Поддубный Николай Васильевич : другие произведения.

Трое на пенсии, не считая...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Полная версия.
  
  
  Поддубный Н.В. Трое на пенсии, не считая...
  
  Глава 1. Держи ноги в тепле...
  
  Такого Нового Года у меня ещё не было. Дело даже не в том, что меня перед самым праздником скрутил радикулит. И даже не в том, что дети уехали отмечать Новый Год туда, где всегда тепло. Дело в том, что... Впрочем, обо всём по порядку.
  
  Слякотная декабрьская погода всегда плохо влияла на мой нежный пионерский... Простите, пенсионерский организм. Поэтому приступ радикулита, в декабре прошлого года для меня не был такой уж неожиданностью. Я, как обычно, возвращался из магазина с полной сумкой продуктов и, как обычно, поскользнулся на маленьком клочке льда возле подъезда (каждый год наступаю на одни и те же грабли!). Вот тут-то меня и скрутило! Я целую неделю разогнуться не мог. И это перед самым Новым Годом! Вся эта предпраздничная суета, конечно, утомляет, но без неё какой праздник? Словом, остался я и без праздничного настроения, и без праздничного стола, и без ёлки. Но это ещё полбеды. Как раз в тот злополучный день, когда меня догнал мой старый приятель-радикулит, мои дети вместе с семьями убежали от меня в Турцию, встречать Рождество и Новый год под пальмами. Правда, перед отъездом намекнули на какой-то сюрприз, но...
  Словом, остался я в канун праздника наедине с самым близким другом - радикулитом.
  
  31 декабря с самого утра шёл снег. Я с удовольствием наблюдал за хороводом
  снежинок через оконное стекло, совершенно не обращая внимания на бормочущий в углу телевизор. Созерцание моё было прервано звуком гонга. Нет, не из телевизора, конечно. Это мне младший сын на день рождения такой звонок подарил. Хорошо хоть звук удалось уменьшить, а то не миновать бы мне с таким звонком инфаркта.
  Я еле доковылял до двери и заглянул в глазок. На площадке стоял Дед Мороз. Я хоть и старик, но голова у меня ещё ого-го! Поэтому я сразу вспомнил об обещанном детьми сюрпризе и открыл дверь. Дед Мороз оказался невысоким и щуплым. К тому же, он опирался не на привычный посох, а на обычную трость, сплошь обмотанную скотчем.
  - Ну что, пацан, - прохрипел Дед, - стишок выучил?
  Не дожидаясь ответа, Дед Мороз нахально отодвинул меня плечом и вошёл в прихожую.
  Оторопев от неожиданности, я сделал шаг назад, и в ту же секунду моё тело
  пронзили сотни раскалённых иголок. В глазах у меня потемнело...
  
  Когда я открыл глаза, надо мной склонились две почти родных физиономии.
  - Говорил я тебе, не нужно розыгрышей! - произнесла физиономия, принадлежавшая другу моего детства Вовке Городовому. Последний раз мы с ним виделись лет пять назад, когда я ездил в свою последнюю командировку в столицу.
  - Кто же мог подумать, что он до старости останется кисейной барышней, -
  огрызнулась вторая физиономия. Эту гордо носил мой армейский приятель Сашка Вернидуб. Его я видел ненамного чаще, несмотря на то, что жил он всего в двух кварталах от меня.
  - Я тебе покажу кисейную барышню, - разозлился я и хлопнул ладонью по большому Сашкиному лбу, начинавшемуся у кустистых бровей и уходящему почти к самому затылку. Мой хлопок отозвался новым взрывом боли, и я тихонько застонал.
  - Всё ясно, - сказал Саша, не обратив внимания на мой хлопок, - его прихватило!
  Ну, это не беда. Есть у меня один знакомый костолом... То есть костоправ,
  конечно! Он любого скрюченного за пять минут на ноги поставит.
  - Бросьте меня, - прошептал я, закатывая глаза, - уходите сами...
  - Своих не бросаем! - ответил Саша. - И поменьше пафоса! У тебя санки есть?
  Санки у меня, конечно, были. Даже не санки - сани. Старший сын привёз из какой-то экспедиции. Большие сани. Я в них вместе с тремя внуками с горки катался.
  - Ну есть, а что?
  - Кататься будем! - Радостно улыбнулся Володя. - Ты первый!
  - Да вы что, ребята, спятили? Не поеду я ни на каких санках!..
  Я ещё что-то кричал, даже пытался угрожать, но Сашка уже натянул свою
  дедморозовскую шубу и хитро подмигнул Володьке.
  
  Я ехал в санях по свежевыпавшему снегу и веселился от души. Дед Мороз Саша был на голову ниже тучного Володи, но тащил санки не в пример добросовестнее. Володя же то и дело останавливался, отдуваясь, но тут же получал по спине тростью и снова впрягался в лямку.
  Настроение у меня теперь было самое, что ни на есть праздничное. Ещё бы! Не
  каждый день ведь удаётся покататься в санках, запряжённых двумя лучшими друзьями!
  Даже детство вспомнилось. Эх, сейчас бы те денёчки! Впрочем, и в дедстве тоже не всё плохо. В школу ходить не нужно, на работу тоже, делай что хочешь... Вот только болячки всякие, будь они неладны! Да и финансы поют свои романсы всё чаще и чаще... Мой сравнительный анализ дедства и детства был прерван дружным хохотом, уже начавшей справлять Новый год молодёжи. Трое двадцатилетних парней потешались над стариками, каждый из которых был старше их всех вместе взятых:
  - Глянь-ка, Дед Мороз какой тощий!
  - Зато Снегурочка мордастая!
  - А внучок у них тоже ничего, крупненький. Или это сынок? - парни заржали и
  бросили под ноги моих "извозчиков" петарду. Китайское изобретение взорвалось со страшным грохотом, и подняло в воздух облако снега.
  Друзья мои встали, как вкопанные, а меня разобрал смех.
  - Чего ржёшь? - рыкнул на меня Саша и захромал к парням. За пять секунд он
  четырежды взмахнул своей замотанной скотчем палкой, и трое парней свалились на уже утоптанный снежок.
  Я хохотал уже во всё горло. Ну конечно, откуда парни могли знать, что наш Дед Мороз до сих пор подрабатывает инструктором рукопашного боя в милиции.
  - Не убивай их, Дункан Маклауд, - прохрипел я, превозмогая смех, - они нам ещё пригодятся.
  Минут через десять три молодых рысака мчали наши сани по заснеженному городу туда, где живёт Сашин знакомый костоправ.
  Костоправ действительно оказался костоломом. Мамочки мои, как я орал! Я даже пытался уползти от этого садиста, но был бесцеремонно водворён на место. Зато после этой пытки я вышел к белым, как полотно друзьям бодрой походкой.
  - Мы уж думали, что тебя спасать нужно, - пробурчал Саша. - Ага, видел бы ты, как он своей палкой тут размахивал, - покосился на него
  Володя.
  - Пустяки, зато теперь я как новенький! Айда с горки кататься!
  - Во даёт! - опешил Саша. - То умирать собирался, а теперь с горки!
  - А что, - вступился за меня Володя, - Новый Год всё-таки! И ты, Сашок, не
  отлынивай! Неизвестно, будет ли у нас ещё такая возможность. В нашем-то возрасте.
  - Ладно, черти, уговорили...
  - Вот и славненько! Дуйте к саням, а я вас потом догоню. Позвонить нужно.
  
  Нет, всё-таки замечательный выдался денёк! Ещё утром мне хотелось выть на
  снежинки, а к полудню... Мы - трое немного чокнутых, но весёлых пенсионера
  катались на санях с горки. Горку мы выбрали невысокую, чтобы не растерять свои скелеты на склонах, но довольно крутую.
  Саша и Володя постоянно о чём-то спорили, а я смеялся над ними, над собой и... И просто смеялся, потому, что у меня хорошее настроение.
  - Старые вы дурни, - бубнил Саша, которому выпала очередь тащить санки в гору.
  - И вовсе не старые, - пропыхтел в ответ тучный Володька. - Старость - она в
  голове, или в душе, если хочешь. А у нас с этим всё нормально. Мы молодые.
  - Это с чем у вас всё нормально? - остановился Саша. - С головой? Да вы себя со стороны не видели! Два чокнутых пенсионера как дети катаются на санках.
  - А почему два? - притворно удивился я.
  - А потому, - язвительно ответил Саша, - что я у вас за воспитателя. За старшего, то есть. Вас же на минуту без присмотра нельзя оставить!
  - Это ты старший? - возмущённо замахал руками Володя, - Да ты же самый молодой из нас!
  - Вот! - обрадовано закряхтел Саша, - Вот, что и требовалось доказать! Где
  теперь ваша молодость? В каком месте?..
  Договорить он не успел, поскольку две подножки отправили его кувыркаться вниз по склону, поднимая снежные фонтанчики. Я подхватил санки и, убедившись, что с Сашей всё в порядке, пошёл на вершину склона.
  - Ну, погодите вы у меня! - крикнул Саша, размахивая своей палкой.
  
  Мы с Володькой сели в санки и попытались проскочить мимо разозлившегося Деда Мороза, но он уцепился за нас своей палкой, и мы понеслись с горы по немыслимой траектории. Такой кучи-малы я уже давно не видел! Мы барахтались в сугробе, совершенно не замечая, что нас уже четверо!
  
  Солидный пожилой гражданин, с трудом выбрался из нашей кучи-малы и испуганно озираясь, зашагал прочь. Мы тотчас прекратили возню и уставились друг на друга.
  Затем, осознав комичность ситуации, дружно расхохотались. Первым отсмеялся Саша.
  Он как-то резко посерьёзнел и, кряхтя, встал.
  - Эй, гражданин! - закричал он, размахивая вытащенным из сугроба портфелем. - Подождите, вы тут забыли!..
  Гражданин обернулся, отрицательно покачал головой, буркнул что-то вроде 'не моё' и пошёл своей дорогой, покрутив напоследок пальцем у виска.
  - Вот, - торжествующе сказал Саша, - я же говорил, что вы чокнутые!
  - Так это он тебе показал, - парировал Володя, отряхиваясь от снега.
  - Мне он показать ничего не мог, потому что я Дед Мороз! А вот вы - два
  отмороженных деда! - он взмахнул портфелем и, ойкнув, выпучил глаза. - Спина... - прохрипел он.
  - Ага-а, - загадочно протянул Володя и подмигнул мне. - Кажется, я знаю, куда мы сейчас повезём этого юношу.
  Костоправ открыл нам дверь и, тяжело вздохнув, сдвинул брови:
  - Ну?
  Мы с Володей молча показали на Сашу, державшего портфель в поднятой руке.
  - Ага, - мрачно сказал костоправ и втащил Сашу в квартиру, оставив нас на лестничной клетке. Возился он с ним минут пятнадцать, и за это время из-за двери не донеслось ни звука.
  - Старый партизан, - проворчал я, вспомнив, как позорно я вопил лёжа на массажной кушетке.
  Вскоре дверь открылась, и Саша вышел, легко помахивая портфелем.
  - Ну, что, пацаны, опять на горку, или что-нибудь более солидное придумаем? - весело спросил он.
  - Можно подумать, у тебя идей полная голова, - проворчал Володя, - всё равно
  ведь ничего путного не предложишь.
  - А вдруг предложу?
  - Вряд ли!
  - Да хватит вам спорить, у меня уже терпение кончается! Лучше посмотрите, что в портфеле!
  - А вдруг там бомба? - предположил Володя.
  - Да нет, - успокоил его Саша, - бомбы просто так по сугробам не валяются.
  Скорее всего, какой-нибудь бухгалтер свои бумажки по пьянке потерял, - Сашка покрутил портфель и сунул его мне в руки. - Открывай.
  - А почему я?
  - У тебя же кончается терпение?
  - Н-ну...
  - Ну, вот и смотри.
  - Чего вы разнукались? - Володька отобрал у меня портфель и щёлкнул замком. - Не хотите, как хотите! Мне больше достанется...
  Он медленно открыл портфель и, еле дыша, запустил в него руку.
  - Что там? Не томи!
  - Ребят... Деньги! - Володя медленно достал из портфеля руку, с зажатой в ней
  пачкой североамериканских 'рублей'.
  - Вот это да! - у меня аж дыхание перехватило.
  - Так, молодые люди, - деловито сказал Саша, - пойдемте-ка ко мне домой!
  - А почему к тебе? - удивился я.
  - Во-первых ближе, а во-вторых... Во-вторых необходимо выяснить что это за
  деньги и можно ли их оставить себе.
  - Это ещё почему? - удивился Володя.
  - Вова, - сочувственно посмотрел на него Саша, - деньги могут быть мечеными, и если ты по своей глупости сунешься с ними в магазин, или в банк... Словом, выйдешь ты уже не оттуда и очень нескоро.
  Володька помрачнел, но спорить не стал.
  
