Петрович, человек простых жизненных принципов, любовался осенью. Поднявшись в четыре утра, при свете луны он набрал букет из кленовых листьев, страстно ненавидимых другими дворниками за многочисленность, и аккуратно сложил их на любимой скамейке. Остальные листья он нежно замёл на газон, грустно вздыхая и убеждая себя, что осень на газон не замести. Его душа тихонько вздрагивала в ожидании праздника и подпевала в такт тихому побулькиванию "Шёпота монашки" во внутреннем кармане. Закончив работу, Петрович поставил метлу в подсобку, подобрал свой букет и отправился на реку встречать рассвет. Редкие прохожие не обращали на него внимания. Да и ему не было никакого дела до прохожих. Он уже впал в состояние, называемое им "творческий оргазм". В такие минуты Петрович сливался с мировым разумом и общался с ним на специально выделенной волне.
До рассвета было ещё далеко, но река, заботливо отражавшая городские огни, тоже соответствовала состоянию творческого дворника. Он аккуратно разложил листья на пожухлую траву, сел на брошенные рядом рукавицы, достал свой аперитив и задумался.
Он думал о странностях апперцепции(1), ведь всего год назад...
- Петрович, - кричала на дворника Марья Ивановна, начальник пятого ЖЭСа, - твой крысёныш нас всех в тюрьму загонит, если не в могилу! Ты знаешь, что сегодня Пупышкина приходила? С-с...Гм... Бедная женщина двух мужей в первую же брачную ночь потеряла из-за инфаркта, а теперь ещё и жених чуть следом за ними раньше времени не отправился! Если бы тебе в самый пикантный момент между ног эта зверюга залезла, небось, на всю жизнь импотентом остался бы!
Петрович молчал, низко опустив голову. А что тут скажешь? Ну да, был у него крысёныш Стёпа. Сортовой, крупненький, с небольшую кошку размером. Сбежал вот на днях. Природа его позвала, за женщинами. За крысиными, конечно. Ну и пошёл он по вентиляции, а куда пошёл - неизвестно. В доме двенадцать подъездов по двенадцать этажей. Пупышкина живёт в шестом подъезде, на шестом этаже. Самая середина, стало быть. Поди, угадай, куда Степана дальше понесёт.
- Пупышкину я на себя возьму, - поутихла Марья Ивановна, успокаивая свои необъятные телеса, - может и не станет она иск подавать. А ты чтобы к вечеру зверя своего изловил!
Петрович кивнул и попытался тихонько выйти из кабинета. Однако распухшая дверь поддалась лишь после того, как Петрович налёг на неё. Дверь с жутким скрипом распахнулась, выпуская горемыку. Он шёл по длинному коридору недавно построенной конторы и размышлял о своей нелёгкой участи. Жизнь ему представлялась огромной тёмной комнатой, в которой кое-где расставлены маленькие свечки радостных моментов. Темнота, заполненная проблемами и разочарованиями, сейчас стала омерзительно ощутимой.
- Ну, что, Петрович, - прервал его размышления энергетик Октанов, высунувшись из своего кабинета на четверть, но загородив проход на половину, - влетело? Да ты не тушуйся, Марьванна всё уладит! Не впервой, чай. Ты только крыса свово найди, а то мало ли к кому ещё залезет! Ну, давай, - торопливо закончил свой монолог Октанов, заметив тяжёлый взгляд дворника. Энергетик поспешно скрылся в кабинете, а Петрович цыкнул зубом, презрительно взглянув на закрывшуюся дверь, и пошёл домой.
Дома он взял спиннинг, леску потолще, байковые рукавицы, ножик и кусок сала.
- Эх, хорошо бы он уже натешился, - бормотал Петрович, складывая инструмент в полиэтиленовый пакет, - после такого дела аппетит даже у человека должен быть зверский, а уж у зверя-то и подавно!
Пакет он положил в рюкзак, где уже стояла клетка, в которую должен был отправиться беглец, затянул узел на клапане, подтянул лямки и отправился на крышу. Старый блочный дом, в котором жил Петрович, имел одну особенность - вентиляционные шахты выходили на крышу и были настолько прямыми, что камень, брошенный в шахту на крыше, с треском вываливался на кухне квартиры, расположенной на первом этаже. Немного поколебавшись, Петрович подошёл к вентиляционной шахте шестого подъезда и снял рюкзак. Расстелив газету, он подобно хирургу разложил инструмент: спиннинг, катушка лески, ножик, сало, рукавицы. Намотав леску на барабан безынерционной катушки, он завязал на её конце хитрую петлю, в середину которой подвесил кусочек сала. Затем, осторожно опустив наживку в вентиляционную шахту, он начал медленно раскручивать маховик. Раскрутив сорокаметровую леску почти до конца, Петрович надел рукавицы, немного подождал и начал медленно, чуть дыша поднимать наживку. Наживка проделала уже почти половину пути, когда на крышу вывалились два пьяных в лебёдку лифтёра.
- Оп-па! - удивлённо сказал один показывая на Петровича пальцем. Второй посмотрел на дворника мутным взглядом и застыл, открыв рот. В этот момент у Петровича "клюнуло" и он подсёк. Быстро вращая ручку, он старался держать леску посередине шахты, чтобы не поранить друга о неоштукатуренные стенки. Лифтёры следили за ним с нескрываемым любопытством. Безынерционная катушка справилась со своей задачей: из вентиляционной шахты вылетело тёмное тельце и попало прямо в подставленную Петровичем рукавицу.
