--
Прежде, чем уйти на вокзал, Константин посидел с женой, собиравшейся кормить трёхмесячного сына. Мальчик уже ахал от нетерпения, всем своим существом стремился к обнажённой маминой груди, подрыгивал от радости плечиками и ручонками, не забывая при этом поглядывать на отца тёмно-синими весёлыми глазками. Наконец, завладел благодатным соском и сосредоточился на нём, кося глазом на отца как на помеху. Жена ласково показала взглядом: не мешай нам, всё в порядке, давно обо всём поговорили, счастливого пути.
--
С этой сценой кормления, запечатлевшейся в душе светлым напутствием, он сел в поезд, пропарился ночь в душном вагоне и прибыл на черноморскую станцию Шепси с намерением помногу плавать, не перегружаясь (не более, чем три километра в час), сидеть на берегу, любуясь беспрестанно меняющимся цветом моря, вечерними закатами, бродить по долине реки, густым лесам.
--
На этой поездке настояла жена. Поехать с детьми они ещё не могли. Но не терять же ему возможность отдохнуть летом на море, тем более, что плавание восстанавливало его силы и бодрость, как ничто другое. Это и было оправданием двенадцатидневной разлуки.
--
Поселился на частной квартире и начал отсчитывать дни. Конечно, плавал. Отмерил шагами по берегу пятьсот метров и "крутил" в воображаемом бассейне по три и по шесть кругов, с удовольствием чувствуя напряжение в мышцах рук и груди, а во рту, как признак курортной благости, - неповторимый горько-солёный вкус.
На пятый день отдыха (до радостного отъезда домой оставалось семь дней), вернувшись с моря, обнаружил во дворе мотоцикл с коляской и нового постояльца с круглым лицом, решительно-компанейской улыбкой и накачанными мышцами плеч и шеи. Познакомились, разговорились. Оказались земляками. Больше того: некогда занимались спортом в одном обществе. Константин - плаванием, а Евгений (попросил называть его просто Жекой) - гимнастикой. Вспомнили много общих знакомых.
--
Словоохотливый Жека тут же рассказал, зачем приехал - понежиться в море и ласках Катьки, неосторожно отпущенной сюда мужем. Через четыре дня должен был отвезти курортницу домой вместе с её подругой Ленкой, недавно ушедшей от мужа, часто изменявшего ей. Он Ленку не видел, но по словам Катьки, у неё фигура Венеры, только на лицо - не очень. Что ж, ему такие нравятся. Можно и с ней установить связь. Если не здесь, то - дома, в городе, где легко скрыться от жены и Катьки.
--
- Да ты чего, Константин! - воззвал он, хотя тот не возражал и почти не слушал. - У нас будет отличная компания!
--
Вечером Жека организовал встречу с подругами. Гуляли у самого моря, по оседавшей под ногами гальке.
--
Женщины были совершенно разными, но море и солнце делало их чем-то похожими. У обеих - помолодевшие, загорелые, пропитавшиеся морским запахом тридцатилетние тела, с бёдрами, жаждущими открыться, избавиться от лёгких сарафанов, отполированные солнцем руки, и глаза, наполненные солнечным блеском.
--
Катька была среднего роста, ходила с задранной головой, высказывалась обо всём и всех громко и нескромно или совсем замолкала, слушая и "мотая на ус". У неё были чёрные, коротко остриженные волосы, глаза - как две чёрные маслины, сросшиеся брови, тёмный пушок над яркой верхней губой.
--
Лена (к ней никак не клеилось Ленка), высокая, золотоволосая, наклоняла голову к подруге, слушая её. Взгляд серых глаз - мягкий, задумчивый. Нос длинноватый, уточкой, губы тонкие. Но фигура! Именно такая запечатлена в знаменитой "Девушке с веслом".
--
Катьке быстро надоела неуклюжая ходьба по шуршащей гальке.
--
- Мы что - трамбовать берег взялись?
