Один из инициаторов создания Организации Объединённых Наций. С 1940 по 1972 г.г. - главнокомандующий миротворческими силами ООН.
1945 год - по просьбе Советского правительства временно исполняет обязанности генерал-губернатора Нового Орлеана.
Норма Джин Мортенсен шла по Новому Орлеану, привычно не обращая внимания на восторженный свист. Форма цвета хаки сидела на ее ладной фигурке как влитая, карие глаза радостно смотрели на мир, волосы цвета спелой пшеницы выбивались из-под пилотки... вскоре под ногами перестали попадаться окурки, огрызки яблок, банановые шкурки и прочие отходы военной и не очень военной жизнедеятельности. Верный знак, что резиденция генерал-губернатора близко. Товарищ король в силу немецкой составляющей своего русского духа беспорядка жутко не любил...
- Здравия желаю, товарищ полковник!
- Праходыте, сержант Мортенсен. - командир отдельного батальона переводчиков миротворческих сил ООН полковник Сааканадзе сегодня был добр как никогда. - Прысаживайтэсь.
- Так точно, товарищ полковник!
- Ну чито вы, сэржант. Сиколька гаварю, можно па имя-отчэству, Мишико Нинаевич. А может быть, - глаза полковника стали маслянее пакета из под поп-корна, - и просто, Мишико. А? Слющайте, Норма, для вас ест отвэтствэнное задание.
- Слушаю, товарищ полковник! - с первого дня ее службы в Америке полковник не давал Норме проходу. Ну вот нравились ему "бландынки и читоби с фигурой"! Норма же с некоторых пор решила что нравственность надо блюсти. Ну, как положено комсомолке. Чтобы потом на исповеди стыдно не было.
- Вам поручается работа перэводчиком на парадэ, пасвященном принуждэнию Южной Конфэдерации к миру, а патом - на банкэте в честь праздника. Отнеситесь к работе с висшей стэпенью отвественности.
- Так точно, товарищ полковник!
- Там будут старшие таварищи и по вашей работе будут судить о всем нашем батальоне...
- Товарищ полковник, а почему я? Лейтенант Приходько знает английский язык не хуже меня.
- Патаму-что приказ такой, Норма Джиновна. Панимаете, лейтенант Приходко - суровий мужчин, а ви - савсэм другой человек, да...
- Разрешите идти!
- Идыте... - дверь закрылась, топот каблучков удалился - сначала по коридору, потом по лестнице. Полковник Сааканадзе налил из графина стакан, нервно выпил, занюхал форменным галстуком. - Вах, какой женщин! Надо что-то дэлать, гэнацвалэ. А то маему сэрдцу будэт натуральный гэнацид!!
Его величество король Баварский, главнокомандующий силами ООН, временный губернатор Нового Орлеана Эммануил Людвиг фон Такс принимал парад. Войска миротворцев - русские танкисты, баварские гренадеры, французские парашютисты, шотландские стрелки, а также местные силы правопорядка стройными рядами проходили по площади Джэксона. Фон Такс стоял на трибуне, воздвигнутой вместо виселицы (долой наследие мрачных времен черного засилья!) и был доволен собой. Ну еще бы, полгода адского труда - сначала загнать распоясавшихся негров на пальмы, потом помочь спуститься... хорошо хоть, пальмы выращивать не пришлось. Субтропики.
Завершала парад отдельная Ордена Боевого Красного Знамени Стоунуольская бригада. Высокие парни в серых шинелях, печатая шаг прошли перед трибуной. Прозвучала команда и над полем разнесся леденящий душу "rebel yell".
- Однако хорошо, товарищ король, что в параде кавалерия не участвует - тихо сказал фон Таксу старший лейтенант Бадма Долбаев. - Танки, однако, со страху гадить под себя не умеют...
Адъютантом и личным охранником Его Величества Бадма стал еще со времен Портлендской операции. Благо происхождение позволяло - граф Бентинк, лорд Портленд, куда уж больше? "Эх, придется его в Академию Бронетанковых войск отпускать все же." - подумалось барону. - "Надо расти, надо. Монголы вон сто тысяч баранов на танковую дивизию поменяли, кто командовать будет?"
