Это событие всемирно-исторического значения произошло пять дней назад, и оно, я честно скажу, всколыхнуло Россию, да так, что обыватели на кухнях будут еще долго судачить по сему поводу. Почему на кухнях? Яснее ясного: теперь свобода самовыражения, как и в недавние советские времена, позволительна лишь на кухнях, стало быть, вернулась эра кухонной демократии. Как выражались поэты тогдашнего периода кухонной демократии...
...Как же быть, е....на мать,
коль только там свобода слова?!
Нет, конечно, можно попробовать что-то свободно сказать еще и в Интернете, но там за всеми твоими словами зорко бдят модераторы, то есть цензоры. Лишь их щелчок мышки - нет и никогда уж не будет твоего личного мнения.
Напомню: прежде в России правили бал - суверенная демократия, управляемая демократия, а еще раньше социалистическая демократия.
Впрочем, будет ударяться в прошлое. Лучше поговорю о событии. Оно, конечно, не слишком ново и не столь уж актуально, но все-таки. Итак...
С официальным визитом в Магнитогорск прибыл лидер правящей партии и всего советского, простите, российского народа дорогой Владимир Владимирович Путин.
Увидев любимца, магнитогорцы, долго и терпеливо готовившиеся к визиту столь близкого их сердцу гостя, ошалели от счастья. В пылу безумия они бы зацеловали его до смерти, но, слава Богу, четко сработала личная охрана, то есть профессиональные костоломы.
Обе стороны, то есть гость и хозяева, не обошлись без сюрпризов.
Директор Магнитогорского металлургического комбината, выступая от лица всего многотысячного коллектива, по-военному четко отрапортовал:
- Мы все, как один, откликнулись на ваш мобилизационный призыв и вступили в общероссийский народный фронт.
Пионер, который всем пример, рапорт сдал, а председатель совета дружины, то есть любимец нации, рапорт принял. И расчувствовался: стал объяснять уральцам, зачем нужен народный фронт. Цитирую:
- Общероссийский народный фронт создан для борьбы с забронзовевшими политиками.
Народ, имеющий дело с горячим производством, напружинив рабочие мускулы, замер в ожидании. ИмМеталлургам показалось, что их любимец вот-вот и назовет адреса, пароли, явки тех самых забронзовевших и тогда они, вооружившись молотами и ломами, размозжат тем головы, рабоче-крестьянскими сапожищами растопчут телеса.
Возникла пауза, а после нее не последовало ничего: чекист не раскрыл ни адреса, ни явки, ни пароли; чекист давно усвоил, о чем безопасно болтать, а о чем лучше всего помалкивать.
Повисло недоумение. Но дорогой Владимир Владимирович быстренько разрядил атмосферу, ударившись в далекие воспоминания о том, как по его приказу, благодаря ковровым бомбометаниям, российский город Грозный сравняли с землей, разумеется, вместе с россиянами, жившими в том городе.
Металлурги - скупы на эмоции, но тут и они, взвыв от восторга, дали волю патриотическим чувствам.
Расчувствовавшись, гость, похоже, вспомнил о цене своего героического прошлого и решил оправдаться.
- Еще долго бы жевали там сопли, - заявил он.
Народ тоже расчувствовался. Теперь вождь и народ оказались на одной волне и стали еще лучше слышать друг друга. Что-что, но народ знает, что есть "жевать сопли". Слава Богу, не первый год жует.
Маленький гость с большими амбициями стал откровеннее. Он вспомнил одну из первых своих крылатых фраз и по-народному просто сказал:
- Ляпнул тут "мочить в сортире"... По форме ляпнул, наверное, неправильно, а по сути - верно.
Действительно, для его народа важно содержание, а уж никак не форма самовыражения политика.
Воспоминания иссякли, ностальгические чувства поутихли и стороны могли бы и разойтись, но... Народ чувствовал, что чего-то не хватает, что финальная точка еще не поставлена. И тут, к всеобщей радости, выдвинулся вперед со своим вопросом некий металлург,
- Мой сын, - сказал он, - мечтает стать президентом, - и, в самом деле, тот не солдат, который в ранце не носит маршальский жезл. И спросил. - Что сыну для этого надо?
Без всякой ложной скромности дорогой гость ответил:
- Надо обладать, прежде всего, порядочностью.
Ни у кого сомнений не возникло, что гость имеет в виду собственную порядочность.
А потом объявилась (на месте совершенно удовлетворенного ответом металлурга) восторженная дамочка, бьющая челом, то есть со своей челобитной.
- Решила улучшить, - говорит, - жилищные условия. Взяла ипотечный, - говорит, - кредит. Процентная ставка по кредиту, - говорит, - оказалась неподъемной для нее, Как, - спрашивает, - ей быть?
Народ замер, ожидая не слов теперь, а действий от любимца. И они, то есть действия, последовали тотчас же.
Разочарую тех, кто думает, что Путин тут же полез в свой (подчеркиваю: свой!) карман, вынул чековую книжку, выписал чек на определенную сумму, а сумму он может себе позволить любую, отдал чек женщине, при этом сказав: "Возьми и заплати проценты на десять лет вперед".
Но действия были, чисто российские действия российского лидера нации.
Путин сказал:
- Я переговорю с владельцем банка, где вы взяли кредит. Считаю, что мы найдем общий язык.
На этом действия не закончились. Путин, порыскав взглядом по окружению, найдя ему нужное лицо, добавил:
- Да и директор комбината, я надеюсь, поможет.
Директору захотелось состроить недовольную гримасу, но, вспомнив, с кем имеет дело, а также про многочисленных борзописцев, на лету схватывающих каждое слово вождя, широко заулыбался, давая понять, что и ему на святое дело не жалко ничего.
Уточню: тот, кто включил весь свой многотысячный коллектив в общероссийский народный фронт, в том числе, надо полагать, и челобитчицу, охотно улыбался, но уста не разомкнул, то есть не сказал вслух ни "да", ни "нет". Стало быть, с него, если что, взятки - гладки.
Это и была финальная точка визита вождя в уральский город. Народ, металлурги, значит, расходился вполне удовлетворенным: что там ни говори, а они теперь не просто народ, а члены общероссийского народного фронта. А это, как ни крути, ко многому их обязывает.