  Глава 2. Живот в голоде...
  
  С Вовкой Городовым мы познакомились на складе. Нам было лет по восемь, и нас обоих родители сослали к бабушкам. На летние каникулы. Маленький городок был небогат достопримечательностями: одна долгостройка; большой парк; клуб, в котором иногда показывали неплохие фильмы; книжный магазин, в котором зачастую появлялись дефицитные по тем временам книги; большой ров, в котором здорово было кататься на лыжах, санках и портфелях, ну и, конечно большой склад отходов швейной мастерской. Зимой я вместе с соседскими мальчишками целыми днями пропадал на крутых склонах рва, а летом... Летом было скучновато. Все мои приятели разъезжались по деревням и другим, населённым и малонаселённым пунктам нашей необъятной страны, и мне приходилось искать себе развлечения в одиночку.
  Фильмы в клубе меняли раз в неделю, а книги из бабушкиной библиотеки я уже перечитал не один раз. Вот и болтался то на стройке, в надежде найти клад в осыпающейся яме фундамента, то в складе отходов швейной мастерской. Вообще-то, склад - это слишком громкое название для большого дощатого сарая с множеством оторванных досок. Зато, какое раздолье для детской фантазии! Многометровый слой разноцветных лоскутов переливавшихся в лучах летнего солнца, проникавших в сарай через дырявую крышу, представлялся частью волшебной страны, в которой водятся драконы, за холмами прячутся разбойники и ждут своих благородных рыцарей заколдованные принцессы. И вот однажды, во время охоты на дракона я наткнулся на Вовку. Он сидел за одним из тряпичных холмов и увлечённо набивал лоскутами большущий мешок. Увидев меня, он улыбнулся.
  - Привет! Хорошо, что ты здесь! Айда со мной, в логово Робин Гуда!
  Как оказалось, Вовка соорудил на дереве разбойничье гнездо и собирался
  благоустроить его отходами нашей швейной промышленности. Я ему, конечно, помог, но в первый же день мы с ним поспорили. Из-за логова. Я ему доказывал, что логово - это жилище зверей и отпетых преступников, а он мне твердил, что Робин Гуд и есть самый настоящий бандит. С этим я никак не мог согласиться, и к вечеру мы подрались. Драка закончилась боевой ничьёй и полным примирением. Ох, сколько их ещё было этих драк... А приключений... Когда-нибудь я напишу об этом книгу... Х-хе, если не помру раньше.
  
  С Сашкой мы никогда не дрались. Возможно потому, что он всегда признавал моё старшинство, хоть и разница в возрасте у нас была просто смешная - один год.
  Подружились мы с ним на войне. Не на той большой войне, о которой написано множество книг и снята целая куча фильмов. Нет, тогда наши родители едва знали друг друга. Война была поменьше, да и не наша это была война. Мы с ним были разных призывов, но из одного города. Служили в одном взводе, и в тот памятный августовский день вместе ехали на задание.
  
  Наша машина прошла всего полсотни километров от базы и взорвалась на мине. Из тринадцати человек, в живых нас осталось только двое. Меня контузило, а Саша получил открытый перелом левой ноги. Едва очухавшись, я вправил ему кость, и, как мог, продезинфицировал и забинтовал рану. Всё это он выдержал, не издав ни звука. Потом, я больше суток тащил его на себе и две недели лежал с ним в одном госпитале. Ногу ему хотели ампутировать, и остался бы он без ноги, если бы не главврач, наш земляк. Он лично присутствовал на каждой операции, коих Саше сделали не меньше десятка. Словом, он вернулся в строй через год. А через два месяца уже демобилизовался и пошёл работать в милицию. Не знаю, правда, как он прошёл медкомиссию, со своей хромотой, но за его плечами пятнадцать лет оперативной и десять лет инструкторской работы. Семейная жизнь у него не заладилась. Ни одна женщина не смогла прожить с ним больше года. В результате, он стал отцом двух дочерей, живущих в других семьях. Впрочем, они уже выросли и теперь у них свои семьи, но отца своего они любят. Часто звонят и навещают хотя бы раз в неделю.
  Ну, а Володя, впрочем, так же, как и я, оказался примерным семьянином. От себя я, кстати, этого не ожидал, да уж очень сильной оказалась любовь...
  
  Жёны наши ушли от нас почти одновременно. На небеса ушли. У меня осталось два взрослых сына, а у него - дочь. Дети наши жили уже вполне самостоятельной жизнью, иногда навещая нас в наших блочных хоромах.
  Книги, пешие прогулки, телевизор, да телефонные звонки родным и друзьям, которых с каждым годом становится всё меньше - вот и все наши развлечения. Были. До прошлого Нового Года.
  Ох, простите старика! Опять я что-то разболтался. Гм, о чём это я? Ах, да! Новый Год! Такого Нового года у меня ещё не было! Ох, опять повторяюсь... Но это - чистая правда! Мы нашли целый портфель денег.
  Правда, предположение Саши об их происхождении немного омрачило радость находки.
  Ещё у самых дверей, за которыми жил костоправ он сунул себе за пазуху две пачки купюр, а портфель приказал отнести к нему домой. Мы с Володей немного поогрызались (только для виду), но перечить ему не стали. У него в таких делах как-никак большой опыт.
  - Ну что, пошли? - толкнул я Володю, печально смотревшего вслед бодро хромавшему Саше.
  - А? Да, конечно.
  Мы пошли по заснеженной улице, наблюдая за прохожими, погружёнными в свои предпраздничные хлопоты. Кто-то был озабочен, кто-то счастливо улыбался, кто-то просто задумчиво брёл привычной дорогой. Словом, всё как обычно...
  Сашин дом мы нашли без труда. Я хоть и редко, но всё же наведывался к нему в гости. Попить чайку, поиграть в шахматы, поболтать, наконец.
  Пошарив по карманам, я нашёл ключи от Сашиной квартиры и приложил "таблетку" к контактам домофона. Сработал замок, я открыл дверь и... И полетел вперёд, через санки, которые держал перед собой. Бетонный пол подъезда - это вам не спортзальный мат, это гораздо хуже, особенно если сверху на вас навалилась почти стокилограммовая туша лучшего друга.
  - Портфель, - простонал Володя, когда мне, наконец, удалось подняться.
  - Что портфель, - не понял я.
  - Украли, - ответил Володя чуть не плача, - в милицию надо...
  Тотчас, как по щучьему веленью у подъезда остановился милицейский 'воронок'. Из него вышел довольный жизнью Саша и весело заковылял к нам.
  - Ну что, бойцы, носы повесили? - спросил он.
  - Гхм, - замялся я, - видишь ли, портфель...
  - Вижу, - оборвал он меня. - Вижу, что ничего вам доверить нельзя!
  Саша развернулся и, прихрамывая, побежал к 'воронку'. Мы с Володей поспешили за ним.
  - Гена, - обратился наш отставной милиционер к сидевшему в машине лейтенанту, - у нас тут кое-что украли.
  - Уточни, Саныч, мы поиски организуем, - с готовностью откликнулся лейтенант.
  - Портфель из чёрной кожи с хромированными замками.
  - А внутри?
  - Деньги...
  - Тридцать две тысячи долларов, - перебил его Володя.
  - Ого, - удивился Гена. - Приметы похитителя?
  - Да не видел я...- замямлил Володя, - в спину толкнули...
  - Поня-атно, - протянул Гена без особого энтузиазма. - Ты вот что, Саныч, иди уж домой, к Новому Году готовься, а мы попробуем найти. Если что, я позвоню. С наступающим!
  Лейтенант захлопнул дверь и достал мобильник.
  - Ну, нам пока делать здесь нечего, - сказал Саша и повернулся к Володе. - Ты
  ничего не хочешь нам рассказать?
  - Это были мои деньги, - прошептал Володя.
  - Ну да, - кивнул я, - и мои, и Сашкины.
  - Нет, ребята, - грустно покачал головой Володя, - я квартиру продал...
  - Что-о? - вскрикнули мы с Сашей.
  - Так было нужно...
  - Ну-ка, колись, - Саша вскинул свою палку, как охотник ружьё и приставил её к Володиному животу.
  - Мне жить осталось две недели всего, - пролепетал тот.
  - Это ещё что за новости?
  - У меня рак, ребята. Вот я и решил - продам квартиру, большую часть денег
  дочери оставлю, а остальное... Ну покатались бы с вами по Европам, пожили бы как нормальные люди, хоть недельку... Вот и попросил знакомого подкинуть портфель...
  Повисла тишина, прерываемая хлопками петард и музыкой.
  - А что за знакомый? - нарушил молчание Саша.
  - А вот, - Володя достал из кармана пуховика визитную карточку.
  - Адвокат Петровский... Телефон, адрес конторы... Вы ребята погуляйте, пока, я Геннадию позвоню.
  Саша достал старенький мобильник, подаренный ему одной из дочерей и отошёл в сторонку.
  
  Глава 3. Голову в холоде...
  
