Промозглое утро. Еще, в общем-то, ночь, только небо на востоке слегка посветлело, только-только начали различаться облака. Въедливый мокрый холод давно проник под комбинезон. В голове заметно шумело. От усталости, от вторых суток без сна, от сырой холодной обуви и голода. Но осталось немного. Пройти эту низину. Там уже рукой подать до своих. Только дойти. Пусть все утро придется красться через заболоченную последними ливнями рощицу меж холмов. Осталось совсем немного. Глупо будет сгинуть после такой удачной ходки, в трех километрах от лагеря.
Он шел, медленно передвигая ноги. Ступая осторожно. Проверяя, всматриваясь, прислушиваясь. Горизонт постепенно светлел. Дождь кончился еще ночью, но влага была во всем. Сырой холодный воздух. Высасывающий последние силы промокший до нитки комбинезон. Мокрая трава, местами растущая прямо из луж. Лоснящиеся в слабых лучах рассвета темные стволы деревьев.
Пар изо рта не растворялся в воздухе. Становился частью легкой дымки, что начала скапливаться в низине. Но это ничего. Белый плотный слой был выше и правее. Пройдем.
Человек остановился. Пожал плечами. Лямки тяжелого рюкзака основательно натерли через мокрую ткань куртки. В руках был автомат. Тишина. Есть надежда, что оружие больше не понадобится. Надо просто дойти до холма через редкую рощицу. Еще шаг. Немного правее пелена тумана закружилась, подхваченная порывом. Ветра не чувствуется. Карусель. Хорошо, что собралась дымка, не заметил бы. Клочки тумана отрывались от плотного слоя и плавно закручиваясь растворялись. Еще шаг. Карусель в стороне от маршрута. Не опасно. Тем более, ватные комья довольно четко очерчивают границы аномалии. Еще один хлюп ботинком.
Вдруг он краем глаза уловил какое-то изменение. Незримое движение. Мимолетное. Человек остановился и медленно присел. Взгляд замер на одной точке. Не двигаясь легче заметить, что не так. Не бегать взглядом по всем веткам, кочкам и лужам. Замереть и прислушаться к ощущениям. Вот оно. Чуть левее на дереве. Что там? На стволе дерева, на высоте метра от земли появилось яркое голубое пятно. Через мгновение еще одно. Да и не ствол дерева это был. Без коры. Похоже на телеграфный столб. Не такой черный от сырости, как все кругом. Еще один мазок голубой краской. Его оставила широкая кисть. Малярная. Отесанный столб завершался крышей "гриба" над песочницей. Человек, сидя на корточках, отчетливо видел внутреннюю сторону "шапки", на которой маркером были выведены сердечки имена и плюсики. Как мило. Девочка лет пяти встала на цыпочки, утопая носками босоножек в песке, и мазнула краской под самой крышей. Веселые блондинистые косички казалось потянулись за хозяйкой, помогая замалевать столб как можно выше. Человек положил автомат на колени. Глядел, часто моргая. Но не шевелился. Девочка сделала шажок назад. Критически осмотрела свое произведение. Получилась береза с голубыми полосками, вместо классических черных. В левой руке была зажата ручка маленького ведерка с краской. Надо ли говорить, что яркое платьице и физиономия девочки были перемазаны голубым. В последнем рывке, тяжелая капля сорвалась с кисточки и смачно плюхнулась маленькой блондинке на нос. Отчего она стояла, смотрела и морщила нос. Руками вытирать лицо явно не стоило. Рядом, ползая на коленях, возил по песку грузовик карапуз в зеленых шортах и цветной футболке. Девочка потянулась кистью поправить один из штрихов, и очередная капля краски бухнула по кабине игрушки. Мальчик остановился и посмотрел вверх. Человек не замечал, что его ноги затекли. Сидеть было не удобно. Но пошевелиться он боялся. Он так и сидел в пяти метрах от песочницы. Припекало солнце. Он заметил еще движение чуть правее. Посмотрел туда. На скамейке поодаль сидели молодые женщины. Одетые по-летнему. Симпатичные. Они были напуганы. Осторожно смотрели на него. Одна медленно встала, затравленно поглядывая на человека. Взялась за ручку большой коляски и медленно покатила ее прочь. Сделав несколько шагов, она свернула и скрылась за кустами. Очевидно, дальше протиснулась между припаркованными автомобилями. Оставшиеся две женщины неслышно шептали что-то друг другу и старались не двигаться. Все смотрели и смотрели на него. Он пошевелил ногой. Женщины вздрогнули. Дети видимо не обращали на него никакого внимания. За песочницей росли невысокие подстриженные кусты, за ними проходила дорожка, по которой неспешно проехал автомобиль, за ней палисадники у подъездов и светлая стена многоэтажки с окнами, занавешенными каждое на свой лад. Балконы. Мужчина с сигареткой. Пытается разглядеть, что там происходит в песочнице.