- Не тот, - сокрушённо проговорил Петрович, разглядывая ошалевшего пацука.
- Ох, - сказал первый лифтёр и упал в обморок.
Второй странно присел и попятился к лифтёрской. Петрович хмыкнул и, засунув грызуна в клетку, пошёл к следующей шахте. За четыре часа он обошёл все двенадцать шахт, выловив ещё четыре крысы, шесть мышей и одного хомяка, и сел на парапет, тоскливо глядя в темнеющее небо. Он достал из кармана карамельку, развернул и, подумав, вместо того, чтобы отправить её в рот привязал к леске. Затем вернулся к шестой шахте и опустил приманку. Петля уже прошла половину пути, когда на крышу снова вышли лифтёры, уже протрезвевшие, но ещё не оправившиеся от шока. У Петровича клюнуло и он подсёк. Лифтёры, заметив, что дворник вот-вот вытянет свой улов, с громким криком бросились бежать, но у самой двери лифтёрской оглянулись и, увидев на конце лески силуэт с длинным хвостом, рухнули в обморок.
- Стёпа! - обрадовано воскликнул Петрович и вытряхнул из клетки прежних постояльцев. Лифтёры, почти одновременно открывшие глаза, увидели разбегающихся грызунов и с криком скрылись за дверью.
Петрович нежно погладил друга и осторожно засунул его в клетку. Туда же он отправил кусочек сала на шкурке.
В ЖЭС он шёл в приподнятом настроении, насвистывая весёлую песенку. У кабинета Марьванны он остановился, одёрнул куртку, пригладил пятернёй волосы и достал из рюкзака клетку со Степаном. Робко постучав, он нажал ручку и навалился на дверь. Дверь открылась неожиданно легко, без скрипа. Петрович с трудом восстановил равновесие, сделал шаг и остолбенел. Картина открылась живописнейшая: Марьванна в кожаном купальнике сидела верхом на необъятной спине энергетика Октанова и настёгивала его ремнём по затянутому в кожаные трусы заду. Октанов ожесточённо лаял на кресло начальника, к которому была привязана Пупышкина. Она была в одном нижнем белье, а изо рта торчал кончик не очень свежего носового платка. Петрович тихо попятился в коридор, но Степан, уже справившийся с оставленным ему куском сала запищал, требуя продолжения банкета. В кабинете наступила полная тишина, и взгляды присутствующих обратились к Петровичу. Он замер, и воображение нарисовало ему картину, в которой он привязан к креслу, Марьванна лупцует его ремнём по чем ни попадя, а Октанов при этом кусает его за пятки. Петрович попятился к выходу и задал стрекача. Однако бегство его было безуспешным. С перепугу он свернул в сторону замкнутого на амбарный замок пожарного выхода и в ужасе обернулся. Коридор оказался полностью перекрыт. Учитывая габариты Марьванны и Октанова, это было вполне естественно. Октанов угрожающе зарычал, и Петрович вцепился в клетку, судорожно прижимая её к себе. Марьванна загадочно улыбнулась, поиграла бровями, причмокнула губами и слегка помахала ремнём. Глаза у Петровича полезли из орбит и, не совсем понимая, что делает, он открыл дверцу клетки:
- Стёпа, фас! - скомандовал перепуганный дворник срывающимся голосом. Голодный Степан, ошарашенный возвращением свободы, выскочил из клетки и остановился перед Марьванной. Два существа встретились взглядами. В наступившей тишине было слышно, как в подвале ужинают тараканы. И тут Петрович понял, что наступил переломный момент. В отчаянии он закричал, меняя тональность в таком широком диапазоне, что Эмма Фицджеральд удавилась бы от зависти.
- А-а-а, - кричал Петрович.
- А-а-а, - попыталась оспорить его превосходство в пении Марьванна.
- У-у-у, - завыл Октанов и бросился бежать. Вслед за ним побежала и Марьванна. За ними же рванул перепуганный Степан, а следом за ним и расстроенный бегством друга Петрович.
Всех четверых подобрала карета скорой помощи, вызванная лифтёрами, уверявшими врачей канатчиковой дачи, что дворник ловил в вентиляционных шахтах рыбу, причём в качестве приманки использовал крыс.
Петровича отпустили через две недели, когда прошёл стресс, вызванный созерцанием Марьванны в неглиже. Получив изрядную дозу успокоительных и пообщавшись с пациентами лечебного учреждения, он пересмотрел свои взгляды на жизнь и стал относиться к ней как к небольшой, но приятной прогулке перед вечным сном.
Петрович открыл бутылку и медленно, смакуя каждый глоток, выпил её содержимое. Небо над городом быстро розовело, смывая с поверхности реки остатки ночных огней...
(1)Апперцепция - зависимость восприятия от прошлого опыта, от запаса знаний и общего содержания духовной жизни человека, а также от психического состояния человека в момент восприятия.
![[]](/img/s/shkljarow_o/b_sizo/gold_book.jpg)
![[]](/img/p/poddubnyj_n_w/dvornik/img_4442m.jpg)