Аннотация: Отрывок из повести "Вкус дождя". Гл. 19. Часть I.
Гл. 19. Если обманешь - зарежу...
Была я как детёныш-переросток, наконец, покинувший норку, настороженный и любопытный, когда познакомилась с парнем, жизнь которого не начавшись, пошла наперекосяк. Вместо армии отсидел в тюрьме без вины виноватым. Не хватало для плана ещё одного раба в колонии, ну и попал в облаву! Сфабриковали дело, получил два года. Потом ещё два накинули по надуманному поводу. Так бы и сидел, если б умные люди не подсказали, что работа дураков любит. С тех пор на работе не надрывался и после четырёх лет заключения вернулся домой. Жил он с мамой на Чечеловке в рабочем квартале.
Помню, моя подруга Валя, она снимала там в старой хатынке комнату, провела меня по посёлку. Показывала на дома и рассказывала:
"Вот в этом доме парень в армии, а в этом - в тюрьме, в этом - служит, в этом - сидит", - и так далее через один.
С этой подругой невозможно было гулять по городу. Жителей на миллион, и половина её знакомые. Здрасьте-здрасьте. И при такой потрясающей общительности, сомневаюсь, что кто-то у неё был. Не потому, что какая-то уродина, наоборот. Но строгих моральных принципов, приблизиться можно было, разве что, на расстояние вытянутой руки, в советское время довольно распространённое явление.
Встретилась с ним я у той же подруги на вечеринке, он её соседом оказался, жил с мамой на другой половине дома. Симпатичный, хотя и 'фиксатый'. У меня самой все зубы на месте, не понятно мне было откуда у молодых эта беззубость берётся. Звали его Валентин.
- Дарованный Богом! - пояснила подруга, знаток в толковании имён. - Ух,ты! - и я посмотрела на сидящего рядом с собой худощавого брюнета романтической внешности, а он оторвался от еды, одобрительно кивнув в сторону Вали. - Моя тёзка! Ей можно верить, - и повернувшись ко мне, предложил селёдку. - Попробуй, вкусно! - наверняка селёдка ему очень понравилась, он ел руками прямо с селёдочницы, пододвинув к себе поближе. А в тарелке лежали две картотофелины, горбушка хлеба, лук и зелёный огурец. Хотя на столе красовались и другие блюда. Отсюда вывод, какое-то время парень скудно питался и привык к простой и грубой пище.
- Валентин и Валентина, чем не пара? - допекала его я. - "И правда, чем?" - он даже не улыбнулся. - "Ты спрашиваешь?" - Да! - И отвечал он серьёзно: "откуда могу знать!" - тогда уже я рассердилась, самовлюблённый какой, думает, приревновала к своей же подруге. - "Послушай, Эля, Валентина моя соседка, у нас добрые отношения!" - Да он что, издевается надо мной? И я приставала уже к Вале. - Кто такой этот брюнет! - Хороший парень. Работяга, починил мне утюг и зонтик. - Поняв, что от неё я ничего не добьюсь, пошла с ним в кино. Усадил меня он на место, а сам исчез. Уже кино началось, когда несёт мороженое, две пачки, и протягивает обе мне, одну я сразу незаметно под сиденье бросила. Сеанс закончился, а по проходу молочный ручеёк течёт, я засмеялась, пришлось нам перешагивать, и стали изредка мы с ним встречаться.
Однажды засиделась я у Валентины, когда заглянула к ней соседка, приятная женщина, его мама оказалась, пришла посмотреть по ком это сын её сохнет, не ест, не пьёт. Увы, она пироги, борщи с котлетами готовит, а ему перловая каша и ржавая селёдка нравится. За разговорами стемнело незаметно, Валентин как раз был дома, и взялся он меня проводить, но по дороге больше помалкивал. Осень моя любимая пора. Закат, шуршание листьев под ногами, и лёгкий запах тлена. Кажется, заговорила я стихами. Но он меня не слушал, о чём-то своём думал, наконец спросил напрямик: стала бы гулять я с парнем, который в тюрьме сидел? От неожиданности я споткнулась даже. Хотя для меня к тому времени не было того, что называется секретом Полишинеля, о многом привыкла догадываться сама, и посмотрела я на пальто его старенькое из отцовской железнодорожной шинели перешитое, и сказала:
- Пройдёт полгода, ты приоденешься, а сейчас, если кто приставать ко мне станет, сможешь меня защитить?
- Ну, да!
- А ты подумай всё таки, вот видишь, молчишь! Потому как драка завязать можется , а тут милицейский патруль. Тому, другому, ничего, а тебе неприятности потому как сидел, а я убегу!
Идёт он рядом грустный такой, задумался очень.
- Ладно, - говорю. - Не убегу! Вдвоём от милиции отбиваться будем.
Показала ему дом, где живу. Привела к себе во двор. В подъезде первый раз поцеловались даже. Обещал позвонить.
Прошло две недели ожиданий, от него никаких вестей, уже забывать стала, и тут прибегают девочки со двора и говорят: "Вас там дядя спрашивает!"
Вышла: Валентин ждёт! Походила я с ним. Он и сообщает мне, что жениться собрался. Женщина хорошая мол, но с ребёнком.
- Не могу с тобой, плохо мне! Ведь, если обманешь с другим...
- Зарежешь, что ли? - брякнула я наобум. - Зарежу.
- А эту женщину, с ребёнком, как же? - но он уже замолчал, не хотел отвечать.
Даже если изменять ему будет жена, простит, всё что нужно было понять мне.
Единственное, что мне взбрело в голову в тот момент, жутко хотелось узнать: зачем пришёл и со мной говорит! Нет, не решилась, ни тогда - ни потом. И хотя не была влюблена, просто мне нравился этот парень, не успела влюбиться, не скоро вздохнула свободно.
Миновал год, я мучилась сомнениями, но всё забывается. Наконец, снова выбралась к подруге на Чечеловку и возвращалась домой одна. По широкой улице впереди шла молодая пара, с ребёнком. Нарядная девочка, лет трёх, держалась за руки родителей, и я обогнала их. Но что-то в этом парне, в посадке головы, что ли, показалось мне знакомым, стало тревожно, и я обернулась: Валентин! - и пошла быстрее. Квартал пробежала, не заметила как, у трамвайной остановки ещё раз оглянулась, он догонял. А далеко позади отстали растерянные мама с дочкой. В несколько длинных шагов пролетела я, как во сне, успела вскочить на подножку! - и трамвай тронулся.
Мы встречались от силы пять раз. Так почему же, с задней площадки трамвая, глядя на эти фигуры, две большие и одну маленькую, удалявшиеся как в кино, мне хотелось плакать! Больше никогда я их не видела, хотя продолжали мы жить в одном городе. Он оказался хорошим семьянином, моя подруга Валя была у них кумой.