Человек вздрогнул от голоса за спиной.
- Медленно положите оружие! - голос был слегка дрожащий, принадлежал мужчине в годах, - молодой человек, не дергайтесь, медленно положите оружие на землю.
Он чуть повернул голову. Женщины прикрыли рты руками и с неподдельным ужасом наблюдали за развернувшейся сценой. Одна привстала и потянулась по направлению к детям. Звуки ворвались в голову разом. Детский щебет. Звук мотора, проехавшей машины. Чья-то брань вдалеке. Резиновый мяч гулко бьет об асфальт, эхо раздается по двору. За кустами и стоянкой огороженная площадка для баскетбола. Испуганный шепот женщин.
"Да что же это. Что это вокруг?"
- Буду стрелять, - голос осип, и мужчина прокашлялся, - молодой человек, оружие на землю.
"Что я делаю? Целюсь в детей в песочнице? Он стоит сбоку чуть позади, черное пятно пистолета, направлен в голову. Так светло. Так шумно. Сухо. Положу, сейчас положу, честно, только дай пальцы расцепить, затекли".
Он медленно опустил руки ниже и автомат бряцнул о плитку, которой была выложена дорожка вокруг песочницы. Милиционер медленно сделал шаг вправо и оказался в поле зрения сидящего. Теперь человек смог разглядеть его: мужчина лет сорока, худое лицо, усы, не слишком пышные, серьезные глаза, нахмуренные брови, к которым струится по лбу пот. Милицейская форма. Головного убора нет. Пистолет.
- Медленно поднимайтесь, руки на виду! - уже более уверенно проговорил милиционер.
Человек захлопал глазами. К горлу подобрался ком, что-то защемило в груди. "Как же так. Я что? Я здесь. Все это время. Нет. Не может быть. Черт, черт, черт. Нет". Он позволил себе оглядеться. Позади завелся мопед, в нос пахнуло сладковадким дымом, от которого слегка замутило.
- Что это? - разомкнул пересохшие губы незнакомец.
- Держите руки на виду, - милиционер слегка опустил ствол пистолета. Человек послушно держал раскрытые ладони на уровне плеч, чуть разведя руки в стороны, - документы при себе имеются?
"Господи, о чем он говорит. Документы. При себе. Что такое документы, паспорт что ли. Где он может быть. Черт. Почему я здесь? Как же я влип. Внизу, под ногами лежит автомат. Проклятье, где я его взял? Купил. Черт, зачем? Зачем я его купил. Сидел, смотрел на детей. С автоматом на коленях"
Он отрицательно покачал головой, предвидя, что вопрос повторится снова.
- Имя, фамилия. Где проживаете?
"Зачем мы тут стоим. Почему не уйдем от детей и их мамаш? Он меня боится, он тянет время. Господи, я грязный, в изорванной одежде. Я. Я был в Зоне. Да, Зона! У меня артефакт на поясе! Сейчас я все объясню. Фуууф, ну все. Спокойно. Сейчас". Он опустил взгляд. На поясе, прикрученный проволокой, висел большой комок фольги. Серебряный, как от шоколадки. Смят плотно. Милиционер проследил за взглядом. Посмотрел на фольгу. И снова на лицо незнакомца.
"Господи, чем же тогда забит рюкзак. Обломками кирпичей? Консервными банками? И все это бесценные артефакты. На продажу. Черт, черт, черт, я сумасшедший? Но я..."
- Имя, фамилия! - милиционер не давил. Видно было, что ему все это не доставляет удовольствия. Что ему нужно ждать.