- Товарищ старший лейтенант, ну что ж вы так про союзников! Они одичали тут совсем, "Ура" кричать не умеют.
- Ага, и меня с семинолом каким-то путают...
- Гос... товарищ губернатор! - к трибуне подбежал обер-ефрейтор Иоганн Шмульке (фон Такс старых товарищей не бросал), перешел на строевой шаг, остановился, щелкнул каблками и доложил по форме:
- Товарищ генерал-губернатор, жители города просят Вас и Ваших сопровождающих посетить городскую ратушу с целью принятия пищи!
- Ну что ж, поехали.
Стол в ратуше был накрыт на удивление роскошный по военным временам, в основном блюдами местной кухни - гамбо, черненая рыба, плов-джамбалайя. Запивать полагалось всем, что горит - кислым местным пивом, калифорнийским вином, местными же ромом и виски. Водки правда не было, дикие люди, как живут? Приходилось терпеть, кушать сильно острое, запивать сильно крепким и ждать, когда же это кончится.
- Однако, то бережешься, то обед... - задумчиво сказал Его Величество, догрызая куриную ножку. - Ешь три часа, а в три дни не сварится. Переводчик!?
- Да, товарищ король! - раздался приятный женский голос справа и сзади.
- Переводите. - фон Такс встал. - Товарищи! Черные дни миновали, пробил час искупления! Нас ждет светлое коммунистическое будущее, за которое я поднимаю этот бокал. Ура!
- Урра!!!
- Итс бьютифул спич, маджести!
- Тринкен виа, камераден!
К моменту, когда подали десерт, чинный банкет превратился в пошлую пьянку. "Нет, правильно говорил Изяслав Родионович в свое время" - подумалось королю - "Водка в разумных количествах способствует, а с ихнего самогона только озвереть можно. Уйду-ка я в лучших традициях севера - по английски"
- Абрам, Бадма, товарищ переводчик! Идем отсюда, им и без нас хорошо...
Колокол собора Святого Людовика пробил десять часов. Улеглась невыносимая южная духота, с моря дул прохладный ветерок, пахло цветами, солярой и конским навозом.
- Как добираемся до дома, товарищи? На танке или так прогуляемся?
- Однако, товарищ король, лучше пешком, я думаю. Сэсэгма когда провожала говорила, чтобы пьяным не ездил, говорила - будешь пить, Бадмашка, поймают, клетка посадят.
- Кто надо, уже сидит, старший лейтенант. Послушаем даму. - фон Такс обернулся к переводчику. - А что вы скажете, notre belle?
- Ваше Величество, я бы проехала на танке. Давно хотелось, но как-то неудобно просить.
- Что ж, желание женщины - закон. Рубинштейн, заводи!
Загрохотал двигатель. Его Величество король Баварский главнокомандующий силами ООН, временный губернатор Нового Орлеана Эммануил Людвиг фон Такс увидел девушку в свете загоревшихся фар - и понял, что погиб. Но виду не подал, а подал даме руку, помогая взобраться на броню.
- Как вас зовут, сержант!? - прокричал он, сквозь рев двигателя.
- Норма Джин Мортенсен, Ваше Величество!
- А... какое красивое и правильное имя... орднунг... А меня Людвиг! Для вас - Людвиг!
"Сорок пять лет. Мужчина в полном расцвете сил, здоров, умен, талантлив - и прячусь как последняя крыса! Черная крыса... нет в мире справедливости. Одни убивают за то, что черный, другие - за то, что не позволяешь убивать белых." - грустно думал Луи, лежа на соломе в сарае фермера Курта Вайсмюллера. - "Наверное, так себя чувствовали Карнофски в России, перед тем как от погромов убежать. Хорошо что хоть настоящих погромов не увидели, как на Марди Гра 39-го года, успел вывезти на север... а вот сам не ушел. И не смогу, скорее всего. Спасибо хоть Курт прячет... самое главное, тяжко без джаза! Хоть бы завалящую трубу! Хоть бы губную гармошку! Неправильный немец - не переносит звуков музыки... как там Лил в Нью-Йорке, интересно? Впрочем, она не пропадет, с ее-то голосом..."
