По этой же причине едва не упал и Максим Каблуков, только-только устроившийся в приемный покой травматологического отделения медбратом. Точнее - ночным санитаром. Первое дежурство, первый пациент: парень с дыркой во лбу. Максим вез его на каталке по извилистому коридору, а увечный сыпал прибаутками и хохотал. За спиной, на носилках и кушетках остались ждать своей очереди полтора десятка примерно таких же веселых раненых. Пятница - у многих граждан получка.
Приемному покою покой даже не снится. Покой просто никогда не спит. "Какой шутник так его назвал?" - слегка раздраженно думал Максим и поглядывал на своего многоопытного напарника, Укропа Помидоровича. Долговязый, лысый и татуированный Укроп прижился в клинике лет десять назад: дежурил не в очередь, выполнял мелкие поручения персонала и больных. Никто в больнице не знал настоящего имени Укропа. И не стремился, как не стремятся познакомиться с белым медицинским шкафом. Пациентов с травмами любой тяжести Укроп предпочитал возить на сидячих креслах-каталках - так удобнее маневрировать в лифтах. Следом за Максимом он мчал забулдыгу, у которого из окровавленного рта свисала недовыбитая челюсть. "Доктор, оторвите мне жубы!" - жалобно умолял несчастный. "Запросто, только доедем!" - ухмылялся "доктор".
Через три часа ночного дежурства Каблуков вызубрил словарь уличных бойцов стрит-файтеров. Из объяснений обстоятельств травм Максим понял что: "поставить фонарь" - дать кулаком в область глаза; "свернуть салазки" - удар сбоку в нижнюю челюсть; "заехать по маслам" - широкий боковой удар по лицу; "дать в душу" - направить сокрушительный удар в солнечное сплетение. Он даже подумал, что вполне обжился в покое. Что выглядит в глазах пациентов бесстрашным, всезнающим костоправом.
Позвали на ужин. Казалось бы - какая в больнице еда? Но санитаров кормят после всех, а поскольку многие пациенты живут на домашней пище, персоналу остается весьма богатый хавчик. За ужином Укроп Помидорович уговаривал Максима злоупотребить. Пользовал он не жалкую бормотуху, а чистейший медицинский спирт, добываемый по одному ему известным каналам. Каблуков отказался, так как был огорчен: исчез из раздевалки халат, подаренный мамой - педиатром в районном городке. "Не потому ли Укроп так щедр?" - копошилась мыслишка.
- Я доброе дело сделал! - выпив стакан разведенного спирта, похвастался Укроп.
Оказалось, он под шумок отпустил домой пьяную избитую восемнадцатилетнюю девчонку. Ее привезла милицейская машина.
- Сидит на кушетке в процедурной, морда в синяках. Воет. Я ей: "Ты чего?" "Ой, дяденька, сейчас меня обратно в милицию повезут!" Я выглядываю: медсестра с сержантом в вестибюле хихикает. Ну, мне лишь бы ментам насолить. Через служебный вход провел и - гуляй.
- Ты что?! - ужаснулся Каблуков - Вдруг помрет по дороге?
- Брось, такие не дохнут. - хмыкнул Укроп. - Я женский пол насквозь изучил, и много потерпел. Знаешь, точно как ты был - молодой, да честный. Гляжу на тебя, Максим, себя узнаю...
Каблуков сделал протестующий жест.
- Да-да... Копия. Не везло мне ни с бабами, ни в фартовых делах.
Лениво шевеля ложкой в тарелке с манкой, закосевший Укроп разоткровенничался. Историю своих неудач он повел с того, что припомнил муки школьного детства. Во дворе его родной хрущевки располагалась общественная баня, причем весь второй этаж затрапезного здания был отведен под женское отделение. И вот, в один год рабочие обнесли заведение строительными лесами и начали лепить на баню макияж. "Спеши, - подстегивали одноклассники скромного Укропа - на следующей неделе разберут леса, и не позыришь тогда на голых теток. Мы даже училок почти всех там видели!"
Выбрав вечер потемнее, забравшись на верхотуру, Укроп приблизил жадное око к проему вентиляции. В ту же секунду его обдало горячим паром. Дернувшись, шалун потерял равновесие и, падая, повлек всю шаткую конструкцию подмостков за собой. Пыль, грохот, женский визг, неподкупное лицо участкового и офицерский ремень папаши - все это Укроп стоически пережил. Но муторным разбирательствам в классе не было конца: фотка юного Укропа надолго утвердилась на стенде "Они позорят нашу школу". Обидно. Как будто удачливые друзья-соглядатаи делали школе честь.
- Окончил я медучилище, на фельдшера. Думал в институт идти, но, как частный бизнес разрешили, устроился на рынок детскими игрушками торговать: всякими "Барби" китайского производства, пистолетиками, машинками. Копейка в кармане зашевелилась. Мне, лбу, уже четверть века стукнуло. Думаю - пора гнездо вить. - продолжил Укроп - Познакомился с девушкой без профессии, но приятной во всех отношениях, Люсей. Стали жить вместе.
