Хорошо зимой прийти с мороза вечером домой и устроиться у огня. В очаге потрескивает пламя, гудит и пляшет гибкими плетями на сухих смолистых дровах. В высокие окна, затянутые тонкими льдинками стекла, льется нежный смешанный свет двух лун этого мира - персиковой и голубой. Мир давно стал мне родным, потому что он со мной - мой муж, сердце мое.
Я чувствую рядом тепло его сильного тела, а стоит мне повернуться - и я увижу, как пляшут отблески огня в его янтарно-золотых глазах...
Сладко целовать тебя ночами, сердце мое, сладко яриться-любиться с тобой. Иные говорят, ты зверь. Пусть говорят, они видели тебя лишь на поле боя, где каждому воину положено быть свирепым, или увенчанным короной великой власти, что как маска прячет твое настоящее лицо. А я тебя другим знаю, любый. Домашним, добрым, ласковым. Когда ты свой огромный меч ставишь в угол, а сталь доспехов меняешь на мягкий бархат кафтана, когда вокруг тебя собирается вся наша семья.
Так хорошо и покойно с ним. Прислоняюсь к плечу и слышу, как он дышит, как бьется его сердце. Большое сердце, в котором есть место для целого мира. И смотрю на руки, что-то режущие из соснового полешка - то ли лошадку младшей дочке, то ли еще что...
Осторожно протягиваю руку и запускаю пальцы в роскошную белую гриву волос, шелковым водопадом струящихся по спине. Перебираю длинные мягкие пряди. Он довольно наклоняет голову и урчит. Смеюсь. Мой Большой Кот, мой ласковый и нежный зверь золотоглазый.
Откуда-то снаружи раздается грохот, хохот и крики. Он вскидывает голову, прислушивается - только длинное заостренное ухо чуть подрагивает - но снова спокойно возвращается к своему занятию, слегка посмеиваясь.
А в комнату вваливаются его сыновья. Все шестеро. Взрослые, красивые, сильные парни. Веселые, холодные с мороза, смешливые. Вот, казалось бы, у самих давно "деток" полны ватаги, а они все дурачатся. Жаль, я им не мать, они намного старше меня... Я бы гордилась такими сыновьями. А мои белоголовые желтоглазые пострелята давно спят, умаявшись за день, да наслушавшись Илькиных сказок...
У меня есть причины быть счастливой. Ради этой жизни среди этого народа стоило отказаться от всего во всех смыслах, стоило пройти сквозь смерть и выйти с другой стороны ее - Хранительницей Жизни. Ничего пафосного, таков мой договор и моя цена за жизнь с тем, которого я люблю. Хотя я, наверное, это все же лучше считать наградой. Муж, которого я, ни много ни мало, сама выходила от смерти, да не один раз, дети, на которых не нарадуюсь - и пусть порой кое-кто смотрит на меня волком - ведь и его же, оболтуса водяного, люблю, как своего. И кто теперь вспомнит, сколько сил и времени я положила на то, чтобы привязать его и приручить? Совсем неважно, правда? Моя привязь тоньше шелковой ленты и прочнее стальной цепи. Называется она любовью...
А с чего все началось? Я пытаюсь вспомнить и почти не могу - прошлая жизнь до встречи с ним покрыта дымкой и постепенно тает. Как будто та я, которая была - уже и не я вовсе. Наверное, так оно и есть.