  - Слушай, Володь, - тихо спросил я, - а кто тебе диагноз ставил?
  - Ну не сам же я его себе поставил, - возмущённо буркнул друг.
  - А всё-таки, - продолжал допытываться я, - ты же всю жизнь врачей боялся.
  - Я и теперь их боюсь. А как прихватило мне желудок...
  - Неужели сам к врачу пошёл? - не удержался я от шпильки.
  - Какие врачи, - укоризненно посмотрел на меня Володя, - это же прошлый век! Я сразу к целительнице подался. Лучшей в столице, а может и во всём мире!
  - Так-так, - проронил я, мысленно составляя план дальнейших действий. - Слышишь, Саш? Рак у Вовочки бабка-шептуха нашла!
  Саша, закончивший разговор по телефону удивлённо захлопал глазами.
  - Как это?
  - Да что ты его слушаешь, - взорвался Володя, - никакая не шептуха, а
  целительница!
  - Куда бы нам его отвезти, - задумчиво сказал Саша.
  - Для начала, - подсказал я, - отвезём его к костоправу. Пусть мозги вправит
  этому... Гхм, пенсионеру. А потом... Потом в первую городскую. Там сегодня
  лучший друг моего старшего сына дежурит.
  - А меня вы спросили? - завопил Володя неестественно высоким голосом.
  - Ещё чего, - невозмутимо сказал Саша, - ты теперь - бомж, так что будь любезен, делать то, что тебе говорит представитель закона, коим я для тебя сейчас являюсь.
  Ф-фу... - он немного утомился от столь длинной речи. - Короче, прямо шагом марш!
  Саша снова вскинул свою палку и начал толкать Володю в сторону больницы.
  Через полчаса мы уже входили в ординаторскую хирургического отделения первой городской больницы.
  - С наступающим, Коля! - поприветствовал я скучающего в кресле врача.
  - А, дядя Валера! Спасибо, и вас также! Чего это вам дома не сидится? Ого, и Дед Мороз у вас с собой!
  Дежурить в Новогоднюю ночь - удовольствие сомнительное, поэтому Коля Шерстнёв, никогда в молчунах не числившийся, заливался соловьём. Саша, всё ещё одетый в дедморозовскую шубу, уже начал нервничать, когда я решил прервать словесный поток врача.
  - Коля, послушай, у нас тут мальчик есть, а у него... э-э-э... У него живот
  болит.
  - Да не болит он, - хмуро возразил Володя, - просто работать не хочет.
  - Ага, - весело подмигнул мне Коля. - Сейчас посмотрим, а потом отрежем...
  - Ничего я вам резать не дам, - попятился к выходу Володя.
  - Стоять, - прикрикнул на него Саша.
  - Ну зачем же стоять? - удивлённо вскинул брови Коля. - Лежать-то удобнее.
  Пойдёмте со мной.
  Он повёл нас по коридорам полупустой больницы и остановился у двери с большими буквами 'ФГС'.
  - Проходите, раздевайтесь.
  Саша втолкнул Володю в галантно распахнутую врачом дверь и стал у выхода с палкой наперевес.
  Мой друг детства совсем сник. Глотать кишку, особенно первый раз - то ещё
  развлечение, но процедуру Володя перенёс стоически. Коля довольно улыбался.
  - Ну, что же, гастрит в вашем возрасте - явление обычное. Сейчас сделаем УЗИ брюшной полости, и можно будет ставить диагноз. Хотя, конечно... Стоило бы провести более детальное обследование.
  - Ну вот, - сказал я, когда мы вышли из больницы, - никакого намёка на рак.
  Гастрит и камушки в желчном...
  - А то - две недели мне жить осталось, - ехидно подзуживал Саша. Володя
  сконфуженно молчал.
  Какое-то время мы шли молча.
  - Ну что, - нарушил я тишину, - ко мне пойдём?
  - А чего это к тебе? - заупрямился Саша.
  - Так ведь у тебя ни ёлки, ни закуски...
  - Зато у меня есть деньги, - пробурчал Саша.
  - Ага, - парировал я, - Володины...
  - Мне теперь эти деньги погоды не сделают, - вздохнул Володя, - квартиру назад не выкупить...
  - Вот горе-то! - ехидно поддакнул Саша.
  - А зачем тебе квартира? Будешь жить у меня, места всё равно навалом.
  - Или у меня, - Саша остановился и хлопнул Володю палкой по спине. - Хоть
  похудеешь немного.
  Наш непутёвый друг только махнул рукой. Делайте, мол, что хотите. И мы сделали.
  Чуть поотстав, мы разогнали санки и сбили Володю с ног. Саша слегка придержал его, дав возможность мягко опуститься на сиденье.
  - Куда едем? - вежливо спросил я.
  - К кос-то-пра-ву, - задумчиво ответил Саша. - Давненько мы у него не были.
  Заодно и Вовочке мозги вправим. Обещали ведь! Поехали!
  Лёша (так звали костоправа) открыл нам дверь и грустно улыбнулся.
  - Опять?
  - С Новым Годом, Лёша, - сказал Дед Мороз-Саша и выстрелил в костоправа из хлопушки.
  - С наступающим, - сказали мы с Володей и протянули ему два пакета, в одном из которых лежала бутылка коньяка, а в другом - какая-то новогодняя мишура.
  - Спасибо, - расплылся в улыбке Лёша, - проходите! Посидим, поболтаем...
  - Спасибо тебе, Лёшенька, - ухмыльнулся Саша, - только, судя по твоему виду, у тебя уже есть с кем поболтать. Мы уж лучше дома, по-стариковски.
  Лёша не стал настаивать на своём предложении. Наверное, у него действительно было с кем поболтать. Мы выстрелили ещё одной хлопушкой, засыпав лестничную площадку тонким слоем конфетти, и пошли ко мне домой. Санки тащили по очереди.
  Укатали нас крутые предпраздничные горки. Я посмотрел на друзей и вспомнил своего деда. Он, царство ему небесное, в нашем возрасте был куда крепче нас нынешних. Фельдфебель царской армии, полный георгиевский кавалер, он до самой смерти позволял себе ежедневный стопарик водки, гонялся за молодухами, да ещё жаловался, что внук, то есть я, дохлый, как воробей. К моему большому стыду у него был для этого повод. Мне было лет четырнадцать, я занимался самбо и был на голову выше сверстников. Как-то раз отец попросил встретить деда, жившего тогда в другом конце республики. Его поезд прибывал поздно вечером. От станции до дома было около трёх километров и я, как образцовый внук забрал у деда его ношу. Два ведра солёных грибов поначалу показались мне лёгкими. М-да... на полпути к дому мои руки стали ватными и вёдра начали цепляться за ноги. Дед посмотрел на меня и сказал:
  - Дай-ка сюда!
  Я попытался спорить, но дед двинул меня плечом, забрал вёдра и молча пошёл
  дальше. Я, сгорая от стыда, поплёлся следом. Хорошо, что было темно, и нас никто не видел. Даже мои друзья подняли бы меня на смех. Деду тогда было - шестьдесят пять...
  Я вздохнул и потащил надоевшие за день санки. Правда, теперь они уже были полны продуктов, закупленных нами в единственном открытом супермаркете.
  Мы шли по заснеженным улицам, освещённым редкими фонарями. Шли сквозь
  разноцветные переливы гирлянд и вспышки фейерверков, сквозь грохот рвущихся петард, предвкушая удовольствие от встречи Нового года в компании старых друзей...
  А у дверей моей квартиры ждал своего часа обещанный детьми сюрприз. Курьер 'Службы Срочной Рассылки', что следовало из эмблемы на его куртке, мирно дремал, привалившись к стене.
  - Эй, малыш, - потряс его за плечо Саша.
  - Дедушка, - сонно пробормотал курьер, и в воздухе явственно запахло недорогим коньяком.
  - С корпоративной вечеринки, небось, - со знанием дела шепнул Володя.
  - Ага, - подтвердил курьер и, улыбнувшись, добавил, - мне нужен Березовский
  Валерий Александрович.
  - Это он, - в один голос сказали мои друзья и показали на меня пальцами.
  - Вам пакет, - сказал курьер, поднимаясь с небольшого ящика.
  - Спасибо, с наступающим вас, - поблагодарил я курьера и забрал у него ящик.
  Парень дал мне расписаться в квитанции и, поздравив с Новым Годом, пошёл
  навстречу празднику. Мы же, втащив в квартиру санки с продуктами, занялись приготовлениями.
  - Научить вас делать пенсупчик? - спросил я.
  - Чего-чего?
  - Пенсионерский супчик, вот чего.
  - Валяй, авось пригодится. Заодно горяченького похлебать, - согласился Саша.
  - Тогда помогай.
  Пока Володя собирал искусственную ёлку, я заставил Сашу снять кожуру с картошки, сваренной 'в мундирах', затем покрошил её и, слегка обжарив в масле, бросил в кипящую воду. Туда же отправил и мелко порезанную петрушку, с лета хранившуюся в морозилке. Венцом же этого шедевра от кулинарии стал плавленый сырок, быстро растворившийся в этом гиперкалорийном бульоне.
  - Володя, - позвал я, - суп готов!
  - Я ещё не закончил, - отозвался он из зала.
  - Как хочешь, - крикнул ему Саша. - Греки всегда оставляли опоздавшим кости, но мы-то не греки. Да и костей здесь нет!
  Володя почти мгновенно телепортировался на кухню и уселся перед самой большой тарелкой, в которой я собирался смешать салат.
  - Ошибся адресом, - проворчал Саша и отобрал у него тарелку.
  - Ты тоже, - сказал я и насыпал в тарелку мелко порезанные овощи. Взамен я выдал друзьям обычные глубокие тарелки, хоть и меньшего размера.
  Пенсупчик пошёл на 'ура'. Кастрюля опустела в два счёта, после чего Володя
  вернулся к своему занятию, а Сашу без всякого зазрения совести я использовал в качестве кухонного рабочего. Мы приготовили два салата, голубцы, отварили
  картошки и запекли гусёнка в пакете из-под муки. Ещё не было девяти, как мы уже начали накрывать на стол. Володя включил телевизор и спросил:
  - Валер, а Валер, неужели тебе не интересно, что в ящике?
  - Забыл! - я хлопнул себя по лбу и заметался по квартире в поисках 'сюрприза'.
  Его не было ни в прихожей, ни в зале, ни в спальне, ни на кухне. Саша заглянул в туалет и в ванную, но там заветного ящика тоже не оказалось.
  - Может в холодильнике? - предположил Володя.
  Увы, сюрпризом там и не пахло. В конце концов, перерыв весь дом мы нашли его в платяном шкафу. Как он туда попал никто вспомнить не смог. Трясущимися от напряжения руками я открыл коробку и обнаружил в ней цифровой фотоаппарат, открытку с поздравлением и лотерейный билет, который сразу же отдал Володе.
  - В полдесятого розыгрыш, всё что выиграешь - твоё.
  - Вы удивительно щедры, милорд, - с ехидной улыбкой на лице Володя низко
  поклонился и попятился к телевизору. Я же осторожно взял в руки фотоаппарат и кончиками пальцев благоговейно пробежался по его кнопочкам. Действительно сюрприз! Я ведь старый фотолюбитель. У меня есть 'Зенит', 'ФЭД' и широкоплёночный 'Киев'. Только нет уже того удовольствия, которое я получал сидя в ванной у фотоувеличителя, делая почти волшебные пассы над будущей фотографией, чтобы осветлить ей края, и бормоча при этом как заклинание "двадцать один, двадцать два, двадцать три"... Теперь стать фотолюбителям не в пример проще.
  Нащелкал на мыльнице два десятка сюжетов, не задумываясь над выставлением диафрагмы и выдержки, занёс в фотоателье и забрал готовые фотографии. Ну и где тут творчество? Цифровое фото, как ни крути, даёт фотографу больше возможностей проявить своё мастерство.
  Словом, я сразу же углубился в изучение инструкции и забыл про всё на свете. В аппарат была заботливо вставлена заряженная батарея, и я с удовольствием начал экспериментировать. Сначала я сфотографировал Сашу, наводившего порядок на кухне, затем Володю, напряжённо уставившегося в телевизор. Потом я перевёл фотоаппарат в режим видео и снял своих друзей в движении. Особенно меня порадовал Володя. Он увлечённо следил за тем, как разыгрывается суперприз, то и дело всплёскивая руками и тихо бормоча какие-то ругательства. Внезапно он замер, затих и, сделав неприличный жест рукой, вскочил с диким воплем.
  - А! - крикнул он. - А-а-а! Есть!
  Он исполнил не то пляску святого Витта, не то какую-то разновидность брейка и отчаянно замахал лотерейным билетом:
  - Есть, Валера, есть! Суперприз! Говоришь, всё, что выиграю - моё?
  - Тише, Вовочка, тише, - ответил я, выключая фотоаппарат. - Я от своих слов не отказываюсь. Всё твоё.
  Мне действительно не было жалко никакого выигрыша. Я уже был вполне счастлив, получив цифровик, а такая буря неподдельно чистых эмоций, которую продемонстрировал Володя, стоила намного больше, чем какая-то железяка на колёсах.
  - В чём дело? - спросил Саша. Он, закончив уборку начал протирать покрытые
  толстым слоем пыли фужеры, поэтому пришёл к нам с фужером в руке и с полотенцем на шее.
  - Да вот, Вовочка в лотерею выиграл.
  - Вот как? - удивлённо вскинул бровь Саша. - И много?
  - Суперприз, машину какую-то...
  - Да слушай ты его больше! - возмущённо загудел Володя. - Это его лотерейка!
  - Не пойму я что-то, - прищурился Саша, - вы в детство впали, или ещё хуже...
  Хотя, куда уж хуже. Чья лотерейка?
  - Его, - сказали мы с Володей, одновременно показав пальцами друг на друга.
  - Та-ак, - Саша нахмурился, поставил фужер на стол и, уперев руки в бока, грозно чихнул. - Хорошо. Поставим вопрос по-другому. Откуда здесь взялась эта лотерейка?
  - Из ящика, - честно ответил я. - Только я сразу подарил её Володе.
  - Ага, - глубокомысленно изрёк Саша. - Человеку свойственно ошибаться. Особенно, если этот человек - старый маразматик.
  - Сам ты - это слово нехорошее, - обиделся я, - неужели нельзя сделать человеку подарок?
  - Вот и подари ему ёлочную игрушку. Пускай играется. А с этим не шути. Дети
  подарили лотерейку тебе, а не Володе.
  Неизвестно, чем бы закончился этот спор, если бы не прозвучал гонг. Саша открыл дверь, и я услышал голос лейтенанта Гены:
  - С Новым Годом Саныч! Мы тут вам портфельчик нашли...
  