Целыми днями молодая чистила перышки, прихорашивалась, ожидая возвращения миленка с базарного промысла. Однако, через какое-то время Укроп стал замечать неладное в поведении Люси. Та повадилась исчезать, а на вопрос - "Где была?", подозрительно одинаково отвечала - "У подруги". В карманах ее куртки обнаруживались неучтенные денежные суммы, а в блокнотике новые мужские имена и номера телефонов. "Свадьба на носу, дело не шуточное, тут проверить надо" - раздумывал жених. И проверил. Взял у соседа по торговому лотку мощный бинокль, и два дня следил за передвижениями невесты по городу. Заодно пробил телефонные номера из ее записной книжки. Моральный удар Укроп получил сильнейший. Люся оказалось девушкой по вызову.
- Как я обозлился, представляешь? Решил ей честно отомстить, благо средства позволяли. А именно: купил стакан марихуаны, и купил на Люсин паспорт билет на берлинский поезд. Потом накачал изменщицу "по-семейному" водкой, привез к вагону в беспамятном состоянии, усадил в купе. Вот будет ей сюрприз, думаю, когда проспится! У нее, ясное дело, ни загранпаспорта, ни визы.
Еще Укроп очень обрадовался, что в купе помимо девицы ехали трое диких кавказцев.
Через месяц он получил письмо из Германии. Люся была крайне удивлена своим поспешным отъездом. В остальном, писала она, дела идут неплохо - добивается натурализации. В этом ей помогает ее будущий супруг, преуспевающий бюргер, с которым ее познакомили соседи по купе, милейшие преподаватели из Бакинского университета. "Останемся друзьями, - предлагала Люся - Приезжай к нам отдохнуть от сумасшедшей России. Мой муж все расходы берет на себя, у него шесть пивных в Гамбурге".
Бедный Укроп чуть не сбрендил. Блестяще задуманный план мщения провалился самым абсурдным образом. Во-первых: куда смотрели российские, польские и немецкие таможенники? Травка была заботливо уложена на видное место. А виза, а паспорт?! Во-вторых: какие к черту бакинские профессора? Своими глазами он видел троицу: примерно Басаева, Радуева и Хаттаба в одной компании. Вид бородачей подавал определенные надежды на то, что пьяная изменщица будет похищена в рабство или, на худой конец, изнасилована. Но самое главное: "Я же Люське билет до Харькова, кажись, покупал. - припомнил Укроп -- Мистика, да и только!"
Жизнь Укропа вошла в полосу невезения. Он горько запил. Бизнес покатился под откос: мамы с детками не решались покупать игрушки у шаткого продавца. Незаметно для себя он опустился до сбора бутылок и попрошайничания у торговых палаток. Однажды мигнул было лучик надежды, но тут же погас. Как вышло: знакомый попросил Укропа поработать 31 декабря вместо себя на монтаже телефонного кабеля. В случае успеха можно было рассчитывать на окончательное трудоустройство. Задача была нетрудной, отзывчивый Укроп нырнул вместе с двумя напарниками в люк подземной трассы телефонных сетей.
Короткий предпраздничный день оказался для этих троих на редкость длинным. Люк служил пьедесталом, на который в конце смены опускал ковш машины экскаваторщик. Заглушив дизель раньше обычного, механизатор поспешил домой: к семейному столу, шампанскому, и мягкому винегрету.
Как отпраздновали тот Новый год затворники, Укроп умолчал. Только несладко пришлось экскаваторщику через четыре дня: из-под освобожденной крышки люка вылезли три обросших субъекта с недобрыми лицами. Тощие и вонючие незнакомцы жестоко избили водителя рукастой машины. По итогам инцидента Укроп попал в поле зрения карающих органов.
Дорога его была предопределена, и вот, назначенный судьбой час пробил. В один вечер попытки настрелять денег к успеху не привели - набранной мизерабельной суммы хватило лишь на бутылку винного напитка "Оригинальный". Отхлебнув из горлышка, неудачник убедился в его редкой гадостности. После выпитой отравы Укроп, проанализировав ситуацию, решился на ограбление. Он отправился на железнодорожный вокзал.
Несколько раз обойдя залы, злоумышленник наткнулся на искомое: оставленные без присмотра два дорожных чемодана. Ситуация требовала мгновенных действий. Подхватив оба, Укроп динамично ретировался. В скверике за вокзалом, в безлюдье и приятном полумраке он присел на скамейку. Поклажа оказалась адски тяжелой. Руки откровенно тряслись, это мешало открыть замки.
К несчастью, скамья эта являла собой вертеп, где вокзальная шантрапа проводила алкоголический досуг. Отщепенцы вернулись с "охоты" с оттопыренными от бутылок карманами. Они застали чужака, который мучился с защелками, и напали на Укропа шакальей стаей. В больнице Укроп вспомнил, что негодяи били его особенно сильно, после того как в растерзанных чемоданах обнаружились хотя и красивые, декоративные, керамические, но все же кирпичи. Причем все - разных форм. Скорее всего, экспедитор их вез в качестве образцов для какого-нибудь захолустного мини-заводика.