За стеной заворочались свиньи, заржал в конюшне племенной жеребец-тяжеловоз Шварц. Послышался стук копыт, несколько всадников подъехали к хозяйской усадьбе, подкованные сапоги простучали по доскам крыльца. Луи, испытывая чувство вполне понятной в его положении тревоги, проминая солому, подполз к дыре меж досок, всмотрелся... на крыльце стояли Курт и трое мужчин. Белых.
- Хозяин, это ваша мельница стоит у во-он того холма?
- Да, моя. Вам нужен хлеб, уважаемые?
- Нет, мы хотим ее арендовать. На три дня. Платим золотом.
- Почему бы и нет, господа. До сбора урожая месяц, здание пусто. Надеюсь, вы не собираетесь повреждать механизмы?
- Что вы, сэр! Здание нужно нам для научного опыта, оно очень удачно расположено в свете тридцать восьмой формации градуса Козерога в лимбе Прозерпины. Впрочем, не буду вдаваться в столь скучные для вас подробности. Тридцать долларов золотом.
- Пятьдесят.
- Сорок, и это последняя цена.
- Хорошо. Я вижу цвет ваших денег, вы чувствуете тяжесть ключей от замка. - Вайсмюллер вошел в дом.
- Джонни, ты и в самом деле собираешься заплатить? - тихо (впрочем Луи, отличавшемуся удивительной остротой слуха, это не мешало) спросил один из гостей у другого. Третий молчал, лишь нервно шевелились роскошные черные усы.
- Конечно, Гарри. Другое дело, что я не обещал не вернуться... ты видел коня этого фермера? На моем ранчо в Техасе он явно будет смотреться лучше.
Появился Курт.
- Вот ключи, господа.
- Вот деньги, хозяин. Вы заедете к нам в пятницу, чтобы забрать их?
- Да уж, конечно...
Курт Вайсмюллер сидел на веранде, курил трубку и читал Киплинга.
Твой жребий - бремя белых!
Как в изгнанье пошли
Своих сыновей на службу
Темным сынам земли.
На каторжную работу
Нету ее лютей!
Править тупой толпою
То дьяволов, то детей.
"Ага, допосылались!" - мрачно подумалось ему. - "Привезли этих из Африки на свою голову, сейчас в поле не выйти. Ну, сейчас-то можно, губернатор порядок навел, а вот в сороковом... и что интересно - по отдельности люди как люди. Вот Луи - нормальный человек, помогает, не выпендривается, и гордость в нем есть. А эти, прости Бог, вожаки Свободной Республики Луизиана - урод на уроде. Были."
Твой жребий - Бремя Белых!
Но это не трон, а труд...
- Господин Вайсмюллер! Простите, но я должен...
- Что случилось, Луи?
- Эти господа, которые сейчас приезжали, они хотят вас ограбить и убить. Я слышал...
- Мда, с 1914 года ни на грош не верю тем, кто говорит по-английски. - высказался Курт по окончанию доклада. - Но ничего, кто предупрежден, тот вооружен. Ты это, сходи к мельнице, тебя в темноте не видно, разведай что они задумали. А в пятницу мы им веселую жизнь устроим. Я их, думкопфов, научу уважать честных тружеников. Я на них... я на них... во, я на них донос напишу. Русским!
- Сэр, а может мы их просто убьем?
- Вот смотрю я на тебя, Луи и думаю - откуда в тебе столько доброты? Иди и смотри. А чтоб тебя не увидели - закрой глаза. - Курт взял книгу и продолжил чтение:
Твой жребий - Бремя Белых!
Наградой же из наград
Презренье родной державы
И зависть пасомых стад.
Ты, о, на каком ветриле
Светоч зажжешь ума
Чтобы слушать:"нам милее
Кладбищенская тьма!"
В такой вот тьме, вполне могущей стать кладбищенской, негр прокрался к мельнице, прислонил ухо к стене и прислушался...
Разговаривали двое.