   Часть вторая
  
  
   Никогда не перестану удивляться чувству юмора чиновников советской эпохи. Оно навеки запечатлено в лозунгах, песнях, названиях улиц и районов, в причудливых "объектах соцкультбыта". Да что там говорить, добрую треть века я ежедневно сталкиваюсь с последствиями одной из таких "шуток". Давным-давно, в середине семидесятых, когда наши гении мелиорации осушали болота и создавали моря на месте пашен, в одном из районов нашей области, началось строительство ГЭС. Небольшая электростанция потребовала больших жертв под затопление попал целый ряд деревень и посёлков. Людей расселили по райцентрам, но для жителей двух деревень чиновники приготовили сюрприз. Им выделили квартиры в одной из новостроек нашего областного центра. А теперь угадайте, какие этажи достались счастливчикам? Да, чуть не забыл! Одна деревня называлась Десятовка, а другая - Чернозёмовка. Вы совершенно правы! Первые получили квартиры на десятом этаже, а вторые на первом. Впрочем, чернозёмовские не стали впадать в уныние и в первую же неделю превратили двор в большой огород. Десятовские же, не успели к дележу земельных владений и, в отместку, регулярно топили своё горе в самогоне, а соседей в слезах переполненных ванн. Какое я имею к этому отношение? Как вам сказать... Живу-то я на девятом этаже!
  Ощущение затянувшейся шутки не покидает меня на протяжении последних тридцати лет.
  Поэтому, я ничуть не удивился, проснувшись тёмным январским утром под струями тёплого дождя. Нащупав ногой мокрые тапки, я встал с кровати, накинул халат, и поплелся к соседям. Звонок у обшарпанной двери висел только на проводах, поэтому пришлось немного повозиться, чтобы нажать кнопку и не получить при этом освежающий удар электрического тока. Звонок у соседей хороший, сделан в СССР и гремит почище моего гонга, но его звук не сразу вырвал уставших от праздника людей из цепких объятий коварного Морфея. Минут пять прошло, прежде чем за дверью послышалась весёлая ругань и шлёпанье ног по воде. Дверь, наконец, открылась, и на площадку вывалился сосед. Был он в семейных трусах и в пене по колено. Пена, конечно, была по колено снизу, а трусы - сверху. Над всем этим возвышался арбузно-круглый живот, молитвенно сложенные руки и заспанная щекастая физиономия с печатью мировой скорби и глубочайшего раскаяния. Сравнив его с Афродитой, я невольно улыбнулся. Сосед тоже расплылся в ответной улыбке и залопотал заплетающимся языком:
  - Сс-са-ссыч...ч... Я нечаянно... Щас у-уп... Убрём! К-лянусь Пифагором! - тут же, за его спиной, словно в подтверждение клятвы раздался шумный всплеск и грохот оцинкованного ведра. Я поймал себя на мысли, что уж если Гену сравнивал с Афродитой, то его нырнувшую супругу теперь придётся сравнивать с русалкой. Ещё раз улыбнувшись нарисованной воображением русалке, объёмом почти вдвое превосходившей "Афродиту" я спросил:
  - А пена откуда?
  - Представ...ляш...еш? - сведя щёки к носу, полувопросительно пробормотал Гена, - Шампунь смыло!
  Я пожелал бывшему учителю математики успехов, и пошёл к себе. Год начинался весело и, если верить приметам, обещал быть презабавным. Под непрерывный грохот оцинкованного ведра я пересчитал ступеньки между десятым и девятым этажами и пришёл к выводу, что их количество с годами не увеличивается. Хотя ноги считают иначе. Или это с арифметикой начинают твориться странные вещи?.. Развить тему мне не удалось, поскольку у моих дверей материализовался мой армейский друг Саша. Вид у него был... Хм... Как минимум - "пристрелите меня, чтобы не мучился". Словом, таким я его не видел с тех пор, когда от него ушла жена. Не говоря ни слова, я открыл дверь и впихнул друга в коридор, единственное, пожалуй, сухое место в квартире. Усадив его в кресло я сходил на кухню, принёс две таблетки "Вечернего" и стакан воды.
  - На-ка, выпей!
  - Это ещё что за дрянь? - вяло отмахнулся Саша.
  - Валерьянка. Пей, не тяни кота за хвост! Во-от, молодец! Теперь рассказывай.
  - Да что тут рассказывать? Вика пропала...
  - Как пропала? - я чуть не подскочил от удивления. Вика - это Сашина внучка. Он любил дочь, а во внучке и вовсе души не чаял. Когда они приезжали к Саше в гости, он молодел лет на двадцать. А глядя на него, и я пару-тройку лет сбрасывал. Вот так-то... Пропала, значит!
  Я проглотил две таблетки "Вечернего" и сел рядом.
  - Как пропала?
  - Если б я знал! - вздохнул Саша. - Маришку машина сбила, а Вика пропала. Мне Женька звонила... Она на даче была, кое-что из запасов хотела взять... Домой приехала - звонок: в больницу доставлена гражданка такая-то, прописана по такому-то адресу... Состояние тяжёлое, необходимы лекарства... Хорошо, что Женька почти полпенсии себе на зубы отложила... Привезла лекарства и спрашивает, девочка, мол, где? А ей отвечают, что пострадавшая доставлена в бессознательном состоянии и никакой девочки с ней не было.
  - А в милицию обращалась?
  - Ну конечно! Только Женька считает, что бесполезно всё это. Маришка с Жориком когда разводились, тот хотел Вику себе оставить. Они и в суде ругались, и после суда, а потом Жорик вспыхнул, сказал, что всё равно дочка с ним будет жить, и уехал.
  - И что?
  - Женька думает, что это всё он устроил. И наезд этот его рук дело. Чтобы Вику отобрать.
  - Бред какой-то...
  - Вся наша жизнь - сплошной бред! Если Женька права, то милиция Вику не найдёт. У него в "сельском домике" роту солдат запросто можно спрятать. Что делать, что делать?.. - Саша тоскливо уставился на медленно расползающуюся по полу лужу.
  - Не раскисать! - прикрикнул я на него и пошёл одеваться. - Сейчас заберём Вовку и рванём на поиски...
  - Какие поиски? Это не только другой город, это теперь другая страна!
  - Хватит киснуть! Другая, не другая.... Там тоже люди живут. Наши соотечественники, хоть и бывшие.
  - То-то и оно, что бывшие...
  - Как врежу сейчас, чтобы мозги твои бывшие в употреблении прочистить!
  - Только попробуй, - буркнул Саша и встал, опираясь на свою замотанную скотчем палку. - Если кончил шутить, скажи, куда Володя делся?
  - А куда ему теперь деваться? В поликлинике пропадает. Навёрстывает упущенное.
  - Ого, - округлил глаза Саша, - а я думал, что после того фугаса он врачей за пять километров обходить будет!
  - Какого фугаса? - не понял я.
  - Ну, после кишки, которую глотать надо.
  - А-а... Фэ-гэ-эса, что ли? Так из-за него же Вовка и сидит в поликлинике! Я, говорит, зря, что ли, мучился? Пускай, мол, теперь под эти анализы лечение прописывают.
  - И что, ему за три дня никакой дряни не прописали?
  - Да прописали уже. Только Володя наш слишком мнительным стал: а вдруг плохо обследовали? Вот и обивает пороги кабинетов сего почтенного заведения.
  Мы вышли свежий январский снег и со скрипом побрели спасать врачей от нашего назойливого друга.
  Поликлиника встретила нас неистребимым запахом дезрастворов, шумом и очередью у регистратуры:
  − Ягмень! - надрывалась регистратор. - Ягмень!
  − Не ягмень, а ячмень, − отозвался сухопарый мужчина в тёмных очках. - Это не фамилия, а диагноз...
  − Даже сковородку украли, − жаловалась одна ветхая старушенция другой.
  − Да разве это жизнь? - хрипло вопрошало очередь не оправившееся от бурно проведенных праздников существо неопределённого пола.
  Не люблю поликлиники. За то не люблю, что они похожи одна на другую, и все вместе смахивают на вавилонскую башню времён постройки. К счастью, искать Володю не пришлось. Он маячил у невзрачной двери с надписью "Флюорография. Не входить!"
  Саша заметил его первым и как ледокол "Ленин" сквозь полярные льды, проложил себе дорогу через нескончаемую вереницу людей в фойе. Я едва поспевал за ним.
  − А, ребята, - обрадовался Володя, − а я тут это...
  − Вижу, что это!.. - покрутил пальцем у виска Саша.
  − Собирайся, − я толкнул его локтем в бок и потащил Володю к гардеробу. - Вику похитили!
  − Как?
  − Знал бы как, похитил бы Билла Гейтса! Одевайся, да поживее. Нам дотемна надо быть в Брянске.
  − Может...
  − Что? - грозно спросил Саша.
  − Пе-ерекусить, − робко прошептал Володя.
  − Это можно, − откликнулся я, забирая из гардероба пальто. - Я сейчас за машиной пойду, а вы заскочите куда-нибудь. Да хоть бы и в "Колибри". Кормят там сносно и недорого.
  − Ты уже приз получил? - заинтересовался Саша.
  − Нет, что ты! Я его если и увижу, то не раньше, чем через две недели. Я у сына пока машину позаимствую. Её и не жалко будет, если что. Да! И с собой пожевать чего-нибудь захватите!
  Через час мы уже ехали по снежно-соляной каше в стареньком "Пассате" моего младшего сына. Снегоуборочная техника как всегда не справлялась с обильным снегопадом, внезапно начавшимся в начале января, и за городом мне пришлось немного сбавить скорость. Правда, вскоре количество неубранного снега на трассе стало уменьшаться, и я прибавил газу, надеясь, всё-таки, успеть до наступления сумерек.
  Володя, судя по всему, утолил своё любопытство ещё в кафе, поэтому за всю дорогу не проронил ни звука. Зато Саша бурчал себе под нос не переставая.
  − Ты хоть подумал, как мы будем её искать? - не вытерпел он, на въезде в Брянск.
  − Я думал, что твой склероз получше моего будет, − сказал я, − ан нет... Ты Говорушкина помнишь?
  − Пашку-то? Конечно, по... − он осёкся и хлопнул себя по лбу. - Так он же брянский!
  − И не просто брянский, а брянский мент!
  − Охолонись, − вдруг помрачнел Саша, − он же давно на пенсии.
  − Ты тоже, − парировал я. - Только у тебя до сих пор в органах полно знакомых. И вообще... Мы сейчас к Женьке. Адрес хотя бы не забыл?
  − Да ты что? Издеваешься? - Саша чуть не пробил головой крышу машины. - Я забыл?
  Он вдруг как-то съёжился и сказал:
  − Забыл... Но, − он встрепенулся, − я помню, как проехать от вокзала. Там не заблудишься!
  Заблудиться нам, действительно, не пришлось. Интересный город Брянск. Мало того, что он вытянут вдоль Десны, так его делит на две части приличных размеров лес. Когда мы через него ехали, я грешным делом подумал, что Саша совсем забыл дорогу.
  Но троллейбус, который шёл через лес, заставил меня не торопиться с выводами. И в самом деле, не прошло и часа, как мы остановились у дома, в котором жила первая и самая любимая жена нашего друга. Я высадил "пассажиров", припарковался, и, захватив наши скромные пожитки, поплёлся за другом, неуверенно ковылявшим в сторону облезлой пятиэтажки. Вопреки моим опасениям, Саша не забыл дорогу, а Евгения оказалась дома. Встретила она нас слезами и причитаниями (что взять с женщины?), но быстро успокоилась и, затащив нас на кухню, накормила великолепной картофельной запеканкой.
  − Спасибо, Женя, − довольно пропыхтел раскрасневшийся Володя, − спасла от голодной смерти! Представляешь, эти изверги мне даже поесть толком не дали!
  − Что? - Саша явно не ожидал такого заявления и стал похож на выброшенную на берег рыбу: он округлил глаза и ловил ртом воздух, пытаясь что-то сказать.
  Я решил помочь другу и хлопнул его по спине. И тут его прорвало! Он толкнул меня в плечо и заорал:
  − Да что вы все, сговорились, что ли? Этот бегемот половину моей пенсии за полчаса сожрал, и ты ещё дерёшься? Да я... Да ты...
  − Тише, тише! - шикнула Женя. - У соседей ребёнок, маленький совсем, разбудишь криками-то!
  − Я думал, что ты подавился, − мне пришлось приложить немало усилий, чтобы говорить спокойно. - А что это за история с половиной пенсии?
  Саша угрюмо молчал, а Володя виновато потупившись пробурчал:
  − Ну что, что? Ну... Заказал я там салатик, картошечки, отбивную, и по мелочи там...
  − Вот-вот, про мелочи не забудь! - зло бросил Саша. - У меня, говорит, денег с собой нет, а заказать что-нибудь вкусненького хочется. Я ему говорю, что диету соблюдать надо, а он мне что-то вроде "один раз живём", да ещё на латыни!
  − Вот уж нет, "primum edere, deinde filosofari" − значит "сначала ешь, а потом философствуй". Он мне теорию криминалистики выкладывать начал. Гадости всякие из ментовской жизни рассказывать. А у меня с утра во рту ни крошки! Ну я и заказал... Да отдам я тебе деньги!
  − Говорил уже!
  − Так, − не вытерпел я, − хватит! Вовкин аппетит я знаю, а в "Колибри" можно и на дорогие блюда нарваться. Не время сейчас гастрономическими спорами заниматься. Женя, солнышко, расскажи всё, что знаешь.
  − Да что там рассказывать, − всхлипнула Евгения, − на даче я была. Приезжаю домой, а мне уж звонят... Мариша в больнице, нужны лекарства... Я бегом в аптеку, всё, что нужно купила... Приезжаю в больницу, а там... Там говорят, что Викули нет... − Женя разрыдалась и уткнулась в Сашкино плечо.
  − Ну, хватит, хватит, − погладил её по голове Саша. - Успокойся. Что-нибудь придумаем. Валер, Пашкин телефон у тебя есть?
  − Конечно!
  − Звони тогда...
  − Есть, мой генерал, − я изобразил полную покорность (пусть Женя почувствует рядом надёжное мужское плечо), и спросил:
  − Евгения Петровна, твоим телефоном попользоваться можно?
  − Ну конечно! Звони, не спрашивай!
  Я достал свой видавший лучшие времена блокнот и без труда отыскал телефон Павла Сергеевича Говорушкина, армейского друга и почти родственника (его дочь взяла в мужья моего весьма инфантильного племянника).
  Аппарат у Жени был не просто старым. Он был изготовлен почти полвека назад из тяжелого чёрного карболита и теперь, наверняка, стоил приличные деньги. Но хозяйку он, судя по всему, устраивал, да и мне приятно было подержать в руках этот осколок советской эпохи.
  − Жень, а ты в милицию обращалась? - спросил я, набирая Пашкин номер.
  − Ну конечно! Написала заявление, обещали начать поиски... Только где они искать-то будут?
  − А где нужно?
  − Да у гада у этого, у Жорика, будь он неладен! Он давно к Викуле подбирался! Маришку запугивал, мол, по-хорошему не отдашь, заберу силой! Вот и забрал, ирод...
  − Хм... Да-да, алло, − на другом конце города Павел Сергеевич собственной персоной взял трубку и я прижал к губам палец, призывая Евгению к тишине. - Павел Сергеевич? Это вас из военкомата беспокоят. Вам необходимо в трёхдневный срок явиться на призывной пункт. При себе иметь кружку, ложку, смену белья. В случае неявки вы будете привлечены к ответственности, на основании закона...
  − Да вы что там, в конец охренели? - взорвался Паша. − У меня скоро внуки в армию пойдут! А ну, дайте мне свою фамилию! Я вас научу родину любить!
  − Фамилию? - вежливо переспросил я.
  − Да, фа-ми-ли-ю! - по слогам подтвердил "призывник".
  − Ах, фамилию... Записывайте... Бе-ре... Пишете? Бе...
  − Да диктуйте, записываю.
  − Для тупых повторяю: Бе-ре-зов-ский...
  − Тьфу ты, пропасть! Валерка, ты, что ли?
  − Нет, Ричард Третий...
  − Ну, паразит! Разыграл-таки! Ну, погоди! Я тебя ещё уделаю!
  Раньше мы с Пашей виделись довольно часто. Он, по делам службы, два-три раза в год приезжал в наш славный город и всегда старался разыграть меня. Я в долгу не оставался. Правда, с выходом на пенсию видеться мы стали гораздо реже и шутки наши стали поспокойнее. Теперь я уже не находил под дверью квартиры тяжеленную бетонную урну, а Паше не приходилось лететь в Казахстан за наследством, оставленным любимым, но совсем незнакомым дядюшкой... И хоть время для шуток было совсем не подходящее, я не смог удержаться. Старая привычка взяла верх.
  − Уделаешь, конечно, − согласился я. - У нас ещё вся жизнь впереди.
  − Да уж, вся оставшаяся...
  − Слушай, Паш, мы тут по делу...
  − Кто это мы?
  − Ну, я...
  − Не темни!
  − Ещё Сашка Вернидуб и Вовка Городовой.
  − Вот! Уже веселее! Это нужно отметить!
  − Погоди! Ничего весёлого здесь нет. Нам твоя помощь нужна. У Саши внучка пропала.
  − Это Вика, что ли? Как пропала?
  − Знал бы как... Вчера вечером Марину сбила машина, а Вика пропала. Вот и всё, что известно.
  − Так это Мариша была, − задумчиво пробормотал Павел. - Вчера за вечер всего два ДТП было. Одна и та же машина, предположительно чёрный Форд, в разных районах сбила женщину и мужчину. Оба потерпевших сейчас находятся в реанимации.
  − Откуда такие сведения?
  − Да я вчера в сауну ходил с... Неважно с кем. Так его звонками достали. Ну, под пиво рассказал...
  − Так. А ты не можешь подключить к поискам этого "неважно кого"? Дело в том, что Женя считает происшедшее делом рук бывшего мужа Марины.
  − Жорика, что ли? Хорошо, сейчас позвоню знакомым, узнаю, что можно сделать. А вы постарайтесь без самодеятельности. Знаю я вас.
  − Ну, что ты, Паша. Как ты мог подумать.
  − Знаю, как облупленных,− повторил Павел. - И передавай привет ребятам. Как только всё утрясется − соберёмся, поболтаем...
  − Обязательно! Только сначала нужно всё утрясти. Действуй!
  Я положил трубку и посмотрел в потолок. Паша действительно сделает всё, что в его силах. Только что сейчас в его силах?
  Володя вопросительно поднял бровь.
  − Всем привет, − сказал я.
  − Ну и? - спросил Саша.
  − Сейчас он будет сидеть на телефоне. Глядишь, к завтрашнему утру что-нибудь да прояснится.
  К утру действительно прояснилось. Вместо хмурого неба, целую неделю посыпавшего снегом землю, новый день попытался развеселить нас солнечной и морозной погодой. Но нам было не до смеха. Мы (Павел, Володя, Саша, Евгения и ваш покорный слуга) топтались под дверью кабинета того самого "неважно кого", о котором вечером не захотел говорить Павел. Точнее, той самой. "Неважно кем" оказалась женщина, причём весьма симпатичная, и к тому же старший следователь.
  