--
Жека предложил посидеть у крутого обрыва. Пока взбирались, Катька ворчала: "умный в гору не пойдёт", вскрикивала, оступаясь, и оттого, что Жека, помогая ей, "отрывал руку". Лена взошла легко, спокойно.
--
Сели на высушенную солнцем траву, и Катька шумно выдохнула:
--
- Здесь ночуем! Чтоб я в темноте убилась?
--
- Отнесу на руках, - пообещал Жека.
--
- Ну, да! Уронишь насмерть.
--
- Отсюда есть пологий спуск, - успокоил Константин и по тихому смеху Лены понял - напрасно.
--
- А разве плохо здесь? - спросил Жека. - Над большой равниной моря...
--
Долго сидели, то разговаривая, то умолкая. Константин думал, что если б был один, то лёг бы на спину и смотрел на звёзды, слушая усыпляющий шорох слабеющего прибоя. А в компании чувствовал скованность тем, что от него ожидали каких-то особенных слов и действий.
--
Катьке и здесь надоело. Встала:
--
- Пора домой. Не ночевать же на траве, в самом деле? Ну, где тут пологий спуск?
--
Спустились без приключений. Попрощались с подругами у их квартиры.
--
- Домой? - спросил Константин.
--
- А ты не договорился с Ленкой? - удивился Жека. - Нет? Ну и дурак! Ладно, дело поправимое. Ещё не вечер. А Катька ко мне сейчас выйдет.
--
Константин с облегчением вернулся к себе и лёг спать. Его совсем не привлекала "отличная компания". При знакомстве с подругами он заметил, как Жека впился глазами в эффектные формы Лены, а Катька "засекла" это. Тогда же понял, что определившиеся любовники будут усиленно пристраивать Ленку к нему. Жека - из прагматизма, Катька - из ревности.
--
Константин впервые после женитьбы отдыхал один. Жене два года назад тоже представлялась возможность одной побывать на замечательном курорте. Все её уговаривали - знакомые, родители, даже он. Она долго думала и решительно отмахнулась:
- Да что это за отдых? Тосковать по дому, отбиваться от прилипал - не поеду!
--
А прилипалы, нет сомнений, осаждали б её. Ей даже в автобусе по городу не удавалось проехать незамеченной искателями счастья. Она не поехала, а он поехал. И вот его хотят сделать "прилипалой".
--
Все вокруг как будто осатанели от жажды любви, хотя совершенно растеряли идеалы высокого чувства. По телевизору и в массовой литературе - секс и насилие. Вместо задушевных песен - зацикленные пошлости под барабан.
--
И супружеская верность, как что-то архаичное, отвергается обществом. Сколько раз его осмеивали друзья и сослуживцы за то, что он неразлучен с женой, и даже на отдых - вместе! Он тоже не понимал своих критиков: зачем жениться, если не быть всегда вместе? Даже ссоры надо преодолевать вдвоём.
--
Как-то они с женой поссорились. Началось с того, что он, моя тарелку, не помыл с тыльной стороны, а поставил на сушилку. Неосторожно ответил на поучение, и пошла цепная реакция. Тогда он решил выйти на улицу, чтобы она успокоилась.
--
- Ты куда? - спросила жена. Он ответил. Подавив новую вспышку, она примирительно упрекнула: - Разве ты не знаешь, что я без тебя не успокоюсь?
--
В следующую минуту они уже целовались...
--
Утром, когда Жека восстанавливал силы глубоким сном, Константин, как обычно, проплыл свои три тысячи.
--
Но после завтрака его опять вовлекли в компанию. На пляже подруги предстали во всём своём великолепии. Лена закрепила на длинных красивых ногах тяжёлые синие ласты, спиной к морю вошла в воду. На спине и поплыла, работая только ластами.
--
- Заядлая ныряльщица, - сообщила Катька. - Нырнёт, где поглубже, и сидит на дне целую минуту.