- Гарри, как ты думаешь, мы не продешевили? Миллион за главного русского (кстати, откуда такая дурацкая фамилия, нет чтобы Смит или Паркер?) - это хорошо, а твой план гениален, но сдается мне, что мы мало запросили.
- За такую плевую работу? Этот русский, Майкл...
- Он не русский, Джонни. Он из Джорджии. У них она тоже есть.
- Да ни в жизнь не поверю! Так вот, этот не русский из Джорджии привозит нам девушку губернатора, мы пишем письмо, просим о встрече, когда танк губернатора въезжает на холм, ты взрываешь мины, я стреляю с крыши, берем Майкла и девушку, возвращаемся в Техас. И за это - МИЛЛИОН, Джонни, миллион золотом!
- И конь. Черный, с фермы. - Луи у стенки покрылся холодным липким потом...
- Ну, тогда нам не нужен Майкл.
- Он с самого начала был не нужен, что мы, идиоты, тащить с собой такое? Предатель не стоит и одного никеля.
- Ага, а десять никелей - это полдоллара. Что с девкой делать будем?
- Джонни, мы с тобой работаем десять лет, еще с того пастбища на Горбатой горе. Зачем нам женщина?
Луи решил, что хватит. Все что нужно он узнал. Уходя в темноту, он думал - вот они, цветы зла... бесчестие, жадность и похоть разорвали страну и скоро сгубят ее окончательно.
... Ночному вызову Норма не удивилась - допрашивали бандитов обычно по горячим следам, сразу после поимки, которая могла состояться в любое время. Она бежала по коридорам губернаторской резиденции, в голове мелькали воспоминания об очередном незабываемом вечере с Его Величеством. Вот образец настоящего мужчины! Культурен, чисто выбрит, слегка пьян, знает все от Баха до Фейербаха! Кажется, это судьба...
- Товарищ полковник? Ой, что вы дела... - нехорошо улыбаясь сквозь густые усы, Михаил Нинаевич Сааканадзе прижал к ее лицу тряпку с хлороформом, завернул обмякшее тело девушки в наскоро оторванную штору, перевалил через подоконник первого этажа, втащил в личный ННАЗ-М11 и дал по газам.
Через день в кабинет убитого горем фон Такса постучали.
- Нашли? - вскинулся он навстречу вошедшему Бадме.
- Однако пока нет, товарищ король. Вот, письмо прислали. Подбросили к дверям, сюда.
- Так-так... - дрожащими руками король вскрыл конверт, прочел выпавшую записку и оттолкнув Бадму, бросился прочь. Взревел дизель танка... Бадма поднял записку со стола.
- Однако что пишут? Господин король, если вы хотите вернуть вашу женщину, приезжайте один к мельнице у Вороньего холма около фермы Вайсмюллера. Непорядок, хара мангыт! Абрам!
Танков в наличии не оказалось, пришлось догонять на мотоцикле, который, впрочем, Рубинштейн водил не хуже.
- Давай через холм срежем, там танк не пройдет! - проорал Бадма из коляски с пулеметом.
- А то я не знаю! Держись!
- Там немец ферму держит, у него конь хороший, хотел купить - не продает! Шварцем коня зовут!
- Таки мне по фигу и до коней, и до слоней! Держись, говорю! - мотоцикл поднялся на вершину холма после чего заглох по причине того, что в нем кончился бензин. Впрочем, до мельницы оставалось каких-то полкилометра вниз по склону и они побежали, размахивая автоматом и пулеметом...
Норма Джин Мортенсен очнулась. Дико болела голова, руки были связаны, сквозь повязку на глазах ничего не было видно.
- Вах, ви очнулысь, Норма Джиновна! Эта харащо, значыт ми сможем решыт нашу проблэма.
- Предатель! Нечего мне с вами решать!
- Вах, какой гарячий дэвющка, рэшат ей нэчего. Я, панымаешь, на алтар лубви брасаю чэсть, совэст и лубимый галстук, а она прэдпочитает инэ какого-то маймуно виришвили из Гэрмании! - нос Нормы учуял запах перегара, лука и жареного мяса. - Не хочешь па харошему с таварищем Саак... Саак... ах, с какым таварищем, бюдэм па плахому. Сэйчас я тэбя буду лубит! Гидэ этат юбка снымать, вах! Ой!