  
  
  
  Видели бы вы Володю, когда Павел нас с ней знакомил! Он приосанился, втянул живот и стал похож на распустившего хвост павлина.
  - Любовь Анатольевна, - расплылся он в улыбке и чмокнул протянутую для пожатия руку, - прекрасное имя...
  - Можно просто Люба, - улыбнулась женщина.
  Мы с Пашей переглянулись и почти одновременно двинули локтем в бок, стоявшего между нами Володи. Но даже после этого двухстороннего и недвусмысленного намёка, наш друг не успокоился и продолжил осыпать даму комплиментами. Тут уж не вытерпел Саша. Он ткнул своей замотанной скотчем палкой в коленный сгиб "павлина", схватил его за шиворот и посадил на стоявший у стены стул.
  - Сиди, жиголо! - рыкнул он на пытавшегося протестовать Володю и тот сник. - Мы здесь по делу, если помнишь.
  - Кстати, о деле, - Любовь Анатольевна подошла к столу и взяла тощую папку, - я узнала, что Георгий Георгиевич Арапин два дня назад уехал в Калугу и до сих пор не вернулся. Во всяком случае, так утверждает его супруга. Проверить я, к сожалению, пока не могу.
  - Да что вы можете? Вы никогда ничего не можете! Он давно увёз её, - зарыдала Евгения. Саша крепко обнял её и погладил по голове.
  - Тише, тише, успокойся...
  - Да, мы не всемогущи, - тихо сказала побледневшая Люба. - Ордер на обыск прокурор подпишет только после обеда. Сразу, как только приедет в город. Каникулы, всё-таки, завтра Рождество... Участковый обещал явиться сюда к двенадцати. Всё что мы можем делать до этого времени - это искать свидетелей ДТП. Ребята уже второй день опрашивают жителей окрестных домов. А я... Я вчера поговорила со своей подругой, и сегодня весь день по Брянск ТВ будут транслировать ролик, с просьбой откликнуться свидетелей происшествия. Вам остаётся только ждать. Ждать и надеяться.
  - Да чего ждать? - снова подала голос Евгения. - У Жорика она!.. Если ждать, он точно её увезёт, если не увёз ещё!..
  - Тише, тише, - Саша снова погладил её по голове и повернулся к Любе, - ждать, говорите? Хорошо, не будем вам мешать.
  Евгения хотела что-то сказать, но Саша так стиснул её, что она только всхлипнула. Павел взглянул на них и улыбнулся:
  − В самом деле, Любовь Анатольевна, чего мы будем здесь торчать? Поедем домой и в спокойной обстановке подумаем...
  − Хорошо, − вздохнула Люба, − только никакой самодеятельности. И вот ещё... У вас фотография Жорика, то есть Георгия Георгиевича есть?
  − Да, конечно, − Саша вытащил из внутреннего кармана пиджака старую фотографию, с которой никогда не расставался. На ней серьёзный Георгий и улыбающаяся Марина обнимали чем-то удивлённую Вику.
  - Прекрасно, - Люба осторожно положила фотографию в папку, - я сделаю копию и верну.
  - Так мы пойдём?
  - Да! Павел... - она сделала секундную паузу, - Сергеевич, надеюсь, у вас телефон с собой?
  - С собой, - Павел похлопал себя по карману.
  - Хорошо, я позвоню, как только узнаем что-нибудь новое.
  Мы вышли на улицу и молча пошли к оставленной на стоянке машине.
  - Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? - первым не вытерпел Володя.
  - А зачем? - Павел подцепил носком ботинка ком слежавшегося снега. - Большой объём знаний в твоём возрасте плохо отразится на высшей нервной деятельности, ухудшая лабильность и блокируя межнейронные связи...
  − Павел Сергеевич! - прервал его лекцию окрик выбежавшей из отделения Любы.
  Мы бросились к ней, стараясь не растрясти оставшийся в пороховницах порох.
  − Нашли свидетеля! Он видел, как какой-то мужчина забрал с места происшествия девочку. Через пятнадцать минут его привезут сюда...
  − Мужчину? - с надеждой спросила Женя.
  − Нет, то есть мужчину, конечно, но не того. Свидетеля.
  − Хорошо, − сказал Павел, обнимая за плечи начавшую дрожать Любу (она так торопилась, что даже не накинула куртку). - Подождём немного.
  Свидетеля привезли намного раньше. В окно я видел, как водитель, лихо подруливший к самому входу, выскочил из машины, обежал её вокруг и открыл дверцу, выпуская пассажира. Причину такой расторопности я понял, когда свидетеля ввели в кабинет. Его одеяние (иначе не назовёшь) источало такую гамму ароматов, что даже в таком просторном помещении хотелось надеть противогаз. Представляю, что творилось в машине! Люба отработанным жестом распахнула окно и достала фотографию.
  − Этот человек забирал девочку? − спросила она без предисловий.
  − Нет, − уверенно ответил свидетель.
  − Наверняка его холуй! - тихо сказала Евгения
  − А описать его сможете? - не обращая внимания на реплику, спросила Люба.
  − Запросто. Я в художественной школе училась.
  Мы только переглянулись, а Любовь Анатольевна потащила свидетеля...простите, свидетельницу к компьютеру. Не прошло и пяти минут, как фоторобот был составлен, и распечатан в нескольких экземплярах. Один из них она отдала Павлу и попросила:
  − Павел Сергеевич, если увидите, позвоните мне. Только никакой самодеятельности, я вас умоляю. Через каких-то три часа у нас будет ордер.
  В её голосе действительно слышалась такая мольба, что даже ледяное сердце начало бы таять. Володя за моей спиной хлюпнул носом и изменившимся голосом пообещал:
  − Я присмотрю за ним, обязательно присмотрю!
  Мы снова вышли из участка и снова пошли к машине. На Евгению было больно смотреть. Казалось, бедную женщину вот-вот раздавит груз прожитых лет. Она вцепилась в рукав Сашиного пуховика так, словно это была единственная опора, удерживающая её от падения в пропасть.
  − Так что, всё-таки, мы будем делать? - снова нарушил тишину Володя.
  − Тебе же Паша объяснял насчёт межнейронных связей, − угрюмо пробурчал Саша.
  − Да что вы меня идиотом считаете? - вспылил Володя. Его крик спугнул справлявшего нужду абрикосового пуделя и пёс с лаем бросился ему под ноги.
  − Ты ещё тут! - Володя неожиданно быстро для своего возраста и комплекции согнулся, схватил собаку за загривок и шкуру крупа, крутнулся, как метатель молота и отпустил пуделя в свободный полёт. Бедное животное, растопырив лапы, подобно летающей белке, описало пологую кривую и приземлилось на балконе второго этажа. Мы с удивлением посмотрели на ещё совсем недавно тяжелобольного друга. Он потёр плечо и спросил:
  − Чего уставились?
  В ответ раздался оглушительный лай пришедшего в себя пуделя и визгливый крик его хозяйки:
  − Хулиганьё! Старперы! Милиции на вас нету! Я вот позвоню сейчас, пускай научат вас как с животными-то общаться надо!
  − Уж лучше быть старпером, чем молзасом, − не оборачиваясь, осадил её наш слоноподобный друг. - А собак нужно в наморднике и на поводке выгуливать!
   Он оглянулся, и, заметив, что хозяйка стоит на балконе этажом выше летучего пуделя добавил:
  − Эх, не докинул маленько!
  Женя тихонько засмеялась, и поцеловала Сан Саныча в щёку.
  − Хорошие у тебя друзья. Такие же хулиганы, как и ты!
  Саша обнял её за талию и чмокнул Евгению в висок.
  − Всё будет хорошо, − прошептал он.
  