"Имя, фамилия. Алексей. Я все помню. Я не сумасшедший, я Алексей. Алексей Пономарев. Я Алексей Пономарев"
Очевидно, сам того не заметив, человек произнес свое имя и фамилию. Мужчина с пистолетом позволил себе быстро глянуть назад. Над кустами проплыла крыша УАЗика. Тарахтение мотора приближалось. Еще пара секунд и, скрипнув, машина остановилась. К звукам размеренной жизни добавились хлопанье дверей и короткое матерное ругательство. Прямо из кустов, между испуганными женщинами и стоящей парой, протиснулся крупный лысый мужчина в мокрой от пота форменной рубашке с погонами. На нем небрежно висел бронежилет. В руках укороченный автомат Калашникова. На поясе кобура. Второй обошел кусты, и появился с той же стороны, с которой подошел к незнакомцу первый милиционер.
- Это он, - усатый опустил пистолет. Напряжение разом спало с его лица, он вытер рукавом пот, - осторожно, у него на поясе нож и вроде как пистолет еще. Я уж не стал его обувать по полной. Стремно.
- Ладно, Евгенич, ты молодец, - второй, вышедший из УАЗа, был высоким статным мужчиной, тоже в милицейской форме, без бронежилета и единственный в головном уборе, - проводишь нас до машины. Или лучше поехали с нами, протокол там, ну сам знаешь. Нальем сто грамм боевых?
Человек в фуражке, казалось, не обращал внимания на странного типа в грязной одежде. Зато лысый рывком приблизился к незнакомцу, ткнул в грудь стволом автомата.
- Нож, пистолет, рюкзак на землю, быстро, без глупостей!
"Нож, пистолет. Я Алексей. Я Пономарев. У меня было наваждение. Что же это за город. Я ничего не... О, черт! Я стрелял. Я стрелял несколько часов назад. Это были псы. Да. Слепые псы. Целая свора. Но, всего этого не было ведь? Но я точно помню. Помню отдачу, помню звук выстрелов. Скулеж псов. Черт. Проклятье, я стрелял". Он скинул рюкзак вслед за поясом. Женщины за спиной лысого в бронежилете подбежали к песочнице, схватили детей и спешно удалялись. "Псов было много. Они пытались напасть. Шел дождь. Черт. Черт. Нет. Был еще бюррер. Сморщенный уродец. В плаще. Маленький. В плащике. С капюшоном. Маленький такой. Как. Как ребенок".
Он зажмурился, попытался упасть на колени, шептал: "Нет, нет, нет...". Крупный милиционер вздернул его за шкирку. Человек поднял руки к лицу. Но лысый коротко двинул незнакомцу в челюсть прикладом своего автомата.
- Не двигаться, сука, - заорал он. Ему тоже было страшно. Он хотел пристрелить оборванца, - руки за спину, не шевелись тварь.
Щелкнули наручники. Руки были за спиной. Скула немного ныла. В голове было пусто. Он все понял. Он понял, что его ждет.
Человек в фуражке и участковый Максим Евгеньевич Еременко пошли к машине.
- Гребенюк, - давай его в машину, - он накуренный что ли?
- Да хрен его разберет, - лысый толкнул человека в спину. Тот поплелся к УАЗику. В пустой голове звенела ужасающая мысль. "Бюррер, это был бюррер. В плаще, в розовом таком плаще. С капюшоном. В резиновых сапожках. С картинками. Черт. В рюкзаке. Она в рюкзаке. Чеооорт. Рука этого бюррера"
Мимо прошел назад милиционер в фуражке, забрать рюкзак и оружие.
- Это не я, - шептал человек, - это не я.
Еще толчок в спину, и он плюхнулся на пол УАЗа, куда толкнул его лысый, предварительно открыв заднюю дверь багажника.
- Что это он? - Василь лежал в мокрой траве, прильнув к окулярам бинокля. Только-только появились первые лучи солнца, с трудом пробиваясь сквозь тучи. Было сыро и холодно. Незнакомый бродяга двигался вдалеке по низине, потом присел. Сидел долго, а потом медленно положил автомат на землю.
- Он рехнулся? - Василь нервничал, Михей лежал молча и наблюдал за происходящим в оптику винтовки.
Сталкер встал, приподняв руки, вздрогнул, скинул пояс и рюкзак с плеч. Потом попытался сесть, но вскочил. Снова вздрогнул и, заложив руки за спину, пошел. Пошел прямиком на карусель.
- Да опт, остановим, - Василь приподнялся, - ей!
- Лежи, - Михей дернул его за рукав, - не успеешь уже.
Фигуру легко подхватило, подняло в воздух, разогнав в клочья скопившийся рядом туман. Раскрутило. С мерзким звуком тело лопнуло, и части разлетелись от карусели на несколько метров.