--
- Ух ты! - обрадовался Жека. - И я хочу!
--
Плюхнулся в воду с берега и поплыл брасом. Вскоре вдвоём скрылись под водой. Катька ревниво смотрела на расходящийся круг в месте погружения. Когда зелёно-голубая поверхность совсем успокоилась, спросила с возрастающей тревогой и раздражением:
--
- Да что они там делают?
Константин успокоил её:
--
- А сидят, выпучив глаза.
--
- Ну, сплавай к ним - не случилось ли чего?
--
Константин поплыл, но не успел подсмотреть: ныряльщики выплеснулись на поверхность, жадно хватая воздух.
--
- Ты не засекал время? - возбуждённо спросил Жека.
--
- Нет, часы у Катьки.
--
- Сколько секунд? - крикнул Жека.
--
Катька поманила его кистью руки:
--
- Здесь скажу!
--
- Ну, давай, Константин, теперь ты, - сказал Жека и, отдуваясь, медленно погрёб к берегу.
--
Она тут же свечой ушла под воду. Когда Константин достиг дна, она уже полулежала, слегка шевеля ластами, и что-то сказочное было в её русалочьих ногах и таинственном мерцании глаз. Поместить бы ладонь между её ног, чтобы она стиснула её и не отпускала, пока он не задохнётся! Но взялся рукой за большой камень, удерживаясь от всплытия. Она увидела, каким был его первый порыв, и подзадоривала, чуть покачивая бёдрами. Он не отрывал глаз от её посветлевшего, влекущего к себе тела, как кролик перед удавом, и ждал, когда же у неё кончится воздух. Дождался: она вознеслась, взмахнув руками-крыльями.
--
У берега Жека встретил их с сожалением:
--
- Нанырялись?
--
- Задерживать воздух вредно, - сказал Константин.
--
- А что полезно? - не без насмешки спросила Лена.
--
- Плавать, выдыхая в воду.
--
- А я плаваю на спине. Значит, мне и плавать вредно?
--
- Терпеть не могу - про пользу и вред! - оборвала Катька их медицинский спор. - Да на спине - самый лучший способ!
- Ну, это ты брось. Есть получше способы, - многозначительно возразил Жека.
--
Катька ласково-сердито ткнула кулачком в его массивное плечо.
- Кому что, а хохлу - сало. Я правду говорю: Ленке здесь по плаванию равных нет. Один раз за ней увязался мужичок: а вот я вас, девушка, догоню! Так она три круга вокруг него сделала: пымай! У неё же ласты - как винты торпеды!
--
- Что скажешь, пловец? - провокационно спросил Жека у Константина. - А ты догнал бы девушку?
--
- Нет. Но если б хотел уйти, ушёл бы.
--
Жека и Катька засмеялись, переглянувшись, а Лена вызывающе сощурилась.
--
Жека подыграл ей:
--
- Нет, пловец, тебе не уйти от неё! Верно я говорю, Ленка? Не уйдёт?
--
- Не уйдёт, - сказала она, сжав губы, как бы угрожая увлечь непокорного в свои подводные владения. Константин молчал, хотя в душе принял вызов.
--
- Ты ещё не дрожишь от страха? - спросил Жека. - Начинаем азартную игру. Ставка - твоя жизнь! Я судья.
--
По его команде "русалка" и потенциальная жертва вошли в воду по пояс.
--
Константин рванул, как будто, в самом деле, спасал жизнь. Проскочив буёк, устыдился: не слишком ли? Лена не отставала только первые секунды. Повернул ей навстречу. Она смущённо улыбнулась. Уже не злая русалка, а обыкновенная, не очень удачливая женщина.
- Извини, - сказал он, - я не должен был скрывать, что у меня первый разряд.
--
- Я догадывалась, но думала, что ты поддашься. И не будем - об этом.