  Первым делом мы поехали в больницу. Я всегда считал, что в реанимацию никогда и никого не пускают. Правильно считал, но не совсем. Уж не знаю, какие знакомые были у Пашки в больнице, но пропустили нас беспрепятственно. Маришка лежала под капельницей, рядом стоял диагност и аппарат искусственного дыхания. Евгения опять было запричитала, но Саша быстро успокоил её. Он подошёл к дочери и осторожно коснулся её щеки. Не могу сказать, что Марина была белее бинта, лежавшего на её лбу. Наоборот, кожа её была нормального цвета, а лицо выражало такое спокойствие, что казалось ещё минута, и она откроет глаза, потянется, сбрасывая остатки сна и удивлённо захлопав своими длинными ресницами, спросит "Где я?".
  - Врачи говорят, что повреждения незначительные... Сломано ребро, сотрясение мозга, гематома... Она в любой момент может прийти в себя, - словно прочитав мои мысли прошептала Евгения. - Боже мой, как я скажу ей, что Вика пропала?
  Она залилась слезами, и Саше пришлось снова заключить её в свои объятия, а я достал из кармана бутылочку с остатками "Вечернего" и скормил им обоим по две таблетки.
  - Паша, - Володя зачем-то заглянул за лёгкую ширму, делившую палату надвое, - взгляни-ка!
  Павел послушно заглянул за ширму и схватился за левый бок. Я уже хотел позвать врача, но он судорожно пощупав ткань, расстегнул замок и вытащил из внутреннего кармана листок с портретом предполагаемого похитителя.
  - Забодай меня комар, - прошептал он и достал телефон. - Люба! - закричал он в трубку. - Люба, подозреваемый в больнице! Нет, никакого риска! Его не нужно задерживать, он лежит в реанимации. Срочно бери свидетеля... Только помой её где-нибудь, иначе нас отсюда всех вместе выставят... Ну придумай что-нибудь! В вытрезвитель её отвези, что ли... Действуй!
  Он нажал кнопку и потёр виски. - Так! Володя! Останешься здесь вместе с Евгенией, а мы пока прогуляемся.
  Володин протест повис в воздухе, замороженный грозным взглядом Саши.
  Мы выбежали на улицу, едва успевая за Павлом. Он уселся за руль и рванул с места, едва мы захлопнули дверцы.
  - У нас часа три в запасе. Проверим, чем Жорик дышит.
  