Кое-как написав объяснительную в отделении, по поводу драки и краденых кирпичей (Укропа в тот раз не заподозрили) неудачник пошел на взлом автомобилей. В одну ночь он обворовал четыре машины. Голос совести в нем еще звучал, поэтому Укроп в каждой оставил трогательные записки приблизительно одинакового содержания:
"Извиняюсь за то, что выбил стекло в Вашем автомобиле, украл магнитофон, инструменты и вещи из бардачка. У Вас отличная машина, и я сожалею, что вынужден был повредить и обчистить ее. Поверьте, меня на это преступление толкнула крайняя нужда. Обещаю больше никогда в жизни не заниматься подобными делами".
Далее следовал подробный перечень украденных вещей.
Записки были накарябаны Укропом от руки и пришпилены к панелям вскрытых машин. Лишь один из обворованных автовладельцев обратился в милицию. Этого хватило, чтобы вор влип по самые ноздри. Заявление, с приложенной к нему запиской, легло на стол к следователю ровно поверх объяснительной Укропа по поводу вокзального происшествия.
- Следак видит - почерк один. - прошипел Укроп, откашливаясь после очередного стакана - Уж и крутили меня! Я уперся. Совпадение, говорю. Посидел чуть в КПЗ и повели меня к доктору на обследование. Доктор мне сразу расширитель в челюсти вставил и убедительно так говорит: "Э, батенька, половину зубов удалять надо". Я заорал, следователя позвал, во всем покаялся. Мне потом опытные сидельцы сказали, что роль доктора играет опер. Срок дали, впрочем, небольшой. На зоне таких как я лопухов называют "Укропами Помидорычами". Вышел, а кличка прилипла. Прижился при клинике... Вообще-то меня Женей зовут.
Максим и Укроп молча пожали друг другу руки.
Вскоре Каблуков убедился, что ночью в больнице пьет не только Укроп. Да и много ли в нашей стране таких видов ночных дежурств (включая и дежурства на ракетно-ядерных комплексах) про которые можно с уверенностью сказать, что они с выпивкой не совместимы? Поддавали нянечки, санитарки. Понемногу соображали медсестры - среди них много одиноких и неустроенных в жизни женщин. Представителей старшего медперсонала со стаканом засекать не приходилось, но гамма ароматов при разговоре с дежурным врачом чувствовалась.
Укроп нашел-таки себе собутыльника - солдата, упавшего или выкинутого с третьего этажа казармы. Служивый отделался дрожью в руках (стакан помогал держать Укроп) и непобедимым заиканием. Но благодаря санитару - "Вылечу лучше всяких айболитов!" - ему уже начало нравиться приключение. Они закрылись в ванной, и Каблукову пришлось кружить за двоих. Правда, поток пациентов иссяк. В приемной страдал лишь один мужичок с флегмоной руки. Днем он подрался "с неизвестным", о зуб которого слегка оцарапал палец, а ночью вся кисть распухла, как матрац. Гнилой зуб попался. Каблуков проводил мученика в палату и поплелся в ординаторскую, надеясь упасть хоть на полчасика.
На одной из двух кушеток, однако, лежал труп Укропа, на другой - счастливый солдат. Черт с ними: Максим лег на носилки. Уснуть не успел.
- Санитары! - заглянул в ординаторскую дежурный врач - Бабушка в восьмой палате умерла. Везите в подвал. Кто тут у вас третьим дрыхнет? Больной! Пьяный?! Ты что себе позволяешь, Укроп?
Укроп проснулся после сорок первого толчка. Солдата прогнали.
Каблуков и Помидорович принадлежали к низшей категории медперсонала, и задача у них была - транспортировка больных. И трупов. Когда Максим устраивался на работу, завотделением, перечисляя его обязанности, об этой тонкости почему-то забыла.
В полутемной палате, набравшись храбрости, Каблуков взял покойницу за руки. Укроп за ноги. Приподнял и ... услышал облегченный вздох старушки. Нет, Максим не упал, только присел, уронив женщину на пол. Несколько секунд смотрел на Укропа с разинутым ртом.
- Это воздух. Вырывается из легких, из-за изменения положения тела. - объяснил Укроп и достал еще одну мензурку, уже с темной жидкостью - Ну что, теперь дернешь, Макс? Спиртяшка кончился. Есть вкусный портвейн "Анапинский".
И Каблуков не отказался. Пока пил, вспомнил, о чем судачили поддатые нянечки. Якобы, Укроп в морге играл с мертвецами в карты.
Дорога в морг - метров триста под уклон. На каталке перед Максимом в предрассветном мареве, под простыней, едва различимо виднелись человеческие формы. В голове, как котята вяло бродили мысли, вроде - "Все там будем...". Вдруг с ухарским вокзальным криком "Поберегись!" Укроп вспрыгнул на запятки и разогнал каталку с телом. Несущуюся с лязгом колесницу остановила только дверь морга, в которую и впечатался не успевший затормозить гонщик. Но Укроп тут же встал, дебиловато посмеиваясь, отомкнул амбарный замок, распахнул двери и радостно прокричал кому-то внутрь:
- Да ты лежи, не вставай! Мы тебе подругу привезли!