--
Константин, сопровождая Лену к берегу, вдруг поймал себя на том, что забывает о жене и детях. Ожесточился и объявил сидящим на берегу:
--
- У меня по плану - заплыв на шесть тысяч!
--
- Да ты чего, Константин? - не понял Жека. - Ты зачем приехал - отдыхать или вкалывать?
--
- Я - отдыхать. Это ты - вкалывать.
--
Жека искусственно засмеялся и недружелюбно махнул рукой:
--
- Плыви! - Потом объяснил дамам, показывая на веером расходящийся от Константина след: - Сколько знаю пловцов - все придурки.
--
После заплыва, Константин нашёл свои, сиротливо лежавшие на камнях, вещички в пластиковом пакете. Ну, и прекрасно! Может, оставят его в покое. Кошелёк с деньгами, часами и обручальным кольцом был на месте. Одевшись, тут же на берегу купил у женщины неопределённого возраста в старых джинсах и белом платке, медленно проходившей с тяжёлой корзиной-термосом, пять горячих пирожков с мясом. Съел и отправился в долину реки, к зарослям ежевики, чтобы сделать свой обед более полноценным и подольше не возвращаться на квартиру.
--
Множество людей с вёдрами и банками осаждали зелёно-чёрные заросли. Константин пошёл вдоль мелких кустиков, отправляя в рот по одной ягодке. Незаметно забрёл в чащу леса, поднялся по едва заметной тропинке и вдруг оказался у обросших кустарниками яблоневых деревьев с крупными зеленовато-жёлтыми плодами. Старый заброшенный сад. Виднелись следы снятой изгороди, остатки фундамента. Сорвал яблоко, обтёр ладонями, съел. Сочное, с кислинкой. Загрузил пакет, рассчитанный на пять килограммов и, ориентируясь по солнцу, направился через гору. Временами попадал на остатки давно нехоженой тропы. Часто оборачивался, запоминая дорогу. Вскоре увидел море. Спустившись с обрыва, оказался у многоэтажного пансионата. И вдруг встретился с Жекой и подругами. Деваться было некуда. Раскрыл перед ними пакет. Три загорелые руки разом нырнули в него.
--
- Можно не мыть? - спросила Катька, с хрустом раскусила яблоко. - Какая прелесть! Почём брал?
--
- Только что нарвал в заброшенном саду. Бесплатно.
--
- О! Так можно и самим торгануть? - сообразила Катька. - Не покажешь ли нам этот чудо-сад?
--
- Да хоть сейчас.
--
- Идея! - подхватил Жека. - Сумка у меня есть. Эти съедим, и ещё пакет освободится. Что, девчата? Гулять, так гулять!
--
- А успеем до темноты? - спросила Лена.
--
- Если - в темпе, успеем, - заверил Константин, надеясь отвлечь компаньонов от беззаботного времяпрепровождения.
--
- Пошли! - скомандовал Жека.
Когда поднялись на гребень и достигли лощины, Жека не поверил, что надо сворачивать.
- Да ты чего, Константин! Так мы попадём в Шепси, на свои квартиры. Нет, нет, ты что-то путаешь. - У него был свой план.
Продлили маршрут до следующей, более широкой лощины.
- Ну, вот - другое дело! - уверенно сказал Жека и выдвинулся вперёд.
Константин не узнавал местности.
- Куда мы идём? - тихо спросила его Лена.
- Не знаю. За яблоками - надо было сворачивать, где я показывал.
- Может, вернёмся вдвоём?
- Нельзя же бросать товарищей.
Стало темнеть, а компания всё шла и шла, опускаясь в обитель замерших в тишине больших деревьев, где и днём, наверное, было темновато.
- Куда ты завёл нас? - с издёвкой спросила Катька. - Не видно ни зги.
Жека ответил в рифму:
- Спокойно, девчата! Не рвите мозги.
- Шутки шутками, - подала голос Лена, - а мне здесь как-то не по себе.