  
  "Сельский домик Жорика", как называла его Евгения, больше смахивал на небольшой железнодорожный вокзал. Массивное двухэтажное здание, с куполом и шпилем было огорожено столь же массивным двухметровым забором, что несколько усложняло нашу задачу. На наше счастье, в тридцати метрах от забора начинался лес, и мы выбрали себе по ёлке. Разумеется не для того, чтобы рубить, украшать и хороводить. Мы, покряхтывая и переругиваясь, взгромоздились почти на самые верхушки. Хуже всего пришлось Саше. Он полез на дерево вместе со своей замотанной скотчем тростью.
  - И чего ты с ней таскаешься, - сердито ворчал Павел, наблюдая за его мучениями. - Её выкинуть пора, а ты даже на минуту оставить боишься.
  - Это подарок, - кряхтел Саша, покоряя очередную ветку. - Очень ценный.
  - Кто подарил-то? Друзья? Родственники?
  - Не совсем родственники... Ну и совсем не друзья. Зек один подарил. С наилучшими пожеланиями. "Чтоб тебя, − говорит, − посадили".
  - Хорошее пожелание... Смотри-ка, мы, как говорится, к раздаче поспели, - я уселся поудобнее и достал фотоаппарат. Тот самый, что дети на Новый Год подарили. Десятикратное увеличение позволило мне видеть двор как на ладони. Мимо небольшого кирпичного домика (сарай у него там, что ли?) прокрался Жорик собственной персоной. Он осторожно открыл боковую дверь своей резиденции, и, проскользнув внутрь, так же осторожно закрыл. Прошло несколько минут, и в резко распахнувшуюся парадную дверь вылетел едва одетый мужчина. Следом за ним - столь же скудно одетая женщина с кипой одежды в руках.
  - Типичный сюжет, − прокомментировал Павел, - муж вернулся из командировки.
  - Это из-за неё Жорик бросил моих девчонок? - спросил Саша висевшую у него над головой еловую лапку.
  Я молча сделал несколько снимков и переключился на режим "видео". Как оказалось - вовремя. На улицу выскочил Жорик и мощным хуком свалил на землю пытавшегося натянуть штаны горе-любовника. Женщина попыталась что-то сказать, но получила пощёчину и с плачем попятилась к воротам, пытаясь натянуть на себя в спешке захваченную одежду. Мне стало противно, и я отключил камеру. Чёрт бы подрал папарацци, зарабатывающих на хлеб такими сюжетами! Недолго думая я стёр запись. Затем снова переключился в режим "фото" и снял крупным планом разъярённое лицо Георгия. Он уже не бил соперника, только тряс за посиневшие плечи и что-то кричал ему в лицо. Затем Жорик развернул его и дал коленом под зад с такой силой, что тот пролетел несколько метров, перебирая в воздухе ногами.
   Георгий ещё что-то крикнул и, потеряв всякий интерес к бывшему сопернику, прошёл в дом. Горе-любовник с трудом натянул на себя джинсы, свитер и потрусил к воротам. Сделав увеличение максимальным, я увидел, как за воротами мелькнули габаритные огни отъезжающей машины.
  - Ну, хоть не замёрзнут, - выдохнул я на пальцы - мороз, хоть и небольшой, давал о себе знать.
  Мы просидели на деревьях почти час и основательно замёрзли. Я в десятый раз представлял себе, как на моём месте поступил бы мой отец, командовавший партизанским отрядом во второй мировой, или дед - фельдфебель царской армии в первой. Впрочем, отец только чудом выжил и едва не попал в плен, а дед, хоть и полный георгиевский кавалер, а в плену побывал, несмотря на своё геройство. И вот ведь что интересно - отец о войне рассказывать отказался наотрез, а дед рассказывал только о свой жизни в плену. Рассказывал с удовольствием, в мельчайших подробностях. Плен-то, оказывается, разный бывает. Одни в лагерях для военнопленных содержались, а другие направлялись в качестве прислуги немецким семьям. Ох, как он мстил пышногрудой фройляйн! После его рассказов меня невольно посещала крамольная мысль, что немцы в сорок первом напали на СССР для того, чтобы отомстить ветеранам первой мировой за неуплату алиментов.
  − Сколько мы здесь будем торчать? - в конце концов, не выдержал я.
  − Сколько надо, столько и будем, − ответил Паша и полез в карман, − карамельку хочешь?
  − Мне бы не карамельку, мне бы чайку горячего, − размечтался я и чуть не выронил фотоаппарат - в дверях снова появился Жорик. В одной руке он держал котёл литров на пять, а в другой чайник. Обе посудины исходили паром, и, когда Георгий скрылся за кирпичным сараем, в воздухе осталось висеть красивое белое облако.
  − Он что, животинку разводить начал? - недоумённо посмотрел на Павла Саша.
  − А я откуда знаю? - пробурчал Павел, тщетно пытаясь отделить карамельку от обёртки. − Что-то здесь...
  − Эй, отцы! Прервал ещё не начавшуюся цепь размышлений окрик. − Вы что там, за белками охотитесь?
  Внизу, под нашими елями стоял здоровенный детина с ружьём. - Так ведь не сезон ещё! Нехорошо, в вашем-то возрасте!
  Детина оглянулся, и заговорщицки прошептал:
  − А может вы там что-нибудь интересненькое за забором увидеть хотели? Так я вам скажу, что подглядывать - это ещё хуже, чем за белками без разрешения гоняться. Слезайте-ка, поболтаем!
  − А если не слезем, стрелять будешь? - мне не понравился тон, в котором разговаривал с нами этот молодец.
  − Буду, − серьёзно ответил он. - У меня здесь вместо дроби соль в патронах. Так что, обязательно выстрелю.
  Если честно, я даже рад был, что появился этот бугай. Поэтому, слез с дерева намного быстрее друзей. Под прицелом охотничьей двустволки мы прошествовали во двор Жориного "домика". Детина подвёл нас к тому самому сараю, к которому ходил с котлом и чайником Георгий. Сердце у меня задёргалось от возбуждения. Только бы Саша не вздумал свои кренделя палкой выписывать. Такой шанс! Я несколько раз поцыкал зубом, чтобы привлечь внимание друга, но тот шёл, сосредоточенно тыкая палкой в сугробы. Наш конвоир быстрее отреагировал на мои сигналы:
  − Ну-ну! Наговориться ещё успеете!
  Он отошёл чуть в сторону и, не опуская ствола, распахнул дверь сарая:
  − Заходите, отцы! Только телефончики сдайте. Не хочу я вас обшаривать, по-хорошему отдайте.
  Саша даже не обернулся, а мы с Павлом отдали свои телефоны и пошли следом.
  Я с трудом сдержался, чтобы не отодвинуть в сторону шедшего впереди меня Павла. Дверь за нами закрылась и я осмотрелся. Сарайчик у Георгия был едва ли не большей площади, чем моя квартира. Вдоль стен тянулись стеллажи, большей частью пустые, а в центре стоял дачный стол из пластика и две пирамидки таких же стульев. Паша прошёлся вдоль аккуратных стеллажей, а мы с Сашей внимательно осмотрели пол. Пол был из бетона с мраморной крошкой. Залит он был квадратами со стороной где-то полметра и никаких люков или дверец не было видно. Двенадцать квадратов в ширину и двадцать в длину.
  − Ну что, отцы, − нарушил тишину Павел, − попали мы, кажется туда, куда нужно, только как это нужное найти?
  Он подошёл к пирамидкам и снял три стула. Я с удовольствием плюхнулся на предложенный стул и отметил, что здесь теплее, чем на улице. Саша развалился, отставив в сторону больную ногу, и мрачно уставился на стол. Мы молча сидели лихорадочно соображая, что делать дальше. Выбираться отсюда нам не было смысла. Час-другой и нас освободит Люба. Но вот найдём ли мы то, что искали? Тишина, в которую погрузилась наша "темница" не была абсолютной: то машина невдалеке проедет, то... А вот этот звук меня заинтересовал. Странный звук, похожий на трещотку, то появлялся, то исчезал. Но шёл он определённо не с улицы. Я подскочил как ошпаренный: да ведь это же!.. Пробежавшись вдоль стеллажей, я нашёл отвёртку и под удивлёнными взглядами друзей встал на колени, приставил ручку к уху, а жало придавил к плите пола. Нет, не здесь. Следующая плита, следующая, следующая... Законы подлости действительны для всех стран мира - нужная плита оказалась в предпоследнем ряду. Отвёртка, усиливавшая звук как стетоскоп, подтвердила мои догадки: где-то внизу работала швейная машина. Я прослушал соседние плиты. Звук на них был слабее.
  − Свет! Включите свет!
  − Не выйдет, − отозвался Саша, − выключатель снаружи.
  − У меня зажигалка! - Паша поковырялся в карманах и извлёк газовую зажигалку, намертво приклеившуюся к карамельке. Зажглась она, как ни странно, с первой попытки, и в её слабом свете я заметил тонкую щель отделявшую плиту от остального бетонно-мраморного массива.
  − Надо найти нож! Отвёртка сюда не войдёт!
  Мы перевернули всё содержимое стеллажей, но ножа так и не нашли.
  − Пришло время, − вздохнул Саша и повернул треснутое колечко на рукоятке своей палки. В ней что-то щёлкнуло, и в руках у бывшего милиционера оказался внушительных размеров нож. До меня дошла суть пожелания "доброго зека". С таким ножиком срок схлопотать - плёвое дело.
  − Сколько лет ты его с собой таскаешь? - удивлённо спросил Паша.
  − Почти двадцать, − невозмутимо ответил образцовый милиционер Сан Саныч Вернидуб и воткнул "ножичек" в щель.
  Он слегка приподнял плиту, и перехватил её отобранной у меня отвёрткой. Ещё раз ковырнул ножом и подцепил отвёрткой. Звук стал слышнее. Ещё пара движений и бетонная плита была поднята. Швейная машинка дала очередь и затихла. Саша опустил руки в образовавшийся проём и, кряхтя, вытащил металлическую пластину с рычагами. Вероятнее всего она поднимала плиту, стоило нажать спрятанную где-то кнопку. Но нам лёгких путей не нужно, да и неизвестно, сколько времени ушло бы на её поиски. Мы с Пашей стукнулись лбами, пытаясь заглянут в люк, но мне удалось заметить удивлённые лица не то китайцев, не то вьетнамцев смотревших на нас снизу вверх.
  − Где девочка? - грозно спросил их Саша, но в ответ услышал только невнятное бормотание.
  − Надо бы спуститься, да лестницы нет, − с досадой махнул рукой Павел.
  Саша хотел что-то сказать, но за дверью послышался голос арестовавшего нас детины.
  − Плиту на место, − шепнул Саша и проковылял к двери. На ходу он снова собрал свою трость.
  Мы задвинули назад пластину и уложили сверху плиту, оставив "детей подземелья" в полном недоумении.
  Первым в сарай вошёл Георгий. Следом за ним - детинушка с ружьём. Саша пропустил Жорика и четырежды махнул своей палкой. Первый взмах выбил ружьё из рук нашего конвоира, второй согнул его пополам, а третий свалил на пол. Четвёртый взмах заставил согнуться Жорика. Саша схватил его за ухо и начал водить по сараю.
  − Сан Саныч! − взвыл Георгий. − За что?!
  − Где Вика? - свирепо спросил Саша.
  − Не знаю, − обливаясь слезами от боли простонал Жорик.
  − Так я тебе покажу! - Саша подвёл Георгия к люку и заставил опуститься на колени.
  − Сан Саныч, − рыдал Жорик, − нет её у меня. Марина не отдала! Здесь другое совсем!
  − Тук-тук-тук, − прервал беседу бывшего тестя с бывшим зятем голос Любови Александровны. - Я ничего не пропустила?
  − Почти ничего, − шагнул к ней навстречу Павел. Люба холодно посмотрела на него и подошла к Жорику. Саша, наконец, выпустил его ухо и помог подняться с колен.
  − Георгий Георгиевич Арапин?
  − Да, − простонал Жорик, потирая ухо.
  − У нас ордер на обыск, − Люба достала из папки листок бумаги. − Ведите понятых, − бросила она через плечо, и сарай заполнился людьми.
  Жорик сам показал кнопку, приводящую в действие механизм открытия люка, и опустил туда складную лестницу, кстати, стоявшую у одного из стеллажей. Саша спустился первым, не дав участковому проявить положенную инициативу, но когда он появился в проёме, сердце у меня опустилось.
  − Нету, − выдохнул он.
  Дальше всё было как во сне: протоколы допроса, обыск жилых и нежилых помещений, показания свидетелей, тарабарщина вьетнамских швейников, гневные взгляды Любы и виновато опущенная голова Павла, и Саша, убитый горем и резко постаревший...
  Закончилось всё это в четвёртом часу. Грустное солнце уже склонилось к горизонту, когда Георгия вместе с его водителем (детиной, снявшим нас с деревьев) посадили в воронок и повезли в участок. Мы с Павлом получили назад свои телефоны, и пошли к машине.
  − Куда поедем? − спросил я.
  − В церковь, − бесцветным голосом ответил Саша, − а потом в больницу.
  − Хорошо, − сказал Паша, − только сначала заедем в участок.
  − Я что, не ясно выражаюсь? − тихо спросил Саша.
  − Ясно, только сначала поедем в участок, упрямо твердил Павел. - Может быть ...
  − Что может быть, что?! - вспылил Саша. - Ты, Паштет, совсем со своей любовью голову потерял!
  − А ты? Ты не потерял? Забыл, что в больнице лежит человек, забравший твою внучку! И что в участке нас ждёт свидетель!
  − В участок, − устало откинулся на сиденье Саша.
  Любовь Анатольевна демонстративно не смотрела на Павла. Она разговаривала только со мной, стараясь не встречаться взглядом и с Сашей.
  − Так вот, Валерий Александрович, пока вы скакали по деревьям, мы слегка отмыли свидетельницу и свозили в больницу. Вы не ошиблись, сосед Марины действительно забрал Вику с места происшествия. Он помог санитарам загрузить носилки в машину, спросил, куда её повезут, и спокойно увёл с собой девочку. Свидетель утверждает, что девочка не сопротивлялась и разговаривала с ним, как с давно знакомым. Сейчас наши ребята ищут свидетелей второго ДТП. Если хотите, подождите здесь.
  − Нет, спасибо, мы ещё в больницу хотели заехать. Пошли, парни.
  − Ребята, подождите меня в машине, − прошептал Павел, остановившись у выхода.
  Мы послушно пошли к машине и через несколько минут к нам присоединился довольно ухмыляющийся Паша. Он плюхнулся на водительское сиденье и потёр ладонями лицо.
  − Ну, что, в больницу? - спросил он, придав лицу серьёзное выражение.
  − Ай, − вяло махнул рукой Саша.
  К больнице мы подъехали, когда уже совсем стемнело. Звёзды подмигивали гирляндам, щедро развешанным на ёлках и в окнах приёмного отделения.
  − Которая из них? - спросил Саша, выходя из машины.
  − Не понял? - Паша удивлённо уставился на меня. Я пожал плечами, а Саша нетерпеливо объяснил:
  − Склеротики! Сегодня канун Рождества! Как это там? Три царя, звезда на востоке... Вот я и спрашиваю, которая звезда?
  − Хм, не силён я в астрономии, − отозвался Павел.
  − А в чём ты вообще силён?
  − Ну... Поесть, скажем...
  − Всё! Хватит! - вмешался я. С утра у меня во рту не было ни крошки, а куда заводит такой спор натощак, я знал хорошо. - Поговорим лучше о звёздах.
  − Можно подумать, ты в них разбираешься, − проворчал Саша.
  − Ну, я не астрофизик, но звезда на востоке, о которой ты говоришь - это Сириус. Вон он. Кстати, есть мнение, что тремя царями называли три звезды из созвездия Ориона. Двадцать четвёртого декабря они вместе с Сириусом образуют этакую стрелку, показывающую, в каком месте родится солнце двадцать пятого декабря.
  − Ну, ты даёшь! - присвистнул Паша. - Академик!..
  − И что? - перебил его Саша. - Причём тут Рождество? А! Прости, забыл... Юлианский календарь, григорианский календарь... Думаешь, так и было?
  − Знаешь, Саша, − я на секунду замолчал, собираясь с мыслями, − я думаю, что, с того самого момента как человек научился считать, загибая пальцы, он всё время пытается познать окружающий мир именно при помощи этих своих умений. Вспомни, как изгаляются учёные в подсчётах, скажем, соотношения длины стороны пирамиды Хеопса и расстояния от Земли до Солнца. И так во всём. Так что, ты сам должен решить для себя: верить в магию чисел, или в магию слова.
  − А без этого нельзя?
  − Можно и без этого... Если помнишь, у нас семьдесят лет многие так и жили. Только перед смертью каждого, во что бы он ни верил, всего один вопрос беспокоит...
  − Вот-вот, − хохотнул Павел, − есть ли жизнь на Марсе.
  − Ну и дурень ты! - толкнул его локтем Саша. - Тебе уж и в самом деле этим вопросом озаботиться пора!
  − Ой, уболтали! Завтра же в монастырь пойду! А сейчас, может всё-таки в больницу? А то холодно, как-то...
  У Павла зазвонил телефон. Он достал трубку и на ходу ответил:
  − Да, радость моя! Что? Где? На Ленинской? Хорошо!
  Паша остановился, нажал кнопку, и сказал:
  − Парни, нас ждут! Не знаю кто, но Люба говорит, что это срочно.
  − Поехали, − махнул рукой Саша.
  