Ловкие пальцы стянули повязку с лица девушки и она дико завизжала, увидев склонившееся над ней черное лицо с блестящими во все стороны зубами...
- Не бойтесь, леди! И пожалуйста не кричите! - прошипел негр. - На крыше снайпер, я не смог до него добраться.
Норма глубоко и со всхлипами вздохнула несколько раз, приводя себя в норму. Луи, а это был он, тем временем развязал ей руки и ноги.
- Надо уходить, леди. Они вернутся и убьют нас. И этого - Луи брезгливо пнул оглушенного Сааканадзе - Тоже.
- Да они... да они...
- Вы правы, леди. 3,14дарасы, которые хотят убить губернатора.
- Ах! Добрый человек, надо его спасти! Предупредить!
- Шварц оседлан, я отвезу вас на ферму.
- Нет, вы отвезете меня к нему!
Абрам и Бадма неслись прыжками. Тощий длинноногий Рубинштейн бежал первым, Бадма старался не отставать.
- Х-хы, смотри, Шварц скачет. - вдруг остановился бурят. - А на нем ниггер!
- А с ниггером - Норма!
Тем временем на с другой стороны холма на дорогу выехал танк и Гарри крутнул ручку взрывмашинки. Советская техника выдержала испытание. Танк остановился, но живой и здоровый Эммануил Людвиг фон Такс выбрался из люка, откатился в сторону... откуда то сверху из мельницы прогремел выстрел.
- Ох ты американска гоохой! Н-на!!! - Бадма встал попрочнее и высадил туда, где блеснула оптика, половину ленты из пулемета скромного калибра 12,7 мм. С крыши посыпались щепки, шифер и тело.
Фон Такс и Норма стояли обнявшись - и мира для них не существовало. Не было вокруг ничего - ни старательно отводящих глаза в сторону Абрама и Бадмы, ни Гарри, безутешно рыдающего над телом друга под охраной подбежавшего на выстрелы Вайсмюллера, ни Луи, вытирающего засаленным платком лицо, скрывая слезы... наконец они оторвались друг от друга и король сказал:
- Норма, будьте моей женой.
- Да, Людвиг...
- Женщина нехорошего поведения, не дай Бог опять гармонь сгорела! - разрушил идиллию Рубинштейн. - Если что, я этого урода лично поимею! Ф-фу, слава Богу, цела! Эх!
Любо, братцы, любо,
Любо братцы жить,
С нашим королем нам
Не приходится тужить!
- Я дам вам свой пикап, господин губернатор. Вам не на чем добираться в город - встрял нервно потирающий висок Курт Вайсмюллер.
- Спасибо. Только незачем. - усмехнулся король. - Вон, едут. Охраннички, мать их. Данке, майн либер френд.
В город въезжали с подобающим грохотом. На броне переднего танка сидели, обнявшись, Луи, Абрам и Бадма, по очереди отпивали водку из бутылки (последняя... ну, почти. От сердца отрываю. Но кто будет в танке шариться - убью на хрен!), Абрам рвал меха гармони разудалыми частушками... неожиданно негр соскочил с танка, вбежал в магазин (знал, куда бежать... еще бы, именно здесь добрый человек из России купил его первую трубу), кинул продавцу пару золотых монет, схватил с витрины звонкое и блестящее, вернулся - и в мелодию гармошки влилась труба.
- Эх, давай! - Бадма жалел лишь об одном - о том, что свою флейту-лимбэ он забыл дома.
Колонна остановилась у резиденции... смолкли моторы и Абрам, поняв, что сейчас нужно, с частушек перешел к вальсу. Луи, он же Луис Армстронг, король джаза, повел соло.
Эммануил Людвиг фон Такс, король Баварский, вышел из бронетранспортера и подал руку своей женщине. Норма Джин Мортенсен приняла руку и ступила на разбитую гусеницами брусчатку гордо, как королева. Впрочем - почему как?