- Спокойно, спокойно! - не унывал вожак. - Скоро выйдем в долину. Да вот же! Я слышу - журчит!
Ускорили шаг, вышли на полянку, а после неё - к обрывчику. Под ним быстро прыгал по камням прозрачный ручей в тёмном русле. Противоположный берег возвышался крутой горой с деревьями, оплетёнными лианами, а по ходу ручья с двух сторон смыкались непролазные кустарники.
Вернулись на полянку, доели яблоки.
- Да, ребята, придётся ночевать, - с притворной печалью заключил проводник. - А что? Сухо, тепло. Разведём костёр.
- Не надо! - встревожилась Лена. - Мне страшно. Ещё привлечём кого на огонь. Давайте сидеть тихо.
- Надо лечь, чтоб нас не увидели, - усмехнулась Катька.
- Не увидят, - заверил Жека. - Скоро будет - хоть глаза выколи. А что? Приключение! Будет что вспомнить.
Катька захотела пить, и Жека повёл её к ручью, предупредив, чтоб их не искали, если они где-то застрянут, но что будут недалеко.
- Мы их не хотели бросать, а они нас бросили, - грустно сказала Лена. - Создают нам условия.
- Которые нам ни к чему. Ни тебе, ни мне, - ответил Константин.
- Верно, - согласилась она. - Просто как-то...
- Положение обязывает?
- Да вот же. Чепуха какая.
Помолчали.
- Ты давно женат?
- Давно. Дочке - пять лет, сыну - три месяца.
- И за это время - ни, ни? Ни разу?.. Ни на отдыхе, ни в командировке?
- Ни разу.
- И сейчас о жене думаешь?
- Думаю.
- Всё ещё влюблён в неё?
- Очень.
-Надо же! Небось, жена у тебя колдунья. Проводила с заколдованным талисманом. Не смейся. Лучше вспомни, что она дала тебе перед дорогой?
- Ничего.
- Не может быть. Ты вспомни.
- Да ничего же. Правда, кольца мы обычно не носим, а перед моим отъездом надели.
- Вот, вот! Я ж говорю: колдунья! Жаль нет зеркала, дала б тебе посмотреть, как ты засветился в умилении. А я не научилась околдовывать. Мой стал к другим бегать. Прогнала его. Теперь приходит с мольбами и угрозами. Мол, жить без тебя не могу. А я не верю. Как-то сказала: приму тебя с условием - ежемесячно будешь делать анализ на СПИД. Чуть не заплакал - издеваешься! До его мозгов не доходит, что это он издевается надо мной и дочерью. Хотя... кто его знает? Сейчас такие извращённые понятия! Муж разнуздался, и ты устрой дым коромыслом. Только у меня ничего не получается. Я ведь трусиха.
- Не наговаривай на себя, - запротестовал Константин. - Ты достойна настоящего счастья.
- Да? Спасибо. Но, наверное, мы с тобой несовременные. Недавно по телевизору... Есть передача - "Двое". Показывали ультрасовременную пару. На седьмом году счастливой супружеской жизни (двое детей) сексуально разладились и, с общего согласия, завели партнёров на стороне, веря, что новый опыт вдохнёт жизнь в их захиревшую любовь. Тогда, якобы, уже навсегда сойдутся.
- Или от СПИДА загнутся, - кивнул Константин.
- Нет, они соблюдают правила безопасности.
- Враньё. В резиновых плёнках поры в пятьдесят раз больше вируса.
- Что ты говоришь? А почему молчат об этом?
- Потому что самый доходный бизнес - на болезнях и смерти людей. Чёртовы твари! Не ведают, что при всеобщей гибели их заработки потеряют смысл.
Она понурилась, понимая свою незащищённость в одиночестве. Спросила, как бы ища спасения от этой страшной тьмы.
- А, может, принять мужа?
- Прими.
Она тут же засомневалась:
- А он опять начнёт бегать. Понимаешь, он не доставляет мне того удовольствия, как другим. А, главное, говорит, не в его, а в моём удовлетворении. Это так?
