чуть не свалилась в пропасть. Дамир поймал саламандру за хвост в последний миг, подхватил второй рукой под брюшко, обжигая ладонь, и удивленно охнул. Хвост остался в пальцах. Засветился, засиял. И саламандра перестала жечься.
  - Повезло тебе, шерсть, - проскрежетал кто-то из старых ящерок. - Теперь сквозь огонь ходить сможешь. Спас. Получил плату.
  Наверх, к свету и чистому воздуху, волк полз, бережно держа в зубах тючок - три саламандровые шкурки, в которые были завернуты хвост и мазь от ожогов. Путь казался бесконечным, в очередном узком тоннеле Дамир не сдержался и завыл во всю глотку. Ответ - едва слышный - пришел немедленно.
  - Я жду! - протяжной руладой известила волчица. - Я верю! Ты сможешь!
  Этого хватило, чтобы добраться до поверхности, не ударяясь в панику. Над плато розовело рассветное небо. Дамир дышал и не мог надышаться - так чист и свеж был воздух. Волчица подбежала к нему, заахала - отрывисто, горлом - вылизала морду, тронула нос. Посмотрела на тючок - с немым вопросом. Дамир, расходуя последние силы, превратился, и сказал:
  - Знаешь... я его теперь, наверное, и так развязать смогу. Безо всякой шкуры.
  И точно - чужой тарачок распустился, не обжигая пальцев. Скользнул на землю безвредной почерневшей змейкой. Волчица встряхнулась, сбрасывая ошейник, и обратилась в девицу такой ослепительной красоты, что Дамиру пришлось зажмуриться. Не только из-за красоты, конечно. Еще и соблюдая приличия.
  - Молодец, справился.
  Дамир приоткрыл один глаз и увидел Каниду - высокую, статную, в прямом платье с вышивкой, лентой бабочек.
  - Возьмите, - он нащупал тючок, подтолкнул. - Это вам. Большое спасибо.
  - Не надо мне ничего, дурачок, - мягко рассмеялась богиня. - Ты себя нашел - это самая лучшая плата. Идемте в дом. Покушаете, отдохнете и вернетесь в свой мир. Вас уже заждались. Ищут.
  
  ...Канида была права - их искали. Заволновались уже на второй день. Отец Дамира, которого Ленка с Пашкой с дачи вызвали, в полицию пошел, и там с отцом Лайлы столкнулся - тот тоже заявление принес. О пропаже дочери. Полицейские дали озабоченным папашам от ворот поворот: исчезновение людей начинали расследовать на четвертые сутки, а оборотней - на шестые. Считалось, что оборотни не замечают течение времени в волчьей форме, поэтому раньше беспокоиться не о чем. Крики - "Да его превратиться под ружьем не заставишь!" "Да она только над марками и чахнет после работы!" - полицейских не убедили. Отцы пытались найти пропавших собственными силами - зоны обращения прочесали, расспросили всех знакомых - но Дамир и Лайла как сквозь землю провалились.
  Впоследствии молодые тщательно скрывали тот факт, что домой они могли вернуться на трое суток раньше. Накладочка вышла небольшая. Из-за любопытства. Когда шли по лесу, по тропке, указанной Канидой, Лайла у Дамира спросила:
  - А какие еще ты заклинания знаешь? Мне ужасно интересно.
  В памяти Дамира задержался заговор на мужскую силу - к бабушке станичники за ним через одного ходили. Чтобы доказать Лайле уникальные способности, Дамир наговор немедленно прочитал. И - кто бы мог подумать? - отлично подействовало! Измяли всю траву на полянах, и в озере купались, и на лапах бегали... только через трое суток отпустило. Тогда пошли вперед - Дамир босиком, в рваных брюках и грязной рубашке, Лайла - в дареном богиней платье с бабочками и тапочках-зайчиках - и вышли прямо к шумной трассе. Телефон не подвел, батареи хватило на звонок Пашке, тот Ленку в машину затолкал, и через полчаса примчались.
  В этом платье с бабочками Лайла на свадьбу и пошла, уперлась, отказалась от других нарядов. И в первый день в нем была, и во второй. Заповедник заказали, а молодые не превращались. Лайла, загадочно улыбаясь, повторяла: "Я и так знаю, что мой муж - храбрец и герой. Мне дохлого зайца не надо". Родители повздыхали, да и отправились на охоту с прочей родней.
  А Дамир с Лайлой разлеглись на пледе, достали ноутбук и начали рассматривать сайты с марками. Хоть Канида и сказала: "Вас ко мне привело желание, а не клочки бумаги или монеты", а конвертами с наклеенными марками они все-таки обменялись. И теперь высматривали - нет ли где в продаже марок из этой серии? Не себе. Детям. В наследство.
Оценка: 7.16*10  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"