  Я всегда ценил чувство юмора советских чиновников, но церковь на улице, имени вождя пролетариата - это, по-моему, перебор. Впрочем, от тех времен осталось только название улиц, а церковь несмотря ни на что жила своей жизнью. И жизнь эта в канун Рождества кипела. Я даже растерялся - кого и как нам здесь искать? Но искать не пришлось. Едва мы припарковались, к нам подошла Люба.
  − Пойдёмте скорее!
  Мы со всей возможной в нашем возрасте скоростью вышли из машины и пошли вслед за Любой. Она потащила нас через толпу таких же, как мы стариков, мимо сгорбившихся у входа старушек, прямо к царским вратам. Правда, не успели мы дойти до амвона, как раздался детский крик "Деда!", и я увидел Вику, повисшую на шее шедшего впереди Саши. Она была, как полагается в платочке и в слезах. Слёзы выступили и у меня. С души словно камень свалился. Я протиснулся к бодрой старушенции, продававшей свечи и взял десяток этих гениальных продуктов человеческой мысли, переживших паровозы, кассетные магнитофоны и пейджеры. Когда я вернулся к друзьям, они уже перестали обниматься и собрались продвигаться к выходу. Я раздал им свечи и заставил поставить в... Простите старика, до сих пор не знаю, как называется тазик, в который ставятся свечи! Впрочем, это неважно.
  Затем мы вышли, и оказалось, что нашего полку прибыло. То есть, кроме Вики прибыло. Молодой человек, худой, но жилистый, с красными глазами и двухдневной щетиной шёл позади Любы и явно направлялся к нашей машине. Саша всё ещё пребывал в эйфории от встречи с внучкой и прижимал её к себе, вероятно не думая расспрашивать о том, где она была. Меня же этот вопрос интересовал даже больше, чем вопрос о времени предстоящего (надеюсь!) ужина. Я вопросительно посмотрел на Любу и та (обожаю умных женщин!) громко спросила:
  − Александр Александрович, не хотите узнать, где была ваша внучка?
  Саша остановился, как вкопанный.
  − Что? А в самом деле?..
  − Это моя вина, − хрипло произнёс молодой человек.
  − Ну? - Саша подался вперёд.
  − Не горячись, − взял его за руку Павел, − пускай расскажет.
  − Да что тут рассказывать, − махнул рукой парень, − я дальнобойщик... и позавчера мне поступил срочный заказ - отвезти груз в Волгоград, оттуда порожняком в Туапсе, там принять другой груз и назад. Полторы тысячи километров за два дня. Вот... У меня свидание было назначено с Мариной. А тут выясняется, что с проводкой проблемы. Напарник мой, Серёга, в электричестве ни бум-бум, вот и пришлось его послать, чтобы Маришу ко мне привел, а самому ремонтом заниматься. Ну, дальше вы, наверное, знаете? Мариша под машину попала, Сергей скорую вызвал, Вику забрал и ко мне привёз. Я хотел его одного в рейс отправить, да его и самого машина сбила. Куда мне было деваться? У Вики дома никого, у меня тоже, вот и пришлось её с собой взять.
  − А позвонить не пробовали? - грозно спросил Саша. - Евгения тут чуть богу душу не отдала! Ребёнок пропал! Милиция на ушах стоит, ищет!
  − Да звонили мы! - вступилась за парня Вика. Только домашний телефон не отвечал, а мобильного у бабушки нет.
  − Ладно, − смягчился Саша, − как звать-то тебя, сокол?
  - Алексей.
  - Лёша, значит. А я дед вот этой пигалицы, Сан Саныч. Это мои друзья: Валерий Саныч, Павел Сергеич и Владимир Ильич. С Любовь Сергеевной вы, кажется, знакомы. Вот что, Алексей, сейчас в больницу поедем, только ты сразу не показывайся, а то Евгения сперва тебя рядом с Маришей положит, а потом слушать станет. Если будет кого, конечно.
  
  
  Прошло минут десять, прежде чем из-за двери высунулся Володя и помахал нам рукой. Мы вошли гуськом, на цыпочках и остановились у изголовья Маришкиной койки. Палата явно не была рассчитана на такое количество народа, и нам пришлось сгрудиться кучей. Саша всё ещё обнимал Женю за плечи и глаза у неё были красными, как у кролика. Не знаю, какие он там слова ей говорил, и как успокаивал, но Евгения тихо, без криков и причитаний подошла к Вике, взяла её на руки и, повернувшись к Алексею, ласково дёрнула его за ухо.
  Ну и дела! Да если бы я был на её месте, ухо у меня в руке осталось бы! К счастью, история не терпит сослагательного наклонения. Я не Евгения, и ухо у её будущего зятя осталось на месте.
  Вика чмокнула бабушку в щёку и прошептала:
  - Пусти, ба, а то спину прихватит!
  Евгения осторожно опустила внучку и погладила её по голове.
  - Напугали вы бабушку, - тихо сказала она, - и ты, и мама твоя.
  - Мама... - Вика протиснулась между Сашей и Евгенией и нежно погладила Марину по щеке.
  Володя прослезился и достал носовой платок. Женя снова залилась слезами, несмотря на объятия бывшего мужа, а Павел, нервно дёрнувшись, зачем-то зашёл за перегородку. Оттуда он выскочил как ужаленный.
  - Сестра! - крикнул он, распахнув дверь.
  - Мама! - взвизгнула Вика.
  Заглянув через Сашино плечо, я увидел, что Марина открыла глаза...
  
  - Женя, - гудел Вовка, - выходи за меня замуж!
  Женя с улыбкой бросила очищенную картофелину в кастрюлю с водой, и ответила:
  - Я уже замужем.
  - За кем? - опешил Володя.
  - За мной, - Саша отложил нож, которым кромсал лук и отвесил подзатыльник незадачливому жениху. - И не приставай к моей жене!
   - Женя! - не унимался Володя. - Бросай ты этого раздолбая! Пока не поздно!
  - Поздно, - улыбнулась Евгения, - в нашем возрасте даже раздолбаями разбрасываться поздно. Ты картошку-то получше чисти! Вон кожура осталась!
  Володя вытер руки о передник и достал из кармана очки.
  - Действительно, осталась, - пробормотал он, виновато уставившись на дело своих рук.
  - Может мы его с художницей познакомим? - толкнул меня в бок Павел.
  Мы тёрли с ним картошку в четыре руки, и от этого толчка я чуть не упустил корнеплод размером с домашний тапок. Но мысль мне понравилась.
  - А что, - подхватил я, - это идея! Хоть не будет на чужих жён заглядываться. Женя, кабачок у тебя есть?
  - Зачем? Художницу очаровывать?
  - Я спрашиваю, есть, или нет?
  - Есть, но если ты хочешь... Может быть в другой раз?
  - Евгения, другого раза может и не быть. Гарантирую - ты не пожалеешь!
  - Ладно, - сдалась она, - вон он, на балконе лежит.
  - Саша, займись, пожалуйста...
  Через полчаса картошка и кабачок были натёрты на мелкую тёрку и перемешаны. Я, взяв руководство на себя, слил сок с этой смеси, посолил, добавил туда мелко порезанный лук и яйцо. Снова перемешал и стал у плиты. Драники получались на славу: золотистые, с тонкой хрустящей корочкой, одним словом объедение!
  Евгения поставила на стол миску с домашней сметаной, купленной на даче у какой-то знакомой, и процесс, как говорил незабвенный Михаил Сергеич, пошёл. Я едва успевал снимать драники со сковороды, как изголодавшийся народ начинал просить добавки. Маленькая кухня наполнилась позвякиванием и усердным сопением. Прошло не менее получаса, прежде чем появились первые объевшиеся. Ими оказались Евгения и Володя.
  - Ну, спасибо, Валера! Ух, и накормил! - довольно отдуваясь, сказала Женя. - Давай-ка теперь ты садись, а я попеку.
  Возражать я, конечно, не стал, поскольку довольный вид друзей вызывал у меня эстетическое удовольствие, но собственный желудок не давал мне расслабиться. Пока я героически сражался у плиты, он громко возмущался, требуя срочного наполнения. Но едва я уселся на освободившееся место, как раздался звонок в дверь.
  - Я открою, - сказал Володя и со своей обычной слоновьей грацией встал из-за стола. Он прошёл в коридор, и квартира наполнилась весёлым гомоном. На кухню ввалилась ещё одна компания: Вика сидела на плечах у Алексея и пыталась заменить GPS-навигатор, закрыв ему глаза и давая указания, куда и сколько шагов сделать, а следом шла Люба и пыталась свести к минимуму последствия такого передвижения.
  Евгения отправила всю компанию мыть руки и отогнала от стола Сашу и Павла, всё ещё пытавшихся поживиться драниками.
  - Хватит с вас, - категорично заявила она, - а то молодёжи не останется.
  - А мы кто? - обиженно спросил Паша. - Песню помнишь?
  - Какую ещё песню? - спросила Женя, вываливая очередную порцию оладьев на блюдо.
  - Парам-пам-пам... - запел Паша, тихонько ухватив горячий драник и, перекидывая его из руки в руку, - шестьдесят - это так же, как двадцать, ну а семьдесят - так же, как десять.
  - Ах ты, негодник, - заметила его манёвр Евгения, - я тебе уши сейчас надеру, пятнадцатилетний шарлатан!
  - А почему шарлатан-то? - не понял я.
  - А какой из него капитан? Шантрапа, да и только!
  - Между прочим, - обиженно надул губы Павел, - капитаном я тоже был. Лет десять, наверное. Так что, как минимум на десятилетнего капитана я тяну. А теперь я и вовсе майор. В отставке, правда.
  - О чём спор? - спросила ворвавшаяся на кухню Вика и, не дожидаясь ответа, обняла Евгению. - Ой, бабулечка, так пахнет вкусненько!
  - Садись за стол, егоза! - Женя слегка подтолкнула внучку к столу и повернулась к стоявшему в дверях Алексею. - И ты садись, не стесняйся. Люба! К столу!
  - Иду, иду! - отозвалась Люба. - У вас так вкусно пахнет, что если бы вы не пригласили, пришлось бы напрашиваться.
  - Это Валерию Санычу спасибо скажите, его задумка была, - усмехнулась Женя.
  - Правда? - удивлённо раскрыв глаза, спросила Вика. - Ой, дядя Валера, вы почаще к нам приезжайте!
  - Постараюсь, - пробурчал я, пытаясь не обжечься горячим драником.
  - Как там Марина? - спросила Евгения, подливая на сковороду подсолнечного масла.
  - Она, конечно, не просила пива, как её сосед, но уже спрашивала, когда её отпустят. Врачи говорят, недельку, полежит ещё.
  - А что ещё сказал её сосед? - не утерпел я.
  - Думаю, вам лучше этого не слышать, - загадочно улыбнулась Люба.
  - А что с Георгием?
  - На него завели дело и отпустили под подписку о невыезде.
  - Выкрутится, - вздохнула Женя.
  - Кто его знает? - я с сомнением посмотрел на начавшую увеличиваться горку драников, но подумав взял ещё один.
  - Кстати, у меня к вам просьба, - остановила меня Люба.
  - Всё, что угодно! - поспешно ответил я, - Мы теперь у вас в долгу!
  - Как хорошо, что вы на всё согласны, - улыбнулась Люба. - Помните свидетельницу ДТП?
  - С головой у меня всё в порядке, - ответил я, макая очередной драник в сметану, - конечно помню. Мы о ней недавно вспоминали. Володя с ней познакомиться хотел.
  - Как хорошо! У него как раз есть такая возможность. Она просила подвезти её.
  - Что? - Володя, стоявший у дверей, стал похож на больного Ихтиандра. Он обводил нас удивлённым взглядом и хватал ртом воздух, безуспешно собираясь что-то сказать.
  - Да не переживайте, вы, - рассмеялась Люба, - во-первых, мы её отмыли и переодели, а во-вторых, она только хочет добраться до женского монастыря. У вас ведь есть женский монастырь?
  - Конечно есть, - гордо ответил я, - семнадцатый век! И до сих пор как новенький! А что, у вас с монастырями туго?
  - Не то, чтобы туго, просто у неё там настоятельница - старая знакомая. Иногда хорошо, когда на новом месте есть старые знакомые...
  
  Рождественское утро мы встретили в больнице. Марина ожила и просила врачей отпустить её домой, но дежурный врач умолял её остаться хотя бы на пару дней. Евгения о чём-то поговорила наедине с ним и с дочерью и объявила решение: Марина остаётся ещё на два дня.
  Мы погрузились в машину, заехали в участок к Любе, забрали художницу и отправились в обратный путь.
  Саша остался со своей семьёй.
  - Магия слова, - толкнул меня в бок Володя, когда мы садились в машину.
  - Может погостите ещё? - спросила Женя перед отъездом.
  - Ох, Женя, не рви моё сердце, - попросил я. - Сегодня вечером мои с юга приезжают, соскучились, поди...
  
  Художницу, которую, как оказалось, тоже звали Люба, мы отвезли в монастырь. Настоятельница заключила её в свои объятия и увела с собой, благословив нас напоследок. А мы с Володей, не заезжая домой отправились в аэропорт, где нас уже ждали загоревшие под южным солнцем дети и внуки...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"