- Да, конечно.
- Для всех мужчин?
- Абсолютно. Даже для самых грубых. Я, правда, не знаток этих дел, но если у вас любовь (а раз поженились - любовь), то должны учиться понимать друг друга во всём. Слишком разладились, сходите к сексопатологу. - Она как будто соглашалась, не видела ничего невозможного. Константин воодушевился: - Всё у вас получится! Но никаких обсуждений с друзьями, подругами - вроде той мерзости, что ты смотрела по телевизору.
- Ты слишком резок. Я видела там вполне приличных людей.
- Приличных? Вот что я тебе скажу... Спросить бы у тех приличных: поднимите руку - кто не верит в Бога? Никто не поднял бы. Все теперь - верующие. А то, что там происходило, в Библии названо одним словом - "мерзость". Эти модники от веры и секса хуже былых атеистов, потому что ещё и лицемеры. При большевиках поддерживались по сути христианские моральные устои, а теперь - как в обречённом на гибель развратном Риме.
- С тобой интересно, - сказала она. - Я с детства мечтала о таком умном, сильном, верном. А встретила...
- Бери его в свои великолепные руки, и он будет счастлив.
- Хорошо бы... - вздохнула она. - Попробую набраться терпения. Боюсь - до конца не выдержу. Иметь бы талисман. От тебя. Да... Достань мне красивенький камушек со дна моря.
- Достану, - с улыбкой пообещал Константин.
- Может, попробуем заснуть? Я что-то устала. Земля тёплая. - Она легла на бок. - Ты мне согрей спину и поясницу, тогда я засну.
Константин лёг, прислонившись к ней. Видел её высокое, красиво выгнутое бедро и удивлялся: никакого влечения, пустота в теле. А на дне моря едва сдержался. Но тогда был без кольца. Улыбнулся, вспомнив приятное: талисман действует?
Проснулся от того, что она будила его, приблизив лицо к его лицу. Тьма ночи сгустилась, отяжелела, сковав всё живое в лесистом колодце. Всё же он различил её расширенные от ужаса глаза. Нежная ладонь легла на его губы. Её страх передался ему, ознобом прошёл по всему телу.
- Не двигайся, не кричи, - прошептала она. - А то нас заметят. Посмотри.
Он повернул голову и оцепенел: в черноте горы открылось круглое светящееся окно. Взвихрились догадки: логово бандитов, тюрьма для заложников! Ещё хуже - баба Яга-людоедка! Но никакие силуэты или тени в окне не появлялись. Предположением о бабе Яге он пристыдил себя. Сжал её руку, напряжённо ища объяснения. И вдруг ему стало весело. Погладил её голову, успокаивая, как ребёнка. Зашептал:
- Я вспомнил! Там лежит давно упавшее большое дерево. Гнилое. Оно и светится!
Я сейчас принесу тебе гнилушку.
Она, ещё не веря ему, пыталась удержать его. Всё же он встал, мягко отстранив её руки. Сходил к дереву и подал ей светящийся кусок. Она очарованно засмеялась, прислонив гнилушку к груди.
- Вот мой талисман!
Благодарно поцеловала Константина в щёку, прижалась к нему спиной и спокойно заснула. Второй раз их разбудили Жека с Катькой.
- Ну, голубки, хорошего понемногу!
Светало. Ясно было видно большое гнилое дерево, неказисто лежавшее под горой. Катька жмурилась, как сытая кошка. Увидев радостные глаза подруги, сказала с удивлением и какой-то завистью:
- Ничего себе - праведники!
- Давайте выбираться отсюда, - зевнул Жека. - Да ты чего, голубка, - гнилушку прикарманила? Выбрось.
- Ни за что! Это мой талисман. В темноте светится! - Лена мечтательно улыбнулась и добавила: - Сегодня еду домой. Поездом.